СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
1.РЕЛИГИОЗНАЯ ЭТИКА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
2.ЕВАНГЕЛЬСКАЯ МОРАЛЬНАЯ ДОКТРИНА
3.ОПРАВДАНИЕ РОЛИ ЦЕРКВИ – ВАЖНЕЙШАЯ ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ ХРИСТИАНСКОЙ ЭТИКИ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОКЛИТЕРАТУРЫ
ВВЕДЕНИЕ
Свозникновением огромных государственно-политических объединений, в особенностис появлением мировой Римской империи, ее основные идейные установки подверглисьглубокой деформации. В послеаристотелевский период этика как теоретическоеисследование отрывается от политики. Философы ищут некую особую область бытия,где человек все еще может обнаружить свою нравственную суверенность; так появляетсяЭпикурова самоизоляция от мира в форме дружеских союзов, космополитизм стоиков,самодовлеющий интеллектуализм скептицизма, мистический антимир неоплатонизма.Сфера добродетели сужается до внутренней духовной установки, которая не находитсоответствующего выражения во внешнем рисунке жизни и потому уже, как правило,не совпадает со счастьем.
Добродетельперестает быть действенным принципом поведения, становится своего родаидеальной точкой отсчета, достижение которой доступно лишь мудрецу и являетсякрайне редким исключением. Этика приобретает салонно-аристократическийхарактер, обнаруживает тенденцию к бессодержательной и бессильной моралистике.
Новаяэпоха, которая зарождалась в недрах античности, — эпоха средневековья требоваладругого понимания предмета этики: перехода от понимания морали как совокупностидобродетелей к ее пониманию как системы объективных надындивидуальных норм.Исторически этот переход казался связанным с религиозным осмыслением морали.Если кратко, в двух словах, выразить суть переворота в этике, связанного спереходом от античности к средневековью, то он состоит в том, что этика сталарелигиозной. Ее судьба на многие столетия оказалась сопряженной смонотеистической религией — христианством.
1.РЕЛИГИОЗНАЯ ЭТИКА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
Моральноесодержание христианства противоречиво, что явилось выражением противоречивостиего социальных детерминаций. Христианство стало духовным убежищем и выражениеминтересов различных, в том числе противоположных, классов.
Первоначальнооно дает выход настроениям угнетенных, является идеологией низов, находится воппозиции к официальному римскому обществу. "… Христианство, — писал Ф.Энгельс, — возникло как движение угнетенных: оно выступало сначала как религиярабов и вольноотпущенников, бедняков и бесправных, покоренных или рассеянныхРимом народов" (1, 22, 467).
Жестокойэксплуатации, многократно усиленной мощной бюрократической государственноймашиной, развратившимся нравам, безысходности существования и в материальном ив духовном плане угнетенные низы противопоставили элементарную и, какоказалось, достаточно эффективную социальную силу — общинные формыжизнедеятельности.
Непосредственнойпричиной, стимулировавшей возникновение и быстрое распространение христианскихобщин, которые были в первую голову потребительскими, явилась необходимостьборьбы с массовой, гибельной по своим масштабам и возможным последствиямнищетой. С этой злободневной задачей они справлялись неплохо: евангельскийрассказ о том, как пятью хлебами были накормлены много тысяч человек, как разпередает веру в колоссальные возможности общинных организаций. Но не толькоэтим определялась их жизненность и внутренняя сила. Общины были основаны наравенстве, взаимной поддержке и полном доверии своих членов друг к другу. Воткак описывается общинная практика первых христиан в «Деяниях святыхапостолов»: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа;и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее… Небыло между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями илидомами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; икаждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян. 4, 32; 34).
Практикапервых христианских общин как раз позволяет выявить здоровую плебейскую основуморальной концепции христианства, ее первоначальный, глубоко скрытый запоследующими наслоениями идейный пласт, который выражал интересы угнетенных.
Этуконцепцию необходимо рассмотреть в контексте общинной практики первых христиан.
2.ЕВАНГЕЛЬСКАЯ МОРАЛЬНАЯ ДОКТРИНА
Впервом письменном документе христианства — «Откровении Иоанна Богослова»Иисус Христос появляется как носитель карающей справедливости, беспощадныймститель. Мотив мести встречается и в более поздних произведениях Так, евангельскийИисус говорит, что он принес на землю не мир, а меч. Злом, которое подлежалобезусловному истреблению, были богатство («Не собирайте себе сокровищ наземле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут». — Матф.6, 19), беззаконие, насилие, эксплуатация человека человеком, социальноенеравенство ("… вы знаете, что князья народов господствуют над ними ивельможи властвуют ими; но между вами да не будет так...". — Матф. 20,25), национально-племенная рознь («Здесь нет различия между Иудеем иЕллином, потому что один Господь у всех...». — Рим. 10, 12). Словом, всете общественные отношения, которые составляют кровь и плоть классовогообщества, «сатанинской» Римской империи.
Положительнаяпрограмма отверженных, но непокорных христиан имела значительно менееконкретный характер, чем их гнев. Внешним требованиям — юридической казуистике,политическим нормам, предписаниям традиционной религии, нравам и обычаям — онипротивопоставляли простой закон человеческого сердца. Иисус учит «не как книжникии фарисеи» (Матф. 7, 29), а как человек, знающий некую сокровенную,глубокую и безусловную истину. Знаменитая Нагорная проповедь, содержащаяморальную суть христианства, кончается известным нравственным правилом:«Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте ивы с ними, ибо в этом закон и пророки» (Матф. 7, 12)
Христианскоемужество очень похоже на стоическое; христианство уводит людей из внешнего мираво внутренний, оно просто-напросто убегает от суровой действительности.
Этобегство было, конечно, выражением бессилия по отношению к чудовищному прессуэксплуатации, о чем мы еще будем говорить. Но не только. Оно вместе с темобозначило новые моральные горизонты общества.
Моральзаявляет претензии на абсолютность, на роль той единственной силы, котораяспособна придать человеческим отношениям гармонический, достойный характер. Этобыла форма, в которой угнетенные массы выразили свое право на историческоесуждение, отношение к коренным вопросам общественного устройства. Логика здесьпростая и убедительная: если подлинные законы человеческого бытия — не тесложные, темные, запутанные формулы, которые насаждают фарисеи и прочиекнижники, а те, провозглашаемые Иисусом Христом простые истины, которые каждыйможет «вычитать» в собственном сердце, то, следовательно, каждыйиндивид, сколь бы ничтожным, никудышным с официальной точки зрения он ни был,может и должен брать на себя ответственность за «правду» и«кривду».
Сэтой точки зрения моральный абсолютизм, безусловность моральных критериевоценки социальной действительности, то, что можно назвать моральным мировоззрением,при всех исторически обусловленных и идеологически усиленных преувеличенияхесть определенная и достаточно важная ступень общественной свободы.
Отчужденнымформам общественной связи первые христиане противопоставили любовь, призваннуюне просто дополнить, обогатить существующие нравы и привычки, а заменить их.Любовь, которая изначальную спаянность индивидов противопоставляет всемвозможным различиям между ними, которая заставляет человека отдать ближнемупоследний кусок хлеба, стала животворной основой общинной организации. И именнов этом качестве она возвышалась до универсальной нравственной связи. Онаподчиняет себе все другие — имущественные, интеллектуальные и прочие — человеческие ценности. «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, иимею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имеюлюбви, — то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое насожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит,милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, небесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуетсянеправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, всепереносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языкиумолкнут, и знание упразднится» (1 Кор. 13, 2-11). Этот панегирик любвиапостола Павла позволяет понять всю противоречивость христианской морали.
Здесьследует различать два момента. Во-первых, провозглашение любви в качествеключевого нравственного принципа. Во-вторых, идею первичности основанной налюбви морали по отношению к бытию.
Отождествлениеморали с любовью явилось значительным шагом перед по сравнению с античностью,где мораль сводилась к совокупности личностных добродетелей. Оно было болееадекватным существу дела, точнее передавая тот факт, что мораль естьобщественная связь между людьми. Кроме того, сведение морали кнепосредственности чувств, ее деинтеллектуализация, было движением внаправлении расширения социальной базы, ее демократизации.
Еслимораль есть любовь, значит, она имманентна человеку, дана независимо от егообщественного статуса, имущественного положения, уровня образованности и другихсоциально или природно детерминированных свойств.
Вместес тем абсолютизация любви до уровня определяющего основания бытия направляласоциальную активность масс в ложном направлении, перенося решение всехчеловеческих проблем во внутренний план, в план морального совершенствования.
Военно-бюрократическаягосударственная машина Римской империи «уравняла» представителейразличных социальных слоев и этнических групп в их бесправии, объективноспособствовав тем самым их сплочению. Проповедь принципа любви означалапризнание равенства людей в их притязаниях на достойную и счастливую жизнь,морального равенства.
Христианство,по выражению В. В. Соколова, стало «религией абстрактного человека»(205, 13), а его мораль обрела общечеловеческую форму. Идея равенства людей, ихвсемирного гражданства встречалась и в античной этике. Вспомним софистов илистоиков. Но там она была одним из элементов теоретических рассуждений,своеобразной точкой отсчета. Во всяком случае эта идея никогда в античной этикене приобретала нормативного смысла, хоть сколько-нибудь сопоставимого стребованиями умеренности или дружбы.
Врамках христианского мировоззрения, соединенная с принципом любви, эта идеястала ведущей нормативной установкой и приобрела форму, доступную для широкихмасс населения. Правда, идея морального равенства имеет в христианствепредельно абстрактный вид, она не учитывает конкретных социальных и этническихразличий, а, напротив, противостоит им в качестве абсолютного императива и вэтом смысле лишена действенности. Поэтому справедливо будет сказать, чтохристианство в такой же мере искажает идею морального равенства людей, в какойи способствует ее проникновению в массовое общественное сознание.
Общиннаяпрактика первых христиан, духовным оружием которых стала этика любви, была еслине историческим парадоксом, то по крайней мере исторической случайностью. Сточки зрения основной тенденции общественного развития ее следует признатьбоковым ответвлением. Правда, в каких-то экстремальных обстоятельствах, прикрайнем разрушении сложившихся хозяйственных и государственнополитическихмеханизмов, общинная организация может оказаться единственно возможной, апотому и неизбежной формой выживания, подобно тому как только родовой стройпозволил человечеству продержаться в условиях минимальной обеспеченностижизненными средствами, отсутствия производственных гарантий существования. Ноэто особый вопрос социальной истории. Первые христиане были людьми, которые потерялинадежду обеспечить свое существование через посредство официально санкционированныхформ деятельности и потому объединялись в своего рода антиобщество. На ихдеятельности, как и на их мировосприятии, лежит печать отчаяния, безнадежности.Выражается это прежде всего в том, что свой идеал они связывают свнечеловеческой силой — Иисусом Христом. Именно он, сын божий, долженосуществить чудо славного царства, где не будет ни бедных, ни богатых, ни войн,ни смерти, ни необходимости трудиться в поте лица, где «ни плача, нивопля, ни болезни уже не будет...» (Откр. 21, 4), а одно лишь довольство,радость, вечное блаженство. Христос предстает как зримое воплощение социальныхиллюзий, схилиастических ожиданий угнетенных, большей частью деклассированныхмасс. Моральные законы открыты богом, в этом доказательство их истинности, в этомже несомненная гарантия их реализуемости. Христианская мораль есть моральрелигиозная, в ней моральные надежды завершаются верой в бога. Объясненияследует искать в том, что христианство было порождено не столько революционнойборьбой, сколько неспособностью угнетенных классов Римской империи организоватьтакую борьбу. Всесилие Христа дополняет и продолжает бессилие трудящихся.
Принципиальныйтеоцентризм христианской морали имел, однако, и иные, более существенныепричины.
Здесьмы подходим к вопросу о второй, и основной, линии социальной детерминациихристианства. Если обездоленные слои римского общества видели вмонотеистической религии идеологию общинной жизни, главным образом этику любви,то эксплуататорские классы нуждались в ней как средстве закрепления своего господства,хотя, правда, и не сразу осознали все ее выгоды. Не наша цель — рассматривать,как христианство постепенно теряет оппозиционный характер, довольно скоростановится легальной, а затем и официальной религией государства. Нам важно подчеркнуть,что это происходит одновременно с разложением христианских общин, в ходекоторого выхолащивается их уравнительно-демократическая сущность. Они начинают строитьсяпо образу и подобию официального общества, в них выделяется привилегированныйслой служителей религиозного культа, которые властвуют духовно, а отчасти иэкономически над основной массой верующих.
Всоответствии с неравноправным характером отношений и для их гарантии христианскаяобщина модифицируется в самостоятельный институт, который по степениотчужденности от конкретных индивидов вполне сопоставим с государственноймашиной, а по коварству методов закабаления значительно ее превосходит.Возникшая как альтернатива классовой структуре общества, христианская церковьлишь усугубила отношения эксплуатации и сама стала мощным средством классовогоугнетения. История работает основательно: она подчинила искреннюю социальнуюфантазию христианской морали своему развитию, пролегавшему черезчастнособственнические, классово антагонистические формации, блестяще показавтем самым, как она умеет любое добро превратить в зло.
Содержаниехристианской религий меняется таким образом, что она становится незаменимойидеологией эксплуататорских классов.
Вчем выражается эксплуататорская сущность христианского мировоззрения?
Втом прежде всего и решающим образом, что оно дает такое толкование человеческогобытия, личности и истории, которое позволяет перевести общественный протест вплан морального возмущения, а реальную борьбу за социальное освобождение подменяетобещаниями справедливости в потустороннем мире. Христианская религия позволяетвыпустить «пар» социального возмущения, оставляя нетронутыми самиотношения эксплуатации. Достигается это в существенной мере благодаряморализирующему отношению к действительности, совершенно неправомерномурасширению роли и возможностей морали. Идея о примате морали перед бытием,которая, как мы отмечали, была обусловлена слабостью угнетенных масс, оказаласьодновременно установкой, выражающей интересы эксплуататорского класса.
Именноона получила прежде всего закрепление и обоснование в Библии. Суть библейскойэтической концепции можно резюмировать в следующих положениях:
1.Бог создал мир и является его животворной сущностью. Весь мир развивается изнего, и он же остается его непосредственным управителем.
Бог- абсолютное творческое начало. Но не только. Бог является одновременно высшейцелью мира, его сокровенным смыслом. Все, что ни создает бог, он создает длясебя: «Ибо все из Него, Им и к Нему» (Рим. 11, 36), и только он одинзаключает в себе причину, норму и цель своей деятельности. Все остальныесоздания лишены такой автономности, они существуют благодаря богу и для бога.Человек не составляет исключения. "… Живем ли — для Господа живем;умираем ли — для Господа умираем..." (Рим. 14, 8).
Идеябога как морального абсолюта не только выражает морализирующее отношение кдействительности, обозначая такое совершенство, перед которым кажутсяничтожными все прочие цели и желания. Она является вместе с тем обоснованиемблагодушного оптимизма в оценке действительности: поскольку мир создан богом,управляется им и направляется к нему, то он благ, по сути своей глубокогармоничен, и эта конечная добрая основа бытия оправдывает отдельные проявлениязла или по крайней мере примиряет с ними.
Представлениео боге как моральном синтезе мира в значительно большей мере стимулируетпримирительно-пассивное, благодушное отношение к социальной действительности,чем критическое. История религиозной идеологии это доказывает с несомненностью.
2.Человек, будучи одним из творений бога, является вместе с тем существомпривилегированным. Он подобен богу. Это выражается в том, что человек создансвободным и высшая цель — служить богу — выступает для него какдолженствование. Именно в той мере, в какой человек сам может выбрать бога, онуподобляется богу как абсолютной личности. Но эта способность добровольногоследования заповедям бога есть всего лишь возможность; она существует лишь впринципе. Она характеризует сущность, назначение человека, но не его актуальноесостояние.
Человекподобен богу, но не одинаков с ним, ибо является чувственным, земным, смертнымсуществом. Его эмпирическое, природно-социальное существование выступает какгрех. Вся жизнь человека, ищущего своего собственного земного счастья, являетсяподлежащей отрицанию греховностью.
То,что говорится о первом человеке, об Адаме, есть характеристика человека кактакового. Человек, согласно логике христианства, предназначен служить богу, ноон сам захотел стать как бог, и в этой гордыне, претензии на моральнуюсуверенность заключается источник всех его бедствий, корень зла вообще.Человек, таким образом, в своем реальном, эмпирическом существовании не таков,каким он должен быть, согласно своему назначению. Преодоление этогонесоответствия, возвращение к своей якобы подлинной сущности и составляетсодержание моральных усилий человека.
Моральхристианства выводится из несоответствия существования сущности.
Такоеобъяснение является более точным, если иметь в виду обособление морали от мира(с возникновением христианского монотеизма это обособление и соответственнораздвоенность моральной жизни достигли как раз предельной формы). Античныйвзгляд, рассматривавший мораль в контексте человеческого стремления к счастью,не придавал столь существенного значения факту разрыва между принятымиморальными ценностями и реальными нравами.
Религиознаяантропология с ее представлением о внутренней разорванности человека глубжевыразила своеобразие нравственного бытия индивидов в классовом обществе.
3.Может ли человек силой собственной активности реализовать свое сущностноепредназначение? Оказывается, нет. Причина в том, что человек греховен, игреховен безнадежно. Как социально-природное существо он отделен от богапропастью, которую ему не дано перейти. Человек может спастись только благодарябогу. Выражением такого божественного вмешательства считается появление ИисусаХриста. Образ Христа — свидетельство единения человека с богом и одновременнопризнание того, что такое единение возможно только благодаря богу. Это — важныймомент, ибо он показывает, что религиозная мораль выходит за рамки возможностейчеловека, оказывается областью принципиального долженствования. Христос — этозримый образец моральности в христианском понимании, воплощенный идеал.
Следованиебогу выступает как следование Христу. Как с Адама началось грехопадение, так сИисуса Христа начинается возрождение, ибо он указывает путь к спасению.
3.ОПРАВДАНИЕ РОЛИ ЦЕРКВИ — ВАЖНЕЙШАЯ ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ ХРИСТИАНСКОЙ ЭТИКИ
Христианствоскладывалось постепенно, вбирая не только противоречивые социальные настроения,но и различные религиозные представления народов, оказавшихся под гнетомРимского государства. Как и всякое общественное течение, которое не былоинспирировано «сверху», а рождалось спонтанно, оно характеризовалосьмногообразием идейных поисков. Библейский канон морали также не появился вготовом виде, он выкристаллизовался в столкновении различных позиций, былвыбран из множества вариантов.
Почемупобедила именно та моральная доктрина, которую мы знаем по Библии, в чем еепреимущество и в чем недостаток других, отвергнутых интерпретаций нравственногосодержания христианства? Ответа на эти исключительно важные для пониманиясредневековой этики вопросы следует, на наш взгляд, искать в земных целяхцеркви, интересах духовенства как особого социального слоя. Процессформирования христианства как идеологии и процесс его институционализациисвязаны между собой, и связаны совершенно определенным образом: интересы церквив решающей мере предопределили «кристаллизацию» христианскогомировоззрения, завершившуюся в IV в. утверждением основных догматов вероученияи текстов так называемых священных книг, составивших Новый завет.
Церковьпо сути дела является очень эффективным, а в определенные эпохи, как, например,в феодальном обществе, и всесильным инструментом эксплуатации масс. Но ееэксплуататорская сущность глубоко скрыта за внешней социально-опосредствующейролью, за попытками подняться над враждой людей и интересов. Церковь выступаетсвоего рода буфером между враждующими социальными силами — роль, которую онаиграет тем более правдоподобно, что она и в самом деле обеспечивает синтез и преемственностьдуховной жизни общества в условиях феодально-политической раздробленности, войни разрух. Чтобы выполнить эту задачу обеспечения социального мира присохранении всех тех причин, которые делают такой мир невозможным, церковьпереносит акценты с политических, экономических и других практических проблемна проблемы религиозные и нравственные. Она предлагает превращенную,перевернутую систему приоритетов и ценностей, где моральное начало не толькопервично по отношению к практически-утилитарным мотивам, но и, что особенноважно, якобы может обнаруживать свою действенность независимо отсоциально-практических решений.
Церковьсмещает направление общественной активности людей, переводит ее в планрафинированных нравственных поисков, оторванных от борьбы за переустройствосоциальных отношений. Она претендует на роль земного представителя небеснойблагодати, придает своему существованию нравственно-религиозный смысл,рассматривая себя как царство Иисуса Христа на земле.
Будучина самом деле проводником воли господствующего класса и сама являясь нещаднымэксплуататором, церковь изображает себя как посредника между человеком и богом,приписывает себе морально-спасительную функцию. Это делает ее изощренным,исключительно коварным орудием духовного закабаления трудящихся. Церковьнасаждает иллюзию, будто она образует особую общину, особый град, как скажетАвгустин — град божий, который противостоит скверне земного града — бытующим вреальном обществе жестоким, бесчеловечным порядкам и нравам — и без которогохристианская драма спасения не может иметь счастливого исхода.
Объективноеположение церкви, ее основная социальная функция в классово разделенномобществе предъявляют совершенно определенные требования к религиознойидеологии. Говоря о церкви, мы имеем в виду, разумеется, не безличную системуорганизаций, отношений, функций, а прежде всего общественный слой (духовенство),который олицетворяет этот сложный социальный институт, гарантируя егопостоянное воспроизводство. Церковь кровно заинтересована в такой интерпретациирелигиозных мифов, которая выражает морализирующее отношение к действительностии оправдывает ее роль духовного пастыря людей, незаменимого посредника в вечномчеловеческом стремлении к счастью.
Ключевыми наиболее трудным в плане приведения религиозной идеологии в соответствие синтересами церкви был вопрос о характере отношений бога и человека. Церковьнуждается в догмате единства божественной и человеческой природы, понимаемогоне в переносном, символическом, а в прямом, непосредственном значении слова.Без этого нельзя обосновать идею «спасения», внушить массам моральнуюнадежду. А если «спасение» невозможно и человеческое существованиебеспросветно, то зачем тогда нужна церковь?
Мывидим, что резкое разведение земного бытия и божественного, как и вообще такоепонимание предмета, которое лишает человека надежды, не могло устроить церковь.Но ее не могла устроить и противоположная точка зрения, которая сближает земнойи божественный миры, утверждает безмерный оптимизм. Ведь церковь становитсяизлишней и в том случае, если спасение индивида полностью зависит от негосамого. Поэтому догмат о греховности человека так же необходим, как и догмат оего богоподобии. Именно поэтому было отвергнуто арианское толкование мифа оХристе.
Александрийскийпресвитер Арий (ум. в 335 г.) рассматривал Иисуса Христа не как единосущегобогу-отцу, а как подобносущего. Суть дела состояла в том, что Иисус Христос избога низводился до уровня его создания. Получалось, что Иисус Христос являетсялишь лучшим из людей. Следовательно, всё, чего достиг он, может достичь и любойчеловек, человек может даже праведностью своей жизни добиться усыновлениябогом-отцом.
Церковьосознала кроющиеся в арианстве опасности и неоднократно осуждала это учение,пока оно окончательно не исчезло в конце V в. Однако предлагаемое арианствомтолкование христианского учения, суть которого состоит в возвышении человека доуровня субъекта, способного самостоятельно решать собственные проблемы, не былоокончательно истреблено; на протяжении всего средневековья дух арианскогоучения оставался источником оппозиционных ересей.
Когдарелигиозно-моральное мировоззрение стало догмой церкви, со всей остротой всталвопрос о способах обеспечения ее действенности. На этапе возникновенияхристианства религиозное вдохновение и моральные надежды масс были прямосопряжены с общинной практикой, радикальной оппозицией классовому строю иобладали непосредственной мотивационной силой. Чтобы придать регулятивнуюдейственность своим нормативным представлениям, церковная идеология помимопсихологического внушения, эмоционально-эстетического воздействия, устрашения ит. д. должна была еще мобилизовать механизм саморегуляции, духовного самопринужденияличности. Поэтому если, с одной стороны, философия вынуждена былаприспосабливаться к господствующей в духовной жизни христианской догме, то, сдругой стороны, само христианство нуждалось в философии. Без философии емутрудно было бы закрепиться в общественном сознании в качестве верховной, всесебе подчиняющей силы. Ведь философия в течение тысячелетия задавала тон инорму духовной жизни.
Рационально-теоретическоеобоснование христианского вероучения означало прежде всего обоснование«истинности» моральных догм, которые составляют основную исущественную часть его содержания. Поэтому в рамках складывающейся христианскойфилософии этика занимает одно из центральных мест.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Христианствонемыслимо вне Церкви. Этика – философская дисциплина, регулирующая взаимоотношениялюдей в русле нравственных ценностей. Итак, христианская этика – этобогословская этика, т.е. этика основанная на богословском осмыслении реальности.Есть и соответствующая дисциплина – нравственное богословие. Не будет ошибкой сказать,что это синоним христианской этики.
Последняявсего лишь его вариант, только более приспособленный к недостаточно воцерковленномусознанию множества людей стремящихся к Богу. Стремящихся и даже в большинстве своемкрещенных, но пока не готовых отрешиться от представлений, сформированныхпропагандой безбожия на протяжении долгих лет (не только в ХХв.), и пропагандойнравственного либерализма, отрицающего любой авторитет (в том числе иБожественный), что получило распространение сравнительно недавно. Их или пугаютзаповеди о всепрощении, нерасторжимости брака и др., или они эти заповеди простоигнорируют, мотивируя всевозможными надуманными утверждениями о якобы предопределенностиодних людей к святости, других к греховной жизни.
Вотдля того и существует этика богословская, или нравственное богословие, оно жехристианская этика, чтобы мало помалу разъяснять народу Божию и всем, кто ещене возродился в Таинстве Святого Крещения: каковы нормы нравственной жизни не сточки зрения той или иной философской системы (это задача философской этики), ас точки зрения Божественного Откровения (то есть, с точки зрения Бога, как Онэто счел нужным открыть людям).
СПИСОКЛИТЕРАТУРЫ
1. ГусейновА.А., Апресян Р.Г. Этика. М., Эксмо, 2004
2. ЖариковВ. М. Этика: Учебное пособие для вузов/ В. М. Жариков. – М.: ООО «Приор-Издат»,2003. – 206 с.
3. Золотухина-АболинаЕ.В. Курс лекций по этике. Ростов н/Д., 1999
4. ИвановВ.Т. История этики Средних веков. Л., 1984
5. КошарныйВ.П., Сорокина Г.Г., Столяров И.Н. Этика и эстетика.
6. Учебноепособие. – Пенза – 2004
7. ШрейдерЮ.А. Лекции по этике: Учеб. пособие. М, 1998
8. Этика:фундаментальный курс в авторизованном изложении. М., 2003