Нет разлук и потерь, доколе жива моя душа, моя Любовь. Память!.. В живую воду сердца, в чистую влагу любви, печали и неясности погружаю я корни и стебли моего прошлого… Отдались, неотвратимый час, когда иссякнет эта влага, оскудеет и иссохнет сердце...
И. Бунин “Роза Иерихона”
Главное свойство личности И. Бунина и его художественного дара нельзя, пожалуй, назвать иначе, как обостренным мироощущением, тончайшим и острейшим чувством жизни. Бунин обладал какой-то первородной любовью к земле, повышенной способностью чувствовать природу, физически ощущать себя крупицей ее, частью единого мирового целого, бесконечного во времени и пространстве.
И с той же силой, с какой был привязан к жизни, к земле, ненавидел Бунин смерть, тлен, разрушения, которые приносят войны, социальные несправедливости, болезни (любая болезнь всегда была для него страданием). Бунин был врагом всего, что нарушало изначальную природную гармонию, в которую он незыблемо верил. Такое мироощущение и было поэтическим родником его творчества.
Проза Бунина, как и поэзия, — песнь его души, она всегда эмоциональна и лирична; о чем и о ком бы он ни говорил, он говорил всегда “из самого себя”. Во всех произведениях ощущаются личность автора, его взгляд на мир — и та гармония, к которой взывает писатель каждым своим словом.
Кажется, для Бунина нет ничего противоречивее, чем два момента в человеческой судьбе: высшая форма счастья и неизбежная, неостановимая трагедия всех людей. Но писатель находит эту таинственную связь между ними. Чем пессимистичнее смотрит он на жизнь, тем чаще любовь в его изображении подводит человека к последней, роковой черте, смерти. Любовь и смерть соединяются в самой человеческой судьбе, где, по мысли писателя, происходит обязательная расплата за счастье. Это трагическая философия писателя, в общем-то отнимающая у человека радостное ощущение бытия.
В истинной любви, по Бунину, есть что-то общее с гармоничной природой. Прекрасно только естественное, невыдуманное чувство любви. Такому чувству писатель сложил, как и природе, подлинно поэтический гимн. С любовью и без нее… два противостоящих и несовместимых типа жизни.
Ненавистен Бунину буржуазный уклад жизни, который он наблюдал во время многочисленных путешествий по странам Запада и Востока. Один из рассказов Бунина, “Братья”, обнажает пороки европейской буржуазной “цивилизации”. Страшная фигура жестокого и циничного английского колонизатора предстает перед читателем. В основе сюжета — история о том, как англичанин замучил молодого рикшу, гоняя его целый день по знойному Коломбо. Увидев свою невесту, проданную белым, отчаявшийся от горя юный рикша сознательно принимает смертельный укус змеи. Растоптана любовь, погублена молодая жизнь, всему виной — “деловитые” буржуа-европейцы.
Бунин не знал, как исцелить человечество. В качестве спасительной лиры, по его мнению, способной защитить несчастных, он обращается к буддийской философии и религии. Но важнее не то, что он возлагает на буддизм иллюзорные надежды. Главное, Бунин выступает прочив индивидуалистической личности, против людей “нового железного века”, которые стремятся поработить народы, живущие по законам “младенчески-непосредственной жизни”.
И здесь звучит бунинский мотив превосходства естественности бытия над его корыстно-расчетливым устройством. Буржуазная действительность побуждала Бунина усиливать эту антитезу. Одно из ярких свидетельств — рассказ “Господин из Сан-Франциско”. Здесь “радостный, прекрасный, солнечный” итальянский остров выступает символом реальной, истинной красоты, резко контрастирующей с жизнью американского господина и его семьи. Фальшь поработила людей, прибывших в Европу на роскошной корабле. Мера ценности человека — его деньги. Вот молодая пара нанята на комфортабельное судно для изображения влюбленных — все это скверная игра, противная духу здоровой жизни, игра, в которой завуалированы духовное умирание, смерть человека.
Бунин изображал и чувственную любовь, но этого никогда не случалось за счет снижения главной, духовной значимости любви. Только в таком качестве она составляет самые лучшие мгновения жизни. Любовь — высший судья в человеческих отношениях, утверждает писатель в “Темных аллеях”.
Книга “Темные аллеи” — единственная в русской литературе, где все о любви.
Бунин описывал любовь во всех состояниях, в эмиграции — пристально, сосредоточенно, — умел найти ее даже там, где она едва брезжит и никогда не сбудется, и где томится неузнанная, и где кротко служит чему-то ей бесконечно чужому, переходит в страсть или в изумление, не обнаруживает своего прошлого, подвластного разрушительному времени. Все это схватывалось в новых, никому еще не удавшихся подробностях и становилось свежим, сегодняшним для любого времени.
“Всякая любовь — великое счастье, даже если она и не разделена”, — эти слова из книги “Темные аллеи” могли бы повторить все “герои-любовники” у Бунина. При огромном разнообразии индивидуальностей, социального положения и т. п. они живут в ожидании любви, ищут ее и, чаще всего, опаленные ею, гибнут.
Любовь ровная, тихое горение, безбурное счастье, равно как и драма, рассредоточенная, растворенная в обыденности, — все это высокомерно отвергается героями и автором. Любовь — “легкое дыхание”, посетившее сей мир и готовое в любой миг исчезнуть, — она является лишь “в минуты роковые”. Писатель отказывает ей в способности длиться — в семье, в браке, в буднях. Короткая, ослепительная вспышка, до дна озаряющая души влюбленных, приводит их к критической грани, за которой гибель, самоубийство, небытие.
Книга “Темные аллеи” — итоговая в творчестве Бунина; она как бы вобрала в себя все, о чем он писал ранее, размышляя о любви.
Отрыв от родины, нужда, старость и болезни — все вместе подрывало силы Бунина. Однако до последнего дня жизни (умер он в возрасте восьмидесяти трех лет) сохранил писатель ясности Ума, волю к творчеству, светлый взгляд на мир. Вера жизнь, в конечную победу добра, поклонение красоте никогда не оставляли его.
Прожив долгую, яркую жизнь, в течение которой было написано огромное количество прекрасных, чистых и по своему духу истинно русских произведений, И. Бунин выполнил свой “священный” долг. От его жизни осталось светлое, высокое и доброе искусство, которое органично влилось в классическую русскую литературу.