ФЕДЕРАЛЬНОЕАГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ РФ
СЕВЕРО-ВОСТОЧНЫЙГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
КАФЕДРАЛИТЕРАТУРЫ
КУРСОВАЯРАБОТА ПО ТЕМЕ:
«ЗАПИСКИ ИЗПОДПОЛЬЯ» КАК ИСТОК ФИЛОСОФИИ ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМА
Выполнила:
Студентка филологическогоф-та
III курса гр. РЛА-61
Рябухина М. С.
Проверила:
Кандидат филологическихнаук, доцент
Склейнис Г.А.
МАГАДАН,
2009
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ДОСТОЕВСКИЙ И ФИЛОСОФИЯ ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМА
1.1 Философияэкзистенциализма
1.2 Достоевский как экзистенциальный философ
ГЛАВА 2. «ЗАПИСКИ ИЗ ПОДПОЛЬЯ КАК ИСТОЧНИК ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЙПРОБЛЕМАТИКИ
2.1 «Записки изподполья» — проблема авторской позиции
2.2 Трагедия подпольного сознания — «безмерная гордость ибезмерное презрение»
2.3 Философия Парадоксалиста и Достоевского
ВЫВОД
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
ВВЕДЕНИЕ
Творчество Ф.М.Достоевского почти полностью проникнуто неразрешенными. полными глубинывопросами Бытия. Такие вопросы еще называют экзистенциальными. Часто из-заэтого Достоевского ставят в ряд с такими зачинателями экзистенциальнойфилософии как Ницше и Кьеркегор. Н. Бердяев и Л. Шестов, русские философы-экзистенциалистысчитают Достоевского своим «идейным отцом».
В антропологии«Экзистенциализм от Достоевского до Сартра» В. Кауфмана первая часть повести«Записки из подполья» определена как «наилучшее введение в экзистенциализм,которое когда-либо было написано».
В своей курсовой работемы попытаемся ответить на вопрос «Можно ли считать Достоевскогофилософом-экзистенциалистом?». Безусловно, ответить на этот вопрос изучая лишьодно из великих произведений художника, невозможно, но мы исследуем повесть«Записки из подполья», где сосредоточенна большая часть экзистенциальных идейписателя.
Исследуя данный вопрос,мы опирались на следующие научные труды:
1. дипломная работаМосолкова Ф.А. «Своеобразие выражения авторской позиции в повести Ф.МДостоевского «Записки из подполья»;
2. статья А. Н.Латыниной «Достоевский и экзистенциализм»;
3. статья Н. Кашиной«Трагедия «подполья».
В ходе работы мырассмотрим такие вопросы как:
1. что такоеэкзистенциализм?
2. место Достоевского вфилософии экзистенциализма
3. идейное содержаниеповести «Записки из подполья»
4. проблема разграниченияавтора и героя в повести.
Достоевский оставил послесебя тысячи вопросов. Как трактовать его творчество? Видеть ли в его романахположительные идеи самого Достоевского? Считать ли эти идеи противоположнымимыслям писателя, создававшего свое произведение для их обличения? Именно исходяиз того, как трактовать произведения Достоевского, нужно и отвечать на главныйвопрос данной курсовой работы.
Мы изначальнопредполагаем, что суждение о том, что Достоевский тесно связан с философиейэкзистенциализма, не верно. Мы попытаемся доказать наше предположение.
ГЛАВА 1. ДОСТОЕВСКИЙ ИЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ
1.1 Экзистенциализм
Экзистенциализм (от позднелатинского— ex(s)istentia — существование), или философия существования, — одно изкрупнейших направлений философии 20 в. Экзистенциализм возник накануне 1-ймировой войны в России (Шестов, Бердяев), после нее в Германии (Хайдеггер,Ясперс, Бубер) и в период 2-й мировой войны во Франции (Марсель, выдвигавшийидеи Э. еще во время 1-й мировой войны, Сартр, Мерло-Понти, Камю)[1]
Экзистенциализм —спорное, достаточно условное обозначение, которое объединяет большое количествоиррационалистических концепций, в разной степени близких и родственных, хотя ирасходящихся, оспаривающих друг друга по ряду принципиально важных, иногдаисходных, позиций. Например, Бог и проблема свободы человека в религиозном экзистенциализмеМарселя и в «обезбоженном» пространстве философии Сартра; понятиебытия, трактовка человека и его отношений с бытием у Хайдеггера и Сартра и др.Большая пестрота (от левого радикализма и экстремизма до консерватизма),неоднородность и разногласия характерны и для социально-политических позицийпредставителей этого направления. К тому же далеко не все они называли своиконцепции экзистенциализмом и были согласны с подобной квалификацией. Тем не менее,для отнесения их к единому направлению философствования имеются определенныеоснования в их исследовательском почерке и стилистике.
Различают экзистенциализмрелигиозный (Ясперс, Марсель, Бердяев, Шестов, Бубер) и атеистический (Сартр,Камю, Мерло-Понти, Хайдеггер). Среди своих предшественников экзистенциалистыуказывают Паскаля, Кьеркегора, Унамуно, Достоевского, Ницше. В целом наэкзистенциализм оказали сильное влияние философия жизни и феноменологияГуссерля.
Согласно философииэкзистенциализма, человек — это временное, конечное существо, предназначенное ксмерти. Человек не должен убегать от осознания своей смертности, а поэтомувысоко ценить все то, что напоминает ему о суетности его практическихначинаний. С этим связано учение о «пограничных ситуациях» — предельныхжизненных обстоятельствах, в которые постоянно попадает человеческая личность.И смерть — главное из таких обстоятельств. «Пограничные ситуации» ставятчеловека перед выбором. Здесь мы находим главное различие между религиозным иатеистическим экзистенциализмом. Для религиозного экзистенциализма главныймомент выбора: «за» (путь веры, любви и смирения) и «против» Бога (отречение,чреватое божественной карой). В атеистическом варианте экзистенциальнойфилософии выбор связан с формой самореализации личности, которая определяетсяфактом «случайности» человеческого бытия, его «заброшенности» в этот мир[2].
Атеистическийэкзистенциализм сводится к суждению Ницше о том, что «Бог мертв», Бога нет. Аотсюда нет и правил, нет запретов, кроме как запретов собственных: «Человек самсебя выбирает» — пишет Ж.-П. Сартр.
Экзистенциалистыединодушны в своем критическом отношении к предшествующей рационалистическойфилософии, философии рефлексивного анализа. Они упрекают классическийрационализм в отрыве от живого конкретного опыта человеческого существования вмире, в сосредоточении внимания исключительно на «эпистемологическомсубъекте как органе объективного познания» (Марсель) и приданииабсолютного приоритета «чистому субъекту»[3].
Принимая кьеркегоровскоепонятие экзистенции и связанное с ним противопоставление явлений жизненногоряда (вера, надежда, боль, страдание, нужда, заботы и тревоги, любовь, страсть,болезнь и т.п.) и явлений познавательного ряда, они развивают идеюонтологической самостоятельности, устойчивости и конститутивности явлений жизнии их нередуцируемости к познанию.
Субъект-объектномуотношению и опосредованию как принципу мышления рационализмаэкзистенциалистский анализ опыта экзистенции противопоставляет идею целостностии неразложимости непосредственного переживания человеком своей ситуации в мире,и это переживание (понимание), будучи исходной единицейэкзистенциально-феноменологического описания бытийных отношений человека смиром, полагается и исследуется в качестве онтологического основания, онтологическойструктуры мира[4].
Первый призыв философииэкзистенциализма: «Человек, пробудись!». Экзистенциализм выдвигает на переднийплан проблему человека, сосредотачивает свое внимание на духовной выдержкечеловека перед лицом враждебного ему мира. Представители этой философии«отказываются превращать человека в инструмент, которым можно манипулировать: винструмент познания или производства»[5]
Преимущественным объектомфилософского осмысления здесь выступает бытие индивидуальности, смысл, знания,ценности, образующие «жизненный мир» личности. Одна из главенствующих установокэкзистенциализма — это противопоставление социального и индивидуального бытия,радикальной разорванности этих двух сфер человеческого бытия.
1.2 Достоевский какэкзистенциальный философ
Мы уже говорили о том,что в зависимости от того, как именно трактовать творчество Достоевского, можнолибо относить его к философии экзистенциализма, либо исключить его из рядафилософов-экзистенциалистов. Но проблема «Достоевский и экзистенциализм» неменьше обусловлена пониманием самого этого термина.
А. Н. Латынина в своейстатье «Достоевский и экзистенциализм» довольно разносторонне рассматриваетданный вопрос. Многие ученые по-разному трактуют понятие «экзистенциализм», и взависимости от своего понимания, либо расширяют, либо сужают его. Часто те, ктоговорит об экзистенциализме Достоевского, подразумевают совсем иное. Кто-товидим «Записки из подполья» «увертюрой к экзистенциализму» (таково мнение В.Кауфмана в его труде «Экзистенциализм от Достоевского до Сартра»). Кто-тосчитает идеи Достоевского, равными экзистенциальным в его религиозных формах.Нередко ученые, рассуждая об экзистенциализме писателя, имеют в виду лишьвопросы, важные для решения проблемы человеческого существования, которыминасквозь пропитано все творчество Ф.М. Достоевского.
Э. Брейзак перечисляетэти вопросы: «ощущение жизни как трагедии и борьбы», «требование свободы иответственности за нее», «поиски подлинности существования», «недоверие квозможности преобразовать мир и человеческую жизнь на разумных началах»[6].Но он же и говорит о том, что эти самые вопросы мы наблюдаем в выдающихсялитературных произведениях. Действительно, мировая литература, как и философия,начиная с античности, всю свою историю задается вопросами «экзистенциальногохарактера» (ведь «экзистенция» — это Бытие). И Достоевский, как великий игениальный писатель, не мог обойти их стороной.
С этой точкой зрениясоприкасается и виденье проблемы М. Грин, которая занималась исследованиями поэкзистенциальной философии. Она отмечает некоторое сходство в постановкепроблем у Достоевского и в экзистенциальной философии, но считает необоснованнымпричисление писателя к философам экзистенциального характера.
При «зыбкости» понятия«экзистенциализм» в отношении Достоевского многие исследователи вносятнеобходимую терминологическую ясность в этот вопрос. Пауль Тиллихразграничивает экзистенциальное отношение к миру как человеческую позицию иэкзистенциализм как философскую школу. Он говорит: «Экзистенциальному противостоитотчуждение, экзистенциализму — эссенциализм. При экзистенциальном мышленииобъект находится в себе. При не экзистенциальном — объект отчужден. Такимобразом, теология — экзистенциальна, наука — не экзистенциальна, философиявключает в себя элементы обоих»[7]. М. Шайкович, опираясь наэти размышления Тиллиха, считает, что Достоевский может быть назван«экзистенциальным художником», но не экзистенциалистом.
Чтобы самим ответить навопрос «Является ли Достоевский экзистенциалистом» необходимо найти общийаспект философской мысли писателя и философии экзистенциализма. И здесь мырассматриваем концепцию человека и находим много точек соприкосновения.Во-первых, и там, и там выдвигается идея верховного значению человеческойличности. Во-вторых, и в творчестве Достоевского, и в трудахфилософов-экзистенциалистов важное место занимает конфликт общества и личности.Еще один схожий пункт в нашем сопоставлении: экзистенциализм противостоитпозитивизму, а в «Записках из подполья» ярко выражена полемика спозитивистскими идеями, в частности с теорией «разумного эгоизма»Чернышевского. Все это, несомненно, дает повод отождествлять идеи Достоевскогос философией экзистенциализма.
Особую роль в пониманииДостоевского как экзистенциального философа сыграли Л. Шестов и Н. Бердяев. Обаони, будучи представителями «русского экзистенциализма», в качестве своегоучителя называют именно Ф. М. Достоевского. «Величайшим русским метафизиком инаиболее экзистенциальным был Достоевский», — говорил Бердяев, считавший, чторусская литературная и философская мысль была всегда по своему ходу и по своимтемам экзистенциальна.
Часто экзистенциализмтакже называют «философией кризиса», так как появился он накануне ПервойМировой войны. Кризис капитализма в России создал объективные предпосылки дляразвития трагического, безнадежно-обреченного мироощущения. Борьба противсоциально-революционного миросозерцания шла под знаком утверждения правличности, утверждения абсолютного приоритета личности, подавленной обществом.Этот период русской культуры Горький назвал «позорным десятилетием». Это«русский духовный ренессанс». Однако это время имело новыйлитературно-эстетический аспект — В. Розанов, Д. Мережковский, Л. Шестов началипереоценку всей литературы и искусства ХХ века, требуя освобождения ее отутилитаризма. Ими и был «поднят на щит Достоевский как зачинатель нового ученияо человеке, по-новому поставивший проблему личности»[8].
Бердяев пишет:«Достоевский сделал великие открытия о человеке, и от него начинается новая эраво внутренней истории человека. После него человек уже не тот, что до него.Только Ницше и Кьеркегор могут разделить с Достоевским славу зачинателей этойновой эры. Эта новая антропология учит о человеке как о существе противоречивоми трагическом, в высшей степени неблагополучном, не только страдающем, но илюбящем страдания»[9].
У. Барретт (автормонографий «Что такое экзистенциализм?» и «Иррациональный человек») называетШестова и Бердяева «духовными детьми Достоевского», а Р. Бирмен пишет следующее:«Хотя Бердяев и Шестов обычно упоминаются вместе и рассматриваются как двапредставителя русского экзистенциализма, имеется фундаментальная разница междуними. Самым почитаемым для них писателем был Достоевский, но каждый отвергал топонимание писателя, которое предлагал другой… Для Бердяева главная мысльДостоевского выражена в «легенде о великом инквизиторе», для Шестова — в«записках из подполья»… Для Бердяева Великий Инквизитор важен, потому что здесьДостоевский ставит проблему свободы и ее уничтожения авторитарной властью,утверждающей, что она борется за счастье человека….
Для Шестоваэкзистенциальная проблема лежит совсем в другом плане. Он требует для человекагораздо большей свободы, чем Бердяев. Он озабочен даже проблемой порабощениячеловека разумом. Подобно «подпольному человеку», он протестует противрациональных конструкций, против самого рассудка…. Для Шестова разум — глухаястена, в которую замурован человек»[10].
Как мы видим, связь Достоевскогои экзистенциализма бесспорна. Но дает ли она основание считать егопредставителем этой философии? Возможно, но лишь при поверхностном рассмотрениипроблемы. «Записки из подполья» — это своеобразный философско-художественнаяпрелюдия к «идеологическим» романам писателя — «Преступление и наказание»,«Идиот», «Бесы», «Подросток», «Братья Карамазовы». Но где здесь философияДостоевского, а где — философия его вымышленного героя? На каких из идей вромане, принадлежащих собственно писателю, можно строить суждения относительновопроса «Достоевский и экзистенциализм»? Разберемся с проблемой авторскойпозиции в повести «Записки из подполья».
ГЛАВА 2. «ЗАПИСКИ ИЗПОДПОЛЬЯ» КАК ИСТОЧНИК ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЙ ПРОБЛЕМАТИКИ
«Записки из подполья»вводят
нас в философиютрагедии. В желчной и
«неблагообразной»болтовне парадоксалиста
выражены величайшиепрозрения русского
философа. Отточеннымлезвием анализа
вскрыта болезнь сознания,его инерция
и раздвоение, еговнутренняя трагедия.
Мочульский К.В.
(Гоголь. Соловьев.Достоевский)
2.1 «Записки изподполья» — проблема авторской позиции
Здесь мы опираемся надипломную работу Ф. А. Мосолкова «Своеобразие выражения авторской позиции вповести Ф. М. Достоевского «Записки из подполья», который подробно разработалэтот вопрос в своем труде.
«Записки из подполья»часто рассматриваются как программное философское произведение Достоевского.Такой подход возник из-за отождествления Парадоксалиста с автором. Еще ЛевШестов в работе «Достоевский и Ницше» писал: «Записки из подполья» это«публичное — хотя и не открытое — отречение от своего прошлого»[11].Философ считает, что в этой повести Достоевский объявляет свою «новую правду»,правду крайнего индивидуализма: «Пусть свет провалится, а чтоб мне чай пить».Он говорит: «Нужно было великое отчаяние для того, чтобы такие мысли возникли вчеловеческой голове, нужна была сверхчеловеческая дерзость, чтоб явиться с нимиперед людьми»[12].
А.С. Долинин также считал«Записки» «пародией Ф. М. Достоевского на свои же собственные идеалы, которыевдохновляли его в 40-е и в 60-е годы»[13].
Н. Бердяев придерживаетсякардинально иной точки зрения: «Был ли сам Достоевский человеком из подполья,сочувствовал ли он идейной диалектике человека из подполья? миросозерцание человека не есть положительное миросозерцание Достоевского. Всвоем положительном религиозном миросозерцании Достоевский изображает пагубностьпутей своеволия и бунта подпольного человека. Это своеволие и бунт приведет кистреблению свободы человека и к разложению личности. Но подпольный человек сосвоей изумительной идейной диалектикой об иррациональной человеческой свободеесть момент трагического пути человека, пути изживания свободы и испытаниясвободы.
То, что отрицаетподпольный человек в своей диалектике, отрицает и сам Достоевский в своемположительном миросозерцании. Он будет до конца отрицать рационализациючеловеческого общества, будет до конца отрицать всякую попытку поставитьблагополучие, благоразумие и благоденствие выше свободы. Будет отрицатьХрустальный Дворец, грядущую гармонию, основанную на уничтожении человеческойличности. Но он поведет человека дальнейшими путями своеволия и бунта, чтобыоткрыть, что в своеволии истребляется свобода, в бунте отрицается человек»[14].
Действительно, протестпротив чистого разума, против позитивистских идей Парадоксалиста находим и усамого Ф.М. Достоевского. Напомним, что позитивизм — это такое течение вфилософии, согласно которому позитивное, то есть положительное, знание можетбыть получено как результат сугубо научного (не философского) познания; «Пафоспозитивизма заключается в отказе от философии («метафизики») вкачестве познавательной деятельности, обладающей в контексте развитияконкретно-научного познания синтезирующим и прогностическим потенциалом»[15]
После Сибири уДостоевского изменились «постепенно и после очень-очень долгого времени» его«убеждения». Суть этих перемен Достоевский в самой общей форме сформулировалкак «возврат к народному корню, к узнанию русской души, к признанию духанародного». В журналах «Время» и «Эпоха» братья Достоевские выступали какидеологи «почвенничества». «Потребность братской общины»,— считает Д.,— сумеласохранить русский народ, «несмотря на вековое рабство, на нашествияиноплеменников», так как она в натуре русского человека.[16]Поэтому именно в России возможно преобразование общества на братских,христианских основаниях. Этот утопический идеал (в позднейшей терминологииДостоевского — «русский социализм», «русское решение вопроса») писательпротивопоставляет современным буржуазно-позитивистским концепциям, острополемизируя как с охранительными идеями Каткова, так и с теорией «разумногоэгоизма» Чернышевского и «утилитарными» представлениями Добролюбова.Подтверждение этих идей мы видим в «Зимних заметках о летних впечатлениях».
Сложность в пониманииавторской позиции в повести также составляет повествование от первого лица. Этодает особую свободу автору выражать не только соображения своего героя, но иличные мысли и идеи. Ф. А. Мосолков, опираясь на М. М. Бахтина, считает, чтоДостоевский «объективирует «авторскую творческую субъективность», «делаяпредметом восприятия то, что было формой восприятия». И перед нами не манифест«подпольного философа», а уникальный психологический портрет»[17].
Исследователи творчестваДостоевского давно обратили внимание на автобиографические черты в образеПарадоксалиста. В повести герой так говорит о себе: «Я, например, ужасносамолюбив. Я мнителен и обидчив»[18]. А.П. Скафтымов жеотмечал о самом Достоевском следующее: «Безмерное самолюбие, подозрительности,болезненная обидчивость, острая чуткость к чужому самолюбию, вспышки злобы засвою недостаточность — все это в нем было»[19]. Сам Достоевскийпризнавался: «А хуже всего, что натура моя подлая и слишком страстная: везде-тои во всем я до последнего предела дохожу, всю жизнь за черту переходил». Ту жемысль находим и у Парадоксалиста.
Эта автобиографичностьделает образ «подпольного человека» максимально реалистичным. Но она неиспользуется автором в качестве изживания своих мыслей и идей, она носит особыйхудожественный замысел. Ведь только прочувствовав то, что переживалПарадоксалист, можно создать такой полный и детальный образ.
Несмотря на то, что автори герой сближаются благодаря автобиографичности, их разграничение видим вследующем. И автор, и герой, находятся в одной плоскости — они сочиняют.Достоевский создает образ Парадоксалиста, а он — собеседника: «Разумеется, всеэти слова я сам теперь сочинил. Это тоже из подполья». Разницу между автором и«подпольным человеком» видим в их отношении к своим персонажам: Достоевскийдает полную волю своему герою с целью разоблачить его, показать читателю то,чего не видит Парадоксалист. А тот, в свою очередь, полемизируя со своимисобеседниками-«господами», не нуждается в их мнении, но ему важна их реакция. Иобраз собеседника Достоевский вводит в повесть с целью показать, чтопарадоксалисту нужно лишь доказать свои точки зрения, убедить всех и главноесебя в своей правоте. Слабоволие парадоксалиста не дает ему возможности реализоватьсяв «живом» мире, поэтому он пишет «из подполья». И здесь Достоевский — гуманист,а Парадоксалист — откровенный индивидуалист.
А.П. Скафтымов пишет: «Дотех пор, пока выясняется неискоренимая потребность индивидуальнойсамостоятельности, пока защищается полная свобода волевого самоопределения,автор и подпольный герой выступают заодно, здесь они союзники»[20],но «понимая глубины и восторги возносящегося самоутверждения и зная всю силуиндивидуалистических влечений («воли к власти»), Достоевский в своем творчественикогда не был апологетом индивидуализма, никогда не звал к нему… Достоевскийзнает и любит пафос личного своеволия, восторг индивидуальной самозаконности,но это лишь до тех пор, пока ему нужно сказать о глубине и ценности личногосамосознания в человеке»[21].
Но это не единственноеразличие в мировоззрениях Достоевского и Парадоксалиста. Ниже мы рассмотримдругие точки расхождения в их философии. Но сначала необходимо понять, что жетакое «подполье» и кто такой «подпольный человек».
2.2 Трагедия подпольного сознания —«безмерная гордость и безмерное презрение»
Достоевский писал: «Ягоржусь, что впервые вывел настоящего человека русского большинства и впервыеразоблачил его уродливую и трагическую сторону. Трагизм состоит в сознанииуродливости. Только я один вывел трагизм подполья, состоящий в страдании, всамоказни, в сознании лучшего и в невозможности достичь его и, главное, в яркомубеждении этих несчастных, что и все таковы, а стало быть, не стоит иисправляться!»[22]
В первой главе «Записок»,которая называется «Подполье», в примечании Достоевский говорит, что «такиелица, как сочинитель таких записок, не только могут, но даже должнысуществовать в нашем обществе, взяв в соображение те обстоятельства, прикоторых вообще складывалось наше общество». Это «один из характеров протекшегонедавнего времени, … один из представителей еще доживающего поколения»[23].В этой главе герой описывает самое себя, объясняет причины, по которым он ушелв «подполье», именно здесь в большей части выражены все воззренияПарадоксалиста.
«Я человек больной… Язлой человек. Непривлекательный я человек» — так начинает герой своеповествование. Как отмечает Ф. Мосолков, здесь мы видим три сферы человеческогосущества — физические качества, нравственное состояние и сферу, связанную сотношениями с людьми. И везде недовольство собой, внутренний дискомфорт,который говорит о чрезмерной рефлексии. Герой испытывает злость, которая идетот бессилия («я ничем не сумел сделаться: ни злым, ни добрым, ни подлецом, ничестным, ни героем, ни насекомым»[24]). Но и эта злость, поего мнению, напускная: «Но знаете ли, господа, в чем заключался главный пунктмоей злости? Да в том то и состояла вся шутка, в том-то и заключалась большаягадость, что я поминутно, даже в минуту самой сильнейшей желчи, постыдноосознавал, что я не только не злой, но даже и не озлобленный человек, что ятолько воробьев пугаю напрасно и себя этим тешу. У меня пена у рта, а принеситемне какую-нибудь куколку, дайте мне чайку с сахарцем, я, пожалуй, и успокоюсь»[25].
Парадоксалист — человек«страдающий». Боль от того, что он не стал тем, кем хотел бы быть, пронизываетвсе «Записки» Парадоксалиста. Он тот человек, с кем соотносимо выражение «гореот ума». Он и сам признается: «слишком сознавать — это болезнь, настоящая,полная болезнь но не только очень много сознания, но даже и всякоесознание болезнь»[26].
Исток же своих страданийПарадоксалист видит в изначальном неравенстве между собой и окружающим миром. Онговорит: «мучило меня то…, что на меня никто не похож и я ни на кого не похож.«Я-то один, а они-то все», — думал я и — задумывался». Герой делит людей на дватипа. Первый тип — человек «настоящий, нормальный», человек непосредственный иглупый. Это человек такой, «каким хотела его видеть сама нежная мать — природа,любезно зарождая его на земле» [27]. Второй тип — «антитез «нормального»человека, то есть человек усиленно сознающий, вышедший, конечно, не из лонаприроды, а из реторты». Себя герой осознает именно таким «экспериментальным»человеком, и человеку нормальному «до крайней желчи завидует». Но мало того,что завидует, так еще и при всем своем интеллектуальном превосходстве перед нимпасует и «добросовестно считается за мышь». Для «нормального» человека оннепонятен, смешон и бессмыслен. В итоге самолюбие порождает обиду, а обида —«вековечную злость». Он видит себя виноватым во всем, причем «без винывиноватым и, так сказать, по законам природы. Потому, во-первых. Что я умнеевсех»[28].
Трагедия «подполья»состоит в разрыве между сознанием идеала, то есть отчетливым пониманием, какойдолжна быть истинная прекрасная жизнь, и реальным действием, осуществляемым ужесовсем не по идеалу, а по тем дурным законам, по которым развертываетсядействительность», — говорит Н. Кашина[29]
Но в то же время,парадоксалист совершенно справедлив в убеждении, что, даже не будучи равныминравственно, люди, и «нормальные», и «ретортные» тем не менее, могут находиться«на равной социальной ноге».[30]
Ушинский когда-то говорил:«Делай то, что хочешь, а не то, что получается». Парадоксалист же делает все,как получается. Сколько раз он пытался отомстить тому высокомерному офицеру,сколько раз в мыслях продумывал свою месть до мелочей, но когда приходилаважная минута, он отступал? Это из-за недостатка воли и слабости характера. Носвое право на собственное желание Парадоксалист будет отстаивать до конца. «Ядостаточно образован, чтобы не быть суеверным, но я суеверен»[31].Здесь появляется мотив «хотения» и мотив обреченности. Герой не смотрит вперед,он обращен в прошлое. Он понимает, что «сделанного опять-таки никак неворотишь». К тому же он осознает, что сам виноват во всем, что с нимпроисходит, но не хочет это признавать.
Парадокс «подпольногочеловека» также заключается в том, что он, по мнению Н. Михновец, «сближаетэстетические и этические понятия. Он допускает подмену одной логики другой»[32].Поэтому мы видим: «в те самые минуты, в которые я наиболее способен былсознавать все тонкости «всего прекрасного и высокого», … мне случалось уже несознавать, а делать … неприглядные деяния». Парадоксалист признается: «чембольше я сознавал о добре и о всем этом «прекрасном и высоком», тем глубже я иопускался в мою тину и тем способнее был совершенно завязнуть в ней». [33]
Парадоксалист испытываетудовольствие от страданий и мучений, от душевной боли, от своей злости («Я былгруб и находил в этом удовольствие»[34]), от своей униженности(«наслаждение было тут именно от слишком яркого сознания своего унижения»[35]).Что тянуло «подпольного человека» на Невский, туда, где он чувствовал себя«беспрерывно всем уступающей мухой, всеми униженной и всеми оскорбленной»[36]?Его тянуло удовольствие от осознания того, как он никчемен и жалок. Многозначительнои следующее признание героя: «до того доходил, что ощущал какое-то тайное,ненормальное, подленькое наслажденьице возвращаться, бывало, в иную гадчайшуюпетербургскую ночь к себе в угол и усиленно сознавать, что сделанногоопять-таки никак не воротишь, и внутренно, тайно, грызть, грызть себя за этозубами, пилить и сосать себя до того, что горечь обращалась, наконец, вкакую-то позорную, проклятую сладость и наконец — в решительное, серьезноенаслаждение!»[37]. Самопознание«подпольного человека» превращается в самокапание, и то, что он «откапывает» всебе обусловливает его неудовлетворенность собой, а отсюда и самоедство.
Автор «записок»самолюбив, мнителен, обидчив «как горбун или карлик», он злопамятен неимоверно,раздражителен. Ему скучно. Он «сам себе приключения выдумал и жизнь сочинял,чтоб хоть как-нибудь да пожить»[38]. Ему, как человекурефлективному, необходима пища для соображения, для развития, но «подполье»,это духовное скитание, не дает Парадоксалисту этой пищи. Круг его замкнулся, ион уже чувствует безысходность. Безысходность, которая и подталкивает егописать свои записки. Лев Шестов писал так о «Записках из подполья»: «Этораздирающий душу вопль ужаса, вырвавшийся у человека, внезапно убедившегося,что он всю жизнь л г а л, притворялся, когда уверял себя, что высшая цельсуществования — это служение последнему человеку. До сих пор он считал себяотмеченным судьбой, предназначенным для великого дела. Теперь же он внезапнопочувствовал, что он ничуть не лучше, чем другие люди, что ему так же мало деладо всяких идей, как и самому обыкновенному смертному»[39].
Парадоксалист спасается всвоих мечтах. Здесь он способен и на великодушие, и на любовь, он мог верить инадеяться. «Бывали мгновения такого положительного упоения, такого счастья, чтодаже малейшей насмешки внутри меня не ощущалось, ей-богу». Однако мечтал геройв основном после «развратика», мечты приходили к нему «с раскаяньем и слезами,с проклятием и восторгами»[40].
В отдельные минуты жизниПарадоксалист способен и на спонтанные светлые чувства. Человек живет всоциуме, он развивается благодаря своему взаимодействию с обществом. Человеквне общества — уже не Человек. Так и «ретортный человек» также нуждается влюдях. Он сам признается: «с летами развивалась потребность в людях, вдрузьях». Но дружить, понятно, Парадоксалист не умеет. Он «деспот в душе» ихочет «неограниченно властвовать над душой» другого.
Достоевский вводит вповесть второстепенных персонажей с целью раскрыть глубже образ Парадоксалиста.В ситуации со Зверковым проявляется вся его несостоятельность переддействительным миром. Мы видим, что вся внутренняя желчь героя проливается и вовне. Он несдержан, нервозен и нетерпим. А его самолюбие мы видим в фразах типа«как они не понимают, что это я, я им делаю честь, а не мне они!». Мы видим,как расходятся у Парадоксалиста мысли и действия, «подпольный мир» и реальныепоступки. Про себя он говорит: «Господи, мое ли это общество!.. Сию минутуухожу», и потом сразу: «разумеется, я остался»[41]. Далее встречаем «Будусидеть и пить… и петь, если захочу, да-с, и петь, потому что право такоеимею…чтоб петь… гм». Но я не пел»[42]
Лиза — это антиподПарадоксалиста, это его двойник. Именно она наводит его на пониманиенеобходимости перемен. «Я был измучен, раздавлен, в недоумении. Но истина ужесверкала из-за недоумения. Гадкая истина!»[43]
Герои Достоевского всегдавнутренне в движении. Они не статичны. Не даром, Вл. Соловьев в работе «Триречи в память Достоевского» говорил, что в художественном мире «Записок изподполья» «все в брожении, ничто не установилось, все еще только становится.Предмет романа здесь не быт общества, а общественное движение»[44].
Вектор движения для«подпольного человека», который наметил Достоевский, видим в его письме кбрату, получив журнальный текст первой части своей повести. Он писал: «…Ужлучше было совсем не печатать предпоследней главы (самой главной, где самая-томысль и высказывается), чем печатать так, как оно есть, то есть с надерганнымифразами и противуреча самой себе. Но что ж делать! Свиньи цензора, там, где яглумился над всем и иногда богохульствовал для виду, — то пропущено, агде из всего этого я вывел потребность веры и Христа — то запрещено».[45]
Конец повети можнотрактовать по-разному. Герой пишет «Но довольно; не хочу я больше писать «изПодполья»…» Многоточие здесь это одно из слов-лазеек, которые герой использовалв своих «записках» для отступления, давая себе этим самым выбор. М.М. Бахтинсчитал: «Он знает, что последнее слово за ним, и во что бы то ни стало стремитьсясохранить за собой это последнее слово о себе, слово своего самосознания, чтобыв нем стать уже не тем, что он есть. Его самосознание живет своейзавершенностью, своей незакрытостью и нерешенностью». Так и конец повести вродезавершен, но не закрыт. Что было после этого многоточия? Смог ли геройвыбраться из «Подполья»? или оно засосало его целиком и полностью? И автор даетнам ответ: «впрочем, здесь не кончаются «записки» этого парадоксалиста. Он невыдержал и продолжал далее».
Ф.М.Достоевский: «Водной мудрой древней книге сказано, что ангел смерти, слетающий к человеку,дабы разлучить его душу с телом, весь покрыт глазами. Иногда, ошибаясь, онспускается за душой слишком рано, когда еще не настал человеку срок покинутьземлю, и тогда удаляется он от него, отметив, однако, неким особым знаком:парой из своих бесчисленных глаз; и становится тот человек непохожим на прочих:своими природными глазами видит он, как другие, а ангельскими — то, чтонедоступно прочим смертным, и так, как видят лишь существа иных миров. И этидва зрения столь различны, что _возникает великая борьба в человеке, борьбамежду его двумя зрениями. Эти две лишние пары глаз — у человека из подполья»
2.3 ФилософияПарадоксалиста и Достоевского
«Лучшие люди"твердили о торжестве разума, о великой цели гуманизма, а подпольщик о том, что«всякое сознание — болезнь», «лучшие люди» выдвигалиВеликие Идеи, не задумываясь о том, как они сообразуются с «живой жизнью», аподпольный «человек не только не скрывает ее, но даже эпатирует ею. Все идеи(даже самые любимые) становятся для Достоевского проблематичными, все должнывыдержать испытание»[46].
Можно спорить о том, вкакой мере в антигерое подполья Достоевский «сгустил» себя, но,сравнивая «Записки» с «Дневником писателя», слишком часто мы видимпоразительную тождественность если не характеров, то идей этого антигероя исамого писателя. Розанов считал, что идеи «Записок» — первая линиямиросозерцания Достоевского, включающего как само подполье, так и егоотрицание: «Сам знаю, как дважды два, что вовсе не подполье лучше, ачто-то другое, совсем другое, которого я жажду, но которого никак ненайду!»[47]
Общую тему в творчествеДостоевского и философии экзистенциализма, проблему свободы и ответственности,лучше всего рассматривать по другим произведениям писателя «Преступление инаказание» и «Братья Карамазовы».
Но что такое, по сути,свобода? У экзистенциалистов свобода — один из определяющих моментов«подлинности» человеческого существования. Человек, зависящий от «озабоченногомира»», не свободен. Свобода — это внутренняя творческая энергия человека, оназависит не от внешнего мира, а от соответствия поступков человека егособственной экзистенции. Но, ставя свою личную свободу превыше всего, личностьпопадает в ситуацию, которая хранит глубокую опасность: что ждет человека,реализующего свою свободу, — прорыв к подлинности существования или разрушениеличности?.. Если для человека нет Бога, то все позволено. Ф.М. Достоевскийпришел к выводу, что чем больше свобода, тем больше ответственность за своипоступки, за свою жизнь и жизнь окружающих людей. «Подполье, — считаетЛатынина, — не «мир свободы», а мир человеческих отношений… Достоевский мыслитвзаимодействие между этими двумя мирами совершенно по-иному, чемэкзистенциализм, выворачивающий на изнанку традиционно-гуманистическоепонимание отношений личности и общества»[48]
Достоевский всегдавыступал против «всемости». Почему индивидуалистическое начало в таком случаевдруг стало болевой точкой Достоевского? Откуда такая экзистенциальность?«Записки» это всего лишь реакция на сибирские годы его? Нытье старых ран? «Нет,нет и нет! — заявляет И.И. Гарин, — «Царство Божие наступит тогда, когда выснова будете ходить нагие и не будете стыдиться, учил Христос». Вот и разгадка:он [Достоевский] не боялся обнажиться. Эксгибиционизм духа опасен, но он же —последняя надежда»[49]
Поэтому «подполье» — неапогей индивидуализма, это его крах. «Подпольный» человек в отличии от человека«нормального», не только сознательнее, но, что самое главное, искреннее, впервую очередь, перед собой. Он выводит самые темные стороны своей души,вскрывает самые неприятные нарывы. Он просто честен с собой. Подполье — признакразвитости сознания. Без подполья жизнь — лакированная ложь, суесловие,лицемерие, фальшь.
Основой философииПарадоксалиста можно считать понятие «каменной стены» («законы природы, выводыестественных наук, математика. Уж если докажут тебе, что человек от обезьяныпроизошел, так уж и нечего морщиться, принимай как есть..»). по мнению героя,«каменная стена» это «отвод» для «нас, людей думающих».
С темой «каменной стены»соприкасается понятие «хрустального дворца». Тому, что свято для «нормальногочеловека», Парадоксалист с удовольствием бы «показал кукиш». Он размышляет:«Уничтожьте мои желания, сотрите мои идеалы, покажите мне что-нибудь лучше, и яза вами пойду», а пока «да отсохни у меня рука, коль я хоть один кирпичик натакой капитальный дом принесу!»[50]. По мнению А.А. Гарина,то, что неприемлемо для нас в подпольном — «даже не его вневременность, а егоотношение к хрустальному дворцу. Самим фактом своего существования он подрываетего, не говоря уж о том, что не скрывает своего отношения к нему». Когда будетвыстроен хрустальный дворец, говорит парадоксалист, станет ужасно скучно, ибочеловек превратится в «муравья», «штифтик», а жизнь — в расписание, «табличку».Но этому будущему не бывать, ибо ему противостоит «живая жизнь»,человек реальный, созданный Богом.
«Подпольный человек»восстает против Разума. Л. Шестов и Р. Харпер считают, что это есть и позиция самогоДостоевского. Однако они не учитывают всех целей, которые преследовал писатель,подвергая критике разум. Да, Парадоксалист идет против «стены» — незыблемыхзаконов природы, естественного развития, необходимости, и это очень похоже напозицию Шестова, сделавшего борьбу против разума главной темой своей философии.
«Хотение… совершенно иупрямо разногласит с рассудком», — говорит Парадоксалист, утверждая, что сутьчеловека именно в том, чтобы подчиняться хотению, а не рассудку, хотя бы ивопреки собственной выгоде. «А что если так случится, что человеческая выгода инойраз не только может, но даже и должна именно в том состоять, чтоб в иномслучае себе худого пожелать, а не выгодного?»[51] — это ли не иррационально?Выгоды, уверен подпольный человек, посчитаны неправильно. Есть еще одна выгода,которая не может уложиться ни в какую классификацию. Эта «самая выгоднаявыгода» называется «самостоятельным хотением». Ведь человек «глупфеноменально» и «неблагодарен так, что поискать другого, так не найти», и любитчеловек действовать «вовсе не так, как повелевали ему рассудок и выгода»[52].А если подогнать все под одну черту, придумать какую-нибудь формулу длячеловеческих «хотений», жить по «дважды два четыре», то человек превратится изЧеловека в «органный штифтик».
Парадоксалист говорит:«рассудок, господа, есть вещь хорошая, но рассудок есть только рассудок иудовлетворяет только рассудочной способности человека, а хотенье естьпроявление всей жизни…»[53]. «Хотение» даже еслиприносит нам вред и противоречит самому здравому рассудку, «сохраняет нам самоеглавное и самое дорогое, то есть нашу личность и индивидуальность»[54].
В этих размышлениях мывидим Достоевского. Но неужели до ужаса циничная фраза «Свету ли провалиться,или мне вот чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегдапить» — есть тоже отражение мировоззрения Достоевского? Шестов уверен, чтоДостоевский создал своего антигероя как антураж для изложения собственныхвзглядов, которые не осмелился бы высказать прямо.
Но против чего направлениррациональный бунт Парадоксалиста? Что именно в разуме кажется Достоевскомунеприемлемым? Сам разум или аморальное его использование? Именно второе. Достоевскийкритикует те ухищрения разума, которые освобождают от нравственных норм.
Критика разума неозначает у Достоевского прославление иррационализма. Бердяев пишет, чтоДостоевский на стороне «подпольного человека», протестующего противрационализации человеческой природы и общества и верящего в неосуществимостьподобной рационализации: «Всегда остается иррациональный остаток, и в нем —источник жизни»[55].
Окончательно расставаясьс отвлеченными и абстрактными идеями своей мо-лодости, бесплодно будоражащимиобщество, Достоевский противопоставлял им много-образие «живой жизни»,выходящей за пределы рассудка и не желающей считаться с его расчетом.
Что же такое «живаяжизнь» для Достоевского? Парадоксалисту мешает жить «живой жизнью» егозамкнутость, его закрытый для других мир. «Подлинной» жизнью в романах писателяживут не Ипполит, не Парадоксалист, не Версилов или Раскольников, а Соня иЛиза, князь Мышкин, Алеша Карамазов и Зосима. Они находятся не в состояниивражды с обществом, не в «подполье», они готовы принять на себя грехи людей,искупить их, очистить общество от скверны.
По мнению Вл. Соловьева,тот положительный общественный идеал, к которому пришел Достоевский тесносвязан с Верой, Церковью и идеалом Христа. Трагедия Парадоксалиста в том, чтоон до конца так и не пришел к Вере.
Н. Кашина отмечает:«Идеальное для Достоевского общественное бытие — это нравственное единство,любовное объединение людей на основе благих для всех и каждого целейдеятельности. С этих позиций не только общественная бездеятельность, но идеятельность эгоистическая также рассматривается как неучастие в «живой жизни»«Записки из подполья» — проблема авторской позиции[56]
ВЫВОД
За многолетнюю историютолкования Достоевского многие исследователи называли его творчество«прелюдией» в экзистенциализму. Кто-то считал его творчество экзистенциальным,но самого Достоевского не экзистенциалистом.
Многие вкладывают в речьПарадоксалиста из «Записок из подполья» мысли самого Ф.М. Достоевского. Как,например, Лев Шестов, который «безоговорочно занял сторону личности, сторону«подпольного человека», утверждающего свой «своевольный каприз»[57].Другие, как М. Гус, полагавший, что Достоевский «делал такую проверку (проверкуистинности идеалов — прим. наше) методом доказательства от противного, ставя всвоих произведениях один психологический и философский эксперимент за другим»[58].
Но мы согласимся с А.Н.Латыниной в том, что «ни одну идею, содержащуюся у Достоевского, нельзярассматривать как окончательную. Достоевский — своего рода диалектик, и онпоказывает взаимодействие идей, их неотрывность друг от друга»[59].Каждому тезису у писателя обнаруживаем свой антитезис.
В ходе нашегоисследования мы постарались ответить на интересующий нас вопрос «Можно лисчитать Достоевского экзистенциалистом?» и пришли к выводу, что полноеотождествление писателя с философами-экзистенциалистами неправомерно.
Концепция личности вфилософии экзистенциализма противоположна гуманистической: ситуация человека вмире безысходно трагическая. Такая концепция обуславливает появлениезамкнутости сознания, индивидуализма.
У Достоевского жеконцепция человека сходна с экзистенциальной в том, что ввиду этой темыподнимается проблема кризиса и дана критика рационалистически-гуманистическойконцепции личности. Но выход из него Достоевский видит не в отказе от гуманизма,а в его углублении. Достоевский не разуверился в человеке. Он видит трагизмсудьбы человека в мире, сложность отношений личности и общества[60].
Проблемы, затронутыеДостоевским в его произведениях, отражены в последующих работах философов-экзистенциалистов,ведь вопросы «кто такой человек?», «какова его сущность?», «что такое жизнь длянего?» сугубо экзистенциальны.
Можно сказать, чтоДостоевский действительно много дал экзистенциализму, ставя перед собой и миром«проклятые вопросы» и не всегда давая на них свой ответ.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Достоевский Ф. М.Записки из подполья: повесть. — СПб.: Издательский Дом «Азбука-Классика», 2008.— 256 с.
2. Громова Н. А.Достоевский: документы, дневники, письма, мемуары, отзывы литературных критикови философов. — М.: «Аграф», 2000. — 240 с.
3. Гус М. Рок иволя. — М.: «Знамя», 1968. — № 7.
4. Кашина Н.В.человек в творчестве Достоевского. — М.: Худож. лит., 1986. — 318 с.
5. Латынина А.Н.Достоевский и экзистенциализм // Достоевский— художник и мыслитель: сб.статей. — М.: Изд. «Художественная литература», 1972. — 688 с.
6. Михновец Н.«Записки из подполья»: проблема пути // Достоевский Ф. М. Записки из подполья:повесть. — СПб.: Издательский Дом «Азбука-Классика», 2008. — 256 с.
7. Мосолков Ф.А.Своеобразие выражения авторской позиции в повести Ф.М. Достоевского «Записки изподполья»: дипломная работа. — Магадан, СВГУ, 2001. — 31 с.
8. Новейшийфилософский словарь / Сост. А.А. Грицанов. — Мн.: Изд. В.М. Скакун, 1998. — 896с.
9. Радугин А. А.Философия: курс лекций. — М.: Владос, 1995. 304 с.
10. Соловьев Вл. С… Три речи в памятьДостоевского // Достоевский Ф. М. Записки из подполья: повесть. — СПб.:Издательский Дом «Азбука-Классика», 2008. — 256 с.
11. Шестов Л. Сочинения. / Сост., вступ.статья и прим. Поляков Л.В. — М.: «Раритет», 1995. — 431 с.
Электронные источники:
12. Аксючиц В. Духовная революция XIXвека. Становление русской философии www.pravoslavie.ru/jurnal/ideas/duhrev07.htm
13. Бердяев Н. МиросозерцаниеДостоевского. www.vehi.net/berdyaev/dostoevsky/
14. Биография Ф.М. Достоевского. www.school-city.by/index.php?option=com_content&task=view&id=10784&Itemid=159
15. Гарин И.И. Многоликий Достоевский lib.meta.ua/book/9885/
16. Николаевская Т. Е. Достоевский иБердяев. «Проклятые вопросы» Достоевского в европейском экзистенциализме. www.portalus.ru/modules/philosophy/rus_readme.php?subaction=showfull&id=1132101372&archive=1208465572&start_from=&ucat=1&