МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИУКРАИНЫ
КИЕВСКИЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
им. ДРАГОМАНОВА
РЕФЕРАТ
ПО КУЛЬТУРОЛОГИИНА ТЕМУ: Советская культура:падения и взлеты, надежды и свершения
Выполнила студентка 33 группы
Рудь Лена
Киев 2009
Взгляд наисторию мировой культуры позволяет увидеть одну закономерность: чем дальше вглубь веков обращаем мы взор, тем большими отрезками времени приходится намоперировать. Сначала мы имеем дело с тысячелетиями, потом — с большими эпохами,охватывающими несколько веков, потом с веками, каждый из которых имеет своюспецифику, затем счет начинает идти на десятилетия. Естественно и то, что чемближе к нашим дням, тем большее количество имен и фактов требуют пристальноговнимания и анализа. Такова и культура советского периода: в ней множествоявлений, каждое из них входит в несколько различных систем взаимодействий; переплетаясь,они составляют специфику культурной жизни эпохи.
Многое всоветской культуре еще требует своего изучения, пересмотра, еще не созданосколько-нибудь стройного взгляда на это обширное по времени и событиям,противоречивое по своей структуре и сущности явление. Большинство имен,событий, идей, действий и свершений еще ждут своих теоретиков. Мы же попытаемсявыделить лишь некоторые, с нашей точки зрения, существенные стороны культурысоциалистической России.
Октябрьскаяреволюция подняла с мест огромные человеческие массы, которые пришли в движениев процессе непримиримого противостояния. Одни считали, что рушится мир и вместес ним привычный, казавшийся незыблемым и вечным порядок, другие видели вреволюции осуществление многовековой мечты о свободе, мире, земле и полагали,что пришел час особой справедливости, при которой все, что создается, будетпринадлежать самим создателям. Но ни у тех, ни у других в сознании еще не былоясного представления о том, какие проблемы встанут на пути общества, каким образомдолжна складываться жизнь за гранью революционного процесса. И сторонники, ипротивники революции вступили в иной круг отношений с миром и друг с другом,полагаясь более на эмоциональное восприятие мира, чем на трезвый анализ ичеткое видение целей. Можно сказать, что мощным психологическим двигателемпоступков целых социальных слоев была та или иная эмоция. Через эту эмоциювоспринимались привычные понятия добра и зла, чести, совести, верности ипредательства, порядочности и непорядочности. “С нами или против нас” — таковбыл определяющий принцип отношений. Он ложился в основу перераспределения меств обществе, взаимодействия социальных слоев друг с другом и с государством.Именно это рождало те крайности в оценках, действиях, политике, которые привелик репрессиям и, в конечном счете, к последующему тоталитаризму.
Процесс такойперемены во всей своей глубине отразился в трилогии А.Н.Толстого (1882/83—1945)“Хождение по мукам”; книга И. Бабеля (1894—1941) “Конармия” достаточно явновыделяет противоречия, которые формировали жесткую конструкцию будущего“военного коммунизма”. Но в круговороте гражданской войны рождались иромантические идеалы мирового коммунизма:
Он хатупокинул, пошел воевать,
Чтоб землю вГренаде крестьянам отдать...
[М. Светлов,“Гренада”]
Трагедия этихсветлых идеалов, искренней веры в торжество человеческого начала заключается втом, что, столкнувшись с реальной действительностью, они вынуждены были либоразбиться в борьбе за свое утверждение в жизнь, либо выродиться в громкуюфразу, лозунг, либо смениться скепсисом и цинизмом.
Но, тем неменее именно вера как особого рода эмоциональное состояние, состояние, закоторым стоит будущее (а оно всегда прекрасно!), легло в основу беспримерногоэнтузиазма, связанного с подъемом экономики, с индустриализацией, с созданиемсвоей армии, своих кадров. Эта вера рождала веселый молодой азарт преодолениятрудностей, ощущение свежего ветра, как в известной картине Рылова “В голубомпросторе”. Даже такие поэты, как С. Есенин, М. Цветаева, А. Блок, В. Брюсов,отнюдь не на основе социального заказа писали слова о признании революции, о еесветлых перспективах и о надеждах, связанных с этими перспективами. Так отозваласьМ. Цветаева на экспедицию челюскинцев:
Сегодня даздравствует
СоветскийСоюз!
За вас каждыммускулом
Держусь — игоржусь:
Челюскинцы —русские!
[316, с. 183]
Созданное вРоссии государство было уникальным по самой своей сути: ни одного аналога нигдев мире не было, и то горделивое чувство, которое испытывали его создатели, былоискренним, не вымученным, не конъюнктурным. Многие люди переживали состояние,похожее на бесшабашность юности.
ПослеОктябрьской революции возникли сложные отношения новой власти с деятелямикультуры. С одной стороны, представители интеллигенции всячески поддерживалисьи поощрялись: даже в голодной Москве в период гражданской войны художникам иученым выделялись, хоть и скудные, пайки. С другой стороны, общий низкийуровень культуры не позволял развернуться таланту многих, среди них трагическиесудьбы М. Цветаевой, И. Гумилева (1886—1921), О. Мандельштама и таких столпов,ка, к С. Есенин, В. Маяковский, чье понимание этого обстоятельства привело кконфликту с официальной идеологией и к смерти.
Двепротивоположности двигали русскую культуру довоенного времени: немыслимая тягак свету знаний, к строительству долгожданного царства свободы для всеготрудового народа и тяжелое недоверие к проявлению любого рода интеллигентности,свойственное средневековому обскуранту. Оба эти взаимоисключающих фактора всоединении с развившимся тоталитаризмом создали для России условияизолированности от развития европейской культуры, что привело страну котставанию в области материальной культуры и к последующим трагическимобстоятельствам Великой Отечественной войны и более поздних лет.
Тем не менее,Россия этого времени дала миру огромное количество прекрасных произведений всамых разных областях культурной деятельности: в науке, искусстве, общественноймысли. Может быть, в том и выражалась главная особенность культурного феноменаРоссии: она на протяжении многих веков развивалась скорее вопреки, чем благодарятем или иным обстоятельствам. Все, что представляет для западных теоретиков“загадку русской души”, сформировалось именно в противостоянии захватчикам и правителям,Востоку и Западу, стихийным и военным бедствиям, а часто и просто самим себе.Это противостояние позволило выкристаллизовать особый искренний голос, звучащийв каждом проявлении истинных ценностей русской культуры.
На гребнеэтой волны в России рождается такое уникальное явление как особая детскаялитература, с установкой, что “для детей надо писать, как для взрослых, толькозначительно лучше”. Можно сказать, что возникает особый пласт культуры —культура детства, с ее специфическими формами организации, с детским театром,музыкой, формами самодеятельности детей. Культура для детей несла в себе самыйбольшой заряд оптимизма и веры в советские идеалы.
Во многомэтот радостный оптимизм был частью идеологического воздействия, которое велосьвсеми способами, используя любые формы передачи информации; образование,воспитание, повседневная жизнь — все было пронизано идеологией социализма.Инакомыслие не только не принималось, но и было тяжелейшим образом наказуемо, очем написано в наши дни довольно много. Но мы не должны сбрасывать со счетов ито, что все искусство, вся система воспитания создавали положительный образчеловека, наделенного лучшими чертами, о которых мечтало человечество многиевека. Пусть во многом этот образ был искусственным, плакатным, а проблемы,возникавшие вокруг деяний этого идеального героя, сводились в основном кчастным случаям и были легко преодолеваемы, а враги — во многом смешны инесерьезны, но это был образ порядочного, справедливого, честного и, главное,гуманного человека. Можно сказать, что главным напряжением времени практическиво все времена советского периода было резкое несоответствие идеала иреальности, искусства и действительности. В искусстве советского периода чащепреобладало долженствование, чем данность, желаемое, а не реалии времени. То жесамое положение было и в области морали, и в области философии. Может быть, этауверенность в достижимости идеального состояния в каком-то вполне обозримомбудущем и была главным двигателем достижений в производстве, науке, образовании.
Культураэтого времени пестра, многослойна, мозаична, но при этом она составляет сложнуюсистемную целостность. Гуманизм, человечность, искренние чувства и высокиеидеалы соединялись в ней с бесстрастной и бесчеловечной машиной административно-команднойсистемы власти, с тоталитаризмом, а гордость историческими достижениями народавыливалась в официальное прославление государственной системы.
Уже в началесоветского периода сложилась и выросла проблема многих последующих лет —противоречие между лозунгом и реальностью. Лозунг обычно обращен к внешней,формальной стороне поведения людей, он формирует и внешнюю сторону идеологии.Демонстративная сторона жизни должна была соответствовать новым, советскимустановкам и призывам. Существо же этих установок не осмысляется, недискутируется. Для массы слабо образованных или вообще не образованных людейлозунг заменяет многие истины, он функционирует как доктринальная вера, вера вбукву, а не смысл лозунга. Это обстоятельство представляет собой прямую дорогук формализму, как в каждом проявлении повседневной жизни, так и в искусстве(хотя именно здесь формализм официально порицается), в философии, морали. Этоявление ярко описано в повести А. Н. Толстого “Гадюка”, героиня которого, силойобстоятельств брошенная в пекло гражданской войны и поверившая простым ипонятным представлениям о коммунистической морали, сталкивается с такимисторонами обывательского образа жизни, которые в ее сознании так и не смоглисовместиться с лозунгами эпохи. Примерно об этом же “Котлован”, “Чевенгур”,“Ювенильное море” А. Платонова (1899—1951).
При всехтяжелых и тягостных факторах советской действительности, при всей еедвойственности нужно все-таки отметить мощный рост образования, созданиесистемы обучения, доступного самой широкой публике. Строительство школ, вузов,университетов, массовое стремление молодежи к получению образования, а недокумента о нем,— такой же признак новой эпохи, как и всеобщая идеологизациявсей страны, как преследование инакомыслия, как всеобщая и тотальнаязависимость общества от раз и навсегда выработанных лозунгов.
Эта двойственность отразилась и внауке: в отличие от предыдущих столетий, интенсивно развиваетсяэкспериментальная и фундаментальная наука, производство расширяет свои связи сней, стремительно накапливают новые знания и опыт естественные науки. Этого женельзя сказать о гуманитарном знании, которое сразу же было ограниченоофициальной идеологией, признающей лишь марксистский взгляд на гуманитарнуюсферу. Всенародное изучение марксизма приводит к упрощенному его пониманию, темболее, что изучается не суть марксизма, но наиболее понятные обывателю постулаты,часто выброшенные из контекста и превращенные в некое подобие лозунга (“Бытиеопределяет сознание”). Советское общество провозглашается лишеннымпротиворечий, и таким образом официально объявленная диалектика какединственный метод познания уничтожается по своей сути. Не могло быть и речи орассмотрении марксистских положений с точки зрения новых реалийдействительности. Философия, которая в средние века была служанкой богословия,становится служанкой политического курса единственной партии. Лишь отдельнымтеоретикам, занятым гносеологией[1], удалось добитьсянекоторых результатов: работы П. Копнина, Б. Кедрова, Э. Ильенкова были тонкимручейком философской мысли за многие десятилетия советской власти. А. Ф. Лосев,чьи работы в области эстетики и философии еще до сих пор не опубликованы полностью,был репрессирован и лишь после реабилитации, больной и почти слепой, получилправо преподавания.
Одним изсамых тягостных и угрюмых этапов существования отечественной культуры всоветский период был начавший усиливаться с 30-х годов культ личности Сталина —явление сложное, неоднозначное и противоречивое. Именно в этот период сложилосьсвоеобразное состояние общества, почти магически воспринимающего слово каксвершившийся факт. Страна была объявлена государством, создавшим самуюпередовую культуру в мире, а все успехи общества связывались содним-единственным человеком, который представлялся компетентным буквально вовсех сферах государственной, экономической, научной, художественной и любойдругой деятельности. Газеты и радио довершали эту картину, а реальныедостижения в индустриализации и некоторых социальных сферах, подкрепленныенадеждой на светлое будущее, были основой энтузиазма масс. Все, чтопротиворечило оптимистической картине, созданной в средствах массовойинформации, считалось временными трудностями или происками вредителей. Любыепопытки реалистического взгляда на общество, предложения оптимальных способов решениятрудных проблем оценивались как разрушительные, вредительские и противоречащиевеликим целям общества.
Но главнымпарадоксом времени оставалось то, что провозглашенное республиканское государствона самом деле было государством почти самодержавным (не действовало лишь правонаследования власти). Выборы постепенно превратились в фикцию, во всенародныйпраздник демонстрации единого взгляда на политику и того Единственного, которыйможет осуществлять ее.
На этом фонеразвитие образования, научной и художественной жизни подвергается все большейрегламентации. Желание же рапортовать о нескончаемых победах рождало самыебольшие пороки общества — показуху и штурмовщину. В системе образования этипороки оборачивались снижением уровня общей образованности, а следовательно,утверждались раз и навсегда заданные школьные и вузовские программы ирасписанные поурочно курсы учебных дисциплин. Не особенно образованным“выдвиженцам” поручается руководство самыми различными сферами производства,сельского хозяйства, науки и искусства. Наука начинает ставиться во все большуюзависимость от идеологии, инициатива делается наказуемой, а непокорные илимыслящие люди попадают под беспощадную метлу “чисток”.
Может быть,несколько менее пострадали от бесконечных чисток и некомпетентного руководстваточные и прикладные науки. Благодаря этому смогли развиваться физика, в томчисле и ядерная, космонавтика, биология, физиология, медицина. Однако и здесьначалось наступление на такие сферы науки, как генетика и кибернетика. Обе этиотрасли знания (генетика в 30-е годы, а кибернетика — в послевоенные) былиназваны “буржуазной псевдонаукой”, а ученые, работавшие в этих областях,— Я. И.Вавилов (1887—1943), А. И. Берг (1893—1979) подвергнуты репрессиям. Гуманитарныеже науки должны были соблюдать “принцип партийности”. Здесь также произошло то,что характеризует мировоззренческий уровень культуры этого времени —превращение марксизма в особую форму религии, требующую доктринальной веры. Всесложнейшие философские проблемы были заменены “Вопросами ленинизма”,написанными Сталиным, и “Кратким курсом истории ВКП(б)”.
В искусстве этого времени, как и вдругих сферах культуры, активизировалась борьба за чистоту рядов, запротивостояние буржуазной идеологии. Для удобства управления художественнымпроцессом были созданы различного рода организации — Союз художников, Союзкомпозиторов, Союз писателей. На первом съезде Союза писателей в основномдокладе, сделанном А. М. Горьким, был впервые провозглашен принцип социалистическогореализма в качестве определяющего художественного метода. Его основныеположения, разрабатываемые затем советским искусствоведением долгие годы,предполагали: наличие главного героя — борца за социалистическую идею, активногопредставителя передового класса (незамедлительно последовал призыв “отразить вискусстве героев пятилетки”); ставится на социалистическую основу положение В.Белинского о типическом герое в типических обстоятельствах. В данном случаетипические обстоятельства подгоняются под желательный ответ советскойдействительности и становятся крайне тенденциозными, подчиняясь главной цели —прославлению государственной идеологической доктрины. Требованиясоциалистического реализма провозглашают народность и партийность искусства егонеотъемлемыми качествами. Ленинское положение о том, что искусство уходит“корнями в самую толщу народных масс”, усекается до начальной фразы” “искусствопринадлежит народу”. Из этого делается вывод о том, что должно бытьпонятно народу, все прочее объявляется “не нужным нашему народу”. На этом основанииначинаются гонения на А. Ахматову, О. Мандельштама, Б. Пастернака, М. Цветаеву.
Эти и другиехудожники не считались активными участниками идеологической борьбы. Ониподпадали под действие вполне категоричного и бескомпромиссного лозунга: каждыйиз представителей художественной интеллигенции “Не попутчик, а союзник иливраг”.
В этих,довольно трудных условиях все-таки развивалось искусство удивительной силы. Исила этого искусства заключалась в том, что революция с ее мощнымэнергетическим зарядом всколыхнула талантливых людей, которыми так богатароссийская земля. Именно эти таланты буквально во всех сферах действительностисоставили основу достижений советской культуры. Как бы ни были похожи на лозунгслова знаменитой песни “Марш энтузиастов”, они отражали существенную частьреальности: “Здравствуй, страна героев, страна мечтателей, страна ученых!”Достаточно напомнить, что в этот период в литературе работали М.Булгаков(1891—1940), А. М. Горький, Н. Островский (1904—1936), М. Шолохов (1905—1984),И. Ильф (1897—1937) и Е. Петров (1902—1942), М. Зощенко (1894—1958), А.Ахматова, М. Цветаева, Б. Пастернак, О. Мандельштам; в живописи — А. Дейнека(1899—1969), К. Петров-Водкин (1878—1939), М. Нестеров (1862—1942), П. Корин(1892—1967). Музыка обогатилась произведениями Д. Шостаковича (1906—1975), С.Прокофьева (1891 —1953), Д. Кабалевского (1904—1987), И. Дунаевского(1900—1955). Появился новый театр, в его репертуар вошли лучшие классическиепроизведения и та новая драматургия, которая осмысляла реальность построениянового общего и прошлое, представавшее героическим.
Особое местов российском искусстве занял кинематограф. В знаменитой фразе В. И.Ленина, отом, что “сейчас для нас важнейшим является кино” заложен большой смысл.Неграмотная, не читающая страна, далекая практически от любого вида искусства,нуждалась не только в актуальной и видимой агитации, но и в понятном, доступноми дешевом массовом искусстве. Особенно большие успехи сделал советскийкинематограф вместе с приходом в него звука и — затем — цвета. Сочетаятехнические достижения с чисто российской страстностью в выражении своихкультурных приоритетов, отечественные кинематографисты создали поистиненепреходящие художественные ценности.
Многиепроизведения искусства, дошедшие до нас только в 90-е годы, изумляют богатствомтематики, глубиной постижения истины, талантом и часто гениальностью ихсоздателей. Если бы не твердокаменная уверенность партийных функционеров внеобходимости бесконечной борьбы с кем бы то ни было — с формализмом, скосмополитизмом, со всем, что не вписывалось в рамки социалистическогореализма! Но все было именно так, как было, а не иначе. К концу 30-х годовстрана могла гордиться тем, что преодолена безграмотность населения. “Грамота —великое таинство буквиц, чудом складывающихся в слова, разлилась по все стране.Недавнее достояние эксплуататоров сделалось достоянием эксплуатируемых, инеобъятное, невиданное ни в каком воображении море этих буквиц — малых, больших,огромных, черных, белых, красных выплеснуло из нетей, из ничего на бумагу, назаборы, на стены, на кумач, на фанеру, на железо, — складываясь в горячащиеслова, призывы, заклинания”, — пишет Леонид Лиходеев в романе “Семейнаяхроника”. Разразившаяся война была полной неожиданностью для многих, посколькунаселение беспрекословно верило всему, что сообщали газеты и радио,обязательные киножурналы, шедшие перед каждым фильмом и на каждом сеансе. Всеони твердили одно — “малой кровью и на чужой территории!” Государство не былоготово к войне, хотя бодрые спортивные лозунги предлагали быть готовыми нетолько к труду, но и к обороне. Для стороннего наблюдателя страна былаобречена.
Однако как еедостоинства, так и недостатки стали залогом победы. Во-первых, общество в массесвоей было отучено сомневаться в действиях правительства. Во-вторых, оно прошлошколу сплоченности в совместных действиях как во зло, так и во благо. Привычкак лозунгу и встречным планам воспитала взрывы энтузиазма. В-третьих, страна сталамногонациональной. Несмотря на репрессии, в том числе и по национальномупризнаку, лозунг пролетарского единства срабатывал на многих уровнях сознания советскихлюдей. Мы не станем специально затрагивать национальный вопрос — это темаотдельного исследования, но отметим, что расчет фашизма на национальную рознь,которая должна была способствовать скорой победе над Советским Союзом, неоправдался. Фашизм, деливший народы на “полноценные” и “неполноценные”,уничтожал культурное наследие многих народов, осквернял национальные святыни.Поэтому пресловутое “превосходство арийской культуры”, которое завоевателинесли на остриях своих штыков, вызывало реакцию отторжения. В-четвертых,— и этоважнее всего — на поверхности сознания оказалось самое лучшее, что былозаложено в советской культуре того времени. Фашистское же варварство впушкинских, толстовских, тургеневских местах, разрушения в Петергофе,Ломоносове, Павловске и других культурных центрах ясно показали, чтоуничтожение культуры практически любого народа (не исключая и собственный) —одна из стратегических целей фашизма. Поэтому для российского народа обрелиновый смысл произведения отечественной классики, которые сопровождали многихвоинов на фронте. Советскому народу, который сам кровью и потом строил свой мири имел богатую культурную историю, было что защищать.
В первые днивойны в борьбу с захватчиками вступило искусство. Ни один вид искусства этоговремени не представлял собой социального заказа — каждое произведение былоискренним и выражало действительные чувства народа. Практически в первые часывойны появилась песня Г. Александрова на стихи В. И. Лебедева-Кумача(1898—1949) “Священная война”, ставшая гимном военных лет, а стихи К. Симонова(1915—1979) “Жди меня”, написанные в августе 1941 года, переписывали и зналинаизусть чуть ли не поголовно все. Буквально в первые дни войны былосформировано Советское Информационное бюро, при котором возникли различныеантифашистские организации научной и художественной интеллигенции, молодежи,женщин. На базе Совинформбюро сложилась и окрепла патриотическая публицистика.Многие ветераны до сих пор помнят передачи по радио “Огонь по врагу”, “Впоследний час” и другие. Большое значение приобретают пресса и кино.
Многие изхудожественных произведений этого времени несли в себе главную ценность — ониутверждали гуманистическое начало человеческой жизни. Этот процесс противостоялбесчеловечной практике фашизма, уничтожавшего людей по национальному, расовомупризнаку. Советское искусство раскрывало как самое характерное движениечеловеческой жизни, народного характера готовность к самопожертвованию во имялюдей. Появляются задевающие самые заветные струны души произведения А. Н.Толстого “Русский характер”, фронтовые рассказы А.Платонова, поэзия П.Антокольского (1896—1978), Н. Тихонова (1896—1979), О. Берггольц (1910—1975).Поэма А. Твардовского (1910—1971) “Василий Теркин” стала поистине народнымпроизведением. Искусство было настолько искренним и действенным, что к авторамобращались фронтовики, признавая место и роль его во всенародной борьбе сфашизмом. Настоящим подвигом было создание Д. Шостаковичем знаменитой“Ленинградской симфонии”, равно как и исполнение ее в блокадном Ленинграде.
Российскийтеатр также не оставался в стороне от общего патриотического порыва.Многочисленные фронтовые актерские бригады выступали перед бойцами прямо напередовой. Среди наиболее популярных артистов фронтовых театров были Л.Русланова, Л. Утесов, К. Шульженко.
Отечественнаянаука также не оказалась сметенной военным ураганом. Многие научные учреждениябыли эвакуированы, и исследовательская деятельность не прерывалась. В военноевремя были изысканы и освоены месторождения бокситов на Южном Урале,вольфрамовые, молибденовые, медные, марганцевые залежи в Казахстане, найденанефть в Татарии. Были созданы новые марки высококачественной стали, появилисьновые технологии в военной промышленности. Были созданы станки-автоматы,разработанные Институтом автоматики и телемеханики АН СССР. В военный же периодшли разработки в сфере ядерной физики, в области военной медицины.
Культуравоенных лет сплотила народ, она смогла стать цементирующим началом, позволившимпротивопоставить истинно гуманные ценности человечества фашизму.
Первыепослевоенные годы были наполнены надеждой на лучшее будущее, поскольку победа встоль великом и неравном противостоянии внушала оптимизм. Многие взгляды людейбазировались на том, что главное — это мирная жизнь, а в ней все зависит толькоот собственных рук и усилий. Оптимизм победителей рождал некоторую эйфорию и ожиданиеустройства лучшей жизни, чем та, которая была до войны. Не всем из этих надеждсуждено было сбыться.
Сталин и егопослушный аппарат начинают вновь разрушать национальное единство, котороепомогло выстоять в войне, и вносить раскол в общество. Снова разрабатываютсявопросы идеологии. Теперь главный акцент делается на борьбу с космополитизмом,низкопоклонством перед Западом и — как и прежде — вредительством, что привело кеще большей травле талантливых ученых, художников, деятелей культуры.Послевоенный период предстает совершенно безудержным разгулом “лысенковщины”практически во всех сферах жизнедеятельности.
Конецсороковых—начало пятидесятых годов, пожалуй, самое тяжелое время для советскойкультуры. Снова появились официальные установки для искусства. На этот раз онитребовали воспевать “пафос восстановления”, подчеркивая только положительныемоменты действительности. Все, что в действительности не соответствоваложелаемому, объявлялось случайными отклонениями. Непременным условием дляискусства считалось отражение в нем роли партии практически в любом сюжете. А.А. Фадеева (1901—1956), который был секретарем Союза писателей и отличалсялояльностью по отношению к властям, подвергли жестокой критике за то, что он неслишком ярко осветил в романе “Молодая гвардия” партийное руководство комсомольскимподпольем. М. Исаковский (1900—1973) подвергся нападкам за стихотворение “Врагисожгли родную хату”, как недостаточно патриотическое. А. Платонова, чьи романы“Котлован”, “Чевенгур” и “Ювенильное море” были не допущены к печати еще вдовоенное время, лишили права жить писательским трудом. Новый виток получилинападки на “формализм” в искусстве. По этому обвинению были отвергнутыпроизведения композиторов С. Прокофьева и Д. Шостаковича, резкой критикеподверглись журналы “Звезда” и “Ленинград”. В результате этой критики оказалисьв творческом изгнании А. Ахматова, М. Зощенко, режиссер С. Эйзенштейн.Казалось, что никакие заслуги перед отечественной культурой не могут бытьприняты в расчет новой опричниной. С. Эйзенштейн (1898—1948), еще к десятилетиюреволюции создавший кинофильм “Броненосец Потемкин”, признанный лучшим фильмомвсех времен и народов, болезненно переживал запрет фильма “Иван Грозный”.Однако процветали авторы, создававшие лубочные произведения, тщательноукрашавшие действительность и выдававшие желаемое за действительное, такие, какС. Бабаевский (“Кавалер Золотой Звезды”) и другие.
В эти годыединственной отдушиной в культурной жизни стало освоение, новое прочтениеклассического наследия. Это окзалось ближе всего и доступнее театру.Единственной ахиллесовой пятой этого вида искусства было то, что театральнаяжизнь концентрировалась в Москве и Ленинграде, провинция же в этом плане чащевсего могла довольствоваться гастрольными выступлениями.
Как и прежде, двойственным был ипроцесс развития науки. “Холодная война” потребовала разработки научных направлений,связанных с обороной. В различных дискуссиях ищут новые горизонты наукибиологи, физики, экономисты, философы. Однако сложившаяся система руководстванаукой, ставившая в первый ряд верность ученого идеологическим установкам, исключалалюбое проявление научного свободомыслия. Состав научных кадров также не былоднороден. Наряду с такими учеными, как С. И. Вавилов, П. Л. Капица(1894—1984), М. В. Келдыш (1911—1978), появились множество остепененныхкарьеристов. Именно их стараниями Н. И. Вавилов был объявлен “лжеученым”, кибернетикаи квантовая механика — “оккультными науками” и “служанками империализма”.Многих философов, экономистов и лингвистов лично Сталин обвинил в “научномневежестве”.
Во второйчасти запрещенного кинофильма С. Эйзенштейна “Иван Грозный” есть сценыбезудержного разгула опричников. Месиво красок, вихрь пляшущих людей,бессмысленность всего, что происходит, отдает какой-то первобытной дикостью.Главное в этом эпизоде — безумие людей, не знающих, куда они несутся. Казалось,великий мастер кино предвидел те процессы, которые оборвала смерть вождя в 1953году.
Сталинскийпериод, связанный с развитием отечественной культуры, был слишком длительным,он совпал с переломом, произошедшим в сознании людей в период революции игражданской войны, и поэтому не мог быть отброшенным или забытым в короткийпериод времени. Противоречия между желаемым и действительным, между лозунгом ижизнью, между богатым творческим потенциалом общества и ограничениями самогоразличного характера не исчезли вместе с исчезновением вдохновителей этихпротиворечий. Осуждение культа личности еще не обозначало его преодоления, чтосказалось в полной мере в последующие годы. Двойственность в отношениях к миру,обществу, своей собственной деятельности вызвали к жизни еще один феномен,особенно сильно проявившийся в сознании общества: пренебрежение к настоящему,при котором более высокую ценность приобретает либо прошлое, либо будущее.Взгляд в прошлое рождает часто ностальгию, но чаще чувство бесконечнойпривязанности к своему отечеству, о котором говорил еще Пушкин:
Два чувствадивно близки нам —
В нихобретает сердце пищу —
Любовь кродному пепелищу,
Любовь котеческим гробам.
Устремленностьв будущее, ожидание от него осуществления самых светлых своих надежд становитсязалогом бесконечного трудолюбия и готовности терпеть многие лишения. Врезультате настоящее критикуется и с позиций прошлого, и с позиций будущего.
В силудвойственности существования практически каждого советского человека, в силупатриотизма и преданности своей стране, с одной стороны, и скепсиса, если неполного отрицания по отношению к политике, формализму всей жизни общества, сдругой, наряду с официальной идеологией появляются идеология и культураандеграунда — “подпольной” литературы, образа мыслей, поисков (в который раз!)выхода из состояния грубого давления партийной бюрократии на все новое, непохожее на привычные, ставшие формальными стандарты жизни. Эта неофициальнаякультура сформировала тот пласт диссидентов, который во многом пополнил слойрусской эмиграции. В связи с этим существует особое явление культуры — культурарусской эмиграции. Ее составили люди, вынужденные покинуть Россию, но сохранившиеязык, привязанность к своим культурным корням, русский менталитет и создавшиеза границей многие произведения, вписавшие их имена как в русскую, так и вмировую культуру.
Однако никультура русской эмиграции, ни андеграунд, ни скепсис, периодически обостряющийсяв обществе, по сути своей не стремились к разрушению. Скорее наоборот — имидвигало стремление сохранить и приумножить русскую культуру, охранить ее оттлетворного влияния официоза. Этому было посвящено творчествопоэтов-шестидесятников (Е. Евтушенко, Р. Рождественского, А. Вознесенского), обэтом говорили лучшие киноленты, романы, театральные спектакли. Как и всегда,лучшие произведения искусства пронизаны горечью и гордостью: горечью потерь игордостью достижений и, как всегда — надеждой:
Что ж,
пока туристы
и ученые
не нашли
Землиобетованной,—
надо жить наэтой самой,
чертовой,
ласковой,
распаханной,
кровавой.
Надо верить
в судьбы итрадиции.
Только пусть
во сне инаяву
жжет меня,
казнит меня
единственно
правильныйвопрос:
“Зачем
живу?”
[Р.Рождественский,
“Поэма о двухточках зрения”]
Советскимпериодом не завершается путь русской культуры в мире. Культура — явлениеподвижное, непрестанно меняющееся, и каждое новшество в общественной жизни, впромышленности, в науке и в любом другом социальном феномене вызываетрасходящиеся кругами последствия, которые коснутся любого человека. Этиизменения только формируются, поэтому нам еще предстоит их заметить, понять,проанализировать и найти в них закономерности.
Россия вместево всем миром входит в новый век и новое тысячелетие. Она, как часто и впрошлые периоды своей истории, в процессе перемен и в состоянии надежды на то,что будущее будет действительно светлым, что в нем будет место не толькоподвигам, но и творческим свершениям.
Использованная литература
1. Мир культуры (Основыкультурологии). Учебное пособие. 2-е Б95 издание, исправленное и дополненное.—М.: Издательство Фёдора Конюхова; Новосибирск: ООО “Издательство ЮКЭА”, 2002. —712 с.