Оглавление
Введение
1. Предыстория и начало похода
1.1 Обстановка на Румынском фронте кначалу 1918 г. Бригады добровольцев
1.2 Деятельность М.Г. Дроздовского.Формирование отряд (с 12 декабря 1917 г.)
1.3 Подготовка и выступление в поход. (26февраля – 5 марта)
2. Поход: от Дубоссар до Дона
2.1 Дроздовцы и «австрогерманцы»
2.2 Взаимоотношения отряда с украинскимивойсками
2.3 Местное население и большевики:наведение порядка или карательные акции?
2.4 «Командная воля» и иные качества М.Г.Дроздовского в походе и их влияние на подчиненных
3. Вступление в донские земли.Результаты похода
3.1 Обстановка на Дону: качественно иныеусловия похода
3.2 Ростов и Новочеркасск: триумфальноезавершение похода
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Достоверно неизвестно,кто первый заметил, что Гражданская война в России длится по сей день – не ввоенном, конечно, плане, а в ментальном. Современное культурное пространствоРоссии действительно объективно расколото на «красных» и «белых», с многочисленнымивариациями. Соответственно, идет масштабный процесс героизации деятелей временГражданской войны, только к героизированным еще в советское время «краснымкомандирам» (Буденный, Чапаев, Фрунзе) теперь активно добавляются их противники(Колчак, Деникин, Юденич, Врангель). При этом те, кто ставит на пьедестал«белых» героев, начисто перечеркивают, как правило, заслуги «красных», те же,кто до сих пор преклоняется перед свершениями Советской страны, делают сточностью наоборот. Тема слишком животрепещуща, чтобы в ближайшее время бытьполностью критически и объективно подвергнутой научному анализу, слишкомосязаема в массовом сознании, чтобы перейти окончательно в сугубо историческоепространство…
Тем не менее, в рамкахданной работы мы возьмем на себя труд в разных аспектах изучить один из,бесспорно, ярких и героических (и излишне героизированных «белыми» публицистамисовременности) эпизодов начала Гражданской войны. Это так называемый «походдроздовцев» — тысячедвухсотверстный двухмесячный переход 1000 бойцов отрядаполковника М.Г. Дроздовского с Румынского фронта на помощь воюющей на КубаниДобровольческой армии Корнилова весной 1918 г. (также известен как «Поход Яссы- Дон» и «Румынский поход»[1]). Эта военная операция,как мы увидим, организованная «снизу» с большим трудом и оказавшая неоценимуюуслугу белому движению Юга России стала одним из символов всего «белого дела» ибыла увенчана не меньшей славой, чем тот самый знаменитый трагический «Ледянойпоход» корниловцев на Кубань[2], а организатор и творецпохода, полковник Дроздовский, получил все в той же восторженной «белой»историографии и публицистике определение гордого «воина-аскета», и еще –«крестоносца распятой Родины[3]». Впрочем, о восприятиипохода мы тоже еще упомянем.
Поскольку походпродолжался всего чуть больше двух месяцев, мы попытаемся в рамках даннойработы всесторонне раскрыть условия, обстоятельства и ход событий во времяпохода, включая внешнюю обстановку и моральный климат внутри отряда. Исключимиз рассмотрения, пожалуй, только военный аспект – вооружение, формированиечастей, ход сражений в течение похода, тактические военные решения – так как онтребует отдельного изучения, благо по этой проблеме есть также многочисленныесвидетельства в источниках, ведь их писали люди военные. Но как мы увидим, ипри нашем подходе свидетельства современников и особенно участников похода даютбольшой материал для анализа.
Достаточно очевидно, чтоникто не мог знать и, соответственно, описать реалий похода лучше, чем еговождь и вдохновитель, М.Г… Дроздовский. Об этом выдающемся человеке известно,что родился он 7 октября[4] 1881г. в В Киеве, в семьенебогатых потомственных дворян Полтавской губернии. В 12 лет уже остался безматери, но в делах учебных проявлял «самостоятельность», «любознательность»,при этом был достаточно замкнут[5].
Учился Дроздовскийсначала в Полоцком, затем в Киевском кадетском корпусе (1892-1899), затем вПавловском военном училище (1899-1901), по окончании был прикомандированмладшим офицером к 8-й роте Волынского полка, стоявшего в Варшаве, где ипрослужил до 1904 г[6].
В том же году М.Г.Дроздовский подал документы в Академию Генерального штаба и даже был зачислентуда 4 октября 1904 г., но поддался патриотическому порыву и отправилсядобровольцем на русско-японскую войну (1904-1905), где получил первые награды,ранения, а главное – ценный боевой опыт. По окончании войны Михаил Гордеевичвернулся в Академию и закончил ее в 1908 г. в чине штабс-капитана[7].
В дальнейшем Дроздовскийслужил штабным офицером, хотя выказал искреннюю «нелюбовь к канцелярскойработе»[8]. В «Великую войну»(имеется в виду Первая мировая) он служил в штабе Северо-Западного фронта, в1915 г. становится подполковником и рвется на передовую. Ему доверяюткомандование войсками, Дроздовский осуществляет его с энтузиазмом и уже черезгод производится в чин полковника. После одной из атак наш герой пишет в своемдневнике о «нравственном удовлетворении» от выполненного долга[9],которое всегда было для него главным и определяющим.
Потрясенный отречениемНиколая и развалом армии, тем более приходом к власти большевиков, Дроздовский,оказавшись на Румынском фронте, осознает, что нужно переключать внимание на«внутренний фронт», требующий «очень много работы», как он пишет в письме ксестре Юлии. Постепенно в нем родилась идея борьбы с «игом горше татарского»(так в дневнике он назвал большевизм) своими силами[10]
Убежденность всобственной правоте, порывистость и при этом сдержанность, уверенность в себе инакатывающее временами отчаяние – все эти чувства и качества Дроздовскогоотразились в его дневнике, который мы взяли в качестве главного источника.Будучи сохраненным после смерти Дроздовского, последовавшей 1 января 1919 г. отранения, он попал за границу и был издан впервые в Берлине в 1923 г. Формадневника типична для этого жанра: под каждой датой с указанием места написанияследует четкое, но отнюдь не сухое описание событий прошедшего дня, свкраплениями эмоций, размышлений о судьбе похода и о соратниках. Удивительно,как в этом сдержанном и суровом человеке порой вспыхивают сильные чувстватоски, отчаяния («Трудно и тяжело! И тревога живет в душе, нервит и мучает» – 9марта), и особенно долга («И все-таки вперед; потеряно все, остается тольковозможность выиграть, помочь несчастной стране. Нам осталось только — дерзость,наглость и решимость» – запись от 13 марта).
Дроздовскийкритически относится как к себе, так и к окружающим, настаивает на исполнении долга,на подчинении (та самая «отвычка повиноваться» революционного времени, которуюон успешно искоренил в своем отряде). Это черта опять же проявляется у негоиздавна – еще в «Великую войну» он критикует подготовку российской армии и дажекомандование[11].
Одним словом,дневник Дроздовского – универсальный и полный источник по нашей теме, ведьохватывает все рассматриваемые нами аспекты и проблемы организации и проведенияпохода.
Еще однимсвидетельством свершений дроздовцев являются записки А.В. Туркула, участникапохода, видного впоследствии деятеля белой эмиграции, собранные им в книгу«Дроздовцы в огне». Эти 24 рассказа не носят мемуарного хорактера, они оченьживые для этого, «романтичны и одновременно трагичны»[12].Основой для них послужили записки Туркула, которые он вел на протяжении всейГражданской войны и утратил «по боевой случайности»[13],уже в 1930-х гг. в Галлиполи он пытался их восстановить с помощью литератораИ.С. Лукаша, придавшему хорошее литературное оформление первому изданию книги в1937 г. в Белграде[14].
Можносказать, что А. Туркул был куда более эмоционален, чем Дроздовский, чтоотразилось в записках: характерные черты этой книги — художественность, «любовьк простому люду» и искреннее желание блага своей стране[15]– все это было характерно для вождей белого движения.
Надозаметить, что в этой работе нами будет использоваться только первая глава книги«Дроздовцы в огне», посвященная самому походу («Наша заря»). Дело в том, чтоТуркул писал о всем историческом пути дроздовцев: после похода они сталиотдельной дивизией в составе Добровольческой армии, прошли с ней всю войну,эвакуировались из Крыма в Галлиполи… К чертам же сложной и противоречивойфигуры Туркула следует добавить, что в конце Второй мировой войны он пошел насотрудничество с РОА и генералом Власовым, пытался сформировать отдельныйкорпус для борьбы с СССР, видя в коллаборационистском движении продолжение«своей» борьбы[16]. Можно сказать, чтоТуркул был одним из немногих эмигрантов, которые так и не «остыли», так и несмирились с существованием большевистского государства, видя в нем воплощениемирового зла.
На яростный пыл А.В.Туркула указывали сам Дроздовский в своем дневнике, когда указывал на причиныжестокости своих подчиненных: «Надо понять этих людей, из них многие потерялиблизких, родных, растерзанных чернью, семьи и жизнь которых разбиты, имуществоуничтожено или разграблено Что требовать от Туркула, потерявшегопоследовательно трех братьев, убитых и замученных матросами (в Одессе, занятойкрасными – прим. Мое – Г.С.)?». Сам Туркул также приводит высказываниякомандира из его дневника, которые вдохновляли бойцов отряда на борьбу (вчастности, знаменитое «Через гибель большевизма к возрождению России. Вотнаш единственный путь, и с него мы не свернем».) Пылкий рассказ молодогоофицера о его вхождении в отряд, чувствах и мыслях в походе, радостной встречимирными жителями в Ростове и пр. прекрасно дополнит более сдержанные иобстоятельные заметки Дроздовского.
В дополнение к указаннымвоспоминаниям участника похода нам показалось возможным привлечь и воспоминания«с другого берега реки» — человека из армии Корнилова, к которому стремилсяДроздовский. Это известные «Очерки русской смуты» А.И. Деникина, ставшего послегибели под Екатеринодаром Корнилова главой Добровольческой армии. Этомноготомное, обстоятельное произведение, не раз издававшееся за границей(первое издание – Париж, 1922), содержит в себе в 30-й главе 2-го томаинтересные сведения об отряде. Вероятно, Деникин много общался с дроздовцамипосле их воссоединения с армией, поэтому сжатое повествование (настолькосжатое, что Бортневский даже пишет о том, что Деникин «незаслуженно обошелвниманием» Дроздовского в «Очерках русской смуты»[17])ведется размеренно и совпадает по фактологии с дневником Дроздовского. Особолюбопытны описания Деникиным встречи дроздовцев в Ростове и Новочеркасске вконце похода: удивление ростовцев при появлении людей, называвших себя«корниловцами», восторг жителей Новочеркасска, когда «дроздовцы стройнымирядами вступали в город», воодушевление казачьего населения. Благодаря этим иподобным пояснениям глава «Поход дроздовцев» имеет для нас определенноезначение как источник.
Кроме воспоминаний имемуаров участников Гражданской войны, нами привлечены также двавоззвания-листовки, проясняющие суть и смысл похода дроздовцев. Первое из них –«Воззвание 1-й бригады русских добровольцев Румынского фронта», из которой витоге и вырос отряд дроздовцев. Оно распространялось в Яссах и местечках вокругэтого города после 24 января 1918 г. – дня появления приказа № 1344 по фронту оформировании бригад добровольцев[18]. Это воззвание (кстатиговоря, впервые опубликованное вместе с дневником Дроздовского в 1923 г.)интересно многими моментами: декларируемой аполитичностью, мотивом спасенияРодины, требованием дисциплины для вступивших, обещанием «достойногосодержания» и даже желанием привлечь к службе не только офицеров, но и солдат(просьба к офицерам привести в бригаду с собой «достойнейших из солдат»[19]).В общем-то, это воззвание, к составлению которых приложил руку сам М.Г…Дроздовский, имели результат: численность 1-й бригады была доведена до 900человек, что и позволило в итоге начать поход.
По силе и характерувоздействия с этим документом перекликается другой, относящийся уже ко временизавершения похода – воззвание к офицерам Ростова и Новочеркасска мая 1918 г. Внем Дроздовский уже с высоты пройденного пути утверждает, что «начало победеположено», но для дальнейшей борьбы требуется широкая мобилизация офицеров,«специалистов» (фельдшеров, музыкантов), мирных граждан и солдат. Уклонившихсяот призыва офицеров Дроздовский объявляет «дезертирами»[20].
Еще один использованныйнами документ, по времени примыкающий к первому из воззваний, носит инойхарактер: это «подписка» для поступивших в бригаду Дроздовского с перечнемтребований к добровольцу: запрещение мародерства, «партийной розни», твердостьв перенесении тягот и т.д[21]. Эти условия послужилиосновой порядка в отряде и еще одной составляющей успеха продвижения.
Таким образом, можноутверждать, что мы имеем достаточно источников для всесторонней характеристикепричин, хода и последствий выступления дроздовцев.
Осознание и осмыслениесобытий Гражданской войны началось почти непосредственно сразу после прибытияостатков войск Врангеля на чужбину. Исследовались причины поражения, хотяпервые 10 лет примерно существовал еще какой-то порядок в эвакуировавшихсявойсках, и маячила надежда возвращения в Россию и продолжения борьбы.
В статье А.И. Деникина,одной из опубликованных в честь 10-летия похода в «Вестнике обществагаллиполийцев в Болгарии» (№ 10-11, февраль-март 1928 г.), преобладает«бравурный» характер: автор оценивает Дроздовского как выдающегося вождя белогодвижения, о преодолении им всяческих преград к формированию отряда и о роли егосвоевременного прихода на Дон[22].
Другой автор юбилейнойстатьи в том же журнале, Н.А, Цуриков, делает акцент на коллективном подвигедроздовцев и в целом добровольцев, чьей истинной свободой были «долг иподчинение». Благодаря им даже в 1928 г. можно было заявить, что духдобровольчества не умер[23].
Подобным же образом — как«символ борьбы» — оценивает дроздовцев и А.А. Филиппов. Более того – именнодроздовцы принесли в эмиграцию боевой дух и «веру в будущее»[24]как одно из самых боеспособных соединений за всю Гражданскую войну.
Наконец, еще один автор,К.М. Александров, основываясь на воспоминаниях соратника Дроздовского Месснера,делает акцент на понятии долга, персонифицированном, в частности, вДроздовском. И еще он вводит понятие «командной воли» Дроздовского[25],пронизывающей весь сложный путь дроздовцев даже после его смерти.
Даже несколько ранее всехэтих статей увидела свет книга генерала Я. Слащова «Крым в 1920 г.»,выпущенная, кстати, в Советском союзе, так как Слащов искренне признаетпоражение белого движения и анализирует его причины. Хотя книга не имеетпрямого отношения к нашей теме, она все же разъясняет некоторые положения,актуальные для всего начального периода Гражданской войны. Например, онговорит, что на Дону никто не рвался воевать «за Отечество», как «беспочвенныеидеалисты-офицеры», казаки воевали за свои экономические интересы и противпервых большевистских экспроприаций[26].
Надо заметить, чтосоветская историография не обращала особого внимания на такой «незначительный»эпизод белого движения, как поход дроздовцев. Если что и изучалось, томасштабные эпопеи фронтовой Гражданской войны (борьба с Колчаком, Московскийпоход Деникина, разгром белого Крыма), да и то предвзято. Упоминания оДроздовском и дроздовцах остались лишь в военных энциклопедиях. В частности,энциклопедия о Гражданской войне 1987 г. пишет о формировании на Румынскомфронте «контрреволюционного отряда с целью отправки на Дон к Корнилову». Далеев статье отряд представляется в качестве «карателей», осуществлявших на югеУкраины «массовый жестокий террор»[27].
Таким образом, до 1991 г.спор историографии – эмигрантской «белой» и советской «красной» — очевиден:восхваление похода как памятного и героического эпизода и Дроздовского – какодного из главнейших вождей белого движения, с одной стороны, и непризнаниеподвига за карательной акцией в незначительном, в общем-то, эпизоде военнойистории — с другой. Удивительный парадокс заключается в том, что и всовременной России эти два подхода живут практически параллельно друг другу исоздают (правда, больше в публицистике, чем собственно в исторической науке)две кардинально противоположных картины как изучаемого похода, так и войны вцелом.
К первому подходупринадлежит, например, к сожалению не указанный автор статьи «от издательства»в предисловии к книге А. Туркула «За святую Русь!» — это лишь много позжепоявившееся название для уже известной нам книги «Дроздовцы в огне»[28].Поразительно, какой ненавистью может пылать человек в конце XX века к «врагамОтчизны», война против которых шла 80 лет назад. С негодованием отметаются встатье евангельские мотивы всепрощения и говорится, что война с «краснойзаразой» будет продолжаться до конца, как война библейских израильтян за ЗемлюОбетованную[29]. Таким образом, впонимании борьбы красных и белых проявляются религиозные мотивы.
Существуют, правда, историки,придерживающиеся более научно обоснованной позиции, с которой они отдаютдолжное дроздовцам. Так, многократно использованный уже нами сборник«Дроздовский и дроздовцы», наиболее полно на настоящий момент раскрывающий путьдроздовцев «от Ясс до Галлиполи», представляет собой собрание статей – какисторических эмигрантских, так и современных, документальных свидетельств –воспоминаний, записок, документов, списков военнослужащих, схем…Отдельная главапосвящена личности самого М.Г. Дроздовского как выразителя идея похода. «Нашакнига – памятник всем белым воинам» — пишет в предисловии главный составительсборника, Р.Г. Гагкуев[30].
Собственно, в первойглаве о Дроздовском и находится наиболее содержательная для нас статья Гагкуева«Последний рыцарь». В ней анализируется биография Дроздовского и складываниеего личности, его военная служба, подробно – формирование отряда, проблемы свыступлением и противодействие румынских войск, трудности и успехи похода,соединение с армией Деникина и далее – славный путь Дроздовской дивизии вплотьдо загадочной смерти М.Г. Дроздовского от легкого ранения, все это сиспользованием источников (дневник Дроздовского, воспоминания дроздовцаКолтышева и др.). Автор справедливо отмечает, что Дроздовский – единственныйбелый командир, «пришедший с фронта Большой войны организованной, сплоченнойгруппой»[31], а ведь этодействительно единственный в своем роде эпизод. По поводу же «карательныхакций» на пути отряда автор замечает, что Дроздовский «справедливым судом»разрушил шедшую перед ним благодаря большевикам славу карателя, наоборот –будил в населении веру в себя и патриотизм[32]. По поводу же его роли впоходе автор утверждает, что Михаил Гордеевич был настоящим «Вождем»,командиром и сохранял дистанцию, не имел «свойских» отношений ни с кем изподчиненных[33].
Но есть в современнойисториографии и ученые, критически относящиеся к личности Дроздовского и егосвершениям. Так, Н.Д. Карпов, размышляя в целом о поражении белых войск на югестраны, полагает, что в условиях, когда командиры должны были выполнять «нетолько военные, но и политические функции», они показали себя из рук вонплохими политиками, и Дроздовский не исключение. Правда, в его задачи и невходило установление какой-либо власти на землях юга Украины, однако и никакойпозитивной программы он за собой не оставлял. На его счастье, в началеГражданской войны население «…еще не обозначило свою политическую позицию»[34],потому-то дроздовцы, уничтожая «мешавших жить» большевиков, пользовалисьблагосклонностью живущих патриархальной жизнью крестьян. Вообще же авторисследователь подчеркивает, что Гражданская война – прежде всего «трагедиярусского народа»[35], и о героизме в нейговорить не приходится.
В книге Веркеенко иМинакова, являющееся, правда, учебным пособием, тем не менее очень ясной ипоказательной для нас, признается заслуга Дроздовца как Вождя белого движения,его влияние на подчиненных («В Дроздовского мы верили, как в Бога»[36] — приводят авторы слова А. Туркула), но также и его оголтелый антибольшевизм,принципиальность которого не была понятна населению, да и некоторым бойцамотряда, а уж тем более «фанатичный монархизм» и «идея восстановления такназываемой единой и неделимой России». Такое абстрагирование от реальныхзапросов времени и привело, пусть не самого Дроздовского, но его соратников, кпоражению в Гражданской войне.
Наконец, еще однуинтересную позицию высказывает в ряде своих небольших статей («Красный и белыйтеррор Гражданской войны», «Через потоки своей и чужой крови») и неоконченнойкниге «Белое движение в годы Гражданской войны», вошедших в посмертно изданныйсборник, рано умерший петербургский историк В.Г. Бартневский. Он учился, кромеЛГУ, также в Германии и США и там же работал в архивах, ища материал по«малоизученным сюжетам Гражданской войны»[37].
Занимался Бартневский ипроблемами похода дроздовцев. Так, он указывает на «жестокость и ожесточение» врядах офицеров-дроздовцев с самого начала похода, на проведение карательныхакций в течение него (в с. Долгоруковка, например)[38].Вкупе с мнением Дроздовского о «необходимости зверств» образ дроздовцев как«святых мучеников» подвергается серьезному пересмотру.
Указывая, с однойстороны, на хорошее вооружение в руках дроздовцев, подтверждая нехарактерностьэтого обстоятельства для белых армий, Бартневский, как и многие авторыподчеркивает: герой Дроздовский «посвятил свой военный талант борьбе ссоотечественниками, сам погиб от русской пули … Что может быть хуже такойсудьбы?[39]».
Удивительное разделениеисториографию на «белую» и «красную», к сожалению, характерно для современногосостояния нашей темы. Тем не менее, наличие разных подходов и точек зрения вобоих «лагерях» позволяет приблизиться к истине, последовательно проверяяотдельные положения на соответствие источникам, последовательно разбираяпричины, ход и результаты похода дроздовцев. В этом мы видим основную задачуданной работы и приступим к ее выполнению далее.
1.Предыстория и начало похода
1.1Обстановка на Румынском фронте к началу 1918 г. Бригады добровольцев
Как хорошоизвестно, последствием Февральской революции стало катастрофическое снижениебоеспособности и управляемости российской армии благодаря приказу Петросовета №1, вводившего в армии элементы «демократизации». Результатом стало массовоедезертирство с войны, откровенный развал фронта во многих местах, вдобавок ковсему солдатские массы начали подпадать под влияние большевистских агитаторов,что тоже не способствовало успешным боевым действиям из-за идеи«пораженчества».
После 25октября 1917 г. на фронтах и вовсе все встало с ног на голову: лишь часть войскподчинилась большевикам, другая была подчинена насильно, третья разбежалась.Касательно «передела власти» в армии приводит типичный эпизод А. Туркул: заверность своему командиру «комитетчики» полка, «который тоже замитинговал вразгар 1917 г.» (сам Туркул заблаговременно устранился от полковых дел) в буквальномсмысле «раздели» его вплоть до подштанников за «холуйство», в которых он иявился к командиру.
Впрочем,Румынский фронт такая судьба отчасти миновала. Тому было несколько причин:во-первых, присутствие румынских войск и правительства Румынии в Яссах(Бухарест был оккупирован австрийцами) требовало хоть как-то держать оборону.Во-вторых, в Яссах до середины января 1918 г. находились миссии союзников(американская и французская), заинтересованные в продолжении войны Россией, апосле прихода к власти большевиков симпатизировавшие и помогавшие формирующимсябригадам Добровольцев[40].
В весьманепростой обстановке зимы 1917/18 гг.командующий фронтом генерал Щербачев 24января 1918 г. пописал приказ № 1344 о формировании корпуса РусскихДобровольцев[41], состоящего из двухбригад: 1-й под командованием полковника Дроздовского и 2-й — генерал-лейтенанта Белозора (в Кишиневе). Толчком к этому послужило, по словамДеникина, письмо от генерала Алексеева, «в котором он сообщал о создании Добровольческойармии, об ее целях и приглашал добровольцев на Дон». В общем-то, обстановкабыла для этой затеи благоприятной – «Общие невыносимые условия армейского быта,введение выборного начала и система национализации создали большие кадрыбездомного офицерства, которое частью разъезжалось, но в большинстве оседало вкрупных городах фронта и в пунктах квартирования высших штабов». Вся этаразочарованная событиями революции, боеспособная масса «ждала лишь приказа». Ивот здесь случилась заминка.
Прочностьфронта была все же относительной: большевистски настроенная солдатская масса,подстрекаемая многочисленными «комитетами» и «советами», могла в любой моментвыйти из-под контроля, что вынуждало командование фронта к отчаянному «балансированию»,учитывая и позицию румын, которые «озлобились» на Россию за неудачную войну идаже начали постепенно разоружать войска, открывая попутно переговоры с немцами[42].«Русское командование растерялось» — констатирует А. Туркул.
А обстановкапродолжала накаляться: союзные миссии удалились, а Украинская Рада в Киеве 27января заключило сепаратный мир с Германией, Румыния почувствовала себя«окончательно покинутой» (Деникин), также ускорила переговоры с Германией иразоружение русских частей, лишь некоторые из которых сопротивлялись («нашатираспольская Вандея» — Туркул). Окончательно павшее духом командование фронта,в частности назначенный 24 января инспектором корпуса Добровольцев генерал Кельчевскийподписали в середине февраля «предательский приказ» о расформировании бригад(формальным поводом была невозможность прохода добровольцев через территорию«нейтральной Украины»[43]). В один момент былараспущена бригада Белозора, ведь было сказано об «освобождении от данныхобязательств», немецкие войска начали двигаться вглубь Румынии, казалось,настал конец. Но выяснилось, что 2-я бригада под руководством Дроздовского и несобиралась разбегаться…
1.2Деятельность М.М. Дроздовского. Формирование отряда
ПоявлениюДроздовского в Яссах и началу формирования бригады предшествовали бурныесобытия 1917 г., за время которых он успел пережить 2 перемещения по службе,порвать с ней, учитывая трения с солдатскими организациями и даже схлестнутьсяс ними в рамках съезда Румчерода (съезд делегатов Румынского фронта,Черноморского флота и Одесского военного округа) летом того же года, повоспоминаниям Месснера, где он отказался принять командование сводным полком«по солдатскому избранию». В декабре он фактически складывает с себякомандование вверенной ему 14-й пехотной дивизией и решает заняться тем самым«внутренним фронтом»[44].
Как имножество высших чинов армии, Дроздовский был потрясен сначала отречением царяи результатами Февральской революции (а вместе с ним – «весь штаб 15-йдивизии», в котором он тогда служил[45]), Октябрьская жереволюция и вовсе вывела его из равновесия и подтолкнула к мысли о «борьбе заОтечество»,[46] тем самым выполняя свойгражданский и воинский долг[47]. Более того, среди хаосаи растерянности Дроздовский увидел силуэт «поруганной национальной чести»[48].
Как нам ужеизвестно, генерал Щербачев «…не нашел в себе достаточно решимости чтобы стать во главе движения, или,по крайней мере, придать ему сразу широкие организованные формы» (Деникин).Прибыв в Яссы 12 декабря 1917 г., М.Г. Дроздовский после «настойчивых просьб»получил разрешение на формирование частей добровольцев: несмотря на явнуюнастороженность румын и неактивность в этом вопросе командования фронта,Дроздовский принялся за дело, так как был уверен – «офицеры выполнят свой долг»(по воспоминаниям Месснера)[49].
Вербовка былапоставлена М.Г. Дроздовским на широкую ногу: кроме центра в Яссах (на улицеМузелор, 24)[50] она проводилась также вблизлежащих селениях и даже в «красной» Одессе, где сам Дроздовский однажды былзадержан большевиками, но отпущен без всяких последствий[51].
Разумеется,формирующуюся бригаду нужно было снабдить оружием и продовольствием (ведь в томже «Воззвании» было обещано в обмен на верную службу и «дисциплину» достойноесодержание и даже «производство в чины и награды»[52]).Положение осложнялось еще и тем, что по известному нам приказу № 1344 оформировании корпуса добровольцев 2 созданных бригады не могли получатьпродовольствие и оружие с интендантских складов российской армии, которые наРумынском фронте были весьма обильны[53]. Конечно, помогалиДроздовскому союзные миссии, но этого было мало. Р.Г. Гагкуев упоминает такженекие «добровольные пожертвования» от русских офицеров (в том числе, конечно, иучастников похода) и прочих «состоятельных людей», живших в Яссах, в частности,занимавшимися, вероятно, поставками на фронт[54]. В итоге была собранадостаточная для похода сумма На протяжении похода дроздовцы закупали всенеобходимое в занятых селениях, неизменно честно расплачиваясь, что зачастуювызывало изумление и даже отказ от оплаты – благородный порыв был оцененсостоятельными селянами (как, например, в Серогозах 1 апреля жители даже«извинялись, что мало принесли»).
Для полученияже оружия был использован метод, только и возможный в условиях всеобщегоразвала армии: «…Добровольцы устраивали у дорог, вблизи путей следованияудиравших с фронта частей, засады; неожиданно нападали на голову колонны изахватывали ехавших обыкновенно впереди начальников; затем быстро и решительноотбирали от всех оружие, увозили с собой необходимое имущество, а иногдазабирали и офицеров, следовавших с частями» (Деникин со слов участниковпохода).
Надо заметить, что еще допоявления Дроздовского в Яссах существовала тайная организация офицеров (подруководством майора Болотовского), но она выдвигала целью абстрактную «борьбуза Отечество», реально ничего не предпринимала, внешне же была поистине«бутафорской», похожей на масонскую ложу, с соответствующей атрибутикой[55].Тем не менее, в декабре 1917 г. в нее вступил Дроздовский, выкинул всю лишнюю«мишуру», и эти несколько десятков офицеров влились в итоге в 1-ю бригадудобровольцев.
Еще один нюанс, указанныйпервоначально Месснером (офицер-артиллерист, восхищавшийся Дроздовским ипомогший ему добраться до Ясс ранее[56]), заключается в том, чтопервоначально Михаил Гордеевич планировал, возможно, использовать бригадудобровольцев для «наведения порядка»[57] на Румынском фронте,хотя это стало бессмысленно после заключения Румынией мира с немцами. Впрочем,исследователь Р.Г. Гагкуев также указывает, что вербовщики (иначе «разведчики»)Дроздовского занимались не только записью добровольцев вышеописанными захватамивооружений, но и «индивидуальным террором» — за время с декабрь 1917 г. поконец февраля 1918 г. ими было расстреляно около 700 большевиков[58],так что эта версия может считаться вполне оправданной.
Что касается самогоустройства бригады, то тут, не вникая в подробности, можно заметить, что Дроздовскийизначально создавал крепкую, дисциплинированную «боевую дружину». Во-первых, вней никто из офицеров даже высших чинов не имел привилегий: так, «опоздавший» кначалу формирования бригады и не получивший в ней офицерского чина генерал Д.И.Невадовский поступил в отряд рядовым артиллеристом[59].Отряд имел и свой отличительный знак – «трехцветный наугольник на рукаве»,который обратил на себя внимание поручика Мелентия Димитраша в рассказе Туркулаи подтолкнул того к мысли о вступлении в отряд. Сам Туркул, «среди всеобщегоразвала» пробравшийся в Тирасполь с девятью товарищами, собирался «к Корнилову,на Дон» в одиночку, но вовремя подоспела весть о формировании «дроздовской»бригады, куда все они и записались.
По прибытии же в казармыбригады в Скинтее под Яссами Туркул был приятно поражен здешними порядками: онс товарищами был незамедлительно привлечен вместе со всеми у «уборке бараков» — сугубо солдатское дело. Учитывая, что А.В. Туркул относил себя к тойпорожденной войной «героической молодежи», «для которой солдат всегда былмладшим братом», местный демократизм порядков должен был быть ему по душе,вкупе с принятыми в офицерской среде «судами чести» и даже раз проведенной содобрения Дроздовского дуэли[60].
Тот же автор воспоминанийуказывает и на еще один существенный фактор сплочения бригады – «тайнаямонархическая организация», в которую входило 90% членов отряда и, конечно, самДроздовский[61]. Все это – идеология,дисциплина, вера в командира, боевой дух – позволили исследователям считатьдроздовскую дивизию, созданную в мае 1918 г. из отряда в составе армии Деникинаи полностью унаследовавшую его порядки, «одной из самых жестоких, стойких, самоотверженныхи непримиримых к «красным» во всем белом движении[62]».
В феврале 1918 г.Дроздовский, по всей видимости, задумывался о маршруте похода, но представлялего лишь приблизительно. Основываясь на данных карты (см. Приложение 1), можноувидеть, что Дроздовский с отрядом заведомо обошел «красную» Одессу и ее округу(как и занятый немцами Таганрог в конце перехода), в остальном же конкретныетактические ходы определялись им по ходу событий, исходя из стратегическойобстановки.
В общем, дело удроздовцев шло к постепенному окончанию формирования бригады и выдвижению впоход, когда обстоятельства стали стремительно оборачиваться к худшему ивынудили спешное выступление.
1.3 Подготовкаи выступление в поход. (26 февраля – 5 марта 1918 г.)
Обстановка накалиласьстремительно: после договора Украинской Рады с Четверным союзом (27 февраля)ускорились переговоры румын с немцами, 24 февраля также был распущен Щербачевымдобровольческий корпус, что перевело дроздовцев на положение «военныхбунтовщиков» (Туркул)[63]. Однако дроздовцев этоне смутило: дроздовское «а мы все-таки пойдем» было подхвачено, и в Скинтее ниодного мнения против подано не было. С другой стороны, призыв Дроздовского «Яиду. Кто со мной?» (в варианте Деникина), в определенном смысле, «повис ввоздухе»: хотя из дроздовской бригады после «предательского приказа» не ушелникто[64], но никто почти новый ине присоединился: из 800 человек распущенной бригады Ю.Ю.Белозора перешло кДроздовскому только 50 человек[65], сам генерал-лейтенанттакже отказался.
Наибольшие проблемыдоставляли, однако же, румыны: 20-23 февраля они то разрешают, то запрещаютвыход отряда (упирая на «нейтральную» Украину), «водят за нос» касательно«отпуска бензина, снаряжения», с погрузкой творится, по выражению Дроздовского«отсебятина», эшелонов катастрофически не хватает. Промедление же очень опасно:австрийцы могут занять Дубоссары, а немцы идут на Бендеры и, как надеютсярумыны, «сами разоружат отряд» (запись от 23 февраля). В один моментДроздовский даже решает «силой идти через мост», отвечая «огнем на огонь»,впрочем, вечером 23 февраля получают разрешение на начало выхода. Все этосопровождается спешной ликвидацией лишних автомобилей, имущества, продается забесценок…
В эти дни,отчаявшись однажды получить пропуск, по приказанию Дроздовского даже былинаведены пушки на Яссы «с угрозой обстрела города и парламента» (Туркул). Сохранилсяультиматум Дроздовского румынскому королю, состоящий из трех пунктов: «1.Оружие сдано не будет. 2. Требование гарантий свободного пропуска. 3. В случаеотказа – огонь по Яссам и, в частности, по дворцу»[66].Румынские власти, боявшиеся этот хорошо вооруженный (во многом даже лучше армииКорнилова![67]) отряд («Можновозгордиться — как боятся нас и румыны и “Сфатул Цэрий” — смешно: мы — кучка людей,никогда нельзя бы подумать» — Дроздовский, 3 марта), в итоге сдались:разрешение было получено и вызвало восторг в отряде, уже окруженном румынами(хотя те и не решились начать сражение – Туркул), и 26 февраля 1918 г. началсялегендарный поход: «эшелонами мы отправились в Кишинев» (Туркул).
5 марта отрядпришел в город Дубоссары, где Дроздовский провел «совещание старшихначальников», провел ревизию и реорганизацию отряда. «Состав бригадыДроздовского: 667 офицеров. 370 солдат, 14 врачей, священников, чиновников; 12сестер милосердия; Сводный стрелковый полк (ген. – майор Семенов) Конныйдивизион (шт. ротм. Гаевский). Легкая батарея (полк. Ползиков). Конно-горнаябатарея (капит. Колзаков). Мортирный взвод (полк Медведев). Технические части илазарет» — по данным А.И. Деникина. Характерно, и это не упоминает никто издроздовцев, что на подводах с отрядом двигались 300 пленных большевиков,позднее вооруженных в Мелитополе и влившихся в отряд. Не менее любопытен иследующий факт: деньги, оставленные уехавшими 24 февраля союзными миссиями дляподдержки отряда, были пущены румынами на выплаты неприсоединившимся офицерам(«плата за предательство» — прокомментировал Дроздовский[68]).
Такимобразом, к началу похода отряд насчитывал уже более 1000 человек, имелнеобходимое вооружение и имущество, преодолел немало моральных преград[69](«яд недоверия» со стороны многих противников идеи), нашел в себе силы пойти заполковником Дроздовским, который не мог приказывать, но «лишь звать»[70].Все это позволило им «успеть проскочить» (Дроздовский) через кордоны румын инемцев и начать свой поход «по дороге долга».
Такимобразом, после проделанного по железной дороге пути отряд выгрузился и началпереход. «Колонна» представляла собой хоть и хорошо организованную, но«донельзя растянутую» вереницу обозов, бронеавтомашин, артиллерийских орудий(та самая уже упоминавшаяся «горная батарея»), регулярно останавливавшуюся на«дневки» (запись от 7 марта и далее). Конечно, не обходилось при таком способепередвижения без материальных потерь: периодически в «Дневнике» упоминаютсясломанные телеги, вымокшие ящики с патронами и даже брошенные из-за недостаткабензина бронемашины (запись от 21 марта – «времени жалко» на поиски бензина поокруге). Сам Дроздовский, по свидетельству Туркула, как и большинство офицеровотряда, двигался верхом.
Характернотакже, что ни разу за весь поход Дроздовский не позволил отряду ночевать подоткрытым небом, но всегда заводил его в какое-нибудь селение, даже если онобыло «большевистским» и сначала его надо было захватить. Это достаточно редкийслучай для начала белого движения: ночевок «в поле» не избежали и «добровольцы»во время «Ледяного похода», да и другие войска белых.
7 марта такжеупоминается отправка двух бойцов отряда «в дальнюю командировку» — разведку,которая и позволяла дроздовцам в дальнейшем обходить опасные места и«проскакивать», маневрировать, избегая стычек с крупными немецкими ибольшевистскими отрядами. Преимущественно она осуществлялась силами небольшихотрядов и неизменно оказывалась успешной.
Что ждаловпереди? Несмотря на «сухую и жаркую» погоду (которая, впрочем, неоднократноменялась на дожди и даже заморозки, мешавшие движению колонны) впереди было1200 верст пути, водные преграды (главная – р. Днепр), и поход по весьманеспокойному краю. Кроме того, 25 февраля дроздовцы узнали о падении Ростова иНовочеркасска и уходе Корнилова. Цель становилась все более расплывчатой[71],связь с «корниловцами» нарушилась, и все-таки поход начался.
2. Поход:от Дубоссар до Дона
2.1Дроздовцы и «австро-германцы»
В рамкахданной работы не стоит, пожалуй, рассказывать подробно о ходе военных действийна протяжении похода, о бесконечных поисках бензина и боевых потерях отряда.Много лучше посмотреть, с какими трудностями столкнулись дроздовцы и какие силымогли им реально помешать. «Кругом враги… Мы, как водою остров, окружены большевиками,австро-германцами и украинцами,» — пишет в дневнике Дроздовский 15 марта (позднееэта мысль повторяется еще раз). Рассмотрим для начала самую многочисленную извраждебных «компаний» — войска немцев и австрийцев (Дроздовскому нет дела, ктоименно они – главное, что это войска «вражеского» Четверного союза).
Как ужеговорилось, после подписания мира с Украинской Радой Германия начала масштабнуюинтервенцию[72]. Настолько масштабную,что А.И. Деникин даже написал, что «Украина наводнена немцами»[73].С этими-то интервентами, врагами по «Великой войне» и должны были столкнутьсядроздовцы.
Еще 28февраля, в самом начале выдвижения, в дневнике встречаются такие строки:«Вернулся в 12.30 в управление — сведение, что немцы заняли Раздельную истанции дороги Просил распустить завтра слух, что, сосредоточившисьна северо-востоке от Кишинева, пойду на Рыбницу, Балту, Ольвиополь насоединение с поляками. Авось надую немцев, хотя сомнительно». Таким образом,Дроздовский отлично понимал, что с немецкими войсками отряду не тягаться,значит, лучше всего их избегать.
Среди лидеровбелого движения были, правда, такие, которые считали возможным сотрудничество снемцами против ненавистного им большевизма. Так, Краснов, атаман Войска Донского,действовавший с начала 1918 г. отдельно от добровольческой армии на Дону,утверждал, что немцы могут серьезно «подпереть извне» белое движение, и даженаладил с ними обмен продовольствия на оружие[74].
В средедроздовцев было двоякое отношение к «австро-германцам»: с одной стороны, онипонимали невозможность военных акций против интервентов, что те даже «временныесоюзники» против советской власти, с другой – это были враги по большой войне,вторгшиеся в родную страну. И все же это приходилось терпеть. Соответственно,была выработана своеобразная «формула Дроздовского» по отношению к интервентам:«В столкновение не вступаем, требуем пропуска, общих стоянок и встреч неустраиваем, помощи не принимаем»[75]. Со стороны немцевформула была «молчалива принята» — они не получали инструкций свыше на этотслучай, да и не хотели сражаться с сильным отрядом (Деникин).
Реакция со сторонынемецких солдат и особенно офицеров была достаточно неожиданной для дроздовцев.Деникин приводит, к примеру, еще такой эпизод: «Однажды, когда колоннаДроздовцев пересекала железную дорогу между Бирзулой и Жмеринкой, в нееврезался эшелон австрийцев. К изумлению добровольцев австрийские офицерыприветствовали их отданием чести и криками: «Счастливого пути!» ДроздовецКолтышев полагал, что уважение немцев к отряду «было естественным» — какпатриотов одной страны к патриотам другой[76]. С другой стороны,Дроздовскому зачастую приходилось усмирять своих подчиненных, показывавшихслишком негативное отношение к немцам, как при остановке немецкого«блиндированного поезда» в Мелитополе: «На офицерах эта встреча отражаласьтяжело, многие нервничали — во избежание столкновений приказал снять всю охрануи внешнее охранение против большевиков Особенно реагировал К., резкоговорил с немцами приходилось его уговаривать вести политику, идти науступки, ибо это могло в конце причинить вред даже и нам» (запись от 6 апреля).
О такой же сдержаннойреакции по отношению к немцам пишет А. Туркул: «Под Каховкой германцыпредложили нам свою помощь. Отличный германский взвод с пулеметом на носилкахуже подошел к нам по глубокому песку. Германских пулеметчиков мы поблагодарили,но сказали, что огня открывать не надо». Подобные эпизоды есть и в дневникеМ.Г. Дроздовского, и у Деникина (переправа у Каховки – отряд атаковалбольшевиков под прикрытием немцев, «открывая им дорогу»): хотя порой ипроявлялось недоверие немцев к отряду и взаимно (особенно в случае«подстрекательств украинцев», об этом ниже), в целом отношения были вполне«союзнические». 6 апреля в Константиновке у Дроздовского даже был разговор снемецким офицером, который ввиду «личной симпатии» к отряду, к желанию установить«порядок своими силами», советовал им скорее идти дальше, пока немцы неполучили приказ об их разоружении. Впрочем, продолжает Дроздовский, даже этотофицер не понимал «широких целей» похода и что, «единая и неделимая Россия», закоторую ратовали дроздовцы и остальные добровольцы, в итоге могла обернутьсяснова против Германии – заклятого внешнего врага.
Как бы то ни было, визучаемый период немцы и дроздовцы были как минимум «нейтральны» (Дроздовский,запись 9 марта) по отношению друг к другу, а также полны взаимоуважения какдостойные соперники в Первой мировой войне. Иначе обстояло дело с войскамиУкраинской республики, называемых в источниках и в нашем докладе просто«украинцами».
2.2Взаимоотношения отряда с украинскими войсками
Собственно,под украинскими войсками понимаются войска самопровозглашенной УкраинскойНародной Республики (9 января 1918 г.), поддерживаемые Четверным союзом. Вобщем-то, власть киевского правительства на юге страны фактическиотсутствовала, войска были слабы, что и позволяло дроздовцам почтибеспрепятственно двигаться на Дон.
Правда, надоиметь в виду, что встречи с украинцами могли закончиться для отряда весьманеприятно, ведь с самого начала похода украинцы наводили немцев на отряд(запись Дроздовского от 28 февраля), обращались к ним и к румынам с требованиемо его разоружении. Все это – следствие патологической ненависти к любым русскимформированиям на своей земле[77], ведь Украина былапровозглашена на основе непримиримого национализма и русофобии. Как мы ужезнаем, немцы на провокации до поры до времени не поддавались, но за дальнейшееникто поручиться, конечно, не мог. Хронологически Дроздовский получил «сведенияоб украинцах» впервые уже 8 марта в Вальгоцулово и дальше периодически с ними сталкивался.
Подробно наукраинцах останавливается в своем дневнике Дроздовский 7 апреля вКонстантиновке. Он пишет, что в отличие от уважительного отношения к немцам, кукраинцам он чувствует «…одно презрение, как к ренегатам и разнузданнымбандам». И далее: «Они действительно банда, неуважение к своим начальникам,неповиновение, разнузданность — те же хамы. Украинские офицеры больше половинывраждебны украинской идее, в настоящем виде и по составу не больше трети неукраинцы — некуда было деваться». В общем, в глазах дроздовцев украинскиеотряды сплошь «шкурники», бандиты, плебеи с отсутствием всякого порядка иидейности. Украинцы чувствовали это отношение и платили «той же ненавистью»дроздовцам.
Однакоглавный «грех» украинцев в глазах дроздовцев – непризнание ими принципа«дележа, военной добычи» (Дроздовский). Иными словами, украинцы забирали себефураж, продовольствие, бензин из селений, через которые шел поход, а еслидроздовцы успевали первыми – возмущались и жаловались немцам (запись от 8апреля). Формально они были правы – это была их страна, а отряд Дроздовского –интервенты, но на все притязания украинского коменданта повелевать он ответил:«Где войска и сила, там ваша территория. Мы же идем по большевицкой иосвобождаем…Мы лояльны, не воюем, но должны с войны вернуться через ваши земли»- то есть, упирал на здравый смысл и чрезвычайную ситуацию военного времени.Украинцы «отскочили», но затаили злобу, и впоследствии отряду приходилось«обходить» украинцев (запись от 11 арпеля), дабы избежать столкновений, ведьони, как и столкновения с немцами, также не входили в цели похода.
Впоследствиив Ивановке (12 апреля) украинцы еще раз «задрали нос» с приходом немцев,пытались оспорить взятых дроздовцами лошадей, на что Дроздовский посулил им «Акомбинацию из трех пальцев» — он уже знал, что они бессильны в такой ситуации.А его правота касательно слабости правительства и войск Украины подтвердиласькосвенно позже, когда в Николаевке (19 апреля) отряд догнало письмо ототколовшегося «самостийного» отряда украинцев (2700 человек при орудиях),желавшего присоединиться. Дроздовский велел «обождать», ведь это была ужеДонская земля, и надо было спешить к Ростову…
Рассмотримтеперь отношение дроздовцев к мирному населению и к тем, кто наиболее сильно(сравнительно) на него влиял – к большевикам.
2.3 Местноенаселение и большевики: наведение порядка или карательные акции?
Как уже былосказано, юг Украины слабо контролировался киевской Радой, там не стояло крупныхвоинских соединений. При этом этот район уже начинал попадать под влияниенебольших отрядов большевиков («большевицких шаек», по определениюДроздовского). Вкупе с этнически неоднородным населением (русские, украинцы,немецкие, болгарские колонии) взаимодействие проходящего отряда с ним ипротиводействие устанавливаемой Советской власти становилось очень непростым.
Все, вобщем-то, крупные военачальники белого Юга были ярыми противниками большевиков,и монархист Дроздовский среди них не исключение[78].Кроме того, известно, что руководители Добровольческой армии (Корнилов, а затемДеникин) не имели четкой «политической платформы»[79],опираясь на идею «непредрешенчества» и уповая на дискредитировавшее себяУчредительное собрание. Соответственно, если «военные функции» белые генералывыполняли успешно, то с «политическими» не справлялись[80],и население России в конечном счете пошло за ясными лозунгами большевиков. Ноэто уже касается итогов Гражданской войны в целом.
М.Г.Дроздовский в силу спешности похода и сравнительной малочисленности отряда неимел задачи устанавливать какой-либо «политический порядок» на пройденныхземлях, хотя «порядок как принцип» он поддерживал[81].Единственные, к кому он не знал пощады, были большевики, к этим «разнузданнымхулиганам» и следовало в первую очередь применять принцип «два ока за око, всезубы за зуб» (запись от 15 марта). Постоянные расстрелы комиссаров и членовместных Советов, беспощадность в стычках с большевицкими отрядами сопровождалипоход. В определенном смысле, в самом дневнике можно найти подтверждениезакрепления славы карателей за отрядом: «Большевиков нет нигде, говорят, что они бегут при первыхвестях о нашем приближении и давно уже покинули наш район; вообще о нас ходятсамые дикие вести: то корпус, то дивизия, то 40 тысяч, буржуи, нанятыепомещиками, старорежимники» (18 марта, Еланец).
Но есть иобратная сторона: «аполитичному» населению не стоило бояться дроздовцев: онинеизменно расплачивались за взятые материалы и продовольствие (что оченьудивляло жителей; бывали даже случаи отказа от вознаграждения), долго на постоене задерживались, чинили «правый суд», по их мнению, против Советской власти.Собственно, кара настигала только селения, «приверженные большевизму»: 23марта, после непродолжительного боя сдались 30 «горе-красноармейцев», бежавшихпо домам после непродолжительной службы… Их подвергли публичной порке, но, чтохарактернее: «Кормился отряд, как хотел от жителей даром — в карательных целяхза приверженность к большевизму». Да и позднее, при описании «плохой» деревниНиколаевки (в ней не оказалось «ни фуража, ни яиц»), Дроздовский в качестверугательства говорит, что население «смахивает на большевиков».
В том жерайоне пришло известие о «глумлении» красногвардейцев над четырьмя белымиофицерами неподалеку, во Владимировке (21марта). Поскольку это было неподалекуот Владимировки, где стоял отряд, была совершена действительно полноценнаякарательная экспедиция: «уничтожено 24 человека», многие мужчины деревниперепороты, даром увезен лучший скот, а искалеченные офицеры отправлены вбольницу. «Озверелый народ» — комментирует Дроздовский.
Общей жезадачей работы с местным населением было для Дроздовского пробуждение веры всебя и патриотизма, особенно учитывая шедших по пятам иностранных интервентов:«Идти впереди немцев, своим появлением спасать, вторичным появлением немцевбудить патриотизм — вот наш триумф, наша задача» (6 апреля). В целом можнорассматривать отношение населения к дроздовцам как умеренно благоприятное.
Частослучалось, что меры дроздовцев вызывали активную поддержку населения, идроздовцам удавалось оставлять за собой вооруженные отряды самообороны. Другоедело, когда население само неплохо боролось с большевиками, а к отряду былонастроено прохладно. Так, 9 апреля Дроздовский получил известие, что местные«инвалиды» «скинули большевиков». Отряд спешит туда и выясняет, что местный«штаб» уже завязал отношения с австрийцами, потому и Дроздовский пытается«заигрывать с инвалидами, настраивая против австрийцев и украинцев» (запись от11 апреля). Когда «штаб» изъявляет желание самостоятельно распоряжаться вгороде (в частности, сохранить жизнь пленным красным комиссарам), Дроздовскийпокидает город, предоставляя «инвалидам» самим обороняться в дальнейшем.
И уж совсемнепонятный для Дроздовского эпизод произошел 15 апреля в Косоворотке, недалекоот Мариуполя: «Ночью придрала депутация фронтовиков из Мариуполя с бумагами,как от “Военной коллегии фронтовиков”, так и от австрийского коменданта, что натерритории Украины всяким отрядам воспрещены реквизиции какого-либо фуража илипродовольствия не за наличный расчет, или забирать лошадей или подводы».Справедливо удивившись такому заявлению впервые за весь поход и указав, чтодаром ничего не берет, Михаил Гордеевич отправил «депутацию» обратно, а самудивился «кляузам» местных жителей, жалующихся на него австрийцам. Такогосотрудничества и «самостоятельности» Дроздовский, конечно, отнюдь не поощрял.
Подводя итог,можно сказать, что с красноармейцами и вообще любыми представителями Советскойвласти дроздовцы вообще не церемонились, питая к ним ярую вражду (кроме техвышеупомянутых 300, влившихся в Мариуполе в отряд). Что касательно местногонаселения, то дроздовцы в ограниченных масштабах помогали формированию отрядовсамообороны, хотя излишней самостоятельности не допускали. Единственным ихразочарованием была слабая политическая осведомленность населения, не сильноразбиравшегося в политических идеях проходивших военных отрядов, а особеннонепонимание «великой идеи» похода. Особенно огорчил бы Дроздовского разговор водном из летучих пунктов записи в отряд по пути на Дон: «А много ли вас? –Тысяча. – Ну, с этим Россию не спасешь!..» (Деникин). Но Дроздовский знал, кудаи зачем он ведет отряд, вера в воинскую удачу и справедливость начатого делабыла частью его личности и, в определенном смысле, идеологии дроздовцев.
2.4«Командная воля» и иные качества М.М. Дроздовского и их влияние на подчиненных
Наш анализсобытий основной части похода стоит завершить главой о «моральном климате» вотряде, на который влиял непосредственно сам М.Г. Дроздовский. Соответственно,именно его качества, положительные и отрицательные, легли в основу тактики,стратегии и «идеологии» отряда.
Как ужеговорилось, Дроздовский был ярым монархистом. Более того – он стал «первым вБелом движении генералом, который открыто заявил о своей приверженностимонархии», его не затронул «демократический импульс» 1917 года[82].Он был таким с самого начала своей деятельности в Яссах, да и позднее, послезавершения похода, «открыто выражал свое пристрастие в монархизму», чтовызывало раздражение Маркова и Деникина. Монархизм передался и подавляющемубольшинству участников похода[83] (через упоминавшуюсямонархическую организацию).
М.Г.Дроздовский – подлинный Вождь своего отряда, его «простота» была иллюзией[84],к решению стратегически важных вопросов он привлекал командный состав отрядалишь в отдельных случаях (как при переформировании в Дубоссарах 5 марта). «Язнаю, что делаю» — был его обычный ответ на попытку возразить приказу. Даже онаправлении движения отряд узнавал только в момент выступления, Дроздовский всевремя намеренно всех дезинформировал в целях безопасности[85],что было не бессмысленно, учитывая враждебное окружение отряда.
Своимиидеями, пониманием белой идеи как самого «дела», активного действия, пламеннойверой в правоту белого движения Дроздовский способствовал появлению после егосмерти «младшего поколения» белых генералов (тот же А.В. Туркул), все с той жененавистью к большевизму и монархизмом, которые добавили к этому «культ белоговождя-героя», то есть своих учителей: Корнилова, Маркова и, конечно,Дроздовского[86]. «Вера в Дроздовскогобыла таким же само собой понятным чувством, как совесть, долг или боевоебратство»[87] — писал Туркул почтирелигиозным преклонением перед личностью командира после его смерти в 1919 г.Конечно, бывали и случаи дезертирства, но они носили единичный, а не системныйхарактер (запись от 6 марта – «удрал Борзаков»; 7 марта – «побег поручиков Ступина и Антонова на“пакаре”; украли 10 пудов бензина» — последнее обстоятельство, как мы знаем,было даже печальнее дезертирства).
Эта верапомогла дроздовцам пережить все потрясения похода, в частности самый тяжелыйпсихологический удар – весть о смерти Корнилова (14 апреля), человека, ккоторому они стремились. «Воля их дрогнула, сознание охватило малодушие…»[88].Даже сам Дроздовский пережил неприятные минуты («В общем, неопределенность и неясность кругом, естьчто-то родное, какая-то точка, к ней надо стремиться, но блуждающая, какая,где, куда идти?»), но собрался и решил идти до конца, «сохраняя отряд до лучшихвремен», и дроздовцы последовали за ним.
На самомделе, и сам Дроздовский, как человек страстный и эмоциональный, что онтщательно скрывал, на протяжении всего своего дневника размышляет о будущемРоссии, о своей роли в нем, о методах борьбы и моральном праве в условияхГражданской войны. Основным методам для него стал «два ока за око», основнымсредством – «дерзость и решимость», основной идеей – «Через гибель большевизма квозрождению России» (Туркул упоминает об этих мыслях из дневника в своейкниге). При этом Дроздовский иногда чувствует себя трагической фигурой, идущейк «блуждающей цели» «по дороге долга», «обрекающим и обреченным». Саму жеборьбу он воспринимает как нечто «звериное», бесчеловечное, и заставляетзамолкнуть свое «культурное сердце» и голос милосердия (запись от 15 марта). Ноэто лишь в отдельные моменты слабости и задумчивости.
В целом можноутверждать, что М.Г. Дроздовский наложил глубокий отпечаток на моральныйнастрой бойцов своего отряда, заразил «героическую молодежь» своей верой исвоими и идеями (при этом сам себя в ней укрепляя[89])и создал прочное воинское соединение, которое организованно совершиломасштабный бросок в сжатые сроки.
Нам осталосьв рамках данной работы рассмотреть лишь последний этап похода – вступлениеотряда в вожделенные Донские земли, выявить, что изменилось во внешнейобстановке и проанализировать результаты завершения беспримерного перехода.
румынскийфронт дроздовский дон
3. Вступление в донские земли.Результаты похода
3.1 Обстановкана Дону: качественно иные условия похода
Походдроздовцев вступил в завершающую стадию, по нашему мнению, 17 апреля, когдаотряд вступил в станицу Новониколаевку – «первую станицу Войска Донского» на ихпути (Дроздовский). Незамедлительно последовала расправа над местнымикомиссарами, а казаки «понадевали погоны», начали активно присоединяться и«самоорганизовываться» Их боевые качества были оценены по заслугам М.Г.Дроздовским.
Объяснениетакого переворота в отношении местного населения к дроздовцам кроется в«казачьих порядках», которые царили на Дону и которые восстанавливалДроздовский: в самоуправлении и казачьем землевладении. Ненависть к краснымпроявилась на Дону особенно по той причине, что красными охотно становились«иногородние» (пришлое крестьянское население, арендовавшее землю у казаков),они же начали экспроприацию земельных владений[90], поэтому призывДроздовского здесь упал на благодатную почву.
Пропорциональноактивной организации казачьей массы («Дон поднялся!» — радость дроздовцев уДеникина) возрастает и жестокость по отношению к большевикам, заставляющаявспомнить о «жестоком терроре», приписываемом дроздовцам в советское время[91].Сам Дроздовский воспринимает все это с радостью «паника у большевиков», ихбегство, «обезоружение неказачьего населения», в целом – «грядет возмездие!»(записи 17-18 апреля). Радует его также «активная запись» казаков в отряд, притом что до этого офицерство по пути следования отряда записывалось «позорноплохо», и только отряд полковника Жебрака, пришедшего из Измаила со знаменем и50 бойцами, был крупной удачей в пополнении.
В общем ицелом мы приходим к выводу, что попадание дроздовцев на Дон действительноявилось переломным моментом похода. Конечно, пришли удивительно «вовремя»,когда Дон уже бунтовал, но от этого эффект их появления как катализатора борьбыне уменьшается.
СмущалоДроздовского только одно: немцы из Таганрога угрожали Ростову, крупнейшемугороду региона, а большевики слали оттуда «отчаянные телеграммы» и разбегались(запись от 19 апреля). Теперь Дроздовский знал, куда двигаться дальше.
3.2 Ростови Новочеркасск: триумфальное завершение похода[92]
Итак,дроздовцы двинулись на Ростов. Предварительно была проведена разведка: «Разведчик-мотоциклист юнкер АнатолийПрицкер превосходно выполнил боевое задание: по его докладу была выдвинута кудаследует артиллерия, дано направление движению войск» (Туркул), и передовойотряд дроздовцев под командованием начальника штаба Войналовича началнаступление на город. За ним последовали оставшиеся бойцы.
На самомделе, идея с ходу штурмовать большой город силами уставшего отряда было«безрассудным решением», но Дроздовский рассчитывал на «эффект неожиданности»,что и удалось[93]. Кроме того, сказалосьжелание опередить немцев.
Сам городпереживал «неспокойное время», по словам Деникина: жители видели паникубольшевицкой власти, но не знали, кто наступает на город: немцы, украинцы, или«какие-то неведомые «щербачевцы». Очевидно, под этим именем до Ростовадонеслись глухие известия об отряде М.Г. Дроздовского. Как бы то ни было, вночь на 22 апреля начался штурм города.
Бой скрасными частями был недолгим: и Деникин, И Туркул указывают, что они былизастигнуты врасплох и спешно отступили в сторону Батайска и Нахичевани.Единственной и очень существенной потерей был верный соратник ДроздовскогоВойналович, убитый при атаке ростовского вокзала. Но в целом победа оказаласьнеожиданно легкой (Туркул).
К утру город был в полномраспоряжении дроздовцев. Туркул описывает трогательную встречу отряда с местнымнаселением в соборе – ночь была пасхальная, и многие бойцы потянулись туда (самДроздовский в записи в дневнике от 20 апреля сожалеет, что «не говели еще»). «Ана нас сквозь огни свечей смотрели темные глаза, округленные от изумления, дажеот ужаса. С недоверием смотрели на наши офицерские погоны, на наши гимнастерки.Никто не знал, кто мы. Нас стали расспрашивать шепотом, торопливо. Мы сказали,что белые, что в Ростове Дроздовский. Темные глаза точно бы потеплели, намповерили, с нами начали христосоваться» — поистине идиллическая картина вэмоциональном описании молодого Туркула.
Что же касается организационныхмоментов, то мы имеем указания на большое количество записавшихся в отряддобровольцев (Туркул), а вот что не указывает в воспоминаниях никто издроздовцев, так это массовый поиск и расстрелы «укрывшихся советскихработников» по всему городу, производимый специально отряженными на это делодобровольцами совместно с местным «Союзом офицеров»[94].Что ж, непримиримая политика террора по отношению к большевикам продолжилась и здесь.
Однако на следующее утро,23 апреля, возмездие наступило и для дроздовцев, полных «пренебрежения кпротивнику» и снявших заставы (Деникин). В 6 часов утра по городу открыл огоньподошедший большевицкий бронепоезд, неожиданно атакованные дроздовцы с потерямидо 100 человек «без должного управления» отступили к селу Чалтырь.
В оправдание Дроздовскогоможно сказать, что кроме фактора неожиданности за большевиками было огромноечисленное преимущество (28000 большевиков против менее 2000 дроздовцев)[95],так что дроздовцы еще достаточно легко отделались. Тем не менее, потери быливелики, а моральный упадок того больше: по свидетельству Н.Д. Невадовского,Дроздовский не сдержал слез из-за ростовского поражения, ведь для каждого изпогибших он был «настоящим отцом-командиром»[96].
Не прибавило оптимизма ивыяснившееся обстоятельство, что Чалтыре уже стоит полк «немецких улан»,командир которого вежливо предложил помощь Дроздоскому и получил отказ, следуя«формуле Дроздовского» (Деникин). Впрочем, немцы предлагали помощь еще в моментотхода отряда из Ростова (Туркул). Чтобы избежать этого не воодушевляющегососедства решенном было перейти в соседнее село Крым. Когда дроздовцы проходилимимо немецкого авангарда, уланы отдали храбрым бойцам честь («Тогда мы поняли,что война с Германией окончена» — вспоминал Туркул).
В тот же день, однако,выяснилось, что нет худа без добра: бой в Ростове отвлек силы большевиков отНовочеркасска, отчаянно обороняемого донцами, известие об этом буквально «самонашло Дроздовского»[97]. Командир отряда,пресекший любую критику в свой адрес («О себе же отчет я дам лишь своемуначальнику – тому, к которому направлены все наши помыслы, наши стремления» — то есть командующему Добровольческой армией (Дроздовский)), незамедлительноповернул отряд на помощь «казачьей столице» и успел как раз вовремя: ударили вофланг почти полностью занявшим город большевикам, усилиями конно-горнойбатареи, бронеавтомобиля и кавалерии внесли в их ряду панику и обратили вбегство (Деникин). Новочеркасск, заветная цель дроздовцев, был освобожден, наэтом 25 апреля 1918 г. поход завершился.
На следующий день приполном восторге жителей был проведен парад дроздовцев, который принял атаманВойска Донского П.Н. Краснов, по городу разослано было несколько позже«Воззвание», призывающее продолжить череду побед в рядах добровольцев[98] — в нем чувствовалась гордость победителей.
27 апреля состояласьдолгожданная встреча отряда М.Г. Дроздовского с Добровольческой армией,руководимой генералом А.И. Деникиным. С собой Дроздовский привел около 3000человек, имевших при себе 11 орудий, 70 пулеметов, 2 броневика, запас патронови снарядов[99]. Учитывая, чточисленность армии Деникина на тот момент около 6000 человек, можно сказать, чтодроздовцы были очень существенным пополнением в ряды белых войск[100].
Еще более существенным,чем материальное и людское пополнение, было то, что дроздовцы привнесли в ряды«удрученных» поражениями «Ледяного похода» добровольцев «новый заряд оптимизма,новую надежду», которая, в конечном счете, и повела белое движение Юга кподъему и новым победам.
Заключение
Полагаем, извышеописанного достаточно понятно, насколько уникален был поход дроздовцев вряду героических эпизодов Гражданской войны – как со стороны белых, так икрасных. Проход достаточно большого, хорошо организованного вооруженного отрядачерез обширные пространства, заполненные хаосом и произволом передвигающихсявоенных формирований разных толков и национальностей, с последующим вторжениемв стратегически важный район южной России и занятием его важнейших центров –совокупность этих факторов и делает поход дроздовцев тем выдающимся свершением,которым он остался в истории.
Понятна и идея, которуюпринесли дроздовцы в стан Добровольческой армии, увезли впоследствии вэмиграцию и завещали последователям – идея «долга и подчинения» как важнейшихпроявлений истинной свободы, в противовес произволу и анархии[101].Можно сказать, что это наиболее важный и характерный завет дроздовцев и личноМ.Г. Дроздовского.
Но можно ли все-такиговорить о каких-либо «геройских подвигах» в течение Гражданской войны, войныпротив своих соотечественников? По нашему мнению, лишь до определенной степени:поход дроздовцев был выдающимся военным успехом, но о моральной безупречности егообоснования говорить не приходится по определению – братоубийственная война незнает, увы, морали. И очень печально, что до сих пор порой звучат с обеихсторон, «белой» и «красной», спустя более 90 лет после событий, возгласы: «Нетпрощения врагам Отчизны!»[102] Напротив, мы полагаем:только полное примирение в обществе и долгожданное взаимное прощение приведут,наконец, к возможности познавать истину и говорить правду о Гражданской войне.
Список использованнойлитературы
Источники:
1. Воззвание 1-й бригады РусскихДобровольцев Румынского фронта. // Дроздовский и дроздовцы. М., 2006.
2. Воззвание отряда М.Г. Дроздовского,распространяемое в мае 1918 г. в Ростове и Новочеркасске. // Там же.
3. Деникин А.И. Очерки русской смуты.Т.2. Борьба генерала Корнилова.
militera.lib.ru/memo/russian/denikin_ai2/index.html
4. Дроздовский М.М. Дневник.
www.dk1868.ru/history/drozd_dnevn.htm
5. Подписка о поступлении на службу в1-ю бригаду Русских Добровольцев Румынского фронта. // Дроздовский и дроздовцы.
6. Туркул А.В. Дроздовцы в огне.
www.monarhist-spb.narod.ru/library/Turkul/Turkul-01.htm
Литература:
7. Александров К.М. «Я знаю, чтоофицеры выполнят свой долг». // Дроздовский и дроздовцы. М., 2006.
8. Бортневский В.Г. Белое движение вгоды Гражданской войны в России. // Избранные труды. Спб., 1999.
9. Он же. Красный и белый террорГражданской войны. // Там же.
10. Он же. «Через потоки своей и чужойкрови…» (жизнь и судьба генерала М.Г. Дроздовского) // Там же.
11. Веркеенко Г.П., Минаков С.Т.Московский поход и крушение «Добровольческой политики» генерала А. Деникина.М., 1993.
12. Гагкуев Р.Г. Последний рыцарь. //Дроздовский и дроздовцы.
13. Деникин А.Н. Дроздовцы (1918-1928).// Там же.
14. Карпов Н.Д. Трагедия белого Юга. 1920г. М., 2005.
15. Слащов Я. Крым в 1920 г. Отрывки извоспоминаний. М.-Л., 1924.
16. Туркул А.В. За святую Русь! М.,1997.
17. Филиппов А. На заре борьбы. //Дроздовский и дроздовцы.
18. Цуриков Н.А. Добровольцы. // Там же.
Приложение 1
Поход Дроздовцев. РисунокА.И.Деникина («Очерки русской смуты»)
/>