И. И. Мурзак, А. Л. Ястребов.
ЛирикаЛермонтова отмечена противоречивым поиском морально-этического абсолюта. Сменамыслительных приоритетов, наступившая после разгрома декабристов, во многомопределяет неясность, расплывчатость и намеренную завуалированность философскихидеалов поэта. Ранние стихотворения Лермонтова свидетельствуют о его вере вовсемогущество поэзии. Юношеский манифест «Поэт» находит свое противоречивоеразвитие в «Русской мелодии». Произведение основано на контрасте между одинокимпевцом, способным постичь мир слов, красоты, идеалов, и толпой, не понимающейвысоких устремлений. Эта антитеза определит композицию многих литературныхопытов поэта, станет выражением противоречивых настроений личности,бескомпромиссно отражающей дисгармонию мира. Стремление к высокому чувству встихотворении «И скучно, и грустно...» сталкивается с осознанием обреченностисамых трепетных порывов. Это же решение определит характер любовной тематики втворчестве Лермонтова. Шедевр элегических раздумий «Из-под таинственной,холодной полумаски...» окрашен мистическим ощущением конечности мирского; мысльхудожника направлена на постижение трагизма неизбежного. Пушкинский идеал гармоничногосоответствия мира и человека, поэзии и природы контрастирует с лермонтовскимвидением хаоса страстей, лицемерия и обмана.
Ведущимижанрами поэзии Лермонтова на долгое время становится печальная песня и элегия.Уже названия стихотворений – «Жалобы турка», «Элегия», «Монолог», «Молитва»,«Разлука», «Одиночество» – свидетельствуют о драматическом ощущениибезысходности, о невозможности выйти за пределы собственного, отмеченногоутратами опыта. Форма монолога позволяет автору разрушить дистанцию междупоэзией и ее интимным восприятием. Личностный характер рефлексии мираоказывается наиболее убедительным для воплощения состояния обманутости,которое, по свидетельству современников, во многом характеризовало эпоху 30-хгодов XIX века.
Пессимистическиемотивы не исчерпывают этико-эстетический поиск поэта. Он устремлен к миру,исполненному благородства чувств и высоких помыслов. В качестве идеальнойфигуры, способной стать поводырем в житейском море утрат и разочарований,избирается Божий посланник.
Исповедальностьтворчества Лермонтова открывает невидимые стороны человеческой души, заставляетее признаться в собственных заблуждениях и открытиях, подготавливающихтрагическую развязку. Горестное откровение «Монолога»:
… Поверь,ничтожество есть благо в здешнем свете,
Кчему глубокие познанья, жажда славы,
Таланти пылкая любовь свободы...
прочитываетсякак прелюдия напряженных обертонов «Думы», вскрывая метафизическую сущностьсоциального бытия. Проницательность психолога позволяет Лермонтову исследоватьистоки одиночества, человеческой разобщенности, увидеть перспективыбезысходности и отчаяния, избавление от которых принесет только смерть(«Одиночество»). Однако картины раздробленности мироздания не исчерпываюттематики поэзии Лермонтова. Мятущаяся душа автора «Предсказания» постигаетужасающую развязку порочной жизни. Апокалиптические мотивы свидетельствуют острастном желании пересмотреть основы бытия и неприятии бездуховности. Общаятональность стихотворений «Наполеон», «Гроб Оссиана» заключена в утверждениигероического импульса, ставящего под сомнение безнравственную действительность.
Примеромсамоотверженности становится образ Наполеона. Французский император изображенна фоне романтического пейзажа. Скалистые уступы, безбрежность бушующего моря,бесконечность неба аллегорически подчеркивают обреченность творческойустремленности личности. Это подтверждается уже в жанровых и тематическихуточнениях названий произведений «Эпитафия Наполеону», «Элегия» («Дробись,дробись, волна ночная...»), «Эпитафия» («Простосердечный сын свободы...»).Увлечение русской поэзии 30-40 гг. личностью поверженного завоевателяобъясняется потребностью создать символическую эмблему угасания свободолюбивыхнастроений. В лирике Лермонтова образ Наполеона представлен как отрицание повседневности,вызов ханжеской морали.
Близкимине по букве, а по настроению стихотворениями об уходящей героической эпохевоспринимаются произведения, объединенные общей народно-патриотическойтематикой, – «Бородино», «Валерик», «Поле Бородина», которые во многомнаследуют основной пафос эпической традиции. Стихотворение «Бородино» являетсяноваторским по сюжету и композиции. Впервые историческое событие в русскойлитературе увидено с позиции гражданского идеала, воплощенного в рассказеобыкновенного русского солдата. Оригинальность художественного изложениягероического прошлого противостоит торжественному пафосу классицистических од,воспевающих деяния полководцев и монархов. История, увиденная народом –подобный ракурс изображения не является исключительно литературной маскойавтора. Особое мастерство стилизации и трепетное отношение к устному народномутворчеству позволяет Лермонтову выразить, исключив витиеватую риторику иофициальную патетику, то ощущение приобщенности к Отечеству, безыскусное и искреннее,которое присуще народному самосознанию. Тематическим рефреном произведениястановится мысль о высшей предначертанности событий: «Не будь на то господняволя, Не отдали б Москвы!». Художественная ткань произведения,народно-поэтические образы, сравнения раскрывают мужество и стойкостьобыкновенных людей, с честью исполнивших свой ратный долг.
Втворчестве Лермонтова есть немало произведений, выражающих противоречивыйпроцесс постижения поэтом Родины. В одной из статей Белинского формулируетсяидея патриотизма, которая во многом объясняет морально-этическую позицию автора«Новгорода», «Родины»: «Любить свою Родину – значит всеми силамиспоспешествовать осуществлению ее идеала». Неудовлетворенность эпохой,растратившей оптимизм предшествующего поколения и этические приоритеты,вынуждает поэта обращаться к аллегорическим образам, позволяющим восстановитьобраз Отчизны и как идею гармоничного целого, и как исторический факт былоговеличия. Стихотворение «Новгород» воплощает мечту, обрамленную интонациями печалии сожаления о героическом и славном времени могущества Руси.
Темамногих лирических размышлений поэта – это максималистский поиск Отчизны,способной самим фактом своего существования дать человеку уверенность взначимости собственного бытия. Но постижение истоков самопознания исполненодраматических противоречий. Программное стихотворение «Родина» открываетсяуточнением, свидетельствующим о неоднозначности патриотической эмоции. Интимноечувство, ощущение Отчизны противопоставлено декларативности официальногопатриотизма. Эта мысль выражена в первых стихах. Уже композиционная структураорганизована задачей постепенного прояснения и комментария основноюидейно-тематического тезиса. Реалии общественной и политической жизни страны,история ее славных побед контрастируют с опоэтизированной автором жизньюобыкновенных людей и непарадной родиной. Искреннее чувство любви охватываетпростые предметы, включенные в круговорот неизбывного бытия. Движение мыслипроизведения основано на принципе постепенного кульминирования провозглашеннойв первом катрене идее. Лаконичные штрихи эмоционально и живописно воссоздаютобраз русской природы. Каждый элемент пейзажа становится эмблемой, равнойморально-этической категории. Образ тихого чувства патриотизма, лелеемый всейрусской поэзией, во многом берет начало из этого стихотворения. Именно в немпроисходит переоценка классицистического пафоса и в качестве доминантных началвыступают образы, далекие от романтической возвышенности: «дымок спаленнойжнивы», «в степи ночующий обоз», «чета белеющих берез». Мозаика частныхобъектов народного мира – изба, покрытая соломой, полное гумно, окно –воссоздает лирическую акварель, более указывающую на трепетное ощущениесобственной причастности к истокам духовного мира, чем на логическое освоениефилософского феномена.
Родина,ее поиски определяют содержание поэмы «Мцыри». Эпиграф, взятый из библейской«Книги Царств», настраивает читателя на определенный регистр пониманияпроизведения, в котором оптимистическая тональность просвечивает сквозьконстатацию трагической неизбежности. Традиционная романтическая эстетикаопределяет и структуру поэмы, и систему образов, художественные способымотивировки поведения главного персонажа. Намеренно затемняется происхождениеМцыри, это позволяет устранить из фабулы все, что не связано с центральнойтемой произведения, а также укрупнить определенные качества героя,психологические характеристики его поступков: человек, оторванный от родины,воспитанный в монастыре, неожиданно проникается стремлением увидеть родину.Все, что предшествовало этому желанию, представлено в качестве экспозиции.Сюжет начинается именно в момент постижения персонажем собственнойсоотнесенности с безусловной ценностной величиной. В символической структурепроизведения порыв Мцыри синонимичен жажде постижения абсолютного начала мира.
Фабулапроизведения основана на традиционной романтической схеме, испытанной ванглийской и русской литературах 20-30 гг. XIX века. Перед персонажемвоздвигаются всевозможные препятствия, которые он должен преодолеть: искушениелюбовью, испытание мужества, физической стойкости и моральнойбескомпромиссности. Апофеозом трагического откровения должно стать осознаниебезысходности стремления, протеста. Бегство замыкает круг жизни и мечты,приводит отступника от единого требования послушания к стенам монастыря.Подобное разрешение конфликта может, казалось бы, свидетельствовать о крайнепессимистических взглядах автора, но исповедь героя позволяет прояснить ипозицию Лермонтова. Трехдневное путешествие сравнивается Мцыри с жизнью, полнойсчастья, тревог и испытаний, удостоверяющих принадлежность человека стихиибезотчетной свободы, которая ассоциируется пусть не с родиной, но хотя бы сдорогой, по которой к ней идут. Признание героя приложимо к философской позициилирического героя поэзии Лермонтова. Мцыри, как и многие действующие лицадругих поэм, становится персонификацией авторского неприятия и утверждения,отрицания жизни и поисков возможностей примирения с ней.
Романтическийпейзаж – описание гор, ущелий, ночи, леса – создает необходимый фон длядействий побуждаемого героическим импульсом персонажа. Каждая встреча являетсясвоеобразной кульминацией в процессе постижения мира. Переход через горную рекуозначает приобщение к новому бытию, ночь и гроза прочитываются как символыопасности и предостережения. Но герой настойчив в следовании поставленной цели.верен идеалу, открывающему перспективу, в которой просматривается трагическийконтур Отчизны.
Страстноестремление к самореализации и невозможность взаимопонимания побуждаетлирического героя поэзии Лермонтова к формулированию несомненного этическогоначала, которым в разные периоды творчества была поэзия, бунтующая личность, новсе они объединяются, приобретают смысл и особое этическое наполнение внеизменном движении авторской мысли и чувства к постижению Родины,действительности, самого себя.
Диапазонэмоций поэзии Лермонтова отличен от масштаба требований, предъявляемых к себе имиру пушкинским героем. Однако видимая ограниченность тем и мотивовкомпенсируется углубленным самоанализом, варьированием настроений, нюансами, напервый взгляд, почти неизменного чувства. Отличие Пушкина от Лермонтова несводимо исключительно к несхожести эпох, общественно-политических ситуаций.Против такого предположения можно выдвинуть убедительный историко-культурныйконтраргумент. Ведь, к примеру, творчество современника Лермонтова Гоголя неисчерпывалось тотальным ощущением безысходности, это была лишь одна из гранейхудожественного самосознания автора «Петербургских повестей».
МирЛермонтова – это рефлексия переходного состояния из действительности в мириллюзий, из полусна в жестокое прозрение, из реальности в память, из мгновенияв вечность. Различие художественных темпераментов – еще одна разделительнаялиния между Пушкиным и Лермонтовым. Если Пушкин являлся основателем русскоголитературного языка и соответственно языка, на котором заговорило не толькоотечественное свободолюбие, философия, но и любовь, то Лермонтов пересматриваетканон любовной поэзии, сформированной в русской лирике ею предшественником.Поэзия Лермонтова, однако, не только лирическое воссоздание иного типа чувств,но и своеобразный словарь дисгармонического мировидения.
Ужев пределах интимных обертонов поэзии Лермонтова просматривается граница,отделяющая драматическую рефлексию от пушкинского оптимизма. Лирический геройстихотворения «Нищий» уподоблен страждущему, любовь уравнена с просьбой оподаянии. Финальное четверостишие тематически корреспондирует с последнимдвустишием пушкинского «Я вас любил». Полярные решения единого сюжета позволяютобнаружить противоречивое движение художественной мысли, воссоздающей всемногообразие любовного чувства через антитезу постигающего бесконечностьпереживания.
СтихотворенияЛермонтова, посвященные творческому труду, поэзии, поэту, обнаруживают влияниепушкинской традиции. Различия заключены в специфической трактовке целейхудожественного и философского поиска. Герой пушкинского «Пророка» претерпеваеткачественные метаморфозы, изменяющие его телесный и бытийный статус. Библейскиеаллюзии позволяют интерпретировать перевоплощение как акт творения, извлеченияиз профанного материала колоссального потенциала божественного смысла. Поэтуподоблен пророку, провидцу и мессии. Лермонтовского героя отличаютпессимистические настроения, осознание обреченности. Вектор движения пророков –к людям и «из городов» – обозначает прежде всего потребность рассмотреть героевв сюжете испытания в пустыне. Пророк Лермонтова в отличие от пушкинскогоначинает выполнять свою миссию, еще не испытав горечи утрат и болиразочарования. Преодолев одиночество и эгоизм, он будет способен принести мирубожественную весть, но это произойдет с лирическим героем лишь в поздний периодтворчества поэта, когда неосознанный протест и демонстративное неприятие мирасменится поиском морально приемлемых ориентиров, пусть не грандиозных, носвидетельствующих о постижении жизненной мудрости.
СтихотворенияПушкина и Лермонтова, объединенные близким типом персонажа, выявляют намерениехудожников не только метафорически выразить драматический путь самопостижениямыслящей личности, но и наметить особое место поэта в мире. Различие содержанияи пафоса произведений является следствием смены культурных эпох и несхожестиморально-этических ориентации авторов; оптимистическая устремленность уступаетощущению крушения мира. утраты веры в справедливость.
Автор«Смерти поэта» апеллирует к высшему суду с требованием предать наказанию убийц,поправших закон земной мудрости, погубивших русского гения. Напряженный ритмэлегических раздумий автора, постигающего глубину трагедии, лаконичные образы,скупые метафоры раскрывают величину масштаба поэтического таланта Пушкина.Негодование автора, направленное против гонителей правды, искренне, егопереполняет гнев и горечь утраты. Лермонтов убежден, что Божья кара постигнет«наперсников разврата», что высшая справедливость обязана восторжествовать.
Идейно-тематическаятональность финальных инвектив «Смерти поэта» во многом сближается с яркойживописностью мысли стихотворения «Кинжал». Альтернатива – игрушка дорогая илигрозное оружие – аллегория путей самореализации поэта, это параметрысуществования художника, в обычной жизни неприметного, но в моменты гнева иборьбы за человеческое достоинство обретающего высший дар и божественный«глагол».
Философскийхарактер лирики Лермонтова заключается в постоянном поиске этико-эстетическогоначала, упорядочивающего видимый мир в соответствии с идеальным и совершеннымкосмосом души. Трагедия героя состоит в сознательном уходе в собственныйтрагический опыт – своеобразный жест отчаяния, следствие безверия и отсутствиянадежды на избавление от боли одиночества. Каждое стихотворение Лермонтова естьвоплощение идеи поиска и разрушения целого, что становится критерием истинногопознания мира, является аргументом в доказательствах самоценности исамодостаточности индивидуального бытия.
Лирическийгерой, персонификация многих идей автора, погруженный в стихию свободногосуществования, воплощает центральную и ценностную, с точки зрения этическогонеприятия окружающего, категорию, которая в разные периоды творчества являласьто в образе пальмы, или тростника, незабудки, березы, сосны.
Растительныеобразы в лирике Лермонтова позволяют проследить варьирование мотивоводиночества и странствия. Но тема природы не исчерпывается ими. Поэт создаетуникальные метафоры пересечения истории и натуры. В названиях многихстихотворений обнаруживается попытка связать событие с циклами и ритмами жизни.«1830. Майя. 16 число», «1830 год. Июля 15-го» представляют символическоеопосредование переживаний одинокой души и исторический порыв, героическийвызов. Из всех стихотворений, в названиях которых присутствуют точные даты,большинство отмечены летними месяцами, именно они наиболее часто указываются втворчестве поэта до 1831 года. Осень если и появляется в лирических раздумьях,то только как горестное сетование на измену возлюбленной. «Другому голос твойво мраке ночи твердит: люблю! люблю!» – пишет поэт в стихотворении «Сентября28». Пушкинская традиция воспринимать осень периодом рождения поэтическихимпульсов и высвобождения творческой энергии подвергается корректировке,намечая возникновение иной тенденции в русской поэзии.
Лермонтовне обнаруживает ни в одном из времен года распространенных значений и функций.Природа остается декорацией горестных признаний и откровений одинокого, подчасозлобленного сердца. Привычная для поэзии тема весны, традиционно оформляемаяискренними стихотворными восторгами и неизменным побуждением эмоциональнопортретировать первые листок, птицу, грусть и т. д., у Лермонтова раскрываютсяв ином смысловом ключе. В лирическом признании «Весна» картины пробуждения даныв исключительно условно-временной конструкции («Когда весной разбитый лед…когда среди полей местами...»), подготавливающей трагическое размышление:«Гляжу, природа молодеет, но молодеть лишь только ей...». Это противостояниеобъективных поэтических законов мира и мучительных раздумий лирического герояне приводит к классическому решению, известному по творчеству предшественников;не обнаруживается слияния микро- и макрокосмов. Напротив, создается образ нетождественных объектов, равновеликих по масштабу, но не пересекающихся.Природные перевоплощения из зимы в весну предлагаются только для того, чтобылирический герой мог убедиться в неизменности собственного душевногосамочувствия. неизбывной печали, самодостаточностью своей равной реальностичуждого космического ритма. Поиски духовных связей с миром завершаютсяпоражением сердца, обреченного на одинокое странствие.
Практикум
Образ зимы в русской литературе
Фольклорнаяметафора в литературной интерпретации. Мотивы вьюги (свадьбы нечистой силы,похорон), мороза, чертовых проделок в пушкинских «Бесах», «Вечерах на хутореблиз Диканьки» Гоголя и чеховской «Ведьме».
Образноепреломление темы «равнодушия»и «враждебности» при-роды человеку в зимнихпейзажах русской литературы. Тема зимней бодрости в поэзии Вяземского иПушкина. «Мокрый» пейзаж в «Пиковой даме». «Хляби земли» и кладбищенская тема вромане «Господа Головлевы». Зима как символ смерти души в романе Гончарова«Обломов», рассказе Чехова «Припадок» и цикле «Зимние сонеты» В.Иванова. Снегкак эмблема непорочности в русской лирике.
Топоси чувство в сюжете «Метели». Образы снежной бури, вьюги – метафоры разгуладействительности. Олицетворение чувственной стихии в повести Пушкина «Метель» иромане Толстого «Анна Каренина». От пушкинских «Бесов» к метели поэмы«Двенадцать» Блока. Традиция гоголевской «Шинели» и апокалиптические зимниемотивы ранних стихотворений Бунина.
Звуковыелейтмотивы и цветовые контрапункты:
а)зимняя звукопись: тишина, колокольчики пролетающей тройки, скрип полозьев,завывание метели, звук прикосновений к снегу ног, полозьев, копыт (О. Мандельштам).«Снег хрустит яблоком».
б)снег, сверкающий, как драгоценности, у Пушкина и Вяземского; «то сверкающебелый, то сиреневый снег… « Ин. Анненского; туманно-голубой снег Бунина;серебряный А. Белого.
Зимнийпейзаж как космопсихологическая модель национального характера:
а)«пасмурная, полуночная» природа севера и «полуденный» юг в элегии Вяземского«Первый снег»;
б)«метельный» мир Пушкина;
в)спокойный лик зимы в поэзии Тютчева;
г)социологизация зимнего пейзажа Некрасовым;
д)радость созерцания первого снега в русской лирике.
Список литературы
АфанасьевА. Н. Поэтические воззрения славян на природу. Т. 1-3. – М., 1969
БелыйА. Поэзия слова: Пушкин, Тютчев и Баратынский в зрительном восприятии природы.Семиотика. – М., 1983
ГалановБ. Живопись словом. Портрет. Пейзаж. Вещь. – М., 1974
ГригорьевВ. П. Поэтика слова. – М., 1979
ЛотманЮ. М. Структура художественного текста. – М., 1970
ПустовойтП. Г. От слова к образу. – Киев, 1974
СаводникВ. Ф. Чувство природы в поэзии Пушкина, Лермонтова и Тютчева. – М., 1911
ЧичеринА. В. Ритм образа: стилистические проблемы. – М., 1973
ЭпштейнМ. Н. Система пейзажных образов в русской поэзии. – М., 1990
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.gramota.ru