Оглавление
Введение
Глава 1.Альтернативность в истории как подход к анализу вариативности развития послевоенной Европы
1.1Понятие и сущностьальтернативности в историческом процессе
1.2Механизм выбора варианта исторического развития
Глава 2. Вариативностьразвития Западной Европы в послевоенный период
2.1Альтернативы и механизм выбора вариантаразвития послевоенной Европы
2.2 Послевоенная интеграцияевропейских государств и создание Европейского союза в контексте многовариантности
Заключение
Источники и литература
Введение
Актуальность.
Актуальность избранной темыобусловлена необходимостью определения основных направлений решений проблемыальтернативности исторического процесса, которая обрела ныне особуюактуальность как в силу злободневно-политической значимости, так и благодарявнутренним потребностям развития исторической науки, обществоведения в целом.
В настоящее время возникланеобходимость выявить единое направление изучения альтернатив прошлого. Такойподход является чрезвычайно важным и актуальным для дальнейшего развитияисторического познания вообще и контрафактических исторических исследований – вчастности.
Среди главных недостатков вариативныхверсий исторических событий можно выделить первоначальную “заданностьальтернативы”. Обычное научно-историческое исследование идет от частного кобщему, то есть ученый, перелопатив груду материалов и источников, либоподтверждает (опровергает) уже имеющиеся предположения, либо приходит к новымвыводам и на основе добытой информации выстраивает теорию. Авторы женаучно-исторических альтернатив повторяют этот путь с точностью до наоборот.Сначала у них возникает некая теория, под которую начинают подгонятьсядоказательства. В принципе, в таком подходе нет ничего крамольного. Ведь корнемлюбой исторической версии является постулат “а что, если бы?” Однако слишкомчасто авторы исторической истории откровенно, подстраивая в подтверждение своихгипотез одни исторические факты и намеренно игнорируя или даже извращая другие.
Обращаясь к истории послевоеннойЕвропы, нам необходимо для анализа возможных вариантов того или иногоисторического развития воспользоваться именно альтернативностью, какинструментом, позволяющим наиболее адекватно проследить основные направляющиефакторы на стыке экономики, социологии, права, и определяющим тот или иной тип дальнейшегоразвития.
Степень изученности проблемы.
Первым известнымальтернативно-историческим предположением отметился еще древнеримский историкТит Ливий в своем эпическом трактате “История Рима от основания Города”. Вкниге IX, написанной около 35 г. до н.э., несколько страниц были посвященыгипотетическому походу Александра Македонского на Рим в 323 г. до н.э.,который, по Ливию, закончился бы полным разгромом великого завоевателя.Несмотря на явную пристрастность, некоторые предположения историка звучатдовольно здраво. Однако это был всего лишь эпизод, витиеватый пассаж внутривполне традиционного исторического труда.
В 19 веке появился термин“альтернативный мир”, который впервые употребил английский критик и писательИсаак Дизраэли в работе “The Curiosities of Literature”, чуть позже он развилидею в сборнике рассказов “Of a History of Events Which Have Not Happened” (“Обистории событий, никогда не происходивших”, 1849). Однако первым авторомполноценного научного альтернативно-исторического труда стал знаменитыйбританский историк Джордж Тревельян. Правда, произошло это еще в относительномолодые годы ученого, когда он победил в одном конкурсе с работой “Если быНаполеон выиграл битву под Ватерлоо” (1907), и на тот момент эта статья непривлекла особого внимания
Обобщающих историографических работпо изучению проблемы альтернативности в отечественной исторической науке до сихпор не имеется. Некоторых авторы даются весьма краткие обзоры по несколькимработам. Между тем, критическая масса авторских публикаций по темеальтернативности достигла такого предела, что требуется специальноеисследование в этой области.
В отечественной исторической наукенакоплен достаточно обширный и самобытный опыт по изучению проблемыальтернативности, который нуждается в обобщении, творческом осмыслении иразвитии. Здесь прежде всего необходимо рассмотреть вклад методологов М.Я. Гефтера,А.Я. Гуревича, И.Д. Ковальченко, М.А. Барга, Б.Г. Могильницкого, П.В. Волобуева.Из новейших работ выделяются исследования С.А. Экштутаи Л.И. Бородкина. Рассматривались также работы А.Д. Сухова, Е.А. Никифорова,И.К. Пантина, С.Б. Переслегина и многих других.
Привлечены также работы зарубежныхавторов, обращавшихся к проблеме альтернативности в истории: М. Блока, А.Дж. Тойнби,К. Поппер, Е. Анксель, и др.
Несмотря на солидную историюразвития, новое направление научного анализа еще окончательно не сформировалосьне только в отечественной науке, но и за рубежом. Нет не только вывереннойметодологии, но даже общепризнанного названия.
Огромная работа по осознаниюальтернативности исторического процесса осуществлена П.В. Волобуевым, М.Я.Гефтером, А.Я. Гуревичем, И.А. Желениной, И.Д. Ковальченко, Б.Г. Могильницким,С.А. Экштутом и другими. Были поставлены задачи – исследовать возможные варианты– альтернативы социального развития; обосновывалась необходимость изученияисторических ситуаций прошлого под углом зрения неиспользованных возможностей ивариантов развития. В результате проведенного анализа констатированамноговариантность исторического процесса, раскрыты ее предпосылки и природа;рассмотрено соотношение альтернативности и многовариантности, проблемности иальтернативности. Волобуев обосновал два уровня альтернативности в общественномпроцессе: обще-социальный и конкретно-исторический (по мере удаления от базисаи перехода в сферу политической и особенно идеологической надстройки возрастаети вариативность развития, а, следовательно, и спектр возможностей выбора).
Многое для изучения нелинейногохарактера исторического процесса сделано представителями системного подхода. Характернаячерта современного состояния изучения проблемы эволюции общества с этой точкизрения заключается в признании, что вектор социальных изменений определяетсясостоянием системы в данный момент времени; взаимосвязями между компонентамисистемы, управляющими параметрами и случайными событиями. Все четыре фактора(но особенно – четвертый) приводят к тому, что в развитии общества возможнорезкое изменение стереотипа поведения. В результате по следствиям нельзя однозначноуказать причину. Причинно-следственные связи столь сложны и удалены по времени,что невозможно осуществить «прямую линию свершающегося прогресса», посколькумалозначительное событие, свершившееся в отдаленном прошлом способнокардинально изменить будущее (бабочка Брэдбери). Тем самым представление обистории как присущей ей цепочке причинно-следственных связей, выявленных ипроанализированных историками и философами, становится уже недостаточным
Механизм альтернативности – этоопределенный тип «ответов» на «вызов» истории. Если возможности цивилизацииисчерпаны, то “запускается «аварийный механизм» выбора новой альтернативы,связанный с определенным риском”. Смысл альтернативной ситуации заключается втом, что господствующему общественному порядку, исчерпавшему свои потенциальныевозможности и не способному вследствие этого найти надлежащий ответ на вызоввремени, а иногда и не замечающему этот вызов, противостоит иная альтернатива,представляющая такой ответ.
Подавляющее большинство исследователейотмечают, что понятие альтернативы “сопряжено с критическими «точками», в какихсовпадают, скрещиваясь и сталкиваясь, разномасштабные, разноуровневыедетерминанты процесса и где разрешающую роль способны играть величины, напервый взгляд незначительные и случайные, своего рода спусковые крючкиэпохальных перемен”. “Альтернативы – неотторжимое от истории свойство«ветвиться», попадая как бы ненароком в ситуации мировых развилок, гдепроисходит смена направления, «вектора» развития“. Отсюда берет началопредставление о невозможности навязывания обществу пути развития, онеобходимости осознания и реализации их собственных тенденций развитии. Такимобразом, проблема альтернативности – не что иное, как проблема способностиобщества к саморазвитию, а, следовательно, к устойчивому поступательномудвижению.
Нам необходимо понять, альтернативнали история или в ней жёстко господствует «тяжёлый рок». И первымшагом на пути решения данной проблемы выступает как раз не что иное, как анализконкретных исторических ситуаций на предмет обнаружения в них возможностейиного, не реализовавшегося хода событий. Ведь практика, как известно, являетсякритерием истины. Полезно «поковыряться» в ней и с такой целью, чтобыпопытаться обнаружить практические подсказки для выработки ответа на указанныйвопрос. Если вдруг окажется, что в истории возможны варианты, то это будетсерьёзнейшим свидетельством в пользу того, что нас (как и человечество в целом)ждёт весьма неопределённое, непредсказуемое будущее.
Однако в целом, следует признать, чтоглавным недостатком и проблемой современной исторической науки остаётсяобособленность разработанных теоретических подходов в области выбора вариантаот конкретно-исторических процессов. Чаще всего исторические события выступаютв лучшем случае иллюстрацией теоретических концепций многовариантности.
Исследователи отечественной истории вгораздо большей степени уделяют внимания проблеме выбора варианта развития в переломныемоменты истории (Зимин, Волобуев, и др.). Изучение всеобщей истории в этомсмысле значительно отстаёт, в лучшем случае отечественные авторы рассматриваютданные сюжеты при анализе революционных ситуаций (например, Барг).
Целью настоящей курсовой работыявляется попытка выявить основные тенденции европейской истории второй половиныXX века с точки зрения нелинейных подходов к истории.
Задачи исследования вытекают извышеуказанных целей и могут быть определены следующим образом:
1. Определить сущностьальтернативности в историческом процессе.
2. Выявить характерные чертымеханизма выбора варианта в конкретной исторической ситуации.
3. Определить набор возможныхсценариев развития Европы после Второй мировой войны.
4. Рассмотреть процессы послевоеннойинтеграции и создания Европейского Союза как одного из вариантов.
Методологическая основа исследования.
При написании дипломной работы былиспользован системный подход в анализе исторических явлений и событий всочетании с основными положениями теории альтернативности в социальныхпроцессах.
Объект и предмет исследования
Объектом является историческийпроцесс
Предметом являются вопросы проблемывыбора вариантов развития послевоенной Европы.
1. Альтернативностьв истории как подход к анализу вариативности развития послевоенной Европы1.1 Понятие и сущность альтернативности в историческомпроцессе
История — это наука о прошлом человеческого общества, его развитии,закономерностях и особенностях эволюции (то есть изменений, преобразований) вконкретных формах, пространственно-временных измерениях. Содержанием историивообще служит исторический процесс, раскрывающийся в явлениях человеческойжизни, сведения о которых сохранились в исторических памятниках и источниках.Явления эти чрезвычайно разнообразны, касаются развития хозяйства, общественнойжизни страны, деятельности исторических личностей.
Вопрос о сослагательном наклонении вистории (о несостоявшейся истории, о виртуальной истории) не стоял до недавнеговремени так значимо, как сейчас. “История не знает сослагательного наклонения”– категоричность этой фразы изначально отбивала желание спорить (особенно нашкольном уроке). На самом деле это конструктивный как для науки, так и дляобучения аспект исторического познания — вопрос об альтернативных ситуациях висторическом развитии. Актуализированная в последнее время проблема обальтернативах в истории на самом деле никогда не уходила с исторической арены.И если в прошлом в историческом образовании строгого взгляда и голоса учителябыло достаточно, чтобы покончить с альтернативностью раз и навсегда (что,правда, не означает покончить с пытливой мыслью учащихся), то в науке былобольшое искушение исследовать потенциально существовавшие тенденции, но так инереализованные в свое время.
Альтернативность развития событий висторическом прошлом является не только аналитическим ходом мысли иисторической рефлексией, но и обозначает особые конкретно-исторические явления.Идея альтернативности играла важную роль в развитии советской методологииистории, эта важность остаётся актуальной и в современный период. Главнойособенностью изучения проблемы альтернативности является её междисциплинарныйхарактер, требующий синтеза самых различных концепций и методов и глубокойметодологической рефлексии.
Проблема альтернативностиисторического развития неотделима от проблем социальной модернизации. От оценокисторического выбора прошлого в историческом сознании современников, зависит ихпоиск вариантов будущего развития. Очевидно, также, что модернизационныепроцессы в политике, экономике, культуре в целом влияют на изменения итеоретических подходов и языков историописания, продуцирующих саму проблемуальтернативности в истории.
Изучение проблемы альтернативноститребует обращения к нетрадиционным подходам. При создании систематизированнойтеоретической базы изучения альтернативности истории наиболее важными дляметодологического анализа явились категории «свобода воли»,«историческая случайность», «историческая возможность»,«историческая вероятность», а также анализ проблемы соотношениявыбора историка и выбора субъектов исторической деятельности.
Аргумент, что «всё в истории моглобыть только так, как и было», не имеет сколько-либо веских оснований и чащевсего является заблуждением или непониманием существа проблемы. Использованиеидей антиномизма И. Канта показало равнодоказуемость тезиса и антитезисаантиномии свободы и необходимости. Последовательное понимание позитивистскогоабсолютного детерминизма, в свою очередь, показало равнонедоказуемость этихтезисов. Выводы, сделанные в рамках философской традиции интуитивизма А.Бергсона, Н.О. Лосского, С.А. Левицкого и экзистенциализма в лице С.Киркьегора, М. Хайдеггера, Ж.П. Сартра доказывают сущностную первичностьчеловеческой воли в актах выбора альтернатив действий.
Результатом поиска связиметафизических смыслов свободы воли и её конкретно-исторического изучения сталвывод, о том, что индикатором свободы воли могут служить колебания субъектавыбора между равноценными в его восприятии альтернативами своего поведения.Поэтому исследование исторических альтернатив необходимо начинать с изучениясомнений при принятии решений субъектами исторического действия, со споровмежду людьми, преследующими одинаковые цели, их сожалений о сделанном. Насвободу воли влияет скорость развития событий. В сознании субъекта в момент неизбежностидействия может перевесить ценность той альтернативы, которая в действительностиоказывается невыгодной и вредной для этого субъекта. Но невыгодность ивредность часто можно оценить только после того, как альтернативареализовалась. Именно такие закономерности порождают понятие «историческойошибки» и мотивы «суда над прошлым» в историческом исследовании.
Необходимо отметить, что важнойкатегорией для понимания альтернативности является историческая случайность.Часто историки используют некорректные определения понятия «историческаяслучайность», с чем связана неадекватное понимание альтернативности в истории.Под корректностью определения понятия подразумевается логическаянепротиворечивость и отсутствие избыточности по отношению к другим понятиям.Согласно определению случайности как пересечения разных причинных рядов, любоеисторическое событие становится случайностью. При этом исчезает смыслиспользования понятия «случайность» — оно становится полностью избыточным. Чтокасается природных, физических и физиологических явлений, то остаётся толькопринять их как неизбежную по отношению к ходу истории данность. Наличиеисторических альтернатив допустимо устанавливать только для тех ситуаций,которые зависели от сознательного выбирания человеком (или группой людей) своихдействий. В зависимости от точки наблюдателя, событие может выглядеть какслучайное или как неслучайное. Диаметрально противоположные оценкисовременниками и историками одного и того же события показывают относительностьи субъективность понятия историческая случайность. Определение историческойслучайности как незначительного события, имевшего значительные последствия,также признано некорректным. Недостаточность «незначительных поводов»самих по себе для масштабных исторических процессов, и достаточность для этихпроцессов «созревших условий» однозначно доказывают, чтонезначительные события не могут быть причиной возникновения альтернативмасштабным историческим процессам. Определение случайности как события, чьипричины в принципе невозможно установить, так как этих причин громадноемножество, все они незначительны и действуют одновременно и быстротечно, висторическом исследовании не применимо практически. Корректным представляетсяследующее определение исторической случайности: случайным будет такое влияниеодного событие на другое, которое, во-первых, являлось результатом актасвободной воли какого-либо субъекта, но не являлось его целью, во-вторых, неявлялось устойчивой, повторяющейся связью.
При поиске определения понятия «историческаявозможность» достаточно функциональным для использования в эмпирическомконкретно-историческом исследовании является следующее определение: возможность– это такое состояние (или такая ситуация), когда имеется одна частьдетерминирующих факторов, но отсутствует другая их часть. Имеющуюся частьдетерминирующих факторов можно определить как условия, благоприятствующиереализации возможности, а отсутствующую часть опосредованно установить черезреально существующие условия, которые не благоприятствуют или препятствуютреализации возможности. В классификации исторических возможностей былирассмотрены обратимые и необратимые возможности. Обратимость может бытьформальной, абстрактной и конкретной. Обратимость и необратимость – дведиалектически неразрывно связанные характеристики для каждой конкретнойисторической возможности. Обратимость победы одних социальных сил и тенденций,одновременно может означать необратимость сохранения преимуществ ипревосходства противостоящих социальных сил и тенденций. Историческаяобратимость порождает новую альтернативность новых событий, а не сохраняетизначальную безальтернативность прежних событий.
Историческая возможность несуществует вне исторического сознания. В связи с этим при изучении историческихальтернатив прошлого первостепенное значение приобретает анализ соотношениявыбора историка и выбора субъектов исторической деятельности. В качествеисторических альтернатив должны рассматриваться не наши модели «переделанного»прошлого, а варианты действия, которые моделировали в своих намерениях ижеланиях исторические деятели или люди, составлявшие социальные группы.Исследовательское поле при изучении исторических альтернатив будет представлятьсобой пересечение этих вариантов действий, то есть то, как планировали действоватьодни индивиды, при условии определённых действий, планируемых другимииндивидами или их группами. Если мы не в состоянии установить из-за недостаткаисточников, что представляла собой вышеуказанное пересечение вариантовпланируемых действий, то допустимо исходить из правдоподобности гипотезотносительно желаний и поведения субъектов исторической деятельности.Правдоподобность таких гипотез связана в частности с учётом времени, когда овозможности и вероятности событий, рассматриваемых в качестве альтернатив,преждевременно выносить суждения. Преждевременность связана с тем, что несуществует субъектов выбора изучаемой альтернативы, либо эти субъекты ещё нерассматривали анализируемые историком исторические возможности в качествеальтернатив своих действий. В правдоподобных гипотезах историк также нерассчитывает на то, что участники исторических событий станут принимать толькооптимально верные решения, так как людям всегда свойственно в чём-то ошибатьсяиз-за недостатка информации и из-за иррациональных мотивов поведения. Будетошибочным также пытаться судить о мотивах поведения людей историческогопрошлого, беря за основу мотивы поведения современных людей. Чтобы избежатьэтого необходимо по мере возможности восстанавливать ментальность эпохи, в которойразвёртывалась та или иная историческая альтернатива.
При изучении соотношения выбораисторика и выбора субъектов исторической деятельности в контрфактическоммоделировании установлено, что в большинстве гипотетических допущений вконтрфактической модели истории, как правило, будут нарушаться нескольковзаимосвязанных принципов системного анализа: целостность, эмерджентность иоткрытость систем. Построить адекватную модель несостоявшейся историиневозможно ни математическими методами (из-за недоопределения всех переменных),ни литературно-художественными приёмами (из-за того, что контекстпричинно-следственных связей в исторической ситуации разрушается требованиямиразвития литературного сюжета по авторскому замыслу). Однако контрфактическоемоделирование имеет определённую научную значимость и практическуюпродуктивность. Они состоят в освобождении от историографических штампов истимулировании аналитического подхода к описательным историческим данным. Темне менее, обращаться к несостоявшейся истории нерационально, если не в полноймере изучена состоявшаяся история. Изучение альтернативности историческогоразвития в пределах состоявшейся истории подразумевает изучение историческихвероятностей.
С точки зрения обыденной логики(здравого смысла): чем больше благоприятствующих факторов, и меньшепрепятствующих, тем вероятнее событие. Этой логикой осознанно или неосознанноруководствуется каждый историк. Но более перспективным представляется включениеэлементов математической логики в обыденную логику. Такое включениепродиктовано следующими соображениями. Если в повседневной жизни мы имеем делос непрерывно меняющимся потоком информации о событиях и с возможностью влиятьна события, то от исторического прошлого сохранилась уже неизменяемая статичнаяинформацию о событиях, на которые мы уже не сможем повлиять. Поэтому мы можемформализовать данную информацию и производить над ней логические операции, неопасаясь, что внешние силы нарушат логику этих операций.
Для вычисления математическойвероятности каких-либо элементарных событий базовым является принцип, чтовероятность вычисляется при равности всех прочих неучитываемых условий данныхсобытий. Для исторических событий мы заведомо предполагаем, что условияреализации разных возможностей скорее всего нельзя считать равными. Аналогампринципа «при прочих равных условиях» для нашей методики предлагается считатьпринцип: «вероятность устанавливается при данном объёме известной информации».Основой для такого принципа послужило то, что мы не можем предугадать, приведётли открытие новых источников или применение новых методов анализа источников кувеличению количества известных благоприятствующих исторической альтернативефакторов или, напротив, к увеличению количества известных препятствующихфакторов.
Сразу оговоримся, что вычислениевероятности в предлагаемой методике не столько цель, сколько средствопостроения систематизированной картины исторической ситуации.
На первом этапе построениявероятностной картины исторической ситуации предлагается использовать классическуюили элементарную концепция вероятности. Прежде всего, необходимо установитьконкретно-историческое содержание и количество событий благоприятствовавших исобытий препятствовавших осуществлению какой-либо исторической альтернативы.Соотношение благоприятствовавших и препятствовавших факторов сравниваетсяотдельно для разных уровней исторической масштабности.
Границы между уровнями должны бытьразмыты. В каждом конкретном спорном случае, при решении к какому уровнюотнести то или иное событие, по-видимому, стоит учитывать размеры влияния навсе остальные события.
Важно подчеркнуть, что присвоениесобытию статуса исторического или неисторического не зависит от егомасштабности, а только от того, включено ли это событие в деятельность идуховный мир человека.
Для каждого уровня историческоймасштабности вычисляется вероятность осуществления исторической альтернативы, вслучае решающего влияния на это осуществление событий именно данноймасштабности. Вероятность вычисляется как отношения суммы благоприятствующихфакторов к сложению всех учитываемых факторов. По соображениям корректностинулю может быть равно только одновременно и количество благоприятствующих, иколичество препятствующих факторов, но не одно из них в отдельности.Произведение вероятностей для всех уровней исторической масштабности означаетвероятность того, что все перечисленные события могли бы совместно произвестирешающее влияние на реализацию исторической альтернативы. Эта вероятность будетмала, так как главное решающее влияние, делающее альтернативу либо неизбежной,либо невозможной, оказывают, скорее всего, события какого-то одного уровняисторической масштабности.
Сравнение всех полученныхвероятностей даст информацию об общей вероятности осуществления историческойвозможности. Чем больше вероятностей, близких к единице, тем больше общаявероятность осуществления исторической возможности.
Обращение к концепциям вероятностнойлогики необходимо потому, что историк, рассуждая о возможном, невозможном илинеизбежном, неявно и иногда неосознанно использует процедуры некоейвероятностной логики. Эти процедуры можно сделать явными с цельюусовершенствовать их, либо доказать их неправомерность применительно к изучениюистории. Деконструкция вероятностной логики в историческом познании позволяетвыявить несколько типов исторической вероятности.
Частотная (статистическая)вероятность связана с повторяемостью в истории. Эта повторяемость можетпроявляться, в том, что процессы, происходящие в одной стране, повторяют иподтверждают то, что происходит в другой стране, а также в том, что процессы,происходившие в прошлом, могут нести информацию об аналогичных процессахпроисходивших позднее. Использовать частоту повторяемости однотипныхисторических событий в разных регионах и социальных системах при вычислениивероятности исторического события мы будем иметь основания, если примемпостулат о том, что человечество – это единая система. В этом, и только в этомслучае корректно будет рассматривать повторение в историческом прошлом какодинаковые «исходы» для разных «испытаний» с одним и тем же объектом. Если жемы примем положение, что каждая цивилизация или этнос – это независимыесистемы, имеющие свои особые закономерности развития, то о повторяемости вистории можно будет говорить только как о цикличности в пределах однойцивилизации, этноса или государства. При рассмотрении повторяемости в историиследует учитывать, что в социальном познании практически невозможноиспользовать строгую аналогию, которая требует точного совпадения сравниваемыхпризнаков и независимости признаков от специфики сравниваемых объектов. Поэтомуисторику в поиске аналогичных исторических альтернатив приходитсяограничиваться нестрогой аналогией.
Статистические законы, не показываянеобходимости возникновения объясняемого события, не могут объяснить и того,почему произошло именно это событие, а не какое-либо иное. Восполнить этинедостатки может индуктивная вероятность гипотез или степень их доказательностии подтверждаемости. Индуктивная вероятность интерпретируется как степень разумнойсубъективной уверенности. Использование индуктивной вероятности в связано сиспользованием при объяснении событий априорных «нормативных», «обобщающих» и«охватывающих» социологических и исторических закономерностей. Недостаткомявляется то, что использование индуктивно-статистических закономерностейпредполагает возможность неограниченного увеличения длины ряда повторяющихсяисходов, в то время как повторяемость типически схожих исторических явлений исобытий имеет ограниченные эпохальные рамки и хронологически фиксирована. Входе анализа частотного понимания исторической вероятности было доказано, чтоона может иметь нелинейный характер, то есть увеличение числа повторенийаналогичных исторических событий может привести к уменьшению вероятности следующегоповторения.
В частотном и индуктивном подходах квероятности не предусматривается изменение величины вероятности одного и тогоже события во времени в зависимости от изменения условий. Этот недостатокпреодолевается в использовании классического определения вероятности.Особенностью изменения во времени вероятности исторической возможности частоявляется её нелинейный характер. Иногда, чем больше вероятность события вначале альтернативной ситуации, тем меньше она может быть в конце и наоборот.
Такое положение вещей обусловленоспецификой исторической вероятности. Субъекты исторического действия самиоценивают шансы достижения своих целей. С этой точки зрения начало и завершениеальтернативной исторической ситуации, допустимо сравнить с началом и исходомиспытания, в котором объект над которым производится испытание, одновременноявляется «измерительным прибором», измеряющим вероятностьальтернативных исходов собственных превращений.
Различные факторы, влияющие на одно ито же историческое событие неравнозначны по своему влиянию. Частично, данноенарушение корректности измерения вероятности можно уменьшить, используя такназываемый принцип индифферентности: «равно принимать в расчёт равноценныепредложения». В отношении исторической вероятности использование принципаиндифферентности будет означать раздельный учёт событий с разным количествомучастников (точнее с разнопорядковым количеством — несколько человек, несколькодесятков человек, несколько сотен и т.д.), деятелей с разной степеньюактивности или влиятельности, мотивов с разной степенью важности и т.д.
При установлении силы влияния одногособытия на другое встаёт проблема ценностного измерения событий. Ценностноеизмерение исторических событий опосредуется полнотой информации о них,правдоподобностью и убедительностью объяснения влияния каких-либо условий наизучаемую историческую возможность. Степень уверенности субъекта восуществлении события характеризует субъективная вероятность. Учёт субъективнойвероятности должен быть направлен на изучение лакун в описании прошлого. Всвязи с этим поставлена задача создания карт плотности известной информации дляпространственно-временных точек и причинно-следственных цепочек историческогопрошлого.
Обращение к теории нечётких множестви лингвистических переменных (Л. Заде) позволило сделать вывод, чтоконкретно-историческое событие может быть описано только как нечёткое размытоемножество мелких событий. При этом количественная обработка историческойинформации и результаты этой обработки могут и должны описываться наестественном литературном, но строго структурированном языке.
Обращение к теории марковскихпроцессов (А. А. Марков) показало, что историк может неосознанноруководствоваться немарковской логикой, если будет рассуждать о прямойпричинной связи между событиями, далеко отстоящими друг по времени.Опровергнуто предположение о продуктивности использования в историческомисследовании логики немарковских процессов (зависимости вероятности события нетолько от начальных условий, но и от вероятностей предшествующих событий).Память об историческом прошлом не может выступать аналогом немарковских цепей,поскольку представления о вероятностях осуществления уже произошедших событийнепостоянны.
Вектор социальных измененийопределяется состоянием системы в данный момент времени; взаимосвязями междукомпонентами системы, управляющими параметрами и случайными событиями. Всечетыре фактора (но особенно – четвертый) приводят к тому, что в развитииобщества возможно резкое изменение стереотипа поведения. В результате последствиям нельзя однозначно указать причину. Причинно-следственные связи стольсложны и удалены по времени, что невозможно осуществить «прямую линиюсвершающегося прогресса», поскольку малозначительное событие, свершившееся вотдаленном прошлом способно кардинально изменить будущее (бабочка Брэдбери).Тем самым представление об истории как присущей ей цепочкепричинно-следственных связей, выявленных и проанализированных историками ифилософами, становится уже недостаточным.
Рождение альтернативы, ситуациивыбора, может быть связано как с внешними по отношению к данной социальнойсистеме причинами (природными или социальными), так и внутреннимидетерминантами или их комбинациями. По справедливому наблюдению Н.С. Розовасоциально-значимые события, создающие ситуацию выбора, можно разделить на чистоприродные (к примеру, стихийные бедствия, такие как ураганы, землетрясения,наводнения), социально-природные (экологические изменения вследствиечеловеческой жизнедеятельности) и чисто социальные (разного рода столкновениямежду индивидами и группами, географические и научные открытия, появления,превращения и исчезновения вещей и процессов, значимых для функционированиятехнологий, социальных форм, образцов и ментальностей): «Все остальные сущности(системы) в рамках модели составляются только из указанных первичных – базовыхсущностей, их комбинаций и процессуальных изменений. В то же время нетограничений на появление новых отношений и структур. Нет ограничений также напоявление новых потребностей и ценностей, новых культурных образцов, технологийи социальных форм».
Вариативность реальности, окружающейчеловека наряду с ветвлением времени в будущее означает, что «ход Истории имеетальтернативы, и в каждой точке ветвления человек имеет возможность совершитьвыбор. В этом также заключается один из смыслов случайности будущего впротивоположность предопределенному будущему, где не может быть ни случайности,ни выбора».
Вообще говоря, категория случайноститрадиционно занимает важное место в структуре современного философского знания.К индетерминистам в понимании общественного развития можно отнести К. Поппера,Д. Белла, Ч. Пирса, Т. Парсонса и др. Для них характерно отношение кслучайности как к «определенному углу зрения, одному из подходов кдействительности».
Существует достаточно многоклассификаций случайности по разным основаниям. А.С. Богомолов, к примеру,предлагает различать следующие виды случайности: 1) беспричинность; 2)отсутствие цели (наличие только действующих причин (толчок, давление и т.д.)) –спонтанность; 3) судьба как стечение обстоятельств (закономерное, роковое илислучайное); 4) совпадение – пересечение причинных рядов.
Иного подхода придерживается О.Б.Шейнин, представляющий случайность как: 1) нечто возможное; 2) уклонение отзаконов природы; 3) отсутствие предназначения, цели; 4) пересечение цепейсобытий; 5) нечто равномерно возможное; 6) неустойчивость движения; 7)результат действия сложных причин; 8) результат действия незначительных причин,приводящих к значительным последствиям; 9) «неустойчивость, при которойнезначительные причины приводят к существенным последствиям и к невозможностипредсказания».
Что касается роли и места случайностив выборе варианта, то наиболее адекватным представляется подход, представленныйсинергетикой, базирующийся на представлениях о генезисе внутреннего развития наоснове спонтанного порядка и равновесия в системе, а также природе хаоса с егодвойственностью созидания и разрушения.
Случай в синергетике – это преждевсего начало самоорганизации – флуктуация – малое воздействие «на выходе»системы, дающее, как правило, большие последствия. «Именно случайностиспособствуют, таким образом, появлению новых структур, форм, вещей и явленийкак в природных, так и социальных системах». Случайность как атрибут точкибифуркации – фактор коренного и сущностного, качественного изменения динамикиразвития системы. «Точки бифуркаций … дробят однозначный ход явления, превращаяего в «дерево возможностей»… На «дереве возможностей» реальный путь развитиясистемы из прошлого до настоящего может быть нарисован сплошной неразветвленнойлинией, возможные, но не реализовавшиеся пути – пунктиром. А вот из настоящегов будущее ведут только разветвляющиеся пунктирные линии». С позиций синергетикиправомерно рассматривать случайность как «скрытые параметры», она можетвыступать в роли элемента энтропии, хаоса в отрицательном значении, «шум»,противоположность детерминированного поведения. При этом случайность какдеструктивный элемент сам по себе не приводит к деградации, хаосу, нестабильности,но стоит у истоков выбора, альтернатив, которые позволяют человеку развиваться.
Как справедливо заметили В.А. Шуков иГ.Н. Хон, случайность «является обязательным фактором развития, основойразнообразия и, следовательно, неизбежным условием творческого новообразования,поскольку она и только она доставляет материал для выбора возможных путейразвития, т.е. оказывается свободой».
С точки зрения системного походаисторический выбор Европы может быть определен как деятельность элементов илиподсистем общества, направленная на изменение отдельных характеристик (или ихсохранение в условиях вероятного изменения), приводящая, в конечном счете, кперерождению самой системы, переходу ее в новое состояние. Само понятиеисторического выбора вне контекста многовариативности теряет смысл.
В процессе своей трансформацииобщественная система в силу своей сложности и специфики способна существенноснизить энтропию на стадии неравновесности, взамен этого породивнеопределенности другого порядка.
Механизм выбора варианта помимоналичия необходимости изменения системы и объективных условий для реализациипрограммы включает в себя необходимость понимания (осознания) этойнеобходимости обществом, без чего невозможно формирование собственно субъектавыбора и выработка возможных стратегий.
Наличие соответствующим образоминтерпретированного исторического опыта других народов является одним изважнейших элементов выбора стратегии развития, в значительной мере облегчающегоэлите, ответственной за принятие решения, транслирование этого решения в массы.Существующие ограничения в его использовании лишь подчеркивают значимостьпроблемы учета многообразия (различия форм политических проявлений; полиморфизмсоциально-экономической жизни и мультикультурность социума) для возможнойнейтрализации элементов «несовместимости» еще на стадии выработки варианта,когда и происходит рефлексия социального опыта, его анализ и систематизация.
Познание вариабельности социальногоразвития и механизма осознанного выбора способствует более полномуиспользованию цивилизующего потенциала опыта прошлого в настоящем и будущем. 1.2 Механизм выбора варианта исторического развития
Механизм альтернативности – этоопределенный тип «ответов» на «вызов» истории. Если возможности цивилизацииисчерпаны, то “запускается «аварийный механизм» выбора новой альтернативы,связанный с определенным риском”. Смысл альтернативной ситуации заключается втом, что господствующему общественному порядку, исчерпавшему свои потенциальныевозможности и не способному вследствие этого найти надлежащий ответ на вызоввремени, а иногда и не замечающему этот вызов, противостоит иная альтернатива,представляющая такой ответ.
В результате изучения проблемы альтернативностибыл сделан вывод – возрастающая альтернативность истории – ее важнейший закон.
Исследователи отмечают, что понятиеальтернативы “сопряжено с критическими «точками», в каких совпадают,скрещиваясь и сталкиваясь, разномасштабные, разноуровневые детерминантыпроцесса и где разрешающую роль способны играть величины, на первый взгляднезначительные и случайные, своего рода спусковые крючки эпохальных перемен Альтернативыобладают неотторжимым от истории свойством «ветвиться», попадая как быненароком в ситуации мировых развилок, где происходит смена направления,«вектора» развития. Отсюда берет начало представление о невозможностинавязывания обществу пути развития, о необходимости осознания и реализации ихсобственных тенденций развитии. Таким образом, проблема альтернативности – нечто иное, как проблема способности общества к саморазвитию, а, следовательно, кустойчивому поступательному движению.
При этом альтернативыскладываются только тогда, когда в действительности содержатся существенноотличные возможности перехода к новому и когда имеется субъект выбора –общественные силы, ведущие борьбу за реализацию предпочтительных возможностей(или, по крайней мере, не препятствующие этой реализации). Одни объективныепредпосылки еще не создают альтернативы. По мнению И.Д. Ковальченко, для ее возникновениянеобходимо наличие субъективного фактора, т.е. определенных общественных сил,которые деятельно стремятся претворить существенно отличные возможности вреальность, что неизбежно приводит к столкновению разных общественных сил, к ихборьбе. Борьбе за реализацию той или иной возможности предшествует ее выбор,сделанный на основе анализа исторической действительности. Другой вопрос:насколько этот анализ адекватен. Как заметил В.А. Черняк, в историческомразвитии выбор той или иной возможности осуществляется в процессепрактически-эмпирического, обыденного познания действительности. Выбор, такимобразом, осуществляется не отдельными личностями или узким их кругом, ноширокими кругами исторических субъектов, целыми классами и социальными слоями.
Ситуация выбора возникает втот момент исторического развития, когда происходит переход от даннойреальности к новой реальности, от данной качественной сущности к новой, и этановая сущность может иметь разные формы или достигаться разными путями. Этоположение должно предохранять от необоснованного расширения круга историческихальтернатив.
При этом даже осознаннаяпассивность, возникающая вследствие отчуждения от пропагандируемых интересов(нашедшая свое выражение в поговорке «паны дерутся, а у холопов чубы трещат»),также может выступать как разновидность волевого акта. Происходит своеобразнаяпередача права решения, права выбора постольку, поскольку не очевидно влияниеэтих решений на интересы классов и социальных слоев.
В широком смысле всякоесознательное социальное действие «обеспечивается» субъективным фактором.Конкретно же роль субъективного фактора проявляется прежде всего в выбореопределенной возможности и в организации людей по осуществлению этойвозможности, что в свою очередь в принципе связывает проблемы социальноговыбора с проблемами управления. Механизм принятия решений выступает как факторструктурирования общества, позволяющий выделить следующие уровни:
1) принятия решений ивыработка (поиск) модели;
2) понимания и пропагандывозможного варианта;
3) усвоения и осуществления(активной реализации или несопротивления) избранной модели.
Об исключительно важной ролиуправления в процессе организации и функционирования социальных системсвидетельствует то обстоятельство, что дающая санкцию на оформление управляющейподсистемы сословная стратификация возникает, как правило, раньше, чемклассовая. Наряду с усложнением социально-экономических отношений одним изглавных факторов, обусловивших возникновение исторически первых государств,стало усложнение функций управления обществом. Потребовалось создание особого,привилегированного сословия, которое осуществляло управленческие иорганизаторские функции (монополизируя их фактически до момента возникновениябуржуазных государств). Интересный пример дает в этой связи деятельность князяВладимира, консолидировавшего государство путем ликвидации племенной системыуправления, включая разрушение старых племенных градов и создание новыхадминистративных центров.
Проблема факторов выбора взначительной степени связана с идеей закономерности и каузальностиисторического процесса. Как причины, движущие силы процесса определениябудущего пути развития факторы представляют собой элемент историческойпричинности. Речь идет не об упрощенном детерминизме, для подтверждениякоторого часто ссылаются на известную формулу Л.Н. Толстого из «Войны и мира»:«… событие должно было свершиться только потому, что оно должно былосвершиться». И не о волюнтаризме, которого не удалось избежать дажедетерминисту П.Гольбаху, заявлявшему, что «излишек едкости в желчи фанатика,разгоряченность крови в сердце завоевателя, дурное пищеварение у какого-нибудьмонарха, прихоть какой-нибудь женщины – являются достаточными причинами, чтобызаставить предпринимать войны, чтобы посылать миллионы людей на бойню, чтобыразрушать крепости, превращать в прах города, чтобы погружать народы в нищету итраур, чтобы вызвать голод и заразные болезни и распространять отчаяние ибедствия в длинный ряд веков».
Влияние природных условий, состоянияобщества и самого человека на исторической развитие настолько очевидно, чтозадача социально-философского анализа в настоящее время заключается, какпредставляется, не в обосновании этой очевидности, а должна быть сведена кобнаружению и систематизации как факторов изменчивости, содействующихизменениям социальных систем, так и факторов устойчивости, препятствующихнаступлению таких изменений. Взаимопереплетение этих факторов, изменение ихсоотношения является объектом исследования многих отраслей обществознания.
Любая возможность предстает какпорождение определенной необходимости, как особая, специфическая формапроявления необходимости. При этом историческая необходимость не осуществляетсяавтоматически, она реализуется в деятельности конкретных личностей, социальных групп,масс и в реальной жизни предстает в виде конкретных процессов, явлений,ситуаций. Реальная историческая практика дает тому массу примеров.Следовательно, историческая необходимость реализуется как вероятностныйпроцесс.
Вследствие противоречий, столкновенияразличных сил и тенденций внутри данного общества рождаются различныевозможности. Нельзя не согласиться с Марксом, утверждавшим, что человечествовсегда действует в пределах объективно возможного: «Поэтому человечество ставитсебе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как приближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишьтогда, когда материальные условия ее решения уже имеются налицо, или, покрайней мере, находятся в процессе становления».
Новая необходимость, прежде чем статьдействительностью, существует вначале в виде возможности: «В развивающейсядействительности ввиду ее сложности, динамичности, противоречивости имногосторонности имеются не одна, а несколько возможностей (поле возможностей)». Каждая из них представляет собойпотенциальную возможность или тенденцию развития (явлений, процессов).Возможность, таким образом, ограничивает набор сценариев общественногоразвития, выводя за рамки те, которые по тем или иным причинам не имеют шансовна реализацию.
Определенную правоту подобныхсуждений может подтвердить пример процесса объединения русских земель в XIV-XV вв. Его историческаянеобходимость и даже неизбежность подтверждается фактической параллельностьюформирования двух государств, включавших в себя практически все земли,населенные восточными славянами, – Руси Московской и Руси Литовской. Внешнеесходство государств (русский язык как официальный, унаследованная от КиевскойРуси титулатура и т.д.) дополнялось тем, что оба центра объединения ставилиперед собой практически идентичные задачи, претендуя при этом наисключительность (чего стоит, к примеру, упорное нежелание Литвы признать заИваном IV право на царский титул). Т.е. тенденциясоздания единого восточнославянского государства проявляла себя в двухвозможностях. В то же время, несмотря на зависимость земель Северо-ВосточнойРуси от Орды и ее наследников, активно пытавшихся вмешиваться во внутренниедела русских княжеств, вариант создания единого русско-ордынского государства сцентральной властью в повестке дня не стоял.
Впрочем, и шансы каждой извозможностей превратиться в действительность имеют лишь вероятный характер. Приэтом, как полагает П.В. Волобуев, сами возможности не равновелики, неравновероятны, не равноценны. Вероятность осуществления какой-либо извозможностей, ее реализации находится в прямой зависимости от степенисодержащейся в ней необходимости. Из множества возможностей история отдаетприоритет главным, ведущим тенденциям, «неизбежно порождающим новое и ускоряющемход событий, весь процесс общественного развития».
Однако подобный подход, несмотря наего несомненные достоинства, по сути сводит проблему факторов выбора ксоответствию предлагаемого варианта исторической необходимости. При этом врамках классической методологии не определены критерии соответствияисторической необходимости сформировавшегося и реализуемого варианта. Вособенности если реальная историческая практика дает примеры успешнойреализации нескольких возможностей, вызванных одной и той же необходимостью.
В качестве примера можно привестиальтернативу, ставшую актуальной для русских земель к середине XIII в.: или вынужденный союз с Западом для отражения угрозыс Востока, или столь же вынужденный альянс с Ордой против экспансии Запада. Обаварианта продиктованы стремлением сохранить самостоятельность русских земельпутем весьма значительных уступок. В западнорусских землях был воплощен в жизньпервый вариант, что в итоге нашло свое отражение в факте создания Великогокняжества Литовского. Александр Невский положил начало реализации всеверо-восточных землях Руси второго варианта, установив достаточно тесныеотношения с Батыем (даже побратавшись с его сыном Сартаком). Как отмечалосьвыше, оба варианта оказались применимы для выполнения поставленной задачинастолько, что в итоге привели к формированию двух полноценных государственныхобразований и распаду единой восточнославянской общности на три самостоятельныхнарода.
Таким образом, более или менеенадежный результат анализа жизнеспособности возможности достижим только прииспользовании ретроспективного подхода, когда линия развития завершена ивозникновение новых возможностей исключено. Это ставит в исключительно выгодноеположение историческую науку, хотя мало что дает представителям иных обществоведческихдисциплин. В политической практике историческим объявляется едва ли не любоедействие власти, ссылающейся на волю народа и объективную закономерность. Темсамым достигается легитимизация действий власти.
Впрочем, ретроспективный анализобщественного развития несет в себе не только возможность проверить истинностьпредставлений о необходимости через конкретную историческую практику. Вполнереальной опасностью может стать искушение с позиций победителя объявитьсостоявшееся событие единственно возможным, закономерным и неизбежным.Представляется, что именно с подобной сложностью сталкиваются исследователи,пытающиеся понять причины возвышения Москвы в XIV в.Попытки объяснить феномен превращения Москвы из маленького удела в глухомлесном краю в центр крупнейшего государства в Европе как закономерный через ееисключительно выгодное положение выглядят весьма малоубедительными.Историческая необходимость здесь проявилась в появлении центра, лидера,сумевшего возглавить процесс. То, что им стала Москва – всего лишь одна извероятностей, реализовавшаяся, возможно, вследствие субъективного фактора(прежде всего удачной политики потомков Даниила Александровича, избежавшихдробления земель княжества на уделы и сделавших упор на развитиевоенно-служилого сословия, что в свою очередь и предопределило победу вдальнейшем крепостнических отношений). Роль же Москвы как центра антиордынскогосопротивления и вовсе не выдерживает критики.
Думается, к тому же ряду примеровможно было бы отнести и тезис о закономерности принятия Русью христианства повосточному образцу. Ссылки на тесные экономические и культурные отношения сВизантийской империей носят достаточно гипотетический характер: измеритьтесноту этих связей, сопоставить с отношениями с другими государствами практическиневозможно. Между тем ни одно из государств-ближайших соседей Руси православияне приняло (хазары – иудаизм, волжские болгары – ислам, поляки, чехи и венгры –христианство западного толка). Скорее напрашивается предположение обиспользовании религиозного аспекта для обозначения самоидентичности Русскогогосударства (косвенными подтверждениями этому могут служить принципиальноенежелание обратиться в христианство видевшем в Византии врага Святослава исильное влияние относительно удаленной Болгарии на процесс христианизациивосточнославянских земель).
К тому же, как отмечает Г.Герц, вреальной исторической практике «могут осуществиться менее вероятные и могут неосуществиться более вероятные возможности». Попытку сослаться на наличие неких«определенных объективных условий», обязательных для такого торжестванелогичности, вряд ли можно считать вполне удовлетворительной, ибо не определенперечень этих условий, механизм их воздействия на процесс выбора. Признание жевозможности формирования и реализации варианта, противоречащего историческойнеобходимости, поступательной направленности общественного развития (пусть дажев виде частной и кратковременной случайности), и вовсе противоречит известномуположению Ф.Энгельса, что «возможность выступает как особая, специфическаяформа проявления необходимости».
Следовательно, мы оказываемся переддилеммой: либо согласиться, что возможность и необходимость не имеют стольжестко детерминированной взаимосвязи, диалектика их отношений носит гораздоболее сложный характер; либо отказаться от линейного представления онеобходимости как основной детерминанте единственного вектора развития,признать, что под необходимостью мы понимаем доминирующую тенденцию, одну изнескольких или многих. В реальной жизни выбирать приходится людям, субъективныепредставления которых о, говоря словами В.И.Ленина, «идущем в действительностиразвитии» могут быть не просто различающимися, но порой диаметральнопротивоположными.
К тому же не всякая возможностьпревращается в действительность. Нереализованный вариант теряет, по мнению П.В.Волобуева, шанс на актуализацию. Схожей точки зрения придерживается М. Эпштейн,считающий, что историческое событие есть «модальный сдвиг бытия, реализацияодной из возможностей при исключении других». Выдвинутое же Гегелем положение о«возможности» как низшей в сравнении с категорией «действительность» (посколькуто, что не стало действительным, не объективировало себя, не может обладатьвысоким онтологическим статусом) подводит к пониманию бытия как наличного, действительного,реализовавшегося, а историю – как процесса смены одной действительности другой,как процесса, сущностно определенного движением «разумной» необходимости,которое которую и имеет смысл познавать историку. В целом, подобное отношение квозможности сохранилось и в диалектическом материализме.
Требование оставаться «на почвефактов» естественным образом трансформируется в лозунг «История не знаетсослагательного наклонения», делая задачу анализа отвергнутых возможностей (а,следовательно, и поиск причин победы реализовавшегося варианта) в лучшем случаевторостепенной.
Насколько правомерно и корректноизмерение вероятности уже произошедших в прошлом событий? Прошлое естьданность, в которой уже нет места возможному. Однако, если вдуматься, применениепонятия вероятности в историческом исследовании не имеет в себе ничегопротиворечивого. Историк, спрашивающий себя о вероятности минувшего события, посуществу лишь пытается смелым броском перенестись во время, предшествовавшееэтому событию, чтобы оценить его шансы, какими они представлялись накануне егоосуществления. Так что вероятность – всё равно в будущем. Но поскольку линиянастоящего тут мысленно отодвинута назад, мы получим будущее в прошедшем,состоящее из части того, что для нас теперь является прошлым.
Говоря о вероятности, нельзя незатронуть теорию вероятности, а значит и проблему использования математическихметодов в исторических исследованиях. Упоминание неоправдавшихся надежд,возлагавшихся в своё время на квантитативную историю или клиометрию, стало нынеуже общим местом. Обратимся здесь вновь к мнению М. Блока, он писал: «Мыне можем избавиться от наших трудностей, переложив их на плечи математиков. Но,так как их наука находится в некотором роде на пределе, не достижимом для нашейлогики, мы можем хотя бы просить её, чтобы она со своих высот помогала намточнее анализировать наши рассуждения и вернее их направлять».
Заметим, что для математическойтеории вероятности вопрос о том, как именно были определены вероятностиосновных исходных событий, не играет роли, в то время как для историка это –решающий вопрос. Содержание теории вероятности составляет совокупность правил,позволяющих по основным вероятностям находить вероятности других событий,зависящих от основных, подобно тому, как предмет геометрии состоит из рядаправил, позволяющих вычислять некоторые расстояния, углы, площади и т.д. подругим, исходным расстояниям или углам, предполагающимся известными. Поэтомуздесь речь пойдёт об использовании концепций вероятностной логики, а не аксиоми методов математической теории вероятности. Основанием для такого обращения киной дисциплине послужило следующее предположение: доказывая, что одно событиебыло более возможно, чем другое, или, что определённое событие сталоневозможным или неизбежным, историк неявно и иногда неосознанно используетпроцедуры некоей вероятностной логики. Эти процедуры можно сделать явными сцелью усовершенствовать их, либо доказать их неправомерность применительно кизучению истории.
При установлении того, благоприятствуютили препятствуют одни исторические события осуществлению других, а также приустановлении силы влияния одного события на другое, неизбежно встаёт проблемаценностного измерения событий.
Ценностное измерение историческихсобытий опосредуется полнотой информации о них, правдоподобностью иубедительностью объяснения влияния каких-либо условий на изучаемую историческуювозможность. Степень уверенности субъекта в осуществлении события характеризуетсубъективная вероятность. Уже у Лейбница имеется достаточно чёткое определениевероятности или правдоподобности как меры нашего знания. Здесь вероятностьвыступает как мера субъективной уверенности, определяемой имеющейся враспоряжении данного человека информацией (или, наоборот, отсутствием сведенийо каких-то обстоятельствах, существенно влияющих на наступление илиненаступление данного события), а также психологическими особенностямичеловека, играющими важную роль при оценке им степени правдоподобия того илииного события.
Находя лакуны в описании прошлого, непозволяющие построить математическую модель процессов, можно создатьсвоеобразную карту плотности известной информации для пространственно-временныхточек и причинно-следственных цепочек исторического прошлого. Направлять усилияисториков следовало бы туда, где информационная плотность минимальна. Такаястратегия приоритетов в исторических исследованиях актуальна в ситуациисовременного информационного кризиса, когда в гуманитарных науках нарастаетнеконтролируемый лавинообразный поток дублирующейся, компилятивной информации.
Если классическая и частотнаявероятность представляет собой определённое число, то об индуктивных исубъективных вероятностях говорят только на уровне «больше – меньше». Здесьимеется аналогия с числовыми и порядковыми шкалами в теории измерений
Существуют различные мнения по рядувопросов вероятностной логики, в частности, такому важнейшему вопросу, каквозможность приписывать высказываниям точные числовые значения Д. Пойа,например, считает, что такое приписывание принципиально невозможно. По егомнению, мы можем говорить лишь о большей или меньшей вероятности гипотезы всравнении с другим, но не о точном числовом значении этой вероятности. Спомощью исчисления вероятностей можно выяснить лишь направление вероятностивывода, то есть её уменьшение или увеличение.
Попытка подсчитать количественноезначение вероятности социального (или исторического) события была бы, поменьшей мере, некорректной. Устанавливать вероятность исторического события иливообще проводить какие-либо вычисления по данным об историческом прошлом недолжно означать стремление писать историю на формальном языке математики.Математическая обработка исторической информации и результаты этой обработкимогут и должны описываться на естественном литературном, но строгоструктурированном языке.
Таким образом цель построения формулыисторической вероятности для каждого конкретного исторического события(процесса или явления) состоит в том, чтобы построить такие структуры нарративаи найти такие основания для систематизации исторических фактов, которыеприблизились бы к наиболее адекватному отражению динамики и взаимосвязейисторических событий. Вероятностный подход к историческому прошлому является нетолько методом познания, но методом организации изложения материала.
Нарратив, сконструированный впроцессе поиска формулы вероятности для каждого конретно-исторического события,может состоять из следующих компонентов: a) установление доли исключений изряда повторяющихся реализаций типически похожих исторических возможностей; b)описание соотношения достоверно известной и неизвестной или невосстановимойинформации об условиях и факторах, определивших историческую возможность; c)описание соотношения благоприятствующих и неблагоприятствующих осуществлениювозможности факторов различного вида и масштаба.
Для изучения одной и той жеальтернативной ситуации следует использовать и частотное понимание вероятности,и логику классического понимания вероятности и логику индуктивной вероятности.Частотную, индуктивную и субъективную вероятности можно интерпретировать какинформацию о неких неизвестных и невыявляемых факторах, влияющих наосуществление исторической возможности.
Уменьшение доли исключений из рядаповторяющихся исходов похожих альтернативных ситуаций, уменьшение доли неизвестнойи невосстановимой информации, увеличение доли благоприятствующих факторовувеличивает вероятность реализации исторической возможности.
/>Выводы,сделанные при поиске синтеза концепций вероятности в историческом исследовании,ценны тем, что их можно использовать для разработки эмпирического методаизмерения исторической вероятности.
Между тем определение фактороввыбора, выстраивание их иерархии, очевидно, имеют ключевое значение для анализамеханизма выбора реализуемого варианта в истории. Новые возможности анализаальтернатив порождают системный подход и нелинейная теория.
Процедура выбора предстает как такоеповедение отдельных элементов или подсистем, которое приводит к изменению илипредотвращению изменения тех или иных характеристик всей системы. По форме этоможет быть как активное воздействие, так и сознательное бездействие, непрепятствующее другому активному воздействию на остальные части системы иконгломерат связей между ними. Деятельность элементов или подсистем,направленная на изменение отдельных характеристик (или их сохранение в условияхвероятного изменения), может привести, в конечном счете, к перерождению самойсистемы, переходу ее в новое состояние. Эта деятельность может быть обозначенакак системный выбор. Собственно, это, по-видимому, и можно было бы определитькак исторический выбор, если вести речь о системе социальной.
Механизм выбора варианта в этомслучае включает в себя:
1. Наличие необходимости изменениясистемы. Пока система находится в состоянии равновесности, пока доминируютфакторы стабильности, активная деятельность социальных индивидов объективносводится к увеличению энтропии, подталкиванию системы к точке бифуркации.Окончательный выбор дальнейшего пути возможен только в этой точке.
2. Понимание (осознание) этойнеобходимости обществом и выработка возможных стратегий, направленных либо насоздание новых связей и отношений внутри системы, обеспечивающих болееблагоприятные условия ее функционирования, либо на минимизацию последствий,представляющихся неблагоприятными (вплоть до попыток, иногда успешных,сохранить устоявшиеся структуру и совокупность внутрисистемных связей).
3. Формирование собственно субъектавыбора. При этом следует помнить, что выбирать свое поведение могут толькосистемы, которые в принципе исключают жесткую связь внешней причины выбора сфактическим поведением системы в результате выбора.
4. Наличие объективных условий дляреализации программы. Эти объективные предпосылки могут выступать вхронологическом отношении как более-менее стабильные или уникальные,существующие лишь непродолжительное время, в течение которого данный варианттолько и имеет шанс на реализацию.
Специфической чертой социальнойсистемы выступает действие наряду со случайностью механизма сознательноговыбора варианта в точке бифуркации, выступающей в качестве «момента истины»:именно там воздействие и способно толкнуть систему в желательном направлении.Выбор, в таком случае возможен только в определенной исторической ситуации,отличительными чертами которой являются совпадение «желания и возможностей».Именно поэтому одни и те же формы воздействия на систему в одних случаях неспособны ничего изменить, а в других приводят к переходу ее в новое состояние.
Вообще говоря, сознательное воздействиена систему выступает в виде регулирования прежде всего социальных отношений: «Вотличие от саморегуляции, осуществляющейся на основе взаимодействия массыслучайных факторов, регулирование носит целенаправленный илизапрограммированный характер и выражается в создании благоприятствующихотношений между элементами системы для естественного ее режимафункционирования… При таком понимании допустимо говорить о регулировании всистемах человек – природа, человек – техника, человек – человек, техника –техника».
Не менее важным остается при этомвопрос субъекта такого воздействия. А вот здесь возможности синергетическойпарадигмы весьма ограничены, поскольку, как справедливо заметил С.П. Курдюмов,человек, зная механизмы самоорганизации, может сознательно ввести в средусоответствующую флуктуацию, — если можно так выразиться, уколоть среду в нужныхместах и тем самым направить ее движение. Но направить, опять же, не кудаугодно, а в соответствии с потенциальными возможностями самой среды. Мудростьразума субъекта истории «заключается в том, чтобы сохранять и регулировать меруоткрытости-замкнутости в зависимости от особенностей конкретнойпространственно-временной ситуации».
Свобода выбора есть, но сам выборограничен возможностями объекта, поскольку объект является не пассивным,инертным материалом, а обладает, если угодно, собственной «свободой».Т.е., мы с одной стороны сталкиваемся с преувеличением возможности свободногочеловеческого действия, а с другой — вынуждены мириться с бессилием человека впредсказании будущих событий. Выбор, особенно на ранних этапах истории, можетпроисходить в отсутствие точного и полного представления об альтернативах.Взору человека доступна только верхушка айсберга.
Кроме того, задачи, решаемые в ходечеловеческой деятельности, относятся к задачам «свободной классификации», т.е.«нечетко поставленным задачам», для которых характерно отсутствие решения,которое можно было бы объявить единственно правильным. Существует, строгоговоря, несколько логически равноправных решений, из которых субъект долженвыбрать одно. При этом заведомо существует несколько оснований, позволяющихдать разные разбиения исходного множества на классы, и все они осмыслены. Висторической действительности это предстает в форме анализа общественныххарактеристик и системы взаимосвязей, как существующих, так и желаемых, чтонаходит свое отражение в плюрализме политических, экономических и др. проектови программ.
Предсказание и выработка желаемогосценария, деятельность по его реализации становятся социальной функциейуправляющей подсистемы. Но это не снимает ответственности с остальныхучастников исторического процесса (фактически также становящихся субъектамивыбора). Совершенно прав М.М.Бахтин, выдвинувший идею двустороннейответственности «акта» человека и за содержание (специальная ответственность) иза бытие (нравственная).
Наличие выбора сохраняется в томчисле и в условиях нестабильности, вызванной спонтанным воздействием внешних поотношению к системе факторов, прерывающих естественную тенденцию развития.Достаточно ярко этот тезис иллюстрирует история Второй мировой войны. Первыйвариант – коллаборационизм и инкорпорирование в структуру Рейха значительнойчасти населения при относительно незначительном размахе движения Сопротивления– возобладал в Чехословакии, Франции, Нидерландах, Норвегии и др. странахЕвропы. Напротив, в Польше мы наблюдаем массовое партизанское движение припочти полном отсутствии сотрудничества с оккупантами. Наконец, промежуточныйвариант – раскол общества и фактическая гражданская война в Югославии,протекавшая на фоне фашистской агрессии.
2. Вариативностьразвития Западной Европы в послевоенный период2.1 Альтернативы и механизм выбораварианта развития послевоенной Европы
В основе эволюции идеи «единойЕвропы» от мечты и утопических проектов, выношенных одиночками, к идейномудвижению и политическому проекту лежит многовековой опыт сосуществованиянескольких десятков народов, которые разместились на пространстве, составляющемчуть больше 7 % заселенной территории Земли.
Два первых дошедших до нас трактата онеобходимости создания единой христианской республики были написаны в первойдекаде XIV века. Автором одного являлся парижский аббат Пьер Дю Буа, другойпринадлежал перу великого итальянского поэта Данте Алигьери.
В начале 60-х годов XV столетияитальянский гуманист Энеа Сильвио Пикколомини, он же папа Пий II, призвалпаству к миру «в Европе – нашем отечестве, нашем собственном доме, у нашегосвятого очага». В течение XV–XVIII веков появились почти два десятка проектов«единой Европы». После знаменитой речи с призывом к созданию «СоединенныхШтатов Европы», произнесенной Виктором Гюго с трибуны Парижского конгрессапацифистов в августе 1849 года, эта идея становится девизом ряда европейскихорганизаций, включая 2-й Интернационал (1889–1919). Возродившееся после Первоймировой войны движение за единую Европу впервые было официально поддержаногосударством, когда в сентябре 1930-го министр иностранных дел Франции АристидБриан внес на рассмотрение Лиги Наций Меморандум об организации режимаЕвропейского федерального союза.
Но, как известно, 30-е годы XXстолетия остались в европейской истории как одна из самых отвратительных еестраниц, а Вторая мировая война – как самая кровавая. К середине века Европа,которая так долго определяла ход мировой истории, обнаружила себя на дымящихсяруинах. Цепь потрясений, выпавших на ее долю менее чем за полсотни лет,воспринималась как плата за собственную слепоту, за игнорирование постепенно накапливавшихсяпротиворечий экономического, социального и политического характера, занескончаемое состязание воинствующих «национальных эгоизмов», действовавшихвопреки здравому смыслу и не считавшихся с жертвами.
«Политические верхи» и мыслящие людив западноевропейских странах, в первую очередь тех, что входили в «концертевропейских держав», начали постигать масштабы катастрофы и реальную опасностьих превращения в задворки двух «центров силы» в послевоенном мире – США и СССР.Перед Западной Европой стоял гамлетовский вопрос «быть или не быть», и ответзависел от того, сумеет ли она вырваться из порочного круга все более жестокихвойн, в котором вращалась с конца XVIII до середины XX века.
Предпосылки вариантности развитияпослевоенной Европы были заложены еще в октябре 1942 г., во время ожесточенныхбоев на советско-германском фронте. Именно тогда Черчилль думал не о том, какпомочь своему союзнику. Плодом его «мысли» и фантазии явилсясекретный меморандум, разосланный членам кабинета. В этом документе развиваласьидея создания коалиции европейских государств, направленной против СССР.
«Мои мысли, — писал Черчилль, — сосредоточены в первую очередь на Европе — на возрождении величия Европы,колыбели современных наций и цивилизации. Было бы страшной катастрофой, если бырусское варварство подавило культуру и независимость древних государств Европы.Как это ни трудно сейчас сказать, я думаю, что европейская семья народов можетдействовать единодушно под руководством Совета Европы. Я надеюсь в будущем насоздание Соединенных Штатов Европы».
Нужно было быть Черчиллем, чтобы вдни сражений под Сталинградом назвать варваром советский народ, спасавшийевропейскую цивилизацию от фашистского варварства, а его победу и освобождениенародов от гитлеризма «страшной катастрофой».
Идея Черчилля не была оригинальной.Нечто подобное выдвигалось еще в годы первой мировой войны графомКуденгове-Каллерги. В своей работе «О лозунге Соединенных ШтатовЕвропы» В.И. Ленин раскрыл сущность этого плана, скрывавшего идеюэкономического порабощения слаборазвитых стран более сильными, идею общейборьбы капиталистов против социализма. «Конечно, — писал В.И. Ленин, — возможны временные соглашения между капиталистами и между державами. В этомсмысле возможны и Соединенные Штаты Европы, как соглашение европейскихкапиталистов… о том, как бы сообща давить социализм в Европе, сообща охранятьнаграбленные колонии...».
В конце второй мировой войны Куденгов-Каллергипереезжает в США, где предпринимает активную лоббистскую деятельность с целью убедитьВашингтон навязать Европе федеральную организацию сразу же после установлениямира. Его усилия приводят к успеху в 1946 году, когда эта идея получаетодобрение Совета по международным отношениям (CFR), который включает ее всписок рекомендаций Госдепартаменту.
Именно такое объединение европейскихкапиталистов для борьбы с социализмом, с СССР под видом «спасенияцивилизации» предлагал создать и Черчилль задолго до окончания второймировой войны. В него входило бы около 12 конфедераций или штатов — скандинавская,дунайская, базирующаяся на Вену, балканская и др. В состав их вошли бы Швеция,Норвегия, Дания, Голландия, Бельгия, Франция, Испания, Польша, Чехословакия,Турция.
Во главе «Соединенных ШтатовЕвропы» он предлагал поставить «европейское правительство» — региональный «Совет Европы» в составе 10-12 членов. Этот совет долженбыл располагать международными военными силами, международной полицией, иметьверховный суд, который воплотил бы дух Лиги наций. Нетрудно понять, что руководящаяроль в «Соединенных Штатах Европы» и в «Совете Европы»принадлежала бы Англии. Франции отводилась роль буфера между Англией и СССР,Соединенным Штатам Америки — европейского экспедитора. Германию он предполагалрасчленить, отделив от нее Пруссию.
Развивая свои планы на вашингтонскомсовещаний «Трайдент» в мае 1943 г., Черчилль выдвинул идею созданияВсемирной ассоциации держав во главе с Англией и США, которые вместе с Китаемдолжны были сформировать всемирное правительство, Верховный всемирный совет. Вподчинении этого совета должны были находиться три региональных совета: одиндля Европы, один для американского полушария и один для Тихого океана.
Европейский региональный советобразовывал «Соединенные Штаты Европы». Региональный совет дляамериканских стран и Британского содружества наций был бы представлен Канадой.В тихоокеанском региональном совете главенствующая роль опять-таки отводиласьАнглии и США. Члены Верховного всемирного совета должны были участвовать взаседаниях региональных советов, причем решающее слово оставалось за ним.Нетрудно понять, что проекты Черчилля были английскими планами становлениямирового господства с помощью «Соединенных Штатов Европы» иВерховного всемирного совета. Эти объединения были бы европейскими и всемирнымиорганизациями по борьбе с социализмом и коммунизмом, своим остриемнаправленными в первую очередь против СССР. Они были бы концентрациейбуржуазных сил, противостоящих Советской стране. Черчилль, как некогда АристидБриан с его пресловутым планом «пан-Европы», хотел организовать безопасностьбез СССР, против СССР.
О том, что все эти планы Черчиллябыли направлены против СССР, говорит и тот факт, что Советский Союз не былупомянут в числе держав, входящих в «Соединенные Штаты Европы».Позднее, при встрече в Адане с турецкими руководителями, Черчилль откровенноговорил о необходимости «организовать самое тесное объединение противСССР».
Однако «Соединенные ШтатыЕвропы» были бы направлены не только против СССР, но и против господстваСША в Европе. Поэтому, разделяя антисоветские устремления английской реакции,американские политические круги весьма сдержанно относились к таким планамЧерчилля. Они стремились ввести в Западную Европу войска до прихода КраснойАрмии, считали необходимым быстрее начинать операции в тех местах, где можнобыло бы успешно достичь своей цели. В связи с этим черчиллевские проектыбалканского варианта открытия второго фронта, как и план создания«Соединенных Штатов Европы», не встретили их поддержки. Выступая вомногом в едином антисоветском блоке, правящие круги США резко расходились ввопросе о будущих послевоенных планах со своим партнером — Англией.
Провал антисоветских планов Черчилляобъяснялся и тем, что народы Европы и всего мира поддерживали Советский Союз,его освободительную борьбу против фашизма. Тем не менее, в 1946 году бывшийпремьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль выступает против «железногозанавеса, упавшего на Европу». Он заявляет, что необходимо стабилизироватьзападную часть Европы и помешать коммунистической заразе.
8 мая 1946 года британскаяорганизация-близнец Совета по международным отношениям, Королевский институтмеждународных отношений (так называемый «Чатем-Хаус»), приурочивает к первойгодовщине капитуляции Рейха презентацию совместного проекта Лондона иВашингтона. Озвучивает англо-американскую позицию Йозеф Ретингер, бывшийсоветник фашистского польского правительства, находящийся в изгнании вЛондоне и ставший агентом секретных служб Ее величества.
Эту позицию популяризирует УинстонЧерчилль, в свою очередь выступивший в пользу создания «Соединенных ШтатовЕвропы».
Однако этот проект не имеет ничегообщего с проектом Куденгова-Каллерги и демократов межвоенного периода. Лондон иВашингтон намереваются создать общее англо-американское гражданство, скрепив,таким образом, великую империю англофонов. В этом контексте «Европа»рассматривается как созвездие государств, приглашенных сотрудничать между собойи поместить часть своих промышленных ресурсов под контроль наднациональнойинстанции, более или менее очевидно руководимой Англоязычной империей. Все этимеры должны были привести к созданию обширной зоны свободной торговли,недоступной для коммунистического влияния.
Процесс продолжился созданиембританскими службами League for European Cooperation (Лига европейского сотрудничества),генеральным секретарем которой становится Йозеф Ретингер, а председателем –бывший премьер-министр Бельгии Поль ван Зееланд. Штаб-квартира организациинаходится в Брюсселе, а отделения – в Германии, Франции, Италии, Нидерландах,Люксембурге и, конечно, в Великобритании. По инициативе американского послаАверелла Гарримана в США также создается отделение Лиги под руководствомпредседателя Совета по международным отношениям Расселла Леффингуэлла(RussellC. Leffingwell). Заявленной целью Лиги стало создание европейской зонысвободной торговли с единой валютой.
Через несколько недель, в сентябре1946 года, Аллен Даллес, новый председатель Совета по международным отношениям,выделяет средства на создание Европейского союза федералистов (UEF) вкоторую вошли философы-персоналисты под руководством Александра Марка иДени де Ружмона. В нем также участвовал бывший глава сети сопротивления«Комбат» Анри Френэ. Целью Союза федералистов стала мобилизация общественногомнения на ускорение интеграции (т.е. потери государствами суверенитета), чегоне мог сделать ни один действующий политический лидер.
В январе 1947 годаЧерчилль создает Provisionnal United Europe Committee. Поинициативе сенатора Уильяма Фулбрайта, в марте Сенат и Палата представителейголосуют за принятие резолюции о поддержке «Соединенных Штатов Европы».Конгресс требует от участников плана Маршалла вступить в эти «СоединенныеШтаты». И,чтобы популяризировать в кругах американской элиты идеи графаКуденхоува-Каллерги, сенатор Фулбрайт создает Комитет за свободную иобъединенную Европу при участии Уильяма Донована и Аллена Даллеса. Таковоначало последующих недоразумений: все говорили о «Соединенных Штатах Европы»,но понимали под этим определением совершенно разные вещи.
В июле 1947 года журнал Совета помеждународным отношениям опубликовал анонимную статью, в действительностинаписанную послом Джорджем Кеннаном, в которой описана опасностькоммунистического экспансионизма. Автор призывает к продолжению политики«сдерживания». Совет национальной безопасности уточняет стратегию: «Фаза I»направлена на объединение всех западноевропейских государств, освобожденныхангло-американскими войсками; целью «Фазы II» станет вывод государствЦентральной и Восточной Европы из-под советского влияния с последующим ихвступлением в «Соединенные Штаты Европы»
17 марта 1948 года в БрюсселеВеликобритания подписывает договор о военном сотрудничестве с Францией истранами Бенилюкс, согласно которому создается Западноевропейский союз.
В том же году Черчилль созывает в Гаагеконференцию с целью объединить Общеевропейский союз, Лигу европейскогосотрудничества, Союз федералистов и другие подобные организации. Конференциядлится с 7 по 10 мая, на призыв Черчилля отзываются 800 участников и создаютЕвропейское движение. Председателем ассоциации избирается зять Черчилля ДунканСэндис, а генеральным секретарем – Йозеф Ретингер.
Однако успех этой операции зависит отподдержания двусмысленности. Участники конференции выдвигают различныеаргументы, часто несовместимые между собой. Следовательно, необходимо недопустить, чтобы Куденгов-Каллерги и его Общеевропейский союз разъяснилиситуацию. Руководители Европейского движения (т.е. британцы) мчатся вВашингтон, чтобы скоординировать свои позиции с американскими коллегами, несовсем понявшими тонкости Старого континента. Принимается решение немедленнозакрыть Комитет сенатора Фулбрайта и отстранить от участия в операции Куденгова-Каллерги.Для контроля над строительством единой Европы создается новая структура: — «Американскийкомитет объединенной Европы».
С другой стороны, в преддверии «ФазыII» председатель Объединенного комитета британской разведки Уильям Хайтерсоздает сеть агентов, оставшихся за Железным занавесом. Эти агенты создают «Ассамблеюпорабощенных европейских наций».
И наконец, в антикоммунистическийкрестовый поход вступает Ватикан. В сентябре 1948 года Папа Пий XII принимает вРиме второй конгресс Союза европейских федералистов.
Американский комитет объединеннойЕвропы (АКОЕ) был создан 5 января 1949 в штаб-квартире Фонда Вудро Вильсона вНью-Йорке. В его административный совет вошли видные деятели американскихспецслужб: председателем стал Уильям Донован (бывший глава Бюро стратегическихслужб, ставший советником ЦРУ); заместителем председателя – Аллен Даллес (в прошломодин из руководителей Бюро стратегических служб, председатель Совета помеждународным отношениям, будущий директор ЦРУ); кроме того, в руководствовходят Давид Дубински, Артур Голберг и Джей Ловенстоун, курировавшие секретнуюдеятельность Американской федерации труда — Конгресса производственныхпрофсоюзов и т.д.
Однако прекрасно разработаннаяструктура рушится. Становится необходимо изменить стратегию, сосредоточившисьна НАТО. Лондон и Вашингтон поручают Йозефу Ретингеру, по-прежнему исполняющемуобязанности генерального секретаря Европейского движения, склонить на своюсторону высокопоставленных европейских чиновников с целью совместногопродвижения интеграции европейских государств в зону свободной торговли на базеЕОУС, а также их интеграции в НАТО. Подготовительная встреча по созданию этогоклуба состоялась 25 сентября 1952 года в Париже.
Таким образом, к концу второй мировой войны обозначились дваварианта устройства послевоенной Европы:
1. Обособленные национальные государства.
2. Интеграция. При этом одним из вариантов уже интеграционногоразвития послевоенной Европы следует считать гипотезу создания СоединенныхШтатов Европы
В связи с тем, что первый вариант привёл ранее к двум мировымвойнам проект единой Европы стал наиболее актуальным. 2.2 Послевоенная интеграция европейских государств исоздание Европейского союза
Формирование европейской идентичностипредставляет собой сложный и конфликтный процесс. Необходимой предпосылкой длясоздания гармоничного европейского общества является гуманитарная стратегия ЕС.Она направлена на преодоление национальных барьеров, осознание народамигосударств-членов своей общности и формирование общего культурного пространствана территории Европейского Союза.
В гуманитарной стратегии ЕвропейскогоСоюза можно выделить четыре условных направления, тесно связанных ивзаимозависимых. Это мероприятия, направленные на создание общего культурногопространства, сфера науки и образования, общая социальная политика ЕвропейскогоСоюза.
На этапе формирования единых дляЗападной Европы структур роль одного из основных объединительных факторов моглибы сыграть общеевропейские культурные ценности. Однако, несмотря на то, чтоидея создания европейского объединения включала в себя представления о формированииединого культурного пространства, на протяжении большей части историиЕвропейского Союза это рассматривалось скорее как дополнение к проблемамэкономическим, политическим, оборонным и т.д.
Искрой, разжегшей факел европейскогоединства, стала речь Уинстона Черчилля, произнесенная им в Цюрихе в 1946 году.Выражая настроения послевоенной эпохи, он говорил о «Соединенных Штатах Европы»(впервые этот лозунг, как указывают многие исторические источники, прозвучал на1-м конгрессе Лиги Мира и Свободы в 1868 г. из уст Бакунина) и предложил вкачестве первого практического шага в этом направлении создать своего рода«Совет Европы». Так что с немалой долей вероятности можно утверждать, что уистоков европейской интеграции в нынешнем ее виде стоял Уинстон Черчилль, а егопрактическими преемниками стали — Жан Монне и Робер Шуман — на первом этапе, деГолль и Аденауэр — на втором.
Между тем экономика стран ЗападнойЕвропы по-прежнему крайне нуждалась в восстановлении и модернизации, ввозвращении утраченных ведущих позиций на мировых рынках. Необходимо былоконсолидировать европейские демократии, над которыми нависла реальная«коммунистическая угроза», как внешняя – в лице милитаризованного СоветскогоСоюза, так и внутренняя – в виде коммунистического движения в самой ЗападнойЕвропе. По воспоминаниям одного из инициаторов европейской интеграции ЖанаМонне, в Европе сгущалась атмосфера холодной войны. Народы и их лидеры былиохвачены «психозом» неизбежного вооруженного противостояния. «Источником риска,– вспоминал он, – все еще была Германия, но не потому, что опасность исходилаот нее, а потому, что она стала ставкой в игре других». Требовалсяконцептуальный и политический «прорыв».
Как знать, возможно, интеграция несостоялась бы, во всяком случае в таком виде и с такими результатами, если бы«в нужное время и в нужном месте» не оказались три человека: Жан Монне,занимавший в 1947–1950 годах пост комиссара по планированию при правительствеФранции, автор и руководитель мероприятий по восстановлению ее экономики; РоберШуман – министр иностранных дел (1948–1953), один из наиболее авторитетныхполитиков Франции; Конрад Аденауэр – первый канцлер созданной в сентябре1949-го Федеративной Республики Германия.
Первый из них стал автороминтеграционной стратегии и проекта создания франко-германского сообщества угляи стали, наделенного функцией наднационального управления угольной иметаллургической отраслями обеих стран, в том числе принятия решений,обязательных к исполнению национальными властями. Проект Монне противоречилвсем устоявшимся правилам и представлениям, посягая на святая святых –неограниченный и неприкосновенный национально-государственный суверенитет. Этотпроект расходился с нормами и практикой межгосударственных отношений идеятельности международных организаций, предполагающих предоставлениерекомендаций, никого и ни к чему не обязывавших. Он отвергал концепциюевропейского федерализма, которая была поддержана европейским конгрессом вГааге.
Однако, несмотря на все это, Шуман иАденауэр поддержали проект. 9 мая 1950 года Робер Шуман обнародовал заранеесогласованный с германским федеральным канцлером текст (вошедший в историю какМеморандум Шумана) официального предложения французского правительстваправительству ФРГ учредить Европейское объединение угля и стали (ЕОУС). Договороб учреждении ЕОУС был подписан 18 апреля 1951-го в Париже представителямиФранции, Федеративной Республики Германия, Италии, Бельгии, Нидерландов иЛюксембурга. Это было событие, которые считается отправным пунктом объединенияЕвропы.
История европейской интеграции совсемне походила на триумфальный марш-бросок. В частности, в середине 1970-х годов вСМИ одна за другой появлялись публикации под такими заголовками, как, например,«С единой Европой покончено», «У смертного одра Европы». Данная ситуация былаобусловлена крахом Бреттон-Вудской валютной системы в 1971-м, а также двумяэнергетическими кризисами, которые вызвали застой в экономике Западной Европы.Однако каждый раз, когда возникали препятствия и угроза возврата в прошлое,мощная инерция движения к «единой Европе», заданная в 1950-е годы, брала верх.
Послевоенный период характеризовалсявзрывом духовной, интеллектуальной и политической энергии. Переосмысливалисьстарые общественные теории, формировались новая политическая идеология и новаястратегия развития. В конце 1940-х – начале 1970-х возникли известные концепции«социально ориентированной экономики» и «государства благосостояния». Они былиположены в основу государственной политики и новых отношений между трудом и капиталомнаряду с не востребованными ранее кейнсианской теорией государственногорегулирования экономики и концепцией «социального партнерства». В итогеподавляющее большинство стран Западной Европы подошли к рубежу двух столетий,создав, по сути, новую культуру общественных и межгосударственных отношений итакую систему регулирования, которая позволяла «снимать» накапливавшиесяпротиворечия в обществе и государстве.
Процесс интеграции Европы начался в1950 году, когда шесть европейских государств объединились с целью созданияЕвропейского объединения угля и стали. Семь лет спустя эти же государстварешили развить более тесную совместную деятельность, сотрудничая в различныхсферах экономики. В результате принятого решения и многостороннегосотрудничества было образовано Европейское экономическое сообщество(ЕЭС).
Со вступлением в силу Маастрихтскогодоговора в 1993 году меняет свое название на Европейский Союз (ЕС) иЕвропейское Сообщество, тем самым, определяя расширенные рамки сотрудничествамежду странами Европы. С момента подписания Договора о Европейском Союзе ипостепенного процесса расширения — число стран-участниц Европейского Союзавозросло до двадцати пяти. В 2004 году произошло крупнейшее в историиЕвропейского Союза расширение. В ЕС были приняты десять новых европейскихгосударств, в том числе и Латвия.
Весной 1950 года в Европе сложиласьнепростая политическая ситуация. В холодной войне между Востоком и Западомнаметилась угроза вооруженного конфликта. Хотя со дня окончания Второй мировойвойны прошло только пять лет, до полного примирения бывших противников было ещедалеко. Европа должна была решить для себя важный вопрос – как избежать ошибокпрошлого и заложить основы продолжительных мирных отношений между народами,которые еще так недавно воевали между собой? Решение проблемы лежало вустановлении новых отношений между Францией и Германией. Благоприятноесотрудничество и крепкие связи будущего для свободных европейских государств.
Государственный деятель Франции ЖанМоне, имеющий значительный опыт в дипломатии и миротворчестве, представил свойплан Министру иностранных дел Франции Роберту Шуману и канцлеру ГерманииКонраду Аденауэру. План предусматривал создание единого рынка угля и стали,подчиненного независимым структурам власти, создавая, таким образом, общуюсферу интересов Франции и Германии. Объединение двух важнейших промышленныхотраслей, необходимых для производства оружия, привело бы к невозможностивозникновения войны между обоими государствами. Это предложение, официальновыдвинутое Францией 9 мая 1950 года, было единогласно поддержано Германией,Италией, Нидерландами, Бельгией и Люксембургом.
Договор о создании Европейскогосообщества угля и стали (ЕСУС), подписанный в апреле 1951 года, заложил основудля развития Европы и, в последствии, Европейского Союза.
Каждый год 9 мая отмечается деньЕвропы. Эта дата была выбрана в 1986 году в память о принятии декларации от 9мая 1950 года.
В 1950 году благодаря плану Шуманабыли заложены основы Сообщества с полномочиями принятия решений в отношениипроизводства угля и стали. Возникло мнение, что подобное сотрудничество можнобыло бы развивать и в других направлениях. Так как все шестьгосударств-участниц ЕСУС приоритетным считали экономическую интеграцию, былопринято решение расширить сотрудничество и в других сферах экономическойдеятельности для создания единого рынка.
Договор об образовании Европейскогоэкономического сообщества (ЕЭС) был подписан 25 марта 1957 года в Риме. Этоознаменовало начало нового этапа в процессе интеграции Европы. Договорпредусматривал создание новой институции и процедуры принятия совместныхрешений с целью продвижения национальных интересов к единой цели. Римскийдоговор вступил в силу 1 января 1958 года.
1 августа 1968 года былиликвидированы последние барьеры между странами-участницами и введены единыетаможенные налоги на импорт из-за границы ЕЭС. Свою деятельность началТаможенный союз.
Отмена таможенных налогов привела кзначительным достижениям: объем торговли между странами ЕЭС с 1958 по 1970 годавырос в шесть раз, а объем торговли с другими странами мира утроился.Национальный валовой продукт государств ЕЭС вырос на 70%. Впервые европейскимпроизводителям стал доступен широкий рынок континента подобно тому, как этобыло в США. С открытием границ предприятия ЕЭС смогли полностью использоватьпоявившиеся возможности, а жители стран ЕЭС – оценить практическую выгоду отинтеграции Европы, так как с увеличением объема товаров, ввозимых из другихстран ЕЭС, появилась возможность выбора из более широкого ассортимента товаров.
Любое государство Европы можетприсоединиться к ЕС, если оно готово принять принципы и взять на себяобязательства, оговоренные в учредительных договорах. Для присоединения к ЕСгосударство должно отвечать следующим основным требованиям: оно должнонаходиться на Европейском континенте и быть правовым государством со свободнойрыночной экономикой и демократическими принципами управления.
В 1973 году произошло первоерасширение ЕЭС, посредством принятия в члены сообщества Дании, Ирландии и Соединенногокоролевства. В 1981 году — вторая очередь расширения, к сообществуприсоединилась Греция. Португалия и Испания присоединились к сообществу в 1986году, в третью очередь расширения. В 1995 году Австрия, Финляндия и Швециятакже стали членами ЕС. 1 мая 2004 года произошло крупнейшее расширение вистории ЕС. В Союз были приняты десять новых государств Центральной и ВосточнойЕвропы – Венгрия, Кипр, Латвия, Литва, Мальта, Польша, Словакия, Словения,Чехия и Эстония. 1 января 2007 года странами-участницами ЕС стали Болгария иРумыния.
С 7 по 10 июня 1979 года жители ЕЭСотправились на избирательные участки, чтобы впервые напрямую выбрать своихдепутатов в Европейский парламент. С 1979 года прямые выборы в Европейскийпарламент проводятся раз в пять лет.
Европейскому парламенту отведенаважная роль в структуре институтов ЕС. Это единственный институт, представителикоторого избираются путем прямых выборов. Полномочия Европейского Парламентапостепенно расширяются – на заре становления ЕЭС Европейский Парламент былвправе только консультировать, тогда как сейчас, равносильно Совету ЕС, онпринимает участие в принятии решений во многих областях. В Договоре оЕвропейской конституции предусмотрены еще более широкие полномочия ЕП.
Таким образом, проанализировав ходстановления Европейского Союза, можно признать, что весь процесс представлялсобой постоянную борьбу между несколькими вариантами.
Заключение
Уже после первой мировой войны европейская идея присутствовала вполитических дискуссиях, но не привела к конкретным шагам. Затем, послеразрушений, которые принесла вторая мировая война, европейские лидеры пришли кубеждению, что сотрудничество и общие усилия являются лучшим способомобеспечения мира, стабильности и процветания в Европе. Процесс начался 9 мая1950 года речью Роберта Шумана, Министра иностранных дел Франции, предложившегообъединить угольную и сталелитейную промышленность Франции и ФедеративнойРеспублики Германии.
Эта концепция была реализована в 1951 году Парижском Договором, установившимЕвропейское сообщество угля и стали с шестью странами-членами: Бельгия,Франция, Германия, Италия, Люксембург и Нидерланды. Успех Договора воодушевилэти шесть стран расширить процесс на другие сферы.
В 1957 году Римский Договор установилЕвропейское экономическое сообщество и Европейское сообщество по атомнойэнергии. Они, соответственно, были нацелены на создание таможенного союза иломку внутренних торговых барьеров внутри Сообщества, а также развитие ядернойэнергии в мирных целях.
Формирование и развитие Европейскогосоюза – это интеграция западноевропейских стран в политическом, экономическом,культурном аспектах. Этот процесс продолжается и сегодня: Евросоюз постояннорасширяется – недавно к 15 членам сообщества добавились еще 10 государств,также не исключено, что расширение ЕС будет иметь место и в дальнейшем. Растети валютный союз европейских государств. И хотя не все члены ЕС перешли внастоящий момент на евро, многие из этих стран собираются присоединиться квалютному союзу в ближайшее десятилетие.
Основной целью образования Европейского союза стало создание единого рынка дляболее чем 370 миллионов европейцев, обеспечивающего свободу перемещения людей,товаров, услуг и капитала. Среди целей создания Европейского валютного союзаможно выделить такие как облегчение взаиморасчетов между странами участницами,стабилизация валютных курсов, а также появление единой крепкой и устойчивойевропейской валюты, которая бы смогла на равных конкурировать с долларом намировых рынках.
В результате изучения проблемыальтернативности был сделан вывод – ”возрастающая альтернативность истории – ееважнейший закон”.
В завершение работы еще раз укажем наактуальность изучения многовариативности развития всех подсистем общества. Нашастрана сегодня переживает сложный период истории, связанный с проведениемкардинальных реформ во всех сферах общественной жизни. Представления овариабельности общественных институтов, механизме выбора варианта являютсямощнейшим инструментом такого реформирования. Но его эффективное использованиестановится возможным только на базе глубокого научного познания феноменамноговариативности.
Источникии литература
1. Алтухов Н.А. Контуры неклассической общественной теории // Общественныенауки и современность. М., 1992, 5.
2. Альтернативность общественного развития (Сборник статей). М… 1990
3. Асмус В.Ф. Историко-философские очерки: О.Конт. М., 1983.
4. Барг М.А. Категории и методы исторической науки М., 1984.
5. Барг М.А. Эпохи и идеи. Становление историзма. М., 1987.
6. Бестужев-Лада И.В. Ретроальтернативистика в философии истории // Вопросыфилософии. 1997. №8.
7. Блок М. Апология истории или ремесло историка. М.: Наука,1986. 254 с.
8. Бокарёв Ю.П. Социалистическая промышленность и мелкое крестьянскоехозяйство в СССР в 20-е годы: источники, методы исследования, этапывзаимоотношений. М., 1989.
9. Бородкин Л.И. Историк и математические модели // Исторические записки.2 (20). М., 1999.
10. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV-XVIIIвв. Т. 1-3. М., 1986-1992.
11. Бутенко А.П. Общественный прогресс и его критерии. М., 1980.
12. В поисках альтернативного будущего общественного развития /Отв. Ред.В.П. Рачков. М., 1988.
13. Волобуев П.В. Неопубликованные работы. Воспоминания. Статьи. М., 2000.
14. Вопросы кибернетики. Логика рассуждений и её моделирование. М., 1983.
15. ГадамерХ.Г. Истина и метод. Оновы философской герменевтики. М., 1988.
16. Гефтер М.Я. -«Историческая наука и некоторые проблемы современности»1969.
17. Гречко П.К. Концептуальные модели истории. М., 1995. С. 26-49.
18. Гумилев Л.Н. Конец и вновь начало. М., 1994.
19. Гуревич А.Я. История — нескончаемый спор. М.: РГГУ, 2005. 899 с.
20. Гуревич А.Я. Исторический синтез и школа “Анналов”. М., 1993.
21. Гэлбрайт Дж. Экономическая теория и цели общества. М., 1969.
22. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политическиеотношения Славянского мира к Германо-Романскому. СПб., 1871.
23. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991.
24. ДьяконовИ.М. Пути истории. От древнего человека до наших дней. М., 1994.
25. ЖуковЕ.М. Очерки методологии истории. 2-е изд. М., 1987.
26. Жуков Е.М., Барг М.А., Черняк Е.Б., Павлов В.И. Теоретические проблемывсемирно-исторического процесса. М.,1979.
27. ИвановВ.В. Методологические основы исторического познания. Казань, 1991.
28. Иванов Г.М., Коршунов А.М., Петров Ю.В. Методологические проблемыисторического познания. М., 1981.
29. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научногомифа. М., 1998.
30. Историябуржуазной социологии XIX — начала XX веков. М., 1979.
31. Историябуржуазной социологии первой половины XX века М., 1979.
32. Историясоциологии в Западной Европе и США. М., 1993.
33. КаганМ.С. Синергетика и культурология // Синергетика и методики науки. СПб., 1998.
34. Казаков А.П. Теория прогресса в русской социологии XIX века. Л., 1969.
35. Капустин Б.Г. Глобальные проблемы мирового общественного разви-тия. М.,1991.
36. КапыринВ.С. Процесс общественного развития и теория стадий Рос-тоу. М., 1967.
37. КареевН. Теория исторического знания. СПб., 1913
38. КитингМ. Встреча на высшем уровне «Планета Земля», Программа действий
39. Повесткадня на 21 век и другие документы конференции в Рио-де-Жанейро в популярномизложении. Женева. 1993.
40. КлямкинИ.Н. Была ли альтернатива Административной системе? // Политическое обозрение.1988. № 10.
41. КовальченкоИ.Д. Методы исторического исследования. М., 1987.
42. КовальченкоИ.Д.- Методы исторического исследования. М., Наука, 1987, с. 324.
43. Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. М., 1980.
44. КоротаевА.В. Объективные социологические законы и субъективный фактор.// Анналы. №3.Донецк, 1992.
45. Кризисцивилизации и пути социального обновления мира. М., 1991.
46. Критическийанализ буржуазных теорий модернизации. М., 1985.
47. Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории. Вып. 1-2. СПб., 1910-1913.
48. ЛенинВ.И. Материализм и эмпириокритицизм. ПСС. Т. 19.
49. ЛотманЮ.Н. Избранные статьи. Т. 1-3. Таллинн, 1992-1993.
50. ЛуковВ.Б., Сергеев В.М. Опыт моделирования мышления исторических деятеле: Отто ФонБисмарк, 1866-1876 гг.
51. МайнерГ. Теория конвергенции и реальность. М., 1973.
52. МарксК.К критике политической экономии. Предисловие // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч.2-е изд. Т. 13.
53. Материалистическаядиалектика как научная система /Под ред. А.П. Шептулина. М., 1983.
54. Материалыобсуждения методологических проблем исторической науки // Новая и новейшаяистория, 1995, № 1, 3, 5, 6; 1996, № 1-4, 6; 1997, № 1-3.
55. МедушевскаяО.М. Источниковедение: теория, история и метод. М., 1996.
56. МогильницкийБ.Г. О природе исторического познания. Томск, 1981.
Могильницкий Б.Г. Оприроде исторического познания. Томск, 1981.
57. МонсонП. Современная западная социология: теории, традиции, перспективы. СПб., 1992.
58. Немарксистскиеконцепции общественного развития. М., 1990.
59. НикифоровЕ.А. К проблеме альтернативности в социальном развитии России // Историческоезначение НЭПа. М., 1990.
60. Общественныйпрогресс и глобальные проблемы современности. Минск, 1991.
61. Одиссей.Человек в истории. Сб. ст. 1989-1996. М., 1989-1996.
62. ПантинВ. Исторический путь отечества — случайность или закономерность? Полемическиезаметки // Свободная мысль. 1992. № 18.
63. Пантин В.И. Циклы и ритмы истории. Рязань, 1996.
64. ПереслегинС.Б. Альтернативная история как истинная система. Приложение 2. к книге: МаксиК. Вторжение, которого не было. М., СПб., 2001.
65. ПереслегинС.Б. Мы попали не в ту историю. Огонек. № 27. 1999.
66. ПлехановГ.В. К вопросу о развитии монистического взгляда на историю. Избр. философскиепроизведения в 5 тт. Т. 1. М., 1958.
67. ПлимакЕ.Г., Пантин И.К. Драма российских реформ и революций (сравнительнополитический анализ) М., 2000.
68. Плюснин Ю.М. Проблема биосоциальной эволюции:теоретико-методо-логический анализ. Новосибирск, 1990.
69. ПопперК. Логика и рост научного знания. М., 1983.
70. Путисоциального прогресса: опыт зарубежного философского исследования. М., 1991.
71. РикерП. Герменевтика и психоанализ. Религия и вера. М., 1996.
72. Современнаязарубежная немарксистская историография (Критический анализ). Под ред. В.Л.Малькова. М., 1989.
73. Современныезарубежные теории социального изменения и развития/Отв.ред. Э.В. Гирусов. М.,1992.
74. Современныеметоды преподавания новейшей истории // II cеминар “Методология и средствасовременного исторического исследования”. М., 1996.
75. СорокинП. Система социологии. СПб., 1992.
76. Сорокин П. Социологические теории современности. М., 1992.
77. СорокинП. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992.
78. СтаростинБ.С. Социальное обновление: схемы и реальность. М., 1981.
79. СуховА.Д. Прогресс и история. М., 1983.
80. ТойнбиА.Дж. Постижение истории. М., 1991.
81. ТойнбиА.Дж. Цивилизация перед судом истории. СПб., 1995.
82. УрсулА.Д. Перспективы экоразвития. М., 1990.
83. УкраинцевБ.С. Категории «активность» и «цель» в свете основных понятий кибернетики //Вопросы философии. 1967. № 7.
84. Философияистории. Антология. М., 1995 (серия “Обновление гуманитарного знания вРоссии”).
85. ФурсовА.И. Что такое развитие? Концепции, реальность, перспективы. М., 1991.
86. ХайдегерМ. Время и бытие. М., 1993.
87. ХвостоваК.В., Финн В.К. Проблемы исторического познания в свете современныхмеждисциплинарных исследований. М., 1997.
88. Человеческаяориентация социального и научно-технического прогресса. Новосибирск. 1992.
89. ЧешковМ. Социальное развитие и перспективы марксистской теории. М., 1992.
90. ШемякинЯ. Г. Теоретические проблемы исследования феномена альтернативности // Анналы.Научно-публицистический альманах. № 3. Донецк, 1992.
91. ШпенглерО. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т. 1. Гештальт идействительность. М., 1993.
92. ЭкштутС.А. В поиске исторической альтернативы. М., 1994.
93. ЭкштутС.А. Проблема поиска исторической альтернативы (опыт историософского осмыслениядвижения декабристов): Дисс. докт. филос. наук: 09.00.11. М., 1995.
94. ЭнгельсФ. Анти-Дюринг // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд. Т. 20.
95. ЭнгельсФ. Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии // К. Маркс, Ф.Энгельс. Соч. 2-е изд. Т. 21.
96. ЭтурдинП., Нэсбит Д. Какое будущее ожидает человечество. Мегатен-денции: 2000 г. М.,1991.
97. ЯковецЮ.В. Предвидение будущего: парадигма цикличности. М., 1992.