Духовная сфера жизни общества

Алексеев П.В.
Вэтом разделе мы рассмотрим формы общественного сознания. Характеристикасознания нами уже была дана в учебном пособии «Философия» (всоавторстве с А. В. Паниным; см. раздел «Философия познания»). Теперьбудет акцентировано внимание на сознании общественном, соотносимом с такойсоциальной структурой, как общество, и его материальным основанием — общественным бытием и природой. Это не индивидуальное сознание, но именнообщественное. В связи с этим в него не войдет, например, повседневное знание,замыкающееся преимущественно на такой клеточке общества, как личность, хотя,несомненно, это знание включается в духовную сферу общества. Не войдут в него иинтуитивное знание, и некоторые другие виды знания (мы не будем касаться, кпримеру, также априорного и апостериорного знания).
Названиеданного раздела более широкое, чем «Формы общественного сознания».Однако самое существенное, что связано с понятием «духовная сфераобщества» и что касается проблемного поля социальной философии, здесьбудет показано.
Понятие«дух» (и производное от него слово «духовное») нам ужеизвестно (см.: Философия. Учебник. 3-е изд. М., 2001. С. 429-431). Дополним егосоображениями, высказанными известным философом и культурологом А. Л.Доброхотовым [1]. Дух, пишет он, есть высшая способность человека, позволяющаяему стать источником смыслополагания, личностного самоопределения, осмысленногопреображения действительности, открывающая возможность дополнить природнуюоснову индивидуального и общественного бытия миром моральных, культурных ирелигиозных ценностей, играющая роль руководящего и сосредоточивающего принципадля других способностей души. Понятие «дух», отмечает он далее, вотличие от понятия «разум» (и тем более от понятия«рассудок») не столь жестко связано с рационально-познавательнымиспособностями; в отличие от понятия «интеллект» соотносится, какправило, со своим персонифицированным носителем, с понятием «лицо»; вотличие от понятия «душа» акцентирует объективную значимость своегосодержания и его относительную независимость от стихии эмоциональныхпереживаний; в отличие от понятия «воля» на первый план выдвигаетсозерцания и смыслы, которые могут определять действия, а не акт свободноговыбора; в отличие от понятия «сознание» фиксирует не столькодистанцию между Я и его эмпирическим наполнением, сколько их живую связь; вотличие от понятия «ментальность» не включает в себя несознаваемыемеханизмы традиционных и повседневных реакций и установок. В зависимости отидейного контекста дух может противопоставляться (как оппозиция или какальтернатива) природе, жизни, материи, утилитарной необходимости, практическойактивности и т.д.
1См.: Дух // Новая философская энциклопедия. В 4 т. Т. I. M., 2000. С. 706.
Итак,в формах общественного сознания будет взят тот уровень духовной сферы общества,который связан с предметом социальной философии.
4.1. Религиозное сознание
Вистории человеческого общества религиозному сознанию предшествовало мифологическоезнание. Это было первоначальное знание о природе и о самом человеке (вспомним,что такое познание и знание: «познание» — это деятельность пополучению, хранению, переработке и систематизации осознанныхконкретно-чувственных и понятийных образов действительности; знание же — эторезультат познания). Мифы и мифология — это тоже знание, хотя и вырабатываемоена уровне чувственно-сенситивных образов. Представляя собой первый шагчеловечества на пути познания мира, оно помогало людям понимать мир, егоявления и как-то приспосабливаться к нему. При отсутствии науки постижение,например, причинности компенсировалось знанием мифа (источник огня — в мифе оПрометее, грома — в мифе о Зевсе и т.п.). Вся действительность в мифологии неподразделялась еще на мир объективный и мир субъективный: они сливалисьвоедино. А. С. Кармин отмечает следующие особенности этогоценностно-мировоззренческого знания. В нем, прежде всего, объект предстает вединстве с субъектом. Человек в мифе является органической частью наблюдаемогоим мира. И, вместе с тем, все в мире рисуется «по образу и подобию»человека: природные вещи и явления обладают, как и он, «телом» и«душой», у них такие же, как у него, желания, чувства, способыповедения. Отношение человека к ним — отношение общения с себе подобными,наполненное эмоциями и переживаниями. Способом объяснения природных исоциальных процессов в мифе являлось не выяснение причинных связей, ахудожественно-образное описание этих процессов, рассказ о них. Общее при этомотождествлялось с единичным, выступало в форме единичного. Объясняющее действиерассказа было связано с его наглядностью и эмоциональным воздействием.
Объясняющеезначение мифа было неотрывно от антропоморфности и соответствующегомировоззрения. Можно сказать, что тогда вообще существовало только синкретичноемифологическое знание, где собственно мифологическая сторона была неотделима отмировоззренческого его аспекта. В нем находила свое место и магия как донаучное(и вненаучное) знание об организме человека, окружающих его вещах и событиях икак определенная практика, связанная с здоровьем человека и с зарождающимисяформами его практической деятельности. Что касается сущности мировоззренческойстороны мифологического знания, то ее можно выразить так. Мифологическое мировоззрение- это такая картина мира, которая строится на уровне эмоционально-чувственногопознания по законам воображения и методом аналогии, переноса на мирозданиеосновных черт человеческого рода, в результате чего «мы» (т. е.человек) онтологизируется, а «оно» (т. е. природа) персонифицируется(А. Н. Чанышев). Представление о мире в этом мировоззрении, создаваемоемифотворческой фантазией, не отличает еще естественное от сверхъестественного;это своеобразное видение мира, в котором реальное сливается с фантастическим.Религия же — это вера, которая допускает фантастическое и чудесное, но отличаетфантастическое от действительного, переживает расхождение между идеальным иреальным, обязывает жить согласно своим нормам, требует соблюденияопределенного рода обрядов. Существенным для религии является прежде всего верав сверхъестественное и культ. Миф сам по себе нерелигиозен (Ф. X. Кессиди).
Перейдемтеперь непосредственно к рассмотрению религиозного знания. До сих порсуществует мнение, особенно распространявшееся в 30-50-х годах XX столетия,будто вера (религия) противоположна знанию. Однако это ошибочное мнение.Религия есть вид знания. Религиозное знание отличается от других видов знания(прежде всего научного), во-первых, своим основным содержанием, во-вторых,формой, средствами постижения этого содержания.
Вотличие от научного знания, имеющего своим объектом природу, общество ичеловека, религиозное знание подразделяет всю реальность, как только чтоотмечено, на мир естественный и сверхъестественный. В религиозной картине мираглавное место занимает сверхъестественный мир, а его центром является Бог.Он-то и определяет все другие структуры сверхъестественного мира (в том числепредставление об ангелах) и оказывается также творцом мира естественного. Некоторыефилософы указывают, что познание Бога есть единственная цель религии. Этоположение корректнее понимать в том смысле, что все другие проблемы религиифокусируются вокруг проблемы Бога. Существует даже особая отрасль знания врамках религиозного знания — богопознание. Оно ставит своей целью: 1) доказатьили подтвердить существование Бога; 2) определить по возможности природу Бога;3) охарактеризовать отношения между Богом и миром, Богом и человеком. Если Богапонимать как природную субстанцию, считая ее Абсолютом, то религиозный Богбудет подобен философскому Абсолюту. Гегель отмечал: «В религии народы,несомненно, выразили свои представления о сущности Вселенной, о субстанцииприроды и духа и об отношении человека к ним. Абсолютное существо является здесьдля их сознания предметом, и, как таковой, он сначала представляет собою дляних другое, потустороннее, близкое или далекое, дружественное или страшное ивраждебное. В благоговейном преклонении и в культе человек снимает этупротивоположность и возвышается до сознания своего единства с абсолютнымсуществом… Это существо есть вообще в себе и для себя сущий разум, всеобщаяконкретная субстанция, дух, изначальная основа которого в сознании является длясебя предметом. Это, следовательно, представление, в котором есть не толькоразумность вообще, но и всеобщая бесконечная разумность. Мы должны поэтомуглавным образом постигать, т. е. познавать и признавать разумными, какфилософию, так и религию, ибо последняя есть создание открывающего себя разума,то, что в нем есть наивысшего, наиразумнейшего. Нелепы поэтому представления,что жрецы выдумали религию, чтобы обманывать народ и получать выгоду ит.д.» [1] Важно, что Гегель усматривает в религии знание, разумность,разум Сравнивая религию с философией, Гегель при этом обращал внимание на то,что «различие двух сфер не должно быть понимаемо так абстрактно, как будтомыслят лишь в философии, а не в религии; в последней также имеютсяпредставления, общие мысли» (там же. С. 62). Более того, «религияимеет общее содержание с философией, и лишь их формы различны» (там же. С.76). В чем же различие между религией и философией? По Гегелю, в том, чтофилософия зиждется на понятиях и представлениях, а религия — в основном напредставлениях (т. е. конкретно-чувственных образах). Поэтому философия можетпонять религию, а религия философию — нет. «Философия, как постигающеемышление… — указывает он,- обладает перед представлением, являющимся формойрелигии, тем преимуществом, что она понимает и то и другое: она может пониматьрелигию, она понимает также рационализм и супранатурализм, понимает также исебя, но обратное не имеет места; религия, опирающаяся на представления,понимает лишь то, что стоит на одной и той же точке зрения с нею, а нефилософию, понятие, всеобщие определения мысли» (там же. С. 77).
1Гегель. Соч. Л. 1932. Т. IX. с. 61-62.
Далеев нашем разделе при разборе соотношения веры и знания мы попытаемся показатьнеразрывную связь религиозной веры и познания: сколь бы ни были эмоциональнавера, она основывается на знании, имеет предпосылкой знание, познаниепронизывает веру, познание венчает процесс религиозного верования. Спецификарелигиозной веры — в том, что она есть переплетение разума и душевныхпереживаний.
Длятого чтобы конкретнее раскрыть это положение, мы позволим себе обратиться кодному из авторитетнейших исследователей религиозного знания — богослову ифилософу В. В. Зеньковскому [1]. Он, как и Гегель, не сомневается, что имеетсярелигиозное знание, причем такое, которое обладает своей спецификой. Признаетон и внерелигиозное познание, направленное на изучение мира (это знание,конечно, считается весьма ограниченным). Но истинное познание, пишет он, вкорне отличается от чисто разумного. «Первое, на что мы должны обратитьвнимание, есть неотделимость Богосознания и миросознания в начальной стадиижизни духа. „Разума“ в его форме, как он действует ныне в нас, ещездесь нет (как нет и „веры“, если иметь в виду феноменологию веры);исходная основа разума и феноменов веры одна и та же — первичное сознание, вкотором Богосозна-ние… неотделимо от миросознания» (с. 46). Истокраздвоения познавательной силы — единство теоретизирующего оценивающегосознания; из этого двуединства постепенно формируется отличие«разума» от «сердца». Возникают два типа Богосознания — «знание Бога» и «знание о Боге». Первое, преимущественноразумное знание, стоит позади феноменологии веры, но тоже с ней связано.«Познание, — говорит В. В. Зеньковский, — не есть автоматический процессрационализации материала, поступающего в душу (в миросознании); познание естьвсегда функция всего человека в его живой целостности, т. е. связано оно рядомтончайших нитей с господствующими или вытесненными чувствами, с наличными илиоттесненными в глубь души желаниями или стремлениями» (с. 47-48). Прирелигиозном познании разуму никак не возможно освободиться от«сердца». Но и вера не отличима от разума в своей основе.
Знаниерождается в процессе взаимодействия субъекта и объекта. Это взаимодействие естьвзаимообщение или начальная стадия любви. Познание есть движение духа кпредмету, имеющее в виду обнять его любовью и соединиться с ним через этулюбовь. Скрытая пружина процесса познания и есть сила любви, сила сердца.
1См. его книгу «Основы христианской философии». М., 1996. Т. I.Христианское учение о познании.
Всянаша познавательная и вся духовная сила в человеке, по В. В. Зеньковскому,восходит к свету Христову.
Естьдве формы познания: познание в свете Христовом и познание вне Христа. Эторазные ступени в работе разума: от естественного света разума, от познания внеХриста мы можем подыматься до познания в свете Христовом. Истина достигается вконечном счете при содействии Св. Духа, через церковь (церковный же разум даннам в Откровении, запечатленном в Священном Писании, в решениях Вселенских соборов).Индивидуальный разум или разум совокупности людей должен быть восполненблагодатной помощью свыше, и это признание идеи синергизма в познании и естьосновной принцип христианской гносеологии, как она намечена в указанныхтекстах. Носителем истины в ее полноте является не свет естественной меры, ацерковь во взаимодействии естественного ума и силы Св. Духа. Обновление умаесть «в то же время и преображение его — рецепция церковьювнехристианского знания не ставит это знание (до его рецепции) рядом с прозрениямиверы, не принимает раздельность веры и знания, но требует преображения умачерез вхождение наше в Церковь. Христианская гносеология не отвергаетдостижений естественного разума, но требует их переработки, чтобы они светилисьсветом Христовым» (с. 78).
Имеютсявнерациональные начала в знании (или аксиомы): 1) аксиома реальности; 2)аксиома разумности мира и 3) аксиома обращенности всех актов духа кАбсолютному. Все эти предпосылки подлинного познания, по В. В. Зеньковскому,расшатывают примитивный рационализм и устанавливают наличность внерациональныхначал в знании. Эти предпосылки в то же время «завершают теорию знания,которое мы назвали „познанием“ вне Христа, а вместе с тем открываютнеобходимый простор для познания „в свете Христовом“ (с. 81).Познание в Христе означает, что „в свете Христовом стремимся мы увидеть ипознать мир, чтобы полюбить его и через любовь воссоединиться с ним“ (с.140).
Таковаспецифика религиозного знания, как она представлена в труде В. В. Зеньковского»Основы христианской философии".
Сказанноевыше о совместимости религиозной веры и знания (порой их слитности, единства)дает ключ к пониманию исторической противоречивости взаимоотношения религии(церкви) и естественнонаучного знания: от конкуренции и жестокого подавленияцерковью научного взгляда на природу (вспомним костры и судилища инквизиции) допопыток найти компромисс с представителями наук о природе. Попытки соединитьрелигиозные догматы с концепциями наук о природе восходят еще к ФомеАквинскому. В католицизме XVII-XVIII веков все больше утвердилась тенденциясоединения естествознания с догматикой католицизма; эта тенденция усилилась вXIX столетии настолько, что на Ватиканском соборе 1869-1870 годов была ужеофициально признана доказуемость ряда основных положений религии доводамиразума. В решении Ватиканского собора записано: «Если кто скажет, чтоневозможно естественным светом разума через то, что сотворено, познать единогои истинного Бога, Творца и Господа нашего, — да будет анафема!», «Хотявера и возвышается над разумом (это одна из аксиом религиозного сознания. — П.А.), однако между верой и разумом никогда не может быть действительногопротиворечия; тот же Бог, который открывает тайны и внушает веру, дал такжечеловеческому духу свет разума; но Бог не может сам себе изменить, и истинноеникогда не может противоречить истинному».
Совместимостьрелигиозной веры и естественнонаучных исследований, опирающихся нарациональность естествознания, доказывает также творчество многихестествоиспытателей: И. Ньютона, Г. Менделя, В. Ф. Войно-Ясенецкого, Тейяра деШардена и др.
Такчто ни теоретически, ни практически нельзя оправдать утверждение воинствующихатеистов, будто разум и вера, наука и религия несовместимы.
Несовместимыми,в действительности, являются научно-рационалистическая философия и религиознаявера — прежде всего в вопросе о происхождении природы. На этот вопрос не всилах ответить естествознание; он входит только в компетенцию религии ифилософии.
Рассмотримтеперь понятие «вера»: каков его смысл в науке и в религии?Совместимы ли вера в религии и вера в науке (если она там имеет место)?
Согласимся,что вера является феноменом человеческого (индивидуального и общественного)сознания. Без веры невозможна жизнь, невозможна никакая (в том числе иполитическая, и художественная) деятельность человека. Она сопровождаетобщественное развитие и жизнь индивидуума.
Нередкоможно слышать: «Я верю в этого человека», «Я верю в еелюбовь», «Я верю в себя». Много объектов веры в научной среде:теория относительности А. Эйнштейна, концепция занесения жизни на Землю издругих звездных миров, гипотеза движения материков на Земле, гуманистичностьклонирования человека, факты телепатии и т.п. Говорят о вере в те или иныеприметы, о вере в астрологию, в карточные гадания, о вере в существованиеведьм, «злых духов». Существует вера в индивидуальное бессмертиечеловека, вера в Бога и т.п. «Вера», как видим, многообразна,разнолика.
Выделяютсяследующие виды веры: вера-достоверность, вера в авторитет (вера-доверие),моральная вера и религиозная вера.
Вера-достоверность,как на то указывает само ее название, связана с достоверным, чаще всегонаучным, знанием, основное содержание которого признается таковым (пример тому- теория относительности, хотя некоторые ученые сомневаются в ееэкспериментальной обоснованности и даже отвергают ее научное значение, т. е. уних нет веры в эту теорию. Многие убеждены в ее обоснованности, полагая, чтотребование какой-либо дополнительной ее подтверждаемости излишне).Вера-достоверность, как видим, связана с убежденностью, уверенностью,твердостью; здесь нет сомнения; сомнение разрушает веру.
Вера-достоверностьвключает в свой круг и проблематичное, вероятностное знание. В свое времяпредположение о существовании в биологических организмах наследственныхструктур (генов) было гипотетическим знанием, и только спустя десятилетия оностало истинным. Вера в существование генов придавало творческую силуисследователям, несмотря на порой резкое противодействие другой части биологов,эта вера способствовала развитию генетики.
Имеяв виду веру как уверенность, как рациональную веру, Э. Фромм отмечал:«Корни рациональной веры лежат в созидательной умственной и эмоциональнойактивности. Рациональная вера — важная составляющая рационального мышления,где, как принято считать, вере нет места… Вера необходима на каждом этапе,начиная с зарождения рационального замысла и кончая формулировкой теории: верав замысел как разумную цель, достойную разработки; вера в гипотезу каквероятное и правдоподобное утверждение; и вера в окончательную теорию, покрайней мере до тех пор, пока не достигнуто общее согласие относительно еедостоверности. Эта вера берет начало в личном опыте, в уверенности, всобственном умении мыслить, наблюдать и выносить суждения. В то время как иррациональнаявера есть принятие чего-то как истинного только потому, что так утверждаетавторитет или большинство, рациональная вера коренится в независимом убеждении,основанном на личном творческом наблюдении и мышлении, невзирая на мнениебольшинства» [1].
1Человеческая ситуация. М., 1995. С. 213-215.
Вера-довериеоснована на подчинении авторитету, будь то научный авторитет типа Н. Макиавеллиили Ч. Дарвина либо авторитет руководителя той или иной политической партии,авторитет знакомого лица или родственника. Это — вера-послушание. Частнымслучаем, причем ныне довольно распространенным, является определенная — конформная — направленность характера, мышления и действий человека.(Конформность, как она определяется в психологической литературе,- это податливостьчеловека реальному или воображаемому давлению группы, проявляющаяся в измененииего поведения и установок в соответствии с первоначально не разделявшейся импозицией большинства.)
Верав авторитет основана на знании (истинностном или ошибочном) о самом лице илисоциальном институте, либо предпринимавших успешные действия, либо приходившихк справедливым, истинностным заключениям (с точки зрения того, кто уже поверилв их «успешность» или «истинность»). Но такая вера,исключающая сомнение как методический подход, способна с самого начала незамечать ошибки и не истины противоположного свойства у так называемогоавторитета и оставляет мало шансов на успех такой позиции в будущем.
Разновидностьюверы-доверия является доктринальная вера, т. е. вера в общие положения,выдвигаемые авторитетом. (Кстати, доктринальная вера есть также разновидностьверы-достоверности, когда объектом веры становится доктрина, учение.)
Названныетолько что виды веры могут обусловливать фанатизм — отвергающую альтернативыприверженность индивида определенным убеждениям. Фанатизм сочетается снетерпимостью к инакомыслящим, с отсутствием самокритичности, с догматизмом.
Моральнаявера есть вера в нравственные принципы, в их осуществимость, следованиенравственному закону. Основным законом этики И. Кант признавал категорическийимператив: «Поступай так, чтобы человечество и в твоем лице, и в лицевсякого другого всегда рассматривалось тобой как цель, но никогда только лишькак средство». И. Кант подчеркивал, что человеческая личность самоценна ини в коем случае не должна рассматриваться как средство осуществлениякаких-либо задач, хотя бы и для всеобщего блага. По И. Канту, моральная веранеразрывно связана с религиозной верой в бытие Бога. «Эту веру ничто неможет поколебать, так как этим были бы ниспровергнуты сами мои нравственныепринципы, от которых я не могу отказаться, не став в своих собственных глазахдостойным презрения» [1].
1Кант И. Соч. В 6 т. М., 1964. Т. 3. С. 677-678.
Длямногих людей вера в нравственные установления христианства является основойжизни современного общества: «Не сотвори себе кумира и всякого подобия какна земле, так и на небе, и в водах подземных: не поклоняйся им и не служиим», «Не убий», «Не укради» и др.
Врелигии, если брать не какие-то ее аспекты или элементы, а как целостноедуховное образование, тоже имеются рассмотренные выше виды веры: ивера-достоверность, и вера-доверие, и моральная вера; вместе с ними в еесодержание входит и большой объем информации из научного, нравственного,обыденного и иного знания. Нельзя утверждать, что центральное представлениерелигии — о Боге — абсолютно противостоит знанию. Это представлениерационалистично в религиозном «богопознании». Но на первом плане впредставлении о Боге — не разум, а чувства-переживания, чувства-эмоции.
Ядромрелигиозного знания выступает религиозная вера. Что это за вера?
Этопсихологическая установка, принимающая существование Бога на основе общения сним души человека (иначе говоря — на основе религиозного опыта). Один изглубоких исследователей религиозного опыта — Уильям Джемс — писал:«Единственное, что непоколебимо устанавливает религиозный опыт, — этовозможность переживать единение с чем-то более широким, чем наша личность, инаходить в этом единении глубокий душевный покой… Для религиозного опыта идля практических потребностей религии совершенно достаточно веры в то, чтопозади личности каждого человека, как ее непосредственное продолжение,существует некая высшая сила, благоволящая к нему и его идеалам» [1].
Обратимсяк рассуждению о существе религиозной веры С. Л. Франка, содержащемуся в егокниге «С нами Бог» [2].
1Джемс У. Многообразие религиозного опыта. СПб., 1993. С. 417.
2Франк Л. С. Духовные основы общества. М., 1992. С. 220-290.
Убеждение,что Бог существует, говорит он, не есть вера-достоверность или наиболееправдоподобная гипотеза. Оно вообще не есть рациональное знание, хотя богословыи обосновывают существование Бога рационалистично и верующие приходят к этомуубеждению, имея предпосылкой заключения разума, т. е. определенные доводы. Самаидея Бога иррационалистична. Однако иррациональный характер веры в Бога — неоснование, чтобы отрицать его существование. Мало ли что человек принимает,исходя из чувственной непосредственной данности, т. е. не доказывал разумом (кпримеру, цвет)? Не разумом, а посредством переживания человек постигает такжеобразы, заложенные в музыке Баха или Бетховена. А существуют ли реально красотаили добро как таковые, не проверяемые в физическом эксперименте, нопереживаемые человеком многократно в конкретных «встречах» с ними?«Опыт удостоверяет сам себя,- отмечает С. Л. Франк. — Ему достаточнопросто быть, чтобы быть истиной. Когда я испытываю боль, я тем самым знаю, чтоболь действительно есть, что она — реальность; также я знаю, что испытаннаямною радость есть в составе моей жизни подлинная реальность. Сомнение было быздесь просто бессмысленно, ибо беспредметно. Достоверность в конечном счетеносит всегда характер того непосредственно очевидного знания, в котором самареальность наличествует, как бы предъявляет себя нам; именно это мы разумеемпод словом „опыт“. Опыт — такое обладание чем-либо, которое само естьсвидетельство реальности обладаемого. Если возможна вера-достоверность, то этопредполагает, что есть вера, имеющая характер опыта» (с. 233-234).Религиозная вера — это непосредственное знание о Боге, полученное при встрече вопыте-общении.
Нашидуши — от Бога, в них частицы божественного (в разной степени, а у некоторыхбожественное отсутствует). Иисус Христос получил от самого Бога максимумбожественного, и люди должны двигаться ему навстречу, постоянно приближаясь кБогу. «Как бы сложна ни была сеть проводов, соединяющая человеческую душус Богом, — так идущий по этим проводам и зажигающий свет в нашей душе — тотсвет, который мы называем верой,- может исходить только от первоисточникасветовой энергии — от самого Бога» [1].
1Франк Л. С. Духовные основы общества. М., 1992. С. 225.
Самаяпоследняя основа бытия — Бог — сливается в религиозном опыте (опыте какпереживании единения с Богом) с духовной глубиной человека.
Трансцендентноесоединяется с имманентным. В религиозном опыте мы имеем своеобразное явственноесочетание некой интимной близости с удаленностью, некой предельнойимманентности — с трансцендентностью. Природа религиозного опыта состоит в том,что в нем в нашу душу проникает, ее непосредственно касается, ею внутреннеощущается нечто, что одновременно сознается исходящим из какой-то недостижимойглубины или дали. Духовная глубина человека, раскрывающаяся в общении с Богом, подобнаБогу (хотя человек в силу самой своей природы ограничен и способен лишь неполнои смутно постигать Бога). Трансцендентность Бога не противоречит егоимманентности, его непосредственному присутствию в самой интимной близи, вглубинах нашего духа, в составе нашего внутреннего опыта.
Религиозныйопыт есть имманентный опыт трансцендентной реальности. Через религиозный опыт вглубины сознания проникает сознание мира и реальность Бога. Религиозная вераесть не что иное, как полнота и актуальность жизненных сил духа — самосознание,углубленное до восприятия последней глубины и абсолютной основы нашейвнутренней жизни — горения сердца силой, которая по своей значительности иценности с очевидностью воспринимается как нечто высшее и большее, чем я сам.То, что нам непосредственно дается в религиозном опыте, и есть сверхчувственнаяреальность. Ее мы постигаем как нечто первичное, как последнюю глубину и какабсолютное, дающее последнюю, высшую радость, совершенное удовлетворение ивосхищение. Этой реальности соответствует в нашей душе в плане ее субъективныхпереживаний чувство, которое мы называем благоговением и которое естьнеразделимое единство трепета преклонения и блаженства любви и восхищения.
Религиознавера не есть произвольная догадка о чем-то далеком и недоступном. Вера естьопыт как самое интимное обладание, имеющее характер слияния ивзаимопроникновения; это есть нечто, что имеет в составе нашей земной жизнианалогию только с экстазом и блаженным покоем нашей души в объятиях любящего илюбимого существа; но только это обладание здесь неизмеримо более прочное ибесконечное. Вера есть столь интимное обладание предметом веры, что сам фактобладания есть самоочевидное достоверное свидетельство реальности обладаемого.
Таковатрактовка существа религиозной веры одним из ведущих представителей религиознойфилософии XX столетия С. Л. Франком.
Изизложенного следует, что специфика религиозной веры (если отправляться от С. Л.Франка) заключается в принятии особой реальности (реальности Бога), на основенепосредственного с ним контакта. Религиозная вера есть сердечная встречачеловеческой души с Богом, явление Бога человеку. Это есть духовное отношениемежду человеком и Богом (отсюда это — вера-отношение). Существо этой верызаключается в религиозном опыте (важное место в нем, кстати, занимает молитва ипокаяние). Вера преображает человека и ведет его к духовному совершенству.
Верав реальность Бога оказывается основополагающим догматом христианской религии,органично связанным с другими его догматами (особое значение здесь имеет догмато бессмертии человеческой души).
Таковыосновные виды веры: вера-достоверность, вера-доверие, моральная вера ирелигиозная вера. Их взаимопереплетение, частично отмеченное выше, не исключаеттого, что они способны выступать и нередко выступают автономно.
Любойвид веры имеет модальности: глубокая (вера), слабая (вера), неустойчивая (вера)и т.п.
Вовсех случаях, имеем ли мы дело с видом веры или ее модальностью, веранеразрывно связана с знанием, не исключает его. Представление о взаимоисключаемостиверы и познания возникает в результате исключения из религии всех видов веры,кроме собственно религиозной и из-за излишне упрощенного толкования существарелигиозной веры: эмоциональный ее компонент абсолютизируется. Такое пониманиеверы в религии было присуще французским философам XIX века, вульгарномуматериализму и атеизму XIX-XX столетий. В немалой степени в формировании этогомнения повинны сами представители церкви, о чем уже говорилось.Вера-достоверность в естествознании всячески подавлялась Церковью в течениемногих столетий (вплоть до начала XIX века). Одним из следствий такогоположения и явилось укоренение в сознании ученых, да и не только их,представление о несовместимости веры и знания.
Взаключение определим понятие веры, которое могло бы охватить собой все видыверы. «Вера — состояние предельной заинтересованности, психологическаяустановка, мировоззренческая позиция и целостный личностный акт, состоящие впризнании безусловного существования и истинности чего-либо с такой решительностьюи твердостью, которые превышают убедительность фактических и логическихдоказательств и не зависят от них вопреки всем сомнениям» [1].
1Пигалев А. И. Вера // Культурология. XX век. Энциклопедия. СПб., 1998. Т. I. С.107.
Однимиз важнейших феноменов религиозного сознания является сердце. Это нефизиологическое всем известное сердце, а «сердце», близкое к понятию«душа». Через него и благодаря ему проявляется духовный мир верующегочеловека, осуществляется связь с другими людьми, с обществом, природой, Богом.Понятие «сердце», отмечал русский философ Б. П. Вышеславцев, занимаетцентральное место в мистике, в религии и в поэзии всех народов. В Библиипонятие «сердце» и понятие «душа» иногда заменяют другдруга, точно так же — понятие «сердце» и понятие «духа».Библия, пишет далее Б. П. Вышеславцев, приписывает сердцу все функции сознания:мышление, решение воли, ощущение, проявление любви, проявление совести; большетого, сердце является центром жизни вообще — физической, духовной и душевной.Оно есть центр прежде всего, центр во всех смыслах. Сердце означает некоторыйскрытый центр, скрытую глубину. Посредством сердца мы созерцаем Божество иХриста. Сердце есть центр не только сознания, но и бессознательного, не толькоумопостигаемого, но и непостижимого. Оно есть источник любви, хотя оно же — источник ненависти. Когда оно противится Богу и его Слову, тогда оно«ожесточается», «каменеет». Сердце больше, чеминтеллектуальное познание. Сердце есть тоже орган постижения, оно постигаетмногое, что недоступно интеллекту, постигает святость, красоту, ценность.Сердце есть центр свободы. Единство постижения и свободы, знания и любви всегополнее выражает сущность сердца, которое есть узел человеческих ибогочеловеческих тайн. Начало религии, по Б. П. Вышеславцеву, есть чувствотайны, трепет таинственного, благоговения перед таинственным. В этом смыслеатеизм есть столько же безрелигиозное, как и нефилософское мировоззрение: онничему не удивляется и ни перед чем не благоговеет. Необходимо признать сердце основныморганом религиозных переживаний. Безрелигиозность есть в конце концовбессердечность [1].
1См. подробнее: Вышеславцев Б. П. Сердце в христианской и индийской мистике.1929. Переопубликовано в журнале «Вопросы философии». 1990. № 4.
Вышеизложенноео религиозном знании (о религиозной вере, о роли сердца в религии и др.)показывает, что имеющиеся в философской литературе исходные определения религиинуждаются в корректировке. Известный специалист по религиозному сознанию Л. Н.Митрохин указывает: «Обычно религию определяют как мировосприятие, сводморальных норм и тип поведения, которые обусловлены верой в существование»иного", сверхъестественного мира и существ — духов, богов или Бога,разумно сотворивших и творящих все материальные и духовные формы бытия, а такжесовокупность ритуалов и магических действий (религиозный культ), обеспечивающихсвязь человека с потусторонними силами, и соответствующие (церковные)организации и объединения верующих". Приведенное определение, каксправедливо отмечает Л. Н. Митрохин, «во многом остается формальным, непередающим ту многообразную роль, которую религия играла и играет в жизни какее последователей, так и общества в целом. Можно даже констатировать, чтоадекватное формально-логическое определение религии дать вообще невозможно; еесущность постигается лишь в результате выявления ее конкретных многообразныхформ и существенных характеристик» [2].
2Религия // Новая философская энциклопедия. В 4-х т. М., 2001. Т. 3. С. 436-437.
Снекоторыми ее существенными характеристиками мы здесь и познакомились. Следуетв заключение указать еще на важные моменты, связанные сущностью религиозногосознания. Различаются обыденное религиозное сознание — сознание верующих итеоретическое религиозное сознание — теологические изыскания. Разграничиваютсятакже уровни религиозной психологии (I) и религиозной идеологии (II). I — этосовокупность религиозных чувств, представлений, которые формируются стихийнопод влиянием окружающих условий жизни. Ее творцом является масса верующих. II — система соответствующих идей, выступающая в форме различных концепций. Еесоздают и пропагандируют профессиональные служители культа. В рамкахрелигиозного сознания выделяются также общественное, групповое и индивидуальноесознание. Некоторые исследователи религии выделяют ряд элементов (или аспектов)религиозного сознания: идеологический, ментальный, архетипический,рациональный, эмоциональный, а также волевой элемент, религиозную веру, нормы,символы, ориентации, ценности (см.: Философский словарь. М., 2001. С. 490).
Функциирелигии. Прежде всего это компенсаторная функция. Религия дает человеку силыпротивостоять злу и несправедливости, дает надежду на спасение в «инойжизни» как воздаяние за поведение в этой жизни. Отсюда проистекает идругая функция — нравственно-социальная: религия призвана сеять в душах людейпокой, мир, любовь, она регулирует формы поведения и общения. Учитывая, чторелигия дает ценностные мировоззренческие ориентиры, определенные объясненияприроды, общества, человека, мира в целом следует выделить и мировоззренческуюфункцию. Религия интегрирует достижения различных областей деятельности,способствует в известной степени сохранению и развитию культуры. Наконец (хотя,возможно, этим перечнем не исчерпываются функции религиозного сознания),религия способствует единению, общению людей в любви и добре.
Ватмосферу религиозного мира оказывается вовлеченным весь индивид со всемисвоими духовными потребностями. И в заключение — трудно оспариваемый, на нашвзгляд, тезис: никто не доказал, что Бог существует, но никому не удавалось ине удастся, видимо, доказать обратное — что Бог не существует.
4.2. Философия
Философия,как и религия, есть форма общественного сознания. Подобно религии, онапредставляет собой мировоззрение, т. е. имеет в центре своего проблемного полявопрос об отношении человека и мира. Она есть система взглядов на мир в целом ина отношение человека к этому миру. Различаются они содержательно — в трактовкемира в целом, его основы, первоначала, а также в средствах постижения своегообъекта. Если в религии на первом плане находится вера, то в философии,несмотря на многообразие ее средств постижения реальности, ведущим средствомявляются методы рационального познания. В. И. Вернадский отмечал:«Философия всегда основана на разуме»; «Размышление иуглубленное проникновение в аппарат размышления — разум — неизбежно входит вфилософскую работу. Для философии разум есть верховный судья; законы разумаопределяют ее суждения» [1]. Одно из определений философии таково: философия- это наиболее систематизированное, максимально рационализированноемировоззрение своей эпохи [2]. В данном определении выражено ведущее началофилософского знания под углом зрения средств освоения действительности (междупрочим, автор этой формулировки считает философию определенной системойверознания, в которой нерасторжимо соединены в самой различной пропорциикомпоненты веры и знания).
1Вернадский В. И. Размышления натуралиста. Кн. 2. М., 1977. С. 61, 73.
2Соколов В. В. Философия в исторической перспективе // Вопросы философии. 1995.№ 2. С. 137.
Приведемеще одно определение философии. Философия есть «особая форма общественногосознания и познания мира, вырабатывающая систему знаний об основаниях ифундаментальных принципах человеческого бытия, о наиболее общих сущностныххарактеристиках человеческого отношения к природе, обществу и духовнойжизни» [1].
Философияв отличие от религии и других форм общественного сознания является комплекснымвидом познания. Швейцарский философ А. Мерсье описывает эту комплексность,обращаясь к модусам познания. Он усматривает в философском знании четыре модуса(или способа, установки): 1) объективный способ, объективность, котораяхарактеризует науку; 2) субъективный способ, или субъективность,характеризующая искусство; 3) способ общительности (коммуникативный способ),свойственный морали, и только морали; и 4) созерцательность мистическогосвойства (или «контемплативный способ мышления»). «Каждый изэтих способов, — отмечал А. Мерсье, — является родовой формой аутентичных суждений.Он соответствует точно четырем кардинальным подходам — науки, искусства, моралии мистики...» [2] «Философия могла бы быть определена какинтегральное слияние (или встреча) четырех кардинальных модусов знания: науки,искусства, морали и мистики. Но это соединение не означает ни чистого ипростого приращения, ни присоединения, ни даже наложения одного на другое…Она в таком случае является, если хотите, квинтэссенцией, встречей этихмодусов, в которой все споры разрешаются в пользу разума и в тотальноеудовлетворение думающего и действующего человечества: короче, в полную гармониюмысли и действия согласно всем естественным способам, где сотрудничают наука,искусство, мораль и созерцание (мистика). Но это еще не делает из философиисверхнауки или сверхморали, сверхискусства или сверхсозерцания...» [3]Анализ природы философского знания показывает, что оно действительно являетсякомплексным, интегральным видом знания. Ему присущи признаки, свойственные: 1)естественнонаучному знанию; 2) идеологическому знанию (общественным наукам); 3)гуманитарному знанию; 4) художественному знанию; 5) трансцендирующемупостижению (религии, мистике) и 6) обыденному, повседневному знанию людей. Вфилософском знании эти виды знания представлены как стороны, ипостаси, компонентыего внутреннего содержания. Они внутренне взаимосвязаны между собой, причемнастолько, что порой оказываются слитыми, неразделимыми. Почти невозможноотграничить друг от друга художественную сторону, глубоко связанную сличностью, от стороны, базирующейся на трансцендиро-вании и мудрости. Мудростьже, в свою очередь, основывается на знании, получаемом не только из жизненногоопыта, но и из тех или иных научных источников, среди которых большое местозанимают наиболее общие представления естественнонаучного и гуманитарногознания.
1Степин В. С. Философия // Новая философская энциклопедия. В 4 т. М., 2001. Т. 4. С. 195.
2 Mercier A. La philosophie et la science // Proceeding of the XVWorld Congress of Philosophy. Sofia, 1973. Vol. I. P. 29.
3Там же. С. 30.
Вфилософском знании представлены все имеющиеся в человеческой культуре видызнания; они переплетены здесь и дают единое интегральное целое. М. М. Бахтинотмечал: «Философию можно определить как метаязык всех наук (и всех видовпознания и сознания)» [1].
1Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. С. 384.
Комплексностьфилософского знания подчеркивает соединенность в нем различного, друг к другунесводимого, а интегральность — единство, не исключающее превалирования в немкакого-то объединяющего начала; таковым является (на что уже обращалосьвнимание) — если брать средства постижения действительности — рационалистичность.
Развернутаяхарактеристика философии нами уже дана в учебнике: П. В. Алексеев, А. В. Панин.Философия. Разд. I (см.: Глава I. Зачем нужна философия? § 1. Мировоззренческиефункции философии. § 2. Методологические функции философии. Глава II. Проблемыфилософии. Глава III. Предметное самоопределение философии. Предмет философии.Глава IV. Философия как вид знания). Имея в виду, что читатели уже знакомы сэтим материалом (в частности, с различными сторонами, или срезами, философскогознания) или могут познакомиться с ним, нам нет необходимости дальшеразвертывать ответ на вопрос о философии как форме общественного сознания.
Вспомнимосновной смысл понятия «мудрость». В «Словаре русскогоязыка» С.И. Ожегова отмечается, что мудрость — это глубокий ум,опирающийся на жизненный опыт. В «Толковом словаре живого великорусскогоязыка» В. Даля поясняется: мудрость — это «соединение истины и блага,высшая правда, слияние любви и истины, высшего состояния умственного инравственного совершенства». Мудрец — это «человек, достигшийученьем, размышлением и опытностью сознания высших житейских и духовныхистин». «Философский словарь», изданный в ФРГ, поместил всоответствующей статье фрагмент из книги Н. Гартмана «Этика» сраскрытием существа мудрости. Мудрость, по Н. Гартману,- это проникновениечувства ценности в жизнь, в любое чувствование вещей, во всякое действие иреагирование вплоть до спонтанного «оценивания», сопровождающегокаждое переживание; постижение всего действительно этического бытия с точкизрения этого бытия; всегда лежащая в основе образа действия практическогосознания его связи с ценностью.
Вкачестве дополнения к главе IV, § 6 («Философия — любовь кмудрости»), которая оказалась недостаточно проясненной, осветим еще рядмоментов, характеризующих философию как мудрость. Но предварительно затронемвопрос о специфике ее терминологии.
* *
Философияпредставляет собой, что уже отмечалось, вечное стремление к мудрости, претендуяна выдвижение мировоззренческих ориентиров для деятельности человека и обществав целом. В этом плане она обладает комплексом специфических черт. При этом и вданном аспекте обнаруживается, что ряд характеристик философии отражает вбольшей степени ее рационалистическую направленность, а другие, напротив,выражают ее смысл как формы ценностного сознания.
Следуетпрежде всего отметить, что, будучи тесно связанной с мудростью, философия из-заэтого нисколько не теряет в своей рационалистической сути и не становится некимиррациональным феноменом человеческой культуры. Чувства и переживания, если безних и не обходится мудрость, органично вплетены в мудрость, придавая ейиндивидуально-личностную окраску.
Терминологияистинного философа, не замыкающегося ни в естественные, ни в социальные науки ине заполняющего ее чрезмерно специально-научными понятиями, действительно,специфична. Человека, который впервые знакомится с философией, может смутитьязык, которым пользуется философ, излагая свои мысли. С одной стороны,терминологический аппарат философии кажется иногда очень знакомым и включает всебя слова и выражения, которыми человек пользуется каждый день. С другойстороны, в отличие от частных наук понятийный каркас философии всегда носитличностный характер, и содержание понятий может значительно варьироваться вразных концепциях.
Знаятерминологический аппарат математики, человек, по-видимому, будет способенвоспринимать любой математический текст, по крайней мере, он сможет его понять.Знание же терминологического аппарата одной философской системы вовсе негарантирует понимание других концепций. Причем на современной стадии развитияфилософии, когда значительно возрастает вариативность, разброс философскихнаправлений, когда целый ряд философских концепций прямо исходит из обыденного(повседневного) сознания, данная проблема даже усиливается.
Последнееобъясняет причину «сложности понимания» некоторых современныхфилософских концепций (или, точнее, понимание каждым по своему усмотрению),которое выдается чуть ли не за принципиальную особенность философского знания,а на самом деле представляет собой лишь усиленное «размывание»традиционных границ классической философской терминологии. Философы такого родазаведомо усложняют свой философский язык, чтобы их поняло как можно меньшееколичество людей, что, по-видимому, и выступает для них признаком истинногофилософствования.
Нампредставляется, что такая позиция глубоко неверна и противоречит смыслуфилософствования, которое должно прояснять человеческие мысли, а не запутыватьих до предела. Как отмечал Ортега-и-Гассет, «я всегда полагал, что ясность- вежливость философа, к тому же сегодня, как никогда, наша дисциплина считаетза честь быть открытой и проницаемой для всех умов в отличие от частных наук,которые с каждым днем все строже охраняют сокровища своих открытий отлюбопытства профанов, поставив между ними чудовищного дракона недоступнойтерминологии. По моему мнению, исследуя и преследуя свои истины, философ долженсоблюдать предельную строгость в методике, однако, когда он их провозглашает,пускает в обращение, ему следует избегать циничного употребления терминов, дабыне уподобиться ученым, которым нравится, подобно силачу на ярмарке, хвастатьперед публикой бицепсами терминологии» [1].
Философ,конечно, может остаться непонятым по тем или иным причинам, однако не долженстремиться заведомо неясно излагать свои мысли. Чаще всего за внешнейсложностью и неясностью скрывается примитивизм рассуждений. Вряд ли следуетсчитать такой вариант философствования состоятельным. Поскольку философияоперирует понятиями, их «ментальное содержание… можно изложить. То, чегонельзя высказать, что является невыразимым, не является понятием, и познание,состоящее из невыразимого представления об объекте, будет чем угодно, пустьдаже — если вам угодно — высшей формой познания, но никак не тем, что мы ищемза словом „философия“» [2]. Таким образом, за простотой иясностью изложения философских идей может скрываться очень сложное и совсеминое, чем кажется на первый взгляд, содержание, а за внешней сложностью — лишьособенности личностной терминологии автора, в которой вполне можно разобраться,даже если сам автор этот процесс сознательно затруднил.
1Ортега-и-Гассет X. Что такое философия? М., 1991. С. 54.
2Ортега-и-Гассет X. Там же. С. 104.
Необходимаяясность и доступность философии (как ее цель) связана с тем, что она неприемлет замкнутости в узком профессиональном кругу. Да и возможен ли такойкруг в данной области духовного освоения мира? Одна из задач философии — этообсуждение ценностей человеческого существования, которые важны для любогочеловека, и любой человек вправе обсуждать их, а значит, в каком-то смыслефилософствовать. Карл Ясперс отмечал, что изначальной формой философствованияявляются внешне наивные вопросы детей. «Ребенок удивляется: „Я всевремя пытаюсь думать, что я — иной, но я все равно всегда одно Я“. Этотмальчик уже прикасается к одному из истоков всякой достоверности, осознанию бытияв самосознании. Он удивляется загадке Я-бытия… Он вопрошающе стоит перед этойграницей. Другое дитя слушает историю сотворения мира… и вскоре спрашивает:»А что было перед началом?" Этот ребенок познал бесконечностьдальнейших вопросов, невозможность разума приостановить то, на что часто длянего невозможен окончательный ответ" [1]. Таким образом, философиянеизбежна для любого человека, и даже отрицающий ее тем самым порождает лишьопределенную философию.
Философияв своем генезисе вырастала из мифа, что наложило на нее свой отпечаток.Мифологическая структура мышления породила особый тип доведения доиндивидуального сознания знаний о мире, принципов поведения человека, которое вистории культуры было сопряжено с понятием мудрости. Действительно, мудрец недолжен обосновывать тех истин, которые он доводит до человека, поступающегонеобходимым образом, следуя наставлениям мудрецов. Поэтому мудростьпредставляет собой особый вид регуляции прежде всего житейского поведениячеловека, она носит глубоко практический характер и основана на опытепоколений. Изначально данный термин обозначал «всякую осмысленнуюдеятельность, умение, сноровку и вообще любого рода целесообразнуюдеятельность» [2].
Какмы видим, внешне здесь нет никакой связи с понятием «философия» втрадиционном его понимании. Хотя безусловно, что «осмысленность» и«целесообразность» являются источниками именно рационального, напервых порах практического подхода к жизни. Мудрость — это своеобразноеискусство жизни, а мудрец — наставник, который направляет человека по верномупути.
Вранней античной классике мудрость обозначает также и «строгуювсеобще-космическую структуру» [3]. А если учесть, что древние грекивоспринимали Космос как некую космическую душу, то становится ясным, чтоописание Гераклитом мудрости как говорения истины и действия в соответствии сприродой, прислушиваясь к ней, означает, что мудрость опирается на некиевсеобщие законы, лежащие вне субъекта. Эта установка на всеобщность переходитпозже в философию, в которой преодолеваются рамки житейской мудрости, афилософская мудрость связывается с обладанием истинным знанием основополагающихпринципов.
1 Jaspers К. Einfuhrung in die Philisiphie. Munchen,1971. S. 10-11.
2Лосев А. Ф. Термин «София» // Мысль и жизнь. Ч. 1. Уфа, 1993. С. 7.
3Там же. С. 11.
Сократсчитал, что мудрость — это целостность ума, не сводимая «ни на какиеотдельные и специфические функции чистого мышления. Но этого мало. СократовскаяСофия имеет ближайшее отношение к добродетели вообще, вернее же, кцелесообразной практической деятельности вообще» [1]. Таким образом, вмудрости соединяются мыслительная и практическая деятельность. Мудрость придаетдеятельности целесообразный характер. Одновременно с этим, по Сократу, мудрость- еще и владение словом, художественным словом, поэзией. Развивая эти идеи,Платон рассуждает о мудрости как о некой смысловой структуре Космоса,определяющей всю духовную деятельность человека.
Инаконец, Аристотель говорит о мудрости как об особого рода знании, котороепредставляет собой одновременно учение «о четырехпринципной структурекаждой вещи, т. е. учение об ее идее, материи, причине и цели… Мудрый тот,кто не только знает сущность вещи и факт существования этой сущности, но ещезнает также и причину вещи и ее цель» [2]. В античности и позже мудростьдополняется еще одним присущим ей свойством — знанием о критериях оценкипоступков человека и определением его добродетельности. Мудрость — это знание осущности и причинах добра и зла (Сенека). Кроме того, мудрость — это еще ипознание Бога и некое сознание, которое выходит за рамки только рационального[3].
1Там же. С. 13.
2Там же. С. 16.
3См.: Чанышев А.Н. Мировоззрение и философия // Мысль и жизнь. Ч. 1. Уфа, 1993.С. 230-232.
Такимобразом, можно сказать, что мудрость изначально обозначала некоторое знание,позволяющее человеку успешно преодолевать жизненные ситуации, возникающие передним. Это знание переходило от поколения к поколению, закрепляясь в виденекоторых ценностно-мировоззренческих установок, которые в художественной формедошли и до нашего времени в виде притч, наставлений и т.д. Такое содержаниемудрости является уже само по себе достаточно важным для философии, и онарефлексирует над тем материалом, который представляет собой опыт, отобранныймноговековыми практическими отношениями, в котором фиксируются общиеценностно-практические жизненные установки взаимоотношений между людьми.
Однакообраз мудреца несет в себе еще и противоположное содержание. Он не только некийхранитель традиций в виде накопленных стереотипов поведения в жизненныхситуациях, но одновременно и их разрушитель, критик. А что дает ему это правокритики? То, что он обладает неким высшим знанием о том, как и что надо делатьчеловеку, как оценивать те или иные поступки. Поэтому мудрость — это еще и«непосредственное совпадение с личностной, жизненной программой и позициейчеловека-философа. „Софос“ был не только представителем философскогомышления, но и идеалом человека вообще, который на своем жизненном пути»проигрывал" принципы своей теории, подчас в форме крайнегоригоризма, доходящего до житейского парадокса и эпатажа обычных норм… новсегда с наглядностью личного примера и опыта" [1]. Мудрец поэтомувыступал как философ-практик, убеждая своим примером.
1Дробницкий О. Г. Философия и моральное воззрение на мир // Философия иценностные формы сознания. М., 1978. С. 89.
Такимобразом, называя первых греческих философов мудрецами, современники фиксировалине изменившийся к этому времени способ построения системы знаний (которое все вбольшей степени становилось доказательным), а именно его восприятие на уровнеобыденного сознания. Человеку было некогда разбираться в тонкостях философскогообоснования, и он воспринимал философские положения как своеобразныепознавательные и поведенческие императивы. И в этом нет ничего плохого, так какэто одна из функций философии — выступать именно в качестве формымировоззренческого наставления, оставив внутри самой себя формы егообоснования, которые большинству людей безразличны и представляются слишкомспециальными. Однако это одновременно явилось основой для восприятия философиикак особой замкнутой, а значит, догматической системы, содержащей в себеоднозначные ответы на все вопросы.
Такоевосприятие философии во многом остается в умах большинства людей и в нашевремя. К философу если и обращаются при решении той или иной проблемы, тожелают от него получить прежде всего однозначный ответ или совет, причемжелательно подтверждающий их собственное понимание или поведение. И если приэтом философ начинает говорить о диалектичности мира, сложности иотносительности критериев истинности и нравственности, принципиальнойневозможности в ряде случаев дать однозначные ответы, его мудрость в умахспрашивающих мгновенно превращается в свою противоположность и слово«философ» в лучшем случае произносится с иронией.
Диалог,рассуждение по поводу какой-то проблемы без обязательности ее решения неустраивает обыденный разум.
Историческистановление философии отражает факт преодоления житейской мудрости. Вместовладения абсолютными и окончательными знаниями, от имени которых всегдавыступает мудрец, остается лишь тяга, любовь («piteo») к мудрости(«sophia»); т. е. место окончательного и однозначного результатазаменяет процесс, стремление. Средствами выражения указанной любви к мудростивыступает человеческий язык, реализуемый на понятийном уровне, и в этом смыслефилософия с самого начала опирается на построение некоторой связаннойпонятийной системы.
Итак,в центре философских размышлений лежит понятие, слово, причем не любое слово.Любовь к любому слову, как отмечает А. Н. Чанышев, стоит и в центре такойнауки, как филология. «Но философия в отличие, скажем, от музыки такжевыражается в словах. Поэтому можно сказать, что если филология — любовь или, поменьшей мере, интерес к любому слову, то философия как любовь к мудрости естьне что иное, как любовь к мудрому слову… В этом смысле можно сказать, чтофилософия — часть филологии. Поэтому филологам не следует, как это иногдабывает, пугаться философии, а, напротив, искать и не обходить элементыфилософии в художественном произведении, не проскакивать через них, как черезчто-то нудное» [1].
Философия,таким образом, преодолевает житейскую мудрость, так как ее выводы носятрационально обоснованный характер. Но она не отказывается от нее полностью,пытаясь обосновать в том числе и практику жизнедеятельности человека. Философиястремится к мудрости, пытаясь осуществить связь между рационально выработаннымипредставлениями о сущности мира и человека, что уже само по себе составляет ееважнейшую особенность и в то же время выступает как попытка рациональногообоснования деятельности людей, в том числе и их обыденных поступков, их жизнии поведения в обществе, их взаимоотношений. («Философия эксплицирует,систематизирует, углубляет смысл своих понятий, но не устраняет и их общий,обыденный смысл» [2].)
1Чанышев А. Н. Указ. соч. С. 226-227.
2Пушканский Б. Я. Обыденное знание. Опыт философского осмысления. Л., 1987. С.78.
Поэтомуфилософия стремится выдвигать, например, нравственные системы ценностей в качестверегулятивов поведения и общежития людей. Она не выступает в качестве некойабсолютной мудрости (наподобие религиозной), так как исходит из относительностиполучаемых знаний о мире. Философия — это стремление к мудрости, выражаемоймудрыми словами, понятиями, которая не стремится овладеть истиной раз инавсегда (как это делают науки в узкой предметной области), а исходит из того,что данный процесс носит бесконечный характер. Философ стремится к познанию вусловиях невозможности обладать ими в абсолютном виде.
Стремлениек мудрости отражает момент ценностного отношения к бытию. Может даже стоятьвопрос: а не является ли мудрость или мудрое философствование той осьюкоординат, на которой «завязаны» все другие разновидности философскихразмышлений? Кроме того, стремление к мудрости придает философии особыйцелостный характер, неразрывность всех компонентов в разнообразныхвзаимоотношениях между Человеком и Миром, между Человеком и Человеком.Философия не может быть безразличной ни к какому-либо способу или видупознания, ни к какой-либо системе ценностей. Это открытая система,представляющая собой рефлексию над наиболее общими, предельными вопросами бытияи конкретно-практическое размышление над использованием результатов даннойрефлексии в жизни людей. Такой широкий мыслительный охват как в постановке, таки в решении проблем порождает, с одной стороны, соединение в нейрационально-теоретического или рефлективного подхода, а с другой — ориентациюна выработку ценностных ориентиров, которые опираются на феномен веры, наэмоционально-образное, ассоциативное мышление. Стремление к мудрости придаетфилософии особую ценностную позицию, направленную на интегративное восприятиемира.
К.Ясперс отмечал, что современный человек как человек философствующий появляетсятогда, когда он «сознает бытие в целом, самого себя и свои границы. Передним открывается ужас мира и собственная беспомощность. Стоя над пропастью, онставит радикальные вопросы, требует освобождения и спасения… В эту эпоху былиразработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основымировых религий, и сегодня определяющих жизнь людей» [1]. Именно этотмомент, т. е. фактически момент возникновения философии, Ясперс и обозначаетосевым временем всемирной истории. А ряд исследователей сравниваютвозникновение философии в Древней Греции со своеобразным культурным взрывом,формированием новой формы духовного отношения к миру, который поставил всечеловечество на совершенно новый, цивилизационный путь развития со всеми егодостижениями, бедами и проблемами. Греки преодолевают мифологическое сознание исоздают философию как некую систему абстрактных понятий, осуществив тем самымпереход от мифа к логосу. В центре греческой философии стоит диалектика какспособ мыслительного связывания в единое целое внешне несовместимых сторонпредмета или явления. Мир трактуется греческими философами как диалектическоеединство идеи и материи, души и ума, который является чувственно-материальным иуправляется космическим Умом. Философия античности натурфилософична, так какустановка на целостное понимание мира при нехватке конкретного материала длясвязывания всего разнообразия, всей мозаики бытия требует особого связующегоматериала в виде человеческого мышления, осуществляющего эту операцию. Поэтомуфилософия реализуется в Греции как мудрость, «которая находится между узкоспециальной, профессиональной мудростью и мудростью сверхразумной. Философия — интеллектуальная рациональная, логическая и логичная мудрость. Не может бытьалогичной философии» [2].
1Ясперс К. Истоки истории и ее цель // Ясперс К Смысл и назначение истории. М.,1991. С. 32-33.
2Чанышев А. Н. Указ. соч. С. 232.
Греческаяфилософия с момента своего возникновения пытается познавать мир и человека наоснове рационального постижения. Выражением этого становится построениемножества рациональных систем, объясняющих тот или иной феномен природы ичеловеческого существования. Миф как бы распадается, и та его часть, котораябыла связана с попытками описания мира, моделированием его закономерностей,или, иначе, его рациональная часть, реализуется в философии. Философия требуетдоказательства, тогда как религия — веры. Философия делает ясным то, что былосмутным в мифе, говорил Гегель, она начинает свое существование в качествепонятийного мышления, когда на первое место выступает культивированиерациональных знаний, а мыслитель начинает оперировать абстракциями (И. Кант).
Вто же время становящаяся греческая философия не абсолютизируетрационалистическую установку, и в ней большое место отводится и образномувосприятию мира. Перед нами своеобразное гармоничное представление о мире, оместе человека в мире. Причем гармония мира представляется почти абсолютной.Главенствует разум, с помощью которого можно все объяснить и обосновать, а миртрактуется не только как нечто внешнее, но и как особое творение человека.Подобно тому, как музыкант улавливает в этом мире гармонию звуков, художник — гармонию цвета, скульптор — гармонию форм, поэт — ритмику мира, философулавливает разумность бытия, раскрывающуюся для нас через системы понятий икатегорий, как разумная логика бытия.
Какзаметил А. Н. Чанышев, если мифология была матерью философии, то ее отцом былинтеллект. Именно поэтому она опирается на все виды духовного освоения бытиячеловеком. «Теряя связь с науками, философия вырождается в „служанкутеологии“, а через нее — религии. Теряя связь схудожественно-мифолого-религиозным мировоззренческим комплексом, философиявырождается в „служанку науки“» [1]. Как ни стремятся некоторыефилософы вырваться за рамки мифа и мудрости, рационального и внерационального,в философии этот путь бесперспективен, так как философия представляет собойцелостное, синтетическое образование, основанное на всех формах духовногоосвоения бытия человеком. И в этом смысле понятие философии как любви кмудрости приобретает новый смысл, как бы реабилитируя значение этого древнегопонимания для нашего времени, в котором «все больше знаний и все меньшемудрости, т. е. умения употребить эти знания не во вред, а на пользу человеку»[2]. Целостность философии и проявляется как вечное стремление к мудрости, чтоне позволяет ей уйти в область истых абстракций, когда она может превратиться всвоеобразную игру ума, ненужную человеку. Возвращение философии к своемупервичному определению, как нам представляется, и происходит в наше время поддавлением последствий человеческой деятельности, влияющей не только на природу,но и, прежде всего, на изменение человеческих взаимоотношений.
Философскаямудрость, или философия,- это бесконечный процесс поиска истины, которыйникогда не может приостановиться. Не овладение истиной, не возведение каких-тоистин в догмы, а поиск ее — вот цель философии. И в этом плане философия,безусловно, противостоит науке. Если наука стремится как бы избавиться отсубъекта, очистить получаемые знания от субъективности, то философия, напротив,ставит человека в центр своих исканий. Она исследует все, в том числе и знания(которые иногда кажутся их носителям абсолютными), с точки зрения их значимостидля Человека, с целью выяснения возможностей Человека и его места в мире.
Мудростьне тождественна многознанию, которое, как говорили древние, «уму ненаучает». И. Кант писал: «Одно многозна-ние есть циклопическаяученость, которой недостает глаза философии» [3]. Блестящий образ. Циклопическаяученость — это ученость односторонняя, ограниченная предметом, искажающаякартину мира. Она необходима, полезна, но объяснить мир она никогда не сможет.Верно замечено, что мудрый понимает, а не только знает: своим интеллектуальнымвзором он охватывает жизнь в целом, не останавливается на констатацииэмпирических ее проявлений, не ограничивается установлением того, что есть«на самом деле»; размышления о жизни, уразумение жизненного опыта немогут быть выведены из обучения.
Отсюдавытекает такая особенность философии, как невозможность выучить ее путемусвоения (зубрежки) какой-то одной или многих философских систем. Результатомтакого научения и будет в лучшем случае знание этих нескольких систем, неболее. Цель же должна заключаться в том, чтобы научить человека философскимыслить, философствовать, развить в нем определенную культуру мышления. Философдолжен уметь чувствовать именно философскую проблематику, ее предельность, чтобы ни выступало в качестве объекта его исследований. Философия в отличие отнауки не имеет целью обязательный ответ на поставленный вопрос. Философия — этоеще и всегда вопрошание, для нее значимой может быть сама постановка проблемыили попытка обратить на нее внимание общественного сознания, культуры.
1Чанышев А. Н. Указ. соч. С. 237.
2Там же. С. 231.
3Кант И. Трактаты и письма. М., 1980. С. 353.
Философдолжен быть внутренне готов к диалогу, к ответу на предельные вопросы сквозьпреломление их через свое собственное переживание мира, опираясь при этом надостигнутые человечеством знания. Именно поэтому сократовское пониманиепроцесса философствования прежде всего как реального, речевого диалога — это неблажь философа, а ценностная установка, основанная на особом понимании путиобразования истины как результата диалога. По Сократу, истина должна была самародиться в голове человека; человек должен сам из себя произвести необходимоезнание, лишь тогда оно будет делом его истинной убежденности, частью егосамосознания. Любопытно, что искусство нахождения истины, называемое Сократоммайевтикой, т. е. повивальным искусством, встречается в других культурах в томже значении. Например: в немецком языке «мудрость» (Weisheit),«повивальная бабка» (die weise Frau); во французском соответственно«la sagesse» и «La sage-femme»; в английском«wisdom» и «the wise woman». Причем второй термин вприведенных примерах обозначает также колдунью, целительницу.
Ивот это восприятие философии как целительницы души или разума человека такжепредставляется очень важным. Кто же такой философ? Целитель души или еерастлитель? Вопросы эти очень непросты. Сократ считал, что он исцеляет души,просвещая их. Однако общество квалифицирует его действия как «растлениедуш» юношей. Сократ осуждается на смерть (причем вполне демократично и легитимно),что не мешает нам сегодня осуждать его судей. Кто же такой философ?Дьявол-искуситель, но приобщающий к истине? Или Бог, требующий слепой веры?Государство очень часто осуждало людей, которые учили других задумываться имыслить, и истина, достигаемая мудрецами, отнюдь не всегда устраивала общество.
Цикличныйхарактер развития философии проявляется в особом свойстве, которое обозначаетсякак вечность философской проблематики. Эта вечность связана с предельнымхарактером философских рассуждений, касающихся наиболее общих проблем бытия ичеловеческого существования. Проблемы философии как бы мигрируют из эпохи вэпоху, получая то или иное решение в зависимости от социокультурной ситуации иособенностей личной рефлексии над ними философа. Человеческая мысль постояннопереосмысливает их в свете нового опыта, новых знаний, применительно куникальной конкретной ситуации. Это придает множеству самых полярныхфилософских концепций связующее начало. Философия в целом выступает каквневременной диалог мыслителей всех эпох и воззрений, внутри которогосталкиваются разнообразнейшие точки зрения и синтезируются в единомобщечеловеческом мыслительном процессе противоположные концепции. В рамкахэтого общего диалога происходят возвращение к старым проблемам и открытиеновых. При этом для философии характерна такая особенность, как важность самойпостановки проблемы.
Последнеесвязано с особенностью той познавательной ситуации, в которой находится любойфилософ. В отличие от представителей других наук он опирается в своей рефлексиинад бытием не только на знания, поставляемые науками, но и на результаты иныхвидов духовного освоения бытия, которые осуществляются, например, искусствомили религией. Такая широкая квазиэмпирическая база включает в себя, такимобразом, некоторые положительные знания. Однако их положительность и точностьзадаются предметным миром науки, поэтому философ, как никто другой, долженпонимать относительность этих знаний, как и знания в целом. Рассматривая знаниякак одну из предпосылок философских обобщений, философ вынужден все времяпомнить о принципиальной недостаточности точного фактического материала.
Знаменитоеутверждение Сократа: «Я знаю только то, что ничего не знаю»,- это непросто философская бравада с целью эпатировать общественное мнение (хотя в этомфилософу отказать также трудно), а совершенно четкая гносеологическаяустановка, отражающая сущность философии в целом. В этом заключается сила иодновременно слабость философии, даже определенный ее трагизм. Философ долженотвечать на вопросы, осознавая принципиальную недостаточность знаний дляполного ответа. Поэтому его ответы — это своеобразное прояснение проблемнойситуации, приближение к истине, но не ее абсолютное достижение. «Отфилософии неотделимо требование занимать теоретическую позицию при рассмотрениилюбой проблемы — не обязательно решать ее, но тогда убедительно доказыватьневозможность ее решения. Этим философия отличается от других наук. Когдапоследние сталкиваются с неразрешимой проблемой, они просто отказываются от еерассмотрения. Философия, напротив, с самого начала допускает возможность того,что мир сам по себе — неразрешимая проблема» [1].
Философияне имеет той льготы, которая есть у других наук, — не отвечать на вопросы,выходящие за рамки их предметной области. Философия — не специализированнаяобласть знания, и проблемы, решаемые ею, не являются прерогативой ихрассмотрения только профессионалами. Если бы это было так, то рассмотрениефилософских проблем так и осталось бы их муссированием в узком кругу. А это посмыслу задач философии абсурдное предположение, так как целый ряд философскихпроблем направлен как раз на их прояснение другим людям, может быть, преждевсего тем, кто не занимается профессионально философией. Какой смысл, решая,например, проблемы нравственности, формулируя нравственные или эстетическиеориентиры для человека в целом, оставлять их лишь внутри философского кругаспециалистов? Напротив, необходимо их довести до всех уровней общественногосознания, выполнить назидательно-регулятивную культурную функцию, котораяприсуща философии. Что дозволено специалисту в узкой области знания, недозволено философу, одна из целей которого — давать рекомендации людям,обществу, человечеству в целом. Прав был К. Маркс, следующим образомхарактеризуя современную ему философию: «Ее таинственное самоуглублениеявляется в глазах непосвященных в такой же мере чудаческим, как и непрактичнымзанятием; на нее смотрят, как на профессора магии, заклинания которого звучатторжественно, потому что никто их не понимает» [2]. Таков удел любойфилософии, которая отрывается от интересов и проблем реального человека, отобыденного сознания, на просвещение которого должны быть также направленыфилософские усилия.
Такимобразом, философ всегда осуществляет собственную философскую деятельность вусловиях принципиального дефицита знаний. Он должен ставить проблемы и даватьответы на них, осознавая всю неполноту и относительность таких ответов. В этомзаложены огромные возможности философии как особой творческой деятельности, незнающей границ своего исследования, в большой степени зависящей от философа какличности, его интуиции, общей культуры. Именно в этом отражается еще разспецифика философии как стремления к мудрости, внутри которой и достигаетсяединство «добра и истины», «любви и правды» как высшихсостояний «умственного и нравственного совершенства» [3].
1Ортега-и-Гассет X. Что такое философия? М., 1991. С. 79.
2Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 105.
3Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1979. Т. 2. С. 355.
Философскаямудрость включает в себя, таким образом, не только необходимость рациональногопознания явлений действительности, но и рефлексию философа над всеми аспектамибытия. В этом плане философия никогда не может стать наукой, так как истины,добываемые ею, слишком плюралистичны, ответов на поставленные проблемы можетбыть очень много и самых разнообразных, но никогда абсолютных, как в науке.Если же философия становится на путь поиска абсолютных истин, она превращаетсяв догматическую систему, хотя вполне может быть подогнана под научную схему,внешне отвечая любым критериям научности.
Философскуюмудрость следует отличать от житейской интуиции, практической мудрости, так какей присуща глубокая рефлексия, основанная на интуиции, и одновременно на рациональномпоиске предельных оснований знаний и ценностей, которыми оперирует человек,тогда как выражением практической мудрости является четкая стереотипная реакцияна похожую ситуацию. Философ рефлексирует на уровне надличностного сознания некак отдельная личность, а как особое философское Я.
Всеэто реализуется в языковой системе философии, где большую роль играют не толькоабстрактные понятия как признак рационального отношения к миру, но и образы исимволы, являющиеся средством художественного освоения мира. Поэтомуфилософские понятия всегда являются символами или «смысловым зародышемсимвола», так как содержат в себе «активный принцип ориентации вбезбрежной действительности и понимания царящих в ней соотношений» [1].
1Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1976. С. 189.
Подводяитог, можно сказать, что философия — это особая форма рефлексии человека надбытием и над самим собой (философская мудрость), которая основывается не толькона мыслительно дискурсивном способе мышления, но и нанепосредственно-интуитивном, художественно-эмоциональном его постижении,имеющем своей целью отразить глубокое единство мира.
Наблюдаяразличные варианты понимания философии — от момента вычленения ее из мифа досовременных концепций, можно обнаружить, что на всем протяжении ее истории длянее была характерна показанная выше «двойственность». С однойстороны, философия всегда ориентировалась на рационально-теоретическоепостижение бытия. С другой стороны, философия выступала и определенной формойценностного сознания, выдвигая перед человеком и человечеством некую системуценностно-мировоззренческих ориентиров. В конкретных философских системах этидве стороны философии могут сочетаться самым различным образом. Однако даже вкрайних, противоположных трактовках философии двойственность ее природы всегдасохраняется.
4.3. Мораль (нравственное сознание)
Слово«мораль» произошло от латинского «moralitas»,«moralis» и соотносимо с понятиями «нрав»,«характер», «склад души», «привычка»;«mores» — нравы, обычаи, мода, поведение. В «Толковом словареживого великорусского языка» В. Даля «мораль» соотносится снравоучением, нравственным учением, правилами для воли, совести человека; слово«нравственный» поясняется как духовный, душевный, добронравный,добродетельный, благонравный; согласный с совестью, с законами правды, сдостоинством человека, с долгом честного и чистого сердцем гражданина. Изприведенных пояснений видно, что термины «мораль» и«нравственность» во многом сходны (а в «Словаре синонимов»они вообще синонимичны). Малосущественное различие, по-видимому, в том, что«мораль» есть более обобщенное понятие, а «нравственность»,будучи применимым к большим группам людей, все же касается преимущественноотдельных индивидов; здесь различие скорее в акцентах, нежели в существесодержания. Мораль, по определению известного философа, специалиста по этике А.А. Гусейнова, есть форма общественного сознания и вид общественных отношений,направленных на утверждение самоценности личности, равенства всех людей в ихстремлении к счастливой и достойной жизни, выражающих идеал человечности,гуманистическую перспективу истории.
Основнымипонятиями морали являются «добро» и «зло»,«справедливость», «правильное» и «неправильное»,«честь», «долг», «стыд», «совесть»,«счастье» и др. В истории общества менялось содержание категорийморали. Люди по-разному понимали, к примеру, что такое «добро» или«счастье». Однако оставалось несомненным, что высшими ценностямиявляются добро, совесть, справедливость, честь, долг, счастье человека.Опираясь на соответствующие представления, люди вырабатывали правила, илизаповеди, принципы поведения, отношения к себе подобным и к обществу в целом.Ряд таких правил (заповедей) сформулирован в религии, в частности, вхристианстве. Одна из древних заповедей, называемая золотым правиломнравственности, гласит: чего в другом не любишь, того сам не делай. Придилемме: личные интересы — общие интересы мораль требует достижения ихсовместимости либо ориентации прежде всего на общее благо. В. Соловьев писал встатье «Русский национальный идеал»: «Само нравственное началопредписывает нам заботиться об общем благе, так как без этого заботы о личнойнравственности становятся эгоистичными, т. е. безнравственными. Заповедьнравственного совершенства дана нам раз навсегда в Слове Божьем, и дана,конечно, не для того, чтобы мы ее твердили, как попугаи или разбавлялисобственною болтовнею, а для того, чтобы мы делали что-нибудь для ееосуществления в той среде, в которой мы живем, т. е., другими словами, нравственныйпринцип непременно должен воплощаться в общественной деятельности» [1].
Сказанноепридает важный смысл следующим положениям, имеющимся в философской литературе ихарактеризующим мораль как форму общественного сознания: мораль регулируетповедение человека во всех сферах общественной жизни, поддерживая исанкционируя определенные общественные устои, строй жизни, общение (или,напротив, требуя их изменения); принципы морали не допускают исключений,претендуют на абсолютность; будучи предельно обобщенными, они отражаютглубинные слои бытия человека, его сущностные потребности; мораль принадлежит косновным типам нормативной регулящи действий человека, таких, как право,обычаи, традиции, пересекается с ними и в то же время существенно отличается отних; моральные нормы воспроизводятся повседневно силой массовых привычек,велений и оценок общественного мнения, воспитываемых в индивиде убеждений ипобуждений; моральный авторитет того или иного лица не связан с какими-либоофициальными полномочиями, реальной властью и общественным положением, ноявляется авторитетом духовным. Нормы морали получают идейное выражение в общихпредставлениях о том, как должно поступать. Мораль отражает целостную системувоззрений на социальную жизнь, содержащих в себе то или иное понимание сущности(назначения, смысла, цели) общества, истории, человека и его бытия. Поэтомугосподствующие в данный момент нравы и обычаи могут быть оценены моралью сточки зрения ее общих принципов, идеалов, критериев добра и зла, и моральноевоззрение может находиться в критическом отношении к фактически принятомуобразу жизни [2].
1Соловъев В. С. Соч. В 2 т. М., 1989. Т. 2. С. 290-291.
2См.: Философский словарь. 6-е изд. М., 1991. С. 270-276; 7-е изд. М., 2001. С.342-343.
Вэтих положениях фиксировано то общее, что свойственно морали наряду с другимиформами общественного сознания (например, регулятивная функция), и в то жевремя указывается на ее своеобразие. Она не имеет официально принятыхписьменных установлений (как в системе государственных законов); ее нормы хотяи могут быть выражены в письменной форме, как, например, в Библии, но все жеони складываются стихийно, аналогичным образом отшлифовываются в практикеобщения людей и передаются преимущественно устно из поколения в поколение. Кспецифике морали относится то, что в отличие от права ее регуляция поведениячеловека в обществе опирается не на государственное, внешнее принуждение, а насамооценку и общественное мнение, устоявшиеся обычаи и традиции, выражающиесложившиеся в данной нации или государстве представления о добре и зле,справедливом и несправедливом.
Преимущественныйсубъект права — государство, высшая инстанция — суд; мораль же не имеетспециализированных учреждений, хотя при необходимости люди обращаются кнравственным оценкам, высказываемым в коллективной социальной структуре.
Познакомимсятеперь с некоторыми основными категориями морали (в распространенных ихтрактовках).
Добро- это нравственное выражение того, что способствует счастью людей. Понятию«добро» противостоит понятие «зло». Добро и зло проявляютсякак нормативно-оценочные понятия и явления, и в зависимости от того, чтоподлежит оценке, выделяют добродетели, имеющие моральную ценность, и пороки, несодержащие ее. К наиболее известным комплексам добродетелей относят мудрость,мужество, умеренность, справедливость; христианские добродетели веры, надежды,любви, покаяния и смирения, милосердия и сострадания; добродетели этикиненасилия: толерантность, согласие, понимание. Проявления добра в жизни связаныс ценностями здоровья, мира, идеями альтруизма, добровольности поступка,долженствованием, отношением к человеку как к цели. К проявлениям зла относятразличные формы деструктивности и девиаций, враждебность и равнодушие кчеловеку, отношение к нему как к средству, греховность и порочность, корыстныеориентации.
Справедливость- это общая нравственная санкция совместной жизни людей, рассмотренной главнымобразом под углом зрения сталкивающихся желаний, интересов, обязанностей;справедливость есть нравственно санкционированная соразмерность в распределениивыгод и тягот совместной жизни людей, степень совершенства самого способакооперирования деятельностей и взаимного уравновешивания конфликтующихинтересов в обществе и государстве. Справедливость требует наказания за зло ивоздаяния за добро.
Счастье.Существует множество его определений в различных словарях и энциклопедиях. Этообъясняется емкостью, глубиной, многогранностью этого понятия и неизбежнойсубъективностью его оценки. «Счастье — понятие, обозначающее высшее благокак завершенное, самодостаточное состояние жизни; общепризнанная конечнаясубъективная цель деятельности человека» [1]. Наиболее кратким и, на нашвзгляд, емким является бытующее определение: счастье — это отсутствиенесчастья, или жизнь без горя, по В. И. Далю.
1Гусейнов А. А. Счастье // Новая философская энциклопедия. М., 2001. Т. 3.
Совесть- способность человека, критически оценивая себя, осознавать и переживать своенесоответствие должному — неисполненность долга; феноменологическимипроявлениями совести являются внутренний эмоциональный дискомфорт («укоры,муки совести»), чувство вины и раскаяние.
Долгнеотделим от осознания его индивидом как своей внутренней задачи. Осознающимсубъектом долг воспринимается как раздвоение сознания на «я хочу» и«я должен». Это раздвоение — необходимое условие егофункционирования. Долг обозначает нравственно аргументированное принуждение кпоступкам, нравственную необходимость, фиксированную в качестве субъективногопринципа поведения.
Честь(по В. Далю) есть внутреннее нравственное достоинство человека, доблесть,честность, благородство души и чистая совесть. В содержание этого понятиявходят также умение держать слово и выполнять свой долг. Понимание чести, какотмечает С. И. Попов, определяется положением человека в конкретной социальнойсреде; поэтому нет единого, равнозначного для всех кодекса чести.Социально-групповые, сословные, национальные, профессиональные и другиесоциальные отношения оказывают решающее влияние на формирование кодексов чести(например, дворянский кодекс чести включал в себя сатисфакцию, удовлетворениепретензий, связанных с оскорблением достоинства личности; это требовалопоединка, дуэли, кончавшихся ранением или гибелью одного из противников).
Вкратцерассмотренные только что понятия морали (или нравственности) вместе саналогичными ее понятиями составляют важнейшую часть науки этики.
Этика- это философская наука, объектом изучения которой является мораль,нравственность как форма общественного сознания. Этика исследует место морали всистеме других общественных отношений, анализирует ее природу и внутреннююструктуру, изучает происхождение и историческое развитие нравственности,теоретически обосновывает ту или иную ее систему [1]. Этика включает в себя,помимо философского анализа морали и истории этических учений, нормативнуюэтику, теорию нравственного воспитания, а также общеметодологические проблемыпрофессиональной и прикладной этики, вопросы социологии и психологии морали.
1Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 776.
Профессиональнаяэтика играет большую роль в жизни людей, в деятельности специалистов — врачей,ученых, инженеров и т.п. Основу врачебной этики, как известно, составляютзаповеди Гиппократа, действующие на протяжении почти двух с половиной тысячлет. Нравственно-этический опыт врачей обобщен во многих книгах и статьях,например, в книгах А. Молля «Врачебная этика» (СПб., 1903), В. Я.Данилевского «Врач, его призвание и образование» (Харьков, 1921), вработе И. А. Ильина «О призвании врача» [1]. Одним из важнейшихпринципов деятельности врача является принцип «не навреди». При этомразличаются такие формы вреда: вред, вызванный бездействием, неоказанием помощитому, кто в ней нуждается; вред, вызванный небрежностью либо злым умыслом,например, корыстной целью; вред, вызванный неверными, необдуманными илинеквалифицированными действиями; вред, вызванный объективно необходимыми вданной ситуации действиями [2]. Имеются и другие принципы: «уважайавтономию пациента», «будь справедлив», «делай благо»и т.п. Немало и специфически медицинских проблем, требующих особой этики врача,например, проблема врачебной тайны, проблема клинического эксперимента и др. Теили иные действия врача подлежат нравственной оценке, а порой и оценкамсудебного характера. Деятельность врача социальна, и суждения о ней являютсякомпетенцией морали как формы индивидуального и общественного сознания.
1См.: Собр. соч. Т. 3. М., 1994.
2Подробней об этом см.: Введение в биоэтику. М., 1998. С. 53-58.
Затронемтакже этику ученых. Если этика врача всецело подчинена обеспечению физическогои духовного (особенно в психиатрии) здоровья человека, его лечению, то этикаученого — поиску истины, решению научных проблем. Как во врачебной этике, так ив этике ученых имеет место и этика взаимоотношений между коллегами. Здесь,несмотря на своеобразие, действуют преимущественно общие нравственно-этическиепринципы, особенно, если возникают споры, дискуссии. Имеется немало фактов,свидетельствующих о том, что в рамках научного сообщества такие(общечеловеческие) принципы морали иногда попираются. Вспомним, к примеру,некогда происходившую дискуссию по проблемам генетики между школой Н. И.Вавилова и взглядами т.д. Лысенко и его приверженцев. На одной стороне, какпоказала история, была перспективная концепция, т. е. истина, на другой — концепция механоламарки-стского свойства, т. е. заблуждение. К сожалению, в те(40-е) годы победила вторая концепция. Здесь столкнулись и нравственныепринципы противоположного характера. Ненормальная (в нравственном плане)ситуация складывается порой и в научных сообществах западных стран. ПрофессорКалифорнийского университета Т. Шибутани, например, констатирует своеобразнуюобстановку, в которой работают представители социальной психологии:«Некоторые из тех, кто занимает ключевые позиции в высоко котирующихсяорганизациях, создают целые интеллектуальные империи… Как и во многих другихкругах, — отмечает он, — честолюбивые ученые часто образуют фракции. Иногдарасхождения обсуждаются открыто в достойных критических выступлениях, норассмотрение альтернативных гипотез, особенно когда доказательства не очевидны,часто выливается в мстительную личную ссору… Садистская критика взглядов,отличающихся от концепций лидеров данной области, часто имеет своим результатомширокое распространение приспособленчества. Те, кто защищает неортодоксальныетеории, подвергаются негативным социальным санкциям, — во многом так же, какеретики в религиозном мире» [1]. Нормальная этическая атмосфера внутрихорошо организованного коллектива включает в себя полный учет тогообстоятельства, что научное творчество по своей природе антиконформистское.Вместе с тем, умеренный конформизм, как утверждают некоторые ученые, всегданужен. В любом случае нравственность ученого, какое бы место он ни занимал внаучной иерархии, должна быть нравственностью не индивидуалиста, не эгоиста,враждебного инакомыслию, а нравственностью честного и порядочного человека.
Сложностьпоиска истины в науке, достижение крупиц истины через системы относительнодостоверного знания путем преодоления неизбежных ошибок вызывает необходимостьв наличии у исследователя таких качеств, как объективность, интеллектуальнаячестность, доброта, принципиальность, мужественность, самокритичность.
Самопонятие «истина» в русском языке не ограничивается разумом(рационалистичностью), но имеет сторону, выводящую его на нравственныепредставления. В «Толковом словаре живого великорусского языка» В.Даля «истина» поясняется как «все, что верно, подлинно, точно,справедливо»; «ныне слову этому отвечает и правда»;"… истинный — истину составляющий; правдивый, справедливый, несомненный,неложный… искренний, непритворный" [2]. Правдивость и справедливостьдолжны быть присущи подлинному искателю истины. Первое требование духа науки — объективность, по словам академика А. Д. Александрова, есть одновременнонеобходимая составляющая развитой нравственности. А. Д. Александров отмечает[3]: стремление найти истину, распространить и утвердить ее среди людейоказывается существенным элементом моральной позиции по отношению к людям.Знание истины обогащает человека, позволяет ему лучше ориентироваться вдействительности. Поэтому ложь не просто противна истине.
1Шибутани Т. Социальная психология. М., 1969. С. 501-502.
2Даль В. И. Указ. соч. Т. 2. С. 60.
3См.: Истина как моральная ценность // Наука и ценности. Новосибирск. 1987. С.27-35.
Тот,кто лжет, как бы обкрадывает человека, мешает ему понимать происходящее инаходить верные пути, стесняет его свободу, налагает на него основы искаженноговзгляда на действительность. Искажение и сокрытие истины всегда служилоугнетению. Неуважение к истине, безразличие к ней выражает неуважение,безразличие к людям; надо совершенно презирать людей, чтобы с апломбом вещатьим, не заботясь об истине. Само понятие «правда», пишет далее А. Д.Александров, охватывает и объективную, и моральную правду, и объективнуюистину, и моральную правоту. В глубинах народного сознания эти понятиясоединились теснейшим образом, и если теперь мы понимаем их глубинное различие,то мы также должны понимать их глубинную связь. Без истины не может бытьморальной правоты, и истина не может быть открыта и утверждена без того жеусловия объективности, какое заключено в серьезной морали.
Другиенравственные качества — доброта и гуманность — также тесно связаны с подлиннойнаучностью. А. А. Малиновский указывал на коррелятивную связь объективности сдобротой. Он писал, что распространенность доброты (как морального качества)тесно связана со способностью становиться на точку зрения другого человека, наточку зрения инакомыслящего оппонента.
Неследует, однако, трактовать отмеченную выше коррелятивную связь между истиной исправедливостью, честностью и добротой слишком упрощенно — в том смысле, чтоякобы всякий ученый, не имеющий какого-то одного из этих нравственных качеств,уже заранее обречен на неспособность к научному творчеству, на неуспех внаучном поиске. Имеется немалая вероятность того, что отсутствие какого-либоэлемента на одном уровне будет компенсировано чем-то другим (материальнымобеспечением исследования, силой логического мышления, интуицией,«случаем» и т.п.). Однако можно, видимо, согласиться, что оптимальныйнабор положительных нравственных качеств исследователя при прочих равныхусловиях способен существенно помочь в поиске истины, в достижении максимальнойдостоверности научного знания.
Многиеученые справедливо говорят о том, что каждый исследователь природы долженпомнить о своей все возрастающей ответственности перед человечеством, помнить,что гений и злодейство — две вещи несовместимые.
Этонапоминание весьма актуально особенно для тех, кто создает новые виды оружиямассового уничтожения, кто заражен идеей клонирования человека.
Приведенныйздесь материал, касающийся профессиональной этики, свидетельствует не только оее своеобразии, зависимости от характера деятельности людей, но и оразноаспектности и многоуровневости морали как формы общественного сознания.
4.4. Эстетическое сознание. Искусство
Всвоей жизни человек постоянно сталкивается с окружающими его явлениями, сдругими людьми, с разными социальными структурами и так или иначе, сознательноили неосознанно («автоматически») оценивает их под призмой своихпредставлений о прекрасном, безобразном, комическом, трагическом.
Эстетическоесознание подразделяется на объективно-эстетическое и субъективно-эстетическое.Объективно-эстетическое связано с гармонией свойств, симметрией, ритмом,целесообразностью, упорядоченностью, оптимальностью функционирования систем.Субъективно-эстетическое предстает в форме эстетических вкусов, чувств, идеалов,суждений, взглядов, теорий. Духовный мир человека не безразличен ко всему, счем он встречается в практической деятельности и с чем он взаимодействует всвоем существовании. Сталкиваясь с прекрасным, как и с другими сторонами мира,он переживает его. Прекрасное вызывает в нем чувство удовольствия, радости,восторга, потрясения. Еще в античности видели очищающее действие, котороеоказывает искусство на человека. С понятием катарсиса (очищения) было связаноучение об очищающей психологической силе искусства, которое путем потрясениядостигает эффекта сопереживания и эстетического удовлетворения. Эти идеи,прошедшие через века, вошли и в нашу трактовку эстетического [1]. В«Социальной философии» Н. С. Савкина отмечается: эстетические чувства- это эмоциональные переживания удовольствия, наслаждения или неудовольствия,неприятия в зависимости от меры соответствия объекта восприятия идеаламсубъекта. Процесс эстетических переживаний может иметь разную меру. В случаезначительного превышения меры ожидаемого эстетическое чувство поднимается довысокого напряжения, которое можно охарактеризовать как достижение гармониичувств через потрясение. Если созерцаемый объект более или менее отвечаетэстетическому идеалу, возникает чувство удовольствия, умиротворенности, комфорта.
См.,например: Столович Л. Н. Красота. Добро. Истина. Очерк истории эстетическойаксиологии. М., 1994.
Эстетическоечувство — это просветленное чувство наслаждения красотой мира и отдельных егоявлений.
Эстетическийидеал — это представление людей о предельно совершенном, о высшей степениценного или наилучшего, завершенном состоянии какого-либо явления или объекта.Эстетическое сознание тесно переплетается с нравственным сознанием:безнравственные поступки, аморальное поведение никогда не получат оценки«красивых», а красивый внешне, но, скажем, безответственный илитрусливый человек не будет признан нравственным.
Эстетическоевосприятие мира связано, прежде всего, с деятельностью художников,представителей искусства. Но оно сопровождает также и другие виды деятельности- спорт, создание средств труда, предметов быта и многие другие, включая иестественные науки, в том числе и самые абстрактные. (Так, А. Эйнштейнуказывал, что законы природы, симметрия и гармония природы оказывают на негосильное эстетическое воздействие: он восхищался красотой природы.)
Прекрасноеявляется ведущим аспектом вещей, явлений, который входит в эстетическоесознание общества. Наряду с этим человек воспринимает и безобразное, котороевходит в сферу эстетического не само по себе, а только потому, что берется всопоставлении с прекрасным. Вот почему «прекрасное» есть центральноепонятие «эстетического». С прекрасным под этим углом зренияпросматриваются и другие феномены — возвышенное, гармоническое, комическое итрагическое.
Всеэти феномены изучаются в эстетике (эстетика — от греческого слова aistetikos — ощущающий, чувствующий, чувственный). Приведем определения понятия«эстетика» (и «эстетическое»), которые используются в нашидни при характеристике эстетического сознания. Эстетическое сознание естьсовокупность вкусов и идеалов, взглядов и представлений о прекрасном ибезобразном, трагическом и комическом, возвышенном и низменном. Эстетика — этонаука, изучающая как сферу художественной деятельности людей, так и проявление ценностногоотношения человека к действительности, открывающего в ней нечто прекрасное.
Эстетика- это отрасль философского знания, теоретически исследующая такое ценностноемироотношение, которое прежде всего характеризуется категорией«прекрасное». И, наконец, определение, содержащееся в «Новойфилософской энциклопедии» [1]. Эстетика — это наука о неутилитарномсозерцательном или творческом отношении человека к действительности, изучающаяспецифический опыт ее освоения, в процессе (и в результате) которого человекощущает, чувствует, переживает в состояниях духовно-чувственной эйфории,восторга, неописуемой радости, блаженства, катарсиса, экстаза, духовногонаслаждения свою органическую причастность к универсуму в единстве егодуховно-материальных основ, свою сущностную нераздельность с ним, часто иконкретнее — с его духовной Первопричиной, для верующих — с Богом; термин«эстетика» употребляется в современной научной литературе в обиходе ив ином смысле — для обозначения эстетической составляющей культуры; в этомсмысле говорят об эстетике поведения, той или иной деятельности, церковногообряда, воинского ритуала, какого-либо объекта и т.п.
1Даль В. И. Указ. соч. Т. 4. С. 456.
Эстетикаподразделяется на теоретическую и прикладную (музыкальная эстетика, техническаяэстетика и т.п.).
Вкруг эстетики входят эстетические категории, эстетические теории, искусство,включая художественное творчество, и т.п.
Искусствозанимает важное место в эстетике. В отличие от наук, изучающих отдельные видыискусства — театроведение, литературоведение, киноведение, музыковедение, и отискусствоведения как относительно самостоятельной дисциплины философскаяэстетика стремится постигнуть, как отмечает Л. Н. Столович, сущность и общиезакономерности развития художественного творчества в целом, в том числесистемную связь различных видов искусства, так называемую морфологию искусства.Эстетику интересует специфика искусства как такового, его связь с другимиформами общественного сознания — наукой, моралью, идеологией, религией — и в тоже время отличие от них. Эстетика исследует «атом» произведенийискусства, присущий всем его видам, — художественный образ, его содержание иформу. Предметом эстетики являются взаимоотношение искусства с обществом впроцессе исторического и современного развития, функции художественнойдеятельности, его значение для человеческой личности и общества, а такжеисторическая типология методов, направлений, течений художественноготворчества. Эстетика наряду с этим — и философия эстетических ценностей, вособенности красоты. Характеристика эстетики в качестве философии красоты ифилософии искусства обусловлена внутренней связью эстетики и философии; сначалаее понятия были инкарнорированы в ткань философских дисциплин, а затем с XVIIIвека она обрела самостоятельный статус, выступила уже как относительносамостоятельная философская дисциплина.
Искусство- это профессиональная сфера деятельности, в которой эстетическое сознание изсопутствующего элемента превращается в основную цель. Искусство — этотворческая практически-духовная деятельность, направленная на освоениеэстетических ценностей. Искусство отражает не сам по себе мир, а отношениечеловека к нему, объективную реальность, преломленную в духовном мире человека.Оно обращено не только к чувствам человека, но и к его интеллекту, интуиции.Оно не только преобразует окружающую человека действительность, но исовершенствует самого человека, делая его чувства более глубокими, а егоповедение и действия — гуманными, высоконравственными.
Дажев своем познавательном аспекте искусство неотделимо от чувств, переживанийчеловека, будь то сам художник или тот, кто соприкасается с его творениями.
Чтоотличает искусство (или эстетическое сознание) от других форм познавательнойдеятельности?
Преждевсего, личностный характер познания, настолько глубокий, чтоличностно-эмоциональный компонент входит составным элементом в «объектотражения». Если в естественных науках такой компонент вообще стремятсяэлиминировать, уступая дорогу рационализму, то в художественном творчестве онвыдвигается на первый план. Для художника как субъекта мыслительнойдеятельности объектом будут не только вне его находящеесявещественно-субстратное образование или психика, движения души другогочеловека, но и его эмоциональное отношение к этим явлениями, его чувства ипереживания, связанные с ними. Эмоции, конечно, в самом художнике, но онистановятся объектом (как обычные восприятия и чувственные представления), когдана них направляется активность мышления этого художника. Именно такой объектосваивается мышлением, затем художник посредством творческой деятельностиформирует художественный образ и транслирует его реципиенту с цельюопределенного воздействия на психику последнего.
Еслив таком объекте абсолютизировать внешний объект и недооценить эмоции,переживания, то получится фактографизм (реализм), лишенныйэстетическо-эмоционального начала; если же, наоборот, свести на нет рольвнешнего (даже в форме пускового фактора) и абсолютизировать значение эмоций,переживаний художника, то можно прийти к сугубо индивидуалистическомуабстракционизму.
Природаискусства — отражательно-выражательная.
Искусство- образное освоение действительности, здесь превалирует индивидуальное,единичное; естествознание — понятийная форма отражения, в нем преобладаютобобщения разных уровней генерализации знания, в том числе в виде законов.Искусство тоже отражает общее, но это общее (типичное) представляется вконкретных, живых образах.
Искусствонаправлено на постижение эстетического в самой действительности.
Вискусстве велико значение синтетического начала. Если в естественных науках досих пор преобладал элементаристский подход и лишь в последние десятилетиясистемный подход стал играть все большую роль, не претендуя, однако, на полноевытеснение первого, то в искусстве целостность постижения объектов — сознательная, неизменная установка художников. В силу особенностей восприятиямира художников, у которых преобладает синтетическое начало, оно от природыоказывается целостным; результатом их творчества оказываются синтетичные,целостные и, в идеале, гармоничные, эстетически ценные произведения.
Сопоставляяискусство и философию с наукой (естествознанием), русский философ второйполовины XIX века Н. Я. Грот отмечал следующее. Поэтические (да и философские)произведения всегда удовлетворяют только известных лиц и в известные эпохи, адругих не удовлетворяют — иначе сказать, и те и другие составляют дело вкуса,тогда как в науке о вкусах смешно было бы говорить. Отсюда известный круговороти преемственность в преобладании различных школ музыки и живописи или известныхвидов и направлений в поэзии и изящной словесности вообще. Тем не менее,несмотря на разнообразие и переменчивость вкусов в отношении к произведенияммузыки, живописи, поэзии (и философии), все они обладают в одинаковой мереспособностью, если только они хороши, всегда вызывать в нас впечатление чего-товеликого или высокого, волновать нас чувством красоты и гармонии, хотя бы мывовсе не разделяли общую их идею и не одобряли ее исполнение в частностях.Фидий, Софокл, Эврипид, Рафаэль, Моцарт и Шекспир во всяком человеке возбуждаютизумление и уважение к своим творениям. Н. Я. Грот замечает: «Все творенияхудожников и поэтов, да и философские системы, всегда остаются достояниемличности и неразрывно связаны с именем своего творца. Это — одно из последствийих субъективности, и нельзя не сравнивать с этим противоположную черту научныхсозданий, всегда безличных. Имена ученых связываются с известными теориямитолько при жизни их, а после смерти переходят в трактаты по истории наук…Притом почти всякое научное открытие связывается с именами несколькихтружеников… Зато когда мы скажем: „монадология Лейбница“,»трансцендентальный идеализм Канта", "«Фауст»Гете", "«Гамлет» Шекспира", "«Реквием»Моцарта", "«Лоэнгрин» Вагнера","«Мадонна» Рафаэля" и т.д., то всякий знает хорошо, чтоздесь спор и сомнения о творце невозможны" [1]. Творения Рембрандта,Бетховена и многих других художников, музыкантов, поэтов и произведениявыдающихся философов прошлого всегда с нами, они всегда современны. Что жекасается их научной или идеологической стороны, без которой порой невозможнообойтись, то отношение к ним определяется соответствующими движениямиисторического процесса и уровнем духовного развития тех, кто их воспринимает.
1Грот Н. Я. Философия как ветвь искусства // Начала. 1993. № 3. С. 76-77.
Родственностьфилософии и искусства и их взаимопроникновение вплоть до слияниядемонстрируется еще тем фактом, что несомненно философские труды нередкообретали форму художественных произведений (к примеру, у Платона, Ф. Ницше, А.Камю), а многие выдающиеся поэты и писатели (А. С. Пушкин, Ф. М. Достоевский,Л. Н. Толстой) были философами-мыслителями. Взаимосвязь эстетического ифилософского знания отражается, естественно, и на их функциях в обществе.
Функцииискусства многообразны. Коренная созидательная функция искусства — этосоздавать прекрасное и учить его восприятию. Искусство несет нам и знания ожизни, передает опыт предшественников и современников, т. е. выполняетпознавательную функцию. Формируя наше отношение к действительности,эстетические, как и нравственные, философские представления выполняютмировоззренческую функцию. Воспитательная функция искусства осуществляетсяпутем развития в человеке душевной восприимчивости, воспитания в нем чувствапрекрасного (к сожалению, сегодня мы видим использование искусства и для другихцелей: на экранах, в журналах и т.п.; но великие вековые традиции российскогоискусства позволяют надеяться на победу добра и человечности). Нельзя недобавить сюда и глубокого суждения А. Г. Спиркина о синтезирующей миссииискусства, которая проявляется и на уровне отдельной личности, скрепляя воединовсе ее духовные силы, и на уровне каждого данного этапа общественного развития,обеспечивая целостное самовыражение народа, и на уровне исторической связипоколений, выражая единство поступательного прогресса культуры.
4.5. Идеология
Идеологическоесознание, или идеологию, иногда не отличают от политики, называя последнююполитическим сознанием. Однако если придерживаться тех признаков«общественного» и «сознания», которые были отмечены ранее,то окажется, что «политика» — более широкое понятие. В нее, например,входит уровень бессознательного, не относящийся к сознанию; наряду с этим можетбыть не общественная политика, а политика, допустим, одной личности поотношению к другой. Представляется более верным взгляд, согласно которомуидеологическое сознание есть политика, взятая на ее высшем, теоретическом,уровне, в то время как вне идеологии остается политическая психология иполитическая интуиция. Сочетание же слов «политическая идеология»может быть правомерным лишь при понимании идеологии как части политики.
Вопросо политике есть прежде всего вопрос о государстве и власти; здесь немалопредставлений о конкретных структурах, механизмах действий, организационныхформах, их субординации и координации и т.п.
Посколькуидеология все же есть политика, рассматриваемая на одном из ее уровней, тоопределения идеологии очень близки к определению понятия «политика».Таковым, к примеру, будет следующее: политическое знание (или сознание) — этосовокупность идей, теорий, взглядов, выражающих отношение социальной общности кполитической системе, государственному строю, организации экономики общества,власти, а также к другим социальным общностям, к партиям. «Политическаяформа сознания, или политическая идеология, — это совокупность идей, которыевыражают коренные интересы классов, наций и государств. Политическоеумонастроение граждан определяется экономическим и государственным строемданного общества. Политическая идеология вырастает и реализуется в деятельностиполитических партий и государства» [1].
Нанаш взгляд, более адекватным сути идеологии, отличающим ее от политики и в тоже время охватывающим ее теоретический уровень, будет следующее определение:«Идеология — это некоторая совокупность идеалов, ценностей, целей ивзглядов, посредством которых определенная общность людей выражает своеотношение к существующей социальной реальности, отдельным ее проблемам иконфликтам» [2]. Можно сказать проще: идеология — это отражениеобщественного бытия сквозь призму социально-групповых или классовых интересов.Назначение идеологии, что отмечается в литературе, — в выработке системценностей, в обосновании того, что должно быть и чего не должно быть всоциальном мире. Иногда расширяют определение, включая в объект идеологии нетолько социальную реальность, но и природу. В таком случае идеология понимаетсякак отражение бытия, преломленное через социально-групповые интересы (здесь,кстати, уже содержательный выход за пределы политики). Можно принять какпервое, так и второе определение.
1Спиркин А. Г. Философия. М., 1998. С. 719.
2Шевченко В. Н. Идеология // Философский словарь. М., 2001. С. 199.
Идеологияесть вид знания. В составе развитых идеологий имеются политические идеи ипрограммы; здесь представлены помологические знания (о закономерностях вприроде и обществе), знания структур, функций тех или иных системныхобразований, аксиологические знания (о потребностях, интересах и целях разныхсоциальных групп и классов) и праксеологические знания (об эффективных способахреализации общих социальных целей). Последние часто выражаются в формелозунгов, призывов, задач, призванных связать теоретический уровень идеологии спрактикой, с воздействием теории на сознание людей. В этом своем качествеидеологическое знание оказывается повернутым своей действенно-практическойстороной и напоминает своего рода методические рекомендации научного знания.
Идеологияв отличие от науки «заземлена» не столько на объекте познания, иначеговоря — не столько на объективном раскрытии существа материальных систем,сколько на интересах субъекта, взятого на социально-групповом его уровне; еетеоретикам более важно выявить свое отношение к этим структурам, к процессам, событиям,раскрыть их значимость для социальных групп, и в первую очередь — для правящейсоциальной группы. Если ценность научного знания тем больше, чем полнее иглубже субъект познает объективные предметы (свойства и отношения), то ценностьидеологии тем выше, чем полнее и глубже выражает она интересы соответствующейсоциальной группы.
Главныйпринцип идеологии — не принцип объективности, как в естественных науках, апринцип партийности. Принцип партийности есть не столько фиксирование фактапринадлежности к какой-то партии, не стремление во что бы то ни стало проводить«на деле» очередные установки ее центрального органа (между прочим,такое понимание данного принципа чрезвычайно распространено, и это пониманиенадо учитывать); принцип партийности есть, прежде всего, определенностьсоциальной позиции субъекта. При такой трактовке принцип партийности, асоответственно, идеологичность имеется у каждого индивида, у каждой нации, а нетолько у партии и ее приверженцев.
Негативнане сама по себе идеология (партийность) — без нее нет и быть не может ниобщества, ни человека; индивид — существо социальное и политическое, посколькуживет в обществе и поскольку так или иначе оценивает общество и его явления.Другое дело — какова эта идеология, каков характер партийности.
Аони могут быть различны: демократические, авторитарно-тоталитаристские,неразвито-обыденные, интеллектуально-теоретические, объективистские илисубъективистские, монистические или плюралистские и т.п. Возможно достижениеидеологией степени максимально объективного отражения социальнойдействительности и почти полное слияние интересов субъекта объективного знанияс интересами субъекта партийности. В этом случае, достигаемом, видимо, толькопри высокоразвитом демократическом государственном устройстве, сама партийностькак социальная установка части общества должна бесконечно расширяться допределов «всеобщего», элиминироваться в конце концов и переходить внаучность.
Но,к сожалению, еще велики возможности «незакапсулированных»общественностью государственных устройств. Вот несколько фактов, почерпнутых изреальной жизни XX столетия.
В30-е годы некоторые биологи фашистской Германии Э. Леман, Л. Плате, Ф. Ленц идругие разрабатывали политизированные расистские теории. Высшая цель наукибиологии, как заявлял Э. Леман, — это ковать оружие для дела Гитлера. А что этоза «дело», мы знаем по поголовному истреблению «низших»рас.
Вдругом тоталитарном государстве (СССР, 1930 год) биолог С. Н. Ковалевскийзаявлял по поводу науки генетики: «Теория гена приводит к признанию»Творца" органического мира, т. е. Бога. Она как нельзя большесоответствует современному направлению западноевропейской (буржуазной) науки,стремящейся согласовать науку с религией в противовес большевизму… труднопонять, как марксизм может мириться с теорией гена… Неправильно генетикуназывать «дрозофильской наукой». Правильное ее название должно бытьне наука, а «дрозофильская забава». Она создана пресытившейся жизньюзолотой верхушкой американской буржуазии, нашедшей в выращивании уродцевдрозофилы новый источник нервного возбуждения. Если раньше денежнаяаристократия строила дворцы для любовниц и ради любовных утех, то импотентная вэтом отношении указанная выше прослойка американской буржуазии строит дворцыдля щекочущих нервы занятий с выведением дрозофильских уродцев. И если чистаянаука признала эту забаву за науку, то это может только свидетельствовать обупадочном состоянии ее" [1]. Вот только два факта из историитоталитаризированной идеологии, которые свидетельствуют, до какого маразма ивырождения может дойти личность, целиком погрязшая в античеловечныхидеологемах.
Мывидим, что тоталитарная идеология всегда выражает интересы крайней узкой группыправителей и проводников этой идеологии. Такая идеология, действительно,навязывается лишь частью (part — часть) общества всему обществу. Она не простоотражает действительность; она вроде бы отражает, на самом же деле искажает.При этом знание о мире в целом, включаемое в идеологию, служит средствомсоединения парциальных политических интересов со «всеобщими»,«родовыми» интересами человечества. Заинтересованность однойсоциальной группы в определенной общей картине мира перекрещивается в рядемоментов с подобной же заинтересованностью других слоев общества. Этого совпаденияоказывается достаточно, чтобы часть выдать за целое, иллюзию — за
реальность.Материальные и информационные условия жизни людей, в особенности идеологическаяпропаганда, делают весьма вероятным усвоение индивидами взгляда на мир исоциальную реальность, свойственного той или иной идеологии. Как отмечаютисследователи идеологии, сама идеология есть тип познания, характеризующийсяразрушением «всеобщего» в ситуациях, когда оно не является таковым, аименно — в обществе, расколотом на противоположные классы и социальные группы.
1Проф. Ковалевский С. Н. Генетика и коннозаводство // Коневодство иконнозаводство / Гл. ред. С.М. Буденный. 1930. №1. С. 5, 13.
Наоснове фактов чрезмерной идеологизации сознания в некоторых странах иотрицательного воздействия политизации на развитие культуры в Западной Европе сконца 50-х — 60-х годов получила распространение концепция деидеологизации (Р.Арон, Д. Белл, Э. Шилc и др.). Считалось, по утверждению Т. Парсонса (1959),что основным критерием идеологии является ее отклонение от научной объективности.А раз так и поскольку идеология проникает в социологию и другие науки, то неможет быть ни объективной социальной теории, ни объективного естествознания. Изэтого следовало, что с господством идеологий нужно покончить.
Концепциядеидеологизации опиралась на работы представителей социологии познания — К.Манхейма и М. Шелера. С точки зрения К. Манхейма, познание детерминировано какэкзистенциально, так и социально. Преобладают социальные условия, в которыхфункционирует группа. Каждая группа, исходя из своего специфического положенияв обществе, вырабатывает свою особую перспективу, в которой воспринимается ипознается мир. Осознанно или неосознанно, но индивид вынужден соотносить своивысказывания с интересами социальной группы, выраженными в перспективе и вцентре систематизации (системе категорий). Как трактовка группы, так итрактовка индивида односторонни, частичны и субъективны. Пример тому — понятиесвободы у либерала и консерватора. Именно социальные условия формированияпонятий «являются причиной того, что два человека, применяющие одни и теже правила формальной логики (закон противоречия или формулу силлогизма), неприходят к идентичному суждению об одном и том же предмете- более того, ихсуждения бывают часто совершенно различными» [1]. Само положениепознающего индивида в социальной группе предписывает ему такое направлениемышления, когда он принимает заблуждение за истину, ошибочно считая, что имеетдело с истиной. Идеология, таким образом, есть ложное сознание. И в этом плане,утверждает К. Манхейм, К. Маркс прав (начало социологии познания «положеномарксистским учением об идеологии» [2]).
1Манхейм К. Идеология и утопия // Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994.С. 226.
2Там же. С. 230.
Нообычно ложность идеологии видят не у себя, а у своего противника. На самом делевсякая идеология (в особенности у господствующей социальной группы) по К.Манхейму есть ложь. Чтобы избежать экспансии идеологии в другие сферы иуменьшить их узость и отход от истины, необходимо применить «социальныетехнологии» — систему научно обоснованных социально-политических акций — ксамим социальным группам, в первую очередь к политической элите. Сделать всеэто способны «социально свободно парящие интеллектуалы».
Вконцепции К. Манхейма, как и других представителей деидеологизации, многоверного. Однако их стремление вообще перечеркнуть идеологическое сознание какнеобходимую сферу общественной жизни выглядит неубедительно. Наличие идеологий(классовых, государственных, национальных) — это реальность, с которой следуетсчитаться. Дело, по-видимому, не в ликвидации идеологии как таковой, а всоздании условий, при которых она не выходила бы за пределы своего прямогопредназначения и сферы действия. Важно, чтобы властвующая элита и руководителипартий в своих идеологических установках опирались на принцип объективности(правды), принцип справедливости и принцип гуманистичности. Достижение такогосостояния идеологий становится возможным при смягчении или даже элиминации изобщественной жизни социально-групповых антагонизмов, при усилении роли вобществе консенсусных отношений. Существование подобной тенденции последнихдесятилетий в ряде стран объясняет, в частности, тот факт, что на сменуконцепции деидеологизации еще с 70-х годов пришла концепция реидеологизации,стремящаяся к преобразованию идеологического знания.
4.6. Правовое сознание
Вправовое сознание (или правосознание) общества включают системуобщеобязательных социальных норм, правил, установленных в законах, и системувзглядов людей (и социальных групп) на право, оценку ими существующих вгосударстве норм права как справедливых или несправедливых, а также оценкуповедения граждан как правомерного или неправомерного. Правовое сознаниеопределяется при этом как совокупность прав и обязанностей членов общества,убеждений, идей, теорий, понятий о правомерности или неправомерности поступков,о законном, должном и обязательном в отношениях между людьми данного общества.В правосознании различают его теоретический (или идеологический) ипсихологический уровни. Психологический аспект правосознания составляютпривычки, чувства, эмоции людей в отношении правовых явлений. Важным егокомпонентом является не вообще оценка, а оценка, связанная с ориентацией наценности — на справедливость, добро, долг, ответственность и т.п.
Русскийфилософ и теоретик права И. А. Ильин указывает на глубинное основаниеправосознания, каковым, по его мнению, является общественная жизнь людей.Каждому человеку, как члену сообщества, присуще мировоззрение, частью котороговыступает правосознание, исходящее из осознания, что на свете существуют другиелюди, что устройство личной жизни человека зависит от его отношения к другимлюдям независимо от того, знает он об этом или не знает.Субъективно-психологическим истоком права, закона, обычая, писал он, являетсяоснованное на здравом смысле «убеждение в том, что не все внешние деяниялюдей одинаково допустимы и „верны“, что есть совсем»невыносимые" поступки и есть «справедливые» исходы ирешения, — это убеждение, еще не знающее о различии «права» и«морали», лежит в основе всякого «закона» и«обычая» и генетически предшествует всякому правотворчеству"[1]. Внутреннее убеждение людей в существовании справедливого инесправедливого, законного и незаконного имеется объективно, независимо отвнешней формы выражения и осуществления действительного права. Оно может бытьпредставлено в виде правового чувства, инстинкта правоты или интуиции правоты инаправлено на внешние отношения людей друг к другу. Раскрыть и описатьсодержание этого смутного инстинктивного чувства, перевести его избессознательного чувства в план знания значит «положить начало зреломуестественному правосознанию» [2]. Сознательное развитие инстинктивногочувства права и есть естественное право, превращающееся в духовное основаниежизни людей, в естественную правовую идею. Здесь у И. А. Ильина, как видим,показана тесная генетическая связь двух уровней правосознания. Но эта связьпроступает и в том случае, когда берется один и тот же срез в развитииобщества.
1Ильин И. А. О сущности правосознания // Соч. В 2 т. М., 1993. Т. 1. С. 79.
2Там же. С. 80.
Общественноеправосознание есть система правовой культуры общества (нации, государства).Индивидуальное же правосознание относится к правовой культуре индивидуумов.Между ними должно иметь место соответствие, и часто оно достигается.Законопослушный гражданин исполняет осознанно законы, принятые государством.Можно считать, что правовая культура того или иного общества высокая, когдагосударство в своих законодательных актах исходит из интересов большинствасвоих сограждан, защищает их безопасность и благополучие, а подавляющая частьграждан этого государства активно поддерживает правовые установления власти. Нодаже при взаимном соответствии интересов государства и значительной части гражданвозможны расхождения интересов части граждан и общества. Имеются преступники ипросто нарушители правопорядка, к которым должны быть применены мерыобщественного или государственного воздействия. Возможен в целом и низкийправовой уровень культуры отдельных слоев общества или государства ибольшинства его населения. В условиях тоталитарного режима государствооказывается противостоящим естественным правам значительной части своегонаселения и «изолирует», а нередко и прибегает к геноциду по отношениюк своему народу; политическое инакомыслие в таких условиях оценивается как«антиправовое», политическое преступление.
Правокак система государственных установлений должно основываться на законе,выражающем интересы большинства членов общества, а закон обязателен для всех:для обычных граждан, для работников госаппарата, для всех учреждений, длявысших властвующих лиц. Известный специалист по праву В. С. Нерсесянцуказывает, что право — это нормативная форма выражения принципа формальногоравенства людей в общественных отношениях. Данный принцип и соответствующие емуформа общественного сознания, тип отношений, система норм отражают спецификуправа. Признание формального равенства фактически различных людей, отмечает В.С. Нерсесянц, подразумевает их свободу и независимость друг от друга; толькосвободные люди могут быть субъектами права, и там, где нет свободы, не можетбыть и права [1].
1Право // Философский словарь. М., 2001. С. 448.
Еслиже некие установления в таком случае выдаются за правовые, то они естьформальные и проводятся в жизнь преимущественно с помощью государственногопринуждения. Теоретическим обоснованием такого положения, когда правооднолинейно связывалось с государством и государственным принуждением, были иопределения понятия права в юридической и философской литературе 20-х — 50-хгодов (они были сохранены вплоть до 80-х годов XX столетия). Она ведет кпроизволу государственных лиц и органов. Пример — «Философскийсловарь» 1980 года, где указывалось, что право — это «возведенная взакон воля господствующего класса» и что исполнение правовых нормобеспечивается принудительной силой государства. Точка зрения, согласно которойправо — это установление официальной власти, а отличительный признак права — принудительность, является ошибочной. В. С. Нерсесянц верно замечает, что притакой ситуации неправовое становится правовым. «При таком подходестирается всякое различие между правом и произволом, а сам закон из правовогоявления (формы выражения права) превращается в средство противоправного нормотворчестваи инструмент насилия» [1]. Такое положение стало изменяться в нашей странев последние десятилетия; ставился заслон на пути «творчества» идействий антиправового законодательства. Право, основанное на законе и на егообщеобязательности, является одной из сторон развитой (или развивающейся)демократии. Все уровни и аспекты правосознания в таком обществе не должнынаходиться в антагонистических отношениях.
1Право // Философский словарь. М., 2001. С. 448.
Правотесно связано с политикой, с государством. Только что отмеченные моменты (илиситуации) иллюстрируют, хотя и далеко не полно, такую связь.
Имеетсятакже неразрывная связь права (правосознания) и морали. Вышеприведенныесуждения И. А. Ильина уже касались этой стороны вопроса. Право базируется (илидолжно базироваться) на нормах нравственности. Говоря о соотношениинравственности и права, А. Г. Спиркин отмечает их различие и взаимосвязь:неограниченность чисто нравственных состояний и норм и ограниченность правовыхтребований; иначе говоря, далеко не все связанное с нравственностьюзакрепляется правом; право — это «минимум нравственности», которыйюридически оформлен в соответствующих законах. Истоки нравственного начала — всовести человека, в его доброй воле. Право есть принудительное требованиереализации определенного минимума добра или порядка, не допускающего известныхпроявлений зла. Это обеспечивает достижение двух целей: личной свободы и общегоблага. Надо согласиться с А. Г. Спиркиным и в том, что если высокий уровеньнравственности и культуры правосознания необходим рядовому гражданину, то ещеболее высокий уровень составляет саму сущность государственной власти, ибовласть есть сила, уполномоченная народом к управлению другими, что предполагаети воспитующее воздействие на них. Законы государства, как и взаимоотношениямежду людьми, должны ориентироваться на исключение зла и несправедливости иутверждение добра и справедливых взаимоотношений в обществе. Нанесение ущербаличности, как и обществу, должно караться судом (в этом проявляетсярепрессивная функция права). Неотвратимость наказания, осознание этого — важноеусловие воспитания и самовоспитания членов общества (воспитательная функцияправа).
Вышеизложенноеуказывает, помимо прочего, на то, что у права (правосознания) имеется регулятивнаяфункция; она является ведущей функцией, а воспитательная, репрессивная и другиефункции — ей подчиненными, ее обеспечивающими или выступающими в качествепроизводной от нее. Правосознание регулирует отношения между отдельными людьми,социальными группами, между ними и государством. Право охраняет существующийстрой (охранительно-стабилизирующая функция) и способствует его разумномупреобразованию или трансформации одной правовой системы в другую(социально-трансформирующая функция).
Правовоесознание является предметом изучения философии права, составляющей частьфилософии; будучи таковой, оно в то же время черпает информацию для своихобобщений из функционирующих знаний о праве и правовых отношений, из всехсоставных компонентов правосознания, из соответствующей практики общественнойжизни. «Формирование и развитие философии права как особой самодостаточнойнаучной дисциплины, — отмечает видный современный юрист С. С. Алексеев, — неесть продукт неких умозрительных логических операций за письменным столом посоединению фрагментов философии и правоведения. Это — обусловленная самойлогикой жизни и рассматриваемых областей знания интеграция философских идей иданных правоведения… Поскольку право — область практической жизни людей,философско-правовые разработки лишь тогда обретают необходимую содержательностьи теоретическую весомость, когда они органически увязываются с»живым" правовым материалом, становятся прямым результатом еготворческого осмысления. Философские основы в рассматриваемой дисциплине должныполучать продолжение и в итоге образовывать материал целостной науки на основеданных, непосредственно вытекающих из существующей правовой культуры, самойразвивающейся правовой материи — законодательства, общественно-политической иправовой практики его применения. Стало быть, философия права — не только идеи,но и реальная правовая жизнь, через которую (жизнь права) философ-ско-правовыеидеи не просто уточняются, корректируются, а формируются" [1]. Философияправа есть теория и методология правового знания.
1Алексеев С. С. Философия права. М., 1997. С. 12-14.
Правосознание- это совокупность представлений, убеждений, идей, выражающих отношениеличности и социальных групп к существующей системе права, законности,правосудию, а также, как пишет А. Г. Спиркин, «знание меры в поведениилюдей с точки зрения прав и обязанностей». Основа правосознания — нравственное осуждение преступления личностью и обществом, а также осознаниенеотвратимости наказания.
Системаправа имеет внутреннюю структуру, которая дифференцируется на отрасли — совокупности правовых норм, регулирующих отношения в различных сферах жизни(государственное право, административное, гражданское, уголовное и др.).Ведущей отраслью является государственное, конституционное право.
Такимобразом, право выполняет функцию регулятора отношений между людьми в обществе,юридически оформляя сложившиеся экономические и политические отношения, аправосознание направлено на подчинение поведения человека нормам, которыеотражают социальную природу права. Право и нравственность тесно связаны междусобой: право в самом себе имеет и нравственный смысл, правосознание всегдаориентировалось на нравственные оценки, истоки же нравственного начала — всовести человека. "… Вечные основы морального сознания, и прежде всего — принцип личности и ее безусловного значения, принципы равенства и свободы,справедливости и любви… это те начала, которыми всегда питалосьпрогрессирующее правосознание и которыми оно всегда будет питатьсявпредь", — писал русский юрист и философ П. И. Новгородцев [1].
Ксожалению, нередки случаи, когда действующая система права существенноотличается от правосознания населения. Это бывает, когда при формальномравенстве граждан перед законом существует фактическое социальное неравенство.
НовгородцевП. И. О задачах современной философии права / Соч. М., 1995. С. 305-306.
4.7. Научно-рационалистическое сознание
Сопоставляяразные формы общественного сознания, исследователи отмечают, что если в другихформах общественного сознания — религии, морали, идеологии и т.п. — рациональное познание действительности, ее упорядоченное и систематизированноеотражение является сопутствующей целью, то в науке критерий рациональногоосознания мира занимает центральное место. Это значит, что из известной нам основополагающейтриады философии Истины, Добра и Красоты здесь в качестве приоритетной ценностивыступает взятая сама по себе вне прямой этической или эстетической оценкиИстина.
Наукаопределяется (по А. Г. Спиркину, 1998) как исторически сложившаяся формачеловеческой деятельности, направленная на познание и преобразованиеобъективной действительности; это такое духовное производство, которое имеетсвоим результатом целенаправленно отобранные и систематизированные факты,логически выверенные гипотезы, обобщающие теории, фундаментальные и частныезаконы, а также методы исследования. Наука — это одновременно и система знаний,и их духовное производство, и практическая деятельность на их основе. Возьмемеще одно определение. Наука — это специфическая форма деятельности человека,обеспечивающая получение нового знания (о природной, социальной и духовнойдействительности), вырабатывающая средства воспроизводства и развитияпознавательного процесса, осуществляющая проверку, систематизацию ираспространение его результатов. В этом определении указаны почти все функциинауки, которые в дополнении к тем, которые характерны для двух уровней науки — эмпирического и теоретического (в частности, объяснение и предсказание),довольно-таки адекватно отражают ее сущность и функциональное предназначение.
Саманаука состоит из множества дисциплин, которые переплетены между собой,оказывают влияние друг на друга. Разделить их, отделив четко друг от друга(например, химию и физику), представляется затруднительным делом. Однако их подразделениена три блока — естественные, общественные и гуманитарные — считаетсяобщепринятым. Предметы этих трех блоков наук достаточно явно выделяются:природа, общество, духовный мир человека.
Такуж исторически сложилось, что за эталон научности принимаются науки о природе,их характерные, критериальные признаки. Эти науки (физика, биология, химия идр.) первые оформились в самостоятельные научные дисциплины, выделившись изразвивающегося общего синкретического знания на основе точных описаний и экспериментов.Затем появились общественные и гуманитарные науки. Статус соответствующихдисциплин в качестве научных определялся в течение длительного времени лишькритериями, применявшимися к знаниям о природе, но затем, по мере раскрытия ихсвоеобразия, эти критерии стали дополняться новыми, соответствующими ихспецифичности. Однако научность осталась научностью. И как бы ни отличалисьдруг от друга физика и химия (по предметному основанию и методологическойобеспеченности), равно как физика и, допустим, экономическая наука илилитературоведение, все же у них у всех имеется единый комплекс критериев,обусловливающих их научный статус.
Рассмотримте критерии, или признаки, наличие (обнаружение) которых позволяет считать, чтоперед нами — именно научное, а не какое-либо иное (например, идеологическое илиэстетическое) знание.
Общиекритерии научности следующие:
1.Объективность, или принцип объективности. Научное знание связано с раскрытиемприродных объектов, взятых «самих по себе», как «вещи всебе» (не в кантовском понимании, а как еще не познанных, но познаваемых).При этом происходит отвлечение и от интересов индивида, и от всегосверхприродного. Природу требуется познать из нее самой, она признается в этомсмысле самодостаточной; предметы и их отношения тоже должны быть познанытакими, какие они есть, без всяких посторонних прибавлений, т. е. безпривнесения в них чего-либо субъективного или сверхприродного.
2.Рациональность, рационалистическая обоснованность, доказательность. Если, кпримеру, обыденное знание опирается на «мнения», то в научном знаниине просто что-то сообщается, а приводятся необходимые основания, по которым этосодержание истинно; здесь действует принцип достаточного основания. Принципдостаточного основания гласит: «Ни одно явление не может оказатьсяистинным или действительным, ни одно утверждение — справедливым бездостаточного основания, почему именно дело обстоит так, а не иначе» [1];судьей в вопросах истины становится разум, а способом ее достижения — критичность и рациональные принципы познания.
3.Эссенциалистская направленность, т. е. нацеленность на воспроизведениесущности, закономерностей объекта (отражение повторяющихся, но несущественныхсвойств объекта тоже подчинено этой цели).
4.Особая организация, особая системность знания; не просто упорядоченность, как вобыденном знании, а упорядоченность по осознанным принципам; упорядоченность вформе теории и развернутого теоретического понятия.
5.Проверяемость; здесь и обращение к научному наблюдению, к практике, и испытаниелогикой, логическим путем; научная истина характеризует знания, которые впринципе проверяемы и в конечном счете оказываются подтвержденными.Проверяемость научных истин, их воспроизводимость через практику придает имсвойство общезначимости (и в этом смысле интерсубъективности).
Иногдав критерии научного знания включают истинностное знание и ограничивают этимнауку. Однако в науке немало гипотез, которые являются ни истинным знанием, низаблуждением; но из гипотез может формироваться максимально достоверное знание- теория. Такие знания и являются конечной целью науки. Если же принять занауку только истинностное знание, то из нее будут устранены гипотезы, а вместес ними — и самый важный источник роста научного знания; мы будем иметь крайнеупрощенную и ошибочную структуру роста научного знания. Вот почему следуетотвергнуть определение, согласно которому «наука — сфера человеческойдеятельности, функцией которой является выработка и теоретическая схематизацияобъективных знаний о действительности» [2]
1Лейбниц Г. В. Соч. В 4 т. М., 1982. Т. 1. С. 418.
2Краткая философская энциклопедия. М., 1994. С. 287.
Дляопределения характера той или иной сферы знания (научно оно или нет) следуетбрать не один какой-либо из перечисленных признаков, а всю их систему, весь ихкомплекс.
Применительнок отдельным наукам требуется модифицировать некоторые критерии. Так, кописательной зоологии эссенциалистская направленность оказывается излишнежестким критерием, для нее возможно его замещение общими свойствами на уровнеявлений (как проявлений сущности). В гуманитарно-научном знании важнымкритериальным признаком становится понимание, вернее, глубина понимания смыслатекста.
Посколькукритерий «рациональность» (или «рационалистическаяобоснованность») является, как было отмечено, наиболее специфицирующимданную форму общественного сознания, мы поясним это понятие несколько шире.Слово «рациональность» происходит от латинского ratio, что в переводеозначает «разум», «разумение». По А. И. Ракитову [1],рациональность — это относительно устойчивая совокупность правил, норм,стандартов, эталонов духовной и материальной деятельности, а также ценностей,общепринятых и однозначно понимаемых всеми членами данного сообщества(социальной, профессиональной или этнической группы, класса, сословия и т.п.).В философии нового времени рациональность понимается как всеобщее, абстрактное,внекультурное и внеисторическое свойство человека, как универсальный показательего разумности. Согласно определению, данному Н. С. Автономовой [2],рациональность — это способность человека мыслить и действовать на основеразумных норм; в широком смысле — соответствие деятельности разумным(рассудочным) правилам, соблюдение которых — условие достижения цели. Научнаярациональность означает соотнесенность познания с образцами, стандартами,логическими и методологическими нормами. Рационально организованная научнаядеятельность в принципе руководствуется критериями доказательности иобоснованности и должна приводить к получению истинного знания.
1Философский словарь. М., 2001. С. 485.
2См.: Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 546.
Срядом форм рациональности мы уже познакомились, рассматривая абстрактноемышление, эмпирическое и теоретическое, метод моделирования, мысленныйэксперимент и т.п. Рост научного знания, как мы видели, совершается преждевсего на основе рационалистических средств познания.
Однакомы не коснулись еще некоторых, причем более масштабных, форм рациональности,каковыми выступают стиль научного мышления и парадигма, охватывающие поройоперациональные комплексы, обширные области знания, а по времени — целые эпохи.
Остановимсяна стиле мышления.
Можноговорить о естественнонаучном и гуманитарном стиле мышления, о стиле мышления вфизике (биологии, кибернетике, химии, математике, генетике и т.п.), о стилемышления той или иной научной школы, научного коллектива, исследователя, оклассическом или современном стиле научного мышления.
Изменения,происшедшие за последние десятилетия в стиле научного мышления, обнаруживаютсяпо ряду направлений, из которых важнейшими явились переход от жесткодетерминированного к вероятностному и переход от элементаристского ксистемному.
Исследуяпервое направление и отмечая существенное различие в двух классах теорий(жестко детерминированные ориентированы на выявление необходимых, однозначныхсвязей в материальных объектах, на устранение случайных связей, вероятностные — на их включение, раскрытие статистических законов), Ю. В. Сачков подчеркивает(в работах 80-90-х годов) их различия в логическом плане, в их внутреннейкатегориальной структуре.
Структуранаучных теорий, основывающихся на принципе жесткой детерминации, относительнопроста. Как состав понятий, так и внутритеоретические связи в категориальномотношении однородны. Все они относятся к рангу необходимых. При отображениисвойств и зависимостей материального мира такая теория не допускаетнеоднозначностей. Категориальная структура статистических теорий существенноиная. В категориальный аппарат теории на фундаментальном уровне вошли понятиявероятности, вероятностного распределения и случайности. Категория вероятностив структуре теории видоизменила характер связей между понятиями. Можно говоритьоб особенностях связей на одном уровне, на другом и между уровнями. Зависимостимежду параметрами, относящимися к различным уровням, включают в себянеоднозначность (неопределенность). Внутренняя структура статистических теорий(в сравнении с теориями, основывающимися на принципе жесткой детерминации)является более общей, более содержательной и емкой, характеризуется большимивнутренними возможностями для отображения свойств и закономерностейматериальных процессов. Наличие внутри теоретических систем уровней делаетстатистические структуры более гибкими. Отсюда изменения в стиле мышления — этоизменения в наших представлениях об идеальной форме научной теории, кпостроению которой стремится исследование наиболее типичных на том или иномисторическом этапе его развития материальных процессов.
Второенаправление изменений в стиле мышления заключается в том, что происходит: 1)изменение типа научных задач (рост удельного веса и роли синтеза знания,возрастание роли сравнительно-типологических исследований); 2) изменение типапредметного содержания научных дисциплин (функциональное представление объектовизучения, структурный подход, системная ориентация научного исследования); 3)изменение схем объяснения в научном познании: вместо аналитического(элементаристского), сущностно-онтологического объяснения начинает доминироватьобъяснение свойств, отношений и механизма преобразований; 4) изменениекатегориального строя науки: вместо субстратных, «вещных» понятийначинают доминировать понятия, выражающие различные типы связей и отношений[1].
1См.: Блауберг И. В., Юдин Э. Г. Становление и сущность системного подхода. М.,1973. С. 39-49.
Посколькусмена стилей мышления происходит постепенно и разные науки могут формироватьпротивоположные стили мышления, постольку в один и тот же период можнонаблюдать существование разных стилей мышления.
Понятие«стиль научного мышления» близко к понятию «метод» в егообщенаучном разрезе. Важнейшие из общенаучных методологических принциповвключаются в стиль мышления. Включаются в него также некоторые из ведущихфилософских принципов. Стиль мышления, как и метод, осуществляет регулятивнуюфункцию в научном поиске. В то же время это понятие специфично. Стиль мышленияесть ориентация исследователя на определенную ценность в науке — на идеалтеорий, на общепринятую норму, стандарт в решении проблем. Процесс формированиястиля мышления в науке (по крайней мере, до настоящего времени) стихиен. Стильнаучного мышления, как отмечает А. С. Кравец, — это совокупность характерныхдля выделенного исторического этапа норм мышления, общепринятых представленийоб идеальном научном знании и допустимых, правильных с точки зрения эпохиспособах получения этого знания, это совокупность стереотипов научногомышления, соответствующих определенному историческому уровню развития науки.
Состилем научного мышления, функционирующем на метанаучном уровне, соотносимыпарадигма, исследовательская программа.
Понятиюпарадигмы иногда придается смысл, выводящий его всецело в теоретический,предметно-содержательный аспект науки. Но американский историк науки и философнауки Т. С. Кун, предложивший понятие и термин «парадигма», несвязывал парадигму только с теорией. Главное в парадигме, с точки зрения Т.Куна, — ее неотрывность от научного сообщества: это то, что объединяет членовнаучного сообщества. Указывая на множество уровней в сообществе (наиболееглобальное — сообщество всех представителей естественных наук), Т. Кун, однако,соотносит парадигму главным образом с сообществами ученых — представителейотдельных дисциплин.
Парадигмаесть нечто такое, что принимается членами данных групп, которые представляютсобой не жесткие структуры, а «диахронические (т. е. изменяющиеся)образования». Большое значение в ней имеет психологически-ценностныймомент, ориентация сообщества ученых-естественников на общие ценности.
Парадигма,по Т. С. Куну, — основная единица измерения процесса развития науки. В самомобщем виде это концептуальная схема, которая в течение определенного временипризнается научным сообществом в качестве основы его практической деятельности.Понятие «парадигма» выражает совокупность убеждений, ценностей иоперациональных средств, принятых научным сообществом и обеспечивающихсуществование научной традиции. Парадигма несет в себе информацию, близкую кисходным теоретическим построениям. Тому примеры — аристотелевская динамика,птолемеевская астрономия, ньютоновская механика. Эта информация находит своевоплощение, как правило, в учебниках или классических трудах ученых и на многиегоды определяет круг проблем и методов их решения в той или иной области науки.
«Подпарадигмой, — подчеркивал он, — я подразумеваю признанные всеми научныедостижения, которые в течение определенного времени дают модель постановкипроблем и их решений научному сообществу» [1].
1Структура научных революций. М., 1975. С. 11.
Несколькопозже Т. С. Кун сузил рамки понятия «парадигма», сведя его к«дисциплинарной матрице». Это новое понятие должно было в большеймере, чем «парадигма», учесть, во-первых, принадлежность ученых копределенной дисциплине и, во-вторых, систему правил их научной деятельности.
Значениепонятия «парадигма» весьма велико.
Внеопозитивистской философии науки научное знание рассматривалось как независящее от социокультурной сферы и как определяемое только раз навсегдаданными нормами логики и методологии. Т. С. Кун выявил более широкиепредпосылки развития науки и наметил пути к пониманию внутреннего динамизманауки. Его «парадигма», как и «стиль мышления», оказаласьсвязанной с кризисами и революциями в науке.
Всоставе науки принято различать: накопленный в ходе ее развития фактическийматериал — результаты наблюдений и экспериментов; результаты обобщенияфактического материала, выраженные в соответствующих теориях, законах ипринципах; основанные на фактах научные предположения, гипотезы, нуждающиеся вдальнейшей проверке опытом; общетеоретические, философские истолкованияоткрытых наукой принципов, законов, мировоззренческой и методологическойстороны научного познания.
Неуклонныйрост научного знания достигается посредством актуализации всех имеющихся учеловека познавательных способностей (чувственной, интуитивной, рациональной,духовной), путем применения выработанных им методов, форм, приемов познания(эксперимента, моделирования, элементаристского и системного подходов и т.д.),путем использования в познавательном процессе различных приборов, создания илииспользования условий и т.п.
Запоследние десятилетия внимание философов и методологов науки было привлеченотакже к общей структуре роста научного знания, к внутренним и внешним факторамразвития науки. Наибольший интерес вызвала концепция роста научного знания английскогофилософа и социолога Карла Раймунда Поппера (1902).
Согласноего концепции, рост научного знания в самом общем виде можно выразить следующейсхемой:
ЗдесьП1 — исходная проблема, ВР1 ВР2, ВРn — временные решения исходной проблемы, ЭО- элиминация, удаление обнаруженных ошибок, П2 — новая проблема.
Ихотя до Поппера некоторые ученые тоже брали проблему за точку отсчета в ростенаучного знания, но только он со всей присущей ему основательностью показалзначение этого факта. Проблема оказалась не только исходным рубежом в научномоткрытии, но и центральным звеном во всей цепи роста научного знания.
К.Поппер представил познавательный процесс на этапе превращения гипотезы вдостоверное знание. К сожалению, он остановился на правдоподобии, не доведя движениепознания до целостной истины в рамках теории. Он справедливо подчеркнулнереалистичность точки зрения на науку как на совокупность одних только истин;он также полагал, что то, с чем имеет дело реальная наука, является сочетаниемистины и элементов заблуждения. Эту систему знания он трактует как«правдоподобное знание», делая крен в сторону отказа от достоверностии объективной истины. Он пишет: «Наука не является системой достоверныхили хорошо обоснованных высказываний; она не представляет собой также исистемы, постоянно развивающейся по направлению к некоторому конечномусостоянию. Наша наука не есть знание (episteme), она никогда не можетпретендовать на
достижениеистины или чего-то заменяющего истину, например, вероятности. Вместе с тем?наука имеет более чем только биологическую приспособительную ценность. Она нетолько полезный инструмент. Хотя она не может достигнуть ни истины, нивероятности, стремление к знанию и поиск истины являются наиболее сильнымимотивами научного исследования. Мы не знаем — мы можем толькопредполагать» [1]. По мнению К. Поппера, идея истины является«абсолютистской». Он заявляет, что нельзя требовать абсолютнойдостоверности: мы, подчеркивает К. Поппер, — искатели истины, но не обладатели.Мы не имеем в руках никакой истины, а только вечно к ней стремимся.
1Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983. С. 226.
Сближаяобъективную истину с абсолютной (как полным, исчерпывающим знанием о предмете)до их полного слияния, К. Поппер оказался перед необходимостью отрицаниясуществования объективной истины; к этому же выводу приходили и релятивисты,абсолютизировавшие относительную истину, или принцип релятивности, в трактовкеисторической смены теорий. Свое в принципе верное представление огносеологической гетерогенности концепций, теорий (как единства истины изаблуждения, истины и вероятного знания) К. Поппер безосновательно перенес навсе утверждения и системы утверждений в науке, сочтя их только«правдоподобными», лишь приближающимися к истине.
Многиеисследователи роста научного знания, в том числе Б. М. Кедров, В. С. Степин, В.С. Швырев, А. Ф. Зотов, И. П. Меркулов и др.? показали многообразные пути ростанаучного знания, среди них и движение через сеть правдоподобных суждений;особое значение, как выяснилось, имеет движение через преодоление заблуждений,движение посредством конкурирующих гипотез, такие формы концептуального знания,как «достоверное», «вероятное» знание, и т.п. Конечной иподлинной целью роста научного знания, как убедительно было показано, являетсяобъективная (и в этом смысле абсолютная) истина, служащая надежной опорой вразвитии техники.
Отметимнекоторые изменения в характере наук последнего столетия по сравнению спредыдущей эпохой. Еще в XIX столетии общий фон науки составляли однопредметныедисциплины. Научная дисциплина характеризовалась прежде всего одним своимпредметом исследования (этот предмет никакой другой наукой не изучался). Нозатем возникли и получили широкое развитие физикохимия, биофизика и иныеподобные дисциплины. Возникла ситуация, когда устоявшиеся в представленииученых предметы (по формам движения материи, по структурным уровням ееорганизации) вроде бы исчезли; пример тому — наука онкология; онаконституировалась на основе определенной проблемы; таким путем возникли многие«проблемные» науки.
Раньшесчиталось также, что наряду с четко выделяемым предметом для каждой наукихарактерен свой единственный метод исследования. Затем обнаружилось, что умногих наук имеется целый комплекс методов, и часть из них может успешно применятьсяв других дисциплинах (к примеру, метод моделирования).
Расшириладиапазон своего исследования математика, ранее считавшаяся наукой о неживыхобъектах; теперь она применяется в анализе биологических, общественных явлений,в психологии, в других науках. Ее предмет — формы, структуры, отношенияобъектов.
Научныереволюции и возвышение рациональности. В отличие от сторонников точки зрения,будто наука развивается чисто эволюционно, Т. С. Кун стремился обосноватьположение о том, что развитие науки есть единство «нормальной» наукии «некумулятивных скачков» (научных революций). Наука, по его мнению,проходит предпарадигмальный этап, затем наступает этап ее нормального (впределах сложившейся парадигмы) развития, позднее наступает кризис основанийнауки; сам переход от одной парадигмы к другой он квалифицирует как«революцию в науке».
Вмонографии В. С. Степина «Теоретическое знание. Структура, историческаяэволюция» [1] предреволюционный и революционный этапы развития наукихарактеризуются следующим образом. Рост знания на прежних основахобеспечивается до тех пор, пока общие черты системной организации изучаемыхобъектов учтены в картине мира, а методы освоения этих объектов соответствуютсложившимся идеалам и нормам исследования. Но по мере развития науки она можетстолкнуться с принципиально новыми типами объектов, требующими иного виденияреальности по сравнению с тем, которое предполагает сложившаяся картина мира.Новые объекты могут потребовать и изменения схемы метода познавательнойдеятельности, представленной системой идеалов и норм исследования. В этойситуации рост научного знания предполагает перестройку оснований науки.Последняя может осуществляться в двух разновидностях: а) как революция,связанная с трансформацией специальной картины мира без существенных измененийидеалов и норм исследования; б) как революция, в период которой вместе скартиной мира радикально меняются идеалы и нормы науки, а также ее философскиеоснования. Примером первой ситуации интенсивного роста знаний служит переход отмеханической к электродинамической картине мира, осуществленный в физикепоследней четверти XIX столетия в связи с построением классической теорииэлектромагнитного поля. Примером второй ситуации может служить историяквантово-релятивистской физики, характеризовавшаяся перестройкой не тольконаучной картины мира, но и классических идеалов объяснения, описания,обоснования и организации знаний, а также соответствующих философских основанийнауки.
1Степин В. С. Теоретическое знание. Структура, историческая эволюция. М., 2000.С. 533-544.
Революцияв науке не исключает кризиса, а включает его в себя, причем в какой-то моментсвоего развертывания. Кризис этот имеет не только рационалистический характер.Значительное место в нем занимают психологические компоненты. Да иначе,по-видимому, и не может быть: ведь в духовной сфере индивида, а не вбезэмоциональной счетной машине сталкиваются одновременно прямо противоположныеустановки. Показательна в этом отношении физика, точнее, психика физиков первойчетверти XX столетия. Так, нидерландский физик X. А. Лоренц, по свидетельствуА. Ф. Иоффе, «излагая ход развития своей научной деятельности, приведшей кблестяще подтвержденной электронной теории, в квантовом атоме виделнеразрешимое противоречие, которое приводило его в отчаяние: „Сегодняутверждаешь прямо противоположное тому, что говорил вчера; в таком случаевообще нет критерия истины, а следовательно, вообще неизвестно, что значитнаука. Я жалею, что не умер пять лет тому назад, когда этих противоречий небыло“» [1].
Естествоиспытателямпредставлялось, что наступило «банкротство» науки. «Мыпереживаем теперь один из величайших кризисов, — писал французский физик В.Анри, — все наше мышление, вся этика, вся жизнь, все наше духовное инравственное существование находятся в состоянии какого-то умственногоброжения; те незыблемые законы и даже принципы, на которых строились все нашемировоззрение и вся наша жизнь, пересматриваются, отбрасываются» [2].
1Цит.: Иоффе А. Ф. Развитие атомистических воззрений в XX веке // В кн.: ПамятиВ. И. Ленина. М.- Л., 1934. С. 454.
2Анри В. Современное научное мировоззрение // Успехи физических наук. М., 1920.Т. 2. Вып. 1. С. 3.
Обобщая,видимо, подобные исторические явления, Т. С. Кун отмечал, что любой кризисначинается с сомнения в парадигме и последующего расшатывания правилнормального исследования.
Дажепервичное знакомство с кризисом науки свидетельствует: здесь имеется особогорода рациональность.
Еслив период нормальной науки безраздельно господствует парадигма, а научная революцияесть распад парадигмы, конкуренция между альтернативными парадигмами,завершающаяся победой одной из них, то кризис — это такой момент конкуренциипарадигм, когда осознанно рациональными средствами антиномизм установок еще невыявлен. Это и сопровождается психологическим пессимизмом. Здесь — особый,гетерогенный тип рациональности. Для нормальной науки, даже в части,«заходящей» в революцию в науке, характерен одинарный типрациональности; после выхода из революции науке свойствен различный посодержанию, но чаще всего усложненный гомогенный тип рациональности.
Вкачестве следствия научной революции в какой-либо области науки может возникатьновый синтез понятий, не сводимый ни к каким исходным понятиям (или принципам).Приведем исторический факт, взятый из биологическо-медицинской сферы.
Впоследней четверти XIX — начале XX веков бактериология была отмечена целойсерией научных открытий, составивших эпоху «триумфального шествия»бактериологии. Это открытия возбудителя возвратного тифа и малярии, вибрионовхолеры, микроба столбняка и других возбудителей инфекционных болезней. На этойоснове в течение десятилетий в мышлении эпидемиологов и медиковкристаллизовалась и сформировалась парадигма о прямолинейной связи болезни(следствия) с микроорганизмом (причиной). Господство получил взгляд, что каждаяболезнь имеет одну причину, что попадание бактерий в организм являетсяединственной причиной болезни и что наличие их в организме адекватно развитиюсамой болезни. Взаимосвязь причины и следствия рассматривалась с чистоколичественной стороны: следствие равно причине, качество следствиятождественно качеству причины. Отсюда, в частности, вытекало, что бактерииявляются единственной причиной болезни и что для устранения болезни достаточнознать сущность этого агента и устранить его. В дальнейшем, однако, даннаяпарадигма была подвергнута сомнению. Открытие в начале XX столетия фактабациллоносительства показало, что для следствия нужно по крайней мере дваболезнетворных фактора (микроорганизм плюс состояние ткани соответствующегооргана). Были найдены и другие факторы. Возник кризис прежнего пониманиякаузализма (т. е. прежней парадигмы). Сформировалась новая картина: причин нет,есть одни кондициональные зависимости; все кондициональные факторы равны междусобой. Наряду с однопричинностью была отброшена и причинность вообще. В новойпарадигме (она тоже была рационалистичной) учитывались новые моменты: наличиемножества факторов, взаимодействие факторов. Но главное — был в корнепересмотрен традиционный каузализм. В дальнейшем практика и исследованияопровергли равновесность факторов (были установлены разные их группы),сформировалось понятие «полная причина», а на смену внедряемымискусственно представлениям о функциональных связях пришли традиционные, но обогащенныев своем содержании связи — «причинные». Современный уровень наукистал характеризоваться понятием «полная причина», в котором обрелисвое естественное место и многие разнотипные каузальные факторы, и ихвзаимодействие, а понятие «специфицирующая причина» оказалось равнымпо содержанию «причине» в традиционном смысле, но включенной уже всистему широкого взаимодействия факторов.
Рациональностьпри первой, исходной парадигме осталась, но, пройдя период сомнения (тожерационального типа), трансформировалась в интегративный, системный типрациональности, соответствующий требованиям современной науки и практики.Монокаузализм, как и кондиционализм, был преодолен в диалектически понимаемомкаузализме.
Общественныенауки в отличие от математики, биологии, космологии, физики и других наук оприроде являются по своему объекту партийными, т. е. идеологизированными. Кобщественным наукам относятся юриспруденция, экономическая наука, социология иряд других. Они из-за проникновения в них идеологии в определенном смысле биполярны:с одной стороны, их задачей является раскрытие сущности общественных явлений,причем при отвлечении от классовых и социально-групповых интересов (т. е. онидолжны в общем следовать принципу объективности — этому основополагающемупринципу науки), а с другой стороны, их представители не могут исследовать этиявления вне и независимо от социально-групповых и классовых пристрастий, отподобных, т. е. партийных, идеологических оценок этих же явлений. Результатперекрещивания этих тенденций может быть разным — либо преобладаниеобъективности, либо превалирование партийности, либо попытка пропорциональносовместить то и другое. В любом случае надо иметь в виду эту биполярностьсодержания общественных наук, биполярность, выводящую эти науки (хотя бы частично)в область вненаучного знания.
Несколькоподробней рассмотрим специфику гуманитарного знания.
Объектомгуманитарных наук является индивид, точнее, его духовный, внутренний мир исвязанные с ним мир человеческих взаимоотношений и мир духовной культуры общества.К гуманитарным наукам относятся психология (психология личности, психологияэмоций, социальная психология), гражданская история (здесь гуманитарное знаниесочетается с обществоведческим), литературоведение, лингвистика и др. Ониизучают духовный мир человека через текст. М. М. Бахтин писал:«Гуманитарные науки — науки о человеке в его специфике, а не о безгласнойвещи и естественном явлении. Человек в его человеческой специфике всегдавыражает себя (говорит), то есть создает текст (хотя бы и потенциальный). Там,где человек изучается вне текста и независимо от него, это уже не гуманитарныенауки (анатомия и физиология человека и др.)» [1]. Дух (и свой, и чужой)не может быть дан как вещь, а только в знаковом выражении, реализации в текстахи для себя самого, и для другого. Потенциальным текстом является и человеческийпоступок.
Вгуманитарном познании ученый сталкивается с живым человеческим духом. Жизньчеловека наполнена мыслями и переживаниями, ее определяют проекты, планы,ожидания и надежды, успехи и неудачи в их осуществлении. Жизнь личности,отмечает В. В. Мантатов, совершается как бы в точке несовпадения человека ссамим собой, на грани, которая отделяет то, что он есть, от того, чем он хочетбыть, и которая постоянно преодолевается личностью. Человеческое бытие (какобъект гуманитарного познания) никогда не совпадает с самим собой, оноодновременно существует «в категориях еще-не-бытия, в категориях цели исмысла». Специфическим для гуманитарных наук способом исследованиячеловека, позволяющим проникнуть в его внутренний духовный мир, являетсяпонимание. Понимание связано с погружением в «мир смыслов» другогоиндивида, с постижением и истолкованием его мыслей и переживаний. На этотпроцесс неминуемо влияют ценностно-мировоззренческие установки исследователя.Иначе говоря, в понимании познавательное отношение неотделимо от ценностного.Текст и его понимание — специфическая особенность гуманитарного знания [2].Гуманитарное знание неотрывно от герменевтики как искусства истолкованиятекстов, как искусства постижения чужой индивидуальности. С этим связанадиалогичность гуманитарного познания.
Касаясьотношений философского знания и знания гуманитарного, М. М. Бахтин вдиалогичности того и другого видов знания, в их обращенности к индивидуальностивидел их родственность, близость друг к другу. Он писал: «Диалектикародилась из диалога, чтобы снова вернуться к диалогу на высшем уровне (диалогуличностей)» [3]. Говоря об изучении неповторимой индивидуальности наукой ифилософией, он подчеркивал: «Наука, и прежде всего философия, может идолжна изучать специфическую форму и функцию этой индивидуальности» [4].
1Бахтин М. М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарныхнауках. Опыт философского анализа // Литературно-критические статьи. М., 1986.С. 478.
2См.: Мантатов В. В. Гуманитарное познание // Диалектика познания. Л., 1988. С.203-204.
3Бахтин М. М. К методологии гуманитарных наук // Эстетика словесного творчества.М., 1986. С. 384.
4Бахтин М. М. Проблема текста… // Литературно-критические статьи. С. 479.
Кпознавательной научной сфере человеческой культуры относятся, помимоотмеченных, еще несколько наук, преимущественно комплексных: медицина(органично сочетающая в себе биологию человека и социальное знание о еголичности, этиологических факторах и т.п.), сельскохозяйственные науки и наукитехнические (вопрос о специфике технического знания будет освещен дальше).
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.i-u.ru/