Римская республика после Второй Пуннической войны (II-I вв. до н.э.

ПЛАН.

1.1.   Предистория Древнего Рима                      стр.
          1.2.   Социальнаяхарактеристика  Древнего Рима.                                                                                                          стр.
2.1.   Карфаген. Социальное,политическое и экономическое положение.                                      стр.
2.2.   Африканские провинции Рима.Деление, администрация, развитие отношений.                стр.
2.3.   Галлия. История территории.           стр.
ВЫВОД.                                                                     стр.

          ПРИЛОЖЕНИЯ.
Карты.                                                                         стр.

ПРЕДИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА.
Древний Рим –уникальное явление в истории человечества. Особый тип мировоззрения,принесенный на плечах железных легионов, дал толчок к развитию европейскойцивилизации в романском контексте.
          Маленькоеселение на заре истории выросло в столицу огромной империи, охватившейпрактически всю Ойкумену. Латинизация покоренных провинций определила ихбудущую судьбу и историческое развитие. Сегодня уже не мыслимы для нас многиестраны, у истоков цивилизации которых не стояло бы римское государство.
За свою более чем тысячелетнюю историю Рим не раз встречался всмертельной битве со многими сильными противниками, оспаривая свое правогосподствовать в Средиземноморье и определять в будущем мировое развитие.Огромные пространства, контролируемые римской, сначала республикой, а позжеимперской администрацией впитали в себя многое от далекой метрополии, начинаяот обычаев и нравов и заканчивая римским юридическим правом.
Опираясь на ряд форпостов, крепостей и “верные” опереточные союзническиегосударства, императоры, консулы и Сенат переделывали карту мира по своемуусмотрению. Как всегда было в ходе исторического развития процесс роста всегдасопровождался борьбой – либо с такими же агрессивными молодыми государствами,борющимися за расширение “жизненного пространства”, либо с “умирающимиисполинами”, которые только после ожесточенной схватки уступали “следы” своегобылого величия. После кровавых сражений и длительных осад, героизма ипредательства, отваги и трусости, римляне смогли из всех  конфликтов выйтипобедителями.
Римские солдаты и полководцы не были ни сильнее германских, ни отважнеегалльских, ни хитрее карфагенских, ни умнее греческих, но все же они стали“хозяевами мира”.
А связано это с тем, что даже самые тяжелые поражения не могли сломитьдух Рима, который извлекал из всего опыт, и учился воевать, опрокидывая доселенепобедимых врагов.
За время своего существования Рим покорил 36 провинций, в которых вбольшей или меньшей мере старался повторить царившие в самой метрополиипорядки.
Огромные пространства, покоренные Римом, охватывали территорииприсредиземноморья и простирались на трех материках: Азии, Африке и Европе.
Первым крупным деянием, тогда еще Римской республики, стало установлениесвоего господства над Аппенинским полуостровом и покорение помимо италийскихплемен еще и приальпийских племен галлов.
Потом последовали три тяжелейшие для Рима Пунические войны, утвердившиеего гегемонию в Западном Средиземноморье. Не стремясь на начальном этапе своегоразвития к крупным территориальным приобретениям, Рим ограничивалсяуничтожением наиболее сильных и поэтому потенциально опасных противников.Именно так он поступил с некогда могущественной Македонией, многолюдным Понтоми богатейшим Египтом.
Однако были и такие государства, которые сами стремились оказаться вовласти Римского государства — так поступило Пергамское царство и рядгородов-государств Греции.
Но были и такие, при покорении которых Рим столкнулся с такимитрудностями и потерями, что их покорение оказалось просто “пирровой победой”. Такбыло при покорении Иберии, Дакии и вторжении в Парфию.
Но прежде, чем приступить к рассмотрению конкретных провинций, необходимосказать несколько слов о самой метрополии – городе Риме – столице республики, апозже и имперском центре.
1.1.    СОЦИАЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
ДРЕВНЕГО РИМА.
Центром Римского государства было Средиземноморье, а пограничнымиокраинами на севере – Рейн и Дунай, где приходилось воевать с германцами, навостоке – Евфрат, где приходилось воевать с парфянами. Имперские наместники идругие должностные лица в этих провинциях назывались прокурорами и префектами,командиры легионов – легатами.
Легионов (при Августе) было 25, приблизительно по 6 тысяч человек каждый,не считая вспомогательных войск. Кроме того, в Риме стояло 10 тысяч человекпреторианской гвардии под началом “префекта претория” – как бы личная охранаимператора.
Управлять большой державой только с помощью лично подобранного штата былоневозможно. Поэтому император опирался на государственный аппарат, оставленныйему республикой. Средоточением этого аппарата был Сенат (“совет старейшин”) –около 600 человек. Считалось, что это – потомки древнейших и знатнейших римскихродов, но на практике он все время постоянно обновлялся и  укреплялся “новымилюдьми”.
Сенату принадлежал надзор за городом Римом, Италией и центральнымипровинциями государства. Сенат распоряжался основной государственной казной,издавал постановления и указы; сначала по собственной инициативе, а потом – всебольше по указке императора.
Пополнялся Сенат преимущественно отслужившими свой срок должностнымилицами, обычно из сенаторских же сыновей. Таких служб в сенаторской карьересменялось несколько, каждая длилась год.
Молодой человек служил год в какой-нибудь комиссии по городскомусудопроизводству и благочинию; через некоторое время становился одним из 20квесторов — чиновников (в Риме или в провинции) по финансовым делам; еще черезнекоторое время – одним из 10 трибунов и 4 эдилов, которые ведалиблагоустройством города и развлечениями народа; затем – одним из 8 (или больше)преторов, занимающихся преимущественно судебными делами; наконец – одним издвух консулов, которые по республиканской традиции считались высшимиправителями государства на текущий год. Чтобы больше народу успело пройти черезэту высшую должность, при императорах стали назначать “сменных консулов” –вторую, а то и третью пару в год.
Пределом карьеры считалось звание одного из двух цензоров – они велисписки граждан и занимались пополнением и сокращением состава Сената. Это важноеправо имел пожизненно и сам император.
Соответственно этой иерархии подавались голоса и на заседаниях Сената:сначала опрашивались бывшие консулы, потом бывшие преторы и т.д.
Отслужив свой год, консулы и преторы отправлялись в подведомственные Сенатупровинции и звании проконсулов и пропреторов. Такова была гражданская карьерасенатора.
Военная карьера его складывалась несколько по иному. Простой солдат могдослужиться лишь до высшего унтер-офицерского чина – центуриона (исключения –редкость). На этих старослужащих воинах держалась сила армии.
Подъем по социальной лестнице хоть и был формально ограничен, но вреальности талантливые представители низов делали блестящую карьеру в армии ипровинциальной администрации. Так не редко было в истории Рима, что худородныйпредставитель сословия всадников достигал должности легата или проконсула.Немало известно примеров, когда простой земледелец, служа в легионах, достигалвысших командных постов. Таков был путь Фабия Максима, который после громкихподвигов вернулся назад к обработке своего небольшого земельного участка.
Но молодой человек из хорошего дома мог, минуя солдатскую участь, начатьслужбу прямо центурионом, а затем пройти три должности в легионе – начальствонад колонией, начальство над вспомогательными войсками и начальство надлегионом в целом. Эта последняя должность называлась “войсковой трибун”. Ихбыло шесть в каждом легионе, при республике они командовали  им посменно, приимперии стали помощниками легата.
Выслужившиеся таким образом принимались в Сенат по прямой рекомендацииимператора и могли притязать на должности преторов и консулов, требовавшиевоенного опыта. Разумеется, таким же образом император мог рекомендовать вСенат кого угодно — и это с благословением принималось.
Организованный таким образом и сам себя пополняющий Сенат, образовывалвысшее сословие римского общества – сенатское сословие.
Для поддержания сенаторского достоинства сенатор должен был обладатьбольшим состоянием (миллионами сестерциев); обедневшим потомкам старых родовиногда помогал деньгами сам император.
Такова была структура римского общества. И только благодаря этойсоциальной системе римляне смогли покорить весь известный тогда цивилизованныймир.
Глава 2.1. КАРФАГЕН. СОЦИАЛЬНОЕ,ПОЛИТИЧЕСКОЕ И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ.
          Первым серьезнымпротивником Римской республики в борьбе за господство в ЗападномСредиземноморье выступает Карфаген.
К моментупервого военного столкновения, переросшего в Первую Пуническую войну (III век до н.э.), Карфагенскоегосударство имело уже более чем тысячелетнюю историю и господствовало надогромными территориями.
Карфагенскоегосударство было весьма типичным военно-административным объединением, котороевключало в свой состав территории и общества, стоявшие на различных ступеняхобщественно-экономического развития и не имевших друг с другом сколько-нибудьпрочных контактов, если не считать государственной власти пунийцев,единственным связующим звеном между ними оставалась карфагенская торговля.
Однако,стремясь к созданию своей монополии, как во “внутренней”, так и в“международной” торговле, карфагеняне фактически тормозили развитие подвластныхим областей и тем самым способствовали усилению тенденций, ведших, в конечномсчете, к распаду и гибели построенной ими державы.
          Карфагенбыл рабовладельческим государством; согласно дошедшим до нас сведениям в рукахотдельных частных собственников могли сосредотачиваться десятки тысяч рабов, изкоторых во время междоусобных войн создавались даже частные армии; крупнымирабовладельцами были также храмы.
Впрочем, рабы иногда имели собственное хозяйство, а также семью,признававшуюся законом. Очевидно, положение различных групп рабов в обществе небыло однотипным.
Существовало в Карфагене и вольноотпущенничество – как за выкуп, так ибез выкупа. После приобретения формальной свободы вольноотпущенники продолжалисохранять фактическую зависимость от своих прежних хозяев. Они не получалиравных прав со свободнорожденными карфагенянами: им предоставлялся статус лиц,пользовавшихся “сидонским правом”, реальное содержание которого пока неизвестно. Не исключено, что последним термином обозначалась совокупность прав,которыми пользовались финикияне – не граждане, выходцы из городовпереднеазиатской Финикии и из колоний в Западном Средиземноморье.
Из всех финикийских колоний ни одна не достигла процветания так скоро итак легко как те, которые были основаны тирянами и сидонцами на южном побережьеИспании и на побережье Северной Африки; этих стран не достигали ни властьВеликого Царя, ни опасное соперничество греческих мореплавателей.
Карфаген занимал среди этих цветущих городов первое место, как по числунаселявших его жителей, так и по богатству и могуществу.
Хотя этот город не был древнейшим поселением финикийцев в той области идаже, быть может, первоначально находился в зависимости от древнейшего в Ливиифиникийского города – от близлежащей Утики, — но он скоро затмил и соседниегорода, и даже свою метрополию благодаря несравненным преимуществамгеографического положения и энергичной предприимчивости его жителей.
Он стоял недалеко от устья реки Баграды, протекающей по самой хлебороднойполосе Северной Африки, на плодородной возвышенности, которая спускается кравнине пологим скатом и оканчивается со стороны моря мысом, омываемым морскимиволнами, где этот бассейн представляет самую удобную якорную стоянку длябольших кораблей и где у самого морского берега имеется годная для питьяключевая вода.
Тирская фактория постепенно превратилась в столицу могущественногосевероафриканского государства, которое простиралось от Триполийской пустыни доАтлантического океана и если в своей западной части (Марокко и Алжир)довольствовалась лишь поверхностным занятием прибрежной полосы, то в болеебогатой восточной части господствовало и над внутренними странами, постояннорасширяя свои границы в южном направлении. Эпоху, когда совершалось этопревращение Карфагена в столицу Ливии, нет возможности определить, потому чтоэто превращение совершалось постепенно.
Но владычество над Ливией составляло лишь половину пунийского могущества;одновременно не менее сильно развивалось господство Карфагена на море и вколониях.
В Испании главным владением финикийцев была лишь очень древняя колонияГадес; сверх того они владели на западе и на востоке от этого поселения рядомфакторий, а внутри страны – серебряными рудниками.
Карфагеняне не пытались завоевать внутренние страны у иберов; онидовольствовались тем, что владели рудниками и базами, необходимыми дляторговли, рыбного промысла и добывания раковин, и даже там с трудом защищалисьот соседних племен.
Уже в У веке до н.э. пунийцы утвердились в Сардинии, которую ониэксплуатировали точно также, как и Ливию.
Аристотель, умерший за пятьдесят лет до начала первой Пунической войны,характеризует государственное устройство Карфагена как переходное отмонархического режима к аристократическому или к такому демократическому,который клонился к олигархии, т.к. он называет это устройство обоими этимиименами.
Рассмотрим внутреннее положение карфагенского государства.
Основную массу населения составляли ливийцы. Они находились в наиболеетяжелом положении под властью Карфагена. Чтобы сдерживать их в повиновении,карфагенское правительство разделило свои ливийские владения на территориальныеокруга и подчинило их стратегам; оно ликвидировало суверенитет местных общин,их самостоятельность не только в области внешней политики, но и решениивопросов внутренней жизни.
Ливийцы платили захватчикам непомерно высокие налоги; их сборсопровождался насилиями, вымогательствами, кровавыми преступлениями.
Полибий следующим образом характеризует поведение пунийских властей натерритории Ливии в период Первой Пунической войны:
“Ведь вовремя предшествующей войны, полагая, что имеют благоприятный предлог, онижестко властвовали над населением Ливии: от всех прочих плодов они собиралиполовину, установив городам также и двойные налоги по сравнению с прежнимвременем, не проявляя пощады к неимущим или снисхождения во всем, что касалосьвзыскания податей. Они прославляли и почитали не тех военных правителей,которые относились к народу милостиво и человеколюбиво, но тех, кто обеспечивалим наибольшие повинности и запасы, а с населением обращался самым жестокимобразом”.  1).
Значительные по размерам и лучшие по качеству земельные массивы в долинереки Баграда, а также на средиземноморском побережье карфагеняне отобрали уливийцев; эти земли захватили пунийские аристократы и создали здесь свои виллы.
На территории Ливии карфагеняне проводили регулярные мобилизации рекрутовв свою армию  2)., лишая ливийцев молодежи, которая проходила службудалеко от родины, проливая кровь за чужие интересы.
Положение в Ливии всегда было крайне напряженным; время от времени здесьвспыхивали бунты, жестоко подавлявшиеся, враги карфагенян, высаживаясь натерритории Северной Африки, всегда могли рассчитывать на дружественноеотношение и прямую поддержку коренного населения.
Другую группу населения карфагенской державы составляли жителисицилийских городов – греки, сикулы и сиканы. Они сохраняли, хотя и с большимии существенными ограничениями, свой суверенитет, действенный, когда на повесткедня оказывались внутриполитические проблемы. Их зависимость от Карфагенавыражалась в необходимости сообразовывать внешнеполитический курс с интересамипунийцев и выплате поземельного налога, составлявшего десятую долю урожая.  3).
Подвластные Карфагену сицилийские города сохраняли, несмотря настремление Карфагена монополизировать всю торговлю в Западном Среднеземноморье,возможность не прибегать к посредничеству пунийских купцов и устраивать прямыекоммерческие связи, в т.ч. и за пределами карфагенской державы.
Третья группа – граждане финикийских колоний в Западном Средиземноморье,объединившихся вокруг Карфагена. Они формально считались союзниками Карфагена сболее или менее ограниченным суверенитетом во внешнеполитической области; ихгосударственно-административное устройство, а также законодательство совпадалис карфагенским; выходцы из колоний практически во всех сферах гражданской жизнибыли приравнены к карфагенянам, в т.ч., что было особенно существенным — ониимели право заключать с карфагенянами браки, признававшиеся законом. Такиесупружеские союзы не влекли за собой гражданского неполноправия детей.  4).
Однако они не могли участвовать в политической жизни Карфагена и,следовательно, оказывать прямого воздействия на судьбу государства, частьюкоторого были.
И другое немаловажное обстоятельство: карфагеняне старались не допускать,чтобы их союзники торговали за пределами державы.
В самом Карфагене у власти стояла аристократия. Вся административнаясистема, вся структура государственного аппарата, сложившаяся к середине У векадо н.э., должна была обеспечить ее господство.
Высшим органом власти был совет, пополнявшийся из людей знатных ибогатых. 5).
Внутри совета выделялся своеобразный “президиум”, состоявшийпервоначально из десяти, а позже, вероятно с У века дон.э., из тридцати человек. 6).  Здесь обсуждались и решались всепроблемы жизни – предварительно на заседании “президиума”; а затем окончательновсем советом.
Народное Собрание формально считалось одним из составных элементовкарфагенского государственного устройства, однако фактически нефункционировало; к нему обращались как к своего рода арбитру только в техслучаях, когда совет оказывался не в состоянии принять согласованное решение. 7).   
  В середине У века до н.э. специально для того, чтобыпредотвратить возникновение военной диктатуры, был создан совет 104-х, которомустали подотчетны должностные лица.  8).
Члены совета назначали специальные комиссии из пяти человек – пентархии,которые сами пополнялись путем кооптации 9).  по признакупринадлежности к аристократическому роду. 10).
Имелись в Карфагене и другие коллективные органы власти.
Карфагенскую систему магистратов возглавляли двое суффетов, выбиравшихсясроком на один год.  11).
Помимо суффетов для ведения боевых действий часто назначались специальныевоеначальники, не бывшие одновременно городскими магистратами.  12).
Пунийские правящие круги старались не допускать, чтобы военная игражданская власть концентрировалась в одних руках, хотя время от времени имеломесто совмещение должностей суффета и полководца.  13).
Источники упоминают и городских казначеев. Этим список должностных лиц вКарфагене не исчерпывался.
Так как выполнение обязанностей магистров не оплачивалось и требовалозначительных расходов, государственные должности были доступны толькопредставителям верхних слоев общества, располагавшим значительными денежнымисредствами. Как и при пополнении коллективных органов власти, при выборахдолжностных лиц неукоснительно соблюдался принцип – выбирать только богатых изнатных.
Демократические круги населения – многочисленные работники — ремесленники, мелкие и средние торговцы были, таким образом, прочно отстраненыот ведения государственных дел. Более того, выходцы из этих слоев не моглииметь надежды когда-нибудь пробиться “наверх”: помимо денег следовало иметь ещеи ценз знатности, то есть исконной принадлежности к правящей верхушке.
Среди самой карфагенской аристократии не было единства. Раскол в этойсреде был порожден различиями в экономическом положении отдельных ее групп; ихполитическая линия определялась тем, что служило источником их благосостояния.
Представители пунийской знати, располагавшие относительно большимиземельными владениями на территории Африки, вовсе не желали проведения активнойвнешней политики.
Основу их богатства составляла земля, поэтому они добивались укреплениявласти Карфагена над ливийцами; их гораздо меньше заботило положение Карфагенакак великой державы: от проведения завоевательной политики в Средиземноморскомбассейне они не только не ожидали для себя каких-нибудь выгод, но дажепредвидели тяжесть необходимости новых затрат государственных и своихсобственных средств.
Другую группировку карфагенской аристократии составляло крупное купечество,благосостояние которого зависело от морской торговли со странамиСредиземноморья и за его пределами. Как известно, Карфаген поддерживал активныеторговые контакты с Египтом, Италией и греческим миром, а также с Испанией, где(на юге Пиренейского полуострова) пунийцы занимали господствующее положение.Карфагенские купцы активно принимали участие в торговле с районами,прилегающими к Красному морю, а также проникали в бассейн Черного моря.
Естественно в таких условиях не могла не возникнуть влиятельная прослойка,интересы которой были связаны преимущественно, если не исключительно, с морскойторговлей. Вполне понятно, что эти люди стремились к сохранению, упорядочению ирасширению власти Карфагена на морских торговых путях; их интересы смыкались синтересами тех, кто так или иначе обслуживал морскую торговлю или изготовлялдля продажи различные ремесленные изделия.
Основной целью внешней политики Карфагена они считали установлениепунийской торговой монополии во всем известном мире. Иначе говоря, если учестьнеобходимость уничтожить или подчинить конкурентов, речь шла о создании“мировой” державы, которая охватила бы всю Ойкумену с центром в Карфагене.
С финансовой точки зрения Карфаген занимал во всех отношениях первоеместо среди древних государств. Во времена Пелопонесской войны этот финикийскийгород превосходил, по свидетельству Платона, все греческие города своимбогатством. Полибий называет его самым богатым городом во всем мире. Издавнасчитавшиеся самым почетным в Карфагене промыслом были торговля и процветающеепри ее помощи кораблестроение и промышленность. Сверх того карфагеняне всеболее и более захватывали в свои руки монополию и сумели сосредоточить в своейгавани как всю торговлю, которая велась в западной части Средиземного моря изчужих стран и из внутренних карфагенских провинций, так и все торговые сношениямежду Западом и Востоком.
Наука и искусство находились в Карфагене под эллинским влиянием, но неоставались в пренебрежении; даже существовала значительная финикийскаялитература. При завоевании города римлянами в нем были найдены созданныеконечно не в самом Карфагене, а вывезенные из сицилийских храмов художественныесокровища и довольно большие библиотеки.
Что касается финансов, то Карфаген располагал, бесспорно, оченьзначительными государственными доходами. Источниками этих доходов были дань итаможенные пошлины, которые в случае войн очень быстро истощались.
Карфагенское гражданство еще во времена взятия города римлянами состоялоиз 700 тысяч человек, включая женщин и детей. В случае крайности оно было всостоянии выставить в У веке до н.э. гражданское ополчение из 40 тысячгоплитов.
Однако зачастую сами сражаться пунийцы не желали, предпочитаяпользоваться услугами наемников. Уже в 6 веке до н.э. в карфагенских армиях,как например в испанской, не было ни одного карфагенянина, за исключениемофицеров. В только что упомянутой испанской армии, состоявшей приблизительно из15 тысяч человек, был только один отряд конницы из 450 человек, да и тот лишьчастью состоял из ливийских всадников.
Главную силу пунийских армий составляли ливийские рекруты, из которыхможно было под руководством способных офицеров создать хорошую пехоту и легкуюкавалерию, которая оставалась в своем роде непревзойденной. К этому следуетприсовокупить военные силы более или менее подвластных ливийских и испанскихплемен, знаменитых болеарских пращников, которые занимали промежуточноеположение между союзными контингентами и наемными отрядами, и наконец в случаяхкрайности навербованную в чужих краях солдатчину. 
По своему численному составу такая армия могла быть без труда доведена дожелаемых размеров, а по достоинству своих офицеров, по знанию военного дела ипо храбрости она была способна помериться силами с римлянами; но между наборомнаемников и их готовностью к выступлению проходил опасный для государствадлинный промежуток времени.
Пунийские армии были спаяны вместе только честью знамени и денежнымивыгодами. Рядовой карфагенский офицер дорожил своими наемными солдатами и дажеливийскими земледельцами почти также, как в наше время дорожат на войнеорудийными снарядами. Иначе говоря, они все были для него не более, чем“пушечным мясом”. Карфаген на собственном опыте изведал каким бедствиям могутподвергнуть государство армии из феллахов и наемников и его наемные слуги нераз оказывались более опасными, чем враги.
Карфагенское правительство конечно сознавало недостатки такой военнойсистемы и всячески старалось их исправить. Его денежные кассы и военные складыбыли всегда полны, чтобы во всякое время можно было удовлетворить наемников.
Оно обращало особенное внимание на то, что заменяло у древних народовнашу артиллерию – на устройство военных машин и на содержание слонов. С тех поркак эти последние вытеснили боевые колесницы, в карфагенских казематах былиустроены стойла для 300 слонов. Оно не решалось укреплять подвластные города, ипоэтому должно было мириться с мыслью, что всякая высадившаяся в Африкенеприятельская армия могла занять вместе с незащищенной местностью и все городаи деревни. Что же касается укрепления столицы, то на этот предмет тратилосьвсе, что только могли доставить деньги и искусство, и государство не раз былообязано своим спасением только прочности городских стен.
  «Карфаген был расположен в самой внутренней части очень большого залива ибыл очень похож в некотором роде на полуостров. От материка его отделялперешеек, шириной в двадцать пять стадиев; от перешейка, между болотом и морем,тянулась к западу длинной и узкой лентой коса, шириной, самое большее,полстадия. Часть города, обращенная к морю, была окружена простой стеной, таккак была построена на отвесных скалах, та же часть, которая была обращена к югув сторону материка, где на перешейке находилась и Бирса, была окружена тройнойстеной. Из этих стен каждая была высотой до тридцати локтей (15 м.), не считаязубцов и башен, которые отстояли друг от друга на расстоянии двух плетров (400м.), каждая в четыре яруса; ширина стены была тридцать футов (8,5 м.); каждаястена делилась по высоте на два яруса, и в ней, бывшей полой и разделенной накамеры, внизу обычно стояли триста слонов и находились склады пищи для них. Надними же были лошадиные стойла для четырех тысяч коней и хранилища сена и овса,а также казармы для людей, примерно для двадцати тысяч пеших воинов и четырехтысяч всадников. Столь значительные приготовления на случай войны были у нихуже раньше сделаны для размещения в одних только стенах. Тот же угол, которыйот этой стены, минуя вышеуказанную косу, загибался к заливу, один только былслабо укреплен и низок и с самого начала оставлен без внимания.
   ГаваниКарфагена были взаимно связаны, так что можно было проплывать из одной вдругую; вход же в них из открытого моря был шириной в семьдесят футов (22 м.),и запирался он железными цепями. Первая гавань бьша предоставлена торговымсудам, и в ней было много различных причалов; во внутренней же гавани посрединебыл остров, и как этот остров, так и гавань были охвачены огромныминабережными. Эти набережные были богаты верфями и доками, рассчитанными надвести двадцать кораблей, и, помимо верфей, складами, где держалось все нужноедля оснащения триэр. Перед каждым доком стояли две ионические колонны,окружавшие гавань и остров, что вместе с гаванью создавало впечатление круглойгалереи. На острове было сооружено на возвышении помещение для командующегофлотом, откуда трубач должен был давать сигналы, а глашатай передавать приказы,командующий же за всем наблюдать. Этот остров был расположен у входа в гавань иподнимался высоко вверх, так что командующий мог видеть все, происходящее вморе, а подплывающим нельзя было ясно видеть, что делается внутри гавани. Дажевошедшим в гавань купеческим судам не были видны верфи, ибо их окружала двойнаястена и были особые ворота, которыми купцы из первой гавани попадали в город,не проходя через верфи.»13.5)
Главным оплотом карфагенского могущества служил его военный флот, которыйбыл предметом особых забот. Как в сооружении кораблей, так и в умении управлятьими пунийцы превосходили греков и уж тем более сухопутных римлян.
В Карфагене впервые стали строить суда с более чем тремя палубами длягребцов; карфагенские корабли имели большей частью по пяти палуб (пентеры); онибыстрее ходили под парусами, чем греческие суда. Гребцами на них были толькогосударственные рабы, никогда не сходившие с галер и отлично обученные, акапитаны были искусны и неустрашимы.
Морская тактика того времени заключалась главным образом вманеврировании. В тогдашних морских битвах также участвовали тяжеловооруженныесолдаты, участие которых ограничивалось метанием дротиков и копий в противникасо специальных возвышений на носу и корме корабля, и стрелки из лука,сражавшиеся с палубы. И хотя также с последней действовали метательные машинысамый обыкновенный и самый решительный способ борьбы заключался в том, чтобынагнать и потопить неприятельский корабль, ради чего переднюю часть кораблейвооружали тяжелым железным носом.
Сражавшиеся корабли обыкновенно кружились один около другого, покакому-нибудь из них не удавалось нанести своему противнику решительный удар.Наиболее опасным и практически смертельным для противника был удар под острымуглом к линии движения корабля врага. Это был наиболее трудновыполнимый маневри капитаны, осуществлявшие на своих кораблях подобные тараны, входили в элитупунийского военного флота. При таком ударе наиболее сильно повреждаются веславражеского корабля, своими обломками сеющие смерть среди гребцов; при этомтаран делал огромную пробоину, поскольку военные корабли того времени не имелишпангоутов, и оставлял возможность сдав задний ход отцепиться от поврежденногокорабля противника. При перпендикулярном ударе оба корабля намертво соединялисьи исход сватки могла решить только рукопашная. Поэтому приблизительно из 200человек, обыкновенно составлявших экипаж 3-х палубного корабля, было не более10 солдат, тогда как гребцов было 170, т.е. по 50 или по 60 на каждую палубу;экипаж 5-ти палубного корабля состоял и из соответствующего числа солдат.
Военные мастерские Карфагена работали с потрясающим современниковразмахом. Теодор Моммзен приводит такой факт, что незадолго до разрушенияримлянами пунийцы по требованию римского Сената выдали римским магистратам изгородских арсеналов около 3 тысяч метательных орудий и 200 тысяч комплектоворужия. 14).
И с таким сильным и опасным противником пришлось столкнуться Риму на путик мировому владычеству. В ходе очень жестоких Пунических войн судьба не толькоРима, как хозяина Аппенинского полуострова, но и как города не раз была награни краха. Однако Рим выстоял и победил.
Карфаген был разрушен в ходе третьей Пунической войны 149-146г.г. дон.э., а жители его обращены в рабство.
Пунийское господство над местным населением сменилось римским, но ничегопринципиального нового не появилось в жизни ливийцев и кочевников Мавритании.
Глава 2.2. АФРИКАНСКИЕ ПРОВИНЦИИ РИМА. ДЕЛЕНИЕ,АДМИНИСТРАЦИЯ, РАЗВИТИЕ ОТНОШЕНИЙ.
Остаетсяосветить судьбу Африки с того момента, как римляне заняли Карфагенскую областьи подчинили себе окрестные местности.
Нигде так полно не проявились близорукость и бездушие, можно сказать даженелепость и грубость системы управления Римской республики над зависимымитерриториями, как в Африке.
   Образованиеримских провинций в Африке происходило не сразу, а в течение длительногопромежутка времени. Самой первой территорией на землях разрушенного Карфагенастала провинция Африка, образованная в 146 г. до н. э. Затем по завершениюГражданской войны из земль враждебного Цезарю и поддержавшего республиканцевКатона Младшего Нумидийского царства Юбы II былаобразована в46 до н.э. провинцияНовая Африка-Нумидия. В ходереформ 40-41 г. н.э. императора Клавдия были созданы Тингитанская и Цезарейская Мавретания.
В Южной Галлии и еще более в Испании римское правительство по крайнеймере стремилось к прочному расширению своих владений и вынуждено было почтипоневоле приступить к латинизации страны; на греческом Востоке иноземноевладычество смягчалось и даже сглаживалось могучим влиянием эллинизма,ставившего преграды даже жестокой политике.
Но над третьей частью света царила старая национальная ненависть кпунийцам, пережившая гибель родного города Ганнибала. Не властолюбие икорыстолюбие, но страх и зависть создали провинцию Африку. При республике этапровинция не имеет истории. Страна была разумеется использована римскимиспекулянтами; однако считалось недоспустимым, чтобы разрушенный большой городмог снова воскреснуть из развилин или чтобы какой-либо соседний город достигтакого же цветущего состояния, в котором прежде находился Карфаген. Не былоздесь и постоянных лагерей, как в Испании и Галлии.
Небольшая по размерам римская провинция была со всех сторон окруженазатронутой цивилизацией областью зависимого царя Нумидии.
При этом нумидийский царь получил такое политическое и военное значение,какого никогда не имели правители других зависимых от Рима государств. Всявнутренняя страна – большое Нумидийское царство – становится римской провинциейи охрана против варваров возлагается на римских легионеров.
Мавританское царство становится сначала зависимым от Рима, а вскоре ивходит в состав Римской империи. Со времен диктатора Цезаря латинизацияСеверной Африки и распространение в ней цивилизации делается одной из задачримского правительства.
Прежняя область Карфагена и присоединенная к ней Юлием Цезарем большаячасть прежнего Нумидийского царства, которое досталось победителюреспубликанцев во главе с Катоном Младшим и царя Юды, составляли вплоть доконца царствования Тиберия провинцию Африку.
   КолонизацияАфрики началась с размещения там ветеранов и сторонников Мария, продолжаласьпри Цезаре и Августе; наиболее интенсивной она стала в правление Антонинов иСеверов. С самого начала колонии и муниципии основывались главным образом напобережье, на пересечении главных путей сообщения, в стратегически важныхпунктах, в центрах наиболее плодородных районов, особенно пригодных длязерновых культур. Зерно долго было главным предметом африканского экспорта, нои тогда, когда во II в. к нему прибавляется оливковое масло, зерновые не тольконе утрачивают своего значения, но, напротив, возделываются в столь широком масштабе,что с середины II по середину III в. Африка становится главной житницей Рима,оттеснив на задний план Египет.
   Значительнуюроль в местной администрации начинают играть отставные легионеры, которые современ Гая Мария получали наделы в провинции Африка. Привычка к дисциплине,привитая военной службой, продолжала объединять ветеранов и в мирное время, чтопозволяло им, заручившись всеобщей поддержкой, избираться в местные органысамоуправления. Таким образом ветераны становились привелегированной прослойкойнаселения и являлись надежной опорой римского владычеста на местах.
   Обладаниеветеранским наделом, соответствовавшим мелкой или средней вилле, даваловозможность занимать муниципальные должности и войти в круг городской знати.Апулей говорит, что его отец, имевший состояние в 120 тыс. сестерциев, былгородским магистратом и вообще почтенным лицом.
Однако при императоре Калигуле в отношении этой важной области,требовавшей на широком протяжении охраны границ, правительство вернулось ксистеме двоеначалия, которая была принята в республиканскую эпоху, и передалочасть провинции, не нуждавшуюся в специальной пограничной охране, в управлениегражданской власти, а остальную область, занятую гарнизонами, в управлениевоенному командиру, не подчиненному гражданской власти.
“Причина этого заключалась в том, что при распределении провинций междуимператором и Сенатом Африка была отдана Сенату, а так как там ввидусвоеобразия местных условий было необходимо присутствие значительных военныхсил, то наличие в провинции одновременно  командированного Сенатом наместника иназначенного императором военного командира должно было вызвать и действительновызывало трения между обоими должностными лицами и даже между императором иСенатом. В 37 году этому положению был положен конец; земли по берегу моря отГиппона до границ с Киреной сохранили прежнее название Африка и остались подвластью проконсула, а западная часть провинции с главным городом Циртой ивнутренние районы с большими военными лагерями к северу от Ауреса – вообще всяобласть, занятая гарнизонами, — были отданы под управление командираафриканского легиона…”. 15).
Западная половина Северной Африки в эпоху Цезаря распалась на два царства– Тинги и Иол, позднее Кесария. После гибели династии Массиниссы и тяжелейшейдля римлян борьбы с приверженцами истребленного Калигулой рода, оба царствабыли завоеваны наместником Светонием Тауллином, будущим покорителем Британии ивключены в состав империи как провинции.
Каждая из этих провинций была занята имперскими войсками второго разрядаи дана в управление римскому наместнику, не входившему в сенат.
Местность Триполи в политическом отношении составляющая часть провинцииАфрика. Постоянная борьба с племенами варваров делала жизнь этой богатойобласти опасной и неспокойной. Чтобы обеспечить безопасность земледельческихрайонов побережья, где была сосредоточена большая часть населения, римскимнаместникам приходилось держать гарнизоны во всех оазисах на пути от внутреннихобластей Африки к побережью.
Охрану оазисов несли когорты африканского легиона и союзнозависимыеконные контингенты местных князьков. И лишь в эпоху упадка империи эти дальниефорпосты были оставлены и варвары беспрепятственно хозяйничали на побережье.
   Мероприятиявоенного характера заключались в Африке главным образом в том, чтобырасположить войска перед могучим авразийским горным массивом и не датьнепокоренным племенам прорываться в усмиренную область Африки и Нумидии.Поэтому-то Август и устроил постоянную квартиру легионов в Тевесте на высокомплато между Ауресом и прежней провинцией. Нам мало известно о военных действияхв Африке; вероятно, они были продолжительны и заключались в том, что римскиевойска постоянно отражали нападения пограничных племен и столь же частопредпринимали грабительские набеги в их области.
   Чтобы хотькак-то побороть “прохладное” отношение к Риму у местного населения, императорыстали создавать в Африке поселения римских граждан, которые одновременно являлись центром обороны страны и римской администрации. Чтобы враг не напалвнезапно, римляне строили дороги от городов на побережье к лагерям внутристраны. Из трех легионов, стоявших  на африканском побережье, два, IIICyrenaica и III Augusta (граница Туниса и Алжира), стояли на территории, раньшепринадлежавшей Карфагену, а третий- XXII Deiotariana- в Александрии. Такоерасположение освещает реальную оценку обороноспособности указанных провинций.Если для вторжения в Египет противнику было необходимо проити буферную зону сримскими войсками в Сирии и Палестине, то африканским провинциям постоянноприходилось отражать вторжения кочевых берберских племен. Театр военныхдействий очень отличался от привычного римлянам и вынуждал прибегнуть кприменению новой тактике, а именно к росту удельного количества союзнеческой инаемной каваллерии по сравнению с легионной пехотой.Такое положение с войскамибыло в 68 г. н.э., а уже к 96- 98 г. н.э. в африканских провинциях осталсятолько один легион в Нумидии III Augusta имевшийместом постоянной дислокациии Ламбесис, но значительно возросло число конноцы,расположенной вдоль границы.   Затем на протяжении более 140 лет положение слегионами африканских провинций не менялось и в 215 г. н.э. мы видим все тот жеIII Augusta в Нумидии. Два легиона, стоявших в Африке раньше были переведены вдругие места и имеют свою историю: XXII Deiotariana был выведен изАлександрии.и потерян в 135 г. в правление императора Адриана, а III Cyrenaicaупоминается в 215г. как легион, имеющий постоянный лагерьв Аравии. Место XXIIDeiotariana в Египте занимает II Trajana, который наряду с III Augusta упоминается в NotitiaDignitatem (395 г.) в последний раз.16)_
   В Мавританияхтакже стояли римские войска. Теодор Моммзен приводит следующие данные обАфриканских легионах. “… обе мавританские армии в общем не уступали почисленности африканско-нумидийской армии… в 70 году н.э. войска обеихМавританий вместе, не считая много численных дружин, насчитывали 5 алл и 19когорт  17).; это дает, если считать приблизительно каждый четвертыйотряд за двойной, около 15 тысяч человек. Регулярная армия Нумидии скорее быласлабее, нежели сильнее этого.” 18).
Но не все спокойно было и в самих провинциях.
“…Недовольные, кто был посмелее, кто жил поближе к степной окраине,убегали к кочевникам, нумидийцам и маврам; эти, в свою очередь, далеко невполне подчинившиеся Риму, всегда были готовы к разбойничьим набегам на богатыеименья и города провинции; беглецы и рабы охотно примыкали к ним при нападениина прежних своих господ…
…Непрерывныевосстания делали Африку, Нумидию и Мавританию самыми непрочными владеньямиимперии. У местного населения вовсе не было имперского патриотизма…”.19).
Что касается языка, то к настоящему народному языку римляне относилисьтак же, как в Галлии к языку кельтов, а в Испании – к языкуиберов.
Здесь, в Африке, это было тем более естественно, что в этом отношенииримлянам подготовило путь прежнее чужеземное владычество, да и, наверное, ниодин римлянин не понимал этот народный язык.
У берберских племен был не только свой национальный язык, но и национальнаяписьменность. Однако в официальных сношениях этим языком никогда непользовались, по крайней мере не употребляли на монетах. Даже туземныеберберские династии не составляли в этом отношении исключения – либо потому,что и в их государствах наиболее крупные города были скорее финикийскими, чемливийскими, либо потому, что финикийская цивилизация оказала здесь такоеглубокое влияние. В качестве народного языка он удержался, естественно, в техместностях, куда римляне или вовсе не заходили, или почти не заходили. В общем,древний народный язык Африки лучше сумел себя отстоять, чем народный языккельтов и иберов.
Язык, господствовавший в Северной Африке в то время, когда она сделаласьримской, был языком тех чужестранцев, которые владычествовали там до римлян.Лептис является единственным городом в Африке, в котором чеканились монеты сгреческим написанием и который предоставил этому языку по меньшей мере второеместо в официальном употреблении.
Финикийский язык господствовал тогда на севере Африки повсюду, гдесуществовала цивилизация. Этому языку высокоразвитой, хотя и чуждой туземномунаселению культуры, были при смене правительственной системы сделаны известныеуступки. Однако после Тиберия финикийский язык уступает свое место латыни. Языкбыл изгнан из школы и даже из письменно употребления и сделался народнымдиалектом. Наследие финикийского языка досталось не греческому языку, алатинскому.
В эпоху Цезаря и латинский и греческий языки были в Северной Африкеязыками чужими, но последний был распространен больше, чем первый; по-латыниговорили в то время только чиновники, солдаты и италийские купцы. В то времябыло бы легче осуществлять эллинизацию Африки, чем ее латинизацию. Но случилоськак раз обратное. Та же самая воля, которая в Галлии подавила в зародышезачатки греческой культуры, ввела в сферу господства латинского языка греческуюСицилию и установила границы между греческим Востоком и латинским Западом,-отнесла Африку к этому Западу.
В отношении сельского хозяйства восточная половина Африки соперничает сЕгиптом. Но северная и северо-западные части Проконсульской провинции, а такжеи значительная часть Нумидии давали почти такие же высокие урожаи зерновогохлеба, как долина Нила. Основным занятием населения было земледелие.
Рим, столица империи, со времен гражданских войн полностью зависел отпривозного зерна, которое взималось в качестве подати. Уже в эпоху Цицеронастолица империи существовала главным образом за счет африканского хлеба;благодаря присоединению Нумидии во время диктатуры Цезаря ежегодно поступавшееиз Африки в качестве подати количество хлеба возросло приблизительно на 1200тысяч римских модиев.
При Августе третья часть потребляемого в Риме зерна ввозилась из СевернойАфрики. От планомерности этих поставок зависело спокойствие и лояльноеотношение к императору в Риме. Поэтому при любом столкновении за императорскуювласть враждующие стороны стремились установить свой контроль над Африкой, длячего посылали туда крупные войсковые подразделения.
Оливковое масло и вино также издавна составляли важную статью сельскогохозяйства Карфагена. Однако историк Югуртинской войны пишет, что Африка богатахлебом, но бедна маслом и вином; еще в эпоху Веспасиона продукция провинции вэтом отношении не превышала среднего уровня. Возделывание оливы сталораспространяться лишь после установления при империи длительного мира, которыйявляется еще более необходимым условием для возделывания плодовых деревьев, чемдля посевов хлеба. Ни одна провинция в IУ веке не поставляла оливковое масло втаком количестве как Африка.
Виноделие здесь не получило значения для экспорта. Зато там процветалоконеводство и скотоводство, особенно в Нумидии и Мавритании.
   Как бы там нибыло, средние торгово-ремесленные слои, столь значительные и игравшие стольвидную роль в городах Италии, Галлии и некоторых других западных провинций,здесь не сложились. Следовательно, для муниципальных собственников Африки былзакрыт тот путь к увеличению своих денежных доходов, которым широкопользовались рабовладельцы других областей империи, сдавая рабов в наем зачасть их заработной платы, назначая их инститорами или фактическими владельцамиторгово-ремесленных и финансовых предприятий при условии выплаты доли дохода.Из эпиграфических и юридических источников мы знаем, что такие рабы, имевшие всвоих пекулиях помещения, инвентарь, рабов-викариев, становились состоятельнымилюдьми, приносившими своим владельцам немалые деньги, что часто уравновешивалонедостаточную рентабельность вилл; даже из вилл на период затишья всельскохозяйственных работах часть рабов отсылалась на заработки. В Африке же,при очевидной бедности и социальном ничтожестве торгово-ремесленных слоев,среди ремесленников вряд ли мог быть большой спрос на подсобную рабочую силу.Раб же, став инститором либо владельцем мастерской или лавки, не имел шансовскопить достаточно средств, чтобы обеспечить какой-то ощутимый доход господинуи самому в той или иной мере играть роль в общественной и религиозной жизни
Ремесленное производство и торговые операции в африканских провинцияхникогда не имели такого значения, как на Востоке и в Египте. Финикяне перенеслиизготовление пурпура со своей родины на это побережье, где остров Гирбасделался как ба африканским Тиром, уступавшим по качеству выработки толькоэтому финикийскому центру. Ремесленное производство процветало на протяжениивсей эпохи империи.
В Мавритании изготовлялись также для вывоза туземцами шерстяные материиневысокого качества и кожаные изделия. Видную роль играла торговля рабами.Продукты, производившиеся во внутренних областях материка, поступалиестественно тоже через Северную Африку в мировой торговый оборот, однако не втаком количестве, как через Египет.
О благосостоянии, которое царило в той части Африки, где было возможноземледелие, красноречиво свидетельствуют развалины многочисленных городов,имевших повсюду, несмотря на то что их округа были невелики, бани, театры,триумфальные арки, богато украшенные гробницы – вообще всевозможные роскошныепостройки, большей частью невысоко стоящие в художественном отношении, но частоотличавшиеся непомерной пышностью. Однако основой экономического процветанияэтой страны были не виллы знати, как в Галлии, но средний классграждан-земледельцев.
В I веке появились имперские дороги, связавшиеместопребывание главного штаба в Тевесте, с одной стороны, а с другой – сбольшими городами северного берега Гиппном Регием и Карфагеном. Начиная со II века н.э. все более крупные города и некоторые небольшиепрокладывают в пределах своей территории необходимые пути сообщения; впрочем,то же самое можно сказать и о большинстве имперских стран, но в Африке этоявление особенно заметно потому, что здесь наиболее старательно пользовалисьэтим случаем, чтобы выразить верноподданические чувства правящему императору.
Однако удивляет полное отсутствие дорог между двумя Мавританиями –Тингитанской и Цезарской. Это связано с тем, что в составе ТингитанскойМавритании со столицей в городе Тинги (Танжер) находятся области вокруг данногогорода и часть побережья Атлантического океана. Связь между Мавританиямиосуществлялась морским путем вдоль пустынного и немирного побережья.
Поэтому для этой местности Бетика в Испании была ближе, чем Мавритания; иесли позднее, когда империя была поделена на более крупные административныеокруга, провинция Тинги отошла к Испании, то это было лишь внешним оформлениемдавно существовавшего фактического положения. Тинги была для Бетики тем же, чемГермания для Галлии; быть может, вообще римляне организовали и сохранили засобой эту малодоходную провинцию лишь потому, что отказаться от нее значило быуже тогда вызвать нашествие на Испанию, подобно вторжению ислама после крушенияримского владычества.
Таким образом, для финансов империи Северная Африка была драгоценнымвладением. Однако труднее решить, выиграли ли вообще римляне от ассимиляцииСеверной Африки или проиграли. Но расположение, которое италийцы издавна питалик африканцам, не изменилось после того, как Карфаген сделался большим римскимгородом и вся Африка заговорила по-латыни.
Правда, Карфаген по количеству жителей и по богатству немногим уступалАлександрии и был, бесспорно, вторым городом латинской половины империи, самыможивленным и, быть может, самым испорченным городом Запада после Рима и самымкрупным центром латинской науки и литературы.
Значение Африки для Рима было огромно, но нельзя считать, что это былитолько отношения взимания податей. Нет, в Африке, одной из самых важных дляимперии провинций шел процесс взаимовыгодного для обеих сторон обмена. Пусть онне всегда был мирным, но эти связи сыграли огромную роль в формированиисовременной средиземноморской культуры.
Ознакомившись с положением дел в Африке, мы переходим к следующей главе.
Глава.2.3. ГАЛЛИЯ. ИСТОРИЯ ТЕРРИТОРИИ.
          Однаиз самых крупных и населенных провинций Рима — Галлия – была присоединена кметрополии после непродолжительной, хотя и очень ожесточенной борьбы.Присоединение это связано с именем Гая Юлия Цезаря, который меньше чем задесятилетие завоевал территорию с более чем 5-ти миллионным населением. И всеэто он проделал с армией едва ли превышавшей 30 тысяч солдат и офицеров, безнадежной операционной базы и неблагожелательном отношении к этому действусобственного Сената.
Галлия после своего подчинения подверглась сильнейшей романизации идобровольно и повсеместно отказалась от своей древней культуры и религии –друидизма, впитав как положительное, так и отрицательное из греко-римскойцивилизации.
Именно Галлия стала тем последним островком римской культуры, которыйуцелел в море Великого переселения народов и пусть на немного, но пережилметрополию, она последней из римских провинций пала под ударамиварваров-франков Хлодвига в 486 году н.э., спустя десять лет после официальногопадения Западной Римской Империи, когда в 476 году был низложен последнийимператор Ромул Август.
О присоединении Галлии в 57 году до н.э. и о существовании ее в качестверимской провинции более пяти веков пойдет речь в этой главе.
“…Галлия была в два раза больше Италии: в ней было много государств,могущественная знать, влиятельное жречество, свои собственные нравы и традиции;она имела по крайней мере, как теперь думают, население от 4 до 5 миллионовжителей, которое не было истощено и ослаблено, подобно восточным народам; частьего даже жила исключительно войной…” 20).
Галлия прельщала римлян своими богатствами, населенностью и обширнымиземлями, которых в самой Италии со времен Гракхов для простых граждан ужекатастрофически не хватало. Римский Сенат был вынужден искать места длярасселения колонистов и наделения земельными участками отслуживших легионеров.
Обладала она и стратегическим положением, являясь мостом междуиталийскими и испанскими владениями Рима.
Первой территорией, населенной кельтами по ту сторону Альп и подчиненнойвласти Рима, стала Нарбонская Галлия, завоеванная в 117 году до н.э. Но близкоесоседство со свободными кельтами и легкое проникновение через эфемерные границыв обоих направлениях делали эту провинцию крайне нестабильной и частовосстававшей против Римского владычества.
Многие волнения провинциалов поддерживались их свободными соплеменниками,которые оказывали поддержку как деньгами и амуницией, так и воинскимиконтингентами.
Получить в управление Нарбонскую Галлию с ее неспокойным населением былонеудачей при жребии, определявшем провинции для проконсулов.
Несмотря на постоянные войны и то, что здесь проходилось держать армию,временами достигавшую 2 миллионов, на расселение в колониях римских ветеранов,границы владений Рима здесь не были значительно продвинуты: Лугудун Конвенарум,Толоса, Виенна и Генава все еще оставались самыми отдаленными римскиминаселенными пунктами на западе и на севере.
Но значение этих галльских владений для метрополии все возрастало.Превосходный климат, похожий на италийский, благоприятные почвенные условия,имеющие такое большое значение для торговли, удобные морские и сухопутныесообщения с Италией – все это вскоре придало южной части страны кельтов такоеэкономическое значение для Рима, какого не достигали в течение столетий гораздоболее старые владения его, как например, испанские.
Аквы Секстиевы, а еще более Нарбоны были крупными римскими колониями впровинции, не потерявшими связь с родиной, являлись форпостами римского влиянияи образа жизни в стране кельтов.
Но Нарбонская Галлия была лишь небольшой частью страны кельтов, котораяраскинулась за пограничным Роданом.
“… Галлия по всей своей совокупности разделяется на три части. В одной изних живут бельги, в другой – аквитаны, а в третьей – те племена, которые на ихсобственном языке называются кельтами, а на нашем – галлами. Все они отличаютсядруг от друга особым языком, учреждениями и законами. Галлов отделяет отаквитанов река Гарумна, а от бельгов – Матрона и Секвана.
Самые храбрые из них – бельги, так как они живут дальше всех от Провинциис ее культурой и просвещенной жизнью; кроме того у них крайне редко бываюткупцы, особенно с такими вещами, которые влекут за собою изнеженность духа;наконец, они живут в ближайшем соседстве с зарейнскими германцами, с которымиведут непрерывные войны…
Та часть, которую, как мы сказали, занимают галлы, начинается у рекиРодана, и ее границами служат река Гарумна, Океан и страна бельгов; но состороны секванов и гельветов она примыкает также к реке Рейну. Она тянется ксеверу.
Страна бельгов начинается у самой дальней границы Галлии и доходит до нижнегоРейна. Она обращена на северо-восток. Активания идет от реки Гарумана доПиренейских гор и до той части Океана, которая омывает Испанию. Она лежит насеверо-запад….”. 21).
Галлы издавна отличались склонностью к устройству поселений; повсюду уних были открытые села, не считая множества отдельных дворов. Не былонедостатка и в укрепленных городах; их стены поражали римлян как своейпрочностью, так и затейливой кладкой бревен и камня.
“…Все галльские стены обыкновенно бывают такого устройства. На землю кладутсяво всю длину прямые и цельные бревна параллельно друг другу с промежутком в двафута; они связываются внутри (поперечными балками) и густо покрываются землей;а спереди указанные промежутки плотно заполняются большими камнями. Положив исвязав их, на них сверху кладут другой ряд с соблюдением того расстояния междубревнами; однако бревна (верхние и нижние) не приходятся одно на другое, нокаждое из них  в пределах того же расстояния крепко сдерживается каменнойкладкой. Так, рядами выводится вся постройка, пока стена не достигнетнадлежащей высоты. Это сооружение имеет в общем довольно приятный иразнообразный вид вследствие правильного чередования бревен и камней, лежащихрядами по прямым линиям; но, кроме того, оно вполне целесообразно в смысле успешнойобороны городов, т.к. от огня защищает камень, а от тарана деревянная кладка,которую нельзя ни пробить, ни вытащить, ибо она состоит из бревен – обыкновеннов сорок футов длиной – и внутри надлежащим образом связана…”. 22).
В более северных округах, например у Нервиев, также были города, нонаселение искало убежища во время войны скорее в болотах и лесах, чем загородскими стенами.
В тесной связи со сравнительно значительным развитием городской жизнинаходятся оживленные сношения как сухим путем, так и водой. Повсюду имелисьдороги и мосты.
Речное судоходство было весьма обширно и речной флот очень вместителен.
Но гораздо более замечательно морское судоходство кельтов. Кельты нетолько были тем народом, который установил регулярное судоходство в Атлантическомокеане, но у них достигло также замечательной высоты искусство судостроения ивождения судов. Судоходство средиземноморских народов долгое времяограничивалось лишь гребным флотом, что объясняется особенностями тех вод, гдеим приходилось плавать.
Военные суда финикийцев, греков и римлян представляли собой весельныегалеры, где паруса употреблялись только временами в помощь гребцам; одни лишьторговые суда были в эпоху наивысшего развития античной культуры подлиннымипарусными кораблями.
Галлы же во времена Цезаря, как и в более позднее время, пользовались дляплавания по проливу особого рода переносными кожаными челноками,представлявшими собой, в сущности, обыкновенные весельные лодки. Но на западнойберегу Галлии у сантонов, пиктонов и в особенности у венетов были большие,правда, неуклюжие корабли, приводившиеся в движение не веслами, а снабженныекожаными парусами и железными якорными цепями; эти суда они употребляли нетолько в торговых сношениях с Британией, но и для морских сражений.
“…Их собственные корабли были следующим образом построены и снаряжены: ихкиль был несколько более плоским, чтобы легче было справляться с мелями иотливами; носы, а равно и кормы были целиком сделаны из дуба, чтобы выноситькакие угодно удары волн и повреждения; ребра корабля были внизу связаны балкамив фут толщиной и скреплены гвоздями в палец толщиной; якоря укреплялись неканатами, а железными цепями; вместо парусов на кораблях была грубая или тонкаядубленая кожа, может быть, по недостатку льна и неумению употреблять его вдело, а еще вероятнее потому, что полотняные паруса представлялисьнедостаточными для того, чтобы выдерживать сильные бури и порывистые ветрыОкеана и управлять такими тяжелыми кораблями. И вот когда наш флот сталкивалсяс этими судами, то он брал верх единственно быстротой хода и работой гребцов, аво всем остальном галльские корабли удобнее приспособлены к местным условиям ик борьбе с бурями. И действительно, наши суда не могли им вредить своими носами(до такой степени они были прочными); вследствие их высоты нелегко было ихобстреливать; по той же причине не очень удобно было захватывать их баграми.Сверх того, когда начинал свирепеть ветер и они все-таки пускались в море, имбыло легче переносить бурю и безопаснее держаться на мели, а когда ихзахватывал отлив, им нечего было бояться скал и рифов. Наоборот все подобныенеожиданности были очень опасны для наших судов…”. 23).
Таким образом, мы не только впервые встречаем здесь судоходство воткрытом океане, но и то, что парусное судно тут также впервые заняло местовесельной лодки – процесс, которым не сумел, правда, воспользоваться умиравшийдревний мир и неисчислимые результаты которого лишь постепенно осуществляютсяновым культурным периодом.
Столкнувшись с новыми условиями войны на море, которые резко отличалиськак тактически, так и технически от классической формы противоборства флотов доидеала отточенной римлянами во время противостояния с могущественнымКарфагеном, завоеватели Галлии должны были на ходу радикально менять схему своихдействий. И это им удалось. Рим еще раз доказал свое превосходство, основанноена использовании опыта противника. Изменив тактику, римский гребной флотпобедил галльский.”.24).
 “…А приняв на вооружение новые успехи своего флота, Цезарь сумелпобедить до этого неуязвимые в своей природной защите мысовые городавенетов….”.  25).
При таком упорядоченном морском сношении между британским и галльскимпобережьями вполне понятны как наличие тесной политической связи междуобитателями обеих сторон пролива, так и расцвет морской торговли и рыболовства.
Политическое развитие кельтского народа представляет ряд весьмаинтересных явлений. Исходным пунктом государственного устройства являетсяздесь, как и повсюду, племенной округ со своим князем, советом старейшин и собраниесвободных, способных носить оружие людей. Но своеобразие заключается в том, чтооно никогда не вышло за пределы этого окружного строя.
Почти всюду правительство состояло из собрания аристократии, т.е. богатыхсобственников, отличившихся на войне, а армия образовывалась из тех же самыхзнатных, каждый из которых командовал небольшим отрядом сограждан и клиентов.
Так, к примеру эдуй Думнориг “…человек очень смелый, благодаря своейщедрости весьма популярный в народе и очень склонный к перевороту. Много летподряд у него были на откуп пошлины и все остальные государственные доходыэдуев за ничтожную цену, т.к. на торгах никто в его присутствии не осмеливаетсяпредлагать больше, чем он. Этим он и сам лично обогатился и приобрел большиесредства для своих щедрых раздач. Он постоянно содержит на свой собственныйсчет и имеет при себе большую конницу и влиятелен не только у себя на родине,но и у соседних племен…”. 26).
Уже несколько поколений до подчинения Галлии власти Рима старая галльскаязнать входила в долги и беднела. “…Этой возрастающей нуждой воспользовалосьнебольшое число более ловких и смелых знатных с целью приобрести большееполитическое могущество и собрать неизмеримые богатства. Одни накопляли большиебогатства в землях и капиталах, другие монополизировали сбор пошлин и налогов идавали деньги взаймы. Все они, благодаря большому числу своих должников, своихклиентов, своих слуг, благодаря подаркам, делаемым беднякам, старалисьприобрести почти монархическую власть в древних аристократических республиках…”.27).
По мере исчезновения старой земельной аристократии и переходесобственности в руки небольшой новой знати, последняя своими клиентами смущаластарое равновесие республиканской свободы и наводняла ими галльскую армию, сэтих пор состоявшую уже из служителей, — людей, за пищу и кое-какие подачкиобрабатывавших их землю и служивших им в их обширных жилищах, помещавшихсяпочти всегда поодиночке на берегу реки или посередине леса, и отрядовкавалерии, которые они содержали за свой счет, увеличивая этим свое могуществокак в военное, так и в мирное время.
События привели Цезаря в Галлию в тот момент, когда кельтская нацияпереживала тяжелый и решительный кризис, аналогичный кризису, испытанномуИталией после Гракхов и имевшему те же причины — пренебрежение древнимикельтскими нравами, усвоение иностранных идей и обычаев, увеличение стоимостижизни и падение старых классов.
Уже более полстолетия греко-латинская цивилизация проникала к галльскимнародам, исключая только самые варварские – бельгов и гельтов. Она вносиламного нового: от алфавита до вина и аристократической чеканки монет …”  28).
В то же время старая земледельческая аристократия уступала все своеполитическое влияние. Национальная религия – друизм – падала и теряла влияниена массы. Концентрация собственности и войны разорили многих галлов ибольшинство из них превратились в разбойников, о которых часто упоминаетЦезарь.  “… Иные занялись торговлей с разными народами Галлии или с германцамии римлянами; другие поселились в городах и образовали ядро ремесленного класса.Среди мелких сельских поселков, покрывавших всю Галлию возник ряд городов,как-то: Аварик, Герговия, Бибракте – начавших привлекать население и богатство.Торговля рабами с Италией процветала. Некоторые ремесла, например, керамика,приготовление вещей из золота, серебра и железа, прядение, приготовлениеветчины, делали успехи…” 29).
Широкое распространение в Галлии получил институт далтируев –“преданных”, посвятивших себя служению кому-либо. Цезарь описывает их так: “…издругой части города главнейший вождь сотиатов Адиатунн попытался сделатьвылазку во главе отряда из шестисот “преданных”, которых галлы называют“солдуриями”. Их положение таково: они обыкновенно пользуются всеми благамижизни сообща с теми, чьей дружбе они себя посвятили; но если этих последнихпостигает насильственная смерть, то солдурии разделяют их участь или же самилишают себя жизни; и до сих пор на памяти истории не оказалось ни одного такогосолдурия, который отказался бы умереть в случае умервщления того, кому он обрексебя в дружбу…”. 30).
У греков и римлян основой политического единства очень рано вместоплеменного округа стал город. У кельтов, напротив, “гражданским коллективом” вовсе времена оставался клан; князь стоял во главе округа, а не какого-либогорода и высшей инстанцией в государстве является общее окружное собрание.
Город имеет, как и на Востоке, только торговое и военное, но неполитическое значение, поэтому даже такие значительные и обнесенные стенамигалльские города, как Виенна и Генава, были в глазах греков и римлян лишьпростыми селами.
В эпоху Цезаря исконное устройство кланов сохранилось почти без измененияи у островных кельтов и в северных округах на материке. Высшая властьпринадлежала общине, князь был связан ее решениями во всех существенныхвопросах, общественный совет был многочислен, в некоторых кланах он насчитывалдо 600 членов, но имел, по-видимому, не большее значение, чем Сенат при римскихцарях.
Напротив, в более развитой южной части страны за одно или два поколениядо Цезаря дети последних королей были еще живы в его время, произошелпереворот, упразднивший королевскую власть по крайней мере в крупнейших кланах– у ирвенов, эдуев, секванов и господство перешло здесь к знати.
Обратной стороной полного отсутствия у кельтов городской цивилизации былосовершенное преобладание в их кланах противоположного полюса политическогоразвития, — аристократии.
Кельтская аристократия представляла собой высшее дворянство, состоявшее,может быть, по большей части из членов королевских или бывших королевскихфамилий. И замечательно, что вожди противоположных партий в одном и том жеклане очень часто принадлежали к поту же самому роду, как например, показаноЦезарем на примере Эдия Думнорича.  31).
Эти знатные семейства соединяли в своих руках экономическое, военное иполитическое главенство. Они ввели у себя обычай составлять себе дружину, тоесть аристократия пользовалась привилегией окружать себя известным числомнаемных всадников, составляя таким образом государство в государстве. Опираясьна свою челядь, она не повиновалась ни законным властям, ни набору по округам ифактически разрушала существующий строй.  32).
Цезарь описывает их так. “Другой класс – это всадники. Они все выступаютв поход, когда это необходимо и когда наступает война (а до прихода Цезаря имприходилось почти ежегодно вести или наступательные или оборонительные войны).При этом чем кто знатнее и богаче, тем больше он держит при себе слуг иклиентов. В этом одном они видят свое влияние и могущество”.  33).
Глубина и сила кельтского национального самосознания были бынеобъяснимы, если бы несмотря на свою политическую раздробленность, кельтскаянация не была издавна религиозно централизована. Кельтское духовенство, друиды,соединяло британские острова и всю Галлию, а быть может и другие кельтскиестраны общей религиозно-нациольной связью.
Оно имело своего главу, избиравшегося самими священниками, свои школы,где культивировалась традиция, свои привилегии, в особенности свободу отналогов и военной службы, признававшиеся всеми кланами, ежегодные соборы в“центре галльской земли”, а главное – общину верующих, очень набожных ирелигиозных. 34).
Понятно, что такое духовенство старалось захватить и отчасти захватило всвои руки и светскую жизнь. Там, где царей избирали на год, духовенство вовремя междуцарствования руководило выборами.
Оно с успехом присвоило себе право исключать из религиозного союза, а темсамым и из гражданского общества отдельных лиц и даже целые общины; сумелоподчинить себе гражданско-правовые тяжбы, в особенности споры о размежевании ио наследствах, опираясь на свое право исключения из общины, а быть может и наместный обычай, когда для производивших человеческих жертвоприношенийизбирались преимущественно преступники, развило обширную духовную юрисдикцию поуголовным делам, соперничавшую с судом королей. Наконец, духовенствопретендовало даже на решение вопросов войны и мира.
Преобладающим родом оружия была конница, но у бельгов, а еще в большеймере на британских островах, наряду с ней достигли замечательного совершенствадревненациональные боевые колесницы.
Эти многочисленные и храбрые отряды всадников и колесничных бойцовсостояли из знати и ее челяди. Отличавшаяся аристократической страстью ксобакам и лошадям, кельтская знать тратила большие средства для того, чтобыездить на благородных конях иностранной породы. 35).
Воинственный дух этого дворянства характеризуется тем, что когдараздавался призыв, все, кто только мог держаться на коне, даже старики,выступали в поход и, готовясь вступить в бой с презираемым врагом, клялись невозвращаться домой, если отряд их не прорвется хотя бы дважды черезнеприятельские ряды.
Наемные дружинники были типичные ландскнехты, деморализованные и тупоравнодушные к чужой и собственной жизни.
В сравнении с этими всадниками пехота отступала на задний план. Восновном она походила на те кельтские отряды, с которыми римляне боролись вИталии и Испании.
Большой щит был в те времена главным средством обороны, что же касаетсяоружия, то вместо меча первое место занимало теперь длинное ударное копье.
Когда несколько округов вели войну сообща, один клан стоял и сражалсяпротив другого. Нет никаких указаний на то, чтобы ополчение отдельного округаделилось на воинские части и составляло небольшие, правильно построенныетактические единицы.
Длинный обоз тащил за кельтским войском поклажу, а дорожные повозкислужили ему скудной заменой укрепленного лагеря, который каждый вечер разбивалиримляне.
Имеются сведения о высоких качествах пехоты отдельных округов, напримернервиев. У них не было рыцарства и они, может быть, были даже не кельтского, агерманского этнического происхождения.
Вообще же кельтская пехота этого времени представляла собой малопригодное для войны и непоротливое ополчение, в особенности в южной частистраны, где вместе и дикостью исчезла и храбрость. Еще более строгую оценкукельтской пехоте римский генерал Цезарь дал тем, что никогда не употреблял еевместе с римской, после того, как узнал ее в своем первом походе.
Галлия, варварская страна, стремившаяся к цивилизации и вследствие этогополная противоречий, не умела вести ни страшную и упорную партизанскую войнуварваров, ни ученую и методическую войну цивилизованных народов. Онапопеременно вела то ту, то другую. В этой войне сказалась непоследовательность,господствующая тогда в галльском обществе.
Только этим можно объяснить каким образом Галлия была побеждена маленькойармией в 30 тысяч человек.
Первоначальная наивная храбрость была утрачена, а воинское мужество,основанное на высшей морали и целесообразных установлениях и являющееся обычнорезультатом более высокой цивилизации, проявлялось лишь среди рыцарства ипритом в очень извращенном виде.
Достоинства, свойственные первобытной эпохе жизни народов, были утраченыкельтами, но они не приобрели тех качеств, которые приносит с собой культура,если она глубоко проникает весь народ.
Подчинить римскому владычеству в один день столько народов, населявшихГаллию, изменить политические и национальные основы их существования – это былоогромное предприятие.
Даже почти не достижимая цель. Но Цезарю удалось…
Правда, это завоевание в большей части было еще воображаемым. НиАквитания, ни свободная часть южной Галлии до сих пор еще не видели ни римскогосолдата, ни римского магистрата. Масса народов Центральной и Западной Галлиибыла еще не покорена, масса покорилась только по внешности.
Много других, и между ними самые богатые и самые могущественные –секваны, эдуи, лингоны, — дружественно принимали римского полководца только вкачестве могущественного союзника, не высказывая никакого расположения принятьримское владычество.
Лишь после подавления ряда выступлений антиримской партии галлов, Цезарьмог считать вновь покоренную страну надежно присоединенной.
Замечательно, но после неудачи восстания Верцингеторича Галлия после 50 годадо н.э. уже серьезно не сопротивлялась даже тогда, когда Цезарь увел все войскадля гражданской войны.
В “Комментариях” о гражданской войне нет упоминаний о каких-либоволнениях в Галлии и по Рейну. Ни галлы, ни германцы так и не воспользовалисьблагоприятным моментом.
Но предприятием более трудным, чем усмирение слабых сопротивлений быладля Цезаря организация в Галлии нового правительства. Было невозможно разрушитьвсе политические и юридические органы древнего кельтского общества и заместитьих совершенно новым управлением.
Не легче было и заставить функционировать эти древние учреждения подримским контролем, господствовать над ними до такой степени, чтобы в состояниипользоваться для себя этой системой традиций, интересов, социальных сил,которую Цезарь нашел в действии и, большая часть которой продолжаласуществовать даже под римским владычеством.
Еще более важной задачей для Цезаря было уменьшить в Галлии недовольство,причиненное миром, который он неожиданно навязал стране, где в течение столетийвойны обратились в привычку.
Подобные резкие социальные перемены не могли не вызвать последствий,тяжелых для нового строя. Слишком много людей жило в Галлии этими войнами,черпая из них свое могущество и почести.
Лишенные внезапным миром того, что было основанием их социального влиянияи даже самого их существования, они могли быть только недовольным и тяжелымэлементом.
Цезарь знал это так хорошо, что с целью занять этих многочисленныхбезработных солдат набрал среди них огромное количество вспомогательных войск.Он думал также польстить военной гордости галлов, образовав исключительно изних знаменитый легион Жаворонка  36).  , принимая таким образом вармию новых поданных на одинаковых правах с завоевателями мира.
Возможно, он рассматривал Британию как новое поле действия, открытое подконтролем Рима для воинственных замыслов крупных галльских кланов.
В административном отношении вновь приобретенные проконсулом НарбонскойГаллии области были временно присоединены к Нарбонской провинции. Лишь когдаЦезарь покинул эту должность, из завоеванных им земель были созданы дванаместничества – собственно Галлия и Бельгия.
Потеря отдельными округами их политической независимости вытекала изфакта завоевания.
Все они были обложены налогом в пользу Рима.
Но податная система эта была, конечно, не та, на основе которой родовая ифинансовая аристократия эксплуатировала Азию. На каждую общину была здесь, каки в Испании, раз и навсегда возложена определенная дань, сбор которойпредоставлялся ей самой. Этим путем целых 40 миллионов сестерциев поступалиежегодно из Галлии в кассы римского правительства, которое за это принимало насебя расходы по охране рейнской границы.
Разумеется, и те массы золота, которые были накоплены в храмах богов и всокровищницах богатых, благодаря войне нашли себе дорогу в Рим.
Прежний окружной строй с наследственными королями илифеодально-олигархической верхушкой уцелел в основном и после завоевания. Небыла отменена и система клиенты, в силу которой одни области становилисьзависимыми от других, более могущественных. Хотя с утратой государственнойсамостоятельности эта система в значительной мере лишилась своего значения.
Цезарь заботился лишь о том, чтобы, воспользовавшись существующейдинастической и феодальной рознью и борьбой за гегемонию, установить порядок,соответствующий интересам Рима, и поставить всюду у власти сторонниковиноземного господства.
          Ссамого начала Цезарь щадил национальный культ и его служителей. Мы не находим унего и следа тех мер, которые принимались позднее римскими властями противдруидов. С этим, вероятно, связано то, что галльские войны Цезаря не носят,насколько нам известно, того характера религиозной войны, который так резкопроявился впоследствии в британских войнах.
          ЕслиЦезарь оказывал побежденной нации всевозможное снисхождение и щадил еенациональные, политические и религиозные учреждения, поскольку это былосовместимо с подчинением Риму, то это делалось не с тем, чтобы отказаться отосновной идеи его завоеваний – романизации Галлии, а с тем, чтобы осуществитьее в возможно более мягкой форме.
          Неон ограничивался распространением на северную часть страны тех порядков,которые привели уже в значительной мере к романизации южной провинции, но какнастоящий государственный человек оказывал содействие естественному развитию истарался сократить всегда мучительный переходный период.
          Неговоря уже о принятии многих знатных кланов в число римских граждан и допущениинекоторых из них даже в Сена, по-видимому, благодаря Цезарю во многих галльскихокругах был введен латинский язык как официальный, а вместо национальноймонетной системы была введена римская, причем право чеканки золотой монеты иденариев было оставлено за римскими властями, а разменная монета чеканиласьотдельными округами и по римскому образцу.
          ЗанималсяЦезарь и созданием ряда заальпийских колоний. Он поселил своих германских икельтских всадников в Новиодуне, а боев, высказывавших верность Риму и за этополучивших значение римской колонии, в землях эдуев.
          ТакойГаллию оставил Цезарь переходя Рубикон.
          Втечение гражданской войны, продолжавшейся почти без перерывов двадцать лет,авторы дошедших до нас рассказов, естественно, могли оставить без вниманиясравнительно незначительные события в Галлии. Но то обстоятельство, что этастрана ни разу не упоминается в сохранившемся до этого времени полностью спискетриумфов, доказывает, что в те годы в стране кельтов не происходило никакихболее или менее значительных новых военных экспедиций.
          Позднее,в течение долгого правления Августа и во все нередко весьма опасные критическиемоменты войн в Германии, области Галлии оставались покорными.
Однако и римское правительство и партия германских патриотов постоянносчитались с возможностью восстания галлов против Рима в случае решительногоуспеха германцев и вторжения их в Галлию.
          Такимобразом, чужеземное владычество в этой стране отнюдь не было обеспечено.Настоящее серьезное восстание произошло в 21 году при Тиберии, но оно быложестоко подавлено.
          Внутренняяорганизация Галлии является делом Августа. При организации управления империипо окончании гражданских войн Галлия в том виде, в каком она досталась Цезарю ибыла им окончательно подчинена, полностью перешла в ведение имперскойадминистрации, за исключением области к югу от Альп, которая в это время была присоединенак Италии.
          Однако,уже в 21 году до н.э. Август передал сенатскому правительству НарбоннскуюГаллию вместе с областью Массалией от берега Средиземного моря до Севенскихгор, а в собственном управлении оставил только новые галльские области.
          Этавсе же чрезвычайно обширная территория затем была разделена на триадминистративных округа, и во главе каждого из них был поставленсамостоятельный императорский наместник.
Это деление опиралось на отмеченное уже раньше диктатором Цезаремразделение всей страны по национальному признаку – на населенную иберамиАквитанию, чисто кельтскую Галлию и кельто-германскую область бельгов.
Правовые отношения в старой провинции Галлии и в трех новых былисовершенно различны. Первая была немедленно полностью латинизирована, впоследних же были сначала урегулированы существующие национальные отношения.
В старой провинции выдающееся значение имел город Нарбон, обладавшийполным римским правом и соперничавший в торговле с греческой Массалией.
Затем были основаны четыре новые гражданские колонии, главным образом вуступленной после гражданской войны Массалией области.
Среди них наиболее важной в военном отношении была колония Юлиев-Форум,служившая главной стоянкой нового императорского флота.
Большое значение в торговле имела колония Арелате у устья Роны. Когдавозросла роль Лиона и торговля вновь начала тяготеть к Роне, эта колониявыдвинулась на первое место, впереди Нарбона, и сделалась настоящей наследницейМассалии и крупным рынком итало-галльской торговли.
Также по всей провинции уже при Цезаре и в начале империи былиорганизованы крупные центры как общины латинского права: таковы Русцинон,Авеннион, Аквы Секстиевы, Аппа.
Уже в конце эпохи Августа язык и обычаи страны по обоим берегам НижнейРоны были полностью романизированы, а племенные округа были уничтожены почти повсей провинции.
Жители городских общин, получивших имперское право гражданства, равно каки граждане общин латинского права, которые, вступая в имперскую армию илизанимая должности в своем родном городе, приобретали себе и своим потомкамимперское гражданство, в правовом отношении были совершенно равны италийцам иподобно им достигали на государственной службе должностей и почетных отличий.
В отличие в южной провинции в трех Галлиях не существовало городовримского и латинского права. Там был лишь один такой город, не принадлежавшийни к одной из трех провинций или принадлежавший ко всем.
Это был город Лугдун – нынешний Лион. Это поселение возникло на самойюжной окраине императорской Галлии, непосредственно на границе имевшейгородское устройство провинции, при слиянии Роны и Сены, в пункте, чрезвычайноудачно выбранном как в военном, так и в торговом отношении.
Этот единственный город трех Галлий был в то же время их столицей. Тригалльские провинции не были объединены под общим верховным управлением, а извысших должностных лиц империи тут имел свое местопребывание только наместникСредней или Лугдунской провинции.
Однако, когда Галлию посещали император или члены императорской фамилии,они останавливались в Лионе.
Наряду с Карфагеном Лион был единственным городом латинской половиныимперии, который по образцу Рима имел постоянный гарнизон, равный 1200солдатам.   37).
Южная Галлия благодаря своему положению лучше, чем какая бы то ни былодругая провинция, защищенная от всякого неприятельского нападения, достигла приимператорском правительстве высокой степени процветания и городского развития.
Основой благосостояния служило земледелие, которое по всей Галлииприносило большие доходы. Выгодным занятием, в особенности на севере, былотакже скотоводств, а именно разведение свиней и овец.
Значение Галлии для судьбы империи очень велико. На протяжении пятивеков, которые она находилась под властью Рима, территория и населениепретерпели существенные изменения. Кельтская народность потеряла свою какрелигиозную, так и национальную самостоятельность.
Уже к концу I века н.э.легионы формировались из галло-римлян и хотя их боевые качества не могли идтини в какое сравнение с имперскими или британскими волонтерами, уже один этотфакт указывает на то, что имперское правительство полностью доверяло своимпровинциалам. После закона Каракаллы (212г. н.э.) “О даровании гражданских праввсем свободным жителям империи” галло-римляне окончательно слились сроманизированной частью империи.
За время до захвата франками в 486 году н.э. Галлия процветала и богателапод властью Рима, избавленная от ужаса междоусобных войн и опасности борьбы сгерманскими вторжениями.
Завоевание Цезарем Галлии открыло дорогу свободному проникновениюгреко-римской культуры вглубь Европейского материка.
Но здесь римская утонченная культура вступила в длительную и опаснуювойну с варварами-германцами, которая кончилась падением Рима.
Примечания.
 
1.    Полибий. История. 1, 72, 1-3.
2.    Диодор. Библиотека историка.  13, 44,1; 15, 54, 11.
3.    Диодор. Там же. 13, 59, 3; 13, 114,1; Цицерон II.
4.    Диодор. Там же. 20, 55; Полибий, 7,9, 5.
5.    Полибий, 6, 51, 1-2. Аристотель.Политика.  2, 8, 3.
6.    Ливий, 30, 6, 3.
7.    Аристотель, II, 8, 3.
8.    Аристотель, II, 8, 2; Диодор, 20, 10,3.
9.    Аристотель, II, 8, 4.
10.   Аристотель, II, 8, 2.
11.    Ливий Тит., 34, 36; Корнелий Непот,Ганнибал, 7, 4.
12.    Аристотель, II, 8, 5.
13.    Диодор, 15, 15, 2.
14.  Моммзен Т.История Рима. С. 283.
15.   Моммзен Т. Там же. С. 513.
16.   sites/rome.webzone.ru/army/legions1.htm
17.   Тацит. История, 2, 58
18.   Моммзен Т. Там же. С. 521.
19.   Виппер Р.Ю. Последний век империи. С.393.
20.   Ферреро Г. Юлий Цезарь. С. 89-90.
21.   Цезарь. Галльская война, I, 1
22.   Тамже. УII, 23
23.   Тамже. III, 13
24.   Тамже. III, 14
25.   Тамже. III, 12
26.   Там же. I, 18
27.  Страбон.IУ, IУ, 3 (197), говорит, что большая часть галльских народов жилааристократическими республиками
28.  Цезарь,Галльская война, II, 15; IУ, 2; УI,24; Диодор, У, 26
29.  Страбон, IУ, II, 1 (190), IУ, II, 2 (191), IУ. IУ, 3 (196), IУ, IУ, 3 (197).
30.   Цезарь. Галльская война, III, 28
31.   Там же. I, 18
32.   Там же. I, 4
33.   Там же. УI, 15
34.  Цезарь.Комментарии, УII, 13-15
35.   Там же. IУ, 3
36.   Светоний. Цезарь, 24
37.   Иосиф Флавий. Иудейская война, 2, 16,4
38.  Карты.Моммзен Т. История Рима. Т.IУ. С. 403-404
13.5  Аппиан. Римские войны. Изд-во«Алетейя», 1994
(rome.webzone.ru/antlitr/appian/hist-f07.htm)