Александр Журавель
В ряде летописей под 6897 г. помещено «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя Русского» [2. С.351-366; 3. Стб.491-507; 5. С.53-60; 7. С.108-121; 11. С.215-218; 12. С.155-159; 20. С.151-158]. Композиционно оно строится следующим образом: сначала дается описание его жизни, затем воспроизводится его предсмертное слово, описываются его смерть и похороны. Завершается «Слово» обычно плачем княгини Евдокии по своему умершему мужу. Иногда текст «Слова» не приводится, однако заимствуются из него основные хронологические сведения — дата смерти, время его княжения и возраст [8. Стб.156; 10. С.157-158; 13. С.128; 14. С.91; 17. С.199].
«Слово» имеет весьма интересные с точки зрения хронологии особенности, которые до сих пор не привлекали внимание историков. В первой и второй частях (в житии и предсмертном слове) приводятся относительные датировки жизни князя, но при этом делается это по-разному. Разночтения имеются как в рамках вроде бы единых летописных текстов, так и между разными летописями.
В житии даются датировки следующих событий: смерть отца Ивана Ивановича (Дмитрию тогда — 9 лет), женитьба на Евдокии (в 16 лет), смерть самого князя (в 38 лет и 5 месяцев), срок его великого княжения (29 лет и 6 месяцев). Однако в предсмертном слове Дмитрий Иванович будто бы утверждает, что он жил с княгиней «в целомудрии» 22 года, «держал Русскую землю» 27 лет, а прожил всего 40 лет. Дата смерти князя — 19 мая, среда 5 недели по пасхе, 2 час ночи.
Здесь приводится версия Новгородской IV летописи. Однако другие летописи приводят другие цифры: если возраст Дмитрия в момент смерти отца и женитьбы большинство их дает точно так же, то Никоновская летопись, а вслед за ней и В.Н. Татищев утверждают, что Дмитрию в первом случае было «точию» 9 лет [1], а во втором — не 16, а 17 лет [7. С.108-109; 28. С.172]. Возраст князя в момент смерти в некоторых летописях называется одинаково и в «житии», и в «слове» — как 40 лет [7. С.110, 113; 11. С.216]. В.Н. Татищев по неизвестной причине отклоняется от своего основного источника, Никоновской летописи, и дает дату — 41 год [28. С.173]. Весьма экзотичные датировки имеются в устюжских летописях — 48 лет и 5 месяцев и даже 58 лет и 5 месяцев [2] [15. С.79, 37]. Время совместной жизни Дмитрия и Евдокии летописи определяют либо в 22, либо в 24 года [2. С.356; 3. Стб.498; 5. С.55; 7. С.113 (22 года); 7. С.110; 10. С.157-158; 11. 216 (24 года)]. Путаница содержится и в датировках великого княжения: в некоторых случаях дата округляется до 27 [8. Стб.156; 14. С.91; 17. С.199] или 29 лет [15. С.37, 79, 156], но Московская и Никоновская летописи дают и в житии, и в слове 27 лет и 6 месяцев [7. С.110, 113; 11. С.216]. По Воскресенской летописи, этот срок равен 24 годам и 6 месяцам [5. С.55].
Какие абсолютные датировки соответствуют этому обилию вариантов? При обращении к летописям выявляется не менее пестрая картина.
Согласно летописям, Дмитрий Иванович родился 12 октября 6858 [6. С.222; 8. Стб.60] или 6859 [4. С.215; 10. С.120; 11. С.178; 18. С.241; 19. С.148] гг., остался без отца 12 [18. С.245] или 13 [17. С.148; 19. С.151; 3. Стб.433; 5. С.10; 8. Стб.68; 10. С.122; 11. С.180; 13. С.112] ноября 6867 г., сел на великое княжение зимой — перед [8. Стб.73] или на [15. С.73] Крещение — 6870 г., женился зимой 6873 [14. С.85], 6874 [9. С.92; 15. С.33, 73, 119] или 6875 [13. С.115] г. и, наконец, умер то ли 19 мая (основной вариант, представленный в «Слове») [2. С.358; 3. Стб.501; 5. С.57; 7. С.116; 11. С.217], то ли 9 [19. С.176 (Уваровский список); 20. С.383; 9. Стб.134] или 25 [8. Стб.156, 444] мая 6897 г., то ли в 6895 [12. С.155] или 6896 [1. Стб.537; 3. Стб.490] гг.
Уже сам разброс датировок дает основания для постановки более общего вопроса о соотношении относительных и абсолютных датировок. В историографии этот вопрос рассматривался лишь на материале «Повести временных лет» и касался в основном двух сюжетов — соотношения данных «Памяти и похвалы князю Владимиру» монаха Иакова и летописной хронологии крещения Руси, а также соответствия между перечнем княжений, имеющимся в начале «Повести», и фактическим ее содержанием. Общий вывод, сложившийся на рубеже XIX-XX вв., был не в пользу хронологии абсолютной: по мнению А.А. Шахматова и его последователей, относительная хронология монаха Иакова и данные перечня отражали некую более древнюю традицию, так что хронология абсолютная более или менее неудачно строилась на ее основе.
Такой подход к соотношению абсолютной и относительной хронологии имеет три серьезных недостатка. Во-первых, относительные датировки по природе своей выражают связь, соотношение между двумя событиями, т.е. сами по себе всегда вторичны; во-вторых, такой взгляд на тему был обоснован на очень узкой и очень специфичной основе — хронологии Начальной летописи; в-третьих, суждения о неточности абсолютной хронологии «Повести временных лет» были получены не совсем корректным путем: все ее абсолютные даты считались либо сентябрьскими, либо мартовскими, и потому процедура перевода их на счет рождества Христова (РХ) сводилось к вычитанию из даты от сотворения мира (СМ) 5508 лет. Между тем в русском летописании — а в раннем летописании особенно — использовалось гораздо больше календарных стилей от СМ, о чем в общем виде историки догадывались еще в начале XX в., однако более серьезно к теме подошли во второй половине века: работы Б.А. Рыбакова и А.Г. Кузьмина показали недостаточность сведeния абсолютных дат к вышеназванным календарным стилям и выявили, что ранняя летопись использовала также александрийский (или антиохийский) (-5500 до РХ), болгарский (-5505 до РХ) и ультрамартовский (-5509 до РХ) стили [25; 21]. Новейшие работы (С.В. Цыба и мои) показали, что на Руси использовались еще два не известных до этого науке календарных стиля, для перевода которых на современный счет требуется вычесть соответственно 5510 и 5511 лет [29; 22]. Исходя из этого, все прежние выводы о соотношении абсолютной и относительной хронологии нуждаются в новом исследовании на гораздо более широкой источниковой базе.
В этом отношении абсолютная и относительная хронология жизни Дмитрия Донского является довольно удобным предметом для исследования: во-первых, она относится совсем к другому времени, нежели материал «Повести временных лет»; во-вторых, тема эта позволит поднять и изучить немало спорных проблем хронологии второй половины XIV в.
Это дает повод коснуться еще одного вопроса, тесно связанного с проблемой относительной хронологии, — вопроса о так называемом включающем счете. Он также возник в связи с темой принятия христианства на Руси и заключается в том, что, по версии многих исследователей, на Руси время считали не так, как сейчас: если ныне для определения возраста или вообще промежутка времени учитывают лишь число полных лет, прошедших от некой точки отсчета, то в древности считали и год текущий, не законченный. В силу этого человек, проживший 30 лет и еще несколько дней, ныне считается 30-летним в то время, как раньше его возраст определили бы в 31 год. Таким образом, для получения правильного результата при включающем счете надо принимать в расчет дату, служащую точкой отсчета: например, при включающем счете 6523 и 6533 гг. разделяет не 10, а 11 лет. Недостатком такого подхода является некое сглаживание результата: например, пары 5.1.1920 г. — 25.12.1921 и 25.12.1920 — 5.1.1921, с точки зрения включающего счета, дадут один и тот же итог — 2 года, хотя фактически это почти соответствует только первой паре, но совершенно неверно для второй.
Относительные датировки «Слова» в целом гораздо лучше отвечают включающему, а не современному счету лет. Возьмем в качестве примера соотношение между датами вокняжения Дмитрия на владимирском столе и его смертью. Если их округлить, то получится ряд, отличающийся друг от друга на единицу: 27, 28, 29, 30 [3]. Формально это соответствует ряду стилей от СМ, также отличающихся друг от друга на единицу, т.е. стилям-8 (мартовскому), -9 (ультрамартовскому), -10 (десятиричному), -11 (11-ричному), а значит, «меньшему» стилю от СМ должна соответствовать меньшая относительная датировка, т.е 27-летию — «вологодско-пермский» 6895/1387 г. в качестве даты смерти князя. Тогда и великое княжение его началось в 6869 г. Последняя дата в летописях отсутствует, однако вполне возможна, поскольку летописный 6870 г. является скорее всего ультрамартовским [4].
И это еще не все! Летописи, не использующие текст «Слова», чаще всего датируют смерть князя не 19, а 9 или даже 25 мая! «Объяснить» это с помощью обычной ссылки на палеографическую ошибку невозможно. И тем не менее, безусловно достоверной следует признать именно традиционную датировку смерти князя: названный в «Слове» день смерти — 19 мая, который оказывается средой 5 недели по пасхе именно в 1389 г. Это подтверждается — помимо материала смежных статей — предшествующим ему в 6897 статье Никоновской летописи описанием полного лунного затмения 10 мая, которое произошло в этот день именно в 1389 г. [7. С. 108; 26. С.124-125].
Наличие на 1 и 2 единицы меньших датировок от СМ (6895 и 6896) вроде бы препятствует такому толкованию, однако такой довод можно отвести на том основании, что в Академической, Софийской I и Вологодско-Пермской летописях в данных местах нет сплошного перечня дат от СМ и при этом 6897 г. отсутствует: т.е. смерть князя могли при сокращении первоначального текста приписать к предшествующим датировкам. Это означает, что при расчетах надо исходить из 6897/1389 г. и что относительные датировки, резко этому противоречащие, носят искусственный, вторичный характер и свидетельствуют лишь о том, что когда-то существовали абсолютные даты, на основе которых они и были рассчитаны.
Объяснение юлианских разночтений предлагает концепция лунно-солнечного календаря, согласно которой на Руси широко использовалось лунное датирование событий, а датировки юлианские рассчитывались задним числом с помощью лунных таблиц [22].
В частности, даты 9 и 25 мая различаются между собой на 16 дней, что является типичным разночтением, возникающим, если таблицы, привязанные к полнолуниям, ошибочно посчитать новолунными [23. С.33]. В свою очередь, соотношение 19-9 почти совпадает с теоретическим соотношением в 11 дней, на которые лунные датировки сдвигаются назад в каждом последующем «солнечном» году. Иными словами, дата 9 мая есть плод ошибочного пересчета ультрамартовской датировки: ее неверно сочли мартовской и рассчитали не для 1389, а для 1390 г. Дата 25 мая получена, таким образом, при помощи таблицы, где были приводились ультрамартовские полнолунные датировки. О том, что такие таблицы действительно существовали, говорит проделанный мною анализ календаря, сохранившегося в псковских рукописях XV-XVI вв. [23. С.34].
Таким образом, юлианские разночтения косвенно свидетельствуют о существовании ультрамартовской датировки смерти Дмитрия, т.е. 6898 г. Такое понимание объясняет, между прочим, экстравагантную татищевскую датировку возраста князя — в 41 год вместо типичных 40 лет. Последний срок получается, если использовать включающий счет и воспринимать датировки 6858 и 6897 как мартовские. Предположение о существовании в источниках и 6898 г. делает появление датировки «41 год» естественной. К слову сказать, срок жизни Дмитрия в 38 лет и 5(?) месяцев получается, если в паре 6859-6898 первый год считать мартовским, а второй — ультрамартовским; тот же итог получается при аналогичном толковании пары 6858-6897.
Сходным образом следует объяснить происхождение сроков великого княжения в 29 лет и 29 лет 6 месяцев: они возникают при использовании ультрамартовского 6870 г. или мартовского 6869 г. (для январских дат =1362 г.). В этом случае формальный расчет по включающему счету применительно к ультрамартовской дате смерти Дмитрия (6898) даст те самые 29 и 30 неполных лет (6869+30=6898; 6870+29=6898).
Аналогичное разночтение срока семейной жизни Дмитрия (22 и 24 года) следует однозначно расценить в пользу большей величины: именно 24 неполных года разделяют 18 января 1366 и 19 мая 1389 гг. Таким образом, дата женитьбы (6874) оказывается ультрамартовской. На происхождение «22 лет» указывает десятиричная датировка Владимирского летописца — 18 января 6875 г. [13. С.115]: если ее воспринять мартовской, она окажется равной 18 января 1368 г., что на 2 года позже истинной датировки данного события.
При анализе неокругленных данных «Слова» однако возникают проблемы. Летописные даты великого княжения — от ультрамартовского 6 января 6870/1362 до мартовского 19 мая 6897/1389 гг., лучше всего согласуются со сроком Московской и Никоновской летописей (27 лет и 6 месяцев). Однако и этот срок при включающем счете дает погрешность в 1 месяц: 19 мая — при отсчете от 6 января — попадает на 5-й, а не 6-й месяц.
Кроме того, Дмитрий прожил не менее 38 лет и 5 месяцев и при этом родился 12 октября. Если отбросить целое число лет, то рождение и смерть по включающему счету должны отстоять друг от друга на 8 месяцев, а вовсе не на 5, как это говорится в «Слове»! Иначе говоря, Дмитрий должен был родиться, исходя из относительной датировки, в период от 19 декабря до 19 января. Но этого не может быть: в это время не отмечается дней памяти Дмитрия, когда бы князя могли окрестить этим именем.
И вновь на помощь приходит концепция лунно-солнечного календаря. Дело в том, что использовавшиеся на Руси лунники были самыми разнообразными по форме, и точки отсчета в них зачастую отличались на несколько месяцев. Поэтому механическое использование «неправильных» лунных таблиц могло приводить к сдвижкам во времени на несколько лунных месяцев. В летописях имеется более 50 таких случаев.
Выразительным примером такого рода служат датировки женитьбы Дмитрия: он женился зимой 6873, 6874 или 6875 г., но при этом или в неделю 18 января [5. С.14; 7. С.7; 8. Стб.83; 11. С.394] или …23 сентября [18. С.348; 19. С.154]. Происхождение странной сентябрьской датировки можно понять, если заметить, что между названными датами — 117 дней, т.е. почти ровно 4 лунных месяца (теоретическая разница — 118 дней). Погрешность в 1 день вполне естественна для практики лунного датирования, и потому в расчет надо брать именно это 4-месячное различие, возникшее просто из-за того, что автор пересчета использовал лунные таблицы, именно такой срок отстоящие от истинного начала нового года [5]. Поэтому из двух этих датировок бесспорно верной является январская: 18 января оказывается неделей-воскресеньем в 1366 г., что подтверждается соседствующим в текстах описанием солнечного затмения 7 августа 1366 г.
Точно так же следует объяснить неувязки в относительных датировках, указывающих число месяцев: некогда в летописях рождение князя датировалось среди прочего и январем, а вокняжение — декабрем, точнее, лунными месяцами, которые при использовании определен-ных лунников приводили к таким датировкам.
Можно ли подобным образом уточнить дату рождения князя? Сочетание 6858-6859 формально свидетельствует в пользу 1350 или даже 1349 г. Поскольку Дмитрий женился в январе 6874/1366 г. в неполные 16 или 17 лет, то верными могут быть оба варианта. Если взять во внимание, что Дмитрий остался без отца в 6867 г., когда ему было 9 лет, то дата эта выводит на 6859 г. Но это не обязательно означает, что князь родился в 1351 г. Существование относительных датировок доказывает лишь то, что некая абсолютная дата использовалась при расчете, но вовсе не дает возможности определить ее стиль от СМ. Это необходимо делать, анализируя весь смежный летописный материал.
Нельзя исключать и такой возможности: дни рождения сына (12 октября 1350) и смерти отца (12/13 ноября 1359) формально разделяют 9 лет и 31/32 дня. Таким образом, абсолютной точности мешает «лишний» лунный месяц, причем с небольшим «хвостиком». Между тем, такое разночтение типично для летописей: всего их мною найдено около сотни. Происхождение лишних 2-3 дней — вдобавок к «правильным» 29/30 дням — также вполне объяснимо: именно на такой срок лунники типа Толковой Палеи, в большом количестве сохранившиеся до наших дней, опережают истинные лунации той эпохи. Поэтому вполне правомерно допустить, что пересчет исходных лунных датировок проводился с их помощью. Тогда окажется, что на самом деле Иван Иванович умер … в день рождения своего сына! И здесь теоретически возможны два варианта: Иваи мог умереть 12 октября, а не 12 ноября 1359 г. или же, наоборот, сын его Дмитрий родился 12 или 13 ноября 1350 г., что косвенно подтверждает день памяти мученика Димитрия (IV в.), падающий на 15 ноября [6]. В обоих случаях князю Дмитрию в момент смерти отца исполнилось ровно 9 лет, а значит, абсолютно верной оказывается оценка его возраста, данная Никоновской летописью («точию 9 лет»).
Какие однако есть доказательства того, что Иван Иванович умер именно в 1359, а не 1358 г., т.е. что 6867 г. является именно мартовским? Почти все летописи определяют время его великого княжения в 6 лет [2. С.288; 3. Стб.433; 7. С. 230; 9. Стб.88; 11. С.180; 12. С.117], т.е. формально относят его начало ко времени от ноября 6361 по ноябрь 6362 г. Но это именно формальный расчет: так выходит, если обе абсолютные даты воспринимать как мартовские, что совсем не очевидно.
Иван сел на великое княжение на следующий год после смерти своего старшего брата Семена — на Благовещение 25 марта 6862 г. [5. С.9; 6. С.227; 8. Стб.63]. Умер же Семен Иванович, согласно разным источникам, в 6860, 26 или 27 апреля 6861 или 6862 гг. [2. С.280, 286; 4. С.217; 6. С.226; 8. Стб.62; 17. С.145]. Такое сочетание дат от СМ, вопреки общераспространенному мнению, заставляет отнести смерть Семена не к 1353, а к 1352 г., что косвенно подтверждает Рогожская летопись: по ее данным, Семен умер «по Велице дни» [8. Стб.62]. Поскольку пасха в 1353 г. была 24 марта, т.е. более, чем за месяц до смерти Семена, такая ссылка оказывается совершенно бессмысленной. Применительно к 1352 г. — пасха 8 апреля — она гораздо более уместна. Стало быть, Иван Иванович сел на владимирский стол в 1353 г., а значит, его 6-летнее княжение должно было завершиться в 1358 г., что соответствует ультрамартовскому 6367 г.
Этим годом и датируется в летописях его смерть, но смежные летописные данные препятствуют такому толкованию. Ряд летописей под 6868 г. сообщает о полном лунном затмении 23 ноября 1360 г., а Рогожская и Никоновская летописи под 6869 г. к тому же — и о солнечном затмении, которое произошло 5 мая 1361 г. [6. С.232, 233; 8. Стб.69-70; 78; 26. С.193-194, 123], что в обоих случаях свидетельствует о мартовском счете лет. Материал 6868 статьи во всех летописях рассказывает о событиях одного летописного года, и предположение об использовании ультрамарта в 6367 статье делает 1159 г. вообще лишенным событий. Таким образом, 6367 летописный г. соответствует именно 1359 г., а значит, Иван Иванович реально княжил не 6, а 7 неполных лет. И это тоже довод в пользу того, чтобы признать 1350 г. годом рождения Дмитрия: 9-летний (в любой интерпретации) его возраст в 1359 г. делает невозможным более раннее его рождение.
Итак, анализ хронологических данных «Слова» позволяет признать в целом правильной традиционную хронологию жизни Дмитрия Ивановича: он родился действительно 12 октября (или все же 12/13 ноября?) 1350 г., остался сиротой осенью 1359 г., сел на великое княжение в январе 1362 г., женился 18 января 1366 г., а умер 19 мая 1389 г. Таким образом, из многочисленных относительных датировок «Слова» верными по включающему счету оказываются: женитьба в 16 лет, великое княжение протяженностью в 28 неполных лет, семейная жизнь — в 24 года, а вся жизнь — в 39 неполных лет [7]. Смерть отца, когда Дмитрию было ровно 9 лет, также вполне вероятна. Это означает, что ни в одной летописи не приводится точной относительной хронологии. Наибольшее приближение дают Московская и Никоновская (в краткой версии «Слова») летописи, однако и они соединяют расчетные данные, заимствованные из разных источников.
Таким образом, относительные датировки, взятые в отрыве от датировок абсолютных, оказываются весьма зыбкими и должны использоваться с большой осторожностью. Они обычно носят вторичный, производный характер и свидетельствуют всего лишь о существовании неких абсолютных датировок от СМ — и не более того.
Вместе с тем, разбор показал, что традиционная дата смерти Семена Ивановича не является верной: он умер в 1352, а не 1353 г. Не исключено, что и брат его Иван умер месяцем раньше известных ныне летописных дат — в октябре 1359 г. Впрочем, утверждать это будет возможно, если в источниках будет найдена соответствующая датировка.
Примечания
[1] По И.И. Срезневскому, «точию» значит «только» [27. Стб.1057-1058]. Однако в древних текстах используется и обычное «токмо» с тем же значением: ср. в Никоновской летописи — «седев на великом княжении в Володимери точию дванадесять дний» и «не токмо же в граде Переславли было сие, но и по всем властем и селом…» [11. С.2,3]. Чем же тогда отличаются «токмо» и «точию»? Думается, тем, что первое слово выражает просто ограничение, а второе — ограничение уточняющее и потому часто связанное с конкретным числом. Поэтому «точию» правильнее понимать как «точно, именно», а не «только».
[2] Последняя дата записана прописью, что исключает возможность случайной описки.
[3] Вариант Воскресенской летописи — 24 вместо 29 — следует все же счесть палеографической ошибкой: если в букве-цифре F (9) горизонтальную палочку прописать низко, то она станет очень похожей на Dl (4). Найти календарную причину этого разночтения не удалось.
[4] В предыдущей 6869 статье сочетаются мартовские и ультрамартовские известия, что нагляднее всего проявляется в Рогожской летописи: она дважды сообщает об одних и тех же событиях в Орде, располагая между ними известие о «ледяной» зиме [8. Стб.70-72].
[5] Примеры такого рода см. в [24].
[6] Соответствующий октябрьской дате день памяти Димитрия Солунского приходится на 26 октября. Значит ли это, что княжич 2 недели оставался не крещенным?
[7] Датировки устюжских летописей (жизнь Дмитрия в 49 и 59 неполных лет) являются плодами поздних пересчетов с использованием десятиричного стиля. Аналогичных им датировок в летописях не так уж мало. Список литературы
Полное собрание русских летописей (ПСРЛ):
1. Т.1. Лаврентьевская и Суздальская летописи. М., 1962.
2. Т.4. Новгородская IV летопись. М., 2000.
3. Т.6. Софийская первая летопись старшего извода. Вып.1. М., 2000.
4. Т.7. Воскресенская летопись. СПб., 1856.
5. Т.8. Воскресенская летопись. СПб., 1859.
6. Т.10. Патриаршая, или Никоновская летопись. М., 2000.
7. Т.11. Патриаршая, или Никоновская летопись. М., 2000.
8. Т.15. Рогожский летописец. Тверской сборник. М., 1965.
9. T.16. Летописный сборник, именуемый Летописью Авраамки. СПб., 1889.
10. Т.24. Типографская летопись. Пг., 1921.
11. Т.25. Московский летописный свод конца ХV века. М.; Л., 1949.
12. Т.26. Вологодско-Пермская летопись. М.; Л., 1959.
13. Т.30. Владимирский летописец. Новгородская вторая (Архивская) летопись. М., 1965.
14. Т.33. Холмогорская летопись. Двинской летописец. Л., 1977.
15. Т.37. Устюжские и вологодские летописи XVI-XVIII вв. Л., 1982.
16. Т.42. Новгородская Карамзинская летопись. СПб., 2002.
Русские летописи (РЛ):
17. Т.1. Симеоновская летопись. Рязань, 1997.
18. Т.4. Львовская летопись. Рязань, 1999.
19. Т.7. Ермолинская летопись. Рязань, 2000.
20. Т.10. Новгородская I летопись старшего и младшего изводов. Рязань, 2001.
21. Кузьмин А.Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М.,1977.
22. Журавель А.В. Лунно-солнечный календарь на Руси: новый подход к изучению // Астрономия древних обществ. М., 2002.
23. Журавель А.В. Полнолунный календарь для ультрамартовского стиля // Книжное дело: новые имена. Вып.1 (5). М., 2002.
24. Журавель А.В. «Татищевские известия»: хронологический аспект // Отечественная культура и историческая мысль в XVII-XX вв. Брянск, 2003.
25. Рыбаков Б.А. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М., 1963.
26. Святский Д.О. Астрономические явления в русских летописях с научно-критической точки зрения // ИОРЯС. Т.20. Кн.1. Пг., 1915.
27. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. Т.3. Ч.2. М., 1989.
28. Татищев В.Н. История Российская. Т.5. М.; Л., 1964.
29. Цыб С.В. Методика историко-хронологического исследования (на примере древнерусской хронологии). // Источник. Метод. Компьютер. Барнаул, 1996.