Место и роль СССР в становлении государственного суверенитета в САР

Реферат

Место
и роль СССР в становлении государственного суверенитета в САР

События времени второй
мировой войны коренным образом меняли положение Сирии. Речь шла, в первую
очередь, об изменении ее политического статуса. 8 июня 1941 г. командующий вооруженными силами "Свободной Франции" на
Ближнем Востоке генерал Катру выступил с декларацией об отмене мандатного
управления Сирии и Ливана и последующем признанием их в качестве независимых
республик1. Декларация, поддержанная правительством Великобритании, была
принята в день начала военных действий обеих стран против находившихся на
территорий французских ближневосточных владений войск правительства Виши и
германо–итальянских оккупационных сил. Декларация была серьезным политическим
актом, хотя, как показали последующие события, обе великие державы ставили
перед собой достаточно узко понимаемую прагматическую цель – умиротворить
общественное мнение обеих подмандатных территорий и привлечь на сторону
противников фашистской "оси" арабские патриотические силы.

В середине июля 1941 г.
Сирия и Ливан перешли под контроль администрации "Свободной Франции"
и Великобритании. Необходимость сохранения на их территории статус–кво
требовала от лидеров "Свободной Франции" дальнейшего движения вперед.
К этому их подталкивало и усиление противоречий с английскими властями на
Ближнем Востоке, активно укреплявшими свое присутствие в зоне французского
влияния, эксплуатируя подчиненное положение союзника. 27 сентября 1941 г была
провозглашена независимость Сирии, а 26 ноября того же года – Ливана. Однако, коммюнике
"Свободной Франции" от 4 ноября 1943 г. заявляло, что система
мандатного управления Сирией и Ливаном будет окончательно отменена только после
того, как будут четко определены основы взаимоотношений между обеими сторонами
и метрополией. Одновременно, лидерам обеих стран предлагалось при определении
этих взаимоотношений вернуться к положениям давно изжившего себя и неспособного
адекватно соответствовать новым условиям соглашения 1936 г."2.

Ситуация, складывавшаяся
во внутриполитической жизни Сирии к моменту окончания второй мировой войны,
когда активными участниками массового движения в защиту независимости
становились патриотические партии и организации, включая, прежде всего,
Движение арабского возрождения и Арабскую социалистическую партию во главе с
Акрамом Хаурани, заставляла Национальный блок проводить более активную и
твердую линию в отношении укрепления сирийской независимости, Немалую роль в
этом процессе играла и СКП. Восстановление принципов конституционного
управления Сирией и проведенные на их основе в июле 1943 г. парламентские
выборы позволили сформировать первое правительство независимой страны. Её
президентом стал лидер Национального блока Шукри аль–Куатли. Уже 28 ноября того
же года сирийский парламент принял решение об исключении из текста конституции
статьи 116, определявшей права страны–мандатария.

24 января 1944 г.
Ш.аль–Куатли и депутаты национального парламента присягнули на верность
конституции, в которой более не упоминалось о том, что Сирия является страной,
управляемой иной державой. Движение в сторону обретения полной и окончательной
независимости становилось, как свидетельствовало развитие событий, необратимым.
В феврале 1945 г. Сирия объявила войну фашистской Германии, а 12 апреля ее
представители подписали Декларацию ООН. Страна становилась реальным субъектом
международных отношений. Месяцем раньше – в марте того же года Сирия приняла
участие в создании Лиги арабских государств, выступив одним из учредителей этой
арабской региональной организации.

Укрепление нового
международного статуса Сирии требовало, тем не менее, включения в этот процесс,
в дальнейшем это подтверждалось событиями лета 1945 – весны 1946 г., – как
можно более широкого числа участников. Роль великих держав, становившихся после
окончания второй мировой войны постоянными членами Совета Безопасности ООН,
могла бы быть решающей. В этой связи, установление отношений с Советским
Союзом, страной, вынесшей на себе основную тяжесть противостояния фашистскому
блоку, имело для Сирии принципиальное значение.

21 июля 1944 г. министр
иностранных дел Сирии Джамиль Мардам обратился к В.М. Молотову, министру
иностранных дел Советского Союза с предложением об установлении дипломатических
отношений между двумя странами. В своей телеграмме он писал: "Движимая
своим восхищением перед советским народом, усилия и успехи которого в великой
борьбе демократии против духа завоеваний и господства дают основу для законных
надежд на будущую свободу и равенство для всех больших и малых наций,
ободренная, с другой стороны, иностранной политикой Союза Советских
Социалистических Республик, который с начала своего существования провозгласил
упразднение всех привилегий, капитуляций и других преимуществ, которыми
пользовалась царская Россия и несовместимость которых с равенством наций
признало Советское правительство, – Сирия, которая только что после долгих
усилий и громадных жертв увидела торжественное признание своего международного
существования и которая видит в победе демократий над осью, в победе, которой
она способствует в меру своих средств, закрепление и гарантию своей
независимости и своего суверенитета, была бы счастлива поддерживать в этом
качестве с Союзом Советских Социалистических Республик дружественные,
дипломатические отношения"3.

Спустя пять дней – 26
июля – советский министр иностранных дел направил в Дамаск ответное послание.
Оно гласило: "Правительство Союза Советских Социалистических Республик
высоко оценивает чувства, выраженные Вами в отношении великой борьбы советского
народа против гитлеровской Германии и её сообщников. Советское правительство с
удовлетворением принимает предложение Сирийского Правительства об установлении
дружеских дипломатических отношений5. 26 октября 1944 г. чрезвычайней посланник
СССР в Сирии вручил верительные грамоты президенту Ш.аль–Куатли. В ходе состоявшейся
между ними беседы советский представитель заверил главу сирийского государства
в том, что его страна стремится к укреплению дружбы между обоими государствами
и установлению между ними прочного сотрудничества. В ответном слове
Ш.аль–Куатли подчеркнул, что Сирия, со своей стороны, постарается сделать все
для сохранения хороших отношений с СССР, основанных на дружбе и
сотрудничестве4.

16 мая 1945 г, произошел
первый обмен посланиями между главами обоих государств. Президент Ш.аль–Куатли,
обращаясь к главе советского правительства, верховному главнокомандующему
вооруженными силами СССР И.В.Сталину отмечал: "От имени сирийского народа,
который выражает радость по поводу известия об окончательном поражении сил
агрессора, я счастлив направить Вашему Превосходительству самые искренние
поздравления по случаю великой исторической победы, которую одержали
свободолюбивые народы. Мир никогда не забудет огромных жертв, принесенных СССР
во имя человечества, а также доблесть, упорство и героизм славной Красной армии,
сыгравшей основную роль в уничтожении деспотизма и торжестве права". Ответ
Сталина был менее красноречив, но это не снижало его значимости для контекста
начинавшихся советско–сирийских отношений в сфере межгосударственных связей:
"Примите, г–н Президент, мою благодарность за поздравления, выраженные
Вами от имени сирийского народа народам Советского Союза и мне лично по случаю
исторической победы, одержанной над Германией"5.

Итак, впервые в своей
истории Сирия и Советский Союз устанавливали друг с другом отношения на
межгосударственном уровне. Значение этого события было огромно как для
советской, так и для сирийской стороны, Восстанавливалась прерванная в 1914 г.
историческая традиция прямых связей между двумя странами. С формальной точки
зрения это было бесспорно. Однако, старые формы взаимодействия не могли не
нести в себе содержания, коренным образом отличавшегося от того, которое
вкладывалось в них в то время, когда существовали Российская и Османская
империи. Изменился мир, Россия и Сирия. Эти изменения создавали абсолютно иную
атмосферу взаимодействия обеих стран.

Вторая мировая война, в
ходе которой СССР, вне сомнения, сыграл ведущую роль, не только положила конец,
– на этот раз бесповоротно, – попыткам европейских держав добиться изоляции
Советского Союза и свести до минимума возможности развития отношений между ним
и государствами, становившимися реальностью ближневосточного региона.
Предшествовавшее состояние дел отныне становилось невозможным хотя бы потому,
что сами эти государственные образования Ближнего Востока, – Сирия была тому
наиболее ярким примером, – становились субъектами международных отношений
благодаря тому, что в кровопролитном сражении с Германией Советский Союз менял
международную ситуацию, создавая объективные предпосылки для их будущего
независимого и суверенного развития. Отныне эти государства переставали быть
колониями ведущих европейских держав.

Установление прямых
дипломатических отношений между СССР и Сирией впервые в истории Советского
Союза открывало перед ним возможности установления не только межгосударственных
контактов с одной из стран арабского региона и Ближнего Востока. Эти отношения
в значительной степени расширяли круг его сирийских партнеров, который отныне
не ограничивался лишь, пускай и значимыми для советской идеологии и
внешнеполитической практики, коммунистами Сирии. Для одной из великих держав
мира появлялась еще одна возможность, – период после окончания второй мировой
войны значительно расширял число стран арабского региона, устанавливавших
отношения с СССР, достаточно сослаться в этой связи на Египет, Ливан и Ирак, –
внести коррективы в собственное понимание того, что в его концептуальных
установках называлось "национально–освободительным движением".
Становление национальной независимости арабских стран при всех недостатках
этого процесса в течение первых лет после завершения сражений против Германии и
Японии, когда реальная политическая власть в этих странах оказывалась в руках
представителей традиционных имущих классов, тем не менее, означало, что прошлые
советские представления о гегемонии коммунистов в рядах борцов за обретение
независимости должны были быть заменены новыми, более гибкими и подвижными.
Взаимоотношения между обоими государствами – СССР и Сирийской Республикой –
становились одним из факторов, содействовавших развитию этого процесса.

Сирия эволюционировала в
направлении укрепления своей самостоятельности. Давление патриотических сил на
правительство Национального блока становилось в этой сфере тем весомым
внутренним обстоятельством, без которого эта самостоятельность могла бы
достаточно быстро оказаться фикцией. Как и в ходе первых контактов начала 20–х
годов между СССР и участниками национального движения, послания сирийских
лидеров послевоенной эпохи содержали слова искреннего восхищения победами
советских вооруженных сил. Акцент, ставившийся ими на том, что советская армия
вела борьбу против принципов деспотизма, за равенство больших и малых наций,
был более чем красноречив. Независимость Сирии все еще переживала период своего
становления. Франция и Великобритания все еще располагали значительными
вооруженными силами, располагавшимися на сирийской территории. Были далеко не в
полном объеме решены вопросы, связанные с экономическими привилегиями бывшей
страны–мандатария и Великобритании. Содержавшиеся в послании Дж. Мардама слова
о том, что СССР уже в момент своего становления решительно отказался от
преимуществ, которыми пользовалась царская Россия в бывшей Высокой Порте, также
не оставляли сомнения в том, что для сирийского руководства тех лет
установление прямых дипломатических отношений с Советским Союзом становилось
гарантией неповторения печального опыта начала 20–х гг. Вопрос касался создания
независимого арабского государства с центром в Дамаске, существование которого
оказалось недолговечным, а само это государство было разрушено европейскими
державами, союзниками арабов в антитурецкой кампании.

Одним из важнейших
вопросов укрепления национальной самостоятельности в середине 40–х годов
становилась проблема передачи независимому сирийскому государству созданных
Францией в период ее управления Сирией и контролировавшихся ею
"специальных частей", формировавшихся, прежде всего, из числа
представителей конфессиональных и религиозных меньшинств. "Специальные
части" должны были влиться в армию суверенной республики. Проблема
передачи сирийскому правительству "специальных частей" носила не
только военный характер, речь шла и о политической задаче, поскольку
существование этих подразделений в том виде, как это определялось временем мандата,
и в интересах решения тех задач, которые определялись французской
администрацией, могло стать источником межнациональных и межконфессиональных
трений, способных нанести непоправимый удар по единству национальной территории
и сирийского народа. Многонациональный и многоконфессиональный состав населения
Сирии достаточно часто становился поводом для французских колониальных интриг.

Переговоры о передаче
этих частей начались еще в 1943 г. В ходе их проведения французские
представители настаивали на том, что будущее вхождение "специальных
частей", в состав сирийской армии должно быть компенсировано сирийским
правительством на основе предоставления Франции военных баз, – требования
подобного же характера выдвигались Францией и перед правительством Ливана, где
также существовали "специальные части". При этом, обе страны должны
были заключить с Францией соглашение не только о предоставлении бывшей
стране–мандатарию привилегий в военной области, но и в сфере дипломатической
практики, культуры, финансовых связей и гарантий свободной деятельности
французских учреждений на территории Сирии и Ливана, По словам известного
российского исследователя Сирии Э.П. Пир–Будаговой, Франция, понимавшая
неприемлемость этих условий для правительств обеих стран, стремилась, по сути
дела, к "развязыванию колониальной войны"6.

Возникновение угрозы
независимости Сирии и Ливана не могло остаться незамеченным Советским Союзом. 2
июня 1945 г. правительство СССР обратилось с нотой к правительствам четырех
великих держав – США, Франции, Великобритании и Китая, – в которой четко и
недвусмысленно заявлялось, что "на территории Сирии и Ливана происходят
военные действия и что находящиеся там французские войска вошли в столкновение
с сирийскими и ливанскими, производя артиллерийский и минометный обстрел, а
также обстрел с самолетов столицы Сирии – города Дамаска... Положение
усугублялось, – как подчеркивалось в ноте Советского Союза, – тем, что
указанные три государства – Франция, Сирия и Ливан являются членами
Объединенных Наций, участвующими в происходящей в Сан–Франциско
конференции"7.

Связь между событиями на
территории Сирии и Ливана и процессом создания Организации Объединенных Наций,
которая акцентировалась в ноте Советского Союза, была, разумеется, не случайна.
Цитируемый документ был в этом отношении достаточно четок: "…события в
Сирии и Ливане не соответствуют духу решений, принятых в Думбартон–Оксе и целям
происходящей в Сан–Франциско конференции Объединенных Наций… Советское
правительство считает, что должны быть приняты срочные меры к тому, чтобы
прекратить военные действия в Сирии и Ливане и уладить возникший конфликт
мирным порядком". Ставившаяся СССР проблема, имела, тем не менее, и другие
аспекты.

В военные действия на
сирийской территории были вовлечены вооруженные силы страны, которая рассматривалась
сирийским руководством того времени как одна из западных демократий, ориентация
на которую в дальнейшем, после окончательного оформления сирийской
независимости не подвергалась им сомнению. Отсюда вытекала общая для Советского
Союза и действительных сирийских патриотов позиция, заключавшаяся в том, что
идеалы демократии могли попираться и попирались теми, кто выступал в роли их
традиционных символов.

Советская нота
правительствам четырех великих держав становилась, таким образом, весомым
доказательством того, что в послевоенном мире создается принципиально новая
международная ситуация, когда одна из стран–победительниц в войне ставила в
практическую плоскость проблематику национальной независимости малых стран и
народов. Эта страна становилась подлинным защитником новых, складывавшихся в
мире демократических норм отношений между членами международного сообщества.
Эти нормы включали в себя и безусловное право каждого государства – члена
Объединенных Наций – на защиту собственной территории, выбор модели
государственного устройства и основных направлений собственной внутри– и
внешнеполитической ориентации. Любое игнорирование этих норм, которое не могло
не быть, по сути дела, возвращением к временам колониального угнетения и
бесправия, – категорически противоречило идеям послевоенного миропорядка,
фиксировавшимся в Уставе ООН. Это понимали в Советском Союза, это понимали и
патриоты Сирии.

Тем самым, дальнейшее
становление отношений между обеими странами вытекало не из принципов
"советской экспансии", в направлении Ближнего Востока, но из
совпадения позиций сторон по основополагающим моментам подходов к решению задач
созидания нового сообщества государств и наций. При этом, позиция СССР была
действительно искренней и непредвзятой и, в силу этого, наиболее
последовательной. Ни позиция Великобритании, ни позиция Соединенных Штатов,
вынужденных учитывать интересы своего союзника Франции, не были столь же
решительны и последовательны, как позиция СССР. Дискуссия в Совете Безопасности
ООН, где обсуждался вопрос о ситуации в Сирии и Ливане, это недвусмысленно
доказывала8.

В феврале 1946 г.
правительства Сирии и Ливана передали вопрос о выводе иностранных войск с
территории обеих стран на рассмотрение Совета Безопасности ООН. Оба
правительства обращались к Совету Безопасности с просьбой принять решение о
"полной и одновременной эвакуации всех иностранных войск с территории
Сирии и Ливана". Заседания Совета Безопасности, где обсуждалась жалоба
обеих стран, проходили в период с 14 по 16 февраля 1946 г.9.

Выступая на заседании 15
февраля, министр иностранных дел Сирии Ф.аль–Хури говорил: "Французские и
английские войска введены для освобождения страны от войск Виши". Он
подчеркивал далее, что его страна "тщетно ждала" решения о выводе с
ее территории вооруженных сил обеих держав. Вместо него "состоялось наглое
французско–английское соглашение, которое было заключено 13 декабря без ведома
Сирии и Ливана". И далее он заявлял: "Правительство Сирии не может не
спросить, чью безопасность намерены гарантировать стороны (Франция и
Великобритания – автор). Ответственность за внутреннюю безопасность ложится
исключительно на правительства Сирии и Ливана. Что же касается внешней
безопасности, то забота о ней также является делом суверенных государств. Какое
право, когда закончилась война и Сирия окружена дружескими государствами, имеет
какое либо другое правительство брать на себя задачу гарантировать безопасность
в этой зоне? Мы этого понять не можем". Завершая свое выступление,
Ф.аль–Хури подчеркивал: "Совет Безопасности просят, и он имеет право
решить, что все иностранные войска должны быть одновременно выведены с
территории Леванта, и назначить максимальный срок, определяемый техническими
возможностями осуществления отвода".

Советский представитель в
Совете Безопасности ООН А.Я.Вышинский выступал в ходе всех трех его заседаний.
Вне зависимости от того, шла ли речь о процедурных аспектах обсуждения
сирийского и ливанского вопросов, – как это было на заседании 14 февраля, –
существа проблемы, – заседание 15 февраля, – или принятия решения по
обсуждаемым вопросам, – заседание 16 февраля, – его выступления носили
принципиальный характеру, а высказывавшиеся им мнения, в полном объеме
отражавшие точку зрения правительства СССР, имели своей целью достижение
полного и немедленного вывода иностранных войск с территории бывших
ближневосточных владений Франции,

Суть подхода Советского
Союза к вопросу о положении в Сирии и Ливане была определена уже в первом
выступлении советского представителя в Совете Безопасности. Определяя цели
дискуссии, он говорил: "Я думаю, что для того, чтобы решить этот вопрос,
нужно обратиться к существу дела, как рисуется это дело по самому представлению
тех стран на основании тех материалов, которые имеются в нашем распоряжении. В
этом случае нужно обратиться к заявлению от 4 февраля, сделанному ливанской и
сирийской делегациями. В этом заявлении, во–первых, констатируется, что
пребывание в Ливане и Сирии британских и французских войск является нарушением
суверенитета этих государств; во–вторых, что такое пребывание в прошлом
показало, что оно является угрозой миру и безопасности и отсюда делается вывод
– просьба вывести эти войска"10. Проблема ставилась четко и логично. При
этом, ее постановка, что было принципиально для требования Сирии, отталкивалась
от того, что и обсуждение вопроса о положении в Сирии и Ливане, и вынесение
решения Совета Безопасности по этому вопросу должно исходить, в первую очередь,
если не исключительно, из позиции государств–жертв агрессии, а не из суждений о
возникшей там ситуации, основанных на точке зрения тех, кто эту агрессию
совершил. Постановка проблемы представителем СССР была здесь абсолютно
недвусмысленной: "…какое–то лицо находится в чужом доме. Хозяин этого дома
просит его выехать. Это лицо отказывается выехать, Хозяин предъявляет иск в суд
о выселении его из своего дома".

Анализируя суть
англо–французского военного присутствия в Сирии и Ливане, А.Я.Вышинский в
выступлении 15 февраля 1946 г. недвусмысленно подчеркивал: "...в
действительности обстоятельства, исторически оправдывающие присутствие
английских и французских войск в Сирии и Ливане, уже прошли и тех
обстоятельств, которые оправдывали это присутствие с точки зрения борьбы с
немецкой агрессией, – этих обстоятельств уже нет…, те условия, которые могут
быть законными и оправдывали присутствие иностранных войск, союзных иностранных
войск в союзной стране, – сейчас отпали, отсутствуют". Для советского
представителя было очевидно, что проблема внутренней и внешней безопасности
Сирии и Ливана, выдвигавшаяся представителями Франции и Великобритании в Совете
Безопасности, с точки зрения самой ее постановки не была ни в коей мере
оправдана: "Что касается Советского правительства, то оно охотно
немедленно освободит и Францию и Великобританию от этой ответственности, тем
более, что никто на них такой ответственности и не возлагал. Я думаю, –
подчеркивал он, – что охотно освободят от этой ответственности Сирия и Ливан –
страны, заинтересованные более, чем кто либо другой в этом деле.
Ответственность за охрану мира и безопасности своих государств они должны взять
на себя. Наша Организация должна им в этом отношении помочь".

Заключительные слова
выступления А.Я. Вышинского 15 февраля на заседании Совета Безопасности
невозможно не рассматривать, как прямую и целенаправленную поддержку позиции
Сирии и Ливана в их споре с бывшей митрополией и Великобританией. Он говорил:
"Я думаю, что можно удовлетворить требование – я говорю не просьбу, ибо
здесь нельзя просить, именно требование, которое справедливо предъявлено на
основе государственного суверенитета…, требование Сирии и Ливана о том, чтобы
было вынесено решение Совета Безопасности об общей немедленной и одновременной
эвакуации французских и британских войск из Сирии и Ливана. Другого выхода из
создавшегося положения нет".

Не приходится говорить,
что позиция Советского Союза, выраженная его представителем в Совете
Безопасности ООН при обсуждении вопроса о положении в Сирии и Ливане, по всей
ключевым параметрам совпадала с теми подходами, которые содержались в
выступлении министра иностранных дел Сирии на заседании Совета Безопасности 15
февраля. Это, разумеется, не было случайным. Речь в данном случае не могла не
идти в тесном взаимодействии между представителями обеих стран, которое, по
сути дела достигалось впервые после установления между ними дипломатических
отношений и становилось предвозвестником будущего тесного сотрудничества,
включающего не только сферу политических контактов и связей.

После завершения дебатов
о положении в Сирии и Ливане Совет Безопасности перешел к рассмотрению проектов
резолюций по обсуждавшейся проблеме. На рассмотрение Совета Безопасности были
вынесены четыре проекта, представленные Голландией, США, Египтом и Мексикой.
Последний по сути дела, являлся повторением документа, представленного Египтом.
В конечном итоге, предметом обсуждения стали проекты резолюций, предложенные
США и Египтом. Советский Союз, Сирия и Ливан поддержали египетский проект,
который в наибольшей мере учитывал их точку зрения, Его текст выглядел
следующим образом: "Заслушав заявления представителей Ливана, Сирии,
Англии и Франции и обменявшись мнениями по вопросу, поставленному перед ним,
Совет Безопасности, считая, что присутствие английских и французских войск на
сирийской и ливийской территориях несовместимо с принципом суверенного
равенства всех членов, как это изложено в Уставе, и полагая, что этот принцип
суверенитета должен найти свое полнее применение в форме немедленного и
одновременного отвода всех английских и французских войск с территорий, о
которых идет речь, рекомендует, чтобы английское и французское правительства, с
одной стороны, и сирийское и ливанское правительства, с другой, вступили в
переговоры как можно скорее, с целью установить исключительно технические
детали, касающиеся отвода войск, включая дату его завершения, а также оставить
этот вопрос в повестке дня"11.

Египетский проект
резолюции являлся скоординированной точкой зрения на сиро–ливанскую проблему
стран–членов Лиги арабских государств и в этом отношении представлял собой
единое мнение вновь возникнувшего регионального сообщества на проблему, которая
имела прямое отношение к общеарабским целям и интересам. Но вопрос заключался
не только в этом. В этом проекте четко определялся принцип защиты суверенитета
и независимости стран, в отношении которых была предпринята попытка агрессии со
стороны бывшей метрополии и ее ближайшего союзника. В нем отвергалась идея
Великобритании и Франции, – ее в определенной мере поддерживали и США, – о
проведении франко–сирийских и франко–ливанских переговоров о статусе
"специальных частей" на основе предложений бывшей метрополии. При
этом, сама идея переговоров между заинтересованными странами включала в себя
лишь мысль об их значимости только как инструмента достижения согласия по
техническим деталям вывода французских и английских войск с территории двух
арабских государств. Их вывод со всей очевидностью предполагал расширение сферы
суверенных полномочий этих государств, которые должны были включить и вопросы
создания собственных армий, и включения в их состав "специальных
частей". Однако, представитель США наложил вето на проект египетской
резолюции.

Советский представитель в
Совете Безопасности безуспешно пытался внести поправки в предложенный США
проект резолюции. Суть этих поправок действительно серьезна. Так, после слов
американского проекта – "Совет Безопасности выражает свою уверенность в
том, что иностранные войска будут выведены", он предлагал добавить:
"И принимает к сведению заявление Англии и Франции о том, что их войска
будут отведены из Сирии и Ливана". А.Я.Вышинский предлагал заменить
содержавшееся в проекте США выражение "как можно скорее", имевшее
отношение к срокам вывода иностранных войск из Сирии и Ливана, на слово
"немедленно", перед словом "переговоры", относившимся к
будущим дипломатическим контактам между Францией и Англией, с одной стороны, и
Сирией и Ливаном, с другой, по поводу сроков вывода войск, он настаивал на
вставке слова "технические". Тем самым, по мнению СССР, должна была
быть более четко определена сущность этих переговоров. Тем не менее, поправки советского
представителя были отвергнуты, а он, в свою очередь, использовал право вето в
отношений принятия проекта резолюции, предложенного США.

Развитие событий вокруг
ситуации в Сирии и Ливане, а также итоги обсуждения вопроса о пребывании
иностранных войск на территории этих стран вызвали мощную волну солидарности с
народами Сирии и Ливана в арабском мире. Великобритания и Франция были
вынуждены, – не последнюю роль в этом сыграло давление Советского Союза, –
согласиться с требованием о выводе своих вооруженных сил с территории обоих
арабских государств. 17 апреля 1946 г. последний иностранный солдат покинул
Сирию, в декабре того же годе англо–французские войска были выведены из Ливана.
День 17 апреля стал национальным праздником CAP – Днем эвакуации.

Значимость советской
поддержки сирийской позиции при решении вопроса о выводе с ее территории войск
иностранных держав была действительно огромна. Тем не менее, она по–разному
оценивалась как в Советском Союзе, так и в Сирии. В СССР вопрос ставился
однозначно: "Речь А.Я.Вышинского произвела огромное впечатление во всем
мире и особенно в арабских странах... Эта речь показала всему миру, что
Советский Союз всем своим огромным международным авторитетом, неизмеримо
возросшим в результате Великой Отечественной войны, отстаивает суверенные права
малых народов и добивается справедливого, демократического решения национальных
вопросов12.

Слова известного
исследователя арабского мира В.Б.Луцкого являлись, разумеется, выражением
официальной точки зрения на вопросы, связанные с развитием ситуации на
территории двух арабских стран. При этом, его слова, вне сомнения, реалистично
отражали не только содержание нового соотношения сил на международном уровне,
но и беспрецедентные, ранее совершенно немыслимые возможности собственного
политического действия, которые открывались в этой связи перед странами
Арабского Востока, что было доказано эволюцией сиро–ливанской ситуации
послевоенных лет. Выдающийся историк арабист говорил: "В Организации
Объединенных Наций Сирия и Ливан получили не только возможность высказать во
весь голос свои требования и поставить их на обсуждение Совета Безопасности:
они нашли поддержку в лице представителя великой советской державы, которая
вынесла на себе главную тяжесть войны с гитлеризмом. Советский Союз сражался и
нес тяжелые жертвы, но для того, чтобы послевоенный мир опять строился на
основе угнетения и порабощения малых народов"13.

Советская точка зрения на
сирийские события 1945–1946 гг., конечно, полностью разделялась сирийскими
коммунистами, Для Генерального секретаря ЦК СКП X. Багдаша речь шла о том, что
"ни один прогрессивно настроенный патриот но может забыть, что
происходило... в Совете Безопасности, где Советский Союз доказал свою верность
ленинским принципам пролетарского интернационализма, защищая права народов на
свободу и независимость". И далее он подчеркивал: "Поддержка
Советского Союза всегда играла решающую роль в достижении независимости каждой
арабской страной"14.

В словах российского
ученого и сирийского политического деятеля сквозила, тем не менее, некоторая
двусмысленность. Конечно, перемены, происшедшие в мире по окончания второй
мировой войны, создавали принципиально иную структуру международных отношений,
когда один из полюсов мирового развития – Советский Союз – мог в значительно
более активной и масштабной форме влиять на эволюцию общественно–политических
процессов в границах арабского мира. В.Б.Луцкий был прав, когда отмечал
коренную несхожесть положения в довоенном мире, где существовала Лига Наций, и
в мире, возникшем после 1945 г., когда возникала ООН, на уровне которой
становилось возможным достигать взаимодействия между СССР,
восточно–европейскими странами и государствами, обретавшими политическую
самостоятельность Но, тем не менее, существование внешней силы, опора на
которую содействует обретению национальной независимости, вовсе не означает,
что национальная независимость обретается благодаря этой внешней силе, В
конечном итоге, ее достижение представляет собой итог целенаправленной
деятельности патриотических сил. Позиция Х. Багдаша в этом отношении была
достаточно спорной.

Вопрос, однако, не
исчерпывался только этим. Его постановка В.Б. Луцким, говорившим о том, что
жертвы СССР в ходе второй мировой войны становились достаточным основанием для
того, чтобы Советский Союз мог рассматривать себя в качестве силы, неизменно
выступающей против колониального закабаления народов, хотя и могла быть
объяснена жанровыми особенностями публичной лекции, несла в себе определенный
намек на особую линию поведения, которой советское государство собиралось
придерживаться в отношении ранее порабощенных стран афро–азиатского мира. Эта
постановка вопроса ни в коей мере не была лишена определенной политической
окраски. Пройдет всего два года и Советский Союз займет вполне определенную
позицию в отношении палестинской проблемы, путь решения которой приведет к
появлению десятков тысяч арабских беженцев, кровавым методам создания
Государства Израиль на руинах арабо–палестинского национального бытия. При
этом, коммунистические партии арабского мира безоговорочно поддержат Советский
Союз, считая, как и он, что на полях сражений Палестинской войны 1948–1949 гг.
столкнулись интересы арабской реакции и британского колониализма с интересами
прогрессивного решения еврейского национального вопроса.

Позиция сирийских арабских
патриотов выглядела в то время – в середине 40–х гг. – во многом отличной от
той, которая активно выдвигалась в качестве единственно правильной СССР и его
сирийским союзником – СКП. Конечно, тот курс, который проводился в ходе
заседаний Совета Безопасности ООН советским представителем, не мог не
рассматриваться ими в качестве линии страны, оказавшей арабам необходимую для
них помощь и поддержку в ходе их борьбы за обретение подлинной национальной
независимости Сирии. Основатели Движения арабского возрождения, ставшего
впоследствии ПАСВ, – Мишель Афляк и Салах ад–Дин Битар, – подчеркивали в
середине 40–х гг., что "арабам не подобает проявлять враждебность к такому
великому государству, как Советский Союз, который с момента своего
возникновения проявлял симпатию в отношении народов, борющихся за свою
независимость". Они считали необходимым развитие отношений между ним и
арабами: "Наша цель состоит в установлении дружественных отношений с
Советским Союзом на основе заключения с ним межправительственных официальных
соглашений"15. Но, при этом, они категорически отвергали возможность
развития такого рода отношений при опоре на компартии арабских стран, которые
рассматривались ими не более, чем "советское орудие".

Основатели баасистского
движения могли совершать ошибки. Они считали в те годы, что СССР поддержит
Францию в ее противостоянии с традиционным противником России и Советского
Союза в регионах Ближнего и Среднего Востока Великобританией. А это приведет,
как они писали тогда, к тому, что Советский Союз не поддержит справедливую
борьбу Сирии за обретение собственной независимости. Они считали, что
"Турция и Иран не желают видеть арабов сильными, а Россия (СССР – автор)
заинтересована в этих двух государствах", и в этой связи задавали вопрос: "Будет
ли Россия поддерживать их или арабов?". Ими двигали задачи противостояния
двум внутренним соперникам – СКП и тем силам, которые после второй мировой
войны приходили к кормилу правления в Сирии и которые выражали интересы тех,
кто обычно идентифицировался с сирийскими буржуазно–помещичьими кругами. Они
видели реальные результаты контактов между Коминтерном и советским
руководством, с одной стороны, и СКП, с другой. В этой связи их выводы были
однозначны: "От России никто не может ожидать ничего, кроме эксплуатации
арабских интересов ради установления советского мирового господства, – все
малые нации должны вращаться в орбите СССР". И они видели результаты
советской внешнеполитической линии по отношению и Сирии, – тесные отношения
между Национальным блоком, буржуазно–помещичьими правительствами первых лет
существования независимой Сирии и коммунистами, развивались в то время, когда
по Движению арабского возрождения эти правительства наносили жестокие удары.

В любом случае,
реальность политически самостоятельной Сирии доказывала, что путь к
национальной независимости в ее подлинном виде еще долог. В ходе его сирийские
патриоты должны будут не раз столкнуться со многими трудностями и испытаниями.
При этом, позиция национальных патриотических сил Сирии была в то время верна
по крайней мере в одном, – события 1945–1946 гг. инициировали реальную
перспективу будущих плодотворных отношений между Советским Союзом и арабской
Сирией. Однако, для того, чтобы эта перспектива обрела бы соответствующее ей
содержание, Советский Союз должен был диверсифицировать свой ближневосточный
курс. Его задачей становилось не ограничение контактов теми, кто, как СКП,
выступал в роли советского сателлита на уровне отдельных стран региона, или
выдвигавшейся после второй мировой войны к управлению этими странами группами
политической элиты, представлявшими интересы традиционных общественных классов.
Задача нахождения СССР путей взаимодействия с кругом тех, кто выдвигал задачи
арабского национального патриотизма, приобретала характер ярко выраженной актуальности,

Контакты между СССР и
Сирией, как государственным образованием региона Ближнего Востока и арабского
мира в период ее новейшей истории определялись потребностями развивавшейся в
стране после ее превращения в подмандатную территорию под управлением Франции
борьбы за национальное освобождение. Сирийские патриоты обращались к Советской
России и, в дальнейшем, к Советскому Союзу, видя в них державу, идеологические
основы которой предполагали поддержку борьбы закабаленных народов против
европейской колониальной экспансии. Для них СССР был не только примером
успешного противостояния его народов агрессии тех, кто после первой мировой
войны устанавливал свое политическое и экономическое господство на территории
восточной части арабского региона. Они считали возможным и желательным
получение от Советского Союза моральной поддержки и материальной помощи в деле
достижения победы над своим противником тех лет – Францией.

Важнейшим элементом
советского политического курса по отношению к колониальным странам того
времени, – Сирия не являлась здесь исключением, – становилось содействие
превращению наиболее радикальных групп местных патриотов в партии и организации
коммунистического толка. Эти партии становились в дальнейшем основным партнером
СССР в его взаимоотношениях со странами афро–азиатского региона. В равной мере
это относилось и к Сирии. При этом, советская внешняя политика, опиравшаяся в
целях развития этих взаимоотношений на Коммунистический Интернационал, была
направлена на то, чтобы создать условия для перехода Сирийской компартии на
такой этап ее развития, который позволил бы коммунистам стать ведущей силой в
рядах борцов за национальное освобождение. Неудача этой политики,
ориентированной, в конечном итоге, на установление советского доминирования над
национальным движением, сменилась во второй половине 30–х гг. линией на
установление союзнических отношений между СКП и лидерами буржуазно–помещичьего
Национального блока, ставшего правящей партией Сирии после обретения ею
политической независимости.

После окончания второй
мировой войны Советский Союз превращался в реальную мировую державу,
оказывавшую значительное воздействие на развитие международной ситуации. Его
роль в становлении сирийской национальной государственности и достижении
полного и безусловного вывода с территории Сирии французских и английских войск
была действительно огромна. Но, при этом, советская политика сохраняла прежние
ориентиры, – опора на СКП и установление связей при посредничестве коммунистов
и с помощью прямых контактов в Совете Безопасности ООН с лидерами независимой
Сирийской Республики. Ограниченность этого курса была очевидна.

Буржуазно–помещичьи
правительства первых лет сирийской независимости, несмотря на прямое
противостояние между ними и властями бывшей страны–мандатария, а также
Великобритании не мыслили себя в качестве силы, способной пойти на разрыв с
колониальным прошлым. Тем более, в их задачу не входили вопросы проведения в
стране глубоких социально–экономических преобразований. В свою очередь. СКП
оказывалась заложником курса на сотрудничество между ее внешним покровителем и
сирийскими буржуазно–помещичьими кругами. Советская внешняя политика
оказывалась в тупике. Выход из него мог быть найден только на путях активного
расширения спектра тех сил, которые были действительно заинтересованы в
придании новых импульсов движению Сирии по пути наполнения политической
самостоятельности подлинно национальным содержанием.

Литература

сирия
советский межгосударственный ливан

1 В русскоязычной историографии эти события излагаются в:
Оганесян Н.О. Образование независимой Сирийской республики (1939–1946 г.) М.,
1968, стр. 50–65.

2 Здесь и далее см. в этой связи: Саид А. Восстания арабов в
XX веке. М., 1964, стр. 186–138.

3 Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной
войны. т. II, М., 1946, стр. 153–154.

4 Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной
войны, т. II, М., 1946, стр. 154.

5 Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной
войны, т. III, М., 1948, стр. 540.

6 Пир–Будагова Э.П. Сирия в борьбе
за упрочение национальной независимости (1945–1966 гг.). М., 1978, стр. 20.

7 Здесь и далее цит. по: Внешняя
политика Советского Союза в период Отечественной войны. Т. III, стр. 269.

8 Здесь и далее см.: Оганесян Н.О., указ. соч., стр.101–112.