Экзистенция в условиях медиакратии
Иваненко Алексей
1. Кризис экзистенциализма
Философия
экзистенциализма осознает человека не как разумное существо, не как мыслящую
вещь, а как экзистанцию - уникальное существо, способное к выбору собственной
сущности или судьбы. Человек – это не просто вид живых существ в ряду других
существ. В нем есть нечто позволяющее ему преодолевать собственные пределы и
конструировать целые антропогенные миры в виде египетских пирамид, орбитальных
станций и молодежных субкультур. Хайдеггер – крупнейший представитель
экзистенциализма, возвысивший его в ранг метафизики – пояснял специфику
экзистенции в двух определениях: эк-зистенция и вперед себя бытие.
Философия
экзистенциализм является последней исторической интерпретацией человека. После
неё наступила ситуация Постмодерна, в которой субъект оказался мертв. Однако
постмодернистские тезисы по определению не следует понимать буквально. Это
скорее метафора, парадокс для инициирования мысли, чем констатация. Тезис о
смерти субъекта скорее следовать понимать в плане трансформации субъекта, столь
радикальной, что возможно применение термина "смерть". Постмодерн –
это не очередное авангардное направление, а именно ситуация, поэтому он
касается всех, а не только его номинальных адептов.
2. Ситуация Постмодерна
Итак,
что же произошло с экзистенцией в условиях Постмодерна? Для этого необходимо
прояснить саму ситуацию, которая допускает широкий спектр истолкований.
Американский исследователь Фрэд Джеймисон называл постмодернизм культурной
логикой позднего капитализма в одноименной работе 1991 года. Джеймисон
использует марксистский дискурс, однако в самом термине "поздний
капитализм" содержится подвох. Капитализм – общество, детерминированное
паровой машиной, которая объединила городских ремесленников в единый класс
фабричных рабочих. Фабрично-заводские окраины вытеснили ремесленные слободы так
же, как броненосцы и пароходы вытеснили парусники. Консолидированные в
синдикаты и партии рабочие часто устраивали забастовки и революции, оттого
капитализм и казался неустойчивым образованием. Долгое время единственной
альтернативой капитализму казался социализм. Последователи Маркса даже
попытались создать мировую систему социализма, которая ко времени падения
Берлинской Стены в 1989 показала свою историческую нежизнеспособность.
Социализм проиграл не капитализму, а своему безымянному брату, который имеет
различные прозвища: постиндустриальное общество (Дэвид Рисмен, 1958),
технотронная эра (Збигнев Бжезинский, 1970) и информационное общество (Ёнеи
Масуда, 1972).
Названия
современного общества не являются подлинными именами, поскольку в них много
апофатики и абстракций. Прилагательное "постиндустриальное" создает
впечатление, будто современное общество лишено промышленной базы, что,
разумеется, не так. "Информационное" - слишком неопределенное
понятие, поскольку неясно что такое информация. "Технотронное" -
слишком обобщенно, ибо с позиции технологического детерминизма любое общество
определено в своем бытии техникой: мельница создала феодализм, паровая машина –
капитализм, писал Карл Маркс в своем трактате "Misère de la
philosophie" (Нищета философии, 1847). Необходимо взглянуть на современное
общество исходя не из возможностей, а из действительности.
3. Медиакратия
Современное
общество родилось в результате внутренней трансформации капитализма. Подобно
социализму в нем решено основное противоречие капитализма между частным
характером собственности и общественным характером производства. В современном обществе
производство принадлежит транснациональным корпорациям. Кроме того, современные
исследователи подчеркивают его бесклассовый характер. Так Герберт Маркузе в
трактате "One-Dimensional Man" (Одномерный человек, 1964) пишет о
стирании классовых различий в рамках единой Системы, причем ведущую роль в этом
стирании играют средства массовой информации и, прежде всего, телевидение. Они
порабощают воображение и деформируют опыт, посему люди определяются не
классовой принадлежностью, а вовлеченностью в систему потребления. Маркузе
определял потребление не как удовлетворение потребностей, а как ситуацию
детерминации ложными потребностями. Термин ложные потребности претенциозен уже
постольку, поскольку претендует на знание критерия между истиной и ложью. Если
мы абстрагируемся от ценностных высказываний, то ложными потребностями окажутся
новые и сконструированные. В таком случае основание различия становится
принадлежность религиозной средневековой парадигме, согласно которое все новое
еретично, ибо искажает данную в прошлом, но во всей полноте истину Откровения.
Маркузе
принадлежал к марксистской традиции, однако стержень современности он ухватил
верно: медиакратия – общество, приходящее на смену капитализму. Эта гипотеза
находит свое подтверждение в обращении к новейшей истории конца XX века.
Некоторые специалисты в области политических технологий замечают, что одной из
причин краха стран соцлагеря в 1989-1991 была "нетелегеничность"
коммунистических геронтократов, они просто не смотрелись на телевидении. Но эта
фраза проявляет собственную логику средств массовой информации – они из
средства передачи информации становятся её производителями. Особенно отчетливо
это почувствовали деструктивные силы современности. Латиноамериканские
партизаны заметили, что крупный бой, выигранный на периферии, но не замеченный
международным сообществом в лице глобальных средств массовой информации не
попадает в историю, а небольшая акция в столице перед объективами телекамер у
журналистов вызывает резонанс во всем мире. Перефразируя Беркли, существует не
то, что воспринимается, а то, что попадает в средства массовой информации. Эта
практика породила современный терроризм – главный вызов современности. Первые
террористы угоняли самолеты с заложниками на борту только для того, чтобы устроить
пресс-конференцию. В 1990-е власти уже научились блокировать подобные
несанкционированные выходы на международное сообщество, поэтому террористы либо
снимают свои акции на видеокамеры и распространяют через сеть Интернет, либо
совершают символические перформативные действия, где в самом действии уже
содержится некоторое послание – как, например, синхронная атака террористов на
здания Всемирного Торгового Центра в Нью-Йорке.
Но
не только международные террористы видят в медиакратии уязвимое место современности,
своего рода кощееву иглу. Русские бунтовщики октября 1993 также интуитивно
почувствовали, что именно Останкинская телебашня является тем центром, откуда
исходит трансляция современности (модернизация). Расследование геноцида 1994 в
Руанде показало, что высокая скорость и широкий масштаб убийств были достигнуты
за счет использования средств массовой информации. Во время Косовской войны
стратеги альянса приравняли белградскую телебашню к военным объектам, за счет
которого поддерживается обороноспособность Милошевича. И наоборот, затягивание
войны США против терроризма в Ираке объяснялись тем, что у террористов появился
информационный спонсор в лице катарского телеканала "Аль-Джазира".
4. Трансперсональная экзистенция
Может
создаться впечатление, что современное общество вернулось к древневосточной
деспотии на новом витке развития. На вершине пирамиды находятся олигархи,
которые с помощью средств массовой информации осуществляют контроль над
планетой. Однако современная философия как раз противится подобной
интерпретации, заявляя, что господин отсутствует (Андре Глюксман), а субъект
умер (Ролан Барт). Элита не в меньшей степени является объектом воздействия
медиакратии, чем массы. Она не субъект в картезианском смысле, поскольку
танцуют и её. Но здесь вспоминается крылатое изречение Мао Цзэдуна: без верха
нет низа. Иными словами, массы тоже исчезают.
Мы
возвращаемся к теме смерти субъекта. На самом деле, это выражение не столь
парадоксально, как кажется на первый взгляд. Современная психология описывает феномен
конформизма, а также выдвигает тезис, что личность формируется в процессе
социализации. Не человек формирует общество, а общество формирует человека.
Стандарты "правильного" мышления, ценностные установки и желания
являются социальными конструктами. Древние европейцы желали освободить Гроб
Господень, а современные с интересом наблюдают за футбольными матчами. Оба
желания не являются собственными, а сконструированными тем, что Юнг назвал
коллективным бессознательным. Политтехнологи также признают, что объектом их
воздействия становятся не люди, а целевые группы или аудитории.
Кризис
классического экзистенциализма был вызван отождествлением его с персонализмом.
Экзистенция действительно исчезает как индивидуальная личность, однако проекции
в будущее, интерес к прошлому сохраняется. Остается некто, кто продолжает
подключаться к бытию и выходить во время. Есть кто-то, у кого продолжает
сохраняться выбор, данный в тревоге. Это и есть общество, выступающее в
качестве трансперсональной экзистенции. Смена названия вполне оправдана,
поскольку общество перестает быть самим собой, т.е. собранием отдельных
индивидов. Оно превращается в герметичную субстанцию – причину себя самой.
Первым это заметил английский философ Томас Гоббс, назвав общество Левиафаном,
которого следовало бы назвать Бегемотом Иова - "верх путей Божьих"
(Иов 40:14).
Сердцевиной
трансперсональной экзистенции является информация, ранее называемая
духовностью. Ныне практически вся эта информация концентрируется в средствах
массовой информации. Сами они себя репрезентируют как зеркало общества, что в
контексте марксистско-ленинской идеологии вызывает аллюзии на сознание как
зеркало материи. Впрочем, когда речь заходит о международной общественности, то
зазор между обществом и средствами массовой информации исчезает.
Американский
художник Энди Уорхолл выразил масс-медиа в трех образах: суп
"Кэмбел", Мэрлин Монро и Мао Цзэдун. Триединство рекламы, кино и
политики.
Современные
политтехнологи определяют суть рекламного сообщения как предъявление образа жизни,
т.е. под маркой товара потребитель принимает определенные ценности и нормы
поведения. Реклама выполняет религиозные функции, где есть предмет культа
(брэнд), храм (место встречи сакрального и профанного – торгово-развлекательный
комплекс) и ритуал (шоппинг). В процессе покупки, который многие философы
предпочитают называть потреблением, есть моменты жертвы (траты), причащения к
брэнду, риска (как долго будет служить вещь) и самопознания ("ты есть то,
на что ты тратишь деньги"). Психологи отмечают, что в процессе потребления
потребитель испытывает эйфорию, близкие к религиозному экстазу. Особенно четко
вытеснение религии масс-медиа заметно на феномене "социальной
рекламы", построенной как проповедь духовности: "Нет
наркотикам", "Позвоните родителям".
Кино
снабжает людей крылатыми фразами, посредством которых им приходит понимание.
Современный российский городской фольклор черпает свои образы из фильмов про
Чапаева, Ржевского, Штирлица, Чебурашку и Пятачка. По фильмам человек узнает,
что хорошо, что красиво и кто прав. Кинообраз позволяет идентифицировать других
и преобразить себя самого.
5. Андеграунд как кощеева игла
Ясно,
что средство массовой информации – это мощное средство социального подражания,
однако общество как трансперсональная экзистенция существует при наличии
источника инноваций – собственной кощеевой иглы. В противном случае экзистенция
превратится в эссенцию, а силы энтропии разрушат систему. Если роль масс-медиа
в превращении высокой культуры в массовую, а также в стандартизации описана и понятна,
то остается неясным источник самообновления общества.
Писатель
Виктор Пелевин выражает мнение, что источниками инноваций являются криэйторы –
создателей рекламы. Однако подобная установка заражена латентным теоцентризмом,
ибо неясно как инновация появляется в сознании этих самых криэйторов.
Сюрреалистическая концепция творчества заключается в производстве смысла путем
сталкивания противоречивых образов в виде коллажей. Некоторые видят здесь
образную переработку гегельянского тезиса о том, что противоречия движут
историю. Однако ряд исследователей опасаются, что предельная унификация сотрет
креативные различия и история завершится. Между тем система постоянно отрицает
себя в андеграунде, в котором накапливаются и сталкиваются периферийные идеи.
Так современная субкультура готов сформировалась на основе вампирских образов
популярного в 1979 году фильма "Голод".
Однако
именно в андеграунде система находит свою смысловую подпитку и свой креативный
базис. Философ Герберт Маркузе замечал, как Сексуальная Революция из подрывной
силы превратилась в инструмент саморегуляции Системы. И мы можем видеть, как
рок-н-ролл выродился в попсу (не весь, конечно): Bittles не только классика
рока, но и брит-попа. А от поп до попс рукой подать – дальнейшая ослабевшая
эманация персоисточника. Современная электронная музыка представляет собой
синтез африканской музыки и немецких музыкальных экспериментов, произошедшей на
американской почве. Идеи больше не эманируют, они синтезируются,
трансформируются и наполняются силой от взаимодействий, как электричество на
подстанциях.
Однако
подобные опыты становятся достоянием культуры лишь в том случае, если они
получают санкцию коллектива. Говоря языком, эволюционной теории изменчивость
должна быть закреплена в результате естественного отбора. Так же обстоит дело и
с имиджами политиков, где творчество имиджмейкеров корректируется исходя из
рейтинга, полученного на основе опроса избирателей. Творчество поистине
становится коллективным, а коллективное творчество и есть революция, поскольку
её целью со времен Коперника является идолоборчество и приближение к
совершенству.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.filosofia.ru/