Дмитрий СкирюкПарк Пермского периода"Скирюк Д. Парк Пермского периода: Авторский сборник": АСТ; М.; 2002 ISBN 5-17-013080-5Аннотация Вы любите веселые "Чудеса в Гусляре" Кира Булычева и рассказы Евгения Лукина? Тогда эта книга - для Вас! В эту книгу вошли повести и рассказы талантливого молодого фантаста Дмитрия Скирюка. Не просто повести и рассказы, но - забавные, озорные "летописи паранормальных явлений" в отдельно взятом российском городе. Юмор и фантазия, ирония и безграничный полет воображения - таков сборник Д.Скирюка "Парк Пермского периода". Не верите? Прочитайте - и проверьте сами!Дмитрий СКИРЮК^ ПАРК ПЕРМСКОГО ПЕРИОДАБАБУШКА НАДВОЕ- Ты знаешь, я их иногда боюсь, - сказал Серега и отставил свой стакан. Я чуть не поперхнулся куском пирога, прожевал, проглотил и вытаращился на него. - Кого? - с подозрением спросил я. - Ну, этих... - Он сделал подбородком жест куда-то в сторону. Я огляделся. Было позднее утро. Или ранний день - кому как нравится. Кафетерий на втором этаже Центрального гастронома был полон народу, и понять, кого имел в виду Серега со своими страхами, было решительно невозможно. Две продавщицы за прилавком с профессиональной ловкостью кромсали пироги. Люди что-то покупали, чаще всего тут же это что-то ели, запивая гнусным кофе из таких же гнусных пластиковых стаканчиков. За соседним столиком стояла какая-то бабка и мелко крестила купленные булочки, очевидно собираясь после этого их съесть. Закончив изгонять бесов из булок, она перешла на чай и перекрестила стаканчик, потом - рот, потом подумала, пожевала губами и до кучи перекрестила и солонку тоже. Я повернулся обратно. - Кого боишься-то? - не понял я. - Людей, что ли? - Нет. - А! Женщин? - Да нет же! - с досадой отмахнулся Серега. - Старух. Куда ни пойдешь, всюду они. Высматривают, подслушивают... Знаешь, иногда мне кажется, что они вовсе и не люди даже. - А кто? Инопланетяне, что ли? - Не знаю... Почему бы и нет? Пару секунд я молча таращился на него, потом также молча покрутил пальцем у виска и потянулся к своему стакану. Пироги с печенкой - штука, конечно, вкусная, но без чаю в горло не проходят. Чай между тем кончался, как у меня, так и у Кабанчика, то бишь у Сереги. - Может, по пиву? - предложил он. - Не сейчас, - уклончиво ответил я. - Тебе пока хватит. Сережку все друзья зовут Кабан, а чаще ласково - Кабанчик. Он ниже меня почти на голову, светловолосый, с постоянно удивленным выражением лица, и выглядит лет на пять моложе, чем есть. На означенного зверя он нисколько не похож, и корни такого странного прозвища кроются в фамилии. А фамилия у него, естественно, Кабанов. Последние пять месяцев Кабан работал крысоловом, или, как все это официально называлось, "дератизатором и дезинсектором". Он целыми днями носился по городу, как он выражался, "с объекта на объект", и даже ко мне забегал со своей огромной сумкой, где у него лежали респиратор, два капкана, куча всяких химикатов, ручной распылитель "Циклон" и большой арбалет-крысобой. И вот сегодня утром Серега с работы ушел... Нет, пожалуй, не так. Сегодня утром Серегу вышибли с работы... Впрочем, кажется, и это - не совсем то. Хорошо. Скажем так: сегодня утром Серега с треском уволился со своей работы, предварительно подравшись с начальником и сломав себе мизинец на правой руке. В больнице ему наложили гипс, после чего Серега долго шатался по городу, в итоге завернул ко мне и встретил в моем лице собрата по несчастью - я сегодня тоже увольнялся, причем почему-то тоже с треском и грохотом. Мирно со мной расставаться никто не хотел. Настроение было препаршивое, и мы не придумали ничего лучшего, кроме как пойти и выпить. Загипсованный палец у Сереги торчал самым глупым образом, как бы все время намекая: "Не пора ли нам поддать?" Не могли же мы проигнорировать такой настойчивый призыв! Царила осень, последние дни умирающего бабьего лета. Сверху мягко пригревало солнце, с Камы дул холодный ветер. В куртке было жарко, без куртки - холодно. Мы брели куда-то вниз по Сибирской, потом свернули на Ленина к ЦУМу, прошли зачем-то вверх по Комсомольскому, потом полезли через парк и там на некоторое время осели на скамейке. Серега тащил свою сумку, пыхтел и ругался, я, естественно, тоже был немного не в себе... Короче, к полудню в нас уже плескалось по литру "Седого Урала" и по сто - сорокаградусной, которую мы перехватили где-то на углу. Все это привело к тому, что через полтора часа прогулки нас обоих вдруг прошибло на еду, или, как любит говорить Серега, - "вдарило на хавчик". К этому времени мы сделали круг и снова очутились возле гастронома. Куда и зашли. Здесь-то Серегу и потянуло на размышления. - Ну, сам рассуди, - говорил он, хрустя пирогом и роняя крошки. - Разве я не прав? Ты оглянись, оглянись на улице. Обязательно увидишь рядом старуху, а то и двух. Хоть днем, хоть ночью. Ходят, понимаешь, подслушивают, подглядывают. Звонят куда-то все время... Боюсь я их. - Ты спятил, - констатировал я и для верности указал на Серегу пальцем. - Чокнулся. "Секретных материалов" насмотрелся. - Можно подумать, ты не насмотрелся... - Я не смотрю телевизор, - гордо заявил я в ответ на это. - Не имею такой привычки. Лет десять назад бросил. Из армии пришел и бросил. - К-как бросил? - не понял тот. - Из окошка на асфальт... Сам не смотрю и тебе смотреть не советую. А то, вон, уже на бабушек скоро кидаться будешь. Серега заметно смутился, полез в карман за сигаретами, достал, посмотрел на них и положил обратно. - Да я что, я - ничего, - вздохнул он. Поднял виноватый взгляд. - Ты пойми, я же, в общем, против бабушек ничего не имею. У меня у самого дома бабушка... Просто вот едешь там, бывало, куда-нибудь или идешь и видишь - одна навстречу, вторая рядом, третья обгоняет, все с авоськами, с сумками какими-то, с мою размером... Чего они в них все время тащат, в сумках-то? Пол-автобуса забито ими, и половина - будто под копирку... Давай по пиву, а? - Да иди ты... Некоторое время мы стояли и в молчании цедили чай. Вокруг медленно суетился народ - в Перми всегда суетятся как-то медленно. Серега таращился в засиженное мухами окно, пинал под столом свою сумку и время от времени уныло вздыхал. Продолжалось это недолго, после чего молчание стало каким-то очень уж нарочитым. - Поганое все-таки место, этот ЦэГэ, - проговорил он наконец, вертя перед собою опустевший стакан. - Сколько я здесь крыс перетравил... - Чего ж тогда - поганое? - Да еще больше осталось. Здесь такие катакомбы, их, наверное, еще при царе копали. После недавнего разговора, после этих глупых в общем-то слов я чувствовал себя немного не в своей тарелке. Не то чтобы я и в самом деле занервничал, но стал коситься на бабушек немного с подозрением. Нет в центре Перми другого такого места, куда бы старики стекались в таком количестве, как Центральный гастроном - здесь самая дешевая и вместе с тем довольно неплохая выпечка. В кафетерии извечный общепитовский совковый кавардак, бумажки, мусор, мухи, лужи пролитого чая на столах... Бабушек, конечно, в очереди и сейчас было большинство, и все они были разные, но теперь я и в самом деле ловил себя на том, что есть среди них определенный такой тип старушек. Чистенькие, в неизменных выцветших драповых пальто с пришитыми не там, где надо пуговицами, в платочках, с бледными, как будто вываренными лицами, с какими-то рыбьими глазами, они и в самом деле попадаются так часто, что внимания на них уже не обращаешь - глянешь, а потом даже не вспомнишь лица. Если мне по пьяни в голову западет какая-нибудь мысль, то уж не вырвется, пока я ее всесторонне не обдумаю. Уж так устроена моя голова. А такая мысль, как эта, на трезвую шляпу вообще не придет, так что подумать над ней вдвойне стоило. - А знаешь, может, ты не так уж и не прав, - поразмыслив, сказал я. - Насчет царя? - оживился Серега. - Нет, насчет старух. Давай рассуждать логично. Если днем по улицам шляться, вот как мы сейчас или как ты со своей сумкой, то ведь большинство людей-то на работе. А старики на пенсии. Когда им еще за покупками ходить-то, как не днем? Естественно, что их как бы больше. - Да я не о том... - Не перебивай! - поморщился я. - Дай закончить. Ты мне подал интересную мысль. Допустим, был бы ты пришельцем и занимался на Земле сбором информации... Как внедриться в общество людей, в самую гущу толпы и не вызвать подозрений? - На летающей тарелке! - догадался Кабанчик и с подозрением посмотрел на свое блюдце, словно и впрямь ожидая увидеть, что оно сейчас вдруг поднимется и улетит. - Слишком высоко. - Со спутника, говорят, на Земле газету можно прочитать. - Ну, все равно высоко. Как ты с вертолета изучишь, скажем, социум, обычаи, привычки? - Может, они невидимки? - Тогда чего ж их видно-то? - возразил я. - Нет, тарелки - это средство для доставки. Транспорт. Информацию собирает что-то другое. - Может, они маленькие? Как тараканы, например. Малдер искал тараканов. - Ты там, я вижу, совсем спятил в своей конторе, маньяк тараканный. Нет, даже при развитой технологии такой модуль должен быть довольно крупным и подвижным. И потом, с тараканом же ты не будешь разговаривать. Так ничего не изучишь. Но дело даже не в этом. Под человека маскироваться довольно опасно - такой "сборщик" должен выходить на улицу в любое время дня и ночи. Есть риск нарваться. На милицию, на хулиганов, девушке - на насильников. Или под машину попасть. Представляешь, загребут менты, и - сорвано прикрытие. - Да уж, это точно. - Серега тревожно заерзал. - Я, помню, как-то вечером шел пьяный, за сигаретами полез и ключи выронил. И спичек нет. А рядом "уазик" ментовский стоял. Я им и говорю: включите фары на минутку, ключей никак не найду. Так они меня втроем так отметелили!.. Потом в протоколе написали, суки, будто я к ним прикопался, что у них, мол, фары плохо светят... Слушай, а может, это собаки? - Кто? Менты? - не понял я. - Ну эти... - Серега изобразил руками что-то неопределенное. - Модули инопланетные. - Бездомных собак иногда стреляют, - наставительно сказал я. - Кошки лучше, но тоже не того... Так вот, к чему я веду. Это только в дурацких американских фильмах инопланетяне все время под секретных агентов маскируются. Попробовали бы они так сделать, мигом засветились бы. Они вообще не должны привлекать никакого внимания, эти разведчики. Остаются кто? Дети и старики. Но детей пускают не всюду, а если пускают, то с родителями, а беспризорников бывает, что отлавливают. А вот бабушки, они для этого дела вполне подходят. Нет, конечно, некоторые из них настоящие - должны же куда-то деваться стареющие женщины! Но, - тут я важно поднял палец, - часть из них (небольшая, конечно, часть) вполне может оказаться такими вот модулями-разведчиками. К примеру, разве будет кто у бабки документы требовать? Нет, если только она не выглядит как бомжиха. - В сберкассе спрашивают. Когда они за пенсией приходят. - Так ведь ЭТИ в сберкассу не полезут, нужна им эта пенсия! Никто на бабушек внимания не обращает, и вообще стараются не обижать. Пропускают без очереди, в трамвае место уступают. Да и водитель лучше в дерево врежется, но бабку постарается не сбить... Кстати, а ты заметил, что старух на улице гораздо больше, чем стариков? - А женщины вообще живут дольше. - Это не аргумент. И потом, старики во дворах сидят, козла забивают. Под них маскироваться бесполезно - ничего не разузнаешь. А тут - одних только сплетен столько! При них ведь ничего говорить не стесняются. - Так-таки и ничего, - засомневался Серега. - А чего? Мы вот, например, говорим. - Ты псих, - восхищенно сказал Кабан. - Настоящий. Вот за что я тебя люблю, так это за твое чувство юмора. Как ты еще только жив с таким чувством юмора? Нарисовал картиночку! Как представлю - этакая бабка-терминатор... - А что? Ты сам разве не об этом только что говорил? - Я, может, пошутил, а ты всерьез. - А ты пошутил? - А какая разница? Кстати, - он оживился, - хочешь анекдот? Устроился робот Вертер в милицию регулировщиком. Стоит на перекрестке вместо светофора. Машины остановил, людей пропускает и повторяет: "Переходите улицу... Переходите улицу... Переходите улицу... Бабка, быстрей... Бабка, быстрей... Бабка, быстрей... Не успела... Ха! Ха! Ха!" Анекдот пришелся так неожиданно и так в тему, что я невольно прыснул и рассмеялся. - Давай по пиву. - Давай. Пиво продавалось внизу. Там, помнится, рядом еще какая-то светловолосая девушка презентировала "Гессер"; на бэдже у нее так и было написано: "Презентация". Перед ней на столике стояла дюжина бутылок, страшно дорогих, и пара кружек с логотипом пивоваренной компании. Мы скомкали салфетки, подхватили сумки, спустились на первый этаж и замерли перед уставленным бутылками длинным прилавком, путаясь в названиях и читая этикетки. - "Седой Урал" или "Шихан"? - Да ну их обоих - уже пили сегодня. Давай "Толстяка". - Еще чего! Я эту пакость в рот не беру и тебе не советую... Жаль, "Губернское" скурвилось. - Ага. Хорошее было пиво. - Ребята, берите "Гессер", - защебетала, видя нашу нерешительность, светловолосая красавица за столиком. - Сегодня у нас презентация, пиво "Гессер", свежее, из натурального солода, очень хорошее пиво. Только сегодня каждому, купившему четыре бутылки, бесплатно в подарок - фирменная кружка и открывашка... По мере произнесения речи глаза у девушки все больше стекленели, а слова звучали все более заученно. Серега тотчас же растаял, заулыбался и пополз на голос, но на меня, по счастью, всякие женские штучки уже давно не действуют. Я как раз углядел в левом нижнем углу белую этикетку Смиховского, ухватил Кабанчика за рукав и мягко, но решительно потянул его обратно. - Стой, где стоишь... Э-э-э... Девушка, пожалуйста, нам "Старопрамен". Да, да, то самое. Четыре. Серега заглядывал мне через плечо и нервничал. - Ты чего там покупаешь? Давай "Гессера" возьмем. Я пил когда-то. Хорошее пиво. - На кой тебе далась эта кружка? Да и денег не хватит... - Это - тоже не дешевое. - Оно-то как раз своих денег стоит. - Открыть? - спросила продавщица. - Да, спасибо... Нет, только две, эти пока не надо. Мы подхватили по бутылке, положили остальные в сумку и выбранись на улицу. - М-м! - Серега отхлебнул и сделал круглые глаза. - Хорошее пиво! - А то! - ухмыльнулся я. - Настоящее чешское. Его у нас по лицензии разливают. Кабан прищурился на этикетку. - Старо... Как? "Старопраген"? - "Старопрамен". - Да, такого пива можно много выпить, - признал Серега и полез за сигаретой. - Жалко только, дорогое. - Плевать. Я скоро все равно отпускные получу. - Ты что, с ума сошел? Ты же говоришь, что увольняешься. Какие отпускные? - Такие. Я отпуск отгулять не успел, даже - два. Пошли поищем лавочку. Лавочка нашлась поблизости, в парке возле оперного театра. Мы доцедили все четыре бутылки, полюбовались на солнышко сквозь стремительно редеющие кроны деревьев, после чего прошедшая мимо бабушка опять перевела наш разговор на прежние рельсы. - Послушай, - начал Серега, - ты же умный человек, университет кончал. Как ты вообще можешь верить во всю эту чушь? В этих инопланетян, в такие вот бредовые придумки, как эта, со старухами... А? - А я и не верю, - беззаботно отозвался я, глядя на памятник Ленину. Две бутылки пива как-то незаметно вывели невзгоды и заботы дня за скобки. - Я просто упражняю мозги. Интересно бывает порой поразмыслить о чем-то таком... необычном. А знаешь, что я сейчас подумал? - Что? - Что мы, наверное, не первые до этого додумались. Хармс, помнится, старух тоже недолюбливал. То они из окна у него выпадают, то он описывает целый дом, где тридцать шесть старух... - Сорок четыре, - поправил меня Серега. - Это чижей было сорок четыре, а старух - тридцать шесть! - сердито рявкнул я. - Не знаешь - не перебивай. Чокнутый такой рассказик, "Рыцари" называется. Чего еще... А! Есть у Хармса рассказ, так и называется - "Старуха". Там эта старуха все время к нему в комнату пролезть пыталась, потом пролезла и загнулась. Только как-то странно загнулась, будто отключилась. А он все время боялся, что она опять включится, и все хотел добить ее крокетным молотком... - И что он с ней сделал? - Кабан с интересом подался вперед. - Положил в чемодан и увез на вокзал, - ответил я, подумал и добавил: - А чемодан там у него украли. - Хармс был психом, - безапелляционно заявил на это Серега. - Хармс был гением, - поправил его я. Потом подумал и подытожил: - Хармс был гениальным психом. Серега сделал жест: "Не спорю", и мы обменялись рукопожатием. - Нет, ну все равно. - Мысли Кабанчика, похоже, тоже поменяли направление. - Допустим, что ты прав: все так и есть, и по улицам под видом старушек бродят эти... роботы пришельские. Бродят, ездят в транспорте и это... собирают материал. Как бы ты их от людей отличил? - Да леший знает, - отмахнулся я. - Никак. Не знаю как. Если инопланетяне не дураки, они должны были предусмотреть, чтоб их нельзя было отличить от людей. Не будешь же ты, в самом деле, их булавкой колоть! Да и, если уколешь и они закричат, как ты поймешь, на самом деле им больно или они только притворяются для виду? - Ну ты и садист... А если не булавкой? - А чем? - Магнитом... - Гм, - сказал я и проводил взглядом очередную старушку. - Магнитом - можно. Но и тогда, наверное, ничего не получится. Магнит так глубоко железо не почует, разве что большой, которым в порту металлолом разгружают. Вот им - да, наверное, получилось бы. Бабулька в бежевом плаще, крутившаяся все это время неподалеку, вдруг переменила курс и решительно пошла на сближение с нашей скамейкой. Не знаю, как Сереге, а мне почему-то сделалось не по себе. Мы как-то оба враз умолкли и теперь в гробовой тишине наблюдали за ее приближением. Старушка подошла вплотную, некоторое время глядела на нас со строгой лаской в выцветших глазах, потом заговорила: - Бутылочки вам не нужны? - А?! - Я аж подпрыгнул от неожиданности. Старушка отшатнулась. - Бутылки, говорю, сдавать не будете? - уже гораздо более сварливым тоном осведомилась она. Тут Серега не выдержал и самым неприличным образом заржал. Старушка смотрела на нас как на сумасшедших. - Не будем, бабушка, не будем! - наконец сказал миролюбиво он, в два глотка допил остатки пива и протянул бабке пустую бутылку. - Держи. Я, в свою очередь, проделал то же самое. Бабка сложила четыре трофея в сумку и потащилась дальше по дорожкам, заглядывая в урны и под лавки и время от времени тревожно оглядываясь на нас. Серега смотрел ей вслед, потом хлопнул себя по лбу. - Слу-ушай! - оживился он. - А ведь они, наверное, радиоволны излучают. - Пожалуй, - согласился я. - Должны же они как-нибудь общаться. - А у тебя же приемник в плейере. Давай проверим! - Ну, это вряд ли, - засомневался я. - Даже если я их и услышу, как я отличу их передачу от... - Какая передача? При чем тут передача! Должен же он хоть какие-то помехи поймать! Доставай. То ли пиво подействовало, то ли усталость, но спорить сил у меня уже не было. Я полез в карман, достал свой старый "Сони Вокмэн", перевел переключатель в положение "радио", сунул в уши поролоновые пуговки наушников и некоторое время вслушивался в шорохи и трески. Изредка что-то прорывалось, но это были голоса или музыка на соседних станциях. - Ничего не слышно, - констатировал я. - Это FM. Попробуй на средних волнах. - А, точно. Ага. Так, так... - Я подкрутил колесико настройки. - Где тут у нас средние волны? Шум помех я зацепил случайно и совершенно неожиданно. Я вытаращился на проходящую мимо бабушку, и, по мере того как она удалялась и стихали помехи в моей "Соньке", я чувствовал, как растут в моей душе тревога и слепое беспокойство. Вероятно, у меня так резко изменилось выражение лица, что Серега все понял без слов. Я поспешно сорвал наушники. - Что? - Серега встрепенулся и потянулся забрать у меня плейер. - Поймал? Поймал? - Да погоди ты... - Дай послушать! - Нечего там слушать, - сварливо отозвался я, отдергивая плейер и путаясь в проводах. - Одна старушка еще ничего не значит. Надо проверить... И мы начали проверять. Мы сунули по наушнику в ухо, как делают влюбленные, и теперь, завидев очередную бредущую бабушку, пристраивались ей в хвост и с мрачным видом шли за нею по дорожке, вырывая плейер друг у дружки и лихорадочно крутя настройку приемника. Из-за коротких проводов шагать нам приходилось в ногу, мы все время сбивались и вообще со стороны, наверное, выглядели очень странно. Большинство старушек нас упорно не хотели замечать, но две-три таки заметили и сразу после этого тревожно ускоряли шаг. Что интересно, стариков нам так и не попалось, кроме одного седого опрятного дедка с тросточкой. Одетый в синюю болоньевую куртку, шляпу и с противогазной сумкой на плече, он ничего не излучал, и мы оставили его в покое. Тем не менее следующие полчаса преподнесли нам новый сюрприз - "фонила" каждая четвертая старушка. Если не каждая третья. - Дела... - Серега озадаченно поскреб в затылке. - Это что же, получается, что каждая третья бабушка вовсе даже не бабушка, а инопланетный агент? - Ну, так уж сразу и инопланетный, - засомневался я. - Не надо торопиться с выводами. Могут быть и другие объяснения. - Какие, интересно знать? - Э-э-э... Ну, я не знаю... Такое, скажем: с возрастом в костях откладывается кальций. Может быть, он экранирует прием... Потом, ведь здесь у нас вся экология ни к черту. Тяжелые металлы, там, и этот... как его... - Стронций, - подсказал Серега. - Ага, он самый. Некоторое время мы сидели молча. - Может, счетчик Гейгера достать? - неуверенно предложил Кабанчик. - А у тебя и Гейгер есть?! Серега с тоской посмотрел на свою сумку и покачал головой: - Нет, только дозиметр. Но я могу раздобыть. - Не надо. Я сидел и крутил колесико настройки, пока мне в уши не ворвался чуть срывающийся, но от того еще более милый сердцу голос Ринго Старра: In the Town, where I was born Live the man, who sail to sea... Дальше я не рискнул испытывать судьбу, оставил приемник в покое и лишь сидел и наслаждался солнцем, музыкой и ускользающим осенним теплом. "We all live in a Yellow Submarine, - пели "Битлы", - Yellow Submarine, Yellow Submarine. We..." Внезапно накативший свист помех был так силен, что заглушил даже музыку. Чертыхнувшись, я сорвал наушники, потом поспешно сунул их обратно в уши, убавил громкость и заоглядывался. Сергей с тревогой посмотрел на меня: "Что, опять?" - потом перевел взгляд на аллею и замер. По выщербленным плитам узенькой дорожки в нашу сторону неторопливо двигалась старушка. Одна. И больше никого поблизости. Мы молча проследили, как она, постукивая тросточкой, продефилировала мимо, потом переглянулись. Шум в наушниках был слышен, даже если просто я держал их в руках. Я сделал Сереге знак молчать, мы разом поднялись и также не сговариваясь двинулись за ней. - Что там? - шепотом спросил меня Серега. - Кажется, и в самом деле что-то странное, - почему-то тоже шепотом ответил я, не сводя глаз со старушки. - На, сам послушай. Радиостанцию глушило. Шла стена помех. К тому же упорядоченная: каскад и - тишина, потом опять серия помех и снова тишина... - Как будто кто-то сообщения передает кодированными пакетами, - понимающе кивнул Серега. - Мы в армии, случалось, такое же перехватывали. Ночью делать нечего, сидишь у ящика, верньеры крутишь. Бывает, самолет какой нащупаешь... Да, это занятно. Глушит, как хорошая радиостанция. А на вид не скажешь - бабка как бабка... - Может, у нее и впрямь рация в сумке? - Скажешь тоже! - Серега презрительно оттопырил губу. - Такую рацию нам и вдвоем не поднять! Сравнивать ему было с чем - служил Серега в ПВО. Бабка между тем пересекла весь парк и потихоньку двинулась к Коммунистической. Коммунистическая улица в Перми довольно длинная, но на своем пути претерпевает странные метаморфозы, очень похожие на те, что претерпел сам коммунизм в России, а точнее - в бывшем СССР. Свое начало она берет едва ли не от самого вокзала на Перми-второй, от всех этих железнодорожных дамб, трамвайных путей, лужайки с садом камней, полосы отчуждения и прочих примет разрушения. А начинается сразу - высотными домами общежитий с одной стороны и хмурыми пятиэтажками - с другой. Потом она становится все выше, лезет в гору и примерно у драмтеатра разворачивается в гигантскую площадь с памятником в центре, наполненную грохотом трамваев и спешащими людьми. По другой стороне этой площади параллельно проходит улица Ленина. Это, как я понимаю, должно символизировать расцвет эпохи. Далее квартала два тянутся полуразрушенные здания эпохи классицизма, старые купеческие и мещанские дома, покрашенные ныне "Тиккурилой" и увешанные вывесками и рекламными щитами. Однако где-то на участке "Сквер Уральских Добровольцев - ЦУМ" весь косметический ремонт куда-то пропадает, и дальше тянется унылая череда не "полу-", а уже вполне разрушенных старинных двухэтажек. Посредством их Коммунистическая улица едва находит силы доползти до парка возле Оперного театра, и там, у здания Пушкинской библиотеки, исчезает окончательно. Финал, вполне предсказуемый, но все равно несколько неожиданный. Так вот. Как раз к библиотеке Пушкина та бабка и направлялась. Преследование не осталось ею незамеченным. Отнюдь. Сперва она просто оглядывалась и перекладывала сумку из одной руки в другую, потом прибавила ходу. Тросточка стучала, словно пулемет, мы с Кабанчиком с трудом за нею поспевали. Только теперь я почувствовал страх в глубине души - мерзкий, сосущий. Происходящее не укладывалось ни в какие рамки. Да, пусть мы выпили до кучи всякого разного, но это все равно не могло быть пьяным бредом! Нас, может, и шатало, но только самую малость. Соображали мы и вовсе на удивление трезво. Здесь старый район. Жилые дома, переходы, какие-то арки. Народу на этих улочках всегда мало. Весной здесь цветут яблони и закрывают неприглядный вид, но осенью обшарпанные стены и разбитые окна сразу же бросаются в глаза. Мы пробежали мимо библиотеки, и теперь справа потянулись обвалившиеся стены и какие-то замусоренные палисадники, неумело сляпанные местными жильцами из обломков кирпича и старых арматурин. А старушка все ускоряла и ускоряла шаг, потом перешла на бег и наконец помчалась диким дерганым галопом, высоко подбрасывая ноги. Голова у нее смотрела назад. - Слушай, уйдет! - ахнул Серега и прибавил ходу. - Стой! - крикнул он. - Эй, бабка, погоди! - Это не бабка! - крикнул я. - Бабки так не бегают! Бабки вообще не бегают! Все усилия старушки были тщетными: мы ее догоняли. Честно говоря, я не представлял, что мы будем делать, когда ее догоним. Хмель гулял в голове. Если бы старушка отреагировала, как положено, навряд ли мы чего-нибудь добились. Вся погоня не заняла и пяти минут. Прибавив ходу, я забежал вперед, развернулся и растопырил руки, словно бы надеялся таким образом перекрыть ей дорогу. "Старушка" на мгновение притормозила, стоптанные каблуки громко шаркнули по асфальту. Пожевала губами, пусто глядя сквозь меня, и вдруг ударила тростью. Промазала. Ударила опять. Не было ни слов, ни криков - сразу драка. Серега подбежал сзади и закричал: "Бабка, стой! Контакт! Дружба!", - попытался ухватить "старуху" за руки, и я на мгновение отвлекся. Что-то лязгнуло, затем бабка вполне профессионально провела апперкот, и у меня потемнело в глазах. Удар у нее был не хуже, чем у Майка Тайсона. Когда я снова смог стоять и видеть, то застал следующую картину. Кабан каким-то образом сумел загнать "старушку" в угол между двух домов и теперь охаживал ее дюралевой трубой, как оказалось - дугой от спинки кровати. Где он успел подобрать ее, не знаю. "Старушка" механически отбивалась тростью. На драку андроид явно не был рассчитан. Выражение лица у "бабки" при этом было безразличное, губы что-то шамкали. Все происходящее вызвало во мне какой-то безотчетный ужас, я заорал, метнулся к ближайшему палисаднику, вырвал из оградки железный прут и с ним наперевес бросился в атаку. - Что же вы делаете, ироды, хулиганье проклятое! Я сейчас милицию позову! Шумела какая-то тетка, проходившая, как оказалось, по другой стороне улицы. Однако достойно ей ответить мы не успели - Серега как раз в этот момент особенно удачно ткнул своей дубиной, рука старухи выпала из рукава плаща, с лязгом грохнулась на мостовую и поползла по направлению к тетечке-заступнице. Та осеклась, как будто подавилась, затравленно взвизгнула и, отступив к стене, сползла по ней на мостовую. Глаза ее закрылись. Клюка у "бабушки" была простая, камышовая и легкая, как тросточка слепого, но управляла ею поистине железная рука. Дюжина ударов, попавших в цель, оказались весьма ощутимыми, но это ей не помогло. За две минуты тишины мы разнесли "старушку" вдребезги и пополам. На сей раз - без свидетелей. Мы выбили из нее все гайки, болтики и шестеренки. Внутри у андроида все искрило и дымилось, разнообразные железки так и сыпались на мостовую. Наконец мы, видно, перебили какой-то шланг - внутри у робота что-то лопнуло и на мостовую хлынула густая белая жидкость, похожая по виду на сгущенное молоко. Мутные глаза в последний раз посмотрели на нас, как будто бы запоминая, потом угасли навсегда. - Все, капец. - Серега устало опустил трубу и сплюнул. Прислонился к стене. - Если масло вытекло - хана гидравлике... Ай! Рука "старухи", оказавшаяся в опасной близости от Серегиной ноги, вдруг поднялась и цапнула его за щиколотку. Серега закричал, стряхнул ее и несколькими быстрыми ударами размолотил в металлолом. - Что ж такое... - бормотал я, осторожно склоняясь над останками. Пальто "старухи" лопнуло, резиновая кожа - тоже, и сквозь прорехи там и тут проглядывали провода, опоры каркаса и тяги, отсвечивающие нержавейкой. - Что ж это было, а? - А то сам не видишь, - криво усмехнулся Кабан. - Накаркали. Блин, я такое раньше только в кино видел... Слушай, - он посмотрел на меня, - а мы с тобой не спим, часом? - Вроде нет... - Тогда давай уматывать. Не ровен час увидит кто... Он отбросил прочь дурацкую трубу, потом о чем-то вспомнил, снова подобрал ее, достал платок и стал стирать отпечатки пальцев. - Погоди, - нахмурился я, - нельзя же это так оставлять! Надо сообщить... - Куда? - Куда надо! - огрызнулся я. Руки мои тряслись. - Хоть куда-нибудь сообщить! Чтоб приехали и забрали... это. Это вот забрали. - Без нас сообщат. - Да ты хоть понимаешь, что произошло? Это же открытие! - Открытие-закрытие... - угрюмо заявил Кабанчик. - Если нас тут милиция накроет, разбираться не станет. Как мы им все объясним, зачем мы за ней погнались, и вообще? А? Ты об этом подумал? В общем, я сматываюсь, а ты как хочешь. - Он отбросил трубу, посмотрел на меня. - Так ты идешь? Я встал. - Иду. Вытирая руки и поминутно оглядываясь, мы торопливо зашагали обратно в сторону библиотеки. Ветер усилился. Серега сунул в зубы сигарету и теперь дрожащими руками пытался прикурить. Через несколько минут мы уже не были уверены, что нам все это не примерещилось. - Как-то все это неправильно, - бормотал я. - Не могу понять... Ну, хорошо, пусть даже мы ее раскрыли. Доказать-то мы все равно бы ничего не смогли! Вот ты: разве ты вот так, ни за что ни про что ударил бы старушку? - Она первая напала, - хмуро заявил Кабан, ожесточенно чиркая- зажигалкой. - Если бы она нас не ударила... Ой... Серега остановился. Сигарета выпала у него изо рта. - Вот черт... - Ты чего... - начал было я, глянул вперед и осекся. Из-за угла вываливали старухи. По двое, по трое, все с тросточками, согбенные, одинакового роста, они в мгновение ока перегородили узенькую улицу, выстроились цепью и в полном молчании, с абсолютно равнодушным выражением на лицах двинулись нам навстречу. Действовали они не хуже ОМОНа, пожалуй, даже слаженней. Не хватало только характерных возгласов "хэй! хэй!" и грохота резиновых дубинок по щитам. - Бежим! - завопил Серега, вскинул сумку на плечо и первым рванул назад по улице. Я бросился за ним. Мы пробежали два квартала, миновали останки разбитого андроида и выскочили на Комсомольский, едва не угодив с разбега под троллейбус. Одновременно оглянулись. Бабки приближались. Упавшая в обморок тетка, видимо, уже пришла в себя и смылась. Прохожие с удивлением и откровенной неприязнью покосились на двоих взъерошенных парней, а когда из переулка вывалилась целая толпа бабушек, испуганно шарахнулись в стороны. Впереди замаячили деревянные заборы "долгостроек", афишная тумба и трамвайные рельсы. - Там двенадцатый! - Кабанчик мотнул подбородком в сторону остановки. - Бежим! Трамвай проходил поворот. Мы наддали. "Старухи" при всей своей неутомимости заметно проигрывали нам в скорости. Мы добежали первыми, запрыгнули в вагон буквально за мгновение до того, как двери захлопнулись, и попытались отдышаться, но тут трамвай вдруг дернулся, и двери поползли назад - вожатая заметила подбежавших "старушек" и решила задержаться. Честно говоря, мы совсем не на это рассчитывали: пермский транспорт никогда и никого не ждет, а тех, с кого нечего взять, и подавно. Но, видимо, была разница, одна старушка не успела сесть или два десятка. Вагон был наполовину пуст. Под удивленными взглядами пассажиров мы пробежали вперед, вывалились в переднюю дверь и понеслись сквозь сквер, не разбирая дороги. - Эй, вы куда? - донесся нам вслед запоздалый крик кондукторши. - Оплатите за проезд! Через мгновение "бабки" ее смели. - Да брось ты эту свою сумку! - крикнул я Кабанчику. - Не могу, она на подотчете! - выдохнул тот. - У меня там документы, арбалет... химикатов - на три тысячи... полдома можно отравить... многоэтажного... - Тогда давай одну ручку, быстро! Мы забежали за угол, и там, возле водоразборной колонки остановились и оглянулись. Бабки как раз миновали фонтан. У нас была минута передышки. - Это бред, - выдавил я. - Бред, бред! Шиза! Этого не может быть, потому что этого не может быть! - Хорош орать. - Серега навалился на отполированный рычаг, подставил ладони под струю воды, плеснул в лицо и шумно зафыркал. - Надо что-то делать. - У тебя есть идеи? - Нет, - буркнул он. Его мокрые волосы встопорщились белесым ежиком. -