План реферата.
Размышляя о творчестве Гоголя.
Многоликая Русь и ее художественное воплощение в жанровом разнообразии.
Прославление Русской земли, товарищества, русской души в жанре героической повести «Тарас Бульба».
Картины родной природы в цикле украинских повестей («Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Тарас Бульба»).
Украинская ночь.
Чуден Днепр при тихой погоде…
Поэтизация простого уклада жизни в бытовой повести «Старосветские помещики» (Двери поют).
Любование озорством, удалью, мастеровитостью украинских казаков в повести «Ночь перед Рождеством».
Сочетание фантазии и реальности ( «Пропавшая грамота»)
Утверждающий пафос, горячее лирическое чувство в поэме «Мертвые души».
Поэма Гоголя, как жанр лироэпического произведения («Мертвые души» — наша «Илиада»).
Образ Руси — тройки.
Образ дороги.
Судьба писателя в России.
Любовь к бойкому, меткому русскому слову.
Особенности художественного гения Гоголя.
Библиография.
Мой реферат — мнение о Гоголе. Чем велик Гоголь? На этот вопрос пытались ответить многие. Критики, например, Е. Ермолов в своей книге «Гений Гоголя», Ю. Манн «Смелость изобретения» сравнивали Гоголя с Пушкиным и Лермонтовым. Может, Гоголь продолжил традиции Пушкина и Лермонтова в изображении дворян и помещиков? Да, но у них выведены представители передового дворянства, а у Гоголя рядовые дворяне, даже мелкие. Почему Гоголь выбрал их? Конечно, о декабристах всем хотелось писать. Еще бы! А вот о Плюшкиных совсем забыли. Никто не хотел о них и слова сказать!
С. Машинский писал: «Да, Гоголь благоговел перед Пушкиным. Но это не мешало ему переиначивать образы Пушкина и показывать своих героев с обыденной стороны. В этом весь гений Гоголя.»1
В реферате я постараюсь высказать свое мнение о критических статьях Е. Ермолова, Ю. Манна, В. Н. Турбина, Е. С. Романичевой, М. Б Храпченко, А. С. Пушкина, А. И. Герцена, И. Ф. Анненского и других по творчеству Гоголя, о многообразии гоголевских идей, образов, обогативших литературоведение.
Цель реферата раскрыть исторически конкретную линию, своеобразие гоголевского слова и философии, их связь с народным фольклором, а также богатство образов как бы оживших сказочных героев и историческую современность Гоголя, основанную на всепоглощающей любви к родине и творчестве многих русских писателей и поэтов.
Раскрыть и проанализировать основные цели реферата будет легче, если понять, что творчество Гоголя обусловлено социально. Это очень хорошо отражено в книгах: «Н. В. Гоголь в русской критике и воспоминаниях современников» и «Классики современной литературы». Пребывая, если можно так выразиться, «внизу верхов», он жил «вверху низов».
Гоголь- писатель ближайшим другом его был Пушкин. Характерно, что Гоголь, Пушкин и Одоевский полушутя собирались даже издать альманах под названием «Тройчатка», а Пушкин, например, назвал «Медного всадника»: «петербургская повесть», Белинский со свойственной ему проницательностью еще до «Ревизора» и «Мертвых душ» охарактеризовал Гоголя, как главу русской литературы, преемника Пушкина.
Для Некрасова не было более дорогих имен, чем имена Белинского и Гоголя:
То имена великие,
Носили их, прославили
Заступники народные…
Когда Россию потрясло известие о кончине Гоголя, то чувство общественной скорби выразил Тургенев: «Гоголь умер! Да, он умер, этот человек…, который своим именем означил эпоху в истории нашей литературы…!
Маркс, читавший произведения русских писателей в подлиннике, высоко ценил творчество Гоголя.
Проникновенно сказал Т. Г. Шевченко:«Перед Гоголем должно благоговеть, как перед человеком, одаренным самым глубоким умом и самою нежною любовью к людям».
«… Давно уже не было в мире писателя, который был бы так важен для своего народа, как Гоголь для России», — писал о Гоголе Н. Г. Чернышевский.
Первого апреля тысяча девятьсот девяносто девятого года исполняется 190 лет со дня рождения Н. В. Гоголя. Его произведения по- прежнему остаются интересными, актуальными для современников.
Рассуждая о Гоголе, я задаю себе несколько вопросов, ответы на которые так необходимы нашему времени. В чем заключаются особенности художественного гения Гоголя? Откуда он так хорошо знал жизнь семьи? Быт гоголевских героев- быт достаточно бесприютный, противоречивый.
Как возникла у Гоголя особое чувство структуры современной ему социальной жизни? Почему так часто Гоголь беспощаден к своим героям, хотя описывает их пафосными, роскошными красками с великой любовью?
В чем заключается историческая роль писателя, который огнем своей сатиры поражает все отрицательное и прогнившее в русском обществе эпохи крепостного права?
Почему, читая Гоголя, мы невольно осознаем Родину, как страну необъятную, а самих себя — вечными странниками не перекрестках ее дорог? ...
Излюбленным жанром Н. В. Гоголя была повесть. Впервые Гоголь создал из сказок и легенд живой образ простого украинского человека с его фантазиями, хитростями, мечтами и чистой свободолюбивой душой. В своих произведениях писатель широко использовал весь колорит и лексику украинского языка, без которого открыть особенности человеческой души было бы невозможно.
На заре девятнадцатого века рос интерес к Украине, ее быту, культуре, истории. Приехав в Петербург, Гоголь с радостным изумлением сообщал матери: «Здесь так занимает всех все малороссийское ...».
Образ Украины раскрыт писателем в чудесных, поэтически насыщенных пейзажах и прежде всего в изображениях персонажей, в передаче самого характера народа, его храбрости, лиричности, беззаветного веселья, свободолюбия. В представителях народа видит Гоголь лучшие человеческие черты и качества- любовь к Родине, чувство собственного достоинства, живой и ясный ум, подлинную человечность и благородство. Гоголь хотел показать народ не подневольным и покорным, а гордым, свободным в его внутренней красоте и силе.
Ермилов своей книге «Гений Гоголя» пишет:»Во всей литературе «нового времени» до Гоголя, не было столь могучих, героических народных характеров, какие предстали в «Тарасе Бульбе». Ясность предмета и великодушие, цельность, глубина и полнота всех чувств; львиная храбрость, беспощадность к врагам Родины и народа, к предателям и изменникам; страстная любовь к Родине; высокое чувство национальной чести и гордости, способность вытерпеть все муки во имя отчизны; свободолюбие, богатырский размах всех чувств- таковы человеческие качества, присущие народу, опоэтизированные в «Тарасе Бульбе». Характер борющегося народа- главное, что влечет автора. Таков и сам Бульба, таков и Остап, чьи характеры вполне соответствуют характеру той эпохи. Тарас и Остап, погибшие в лютых муках, счастливо прожили свою жизнь».2
Не таков Андрий. С первой же минуты введения Андрия в повесть, автор подготавливает нас к возможности его измены. Нет глубины и основательности народного характера у Андрия и гибель его бесславна, но и ничтожна той легкостью, с какой он попал в расставленную для него ловушку; этим подчеркивается «легковерность» и всей его жизни. Образ Андрия дисгармонирует с образом Сечи.
Тарас Бульба принадлежит, как и Данило Бурульбаш, к той части мелкопоместного дворянства, которое в национально- освободительной войне шло вместе с народом. Тарас демократичен во всем, и именно поэтому, он с наибольшей полнотой выражает самую душу Сечи.
Образ Тараса проникнут суровой, высокой и нежной поэзией отцовства. Тарас является отцом не только для своих сыновей, но и для всех казаков, доверивших ему командование над ними.
И самая казнь Андрия для Тараса- исполнение долга отца. Тарас Бульба- один из наиболее цельных и трагических образов в мировой литературе. Его героическая гибель утверждает героическую жизнь, величие борьбы за свободу народа.
В то же время, Гоголь не питает враждебных чувств к польскому народу. В облике противника он раскрывает черты шляхты: хвастливость, самоуверенность, любовь к деньгам, однако глубоко уважает польский народ, который предпочитает голодную смерть капитуляции.
Когда Бульба с сыновьями приехал в Сечь, то первый, кто попался им на встречу, был запорожец, спавший на середине дороги. Тарас любуется своим земляком: «Эх, как важно развернулся! Фу, ты, какая пышная фигура!»- говорил он, остановивши коня. В самом деле, то была картина довольно смешная: запорожец, как лев, растянулся на дороге. Закинутый гордо чуб его, захватывал на пол-аршина земли. Шаровары алого дорогого сукна были запачканы дегтем для показания полного к ним презрения»3.
«Многое в Сечи, в поведении казаков, что может показаться простой удалью, озорством молодецким, полно гораздо более глубокого значения. Плох тот казак, который мог увлечься дорогими вещами, заразиться жадностью у шляхты. Его уже нельзя было бы назвать «вольный казак». А важнее всего на свете воля, любовь к отчизне, презрение к барству! Потому- то и надо всеми способами было показывать пренебрежение к дорогим вещам- не за них сражался народ, а за свободу!»4.
Казачество явилось для Гоголя носителем как украинского, так и русского начала, объединенных общностью исторических судеб. В казачестве и в образе Тараса, Гоголь видел типичное проявление русского характера. «Это было точное необыкновенное явление русской силы: его вышибло из народной груди огниво бед». Говоря о том, что в казачестве «русский характер получил…, могучий, широкий размах» он добавляет: «Тарас был один из числа коренных, старых полковников: весь был он создан для бранной тревоги и отличался грубой прямотой своего нрава». Это «грубая прямота нрава», демократизм Тараса, резко противопоставленный изнеженности польской шляхты. Образ народного героя противопоставлен тем, которые «перенимали уже польские обычаи, заводили роскошь, великолепные прислуги, соколов, ловчих, обеды, дворы». Гоголь при этом отмечает: «Тарасу это было не по сердцу. Он любил простую жизнь казаков ...»5. Тарас глубоко демократичен. Он ненавидит чужеземных угнетателей, равно как и своих, соотечественных.
В своей работе над «Тарасом Бульбой» Гоголь изучил знаменитую «Историю руссов», «Историю о казаках запорожских» Мышецкого, «Описание Украйны» Боплана, читал рукописные списки украинских летописей- Самовидца, Величко, Гробянки. Среди источников, которые помогали писателю в работе над повестью, следует отметить еще один- важнейший: украинские народные песни и думы. Гоголь черпал из украинской народной песни сюжетные мотивы, целые эпизоды. «Народность и эпичность замысла «Тараса Бульбы» находит яркое и полное выражение в самой форме этой героической повести- поэмы, в ее стиле, восходящем прежде всего украинским историческим песням»6. Песенные отступления придают особо торжественный, величественный характер повествования. Таково, например, лирико- эпическое отступление, предворяющее описание битвы запорожцев с поляками: «Как орлы, озирали они вокруг себя очами все поле и чернеющую в дали судьбу свою:… далече раскинутся чубатые головы с перекрученными и запекшимися в крови чубами, и запущенными к низу усами; будут, налетев, орлы выдирать и выдергивать казацкие очи. Но добро великое в таком широко и вольно разметавшемся смертном ночлеге! Не погибнет ни одно великодушное тело и не пропадет, как малая порошинка с ружейного дула, казацкая слава. Будет, будет бандурист, с седою по грудь бородою, а может, еще полный зрелого мужества, но белоголовый старец, вещий духом, и скажет он про них свое густое могучее слово»7.
Родными и близкими нам становятся те могучие люди, о которых рассказал поэт. С любовью склоняем мы головы перед памятью славных бойцов за отчизну, павших в бою со словами: «Пусть же пропадут все враги, и ликуют вечные веки Русская земля!»8…
Один из героев, Кукубенко, сказал перед кончиною: «Благодарю бога, что довелось мне умереть при глазах ваших, товарищи! Пусть же после нас живут еще лучшие, чем мы ...»9.
Вся жизнь Тараса безраздельно, целиком связана с Сечью. Обращаясь к казакам, он говорит: «Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дитя любит отца и мать; но это не то братцы: любит и зверь свое дитя! Но породнится родством по душе, а не по крови, может один только человек. Бывали и в других землях товарищи, но таких как в русской земле, не было таких товарищей… Нет, братцы, так любить, как может любить русская душа,- любить не то, что бы умом или чем другим, а всем, чем дал бог, что ни есть в тебе- а!»… сказал Тарас, и махнул рукой, и потряс седою головою, и усом моргнул, и сказал: «Нет, так любить никто не может!»10.
Даже ночь измены Андрия дана в «Тарасе Бульбе» в красках, придающих призрачный колорит событий всему происходящему; мы где- то на границе сновидения и яви, что- то не настоящее совершается, чему нельзя поверить, какие- то приведения, а не Андрий и татарка двигаются в странном тумане ночи, озаренной заревом пожара, в дымке этого тревожного бессонного сна. Но как бы ни было сильно чувство любви Андрия к Панне, как бы ни было оно лирически красиво, оно должно померкнуть перед великим делом освободительной борьбы. Андрий говорит польской Панне: «А что мне отец, товарищи и отчизна? Отчизна есть то, чего ищет душа наша, что милее для нее всего. Отчизна моя- ты!»11. И чем неудержимее порывы Андрия, чем стремительнее его отказ от родины, тем острее выступает справедливость постигшего его возмездия.
В конце повести, погибая на костре, Тарас произносит свою проникнутую любовью к русской земле, гневом и презрением к врагам речь, которую Гоголь заключает поразительными словами: «Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила русскую силу!»12.
«Тарас Бульба»- эпопея. Общепризнанно, что эпопея возникает там, где возгорается идея гармонии, идея единства отцов и детей, природы и человека, духа и плоти.
«Тарас Бульба», — писал Белинский, — есть отрывок, эпизод из великой эпопеи жизни целого народа. Если в наше время, возможно, гомерическая эпопея, то вот вам ее высочайший образец, идеал и прототип! ...»13.
Повесть Гоголя вошла в нашу жизнь, и мы часто говорим ее словами, как словами пословицы: «Отыскался след Тарасов!» — это звучит так: никогда не искоренить бойцов за отчизну силу русскую, народ русский!
«Вечера на хуторе близ Диканьки»- книга об Украине, где в 1809 году родился Н. В. Гоголь, и где прошли его детские и юношеские годы. В повестях этой книги получила выражение восторженная любовь Гоголя к его родному краю, к его природе и людям, к его истории и народным преданиям. Тема чудесной, богатой и щедрой украинской природы, среди которой живут герои, играет в книге совершенно особую роль. Автор широко использует здесь художественные средства языка: эпитеты, сравнения, олицетворения, метафоры. Не случайно такие знаменитые описания природы в «Вечерах», как открывающее повесть «Сорочинская ярмарка» описание летнего дня в Малороссии, картина украинской ночи в «Майской ночи» и описание Днепра в повести «Страшная месть», выдержаны в восторженно- патетическом тоне и представляют собой как бы небольшие стихотворения в прозе. Упоительный и сверкающий летний день на Полтавщине, насыщенный бесчисленными звуками и переливающийся всей радугой красок; тихая, напоенная ароматами украинская ночь, с бесконечно раскинувшимся пологом неба, на котором сияет месяц; вольный и широкий Днепр, свободно и плавно несущий свои воды к далекому морю через леса и горы, — это не только обстановка действия гоголевских повестей, но и символ той неувядаемой свежести, молодости и красоты, для которой по мысли писателя рожден человек, к которой он должен стремиться, если хочет быть достоин этого звания.
Поэтическая тема «Сорочинской ярмарки»- торжество любви, первой, юной любви. Здесь все полно счастливой влюбленности, здесь небо влюблено в землю, а земля в небо, и все нежно, все говорит о беспредельном, неизмеримом просторе жизни и счастья.
«Как упоителен, как роскошен летний день в Малороссии! Как томительно- жарки те часы, когда полдень блещет в тишине и зное, и голубой неизмеримый океан, сладострастным куполом нагнувшийся над землею, кажется, заснул, весь потонувший в неге, обнимая и сжимая прекрасную в воздушных объятиях своих! На нем ни облака! В поле ни речи. Все как будто умерло; вверху только, в небесной глубине дрожит жаворонок, и серебряные песни летят по воздушным ступеням на влюбленную землю, да изредка крик чайки или звонкий голос перепела отдается в степи. Лениво и бездумно, будто гуляющие без цели, стоят подоблачные дубы, и ослепительные удары солнечных лучей зажигают целые живописные массы листьев, накидывая на другие темные, как ночь, тень, по которой только при сильном ветре прыщет золото. Изумруды, топазы, яхонты эфирных насекомых сыплются над пестрыми огородами, осеняемыми статными подсолнечниками. Серые стога сена и золотые снопы хлеба станом располагаются в поле и кочуют по его неизмеримости. Нагнувшиеся от тяжести плодов широкие ветви черешен, слив, яблонь, груш; небо, его чистое зеркало- река в зеленых, гордо поднятых рамах… как полно сладострастия и неги малороссийское лето!»14.
Та возвышенно- романтическая манера повествования, которая выражена в «Сорочинской ярмарке», свойственна и «Майской ночи». Картины чудесной украинской природы и здесь являются неотъемлемой частью повествования. «Знаете ли вы Украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! Всмотритесь в нее. С середины неба глядит месяц. Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся еще необъятнее. Горит и дышит он. Земля вся в серебряном свете: и чудный воздух и прохладно- душен, и полон неги, и движет океан благоуханий. Божественная ночь! Очаровательная ночь! ...»15
Читатель, разве скажешь лучше! Какой загадочной сказкой веет от этих слов! Так бы «раскинул руки и полетел», как Катерина из «Грозы» Островского. Только в такой ночи, возможно, все: и правда, и вымысел. И всему поверишь с открытым, счастливо бьющимся сердцем… .
«Майская ночь» созвучна по своей лирической тональности «Сорочинской ярмарки». Характерными приметами языка, ритмическим строением фразы лирическим ладом письма- всеми элементами своего стиля «Майская ночь» очень близка украинской народно- песенной традиции.
А вот уже зимой: «Последний день перед рождеством прошел. Зимняя, ясная ночь наступила. Глянули звезды. Месяц величаво поднялся на небо посветить добрым людям и всему миру, чтобы всем было весело колядовать и славить Христа. Морозило сильнее, чем с утра; но зато так было тихо, что скрып мороза под сапогом слышался за полверсты. Еще ни одна толпа парубков не показывалась под окнами хат; месяц один только заглядывал в них украдкой, как бы вызывая принаряжавшихся девушек выбежать скорее на скрыпучий снег. Тут через трубу одной хаты повалился дым и пошел тучею по небу, и вместе с дымом поднялась ведьма верхом на метле»16.
Как все просто и красиво! Проста жизнь, дышащая ожиданием волшебного короткого праздника, просты и старорусские слова, чарующие и завораживающие слух. Где — то там далеко скоро зазвенит колокольчик Руси — тройки, а над ней в ясном звездном небе загуляет на своем шабаше нечистая сила. Все смешалось на земле — и сказка, и быль.
В каких же образах автор представляет ночь на Украине? В образах неба, лесов, прудов, окруженных садами, и села на горе, белые хаты которого, светятся под месяцем. Кроме того, в описании автор использует яркие краски, звуки и запахи. Например: краски- серебристый свет (месяца); леса полные мрака (черный); стены садов- темно- зеленые; черемухи и черешни, белея, блестят при месяце (белые). Звуки: шелест листьев, шум ветерка, величественный гром, тишина, голос перепела.
Гоголь так же великолепно использует эпитеты: ночь- божественная, очаровательная; небесный свод- необъятный; холод- ключевой; снопы хлеба- золотые, а так же- олицетворения: месяц- глядит; ландшафт- спит; снопы- кочуют, и сравнения: село- дремлет; как очарованные.
Как многообразна и естественна природа в гоголевских произведениях! Вся величавая красота, ширь, могучее спокойствие родины, чистота и глубина души ее выражены в эпическом образе Днепра, ясного, как душа народа, грозного в гневе, как грозен в гневе сам народ.
«Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы воды свои. Не зашелохнет, не прогремит…. Редкая птица долетит до середины Днепра. Пышный! Ему нет равной реки в мире. Чуден Днепр и при теплой летней ночи, когда все засыпает, и человек, и зверь, и птица; а бог один величаво озирает небо и землю, и величаво сотрясает ризу. От ризы сыплются звезды. Звезды горят и светят над миром, и все разом отдаются в Днепре…. Когда же пойдут горами по небу синие тучи, черный лес, шатаясь до корня, дубы трещат, молния, изламываясь между туч, разом осветит целый мир- страшен тогда Днепр!»17.
В описании Днепра, кроме перечисленных средств выразительности, Гоголь использует гиперболы: без меры в ширину; без конца в длину, восклицания: пышный!; зеленокудрые!; нет реки ему равной в мире!.. Свое отношение к образу Днепра он передает и в глаголах- сказуемых: «не зашелохнет», «сыплются», «озирает».
Днепр показан в ясный солнечный день, в темную ночь, и во время бури. Писатель, кроме образов величавой реки, рисует живописные берега: леса и горы, немалое место занимает описание неба.
Днепр описывается в необычайно красивых ярких красках: голубая зеркальная дорога, серебряная струя, синие тучи.
Река Днепр рисуется также с помощью эпитетов: чуден, страшен (Днепр), он же пышный, синий; сравнений: будто весь вылит из стекла и будто голубая зеркальная дорога, будто полоса дамасской сабли; олицетворении: Днепр ходит, нежась и прижимаясь ближе к берегу; гиперболы: «редкая птица долетит до середины Днепра», «пойдут горами по небу синие тучи» и т. д.
Днепр у Гоголя- былинный образ могущества и красоты отчизны, образ безграничной шири, неизмеримой глубины, несравненного величия. Днепр эпически расширен до беспредельности любовью к Родине. В эпическом образе Днепра с особенной силой сказывается песенность гоголевской поэтической речи. Волнами идут плавные лирические фразы, в самой музыке которых, слышен и виден вольный разлив могучей реки; лирический разлив гоголевской поэтической речи передает ритм движения Днепра. «Синий, синий ходит он плавным разливом»,- прекрасен этот музыкальный повтор, вызывающий образ плавного движения. Богат и многосторонен образ Днепра. Сперва он встает перед нами в сиянии солнечного дня и вот уже превращается в отдыхающий Днепр- богатырь. Но есть и страшный Днепр. Как он грозен, шатающий леса, низвергающий молнии, гремящий водяными холмами! Вот как неисчерпаемо богат Днепр! Все в нем есть- и тоска, и счастье, и образ матери, провожающий сына в войско.
Во втором томе «Мертвых душ» Гоголь писал, что изображение «несовершенства нашей жизни» является главной темой его творчества. Характерна в этом отношении его повесть «Старосветские помещики». Писатель отразил в ней распад старого, патриархально- помещичьего быта. С иронией- то мягкой и лукавой, то с оттенком сарказма- рисует он жизнь своих «старичков прошедшего века», бессмысленность их существования.
Погодин писал: «Вы прочтете повесть «Старосветские помещики». Старик со старухой жили да были, кушали да пили и умерли обыкновенной смертью, вот все ее содержание, но сердцем вашим овладеет такое уныние, когда вы откроете книгу; вы так полюбите этого почтенного Афанасия Ивановича и Пульхерию Ивановну, так свыкнитесь с ними, что они займут в вашей памяти место самых близких родственников и друзей ваших, и вы всегда будете обращаться к ним с любовью. Прекрасная идиллия и элегия»18.
Откуда такое очарование? Откуда такая поэзия? Что самое замечательное в доме наших героев? Поющие двери, двери- поют. Не скрипят. Кажется, опоэтизировано все, что принято считать низким, все прозаические детали быта: двери, кушанья, отношения старичков друг к другу. Гоголь достигает этой гармонии, используя прием олицетворения.
«Вот это то кушанье»,- сказал Афанасий Иванович, когда подали нам мнишки со сметаною «это то кушанье», продолжал он, и я заметил, что голос его начал дрожать и слеза готовилась выглянуть из его свинцовых глаз, но он собирал все усилия, желая удержать ее. «Это то кушанье, которое по… по… покойни ...» и вдруг брызнул слезами. Рука его упала на тарелку, тарелка опрокинулась, полетела и разбилась, соус залил его всего; он сидел бесчувственно, держал ложку, и слезы, как ручей, как немолчно точущий фонтан, лились, лились, ливмя на застилавшую его подстилку»19.
Да, как будто все очень серьезно, глубоко и трогательно, что старик ни как не может выговорить самое слово «покойница», что он в продолжение пяти лет не может привыкнуть к тому, что Пульхерии Ивановны нет на свете. Но «кушанье» является лишь поводом, вызывающим память о дорогом человеке. У Афанасия Ивановича это- центр жизни. Он не может и вспоминать о жене в не «кушанья», потому что именно в этом были их совместные радости, с кушаньем были связаны все их чувства и мысли. Он не может без умершей старушки осуществлять то, для чего он живет. Еда у героев неразрывно сплелась с их привязанностью друг к другу и потому стала поэзией их жизни.
Пушкин оценил эту повесть как «шутливую трогательную идиллию, которая заставляет вас смеяться сквозь слезы грусти и умиления».
Гоголю вместе с читателем хорошо, уютно и спокойно в простом укладе жизни Сологубов. Уходит век, исчезает что- то истинно русское из человеческих отношений, а что пришло? Каков он- век грядущий? Со смертью старичков рушится гармония внутреннего мира с миром внешним.
«Старосветские помещики» Гоголя схожи по своей сути с главным героем Гончарова- Обломовым. Все тот же русский сонный быт, все та же безобразная обыденность в жизни русской семьи.
М. Б. Храпченко пишет: «По своему светлому настроению рядом с «Майской ночью» и «Сорочинской ярмаркой» стоит «Ночь перед Рождеством». Основной фон, на котором развертывается действие повести, — народный праздник с его красочными обрядами, его задорным весельем. «Трудно рассказать, как хорошо потолкаться, в такую ночь, между кучею хохочущих и поющих девушек и между парубками, готовыми на все шутки и выдумки, какие может только внушить весело смеющаяся ночь. Под плотным кожухом тепло; от мороза еще живее горят щеки; а на шалости сам лукавый подталкивает сзади»20.
И хотя комические происшествия и приключения героев в «Ночи» занимают немалое место, Гоголь здесь более тесно сливает юмор с изображением человеческих характеров.
Ярко очерченной индивидуальностью обладает Вакула. Робкий и застенчивый с невестой, Вакула становится расторопным и смелым, когда решает преодолеть препятствия, стоящие на его пути. Перед силачом отступает сам черт, которого Вакула ловко надувает. Хитрую «дипломатичность» проявляет Вакула в Петербурге при встрече с запорожцами, а потом и на приеме у царицы. Вакула щедро одарен природой; мастер на все руки, он обладает и талантом художника. Мы видим Вакулу глазами господ, глазами дворца: нелепого, хотя и красивого парня с дикими словами, забавного медведя, а с другой стороны- глазами народа: простого, смекалистого, умного человека, который «в своем запорожском платье мог почесться красавцем, не смотря на смуглое лицо». Вакула выходец из той среды, которую трудно себе подчинить полностью, которую нельзя лишить самобытности и народности. Вспомним беседу запорожцев во дворце с Екатериной. Екатерина спрашивает, хорошо ли содержат ее гостей, на что они отвечают: «Та спасиби, мамо! Провиянт дают хороший (хотя бараны здешние совсем не то, что у нас на Запорожье) почему же не жить как- нибудь? ...» Потемкин поморщился, видя что запорожцы говорят совершенно не то, чему он их учил ...».
Ах, как лукавы речи казаков, как вольны они, и подспудный смысл слов их, заставляет читателей восхищаться умом простого народа, склонившегося, но спрятавшего в усах усмешку, перед власть имущими.
Не преминули казаки похвалить свое Запорожье, с вольностью которого решило покончить царское правительство! И как лукава их фраза, к которой не придерешься, хотя она и носит насмешливо- дерзкий характер: «почему же не жить как- нибудь? ...»
Лукавство сказывается и в том, что — как замечает про себя кузнец Вакула- беседовавшие с ним на отличном русском языке запорожцы изъясняются с царицей, «как будто нарочно, самым грубым, обыкновенно называемым мужицким наречием. «Хитрый народ!» — подумал он сам себе: «верно не даром он это делает»21. Конечно, запорожцы делают это не даром. С одной стороны, они показывали этим царице и Потемкину свою решимость не подчиняться утеснениям. А с другой стороны, они сохранили за собою «маневренную» возможность сделать вид, что не понимают тех или других панских вопросов.
Поющая и пляшущая молодежь противопоставлена Гоголем миру повседневной, будничной неправды, воплощением которой, являются глупые и невежественные голова и лицемерная Солоха. Стихия праздника образует в повестях как бы «мир наизнанку», контрастирующий в его сознании с той деловой суетой, прозой и казенщиной, которые болезненно поразили Гоголя при его первом знакомстве с Петербургом Николая 1»21.
В толковом словаре В. И. Даля читаем: «Фантастический - несбыточный, мечтательный; или затейливый, причудливый, особенный и отличный по своей выдумке». Иначе говоря, подразумевается два значения: 1. нечто не реальное, невозможное и невообразимое; 2. нечто редкое, преувеличенное, необычное. Фантастическое в литературе мы определяем по его противоположности к реальному и существующему. Звери или птицы, наделенные по воле пера автора человеческой психикой и владеющие человеческой речью; силы природы, олицетворенные в антропоморфных (т.е. имеющих человеческий вид) образах; живые существа в противоестественной гибридной или сказочно — религиозной форме, все это широко используется в искусстве. В пьесе Б. Шоу «Назад к Мафусаилу» один из персонажей говорит: «Чудо — это то, что невозможно и тем не менее, возможно»25.
Фантастическое часто используется в литературе, когда необходимо преодолеть цензурные препятствия или при помощи иронии, гиперболы и смеха изобразить действительность, используя жанр иронической сказки.
Гоголь щедро воспользовался для «Вечеров» материалами богатого и сказочного украинского фольклора, но он как бы продолжил в них работу многочисленных безвестных народных сказочников и повествователей.
Особое изображение фантастики в юмористическом плане дано Гоголем в «Пропавшей грамоте». В этой повести автор ярко воссоздает живые черты быта и реальности в фантастическом отображении. Переход от изображения быта к фантастике заключает в себе обыденную, прозаическую мотивировку, да и само изображение «необыкновенного» так же насыщенно бытовыми деталями.
«Герой повести- человек смелый, казацкого размаха- попадая в ад в поисках пропавшей грамоты, видит сборище чудовищных, уродливых существ. «Ведьм такая гибель, как случается иногда на Рождество выпадает снегу; разряженный, размазанный, словно панночки на ярмарке. И все, сколько бы ни было их там, как хмельные, отплясывали какого- то чертовского гопака. Пыль подняли боже упаси какую!… На деда, не смотря на страх весь, смех напал, когда увидел, как черти с собачьими мордами, на немецких ножках, вертя хвостами, увивались около ведьм, будто парни около красных девушек; а музыканты тузили себя в щеки кулаками, словно в бубны, и свистали носами, как в валторны». И здесь юмор тесно связан с «обытовлением» фантастики»23.
В «Вечерах» прибегая к фантастике, Гоголь вводит в свои повести, в мир обитания человека чертей и ведьм. Но его фантастика не мистифицирована, — это смешная и трагическая фантастика народных сказок и легенд.
«Для Гоголя народная фантастика предстает своей бытовой стороной, привлекает его своей наивной непосредственностью. Черт у него самый обыденный: трусливый, способный на мелкие пакости, он ухаживает за Солохой и ревнует ее. Ведьмы из пропавшей грамоты играют в карты и жульничают. Фантастическое у Гоголя становится прежде всего, средством сатирической насмешки»26.
Е. Ермилов пишет: «Характерно для патетики гоголевского стиля своеобразное выражение силы прекрасного посредством приравнения его к грандиозному, фантастическому и страшному. «Боже мой, что то будет далее?» — как бы в ужасе спрашивает он, передавая этим, что у него дух захватывает от восторга перед необъятным, «грозящим» стать еще более прекрасным. Он находит торжественные, широкие образы, эпитеты, сравнения, обороты речи для того, чтобы передать захватывающие его чувства значительности событий. Гоголь в изображении фантастических существ широко использует метафоры — «ведьм такая гибель»; сравнения — ведьмы «разряжены как панночки»; эпитеты, передающие впечатления и чувства автора: «красных девушек», «неведомая сила», «наводящее ужас движение». Чем глубже и фантастичнее описывает Гоголь действительность, какою она должна быть, — тем глубже и полнее сказывается сознание безобразия окружавшей его реальности»24.
… «Мертвые души» Гоголя - удивительная книга, горький упрек современной Руси,
но не безнадежный.
А. И. Герцен.
Поэма (греч. — делаю, творю)- крупное стихотворное произведение с повествовательным или лирическим сюжетом. Поэмой так же называют произведения на всемирно — историческую тему или с романтическим сюжетом. Поэма требует знания исторического контекста, заставляет задуматься о смысле человеческой жизни, о смысле истории27.
В «Мертвых душах» впервые Гоголь развернул перед читателями образ России во всем его пространстве и объеме. Это был уже не рассказ об одном уездном городишке, как в «Ревизоре», а образ всего государства, всей Руси.
«С этим связано и жанровое обозначение произведения — «роман», да еще «предлинный», «плутовской роман». Именно так представлялся Гоголю жанр его произведения первоначально (о романе — но еще не о «поэме» — говорится в письме к Пушкину от 7 октября 1835 года). Считается, что идею «Мертвых душ» подсказал Гоголю Пушкин. П. И. Бартенев писал: «В Москве Пушкин был с одним приятелем на балу. Там же был некто П. Указывая на него Пушкину, приятель рассказал про него, как он скупил себе мертвых душ, заложил их и получил большой барыш. Пушкину это очень понравилось. «Из этого можно было сделать роман,» — сказал он между прочим». По воспоминаниям Л. Н. Павлищева (племянника Пушкина) Пушкин, рассказав Гоголю о некоем господине, скупавшем в Псковской губернии мертвые души, прибавил, что он намерен заняться этим сюжетом. Пушкин, по словам Гоголя, хотел написать «что — то вроде поэмы». Свои повести «Домик в Коломне» и «Граф Нулин» Пушкин называет «шуточными поэмами». «Это по преимуществу поэмы нашего времени, потому что их больше других любят в наше время», — писал Белинский в 1846 году.
Впоследствии Пушкин показывал своей сестре наброски романа, основанного на сюжете «Мертвых душ». Но Гоголь предупредил его, что он так же продвинулся в написании подобного произведения, чем Пушкин был крайне не доволен. Но чтение самим Гоголем первых глав его «Мертвых душ» Пушкину, заставило его признать величие этого литературного труда.
К. С. Аксаков в брошюре «Несколько слов о поэме Гоголя: Похождения Чичикова, или Мертвые души» (подпись под текстом Москва, 16 июня 1842 год) выдвинул важный тезис о воскрешении в поэме древнего «эпического созерцания». «… Только у Гомера и Шекспира можем мы встретить такую полноту созиданий, как у Гоголя; только Гомер, Шекспир и Гоголь обладают великою, одною и тою же тайною искусства». Но Шекспир — драматург, остаются Гомер и Гоголь, как эпические писатели, творцы поэм. «… Эпическое созерцание Гоголя — древнее, истинное, то же, как и у Гомера ...» «В поэме Гоголя явления идут одни за другими, спокойно сменяя друг друга, объемлемые великим эпическим созерцанием, открывающим целый мир, стройно предстающий со своим внутренним содержанием и единством, своею тайною жизнью». Все это определило и различные отношения к жанру «Мертвых душ». «Да, это, поэма, и это название вам доказывает, что автор понимал, что производил; понимал всю великость и важность своего дела,» — писал Аксаков. Поэмы Гомера выразили все значение древнегреческой жизни — «Мертвые души» откроют тайну русской жизни»28.
Гоголь очень любил Россию и верил в нее. За «мертвыми душами» писатель видел души живые. Но путь развития России не был ясен Гоголю. Русь не дает ему ответа на постоянно повторяемый вопрос: «Куда же несешься ты?» Гоголь был убежден в том, что России предстоят великие исторические свершения. Воплощением могучего взлета жизненной энергии, устремленности в будущее является образ Руси, подобно птице — тройке, мчащейся в необъятную даль. «Не так ли и ты, Русь, что бойкая и необгонимая тройка, несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. Остановится пораженный божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? Что значит это наводящее ужас движение? и что это за неведомая сила заключена в сих… конях? Эх, кони, кони, что за кони? Вихри ли сидят в ваших гривах?… Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный на куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земле, и касаясь постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».
Вдумаемся в композицию отрывка. Здесь можно выделить две крупных части: описание тройки, а потом Руси — тройки.
Лирическое отступление построено на контрастах и сопоставлениях: стремительно летящие дороги, версты, кибитки, лес — и вихрем летящая тройка; простой ярославский мужик — и великий мастер; «борода да рукавицы» — и необыкновенное искусство ямщика. И композиция всего лирического отступления построена на сравнении: крылатая тройка — и Русь, летящая вперед, в будущее.
Размышляя над образом автора, отметим, что интонации его стремительной, горячей речи все время меняются. В первой части — светлое раздумье, затем восторг полета на тройке, любовное, немного ироническое описание ямщика, снова радость и подъем стремительного движения.
В вначале второй части — глубокая, серьезная задумчивость («Не так ли и ты, Русь...»), затем впечатления потрясающей мощи и быстроты движения, восторженное описание изумительных коней, тревожный вопрос, обращенный к Руси, и, наконец, проникнутый оптимизмом взгляд в будущее, вера автора в талантливость народа и великую, тогда еще скованную силу России.
Завершая этим образом первый том «Мертвых душ», Гоголь противопоставлял Россию подлинную, живую, народную мертвенному облику тех, кто считал себя солью земли Русской. Образ России контрастирует с картинами жизни привилегированных слоев общества. Беспредельная ширь России, ее могучий простор противостоит неподвижному и духовно убогому миру «коробочек, плюшкиных и собакевичей». Образ Руси так же резко противостоит образу Чичикова, который, несмотря на свою кипучую деятельность, совершенно чужд широким общественным идеям, народным началам жизни.
Итак: «Русь куда ж несешься ты, дай ответ! Не дает ответа!» Писатель не знал, не видел реальных способов преодоления противоречия между состоянием подавленности страны и взлетом национального гения, расцветом России.
И все - таки впереди у России — дорога. Только сколько их, дорог? Куда они приведут? Кто по ним пойдет? Какие люди? С какой душой и целью?… «Дорогу осилит идущий...» Помните, как в русских сказках: «На лево пойдешь - коня потеряешь, направо — ...?» Нет, дорога Гоголя ведет только прямо. Правит тройкой русский простой человек, не вельможа, не чиновник, а «расторопный ярославский мужик». С лирическими высказываниями Гоголя, характеризующими действия ямщика (глаголы): «сидит, привстал, замахнулся, затянул песню...; дорога дрогнула, дымом дымится...», живо перекликаются пушкинские слова из «Зимней дороги»:
«Что — то слышится родное
В долгих песнях ямщика,
То разгулье удалое,
То сердечная тоска».
Ах, красота, какая! Как бьется и щемит сердце в сладкой тоске и неизведанности! Что зимой, что летом, но «какой русский не любит быстрой езды?» Какое русское сердце не встрепенется птицей, летящей впереди величаво — гневной и страшно — красивой тройки? И «летят версты», и вихри «сидят в гривах коней и струится дорога»… Ах, Россия, матушка Стеньки — разбойника, притормози, задумайся, зачерпни рукавицей холодного снежка, разгони пар морозный, вглядись в даль великую, необъятную! Тихо там как, тревожно…
Вот она судьба писателя и человека, такая же неизведанная, как поворот дорожной версты! Помните, у Блока: и «вечный бой» впереди, и «покой нам только снится...»
Как много несправедливых обвинений было выдвинуто рецензентами против Гоголя в его время! Да, это был «хлеб насущный», который они должны были заработать во времена той системы, в которой существовали. Главное, о чем все критики дружно твердили, — это то, что произведения Гоголя предвзятые, они искажают жизнь. Не правда ли, как знакома и современна такая позиция. Да, любят в России покритиковать дело нужное и верное.
Тяжела судьба любого талантливого человека в России. Душа его мягкая, незащищенная, ее можно сравнить с легким пламенем свечи на морозном ветру. Вечный Шекспировский вопрос терзает ее: «Быть или не быть?» Неприятие движения, стремление к «обломовщине», интуитивное желание к сохранению своего спокойного, сытого мирка, есть в характере любого народа. Писатель в России своим пером разгоняет «стоячие воды» русской обыденности, обнажая на дне подводные камни недостатков, пороков и злоупотреблений. Боится Россия нового слова! «Поэты ходят пятками по лезвию ножа и режут в кровь свои босые души!» — пел Высоцкий.
Судьба писателя в России — неизбежно судьба историка. Он не может творить, не основываясь на великой исторической судьбе своей родины. Именно поэтому история «Мертвых душ» так актуальна в современном развитии России. Посмотрите, разве в наше время нет вокруг таких же Чичиковых, Маниловых, Коробочек, Тарасов и Андриев? Неведомы пути России… Мертвые поменялись местами с живыми.
Трагична судьба таланта в России. Трагична судьба Гоголя. Но бессмертные великие книги, «рукописи не горят», и много великих сынов еще породит и оплачет русская земля.
«Суждены нам благие порывы,
Но свершить ничего не дано».
Некрасов.
Вырвешься ли, на простор русских дорог, Россия?…
И все же далеко не каждому удается в России стать яркой личностью. Русская душа всегда требовала красоты. Именно красотой русского слова, своими народными и лирически — сказочными образами привлек Гоголь к себе читателя.
Трудно было находить форму для лирических раздумий в «Мертвых душах», где нет героя, чувствам и мыслям которого, был бы естественен лирический подъем. Лирические волны отбрасывают нас прочь от Чичикова; сам поэт открыто вступает в просторы русского искусства своими лирическими отступлениями, сатирическими образами и остротой русского национального слова.
«- Ну, так чего же вы оробели? — сказал секретарь, — один умер, другой родится, а все в дело». Чичиков сразу понял рифмованный ответ: «Героя нашего осенила вдохновеннейшая мысль, какая когда — либо приходила в человеческую голову. «Эх, я Аким - простота! ...» Вот Чичиков, каков подлец! Гоголь добавляет язвительно: «Что ни говори, не приди в голову Чичикову эта мысль, не явилась бы на свет сия поэма». Как метко Гоголь выразил при помощи русского слова основную изюминку романа!
Не даром Гоголь назвал свое произведение «поэмой». Наибольшего эмоционального напряжения достигает лирический пафос писателя на тех страницах, которые посвящены родине, России. «Русь! Русь! Вижу тебя из моего чудного, прекрасного далека, тебя вижу. Бедно, разбросано и неприютно в тебе… Но какая же непостижимая, тайная сила влечет к тебе?»29.
Исполненный поэтического восторга пишет Гоголь о безбрежных просторах России, о ее песнях, о «живом и бойком русском уме», о «замашистом» русском слове: «Легким щеголем блеснет и разлетится недолговечное слово француза; затейливо придумает свое, не всякому доступные, умнохудощавое слово немец; но нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырывалось бы из под сердца, так бы кипело и животрепетало как метко сказанное русское слово!»30.
Произведения Гоголя внесли в русскую литературу яркую и свежую струю своим пафосом, особенностью языка, своеобразиями сюжетов. Гоголь впервые познакомил русского читателя с пленительной поэзией украинского народа, уже в первых повестях его, чувствовались демократические тенденции, они открывали перед читателем новый мир — мир народной жизни. Все люди на земле так похожи друг на друга, — и неважно, на каких языках они говорят, ведь искусство интернационально — вот, что понимаем мы, читая великие книги Гоголя.
Гоголь великолепно использовал в своем языке многие художественные средства языка: эпитеты, сравнения, олицетворения, метафоры, а так же поэтический синтаксис: вопросительные и восклицательные предложения, риторические вопросы, прием умолчания (многоточия). За счет этого Гоголь достигает пафоса — эмоционального тона произведения.
«Гоголь часто использовал слова — пароли, означающие как бы тайное общение повествователя с читателем. Эти слова означают «незаметный» отход от принятой манеры почтительно — серьезного повествования, легчайший намек на истинное отношение повествователя к изображаемому. Тонкость употребления этих слов и заключается в том, что они совсем не разрывают словесную ткань, не являются в ней чужеродными — и вместе с тем означают в этой ткани, просвечивающие места. Например, слово даже: «даже дородная женщина» — царица, «лица у них были полные и круглые, а у иных даже были бородавки...» (о чиновниках в «Мертвых душах»). Или: «Прочие тоже были более или менее, люди посвященные: кто читал Карамзина, кто «Московские Ведомости», кто даже и совсем ничего не читал...» (Там же)»31.
«Часто мы встречаемся с важнейшей особенностью стиля Гоголя — с наличием двух рядов в его повествовании: внешнего, совпадающего с «общепринятыми», официозными представлениями, и внутреннего, совпадающего с народными взглядами». Вспомним описание кузнеца Вакулы: наш кузнец «в своем запорожском платье мог почесться красавцем, не смотря на смуглое лицо». Простолюдин, а все же в народном представлении — красавец! Или: «Дама с голубыми глазами» — этими словами образ царицы из «Ночи перед Рождеством» низводится к полнейшей прозе: разве можно было бы настоящую царицу назвать дамой?»32.
В Гоголевском языке переплетения фантастического с реальным, реальная историческая подоснова фантастического дают возможность художнику наполнить традиционные образы новым художественным содержанием.
Мы читаем книги Гоголя, смеемся над его героями и с удивлением часто узнаем в них самих себя и окружающих. Многие герои Гоголя по — прежнему как бы живут среди нас, они стали нарицательными в нашей обыденной речи. «Хитра как Солоха; жадна, как Коробочка; силен, как Вакула», — говорим мы. А знаменитые сравнения, которые так часто слышим мы в обыденном разговоре: «сама себя высекла», «Русь — тройка», «поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». А знаменитое — «К нам едет ревизор!». С детства стали для нас привычными простые украинские слова: «мамо, черевики, мисяц, парубки, свитка, шаровары, дивчина» и другие.
Гоголевский стиль сродни характеру самого писателя, то ровный и спокойный в лирических отступлениях, то вспыльчивый и неуравновешенный, то и дело пестрящий вопросительными и восклицательными знаками, перечеркнутый запятыми, двоеточиями, и вдруг заканчивающийся долгим протяжным многоточием, И никаких тебе иностранных, незнакомых слуху вставок и сносок! Все родное, впитанное с молоком матери, певучее — Российское!
Своей близостью к народу, к его истории, своей доступностью и простотой дороги нам произведения Гоголя. Никакая жесткая, компьютеризированная фантастика не заменит нам чудных сказок писателя.
«Гоголь принадлежал к народу по своим вкусам, по складам своего ума», — говорил Герцен.
Итак, в своем реферате я постарался раскрыть особенности художественного гения Гоголя, проанализировать свойства его сатирического и фольклорного мышления, показать всю современность гоголевских идей в истории России.
Вдохновляемый идеями высокого призвания человека, Гоголь выступил непримиримым противником низменного и пошлого, эгоизма и меркантильности в их различных появлениях. Он смело возвысил свой голос, голос протеста против рабской жизни, беспощадно развенчал социальную косность мышления.
Каждая новая эпоха по — своему судит о писателе, воспринимая в его творчестве близкие ей художественные начала. Гоголь не стремился обогнать свое время, он как бы отобразил его в «кривом зеркале», заставляя современников узнавать в нем себя, вызывая у кого — гнев и злобу, а у кого — смех и восхищение.
Огромное влияние Гоголя испытывали и испытывают многие поэты и писатели. Русские революционеры — демократы: Белинский и Герцен, Добролюбов и Чернышевский; Некрасов и Салтыков — Щедрин, а так же многие современные писатели от М. А. Булгакова до В. Войновича «учились» у Гоголя.
Гоголь, писал Чернышевский, «сказал нам, кто мы таковы, чего недостает нам, к чему должны стремиться, чего гнушаться и что любить. И вся его жизнь была страстною борьбою с невежеством и грубостью в себе, как и в других, вся была одушевлена одною горячею, неизменною целью, — мыслью о служении благу своей родины»33. Список литературы
Н. В. Гоголь «Мертвые души», Москва изд. «Физкультура и спорт», 1980 год.
Н. В. Гоголь «Повести», Москва изд. «Детская литература», 1972 год.
В. В. Ермилов «Гений Гоголя», Москва изд. «Советская Россия», 1959 год.
С. Машинский «Гоголь», Москва, гос. изд. Культурно — просветительной литературы 1951 год.
В. Н. Турбин «Герои Гоголя», Москва, «Посвящение» 1983 год.
Ю. Манн «В поисках живой души», Москва, изд. «Книга» 1984 год.
М. Б. Храпченко «Николай Гоголь. Литературный путь. Величие писателя», Москва изд. «Современник» 1984 год.
«Краткий справочник школьника 5 — 11 классы. Литература», изд. Дом «Дрофа» Москва 1997 год.
«Энциклопедический словарь юного литературоведа», Москва изд. «Педагогика»,1988 год.
«Классики русской литературы», Москва изд. «Детская литература», 1953 год.
В. Г. Белинский «Избранные статьи», Москва изд. «Детская литература», 1975 год.
Журнал «Литература в школе» №4, 1989 год, статья «Порыв к высокому» Е. С. Романичева, стр. 91 — 94.
Примечания
1 С. Машинский «Гоголь» Москва 1951 год, стр. 19.
2В. Ермилов «Гений Гоголя» Москва «Советская Россия» 1959 год стр. 112.
3Н. В. Гоголь «Повести» Москва изд. «Детская литература» 1975 год, стр. 88.
4 В. Ермилов «Гений Гоголя» Москва «Советская Россия» 1959 год. стр. 107.
5Н. В. Гоголь «Повести» Москва изд. «Детская литература» 1959 год, стр. 90.
6В. Н. Турбин «Герои Гоголя» Москва «Просвещение» 1983 год, стр. 31.
7Н. В. Гоголь «Повести» Москва изд. «Детская литература» 1975 год, стр. 121.
8 Н. В. Гоголь «Повести» Москва изд. «Детская литература» 1975 год, стр. 154.
9 Н. В. Гоголь «Повести» Москва изд. «Детская литература» 1975 год, стр. 198.
10 Н. В. Гоголь «Повести» Москва изд. «Детская литература» 1975 год, стр. 230
11 Н. В. Гоголь «Повести» Москва изд. «Детская литература» 1975 год, стр. 201.
12 Н. В. Гоголь «Повести» Москва изд. «Детская литература» 1975 год, стр. 256.
13В. Н. Белинский «Избранные статьи» Москва изд. «Детская литература» 1975 год, стр. 28.
14 Н. В. Гоголь «Повести» Москва изд. «Детская литература» 1975 год, «Сорочинская ярмарка», стр. 315.
15 Н. В. Гоголь «Повести» Москва изд. «Детская литература» 1975 год, «Майская ночь, или Утопленница», стр. 401.
16 Н. В. Гоголь «Повести» Москва изд. «Детская литература» 1975 год, «Ночь перед Рождеством», стр. 413.
17 Н. В. Гоголь «Повести» Москва изд. «Детская литература» 1975 год, «Тарас Бульба», стр. 78.
18Е. С. Романичева «Порыв к высокому», журнал «Литература в школе» №4, 1989 год, стр. 93.
19 Н. В. Гоголь «Повести» Москва изд. «Детская литература» 1975 год, «Старосветские помещики», стр. 456.
20 Н. В. Гоголь «Повести» Москва изд. «Детская литература» 1975 год, «Ночь перед Рождеством», стр. 401.
21 Н. В. Гоголь «Повести» Москва изд. «Детская литература» 1975 год, «Ночь перед Рождеством», стр. 431.
22М. Б. Храпченко «Николай Гоголь. Литературный путь» Москва «Современник» 1984 год, стр. 104.
23 М. Б. Храпченко «Николай Гоголь. Литературный путь» Москва «Современник» 1984 год, стр. 165.
24В. Ермилов «Гений Гоголя» Москва изд. «Советская Россия» 1959 год, стр. 79.
25 «Энциклопедический словарь юного литературоведа» Москва «Педагогика» 1988 год, стр.370.
26 «Классики русской литературы» М.«Детская литература» 1953 год. стр. 193.
27«Энциклопедический словарь юного литературоведа» Москва «Педагогика» 1988 год, стр. 223.
28Ю. Манн «В поисках живой души» М. «Книга» 1984 год, стр. 158.
29Н. В. Гоголь «Мертвые души» М. «Физкультура и спорт» 1980 год, стр. 213.
30 Н. В. Гоголь «Мертвые души» М. «Физкультура и спорт» 1980 год, стр. 127.
31 В. Ермилов «Гений Гоголя» Москва «Советская Россия» 1959 год. стр. 82.
32 В. Ермилов «Гений Гоголя» Москва «Советская Россия» 1959 год. стр. 85.
33Н. Г. Чернышевский Полное собрание сочинений, т4, стр. 633.