Содержание
Введение
1. Теория «оседлого бандита» М. Олсона
1.1 Институциональное понимание экономической ролигосударства
1.2 Модель государства по теории М. Олсона «оседлогобандита»
2. Реализация теории «оседлого бандита» в Россиив переходный период
2.1 Организованная преступность как экономический феномен
2.2 Перестройка в обществе — перестройка в мафии
2.3 Формирование «контрактного общества» всовременной России
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Актуальность. Манкер Ллойд Олсон,ведущий американский экономист и социолог — является автором концепции «оседлогобандита», в которой убедительно доказал, что для нормальной хозяйственнойжизни стране необходимо стабильное правительство. [1]
В своей книге «Власти иПроцветании» М. Олсон различал экономические эффекты различных типовправительства, в частности тирании, анархии и демократии. Он утверждал, что у«бродячего бандита» (под анархией) есть стимул только, чтобы украстьи разрушить, пока у «постоянного бандита» (тиран) есть стимулпоощрить степень экономического успеха, так как он будет ожидать быть у властидостаточно долго, чтобы взять акцию этого. Постоянный бандит, таким образом,берет исконную функцию правительства — защита его граждан и собственностипротив бродячих бандитов.
Олсон видел в движении отбродячих бандитов постоянным бандитам семена цивилизации, прокладывая путь кдемократии, которая улучшает стимулы для хорошего правительства, более близковыравнивая это к пожеланиям населения.
Среди других областей он сделалвклады в установленную экономику на роли частной собственности,налогообложения, общественных товаров, коллективного действия и прав контрактав экономическом развитии.
Цель: рассмотреть теорию «оседлогобандита» М. Олсона и спроецировать ее основные положения применительно к России.
Работа состоит из введения,основной части, заключения и списка использованной литературы.
1. Теория «оседлого бандита» М. Олсона1.1 Институциональное понимание экономической ролигосударства
Любой институт — экономический,социальный, культурный — есть, по определению Д. Норта, правило игры в обществе.[2]Деятельность людей носит абсолютно свободный характер. Преследуя свои интересы,люди наталкиваются друг на друга и причиняют друг другу ущерб. Поэтому перваяфункция института — регулирование поведения людей таким образом, чтобы они не причинялидруг другу ущерба, или чтобы этот ущерб чем-то компенсировался. Вторая функция института- минимизация усилий, которые люди тратят на то, чтобы найти друг друга идоговориться между собой. Институт призван облегчить как поиск нужных людей,товаров, ценностей, так и возможность людей договориться друг с другом. Наконец,третья функция института — организация процесса передачи информации, или обучение.Таковы основные функции института, независимо от сферы его деятельности. Институты- это некие ограничительные рамки, которые люди построили, чтобы несталкиваться друг с другом, чтобы упрощать путь из точки A в точку B, чтобылегче проводить переговоры и достигать соглашений, и т.п.
Чтобы лучше выявить своеобразиеинституционального подхода к экономической роли государства, отметим, какаяроль ему приписывается в других школах экономической теории. Прежде всего,можно выделить неоклассический и кейнсианский подходы.
В рамках первого — причины, покоторым государство может играть какую-то экономическую роль, усматриваются в провалахрынка, к которым принято относить несовершенную конкуренцию, внешниеэффекты, производство общественных благ и асимметричность информации. В случаекаждого из четырех указанных провалов рынка возникает неэффективность вразмещении ресурсов, которую и призвано преодолеть государство. Указанныепроблемы государство решает путем регулирования монополий, специальногоналогообложения в отношении внешних эффектов (налог Пигу), принятия на себяпроизводства общественных благ и создания различных структур, призванныхчастично преодолеть проблему асимметричности информации.
Согласно кейнсианскому подходу,проблема заключается в систематически возникающем неравенстве совокупногоспроса и совокупного предложения, в результате которого возникает вынужденнаябезработица. Государство же преодолевает этот разрыв совокупных спроса ипредложения посредством фискальной и денежно-кредитной политики. Представим,что провалов рынка и вынужденной безработицы не существует. Какие еще могутвозникнуть проблемы у экономических агентов?
Для ответа на этот вопросиспользуем дилемму заключенных в связи с взаимной возможностью проявлениянасилия: расходовать все средства на хозяйство или тратить часть средств наразвитие способности к насилию. Допустим, что имеется два индивида,занимающиеся хозяйством. Каждому приходится решать вопрос о том, тратить личасть средств на развитие способности к насилию, или же все средства направлятьна развитие хозяйства. Если оба индивида занимаются только хозяйством, их общееблагосостояние является максимальным, т.е. это положение является оптимальнымпо Парето. Однако каждый из них может увеличить свое благосостояние, если водностороннем порядке проявит насилие. Логика дилеммы заключенных приводит кравновесию доминирующих стратегий, когда каждый развивает свою способность кнасилию. Таким образом, в состоянии равновесия наблюдается «война всехпротив всех».
В данной ситуации каждомуприходится заниматься как производством, так и спецификацией и защитой своихправ собственности. Повышение эффективности в размещении ресурсов могло бы бытьдостигнуто путем передачи монопольного права на насилие одному субъекту,обладающему сравнительным преимуществом в его осуществлении. В этом случаевсякое одностороннее проявление насилия каралось бы обладателем монопольногоправа на насилие. В результате пропали бы стимулы к одностороннему проявлениюнасилия, и было бы достигнуто субоптимальное, с точки зрения общества, состояние.Таким образом, проблема, которую ставит институциональная теория в связи сролью государства, состоит в спецификации и защите прав собственности.
Основным выразителеминституционального подхода к экономической роли государства является ДугласНорт, и одной из важнейших предпосылок, лежащих в основе его анализагосударства, является наличие тесной взаимосвязи между государством, правамисобственности и экономической эффективностью. В дальнейшем теория Д. Норта быладополнена моделью «оседлого бандита» М. Олсона.
Позже его теорию подтвердилиученые Лондонского центра экономических и политических исследований, которые обосновали,что более открытая экономика нуждается в более масштабном общественном секторе,поскольку в условиях глобализации априори является более нестабильной. [3]1.2 Модель государства по теории М. Олсона «оседлогобандита»
Манкер Олсон сравнилэксплуататорское государство с «оседлым бандитом». К такому выводу онпришел, проанализировав события двадцатых годов в Китае, когда диктатор ФанЮчен подавил на своей территории бандитизм и разгромил относительно сильнуюармию бандита-гастролера Белого Волка. Большинство населения во владениях Фанапредпочитали его присутствие нападениям бандитов-гастролеров. [4]
В данной модели государстворассматривается в качестве бандита, рассчитывающего на долгосрочное обираниелюдей, живущих на контролируемой им территории. Оседлый бандит, в отличие отбандита-гастролера, который посещает разные районы с целью получениямаксимальной краткосрочной наживы (бандиты-гастролеры могут быть грабителилюбого масштаба, например, ими могут быть войска, вторгшиеся в сопредельноегосударство не с целью превратить его в колонию, а с целью просто отнять какможно больше у жителей и уйти) заинтересован в сохранении, во-первых,физической возможности заниматься хозяйством у своих подданных и, во-вторых,стимулов к расширению хозяйства.
«Когда грабежи и кражимонополизированы, жертвы этих преступлений могут рассчитывать на то, что имудастся что-то накопить из средств, оставшихся после выплаты налогов. И,следовательно, у них имеется побудительный мотив к накоплению и инвестированию,что в свою очередь увеличит их — и налоговые поступления в адрес оседлогобандита — в будущем». [5] Этим эксплуататорскоегосударство использует монополию на насилие для максимизации доходов правителяили группы лиц, контролирующих государство, даже если это достигается в ущербблагосостоянию общества в целом. Ущерб от деятельности эксплуататорскогогосударства можно сократить, если выплаты государству и перераспределения правсобственности носят систематический и предсказуемый характер. В этих условияхустанавливаются определенные правила хозяйственной деятельности и распределениядоходов, ориентируясь на которые агенты могут целенаправленно влиять напроизводство, способствуя экономическому росту. Это свидетельствует о частичномсовпадении интересов правителя и граждан, что является необходимым условиемстабильности обществаhttp://luchecon.livejournal.com/19192.html- _edn1#_edn1.
Таким образом, бандит-гастролер,когда он превращается в оседлого бандита, фактически, заключает с даннымобществом некий контракт, а именно, в обмен на налоги обеспечивает защиту правсобственности. Последнее предполагает, во-первых, создание системы формальныхправил, в рамках которой будет происходить спецификация прав собственности,во-вторых, формирование системы донесения этих правил до людей и, в-третьих,обеспечение контроля за выполнением этих правил посредством создания структур,выявляющих нарушителей и применяющих к ним соответствующие санкции.
Данная проблема имеет двааспекта. Стационарному бандиту необходимо сохранить у подданных, во-первых,физические возможности для производства (т.е. ту часть дохода, котораяфизически необходима для того, чтобы создавать его в дальнейшим) и, во-вторых,стимулы к производству. Эти аспекты отличаются хотя бы потому, что вполневероятна ситуация, когда у людей будет оставаться часть дохода, достаточная дляпродолжения производства, но стимулы к хозяйственной деятельности пропадут. Например,так обычно происходит, когда у производителя отнимают 90% дохода. Второй аспекточень важен, ибо в отсутствие стимулов к производству возникает тенденция к егопадению даже при наличии физических возможностей, чтобы его наращивать. Этообусловлено ограниченными возможностями контроля правителя (стационарногобандита) за своими подданными из-за ненулевых издержек контроля. Избежатьпадения производства в этих условиях он мог бы только при полном 100-процентномконтроле в сочетании с процедурой enforcement, когда он бы просто заставиллюдей производить.
У бандита-гастролера, когда онпревращается в стационарного бандита (в правителя), существенным образомменяется система стимулов. Теперь уже в его интересах пресекать возникновениеконкуренции как со стороны других стационарных бандитов, так и со стороныбандитов-гастролеров. Помимо этого, ему важно сохранить монополию навозможность обирать своих подданных, воспрепятствовав перераспределительнойдеятельности между ними (например, такому локальному насилию, как рэкет, врезультате чего отобранный у подданного доход попадает в карман рэкетира, а неправителя). Чтобы предотвратить это перераспределение, государство тратит назащиту прав собственности определенного рода ресурсы, отвлекаемые, кстати, оттех способов использования, которые увеличивали бы налоговую базу.Т. е. теперьнасилие и угроза насилия связаны уже не только с перераспределением богатства,но и защитой прав собственности.
Итак, взаимоотношения правителяи подданных строятся на основе обмена конституции и порядка (в виде защиты правсобственности) на налоги. Отметим, что под налогами подразумеваются такиеплатежи государству, которые могут быть определены плательщиком до начала своейдеятельности. Они определяются по четким неизменным правилам, и, прежде чемначать бизнес, вы сами можете посчитать, какую часть полученного дохода вампридется заплатить в виде налогов. Такая определенность вносит очень важныйэлемент стабильности. Она стимулирует деятельность, ибо позволяет решатьмаксимизационную задачу (для этого у вас есть все данные в условияхопределенности внешних факторов).
У стационарного бандита ибандита-гастролера различны не только структуры доходов, но и структурырасходов. Стационарный бандит вынужден для обеспечения дохода в будущем частьналогов расходовать на поддержание порядка. В эти расходы входит:
создание системы формальныхправил, т.е. такой институциональной среды, которая позволяет структурировать (регламентировать)отношения обмена между экономическими агентами (гражданами) государства (дажеработая в рамках неоклассических предпосылок конкурентности отношений, мы ужеговорили о появлении «государства за сценой», создающего надежнуюбазу для осуществления конкурентного поведения);
обеспечение четкой интерпретациии соблюдения этих правил, т.е. создание такой информационной среды, которая быдоносила правила до людей (поскольку «незнание закона не освобождает отответственности», очень важным становится знание, и донесение информацииоб этих правилах (законах) — задача государства); а также создание специальногопенитенциарного механизма, который бы идентифицировал нарушителя правил ипозволял его адекватно наказать, в частности, для того, чтобы другим неповаднобыло.
На основе вышеназванныхпредпосылок Манкур Олсон построил формальную модель поведения стационарногобандита и посчитал оптимальную ставку налогообложения. Эта ставка должна бытьне слишком маленькой, чтобы максимизировать доход, с одной стороны, но и неслишком большой, чтобы не блокировать дальнейшего развития производства.
Кроме того, Олсон оценил степеньперераспределительности институтов, создаваемых стационарным бандитом. Перераспределительностьвозникает не только от перетекания финансовых потоков от граждан к государству,но и от одних граждан к другим посредством государства. Например, более богатыеграждане платят государству более высокие налоги, а государство обеспечиваетобщественные блага, которые поступают и к более бедным группам. Подобщественными благами здесь подразумевается прежде всего те, что положительновлияют на производство (скажем, правопорядок, информационная среда), а не те, чтоидут на потребление.
2. Реализация теории «оседлого бандита» вРоссии в переходный период2.1 Организованная преступность как экономическийфеномен
Современная организованнаяпреступность является, по существу, «особой отраслью бизнеса» — экономической деятельностью профессиональных преступников, направленной наудовлетворение антиобщественных и остродефицитных потребностей рядовых граждан.
Экономический анализ показывает,что организованная преступность является неоднозначным явлением, в немопределенным образом соединяются признаки сразу трех институтов — фирмы,государства и общины. В результате налаживания мафией негласных внешних связейсоздается атмосфера своего рода «общественного согласия». Всеучастники этой системы негласных контрактов получают некую выгоду (хотя быиллюзорную). Пока соблюдаются «правила игры», организованнаяпреступность малозаметна и не воспринимается как общественная проблема. [6]
Таким образом, организованнаяпреступная группа представляет собой систему негласных отношенческихконтрактов, минимизирующих трансакционные издержки преступной деятельности(рис.1).
/>
Рисунок 1 — Система контрактовпреступной организации
Модель М. Олсона, сравнивающая«бандита-гастролера» и «оседлого бандита» ярко проявилась вотношении организованной преступности в России в переходный период. Это можетпоказаться удивительным, но модель Олсона убеждает, что с экономической точкизрения и преступники, и законно-послушные граждане заинтересованы вмаксимальной монополизации криминальных промыслов.
Сообщество «воров в законе»- наиболее старая, и известная криминальная группировка России. Современнаяотечественная организован-ная преступность как система вышла именно из этогосообщества. Уже из названия этого сообщества следует, что его члены занималисьсугубо «перераспределительной» деятельностью (карманные кражи,воровство, грабежи) и потому, в соответствии с ранее данным определением, этосообщество относилось не к современному, а к традиционному типу организованнойпреступности.
Для выработки и контроля завыполнением «воровских понятий» использовались институты, во многомсхожие с институтами доиндустриальных общинных коллективов: «воровскаяприсяга» при приеме («коронации») новых членов, регулярные«воровские сходки» для обсуждения и решения важнейших вопросов,«воровской суд» над нарушителями «понятий», сбор средств в«воровской общак» (резервный фонд для оказания помощи самимпреступникам в местах заключения и членам их семей).
Первоначально «воры взаконе» были своеобразным криминальным правительством, управляющим местамизаключения. Характерно, и то что «воровские понятия» являются своегорода зеркальным отражением «кодекса чести» идеальногогосударственного чиновника, естественно, в российском представлении.
Сталинская эпоха породила особуюпороду советских администраторов, для которых служебная деятельность полностьювытесняла частную жизнь. [7]
«Воры в законе» — этовариация на ту же тему: криминальные структуры всегда в определенной степенидублируют институты официального мира (табл.1).
Таблица 1 — Сопоставление«воровских понятий» с бюрократическим «кодексом чести»«Воровские понятия» Характеристики идеального номенклатурщика сталинской эпохи Корпоративная солидарность — преданность «воровскому» сообществу Корпоративная солидарность — номенклатура как «орден меченосцев» Запрещение иметь какие-либо контакты с официальными властями Запрещение иметь какие-либо контакты с «врагами народа» Запрещение заниматься обычным трудом Специализация только на управленческой работе Обязанность контролировать поведение всех других преступников Обязанность контролировать поведение всех других советских граждан Отказ от личного имущества — жизненные блага безвозмездно предоставляются другими преступниками Отказ от личного имущества — жизненные блага предоставляются за государственный счет бесплатно или полу бесплатно
Подобно государственным чиновникам, которых по приказу начальстваперебрасывают с одного поста на другой, «воры в законе» также никогдане были привязаны к какой-то конкретной территории, как «семьи» зарубежныхпреступных организаций. Поэтому, подчеркивая специфику «воров в законе»,их выделяют в особую организационную форму — «кооперацию профессиональныхпреступных лидеров» (своеобразный преступный «клуб» или «каста»),отличную от «преступных синдикатов» или «организованныхпреступных группировок», типа солнцевской «братвы» 1990-х гг. [8]
С институциональной точки зрения классические «воры взаконе» представляли собой криминальное правительство, организованное наобщинных принципах.
Естественно, что официальные советские органы отнюдь не былисклонны мириться с «двоевластием» и период попустительства (1930-1940-егг.) сменился периодом ожесточенных репрессий против носителей воровскихтрадиций (1950-е гг.), в ходе которых первое поколение «воров в законе»было почти полностью «ликвидировано как класс». Однако затемнаступило «возрождение», связанное с качественными изменениями всамих преступных промыслах. В 1960-е гг., после массового развертываниятеневого «цехового» бизнеса, появились профессиональные преступникинового типа, которые специализировались уже не на карманных кражах, а на «стрижке»подпольных предпринимателей. Первоначально бандиты просто грабили «цеховиков»,но вскоре начали заниматься классическим рэкетом — сбором постоянной дани вобмен на гарантии защиты.
Если ранее организованная преступность в Россииспециализировалась на насильственной перераспределительной деятельности, тотеперь ее главной специализацией стало производство незаконных охранительныхуслуг. Появилась насущная потребность внести в стихийный рэкет-бизнес элементыорганизованности: упорядочить размеры дани, разделить сферы влияния разныхгруппировок и т.д. Организаторские таланты «воров в законе» оказалисьочень кстати, но теперь для наведения порядка не только в тюрьмах и лагерях,но, прежде всего, на свободе. Именно благодаря «ворам в законе» былапринята знаменитая «кисловодская конвенция» 1979 года,регламентирующая условия сосуществования уголовных элементов и «цеховиков»,когда неорганизованные поборы были заменены планомерной выплатой подпольнымипредпринимателями 10% от их доходов в обмен на гарантированную безопасность отпреступного мира.
Таким образом, в советский период наиболее консолидированноекриминальное сообщество, «воры в законе», выполняло ролькриминального правительства, причем решения «воровских сходок» осуществлялись,пожалуй, более последовательно, нежели постановления Совета Министров.2.2 Перестройка в обществе — перестройка в мафии
Существование организованнойпреступности в нашей стране после долгого (с 1960-х гг.) периода замалчиваниябыло официально признано на закате советской истории — в 1988 году в МВД вновьначали создаваться специальные подразделения, призванные бороться именно спреступными организациями. Однако это решение опоздало «на целую эпоху»:к концу истории СССР «красная мафия» стала влиятельным институтомсоциально-экономических отношений. Кроме того, курс радикал-реформаторов на строительствокапитализма «любой ценой» буквально парализовал какое-либопротиводействие организованной преступности со стороны государства. [9]
Наивные либералы надеялись (либоделали вид), что мафиозные менеджеры ринутся в бизнес, чтобы честно «делатьденьги». Однако ослабление официальных государственных структур создало вконце 1980-х — начале 1990-х гг. вакуум власти, который в значительной степенизаполнился властью мафии, боссы которой отнюдь не торопились заниматьсяпроизводительной деятельностью. Этот период стал периодом наибольшей силыотечественной мафии, когда она действительно какое-то время являлась «государствомв государстве». В 1990-е гг. главным источников доходов отечественноймафии стали доходы от рэкета — нелегальной деятельности по защите прав собственностилегальных и нелегальных предпринимателей. Быстро пролетело время «отморозков»,которые вламывались к мелким предпринимателям с оружием в руках и требовали«вознаграждение» за то, что они оставили бедного бизнесмена в живых ибез сломанных рук и ног. Подобные налеты только ускоряли становление «нормального»рэкет-бизнеса, когда «бандитские крыши» вводили твердый тариф запокровительство, оберегая своих «овечек» от «стрижки» постороннимибандитами. Хотя в других странах «рэкетизация» осуществлялась влокальных рамках, «русская» мафия продемонстрировала уникальноеумение интернационализировать этот преступный промысел. «Русские бригады»освоили сбор «дани» в странах не только Восточной, но дажеЦентральной Европы, оттесняя во многих случаях местных гангстеров.
Рэкет-бизнес в России приобрелстандартную структуру иерархичной олигополии: «низовые» группировки«работают» под покровительством криминальных «авторитетов» болеевысокого ранга, уступая им за это часть доходов («пирамида рэкета»); контролируемыетерритории жестко поделены, чтобы каждый предприниматель мог находиться подпокровительством только одной группировки. [10]
«Российский криминальныймир стал единственной силой, которая может дать стабильность, обеспечитьвыплату долгов, возврат банковских кредитов, — цитирует американский криминологФ. Вильямс одну из восторженных оценок деятельности „красной мафии“ впостсоветской России. — Спорные вопросы владения собственностью решаются имэффективно и справедливо. Он взял на себя государственные функциизаконодательной и судебной власти». [11] С этой оценкой можносогласиться, по крайней мере, в том, что «красная мафия» занималасьправоохранительной деятельностью справедливее и эффективнее официальныхвластей, которые скорее вредили предпринимателям, чем помогали им. Помимо контролянад легальным бизнесом «красная мафия» сохранила жесткий контроль надбизнесом нелегальным, методично подчиняя или ликвидируя преступников-одиночек имелкие самостоятельные группировки.
Стало шаблоном утверждение, чторадикальные рыночные реформы подняли огромную волну преступности. На самомделе, однако, следует удивляться тому, что эта волна не оказалась гораздо болеевысокой, как прогнозировали криминологи. Специалисты объясняют это тем, что«за годы перестройки преступность мафиозировалась настолько, что, посуществу, стала самоуправляемым антисоциальным явлением, самозащищающимся исамоограничивающим свой рост». [12]
Как видим, отечественнаяпрактика подтверждает защищающие мафию экономические теории: организованностьпреступного мира России не дала превратиться большой волне во всесокрушающеецунами.
По мере того как в 1990-е гг. прошлоговека в производстве охранительных услуг росла конкуренция со стороныкоммерческих охранных агентств, а также коммерциализированных государственныхсиловых структур, «русская» мафия постепенно утрачивала рольабсолютного лидера в защите прав собственности. Растущую долю в ее доходахстали занимать обычные криминальные промыслы, характерные и для современныхзарубежных преступных организаций. Отечественная организованная преступностьвсе активнее занимается экономическими («беловоротничковыми») преступлениями,наркобизнесом, торговлей оружием и антиквариатом, порнобизнесом и многим иным. Темсамым из криминального правительства «красная мафия» постепеннопревращается в совокупность криминальных фирм, которые занимаются лоббированиемсвоих интересов в правительственных кругах — точно так же, как обычные фирмы.
Атмосфера всеобщейдезорганизации первоначально создавала условия для широкой диверсификации (многопрофильности),а не для концентрации по относительно немногим нишам преступного бизнеса. Ксередине 1990-х гг. ситуация в стране относительно стабилизировалась, и теперьпошел не только территориальный, но и «отраслевой» раздел сфервлияния. Это выглядит примерно таким образом: в Москве «солнцевская» группировкакурирует игорный бизнес; чеченская «община» — экспорт нефти,металлов, торговлю краденными автомашинами; азербайджанские группы — наркобизнес;и т.д. [13] Процесс сужения специализациипоказывает, что происходит трансформация российской организованной преступностив сеть криминальных фирм.
Таким образом, экономическаятеория доказывает, что для общества организованная преступность (монополизацияпреступных промыслов) предпочтительнее преступности дезорганизованной (конкурентнойорганизации преступных промыслов).2.3 Формирование «контрактного общества» всовременной России
В качестве важнейших целейпостсоциалистических преобразований в России называют формирование «современнойрыночной экономики» и «гражданского общества». Это предполагаетутверждение господства во всех основных сферах жизни общества «контрактного»типа взаимодействия.
Контрактное государстворассматривается как «добровольный контракт между гражданами и государством».Примату рыночных связей в экономике соответствует частноправовое общество. Характеризуяего природу, немецкий ордолиберал Ф. Бем писал: «Частноправовой порядокустанавливает правила, которым члены общества должны следовать при заключениидоговоров, при приобретении друг у друга благ и прав. При осуществлениикооперации или обмена на основе договоров, а также тогда, когда они действуют,осуществляют планирование или бездействуют, не будучи связанными какими-либодоговорными отношениями. Помимо этого частноправовой порядок наделяет всехлюдей, действующих в его рамках, чрезвычайно широкой свободой действий,чрезвычайно широкими полномочиями в сфере составления индивидуальных планов иустановления отношений с другими людьми — иными словами, определенным статусомв рамках частноправового общества, который не является даром природы иливрожденным качеством, а представляет собой общественное гражданское право».[14]
Таким образом, обществовыступает как система, состоящая из автономных индивидов, обладающих правами наобладание частной собственностью и координирующих свою деятельность посредствомчастноправовых контрактов, базирующихся на принципах равноправия сторон,добровольности заключения и обязательности выполнения. Важно отметить, чтовсеобщность контрактного типа отношений распространяется и на взаимосвязи междуобществом и государством, что означает появление «контрактного государства»,выступающего в качестве партнера населения и бизнеса.
Советский вариант «статусногосоциального контракта» можно определить как государственно-патерналистский.Система формальных и неформальных институтов строилась на признании всехграждан членами единой «корпорации трудящихся», выступающейсобственником экономических ресурсов страны. Статус граждан как членов «корпорациитрудящихся» закреплялся в правах на оплачиваемое рабочее место и на доступк системе общедоступного «социального минимума» (право на бесплатноеобразование, здравоохранение, возможности получения жилья и т.д.).
Субъектом, монопольнопредставляющим общество, выступало авторитарное государство, неотъемлемымэлементом которого являлась коммунистическая партия. Оно реализовывало своиэкономические функции через следующую агентскую цепочку: центральныеэкономические органы-ведомства-предприятия-работники. При этом ориентация всехучастников экономической деятельности на решение «общественных» задачзадавалось, в большей мере, не их внутренней природой, а принадлежностью кгосударственному хозяйству, и соответственно, контролем со стороныгосударства-принципала. Носители основных экономических ресурсов (предприятия иработники) по своему объективному положению оставались экономическиобособленными и ориентированными на свои специфические частные, «коммерческие»интересы. Формой реализации субъектами хозяйствования на неформальной основесвоих частных интересов выступил бюрократический рынок.
Развитие по путибюрократического рынка с присущими ему механизмами статусной конкуренции, содной стороны, означало усиление роли контрактных начал в отечественнойэкономике, а с другой, вело к распаду государственно-патерналистской моделисоциального контракта. Экономика и общество превращались в совокупность «сетевых»структур корпоративно-кланового типа, пронизывающих формально единуюгосударственную иерархию. В результате при формальном господстве государственнойсобственности большая часть правомочий оказалась сосредоточенной в рукахноменклатуры предприятий и ведомств, а также трудовых коллективов и местныхорганов власти. Сложившаяся ситуация была закреплена в ходе экономическихреформ.
Возникшее в процессе распадаСоветского Союза российское государство при всей своей слабости сохранилотрадиционно авторитарный характер. Реально оно контролировалось достаточноузкой по составу правящей группой, которая позиционировало себя в качествесилы, призванной осуществить либеральные реформы и вернуть страну в сообщество«цивилизованных» стран. При этом она оказалась созвучной требованиямтак называемого «Вашингтонского консенсуса». Реализация его мерпредполагала существование «автономного» правительства, способногореализовать «непопулярные, но необходимые реформы». Такоеправительство должно было состоять из технократов от политики (так называемыхтехнополов), ориентированных не на следование своим частным интересам, а наосуществление рыночных преобразований в интересах роста эффективности экономики.
Таким образом, российскиереформаторы позиционировали себя в качестве «благонамеренного диктатора»,который опираясь на интеллектуальную и финансовую поддержку из стран с развитойрыночной экономикой, способен самостоятельно сформулировать и обеспечитьреализацию общественных интересов. [15] По сути дела в России имеламесто попытка реализовать конституционные по характеру изменения в системе прави обязанностей экономических агентов неконституционными методами (речь идет нео номинальной, а о реальной конституции, выступающей как совокупностьпреимущественно неявных правил). В результате возникла ситуация, определяемая втеории «общественного выбора» как "«конституционная анархия»,в которой индивидуальные права — предмет прихоти политиков". [16]
Реформаторы при этом выступили вкачестве «особой группы интересов», характерной особенностью которойявлялась достаточно заметная роль идеологических установок в целевой функции. Неимея широкой общественной поддержки, они встали на путь соглашений с другимиузкими по составу, но политически влиятельными «особыми группами интересов»,включая их наиболее влиятельных представителей в состав правящей группы.
В процессе того, как правящаягруппа укрепляла свои позиции, приобретая при этом более «гибридный»,идеологически неоднородный характер, все более явно проявился двойственныйхарактер установок и механизмов, сплачивающих её в единое целое. С однойстороны, идеологические установки и, в меньшей степени, практические действияправящей группы отражают ориентацию на нормативную модель «благонамеренногодиктатора» (хотя при этом различные фракции расходятся в своей трактовкеобщественных интересов), а с другой, она выступает в роли коллективного «оседлогобандита».
Как мы уже знаем, М. Олсонхарактеризует данную модель государства следующим образом: «Посколькуоседлый бандит присваивает себе часть общественного продукта в виденалога-грабежа, ему выгодно обеспечить население не только мирным порядком, нои другими благами, которые оно не может получить от рынка. Это сулит емузначительные выгоды в виде увеличившихся налоговых поступлений от любыхобщественных благ, которые способствовали повышению продуктивности экономикиили росту контролируемого им населения». [17] При господстве такой моделигосударства прямой целью управления является не повышение благосостояния подданных,а максимизация доходов правителя (в нашем случае правящей группы). Силовоеперераспределение прав собственности действует так, чтобы возникшая системабыла удобна для извлечения этих доходов, а вовсе не для того, чтобы повыситьэффективность использования ресурсов. И, тем не менее, любой порядок — специфицированные права собственности — благоприятнее для производства, чеманархия — неспецифицированные права собственности. Однако, представляется, чтоспецификация прав собственности в этом случае не может носить законченногохарактера. Они сохраняют «условный» характер по отношению к правящейгруппе.
В условиях относительно «слабого»авторитаризма возможности, как для реализации реформаторских задач (т. н.«окно политических возможностей»), так и для максимизации рентныхдоходов правящей группы, ограничены необходимостью учитывать специфическиеинтересы «особых групп интересов». В этой связи необходимо отметить,что логика действий российского государства во многих случаях хорошосогласуется с тезисом Д. Норта, который писал о том, что «правительдействует как дискриминирующий монополист, предлагая различным группамизбирателей защиту и справедливость или, по крайней мере, снижение внутреннегобеспорядка и защиту прав собственности, в обмен на уплату налогов.
Поскольку группы избирателейимеют различные издержки альтернативного выбора и способность отстаивать своиинтересы перед правителем, между последним и отдельными группами избирателейскладываются разные отношения». [18] Поэтому государствораспределяет права собственности между такими группами в соответствии с их«договорной силой», то есть возможностью «уйти из-под власти»:наиболее сильные поэтому наделяются большими правами собственности даже в ущербсоображениям эффективности использования соответствующих ресурсов. На этулогику накладывалось восприятие реформаторами «особых групп интересов»,сложившихся в ходе эволюции советской политико-хозяйственной «номенклатуры»как главного потенциального оппонента преобразований, от которого необходимо«откупиться» (показателен в этом плане тезис об «обмене властина собственность»).
Все вышеуказанные факторы,определили линию государства на ускорение и оформление процессов «расщепления»советской «номенклатуры» на бюрократию (с делением на федеральную ирегиональную) и крупный бизнес. Государство в лице «правящей группы»,крупный бизнес, федеральная и региональная бюрократия выступили субъектамивозникшего гибридного по форме и содержанию политико-административного рынка (поформе в большей степени политического, по содержанию преимущественноадминистративного, характеризующегося преобладанием статусной конкуренции). Онбазировался на сети «статусных» по характеру и внелегальных по форменеявных контрактов между государством и другими вышеуказанными субъектами. Крупныйбизнес был «наделен» собственностью на активы и возможностьюиспользовать в своих интересах административный ресурс в обмен на неявныеобязательства политической поддержки и выполнение ряда функций по поддержаниюэкономической и социально-политической стабильности в стране (сохранение «избыточной»занятости, внутренних цен на ресурсы на уровне ниже мировых, участие вперекрестном субсидировании коммунальных тарифов и ряд других). Бюрократия (включаяпредставителей силовых и правоохранительных структур) в обмен на лояльность ивыполнение определенного минимума общественно необходимых функций получилавозможность «приватизировать» часть государственных функций,реализовывать свои частные интересы, торгуя административным ресурсом. Врезультате возникла многоярусная система внелегальных политико-административных«торгов» между бюрократией и представителями бизнеса, в первуюочередь крупного. Поскольку административный ресурс является по своей природеспецифическим, логичным стало движение от разовых коррупционных сделок в формевзяток к формированию устойчивых «сетевых» взаимосвязей междуопределенными группами бюрократии и бизнеса. В таких условиях нельзя говорить оформировании эффективных собственников капитала (капитал рассматривается вшироком значении, включая природные ресурсы).
Для современной Россиихарактерна нерасчлененность субъектов капитала и предпринимательства. При этомреальные права собственности на капитал оказались производными от обладанияпредпринимательским ресурсом в специфических формах. Формальный и неформальныйстатус в легальной и «теневой» иерархии определяет степень доступа кнакопленному в обществе капиталу. Это превращает формальные права собственностив специфический актив, ценность которого зависит от наличия другихспецифических активов неформального типа, таких, как «административныйресурс» и «инсайдерская информация».
Важно отметить многоуровневыйхарактер отношений на российском политико-административном рынке. Население,малый и средний бизнес, менеджеры и работники предприятий выступают в качествеподчиненных элементов региональных и производственных сообществ, делегирующихосновные права их «центральным элементам». Центром региональныхсообществ выступают местные органы власти, в «производственных сообществах»эту роль играют «олигархи», представляющие собой группы физическихлиц, объединенные в структуры корпоративно-кланового типа. Каждая «олигархическаягруппа» включает в себя как руководителей бизнес-структур, так иполитических лоббистов, занимающих ответственные посты в органах власти.
Как участник «торгов» наполитико-административном рынке государство вступает в партнерские отношения сдругими его субъектами. Однако это специфическая форма партнерства, котораяхарактеризуется неравноправием сторон и ещё не означает превращение российскогогосударства в «контрактное». Оно остается пусть и ограниченным, но«диктатором», в деятельности которого причудливо сочетаются «благонамеренные»и «бандитские» целевые установки.
Главное значение имеет егоспособность осуществлять силовое перераспределение прав собственности путемизбирательного применения норм легального права. Легитимность таким егодействиям по отношению к крупному бизнесу и бюрократии в глазах большинстванаселения придает то, что последние сами используют свои «статусные» преимуществаперед остальными экономическими и социальными субъектами аналогичным образом. Выходиз возникающего замкнутого круга возможен только при изменении конфигурацииполитического рынка в направлении расширения круга его участников и усиленияконкурентных начал на нем. Это является предпосылкой для смены модели поведениядоминирующих субъектов этого рынка в направлении учета ими интересов малого исреднего бизнеса, наемных работников, бюджетников и других групп, образующихбольшинство населения. Для государства это будет означать движение от модели«автономного правительства» к ситуации сильно-популярногогосударства, опирающегося на широкую легальную коалицию социально-политическихсил.
Таким образом, и в контрактной,и в эксплуататорской теориях функции государства одинаковые — это установлениеи перераспределение прав собственности своих подчиненных. Разница между этимидвумя моделями заключается в способе реализации государством властных функций ив том, кто получает выгоду в процессе защиты и спецификации правомочий.
В модели эксплуататорскогогосударства распределение и защита прав собственности осуществляются винтересах правящей социальной группы, клана. Соответственно выгоду или доходполучает господствующая группа, в качестве платы за монопольное право навласть, на насилие.
В модели контрактногогосударства защита прав собственности осуществляется в интересах граждан. Врезультате деятельности государства увеличивается выгода каждого отдельногочеловека, поскольку защиту своих интересов люди делегируют государству. Государствокак централизованный орган выполняет эти функции с наименьшими издержками.
Таким образом, историческойособенностью российского социума является ограничение горизонтальныхконтрактных отношений преимущественно локальными и персонифицированными формамии авторитарный характер государства. Современное российское государстворассматривается как ограниченный «диктатор», в деятельности которогопричудливо сочетаются «благонамеренные» и «бандитские» целевыеустановки.
Заключение
Итак, резюмируя вышеизложенноеотметим. В неоинституциональной теории государство рассматривается в качествеособой организации. Главным обоснованием служит факт делегирования гражданамичасти своих прав государству. Иначе говоря, природа государства определяетсявластными отношениями, возникающими между гражданами и государственнымаппаратом.
Существует две идеальные моделигосударства: контрактная и эксплуататорская. Контрактное государство — государство,которое использует монополию на насилие только в рамках делегированных емугражданами правомочий и в их интересах, а граждане рассматривают уплату налоговне как повинность, а как свою обязанность: «порядок в обмен на налоги».Эксплуататорское государство пользует монополию на насилие длямаксимизации собственного дохода (налоговых поступлений), точнее — доходагруппы, контролирующей государственный аппарат.
Теория государства как «оседлогобандита», разработанная М. Олсоном относится к эксплуататорским концепциямгосударства. У эксплуататорского государства много общего с мафией — обапоходят на «оседлого» бандита, который хотя и осуществляет поборы спроживающих на контролируемой им территории; но в то же время «знает меру»и к тому же защищает от «гастролеров», действующих по принципу «украстьи убежать».
В соответствии с данной теориейавторитарное государство ассоциируется с «оседлым бандитом», так какнасильственным образом отбирает у жителей на определенной территории частьдоходов в виде налогов. Однако, «оседлый бандит» намного лучше «бандитагастролера», поскольку последний стремится отобрать все. Если же «оседломубандиту» удастся монополизировать грабежи и воровство на своей территории,тогда его жертвам не придется беспокоиться о том, что их ограбит кто-то другой.Поскольку все жертвы «оседлого бандита» представляют для негоисточник налоговых поступлений, у него есть побудительный мотив защищать этихлюдей. Увеличение масштабов производства, сопровождающее установление порядка ипоявление прочих общественных благ, приносит «оседлому бандиту» кудабольшую добычу, нежели та, на которую он мог бы рассчитывать, если бы не ввелдля населения властный порядок и управление.
Список использованной литературы
1. Афонцев С.А. Рыночные реформы и демократический процесс / С.А. Афонцев// Государство, экономика, общество: аспекты взаимодействия. — М.: Московскийобщественный научный фонд. — 2000. — С.37-68.
2. Бренделева Е.А. Неоинституциональная теория. Учебное пособие / Е.А. Бренделева;Под. ред. проф. Чепурина М.Н. — М.: ТЕИС, 2006. — 352 с.
3. Корнейчук Б.В. Институциональная экономика / Б.В. Корнейчук. — М.: Гардарики,2007. — 400 с.
4. Кузьминов Я.И. Курс институциональной экономики: Курс лекций / Я.И. Кузьминов,М.М. Юдкевич. — М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2006. — 442 с.
5. Латов Ю.В. Особенности национального рэкета история и современность / Ю.В.Латов // Мир России. — 2001. Т.10. — №3. — С.153-182.
6. Литвинцева Г.П. Институциональная экономическая теория: Учебник / Г.П. Литвинцева.- Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2003. — С.240
7. Олейник А.Н. Институциональная экономика. Теория государства: Учебноепособие / А.Н. Олейник. — М.: ИНФРА-М, 2000. — 416 с.
8. Олсон М. Власть и Процветание: перерастая коммунистические икапиталистические диктатуры / М. Олсон; пер. с англ. — Новосибирск: Изд-воНГТУ, 2007. — 175 с.
9. Олсон М. Рассредоточение власти и общество в переходный период / М. Олсон// Экономика и математические методы. — 1995. — Т.31. — Выпуск 4. — С.53-81.
10. Сафонов В.Н. Организованное вымогательство: уголовно-правовой икриминологический анализ / В.Н. Сафонов. — СПб: СПбИВЭСЭП, 2000. — 238 с.
11. Скоробогатов А.С. Институциональная экономика. Курс лекций / А.С. Скоробогатов.- СПб.: ГУ-ВШЭ, 2006. — 160 с.