Учение Р. Иеринга о праве и государстве
Однойиз самых заметных фигур европейской юриспруденции второй половины XIX столетиябыл германский правовед Рудольф фон Иеринг (1818—1892). Широкую известностьпринесли ему такие труды, как «Дух римского права на различных ступенях егоразвития», «Цель в праве» и «Борьба за право».
Однозначнуюхарактеристику творчества Иеринга дать трудно, ибо оно неоднородно. Различают,в частности, два периода его творческой деятельности на поприщеполитико-юридической теории. Первый — примерно до середины 50-х гг. XIX в. Вэто время он придерживался установок «юриспруденции понятий», полагавшейглавным своим делом выведение (дедукцию) конкретных правоположений из общихпонятий, видевшей в понятиях основной источник знания. Сторонники данногонаправления в науке права считали (говоря словами Иеринга), что «понятияпродуктивны, они комбинируются и производят на свет новые понятия». С такимнаправлением в правоведении Иеринг порывает. Второй период эволюции еговзглядов начинается с середины 50-х гг. прошлого столетия. Иеринг приступает кразработке «юриспруденции интересов». Теперь он вдохновляется той мыслью, чтокульт логического для юриста-теоретика неуместен, поскольку правоведение нематематика, и в нем приоритет должен принадлежать не логике. Не собственнологика должна являться объектом правоведения, но жизненные ценности, реальныеинтересы людей. Иеринг все больше обращает внимание не на логические и даже нена психологические аспекты права, а на его социолого-прагматические,утилитаристские моменты.
Первоеместо в применяемой им методологии познания права и государства он теперьотводит описанию, классификации и анализу фактов. По сравнению с изучениемэмпирического материала оперирование философскими конструкциями начинает игратьу него вспомогательную роль. Эмпирический материал рассматривается Иерингом какв историческом, так и в структурно-функциональном измерениях. Уподобляя правоорганизму, Иеринг придает ему «все качества продукта природы: единство вомножестве, индивидуальность, рост из себя и т. д.». Рост или развитие права изсамого себя как раз и требует исторического подхода к нему. Необходимостьименно такого подхода обосновывается и показывается в «Духе римского права».Кроме того, он отмечает: «Каждый организм может подвергнуться двойномуисследованию: анатомическому и физиологическому; первое имеет своим предметомего составные части и их отношения друг к другу, т. е. его структуру, второе —его функции. Мы намерены подвергнуть право обоим этим исследованиям».
Реализуяподобное намерение, Иеринг делает особый упор на раскрытии функций права,поскольку он считает, что в любых организмах функции являются носителями ихцелей. Организм права в данном отношении не исключение. В свою очередь, целиИеринг приписывает значение правообразующего фактора, правосозидающей силы. Обэтом иеринговский труд «Цель в праве».
Здесь,во втором главном сочинении Иеринга гораздо подробнее, нежели в «Духе римскогоправа», рассматриваются истоки и общее понятие права. Отправной пунктрассуждений таков:
«Цельесть творец всего права». Телеологическая (осуществляемая через призмукатегории «цель») трактовка права, естественно, приводит Иеринга к постановкевопроса о субъекте целеполагания, или — что одно и то же — о создателе права.Не из вакуума и не на пустом месте появляется оно.
Право,по Иерингу, выходит «из рук» общества, которое он интерпретирует как сферу«совместного действия людей, объединенных общими целями; в этой сфере каждьт,действуя для других, действует также для себя, а действуя для себя, тем самымдействует и для других». Однако демиургом права у Иеринга выступает не всякое,но лишь государственно-организованное общество. Венчает такое общество аппаратгосударства, воплощающий социальную, публичную власть. Вот этим-то аппаратомгосударства в конечном итоге и порождается право. Без каких бы то ни былооколичностей Иеринг заявляет:
«Государство— единственный источник права».
Самоправо характеризуется Иерингом с разных сторон. Прежде всего — со сторонысодержания. Им являются интересы субъектов социального взаимодействия, но такиеинтересы, которые общи всем его участникам; другими словами — интересы обществав целом. Они и составляют содержание права. При одном непременном условии — ихзащите, гарантировании государством. Право есть защищенный государствоминтерес. Встречается у Иеринга и несколько иная формулировка того, что образуетсодержание права: «Право есть совокупность жизненных условий общества в широкомсмысле, обеспечиваемых внешним принуждением, т. е. государственной властью».Приведенные иеринговские формулировки представляют собой критику волевой теорииправа, задававшей тон в немецком правоведении первой половины XIX в.
Взятоесо стороны своей формы, право характеризуется Иерингом в качестве суммы норм,общеобязательных правил поведения. Тут он не оригинален и не претендует на то,чтобы быть таковым: «Ходячее определение права гласит: право есть совокупностьдействующих в государстве принудительных норм, и такое определение, по-моему,вполне правильно». Принудительность, сообщаемая государством общеобязательномуправилу поведения (этой форме права), служит для Иеринга главным, решающимпризнаком того, что в сущности есть право и что к нему не относится.Получается, что природа права не присуща изнутри ему самому, а привносится внего государством: «критерий права заключается в принуждении». Иеринг не устаетповторять тезис об органичности государственного принуждения праву иблагодетельности этого принуждения. Право оказывается обязанным государству нетолько своим происхождением, но еще и способом существования.
Иерингне проводит сколько-нибудь серьезного теоретического разграничения права и закона.Сплошь и рядом он считает их явлениями равнопорядковыми, идентичными. Но вдействительности они далеко не таковы. Большинство его суждений (особенновысказанных в «Духе римского права», «Цели в праве») фактически имеют своимадресатом закон, а вовсе не право. Это обстоятельство надо тщательно учитыватьи при более конкретном знакомстве со взглядами Иеринга на соотношениегосударства и права.
Отчастиони нам уже знакомы. Дополним их еще лишь некоторыми. «Государство,— утверждаетИеринг,— есть организация социального принуждения». Эта организация не толькопорождает право, обеспечивает его существование, но и управляет им. Иерингхарактеризует в данном свете право как разумно понятую политику, проводимуюгосударственной властью. Оно служит ей (политике), как компас служит капитанукорабля. Попечение о праве — важнейшая задача государства. Право непротивостоит последнему, а является всецело зависящим от него придатком. Этосвойство права быть придатком государства Иеринг подчеркивает оченьвыразительно:
«Правобез власти есть пустой звук, лишенный всякой реальности, ибо только власть,которая проводит в жизнь нормы права, делает право тем, что оноесть»,
Сугубо«государственническое» понимание права Иерингом не совсем привычно (при такомнастрое мысли) совмещается у него с признанием необходимости создавать простордля экономической деятельности индивидов, обеспечивать их юридическоеравенство, уважать закрепленные за ними политические права. Иеринг ратует занезависимость и несменяемость судей, за их ответственность только перед закономи т. д. Он — за твердую дисциплину и законность в обществе, за строгий истабильный порядок в нем, поскольку считает, что только при этих предпосылкахвозможно цивилизованное общественно-политическое устройство, нормальноеправовое общение, справедливость. Мизантропический, по оценке Иеринга, афоризм«Да восторжествует справедливость, хоть и погибнет мир!» он заменяетжизнеутверждающим призывом «Да торжествует справедливость, чтобы процветалмир!».
Первоначальноправо имеет односторонне-принудительную силу, направленную на подданных с цельюпресечения чрезмерных притязаний частных интересов. Постепенно оно приобретаетдвусторонне-обязательную силу, становится обязывающим и для самойгосударственной власти. Иеринг полагает, что забота о самосохранении вынуждаетвласть подчиняться праву. Властвующие в конце концов осознают: ничем так неукрепляется в подвластных чувство правопорядка, законопослушание, без которыхнет прочной государственности, как пример соблюдения норм права представителямивласти, государством.
ОднакоИеринг не ожидает (тем более не требует) от государства педантичного следованиязакону. Ему ясно, что законом государственная власть сама себе связывает руки,сама ограничивает свободу собственных действий. «Возникает вопрос о том, докакой степени это необходимо и необходимо ли это раз навсегда во всех случаяхпроявления этой власти». Ответ на этот вопрос у Иеринга готов, и он не в пользуправа, не в пользу закона. Там, где обстоятельства заставляют государственнуювласть делать выбор между обществом и правом, «она не только уполномочена, но иобязана пожертвовать правом и спасти общество». Иеринг не разъясняет, в какоймомент необходимо делать такой выбор и как уберечься здесь от произвола, отпредумышленного избавления от «балласта» права. Не удивительно поэтому егоскептическое отношение к идее правового государства. Такому государству онвообще отказывает в жизнеспособности. Оно, по мнению Иеринга, «не могло быпросуществовать и одного месяца».
Иерингпереносит на почву правоведения концепцию борьбы как универсального принципабытия органического мира. Она получила во второй половине XIX в. широкоехождение в европейских научных кругах. Достаточно вспомнить дарвиновскую теориюборьбы за существование, идею классовой борьбы в историографии и социологии.Полемизируя с исторической школой права (Савиньи, Пухта), учившей пониматьобразование и развитие права как незаметный, безболезненный и мирный процесс,подобный становлению и эволюции языка, Иеринг («Борьба за право») стараетсядоказать нечто противоположное:
«Жизньправа есть борьба, борьба народов, государственной власти, сословий,индивидов». Для него «всякое право в мире должно быть добыто борьбой», «борьбаесть работа права» и т. д.
Еслибы при этом речь шла о необходимости сопротивляться произволу, устранятьбеззаконие, добиваться восстановления нарушенных прав, защищать законныеинтересы, никаких вопросов не возникло бы. Однако у Иеринга призывы к борьбе заправо («в борьбе обретешь ты право свое») приобретают особый, вызывающийтревогу смысл. От них веет духом воинственности. Они отдают апологией насилия,поэтизацией борьбы, сражений как некоего возвышенного состояния человеческогобытия: «-л имею мужество открыто признаться в любви к борьбе- нет другогоматериала, имеющего такую притягательную силу, как борьба и война». Известно,какой страшный урон понесла в XX в. цивилизация от того, что не смогла найтиэффективного противоядия восхвалению «притягательной силы борьбы и войны».
Социологическая теория государства. Л.Гумплович
Вцелом ряде пунктов учению Иеринга о праве и государстве были созвучныполитико-теоретические взгляды именитого в свое время австрийского социолога игосударствоведа Людвига Гумпловича (1838—1909). Его основные труды по вопросамгосударства: «Раса и государство. Исследование о законе формированиягосударства», «Общее государственное право». Свое мировоззрение Гумпловичназывает реалистическим. В его рамках и с позиций социологии он рассматриваетпроблемы, связанные с происхождением, сущностью, организацией и рольюгосударства.
Борьбаза существование является, по Гумпловичу, главным фактором социальной жизни.Государство полностью находится в сфере действия данного фактора. Эта борьба —вечный спутник человечества и главный стимулятор общественного развития.Практически она выливается в борьбу между различными человеческими группами.Каждая из них стремится подчинить себе другую группу и установить над нейгосподство. Очевиден высший закон истории: «Сильнейшие побеждают слабейших, сильныенемедленно объединяются, чтобы в единении превзойти третьего, тоже сильного, итак далее». Изобразив подобным образом высший закон истории, Гумпловичутверждает: «Если мы четко осознаем этот простой закон, то кажущаясянеразрешимой загадка политической истории будет разгадана нами».
Истокипостоянной беспощадной борьбы человеческих групп между собой Гумпловичобъясняет неоднозначно. С одной стороны, он указывает в качестве ее причинырасовые различия между ними (правда, раса для него не биологический, а преждевсего социокультурный феномен). С другой стороны, он усматривает конечнуюпричину социальных конфликтов в стремлении людей к удовлетворению своихматериальных потребностей. Этому стремлению Гумплович придает чуть ли неуниверсальное значение: «Всегда и всюду экономические мотивы являются причинойвсякого социального движения, обусловливают все государственное и социальноеразвитие». Однако первое объяснение со вторым остаются у него неувязанными.
Всамую отдаленную эпоху, полагает Гумплович, конфликты, войны между отдельнымиродами за овладение тем или иным имуществом завершались уничтожениемпобежденной группы. Позднее людей из таких групп стали оставлять в живых ипревращать в рабов, эксплуатировать. Победители (ими оказывались расы с более высокимиинтеллектуальными способностя-^ми и лучшей воинской дисциплиной), чтобыупрочить свое господствующее положение и держать в повиновении поверженных,должны были предпринимать ряд организационных и иных мер. Их результатомявилось возникновение государства.
Отнынек войнам между расами и государствами прибавилась еще борьба внутри самогогосударства. То, что некогда было борьбой антропологически различных Орд, настадии цивилизации траснформируется в борьбу социальных групп, классов,сословий, политических партий. Сопоставление (если даже не отождествление)конфликтов первобытных орд с взаимоотношениями современных классов иполитических партий никак нельзя признать научно корректным. Оносвидетельствует, по меньшей мере, о серьезном недостатке историзма в«реалистической» трактовке Гумпловичем важнейших социально-политическихявлений.
Посчитав,что государство формируется в результате подчинения одной человеческой группы(слабейших, побежденных) другой группе (сильнейших, победителей) в качествесредства удержания порядка господства — повиновения, Гумплович выступаеткатегорически против того, чтобы характеризовать государство как органумиротворения, примирения противоречивых интересов. Ему суждено быть органомпринуждения, насилия. Согласно Гумпловичу, существование общества безгосударственного принуждения невозможно, поскольку всю деятельность любогогосударства обусловливает в первую очередь потребность охранять и укреплятьотношения господства — подчинения, пронизывающие общественное целое сверху донизу,постольку будет верно, полагает Гумплович, квалифицировать государство так:«Естественно выросшая организация господства, призванная поддерживатьопределенный правовой порядок». Активность государства не ограничивается, поГумпловичу, одним лишь гарантированием определенного правопорядка. Ончрезвычайно преувеличивает роль государственности. Типично в этом планеследующее его высказывание: «То, чем человек обладает как своим высшимдостоянием (кроме данной ему самой природой жизни) свободой и собственностью,семьей и личными правами — всем этим он обязан государству Однако не толькоотдельный индивид получает высшие ценности из рук государства. Вся совокупностьлюдей, образующих государство, благодаря ему ведет достойное человеческоесуществование» Приведенное высказывание — образчик откровенной апологиигосударства, которое желают выдать за благодетеля, заботливого опекуна индивидаи общества. Гумплович на австрийской почве продолжил традициюидейно-теоретического обоснования культа государственности.
Духэтого «государственничества» очень заметно отразился на интерпретацииГумпловичем общих вопросов права. Рассматриваемое с внешней стороны, утверждаетон, право выступает «лишь воплощением предписаний государственной власти».Изнутри оно наполнено нравственностью, которая служит ему неиссякаемымисточником В рождении права решающее слово также принадлежит государству. Вдогосударственном состоянии не было никакого права. Только будучикристаллизованной в государственных законах, нравственность становится правом.Последнее целиком обязано государству как своим рождением, так и последующимсуществованием.
«Длягосударства,— пишет Гумплович,— право и правопорядок, если на них смотреть свысоты истории, суть лишь средства». Не более того Их физически нет в качествеавтономных, отдельных от государства образований. Поэтому Гумплович отрицаетналичие «неотчуждаемых прав человека». С его точки зрения, они — иллюзия, плодсамообожествления индивида, превознесение ценности жизни человека. Бытиегосударства совершенно несовместимо с «неотчуждаемыми правами человека». Людидолжны выбирать или государство с характерной для него властностью, илианархия. Гумплович, однако, явно сузил диапазон политического выбора Люди XIX иXX столетий имели возможность выбирать не между государственностью и анархией,но между разными конкретными формами государства и типами властвования.Исторический опыт показывает, что здесь не всегда удачными оказывалисьделавшиеся ими предпочтения.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.zakroma.narod.ru/