Александр СЕВАСТЬЯНОВРАСЧЛЕНИТЕЛИФедеративное беснование под маской национал-демократии Шут: Тот, кто решился по кускам Страну свою раздать, Пусть приобщится к дуракам, Он будет мне подстать!В. Шекспир. Король Лир1. СЦЕНАРИСТЫ РАЗВАЛА РОССИИ Вопреки обыкновению, хочу начать этот текст с цитирования. В заметке «Об одном лживом аргументе против русского национализма» всем нам известный Егор Холмогоров написал в 2011 году очень правильные слова: «…Если же кто-то планирует под шумок внутренних смут развалить РФ, раздробив ее на множество частей, то русским тем более необходимо своевременное получение инструментов, которые сделают нас субъектом политического процесса. Ибо в противном случае, в случае развала РФ, именно русские окажутся самым бесправным, самым угнетаемым, терроризируемым и порабощаемым народом на территориях новых бабайств, ханств, джамаатов и прочих притонов инфернальной неруси. …Слабость и безгласность русских, игнорирование национальных интересов, приведут к тому, что: а) Российская Федерация развалится, поскольку в целесообразности ее существования не будут заинтересованы её собственные граждане и, прежде всего, самый многочисленный из населяющих её народов; б) на осколках РФ состоится масштабный геноцид русских, – геноцид таких масштабов, которых история никогда не знала»1. Еще недавно я назвал бы такие настроения алармистскими, а сценарий развала населенной русскими России – вместо создания на всей ее территории Русского национального государства – злобной русофобской утопией. Сегодня опасения Холмогорова кажутся мне более чем обоснованными. Тому причиной серьезные усилия, действующие в гибельном для нас направлении из двух, казалось бы, непримиримо противоположных лагерей. С одной стороны, это откровенно русофобствующий президент Дмитрий Медведев и стоящие за ним либеральные силы, отечественные и зарубежные, поставившие в повестку дня децентрализацию России с ее последующим неизбежным разделом между сильными мира сего. Так, в недавнем докладе ИНСОРа (формальный руководитель Игорь Юргенс, фактический – Евгений Гонтмахер) сделан упор именно на федерализм и необходимость возрастания самостоятельности регионов – проще говоря, раздробление РФ на отдельные уделы, которые один из современных политических журналистов уже остроумно окрестил «руспубликами». В своих недавних речах Медведев послушно подтвердил эти тезисы, вновь дав понять, чью программу он призван реализовать. С другой стороны, это группа примазавшихся к Русскому движению людей, беззастенчиво присвоивших себе бренд русской национал-демократии, также пропагандирующих идеи дальнейшего развития федерализма в России вплоть до «конфедерации русских земель». Уже не «джамаатам» и «бабайствам», а русским регионам, возжаждавшим бесконтрольности, отрыва от Москвы, а в перспективе полной от нее независимости, отводят они главную роль в развале России. У истоков этого направления стоят известный ныне как политический провокатор профессор Петр Хомяков и художник-поэт Алексей Широпаев, обросшие в последнее время молодым и борзым пополнением, мечтающим выделиться и запомниться публике каким-нибудь идейно-политическим кульбитом, необычным вывертом мысли. Но все, на что хватает мозгов у юных дарований – это взять хомяковские идеи и наверчивать их, «как чистый бриллиант». Вот, к примеру, профессор Хомяков дружески делится с чеченским агентством «Ичкерия-инфо» своими откровениями: «Мне кажется, что пора вводить в обиход термин “построссийское пространство”. Так вот, если говорить о русских территориях построссийского пространства, то они должны быть организованы на основе регионализма. В какой форме этот регионализм реализуется, зависит от конкретных условий. Это может быть асимметричная федерация, конфедерация, совокупность полностью независимых государств, типа Дальневосточной республики, Сибирской республики, Уральской республики, Балтийской Руси и т.д., и т.п. Но не хотелось бы забегать вперед. Все решит сам народ. При этом учтем, не нынешний народ, а народ, получивший опыт борьбы с империей, опыт борьбы за свободу, опыт взаимодействия с другими народами в этой борьбе». Речь, как понимает читатель, идет именно о русском народе, который, по мысли профессора, должен уничтожить, развалить Российское государство в борьбе за свою свободу – в союзе с другими свободолюбивыми народами России, разумеется. Типа чеченцев, которым он не забывает пообещать давно желанное: «Полная независимость Кавказа. Причем с возвращением всех захваченных империей территорий»2. Мне приходилось более-менее подробно анализировать взгляды Хомякова, выраженные в т.н. «Программе НОРНА»3. Я окрестил их национал-анархизмом. Кульбит и выверт мысли юных последователей старого провокатора как раз и состоит в том, что они, мимикрируя, перекрестили эту систему убеждений – в национал-демократию. Мне бы хотелось, как рекомендовал Конфуций, «исправить имена», то есть вернуть понятия и концепции в предназначенную им классификационную ячейку. И показать, во-первых, что к национал-демократии (и вообще к демократии) анархизм относится так, как абсурд, ловко слепленный из здравой идеи умственными спекуляциями, – к самой этой идее. А во-вторых, что национал-анархизм потому так и называется, что ничего, кроме анархии, не обещает тем безумцам, которые поддадутся его соблазнам. Как понимает читатель, при некотором навыке до абсурда можно довести любую мысль. О том, как это делают юные выползки из хомяковско-широпаевского гнезда, речь и пойдет. Я говорю о юных хомяковцах, ибо сложилась даже небольшая организация молодых политических честолюбцев, не стесняющихся эти идеи исповедовать публично: Русский гражданский союз (РГС). Хотя продуцирует их, раз от раза все агрессивнее, лишь один из них, самый способный, – Александр Храмов. Так что разбирать мне предстоит только программные документы РГС да писания имярек.«В пятнадцать лет учителей научат»Учредительная конференция РГС состоялась 21 ноября 2010 года в туркомплексе «Измайлово» (Москва). В ее Оргкомитет вошли Антон Сусов, Дмитрий Феоктистов, Александр Храмов. Все трое до этого состояли в других организациях, где им, по-видимому, перестала видеться перспектива: Сусов – в руководстве ДПНИ Александра Белова-Поткина, Феоктистов – в президиуме молодежной организации у Михаила Касьянова4, Храмов – в Национал-демократическом альянсе у Алексея Широпаева. Последнее обстоятельство особенно важно, ибо поначалу главным проводником в массы идей сбежавшего из России профессора был назначен именно Широпаев, организовавший с этой целью т.н. Национал-демократический альянс (НДА) и соответствующий сайт. Но Широпаев – фигура одиозная; его книга «Тюрьма народа» отличалась такой бешеной русофобией и таким антироссийским пафосом, что стяжала ему славу человека неадекватного. (Я, например, просто перестал с ним здороваться.) Понадобился молодой, современно мыслящий и говорящий человек, способный транслировать те же идеи, не компрометируя их подобной репутацией. Тот факт, что Храмов вырос именно из НДА, таким образом, не случаен, он имеет знаковый характер. В Манифесте РГС сразу прозвучали знакомые хомяковско-широпаевские нотки. Начиная с постулата о «нехорошем», антирусском на всем протяжении своей истории Государстве Российском: «Роль колонизируемого народа в нем отведена в первую очередь русским, которые в ходе территориальной экспансии превратились из собирателя земель в народ-донор для национальных окраин и коррумпированной бюрократии. Сверхэксплуатация русского народа, опора на изношенную советскую инфраструктуру и неэффективную сырьевую экономику, засилье полуфеодальных кланов чиновников, силовиков и этнических элит – таков закономерный итог имперского пути». Казалось бы, речь должна пойти о том, чтобы в Русском национальном государстве развернуть противоестественную ситуацию в России в обратную сторону: покончить со сверхэксплуатацией русского народа и его ролью донора, но при этом вернуть и закрепить его роль собирателя земель. Не тут-то было! Идея России как «колонии наоборот» – ненова и, к сожалению, в значительной мере верна. Ее, в частности, успешно развил и обосновал в своих трудах Валерий Соловей, которого можно иногда видеть на мероприятиях РГС. Но неверны, однако, выводы, которые делает НДА и его наследник РГС, готовые в борьбе с клопами и тараканами сжечь всю родимую избушку. Предлагаемое РГС лекарство куда хуже самой болезни, ибо в Манифесте (раздел «Федерализм и регионализм») провозглашается: «Для того, чтобы сохранить единое русское пространство и обеспечить свободное развитие русских земель, необходимо полноценное функционирование федеративных институтов, что позволит учитывать региональные интересы. Во внутренней политике необходимо ориентироваться на принцип субсидиарности: регионам должны быть предоставлены широкие права в области местного самоуправления и законотворческой деятельности, гарантирована бюджетная автономия. Региональные чиновники всех уровней должны выбираться местным населением, а не назначаться “центром”. Необходимо прекратить колониальную практику истощения федеральным “центром” русских регионов, следует отказаться от неконтролируемого перераспределения Москвой средств, поступающих из регионов. Равноправная федерация русских земель – основа будущего русского национального государства». О том, что ждет нас в результате подобной «равноправной федерации» (на деле автономизации с последующей суверенизацией) русских регионов, мы поговорим позже. В анонсе учредительной конференции утверждалось: «Основу идеологии “Русского Гражданского Союза” составляют принципы национал-демократии, движение открывает новую страницу в российской политике и кладет начало широкому сотрудничеству русских националистов и демократической оппозиции». О том, кто имеется в виду под именем последней, говорилось там же в перечне приглашенных. Ожидалось участие: Национал-Демократического Альянса, партии «Правое Дело», Российского Народно-Демократического Союза. Список настораживал. Уж до чего-чего, но до участия в мероприятиях с СПС и его последышами раньше русские националисты не доходили. Интересно для меня лично было и другое. Обещалось, что «к участникам конференции с приветственным словом обратятся… также известные эксперты, историки и публицисты». Меня, однако, на конференцию пригласить весьма предусмотрительно забыли. В последний момент это сделал лично Антон Сусов, когда ему добрые люди намекнули, что как-то неудобно делать заявку на русскую национально-демократическую организацию в отсутствие живого отца-основателя течения5. По простоте душевной Сусов исправил «ошибку» коллег, которая, уверен, вовсе не была случайной. Ведь кошка всегда знает, чье мясо она съела. Не ждали – как сказано гением. Я все-таки появился в зале и, когда пришлось дать мне слово, процитировал любимого Конфуция: «Если имена не исправлены, то и речь не стройна, а если речь не стройна, то и в делах нет успеха». После чего расшифровал: «Что значит “исправить имена”? Это значит, в нашем случае, определиться с точной политической терминологией. Сегодня в русских головах, в русском движении в целом царит ужасающая теоретическая разноголосица, путаница и неразбериха. Одни и те же термины понимаются порой противоположным образом. С этим пора покончить. И в первую очередь надо разобраться с фундаментальными понятиями: что такое “нация”, что такое “демократия”, что такое “национал-демократия”, адептами которой вы себя объявили. Предлагаю вам организовать на эти важнейшие темы научно-практические конференции, а я со своей стороны обещаю вам в этом свою посильную помощь». Но организовывать научно-практическую конференцию по теме «национал-демократия», чтобы попытаться сообща выяснить, что же это такое, РГС не стал, а вместо этого решил сам всем все объяснить. С каковой целью Храмов подготовил целую брошюру в виде катехизиса на данную тему с многообещающим и ответственным подзаголовком: «Русская национал-демократия в вопросах и ответах». Третьи лица переслали мне ее на отзыв, я прочел6. Как можно было предположить, к национал-демократии брошюра имеет отношение самое поверхностное, в основном за счет названия. Но такую претензию нельзя оставить без ответа.^ Молодой троянский коньБрошюра Александра Храмова – не первое его широковещательное заявление на тему русского национализма и российского федерализма. Он уже громко выступал со страниц журнала «Вопросы национализма» (ВН), недальновидно поощряемый редакторами, которым лестным показалось вывести в свет молодое многообещающее дарование. Не посмотревши предварительно этому дарованию – даровому троянскому коню – в зубы. А следовало бы. Я дал себе труд заглянуть в сии глубины. Несколько слов об Александре Храмове вообще, каким он мне представляется как мыслитель. Первая бросающаяся в глаза особенность: исключительная молодость (1989 г.р.) и свежеиспеченный диплом биолога. Казалось бы, профессиональные занятия биологией именно для националиста открывают наиболее заманчивые перспективы (свежий и наглядный пример – Дмитрий Крылов, тоже автор ВН). Храмов, однако, предпочел им дилетантские политологические штудии. Знакомясь с ними, я подумал в первую очередь о том, что перед нами – второе издание Александра Дугина: внушительная эрудиция, базирующаяся на знании языка (языков) и кое-какой западной литературы, выросший на этой базе столь же огромный апломб – но слабенький мозг, который не в состоянии переварить весь массив собственных знаний. Не способный к самостоятельной умственной работе, не располагающий ни богатым политическим опытом, ни знанием русской истории, он выживает лишь за счет интерпретации прочитанного и паразитирования на нем. Как всякий преуспевающий паразит, он ежесекундно преисполнен потребленным и готов пользовать и нас этим недопереваренным продуктом. А чтобы на выходе предстал не противный экскремент, а нечто более солидное, в качестве сырья используются авторитеты западной научной мысли. Так сказать, на самопальные джинсы нашивается фирменный лейбл «Леви Страусс». Окрыленный сознанием собственных достоинств и признанием добреньких старших товарищей, Храмов с легкостью необыкновенной – как некий гибрид Хлестакова и Шарикова – дает «советы космического масштаба и космической же глупости». К примеру, разъясняет нам, несмышленым, что такое национализм: «Ни экстремизм молодежных субкультур, ни бытовая ксенофобия, ни квасной патриотизм – это не национализм. Национализм – это идеология и практика, провозглашающая основной целью политического процесса построение и в дальнейшем успешное функционирование национального государства», – поучает он нас (ВН № 5, с. 212). Поучил бы папу детей делать… Самоуверенность парвеню вообще свойственна молодому поколению русских националистов, но Храмову – сугубо. Недаром он солидаризуется с мнением, что «русский национализм в подлинном смысле этого слова начал формироваться в середине 2000-х». Перед нами пример классического библейского хамства, стандартное мышление выскочки, убежденного, что история «по-настоящему» началась с него – впору хоть новое летоисчисление вводить по примеру французских революционеров XVIII века. Как будто не было еще в начале ХХ века Михаила Меньшикова с присными, а в конце – целой плеяды русских националистов (Илья Глазунов, Александр Солженицын, Анатолий Иванов, Вадим Кожинов, Сергей Семанов – да всех разве перечислишь!). Про себя и некоторых моих коллег уж и не говорю. Очевидно мы все, начиная с Меньшикова, – неподлинные. Нравится вам, читатель, такая претензия на непогрешимость? Но уж чем-чем, а непогрешимостью это племя младое не страдает, что я и надеюсь продемонстрировать. Не зная и не желая знать, по причине гипертрофированного эгоцентризма, отечественных предшественников, Храмов ищет себе иную опору и иных предтеч на поприще национализма, чтобы, встав на их плечи, возвыситься самому. Такую опору он находит в западных теоретиках, которых внимательно изучает, цитирует и популяризирует, максимально эксплуатируя их мнимое преимущество. Один из последних примеров – его комментированный перевод работы Дэвида Г. Роули «Имперский versus национальный дискурс: случай России» (ВН № 5). Понятно, чем Роули привлек Храмова: «Применение термина “национализм” к России вплоть до настящего времени некорректно и вводит в заблуждение… Отсутствие русского национализма является ключевым для русской истории и позволяет объяснить неудачу, постигшую как царскую Россию, так и Советский Союз» (ВН № 5, с. 213). Неважно, что устами Роули вещает лишь чудовищное невежество7, основанное на расхожих европейских мифах о России и русских, способное только запутать проблему8. Зато вещает в лестном ключе, позволяя Храмову и Кº предстать в ореоле первопроходцев. Импонирует ему и предельно упрощенное, восходящее к популярному на Западе, но крайне примитивно мыслящему Геллнеру, определение национализма как политического принципа (умственный продукт – и только), согласно которому «национальное и политическое единство должны совпадать». «Другими словами, национализм – это политическое требование создания национального государства». И всего-то. Эта декларация ничем не объяснена, ничего не объясняет и способна закрыть лишь небольшой сектор понятия, но весь западный политологический мир носится именно с ней9. Забавно, что люди Запада, почти сплошь приверженцы «науки мнений», а не знаний и фактов, не имея выверенных понятий «нация» и «национализм», не понимая их смысла, не только вовсю ими оперируют, но и нас берутся учить. Хотя вести с продвинутым русским читателем разговор, оперируя западными категориями, совсем даже не умно. Однако у этих учителей таки находятся адепты в наших палестинах, что куда менее забавно. Храмов – один из них; он предпочитает судить о русской истории и проблематике по их отражению в кривом зеркале западных обществоведов. Между тем, в том же номере ВН верную оценку Роули дал научный редактор журнала Сергей Сергеев: «Роули просто экстраполирует современные нормативы в прошлое, и получается вопиющий анахронизм – лучшее доказательство того, что никакие самые интересные схемы не будут убедительными без кропотливой работы с конкретным историческим материалом». Сергеев – профессиональный историк, для него это очевидно, он не обольщается иностранным именем и не подпадает под обаяние дилетанта. Храмов – недоучившийся (на тот момент) биолог – увы, всем этим грешит весьма. Но главное – у Роули Храмов ищет и находит обоснование своей политической стратегии, которая должна вынести РГС на вершину российского Олимпа. Поскольку Роули приводит весьма убедительные примеры того, как разрушителям исторической России дважды в недавнем прошлом удалось заполучить всю полноту власти: – «Обращение Ленина к национальному самоопределению оказалось выигрышнее, чем требование белых восстановить империю» (ВН № 5, с. 218); – «Именно Ельцин впервые в российской истории актуализировал антиимперскую риторику и “разыграл русскую карту”, потребовав провозглашения суверенитета России, угнетаемой бременем советской империи» (ВН № 5, с. 213). Храмов, разумеется, не призывает в открытую копировать успешный опыт двух главных в ХХ веке супостатов русского народа. Понимает, наверное, что на таком призыве потеряет вожделенные политические очки. Он просто сделал выводы для себя. И пытается применить их на практике, действуя по аналогии: развивая и проталкивая в массы разрушительную «антиимперскую» теорию федерализма для русских регионов будущей России. Прежде, чем перейти к анализу этой теории, должен сказать несколько слов о коллизии «империализм – национализм», возникшей в русском националистическом дискурсе вовсе не сегодня, а в середине 1990-х годов. Должен, поскольку сам – живой и деятельный участник идейных баталий на сей счет.^ 2. ПРОТИВ ИМПЕРИИ И ФЕДЕРАЦИИ – ЗА РУССКОЕ УНИТАРНОЕ ГОСУДАРСТВОЕдва ли не первым в истории русского постсоветского национализма антиимперскую карту начал разыгрывать в середине 1990-х гг. именно автор этих строк. В то время, как абсолютное большинство националистов тех лет полагало необходимым восстановление СССР, а то и Российской Империи, я считал (и считаю) это несвоевременным и гибельным для русских и пытался сломать данный стереотип мышления, встречая яростное сопротивление в своих же кругах. Сплотив вокруг себя значительную группу молодых, способных единомышленников-юристов, связанных с профессурой МГУ и ИГПАН, мы засели за написание русской конституции – Конституции Русского национального государства (вышла в свет под названием «Русский проект», 1998). Этот Проект был и остается самым важным документом всего Русского Движения последних двадцати лет. В пояснительной записке с названием «Русскому народу – Русскую конституцию, или Национализм с человеческим лицом» подчеркивался «унитарный характер будущей России». Нынешнее административно-территориальное деление России проектом упразднялось, хотя за крупными коренными народами, составляюшими в регионе устойчивое большинство, сохранялось право на автономию или сецессию. Предполагалось, что «восстановление суверенитета русского народа на территории всей России (где он повсеместно является не только коренным, но и титульным) не ущемляет естественных прав других народов». Указывалось, что «Проект исходит из абсолютного примата принципа единства и целостности русской нации над принципом единства и неделимости российской территории» (мы предполагали, хоть и не писали об этом, что Чечню, Ингушетию и Туву целесообразно будет отделить, зато многое другое присоединить). Специальная, очень важная главка пояснительной записки посвящалась проблеме федерализма. Я привожу ее почти целиком:^ «ОДНА НАЦИЯ – ОДНА СТРАНА …Авторы исходили из того, что федерализация России, исторически ей несвойственная, – есть величайшее преступление власти тоталитарного интернационализма, установившейся в 1917 г. Федеративное устройство страны есть необходимое условие и безусловное благо, когда речь идет об объединении многих земель в единое государство. Как это, к примеру, было в США или Германии. Но Россию не нужно было объединять, она и так в течение многих веков была едина. В том же случае, если федерализация есть результат дробления единой страны, – она безусловное, несомненное зло, и закреплять это зло посредством Конституции (а именно так поступает действующая Конституция) – это безумие и государственное преступление. При этом попирается право русских на самоопределение на всей территории компактного проживания (а такой территорией является почти вся Россия), нарушается национальное единство русской нации и создается угроза ее разделения (пример чему мы уже видели при распаде СССР), наконец, грубо нарушается историческая традиция русского народа, создавшего единую могучую державу в соответствии со своими внутренними интенциями и потребностями. Мы не можем мириться с подобным извращением и пресечением нашего исторического пути. Есть и другие соображения, требующие отмены федерального и введения унитарного государственного устройства. Скажем о них… Согласно ст. 9 п. 1 действующей Конституции, “земля и другие природные ресурсы используются и охраняются как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории”. Такая постановка вопроса, с точки зрения русского человека, совершенно неприемлема. Ибо тем самым игнорируется суверенность русского народа, единого на всей территории России, а следовательно, нарушаются его права на природные ресурсы страны его проживания, то есть России в целом… Не подлежит сомнению: хотя земля может, на определенных условиях, быть и в частной, и в муниципальной собственности, но недра, природные ресурсы – это общее достояние, источник общегосударственного бюджета. Они не должны быть ни в частной, ни в областной или республиканской (как то предписывает действующая Конституция РФ), ни в “иной” собственности… Встают и другие вопросы, непосредственно затрагивающие судьбу русского народа. Например, как поддержать исторические русские земли от западных границ до Урала? Они совсем не богаты ископаемыми, зато богаты людьми, традициями, историей. Это, собственно, и есть “историческая родина” русских. Кто и на каких условиях будет снабжать ее природными ресурсами, если они перейдут целиком в ведение автохтонов? А ведь это и есть та самая “Россия”, могущество которой должно было “прирастать Сибирью”, а не наоборот. Эти земли до сих пор плотнее всего заселены (в то время, как от Урала до Тихого океана проживает всего 30 млн человек – лишь одна пятая населения России!), наиболее индустриально развиты, поставляют основную часть высококвалифицированного контингента. Передача недр в собственность “субъектов федерации” дает экономические преимущества этносам, проживающим на территории этих субъектов, но ничего не дает основной массе русского народа, что не согласуется с нашим главным принципом. Нет татарских русских, нет якутских русских, нет ханты-мансийских русских: есть просто русские. Создание Российской державы – это итог их общей истории. Это деяние всего русского народа и плоды этого деяния должны принадлежать всему русскому народу. Какое-либо ограничение прав любого русского человека на недра любого уголка России никак не согласуется с теми историческими задачами, которые ставили себе и осуществляли русские в процессе колонизации Сибири, Поволжья, Дальнего Востока и т.д. Разве для того только покоряли и обустраивали мы эти земли, чтобы поднять к цивилизации из исторического небытия местные народы? Итак, все перечисленные выше противоречия, начиная с отсутствия русской государственности и суверенности и кончая изъятием у большей части русских прав на природные ресурсы страны их проживания, требуют преодоления. Способ такого преодоления есть только один: преобразование России в унитарное государство, в сочетании с госмонополией на эфир, недра и другие природные ресурсы».^ Единая и цельная русская нация требует единого и цельного суверенитета: мы понимали и выражали это четко. Мы понимали также, что централизованное управление, опирающееся на русское большинство в регионах, – единственная гарантия целостности России. Поэтому весьма важным был пункт о назначении Президентом России губернаторов областей и наместников национальных автономий. Имперская тема в Проекте Конституции практически не затрагивалась, но указывалось (Статья 16): «1. Россия стремится к воссоединению разделенной Русской Нации. 2. Россия стремится к свободному объединению со своими историческими территориями, населенными преимущественно русскими людьми и представителями коренных народов России, незаконно отторгнутыми от нее интернациональной тоталитарной властью. 3. Русское Государство стремится к добровольному государственному союзу народов общерусского корня: русских, украинцев и белорусов». Как видим, данная статья фактически отрицает имперское устройство и предлагает лишь расширенные рамки национального государства, оставляя открытым вопрос о воссоединении, кроме русского, лишь осетинского и лезгинского народов, также пребывающих в разделенном состоянии. Не менее – но и не более. По принципу: взять все свое, но не брать ничего чужого. При этом национальное Русское государство изначально мыслилось как централизованное и унитарное. * * * Такова была первая в истории серьезная заявка на проект Русского национального государства не имперского типа. Этот проект был заострен против крайностей обоего типа: как имперского, так и федералистского, поскольку обе они, в свою очередь, заострены против русских интересов. В основе созданного нами проекта лежал краеугольный камень концепции национализма вообще: «Нация первична, государство вторично». При этом он сохранял все демократические права и свободы. Поэтому проект новой Конституции России является доныне единственным идеальным – полным и совершенным – юридическим воплощением идей русской национал-демократии.^ Положительные минусы империиИтак, еще тринадцать лет назад в основополагающем документе русского национализма утверждалась доктрина, ничего общего не имеющая ни с федерализмом, ни с империализмом10. Свою борьбу с империалистической архаикой я продолжал по разным поводам. В книге «Чего от нас хотят евреи» (1999) я, в частности, писал: «Что же касается евреев, чьи диссидентствующие представители еще недавно старались разрушить империю, то для них пришло время опомниться, одуматься, дать обратный ход. Сотни тысяч евреев оказались, по сути, заперты на просторах бывшего СССР и нынешней России. “Крикуны уехали, а нам тут жить с этими русскими (хохлами, казахами, латышами и т.д.)”, – поняли они. И решили: не вышло в свое время с Коминтерном – так пусть же вновь будет многонациональная Империя!.. Откровение состоит именно в этом: цель – многонациональная империя; цена – русский народ». Я писал там также: «Политическая теория гражданского устройства предполагает две хорошо известные крайние точки зрения на проблему: “великодержавный патриотизм” и – “безродный космополитизм”. Ирония истории состоит в том, что в России эти крайности сошлись и породили уродливый гибрид: ”безродный патриотизм” и ”великодержавный космополитизм”». Мне и сегодня нечего добавить к сему. Именно этими гибридами и характеризуется на деле тот российский империализм, который многие и многие мои оппоненты пытались в те времена выдать за русский национализм. Да и сейчас пытаются11. Со временем я продвинулся ко все более объективному пониманию имперской проблематики. И писал в книге «Итоги ХХ века для России» (2000): «Кем строилась Российская Империя? Казаками, солдатами, крестьянами-колонистами? Конечно, да. Но в первую очередь – беременными русскими бабами… Россия, по сравнению с той же Средней Азией, была областью высокого демографического давления. Сегодня нам это слышать странно, но так было. Такое же положение еще раньше сложилось в отношении Сибири, где на огромных территориях проживало очень небольшое население местных племен. Избыточное русское население “переливалось через край российской чаши” туда, где это давление было меньше. Имперское строительство было естественным следствием такого баланса. Присоединение новых территорий не несло большой угрозы для цельности и статуса русской нации, пока эта демографическая тенденция сохранялась. Но за сто лет положение полностью переменилось и превратилось в свою противоположность. К 1990 году в РСФСР уже была самая низкая рождаемость в Советском Союзе, в 1,4 раза ниже, чем в среднем по стране и даже ниже грани расширенного воспроизводства населения12. В то же самое время в мусульманских республиках наблюдался рост населения в 5 раз выше среднего. Приведенное сравнение позволяет совершенно ясно понять, что с нами произошло и происходит… Перепад демографического давления, обеспечивавший когда-то русское имперское строительство, теперь сложился не в нашу пользу и работает против нас». Так был сформулирован важнейший постулат, влекущий за собой весьма радикальные выводы. В следующей книге «Русская идея, век XXI. Что делать и чего не делать» (2002) я перечислял необходимые для выживания русского народа меры во внешней и внутренней политике и подчеркивал, что они – «в качестве первого условия своего осуществления предполагают создание русского национального государства. Такого государства у русских не было никогда, его только предстоит еще создать. Поэтому нужно представить себе ход русской истории до 1990-х гг. и подвести под ним черту: так было. И понять: так больше – не будет… Отсюда, в частности, следует непреложный вывод: абсолютно все, что консервирует у русского народа имперскую психологию или ее рудименты – прилегающие к имперскому сознанию идеи и идейки, необходимо без всякого сожаления похоронить. И не эксгумировать по крайней мере до тех пор, пока русские не восстановят динамику рождаемости по образцу конца XIX – начала ХХ вв. (чего сегодня никто не ждет). Надо ясно понимать: восстановить империю в каком бы то ни было виде – означает окончательно погубить русский народ». (Дальше следовал отсыл к нашему проекту Конституции.) Последний вывод был почти дословно взят у Солженицына, с которым в данном вопросе я полностью солидаризовался. * * * Я рассказал об этом для того, чтобы стало предельно ясно: я возражаю Храмову с позиций сторонника вовсе не имперских идей, а именно той самой национал-демократии, трактовать которую он почему-то взялся, не имея на то ни моральных прав, ни оснований. Я многолетний и последовательный противник имперского устройства русской России. Мой стаж антиимперца – более половины всей жизни Храмова. Но! Возможно, именно поэтому мое отрицание имперской идеи лишено ненужных крайностей, среди которых, в первую очередь, – «русская федерация», т.е. антиимперия, доведенная до абсурда, до отрицания государства. С этими крайностями мне же теперь и надлежит бороться: мой прямой долг состоит в исправлении перекосов учения, созданного при моем активном участии. Продуктивнее и этичнее для Храмова было бы не ломиться в открытые двери и не изобретать велосипедов, а либо солидаризоваться с уже имеющейся доктриной русского этнического национализма, представленной, в частности, цитированными документами, либо идейно разгромить ее, чтобы на обломках выстроить свою. Не сделав ни того ни другого, он вряд ли имеет право на снисхождение.^ Диалектика национализма и империализмаЛобовое противопоставление русского национализма и российского империализма (что характерно не только для Роули и ему подобных верхоглядов, но и для их российских аналогов) не только неисторично, но и недиалектично в философском плане. Оно упрощает, уплощает ситуацию, которая на деле гораздо менее однозначна. Недаром наиболее заметные в нашей истории массовые проявления русского национализма – будь то декабристы или меньшиковский Всероссийский национальный союз – никогда не ставили под сомнение сам принцип российской имперской государственности, но всегда только ее характер «колонии наоборот». «Нецарственный империализм», по выражению самого Меньшикова. Однако для малообразованных, но амбициозных «авторитетов», как тот же Роули, преподанный нам Храмовым, истории русского национализма просто нет. Поэтому Роули в обоснование своей позиции ссылается не на Пестеля и Меньшикова, как оно следовало бы, а на такой же, как он сам, мутный вторичный источник – Джеффри Хоскинга, с некоторых пор популярного в российском националистическом дискурсе: «Российская империя в 1917 г. распалась по тем разломам, которые в ее ситуации были присущи империи с протяженными уязвимыми границами, растянувшимися между Европой и Азией. На протяжении трех столетий ее структуры были структурами мультиэтнической государственности, а не развивающейся нации» (ВН № 5, с. 219). Но это точка зрения крайняя и неверная, с грехом пополам выражающая лишь одну сторону диалектического противоречия. Огульное отрицание империи очень легко ведет наиболее порывистых и легкомысленных русских к отрицанию государства вообще, к национал-анархизму. Мною же сформулированный принцип «нация первична – государство вторично» зачастую используется, увы, именно в смысле пренебрежения государством как таковым. Что, по меньшей мере, недиалектично. Ибо государство соо