Э Фромм Бегство от свободы

Министерство образования и науки Российской Федерации
Ростовский Государственный Экономический Университет «РИНХ»
Кафедра философии
Реферат по теме:
«Э. Фромм: „Бегство от свободы“
Студент
Код
Факультет
Группа
Проверила
Ростов-на-Дону
2007
Оглавление
1. Введение
2. Двойственность свободы
3. Психологизм проблемы свободы
4. Свобода в эпоху Реформации
5. Современные аспекты свободы
6. Механизмы бегства от свободы
7. Психология нацизма
8. Свобода в условиях демократии
Список используемой литература
1. Введение
Начальной проблемой, которую ставил автор перед написанием книги, было исследование психики современного человека, однако тенденции политического развития того времени вынудили его сконцентрироваться на ключевом, по мнению автора, для культурного и социального кризиса тех дней аспекте: на значении свободы для современного человека. „Основная идея этой книги заключается в том, что современный человек, освобожденный от оков доиндивидуалистического общества , не приобрел свободы в смысле реализации его личности, то есть реализации его интеллектуальных, эмоциональных и чувственных способностей. Свобода принесла человеку независимость и рациональность его существования, но в то же время изолировала его, пробудила в нем чувство бессилия и тревоги. Эта изоляция непереносима, и человек оказывается перед выбором: либо избавиться от свободы с помощью новой зависимости, нового подчинения, либо дорасти до полной реализации позитивной свободы, основанной на неповторимости и индивидуальности каждого“.
В предисловии к 25-му изданию Фромм спрашивает себя, сохранились ли социальные и психологические тенденции, затронутые в его книге 25 лет назад и отвечает утвердительно, объясняя это появлением новых причин, вызывающих страх у человека перед свободой. Это открытие атомной энергии и возможность ее использования в деструктивных целях. Это кибернетическая революция, в ходе которой »… мозг его [человека] и нервные реакции заменяют машины". Это безработица и демографический взрыв.
Задаваясь вопросом о полезности теоретических открытий социальной психологии, Фромм признается в том, что дать на него однозначный и убедительный ответ сложно. Пессимизм автора в отношении теории психологии вызван его уверенностью в важности осознания индивидуальных и социальных реалий. По Фромму, человеческий мозг живет в двадцатом веке, сердце же большинства людей — в каменном. Отсюда недостаточная зрелость людей быть независимыми, разумными и объективными; неспособность вынести то, что человек предоставлен собственным силам и сам должен придать смысл своей жизни; подавление иррациональных страстей — влечения к разрушению, ненависти, зависти и мести, вместо этого наблюдается преклонение перед властью, деньгами, суверенным государством, нацией; превращение учений духовных вождей человечества в клубок суеверий и идолопоклонства [3, с.11]. По мнению автора, результатом такого конфликта между преждевременной интеллектуально-технической зрелостью и эмоциональной отсталостью может быть самоуничтожение человечества, единственный же ключ к недопущению этого кроется в понимании фактов нашего социального бытия; в осознании, повышающего способность к объективности и разумному суждению. По Фромму, рассчитывать на преодоление заблуждений сердца на протяжении жизни одного поколения — нельзя; на то, чтобы перерасти свою дочеловеческую историю, длившуюся сотни тысяч лет, человечество затратит неизмеримо больше (чем время жизни одного поколения). А для этого и необходимо развитие динамической социальной психологии, которая в состоянии противодействовать опасностям, вызванным прогрессом физики и медицины.
2. Двойственность свободы
В первой главе книги Эрих Фромм ставит вопрос о том, является ли свобода психологической проблемой. Рассматривая фашистские режимы и отмечая тот факт, что «в Германии миллионы людей отказались от своей свободы с таким же пылом, с каким боролись за нее», Фромм делает вывод: «если на свободу нападают во имя антифашизма, угроза не становится меньше, чем при нападении самого фашизма» [3, с.15], подразумевая под фашизмом диктатуру типа итальянской или германской. Кроме этого, для результативной борьбы с фашизмом необходимо понимать его сущность, борьба же без понимания неадекватна и бесполезна. Развивая мысль, Фромм констатирует факт, что к моменту прихода фашизма к власти люди не были к этому готовы — ни практически, ни теоретически. В числе тех, кто «осмелился потревожить благодушный оптимизм девятнадцатого века» [3, с.17] автор называет Ницше, Маркса и Фрейда. Отдавая должное Фрейду в плане изучения подсознательных процессов, Фромм критикует его за зажатость в рамках им же построенной теории, что обусловило бесплодность попыток приложения фрейдовского психоанализа к решению социальных проблем. К другим заблуждениям Фрейда Фромм относит антисоциальность человеческой природы, статичное отношение человека к обществу, проведение тесных параллелей между полем человеческих взаимоотношений и рынком [3, с. 19-20].
Тем не менее, Фромм закладывает в основу своего анализа фундаментальные открытия Фрейда — роль подсознательных сил в человеческом характере и зависимость этих сил от внешних воздействий, подчеркивая, что его анализ, кроме того, основан на предположении о наличии особой связи индивида с внешним миром и динамичности связи между человеком и обществом.
Далее Фромм вводит понятие адаптации. Статическая адаптация есть появление новых привычек, характер же человека остается при этом неизменным. Динамическую адаптацию Фромм объясняет на примере ребенка, подчиняющегося строгому отцу. Подавленная враждебность, которая может развиться по отношению к отцу, становится динамическим фактором характера. Она может усилить страх ребенка перед отцом и привести тем самым к еще большему подчинению; может вызвать беспредметный бунт против жизни вообще. Далее Фромм определяет невроз как пример динамической адаптации к таким условиям, которые являются для индивида иррациональными. Однако обратное, вообще говоря, неверно: "… социально-психологические явления, проявляющиеся у целых общественных групп и сопоставимые с невротическими, например наличие ярко выраженных разрушительных или садистских импульсов, иллюстрируют динамическую адаптацию к социальным условиям, иррациональным и вредным для взрослых людей. Почему такие явления нельзя считать невротическими, мы обсудим позднее" [3, с.23].
Далее Фромм ставит вопрос о том, что заставляет людей приспосабливаться почти к любым условиям жизни и о границах этой приспособляемости. Отвечая на него, он выделяет приобретенные потребности (изначально не присущие человеку) и потребности физиологические (обусловленные человеческой природой). Для удовлетворения потребностей человек должен трудиться, условия же его работы определяются тем обществом, в котором он родился. Оба фактора — потребность жить и социальная система — не могут быть изменены отдельным индивидом и именно они определяют развитие тех его черт, которые имеют большую пластичность [3, с.25]. Кроме физиологических потребностей существует потребность связи с окружающим миром, не связанная с физическим контактом, неудовлетворение которой (моральная изоляция) приводит к возникновению психических расстройств.
По Фромму, существует еще одна причина, обусловливающая необходимость принадлежности к обществу: субъективное самопознание [3, с.27]. Способность мыслить позволяет человеку осознать себя как индивидуальное существо; сознавая свою отдельность, неизбежность болезней и старости, человек не может не чувствовать свою незначительность в сравнении с окружающим миром. Если человек не имеет возможности отнести себя к какой-либо системе, которая бы направляла его жизнь и придавала ей смысл, его переполняют сомнения, которые в итоге парализуют его способности действовать, то есть жить. Основные положения социальной психологии Фромма заключаются в том, что а) человек есть продукт исторической эволюции в синтезе с врожденными законами, но не то или другое в отдельности; б) у человека существуют физиологические потребности и ему свойственно избегать морального одиночества; в) в процессе динамической адаптации у индивида развивается ряд стимулов, мотивирующих его чувства и действия; г) стремление к удовлетворению этих новых потребностей становится силой, воздействующей на процесс общественного развития [3, с.28].
Главная идея книги, по Фромму, которую он закладывает в основу своего исследования, заключается в следующем: «Человек перерастает свое первоначальное единство с природой и с остальными людьми, человек становится „индивидом“ — и чем дальше заходит этот процесс, тем категоричнее альтернатива, встающая перед человеком. Он должен суметь воссоединиться с миром в спонтанности любви и творческого труда или найти себе какую-то опору с помощью таких связей с этим миром, которые уничтожают его природу и индивидуальность» [3, с.29].
3. Психологизм проблемы свободы
Во второй главе Фромм обсуждает концепцию, необходимую для анализа вопроса о том, что есть свобода для современного человека. Этой концепцией является утверждение о том, что свобода определяет человеческое существование как таковое, причем понятие свободы прогрессирует вместе со степенью осознания человеком себя самого как независимого и отдельного существа. Связь, существующую между индивидом и внешним миром, существующую до того момента, как процесс индивидуализации приводит к полному обособлению индивида, Фромм называет «первичными узами», противопоставляя их тем новым связям, которые появляются после освобождения от первичных уз. В качестве примера он приводит ребенка, связанного с матерью первые годы жизни, связь первобытного человека с племенем и средневекового — с церковью и сословием, к которому тот принадлежит [3, с.31].
Освобождению от первичных связей сопутствует процесс осознания ребенком своей индивидуальности и возникновение ряда фрустраций, еще больше ускоряющий переход. Для иллюстрации этого эффекта Фромм приводит отрывок из романа «Сильный ветер на Ямайке» Р. Хьюза. Помимо замены одних связей другими, по мнению Фромма, у ребенка по мере роста развивается стремление к свободе и независимости. Для выяснения характера этого стремления автор рассматривает два аспекта процесса растущей индивидуализации: развитие и интеграция физической, эмоциональной и интеллектуальной сфер — развитие личности, обусловленное в основном социальными условиями. Второй аспект — растущее одиночество, сопутствующее освобождению от первичных уз, обеспечивавших ранее фундаментальное единство с окружающим миром и ощущение полной безопасности. Возникающее стремление побороть чувство одиночества приводит в норме к образованию новых связей, отличных от первичных: спонтанных связей с людьми и природой [3, с.32]. Однако существует опасное отклонение, заключающееся в том, что индивид, активно не желая строить новые связи, стремится вернуться к прежним, а поскольку это физически невозможно, подобное подчинение приводит к развитию у ребенка враждебности и мятежности, направленных против людей, от которых он продолжает зависеть.
Разрыв между процессом индивидуализации, который происходит автоматически и процессом развития личности, который сдерживается рядом психосоциальных причин, приводит, по Фромму, к сильному чувству изоляции, которое запускает в работу психические механизмы, названные автором механизмами бегства. Далее, сопоставляя степень развития инстинктов у животных и у человека, Фромм приходит к выводу о том, что человеческое существование и свобода неразделимы с самого начала [3, с.37], понимая под свободой негативную свободу от инстинктивной предопределенности действий. По Фромму, именно биологическое несовершенство человека привело к появлению цивилизации. Связь между человеком и свободой хорошо отражена в библейском мифе об изгнании из рая. Нарушение установленного порядка является, по сути, актом свободы — первым человеческим актом вообще. Таким образом, акт свободы (неподчинения) прямо связывается с началом человеческого мышления. Процесс развития свободы носит, по Фромму, диалектический характер: с одной стороны — это развитие человека, с другой — усиление изоляции, приводящее к росту чувства бессилия.
4. Свобода в эпоху Реформации
Исследование роли свободы в современном обществе Фромм начинает с анализа обстановки, существовавшей в Европе в средние века и начале Нового времени. Перемены в экономике тогда оказали сильное влияние на психику людей. В этот же период возникает и новая концепция свободы, выраженная в религиозных доктринах того времени.
Средневековое общество характеризовалось отсутствием личной свободы. Перемещение из одного социального класса в другой было невозможным, часто оказывалось невозможным перемещение географическое. Личная, экономическая и общественная жизнь регламентировалась строгим сводом правил. Однако благодаря этому человек был скреплен со вполне определенной социальной ролью (крестьянин, ремесленник и т.д.); это не был индивид, занимающийся тем или иным делом по своему выбору. Впрочем, несмотря на отсутствие индивидуализма в современном смысле, конкретный индивидуализм в реальной жизни имел массу проявлений. Средневековое общество же, давая человеку ощущение уверенности, держало его в цепких оковах — человек видел себя сквозь призму общественной роли и представители разных социальных слоев не имели отношений.
Результатом прогрессирующего разрушения средневековой социальной структуры, в процессе которого возник сильный денежный класс, было возникновение индивида в современном смысле этого слова. Простой же народ, которому не досталось ни богатства, ни власти, даже потерял при этом уверенность своего прежнего положения. Однако новый класс тоже понес потери, потеряв былую уверенность. Жажда богатства и власти привела к тому, что через изменение отношения индивида к собственной личности он превратился в объект собственных манипуляций, в результате чего возникла тревога [3, с.50]. По Фромму, идеи Возрождения оказали значительное влияние на дальнейшее развитие европейской мысли, но основные корни современного капитализма, его экономической структуры и духа находятся в экономической и общественной ситуации Центральной и Западной Европы и в выросших из нее доктринах Лютера и Кальвина [3, с.51]. Основное различие этих двух культур заключается в том, что культура Возрождения характеризовалась наличием небольшой группы богатых индивидов, управлявших обществом высокоразвитого капитализма; культура Реформации была религией крестьянства и низших слоев общества.--PAGE_BREAK--
В эпоху Реформации возникают лютеранство и кальвинизм как религии низших слоев, выразившие новые чувства, порожденные изменениями экономической системы и предложившие пути подавления неуверенности. Фромм подвергает эти доктрины психологическому анализу с целью показать субъективные мотивы, которые приводят человека к поиску ответов на осознанные проблемы [3, с.63]. В психоанализе доктрин Фромм четко выделяет две проблемы: изучение характера индивида, создавшего учение, с целью определения черт характера, побудивших людей на работу и изучение психологических мотивов, присущих социальной группе, к которой это учение обращено. Фроммовский анализ идей преследует целью определение веса какой-либо идеи в идеологической системе в целом и ответ на вопрос о том, имеет ли место быть рационализация, отличающаяся от подлинного содержания мысли [3, с.65]. Далее Фромм утверждает, что отношение Лютера к богу есть отношение подчинения, основанное на ощущении бессилия — вывод, сделанный автором на основании анализа психологического смысла его концепций.
На протяжении долгого периода, предшествовавшего Реформации, католическое богословие придерживалось принципов свободы воли человека в стремлении к добру. Данная тенденция нашла отражение в трудах Августина, Фомы Аквинского, Скотта, Оккама, Биля. Все они так или иначе подчеркивали значение воли и собственных заслуг человека для его спасения. Распространившаяся практика покупки индульгенций вызвала, как и труды упомянутых философов, яростные нападки Лютера, теология которого, по сути, выражала чувства среднего класса, который был охвачен чувством беспомощности и ничтожности, ощущал угрозу со стороны растущего капитализма [3, с.70]. Лютеранское учение, по мнению Фромма, имело два аспекта: с одной стороны, оно дало человеку независимость в вопросах религии, с другой — оно принесло индивиду изоляцию и бессилие. Основополагающая концепция всего мышления Лютера, по Фромму, — полная неспособность человека по собственной воле выбрать добро. В 1518 году Лютер наконец находит ответ, который вселяет в него уверенность: человек может спастись, лишь испытав переживание веры, собственными добродетелями спастись невозможно. Фромм считает этот переход причинно обусловленным, так как иррациональные сомнения Лютера, вытекающие из его изоляции и беспомощности, могут быть устранены иррациональными же ответами путем их подавления при помощи некоторой формулы [3, с.73]. Таким образом, лютеровское стремление к уверенности суть не что иное, как необходимость подавить сомнения.
Теология Кальвина в целом аналогична теологии Лютера, его учение также основано на бессилии человека; главная концепция его мышления — самоуничтожение и разрушение человеческой гордыни. Однако имеется два расхождения. Первое — учение Кальвина о предопределении: спасение или осуждение не зависит от образа жизни, но предрешено богом еще до появления человека на свет. Второе — важность моральных усилий и добродетельной жизни. Ибо, несмотря на то, что никакими усилиями судьбу не изменить, сам факт приложения усилий является знаком принадлежности к спасенным. Первая доктрина, двойственная по своей натуре — усиливающая сомнения с одной стороны (предначертанное проклятие) и успокаивающая с другой (уверенность в принадлежности к избранным) давала Кальвину и его последователям непоколебимую уверенность, поскольку они обладали убежденностью, основанной на механизме самоуничтожения, аналогичному лютеровскому. Однако поскольку сомнение все же остается (в силу иррациональности ответа), необходимо его постоянное подавление; по Фромму, это осуществляется «фанатичной верой в то, что религиозная община, к которой принадлежит человек, как раз и является избранной богом частью человечества » [3, с.82]. Вторая доктрина в определенном смысле противоречит первой: «зачем стараться, если все уже итак предопределено?» Однако психологический анализ Фромма показывает, что исчезающе малое число людей способны радоваться жизни в условиях подобной неопределенности. Предназначение второй доктрины, по Фромму, заключается в том, что для преодоления чувства сомнения и бессилия необходимо что-нибудь делать, «развить лихорадочную деятельность» [3, с.84]. Однако и эти вынужденные усилия не являются рациональными, т.к деятельность в этом случае осуществляется не для достижения результата, а для выяснения будущего.
Другие черты характера представителя среднего класса того времени — враждебность и завистливость. Гипертрофированное развитие этих черт обусловлено серьезным подавлением эмоций и чувственных потребностей человека. Усилению враждебности способствовала роскошь, в которой купались представители церковной верхушки и капиталисты. Однако в отличие от низшего класса, открытое проявление враждебности представителями среднего класса было невозможно: они сами, по большей части, стремились преуспеть в общем развитии. Подавленная таким образом враждебность разрасталась и захватывала людей целиком, определяя отношение к окружающим и к себе [3, с.87]. Лютер и Кальвин оказались теми, кто эту скрытую враждебность воплотил в отношении к богу. Кальвиновский образ бога-деспота, которому нужна безграничная власть над людьми, есть не что иное, как проекция собственной завистливости и враждебности среднего класса. Враждебность и завистливость могут проявляться и по отношении к людям, пример тому — режим правления, установленный Кальвином в Женеве: проникнутый духом редкостной враждебности каждого к каждому, он настраивал против дружелюбия к иностранцам, на жестокость в отношении бедняков и создавал общую атмосферу подозрительности [4, с. 190]. Третий и последний вариант выхода скрытой враждебности — направление ее на себя в форме самоуничижения и самоотрицающей «совести», обратная сторона которых — ненависть и презрение [3, с.90].
Итак, вследствие крушения средневековой феодальной системы индивид стал свободен. Однако помимо свободы действий индивид лишился чувства уверенности. Наиболее позитивное влияние новая свобода оказала на высший класс. У низшего класса поиск новой свободы вызвал желание покончить с растущим угнетением, так как терять было уже нечего. На средний класс новая свобода подействовала негативно. Лишь новые религиозные учения указали индивиду путь к преодолению тревоги. Однако исцеление оказалось временным и только усугубило болезнь — иррациональность учений не позволила полностью снять сомнения и тревоги, вместо этого подавив их, в результате чего возникла скрытая враждебность, выплеснувшаяся впоследствии на окружающих и на самого индивида.
Вывод, который делает Фромм по третьей главе, заключается в следующем. Социальный процесс, определяющий образ жизни (отношение к людям и к труду), формирует характер индивида, который, в свою очередь, влияет на процесс общественного развития; возникая и развиваясь как реакция на угрозу со стороны новых экономических сил, новый характер сам становится производительной силой, способствующей развитию нового экономического строя [3, с.93].
5. Современные аспекты свободы
У современного общества, по мнению Фромма, сложился взгляд на проблему свободы, заключающийся в том, что защита завоеванной свободы от сил, которые на нее покушаются — единственная необходимая вещь [3, с.96]; в то время как необходимо добиваться свободы, позволяющей реализовать личность, поверить в себя и в жизнь вообще. Капитализм не только освободил человека от традиционных уз, но и внес большой вклад в развитие позитивной свободы; с другой стороны, капитализм сделал человека еще более одиноким, изолированным, подверженным чувству ничтожности и бессилия. Учения Реформации предопределили процесс уничтожения связей между отдельными индивидами через принцип частной инициативы: в католицизме отношение к богу основано на принадлежности к церкви, протестантство оставило индивида один на один с богом, вера Лютера носила субъективный характер, Кальвин же пропагандировал убежденность в спасении, носившую столь же субъективный характер. «Индивидуалистическое отношение к богу было психологической подготовкой к индивидуализму человека в мирной жизни» [3, с.98].
Вместе с самоутверждением индивида капитализм принес с собой самоотрицание и аскетизм: целью жизни стала экономическая деятельность, финансовый успех и материальная выгода. Принцип работы ради накопления капитала объективно сыграл большую положительную роль в развитии человечества — именно рост производительных сил позволяет представить такое будущее, пишет Фромм, в котором прекратится борьба за удовлетворение самых насущных материальных нужд, — но субъективно он заставил человека работать на чужие цели и усилил в нем чувство личной ничтожности и бессилия.
Мышление Лютера и Кальвина основано на предположении, что эгоизм и любовь к себе — понятия идентичные и исключают любовь к другому. Однако, по Фромму, здесь допускается ошибка. «Любовь не создается каким-то специфическим объектом, а является постоянно присутствующим фактором внутри самой личности, который лишь „приводится в действие“ определенным объектом. Как ненависть — это страстное желание уничтожить, так и любовь — страстное утверждение „объекта“; это не аффект, а внутреннее родство и активное стремление к счастью, развитию и свободе объекта любви» [3, с.102-103]. Эгоизм, по Фромму, — не любовь к себе, а противоположность: вид жадности. Люди такого типа не в восторге от самих себя, в глубине души они себя ненавидят.
Господство рынка во всех общественных и личностных отношениях привело к тому, что все они проникнуты безразличием. Личности становятся объектами манипуляций, инструментами. Таким же стало и отношение к труду: производитель не заинтересован в своей продукции, он производит то, что обеспечивает максимальную прибыль от вложенного капитала. Однако наиболее сильно эффект «объектизации» проявился в отношении индивида к самому себе: личность стала товаром, который продается и покупается по законам рынка. Рынок решает, сколько в данный момент стоят те или иные качества, и если человек не имеет качеств, пользующихся спросом, то он ничего не стоит, как и товар, не пользующийся спросом. Таким образом, уверенность в себе превращается в отражение того, что думает о данном индивиде рынок. Спрос есть — индивид считает себя «кем-то», спроса нет — и он в собственных глазах никто. Из числа других факторов, на которые опиралось «я», Фромм называет престиж и власть, а уж для того, у кого не было ни того, ни другого, источником личного престижа становилась семья.
«Осознать чувство собственного бессилия сложно, поэтому человек прячет его под рутиной своих повседневных дел. Но одиночество, страх и потерянность остаются. Терпеть их вечно невозможно, поэтому если люди не в состоянии перейти от свободы негативной к свободе позитивной, они стараются избавиться от нее вообще. Главные пути, по которым происходит бегство от свободы, — это подчинение вождю, как в фашистских странах, и вынужденная конформизация, преобладающая в нашей демократии» [3, с.118].
6. Механизмы бегства от свободы
Фроммовский психоанализ основан на наблюдении индивидов и последующем переносе полученных результатов на социальные группы. Более того, для этого необходимым является изучение явлений, наблюдаемых у невротиков, так как, по Фромму, эти явления не отличаются в принципе от явлений, наблюдаемых у нормальных людей, только протекают они более остро. Нормальный человек у Фромма — человек, способный играть социальную роль, отведенную ему в обществе и способный принимать участие в воспроизводстве общества, то есть способный создать семью. В классической же психологии нормальным считается человек, хорошо приспособленный к жизни в обществе. Но поскольку хорошая приспособленность достигается зачастую путем отказа от собственной личности, и, наоборот, безуспешные попытки спасти индивидуальность приводят, как правило, к появлению невротических симптомов, получается, что человек, нормальный в смысле приспособленности, часто менее здоров в смысле человеческих ценностей. Общество не может быть невротическим в смысле невыполнения индивидами своих социальных функций, оно бы попросту не смогло существовать, другое дело — невротичность общества с точки зрения человеческих ценностей. Психологические механизмы, рассматриваемые Фроммом, есть механизмы бегства от свободы, возникающие из неуверенности изолированного индивида. Такая ситуация складывается, как правило, в обществах, неблагоприятных для человеческого счастья и самореализации [3, с.121-122].
При нарушении связей, обеспечивающих уверенность, у индивида имеется два пути. Первый — спонтанно связать себя с окружающим миром через любовь и труд, через проявление всех своих способностей, обретая таким образом единство с людьми, миром и самим собой, не отказываясь от независимости своего «я» — в терминах Фромма это путь, ведущий к позитивной свободе. Второй — отказ от свободы в попытке преодоления возникшего одиночества. Этот путь, путь к негативной свободе, не в силах обеспечить индивиду былое единение и спокойствие, так как отделенность от прошлого неизбежна; путь это связан с отказом от своей индивидуальности, он смягчает тревогу и делает жизнь терпимой, но проблемы не решает. При избрании последнего пути жизнь превращается в автоматическую деятельность, не имеющую цели и неспособную дать результат [3, с.123-124].
Один из механизмов бегства от свободы — отказ от своей личности и связь ее с какой-либо внешней силой для получения силы, не достающей индивиду. Эти механизмы выражаются в мазохистских и садистских тенденциях, которые имеют место быть как у невротиков, так и у нормальных людей, но выражены в разной степени. Наиболее частое проявление мазохистских тенденций — чувства собственной неполноценности, беспомощности. У этих людей имеется видимое стремление избавиться от этих чувств, но неосознаваемая связь с желанием подчиниться у них очень сильна. Они постоянно проявляют зависимость от внешних сил, стремление подчиниться. Жизнь ими воспринимается как огромная неуправляемая машина, с которой они не в силах совладать. В более тяжелых случаях наблюдается увлечение самокритикой, самоистязание (физическое или моральное), желание болеть и другое стремление нанести себе вред. Встречаются и изощренные формы мазохизма, когда какое-либо стремление усердно маскируется индивидом или, например, оправдывается его абсолютной неизбежностью в данных обстоятельствах [3, с.125-126].
7. Психология нацизма
В научно-популярной литературе имеется две точки зрения на нацизм:
1) фашизм — сугубо экономико-политическое событие, не имеющее никакой связи с психологией и 2) фашизм — чисто психологическая проблема. Согласно первой точке зрения, фашизм — захват власти политической партией, согласно второй — Гитлер — маньяк, а его последователи — психически неуравновешенные люди. По мнению Фромма, правильная оценка фашизма есть синтез этих полярных точек зрения. По типу реакции на фашизм возникло две группы людей: одни приняли его без особого сопротивления, хотя и без восторга от идеологии нацизма (рабочий класс), другие были фанатически преданны основателям новой идеологии (низы среднего класса) [3, с.175-176]. После прихода Гитлера к власти лояльность большинства населения нацистскому правительству была еще и усилена тем, что оппозиция партии нацистов после роспуска других партий стала равнозначна оппозиции Германии. В условиях выбора между одиночеством и чувством единства с Германией большинство выбрало последнее, хотя многим принципы нацизма были чужды. Ответ на вопрос о том, почему нацистская идеология оказалась привлекательна для низов среднего класса, следует искать в социальном характере этой группы населения. Для представителей этой группы на протяжении долгого времени были характерны такие черты, как любовь к сильному и ненависть к слабому, ограниченность, враждебность, скупость и аскетизм. Они отличались узостью взглядов, подозрительностью и ненавистью к незнакомым, а знакомые люди вызывали у них завистливое любопытство, причем зависть рационализировалась как презрительное негодование; их жизнь была основана на скудости. Средний класс чувствовал уверенность, опираясь на авторитеты монархии, религии и традиционной морали. Депрессия послевоенных лет ударила по среднему классу наиболее сильно; плюс к этому — поражение в войне и падение монархии. После войны изменился социальный статус среднего класса, в результате чего они «лишились радости смотреть сверху вниз» на рабочих. В довершение ко всему серьезно пострадал авторитет семьи: мораль среднего класса отвергалась молодежью [4, с.177-181].    продолжение
--PAGE_BREAK--
Гитлер был типичным представителем низов среднего класса, в то время он был никем и не имел никаких перспектив на будущее. Он сам пишет об этом в «Майн кампф». Но чувство тревоги и бессилия среднего класса было не единственным психологическим источником нацизма. Крестьяне были недовольны своими кредиторами, рабочие — постоянными отступлениями, начавшимися в 1918 г. и своими руководителями, полностью утратившими стратегическую инициативу. Условия эти, пишет Фромм, не были причиной нацизма, но именно они сформировали ту человеческую основу, без которой нацизм не смог бы развиться. Гитлер оказался эффективным орудием, потому что в нем сочетались черты возмущенного буржуа, с которым низы среднего класса могли отождествить себя эмоционально и социально наилучшим образом и ренегата, готового служить интересам немецких промышленников. Его выступления начались с обещаний уничтожить универсальные магазины, положить конец власти финансового капитала и т.д. Как известно, обещания эти не были выполнены, что впрочем, значения особого не имеет. По Фромму, нацизм никогда не имел ни политических, ни экономических принципов; единственный принцип нацизма — его радикальный оппортунизм. «Существенно было то, что сотни тысяч мелких буржуа, которые при нормальном ходе событий имели очень мало шансов разбогатеть или добиться власти, в качестве членов нацистской бюрократии получили большой ломоть богатства и престижа, поскольку заставили высшие классы разделить с ними этот „пирог“» [4, с.185-186]. Автобиография Гитлера прекрасно раскрывает его авторитарный характер — характер, который, как было указано, характеризуется наличием садистских и мазохистских стремлений. В «Майн кампф» Гитлер многократно демонстрирует садистское стремление к власти. Он прямо говорит, что цель его и его партии — господство над миром. Свою жажду власти он рационализирует тем, что господство над другими народами якобы преследует их собственные интересы; что стремление к власти коренится в вечных законах природы, а он лишь следует им; что его стремление к господству — лишь защита от стремления других к господству над ним и над немецким народом. Любовь к сильным и ненависть к слабым проявляется в его нападках на индийских революционеров и целом ряде политических актов. Мазохистская сторона гитлеровской идеологии заключалась в «промывании мозгов» масс: тем внушалось, что индивид — ничто, что он должен раствориться в высшей силе. Самоотречение влечет за собой, согласно Гитлеру, «отказ от всякого права на личное мнение, личные интересы, личное счастье» [3, с. 196]. «В народном государстве», пишет Гитлер [4, с.610], «народное мировоззрение должно в конечном итоге привести к той благородной вере, когда люди будут видеть свою задачу не в улучшении породы собак, лошадей и кошек, а в возвышении самого человечества; эру, когда один будет сознательно и молчаливо отрекаться, а другой — радостно отдавать и жертвовать» — цитируется по [3, с. 196]. Фромм подмечает, что роль второй части людей, «радостно отдавать и жертвовать», звучит как-то очень похоже на роль первых и высказывает мысль, что Гитлер собирался сравнить массы с правителем, который должен править, но решил смягчить тон и нашел другие слова. Мазохистские наклонности обнаруживаются и у самого Гитлера: высшие силы, которым он поклоняется, — это Бог, Судьба, Необходимость, История и Природа. По существу, это символ подавляющей силы.
8. Свобода в условиях демократии
Последняя глава книги посвящена анализу свободы индивида в демократическом обществе. Считается, что отсутствие внешней власти привело к развитию индивидуализма. Далее Фромм делает трезвое замечание о том, что «право выражать свои мысли имеет смысл только в том случае, если мы способны иметь собственные мысли» [3, с. 201]. Свобода от внешней власти становится достоянием только в том случае, когда внутренние психологические условия позволяют утвердить свою индивидуальность. Для ответа на вопрос о том, насколько близко общество подошло к этой черте, необходимо осознать, в какой степени культура питает тенденцию к конформизму. Подавление спонтанных чувств начинается в раннем возрасте. Происходит это в процессе воспитания, основная задача которого — ликвидировать антагонистическую реакцию детей в результате конфликтов с окружающим миром, ограничивающих их экспансивность, поскольку им — слабой стороне — приходится покоряться. Методы воспитания могут быть различными: от угроз до подкупа, что смущает детей и заставляет отказаться от враждебности. При этом сначала ребенок отказывается от выражения своих чувств, а в конце концов — и от самих чувств. Помимо этого он учится подавлять осознание враждебности или неискренности других людей. Кроме этого, ребенка учат проявлять чувства, которые не принадлежат ему: любить людей, быть некритично дружелюбным, улыбаться и т.д. То, что успевают «запрограммировать» родители в детском возрасте, довершает социальный процесс. Что самое страшное, в большинстве случаев человек перестает осознавать, что подобное показное дружелюбие — всего лишь жест, вместе с этим, по мнению Фромма, происходит потеря способности отличать псевдочувство от спонтанного дружелюбия.
Не только враждебность подвергается подавлению, и не только дружелюбие убивается вынужденной подделкой. Подавляется широкий спектр спонтанных эмоций. Идеал нашего времени — жить и мыслить без эмоций; эмоциональность стала символом неуравновешенности или душевного нездоровья. Особое внимание Фромм уделяет чувству трагедии. Осознание трагических сторон жизни является одним из основных свойств человека. В разных вероучениях и культурах смерти придавалось различное значение. В нашей эпохе смерть отрицается, вместо того, чтобы превратить осознание смерти в стимул жизни. В результате осознание смерти подавляется, и в нас живет страх смерти, который является одной из причин бедности переживаний и объясняет, по мнению Фромма, «невероятные суммы, которые люди платят за свои похороны» [3, с. 205].
Список используемой литература
1. Краткий философский словарь. Под ред. доктора философских наук Алексеева А.П. — М.: «Проспект», 1998. — 400 с.
2. Фрейд З. Избранное. Т.1.1969.
3. Фромм Э. Бегство от свободы: Пер с англ. /Общ. ред. и послесл. П.С. Гуревича. — М.: Прогресс, 1989. — 272 с.
4. Фромм Э. Адольф Гитлер: клинический случай некрофилии. — М.: Высшая школа, 1992.