Работу подготовила Леонова Наталья Александровна, группа 044, 1 курс
Российский Государственный Гуманитарный Университет, Филологический факультет
Москва, 2005 г.
Стихотворение «Заблудился я в небе — что делать?...» создается в двух параллельных вариантах с одинаковым началом, но разным развитием событий. Что бы понять, почему так происходит, что общего и в чем различия, рассмотрим последовательно каждое из стихотворений.
Заблудился я в небе — что делать?
Тот, кому оно близко,- ответь!
Легче было вам, Дантовых девять
Атлетических дисков, звенеть.
Не разнять меня с жизнью: ей снится
Убивать и сейчас же ласкать,
Чтобы в уши, в глаза и в глазницы
Флорентийская била тоска.
Не кладите же мне, не кладите
Остроласковый лавр на виски,
Лучше сердце мое разорвите
Вы на синего звона куски...
И когда я умру, отслуживши,
Всех живущих прижизненный друг,
Он раздастся и глубже и выше -
Отклик неба — в остывшую грудь. Лексический словарь
Глаголы: Заблудился, делать, ответь, звенеть, Не разнять, снится, Убивать, ласкать, Не кладите (2), разорвите, усну, раздастся.(13)
Существительные: в небе, дисков, с жизнью, в уши, в глаза, в глазницы, тоска, лавр, на виски, сердце, звона куски, друг, неба, грудь. (15)
Местоимения: я (2), тот, кому, оно, вам, меня, ей, мне, мое, всех, он. (12)
Прилагательные и наречия: близко, легче, Дантовых, атлетических, флорентийская, остроласковый, синего, живущих, прижизненный, глубже, выше, остывшую. (12) Анализ текста
Составив и прочитав словарь текста, кажется, что он носит какой-то «бытовой характер». Этот «быт» разрушают лишь «Дантовы диски». Они расширяют пространство данного стихотворения, добавляя в него больше динамики, волнения, таинственности.
Как мне кажется, доминирующее семантическое поле данного стихотворения – внутренний мир лирического героя. К этому полю можно отнести большую часть слов (Заблудился, Не разнять меня с жизнью, я усну, отслуживши, била тоска...). Все стихотворение как будто переполняют эмоции, переживания, некоторая паника.
Двойственная природа текста и отношения между уровнями внешней и внутренней структур как бы предсказывает нам последовательность понимания текста. Прочитав стихотворения, не вдумываясь, мы видим водоворот эмоций, лежащий на поверхности. И кажется, что этот «водоворот» создается только при помощи прилагательных и всевозможных эпитетов. На самом же деле такой эффект «эмоций» создается за счет глаголов. Глаголы в данном тексте постоянно меняются с глаголов «внутреннего состояния» на глаголы внешнего действия. Такой прием так же создает особую атмосферу и динамику в тексте.
Больше всего в тексте существительных. То есть текст носит номинативный характер. И внутренний мир героя определяется четкими контурами, предметами… Интересна отсылка Мандельштама к Данте в обоих стихотворениях. Данте, как известно, изгнанник и посетитель кругов ада. То есть автор играет на контрасте «небо» и «Дантовы диски» — рай и девять кругов ада.
Интересно сопоставление двух антонимичных глаголов «убивать и сейчас же ласкать»… Происходит некое переосмысление. Полет мысли. Резкое изменение. Вообще, данная строфа самая интересная во всем стихотворении. Честно говоря, и самая сложная. Что такое «Флорентийская тоска»? Я никак не могла понять этого. Почему «тоска» и при чем тут Флоренция. Флоренция, Тоскана, тоска… И, наконец-то, я поняла:
Где больше неба мне — там я бродить готов,
И ясная тоска меня не отпускает
От молодых еще воронежских холмов
К всечеловеческим, яснеющим в Тоскане
То есть тоска по небу, свободе. И эта тоска «бьет в уши, глаза и глазницы», всечеловеческая, тосканская, разрывающая сердце тоска «на синего звона куски», когда в виски впивается «остроласковый лавр». И именно такой подробный разбор словаря стихотворения помогает нам «услышать», то, что хотел сказать автор.
Довольно много в данном стихотворении местоимений. «Тот, кому оно близко, — ответь…» Местоимения «Тот» и «кто-то» уже являются номинациями незримости, загадочности, неизвестности. Данные во второй строке первой строфы, причем, последовательно, они усиливают эффект «таинственности».
Итак, подводя итог и переходя ко второму стихотворению, следует сказать, что основные семантические поля это внутренний мир героя, таинственность. В стихотворении много абстракции, но за счет все же номинативного характера текста, мы легко можем конкретизировать мысль автора. Другое стихотворение
Заблудился я в небе — что делать?
Тот, кому оно близко, — ответь!
Легче было вам, Дантовых девять
Атлетических дисков, звенеть,
Задыхаться, чернеть, голубеть.
Если я не вчерашний, не зряшний, -
Ты, который стоишь надо мной,
Если ты виночерпий и чашник -
Дай мне силу без пены пустой
Выпить здравье кружащейся башни -
Рукопашной лазури шальной.
Голубятни, черноты, скворешни,
Самых синих теней образцы, -
Лед весенний, лед вышний, лед вешний -
Облака, обаянья борцы, -
Тише: тучу ведут под уздцы.
Думаю, что не стоит делать подробный словарь данного текста, так как сразу бросается в глаза огромное количество прилагательных и существительных. Что касается глаголов, то их всего пять (если не брать во внимания первую строфу — так как она общая) – стоишь, дай, выпить, кружащейся, ведут.
Рассмотрим семантику прилагательных. Опять же – главное в этом стихотворении «небо» и все вращается вокруг него. И именно за счет прилагательных мы понимаем семантику неба здесь. «Шальная лазурь, облака – обаянья борцы». Небо представляется нам «хорошим», снова контрастирующим с дисками Данте.
Помимо «внутреннего мира» можно выделить другое семантическое поле. «Природное» — сюда можно отнести небо, голубятни, черноты, скворешни, синие тени, лед, облака… «Природное» и «внутречеловеческое» поля в стихотворении отождествляются. Такое отождествление нужно для осмысления преодоления замкнутости о отчужденности человеческого я. (Магомедова, Д. М.) .
В обоих стихотворениях выделяются религиозные семантические поля. Но во втором стихотворении – они более ясны. К «Девяти дискам» добавляется еще обращение «Ты, который стоишь надо мной…». «виночерпий и чашник». Как известно, словосочетание «винная чаша» — символ жизни. И эти строки можно понять как обращение к Богу. Причем местоимение «Ты» всегда предполагает близость и некую фамильярность.
Тесно связана с религиозной тематикой присутствующая в стихах Мандельштама тема смерти. Пугая неизвестностью, смерть, своя и чужая, не только отталкивает, но и притягивает, ведь она одна дает жизни ее окончательное значение. В первом стихотворении завершение – идиллическое, во втором – героическое. Изменение художественной заданности во втором варианте стихотворения обусловлено изменением статуса субъекта высказывания («Если я не вчерашний, не зряшный») относительно своего места и роли в миропорядке («Ты, который стоишь надо мной… Дай мне силу без пены пустой Выпить здравье кружащейся башни…»).
Очень важно, я думаю, сказать о «взгляде читателя» в этих двух стихотворениях. Оба стихотворения начинаются с панорамного взгляда. Даны только абстрактные, смутные контуры. И в первом стихотворении эта абстракция проходит вплоть до последней строки последней строфы. Другое дело во втором стихотворении. К последней строфе взгляд сужается – «Голубятни, черноты, скворешни», «Лед весенний, лед высший, лед вешний». То есть это все влияет на большую конкретность в стихотворении.
Небо во втором стихотворении представлено более спокойным и дружелюбным, так как есть некоторые слова, помогающие нам понять это. Так, например, «лазурь» показывает нам, что речь идет о дневном небе, а не о ночном. Ночное небо может быть спокойным, но редко бывает «дружелюбным». То есть именно лазурью автор показывает нам неопасность, дружественность неба.
Таким образом, несмотря на одинаковое начало, эти два стихотворения являются совершенно разными. И даже лирический герой в них разный. И последовательный лексический анализ помогает нам боле ясно увидеть эту разницу.