Артур Шопенгауэр. Размышления о государстве, политике и праве (фрагменты Сочинений). Размышления О Государстве, Политике И Праве, Фрагменты Сочинений. Составление и верстка: Аркадий Куракин, -- 1997 г.АННОТАЦИЯВ настоящей работе изложен собственный оригинальный взгляд маститогопредставителя немецкой классической философии -- Артура Шопенгауэра -- навзаимоотношение морали и права. Сделана попытка раскрыть отношение философа ксамым разнообразным вопросам относительно государственного устройства, егоцелесообразности и отношения к морали, как то: возникновение государства,необходимость государства, цели, преследуемые государством; государственноеправо, гражданский закон, цели, преследуемые законодательством, мораль и закон,долг; свобода воли и несвобода деяний; в связи с монополией государства напринуждение к исполнению закона и наказанием за нарушение закона рассмотренывопросы собственно наказания, его эффективности, смертной казни,ответственности, раскаяния, неизменности характера и, в качестве дополнения,возможные пути облагорожения человечества, указанные еще Платоном. Дополнительнорассмотрены смежные вопросы несправедливости и права собственности.Ни одного слова, кроме специально оговоренных [в квадратных скобках], недобавлено. В конце каждого фрагмента (абзац, группа абзацев, подраздел) вквадратных скобках указана ссылка на номер источника по списку литературы суказанием страницы. Заголовки и подзаголовки -- от составителя, дляструктурирования текста. Дополнительно сделаны выделения ключевых слов иакцентов предложения.Документ изложен на 31 страницах машинописного текста, список использованныхисточников из 5 наименований.СОДЕРЖАНИЕ:От составителя. Вступление 11.1. Возникновение. Общественный договор1.2. Монархия1.3. Необходимость существования.1.4. Цели: охрана внешняя, внутренняя и от охранителя.1.5. Ошибочные взгляды на цели государства.1.6. Если бы все цели были достигнуты...1.7. Случай уничтожения.^ 2. НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ И СОБСТВЕННОСТЬ2.1. Понятие несправедливости2.2. Величина несправедливости2.3. Понятие собственности2.4. Право собственности2.5. Совершение несправедливости.2.6. Насилие и обман. Обман = насилие2.7. Нравственная законность и обязательность договоров2.8. Понятие долга2.9. Естественное право. Критика Гоббса^ 3. ГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРАВО3.1. Законодательство3.2. Цель законодательства3.3. Положительное законодательство3.4. Содержание чистого учения о праве3.5. Наказание и его отличие от мести3.6. Уголовное право. Степень наказания3.7. Гражданский закон4. Несвобода человеческих деяний и ответственность4.1. Понятие характера4.2. Свобода воли и несвобода в действии4.3. Неизменность характера4.4. Ответственность, однако, за деяния4.5. Совесть4.6. Раскаяние5. Пути облагорожения человечестваВЫВОДИспользованная литература:От составителя. ВступлениеАртур Шопенгауэр (1788, Данциг (Гданьск) -- 1860, Франкфурт-на-Майне) прожилдолгую жизнь и имел редкую возможность наблюдать, как его учение, впервыеизложенное в основном труде "Мир как воля и представление" в 1818 году,пролежало на полках в совершенной неизвестности около 25 лет, и, в 40-е годызаинтересовав сперва юристов, только в 50-х годах привело к невиданному ростуславы: "его переводят, читают публичные лекции, начинают излагать его учение вуниверситетских курсах. Во Франкфурте [место жительства в это время]предпринимается к нему паломничество, как к жрецу новой религии."[см. 6]. Пословам самого А.Шопенгауэра: "Вечерняя заря моей жизни будет утренней зарей моейславы", и он оказался прав. Еще при жизни философа, под его редакцией, былидважды осуществлены издания полного собрания его сочинений (в 1844 и в 1859гг.).В предлагаемой работе осуществлена подборка фрагментов по основам права в егосвязи с моралью из оригинальных сочинений Артура Шопенгауэра. Изречения философаданы не в оторванном от контекста виде, а с обоснованиями, чтобы нельзя былосразу их отбросить из-за присущей им неординарности, как основной черты всей егофилософии. Таким образом, имеется возможность "призадуматься серьезно" надследующей жизненной установкой человека: "Да, так делают все, но хорошо ли это?Означает ли поддержка "всех" также правильность с точки зрения морали, илимораль не зависит от поступков и мнения "всех"?А чего стоит обоснование принципа "обман - это насилие", уяснение которого сразуже как бы приоткрывает "завесу" перед глазами и привносит в цепочку "насилиепорождает насилие, отчего количество насилия в мире только увеличивается, а отэтого страдают все, и прежде всего те самые люди, которые являются источникомнасилия, принесения страдания людям, поэтому насилие нельзя победить насилием,но только ненасильственным сопротивлением" важное звено.Философия Шопенгауэра отличается от всех других философских систем тем, что онаи не материалистична, и не чисто идеалистична, т.е. выводится не из пустых словтипа "бытие", "субстанция", "дух" и т.д., а из чувства, ощущаемого каждым излюдей. Основной пункт своей философии - ВОЛЮ - он выводит не из "созерцаниятварей божьих", а из нашего с вами, присущего человеку особого чувства --самосознания -- следующим образом:1. Человек, мы с вами, познает себя двояко: как познаваемое и как волящее. Содной стороны он говорит: "Ну вот он я, смотри, вот мои руки, ноги и т.д.", т.е.посредством органов чувств и познания. С другой стороны человек сознает себя какпостоянно чего-то желающее, чувствует свою постоянную неудовлетворенность. Всюжизнь ему мало того, что уже у него есть и он хочет еще и еще, больше и больше,а потом оказывается, что жизнь уже прошла, что пожить не успел, а все толькохотел. Разумно ли это? Некоторые только на смертном одре осознают ту простуюистину, что удовлетворение одного желания порождает вслед за собой другое, и чтонеудовлетворенных желаний всегда остается значительно больше, так что отудовлетворения одного или двух из них легче не становится. Ребенок еще думать неумеет, а уже чего-то хочет и заявляет об этом всему свету своим криком. Отсюда:2. Воля в человеке первична, а познание - вторично. Чего же хочет воля? Воляхочет только одного - жизни, она хочет проявляться и непроявление ее осознаетсякак страдание. Есть ли воля в животных, растениях, насекомых и т.д.? Конечно же- есть. Разве все живое не хочет жить? Разве все живое не хочет избежать смертии не делает все для того, чтобы не прекратилось проявление в них воли к жизни?Хочет! Признание человека не чем-то toto genere отличным от всего окружающегомира наводит на мысль, что:3. Воля обладают и животные, и растения, но вся живая природа. Воля этанеразумна, она не знает, чего хочет, но ей этого и не нужно. Воля в них -безусловные инстинкты, один из которых жить и делать все, чтобы не умереть.Кроме того:4. Волю можно, в очень слабом ее проявлении, увидеть даже в неживой природе, ввиде сил притяжения. Что такое сила? Физика дает ответ на вопрос, при какихусловиях возникает сила и как она действует на окружающие предметы, но она так ине ответила на вопрос о причине ее существования. Да, (+) и (-) притягиваются,но почему? Так вот, в этом можно, по аналогии, узнать слабое проявление воли.Можно сказать, что желание - любовь (самое сильное проявление воли к жизни ещенесуществующего индивидуума) - это сила, притягивающая его и ее, что желаниевладеть тем или иным предметом - это сила притяжения его с этим предметом, еслиему хочется куда-то, то его туда притягивает сила и т.д.5. Отвлечение от формы пространства и времени - простых функций человеческогомозга - уничтожает множественность и оставляет Единую Волю, по-разномупроявляющуюся для нашего познания. [3. и 4.]6. Вывод. Единая воля, по-разному проявляющаяся (объективирующаяся) во всехпредметах реального мира, хочет только одного проявляться, т.е. жить и не хочетумереть. В неживой природе это силы притяжения. В живой - это инстинкты, страхсмерти. Наконец, в человеке - это желания. Проявляется воля не сама по себе, онатолько есть, присутствует во всем, но для проявления должна быть достаточная нато причина. В неживой природе это - причина в тесном смысле слова, стечениеопределенных обстоятельств, соблюдение определенных условий. В живой природедобавляется еще раздражимость, в животных добавляется мотивация наглядная, а учеловека - плод разума - мотивация абстрактная.Вот так выводится понятие единой воли, осознаваемое каждым из нас в видежеланий, неисчислимых и неуничтожимых.Основная часть материала по основам права и связи ее с моралью взята изосновного сочинения [3. 316-329, гл. 62] и дополнения к нему [1. 616-622; 2.138-145: гл. XLVII "К этике"]. Отдельные замечания удалось разыскать в остальнойчасти упоминаемой в списке литературы. Всего для составления реферата быловнимательно просмотрено и разобрано около 2000 книжных страниц сочиненийфилософа.1. ГОСУДАРСТВО1.1. Возникновение государства. Общественный договорОбщий для всех индивидуумов разум, который позволяет им, в противоположностьживотным, познавать не только отдельные случаи, но и абстрактно постигать целоев его связи, скоро раскрыл перед ними источник этого страдания и заставил ихподумать о средствах к уменьшить его или, если возможно, устранить совсем некоейобщей жертвой, которую , однако, превышала бы вытекающая из нее общая польза. Всамом деле: как ни приятно эгоизму отдельного лица при удобном случае совершатьнесправедливость, но это имеет необходимый коррелат в перенесениинесправедливости другим индивидом, испытывающим от этого большое страдание. Икогда разум, продумывающий целое, отрешился от одностороннего пониманияиндивида, которому он принадлежит, и на мгновение освободился из-под его власти,тогда он увидел, что удовольствие, которое один индивид получает от совершениянесправедливости, всякий раз перевешивается сравнительно большим страданиемдругого индивида; и он пошел далее, что, так как все здесь предоставлено случаю,то каждый имеет основание бояться, что на его долю будет гораздо реже выпадатьудовольствие случайного причинения несправедливости, чем страдание отперенесения ее. Разум понял, что как для уменьшения тяготеющего над всемистрадания, так и для возможно равномерного его распределения лучшее иединственное средство - это оградить всех от боли перенесения несправедливоститем, чтобы все отказались от удовольствия причинять несправедливость. И вот этосредство, с легкостью найденное эгоизмом, который благодаря разуму действуетметодически и покидает свою одностороннюю точку зрения, - это средство,постепенно усовершенствованное, и есть государственный договор, или закон. Так,как я объясняю здесь его происхождение, объяснял его еще Платон в "Государстве"(358с - 359с).Действительно, такое происхождение по самому существу своему единственное исоответствующее природе вещей; и ни в одной стране государство не могло иногодругого источника, ибо только этот способ возникновения, только эта цель делаетего государством, и при этом безразлично, было ли предшествующее ему в каждомданном народе состояние сбродом не зависящих друг от друга дикарей (анархия),или сбродом рабов, над которыми произвольно властвует сильнейший деспотия. Вобоих случаях государства еще не было: оно возникает только в силу такого общегосоглашения и в зависимости от того, в большей или меньшей степени это соглашениесвободно от анархии или деспотии, и государство, соответственно, совершеннее илинесовершеннее. Республики тяготеют к анархии, монархические государства -деспотии; придуманный вследствие этого средний путь конституционной монархии - кгосподству партий. Чтобы основать совершенное государство, надо прежде создатьтакие существа, природа которых позволяла бы им всецело жертвовать своим благомради блага общественного. [1. 618; 2. 141 : гл. XLVII "К этике"].1.2. МонархияДо тех же пор возможно в этом отношении достигнуть кое-чего тем, что есть однасемья, благо которой совершенно неотделимо от блага государства, так что, покрайней мере в главном, она никогда не может способствовать одному помимодругого. На этом основывается сила и преимущество наследственной монархии. [3.324, гл. 62]Великая ценность и основная идея королевской власти заключается, по-моему, вследующем: так как люди остаются людьми, то один из них должен быть поставлентак высоко, ему должно обеспечить столько власти, богатства, безопасности иабсолютной неприкосновенности, чтобы ему лично для себя не оставалось уже большеничего желать, бояться и надеяться; вследствие этого присущий ему, как и всякомудругому человеку, эгоизм, как бы в силу нейтрализации, уничтожается, и он,король, словно бы от был не человек, оказывается способным творитьсправедливость и иметь в виду уже не свое личное, а только общее благо. В этомисточник того, как бы сверхчеловеческого характера, который везде сопутствуеткоролевской власти и так бесконечно отличает ее от простой президентуры. Поэтомутакже королевская власть должна быть наследственной, а не выборной, - отчастидля того, чтобы заботы короля о своем потомстве могли выражаться только в видезабот о благе страны, которое вполне совпадает с благом его семьи. [1. 618; 2.141 : гл. XLVII "К этике"].1.3. Необходимость существованияГлавный источник самых серьезных зол, постигающих человека, это сам человек:человек человеку волк. Кто твердо помнит это, для того мир представляется какнекий ад, который тем ужаснее дантоновского ада, что здесь один человек долженбыть дьяволом для другого, к чему, разумеется не все одинаково способны, аспособнее всех какой-нибудь архидьявол: приняв на себя облик завоевателя, онставит несколько сот тысяч людей друг против друга и кличет им: "страдание исмерть - вот ваш удел: палите же друг в друга из ружей и пушек!", - и ониповинуются. И вообще взаимные отношения людей отмечены по большей частинеправдой, крайнею несправедливостью, жестокостью и жестокостью: только в видеисключения существуют между ними противоположные отношения; вот на чем зиждетсянеобходимость государства и законодательства, а не на ваших умствованиях. Вовсех же пунктах, которые лежат вне сферы государственного закона, немедленнопроявляется свойственная человеку беспощадность по отношению к ближнему, ивытекает она из его безграничного эгоизма, а иногда и злобы. Как обращаетсячеловек с человеком, это показывает, например, порабощение негров, (конечноюцелью которого служат сахар и кофе) - слишком дорогая плата за удовольствиеперевести дух. [1. 599-600, 2. 68-69 - гл. XLVI "О ничтожестве и горестяхжизни"].1.4. Цели: охрана внешняя, внутренняя и от охранителяТе, которые вместе со Спинозой отрицают, что вне государства может существоватькакое бы то ни было право, смешивают средства к осуществлению права с самимправом. Охрана права, разумеется, обозначена только в государстве, но самоеправо существует независимо от последнего, ибо насилие может только подавитьего, но не уничтожить. Вот почему государство, это - не что иное, какохранительное учреждение, ставшее необходимым вследствие тех бесчисленныхпосягательств, которым подвергается человек и которые он в состоянии отражать нев одиночку, а в союзе с другими людьми. Таким образом, цель государства такова:1) Прежде всего - внешняя охрана, которая может сделаться необходимой как противнеодушевленных сил природы или диких зверей, так и против людей, т.е. другихнародностей, хотя последний случай - самый частый и важный, потому что злейшийвраг человека - это сам человек: человек человеку волк. Так как ввиду этой целинароды, - правда только на словах, а не на деле - провозглашают принцип, что онивсегда будут относиться друг к другу только оборонительно, а не наступательно,то возникает международное право. Последнее, в сущности, не что иное, как правоестественное, сохранившее здесь, т.е. между одним народом и другим, единственнуюсферу своей практической действенности: только в этой области может онораспоряжаться, потому что его более мощный сын, право положительное, нуждающеесяв судье и исполнителе, не может приобрести себе здесь обязательной и реальнойсилы. Поэтому международное право сводится к известной степени нравственной воливо взаимных отношениях народов, и поддержание этого нравственного правопорядкасоставляет дело чести всего человечества. Трибунал, перед которым разбираютсяпроцессы, возникающие на этой почве, это - общественное мнение.2) Внутренняя охрана, т.е. защита членов какого-нибудь государства друг отдруга, иначе говоря -- обеспечение частного права, осуществляемое поддержаниемзаконного правопорядка, который заключается в том, что сконцентрированные силывсех защищают каждую отдельную личность, - отсюда возникает такой феномен, какесли бы все были правомерны, т.е. справедливы, никто друг друга не хотелобижать.Но так как во всех человеческих делах устранение одного зла обыкновеннооткрывает дорогу к новому злу, то обеспечение этой двойной охраны влечет засобою потребность в третьей, т.е. оказывается нужна:3) Охрана против охранителя, т.е. против того или тех, кому общество поручилоблюсти охрану, - иными словами, обеспечение публичного права. Лучше всего этообеспечение, по-видимому, осуществляется тогда, когда раздробляют триединствоохраняющей власти на законодательную, судебную и исполнительную, так что каждаяиз них поручается разным лицам и функционирует независимо одна от другой.Когда помимо этой цели охраны государству примышляет еще и другие какие-нибудьцели, то это легко может сделаться опасным для истинной цели его. [1. 617-618;2. 139-141 : гл. XLVII "К этике"].1.5. Ошибочные взгляды на цели государства.То обстоятельство, наряду с правовым учением Канта, который совершеннонеправильно выводит его из своего категорического императива созданиегосударства как моральную обязанность, не раз служило и в новейшее время поводомк весьма странной и ошибочной теории, будто государство - учреждение длясодействия морали, будто оно вытекает из стремления к ней и, таким образом,направлено против эгоизма. Как будто внутреннее настроение, которое только иможет быть моральным или имморальным, как будто вечно свободная воля поддаетсямодификации извне и меняется от разных влияний. Еще нелепее взгляд, будтогосударство служит условием свободы в нравственном смысле, а потому иморальности: ведь на самом деле свобода находится по ту сторону явления, а нетолько по ту сторону человеческих учреждений. [325]Государство, как я сказал, вовсе не направлено против эгоизма вообще и кактакового: наоборот, оно возникло именно из сознательного и методическогоэгоизма, покинувшего одностороннюю точку зрения ради общей, - эгоизма всех, этойсуммы частных эгоизмов; и существует оно только для того, чтобы служить ему,основанное на той верной предпосылке, что чистой морали, т.е. праведной жизни всилу моральных побуждений ожидать нельзя, иначе оно само было бы излишним. Такимобразом, вовсе не против эгоизма, а только против вредных его последствий,которые вытекают из множественности эгоистических индивидов для каждого из них инарушают их благосостояние, - только против них направлено государство, в целяхсвоего благосостояния. [325] 1.6. Если бы все цели были достигнуты ...Если бы государство вполне достигло своей цели, то это выглядело бы так же, какесли бы во всех помыслах царила совершенная правда. Но оба явления по своейвнутренней сущности и происхождению были бы противоположны. А именно, впоследнем случае никто не хотел бы совершать неправды, в первом никто не хотелбы терпеть неправды, и средства достижения этой цели были бы вполнесоответственные. Так одна и та же линия может быть проведена с разных сторон, ихищный зверь в наморднике столь же безвреден, как и травоядное животное.Но дальше этого предела государство идти не может: оно не в силах создать такогоположения вещей, какое возникло бы из общего взаимного благоволения и любви. Ибо(мы только что видели это) как государство, согласно своей природе, не стало бызапрещать несправедливых деяний, если бы они не причиняли другой сторонестрадания, и только потому, что это невозможно, оно запрещает всякийнесправедливый поступок, так и наоборот, согласно своей тенденции, направленнойко всеобщему благу, оно весьма охотно заботилось бы о том, чтобы каждыйиспытывал на себе благоволение и дела человеколюбия, если бы и последние неимели в качестве своего неизбежного коррелата совершение акцийблаготворительности и любви; при этом каждый гражданин хотел бы взять на себяпассивную роль и никто не соглашался бы на активную, да и не было бы основаниянавязывать ее одному преимущественно перед другим. Поэтому принуждать можнотолько к отрицательному, которое и составляет право, а не к положительному,которое понимали под именем обязанностей любви, или небезусловных обязанностей.[3. 326, гл. 62]1.7. Случай уничтоженияМир лежит во зле - дикие пожирают друг друга, а культурные друг другаобманывают, и это называют порядком вещей. Что такое государства, со всем ихискусственным механизмом внешних и внутренних отношений и их разного родавластью, как не приспособление для ограничения беспредельной людскойнесправедливости? Разве мы не видим на всем протяжении истории, как всякий царь,раз только он утвердился на троне и страна его пользуется некоторымблагоденствием, употребляет последнее на то, чтобы со своим войском, как сшайкой разбойников, обрушиться на соседние государства? Разве все почти войны небыли в сущности разбойничьими набегами? [...] "Во всех войнах дело идет ограбеже", - говорит Вольтер. [2. 327, Афоризмы житейской мудрости / В. Принципы,касающиеся нашего поведения относительно других, п.29]Принцип несправедливости, господство насилия вместо права [...], прямо есть насамом деле и фактически господствующий в природе закон, притом не только в миреживотных, но и среди людей; для предотвращения его вредных последствий уцивилизованных народов применяется государственный порядок; на как толькопорядок этот, где и как бы то ни было, перестает существовать или может бытьобойден, там этот закон природы тотчас вновь появляется на сцене. Все же времянепрерывно господствует он между отдельными народами; принятый в их взаимныхотношениях жаргон справедливости есть, как известно, просто дипломатическийканцелярский стиль, вопросы решает грубая сила. Напротив, подлинная, т.е.невынужденная, справедливость хотя, без сомнения, и встречается, однако всегдалишь в виде исключения из этого закона природы. [5. 168: "Об основе морали", гл.7 "О высшем принципе Кантовской этики"].^ 2. НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ И СОБСТВЕННОСТЬ2.1. Понятие несправедливостиВ то время, как воля представляет такое самоутверждение собственного тела вбесчисленных рядах индивидов, она в силу присущего всем эгоизма легко выходит вкаком-либо индивиде за пределы этого утверждения, - вплоть до отрицания той жесамой воли, проявляющейся в другом индивиде. Воля первого вторгается в областьчужого утверждения воли в том случае, если индивид губит или калечит самое телодругого, или же заставляет силы этого чужого тела служить его воле, а не воле,являющейся в другом теле, - другими словами, тела и таким образом увеличиваетсилу, служащую его воле, больше, чем это дает ему на это право сила собственноготела, - следовательно, утверждает собственную волю за пределами собственноготела, отрицая волю, являющуюся в другом теле. [316]Это вторжение в сферу чужого утверждения воли отчетливо сознавалось испоконвеков, и его понятие было названо словом несправедливость. Ибо обе сторонымгновенно схватывают, в чем тут дело, правда, постигая это не в отчетливойабстракции, как мы здесь, а своим чувством. Терпящий несправедливость чувствуетвторжение в сферу утверждения своего собственного тела через отрицание его чужиминдивидом; он чувствует это как непосредственное духовное страдание, котороесовершенно отличается и отделено от сопровождающей его физической боли,причиняемой самим деянием, или от огорчения по поводу утраты. С другой стороны,в совершающем несправедливость мгновенно возникает сознание, не in abstracto, ав виде темного чувства, и это называют угрызениями совести, или, ближе к данномуслучаю, чувством содеянной несправедливости. [3. 316, гл. 62.]2.2. Величина несправедливостиПри всяком несправедливом поступке несправедливость по качеству остается той же,именно ущемлением другого, касается ли оно его личности, его свободы, егособственности, его чести. Но по количеству она может быть очень различной. Эторазличие в размере несправедливости - ему соответствует размер порицания, скаким к данной несправедливости относятся. Я выставляю для нее такую формулу:величина несправедливости моего поступка равна величине зла, какое я им причиняюдругому, разделенной на величину выгоды, какую я сам из него извлекаю; авеличина справедливости моего поступка равна величине выгоды, какую доставит мнеущемление другому, разделенной на величину вреда, какой он при этом потерпит.[5. 214-215 : разд.II "Критика основы, указанной для этики Кантом", гл.17].2.3. Понятие собственностиИбо такой собственностью, которой без несправедливости нельзя отнять у человека,может быть, согласно нашему пониманию несправедливого, только то, что обработанособственными силами этого человека, так что захват этого отнимает силы его телау объективированной в нем воли, чтобы заставить их служить воле,объективированной в другом теле. Лишь в таком случае совершающийнесправедливость вторгается в сферу чужого утверждения воли, хотя и покушаетсяне на чужое тело, а на неодушевленную, совершенно отличающуюся от него вещь:ведь с этой вещью как бы срослись и отождествились труд и сила чужого тела.Отсюда следует, что всякое истинное, т.е. моральное, право собственностипервоначально основывается исключительно на обработке, как это почти всюдупризнавали до Канта и как это отчетливо и прекрасно выражает древнейшее из всехзаконодательств: "Мудрецы, сведущие в старине, объясняют, что возделанная нивасоставляет собственность того, кто выкорчевал лес, очистил и вспахал ее, - какантилопа принадлежит первому охотнику, который ее смертельно ранил" (законыМану, IX, 44. 317).2.4. Право собственностиВ самом деле, каким образом простое изъявление моей воли устранить других отпользования вещью - может тотчас же создать и самое право на нее? Очевидно, самоэто изъявление предварительно нуждается в правомерном обосновании, а вовсе неоно служит таким основанием, как это думает Кант. Да и поступает ли по существу,т.е. в моральном смысле, несправедливо тот, кто не признает этих притязаний наисключительное обладание вещью, не основанных не на чем, кроме собственногозаявления? Ведь совершенно ясно, что не может быть никакого правомерногозавладения, а существует только правомерное освоение, приобретение вещи путемприложения к ней первоначально собственных сил. Там, где вещь посредствомкакого-нибудь труда, как бы ни был он незначителен, обрабатывается, улучшается,ограждается от повреждений, хотя бы этот труд заключался только в том, чтобысрыть или выполоть из почвы дико растущий плод, - там посягающий на эту вещьочевидно лишает другого результатов его сил, потраченных на нее, т.е. заставляеттело этого человека служить не собственной, а его воле, утверждает собственнуюволю за пределами ее проявления, вплоть до отрицания чужой воли, - т.е.совершает несправедливость. [318]Напротив, одно только пользование вещью без всякой ее обработки или охраны отповреждения так же мало дает права на нее, как и изъявление своей воли наисключительное владение ею. Поэтому, если какой-нибудь род в течение хотя быцелого столетия один охотился в известной местности, не сделав, однако, ничегодля ее улучшения, то он не может без моральной несправедливости запретить охотув ней чужому пришельцу, который вдруг пожелал этого. Вот отчего так называемоеправо преоккупации, согласно которому за простое давнишнее пользование вещьютребуют еще сверх того вознаграждения, т.е. присваивают себе исключительноеправо на дальнейшее пользование ею, в моральном отношении совершеннонеосновательно. Тому, кто опирается только на это право вновь прибывший тог бы сгораздо большим правом возразить: "Именно потому, что ты уже так долгопользовался этой вещью, справедливо, чтобы теперь воспользовались ею и другие."[318]Для всякой вещи, которая не поддается никакой обработке посредством улучшенияили предохранения от несчастных случаев, не существует морально обоснованногоправа на исключительное владение ею, кроме разве добровольной уступки со сторонывсех остальных, например, в виде вознаграждения за другие услуги; но это ужепредполагает построенное на договоре общежитие, государство.Морально обоснованное право собственности, как это показано выше, дает, по своейприроде, владельцу такую же неограниченную власть над вещью, какую он имеет надсобственным телом; из этого следует, что он путем обмена или дара можетпереносить свою собственность на других, которые затем владеют данной вещью стем же моральным правом, что и он. [3. 319, гл. 62.]Право собственности возникает, на мой взгляд, только через обработку вещей."Какое право имеет охотник на громадный лес, который он случайно обежал,преследуя свою добычу?" [заявление северо-американского экс-президента КвинсиАдамса 1840 г.]. Собственность, - это прибыль от труда и не что иное, каквоплощенный труд. Это еще раз показывает, что право собственности можнообосновать только на труде, потраченном на вещи; только в этом качестве ононаходит себе свободное признание и приобретает моральную оценку.Совершенно своеобразное подтверждение этой же истины дает тот моральный факт,что в то время как закон так же строго, а в некоторых странах еще и строже,наказывает браконьерство, как кражу денег, тем не менее гражданская честь,последней навеки разрушаемая, от первого, т.е. от браконьерства, собственно, нетерпит значительного урона, и браконьер, поскольку за ним нет другой вины, хотяи не считается безгрешным, но, в противоположность вору, не слывет забесчестного и не подвергается всеобщему отвержению. Ибо принципы гражданскойчести зиждутся на морально, а не на чисто позитивном праве; дичь же не естьпредмет обработки, а потому не есть и предмет морально-ценного владения: правона нее имеет поэтому имеет поэтому совершенно позитивный характер и с моральнойточки зрения не действительно. [1. 619; 2. 142 : гл. XLVII "К этике"].2.5. Совершение несправедливостиНесправедливость, понятие которой мы только что разобрали в самой общейабстракции, находит себе in concreto наиболее полное, прямое и наглядноевыражение в каннибализме. Непосредственно за этим идет убийство, и потому, кактолько оно совершится, угрызения совести, смысл которых мы только что изложилиотвлеченно и сухо, мгновенно следуют с ужасающей явственностью и наносятдушевному покою неисцелимую рану на всю оставшуюся жизнь; ибо наш ужас передсовершенным убийством, как и наш трепет до его совершения, соответствуют тойбезграничной привязанности к жизни, которой проникнуто все живое как проявлениеволи к жизни. По существу однородны с убийством и отличаются от него толькостепенью преднамеренное изуродование или простое калечение чужого тела, дажевсякий удар. Далее, несправедливость проявляется в порабощении другого индивида,в принуждении его к рабству, наконец - в покушении на чужую собственность,которое, поскольку она служит плодом чужого труда, по существу однородно спредыдущей несправедливостью и относится к ней как простое калечение к убийству.[317]2.6. Насилие и обман. Обман = насилиеЧто касается совершения несправедливости вообще, то оно осуществляется либонасилием, либо хитростью: по своему нравственному значению это одно и то же. Вособенности при убийстве безразлично, пользуюсь ли я кинжалом или ядом; так жеобстоит дело и при всяком физическом оскорблении. Все разнообразные случаинесправедливости могут быть сведены к тому, что я, совершая несправедливое,заставляю другого индивида служить не своей, а моей воле, действовать не посвоей, а по моей воле. На пути насилия я достигаю этого с помощью физическойпричинности; на пути же хитрости - посредством мотивации, т.е. причинности,прошедшей через познание; иначе говоря, я достигаю этого тем, что подставляюволе другого человека обманные мотивы, в силу которых он, думая следовать своейволе, следует моей. Так как среда, в которой находятся мотивы, есть познание, тоя могу исполнить это, только совершив подлог в его познании - а это и естьобман. Своей целью он всегда имеет воздействие на долю другого, не просто на егопознание как таковое и само по себе, но на познание лишь как средство, посколькуоно определяет его волю. Ибо самый обман мой, исходя из моей воли, нуждается вмотиве, а таким может быть только чужая воля, а не чужое познание само по себе,потому что оно как таковое никогда не может иметь влияния на мою волю, не можетее волновать и быть мотивом ее целей: только чужое желание и действие могут бытьтаким мотивом, а через них следовательно, косвенно и чужое познание. тоотносится не только ко всякому обману, вытекающему из явного своекорыстия, но ик такому обману, который имеет своим источником чистую злобу, жаждущуюнасладиться мучительными последствиями чужой ошибки, ею же вызванной. Дажеобыкновенный хвастун стремится к тому, что усилив этим хвастовством уважение ксебе или изменив к лучшему мнение других людей, оказать или облегчить себебольш