Ипохондрия
Ипохондрией
(hypochondrium – подхрящье, греч., лат.) со времен древнеримского врача Клавдия
Галена и до середины прошлого века называли в медицине мягкие части тела под
реберными хрящами (печень с желчным пузырем и селезенка), а также саму болезнь
этих органов; но только не такие болезни печени, как «желтуху» и «неразделенную
любовь». Нередко вместо «ипохондрия» поэтому говорили: «болезнь селезенки».
Так, российский врач Марк Магазинер (1837) называет ипохондрию («болезнь
селезенки») «истерикою мужчин», которая обнаруживается «нервическими» и
«желудочными» «припадками». Он пишет «Ипохондрик вечно занят собой, своею
болезнью, делается пристрастным к медицине и ее книгам». В середине и в конце
прошлого века для психиатров-клиницистов мира (Вильгельм Гризингер, 1867;
Сергей Корсаков, 1901) ипохондрия была уже просто душевным расстройством, как
это считается и по сей день.
Итак, ипохондрия – это более или менее сложное, тягостное
переживание по поводу какого-то своего конкретного «заболевания» (в том числе
душевного), или просто смутное чувство в себе какого-то заболевания, которых на
самом деле нет.
Если человек
тревожно или сверхценно преувеличивает свое действительное заболевание, принято
говорить об «ипохондрических наслоениях»на это действительное заболевание.
Переживать, чувствовать болезнь, которой у тебя нет, думать о ней, бояться ее,
конечно, можно по-разному, и, в зависимости от этого, говорят о разных видах
ипохондрии.
При бредовой ипохондрии в центре
ипохондрического расстройства стоит бред ипохондрического содержания. Это,
например, болезненно-нелепая убежденность в том, что организм разрушается от
сифилиса, потому что уже вторую неделю не проходит простудный насморк. В таких
случаях по-настоящему поможет только врач-психиатр, и, в основном,
лекарственным лечением.
При сверхценной ипохондрии, к примеру,
человек, страдающий язвенной болезнью желудка и двенадцатиперстной кишки, без
достаточных оснований патологически, сверхценно убежден (хотя и психологически
понятно убежден – с точки зрения своего подозрительно-недоверчивого характера)
в том, что язва «открылась», но врачами еще не замечена. Полагает, что даже
возможно кровотечение: он так чувствует! «врачи плохо разбираются!», «года два
назад все тоже были уверены, а вышло...»Все это – несмотря на то, что
гастроскопия, клинические исследования ясно показывают, что нет оснований так
думать. Здесь близкие пациента могут помочь ему, напоминая о надежности
современной медицинской науки, техники, лаборатории.
При навязчивой ипохондрии человек мучается
прежде всего навязчивой мыслью-страхом о не существующей у него болезни,
понимая, хоть немного успокоившись, что, действительно, нет оснований полагать,
что эга болезнь есть у него. Он обычно и не обследуется, не «ходит по врачам»,
а лишь спросит несколько раз в день товарища и еще жену, например, так: «Как
думаешь, нет у меня гангрены вот здесь, на руке?» – спросит, чтобы смягчить
свою душевную напряженность. В таком случае необходимо набраться терпения и не
скупиться лишний раз, не раздражаясь, предварительно посоветовавшись с врачом,
сказать с уверенностью: «Нет, нет, никакой гангрены тут нет».
При тревожной или сомневающейся ипохондрии в
центре ипохондрического расстройства – тревожная мнительность или болезненные
сомнения ипохондрического содержания. Ипохондрическое переживание такого рода
также психологически понятно с точки зрения тревожно-мнительного или
тревожно-сомневающегося человека. Тревожно-мнительное переживание возможно
снять-успокоить внушающими-ободряющими словами о том, что нет ничего страшного
и, слава Богу, еще поживем, или чем-то отвлечь страдальца от ипохондрических
мыслей, страхов, например, рассмешив его. С тревожно-сомневающимся
(ипохондрически размышляющим), по причине его рассудочности, неспособности
легко поверить в хорошее, приходится обращаться с помощью медицинского
разъяснения-убеждения, трезвого, естественно-научного анализа тех неприятных
ощущений, переживаний или каких-то безобидных крохотных расстройств,
образований, например, на коже, слизистых, которые его душевно беспокоят и по
поводу которых он болезненно сомневается, не есть ли это «смертельное» («начало
конца»), «позорное» или «сумасшедшее». К примеру, сомневающийся мучается: не
превращается ли его родинка в меланому? не есть ли лимфатический узелок,
который он нащупал у себя на шее, признак белокровия? а может быть, его
головная боль – от опухоли мозга? а может быть, его запор – от рака толстой
кишки? И в самом деле с какой-то малой вероятностью все так может и быть. В
любом случае, следует нести в душе настороженность в том, что и ипохондрики,
хоть и доживают часто до глубокой старости, но, конечно, могут заболеть и той
болезнью, которой боятся, – так сказать, в прибавку к своей ипохондрии.
Тревожная и сомневающаяся ипохондричность,
понятно, бережет ипохондрика в том смысле, что он, постоянно прислушиваясь к
работе своего тела, постоянно его осматривая, наблюдая кропотливо за своим
душевным состоянием («не схожу ли с ума?»), гораздо раньше невнимательных к
своему здоровью людей заподозрит у себя действительно серьезное заболевание,
если оно у него вдруг возникнет: как говорится, чем черт не шутит.
Казалось бы,
для сохранения здоровья, следуя здоровому образу жизни, неплохо лишний раз
профилактически потревожиться, посомневаться: все ли у меня в порядке, не
осмотреть ли себя, не обследоваться ли еще раз, вдруг именно сейчас что-то
серьезно-патологическое у меня как раз начинается... Может быть, такого рода
ипохондричность, происходящая из тревожно-сомневающегося душевного склада
ипохондрика, есть благо и для него, и для общества?
Но поразмышляем
над этим философски – с точки зрения целесообразности такой ипохондрии для
человечества. Ведь если бы каждый вот так тревожно преувеличивал опасность
своего нездоровья и в страхе хватался вниманием за каждый мелкий сбой в
пищеварении, в работе сердца и т. д, то разразилась бы всеобщая ипохондрическая
паника и не хватило бы врачей, медсестер, медицинской техники, лабораторий для
исследования болезненно-ипохондрического человечества. Изрядным количеством
более или менее запущенных тяжелых болезней (запущенных обычно людьми
бестревожными, легкомысленными к своему здоровью, способными не думать о том,
что могут вдруг серьезно заболеть, способными легко верить во все хорошее: «а
плохое, дескать, само придет») человечество, таким образом, расплачивается за
то, чтобы не быть ипохондрическим человечеством, которое просто не способно к
существованию. Впрочем, всюду в мире, в Природе, высокое совершенство (в нашем
понимании) держится на вопиющем несовершенстве (также в нашем, здравом
понимании).
Не-ипохондриков
в человечестве, конечно же, большинство. Это большинство спасается, во-первых,
тем, что тяжелые, исподволь развивающиеся болезни, пока не придет старость, в
которой завершается наш путь, случаются все же относительно редко. Во-вторых,
это большинство, в отличие от ипохондриков, наделено здоровым, трезвым чутьем
маловероятности серьезной болезни в случае всяких микропатологических пустяков.
А эти болезненные пустяки (прыщики, закупорки слюнных железок во рту, легкие
невралгии и т. п.) более или менее быстро проходят сами.
Однако именно
тревожно-сомневающиеся ипохондрики нередко оказываются талантливыми и
гениальными людьми. Проявляя присущую им тревожно-сомневающуюся, углубленную
въедливость и в других областях жизни, они совершают не только «ипохондрические
открытия» в своем организме, но и подлинные открытия в человеческой культуре
(Гоголь, Достоевский, Дарвин, Толстой, Чехов, Станиславский).
Теперь о так
называемой депрессивной ипохондрии. Практически любое ипохондрическое
расстройство внутри себя «дышит» тревогой, тоскливостью, которые наполняются из
знаний пациента, из окружающей жизни определенной темой, содержанием какого-то
тяжелого заболевания. Бывает так, что не удается тревожному, сомневающемуся
пациенту доказать, что нет у него оснований думать о злокачественном
неизлечимом заболевании, а дашь ему лекарство, смягчающее
тревогу-депрессивность – и ушла ипохондрия (переживание мнимой болезни), поскольку
ослаблен биологически ее тревожно-депрессивный корень.
Однако есть
расстройства, в которых депрессивность в широком смысле как бы на равных ярко
перемешивается с ипохондричностью, и это есть депрессивная
ипохондрия. Например, депрессивные мысли о тяжелой, неизлечимой
болезни, потому что тяжелая, неизлечимая болезнь – одна из самых подходящих тем
для депрессивного размышления. Но гораздо чаще депрессивная ипохондрия – это
ипохондрически-депрессивные переживания по поводу физических (соматических) депрессивных
тягостных ощущений, часто спаянных с депрессивными вегетативными расстройствами
в организме. Эти депрессивные ощущения и вегетативные дисфункции, как правило,
вычурно-своеобычны, в отличие от таковых при истинно телесных болезнях.
Например, ощущения: «будто что-то там в мозгу тихонько-нежно расплавляется»,
«будто в сердце слегка чешется какое-то сухое круглое место величиною с крупную
монету», «будто легкие не усваивают воздух, что их наполняет» или «легкие не
дышат сами, и все приходится своей волей вдыхать и выдыхать – а что же будет,
когда засну?» и т. д.
Страдающим
подобными расстройствами психиатры и психотерапевты помогают лекарствами,
гипнозом, лечебными тренировками, всякими целебно оживляющими душу
психотерапевтическими способами. Попробовать лечебно оживлять, вдохновлять себя
в таком состоянии любимыми делами, творчеством возможно, конечно же, и
самостоятельно, еще до встречи с врачом. Это, во всяком случае, не повредит, а
случается, только творческое оживление и помогает в тягостной ипохондрической
депрессивности (депрессивной ипохондричности). Придет такой патологически
страдающий человек, на которого и лекарства не действуют, в лес, осмотрится
вокруг себя в зеленой мягкой тишине, увидит мухомор под березами, крупные ягоды
малины, старую крапиву с необыкновенными формой своей дырками в жестких
листьях. Увидит тихую лесную лужу, над которой зависла стрекоза с перламутровой
мордой, услышит писк синицы, как сойка трещит. Проникнется всей этой волшебной
лесной картиной: по-своему, сообразно его личности, отразится эта лесная лужа в
его сложной депресивно-ипохондрической душе и сама начнет отражением своим
психотерапевтически работать, помогая возвращаться к себе из душевной
болезненной аморфности-неопределенности. И это воздействие бывает часто лечебно-глубже,
проникновеннее влияния от картины на стене или от симфонической музыки из
магнитофона.
Список
литературы
Бурно М.Е.
Ипохондрия