Ярославский государственный технический университет
Реферат на тему:
«Сократ. Индуктивный метод определения понятий»
Выполнил:
Ярославль 2011
План:
Введение…………………………………………………..2
Краткая биография Сократа……………………………2
Методы Сократа………………………………………….2
Индуктивный метод определения понятий…………..5
Заключение………………………………………………..8
Библиография…………………………………………….9
Введение
В становлении и развитии философии в Древней Греции выдающееся место принадлежит Сократу. Сделав философию своей специальностью, он тем не менее не оставил после своей кончины философских произведений. Объясняется это просто: свои идеи Сократ предпочитал высказывать в устной форме ученикам, слушателям и оппонентам. То, что известно о жизни и деятельности Сократа, дошло до нас благодаря работам Ксенофонта, Платона и Аристотеля. Предметом его философских рассуждений становятся человеческое сознание, душа, человеческая жизнь в целом, а не космос, не природа, как это было у его предшественников. И хотя он еще не дошел до платоновского или аристотелевского понимания философии, несомненно то, что он заложил основы их воззрений.[2]
Краткая биография Сократа
Сократ (ок. 469 г. до н. э., Афины — 399 г. до н. э., там же) — древнегреческий философ, учение которого знаменует поворот в философии — от рассмотрения природы и мира к рассмотрению человека. Его деятельность — поворотный момент античной философии. Своим методом анализа понятий (майевтика, диалектика) и отождествлением добродетели и знания он направил внимание философов на безусловное значение человеческой личности.[7]
Сократ был сыном каменотёса (скульптора) Софрониска и повитухи Фенареты, у него был брат по матери Патрокл. Получил разностороннее образование. Был женат на женщине по имени Ксантиппа. Принимал активное участие в общественной жизни Афин. Участвовал в Пелопоннесской войне — сражался под Потидеей и при Делии. Был учителем и старшим другом афинского политика и полководца Алкивиада. В 399 году до н. э. ему было предъявлено обвинение в том, что «он не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и повинен в том, что развращает юношество». Как свободный афинский гражданин, не был подвергнут казни, а сам принял яд (по распространённой легенде, настой цикуты, но — если судить по симптомам — болиголова пятнистого).[1]
Методы Сократа
Сократ учил, что истину надо искать вдвоем, т.к. одному искать истину бесполезно. Он разработал субъективную диалектику.
Термин «диалектика» происходит от слова dialegomai и означает «разговариваю», «беседую», «обсуждаю». Хотя греческие философы вкладывали разное содержание в слово «диалектика», или «диалектическое искусство», тем не менее оно мыслилось в единстве с диалогом и большей частью означало искусство ведения диалога, искусство спора и аргументации. Аристотель называет Зенона Элейского первым, кто «изобрел диалектику». И действительно, Зенон (ок. 490-430 гг. до н. э.) разработал метод опровержения противника путем выявления противоречий в его суждениях. Опровержение противоположного тезиса служило косвенным доказательством защищаемого тезиса. Оригинальность этого метода состояла в том, что условно приняв тезис, подлежащий опровержению, Зенон выводил из него два взаимоисключающих следствия, делая тем самым этот тезис внутренне противоречивым, логически несостоятельным и теоретически неразрешимым. Зеноновский метод, впоследствии названный «приведением к нелепости» (reductio ad absurdum), был использован софистами и Сократом, но уже; в диалоге, в вопросно-ответном ведении полемики, в словесной диалектике (к чему, надо полагать, Зенон не прибегал).
У софистов «диалектика» стала искусством спора (эристикой), риторическим искусством убеждать, техникой словесной эквилибристики, средством доказательства субъективного характера человеческих знаний, понятий и представлений, не исключая и нравственно-этических.
Показательными в этом отношении являются так называемые «Двоякие речи» (Dissoi logoi) — сочинение, написанное в конце V в. до н. э. неизвестным софистом, судя по всему, находившимся под влиянием Протагора. В этом сочинении рассматриваются аргументы, которые могут быть выдвинуты «за» и «против» того или иного тезиса. Так, к примеру, о добре и зле возможны два противоположных суждения: добро и зло — одно и то же; добро и зло — не одно и то же. Приведя эти два суждения, анонимный софист стремится обосновать первое из них как менее правдоподобное. Как и следовало ожидать, аргументация софиста строится на показе относительного характера понятий «добро» и «зло».
Еда и питье, замечает анонимный автор, «для больного могут быть злом, а для здорового же и нуждающегося в них — благом», «болезнь есть зло для больных, для врачей же благо… И победа, которую эллины одержали над персами, для эллинов благо, для варваров же зло» и т. д. (см. 90 В 1, 1-15 ДК). На возражение собеседника, что в «таком случае следует считать, что великий царь находится в том же положении, что и нищие» — да и вообще во всех других случаях мы должны будем приравнивать решительно все противоположности (большое и малое, великое и ничтожное, прекрасное и безобразное и т. д.), — автор «Двояких речей» отвечает, что его целью является показ не того, что «добро и зло — не одно и то же» (это и так ясно), а того, что каждое из них (противоположностей) является «и хорошим и плохим» (там же).
Нетрудно заметить, что защита менее правдоподобного суждения (в нашем примере «добро и зло» — «одно и то же») основана на подмене одного отношения другим, на том, что со времени Аристотеля получило в логике название «подмены тезиса». Ведь из того, что добро в одном отношении может быть злом в другом отношении, еще не следует, что «добро и зло — одно и то же» в одном и том же отношении и в одно и то же время. Использование приема «подмены тезиса» позволяло софистам выдавать белое за черное и наоборот.[2]
В сократовском методе поиска истины присутствуют четыре элемента: 1)ирония 2)майевтика («повивальное искусство») 3)индукция 4)определения [3]
Ирония. Сократ беседовал следующим образом: в начале он пытался иронизировать над своим собеседником. Сократ беседовал со знатоками вопроса, то есть теми людьми, которые по роду своей деятельности хорошо должный знать суть вопроса, то, чем они занимаются всю жизнь. Например, в диалоге «Менон» он беседовал с Меноном, который по роду своей деятельности должен был хорошо знать, что такое добродетель. И Сократ спрашивает, что же это такое. Менон дает сначала одну интерпретацию, Сократ задает заранее продуманные вопросы, Менон теряется, пытается предложить еще версии, но Сократ продолжает иронизировать. В результате этого собеседник теряет уверенность, в том, что он знает предмет обсуждения. То есть собеседник готов к поиску истины вдвоем. [3]
Майевтика. Майевтика Сократ утверждал, что знает только то, что ничего не знает, поэтому майевтика – элемент, направленный на то, что бы истина родилась в душе собеседника Сократа. Сократ говорил «я тебя спрашиваю не просто так, а задаю вопросы так, чтобы искать истину сообща», то есть Сократ способствовал рождению истины в душе собеседника. Это и есть майевтика (букв. повивальный дух). Цель майевтики – найти определение понятия. По Сократу знать – значит иметь определение. Нет определения, нет знания. Знание для Сократа – понятийное знание.
Определение. Определение какого-либо понятия для него было раскрытием содержания этого понятия, нахождением того, что заключено в нем. Для установления точных определений Сократ разделял понятия на роды и виды, преследуя при этом не только теоретические, но и практические цели. По сообщению Ксенофонта, Сократ был убежден, что разумный человек, «разделяя в теории и на практике предметы по родам», сможет этим методом отличить добро от зла, выбрать добро и быть высоконравственным, счастливым и способным к диалектике. «Да и слово „диалектика“, — говорит Сократ у Ксенофонта, — произошло оттого, что люди, совещаясь в собраниях, разделяют предметы по родам. Поэтому надо стараться как можно лучше подготовиться к этому и усердно заняться этим: таким путем люди становятся в высшей степени нравственными...» [2]
Индуктивный метод определения понятий.
С точки зрения Сократа, знать – это значит иметь определение и понятие. Если человек не может дать определение, не имеет понятия, то, значит, что он не знает, что это такое. Сократ первым в истории человечества связал наличие знания с наличием определения понятия.
Способ определения понятия, который предлагал Сократ, имеет индуктивный характер. Индукция (греч. наведение) – еще один элемент его метода ведения диалога, восхождение от частного к общему.
В Платоновском диалоге «Лахес» Сократ беседует с двумя афинскими военачальниками. Он спрашивает их то, что они обязаны хорошо знать по роду своей деятельности: что такое мужество. Военачальники дали предварительное (рабочее) определение: мужественный – это тот, кто всегда остается в строю и не бежит при виде противника. Однако, как показали дальнейшие вопросы Сократа, это отнюдь не исчерпывающая характеристика мужества. Сократ привел контр пример: воины скифов и спартанцев, чтобы победить врага, бежали от него, при этом строй преследующих разрушался, после этого скифы и спартанцы нападали на противника и побеждали его. Далее Сократ говорит, что он имеет в виду не только мужество на войне, но и мужество в преодолении трудностей на море во время шторма, мужество в преодолении болезней и т.д. С точки зрения Сократа, необходимо сформулировать такое определение понятия мужества, которое включало бы в себя все существенные черты мужества во всех его проявлениях – тогда было бы понятие мужества как такового.
Почему же определение понятиям начинает давать только Аристотель? Платон, хотя и уяснил идею своего учителя Сократа, что иметь знание – это значит иметь определение, всего лишь наметил эту тенденцию в своих работах. Философия Платона не носит достаточно систематизированного характера. Платон также понял, что для определения понятия необходимо знать другие понятия, а для их определения — в свою очередь, другие понятия. Таким образом, между понятиями должны быть отношения субординации, то есть выводимость одних понятий из других. Следовательно, необходима система понятий, чтобы дать определение понятию внутри этой системы. И только у Аристотеля философия носит систематический характер (его даже называют систематизатором всей античной философии). Только у него есть явное определение понятий. [3]
Сократ в своих беседах часто прибегал к индукции, используя ее как при образовании общих определений, так и с противоположной целью — для наглядной демонстрации ошибочности тех односторонних и мнимых «общих» определений, которые опрометчиво предлагались его собеседниками на основе поверхностных и поспешных обобщений эмпирического характера. В данном отношении можно сказать, что Сократ умело использует такой прием опровержения оппонента, как противопоставление более последовательной и обстоятельной индукции — индукции случайной и непродуманной.
Но никакая индукция, согласно Сократу, не ведет к истине, поскольку индуктивное рассуждение оперирует внешними и случайными свойствами самих вещей, а не их мыслительной сущностью. Божественная мудрость не только конечный ориентир и цель познания, но и его исходный пункт.
Поэтому Сократ оперирует словами «благо», «добродетель», «справедливость» и т.п. не как конечным результатом индуктивных рассуждений и «общим определением», а как исходным понятием, дедукцией из бесспорной для него божественной мудрости, которая одна только и предопределяет разумную сущность всего остального, да и саму познавательную способность человека. «Я решил,— рассказывает Сократ о своем переходе от натурфилософских занятий к понятийному анализу,— что надо прибегнуть к отвлеченным понятиям и в них рассматривать истину бытия, хотя уподобление, которым я при этом пользуюсь, в чем-то, пожалуй, и ущербно… Как бы там ни было, именно этим путем двинулся я вперед, каждый раз полагая в основу понятие, которое считал самым надежным; и то, что, как мне кажется, согласуется с этим понятием, я принимаю за истинное — идет ли речь о причине или о чем бы то ни было ином,— а что не согласно с ним, то считаю неистинным».[4]
Определения Сократом блага, мужества, справедливости и т. п. в качестве знания лишь по внешней видимости являются выводом из его предшествующего индуктивного рассуждения, по существу же они представляют собой исходный принцип сократовского философствования. Истина, которая «рождается» в сократовских беседах, предшествует им. Дедуктивное понятие предшествует индуктивному «общему определению». Собственно, именно то, что Сократ уже в начале беседы располагает соответствующим дедуктивным понятием, и позволяет ему уверенно дирижировать ходом обсуждения. Умелое сочетание скрытой глубинной дедукции и внешней индукции придает особый блеск и силу сократовскому стилю беседы. Спор как будто развертывается в ключе индуктивных рассуждений, но его итог уже предопределен исходной установкой дедуктивного характера. Позиция Сократа в его беседах напоминает айсберг, основная и наиболее опасная часть, которого остается невидимой. Опровергнуть в беседе Сократа значило обнаружить и отвергнуть невидимые начала его внешней аргументации. Но собеседники Сократа не вдавались в эти глубины.[5]
Аналогия в индуктивном методе
Умелый отбор черт сходства и различия в разнообразном множестве конкретных случаев позволял Сократу в индуктивных построениях искусно использовать в качестве аргумента аналогию. Так, в платоновском «Евтидеме» Сократ приводит ряд примеров, из которых следует, что знания и навыки, приобретенные моряком, врачом, воином или плотником, являются предпосылками успешной деятельности в соответствующей профессии (моряка, врача и т, д.). Вместе с тем, исходя из того что знания позволяют человеку выбрать правильный образ поведения — правильное использование своих материальных средств, интеллектуальных способностей и физических сил, наклонностей и свойств характера, Сократ проводит параллель между успехом в профессиональной деятельности и удачей (счастьем) в моральном поведении. Иначе говоря, в знании Сократ нашел то общее, то сходное, что объединяет два типа деятельности. Это и позволило ему сделать заключение, что «знание есть добро, а невежество — зло» («Евтидем»).
То, что всякая аналогия рискованна, было известно Сократу. Более того, он был одним из первых, кто указал на это. Если в только что рассмотренном отрывке из «Евтидема» Сократ приравнивал успех в профессиональной деятельности к удаче (счастью) в моральном поведении, то в диалоге «Гиппий Меньший» он признает различия между этими типами деятельности и считает невозможным проведение между ними полной аналогии. Прибегая, как и всегда, к разнообразным примерам и допущениям, он показывает, что если, скажем, иметь в виду бегуна, то плохой бегун не обязательно тот, кто проигрывает состязание. Ведь хороший бегун может намеренно проиграть состязание. Стало быть, плохой бегун тот, кто, желая выиграть, проигрывает невольно. Соответственно с этим хороший бегун тот, кто в состоянии выиграть, но проигрывает добровольно.
Но если хорошим бегуном является тот, кто поступает плохо, т. е. проигрывает умышленно, то спрашивается, что мешает нам распространить установленную связь между хорошими качествами и возможностью поступать дурно на область этического поведения и прийти к следующему общему выводу: «А не лучше ли намеренно совершать зло и поступать неправильно, чем делать это невольно?». Получается, что человек, умышленно совершивший зло, в моральном отношении лучше того, кто сделал это помимо своей воли и желания. Неприемлемость этого следствия для Сократа очевидна, хотя он и не говорит об этом 'прямо в заключительной части диалога. Очевидна для него и неправомерность полного приравнивания этического поведения к иным типам деятельности.
Итак, прибегая к аналогиям, сравнениям и сопоставлениям, Сократ соблюдал значительную осторожность, оставался предусмотрительным: выделяя черты сходства в рассматриваемых явлениях, он не забывал о чертах различия между ними. Кроме того, Сократ сочетал индукцию с дедукцией: от найденного с помощью индукции общего положения он переходил к частным случаям, не входившим в индукцию. Это давало ему возможность проверять истинность общих положений, корректировать и уточнять полученные выводы и определения.
Казалось бы, имеются достаточные мотивы, чтобы «индукцию» Сократа оценить в духе индукции Ф. Бэкона и Д. С. Милля. Но это было бы не совсем оправданно. Дело в том, что сократовская индукция в отличие от бэконовской и миллевской не выясняет причинные связи явления, не отыскивает их закономерностей; она направлена на раскрытие содержания этических понятий, на «испытание» людей, на «обличение» их готовых нравственных представлений, их этических ценностей и норм.
Для установления содержания этических понятий и норм Сократ широко использовал не только аналогии и сопоставления, но также гипотетические определения.[2]
Заключение
Сократ — это воплощение аналитического ума в соединении с пророческой вдохновенностью; это сплав критического мышления, свободного исследования с горячим энтузиазмом, граничащим с мистическим экстазом.
Сократ был цельным человеком, для которого собственная жизнь была философской проблемой, а важнейшим из проблем философии был вопрос о смысле жизни и смерти. Не отделяя философии от действительности, от всех прочих сторон деятельности, он еще меньше повинен в каком бы то ни было расчленении самой философии. Его мировоззрение было столь же цельным, земным, жизненным, столь же полным и глубоким выражением духовной жизни и античного мира.[6]
Библиография
1. Орлов Е.Н. « Сократ, Платон, Аристотель, Сенека » Жизнь замечательных людей, биографическая библиотека Ф. Павленкова. СПб: Редактор,1995.-326 с.
2. Канке В.А. «Философия». 5-е изд., перераб. и доп.-М.: Логос.,2007.-376с.
3. referat.tver.ru/cat21/referat2105/index3.html
4. referatallbest.ru/referat/filosofiya-sokrata-28642-page_2.html
5. Асмус В.Ф. История античной философии. М.,1965.-320с.
6. История философии в кратком изложении. Пер. с чеш. Богута И.И. М.: Мысль.,1991.-353с.
7. Кессиди Ф.Х. «Сократ» М.: Мысль.,1988.-221с.