Асмус. В.Ф. МЕТАФИЗИКА И КАТЕГОРИИ (Аристотель. Сочинения в четырех томах.Т. 1. Ред. В. Ф. Асмус. М., «Мысль», 1976.-550 с.- С.41-49.) VII. МЕТАФИЗИКА И КАТЕГОРИИ Все предстоящее чувствам и мышлению указывает, но Аристотелю, на проблему бытия1. Но метафизика – «первая философия», как её называет Аристотель, – исследует не отдельные области бытия, а начало и причины всего сущего, поскольку оно берется как сущее («Метафизика» VI 1, 1025 Ь 1–2). Наиболее полное знание вещи достигается, по Аристотелю, тогда, когда знают, в чем сущность этой вещи. Сущность – «первое во всех смыслах: и по определению, и по познанию, и по времени» («Метафизика» VII 1, 1028 а 32–33). Вопрос о сущности – древнейшая и постоянная проблема философии. «Вопрос, который издревле ставился и ныне и постоянно ставится и доставляет затруднения,– вопрос о том, что такое сущее,– это вопрос о том, что такое сущность» («Метафизика» VII 1, 1028 b 2–4). Однако всеобъемлющее рассмотрение проблемы сущего и сущности выдвигает вопрос, каким должен быть первоначальный вводящий в науку подход к этой проблеме. Ответ на этот вопрос Аристотель пытался дать в своем учении о категориях. Это, по верному выражению В. Татаркевича, «первый слой философских исследований»2. «Категории» – основные роды, или разряды, бытия и соответственно основные роды понятий о бытии, его свойствах и отношениях. Это определение категорий не есть, однако, определение самого Аристотеля. Больше того. Как верно заметил современный чешский исследователь К. Берка, у Аристотеля вообще нельзя найти ясного определения понятия категории3. По-видимому, предварительной задачей при разработке учения о бытии Аристотель считал выделение основных родов, или разрядов, бытия. В какой мере Аристотель опирался при этом на труды своих предшественников, сказать трудно. Предшественниками его здесь могли быть пифагорейцы со своей таблицей десяти парных начал, а также Платон; в «Софисте» Платона мы уже находим термины, которыми Аристотель обозначил впоследствии часть своих категорий: «количество», «качество», «претерпевание», «действие» и «отношение». Неразработанность вопроса об отношениях и связях категорий – логических и лингвистических – привела к тому, что найденные Аристотелем категории выступают у него то как категории бытия (метафизические), то как категории познания (гносеологические), то как категории языка (грамматические). Исследуя языковые разряды, Аристотель выделяет две группы: 1) изолированные слова и 2) связи слов в предложении. В основе учения Аристотеля о категориях лежат, видимо, исследования понятий, выступающих попеременно то в метафизическом (предметно-онтологическом), то в языковом разрезе4. Впрочем, ни по вопросу о числе основных категорий, ни по вопросу об их последовательности или о порядке в их системе Аристотель за все долгое время разработки своей метафизики не пришёл к твердо и окончательно установившимся выводам. Сочинение Аристотеля, в котором специально рассматривается система категорий («Категории»), поражает своей изолированностью: в нём нет указаний на связь учения о категориях с другими воззрениями Аристотеля. Для учения о категориях, как, впрочем, и для всей философии Аристотеля, характерен, как было уже сказано, двоякий аспект: в онтологическом плане категории – высшие роды бытия, к которым восходят все его частные стороны и обнаружения; в гносеологическом плане категории – различные аспекты или точки зрения, с каких могут быть рассмотрены предметы, роды бытия и которые не могут быть возведены к единому для всех них аспекту или к единой, возвышающейся над ними точке зрения. В специальном сочинении о категориях («Категории») таких родов указано десять. Это: 1) сущность; 2) количество; 3) качество; 4) отношение; 5) место; 6) время; 7) положение; 8) обладание; 9) действование и 10) претерпевание. Из приведенной здесь таблицы не видно, каким принципом и каким планом руководствовался Аристотель, развивая эту свою систему категорий. В литературе было выдвинуто предположение, согласно которому к своей таблице категорий Аристотель пришёл эмпирическим путем: исследуя отдельный предмет, Аристотель ставил вопрос, какие различные определения могут быть ему приписаны, а затем сводил добытые определения в известные рубрики. В итоге таких рубрик (категорий) набралось десять. Впрочем, их десять лишь в «Категориях», в небольшом трактате, подвергавшемся сомнению в подлинности его принадлежности Аристотелю. В других сочинениях Аристотель указывает всего восемь первых категорий, или шесть, или даже четыре, не выделяя остальных. Даже по вопросу о составе категорий окончательного результата Аристотель не фиксирует: в главе 4 седьмой книги «Метафизики» вслед за категорией «места» он вводит категорию «движения», которая в качестве категории не встречается больше нигде. Все же в отношении первых категорий порядок их следования, каков он в сочинении «Категории», представляется естественным. Категория сущности перва открывает собой всю таблицу, и это вполне понятно: сущность для Аристотеля – то, при наличии чего единственно возможно все, что относится ко всем остальным категориям. Если категории – наиболее общие роды или типы «cказывания» о каждой единичной вещи, то условием возможности всех таких сказываний должно быть отдельное бытие самой этой вещи, её субстанциальное существование. И в «Физике» (185 а 31–32) Аристотель говорит: «Ни одна из прочих категорий не существует в отдельности, кроме сущности: все они высказываются о подлежащем «сущность»». Аристотель сам разъясняет, что среди многих значений того, что говорится о сущем, на первом месте стоит суть вещи, которая указывает на сущность («Метафизика» VII 1, 1028 а 14–15). О сущем говорится «в различных значениях, но всякий раз по отношению к одному началу; одно называется сущим потому, что оно сущность, другое – потому, что оно состояние сущности, третье – потому, что оно путь к сущности» («Метафизика» IV 2, 1003 b 5-7). Но хотя таблица категорий открывается у Аристотеля категорией сущности, при первом своем появлении эта категория еще не наполнена всем тем своим понятийным содержанием, какое она приобретет с развитием всей системы категорий. В своем первоначальном смысле сущность есть предмет, обладающий самостоятельным бытием, не нуждающийся для своего существования в существовании другого, иначе бытие всегда частное, единичное (например, этот единичный человек). Такое единичное самостоятельное бытие есть субстанция. Особенность субстанции в том, что она может внутри себя самой совмещать противоположные друг другу свойства, но вовне себя не может иметь ничего, что было бы ей противоположно. Так, единичный человек может быть вместе и добрым, и отчасти злым, но отдельный человек вне самого себя не имеет ничего, что было бы противоположно ему как отдельному человеку. Субстанция, или единичное бытие, может выступать в суждении только как субъект этого суждения, только как предмет суждения. Предикат может высказывать нечто о таком субъекте, но сам субъект как единичное бытие ни о чем высказываться не может. Субстанции в этом – первом – смысле или значении Аристотель называет первыми сущностями. Первая сущность есть «вот это нечто», вещь, еще неопределенная – для знания – в своих признаках, но сама по себе вполне индивидуальная. Развитие знания о предмете приводит к возникновению понятия о предмете: понятие предмета раскрывает его существенные черты. Такие понятия Аристотель называет вторыми сущностями. Первая сущность, или субстанция, есть не что иное, как указанный средствами языка отдельно существующий предмет. «Сущность в самом основном, первичном и безусловном смысле – это та, которая не сказывается ни о каком подлежащем и не находится ни в каком подлежащем, как, например, отдельный человек или отдельная лошадь» («Категории» 5, 2 а 11–14). Вторыми сущностями Аристотель называет уже не указанные посредством знаков или имен отдельные предметы, а сущности, которые по отношению к этим предметам будут или их видами или их родами: «Вторыми сущностями называются те, к которым как видам принадлежат сущности, называемые так в первичном смысле», т. е. «первые сущности» («Категории» 5, 2 а 14–15). Таковы виды и обнимающие их роды. Например, отдельный, или определенный, человек «принадлежит к виду «человек», а род для этого вида – живое существо» («Категории» 5, 2 а 16–17). В качестве родов и видов «вторые сущности» отличаются от «субстанций», или «первых сущностей»: они могут иметь противоположное себе. Так, огонь как «субстанция», или «первая сущность», не имеет в природе ничего, что было бы противоположно ему как огню. Но горячее как «вторая сущность» имеет противоположное себе – холодное. В этом учении о различии «первых сущностей» («субстанций») и «вторых сущностей»5 (родов и видов, или родовых и видовых свойств) отчетливо отразилось убеждение Аристотеля в первичности единичных вещей природы и вторичности знания о них, выражаемого в общих понятиях. В одном месте «Физики» Аристотель прямо утверждает: «Подлежащее есть начало и, по-видимому, первее сказуемого» («Физика» I 6, 189 а 31–32). Именно поэтому он утверждает, что начало «не должно быть сказуемым для какого-либо подлежащего» («Физика» I 6, 189 а 30). В отличие от «первой сущности» «вторая сущность» может быть предикатом суждения. За «сущностью» в «Категориях» следуют «количество», «качество» и «отношение». Эти категории образуют у Аристотеля «подсистему» с ясно определяемым логическим порядком. Так, «количество» предшествует «качеству», так как представляет необходимое условие «качества»: в предмете и форма, и цвет, и все другие качественные определенности предполагают некоторую количественную характеристику, относящуюся к протяженности. В свою очередь категории «количества» и «качества» предшествуют категории «отношения»: всякое отношение предполагает, по Аристотелю, определенные количества (или качества) одних предметов, сравниваемые с количеством (или качеством) других. Колеблющееся положение в системе аристотелевских категорий принадлежит категориям «места» и «времени» по отношению к так называемым «глагольным» категориям: «положению» (от глагола «лежать», «находиться»), «обладанию» (от «обладать», «иметь»), «действованию» (от «действовать») и «претерпеванию» (от «претерпевать»). В колебании этом сказалась недостаточная определенность точки зрения, какой руководился Аристотель при построении и исследовании системы категорий. Там, где на первый план выступала лингвистическая, точнее, синтаксическая точка зрения, категории «места» и «времени» могли быть поставлены раньше «глагольных» категорий, так как в строении предложения обстоятельства места и времени могут предшествовать сказуемому-глаголу. Там же, где главной была не синтаксическая, а логическая точка зрения, «глагольные» категории должны были идти раньше категорий «места» и «времени», так как в логическом строе предложения логический предикат предшествует пространственным и временным характеристикам. В учении о категории «количества» рассматриваются величины и характеристики предметов по величине. Аристотель выдвигает два принципа для их классификации: первый – по признаку непрерывности или прерывности (дискретности); второй – по признаку сосуществования в пространстве или последовательности во времени. Первое деление – на непрерывные и дискретные величины – отличается тем, что оба этих класса величин не представляют собой двух видов одного и того же рода. Первичными и вместе с тем более общими Аристотель считает величины дискретные. Всякая величина дискретна, так как слагается из единиц: измерению подлежит всякая величина; мера её – единица, и всегда имеется возможность узнать, сколько единиц содержится в данной величине. То, что называют непрерывной величиной, есть лишь частный случай величины дискретной: различие между ними только в том, что у непрерывной величины единицы следуют одна за другой непосредственно. Примеры различия величин по сосуществованию и последовательности – пространство и время. Результаты разделения величин по признакам непрерывности (и дискретности), сосуществования (и последовательности) не налагаются друг на друга, не совпадают: различные члены одного деления могут совместиться с одним и тем же членом другого. Например, по признаку сосуществования и последовательности пространство – протяженная величина, а время – последовательная. Вместе с тем оба они – и пространство и время – непрерывные величины. В учении о «качестве» дана классификация различных видов «качеств». При разработке теории «качеств» Аристотель руководствуется одним из основных в его метафизике различий – между возможностью и действительностью. Условием всякой деятельности и всего действительного считается возможность этой деятельности или способность к ней. Если способность применяется в определенном направлении, то она переходит в свойство. Так, упражнение способности к познанию порождает знание, упражнение нравственной способности – добродетель. Особый вид качества – состояние. И свойство и состояние – виды качества, возникновению которых предшествует данная от природы, еще не составляющая качества физическая возможность, или способность. Третий вид качества – «чувственные состояния» (pathetikai). Они также приобретаются посредством упражнения. Но в «свойствах» главное – способность деятельности; напротив, в «чувственных состояниях» – способность восприимчивости. Первые активны, вторые пассивны. Четвертый вид качества – форма (образ, очертание, фигура) предмета. Характеристика «формы» в указанном здесь смысле – важная характеристика качественной определенности. И метафизика и физика Аристотеля – метафизика качественная, физика качеств. Это та черта, которая из философии Аристотеля перешла в философию и в науку (физику) средневековой схоластики. Особенность качественной определенности Аристотель видит в том, что в отношении её «бывает и противоположность: так, справедливость противоположна несправедливости, белизна – черноте, и всё остальное таким же образом» («Категории» 8, 10 Ь 12–14). Однако не всем качественным определенностям что-то противоположно: так, огненно-красное – качественна определенность, по оно не имеет противоположного себе («Категории» 8, 10 b 15–17). Другая важная особенность качественных определений в том, что им присуще быть одновременно и соотнесенными. Одно белое называется в большей нли в меньшей степени белым, чем другое, и одно справедливое – в большей или в меньшей мере справедливым, чем другое. Да и само качество предмета относительно в своей определенности: будучи белым, предмет имеет возможность стать еще более белым. Впрочем, эту особенность Аристотель считает присущей но всем, а только большинству качественных определений («Категории» 8, 10 b 29–30). Категория «отношения» также родовое понятие. Оно обнимает собой четыре вида отношений. Это, во-первых, математические отношения; во-вторых, отношения производящего (мастера) к производимому (или изделию); в-третьих, отношение меры к измеряемому и, в-четвертых, отношение познания к предмету познания. При этом отличие отношения познания к познаваемому от отношения производящего к производимому только в активности: в отношении производящего к производимому второй член отношения (производимое) вполне пассивен; напротив, в отношении познания к предмету познания оба члена отношения активны – действует не только познающий, но и предмет познания: воздействуя па познающего, предмет познания порождает в нем деятельность познания. Математические отношения, а также отношение производящего к производимому образуют первый класс отношений. В обоих отношениях этого класса с исчезновением или уничтожением одного члена отношения необходимо исчезает или уничтожается и другой. Отношение меры к измеряемому, а также отношение познания к предмету познания составляют второй класс отношений. Об обоих отношениях этого класса уже нельзя сказать, что в них с уничтожением одного члена отношения необходимо исчезает и другой: с исчезновением познания предмет познания вовсе не исчезает. «Метафизика» – великая книга Аристотеля. В дошедшем до нас составе она несовершенна. Вряд ли сам Аристотель написал её в том виде, в каком она донесена до нас веками. Это не цельный и целостный трактат, а скорее свод записей лекций, составленных учениками, прилежно слушавшими гениального учителя в стремившихся с возможной полнотой запечатлеть его учение. Кое-что из этого свода утеряно, имеются и избыточные записи, повторения, порой дословные, ранее сказанного. Не все обещания, сделанные в ходе изложения, выполнены в последующем тексте. На всем сохранились следы неоднократного повторного обращения и редактирования. И все же книга изумительна и неповторима. Поражают полнота и широта охвата, мастерство и точность в формулировке вопросов. По этой книге в течение веков учились философии народы Востока и Европы. Кто изучал эту книгу, изучал самое философию, входил в её глубины, боролся с её трудностями и противоречиями, возносился к её вершинам и страдал её ограниченностью. Аристотель – подлинный учитель человечества. 1 См. об этом соображения В. Татаркевича. W. Tatarkiewicz. Die Disposition der aristotelischen Prinzipien. Marburg 2 W. Tatarkiewicz. Die Disposition der aristotelischen Prinzipien, S. III. 3 K. Bergka. t)ber einige Probleme der Interpretation der aristotelischen Kategorienlehre («Acta antiqua academiae scientiarum Hungaricae», t. VIII, fasc. 1—2). Budapest, 1960, S. 36. 4 К. Bergka. Uber einige Probleme der Interpretation der aristotelischen Kategorienlehre («Acta antiqua academiae scientianim Hungaricae», t. VIII, fasc. 1—2), S, 36, 5 Различение «первых» и «вторых» сущностей имеется у Аристотеля только в сочинении «Категории»