Оглавление
Введение
1. Воспитаниекрестьянских детей
· Игра в жизниребенка
· Любовь к роднойземле
· Почитание старших
· Воспитаниедоброты и милосердия
· Честь идостоинство
· Участие детей в обрядах.Воспитание христианина
· Трудовоевоспитание
2. Воспитаниедворянских детей
· Утопиядворянского воспитания
· Образованиедворянских детей
· Образованиедевочек
3. Яснополянскаяшкола Л.Н.Толстого
Заключение
Список литературы
Введение
Воспитание спасет мир — в этих словах Л.Н.Толстого заключена мысль об исключительной роли воспитания. Семья — самая важная, самая значимая единица общества, в которой пример родителей, их взгляды на мир, активность самого ребенка служили школой жизни для маленького человека.
В России каждое из сословий имело достаточно высокую степень организации, свою этику, свои неписаные нормы поведения. Отличительной чертой дворянства было то, что самоопределение сословия происходило не путем постепенно складывающихся традиций, идеологического оформления реально уже существующих обычаев; но путем прямо противоположным: настойчивым внедрением в быт и сознание людей неких умозрительных идеалов.
Мир большинства крестьян замыкался местностью, в которой они жили и которую редко покидали. Поэтому так важны были взаимоотношения людей в деревне, они были питательной средой для духовной жизни. Дети были свидетелями и активными участниками всех дел и событий. Они с самого раннего возраста вместе со взрослыми трудились, помогая домашним и соседям. Часто они не только наблюдали, но и сами включались в действо наравне со взрослыми. У детей не было каких-то особых детских праздников, но они были в общей праздничной массе вместе со своими односельчанами и веселились все вместе — и старшее, и младшее поколение. Все это определенным образом влияло на развитие, воспитание детей, на самоопределение в мире.
Существовали все-таки свои понятия и убеждения о воспитании, и довольно сложные. Правда, эти понятия не формулировались, не обобщались, даже чаще всего не осознавались родителями и всеми теми, кто имел дело с детьми. Но они существовали, о чем можно судить как по произведениям народного творчества, так и по поступкам известных личностей, память о которых долго хранилась народом и которые как бы являли собою положительный результат воспитания.
1. Воспитаниекрестьянских детей
Игра в жизни ребенка
Игры развивали физическоездоровье и закаляли характер. Участвуя в них, дети тренировали силу, ловкость искорость, а также сообразительность, смекалку и быстроту реакции. Ориентация напобеду заставляла маленького человека учиться преодолевать трудности и боль,быть терпеливым, учиться выдержке.
Во время игр детипостигали нормы поведения и представления об окружающем мире, место человека внём. В игровом пространстве дети впервые овладевали трудовыми навыками, приэтом ребенок осваивал ту роль, которую в будущем займет в семье и общине.
Игры взрослых смладенцами до годовалого возраста, называвшиеся пестушками, потешками, былипросты, но в тоже время хорошо учитывали все физические и психологическиеособенности развития ребенка. Все они проводились под пением коротенькихпесенок и включали в себя подкидывание, подбрасывание, качание ребенка на руке,приплясывание, притопывание.
В распоряжении малышейколыбельного возраста были также и игрушки, которые делал для них отец илистарший брат. Это были, как правило, различного рода погремушки, Они давалисьдетям в руки, вешались на шею или привязывались к колыбели, сидюхе, ходунку.
В сюжетах девчоночьих игротразились народные представления о роли женщины в обществе и семье, согласнокоторым главное предназначение женщины — продолжение рода, заботы о домочадцахи хозяйстве. В игре девочки в первую очередь осваивали все женские занятия:занимались обустройством своего «дома», готовили пищу, пряли, шилиодежду, стирали, сажали огород и т.д. В таких играх ярко проявлялисьхарактерные для каждой местности особенности хозяйственного и домашнего быта.
Игры мальчиков былиориентированы на мужской стиль поведения и способствовали развитиюпредставлений о мужской чести и достоинстве. Таким играм были свойственныагрессия и азарт, создание группировок и противоборство их, командные ииндивидуальные соревнования, направленность на победу, выявление победителей ипобежденных. Предполагалось, что мужчина должен обладать и физической силой,пытливым умом и твердостью духа. Поэтому игры мальчиков в большей степени, чемигры девочек, были направлены на развитие этих качеств.
Любовь к родной земле
Воспитание подростка врусской деревне заключалось не только в передаче ему трудовых знаний и навыков,но и в приобщении его к тому духовному миру, в котором жили взрослые люди.Подросток должен был усвоить основные понятия и ценности человеческой жизни,своеобразный кодекс правил русского человека, христианина. Ребенку незаметно,но систематически прививали мысль, что он должен любить свою землю предков — «отчину», уважительно и заботливо относиться к родителям, старым инемощным людям, маленьким детям, в любви и строгости воспитывать своих будущих«чад», быть милосердным к несчастным и обиженным, помнить о своейчести.
Любовь к отчизне, русскиекрестьяне старались привить детям с самого раннего возраста. Они стремилисьсделать все для того, чтобы дети любили родительский дом, родную деревню с еелугами, полями, лесами, соседние села и деревни, связанные друг с другом родственнымиузами, а также все те села, города, где расселилось «русское христианскоеплемя». Родители, родственники, соседи знали простую истину, которую современем усваивал и ребенок: «глупа та птица, которой свое гнездо немило», «своя земля и в горести мила».
Подросток воспитывался влюбви к отчине через советы родителей: почитай землю, дающую человекувозможность жить: «Мать-сыра — земля всех кормит, всех поит, всех одевает,всех своим теплом пригревает»; бережно относись к окружающему миру: «Природуне надо увечь, а надо беречь», «Природа — царю воевода»; любилюдей, живущих с тобой рядом: «Доброе братство сильнее богатства»;серьезно относись к необходимости защиты своих земель: " Русский ни смечом, ни с калачом не шутит", «Коли у поля стал, так бей наповал».
Чувство любви к родине — «Святорусской земле», «Матери россейской земле», «МатиРоссее» приходило к детям также через рассказы взрослых деревенских людей,своеобразных хранителей исторической памяти народа, хорошо знавших былины,исторические песни, легенды, предания; из рассказов солдат, полных впечатленийо битвах, участниками которых они были; через странствующих монахов, и ихрассказы о подвигах святых мучеников, погибших во имя спасения православнойРуси. Все эти люди хранили в своей памяти множество событий, сведений,связанных с героическими временами и подвигами русского народа. При этом ониосмысляли свои знания как дар, полученный от предков, своеобразное завещание, исчитали своим долгом передать полученное им наследство следующим поколениямлюдей.
В исторических песнях,которые предлагались подрастающему поколению, защита родины в дни бедствийрассматривалась как главная задача мужчин. Через исторические песни, былины доподростков доводилась и мысль о невозможности отречения людей от русскихобычаев, так как отрекаясь от правил, предписанных русскими людьми предками,отрекаешься и от своей отчины, становишься чужаком.
Почитание старших
Русские крестьяне,прививая детям любовь к отчине, воспитывая их на героических подвигах предков,старались также показать им, что любовь к родине должна начинаться с любви кродителям и проявлению уважения к людям старшим по возрасту. Крестьяне считалипочитание отца и матери главной добродетелью человека.
В детей старались вложитьмысль о том, что родители, любящие своих чад как самих себя, хорошо понимающиежизнь, имеют полное моральное право «учить, наказывать, на добрые деланаставливать», а дети обязаны перенимать и использовать все их житейскиезнания и благодарить их за «учение родительское». Желание жить пособственному разумению, отказ «своему отцу покоритися и материпоклонитися», рассматривались народной педагогикой, как поступки, влекущиеза собой несчастья.
Родители внушалиподрастающему ребенку словами и свои примером, что человек обязан заботиться осостарившихся родителях, проявлять к ним, ослабшим от тяжелой работы, инемощным, внимание и уважение. Однако, требуя от подростка, любви, послушанияи заботы по отношению к родителям, народная педагогика предлагала и родителямпроявлять такие же чувства к своим маленьким и взрослым детям. Правда,подчеркивалось, что любовь родителей к подросшим и взрослым детям должна бытьразумной. Это представление русского народа об отношении родителей к своимдетям ярко выражено в поучении философа ХVII в. Симеона Полоцкого:«Вредоносна излишняя любовь родителей к детям. Как вино в меруупотребляемое веселит и здоровит, без меры выпитое разума лишает и болезньвызывает, так и любовь родителей к детям. Если по достоинству — полезна иродившимся и рожденным. Если выше меры — вред творит и тем и другим. Одних вразвращение попущает, другим же печаль и болезнь от развращения первыхсодевает».
По крестьянской этике,требования которой должны были усвоить подростки, уважения были достойны нетолько родители, но вообще все старшие по возрасту люди. При этом подростки недолжны были решать для себя вопрос о том, достоин или недостоин тот или инойстарик их заботы, почтения и уважения. По мнению крестьян, старшие требуют ксебе уважения уже потому, что они прожили долгую, трудную жизнь и много сделалидля людей на земле. Большую роль в воспитании у детей этого чувства игралисказки и бывальщины религиозно-поучительного характера. В сказке «Иван,крестьянский сын», например, герой, нагрубивший старухе, терпит неудачи, апосле принесенного им извинения получает от нее полезный совет. Вечерами втеплых избах, бабушки и дедушки рассказывали своим внукам реальные истории отом, как уважение, оказанное старому человеку, приносило ребенку удачу.
Чувство уважения кстаршим входило в плоть и кровь детей также благодаря примерам из жизнисобственной семьи и всей деревенской общины. В семейном застолье пожилым людямпредоставлялось почетное место, взрослые члены семьи были внимательны кстарому, отработавшему свое время деду, спрашивали у него советов. При семейномразделе, когда женатый сын намеревался жить своим домом и хозяйством, решающееслово было за старым отцом. На сельской сходке — собрании взрослых мужчиндеревни прежде всего стариков по тому или иному вопросу было зачастую, решающим.
Воспитание доброты имилосердия
В русской крестьянскойсемье детей старались обучить милосердию, жалости и состраданию к людям,потерпевшим бедствие, несчастным, убогим и нищим. Вся жизнь семьи давала детямпримеры такого рода поведения. Деревенский обычай обязывал крестьян принимать всвоем доме постучавшегося в дверь усталого путника, обогреть его, накормить иутешить, если он в печали. Нищих и убогих принимали в доме с той жеблагожелательностью, что и остальных путников. Принято было считать, что податьмилостыню, пожалеть и помочь больному и оказать моральную поддержку убогому — дело необходимое и богоугодное. Помощь, объяснялось детям, надо оказыватьвообще всем в ней нуждающимся: людям, пострадавшим от пожара или стихийногобедствия, потерявшим кормильца, многодетным семья, находящимся в нужде.
Воспитательное словоподдерживалось и делом: люди помогали погорельцам, делились с ними последнимкуском хлеба, старались их утешить, приютить. Семья, в которой все рабочиечлены внезапно заболели, могла рассчитывать на помощь односельчан, которыеприходили топить печь, готовить еду, ухаживать за скотиной. Вдовам и сиротамлюди помогали вспахать и засеять землю, провести жатву.
Заботясь о том, чтобыжизнь ребенка была благополучной, чтобы он находился в согласии с самим собой,ближними и дальними людьми, крестьяне стремились показать своим детямнеобходимость проявлять к людям доброту: «Добро творить — себявеселить», стараться не держать на людей злобу, ибо «Злой человек — как уголь: если не жжет, то чернит», отказаться от мщения за обиды.Особенно старались предохранить ребенка от мстительности. Они предлагалиответить на обиду, не откладывая на долгий срок, здесь же на месте, словом иликулаком, или простить, обидчику его «неразумное поведение». Затаитьже обиду на долгие годы и отомстить, когда он, возможно, уже и забыл оморальном уроне, который нанес человеку, считалось большим грехом.
Особенно ценилось врусском народе умение прощать обиды. У русских людей даже был выработан ритуалпрощения и определен специальный день, когда все должны были прощать друг другуявные и неявно нанесенные обиды. Это происходило в прощеное воскресение — впоследний день масленицы, перед Великим постом. Родители просили прощение удетей, дети у родителей, соседи друг у друга. Они кланялись в ноги илистановились на колени, целовались и на слова «Прости меня», отвечали«Бог тебя простит, меня прости». Прощение, по обычаю, надо былопросить, отправляясь в дальнюю дорогу, чтобы люди «не поминали лихом»,при отправлении в церковь на исповедь: «Простите меня, в чем согрешилперед Вами». Прощения всегда просили перед смертью, которую осмысляли какуход в иной мир. К умиравшему человеку поочередно приходили все родственники,соседи с просьбой не уносить обиду на них в иной мир, принять их прощение, таккак с мыслью о не прощенной обиде трудно жить на белом свете. Умиравший, такжев свою очередь обращался ко всем остававшимся на земле людям с просьбой нетаить на него обиду постараться простить все его прегрешения на земле, чтобы онмог с легкой душой покинуть этот мир.
Честь и достоинство
Русские люди, советуясвоим детям быть добрыми, милосердными, прощать грехи ближним своим, учили их втоже время сохранять всегда и во всем чувство собственного достоинства,«хранить честь с молоду». Понятие чести у крестьян всегда связывалосьс сознанием честного выполнения своего долга — в труде и в исполнении взятых насебя обязательств, включало в себя правдивость и исключало способность наноситьнесправедливые обиды.
Исследователи народного бытавсегда отмечали это качество деревенских людей: «Все крестьяне, оберегаясвою честь, стараются трудиться, чтобы не прослыть лентяем и мотыгой /мотом/.Каждый старается не быть лжецом и обидчиком, а также не нажить славы, что он некрестьянин, а прощелыга и самознайка», " всякий порядочный крестьянинстарается держать данное им слово: нарушить его он считает нечестным",«всякий крестьянин, оберегающий свою честь, старается не быть никогда нетолько замешенным в какое-либо преступление, но даже и заподозренным в нем. Онникогда не согласится ни на плутни, ни на обман, хотя бы это и было допущено вторговле».
Понятие чести, котороестарались привить своим детям родители, включало также для мужчин уменьеответить на незаслуженное поношение, не дать основания для оскорблений, длядевушек — чистоту, для женщин — отсутствие измен. Девочкам с ранних летвнушалась мысль о необходимости «блюсти свою честь», т.е. избегатьдобрачных связей, строить свое поведение таким образом, чтобы заслужитьодобрение односельчан, а в замужестве сохранять супружескую верность. Потерядевственности до брака считалась большим грехом, а рождение внебрачного ребенкавсеми рассматривалось как крайняя степень позора и бесчестия.
Участие детей вобрядах. Воспитание христианина
Одной из главных задач,ставившихся русским деревенским сообществом перед родителями ребенка, былазадача постепенного введения его в религиозно-обрядовую жизнь. Крестьянесчитали веру в Бога непременным свойством нравственного человека, а егоповедение напрямую связывалось с состоянием его веры. О совестливых,трудолюбивых, милосердных людях говорили: «живут по божески, похристиански», и наоборот, встретившись с человеком, совершившимнеправедный поступок, отмечали: «креста на нем нету». С православнымитрадициями ребенка начинали знакомить обычно в с7-8 лет. Этим, по деревенскимпредставлениям, должны были заниматься крестный отец и крестная мать, хотяестественно, от таких забот не освобождались и родители. Крестьяне старалисьобучить ребенка молитвам, внушить ему в голову мысль о необходимости усердночитать их вслух перед иконами утром и вечером. В обычной, не очень богомольнойсемье, подростков учили, как правило, двум молитвам «Отче наш» и«Богородица Дево радуйся». Принято было считать, что они могутпригодится во всех случаях жизни, так как доходят до Бога быстрее, чем всеостальные. Эти молитвы читались утром и вечером, перед обедом и ужином, передотправлением в путь-дорогу. С ними обращались к Спасителю и Божьей матери внадежде на избавление от несчастий, с просьбой о помощи в беде и защите отнечистой силы, а также принося благодарность за Божью милость. Кроме этихмолитв подростков обучали молитвам, импровизационного характера, не принятымправославной церковью. Родная или крестная мать советовала ребенку обратиться«к Боженьке со святой молитвою», хорошо доходящей до Бога и святыхугодников: " Пресвятая Богородица, спаси нас; помилуй нас, Господи;батюшка, милостивый Микола, сохрани нас, подай здоровьица тятьке, мамке,братцам, сестрицам, пошли нам хлебца, молочка".
В 7-8 лет ребенкаполагалось отвести к исповеди и первому причастию. Крестные родители старалисьподготовить дитя к этому важному событию его жизни, как умели рассказывалисмысл причащения к святым дарам и необходимость очищения от грехов. Приобщениеребенка к православной религии заключалось также в приобщении его к церкви.Родители считали необходимым, отправляясь в воскресный день или в праздник вцерковь, брать с собой ребенка, советуя ему вести себя там чинно, степенно,благопристойно, молиться с усердием.
Православные знанияприобретались ребенком протяжении всего детства, особенно в семьях, где старикиили крестные родители были людьми глубоко верующими. Детей приобщали кправославию с помощью чтения Псалтиря, молитвенников, рассказывая имхристианские предания, часто апокрифические, (непризнанные православнойцерковью), знакомили с житиями особо почитаемых в той или другой местностисвятых, рассказывали о чудесах, которые они совершали, обучали детей духовнымстихам, предлагали участвовать в церковном хоре.
Стремление выраститьистинно православного человека уживалось в русской деревне с желанием передатьподростку знания, сохранявшиеся в крестьянском быту со времен языческой Руси,так называемые дедовские обычаи, дедовское наследие. К такого рода знаниямотносились мифы о Матери — Сырой земле, о Непобедимом Солнце, об умершихпредках, наблюдающих за живыми потомками и помогающих им в трудную минутужизни, о всевозможной нечистой и неведомой силе, готовой испортить человекужизнь и т.п. Приобщение к таким знаниям шло через передачу мифов, легенд,волшебных сказок, быличек. Старшее поколение, желая помочь своим детямсчастливо прожить жизнь, передавало им свое умение защититься от лешего в лесу,водяного в озере, советовало как магическим путем предохранить скот от падежа,вызвать дождь, задобрить банника, спастись от злых лихорадок, мучающих людей,защититься от собак и укусов змей.
Роль помощников взрослыхлюдей дети исполняли фактически во всех обрядах годового цикла, направленных настимулирование природы, увеличение урожая, благополучие людей, сохранностьдомашних животных. Так, в святочные дни, особенно насыщенные обрядностью, детямдоверялось в рождественский сочельник «покормить Коляду» — мифическоесущество, которое, по древнему поверию, приходит в этот вечер под окнакрестьянских домов. Мать пекла блины и просила сына или дочку бросить первыйблин на улицу для Коляды. В масленицу детям выпадала честь встречать«широкую, веселую боярыню Масленицу». В воскресенье перед масленичнойнеделей они должны были опрашивать всех возвращавшихся из соседнего села или изгорода людей вопросом: -Везешь ли Масленицу?". Человек должен был ответить«да» и угостить ребят привезенными гостинцами.
Дети также принималиучастие и в обрядах Егорьева дня 23 апреля/6мая, когда скотина первый раз послезимы выгонялась на пастбище. В чистый четверг на страстной неделе, когдакрестьяне считали необходимым защитить свой дом различными магическимиспособами от нечистой силы и колдунов, детям поручалось на заре обежать дом сколокольчиком, чтобы защитить его от вредоносной силы.
По русскому обычаю именноребенок должен был пригласить на крестины младшего братика или сестричкуродственников. Ребенка полагалось также в день свадьбы сажать на брачнуюпостель, чтобы у молодых рождались дети.
В русской деревне были иобряды, которые исполнялись только детьми. Прежде всего это были обходыкрестьянских дворов в дни праздников народного календаря: «славлениеХриста» в Рождество, «посевание изб» в первый день нового года,оход дворов в средокрестие, (в среду на четвертой неделе Великого поста), обходдворов с поздравлениями и сбором яиц в Пасху. Считалось, что эти обряды всегдасуществовали как детские и молодежные.
Трудовое воспитание
Обучение детейкрестьянской работе проходило по определенной, хорошо продуманной многимипоколениями людей системе. Детей приучали к ней не позднее, чем с семи лет,считая, что «маленькое дело лучше большого безделья» Приучение детейк труду с этого возраста, очень раннего с точки зрения современных людей,диктовалось представлениями о том, что если ребенка " сизмалолетства" не включать в деревенскую работу, то он в дальнейшем небудет иметь «усерствующей способности» к крестьянскому труду.Человек, по мнению русских крестьян, может только тогда хорошо и с радостьювыполнять тяжелую работу пахаря, жницы, плотника, если привычка к труду вошла вего плоть и кровь с раннего детства.
Процесс трудовойподготовки ребенка осуществлялся обычно поэтапно, при этом учитывалисьфизические и психические особенности и возможности детей в разные периоды ихвзросления. Русская пословица говорит: " Бери всегда ношу по себе, чтобыне кряхтеть при ходьбе". Объем нагрузки и воспитательные меры, которымилюди пользовались для привлечения ребят к работе, определялись с учетомколичества лет прожитых ребенком. Крестьяне хорошо понимали, что ребенок долженработать в меру своих сил и возможностей, и что ему надо давать, как ониговорили, «каждой трудности по разу». В противном случае, полагалиони, можно отбить у ребенка охоту к труду, воспитать у него отношение к работекак тяжелой повинности.
В русской деревне работуполагалось распределять также в зависимости от пола ребенка. Девочкампоручалась работа, которая готовила бы ее к жизни женщины, мальчикам давалисьзнания и умения необходимые мужчине. При этом обучение строилось таким образом,что ребенок точно знал свои обязанности и родителям не приходилось напоминать оних ребенку.
Приучение детей к трудушло в русской деревне легко и незаметно под руководством матери или отца,бабушки или дедушки, старших сестер или братьев. Воспитываясь в атмосферетруда, ребята сами проявляли интерес к работе, высказывали желание занятьсянужным для семьи делом. Родители обычно старались поддержать в ребенке этожелание, дать ему работу, которую он мог выполнить хорошо, позволить емузаработать своим трудом хоть и небольшие, но деньги, принести их в дом. В тожевремя они считали необходимым, чтобы подросток «тешил своедостоинство», т.е. получал похвалу за свой труд, видел, что его работанужна семье.
С раннего детства ребенканенавязчиво приучали к выполнению незначительных домашних работ и порученийродителей. Чаще всего это было мытье посуды, поднесение небольших поленьев кпечи, присмотр за цыплятами, подача лыка при плетении лаптей или ниток привязании. В некоторых гуерниях трехлетний мальчик уже мог помогать материчистить картофель, мести пол, подавать ей какую-нибудь вещь, отыскиватьотцовский кушак или собирать рассыпанный по полу горох. Бывало, что уже с трехлет отцы брали мальчиков в поле при возке навоза. Привлекая ребенка ксовместной работе, предлагая ему дело по силам, родители поддерживали в немощущение радости от сопричастности к делу вместе со взрослыми, удовольствия отвыполняемого труда. Если мать гнала домой овец, она давала помахать прутикомпятилетней дочери, объясняя, что овцы от этого побегут быстрее. Пропалывая вогороде гряды, она поручала дочке выбросить подальше сорняк или подержатьвырванную морковку. Отец, ремонтирующий забор, позволял крутившемуся около негосыну, подержать рейку или гвоздь. В многодетной семье маленький становилсянепосредственным помощником старших братьев и сестер. Распределениеобязанностей могло быть таким: пока старшая сестра подметала пол, младшаявытирала пыль.
Стремясь походить на своихпостоянно занятых трудом родителей, видя с их стороны доброжелательноеотношение к их попыткам научиться делу, слушая приятную похвалу в свой адрес,дети не могли себе представить, что можно не работать, не уметь прясть, шить,наколоть дров, прибить оторвавшуюся доску, не помочь отцу или матери. В детскойсреде считалось позором, если о двенадцатилетней девочке скажут, что она«непряха», а о мальчике десяти лет, — что он «только и можетгонять бабки».
2. Воспитаниедворянских детей
Утопия дворянского воспитания[1]
Во второйполовине XVIII в. идеологи дворянства провозглашают его культурной элитойобщества и соответственно этой роли определяют политические, этические ибытовые нормы, обязательные для достойного представителя своего сословия. Образидеального дворянина формировался на основе рациональной схемы иерархиисоциальных и моральных ценностей, т. е. убеждения, что высокому положениючеловека в обществе должны соответствовать его высокие нравственные качества.Таким образом, почитающиеся общечеловеческими добродетели — храбрость,честность, образованность — объявлялись обязательными качествами дворянина.Идеальный образ обычно проецировался на прошлое (действие трагедий Сумароковачаще всего происходит в Древней Руси; идеальный герой Фонвизина получает имяСтародум), но это условное прошлое, лишенное конкретно-исторических черт. Вотношении же бытового поведения, всего того, что называется bon ton, образцомслужило западноевропейское, в особенности французское дворянство. От чего этотидеал дворянина был далек более всего, так это от реальных русских помещиков.Но удручающе низкий культурный уровень основной массы дворянства не ставил подсомнение высокое предназначение дворянского сословия; он лишь выдвигал напервый план проблему воспитания человека, достойного своего общественногостатуса.
С современныхпозиций дворянское воспитание кажется чрезмерно строгим, даже суровым, жестким.Но мы не должны принимать эту строгость за недостаток любви. Она объясняется,во-первых, ясным представлением о том, какого человека следует воспитать;во-вторых, убеждением, что сделать это можно. «… Вместо того чтобы навязыватьтебе свою любовь, я всемерно старался сделать так, чтобы ты заслужил ее»,—писал сыну Честерфилд [2]; этого правилапридерживались и в русских дворянских семьях.
«Ты недостоинмоей дружбы»,— говорит Николаю Бестужеву недовольный его поведением отец [3]. «Ты не мой сын!» — бросает надерзившему мальчику С. Алексеев (отец К. С.Станиславского)[4]. «Иди, я не хочу такогосына!» — заявляет рассерженная мать маленькому Теме в повести Н.Г.Гарина-Михайловского[5]. По воспоминаниям сынаЛьва Толстого Сергея, самым серьезным наказанием со стороны отца была«немилость»: переставал обращать внимание на провинившегося ребенка[6]. Характерно напутствие старого князя Болконского своему сыну, отправляющемусяна воину: «Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне, старику, больнобудет а коли узнаю, что ты повел себя не как сын НиколаяБолконского, мне будет… стыдно!»[7]
Решающаяустановка в воспитании дворянского ребенка состояла в том, что егоориентировали не на успех, а на идеал. Быть храбрым, честным, образованным емуследовало не для того, чтобы достичь чего бы то ни было (славы, богатства,высокого чина), а потому что он — дворянин, потому что ему много дано, потомучто он должен быть именно таким. (Резкая критика дворянства дворянскими жеписателями — Фонвизиным, Пушкиным и др. — обычно направлена на тех дворян,которые не соответствуют этому идеалу, не выполняют своего предназначения.)
Едва ли неглавной сословной добродетелью считалась дворянская честь, point d'honneur. Видеале, честь являлась основным законом поведения дворянина, безусловно ибезоговорочно преобладающим над любыми другими соображениями, будь это выгода,успех, безопасность или просто рассудительность. Граница между честью ибесчестием порой была чисто условной, доказательством тому являются дуэли,поводом к которым служили лишь светские предрассудки. Но постоянная угрозасмертельного поединка накладывала свой отпечаток на весь стиль поведения.Человек должен был привыкнуть отвечать за свои слова; «оскорблять и не драться»(по выражению Пушкина) — являлось пределом низости. Публичное оскорблениенеизбежно влекло за собой дуэль, но публичное же извинение делало конфликтисчерпанным. В особенности повышалась цена «честного слова». Нарушить данноеслово — значило раз и навсегда погубить свою репутацию, потому поручительствопод честное слово было абсолютно надежным. Известны случаи, когда человек,признавая свою непоправимую вину, давал честное слово застрелиться — и выполнялобещание. В этой обстановке повышенной требовательности и — одновременно —подчеркнутого доверия воспитывались и дворянские дети. Ек. Мещерская в своихвоспоминаниях рассказывает выразительный в этом отношении случай, когдачестного слова ребенка оказалось достаточно, чтобы взрослые мужчины, ужеготовые к дуэли, совершенно успокоились»[8] .
Если честьявлялась основным стимулом, естественно, что ориентиром в поведении человекастановились не результаты, а принципы. Сергей Львович Толстой утверждал, чтодевизом его отца была французская поговорка: «Fais ce que das, advienne quepourra» [«Делай что должно — и будь что будет» (фр.)][9]. Как известно, Лев Толстой вкладывал в понятие долга свой, подчас неожиданныйдля общества смысл. Но самая установка: думать об этическом значении поступка,а не о его практических последствиях — традиционна для дворянского кодекса чести.Воспитание, построенное на таких принципах, кажется совершенно безрассудным:оно не только не вооружает человека качествами, необходимыми для преуспевания,но объявляет эти качества постыдными. В самом деле, верность кодексу дворянскойчести никак не благоприятствовала успешной карьере ни во времена апофеозасамодержавного бюрократического государства 1830—1840 гг., ни во временадемократических реформ 1860—1870 гг. Следование нормам дворянской этикинеизменно приходило в противоречие с государственными установлениями и влеклоза собой всякого рода неприятности. Дворянский ребенок, которому в семьевнушались традиционные этические нормы, испытывал потрясение, сталкиваясь сневозможностью следовать им в условиях государственного учебного заведения, гдеон обычно получал первый опыт самостоятельной жизни. Истинный дворянинчувствовал себя между двух огней: законами своего сословия — с одной стороны, игосударства — с другой. Яркий пример — та же дуэль, которая была официальнозапрещена и уголовно наказуема. Согласно известному парадоксу, офицер мог бытьизгнан из полка «за дуэль или за отказ». В первом случае он попадал под суд инес наказание, во втором — офицеры полка предлагали ему подать в отставку.
Щепетильнооберегая свою честь, дворянин, конечно, учитывал чисто условные, этикетныенормы. Но главное было все же в том, что он защищал свое человеческоедостоинство. Обостренное чувство собственного достоинства воспитывалось в нем сдетства, целой системой разных, внешне порой никак между собой не связанныхтребований.
Независимо отрода деятельности безусловным достоинством дворянина считалась храбрость.Господствовавшее тогда убеждение, что это качество можно воспитать, выработатьпутем волевых усилий. Так наставлял своего племянника Н. Н. Раевского князь Потемкин[10], таким опытом делился с друзьями А. С. Грибоедов [11]. Этим убеждением объясняются и весьма рискованные воспитательные меры, которыеприменялись к детям, проявлявшим робость. Судя по мемуарным свидетельствам, исами дети в большинстве случаев воспринимали их не как произвол и жестокостьстарших, но как необходимую закалку характера.
Храбрость ивыносливость требовали физической силы и ловкости — и дворянских детей смалолетства учили плавать, ездить верхом, владеть оружием; с ними занималисьгимнастикой и приучали не бояться холода. Точно так же воспитывали и царскихдетей, и потому бравировать своей физической закалкой любили и кадеты, иимператоры. Все это относилось не к области «физкультуры», а к областиформирования личности. В общем контексте этических и мировоззренческихпринципов физические испытания как бы уравнивались с нравственными.Уравнивались в том смысле, что любые трудности и удары судьбы должно былопереносить мужественно, не падая духом и не теряя собственного достоинства.
Разумеется,сила духа и мужество определяются качествами личности прежде всего. Но нельзяне заметить и совершенно определенной этической установки, которая проявляласьв поведении людей одного круга. Характерна запись в дневнике воспитателянаследника В.А. Жуковского: «Сказать в. к. (великому князю. — О.М.) онеприличности того, что при малейшем признаке болезни он пугается и жалуется»[12]. Обратим внимание, что Жуковский не собирается как-то успокоить мнительногомальчика, объяснить, что его здоровье не вызывает опасений. Он убежден, чтоподобное поведение «неприлично», стыдно и никакого снисхождения здесь быть неможет. Этические нормы тесно соприкасаются с этикетными: демонстрироватьчувства, не вписывающиеся в принятую норму поведения, было не тольконедостойно, но и неприлично. Этот момент принципиально важен, ибо именно в немпроявляется существо так называемого «хорошего тона».
Светскоеобщество относилось к бытовой стороне жизни как к явлению глубокосодержательному, имеющему самостоятельное значение. Знаменитая репликасочинителя «Былей и небылиц»: «… в обществе жить не есть не делать ничего»[13]— точно формулирует общепринятую позицию. Многие светские люди, конечно, что-то«делали» и в нашем, современном понимании: состояли на военной илигосударственной службе, занимались литературным трудом или издательскойдеятельностью. Но при этом жизнь, не связанная непосредственно со службой илиработой, была для них не вынужденным или желанным промежутком между делами, аособой деятельностью, не менее интересной и не менее важной. Балы, светскиерауты, салонные беседы и частная переписка — все это в большей или меньшейстепени носило оттенок некоего ритуала, для участия в котором требоваласьспециальная выучка.
Ритуализованностьповседневной жизни светского общества дает основания Ю.М.Лотману говорить о«театральности» быта и культуры XIX в.[14] Эту особенность своей жизниощущали и современники. В.А. Жуковский называл большой свет театром, «гдевсякий есть в одно время и действующий и зритель»[15]. Но в данном случае «театральность» не означает «искусственность»,«ненатуральность». Принятые формы поведения давали вполне широкий простор длясамовыражения личности; человек, в совершенстве владеющий правилами хорошеготона, не только не тяготился ими, но обретал благодаря им истинную свободу вотношениях с людьми.
Правилахорошего тона отнюдь не сводились к набору рекомендаций типа: в какой рукедержать вилку, когда снимать шляпу и прочее. Разумеется, этому дворянских детейтоже учили, но подлинно хорошее воспитание основывалось на ряде этическихпостулатов, которые должны были реализовываться через соответствующие внешниеформы поведения.
Обучениеискусству нравиться людям становилось важнейшим моментом в воспитаниидворянского ребенка. Никаких особенных секретов здесь не было: детям объясняли,что следует быть с людьми неизменно внимательным и доброжелательным, суважением относиться к чужим взглядам и привычкам, не задевать самолюбиедругих, а самому держаться скромно и приветливо. Но помимо нравственныхпринципов их вооружали умением дать почувствовать людям свое уважение идоброжелательность, причем сделать это в тактичной и ненавязчивой форме. Юныедворяне усваивали не только элементарные правила, вытекающие из этих принципов(не перебивать собеседника, смотреть людям в глаза, не сидеть, когда другие стоят,и тому подобное), но перенимали множество едва уловимых оттенков в поведении иманерах, которые и сообщают человеку качества, именуемые вышедшими ныне изупотребления словами: «любезность» и «учтивость». Отметим кстати, что расхожеепредставление о надменности и важности аристократов совершенно ошибочно.Чванство и высокомерие считались в аристократическом кругу безнадежно дурнымтоном; истинные аристократы очаровывали людей именно своей приветливостью иделикатностью. Когда В. А. Соллогуб пишет: «Дом славился аристократическимрадушием и гостеприимством»[16] ,— он вовсе не стремитсяк парадоксам, а отмечает примету быта своего времени.
Особенноеобаяние людей, считавшихся образцом comme il fout, во многом заключалось вудивительной простоте и непринужденности их поведения. «Все тихо, просто было вней. / Она казалась верный снимок / Du comme il faut...»,[17]— говорит Пушкин о Татьяне Лариной. «Свобода и простота его движений поразилименя»,— вспоминает герой трилогии Льва Толстого о князе Иване Ивановиче,«человеке очень большого света»[18] .
Но недаромэти простота и непринужденность оказывались так недоступны для подражания, такмучительно недосягаемы для людей другого круга, которые в светских салонахстановились или скованны, или развязны. У светских людей эти качества являлисьрезультатом целенаправленного воспитания, включавшего в себя усерднуютренировку.
Чтобывыглядеть естественно, хорошие манеры должны стать привычкой, выполнятьсямашинально — и потому рядом с каждым дворянским ребенком неизменноприсутствовал гувернер или гувернантка, бдительно следящие за каждым его шагом.
Забавно, чтово всех воспоминаниях и художественных произведениях гувернер — неизменноотрицательный персонаж (в отличие от няни — персонажа всегда положительного).Наверное, среди гувернеров было достаточно людей нудных и несимпатичных. Нотрудно вообразить, чтобы все они поголовно были такими бессердечнымимучителями, какими рисуют их воспитанники. Скорее всего, дело в том, что угувернера была уж очень неблагодарная роль: постоянно, ежечасно следить за тем,чтобы ребенок соблюдал правила поведения в обществе. Но зато, когданетерпеливый питомец вырывался наконец из-под опеки madame или monieur, в свои16—17 лет он не только свободно говорил по-французски, но и легко,автоматически выполнял все правила хорошего тона.
В некоторыхучебных заведениях для дворянских детей устраивались soirées avec manœuvre[вечера с упражнениями {фр.}.], на которых воспитанники разыгрывали в лицахсцены из светской жизни: провожали гостя, принимали приглашения на танец и т.п. (Показательно, что после революции 1917 г., когда все былые правила поведения в обществе стали решительно вытесняться из реальной жизни в областьтеатральных представлений, А. А. Стахович теми же методами обучал хорошему тонуучеников театральной студии [19] ).
Чтобыуверенно играть свою роль — держаться свободно и непринужденно — светскомучеловеку, как актеру, нужно было уметь хорошо владеть своим телом. В этомотношении особое значение имели уроки танцев. Танцам обучали всех дворянскихдетей без исключения, это был один из обязательных элементов воспитания.Сложные танцы того времени требовали хорошей хореографической подготовки, ипотому обучение начиналось рано (с пяти—шести лет), а учителя были оченьтребовательны, порой просто безжалостны. На уроках танцев дети учились нетолько танцевать, но и умению держать себя: изящно кланяться, легко ходить,подавать руку даме и т. д. Многолетняя упорная тренировка придавала светскимлюдям их непринужденную элегантность. Но помимо всего, их свободная и увереннаяманера держать себя проистекала из убеждения, что им некому подражать,напротив, другие должны подражать им… У «других», впрочем, была своя точказрения на этот счет.
Образование дворянскихдетей
Главнымипредметами, на которые тратили большую часть учебного времени, были иностранныеязыки. Наряду с манерами именно знание иностранного языка сразу определяломесто дворянина на внутридворянской иерархической лестнице. Мы говорим об «избранном»языке, потому что на практике дворяне могли говорить на разных наречиях, но какие-тоиз них ценились, а какие-то считались непрестижными. «Путь наверх» открывалолишь одно из них.
В первойполовине XVIII века таким языком был немецкий, хотя некоторые дворяне,благодаря хозяйственным связям и участию в войнах, могли говорить и по-английски,по-шведски, по-фински, по-голландски.
Со временЕлизаветы Петровны «королем языков» становится французский. Сама Елизаветавладела этим языком свободно и охотно общалась на нем с европейскимидипломатами и своим медиком И.Г. Лестоком
Мода на французскийязык «свалилась» на дворянство достаточно неожиданно. В предшествующемпоколении этот язык знали единицы. Учителя, особенно поначалу, найти былотрудно, чем и пользовались разные недобросовестные личности. Однаждывыяснилось, что популярный в Москве «француз», учивший детей заграничномунаречию, на самом деле «чухонец» и выучились от него дети на самом делефинскому, — а что делать, проверить-то было некому.
Так начался французскийэтап дворянского образования и воспитания, о котором столько было сказанообличительных и негодующих слов.
Увлечениефранцузским принесло большую пользу. В русском языке пока почти отсутствовалалитература; далеко не сформировался востребованный новым временем словарь: не былоне только научных, технических, отвлеченных терминов, но и многих бытовыхвыражений и слов, относившихся к новой реальности — одежде, досугу, флирту и т.п. Во французском языке все это было. Здесь имелась огромная первокласснаялитература. На французский, как язык международного общения, были переведенывсе мировые классики, все достойное в науке, вся античная литература и история —в общем все. Французский язык был полностью сформирован, гибок, подвижен, легоки изящен по форме; он изобиловал устоявшимися оборотами, поговорками, цитатами,остротами и каламбурами, черпать которые можно было бездумно и без конца(русскому языку еще только предстояло стать таким), и позволял без трудаобщаться на любые темы. Хорошо известна зависимость между объемом и качествоминтеллекта и словарным запасом. По всем этим причинам приобщение русской знатик французскому языку, а через него и к одноименной культуре несло в себе, каквпоследствии выяснилось, больше пользы, чем вреда. Галломания вовлекла русскоедворянство в мировой культурный процесс и воспитала интеллектуальныепотребности, а французский язык стал сильной прививкой русскому языку и словесности,ускорив формирование литературной речи и подготовив мощный творческий взрывначала XIX века.
Дворянствовторой половины XVIII века продолжало осваивать немецкий, английский, иногдаитальянский (чаще всего те, кто учился пению); нередко и польский, чемуспособствовали польские разделы и связанные с ними войны. Все эти наречияценились тогда неизмеримо ниже французского.
Говоря о распространениифранцузского языка и его главенстве в дворянском воспитании, следует все жеуказать, что даже на пике «галломании» она была далеко не повсеместной. Чемдальше и «ниже» от столиц и двора, тем чаще можно было встретить дворян —нередко состоятельных и высокопоставленных, — которые прекрасно жили в условияхдвуязычия, думая и общаясь в домашнем кругу на русском и прибегая к «галльскомунаречию» лишь в обществе.
И все же во второйполовине XIX века французскому языку пришлось потесниться. К этому времени он былобщепринят. Ему учили во всех гимназиях, куда поступали дети разного состояния,в том числе и недворяне, в духовных училищах, в коммерческих школах длякупечества и т. д. Из языка дворянской элиты французский превратился в языкинтеллигенции, и в высших слоях дворянства появился новый фаворит — английский.
На рубежеXIX-XX веков русский высший свет предпочитал подчеркивать свою элитарностьименно английским языком и вообще англоманией. На этом языке говорили в семьеНиколая II (наряду, однако, с русским); ему учили английские бонны и гувернантки,оказавшиеся в эти годы очень востребованными. Проявлением моды на всеанглийское было и увлечение британскими университетами — Оксфордом и Кембриджем,куда стали отправлять сыновей и даже дочерей для завершения образования. Юныеаристократы обучались литературе или искусствоведению и возвращались домой с престижнымидипломами «магистров искусств».
Обучениелюбому языку в дворянской среде предпочитали начинать как можно раньше и притомнаиболее надежным способом — постоянным общением с носителем этого языка.
Как писалодин русский журнал 1840-х годов: «У всех вельмож по роду, и по месту, и у всехтех, которые гонятся за вельможеством на золотых колесах, давно уже ввелосьобыкновение держать при детях от самого их рождения английских нянек; и крошечныедети, когда они еще ничего не умеют выговорить порядочно, лепечут ужепо-английски; но как скоро только в них начинают развиваться понятия, тородители, из боязни испортить французский выговор, отпускают англичанку и приставляютк детям французов».
Полученныеестественным путем разговорные навыки закрепляли обучением чтению, а позднееписьму на иностранном языке, бесконечными переводами и опробованной на другихпредметах методикой заучивания наизусть.
Занималисьязыками несколько раз в неделю (французским почти ежедневно), по два-три часа.
Ну и разумеется,во многих семьях чередовали разговорную практику на иностранном языке.
Н.П. Гротвспоминала, что «мать почти всегда говорила с нами по-французски, а в определенныедни заставляла нас говорить и между собою исключительно по-французски и по-немецки,что и делалось нами по возможности, но без строгого педантизма».
Посколькубольшинство дворян учились кое-как и за границей во всю жизнь свою не бывали,то и язык, который они считали французским, таковым являлся весьмаприблизительно. Это был «русский француз ский», с не вполне правильнымивыговором, словоупотреблением и построением фраз. И кроме того, очень немногиедаже такой язык «знали до конца». Нередко активный французский ограничивалсянесколькими десятками расхожих фраз и выражений и приблизительным пониманиемсмысла прочитанного. Даже хорошо знавшие язык говорили в манере, «отдававшейклассной комнатой», преимущественно заученными фразами. В результате и «мышлениеих, — как писал современник, — приобретало те же приемы приблизительности и неточности».Образование девочек
Довольнодолгое время родители обращали внимание лишь на образование сыновей, оставляядочерей практически неграмотными. Лишь девочки из высшей аристократии,предназначенные к жизни при дворе, уже в начале XVIII века начали воспитыватьсяв соответствии с новыми требованиями.
От придворнойдамы требовалось знание иностранного языка и «политеса», умение танцевать,музицировать и, при наличии голоса, петь, а также способность немного писать(хотя бы любовную записку) и ориентироваться в той самой мифологии (чтобы непопасть впросак, если кавалеру вздумается сделать «мифологический» комплимент).Как писала историк Е.Н.Щепкина: «Со введением иноземного платья и новых обычаевсреди столичной знати пытались обучать и девочек чему-нибудь, кроме церковнойграмоты, но еще никто не знал, чему и как учить, и дело сводилось к тому, чтоих по внешности уподобляли иностранкам. Хватались за всех, от кого моглиожидать помощи в деле воспитания».
Поначалу внаставницы нанимали «баб и девок» из Немецкой слободы, а для собственныхдочерей Петр выписал уже настоящую воспитательницу из-за границы. ЕлизаветаПетровна знала русскую грамоту (даже сочиняла «вирши»:
Я не в своеймочи огонь утушить, сердцем болею, да чем пособить?»), прелестно танцевала,любила итальянскую музыку и могла говорить (не скажем – читать) на немецком иитальянском языках. Французский она знала хорошо – одно время ее готовили вжены французскому королю — и на нем, кажется, свободно читала. Научных жепознаний, как и большинство девушек ее круга, почти не имела, да и не больно-тов них нуждалась. Из современниц Елизаветы, кажется, только дочери фельдмаршалаБ.П.Шереметева, серьезные и умные девушки, тянулись к знаниям и, как писалаЕ.Н.Щепкина, «учились даже некоторым предметам из школьных программ тоговремени. Их гувернантка, г-жа Штуден, так сблизилась с ученицами, чтопоследовала в ссылку за многострадальной Натальей Борисовной».
3. Яснополянская школаЛ.Н.Толстого
В теоретическом наследиии практическом педагогическом опыте прошлого школа, открытая Л.Н. Толстым длякрестьянских детей Ясной Поляны, занимает особое место. В этой школезакладывались основы «педагогики ненасилия». Не случайно педагогические взглядыЛ.Н. Толстого и его педагогический опыт оказали огромное влияние на многихпедагогов-гуманистов.
Значительная частьвзглядов Толстого на образование и воспитание ребенка оформилась именно в периодсуществования Яснополянской школы, хотя и позже он обращался к этим проблемамнеоднократно. Они нашли выражение в статьях разных лет: «Воспитание иобразование», «О народном образовании», «Прогресс и образование», «Кому у когоучиться писать: крестьянским детям у нас или нам у крестьянских детей?», вДневнике Яснополянской школы (50-е – 60-е г.г.), в «Азбуке» и «Общих замечанияхдля учителя» к ней (70 –е г.), в статье «О воспитании» (1909), книгах афоризмовмудрецов мира.
Его ранние статьи овоспитании и образовании отличались парадоксальностью и вызвали возмущениемногих педагогов и общественных деятелей того времени. Н.Г. Чернышевскийоткровенно советовал молодому писателю «поучиться» и «стать в уровень снаукой». Заявления «воспитание не воспитывает, а только портит», «лучшаясистема в деле воспитания может не иметь никакой системы», «права воспитания несуществует», содержащиеся в его ранних статьях, многими современниками Л. Н.Толстого и исследователями его творческого наследия часто расценивались какпропаганда анархии в деле воспитания.
Действительно, в раннихстатьях он противопоставил воспитание образованию и отрицал первое как одну изформ насилия над личностью ребенка. В конце жизни он признал ошибочность иискусственность такого противопоставления: «И воспитание, и образованиенераздельны. Нельзя воспитывать, не передавая знания, всякое же знаниедействует воспитательно». Вопросы образования в последние годы рассматривалисьим в неразрывной связи с вопросами воспитания.
Образование, по Л.Н.Толстому,составляет совокупность всех тех влияний, которые развивают человека, дают емуболее обширное миросозерцание. Детские игры, работа, учение (насильственное исвободное), искусства, науки — все образовывает, созидает человека.
Цель школы, по Л. Н. Толстому,— это воспитание творческой, нравственной личности, задача обучения ивоспитания — это формирование творческого мышления и нравственногосамосознания. «Если ученик в школе, — указывал он, — не научится сам ничеготворить, то и в жизни он всегда будет только подражать, копировать». Системаобразования и должна содействовать гармонии развития учащегося.
Л. Н. Толстой обратилвнимание на то, что обычно «развитие ошибочно принимается за цель», чтопедагоги содействуют развитию, а не гармонии развития и в этом заключается«вечная ошибка всех педагогических теорий». Первообразом гармонии, правды,красоты и добра является, по мнению писателя, родившийся ребенок, все егодальнейшее психическое развитие «есть не только не средство для достижения тогоидеала гармонии, который мы носим в себе, но есть препятствие… к достижениювысшего идеала гармонии».
Развивая эти мысли, Л. Н.Толстой сравнивает педагога с плохим ваятелем, который, вместо того чтобысоскоблить лишнее, налепливает все больше и больше, «раздувает, залепляеткидающиеся в глаза неправильности, исправляет, воспитывает». Ребенку, по мыслиписателя, «нужен только материал для того, чтобы пополняться гармонически ивсесторонне».
Взгляды Л.Н. Толстого напроблемы образования, воспитания, развития ребенка не были оторваны от жизни,они питались самой жизнью и вытекали из его педагогического опыта.
Заключение
В народной педагогике обязательно включение ребенка в различные виды деятельности (трудовую, празднично-игровую и т.д.) вместе со взрослыми.
Семья наряду с общиной считалась основным воспитателем ребенка. Она несла ответственность за качество воспитания не только перед общиной, но и перед церковью. Религиозные заповеди и запреты, соединенные с сохранившимися народными представлениями о совершенной личности, являлись содержанием целей и задач воспитания, которые дошли до настоящего времени в виде заповедей, народной мудрости.
Мудрость народного воспитания как исторически проверенного опыта должна стать основой современных учебно-воспитательных систем.
Поступки и деятельность людей ограничиваются определенными запретами, способствующими сохранению и развитию человеческого общества и его взаимоотношений с окружающей средой. Общими практически для всех этносов, наций и народов являются следующие заповеди: «не убий», «не лги», «не воруй», «не желай чужого» и др. Они же входят в число библейских заповедей.
Помимо заповедей-запретов народная педагогика большое место всегда отводила заповедям — целям воспитания и обучения. Ведущей заповедью в этой системе является воспитание человека-патриота, носителя традиций и чаяний своего народа. Она выражается не только в описаний героизма людей, но и в поэтических описаниях родной природы, прославлении своей Родины, осуждении предательства, трусости и уклонения от исполнения гражданского долга. На примерах былинных героев: Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович и другие защитники Отечества.
Следующая заповедь народной педагогики — воспитание доброты и любви к людям. Многие библейские заповеди учат этому: «Возлюби ближнего своего, как самого себя, да благо тебе будет». Добрый человек обязательно должен быть скромным, кротким, миротворцем, видящим свои недостатки и не осуждающим других.
Третья заповедь — воспитание трудолюбия. Народ всегда высмеивал лодырей, лежебок, бездельников. Особенно ярко эта заповедь выражена в народных пословицах: «Деревья смотри в плодах, а людей — в делах», «Под лежачий камень вода не течет».
Но одним из важнейших условий воспитания в народной педагогике считается доброе, уважительное отношение к ребенку.
Первый этап в обучении юного дворянина — у домашнего или частного преподавателя: «От роду моего лет семи или более отдали меня в том же селе Харине, где отец мой жил, пономарю Филиппу Брудастому, учиться». Учителем мог быть и священник, как человек, который лучше и правильней всего мог передать искусство чтения богослужебных книг: «…и был у сына воеводского учитель, отставной престарелый поп…».
Но кроме тогосуществовала практика, когда родители (отцы) сами давали начальное образованиесвоим сыновьям и одновременно воспитывали их, в основном потому, что частныеуроки не давали желаемого результата: «Начал его при себе грамоте учить не так,как меня учил пономарь Филипп Брудастый, который только мучил одним всегдашнимприлежным сидением, а не учением: я учил своего пасынка не доводя его никогдадо малейшей скуки в учении, пускал его часто гулять и приучал самого по своейволе садиться за учение».
Следующимэтапом образования обыкновенно была отдача своего чада (сына) в учебноезаведение: «…отдавали мы его потом в пансион и университет обучатьсяфранцузскому языку, математике и прочим наукам…». Кроме того, учеба здесьнеизбежно способствовала установлению дворянского самосознания.
В обычае былоотдавать детей на воспитание и обучение родственникам, хорошим знакомым иблагодетелям. Их воспитание в основном ограничивалось не постижением наук, анаучению быть хорошей хозяйкой и женой.
И, наконец,следующий этап: образование неизбежно оканчивается службой, которая напрямуюзависела не только от личных качеств молодого дворянина, но и от полученного имвоспитания и образования.
Итак, мы видим, что воспитание дворянских и крестьянских детей отличалось. Но конечная цель одна — научение девочек быть хорошей хозяйкой и женой, а мальчиков — главными помощниками в семье, полезными своему государству.
Список литературы
1. Муравьева, О.С. Русские утопии/ О.С. Муравьева /(Альманах «Канун»). Вып.1. СПб., 1995, С. 154-178.
2. Честерфилд. Письма к сыну // Честерфилд. Письма к сыну. Максимы.Характеры. Л., 1971. С. 207.
3. Воспоминания братьев Бестужевых. Пг., 1917. С. 64.
4. Станиславский, К.С. Моя жизнь в искусстве. М.; Л., 1941. С. 15.
5. Гарин-Михайловский, Н. Г. Детство Темы // Собр. соч.: В 5 т. М., 1957. Т.1. С. 109.
6. Толстой, С.Л. Очерки былого. Тула, 1968. С. 88.
7. Толстой, Л.Н. Война и мир. // Полн. собр. соч. М.; Л., 1930. Т. 9. С. 134.
8. Мещерская Е.К. Трудовое крещение. // Новый мир. 1988. № 4. С. 212—213.
9. Толстой, С.Л. Очерки былого. С. 102.
10. Пушкин, А.С… Т. XII. С. 171—172
11. Фомичев, С.А. Грибоедов в Петербурге. Л., 1982. С.171.
12. Дневник В.А. Жуковского цит. по: Иезуитова Р.В. Пушкин и «Дневник» В. А.Жуковского 1834 г. // Пушкин: Исслед. и мат. Л., 1978. Т. VIII. С. 243.
13. Фонвизин, Д.И. К г. сочинителю «Былей и небылиц» от сочинителя вопросов //Собр. соч. М.; Л., 1959. Т. II. С. 273.
14. Лотман, Ю.М. Театр и театральность в строе культуры начала XIX века //Лотман Ю.М. Избр. статьи. Т. 1. С. 269—287.
15. Жуковский, В.А. Писатель в обществе.// Собр. соч.: В 4 т. М.; Л., 1960. Т.4. С. 393.
16. Соллогуб, В.А. Воспоминания. // Соллогуб В.А. Повести. Воспоминания. Л.,1988. С. 566.
17. Пушкин, А.С. Т. VI. С. 171.
18. Толстой, Л.Н. Детство // Полное собр. соч. Т. 1. С. 53.
19. Цветаева, М.И. Повесть о Сонечке. // Цветаева М.И. Проза. М., 1989. С.343—344; 347—348.
20. Кириченко, О.В.Дворянское благочестие XVIII века. М.,1997.
21. Кудрявая, Н.В.Лев Толстой о смысле жизни / Н.В. Кудрявая.– М.: Красный пролетарий, 1993.
22. Кузина, Т.Ф., Батурина Г.И. Занимательная педагогика народов России: советы, игры, обряды / Т.Ф. Кузина, Г.И. Батурина.— М.: Школа-Пресс, 1998.
23. www.ethnomuseum.ru/section66/126/2847/4533.htm
24. Волков Г.Н. Этнопедагогика: Учеб. для студ. сред. и высш. пед. учеб. заведений / Г. Волков, А. Панькин — М.: Издательский центр «Академия», 1999. — 168 с.