Демченко Л.М.
Исследованиюполитико-правовых аспектов “Философии права” Гегеля, роли и значения диалектикив анализе права как специфически общественного феномена посвящена обширнаялитература. Однако анализ права осуществляется с точки зрения тех конкретныхрезультатов, которые достигнуты Гегелем в учении о государстве и праве, еговнутренних противоречиях, соотношении семьи, гражданского общества игосударства и т.д. Распространённый ныне скептицизм в возможности познанияправа как специфически общественного феномена обусловлен в значительной мереснижением философско-логической культуры современных исследований тем болеенеобходимой в условиях крушения одних общественных состояний сложных организмови возникновения других. “Юридическая мысль, судя по всему, обречена набесконечный поиск определения права, побуждаемая к этому практической необходимостьюпостроить правопорядок на фундаменте как можно более надежных, четких и полныхзнаний о его сущности, предмете правового регулирования”. (1, с .30).
Современноесостояние разработки теоретико-методологических проблем права отличаетсякрайней разбросанностью и неоднозначностью трактовок, определений права,взаимоисключающими представлениями, сложившимися на протяжении столетий. Обэтом свидетельствует тот факт, что в настоящее время “существуют сотни, а можетбыть тысячи определений права и среди них нет единой общепризнанной,разделяемой всеми, кто ценит и изучает право”. (1, с.31) Ясно, что большинствотеоретиков считают, что успех дефиниции права и т.д. зависит от еёобщепризнанности, от того насколько успешными и согласованными могут бытьдоговорённости в выработке общепринятого определения права.
Отказот надежды на объективно-истинное отображение такого феномена, каким являетсяправо, с неизбежностью ведёт к взглядам, которые проповедуют возможность ”…только верить в право, как тот порядок, который… устраивается мировымисилами прежде, чем к нему прикасаются человеческие руки и осмысливает разум”.(1, с.31) Неудовлетворенность современным уровнем юридических знанийоборачивается своего рода официальным признанием ведущих теоретиков права, какявствует из указанной книги, в бессилии и неспособности разума к адекватномупознанию самых сложных феноменов, каковыми и являются общественные феномены, атакже обращением в этой связи к неким “ мировым силам“, как единственнымспасителям и организатором “мирового порядка”, познание которого возможнотолько с помощью веры. В тоже время, как указывают авторы, если надежды на“общемировое понимание и определение права” практически невозможны, окажутсятщетными, то в пределах отдельного государства и контролируемого импространства все же следует вести “поиски общего для всех участниковправоотношения понимания права”, что имеет определенный “упорядочивающийсмысл”. (1, с.32)
Упованиена построение утилитарно-прагматических концепций права, без которых системаправового регулирования обрекается на бездействие и свидетельствует, на нашвзгляд, о том, что возможности познания сущности права становятся иллюзорными.Бесконечное многообразие дефиниций права покоится на отсутствии чёткогопонимания необходимости исследования философско-логических оснований права, апренебрежительное отношение к теоретическому мышлению, как известно не остаётсябезнаказанным, оно оборачивается беспомощностью и бессилием в познавательном, атем более, практическом овладении предметом.
Современноесостояние разработки проблем права, как это ни парадоксально, воспроизводит взначительной мере те трудности познавательного процесса, которые былипроанализированы Гегелем в “Философии права”, устранить их, минуя, и игнорируядиалектико-логическую форму постижения специфического предмета, непредставляется возможным.
Посколькурамки указанной статьи не позволяют, развернуть всестороннее обоснование, мыспециально ограничиваемся в данном случае анализом “Предисловия”, написанногоГегелем к “Философии права”. Это вызвано, во-первых, тем, что именно в”Предисловии” к “Философии права ” Гегель совершенно определенно говорит оцелях и задачах своего исследования и, во-вторых, указывает на необходимуюсвязь и обусловленность изучения содержания специфического предмета познанияправовой реальности и диалектико-логической формы её постижения.
Указываяна роль и значение диалектики в познании права в общем виде, современныеисследования в области права, совершенно недостаточно обращают внимания навыявление логического аспекта достигнутых Гегелем результатов. А они, на нашвзгляд, в наибольшей степени обусловлены именно логическими достижениями Гегеляв исследовании им специфически общественной реальности. Согласно утверждениюсамого автора “Философии права”, если даже не брать во внимание“предполагаемого знакомства читателей с научным методом”, вдумчивому читателю,“и без того бросится в глаза, что как всё произведение и целом, так иразработка его разделов имеют своим основанием дух логики”. (2, с.45) Посколькуопределяющее значение в анализе права приобретает логическая сторонапознавательного процесса, постольку значимость данного произведения, с точкизрения самого автора, определена не столько конкретными результатами, сколькоиспользованием и применением разработанного им метода как логики и теориипознания определенного предмета. “Данная работа отличается от обычногокомпендия, прежде всего своим методом, который играет в ней руководящуюроль”.(2, с.45).
“Философияправа”, согласно Гегелю, представляет собой первое в истории человеческой мыслипроизведение, в котором эмпирический материал конкретной области подвергнутспециальному, диалектико-логическому постижению, и в этом своём качестве онопротивоположно предыдущим трактатам. В отличие от прежних представлений,недооценивающих значение формы постижения содержания предмета и уверяющих втом, что “ форма есть нечто внешнее и для предмета изучения безразличное...”(2, с.45) Гегель со всей настойчивостью убеждает в необходимости сознательноговладения такой логической формой, которая позволит осуществить поставленнуюцель — способствовать адекватному отображению имманентной сущности предмета.Поэтому первостепенное значение в “ Предисловии ” приобретает обсуждениепроблемы соотношения “предмета содержания науки, рассматриваемого какзавершенное”, и разработку “правил и манеры изложения его формы “(2с.44.).Новыйвзгляд на эту проблему позволяет ему обратить внимание на то, что наука,существующая сотни лет, может не достигать своей завершенности, а выступать какнекий компендий различных понятий, представлений, аксиом и т.д. Наука лишьтогда обретает законченный вид, когда она осознает своё собственное содержаниев адекватной самой себе понятийно-категориальной форме с точки зрениясистематического развития адекватных ее сути понятий, в которые выливается еёимманентная душа и содержание.
Совпадениеформы и содержания предмета науки оказывается возможным благодаряразработанному им методу, сознательное применение и использование которого, каксамодвижущегося содержания предмета, Гегель считает смыслом научного познания иглавной задачей достижения предметом, в особенности философией, высот науки.Осуществление такого подхода означает освобождение философии, “… из тогосостояния позорного упадка, в котором она в настоящее время пребывает”.(2, с.45.) Для преодоления ситуации, в которой оказалась философия, Гегельсчитает необходимым реформирование логики, превращение логики как свода правилв свод законов — содержательно, а не формально отображающих предметное содержаниемира. Ибо “худший вид того презрения”, в котором пребывает философия,заключается в том, что “… каждый убеждён, что он без особых усилий можетразобраться в философии и высказать о ней своё суждение”(2, с.48).
Гегельсвязывает поверхностное представление о философии с такими же представлениями идругих наук о самих себе. Поверхностное представление не минует и другие науки,в том числе и науку о праве и государстве, относительно которой каждый свеличайшей самоуверенностью даёт себе право высказываться и “… питатьуверенность в том, что он без всякой подготовки и может высказывать подобныемысли и тем самым обрести доказательство в обладаниифилософией”(2, с.48).Мышление, мнящее себя философией, ограничивается некоторымипредставлениями о предмете науки о государстве и праве, но не на понятии о нём.
Гегельсчитает, что содержание той науки, систематический анализ которой он собираетсяпроизвести, “… давно столь же известно, сколь и общепризнанно”, но столь жедолжно быть известно и то, что содержание, не соответствующее форме еговыражения, есть поверхностное представление о предмете. В чём только этоповерхностное мышление не искало опоры: и во власти “… субъективнойслучайности, мнения и произвола” и на чувстве, но только не на том,“… представляет собой работу разума и его понимания, — работу, совершавшуюся втечение многих тысячелетий”. (2, с.49) В обосновании определяющей роли,диалектико-логического исследования права, Гегель проводит различиеэмпирического и теоретического уровней познавательного процесса. Там, гдегосподствует эмпирический уровень познания, там, где господствует прежняялогика, и там наука освобождается от “всех усилий разумного понимания ипознания, руководимого спекулятивным понятием” (2, с.49). Теоретический уровеньпознания с необходимостью должен полагать “… в основание науки развитие мыслии понятия ”, а не основывать её “… на непосредственном восприятии и случайномвоображении ”(2, с.49).
Ограниченностьэмпирического уровня познания, нравственности, права и долга, с точки зренияГегеля, состоит не только в том, что он останавливается на “субъективных целяхи мнениях”, на субъективном чувстве и частном убеждении, но и в том, что“… такой подход не только не касается субстанции вещей, но даже не подозреваето её существовании”(2, с.51). Поэтому задача философского постижения права игосударства вовсе не в том, чтобы “ конструировать государство таким, каким онодолжно быть,… его цель лишь показать как государство, этот нравственныйуниверсум, должно быть познано ”(2, с.55).Поэтому, главной задачей своегофилософского сочинения становится — не только “… постичь то, что есть, но инайти адекватную форму познания того, что есть” (2, с.55). Для систематическогоотображения предмета, которое Гегель формулирует как свою сознательную цель — “дать собрание и систематизацию существенных моментов содержания ”(2, с.55),имеются достаточные основания, заключённые в той системе категорий, которыеподверглись основательной разработке в “Науке логики”, на что специальноуказывает автор: “Природу спекулятивного знания, я подробно разработал в моей“Науке логики”, поэтому здесь я лишь кое-где добавлю поясняющие замечания опроцессе и методе ” (2, с.45).
Философия,имеющая в своём арсенале прежнюю логику, о дискредитации которой писали Бэкон,Декарт, Спиноза и Кант, в значительной степени несёт на себе ответственность заеё неэффективность как метода отыскания нового знания. Логика, считает Гегель,должна способствовать достижению нового знания, а не просто разъяснятьимеющиеся представления. Прежняя логика не содержит иных представлений, кромекак умения подводить под свои правила готовое содержание, поэтому самое твёрдоезнание правил общей логики не гарантирует безошибочность их применения.Систематическое отображение предмета не может опираться на общую логику, онотребует иной логики, исследующей правила и законы применения теоретическогоинтеллекта.
Трудностипостижения специфически — общественной реальности обозначаются Гегелем, какпреграды на пути создания теории “новой и особенной” средствами прежней логики.Оказалось, что для “спекулятивной науки”, претендующей на познание собственныхсвязей вовсе “… недостаточно правил прежней логики — дефиниций,умозаключений, представляющих правила рассудочного мышления” (2.с.45).Критическое положение, сложившееся в различных областях знания, рассматриваетсяим с одной стороны, как необходимость познания более глубоких, внутреннихсвязей предмета, а, с другой стороны, как беспомощность и ограниченность правили форм прежнего познания.
Всистематическом познании предмета, первостепенное значение приобретаетразрешение проблемы адекватности содержания предмета и формы его постижения.Она может быть сформулирована как противоречие между содержанием готовогознания, существующим в виде ряда отдельных понятий, абстрактных сторон,категорий, отдельных “общезначимых истин” и неспособностью их освоить прежнимилогическими формами и правилами. Содержание знания”,… которое давно столь жеизвестно и общепризнанно” (2, с.44), дано своим предметом знания, получившимотображение в виде общезначимых истин и представлений. Но истины, которыепровозглашаются одними, одновременно, с такой же степенью убежденности”,… вытесняются и отбрасываются такими же истинами, щедро распространяемымидругими” (2.с.46). Чем более многообразны определения и представления опредмете, тем с большей степенью достоверности можно утверждать об отсутствииподлинного знания, которое Гегель связывает только с теоретическим,систематическим постижением предмета. Существующие в современной науке о праве”сотни, и может быть, даже тысячи определений права”, как указывалось ранее, снаибольшей убедительностью свидетельствует о том, что наука не преодолела,критикуемый Гегелем, эмпирический уровень познания, Если для современныхпредставлений о праве, выработка “общепризнанных” и “общезначимых” дефиниций,становится предельным основанием и предельной целью познания, то, как считаетГегель, действительное познание только начинается с того, что сформировалоськак “ общепризнанное” и “общезначимое”.
Неспособностьпреодолеть эмпирический уровень познания, доказывает Гегель, состоит именно впренебрежении и недооценке диалектико-логического способа познания. Логическоеотображение предмета, его форма, существенным образом зависит от егоспецифичного содержания. Поэтому он отвергает те представления, которыесчитают, что форма выступает как нечто внешнее и безразличное для предметаизучения на том основании, что такой подход безжалостно уничтожает самуювозможность познания истины.
Следуетвысказать предположение о том, что любая наука находящаяся на уровнеэмпирического познания, представляет собой достаточно большое число точекзрения, трактовок, представлений, которые ещё нуждаются в сведении их к единомуоснованию. Такое состояние знаний, как полагает Гегель, естественный результатпроцесса познания, прошедшего длительный этап “своего формирования и развития”, на пути к систематическому познанию и остановившемуся перед ним. Результат“тысячелетней работы разума “ и должен стать полем деятельности действительногоразума — научного познания. Наличие бесконечного разнообразия представлений отом или ином аспекте реального и есть состояние знания, не осознавшего ещесвоего собственного процесса формирования, возникновения и развития. Этотуровень характеризуется лишь тем, что знание отрабатывает и открывает различныесоставные части, стороны, моменты своего предметного бытия. Оно нуждается всведении этого многообразия к единому основанию с тем, чтобы вывести этомногообразие из его собственной адекватной основы, как некоторого необходимого,взаимосвязанного и взаимообусловленного само развивающегося целого.
Еслипредмет в своем развитии не достиг богатства, всесторонности своих образований,сторон, отношений и не выступает как некоторое “… богатство расчлененности, …строгой со размеренности, приданной каждой стороне, арке, контрфорсу, силуцелого и гармонии его членов...“(2, с. 49), не представляется возможнымосуществить познание с точки зрения единства содержания и формы. Именно этуцель и ставит перед собой Гегель.
Движениепознания предмета к своей целостности, как видно из предыдущего, Гегельвыражает специально в некой поэтической форме, т.к. эта целостность ещё не естьцелостность, представшая как результат теоретического познания, а целостностьлишь как богатая расчленённость предмета, т.е. ещё как чувственное многообразиепредмета, разложенное на его отдельные, абстрактные стороны и отношения, нопредставленная на уровне понятия, как познанная органическая целостность,выступает как сторона и момент целого, неотделимая от него и воссоздается лишьтогда, когда воспроизведено целое.
Подробноеописание целостности, как некоторого наличного бытия сторон предмета,показывающего знание как “завершенное здание”, является, с точки зрения Гегеля,лишь предпосылкой его познания. Действительное познание требует отображениевзаимосвязи сторон предмета. Но, чтобы познать его сущность, недостаточноуказать на то, что что-то есть, что есть наличное бытие, на которое можноуказать, например, есть нормы права, государства, деньги и т.д. Подлинноепознание не может “… остановиться на данном”, а “… требует знания себя вглубочайшем единении с истиной “(2, с.46). Стало быть, познание сущности лишьначинается с того, что “… человек мыслит и ищет в мышлении свою свободу и основание” (2, с.47) права, государства, нравственности.
Доступностьистины о праве, нравственности и государстве определяется тем, что она “стольже стара, сколь открыто дана в публичных законах, публичной морали, религии иобщеизвестна” (2, с.46). Однако указанная данность еще не означает того, что этаистина познана. Т.о. в “Предисловии” Гегель рассматривает лишь возможные этапыдвижения предмета познания и формирования знания о нем. Движение предмета отчувственно-конкретного к “богатой расчлененности”, к абстрактному, предстаетеще не как упорядочивающий, а как накапливающий и собирающий материал будущегооформления знания, возвышения его до уровня теории. Этапу восхождения отабстрактного, т.е. “богатой расчлененности” предмета к понятийно — конкретномувоссозданию предмета на уровне науки соответствует познание “… внутреннейсубстанции вещей ” (2, с.51).
Посколькусуществует множество “истин”, которые провозглашаются одними, и с той жецелеустремленностью отбрасываются и вытесняются другими, поскольку вновь ивновь возникает проблема, как “выявить в этом столкновении истин то, что естьне старое или новое, а пребывающее, как выявить его среди этих бесформеннорастекающихся мнений, как отличить и утвердить его, если не посредством науки”(2, с.46).
Т.о.,чувственная конкретность предмета, богатство его сторон и отношений, которуюГегель именует “богатой расчлененностью предмета, которая и есть государство”,выступает как процесс “… формирования действительности”, возникновениянедостающих предмету деталей, сторон и отношений, их строгой соразмерности,которую он придает каждой “колонне, арке и контрфорсу”, пока все здание неприобретет завершенный вид. Поскольку только завершенное здание, по Гегелю,делает возможным познание не только отдельных частей, сторон, моментов, органовпредмета, но и способов их взаимосвязи, способа порождения данной конкретности.Формирование предмета как “завершенного здания”, своего рода готовность кпознанию самого предмета, в котором в чувственной конкретности все стороны и органыцелого взаимосвязаны, делают возможным познание предмета, но не действительным,т.к. эта взаимосвязь должна еще предстать как теоретическое отображениевнутренних связей предмета. Обрисовав сам предмет, как “богатую расчлененность“, которая выявила в своем формировании все свои стороны, как недостающие ейорганы, и некоторые их внешние взаимосвязи как некоторого конкретного целого,Гегель обращает внимание на возможности познания “богатой расчлененности”.Движение познания от поверхностного, внешнего к внутреннему, зависит, сталобыть, не только от готовности самого предмета познания, но и адекватностиспособа теоретического освоения предмета. Становится ясным, что в таком случаевозможность познания определяется только способностью философии выбраться изтого состояния, в котором она “прозябает”, и которое характеризуется как “последняя степень презрения” (2, с.48). Этапу отображения внутренних связейдолжен соответствовать иной уровень самой философии, выбирающаяся из узкихтисков поверхностности и рассудочности, философия лишь тогда сможет “…полагать в основание науки развитие мысли и понятия” (2, с.49), когда овладеваетметодом проникновения во внутренние связи предмета, в его субстанциональноебытие. Но в качестве понятийно-систематического отображения философия “…появляется лишь после того, как действительность закончила процесс своегоформирования и достигла завершения” (2, с.56). Гегель, безусловно, прав, когда вкачестве основы сопоставления состояния философии и предмета науки выдвигает принципсоответствия содержанию предмета адекватной ему формы познания.Пренебрежительное отношение к методу, как к форме постижения знания, становитсяабсолютно нетерпимым именно тогда, когда на первый план выдвигается завершениестановления предмета на уровень науки.
Некритическоесознание берет различные стороны, образования и опосредования предмета кактаковые, “… вне их внутренних связей”. Если и отображаются связи сторон, тоони, как правило, лишь внешние связи и поэтому остающиеся на уровне непосредственности,внешности предмета. Но различение эмпирического и теоретического уровня,согласно Гегелю, как слишком общее различение, трансформируется им в некоторыйфилософско-логический механизм отображения предмета. Самое существенное, как онполагает, начинается с процесса логического отображения сущности. Логическоеотображение “некоторой целостности” означает постижение предмета согласно егосодержанию в адекватной его сути, понятийно-категориальной форме. Такимобразом, метод, как новая логическая форма отображения сущности, разработанныйГегелем в “Науке логики”, — метод восхождения от абстрактного к конкретному,становится способом теоретического воссоздания предмета. Отображение внутреннихсвязей, с точки зрения нового метода, представляет как восхождение от такогонепосредственного бытия предмета, которое являет собой его исходное основание,“исходный пункт”, логическое начало развертывания целостности предмета. И тогдадвижение познания разворачивается как восхождение от логическойнепосредственности предмета, в его исходном бытии к анализу сущности, затемявлению и действительности. Поскольку механизм восхождения от абстрактного кконкретному, разработан в “Науке логики”, то Гегель не считает необходимымподробно рассматривать его в своем “Предисловии”, а уделяет внимание лишь темсторонам познавательного процесса, которые относятся к особенностям примененияметода к анализу специфически общественной реальности. Поскольку предполагаемоезнакомство читателя с научным методом избавляет автора от необходимостивыявлять логические переходы, тем не менее, в качестве такого поясняющего, ноочень существенного замечания, кроме указанных выше, выступает, с его точкизрения, положение о соотношении действительности и видимости.
То,какое значение придает этому соотношению Гегель, становится понятным именно всвете выявления трудностей познания специфически общественного в отличие отприродного. “Существуют законы двоякого рода: законы природы и законы права.Законы природы абсолютны и имеют силу так, как они есть: они не допускаютограничения, хотя в некоторых случаях могут быть и нарушены” (2, с.57).Особенность законов природы состоит, согласно Гегелю, в том, что ”мерило этихзаконов, находится вне нас, и наше познание ничего им не прибавляет, ни в чемне способствует им: глубже может стать только наше познание их” (2, с.57).
Вотличие от законов природы “ правовые законы — это законы, идущие от людей“.Гегель специально подчеркивает указанный принцип, отмечая значимость данногоположения. Законы права выступают как некоторый результат сознательнойдеятельности людей. Человек не может подчиняться им так, как законам природы.Он может вступать с ними в различного рода коллизии, может и согласиться сними, но никогда не подчинится им как необходимости природы. Спецификапроявления этих законов ставит перед познанием задачу различениядействительности как единства сущности и явления действительности как“видимости”. “Человек не останавливается на налично сущном, а утверждает, чтовнутри себя обладает масштабом правого”, поэтому его подчинение необходимостивласти никогда не может быть таким, каковым является его подчинениенеобходимости природы.
Правоваянеобходимость рассматривается, не только как отношение к сущему, но какотношение, с точки зрения, должного, ибо “его внутренняя сущность всегдаговорит ему, как должно быть, и он в себе самом находит подтверждение илиопровержение того, что имеет силу закона”(2, с.57). Если в природе “закон вообщесуществует”, то в обществе предписание имеет силу не просто потому, что оносуществует, а потому, что “… каждый человек требует, чтобы оно соответствовалоего собственному критерию”. (2, с.57).В этой особенности и заключается, согласноГегелю, соответствие или несоответствие законов права их собственномупредметному содержанию: произвольности или непроизвольности правовых форм.Специфический характер соответствия содержания и формы правовых регламентаций,определяется не самым по себе правом, а тем насколько оно соответствует,используется и применяется в бесконечной смене и реализации своих норм.
Возникновениеколлизии между сущим и должным, наличной действительностью, как “в себе и длясебя сущим правом, остающимся неизменным, и произвольным определением того, чтоесть право” (2, с.57), разрешается в бесконечной смене форм и образований сущегои может быть познано только как “пребывающее ” в них.
Постигнутьвзаимосвязь сущего как должного и должного как сущего в бесконечной смене егоналичных форм как “тысячелетней работы разума”, означает понимание того, что“истинная мысль не есть мнение о предмете, а понятие самого предмета”(2, с.58).Такая форма обладания истиной как данностью не удовлетворяет мыслящий дух,потому что истина нуждается в том, чтобы “ ее постигли и чтобы самому по себеразумному содержанию была придана разумная форма”. Гегель развивает чрезвычайноважную, с точки зрения познания специфически общественных явлений мысль о том,что сознание как индивидуальное сознание оказывается включенным в процессвыработки самим ходом общественного процесса таких феноменов как право,государство, мораль, нравственность и т.д. Причем эта включенность бесконечнопереплетающихся и сталкивающихся индивидуальных сознаний в реализации самогомеханизма функционирования общественной реальности по отношению к отдельнымдействиям индивидов выступает как некоторый неосознаваемый ими общественныйрезультат. Рассматривая такие явления общественной реальности как право,нравственность, государство и т.д., Гегель гениально ухватывает ихспецифическую суть, состоящую в том, что они выступают как некоторыйобъективный результат действия самого общественного механизма, в которомнаходят выражение и закрепляются многократно перекрещивающиеся индивидуальныесознания и воли. Итогом этих действий и выступает некоторая специфическаяобщественная предметность, каковой являются специфически общественныефеномены/нормы права, формы государства, мораль и нравственность/.
ЗаслугойГегеля в анализе специфически общественных зависимостей, в значительной степенине освоенным последующим сознанием, является, на наш взгляд, положение о том,что сознание исследуется им не как индивидуальное сознание само по себе, а лишьпо тем объективациям, в которых оно выступает как некоторый общественныйрезультат. Это величайшее завоевание гегелевской мысли явилось и для философииК.Маркса, отправным пунктом в анализе специфически экономических предметностей/товар, деньги, капитал и т.д. Экономические предметности, исследуемые К.Марксом, как более сложные общественные феномены, представляют в “товарной”модели в качестве без личностных, предметных объективаций бесконечногомножества также перекрещивающихся индивидуальных проекций сознания и воль. Ноэто такой объективированный результат сознательной деятельности индивидов,который лишь первичен по отношению ко всем иным объективациям. Гегельрассматривает право, нравственности и государство в виде некоторойобъективации, “данной самим ходом общественного процесса, и выступающей в видеобщеизвестных истин в публичных законах, публичной морали, религии,государстве, праве и т.д.”. Но мыслящий дух не может остановиться на “данном” и”поэтому требует знания себя в глубочайшем единении с истиной”.Объективированный результат действия общественного механизма, выступающий вфеномене права, государства и т.д., нуждается в раскрытии тайн егопроисхождения, формирования и развития, в постижении его внутренней субстанции,внутренних взаимосвязей, которые скрыты от сознания отдельных индивидов.Познать внутренние зависимости общественных феноменов как объективаций или“истин” — задача философского сознания. Более того, механизм формирования,возникновения и развития подобных общественных объективаций и проекций, вкотором, принимают участие многоразличные, перекрещивающиеся действия индивидовобладающих сознанием и волей, оказывается скрытым и угасшим в своем результате.Человечество вынуждено идти обратным путем, чтобы за изменяющейся внешнейоболочкой норм права, морали, нравственности и государства, вскрыть прячущеесяв них “ внутреннее ядро“. Для науки вообще, исследующей лишь поверхность предмета,исходным пунктом познания выступает видимость, то, как предмет выказывает себяна уровне “действительной видимости”, то, как действительность выступает в“бесконечном богатстве форм, явлений, образований”, окружающих “ свое ядропестрой корой “ (2, с 54).
РассужденияГегеля о соотношении действительности и видимости в специфически общественныхотношениях в отличие от природных процессов имеют первостепенное значение еще ипотому, что познание рассматривающее в качестве своего “исходного пункта “ внешнеесуществование, т.е. то, как “ядро “ предмета выступает на его поверхности, вего различных формах и образованьях, закрывает путь к постижению сущностипредмета. Преодолеть пеструю “кору“, поверхность предмета, на которойзастревает сознание, берущее её различные формы и образования в качестве“исходного пункта” — задача, разрешить которую не в силах прежняя логика.Поэтому новая логика не останавливается на ”внешней видимости” в качествеисходного, на котором “застревает сознание”, а возникает к действительномуисходному основанию предмета, чтобы “… нащупать внутренний импульс и ощутитьего биение также и во внешних образованьях” (2, с. 54).
Гегельсовершенно определенно указывает на специфический характер проявленияобщественной реальности, заключающийся в том, что общественная действительностькак единство сущности и явления выступает ещё и как видимость, причем,видимость как необходимая форма проявления “внешнего существования”действительности. Систематическое отображение предмета, в противоположностьэмпирическому, обязывает определить действительный исходный пункт, исходноеоснование предмета. Анализ “Предисловия” позволяет тем самым выявить главныймомент в необходимости применения нового метода восхождения от абстрактного кконкретному — определение исходного основания предмета ещё и потому, что толькооткрытие “исходного пункта” познания, позволит логически воссоздать развитиепредмета с точки зрения внутренних связей, выявить его «внутреннееядро» и преодолеть “внешнюю видимость ” предмета. Если в качествеисходного основания берется ставшее, т.е. развитие состояния предмета, и,например, “государство” или его отдельные проявления, познать сущность предметавообще не представляется возможным.
Различениедействительности и видимости как внешнего существования предмета, его внешних“форм и образований“, покрывающих свое ядро пестрой корой, необходимостьпрорыва сквозь эту форму проявления, Гегель считает важнейшим принципомпознания специфически общественного в отличие от природного процесса. Трудностипознания правовой реальности определяются не только необходимостью преодолетьисчерпание возможностей познания специфической реальности средствами прежнейлогики, но и особенностями познания самого общественного процесса. “Обвиненияпротив философии имеют свое оправдание, — подчеркивает Гегель, — именно в тойповерхности, до которой деградировала эта наука, а с другой — сами коренятся втой сфере, против которой они столь неблагодарно направляют свои нападки ”(2, с. 52).
Прежнеепознание должно было быть направленно на преодоление той поверхности, котораязаключена в особенностях проявления самой специфической действительности,поскольку именно она становится камнем преткновения на пути её освоениясредствами прежней логики. Её, прежней логики “ поверхность” и поверхностьдействительности, на которой “застревает сознание ”, взаимоопределяют другдруга.
Проблемаи состоит в том, чтобы выявить ограниченность того исходного пункта, которыйлежит в пределах видимости и выявить действительное исходное основаниепредмета. Преодолеть границы и разбить оковы поверхностного подхода, призванновый способ логического постижения, сознательное применение которого ипозволит, как считает Гегель, создать “ теорию новую и особенную”. “Постигнутьсущность права “, заключает Гегель, “постигнуть мысли, лежащие в основе права”,становится возможным лишь тогда, когда сама мысль возвысилась до “существеннойформы“ (2, с.58). Познание, возвысившееся до существенной логической формы,способно осуществить отображение предмета, поскольку “понятие предмета недается нам от природы “ (2, с.58).
“Укаждого человека есть пальцы, — подчеркивает Гегель, заключая свое“Предисловие”, — он может получить кисть и краски, но это еще не делает егохудожником, так же обстоит дело и с мышлением“ (2, с.58). Наука, также как иискусство, требует колоссальных затрат для того, чтобы овладеть адекватнойпредмету логической формой его постижения, если стремится проникнуть в еговнутренние связи, а не оставаться в плену видимости.
В“Предисловии ” к “Философии права” Гегель достаточно определенно осознаетвзаимосвязь и взаимоусловленность, с одной стороны, познания такогоспецифического предмета, каким является правовая реальность, во-вторых,обусловленность его познания, разработанным в “Науке логики” методомвосхождения от абстрактного к конкретному. Необходимость преодоленияпренебрежительного отношения к форме постижения содержания предмета диктуется,стало быть, не какими то абстрактными иллюзиями и благими пожеланиями, авозвышением предмета на уровень науки, проникновением во внутренние связиспецифического предмета, в его субстанциональное бытие.
Список литературы
Теориягосударства и права Изд. БЕКМ, / 1995 г.
Гегель“Философия права” Предисловие: М. Мысль, 1990
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.i-u.ru/