Управление образования
Муниципальноеобразовательное учреждение
МОУ Тверская гимназия №6
РЕФЕРАТ
Тема: Достоевский и кризис гуманизма
Громова
АннаВалерьевна
ученица10б класса
Руководитель:Леонова
ГалинаГригорьевна
Тверь
2005 г.
Оглавление
Введение с. 3
ГлаваI. Многообразие гуманистических воззрений с.5
ГлаваII. Кризис гуманистической веры с. 7
ГлаваШ. Человек в творчестве Ф.М. Достоевского с.10
ГлаваIV. Христианский гуманизм писателя с. 14
Заключение с.16
Библиография с.17
Вступление
Образ великого русского писателя Федора Михайловича Достоевского не потускнелпосле его смерти, уже с конца XIX столетия его творчество оказывало громадноевлияние на литературу и духовную жизнь человечества.
Своими различными гранями творчество русского романиста воздействовалона многих непохожих друг на друга мыслителей и художников XX века – А. Блока иМ. Горького, А. Эйнштейна и Т. Манна, Р. Роллана и Т. Драйзера, У. Фолкнера иФ. Феллини, К. Федина, Л. Леонова, А. Платонова и М. Булгакова, А. Зегерс, А.Камю и Акутагаву. Присутствие Достоевского в жизни и литературно-общественнойборьбе по общему историческому закону отбрасывает обратный свет на самыетворения Достоевского, позволяет нам сегодня увидеть в них новые важные грани,осмыслить многое в них шире и глубже, чем это было доступно прошлым поколениям.
Основная причина, которая порождает неизменный, и даже растущий интерес к Достоевскому людей за прошедшиенеполные полтора века, – та огромная внутренняя напряженность, котораясвойственна всей общественной, духовной и нравственной жизни нашего времени,напряженность, которая отличает его жизнь от жизни других эпох. Этой внутреннейнапряженности материальной и духовной жизни XX века – века великихреволюционных преобразований в истории человечества и вместе с тем века двухмировых войн, век развернувшейся на наших глазах научно-технической революции,сломавшей привычные в прошлом нормы и представления, – созвучна духовнаянапряженность творчества Достоевского, напряженность бытия, мироощущения,мысли, страстей его главных героев.
Учителя молодого Достоевского – утопические социалисты 1830–1840-хгодов – делили, опираясь на схему, предложенную Сен-Симоном, все эпохи историичеловечества на более или менее мирные, «органические», и кризисные,переломные, «критические». Достоевского можно смело назвать художником «критической»эпохи. Он сам хорошо сознавал это и именно в этом смысле был склоненпротивопоставлять основное направление своих художественных исканий творчествусвоих наиболее выдающихся предшественников и современников.
«Мы переживаем самую смутную, самую неудобную, самую переходную и самуюроковую минуту, может быть, из всей истории русского народа», – заявлялДостоевский в 1873 году. И столь же настойчиво он с 1849 по 1881 годподчеркивал острокризисный характер момента, переживавшегося в это времяЗападной Европой. Во многом совпадают с «диагнозом», данным тому времениДостоевским, слова Карла Маркса в 1856 году, также весьма объективноанализировавшего его основные черты, о «признаках упадка, далеко превосходящеговсе известные в истории ужасы последних времен Римской империи»[1].
Достоевский никогда не изображал жизнь в ее эпически неторопливом,спокойном, размеренном течении. Ему было свойственно особое, обостренноевнимание к кризисным состояниям в развитии общества и отдельного человека.Жизнь в изображении Достоевского чревата на каждом шагу возможностями острых инеожиданных изломов и потрясений, под внешней корой обыденности в ней таятсяскрытые подземные силы, которые в любую минуту готовы вырваться – и вырываютсянаружу. Эти подземные силы грозят и человеку и обществу разрушением – но они жемогут быть обузданы, стать основой для нового созидания.
Достоевский жил в переходную эпоху, трагический смысл которой неугадывался большинством людей того времени. Нужен был талант, равный Шекспиру,чтобы ощутить и адекватно выразить на языке искусства характерные чертынастоящего момента. Особые свойства таланта Достоевского, его, отмеченные ещеБелинским, чуткость ко всем сторонам жизни, а, в особенности, к ее духовномуобороту, и отзывчивость к человеческому страданию сделали русского писателяШекспиром своего времени. В созданном им жанре романа-трагедии Достоевский спотрясающей силой воплотил для будущего многие трагические черты русской изападноевропейской жизни своей эпохи и последующих десятилетий, когда общественноймыслью овладело некое недоумение по вопросу об истинном существе человека икогда старые, прежде господствовавшие представления об этом предметепошатнулись в самых своих основах, то есть просвещенное европейское обществопереживало так называемый кризисгуманизма.
Глава I. Многообразие гуманистических воззрений
Согласно общепринятойисторической терминологии, специфическое понятие гуманизма звучит так:«Гуманизм – признание ценности человека как личности, его права на свободноеразвитие и проявление своих способностей, утверждение блага человека каккритерия, оценки общественных отношений». Однако чаще под гуманизмом в болеешироком смысле слова подразумевается общая форма веры в человека, которая естьпорождение и характерная черта новой истории, начиная с ренессанса. Еесущественным моментом является вера человека как такового – в человека, как бы предоставленного самому себеи взятого в отрыве от всего остального и в противопоставлении ему. Это движениеприводит в XVII и в особенности в XVIII веке к профанациичеловечности – к провозглашению достоинств и неотъемлемых «естественных» правчеловека как существа, самовластно и самочинно строящего свою жизнь ипризванного быть верховным, самодержавным властителем над природой, над всейсферой земного бытия. Идея верховенства «народной воли» и идея «прав человека»,в какие бы исторические коллизии между собой они не вступали, суть одинакововыражения этой веры в человека, как самодержавного властелина над собой и надвселенской жизнью.
Для обоснования этого представления развивается оптимистическое учениео прирожденной доброте человека. Человек сам по себе, по «своей природе»,всегда добр, и вместе с тем, по своей разумности, легко может найти разумныйпуть к осуществлению абсолютного добра в своей жизни, если только предоставитьему свободу; в этом воззрении заключается самое существо так называемого«просветительства». Таков первый и наиболее влиятельный тип оптимистическогогуманизма, который в идеях либерализма, демократий и в вере в «прогресс»господствует над всем XIX веком в различных своих популярных проявлениях.
Приблизительно с начала XIX века, в романтизме и идеализме, возникает иная,новая форма гуманизма, которую можно назвать гуманизмом романтическим. С однойстороны, просветительство оттолкнуло своим узким рационализмом более глубокиеэстетически и религиозно живые натуры; и, с другой стороны, практический плодпросветительной философии – французская революция, внезапно обнаружившаячеловеческое существо в его слепом, злом, демоническом начале, отвергавшемсяпросветительством – был как бы экспериментальным обличением неправды иповерхности просветительного гуманизма.
В романтизме и идеализме складывается новое понятие о человеке, покоторому сущность человека лежит не в его «разуме», а в том, что он естьсредоточие и вершина космических сил, и доброта человека не является здесь ужеего прирожденным свойством, а есть результат духовного самовоспитания человека.Так складывается идеал «прекрасной души» и «благородной человечности». Основойпонимания существа человека снова является оптимизм в своей новой форме.
Одним из плодов сочетания гуманизма просветительного и гуманизмаромантического является в 30–40-х годах так называемый «утопический» – посуществу гуманитарный – социализм, так сильно влиявший на русскую мысль вообще,и в частности, как было сказано выше, на Достоевского в его молодости.
Одновременно в возникающем натурализме и материализме созревает еще новая, третья и уже весьмапроблематичная форма гуманизма – гуманизм натуралистический. В немгуманистически возвышается и санкционируется человек, уже не как «разумное» ине как духовное существо, а как существо плотское, природное. Теоретическоеобоснование это воззрение находит в дарвинизме. Вульгаризируя учение Дарвина опроисхождении видов, социал-дарвинисты стремились механически распространитьидею борьбы за существование на область общественной жизни, используя его дляпостроения реакционного социологического и этического учения. Возникаетпроблематический культ земного, животного плотского существа человека, топарадоксальное сочетание идей, по которому высокое назначение и идеальнаяприрода человека вытекает из его существа, как потомка обезьяны.
Глава II. Кризисгуманистической веры
Но вместе с этими разнообразными формами гуманизма XIX век насыщен идуховными явлениями совсем иного порядка, он открывается чувством «мировойскорби». В жизнеощущении Байрона, а у нас в России у Лермонтова, Баратынского,Тютчева, в пессимистической философии Шопенгауэра, в трагической музыкеБетховена, в жуткой фантастике Гофмана звучит новое сознание трагическойнеосуществимости надежд человека в мире, безнадежного противоречия междупотребностями и упованиями человеческого сердца и социальными условиями егосуществования. Эти настроения предвещают наступление подлинного кризисагуманизма.
Первое свое выражение этот кризис нашел у двух русских умов – у Гоголяи у Герцена. Гоголь своим художественным взором увидел у человека «зверинуюморду», а своей религиозной мыслью ясно осознал одно: что человечество,охваченное какими-то демоническими силами, несется к ужасной катастрофе. ВГерцене мы видим человека, потерявшего все иллюзии и пришедшего к тому, чтовера в земную гармонию столь же нелепа, как вера в царствие небесное, человек иего история есть только клочок слепой, бессмысленной и бесчеловечной жизниприроды, и все упования человека бессмысленны.
Настоящий кризис гуманистической веры обнаруживается на Западе в двухявлениях: в революционном социализме, как он был теоретически обоснован вмарксизме, и у Ницше. После этого уже невозможен был возврат к старомугуманистическому самоутверждению и самодовольству, к тому «царству середины»,которым был гуманизм.
В марксизме натуралистический гуманизм 40-х годов превращается, еслиможно так выразиться, в гуманизм сатанинский, здесь он истребляет сам себя.Источник общественного прогресса — диалектика производительных сил ипроизводственных отношений. При назревании противоречия между производительнымисилами и производственными отношениями и обострении его выражения — классовойборьбы — наступает социальная революция, которая является средством перехода отодной ступени развития общества (формации) к другой.
У Маркса речь идет не просто об оправдании земной, плотской природычеловека; сущность экономического материализма и учения о классовой борьбезаключается в том, что именно силы зла – корысть, злоба, зависть – сутьединственно действительные двигатели человеческого прогресса. Все возвышенное,духовное, благородное в человеке принципиально отвергается. Согласно социальнойфилософии марксизма, «не сознание людей определяет их бытие, а, напротив, ихобщественное бытие определяет их сознание». Основой общественной жизни являетсяспособ производства, представляющий собой единство производительных сил ипроизводственных отношений. Он обусловливает сферы политики, права, морали,философии, религии и искусства, которые, в свою очередь, оказывают активноеобратное воздействие на общественное бытие. Здесь образ человека окончательномеркнет, и это не случайно, что вера в человеческую личность сменяется верой вбезликое чудище «коллектива», «пролетариата». Практически на Западе марксизм всвоем развитии снова сочетался с либерально-демократическим гуманитаризмом, ипотому его существо до конца раскрылось только в русском большевизме.
У Ницше кризис гуманизма находит свое самое глубокоерелигиозно-философское выражение. Вера в человека, выросшая некогда изхристианского сознания особой связи человек с Богом, здесь отвергается в самойсвоей основе. Мораль и религия, эти высшие признаки человечности в человеке,есть для Ницше лишь свидетельства низменной, жалкой, рабской природы человека.«Человек есть нечто, что должно быть преодолено», – в этих словах Ницшеподведен итог крушению гуманизма.
Мыслитель провозглашает принципы, зачастую диаметрально противоположныехристианству. Основу ницшеанского «евангелия будущего» составляют: идеясверхчеловека как назначение и смысл человеческой жизни и истории, признание вкачестве фундаментального принципа жизни воли к власти и метафизика вечноговозвращения того же самого. Ницше был объят соблазном самообожествления, идеейневедомого сверхчеловека, в котором человек погибает. На могиле двух великихидей – Бога и человека восстает образ чудовища, убивающего и Бога и человека,образ грядущего антихриста.
Достоевский не знал ни марксизма, ни Ницше, но предвосхитил вгениальной диалектике своих произведений оба этих течения. Достоевский вообщезамечательным образом не подвергся влиянию течений, выражавших в XIX веке кризис гуманизма; напротив, начало егодуховно развития отмечено влиянием Шиллера, Жорж Санд, В. Гюго, Диккенса. И всеже никто, быть может не продумал и не пережил с такой глубиной кризисгуманизма, как Достоевский. Но его особое, исключительное значение состоит в том,что он сумел совершенно новым путем преодолеть его.
В каждой «клеточке» общества, привлекавшей его внимание, в любом, напервый взгляд мелком, «обыденном» факте газетной хроники Достоевский открывалкак романист отражение общей исторической трагедии бытия современного емучеловечества.
Глава III. Человек втворчестве Ф. М. Достоевского
Что же нового открыл Достоевский в человеке? Для понимания этоговопроса нужно вначале обратить внимание на форму его художественного сознания,определившую направленность искусства писателя. Сам Достоевский иногда любилсебя называть реалистом и считал реализм свой – реализмом действительной жизни.Между тем, он никогда не был реалистом в том смысле слова, в которомтрадиционная критика утверждала существование реалистической школы Гоголя.Вообще реальная действительность не может быть реально выражена в искусстве,она может явиться лишь в символах. Творчество Достоевского все – о глубочайшей духовнойдействительности, о метафизической реальности. Сквозь внешнюю фабулу,напоминающую неправдоподобные уголовные романы, просвечивает не реальностьэмпирического, внешнего быта, жизненного уклада, а реальность духовной глубинычеловека, судьбы человеческого духа, те таинственные отношения и узы, которыеуходят в глубину подсознательной жизни. Реально у него отношение человека иБога, реальны идеи, которыми живет человек.
Надо особо отметить то, к какимслоям общества принадлежат персонажи романов Достоевского, ибо это во многомопределяет тот острый интеллектуализм романов Достоевского, их насыщенностьнеуспокоенной, пытливой философской мыслью, столь близкие людям нашего времени.
Любимым героем Гоголя, Островского, Диккенса, Флобера и многих других писателей-реалистовXIX века был, пользуясь словами Белинского, человек «толпы», то естьсредний, рядовой представитель существующего общества. Изображая губительноевоздействие строя жизни на душу такого – среднего – человека или рисуя конфликтмежду ним и обществом, названные писатели умели поднять критическоеисследование жизни и психологии среднего человека своего времени нанедостижимую до них художественную высоту. В свою очередь, в своих раннихпроизведениях, а в особенности в «Бедных людях» и в «Двойнике» молодойДостоевский, продолжая линию, намеченную Гоголем в его петербуржских повестях,также делает центральной фигурой своих произведений «среднего человека» –мелкого чиновника, чутко реагирующего на противоречия своей жизни и жизниокружающих, но не способного умственно и нравственно возвыситься на нею,сделать их предметом глубокого и пристального интеллектуального анализа.
Но уже в 1847–1849 годах в творчестве молодого Достоевского происходитперелом, в следующих произведениях возникает фигура выделенного из толпыпетербургского «мечтателя» – молодого человека, погруженного в себя, живущегонапряженной и интенсивной интеллектуальной жизнью, к которой автор стремитсядуховно приобщить читателя.
У Достоевского нет ничего, кроме человека, нет мира вещей, нет природы,нет в самом человеке того, что связывает его с природным миром, с бытом, собъективным строем жизни.
У Достоевского был только один всепоглощающий интерес, только однатема, которой он отдавал все свои творческие силы. Тема эта – человек и егосудьба. Не может не поражать исключительный антропологизм и антропоцентризмДостоевского. Все и вся устремлено к одному центральному человеку или этотчеловек устремлен ко всем и всему. Человек этот загадка, и все разгадывают егозагадочную тайну. В каждом произведении поставлена жизненная загадкачеловеческой судьбы, и все вращается вокруг этой оси, и все вовлечены в этотвихрь человеческих отношений. Но, к примеру, в «Преступлении и наказании»концепция иная – там судьба героя раскрывается не в человеческоймножественности, не в раскаленной атмосфере межличностных отношений.Раскольников разгадывает границы человеческой природы наедине с собой, онэкспериментирует с собственной природой.
Художественная наука Достоевского исследует человеческую природу в еебездонности и безграничности, вскрывает последние, подпочвенные ее слои.Достоевский подвергает человека духовному эксперименту, ставит его висключительные условия, срывает все внешние напластования, отрывая человека отвсех бытовых устоев. Достоевский берет человека отпущенным на свободу, вышедшимиз-под закона, выпавшим из всеобщего порядка, и исследует его судьбу насвободе, преходящей в своеволие, открывает неотвратимые результаты путейсвободы. Достоевский особенно заинтересовался судьбой человека в тот момент,когда он восстал против объективного миропорядка, оторвался от органическихкорней и объявил своеволие. Этот отщепенец ввергается Достоевским в чистилище иад города и там проходит он путь страдания, искупает вину свою.
Путь человека на свободе начинается с крайнего индивидуализма, суединения, с бунта против общественной налаженности. Развивается непомерноесамолюбие, открывается подполье. Он отвергает всякую рациональную организациювсеобщей уравновешенности и навязанного благополучия. Не всегда человекомруководят разум и выгода, а скорее свое собственное желание, «вольное исвободное хотенье, …дикий каприз, своя фантазия, раздраженная иногда хотя бы досумасшествия», как говорит герой «Записок из подполья». Человеческая природа никогдане может быть рационализирована, всегда остается иррациональный остаток, и внем – источник жизни, – вот одно из открытий, которые Достоевский делает очеловеке на протяжении всего своего творческого пути.
Вот простой пример, отчетливо показывающий характерную для Достоевскоговнутреннюю работу той грандиозной художественной лаборатории, которой, по сути,являются его романы. В «Преступлении и наказании» Раскольников испытываетглубокое возмущение миром, символами которого ему представляются сладострастныйпомещик Свидригайлов, преследующий его сестру, и никому не нужная,отталкивающая физически и духовно ростовщица Алена Ивановна. Герой Достоевскогохочет, в отличие от других, близких ему литературных героев, не столькоизменить свое собственное положение, и даже положение своей матери, сестры идругих бедняков: Раскольников жаждет переменить весь существующий мировойпорядок. Этот русский студент,исключенный из университета по бедности, хотел бы открыть для человечествановую, еще неведомую эру. Именно в этом смысл утверждаемого Раскольниковымнового, как ему представляется, морального кодекса, признающего право отдельных«необыкновенных людей», «властелинов судьбы» свободно, по своему произволуспособных делать историю, не останавливаясь перед кровью и злом.
Достоевский сознавал, что повседневная будничная жизнь общества егоэпохи рождает не только материальную нищету и бесправие. Она вызывает к жизнитакже, в качестве их необходимого духовного дополнения, различного родафантастические «идеи» и идеологические иллюзии в мозгу людей, не менее гнетущиедавящие и кошмарные, чем внешняя сторона их жизни. Индивидуалистическаяцивилизация, трагически разобщающая людей и отрывающая их друг от друга,порождает свой, потенциально враждебный живому человеку, холодный и отвлеченныйформально-логический тип мышления, который является ее необходимым духовнымвыражением и дополнением.
Мысль о необходимости коренного перелома в социальных и нравственныхсудьбах человечества, об исчерпанности его прежних исторических путей, онеобходимости утверждения новых социальных и нравственных норм, которыесдвинули бы человеческое общество с мертвой точки, по-разному высказывают героии других романов Достоевского: Мышкин, Ипполит, Лебедев в «Идиоте», Кириллов иШатов в «Бесах», Версилов в «Подростке», старец Зосима, Дмитрий, Иван и АлексейКарамазовы в последнем романе писателя.
Образ мыслящего героя, в сознании которого происходит постоянная, ни наминуту не прекращающаяся работа над уяснением противоречий и смысла окружающейжизни, стоит в центре всех романов и повестей Достоевского, написанных послекаторги. Человек в его произведениях стремится исследовать свою «идею» во всехвозможных разветвлениях, довести до последних логически возможных выводов,изучить в теории и на практике ее за и против.
Достоевский подвергает человека духовному эксперименту, ставит его висключительные условия, срывает все внешние напластования, отрывая человека отвсех бытовых устоев, и, таким образом последней проверкой теории, когдаразверзаются темные бездны человеческой души, становится преступление.Общеизвестно, с какой силой и проницательностью, с каким бесстрашиемДостоевский открывает слепые, темные, злые глубины человеческого существа втакой ситуации, и описывает их. Внимание, которое он уделяет темным и низменнымначалам человеческого духа, так велико, что породило довольно распространенноеи доселе мнение, что Достоевский впадает здесь в неправдоподобные преувеличения(что любопытно, известен афоризм Достоевского, что «правда всегда неправдоподобна»),другие способны видеть в Достоевском только гениального психопатолога. Так илииначе, от гуманистического оптимизма, от всякой идеализации человекаДостоевский бесконечно далек.
Глава IV. Христианскийгуманизм писателя
В истории мира не было еще такого отношения к человеку, какое мы видиму Достоевского. По Достоевскому, зло, слепота, хаотичность, дисгармония нетолько вообще присущи человеку, но в каком-то смысле связаны с его последним,глубинным существом.
Именно в этом пункте беспощадноеобличение человека переходит в своеобразное оправдание. Возрождение человека,немыслимое без мучительных духовных усилий, – одна из сквозных тем творчестваДостоевского. Мы ощущаем это, прежде всего, чисто эстетически: писатель неотворачивается с брезгливостью или презрением ни от одного человеческогосущества, как бы дико, слепо, неприглядно и зло оно ни было. Так как ончувствует именно онтологическую глубину темных, иррациональных силчеловеческого духа, то он непосредственно ощущает их значительность, видит вних искаженные и замутненные признаки чего-то истинно великого – как велика всяподлинная, последняя реальность. Замечательно уже то, что всяческое зло вчеловеке – ненависть, самолюбие, тщеславие, злорадство – для Достоевского неесть свидетельство бездушия, а напротив, имеет духовное происхождение, естьпризнак какой-то особой напряженности духовной жизни. В конечном счете, оноесть либо слепая месть за оскорбленное достоинство личности, либо попытка –хотя бы нелепым и разрушительным образом – восстановить его попранные права. Наэтом этапе данного рассуждения следует обратиться к тому факту, что Достоевскийпостулирует невозможность человечности без Бога. Приняв эту человечность, мыуже не будем удивлены, что Раскольников ощущает в себе действие совести, еще немолясь Богу, и не веруя в Бога. Дело в том, что та неисповедимая, ни в какиенормы добра и разума не вмещающаяся глубина человеческого духа, является, поДостоевскому, вместе с тем областью, в которой одной человек, потеряв Божиеподобие, хранит «образ Божий». И уже в силу этого человек всегда сберегает всебе возможность нравственных оценок и суждений, возможность приобщения кблагоразумным силам добра, любви и духовного просветления.
Трагедия Достоевского, как и всякая истинная трагедия, имеет катарсис,очищение и освобождение. Освобождающий свет есть в самом темном и мучительном уДостоевского. Он потерял веру в плоский, идеалистический гуманизм, юношескуюверу в «Шиллера» (это символическое имя было дано самим Достоевским), ноостался верен христианской вере в человека, углубил, укрепил и обогатил этуверу. Человек возрождается, когда верит в Бога. Вера в человека есть вера воХриста, в Богочеловека. Писатель открывает метафизическую близость кчеловечеству Бога во Христе, и показывает весь ужас материалистическойустановки замалчивания образа Божьего в человеке.
Человек богоподобен не разумом и добротой, а тем, что загадочныепоследние корни его существа, наподобие самого бога, обладают таинственностью,неисследимостью, сверхрациональной творческой силой, бесконечностью ибездонностью.
Этим определен глубокий, трогательный христианский гуманизм внравственном миросозерцании Достоевского. Во всех прежних формах гуманизмачеловек должен был являться как-то приукрашенным и принаряженным, чтобы бытьпредметом поклонения. Для почитания человека нужно было забыть о грубой,тяжелой реальности и отдаться обманчивым иллюзиям. Напротив, человечностьДостоевского выдерживает встречу с трезвой реальностью, его ничто в мире неможет поколебать.
Заключение
В наше жестокое время, когда образ человека начинает меркнуть ипрезрение к человеку грозит пошатнуть самые основы сосуществования людей, верав человека может найти свою единственную опору только в той форме отношения кчеловеку, которую обрел Достоевский.
Он стремился решить вопросы самые предельные, вечные: зачем живетчеловек, в чем смысл его кратковременного существования, и был верен чутьюжизненной правды. Где как не у Достоевского человек живет интенсивно духовнойжизнью. Достоевский действительно способствует обогащению духовного мирачеловека. В. И. Немирович-Данченко, ставивший в Художественном театре спектаклипо произведениям Достоевского, хорошо почувствовал эту особенность воздействияего произведений: «…Работая над созданием Достоевского, углубляясь в тестрашные, великие и глубокие вопросы, которыми мучился он, актер находитблагодатную пищу для своего роста не только как профессиональный художник, но ипросто как человек. Так близко прикоснувшись к тому огромному, что есть вДостоевском, он чувствует, что его жизнь становится ценнее, приобретает в егоглазах уже новое значение… Они уже стали после Достоевского иными, богачедуховно, духовно осложненнее и вместе с тем – духовно проще, облагороженнее,истинно человечнее»[2].
Научившись видеть глазами Достоевского, мы лишь тогда поймем значениеслов: «Достоевский – национальное достояние России»…
Библиография
Бердяев Н. А.Миросозерцание Достоевского. //Русские эмигранты о Достоевском. //Под ред. С.Н. Холстининой. – СПб: Андреев и сыновья, 1994.
Франк С. Л. Достоевскийи кризис гуманизма. //Русские эмигранты о Достоевском. //Под ред. С. Н.Холстининой. – СПб: Андреев и сыновья, 1994.
Шаховской А. Д. Можно ли«гуманизировать» Достоевского? //Русские эмигранты о Достоевском. //Под ред. С.Н. Холстининой. – СПб: Андреев и сыновья, 1994.
Кашина Н. В. Человек втворчестве Ф. М. Достоевского. – М.: Художественная литература, 1986.
Фридлендер Г. М.Достоевский и мировая литература. – М.: Художественная литература, 1979.
Рецензия
[1] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 12, с. 3-4.
[2] Немирович-Данченко В. И. Избранныеписьма, т. 2