А. С. Пушкина Кафедра английской филологии Курсовая

Ленинградский государственный университет им. А.С. Пушкина Кафедра английской филологии Курсовая работа Основные приемы словотворчества и речевого манипулирования в политическом дискурсе (на примере предвыборной президентской кампании в США 2008 года) Выполнил(а): Студентка IV курса факультета иностранных языков 2-а группы Плют Мария Проверил(а): Сергаева Юлия ВладимировнаПушкин 2008 СОДЕРЖАНИЕ: Ленинградский государственный университет им. А.С. Пушкина 1Кафедра английской филологии 1Основные приемы словотворчества и речевого манипулирования в политическом дискурсе 1(на примере предвыборной президентской кампании в США 2008 года) 1СОДЕРЖАНИЕ: 3ВВЕДЕНИЕ 4^ ГЛАВА I. ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА 71.1. Понятие политического дискурса 71.2. Политический дискурс в системе функциональных стилей 10ГЛАВА II. ОСНОВНЫЕ РЕЧЕВЫЕ ПРИЕМЫ В ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОМ СТИЛЕ 152.1. Метафора и метонимия 152.2. Грамматические средства 192.3. Актуальные модели словообразования в языке политики. 21Словосложение 21Аффиксация 23Конверсия 25Сокращение 26Заимствование из других языков 27Таким образом, можно сделать вывод, что оба кандидата на пост 44-го президента США использовали такие речевые стратегии, как эвфемизация, повторы ключевых слов, номинализация, манипулирование фактами и цифрами, восхваление своей кандидатуры, олицетворение себя с нацией, избирателями при помощи обобщающих местоимений, нападение и критика оппонента, приемы защиты, использование сравнений, отсылка к другой авторитетной личности, стратегия игры на ущемленном достоинстве и др. 34ЗАКЛЮЧЕНИЕ 35 ВВЕДЕНИЕ Интенсивное развитие политических технологий, возрастающая роль средств массовой информации, все большая театрализация политической деятельности способствуют повышению внимания общества к теории и практике политической коммуникации. Политический дискурс - это явление, с которым все сталкиваются ежедневно. Борьба за власть является основной темой и движущим мотивом этой сферы общения. Чем более открыта и демократична жизнь общества, тем больше внимания уделяется языку политики. Политическим дискурсом интересуются как профессионалы от политики, в том числе журналисты и политологи, так и самые широкие массы граждан. На повестку дня выходят вопросы теоретического моделирования политического дискурса - выявление механизмов порождения и функционирования политических текстов, анализ политических метафор как способа осмысления мира политики, характеристика речевого поведения политика, изучение вербальных и риторических стратегий в политической деятельности. В современном обществе возрастает значимость политической коммуникации, поскольку в условиях демократического социального устройства вопросы власти открыто обсуждаются, и решение целого ряда политических проблем зависит от того, насколько адекватно эти проблемы будут интерпретированы языком. В последние годы отдельные проблемы политического дискурса стали объектом активного обсуждения как в научной, так и в публицистической литературе. Вопрос о современном состоянии политического дискурса в той или иной мере рассматривается в учебниках и учебных пособиях А.Н. Баранова "Введение в прикладную лингвистику" (2001), М.В. Гаврилововой "Критический дискурс-анализ в современной зарубежной лингвистике" (2003), А.П. Чудинова "Политическая лингвистика" (2003, 2006), Е.И. Шейгал (2000), в статьях В.Н. Базылева (2005), В.З. Демьянкова (2002, 2003), П.Б. Паршина (1999, 2001, 2003), Н.М. Мухарямова и Л.М. Мухарямовой (2002), Т.Г. Скребцовой (2004, 2005) и др. Среди некоторых последних работ можно также назвать книгу П. Чилтона "Анализ политического дискурса" (2004), учебник Н. Фэрклау "Анализ дискурса" (2003), статьи и монографии Михалевой О.Л. «Политический дискурс как сфера реализации манипулятивного воздействия» (2005), «Политический дискурс - специфика манипулятивного воздействия» (2009). Политический дискурс относится к особому типу общения, для которого характерна высокая степень манипулирования, и поэтому выявление механизмов политической коммуникации представляется значимым для определения характеристик языка как средства воздействия. В этом смысле важность и актуальность изучения политического дискурса продиктована необходимостью поиска для политиков оптимальных путей речевого воздействия на аудиторию, с одной стороны, и необходимостью понимания аудиторией истинных интенций и скрытых приемов языкового манипулирования, с другой стороны.^ Цель настоящей работы – выявить основные приемы словотворчества и речевого манипулирования в политическом дискурсе на примере предвыборной президентской кампании в США 2008 года. В связи с этим предполагается решить следующие задачи: 1) установить содержание и границы политического дискурса; 2) определить функции политического дискурса и его принадлежность к определенному функциональному стилю языка; 3) определить набор языковых средств воздействия в политическом дискурсе; 4) установить модели творческого слововообразования в языке политики и проиллюстрировать их функции в прессе; Объектом исследования данной работы являются тексты политического дискурса СМИ. Предметом настоящего исследования является речевая манипуляция в политическом дискурсе СМИ. Для решения сформулированных задач применяются следующие методы современной лингвистики: анализ дискурса, текстовый анализ, метод наблюдения над языковым материалом, дефиниционный анализ лексического значения слова, контекстологический анализ. Материалом работы послужили публичные выступления Барака Обамы и Джона МакКейна в ходе предвыборной кампании 2008 года в США, а также статьи с новостных порталов и электронных газет. [http://www.opednews.com, http://news.bbc.co.uk, http://www.jpost.com]^ ГЛАВА I. ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА 1.1. Понятие политического дискурса Среди исследователей нет общепринятого определения политического дискурса. В лингвистической литературе наряду с понятием “политический дискурс” (Е.И.Шейгал, А.Н.Баранов) употребляются дефиниции “общественно-политическая речь” (Т.В.Юдина) “агитационно-политическая речь” (А.П.Чудинов), “язык общественной мысли” (П.Н.Денисов), “политический язык” (О.И.Воробьева). В лингвистике термин «дискурс» начинает использоваться в начале 70-х годов, первоначально в значении близком к термину «функциональный стиль» (Толпыгина 2002, 73) или трактовался как формула «текст плюс ситуация» (Макаров 2003, 87). П.Серио выделяет 8 значений термина «дискурс»: 1) эквивалент понятия «речь» (по Ф.Соссюру), т.е. любое конкретное высказывание, 2)единица, по размерам превосходящая фразу, 3) воздействие высказывания на его получателя с учетом ситуации высказывания, 4) беседа как основной тип высказывания, 5) речь с позиций говорящего в противоположность повествованию, которое не учитывает такую позицию (по Э.Бенвенисту), 6) употребление единиц языка, их речевую актуализацию, 7) социально или идеологически ограниченный тип высказываний, 8) теоретический конструкт, предназначенный для исследований условий производства текста (Серио 1999, 26-27) В.Г.Костомаров и Н.Д.Бурвикова противопоставляют дискурсию (процесс развертывания текста в сознании получателя информации) и дискурс (результат восприятия текста, когда воспринимаемый смысл совпадает с замыслом отправителя текста) (Костомаров, Бурвикова 1999, 10). Такое понимание соответствует логико-философской традиции, согласно которой противопоставляются дискурсивное и интуитивное знания, т.е. знания, полученные в результате рассуждения и в результате озарения (Карасик 2000, 37-38). В качестве основательного определения термина «дискурс» Дебора Шифрин (Schiffrin 1994, 86) выделяет три основных подхода к трактовке обозначенного понятия: первый подход осуществляется с позиций формально или структурно ориентированной лингвистики и определяет дискурс как «язык выше уровня предложения или словосочетания»; второй подход связан с функциональным определением дискурса как всякого «употребления языка» в широком социокультурном контексте; третий вариант определения основан на синтезе вышеназванных определений – подчеркивает взаимодействие формы и функции – «дискурс как высказывания», т. е. дискурс это не примитивный набор изолированных единиц языковой структуры «больше предложения», а целостная совокупность функционально организованных, контекстуализованных единиц употребления языка. В лингвистической литературе существует широкое и узкое понимание политического дискурса. Приведем высказывания ученых, придерживающихся широкого определения политического дискурса, под которым понимается “дискурс в политической сфере” (Базылев 1998, 7), “любые речевые образования, субъект, адресат или содержание которых относится к сфере политики” (Шейгал 2003, 9); “сумма речевых произведений в определенном паралингвистическом контексте – контексте политической деятельности, политических взглядов и убеждений, включая негативные ее проявления (уклонение от политической деятельности, отсутствие политических убеждений)” (Герасименко 2002, 14); “совокупность дискурсивных практик, идентифицирующих участников политического дискурса как таковых или формирующих конкретную тематику политической коммуникации” (Баранов 2001, 24). В качестве языкового материала могут быть использованы выступления политиков, политических обозревателей и комментаторов, публикации в СМИ, материалы специализированных изданий на различные темы, касающиеся аспектов политики. При таком подходе исследование политического дискурса включает в себя рассмотрение всех семиотических систем искусства. О.А.Толпыгина наряду с другими (более широким и более узким) выделяет интегративный подход, в условиях которого понятие «дискурс» включает в себя описание широкого круга социальных явлений, и в этом случае выделяет различные аспекты дискурса, в число которых включен и политический. Выделение политического аспекта дискурса, акцентирующего внимание на формировании, проявлении и воспроизводстве властных отношений в обществе, вытекает из понимания политики как особой сферы социальной жизни, связанной с феноменом власти, который пронизывает все сферы и уровни социального взаимодействия (Толпыгина 2002, 77). Интерес к изучению политического дискурса привел к появлению нового направления в языкознании – политической лингвистики. По мнению А.Н.Баранова, интерес к изучению политических текстов можно объяснить несколькими факторами. Во-первых, внутренними потребностями лингвистической теории, которая в разные периоды истории обращалась к реальным сферам функционирования языковой системы, к речи. Во-вторых, политологическими проблемами изучения политического мышления, его связи с политическим поведением; необходимостью построения предсказывающих моделей в политологии, а также необходимостью разработки методов анализа политических текстов и текстов СМИ для мониторинга различных тенденций в сфере общественного сознания. В-третьих, социальным заказом – попытками освободить политическую коммуникацию от манипуляций общественным сознанием (Баранов 2001, 24).^ 1.2. Политический дискурс в системе функциональных стилей Некоторые исследователи рассматривают политический дискурс как язык публичной сферы. В коллективном исследовании “Politically speaking: a worldwide examination of language used in the public sphere” ученые выдвигают положение о том, что политическая функция характерна практически для всех публичных высказываний. Таким образом, политический дискурс – это актуальное использование языка в социально-политической сфере общения и, шире, в публичной сфере общения. Принадлежность текста к числу политических определяется как его тематикой, так и его местом в системе политической коммуникации. Широкое понимание “политического языка” как языка, используемого в публичной сфере, учитывает растущую власть масс медиа, развитие новых коммуникационных технологий, расширение процессов глобализации и процесс коммерциализации политической коммуникации (Politically speaking 1998, 36). Т. Ван Дейк считает, что политический дискурс – это класс жанров, ограниченный социальной сферой, а именно политикой. Правительственные обсуждения, парламентские дебаты, партийные программы, речи политиков – это те жанры, которые принадлежат сфере политики. Политический дискурс – это дискурс политиков. Ограничивая политический дискурс профессиональными рамками, деятельностью политиков, ученый отмечает, что политический дискурс в то же время является формой институционального дискурса. Это означает, что дискурсами политиков считаются те дискурсы, которые производятся в такой институциональной окружающей обстановке, как заседание правительства, сессия парламента, съезд политической партии. Высказывание должно быть произнесено говорящим в его профессиональной роли политика и в институциональной окружающей обстановке. Таким образом, дискурс является политическим, когда он сопровождает политический акт в политической обстановке (Dijk 2001, с 12-18). Австрийский лингвист Р.Водак утверждает, что “политический язык находится как бы между двумя полюсами – функционально-обусловленным специальным языком и жаргоном определенной группы со свойственной ей идеологией. Поэтому политический язык должен выполнять противоречивые функции, в частности быть доступным для понимания (в соответствии с задачами пропаганды) и ориентированным на определенную группу (по историческим и социально-психологическим причинам)” (Водак 2004, 49). Политический дискурс рассматривается лингвистами как объект лингвокультурологического изучения, как “вторичная языковая подсистема, обладающая определенными функциями, своеобразным тезаурусом и коммуникативным воздействием”, как видовая разновидность идеологического дискурса. Используя полевой подход к анализу структуры политического дискурса, Е.И.Шейгал выявляет его пересечения с другими видами дискурсов: юридическим, научным, дискурсом СМИ, педагогическим, рекламным, религиозным, бытовым, художественным, спортивно-игровым, военным. Исследователь определяет структурообразующие признаки политического дискурса: институциальность, информативность, смысловую неопределенность, фантомность, фидеистичность, эзотеричность, дистанцированность, авторитарность (Шейгал 2003, 44 – 52). Многие лингвисты признают, что убеждающая функция является основной функцией политического дискурса. Как справедливо отмечает П.Б.Паршин, “всякий текст оказывает воздействие на сознание адресата с семиотической точки зрения. Но для политического текста речевое воздействие является основной целью коммуникации, на достижение которой ориентируется выбор лингвистических средств” (Паршин 1987, 143). В основе лингвистических исследований политического дискурса лежат два тезиса: о системе и о тексте. В соответствии с первым из них, язык политических текстов не тождественен обыденному языку, причем специфика его заключается не столько в использовании каких-либо особенных формальных средств, сколько в таком изменении соотношения между означаемым и означающим, при котором единицы хорошо знакомого языка получают несколько необычную интерпретацию, а хорошо знакомые ситуации подводятся под несколько неожиданные категории: вещи “перестают называться своими именами”. Второй тезис связан с первым: а именно утверждает, что из политического текста может быть вычитан некоторый неэксплицитный смысл, отличный от буквального и, быть может, прямо противоположный ему. Часто считается, что этот самый неэксплицитный смысл и есть “истинный” смысл политического текста (Паршин 1987, 147). В идеологической и политической литературе выбор слов и выражений является необычайно важным инструментом власти для структурирования той “действительности”, о которой идет речь (Блакар 1987, 103). Создание новых слов и выражений объясняется, с одной стороны, появлением новых реалий в общественно-политической жизни страны, с другой стороны, появлением причин для изменения имени уже существующего явления. По мнению Р.М.Блакара, “языковой ярлык может многое сказать о том, как мы воспринимаем и понимаем эту роль, или точнее, какой интерпретации этой роли ждут от нас те, кто обладает властью управлять присвоением наименований (и тем самым нашим пониманием)” (Блакар 1987, 99). Основным системообразующим критерием для выделения из ряда институциональных политического дискурса может служить тематический определитель цели ‘борьба за власть', так как при наблюдающемся жанровом и стилевом разнообразии все остальные критерии лишь уточняют основной и варьируются в зависимости от контекста. В связи с этим можно сделать вывод о том, что все коммуникативные стратегии убеждения в рамках политического дискурса должны рассматриваться как служащие единой цели – борьбе за власть. Интенция борьбы за власть - это специфическая характеристика политического дискурса. Она присутствует во всех жанрах: агитационная речь; дебаты в парламенте; дискуссии; политическое интервью и т.д. Интенция борьбы за власть находит отражение в таком свойстве политического дискурса, которое мы вслед за А.К.Михальской (Михальская 1996, 68) и Михалевой О.Л. (Михалева, 2005) называем агональность (от греч. Агон «состязание», «борьба двух идей, которые защищают соперничающие стороны, причём борьба азартная, страстная»). Таким образом, речь может быть понята и осуществлена как борьба, причём борьба и победа составляют главную цель общения. А.К.Михальская выделяет два типа отношений: 1. гармонизирующий (основу которого составляют истина и согласие); 2. агональный (в основе – борьба и победа). В политической коммуникации, в связи с этим, речь может быть понята и осуществлена как борьба. Политика, если её понимать как борьбу за завоевание и удержание власти, - это, безусловно, преимущественно сфера агонального мышления, сфера бытования агональных речевых идеалов. Следовательно, политический дискурс представляет собой демонстрацию борьбы, агона: «ожесточенная борьба за власть разыгрывается как состязание, как большие национальные игры, для которых важны зрелищность, определенные имиджи, формы проявления речевой агрессии и т.д.» (Шейгал 2003, 24). На языковом уровне обнаруживается, что избираемый коммуникантами способ общения предопределён как агональностью политического дискурса, так и наличием противоборствующих сторон (агональность, как и всякая борьба, не может быть реализована без соперника), наличием адресата-наблюдателя (агон – это, помимо борьбы, и театральное представление, немыслимое без зрителей). Под влиянием фактора «наличие противоборствующих сторон» говорящий вынужден избрать такой план оптимальной реализации речевых намерений, в результате применения которого можно максимально уменьшить значимость статуса собеседника, т.е. развенчать позиции своего политического противника и максимально увеличить значимость своего статуса, т.е. возвысить себя. Наличие же адресата-наблюдателя предопределяет возможность «игры на зрителя», коим является потенциальный избиратель. Говорящий стремится сделать процесс общения более зрелищным, вызвать эмоциональный отклик и тем самым вовлечь адресата-наблюдателя, воспринимающего «политические события как некое разыгрываемое для него действо» (Шейгал 2003, 92), в процесс «игры», сделать его «соучастником». Под коммуникативной стратегией понимается план оптимальной реализации коммуникативных намерений, учитывающий объективные и субъективные факторы и условия, в которых протекает акт коммуникации и которые в свою очередь обусловливают не только внешнюю и внутреннюю структуру текста, но и использование определённых языковых средств. Каждая стратегия политического дискурса реализуется благодаря использованию определённого набора тактик. Под тактиками в данном исследовании понимается совокупность приёмов, обусловливающих применение языковых средств. Одним из важнейших приемов является словотворчество. В следующем разделе рассмотрим основные речевые приёмы воздействия в публицистическом стиле.^ ГЛАВА II. ОСНОВНЫЕ РЕЧЕВЫЕ ПРИЕМЫ В ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОМ СТИЛЕ Публицистический стиль, обслуживающий сферу политики, как отмечают П. С. Пустовалов и М. П. Сенкевич, ставит целью не только оперативно и доступно информировать население о важнейших событиях, но и воздействовать на слушателя, вызывая в нем определенное отношение к изображаемому (Пустовалов 1978, 29). Л. Г. Барлас выделяет две основные функции, характерные для публицистического стиля, слитые в единстве: информативная функция и функция воздействия. (Барлас 1989, 34) Каждая из функций, в свою очередь, обуславливает появление и становление в публицистическом стиле отдельных его черт, таких, как документальность, официальность, обобщенность и некоторая абстрагированность в подаче материала (действие информативной функции). Обе функции публицистического стиля реализуются как в отборе языковых средств. Прежде всего, оратор вынужден прибегать к ряду приемов, рассчитанных на возбуждение внимания и интереса к содержанию речи. Поэтому здесь форма изложения приобретает особо важное значение^ 2.1. Метафора и метонимия Ораторы нередко в качестве аргументации используют образные средства языка – метафоры и сравнения. Метафора понимается как основная ментальная операция, способ познания и категоризации мира: в процессе мыслительной деятельности аналогия играет не меньшую роль, чем формализованные процедуры рационального мышления. Обращаясь к чему-то новому, сложному, не до конца понятному, человек нередко пытается использовать для осмысления элементы какой-то более знакомой и понятной сферы. При метафорическом моделировании политической сферы, отличающейся сложностью и высокой степенью абстракции, человек часто использует более простые и конкретные образы из тех сфер, которые ему хорошо знакомы. Метафора - это не средство украшения уже готовой мысли, а способ мышления, повседневная реальность языка. В последние годы наряду с моделями концептуальной метафоры все чаще и чаще описываются метонимические модели, которые также рассматриваются как своего рода схемы человеческого мышления. Так, Дж. Лакофф (Lakoff 1991, 206) отмечает, что война Соединенных Штатов против Ирака в 1991 году метонимически представлялась в политической речи как война против 1) президента Саддама Хусейна, 2) против Багдада, 3) против народа Ирака, 4) против иракской армии, 5) против арабов. Каждое из этих наименований имеет смысловые нюансы и представляет собой специфическую категоризацию одного и того же противника. Использование потенциала метонимии - один из эффективных способов прагматического воздействия, ведущего к преобразованию существующей в сознании адресата политической картины мира. По мнению И. М. Кобозевой, развивающей идеи А. Н. Баранова, в политическом дискурсе основными функциями метафоры являются эвристическая и аргументативная. Одновременно отмечается, что в политической речи метафора выполняет "интерактивную функцию сглаживания наиболее опасных политических высказываний, затрагивающих спорные политические проблемы, минимизируя ответственность говорящего за возможную буквальную интерпретацию его слов адресатом" (Кобозева 2001, 134). Кроме того, метафора "создает у партнеров по коммуникации общую платформу, опираясь на которую, субъект речи может более успешно вносить в сознание адресата необщепринятые мнения" (Кобозева 2001, 135). Например Джордж Буш описывает веру американцев в свободу и демократию как "a seed upon the wind, taking root in many nations." , тем самым косвенно подчеркивая необходимость насаждения ее в других странах. При этом подчеркивается, что эстетическая и активизационная функции возникают в политических текстах "в качестве побочного эффекта" (Кобозева 2001, 136). Наример, в высказывании Д. Кеннеди присутствует развернутая метафора (of lighting a fire to give light to the world), за счет которой призыв получает яркую окраску и звучит более убедительно: "The energy, the faith, the devotion which we bring to this endeavour will light our country and all who serve it, and the glow from that fire can truly light the world." [www.opednews.com] Адриан Берд считает, что самыми распространенными источниками метафор в политике являются сферы спорта и войны. Они несут в себе характер состязания и борьбы. Например, статья о начале предвыборной кампании в Британии в 1997 году имела заголовок: “The Gloves Are Off”, предполагая не просто бокс, а настоящий кулачный бой. В США часто употребляются метафоры, связанные с игрой в бейсбол: “a whole new ball game”, “a ball park figure”, “to play ball”, to be “back at first base” and “spin”. “We will - in effect - be entering a whole new ball game of coalition politics, whether it turns out to be a formal pact or agreements on specific issues”. [http://news.bbc.co.uk] “AEEU spokesman Graham Smith said after the meeting the firm was looking at a 'ball park' figure of 350 job losses at the Hirwaun plant, which employs 530 people”. [http://news.bbc.co.uk] Похожие метафоры используются и в Британии, но они основаны на игре в крикет: “to keep your eye on the ball”; “batting on the sticky wicket”; to be “stumped” or to “play a straight bat” to a question. "So let's keep our eye on the main ball and that is to convince the electorate to elect another Labour Government under the leadership of Tony Blair." [http://news.bbc.co.uk] "And they are playing a straight bat in negotiations," Mr Prescott said.” [http://news.bbc.co.uk] Метафоры “to take flak from an opponent”, “to launch an attack on an opponent”” несут в себе преренос по сходству на военные действия и подразумевают метафорическое уничтожение соперника. “The leader of the Scottish Conservatives has launched an attack on the "little Scotlander" mentality of his political opponents.” [http://news.bbc.co.uk] Атмосфера напряженности часто передается с помощью развернутых метафор, основой которых является понятие “fire”. Например: “Following the strike, President Robert Mugabe warned the MDC not to instigate violence, saying: "Those who play with fire will not only be burnt but consumed." [http://news.bbc.co.uk] “Attorney-General Patrick Chinamasa warned the High Court that any attempt to evict the veterans could spark a civil war and described the nation as a "powder keg" waiting to explode.” [http://news.bbc.co.uk] Метафоре традиционно противопоставляется метонимия, к которой при широком подходе относят также синекдоху и литоту. Специалисты отмечают, что метонимия в отличие от метафоры представляет собой перенос наименования по смежности (временной, пространственной, каузальной и др.). Вместе с тем необходимо отметить, что в политической речи метонимические переносы не менее значимы, чем метафорические. Например, “gerrymandering” (предвыборные махинации, связанные с неправильной разбивкой на округа с целью получить на выборах большинство, угодное господствующей партии). Термин возник в 1812 после появления карикатуры в виде саламандры на округа причудливой формы, которую издатель назвал Gerrymander - от фамилии губернатора штата Э. Джерри (E.Gerry) и слова (sala)-mander. Также некоторые политики прибегают к языковой игре. Языковая игра – это игра слов. Она основана на обыгрывании лексической многозначности или омонимии. Самый распространенный вид языковой игры – каламбур. Для языковой игры используются (пусть не в равной степени) ресурсы всех языковых уровней. Основными функциями каламбура являются: развлекательная и функция придания дополнительной окраски слову. Механизм каламбура основан на эффекте обманутого ожидания. В качестве примера можно привести цитату Маргарет Тетчер (языковая игра основана на омофонах: U-turn - you turn): "To those waiting with bated breath for that favorite modern catchphrase the 'U- turn', I have only one thing to say: You turn, if you like; the lady's not for turning!" [http://news.bbc.co.uk]^ 2.2. Грамматические средства Выбор грамматической формы, в частности выбор активной или пассивной формы глагола, номинализация (трансформация глагола в имя существительное) могут быть политически значимы. В книге Р.Фоулера (R.Fowler), Б.Ходжа (B.Hodge), Дж.Кресса (G.Kress), Т.Трю (T.Trew) “Язык и контроль”, вышедшей в Лондоне в 1979 г., обсуждаются заголовки статей различных газет по поводу одного и того же события – расстрела демонстрации чернокожего населения в тогдашней Южной Родезии. Множество заголовков может быть описано как синтаксические преобразования. Police shoot dead Africans: “Полиция расстреляла африканцев” (протипически полный вариант описания ситуации) – Africans shoot dead by the police “Африканцы расстреляны полицией” (преобразование активной формы глагола в пассивную выводит из центра внимания одного из участников ситуации – полицию, что в какой-то степени уменьшает ее ответственность за происшедшее) – Africans shoot dead “Африканцы застрелены насмерть” (опущение агенса – активного деятеля, ответственного за происшедшее) – Africans died “Погибли африканцы” (действие превращается в состояние; тем самым инициатор действия даже не подразумевается) - …deaths… “Смертельные случаи” (из заголовка исчезает не только инициатор действия, но и пострадавшая сторона) – Factionalism caused deaths “Фракционность ведет к жертвам” (введение псевдопричины) (Баранов 2001, 223). К синтаксическому уровню альтернативного представления действительности относится и возможность описания ситуации с помощью номинализации, т.е. преобразования глагола в имя существительное. Например: “Alistair Darling has given £20 billion tax away” – “Alistair Darling's £20 billion tax giveaway”. Номинализация позволяет управлять процессом понимания, поскольку говорящий имеет возможность легко выводить из обсуждения важных актантов ситуации – вплоть до полной элиминации участников. При этом номинализация оказывается достаточно гибким механизмом, чтобы оставить того участника, который необходим в данном речевом ходе. Таким образом, синтаксические преобразования могут быть политически значимы, так как они не только оказывают неявное воздействие на восприятие причинных отношений получателем, но и приводят к переосмыслению ситуации в отношении того, кто является главным действующим лицом. Выбор последовательности слов при перечислении также влияет на осмысление ситуации получателем информации. Изменив порядок следования характеристик, можно изменить производимое впечатление. Еще существеннее, быть может, то, что порядок при перечислении влияет на запоминание (Блакар 1987, 108). С помощью суперсегментных признаков (эмфаза, тон голоса и т.п.) отправитель указывает на то, что, по его мнению, является важным. Эмфаза указывает и определяет новую информацию. Следовательно, осмысление и вербализация внешнего мира допускают альтернативное видение события/явления, и политики активно используют для этой цели различные языковые средства.^ 2.3. Актуальные модели словообразования в языке политики. Словосложение Словосложение как тип словообразования представляет собой слияние двух или более основ для образования нового слова. Для английских сложных слов наиболее частотными являются образования, состоящие из двух основ. В последнее время в языке английских и особенно американских политиков появилось большое количество имен существительных, образованных по конверсии способом словосложения из сочетаний глагола и наречия: spin-off дополнительный доход stay-in пикетирование ride-in протест против дискриминации в отношении проезда афро-американцев в автобусах apply-in требование равных возможностей при найме на работу recite-in конкурс декламаторов lobby-in конференция по политическим вопросам. take-over захват власти push-over легкопреодолимое препятствие lay-out человек, потерявший работу build-up накопление военных сил Это связано со стремлением к номинализации глаголов для придания им более абстрактного значения. Номинализация также позволяет управлять процессом понимания, так как дает говорящему возможность выводить из обсуждения некоторых участников действия, оставляя при этом тех, кто необходим в данном речевом ходе: “Several states in Nigeria's Muslim-dominated north have taken steps towards implementing Sharia law - a spin-off from the greater political freedoms following Nigeria's return to democracy last year. “ “MDC Vice-President Thokhozani Khupe was quoted by AFP news agency as saying: "We have called for a mass stay-in until the results are released." “But the prime minister stressed the build-up did not mean Nato was planning for a ground invasion.” “Social change has blurred the old distinctions of lifestyle, housing and employment that also sustained political parties. Everywhere, there is the danger of take-over by well-organised minorities.” [http://news.bbc.co.uk] Сложные слова часто используются для названий реалий, свойственных данной стране, и для их понимания необходимо знание экстралингвистических факторов, например agroterrorism - агротерроризм blowback - неблагоприятные результаты политических выступлений transhumanism - трансгуманизм fight-back - принятие контрмер (после действий администратора), отпор. sit-down protest - сидячий протест shut-down - закрытие, ликвидация (предприятия), например: “...(The union) wasn't informed of the Chrysler shut-down until May 16, the day it was announced in the news media... ...300 demonstrators quickly won City council support against the shut downs.” [http://news.bbc.co.uk] Подобные слова возникают в таких больших количествах и так часто, что многие из них еще не имеют установившегося правописания (слитного, раздельного или через дефис), например shutdown, shut-, -down, shut down. Среди неологизмов политической лексики уместно отметить сложные слова, возникшие из синтаксических словосочетаний, например has-been, know-how. Первое из них возникло для обозначения политического деятеля, потерявшего свой вес в политике (a political has-been), а в настоящее время употребляется шире для обозначения вышедших из употребления товаров. Второе является очень емким по значению это и умение, и опыт, и практика, и знание и т. д. В современных исследованиях метафоры важное место занимает изучение "блендинга", который понимается как своего рода "смешивание", "слияние" двух концептов, образующих метафору (Turner, Fauconnier, 1998). Например: ObamaMania, Obamamentum, Obmanomics, O-phoria and Obamalot. “The charismatic Illinois senator is drawing big crowds at campaign rallies in a phenomenon known as Obamamania.” [www.news.bbc.co.uk] “Today, Obama's Jews are working tirelessly to see their candidate win the Presidency. For them, the radiant prospect of Obamalot is too tempting to resist.” [www.jpost.com] Важно подчеркнуть творческий, а не механистический характер такого "смешивания". В применении к теории блендинга очень важна идея Е. С. Кубряковой о необходимости изучения законов композиционной семантики. «Смешивание, слияние концептов - это не суммативный процесс, а создание новой ментальной единицы, которая не равна сумме двух ее составляющих». (Кубрякова 2002, 186). Аффиксация Аффиксация это образование новых слов с помощью суффиксов и префиксов. Часто новое применение находится для аффиксов, которые в других стилях речи являются непродуктивными. Во многих случаях такие аффиксы развивают новые значения, ранее им несвойственные. Например -ship. Этот англосаксонский суффикс в своё время употреблялся для образования отвлеченных имен существительных со значением состояния, положения, например friendship, leadership, lordship. Его давно уже считают непродуктивным, так как в течение многих столетий новые слова с ним не образовывались. В политической лексике суффикс -ship в сочетании с морфемой -man образует отвлеченные имена существительные со значением качества, признака craftsmanship - искусство воздействия на массы oneupmanship - стремление быть первым showmanship - умение показать товар лицом, пустить пыль в глаза statesmanship - мудрость государственного деятеля. “According to the Times, they are involved in what it calls Obama "one-upmanship".” “While they were sickened by the flamboyant showmanship of the previous prime minister, Binyamin Netanyahu, they found Mr Barak to be reclusive and uncommunicative.” [www.news.bbc.co.uk] Среди широкоупотребительных суффиксов следует назвать и суффикс глагола -ise (-ize): obamacize anglisize therapize or therapise finalise itemize institutionalize subsidize “A revealing moment came early on, when she was asked to itemize her policy differences with Obama.” “In the case of Mike Bloomberg, the best argument for a third term is that it gives him more time to complete long-term projects and institutionalize the long-term approach he and his team brought to the city in PLANYC 2030.” [http://www.observer.com] Образование новых слов при помощи префиксов и их частое использование также характерно для политического языка. За последнее время появилось много слов с префиксом non- : “Hillary Heads to Bronx for ^ Non-Presidential Non-Candidate Forum”. “Fidler Says East River Bridge Tolls a 'Non-Starter,' But Oddo Says It Might Be Time”. “Meet Lame Duck's Non-Lame $2 M. Dallas Mansio