Становление правящей элиты в России в 1990-1995 гг.
Е. А. Пелевина
Политическое
развитие российского общества диктует необходимость теоретического осмысления
роли правящих элит. Демократические реформы в стране показали, что даже самые
либеральные политики ориентируются не на демократические идеалы, а на западную
практику элитарной демократии. Реальная политика, политическая борьба и
принятие важнейших государственных решений осуществляется на уровне элит и
контрэлит.
В
российской общественной науке идеи элитизма позитивно утвердились в последние
годы. Научные публикации свидетельствуют о том, что интерес к этой теме
возрастает1. Цель данной статьи - анализ особенностей формирования нового
правящего класса России в период реформ.
Политическая
элита - это особая социальная группа, обладающая монополией на принятие
решений, самосознанием и привилегиями. Как правило, политическую элиту образуют
люди, наделенные особенными личностными качествами и, прежде всего, волей к
власти. В то же время теоретики элитизма всегда подчеркивали, что правящая
элита - это не просто совокупность людей, занимающих высокие государственные
посты, это устойчивая социальная общность, основанная на глубоких внутренних
связях входящих в нее политиков. Их объединяют общие интересы, связанные с
обладанием рычагами реальной власти, стремлением сохранить на них свою
монополию, отсечь и не допустить к ним другие группы, стабилизировать и
укрепить позиции элиты как таковой, а следовательно, и позиции каждого ее
члена. Правящую элиту как группу сплачивают особые ценности, в иерархии которых
власть на первом месте; ей присущи свои нормы, регулирующие отношения между ее
членами и секторами, предписывающие поведение ее представителям, поддерживающие
целостность элиты, ее существование в качестве группы.
Элита
имеет собственное (во многих случаях весьма далекое от официальных и
пропагандируемых взглядов) мировоззрение. Его можно назвать идеологией
правящего класса. Доминантой элиты является особый "миссионерский"
дух - она отождествляет себя с обществом как целым, преисполнена сознанием
своего долга руководить страной, определять судьбу народа.
Устойчивость
как качество политической элиты подтверждается историческим опытом, который
свидетельствует, что никогда, даже при самых радикальных изменениях
политического режима, не происходит полной замены элиты. При относительно
стабильном развитии общества ее устойчивость еще более очевидна. При различных
политических режимах возможны различные степени открытости и способы
рекрутирования новых членов, однако ядро элиты остается неизменным. Эта
устойчивость достигается благодаря социальной сплоченности группы, действует
закон первичной социальной группы - как бы ни была сильна конкуренция внутри
группы, общий интерес ставится превыше всего.
В
западной литературе классическими стали два основных подхода к определению
элиты - условно их можно назвать "позиционный" и
"результативный". Суть "позиционного" подхода сводится к
тому, что положение индивида или группы в официальной социально-политической
структуре общества свидетельствует о вхождении или невхождении в элиту.
"Результативный" подход означает, что в элиту входят те, кто
принимает решение или оказывает существенное влияние на его принятие. Между
теми, кто принимает решение, и теми, кто занимает высшие посты в иерархии,
существует значительная корреляция, но это несовпадающие характеристики.
Сложность в использовании второго подхода связана со значительной трудностью
выявления реальных механизмов принятия решений и реальных фигур, принимающих
эти решения.
С
точки зрения "позиционного" подхода можно определить структуру
сегодняшней правящей элиты на федеральном и местном уровнях. Большинство
исследователей относит к федеральной элите "команду" президента,
правительство и парламентариев. Отмечается, что формирование новой политической
элиты связано с разделением единого слоя политиков на две части: избираемых
населением и назначаемых.2 При советском типе формирования элиты такого разделения
фактически не было - и избираемая населением элита, и назначаемая практически
совпадали, что обеспечивалось системой номенклатуры. Высшая политическая элита
состояла из двух частей: формальной и реальной элиты. Первая представляла собой
депутатов Советов различного уровня, избранных для создания видимости
представительности различных групп населения в законодательных органах. Вторая,
включающая и депутатов и чиновников, состояла из людей, реально принимающих
участие в выработке и принятии решений. Как формальная, так и реальная
политические элиты формировались под контролем партийных структур. Собственно,
они и составляли истинную реально властвующую элиту. Элита, состоящая из двух
основных частей - политиков и бюрократов, избираемых и назначаемых, закрепляется
у власти в период 1990-1992 гг.
В
российской провинции к институционально оформленным властным структурам
относятся:
администрации
(исполнительные структуры всех уровней);
представительство
Президента РФ в области (крае);
представительства (региональные отделения)
федеральных структур (ФСБ, МВД, прокуратура, налоговая инспекция и т.д.);
представительные
органы (законодательные собрания, думы и т.д.).3
Люди,
занимающие посты во властных структурах, составляют ядро политической элиты.
Система
политических институтов в период реформ кардинально изменилась, однако
устойчивость и постоянство, свойственные элите, продемонстрировала и советская
номенклатура.
Иллюзию
серьезного обновления элиты создало действие социального "лифта". Он
поднял на вершину тех, кто вчера были далеки от рычагов власти. Этот
"лифт" вывел на авансцену и тех, кто занимал малопрестижные этажи
власти и бюрократической пирамиды. Иллюзию создал также и заметный приток
интеллигенции в политику. Однако все это не более чем изменение внешнего облика
элиты. Новые политики так или иначе, прямо или косвенно, были связаны со старой
верхушкой, втянуты в орбиту ее влияния (даже при субъективном неприятии этой
верхушки). Поэтому говорить о возникновении новой правящей элиты можно лишь условно.
Советская
номенклатура состояла из двух тесно связанных групп партийных и хозяйственных
руководителей. Крах коммунистического режима привел к потере господствующего
положения партийной номенклатуры, той, которая осуществляла кадровую политику и
идеологический контроль. На первый план выдвинулась технократическая элита -
"крепкие хозяйственники", "красные директоры", те, в чьих
руках находились рычаги управления экономикой. Однако, как показали последние
годы, часть партийных аппаратчиков успела "конвертировать"
ускользающую власть в финансовые возможности, заняла ключевые позиции в
рыночной экономике, вернув себе былое влияние.
Многие
публицисты считают, что правящая элита действовала сознательно и
целенаправленно, разрушая старый режим. Цель - узаконить свое экономическое
господство, "попользовавшись" демократическим движением. На мой
взгляд, нельзя не учитывать действительно массового и широкого
антикоммунистического движения, которое явилось неожиданностью для властвующей
верхушки, о чем свидетельствуют события августа 1991 года. Протест различных
слоев общества против властей представлял слишком большую угрозу для элиты,
чтобы быть инспирированным ею. Оправившись от удара, партийная элита
воспользовалась возможностями, открывшимися благодаря экономическим реформам,
для восстановления былого могущества.
В
то же время изменения в позициях различных групп внутри правящего класса весьма
динамичны. В 1993 году исследователи выделяли следующие группы внутри правящих
кругов:
интеллектуалы
из партийной элиты;
демократически,
реформистски, рыночно ориентированные представители хозяйственной элиты;
прагматики
во всех звеньях властных и управленческих структур;
аутсайдеры-карьеристы
из самых различных социальных групп, стремящиеся использовать демократическое
движение как социальный "лифт".4
В
настоящее время можно говорить о принципиальных изменениях. Интеллектуальная
элита, состоящая главным образом, из молодых политиков, перестала играть
ведущую роль, как это было в начале реформ.
Этот
факт заслуживает внимания и вновь актуализирует проблему взаимоотношений власти
и интеллигенции, взаимодействия политической и интеллектуальной элит.
Сама
проблема отношений интеллигенции и власти - проблема больного общества, где
власть несовместима с политической свободой и гражданскими правами. В условиях,
когда большинство населения практически отстранено от участия в политической
жизни, политически не развито и пассивно, какая-то часть образованных людей - в
XIX веке их называли интеллигенцией - берет на себя функцию политической
оппозиции власти, претендуя при этом на общенародное представительство.
Интеллигенция в демократическом обществе должна освободиться от соблазна
власти, отделить идеологию от профессиональной политики. Идеология вообще не
сочетается полностью с жизнью, как идея не сочетается до конца с реальной
жизнью. В этом смысле интеллигент и политик - совершенно разные и даже
противоположные фигуры.
За
годы реформ сложилась новая политически влиятельная группа, не входящая в
состав собственно властных структур. Это - субъекты экономики: собственники,
совладельцы, руководители, члены правлений, другие ответственные работники
крупных экономических организаций, таких, как совместные и российские
корпорации, компании, банки, фонды, ассоциации, акционерные общества, прочие
негосударственные и государственные предприятия различных отраслей, иначе
говоря, - финансово-промышленные группы - ФПГ, которые можно считать частью
политической элиты с точки зрения "результативного" подхода.
Новая
политическая элита России еще только складывается. Группировки, находящиеся
внутри нее, не имеют прочных внутренних связей. В лучшем случае в этих
группировках доминируют персональные отношения, в худшем-они разрываются
внутренними противоречиями, малосодержательной борьбой между лидерами за
главенство. Как уже отмечалось, относительная сплоченность, целостность,
единство - неотъемлемые свойства любой правящей элиты. Сегодняшняя российская
власть в целом характеризуется рыхлостью, разобщенностью, аморфностью. Общая
основа, связывающая воедино различные группировки элиты, очень слаба. Более
того, между ними идет ожесточенная конкуренция, борьба не столько за
доминирование, что является нормой жизни для элиты, сколько за единоличное
господство и вытеснение противника. Абсолютная борьба подчиняет себе
общественные функции и цели государственной власти, обесценивает политические
ориентации группировок, входящих в правящую элиту. По оценкам аналитиков,
политическая элита, управляющая станой, является самой конфликтной группой
общества.
Одна
из важнейших причин слабости элиты - отсутствие у большинства составляющих ее
групп достаточно широкой социально-политической опоры. Группировки элиты, и она
в целом, практически лишены возможности использовать организованную поддержку
снизу, как это было в августе 1991 года, апеллировать к интересам тех или иных
социальных групп. Подлинная социальная основа элиты - бюрократия. Используя
непрочность, неустойчивость положения господствующих группировок элиты, распад
прежних структур власти, посттоталитарная бюрократия превратилась в
самостоятельную силу, независимую и неподконтрольную в своих действиях,
освобожденную от исполнения воли элиты.
Нетрудно
предположить и дальнейшее болезненное чередование правящих группировок на самой
вершине пирамиды государственной власти. На сегодня контуры будущей правящей
элиты отсутствуют, стабилизация положения нынешних политических деятелей в
ближайшей перспективе весьма сомнительна. Ощущение временности, непрочности,
неустойчивости своего положения накладывает сильнейший отпечаток на их
деятельность.
Вряд
ли можно оценить масштабы захвата бывшей государственной собственности в
России. В отличие от большинства стран Центральной и Восточной Европы, наша
страна обладает огромными запасами нефти,газа, драгоценных камней и металлов. В
начале реформ природные ресурсы формально принадлежали государству, на деле
-никому, поэтому так называемая "спонтанная" приватизация позволила
тем руководителям, которые были связаны с добычей полезных ископаемых, извлечь
из этого личную выгоду. Теперь ясно, что эта сфера должна была оставаться в
государственной собственности, пока не удалось бы наладить эффективное и
контролируемое управление добывающими предприятиями. Наиболее прибыльной была и
есть нефтяная и газовая промышленность, стоящая десятки миллиардов долларов.
Основная часть тех баснословных доходов, которые СССР получал от продажи
энергоносителей, попадает в карман нескольких частных лиц. Например, до
настоящего времени никому неизвестно, кто же на самом деле владеет Газпромом - частично
приватизированным промышленным гигантом, который стоит более 100 миллиардов
долларов.
Внешняя
торговля также стала благоприятным полем для коррупции. До 1995 года для
экспорта нефти требовалась государственная лицензия. Такие лицензии выдавались могущественным
людям, близким к руководству, отчего российская казна ежегодно не досчитывалась
многих миллиардов. Существовали специальные льготы по импорту, например, право
на беспошлинный ввоз в Москву продуктов - сообщалось, что ими пользовались люди
из ближайшего окружения президента. Таким образом государственная казна
потеряла еще миллиарды долларов. Можно назвать и другие каналы незаконного
обогащения, например, дешевые кредиты Центробанка и др. Коррупция
компрометировала идею рыночных реформ. Когда элементы гражданского общества
(пресса, частный бизнес, религия, общественные организации) слабы, ее мало что
сдерживает. Анализируя результаты выборов в Государственную думу в декабре 1995
года, многие аналитики отмечали, что, отвернувшись от реформаторов, российские
избиратели отреагировали не столько на тяготы, вызванные переменами в привычном
укладе жизни, сколько на всепроникающую коррупцию, поразившую властные
структуры.
Слабость
сегодняшней правящей элиты состоит также и в том, что она отказалась от своей
важнейшей функции - формулировать идеологию для всего общества. Главные причины
- во-первых, в реакции на идеологическое засилие, царившее в советском обществе
(Е.Гайдар открыто заявлял о деидеологизации своей политики, позднее признав это
ошибкой); во-вторых, в том, что на ключевые позиции выдвинулась
технократическая элита, продемонстрировавшая неспособность, по крайней мере
неготовность к идеологическому самоопределению.
Судя
по тем документам, которые принимаются, а также по содержанию официальных
выступлений президента и высших чиновников, определенной идеологией они не
располагают. С одной стороны - идеи национального возрождения России, с другой
- фразеология "демократии и рынка". При этом никаких общих целей не
формулируется. Деидеологизация как принцип управления не только неправомерна,
но и опасна. У людей нет ясности относительно модели социального и
экономического типа общества, которое, по мнению реформаторов, было бы
желательно для России. Поэтому отсутствует и диалог с народом по поводу
будущего устройства страны, и это усиливает распад социальных связей, в
частности между элитой и обществом.
Правящая
элита создает в стране ту или иную идейную обстановку, причем создает ее по
собственному образу и подобию. Моральные качества элиты, ее ценности и интересы
становятся фактором политики. Например, если министр обороны и руководители ФСБ
России публично лгут, что не причастны к войне в Чечне, то едва ли можно
ожидать легитимности и принципиальности от действий возглавляемых ими
институтов. Долги государства предприятиям по госзаказам создали моральное
оправдание для падения платежной дисциплины. По расчетам специалистов 1 рубль
государственных неплатежей порождает 4-6 рублей просроченной задолженности
предприятий поставщикам. Дефекты экономической политики властей - приватизации,
конверсии, налогового законодательства - создали благоприятную среду для роста
неплатежей. Аналогичны причины других значительных провалов в ходе реформ -
появление мошеннических банков, обвала рубля и т.д. Невыплаты и задержки
заработной платы порождают ситуацию, которая статистикой не учитывается: когда
люди приходят на рабочие места, но трудятся по принципу "минимизации
усилий", их трудовой потенциал практически не используется. В числе
множества причин кризисной ситуации в стране поведение правящей элиты не на
последнем месте.
Отмеченные
слабости правящей элиты ведут к дальнейшему углублению пропасти между нею и
обществом. Люди отрицательно характеризуют деятельность президента (о доверии
говорят примерно 10%). Еще ниже оценивают деятельность правительства (8-9%),
Госдумы (5-6%).5
С
другой стороны, в общественном сознании нет четких альтернатив нынешней
политической структуре и политическим деятелям, и, что особенно важно, лишь
небольшое количество людей (от 7 до 12%) 6 склонны к решительным действиям
(типа гражданского неповиновения, готовности силой отстаивать свои убеждения).
Крайний негативизм к политической системе в целом, к властным институтам и
политическим деятелям уживается с тем, что народ еще согласен терпеть эти
институты и этих лидеров, потому что не менее отрицательно относится и к другим
претендентам на политическую власть.
В
течение всего периода реформ борющиеся политические группы пугали друг друга
"социальным взрывом", использовали недовольство народа в политической
борьбе. Но социальная память народа работает сегодня против каких-либо взрывов.
Однако существующая ситуация не должна рассматриваться как неизменная. Если она
будет ухудшаться (а симптомы этого есть), то "гроздья гнева", несомненно,
будут расти.
Опасность
таких настроений состоит в том, что они легко могут быть использованы правыми
экстремистскими группами, отвергающими демократию и проповедующими идею
"твердой власти" как наиболее полное выражение исторической традиции
в России.
Выборы
Президента России летом 1996 года вызвали новое перераспределение сил внутри
политической элиты. Политической сенсацией стал прорыв генерала А.И.Лебедя в
группу лидеров президентской гонки. Его ставка на идею порядка точно отвечала
запросам общества на пятом году реформ. И одновременно - интересам определенной
части элиты. Именно поэтому победа А.И.Лебедя представляется не случайной.
Периоды крутых исторических поворотов распадаются, как правило, на три фазы.
Первая - смена политического режима, слом старой машины. Вторая связана с
переделом собственности. И, наконец, третья фаза - стабилизация в новом
порядке. Так было во времена Французской революции, в нашем веке во многих
странах Латинской Америки - везде, где происходила относительно насильственная
смена политического режима. С 1992 по 1996 годы Россия пережила стихийное
перераспределение собственности. Сложившийся политический режим вполне
соответствовал этому периоду. Условием его существования являлся криминалитет.
Режим мог устоять только опираясь на те слои, которые участвовали в стихийном
перераспределении собственности. "Криминальный" период можно считать
исчерпанным тогда, когда и в обществе, и в элитных группировках возникают
влиятельные силы, которые не заинтересованы более в существующем беззаконии.
Они получили достаточно много от перераспределения, чтобы теперь выступать за
порядок. В России такие группы уже есть. Насколько они сильны - этот вопрос
пока открытый.
Что
касается демократического крыла, то, на мой взгляд, верную оценку дал известный
правозащитник С.Ковалев: "Победа Ельцина в первом туре с перспективой
опираться во втором туре и после выборов на Лебедя - крупное поражение
демократов. Они эти выборы проиграли. В ходе избирательной кампании демократы
не сумели создать серьезную политическую силу, которая могла бы в дальнейшем
влиять на курс президента Ельцина"7.
Последовавшие
за первым туром выборов серьезные отставки многих ключевых фигур исполнительной
власти свидетельствуют об обострении борьбы за сферы политического влияния. Исключительная
по остроте политическая интрига между двумя турами и во время выборов
заставляет думать о кардинальных изменениях в составе правящей элиты в
ближайшем будущем.
Таким
образом, характеризуя правящую элиту в России 90-х годов, можно выделить ее
основные социальные характеристики:
доминирование
групповых и личных интересов над гражданскими;
отсутствие
идеологии, общих целей и приоритетов политики;
острая
внутригрупповая конкуренция, превращающая элиту в наиболее конфликтную
социальную группу общества;
глубокая
дезинтеграция между правящей элитой и населением страны.
Ситуация
в России слишком сложна, а ответственность элиты слишком велика, чтобы
рассматривать эти черты как "трудности роста". Общество
заинтересовано в стабильной и ответственной элите. "Демократия, - писал
известный американский политолог Д.Сартори, - это очень сложная вещь. Она
настолько сложна, что только опытные и проникнутые чувством ответственности
элиты могут оградить ее от эксцессов совершенствования, склонности к демагогии
и вырождения, обусловленного господством большинства"8.
Позитивные
изменения можно связать с действием двух факторов:
сменой
поколений в самой элите. В период социально-политических изменений появляются
поколения как социально стратифицированные группы. Если в условиях стабильности
общества доступ к власти, ценностям и знаниям автоматически увязывается с
процессом взросления и устанавливается относительное сходство между
поколениями, то в период реформ, так или иначе нарушающих существовавший баланс
в обществе, прерывается и преемственность поколений. Формирование новых
ценностей и их реализация на практике - исторические задачи разных поколений;
еще
более важным фактором является действительное становление гражданского общества
в России. Неизбежность существования элиты с ее властью и привилегиями не
предполагает, однако, ее неограниченного господства. Институты гражданского
общества вполне эффективно ограничивают власть элиты, направляя ее деятельность
на благо общества.
Список литературы
1
См.: Березовский В., Червяков В. Современная политическая элита России //
Свободная мысль. 1993. №1-2; Авраамова Е., Дискин И. Социальные трансформации и
элиты // Общественные науки и современность. 1994. №3; Донн Дж. Правящий класс
России: характерная модель // Международный журнал социальных наук. 1993. №3.
2
Ачкасова В.А., Чугунов А.В. Городские власти: динамика взаимоотношений в
процессе трансформации общества //Вестник Московского университета. Серия 12.
Политические науки. 1995. №6. С.57
3
Куколев И. . Региональные элиты: борьба за ведущие роли продолжается // Власть.
1996. №1. С.46.
4
Мясников О.Г. Смена правящих элит: "консолидация" или "вечная
схватка""? // Полис. 1993. №1. С.56.
5
Социологические исследования. 1995. №11. С.8.
6
Там же.
7
Цит. по: Московские новости. 1996. №24.
8
Цит по: Бурлацкий Ф.М., Галкин А.А. Современный Левиафан. М., 1985. С.129.
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.yspu.yar.ru