ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Глава 1. История уголовно-правовойответственности за посягательства на жизнь сотрудника правоохранительныхорганов
§ 1. Уголовно-правовая охрана жизнипредставителей власти в досоветский период
§ 2. Уголовно-правовая охрана жизнипредставителей власти в советский период
Глава 2. Уголовно-правоваяхарактеристика посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа ивопросы правоприменительной практики
§ 1. Основание уголовнойответственности за посягательство на жизнь сотрудника правоохранительногооргана
§ 2. Вопросы правоприменения исовершенствования законодательства об ответственности за посягательства нажизнь сотрудника правоохранительных органов
Заключение
Список источников и литературы
Приложение
Введение
Актуальность темы исследования. Современная Россия, помимопозитивных социальных сдвигов характеризуется дальнейшим осложнениемкриминогенной обстановки. Общий рост преступности, среди которой, к сожалению,преобладают насильственно-агрессивные посягательства, наличие так называемых«горячих точек», в свою очередь, стимулирующих развитие криминогеннойобстановки, заставляют федеральные органы власти действовать более решительно стем, чтобы в максимальной мере обеспечить безопасность личности, общества,государства, защитить общественный порядок, стабильность которого являетсянелёгким завоеванием правительственных усилий. Поддержание общественногопорядка и обеспечение общественной безопасности в связи с этим являетсяважнейшим средством достижения гармоничного развития социума, одним из главныхнаправлений государственной политики в области нормального сосуществованияграждан[1].
Деятельность правоохранительных органов по охранеобщественного порядка и обеспечению общественной безопасности представляетсобой необходимое звено, важную структурную часть самого общественного порядка.Такая деятельность представляет собой одну из форм реализации общественныхотношений, которые образуют общественный порядок. Деятельностьправоохранительных органов является одним из важнейших условий поддержанияобщественного порядка и обеспечения общественной безопасности. С учётомсоциальной ценности деятельности правоохранительных органов по охранеобщественного порядка и обеспечению общественной безопасности лица, еёосуществляющие, должны быть надежно защищены от преступных посягательств на ихжизнь, здоровье, достоинство, а также на жизнь их близких. С этой целью была, вчастности, новеллизирована норма об ответственности за посягательство на жизньсотрудника правоохранительного органа.
Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органанаправлено главным образом на порядок управления, который предстаёт как видовойи непосредственный объект преступления. Вопросы управленческой деятельности, еёструктура, которые имеют принципиальное значение в процессе квалификации преступления,не получили, однако, адекватного решения в специальной литературе. Кроме того,общественный порядок и общественная безопасность хотя и составляют единыйкомплекс, но имеют весьма существенные различия, которые выражаются, вчастности, в динамических и иных характеристиках. Начиная с 1997 годаколичество посягательств на сотрудников правоохранительных органов возросло вразы[2].
Актуальность исследования обусловлена не толькосоциально-правовыми изменениями, влияющими на бытие нормы статьи 317 УК РФ, но,и необходимостью уточнения, юридической природы деятельности по охранеобщественного порядка и обеспечению общественной безопасности, механизмапричинения вреда охраняемым законом отношениям, концептуальной разработкипрофилактических возможностей.
Объектом исследования являются правовыеоснования и пределы ответственностиза посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа.
Степень научной разработанности темы исследования. Проблеме ответственности запосягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа было посвященонемало работ. Достаточно вспомнить таких авторов, внесших труднооценимый вкладв развитие проблемы, как В.А. Владимиров, М.П. Журавлёв, П.В. Замосковцев,П.С.Елизаров, А.В. Кладков, Е.А. Козельцев, Ю.И.Ляпунов, Г.Ф. Поленов, Е.А.Сухарев, Н.И. Трофимов, Г.Г. Хазак, С.С. Яценко и другие. Однако названныеисследователи писали и полемизировали ещё до современной реформы уголовногозаконодательства.
Предметом исследования послужили правовые нормы об ответственности запосягательство на жизнь, здоровье сотрудников правоохранительных органов,необходимые для уяснения их содержания нормы иных отраслей права, а такжетеоретические воззрения по рассматриваемым вопросам.
Цель и задачи исследования. Настоящее исследование предпринято в целяхкомплексного научного анализа социальной и юридической природы уголовнойответственности за посягательство на жизнь сотрудника правоохранительногооргана.
В соответствии с целью основнымизадачами исследования являлись:
— анализ исторического развития уголовной ответственности запосягательства на жизнь представителей власти;
— рассмотрения основания уголовной ответственности запосягательства на сотрудников правоохранительных органов;
— рассмотрение вопросов правоприменения и возможныхнаправлений совершенствования уголовно-правовой нормы предусмотренной ст. 317УК РФ.
Методы исследования. Методологической основой исследования явились положениядиалектики, взятые в единстве с общенаучными, специальными и частными методами.В работе использованы методы формально-юридического анализа, социологическиеметоды, исторический, сравнительно-правовой, метод системного анализа,логико-юридический и другие.
Теоретическое значение исследования обусловлено тем, что полученныерезультаты могут быть использованы в научных исследованиях, правоприменительнойпрактике, а также в учебном процессе. Практическая значимость исследованиязаключается в том, что результаты исследования могут быть также востребованыдля повышения эффективности профилактической работы.
Структура и объём работы. Структура работы определена целями и задачамиисследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка источникови литературы, а также приложения.
Глава 1. Историяуголовно-правовой ответственности за посягательства на жизнь сотрудникаправоохранительных органов§ 1. Уголовно-правовая охранажизни представителя власти в досоветский период
Всякому государству для осуществления его функций необходимыматериальные ресурсы и личный штаб управления[3], субъектов которогогосударственная власть, будучи заинтересованной в стабильном функционировании,берет под усиленную социальную (в том числе и уголовно-правовую) охрану. Первыеупоминания о такой охране мы находим уже в Русской Правде (краткой редакции,1071 г.). Некоторые авторы утверждают, что в этом памятнике древнерусскогоправа наличествуют только два рода преступлении – против личности иимущественные[4]. С данным утверждениемможно согласиться лишь отчасти. Уровень правовой мысли и юридической техники XI в. еще не позволял группироватьпреступления в зависимости от вычленения более или менее многочисленной группыобъектов, но это вовсе не означает, что законодатель того времени установилответственность лишь за посягательства на личность и собственность. Во всякомслучае, Русская Правда не имеет каких-то озаглавленныхразделов, которыебы собирали воедино деяния, посягающие на жизнь, здоровье, честь иимущественные интересы. Поэтому вполне логично определять объект описанных вней посягательств, исходя из анализа их конкретно-исторического содержания инекоторых особенностей взаиморасположения. На наш взгляд, в Русской Правдепредусмотрены преступления, посягающие и на другие объекты (например, напорядок управления – при убийстве представителей княжеской власти), однако сеавторы, не имея никаких более объективных критериев оценки причиненного вреда,кроме как жизнь, здоровье потерпевшего, а также его имущественное положение,использовали эти последние как своеобразную призму, через которуюопосредовалась социально-правовая характеристика совершенного деяния. Вчастности, ст. 1 Древнейшей Правды (Устав Ярослава, 1036 г.) предусматривалауголовно-правовую репрессию в виде огромного по тем временам штрафа (40 гривен)за убийство представителей княжеской власти младшего и среднего звена:телохранителя – гридина[5]; стряпчего – ябедника;судебного агента князя из числа его дружинников – мечника[6].Так И. Болтина в комментарии к Краткой Правде приводит интересную цитату: «…слово «ябеда», в первобытности своей, не тот смысл имело, который нынеони представляет, но означало знание законов и порядки судопроизводного.Злоупотребления ябедников, сиречь законоведцев, кои по чужим делам ходатайствоимели, заставили иметь о них худую мысль, а под словом «ябеда» подразумеватькрючкотворство...» [7]. Отметим, чтоэкстраординарную уголовно-правовую защиту «княжих мужей» не следуетрассматривать только как особенность, присущую исключительно древнерусскомузаконодательству.
В Краткой Правде (Правде Ярославичей) предусматриваласьответственность за убийство важнейших княжеских чиновников уже в трех статьях,что, несомненно, свидетельствует о росте управленческих структур князя ипонимании последним их роли в укреплении института его власти. Отсюдастремление к особой уголовно правовой охране деятельности и личностиуполномоченных субъектов феодальной администрации, которое воплотилось вустановлении комплекса нормативных запретов посягательств на представителейвласти. По сути, совокупность этих запретов представляет собой своеобразныйуголовно-правовой институт древнерусского законодательства, в пользу чегоговорит последовательныйпорядок расположения статей, содержащихописание преступлений против должностных лиц княжеской власти (ст. 19-23).Законодатель, таким образом подчеркивает тот факт, что эти статьи образуют одновзаимозависимое целое (заметим, что техническим приемом выделения статей враздел он еще не владеет) В дореволюционной литературе также отмечалось, чтост.19-23 Правды свидетельствуют об особой княжеской защите лиц, находящихся внеобщей обычно-правовой юрисдикции[8]. О том, что все вопросынаказания уполномоченных лиц феодальной администрации (огнищан, тиунов,мечников) относились к компетенции специального княжеского суда, косвенносвидетельствует ст. 34 Краткой Правды, предусматривавшая пеню в 12 гривен за умучение(истязание, наказание) вышеупомянутых субъектов, совершенное без княжа слова – т.е.общинным судом[9] или в порядке самосуда[10].Привилегированность же уголовно-правовой защиты обеспечивалась, во-первых,размером взимаемой за убийство виры — двойным, во-вторых, специальным порядкомвзимания — преступник уплачивал ее единолично, что фактически означалоконфискацию всего его имущества, если не продажу самого в рабство[11].
Статья 19 Правды карала штрафом в 80 гривен за причинениесмерти «в обиду» огнищанину[12] — главе княжескойадминистрации с весьма обширными полномочиями[13] и подъездному –подведомственному огнищанину чиновнику, отвечавшему за налоговые поступления вбюджет князя[14]. В историко-правовойлитературе не существует единообразного понимания термина «в обиду». Дляистолкования убийства «в обиду» Е.И. Щепкин предлагал учитывать принципответственности: коль скоро виру платил виновный персонально, стало быть,убийство в обиду – это такое причинение смерти, при котором преступник известен(в то время как убийство в разбое предполагает неизвестность убийцы)[15].Вряд ли данное объяснение следует считать убедительным, поскольку порядокреализации ответственности за содеянное отнюдь не тождествен сути деяния кактакового. Более распространена в литературе трактовка обиды как элементасубъективной стороны преступления А.А. Зимин утверждал, что убийство «в обиду»есть не что иное, как лишение жизни на почве кровной мести[16].Т.Е. Новицкая справедливо критикует эту точку зрения за нелогичность, отмечая,что невозможно ввести наказание за совершение кровной мести, если не отмененасама месть (имеется в виду ст. 1 Краткой Правды, предусматривавшая правоотомстить за убитого родственника)[17]. По ее мнению, следуетговорить об убийстве, совершенном за обиду, т.е. в отместку. В дореволюционныхисторико-правовых исследованиях некоторые авторы также трактовали обиду какмотив данного преступления. Н.А. Рожков, например, считал, что «в обиду»является указанием на субъективную сторону деяния и означает злонамеренное,заранее обдуманное убийство[18].
Статья 21 Правды содержала предписание о немедленной ижестокой расправе (убиты в пса место) за лишение жизни огнищанина в связи сисполнением или, точнее сказать, при исполнении таких должностных обязанностей,как охрана княжеского имущества от грабителей. Следует отметить, что толкованиеуказанной нормы является весьма разноречивым. Главный предмет дискуссии — вопрос о том, кем же следует считать в этой статье огнищанина — грабителем или жертвой.Сторонники первой точки зрения обычно ссылаются на ст. 38 Правды,предусматривавшую возможность расправы над вором, застигнутым на местепреступления, а ст. 21 считают ее частным случаем, указывая, таким образом, настремление древнерусского законодателя обозначить то обстоятельство, чтоубийство вора ненаказуемо, сколь бы высокое социальное положение он ни занимал.
Так, М.Ф. Владимирский-Буданов подчеркивал, что, коль скоро вРусской Правде наличествует норма общего характера, закрепляющая право наоборону имущества от грабителей (вплоть до причинения татю смерти), то «случайтатьбы, совершенной огнищанином, возбудил вопрос, может ли собственник так жепоступить с княжескими дружинниками, как с простыми людьми; закон поспешилответить в утвердительном смысле...»[19]. Схожую позициюотстаивал А.А. Зимин, утверждая, что если ст. 19 предусматривала уплату вирыпреступником, ст. 20 — виры общиной, то ст. 21 Правды — случаи, когда вирыникто не платил, поскольку огнищанин сам оказывался вором, убитым на местепреступления[20].
Примечательно, что за убийство высших княжеских слуг — приказчика (тиуна) и управляющего конюшнями (конюха старшего), так же как и запричинение смерти огнищанам, выплачивалась вира в двойном размере. Соловьевписал, что «звание тиуна., можно означить словом «приставник» с неопределеннымзначением: приставник смотреть за домом, за конюшней, за судом»[21].Данный факт свидетельствует о том, что основным объектом охраны в исследуемыхстатьях (19-23) являются не столько личность и ее социальное происхождение,сколько характер осуществляемых ею функций в рамках дворцово-вотчинной системыуправления.
В Пространной Правде институт уголовно-правовой охраныпредставителей власти получает свое закрепление и последующее развитие.Во-первых, на фоне продолжающегося роста дворцово-вотчинной системы управленияи, следовательно, усложнения функций государственного аппарата наблюдаетсятенденция к существенному расширению круга охраняемых лиц. Она проявилась вдальнейшей проработке и унификации законодательных терминов, предназначенныхдля обозначения уполномоченных субъектов феодальной администрации. Так, дляхарактеристики лиц, принадлежащих к привилегированному княжескому окружению,вместо термина «огнищанин» стал применяться термин «княж муж», несущий болееобширную смысловую нагрузку и включающий в свое содержание значительно большийкруг субъектов. Зависимые от князя люди (в том числе высшие слуги),возглавлявшие различные отрасли дворцового управления, фигурируют в ПространнойПравде как тиуны — огнищные, конюшные, ратайные и др.
Во-вторых, изменилось само содержание нормы, устанавливающейответственность за убийство уполномоченных субъектов княжеской власти. Анализст. 3-8 Правды позволяет сделать вывод, что законодатель при формулированиизапрета посягательств на представителей феодальной знати перешел отказуистического способа изложения уголовно-правового материала к абстрактному.Так, если ст. 3 предусматривала применение уголовной репрессии за убийство «княжамужа» «в разбое» в виде штрафа в 80 гривен, то в последующих статьях (заисключением ст. 6, 7) рассматривались лишь процессуальные аспекты его уплаты.Отказавшись выделять в отдельные составы преступлений случаи убийства огнищан итиунов «в обиду» (ст. 19 Краткой Правды) и «у клети...» (ст. 21), он, такимобразом, предложил расценивать любое причинение смерти «княжим мужам» в связи сисполнением ими своих должностных обязанностей как совершенное «в разбое».Впрочем, Л.В Черепнин указывал, что ст. 21 Правды Ярославичей отчасти нашлавоплощение в ст. 40 Пространной Правды, предусматривавшей право собственникаубить вора, если последний оказывает сопротивление, делающее невозможным егозадержание. Однако в этой статье не упоминаются ни огнищанин, ни тиун, ибо ихубийство грабителями при указанных выше обстоятельствах квалифицируется каксовершенное «в разбое»[22].
Разумеется, подобные деяния следовало бы отнести кпреступлениям против личности, однако законодатель XI в., еще не обладая должным технико-юридическим уровнемизложения материала, поместил их вместе с преступлениями, нарушающими интересыкняжеской власти, взяв за критерий общности не объект, а личность потерпевшего. Очевидно, осознавая, что подобный правотворческий ход может вызватьсущественные затруднения в правоприменительной практике, а также желаяподчеркнуть привилегированность состава, предусмотренного ст. 6, авторы Правдыуже в следующей статье конструируют состав при особо отягчающихобстоятельствах. Так, ст. 7 Пространной Правды распространялась на ситуации,когда убийство представителей княжеской администрации совершалось не по личныммотивам, а в связи с осуществлением данными субъектами служебной деятельности(здесь, на наш взгляд, всякая личная мотивация совершенно целенаправленноотсекается формулировкой «будешь ли стал на разбой без всякая свады»). Соответственнои степень уголовно-правового воздействия за совершение такого преступленияпредусматривалась качественно иная. Так, вместо дикой виры, известной ещеПравде Ярослава, Пространная Правда установила новый вид наказания — поток иразграбление, т.е. изгнание из общины вместе с женой и детьми и конфискациювсего имущества. Фактически это означало либо беспрепятственную расправу над «головником»и его семьей со стороны князя, либо их переход из вольного состояния вхолопство, так как изолированный от общины и лишенный ее поддержки убийцастановился беспомощным.
Принимая во внимание вышеизложенное, можно констатироватьследующее: законодатель XI в.хотя и размещает в логической последовательности некоторые преступления,посягающие на различные объекты (личность и порядок управления), но тем неменее четко разграничивает «убийство» (преступление, направленное на личностькак частное лицо, при котором нарушается ее естественное и неотчуждаемое благо — право на жизнь) и «разбой» (преступление, имеющее своим объектом сложнуюсистему ценностей — порядок управления феодальным социумом, куда в том числевходит и право на жизнь). Отметим, что схожей позиции придерживается исовременный законодатель, использующий различные термины для характеристики(обозначения) умышленного, противоправного лишения жизни другого человека,когда право человека на жизнь является непосредственным объектом преступления(убийство), и умышленного, противоправного причинения смерти лицу в связи свыполнением служебной деятельности, где лишение человека жизни (или покушениена него) составляет необходимый признак объективной стороны более опасногопреступления (посягательство на жизнь)[23].
Итак, уже раннефеодальному русскому законодательству былиизвестны наиболее тяжкие преступления, посягающие на деятельность и личностьуполномоченных субъектов государственной власти. Правовые акты периодастановления централизованного Русского государства существенно конкретизируютперечень охраняемых объектов в сфере нормальной управленческой деятельности ифактически закрепляют те объективные (исполнение должностных обязанностей намомент совершения деяния) и субъективные (мотив мести) признаки посягательствна порядок управления, которыми пользуется и современный законодатель приконструировании аналогичных составов преступления. Отсюда можно заключить, чтосопротивление властному управленческому воздействию имеет типовые формывыражения, т.е. обладает неким онтологическим статусом. Качество закрепленияэтих форм в законодательстве обусловлено конкретно-историческими условиямижизни общества и, в немалой степени, состоянием юридической техники в тот илииной период общественного развития.
ИзданиеУложения не оставило дальнейшего развития законодательства не только в силудвижения юридической жизни, но и потому, что оно представлялось сводом неполным[24]. Еще вцарствование Алексея Михайловича появляются нормы, дополнившие Уложение.Реформаторская деятельность Петра I, охватывавшая все стороны государственной жизни, выразилась и в столь жеобширной законодательной деятельности, в том числе, в уголовномзаконодательстве.
Перваяпетровская систематизация уголовно-правовых норм была произведена в 1715 г. присоздании «Артикула воинского».
Впервыев истории русского права подробно регламентировались воинские преступления,т.е. преступления, направленные против установленного порядка несения воинскойслужбы (главы 4-15). Это было связано с проведенной Петром 1 военной реформой ихарактером закона, закрепившего реорганизацию армии. К воинским преступлениямотносились, уклонение от воинской службы, дезертирство, сопротивление офицеру имногие другие. Авторитет начальника в армии безусловен Уголовно-правовой охраневысших и низших офицеров посвящена Глава 3 «Артикула Воинского» 1715 года.Артикул 21 устанавливал наказание за высказывание насмешек в адрес генералов ифельдмаршалов в виде тюремного заключения Артикул 22 предусматривалответственность за оскорбление названных лиц в связи со служебной деятельностьювплоть до смертной казни Согласно артикулам 24 и 25 карались смертной казнью ивооруженные посягательства на представителей высшего и среднего офицерскогозвена. Угроза или физическое насилие в отношении сержантов и капралов в связи сих должностной деятельностью в мирное время наказывались поркой шпицрутенами,если данное преступление совершалось во время похода против неприятеля,наказание — смертная казнь.
Основнойцелью наказания по Артикулам являлось устрашение, что явствовало из специальныхоговорок типа: «дабы через то страх подать и оный от таких непристойностейудержать»[25].Устрашение сочеталось с публичностью наказаний. Казнь производилась в людномместе, о ней предварительно объявлялось.
Каки в предыдущих законодательных актах, в законодательстве периода становленияабсолютизма также прослеживается смешение объектов.
Наосновании изложенного можно сделать вывод, что в «Артикулах Воинских» 1715 г.прослеживается тенденция выделения двухобъектных насильственных преступлений, втом числе и против порядка управления[26].Посягательства на жизнь, здоровье, честь и достоинство представителей властирассматривались, как преступления против личности. В то же время сталивыделяться преступления против порядка управления, не связанные непосредственнос личностью представителей власти: например, срывание и истребление указов,наказываемое смертной казнью, в чем проявилось особое отношение абсолютистскойпсихологии к писаным нормативным текстам, символам царской воли.
Начинаяс эпохи абсолютизма, в законодательстве об охране деятельности представителейвласти прослеживаются две тенденции. Первая заключалась в том, чтоуголовно-правовое регулирование нормальной деятельности органов государственнойвласти осуществлялось посредством комплекса специальных запретов, охватываюшихпрактически все возможные варианты преступных посягательств на власть и ееуполномоченных субъектов. Вторая состояла в отказе от конструированияспециальных норм, предусматривающих ответственность за посягательство на жизньпредставителей власти, либо в отнесении данных норм к преступлениям,направленным на иные объекты. Объясняется это недостаточной развитостью теорииуголовного права, в частности, учение о «двухобъектных» преступлениях,которые, нарушая определенную систему благ, причиняют вред, в том числе и интересамличности. Все посягательства на управленческую деятельность представителейвласти, не связанные с причинением им смерти, были снабжены суровыми санкциями.Когда же дело касалось убийств представителей власти, содеянноеквалифицировалось как преступление против личности. Непоследовательностьзаконодателя в период абсолютизма проявилась в том, что менялись указы, нередкопротиворечивые и по отношению к Уложению, и между собой, в судебную практикувносился хаос.
Наиболее разработанным и систематизированным уголовнымзаконом в России до 1917 г. признается Уложение о наказаниях уголовных иисправительных 1845 года. Уложение представляет собой весьма объемный правовойакт, содержащий 2224 статьи и во многом носивший еще казуальный характер.
Первый раздел Уложения отражал Общую часть уголовного права.В нем дается определение преступления, формы вины, соучастия, замена однихнаказаний другими, смягчающих и отягчающих обстоятельств. Указываютсяоснования, по которым содеянное не должно быть вменяемо в вину (малолетство,безумие, случайность, следствие обмана, крайняя необходимость, необходимаяоборона).
В Особенной части Уложения составы преступлений былисгруппированы в 12 разделов.
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.содержало специальный четвертый раздел — «О преступлениях и проступках противпорядка управления», в котором выделялись 7 глав[27].
• глава 1 — «О сопротивлении распоряжениям правительства инеповиновение установленного от оного властям»;
• глава 2 — «Об оскорблении и явном неуважении кприсутственным местам и чиновникам при отправлении должности»;
• глава 3 — «О самовольном присвоении власти и о составленииподложных указов или предписаний и других исходящих от правительства бумаг»;
• глава 4 — «О похищении бумаг или вещей из присутственныхмест, сорвании печатей и уничтожении поставленных или приложенных пораспоряжению правительства знаков»;
• глава 5 — «О взломе тюрем, уводе и побеге находящихся подстражей или надзором»;
• глава 6 — «О тайных обществах и запрещенных сходбищах»;
• глава 7 — «О недозволенном оставлении Отечества» (ст.283-355). Несколько отличающаяся классификация представлена А.В. Наумовым. Указанныйавтор говорит о восьми главах Уложения. Приведенная ими классификация дополненаглавой «О нарушении свободы и правильности выборов в Государственный Совет иГосударственную Думу, а также беспрепятственной деятельности сих установлений»[28].
Ознакомление с наименованием глав (кроме, пожалуй, глав 6-8)не оставляет сомнений в том, что первоначальный смысл понятия порядкауправления как объекта уголовно-правовой охраны, подразумевал защиту всех техинтересов государства, которые непосредственно не связаны с выполнениемслужебных обязанностей представителями государства, которые в последующемполучат статус самостоятельной разновидности преступления (воинскиепреступления, преступления против правосудия)[29]. Вместе с тем,особенностью норм Уложения является и то, что они устанавливали ответственностьдифференцированно за каждое деяние, т. е. существовало несколько норм,запрещающих насильственное и ненасильственное сопротивление, вооруженное иневооруженное противодействие власти (ст. 263-275). Уложение признает, что этодвухобъектное насильственное преступление, где физическое насилие выполняетроль как главного деяния, так и квалифицирующего признака в объективной стороне[30].
Таким образом, от восстания, предусмотренного ст. 263 -269Уложения, сопротивление, указанное в ст. 270, отличалось по двум моментам.Во-первых, по количественному составу, во-вторых, по цели противодействия. «Какотмечал В. В. Волков, общее сопротивление должно быть направлено противкакого-либо закона или правительственного распоряжения вообще, тогда как в ст.270 сопротивление имело целью воспрепятствование исполнению судебного приговораили требованию должностного лица, обращенного к известным лицам»[31].
К другим случаям частного сопротивления относились причинениепобоев, а равно совершение иных насильственных действий в отношении чиновникапри отправлении должности (ст. 271), и удержание последнего от исполненияобязанностей по службе путем высказывания угроз такого рода, что «сей чиновникмог и должен был в самом деле считать себя в опасности» (ст. 272).
Новым этапом развитияуголовного законодательства о преступлениях, посягающих на служебнуюдеятельность и личность представителей власти, явилось утвержденное императором22 марта 1903 г. новое Уголовное уложение (которое полностью так и не быловведено в действие)[32], включающее 687 статей.По сравнению с Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. понятиеи элементы состава анализируемых преступлений не изменились. В Уголовномуложении 1903 г. также выделялось несколько глав о различных формахпосягательств на порядок управления. В частности, из исследуемых намипреступлений против порядка управления, посягающих на служебную деятельность иличность представителей власти, в действие были введены лишь следующие главы:глава VI (ст. ст. 138 — 155), посвященная неповиновению власти, и глава XII(ст. ст. 262 — 279) — о нарушениях постановлений, ограждающих общественноеспокойствие.
Согласно Уложению 1903г., отличие преступлений против порядка управления от государственных состоялов том, что эти деяния не направлены прямо на разрушение основ государственнойжизни, они способны лишь колебать спокойное существование государства. Так,противодействие исполнительной власти выражалось также в виде неповиновениявластям, сопротивления им, оскорбления и присвоения власти. Виды неповиновениявластям, согласно Уложению 1903 г., столь же разнообразны и многочисленны,сколь разнообразны и многочисленны отрасли управления.§ 2. Уголовно-правоваяохрана жизни представителя власти в советский период
После Октябрьскойреволюции 1917 г. преступления против порядка управления в системе Особеннойчасти появились в Уголовном кодексе 1922 г., который относил эти преступления кгосударственным. Глава I «Государственные преступления» состояла из двухразделов: «О контрреволюционных преступлениях» и «О преступлениях противпорядка управления». Следует особо отметить, что в Кодексе 1922 г. впервыедавалось понятие «преступление против порядка управления». Согласно ст. 74 УКРСФСР 1922 г., «преступлением против порядка управления признается всякоедеяние, направленное к нарушению правильного функционирования подчиненныхорганов управления или народного хозяйства, сопряженное с сопротивлением илинеповиновением законам советской власти, с препятствованием деятельности ееорганов и иными действиями, вызывающими ослабление силы и авторитета власти».
К числу преступленийпротив порядка управления, посягающих на служебную деятельность и личностьпредставителей власти, относились сопротивление отдельных гражданпредставителям власти при исполнении ими возложенных на них закономобязанностей или принуждение к выполнению явно незаконных действий, сопряженныхс убийством, нанесением увечий или насилием над личностью представителя власти(ст. 86); оскорбительное проявление неуважения к РСФСР, выразившееся внадругательстве над государственным гербом, флагом, памятником революции (ст.87); публичное оскорбление отдельных представителей власти при исполнении имисвоих служебных обязанностей (ст. 88).
Статья 73 УК РСФСР 1922г. предусматривала ответственность за сопротивление отдельных гражданпредставителям власти при исполнении ими возложенных на них закономобязанностей или принуждение к выполнению явно незаконных действий, сопряженноес насилием над личностью представителя власти. Во второй части этой же статьизаконодатель устанавливал уголовную ответственность за сопротивление власти, несопряженное с насилием, что наказывалось менее строго[33].
В Уголовном кодексе1926 г. ответственность за преступления против порядка управленияпредусматривалась в главе второй. Примечательно, что в главе первой «Государственныепреступления» наряду с разделом 1 «Контрреволюционные преступления» был выделенраздел 2 – «Особо для Союза ССР опасные преступления против порядка управления»,а глава вторая именовалась «Иные преступления против порядка управления», вкоторой как раз и содержались интересующие нас нормы[34].Согласно ч. 1 ст. 73 УК РСФСР 1926 г., угроза убийством, истреблением имуществаили совершением насилия по отношению к должностным лицам или общественнымработникам, примененная в целях прекращения их служебной или общественнойдеятельности или изменения ее характера в интересах угрожающего, влекла засобой в зависимости от обстоятельств и характера угрозы исправительно-трудовыеработы на срок до шести месяцев, или штраф до трехсот рублей, или удаление изпределов данной местности с обязательным поселением в других местностях или безэтого, на срок до трех лет.
Во всех последующихисточниках права также устанавливалась ответственность за причинение смертипредставителю власти. Однако вплоть до УК РСФСР 1960 г. личность потерпевшегобыла представлена довольно широко[35].
С 1958 г. термин «преступленияпротив порядка управления» стал применяться лишь к тем преступлениям, которыеранее относились к «иным преступлениям против порядка управления»[36].
В Уголовном кодексе1960 г. содержалась глава IX «Преступления против порядка управления»[37].При этом круг преступлений против порядка управления был значительно сужен,поскольку в Кодексе была предусмотрена специальная глава VIII «Преступленияпротив правосудия», которой ранее не было[38].
С принятием же УК РСФСР1960 г. часть норм была перенесена в главу восьмую «Преступления противправосудия», в главе же девятой «Преступления против порядка управления»выделялись две нормы, аналогичные ст. 317 УК РФ 1996 г. К ним, в частности,относились следующие: ст. 191.2 «Посягательство на жизнь работника милиции илинародного дружинника», ст. 191.5 «Посягательство на жизнь военнослужащего,сотрудника органа внутренних дел или иного лица при исполнении ими обязанностейпо охране Государственной границы Российской Федерации, а также на жизнь членових семей».
Следует согласиться смнением о том, что круг деяний, относимых законодателем в УК РСФСР 1960 г. кчислу преступлений против порядка управления, как и по УК 1922 г. и 1926 г.,по-прежнему был неоднороден, и они существенно различались по объективным и субъективнымхарактеристикам[39]. Увеличение к концу 90-хгодов более чем вдвое количества статей в главе 9 по сравнению с первоначальнойредакцией УК 1960 г. явилось отражением общей тенденции развития уголовногозаконодательства советского периода, при которой глава о преступлениях противпорядка управления выполняла роль своеобразного накопителя. В эту главупомещались нормы о тех преступлениях, объект посягательства которыхпервоначально однозначно не был определен, и поэтому точное место этих норм всистеме Особенной части УК не было найдено[40].
С принятием УК РФ 1996г. процесс совершенствования законодательного определения составовпреступлений, посягающих на служебную деятельность и личность представителейвласти, получил дальнейшее развитие в ст. 317.
Выводы по 1 главе:
Начинаяс Русской Правды (XI в.)криминализация посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органасопровождалась, главным образом, казуистическим описанием преступлений противжизни и здоровья в отношении подчиненных, то есть служилых, военных князя, и вотношении его самого. Более абстрактный способ конструирования соответствующихнорм стал практиковаться лишь в рамках кодифицированного законодательства нашейстраны. Прежде всего, законодатель стал выделять насильственные посягательствана жизнь и здоровье царя, бояр, служилых государя (окольничьи, думные и ближниелюди, воеводы и приказные люди) — Соборное Уложение 1649 г., полицейских или других стражей (Уложение 1845 г.), представителей власти (УК РСФСР 1922 и 1926 г.г.), работников милиции или народного дружинника (УК РСФСР 1960 г.). Наряду с этим в УК 1960 г. появляется норма об ответственности за угрозу или насилие вотношении должностного лица или гражданина, выполняющего общественный долг. ВУК РФ 1996 г. отмеченной тенденции придан завершенный вид за счет формулировкив ст. 317 данного кодекса нормы универсального характера — «Посягательство нажизнь сотрудника правоохранительного органа».
Глава 2. Уголовно-правоваяхарактеристика посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа ивопросы правоприменительной практики§ 1. Основаниеуголовной ответственности за посягательство на жизнь сотрудникаправоохранительного органа
Степень общественной опасности данного преступления выходитза рамки видового объекта главы 32 Уголовного кодекса Российской Федерации, ипоэтому оно не может быть отнесено к преступлениям против законной деятельностисотрудников правоохранительных органов по охране общественного порядка иобеспечению общественной безопасности[41].
Нам представляется, что конструкция рассматриваемого составапреступления, когда жизнь при умышленном посягательстве на нее является неосновным, а дополнительным объектом уголовно-правовой охраны, не являетсябезупречной, так как жизнь всегда более важное благо, чем деятельность лица.
При решении вопроса об объекте посягательства на жизньсотрудника правоохранительного органа[42] в литературе существуютдве позиции: согласно одной — объектом преступления, предусмотренного ст. 317УК РФ, является законная деятельность сотрудника правоохранительного органа,военнослужащего по охране общественного порядка и обеспечению общественнойбезопасности и жизнь указанных лиц, а также их близких[43],согласно другой позиции, объектами данного преступления являются: 1) порядокуправления, который в данном случае нарушается путем физического воздействия насубъектов управленческой деятельности; 2) жизнь сотрудника правоохранительногооргана, военнослужащего или их близких; 3) законная деятельность указанных лицпо охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности[44].
При решении вопроса об объекте преступления, предусмотренногост. 317 УК РФ, сторонники представленных позиций, выдвигая на первое местозаконную деятельность сотрудников правоохранительных органов по охранеобщественного порядка и обеспечению общественной безопасности или порядкауправления, не учитывают в полном объеме, по нашему мнению, социальнуюзначимость такого объекта, как жизнь человека, по сравнению с деятельностьюданных лиц. Нам представляется, что непосредственный объект этого преступления- это жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно ихблизких, а законная деятельность указанных лиц по охране общественного порядкаи обеспечению общественной безопасности выступает в качестве дополнительногообъекта[45]. На наш взгляд, жизнь — всегда более важное благо, чем деятельность. Игнорировать личность, ее благо иинтересы как объект защиты от преступного посягательства, предусмотренного ст.317 УК РФ, было бы неправильно, так как это не соответствовало бы ст. 2Конституции Российской Федерации, устанавливающей, что человек, его права исвободы являются важной ценностью, а обязанностью государства являетсяпризнание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина. Мыразделяем существующую в теории уголовного права позицию, согласно которойкаждое преступление имеет свой непосредственный объект.
В составе рассматриваемого преступления законодателем былифактически объединены два состава, известных УК РСФСР 1960 г. (ст. 191.1 и191.5). При этом редакция данной статьи отличается от редакции указанных статейпрежнего Кодекса в первую очередь тем, что вместо перечисления, как это было вУК 1960 г., самых различных категорий потерпевших в ст. 317 УК 1996 г. указанылишь три их разновидности: сотрудник правоохранительного органа,военнослужащий, их близкие. Повышенная общественная опасность этогопреступления, являющегося наиболее опасным из всех деяний, включенных главу 32УК РФ, определяется прежде всего особой важностью его непосредственногообъекта.
Охрана общественного порядка осуществляется сотрудникамиправоохранительных органов или воинскими патрулями, а общественная безопасностьобеспечивается задержанием правонарушителей, оперативно-розыскнойдеятельностью, ведением проверки по фактам правонарушения, дознания поуголовным делам. В новейшей уголовно-правовой литературе отчетливопрослеживается единый подход к кругу лиц, которые могут быть потерпевшими отпосягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа.
Так, А.С. Никифоров полагает, что «под правоохранительныморганом следует понимать орган (или лицо), охраняющий (охраняющее) порядок иобщественную безопасность методом силового правоприменения, т.е. охраняющий(охраняющее) правопорядок»[46].
По мнению А.В. Кладкова, «потерпевшие — сотрудникиправоохранительного органа, военнослужащие, обеспечивающие охрану общественногопорядка и общественной безопасности, или их близкие. Таковыми сотрудникамиявляются работники милиции, прокуратуры, ФСБ, МЧС России»[47].
Н.Г. Иванов считает, что «в качестве потерпевших законназывает сотрудников правоохранительных органов, военнослужащих, их близких. Ксотрудникам правоохранительных органов, выполняющих функции по охранеобщественного порядка, относятся лица, наделенные в законном порядкеполномочиями по охране жизни, здоровья, прав и свобод граждан, собственности,интересов общества и государства от преступных и иных противоправныхпосягательств, а также наделенные правом применения мер принуждения»[48].
Г.Н. Борзенков указывает: «Сотрудник правоохранительногооргана — это прежде всего штатный сотрудник различных служб и подразделениймилиции, в задачи которых входит охрана общественного порядка и обеспечение общественнойбезопасности. Сотрудники иных служб и подразделений милиции не могутрассматриваться в качестве потерпевших от данного преступления. Сказанноеотносится и к сотрудникам иных правоохранительных органов (ФСБ и различныхспециальных служб)»[49].
С.В. Максимов определяет сотрудника правоохранительногооргана как «гражданина РФ, исполняющего в порядке, установленном федеральнымзаконом, обязанности прокурора; следователя; лица, производящего дознание;лица, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность; сотрудника органоввнутренних дел, осуществляющего охрану общественного порядка и обеспечениеобщественной безопасности, исполнение приговоров, определений и постановленийсудов (судей) по уголовным делам, постановлений органов расследования ипрокуроров; сотрудника органов контрразведки; судебного исполнителя; сотрудникафедеральных органов государственной охраны; а также иные обязанности в органах,для которых охрана правопорядка согласно закону является основной или одной изосновных задач»[50].
Н.И. Ветров полагает, что «законная деятельность сотрудниковправоохранительных органов и военнослужащих по охране общественного порядка иобеспечению общественной безопасности включает в себя: несение ими постовой ипатрульной службы на улицах и в других общественных местах; поддержание порядкаво время проведения демонстраций, митингов, зрелищ, спортивных соревнований идругих массовых мероприятий; при ликвидации последствий аварий, общественных истихийных бедствий; предотвращение или пресечение противоправных посягательств»[51].
Таким образом, под правоохранительным органом следуетпонимать орган (или лицо), охраняющий (охраняющее) общественный порядок иобщественную безопасность методом силового правоприменения, то есть охраняющий(охраняющее) правопорядок. Это, например, милиция, другие органы внутреннихдел, ФСБ РФ и их сотрудники, наделенные властными правомочиями[52].
Между тем не следует, и преувеличивать эффективностьдействующей нормы, сформулированной в ст. 317 УК РФ в ее настоящей редакции,так как она направлена на уголовно-правовую защиту неоправданно узкого кругасубъектов государственно-властных полномочий только сотрудниковправоохранительных органов, военнослужащих и их близких. В отличие от ст. 318 и319 УК РФ, ориентирующихся на борьбу с насилием в отношении всех представителейвласти и оскорблением их, она не обеспечивает столь необходимой на сегодняшнийдень правовой защиты должностных лиц, контролирующих органов, а также иныхдолжностных лиц, наделенных в установленном законом порядке распорядительнымиполномочиями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости[53].Помимо этого, ст. 317 УК РФ диссонирует с содержанием Федерального закона «Огосударственной защите судей, должностных лиц правоохранительных иконтролирующих органов» от 20 апреля 2005 г., который призван обеспечиватьравнозначную правовую защиту сотрудников как правоохранительных, так иконтролирующих органов Российской Федерации[54].
Посягательство лица на объект преступления с целью причиненияему общественно опасного вреда — это такая деятельность лица по реализациипреступного намерения, при помощи которой преднамеренный замысел должен бытьнепосредственно приведен в исполнение.
Стадии осуществления преступного намерения возможны лишь приреализации преступлений, совершаемых с прямым умыслом. Это обусловлено тем, чтостадии представляют собой определенные этапы реализации преступного умысла,направленного на осуществление конкретного преступления, а потому являютсяцеленаправленной преступной деятельностью. Разъяснение Пленума Верховного СудаРСФСР, приведенное в Постановлении от 24.09.1991 № 3 «О судебной практике поделам о посягательстве на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции,народных дружинников и военнослужащих в связи с выполнением ими обязанностей поохране общественного порядка», о том, что «убийство указанных лиц совершаетсякак с прямым, так и с косвенным умыслом, а покушение на их убийство — лишь спрямым умыслом» (п. 9), в части убийства их с косвенным умыслом нельзя признатьосновательным[55].
Преступления, предусмотренные статьями 317 УК РФ, являютсяособо тяжкими, и за совершение любого из них возможно наказание в виде лишения свободына срок от 12 до 20 лет либо смертной казни или пожизненного лишения свободы.Вопрос о понятии посягательства на жизнь, а следовательно, о конструкции этихсоставов преступлений имеет не только теоретическое, но и практическоезначение. Все эти составы преступлений одночастные.
Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 22.09.1989 № 9«О применении судами законодательства об ответственности за посягательство нажизнь, здоровье и достоинство работников милиции, народных дружинников, а такжевоеннослужащих в связи с выполнением ими обязанностей по охране общественногопорядка» (подп. «г» п. 5) и Пленум Верховного Суда РСФСР в Постановлении «Осудебной практике по делам о посягательстве на жизнь, здоровье и достоинствоработников милиции, народных дружинников и военнослужащих в связи с выполнениемими обязанностей по охране общественного порядка» (п. 9) разъяснили, что подпосягательством на жизнь надлежит рассматривать убийство или покушение наубийство работника милиции или народного дружинника в связи с их деятельностьюпо охране общественного порядка. Единственное, с чем следует согласиться, — справильным пониманием посягательства на жизнь как деятельности лица пореализации преступного намерения, при помощи которой преднамеренное убийствопотерпевшего должно быть непосредственно приведено в исполнение.
Так 5 августа 2008 года, примерно в 22 часа 05 минут, Ц.,находясь в состоянии алкогольного опьянения, имея при себе нож, пришел во двордома, где проживает его бывшая сожительница Г., и стал стучать в окнауказанного дома, нарушая тем самым общественный порядок и мешая отдыхать Г.
В 00 часов 35 минут 6 августа 2008 года, Г., желая пресечьуказанные действия Ц. и выпроводить последнего со двора ее дома, позвонила вОВД Большечерниговского района Самарской области и вызвала для оказания помощинаряд милиции.
У Ц., который не желал ехать вместе с сотрудниками милиции вотделение милиции, возник умысел на посягательство на жизнь А., идущего внепосредственной близости и сопровождавшего его по пути следования кавтомобилю, являющегося сотрудником правоохранительного органа, в целяхвоспрепятствования его законной деятельности по охране общественного порядка иобеспечения общественной безопасности. Реализуя возникший преступный умысел, Ц.достал из своей одежды имеющийся у него при себе нож и нанес им один удар вобласть живота А. Т. и идущий позади Б. с целью пресечения преступных действийЦ., а также сам А., подавляя активное сопротивление Ц. и дальнейшие попыткипосягательства на жизнь сотрудников правоохранительных органов,сопровождавшиеся словесными угрозами в их адрес, повалили Ц. на землю, отнялинож и применили в отношении него спецсредства — наручники.
Т. и Б. вызвали скорую медицинскую помощь, которая доставилаА. в Большечерниговскую ЦРБ, где последнему была оказана квалифицированнаямедицинская помощь[56].
И.А. Бобраков делает неосновательный вывод о том, чтопосягательство на жизнь фактически отождествляется с приготовлением к убийству[57],ссылаясь на одну из публикаций[58]. И.А. Бобраков самвоспроизводит вывод о том, что посягательство на жизнь потерпевшего следуетсвязывать с моментом наступления непосредственной опасности жизни потерпевшегов результате действия виновного (наведение оружия для производства выстрела,замах ножом для нанесения удара, включение пульта дистанционного управления,подкладывание к кабинету потерпевшего взрывного устройства и т.п.)[59].Непосредственное приведение преднамеренного убийства в исполнение (производствовыстрела и т.п.) действительно находится за пределами посягательства на жизнь,поскольку с посягательством на жизнь сопрягается непосредственное приведениепреднамеренного убийства в исполнение (производство выстрела и т.п.).
Редин М.П. предлагал сконструировать рассматриваемые составыпреступлений «таким образом, чтобы они состояли из основных (посягательство нажизнь) и квалифицированных составов»[60]. В квалифицированные иособо квалифицированные составы необходимо включить, в частности,посягательство на жизнь, сопряженное с причинением тяжких телесных повреждений,посягательство на жизнь, сопряженное с причинением смерти соответствующимлицам. Однако И.А. Бобраков считает, что «это привело бы к необоснованномуусложнению конструкции состава. Санкция статьи такова, что суд вполне способениндивидуализировать наказание при любых из указанных последствий»[61].
Законодатель при конструировании ст. 317 УК РФ, нарушил двадругих уголовно-правовых системных принципа криминализации, а именно полнотысостава, а также соразмерности санкции и экономии репрессии.
Рассматриваемые составы преступлений являются оконченными смомента посягательства на жизнь потерпевшего, т.е. с момента осуществлениялицом такой деятельности по реализации убийства, при помощи которой должны бытьосуществлены действия (бездействие), непосредственно направленные на убийство.
Непосредственное приведение преднамеренного убийства висполнение (производство выстрела и т.п.) находится за пределами посягательствана жизнь, и, естественно, общественная опасность такого деяния (а тем болеезакончившегося смертью потерпевшего) существенно выше, нежели посягательство нажизнь как таковое. Объем такой преступной деятельности лица значительно больше.
Представляется необоснованным Определение КонституционногоСуда РФ от 19.02.2003 № 72-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобыгражданина Тимирбулатова Салаудина Хасмагомадовича на нарушение егоконституционных прав частью первой статьи 57 и статьей 317 Уголовного кодексаРоссийской Федерации» в части отказа в принятии к рассмотрению жалобы нанарушение конституционных прав заявителя ст. 317 УК РФ.
С.Х. Тимирбулатов в феврале 2001 года был осужден ВерховнымСудом Кабардино-Балкарской Республики за организацию посягательства на жизньвоеннослужащих в целях воспрепятствования их законной деятельности по охранеобщественного порядка и обеспечению общественной безопасности (ч. 3 ст. 33 и ст.317 УК РФ) и ряд других тяжких и особо тяжких преступлений. По совокупностисовершенных преступлений ему назначено наказание в виде пожизненного лишениясвободы с конфискацией имущества (ч. 3 ст. 69 УК РФ).
Считая вынесенный в отношении него приговор незаконным, С.Х.Тимирбулатов обратился в Конституционный Суд РФ с просьбой признать ст. 317 УКРФ не соответствующей ч. 1 ст. 19, ч. 1 ст. 45 и ч. 1 ст. 46 Конституции РФ. Помнению заявителя, то обстоятельство, что ст. 317 УК РФ предусматривает вкачестве наказания за посягательство на жизнь военнослужащего пожизненноелишение свободы независимо от того, наступила смерть потерпевшего или нет, в товремя как ч. 4 ст. 66 исключает возможность назначения пожизненного лишениясвободы за приготовление к преступлению и покушение на него, создаетнеопределенность в правовом регулировании, позволяя судам по-разному решатьвопрос о наказании за покушение на убийство.
Конституционный Суд РФ в обоснование своей позиции привелследующие мотивы. Статья 317 УК РФ устанавливает ответственность запосягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего,а равно их близких в целях воспрепятствования законной деятельности этих лиц поохране общественного порядка и общественной безопасности либо из мести за такуюдеятельность. С учетом особой опасности действий, направленных на лишение жизнисотрудников правоохранительных органов, военнослужащих и их близких, составпредусмотренного ст. 317 преступления сформулирован законодателем такимобразом, что для признания его оконченным достаточно совершения виновным лицомсоответствующих действий и не требуется обязательного наступления такогообщественно опасного последствия, как смерть указанных в ней лиц.
Установление в санкции ст. 317 УК РФ наказания в виде смертнойказни или пожизненного лишения свободы за саму попытку лишения жизни сотрудникаправоохранительного органа, военнослужащего или их близких не порождаетнеопределенности с точки зрения согласованности этой санкции с положением ч. 4ст. 66, поскольку установленный ею запрет назначения в качестве наказанияпожизненного лишения свободы относится лишь к приготовлению и покушению наособо тяжкие преступления против жизни и не касается оконченных преступлений.Следовательно, исключается возможность не только произвольной квалификациипосягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащегоили членов их семей по различным статьям Уголовного кодекса РФ, но и разногоподхода к решению вопроса о применении к этим действиям положений ч. 4 ст. 66УК РФ.
Таким образом, самой по себе ст. 317 УК РФ конституционныеправа С.Х. Тимирбулатова не нарушаются. Кроме того, уголовный закон,предусматривая в санкции ст. 317 УК РФ наказание в виде лишения свободы на срокот 12 до 20 лет, смертной казни или пожизненного лишения свободы, а такжедопуская возможность назначения в порядке ст. 64 более мягкого наказания, чемпредусмотрено за данное преступление, позволяет суду дифференцированно решатьвопрос о наказании лица, совершившего посягательство на жизнь сотрудникаправоохранительного органа, военнослужащего или их близких, в том числе взависимости от того, наступила или нет в результате этих действий смертьпотерпевшего.
Нет оснований согласиться с приведенными мотивами какзаявителя С.Х. Тимирбулатова, так и Конституционного Суда РФ. Во-первых, ч. 4ст. 66 УК РФ, исключающая возможность назначения смертной казни и пожизненноголишения свободы за приготовление к преступлению и покушение на него, вопрекиутверждению заявителя С.Х. Тимирбулатова, действительно не имеет прямогоотношения к ст. 317; она регламентирует назначение наказания за неоконченноепреступление. Посягательство же на жизнь сотрудника правоохранительного органа(ст. 317) является самостоятельным оконченным составом преступления,предусмотренным Особенной частью.
Во-вторых, посягательство на жизнь сотрудникаправоохранительного органа (ст. 317 УК РФ) — преступление с усеченным составом,считается оконченным с момента осуществления лицом такой деятельности пореализации преступного намерения, при помощи которой преднамеренное убийствопотерпевшего должно быть непосредственно приведено в исполнение, а не с весьманеопределенного момента «совершения действий, направленных на лишение жизнисотрудников правоохранительных органов, военнослужащих и их близких», какполагает Конституционный Суд РФ.
В-третьих, нельзя понимать под посягательством на жизньпопытку лишения жизни сотрудника правоохранительного органа, военнослужащегоили их близких. Попытка убийства представляет собой посягательство на жизнь потерпевшего,сопряженное с непосредственным приведением преднамеренного убийства висполнение безотносительно к его результату.
В-четвертых, сконструировав составы преступлений (вчастности, ст. 317 УК РФ) в виде одночастных, законодатель установил одинаковуюсанкцию за совершение деяний, имеющих различную общественную опасность(собственно посягательство на жизнь, полное покушение на убийство, убийствопотерпевшего). Кроме того, конструкция этих составов нарушает принципыравенства граждан перед законом и справедливости в уголовном законодательстве(статьи 4, 6 УК РФ) и не отвечает требованиям должной дифференциации уголовнойответственности.
В-пятых, само по себе «наступление или нет в результате этихдействий смерти потерпевшего» никакого отношения к применению ст. 64 «Назначениеболее мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление» УК РФ неимеет. Более того, «этот закон является важным средством максимальнойиндивидуализации наказания»[62], но не егодифференциации.
Приведём мнение теоретика уголовного права и позицию судовпервой инстанции относительно анализируемых составов преступлений (раскрытиепонятия «посягательство на жизнь», их квалификация, применение наказания за ихсовершение) А.Н. Игнатов высказал следующие: «В нашей уголовно-правовойдоктрине термин «посягательство» трактуется и как покушение, и как оконченноепреступление, т.е. определенное действие, посягающее на определенный объект, втом числе не доведенное до конца. Но за покушение смертная казнь не можетприменяться. Смертная казнь будет применяться, только когда посягательстводоведено до конца, т.е. осуществлено в полной мере, в полном объеме»[63].
По приговору Верховного Суда Чеченской Республики Угурчиевпризнан виновным в покушении на жизнь сотрудника правоохранительного органа.Органами предварительного расследования ему было предъявлено обвинение по ст.317 УК РФ, т.е. в посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительного органав целях воспрепятствования его законной деятельности по охране общественногопорядка и обеспечению безопасности либо из мести за такую деятельность.
Суд, признав совершение осужденным преступления приобстоятельствах, установленных предварительным следствием, квалифицировалдействия Угурчиева по ч. 3 ст. 30 и ст. 317 УК РФ как покушение на жизньработника правоохранительного органа. При этом суд сослался на то, что умыселосужденного, установившего две боевые гранаты в салоне автомашины сотрудникаОМОНа, был направлен на убийство последнего, но преступление не было доведенодо конца по не зависящим от воли осужденного обстоятельствам.
Принимая такое решение, суд не учел, что в соответствии сзаконодательством под посягательством на жизнь сотрудников правоохранительныхорганов понимается как убийство этих лиц, так и покушение на их убийство[64].
Законодательную конструкцию составов преступлений,предусмотренных статьей 317 УК РФ, по объективной стороне нельзя признатьдолжной. Законодателю следует сконструировать эти деяния аналогично составуразбоя[65], что обеспечит должнуюдифференциацию уголовной ответственности и позволит более точно квалифицироватьфактически содеянное, а также приведет к назначению справедливого наказания засовершение этих преступлений.
С субъективной стороны рассматриваемое преступлениесовершается с прямым умыслом. При убийстве лицо осознает общественно опасныйхарактер совершаемых им действий в отношении одного из перечисленных в ст. 317УК РФ потерпевших (либо его близких) предвидит возможность или неизбежностьнаступления смерти потерпевшего (интеллектуальный момент) и желает еенаступления (волевой момент). При покушении на убийство лицо осознаетобщественную опасность посягательства, выразившегося в покушении на убийство,осознает, что покушается на жизнь потерпевшего (либо его близких) в связи с егопрофессиональной деятельностью (интеллектуальный момент), и желает совершитьэто (волевой момент). В случае если наличие прямого умысла на лишение жизнипотерпевшего материалами дела не установлено, действия лица должны бытьпереквалифицированы со ст. 317 УК РФ на ст. 318 УК РФ,
Так после совершения нападения на салон игровых автоматов вночь на 8 июня 2005 года М. и С. уехали с места происшествия на такси. На улице40 лет Победы, они заметили патрульный автомобиль ДПС РУВД Автозаводскогорайона г. Тольятти ВАЗ-2114, в котором находились инспекторы ДПС Р. и Б. Желаяскрыться от сотрудников милиции, М. и С. предложили водителю такси двигатьсядальше. Патрульный автомобиль, включив проблесковые маячки, поехал за ними.Водитель такси остановился. С. выскочил из машины и побежал, но был задержансотрудником милиции Б.
М. остался в такси. Сотрудник милиции Р. стал подходить ктакси, но, увидев у М. в руках обрез, отошел к своей машине, достал служебноеоружие. В это время М. вышел из такси, держа в руках обрез. Сотрудник милицииР. крикнул М. лечь на землю, после чего произвел предупредительный выстрелвверх. Не подчинившись требованию сотрудника милиции, М., направив обрез ружьяв сторону Р., произвел выстрел с целью причинения ему смерти. Однако по независящим от М. обстоятельствам метаемый снаряд (дробь) в Р. не попал, так какпотерпевший успел спрятаться за свой автомобиль и произвел несколько выстреловиз служебного оружия в сторону М. В связи с активным сопротивлением Р., М. несмог реализовать свой умысел, направленный на причинение смерти сотрудникумилиции, скрылся с места преступления.
Осужденный М., в целом, не отрицал указанных обстоятельств. Вто же время он утверждал, что выстрелом из обреза хотел лишь испугатьсотрудника милиции и скрыться.
Из материалов дела видно, что на месте происшествия не былообнаружено ни элементов заряда обреза, ни следов его воздействия на автомобилеили одежде потерпевшего.
Наличие же у М. прямого умысла на лишение жизни потерпевшегоматериалами дела не установлено. Доводы осужденного М. о том, что он произвелвыстрел исключительно для того, чтобы напугать работника милиции, избежатьзадержания, и при этом не намеревался убивать потерпевшего, материалами дела неопровергнуты.
В то же время, производя выстрел в непосредственной близостиот потерпевшего с целью испугать его, М. своими действиями, хотя и не причинилфактического вреда здоровью потерпевшего, но создавал реальную угрозу для егожизни и здоровья, и у потерпевшего имелись реальные основания опасатьсяосуществления этой угрозы.
При таких обстоятельствах приговор суда подлежит изменению,действия М. следует переквалифицировать со ст. 317 УК РФ на ст. 318 ч. 1 УК РФкак угрозу применения насилия в отношении представителя власти в связи сисполнением им своих должностных обязанностей[66].
Обязательным признаком является цель либо мотив преступления.Цель воспрепятствования охране общественного порядка и обеспечению общественнойбезопасности — это стремление изменить такую деятельность, прекратить ее. Онадостигается физическим уничтожением потерпевшего, а также одновременнозапугиванием других участников процесса. Сравнительный анализ трех норм УК РФ опосягательстве на жизнь (ст. ст. 277, 295, 317) приводит к выводу о том, чтотермин «воспрепятствовать» (ст. ст. 295, 317) менее значителен по объему замыслапо сравнению с термином «прекратить» (ст. 277)[67] и что обозначать вданном случае цель как «прекращение» соответствующей деятельности болеепредпочтительно. Сравнение санкций этих норм (во всех трех случаях — наказаниев виде лишения свободы на срок от 12 до 20 лет либо смертной казни илипожизненного лишения свободы) также показывает, что законодатель одинаковооценивает общественную опасность соответствующих деяний. Поэтому в ст. 317целесообразно заменить понятие «в целях воспрепятствования» на понятие «в целяхпрекращения».
В таком случае предусмотренная в санкции мера наказания будетадекватна опасности целенаправленного посягательства на жизнь.
Мотив — месть потерпевшему за его законную деятельность поохране общественного порядка и обеспечению общественнойбезопасности.
Отсутствие в содеянном названных в законе цели или мотиваисключает ответственность по ст. 317 УК РФ. В таком случае при наличиинеобходимых признаков возможна квалификация по соответствующим статьям УК обответственности за преступления против личности[68].
Так Ч. признан виновным в посягательстве на жизнь сотрудниковправоохранительных органов в целях воспрепятствования законной деятельностиуказанных лиц по охране общественного порядка и обеспечению общественнойбезопасности и из мести за такую деятельность.
Преступление совершено 20 сентября 2002 года в Октябрьскомрайоне г. Грозного Чеченской Республики при обстоятельствах, изложенных вприговоре.
Так, Ч. 20 сентября 2002 года после обеда встретился с Л. водворе полуразрушенного дома на ул. Краснофлотской г. Грозного, где былоспрятано изготовленное В. взрывное устройство, после к ним подошел В. Какстемнело, они установили взрывное устройство напротив дома № 57 по ул.Краснофлотской г. Грозного и стали ожидать появления бронетехники федеральныхсил. Л. наблюдал за обстановкой и должен был подать сигнал В. о появлениитехники. Примерно после обеда со стороны трампарка в сторону микрорайонапоявилась автомашина УАЗ и когда поравнялась с местом установки фугаса, В.путем замыкания проводов произвел взрыв. При проверке показаний с выходом наместо, Ч. указал место установки и подрыва взрывного устройства.
При назначении наказания Ч. суд учел общественную опасностьсодеянного, обстоятельства дела, а также, данные характеризующие его личность[69].
Субъектом преступления является вменяемое лицо, достигшее 16лет. Если посягательство на названных потерпевших совершает лицо в возрасте от14 до 16 лет, оно квалифицируется как убийство, предусмотренное п. «б» ч. 2 ст.105, или как покушение на него со ссылкой на ч. 3 ст. 30 УК РФ.
§ 2. Вопросыправоприменения и совершенствования законодательства об ответственности запосягательства на жизнь сотрудника правоохранительных органов
Нередкопри применении нормы предусмотренной ст. 317 УК РФ возникают вопросы, практикаработы с данной уголовно-правовой нормой выявила также проблемы теоретическогохарактера, которые требуют рассмотрения.
С государственными правоохранительными органами, как нампредставляется, при квалификации вопросов не возникает. Сложнее вправоприменении с негосударственными органами, например с частными детективнымии охранными предприятиями[70].
По сложившейся в Российской Федерации практике сотрудникиэтих предприятий оказывают не только разрешенные им законом услуги населению,но и содействуют государственным правоохранительным органам в обеспеченииправопорядка, зачастую передавая им информацию о готовящихся или совершенныхпреступлениях, участвуя в патрулировании общественных мест и оказываянепосредственное содействие в задержании преступников. При этом и в случаях, когдасотрудники частных детективных и охранных предприятий действуют в пределахпредоставленных полномочий, на них тем не менее по сугубо формальнымобстоятельствам не распространяется уголовно-правовая защита, предусмотреннаяст. 317 УК РФ, так как Федеральный закон «О государственной защите судей,должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов», а также ЗаконРоссийской Федерации «О прокуратуре Российской Федерации», перечисляяправоохранительные органы, не упоминают в их числе организации, выполняющиеправоохранительные функции[71].
Правоприменительная практика оказания содействияправоохранительным органам сотрудниками частных детективных и охранных агентствсуществует и за рубежом. Так, например, в США 76% опрошенных полицейскихзаявили, что они работают в тесном взаимодействии с частными службамибезопасности с целью задержания преступников[72]. Наибольшая поддержкаправоохранительным органам со стороны частных охранных служб оказывается привозникновении угрозы либо совершении взрывов и других террористических актов. Вподобных ситуациях службы безопасности передают полиции и контрразведке вовременное пользование принадлежащие им технические средства и предоставляютслужебную информацию, полученную в ходе осуществления охранной, детективнойдеятельности и экономической разведки. На наш взгляд, привлечение сотрудниковнегосударственных частных детективных и охранных предприятий к выполнениюотдельных правоохранительных функций, отнесенных законодательством к ведениютолько государственных правоохранительных органов, и в Российской Федерации вближайшее время также должно найти более широкое распространение. Именнопоэтому справедливым представляется решение вопроса об их адекватной правовойзащите. В связи с изложенным мы считаем, что не основано на законеограничительное толкование понятия «сотрудники правоохранительного органа»,включающее лишь личный состав милиции и работников прокуратуры[73].
Столь узкое определение способно привести к дискриминации вправовой защите сотрудников других правоохранительных органов РоссийскойФедерации: следователей следственных аппаратов прокуратуры, органов внутреннихдел, федеральной службы безопасности; должностных лиц, уполномоченных вестидознание и оперативно-розыскную деятельность по уголовным делам, то естьработников органов внутренних дел, федеральной службы безопасности, таможеннойслужбы, службы государственной охраны, службы судебных приставов; а также иныхсотрудников государственных органов, для которых охрана правопорядка согласнозакону является основной или одной из основных задач. В соответствии со ст. 8Закона РФ «О прокуратуре Российской Федерации» данные должностные лица имеютправовой статус сотрудников правоохранительных органов[74].
Момент отграничения покушения от оконченного преступления, нанаш взгляд, сознательно опускается законодателем, давая возможность следствию исуду трактовать как посягательство на жизнь сотрудника правоохранительногооргана неоконченную преступную деятельность. В связи с этим целесообразностатью 317 Уголовного кодекса разделить на 2 части.
Например, часть первая – «Убийство сотрудникаправоохранительного органа», часть вторая – «Покушение на жизнь сотрудникаправоохранительного органа» либо «Причинение сотруднику вреда здоровью» ссоответствующей градацией (делением) на части — по степени вреда здоровью,дифференцировав таким образом ответственность и наказание, установив по второйчасти более мягкое наказание, то есть построив данные нормы аналогично статьям105, 111 — 115 УК РФ. Это было бы справедливо, поскольку сегодня человек можетбыть осужден на большой срок по ст. 317 УК РФ, в итоге даже не причинивсотруднику правоохранительного органа никакого вреда.
Таким образом, дифференцировав статью 317 на части, на нашвзгляд, мог бы быть решен достаточно важный вопрос, касающийся квалификациидеяния.
Безусловно, мы не оспариваем, что жизнь и здоровьесотрудников правоохранительных органов должны находиться под особой защитой состороны государства, тем более сегодня, когда на территории России ведутсяпорой боевые действия, но во всем необходим справедливый и взвешенный подход.Так, ситуация, при которой квалификация по ст. 317 очевидна, может быть несовсем оправданна в других условиях. Например, жестокое убийство группой лиц попредварительному сговору сотрудника правоохранительного органа из чувства местиза его правомерную деятельность по пресечению преступления, безусловно, должноквалифицироваться по ст. 317.
Но ведь может быть и другая ситуация. Так, например,сотрудники милиции прибыли в квартиру по вызову, где А. в состоянииалкогольного опьянения нарушает общественный порядок. А., увидев сотрудниковмилиции, бросил в их сторону, к примеру, нож и попал милиционеру в руку,причинив ему легкие телесные повреждения.
Совершенно очевидно, что общественная опасность двух этихдеяний различна. Как по последствиям, так и по причинам, которые способствовалисовершению преступлений. Ясно, что во втором случае виновный также не можетостаться безнаказанным, но квалификация его действий как посягательство нажизнь сотрудника правоохранительного органа, на наш взгляд, неоправданна.
Во-первых, разделив ст. 317 УК РФ на части, можно было бывообще исключить из УК статью 318, формулировка диспозиции которой, на нашвзгляд, неудачна и потому заставляет законодателя разъяснять, чтоподразумевается под понятиями «насилие, не опасное для жизни и здоровья» и «насилие,опасное для жизни и здоровья»[75].
На наш взгляд, устранение статьи 318 и включение в статью 317частей, предусматривающих ответственность за причинение вреда здоровьюсотрудника правоохранительных органов, решило бы сразу две проблемы: слишкомширокого понимания понятий посягательства и насилия. Это исключило бысубъективный момент в принятии решений по делам данной категории, посколькусегодня трактовать как посягательство или насилие можно практически любыепротивоправные действия, направленные против сотрудников правоохранительныхорганов.
Во-вторых, будет устранено противоречие между нормами Общей иОсобенной частей УК относительно правил назначения наказания за оконченное инеоконченное преступления. В рамках правил назначения наказания за неоконченноепреступление, установленных ст. 66 УК РФ, судебным органам будет значительнопроще обеспечить принципы законности, справедливости и гуманизма в уголовномсудопроизводстве.
Как известно, объективная сторона имеет существенное значениедля правильной квалификации указанного преступления. Объективная сторонапреступления, ответственность за которое установлена в данной статье,выражается в активных действиях, непосредственно направленных на лишение жизни.Данный состав является усеченным, так как момент окончания преступлениясознательно перенесен законодателем на более ранние относительно наступленияпреступных последствий стадии ввиду повышенной общественной опасности данногопреступления. На сегодняшний день это является фактом, однако с учетомвышесказанного мнения данный состав можно было бы усовершенствовать.
Преступление является оконченным с момента начала действий,непосредственно направленных на лишение жизни сотрудника правоохранительногооргана, военнослужащего или их близких, независимо от наступившего результата,т.е. для признания их оконченными не требуется наступления преступныхпоследствий в виде лишения жизни или причинения телесных повреждений. Поэтомупри совершении указанных преступных деяний не может быть стадии покушения, в товремя как стадия приготовления здесь вполне возможна. При посягательстве нажизнь указанных лиц возможна стадия приготовления. Точное разграничениеоконченного посягательства на жизнь и приготовительных действий к егосовершению имеет исключительно большое значение. Ст. 31 УК РФ предусматриваетвозможность освобождения лица от уголовной ответственности в случаяхдобровольного отказа от доведения преступления до конца. Применительно к ст.317 УК РФ добровольный отказ может иметь место лишь на стадии приготовления.Покушение же на убийство образует оконченный состав посягательства на жизнь.Поэтому нельзя признать добровольным отказом от посягательства на жизньработника правоохранительного органа тот факт, что виновный, однажды совершивпокушение на убийство, отказывается от повторного покушения. Покушение наубийство любого из указанных лиц по действующему УК подлежит квалификации пост. 317 без ссылки на ч. 3 ст. 30 того же Кодекса. Как раз этот момент ивызывает больше всего вопросов, о чем уже упоминалось выше.
Преступные посягательства на деятельность представителейвласти по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасностиобладают сложной юридической структурой, так как имеют двуединый объект иодновременно причиняют или могут причинить ущерб двум видам социальныхинтересов, охраняемых уголовным законом. Такие преступления в теории уголовногоправа принято называть составными[76].
Преступления исследуемой группы всегда вызывают или могутвызвать два последствия: нарушение законной деятельности представителей властии причинение вреда личным интересам указанных лиц и их близких (жизни, здоровьючеловека, его чести и достоинству).
Основным последствием преступных посягательств надеятельность представителей власти является не причинение вреда личныминтересам их и их близких, а воспрепятствование деятельности указанных лиц поохране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности. Личные жеинтересы этих лиц могут рассматриваться лишь в качестве дополнительныхпоследствий, влияющих на управленческую деятельность представителей власти.
Повышенная охрана жизни, здоровья, чести и достоинстваличности может иметь место лишь в тех случаях, когда соответствующим преступнымпосягательством причиняется одновременно вред не только этим личным благам, нои другим социальным интересам, которые могут рассматриваться как в качествеосновного, так и в качестве дополнительного объектов. Иногда действия,причиняющие вред дополнительному объекту, выступают способом совершениядругого, более общественно опасного, деяния, например посягательства на жизньсотрудника правоохранительного органа. В этом случае менее опасное преступлениетеряет черты самостоятельного деяния и не отражается в квалификации этого болеетяжкого преступления[77].
Признание действий, влекущих дополнительные последствия висследуемых преступлениях, способом причинения вреда основному объекту, т.е.деятельности должностных лиц по охране общественного порядка и обеспечениюобщественной безопасности, дает возможность правильно оценить обоснованностьпредусмотренной действующим уголовным законодательством системы составов этихпреступлений.
В отечественной теории уголовного права общепризнано, чтодополнительные последствия не могут быть более тяжкими, чем основные, так как впротивном случае они выйдут за рамки этой уголовно-правовой нормы и потребуютвменения виновному самостоятельной статьи УК РФ[78].При этом в роли способа совершения преступления может выступать только деяние,менее опасное, чем основное.
Если проанализировать существующую систему преступныхпосягательств на законную деятельность представителей власти, предусмотренныхгл. 32 УК, то напрашивается мысль о том, что при ее построении были нарушеныразработанные теорией права принципы законодательной техники[79].
Можно предположить, что это умозаключение в первую очередьотносится к составу, предусмотренному ст. 317 УК. Жизнь человека в современномцивилизованном обществе — важнейшая социальная ценность[80],а потому умышленное посягательство на нее признается одним из тягчайшихпреступлений. Именно поэтому лишь в немногочисленных случаях причинение смертиможет рассматриваться в качестве дополнительного последствия, а иногда испособа другого, более тяжкого, преступления.
Так, при террористическом акте причинение смертигосударственному или общественному деятелю является способом посягательства наобщественную безопасность, стремлением дестабилизировать защищенность жизненноважных интересов общества.
Исходя из этого вряд ли можно признать, что деятельностьпредставителей власти по охране общественного порядка и обеспечениюобщественной безопасности имеет большую социальную значимость, чем жизнь этихдолжностных лиц. Если утверждать иное, то необходимо будет прийти к выводу отом, что невыполнение представителем власти обязанности по охране общественногопорядка и обеспечению общественной безопасности под реальной угрозой его жизниисключает состояние крайней необходимости и должно повлечь за собой уголовнуюответственность. Именно поэтому в составе, предусмотренном ст. 317 УК, личноеблаго человека — жизнь указанных лиц, а также их близких — являетсядополнительным объектом уголовно-правовой охраны, а воспрепятствованиедеятельности по охране общественного порядка и обеспечению общественнойбезопасности — основным.
Качественное изменение соотношения между последствиями, таккак жизнь всегда более важное благо, чем деятельность лица, в этом сложном поструктуре составе преступления, на взгляд ряда авторов, делает необоснованнымнахождение его в главе «Преступления против порядка управления». В связи с этимнекоторые авторы предлагают включить его в главу «Преступления против жизни издоровья», говоря о том, что этот вид преступления предусмотрен в гл. 16 (п. «б»ч. 2 ст. 105)[81].
Возникают вопросы при квалификации посягательств на жизньсотрудников правоохранительных органов совершенных несовершеннолетними.Например, убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицомслужебной деятельности или выполнением общественного долга (п. «б» ч. 2 ст. 105УК РФ) по отношению к посягательству на жизнь сотрудника правоохранительногооргана (ст. 317 УК РФ). Если в первом случае «родовым объектом являетсяличность, а непосредственным — жизнь человека, то во втором случаепосягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов выступает вкачестве способа посягательства на совершенно иной родовой объект — порядокуправления (гл. 32 УК РФ). Работник же милиции, дружинник, военнослужащие,выполнявшие обязанности по охране общественного порядка, рассматриваются вкачестве специфического предмета, посредством посягательства на которыйпричиняется вред порядку управления как важному государственному институту»[82].Таким образом, если убийство совершается в связи с выполнением потерпевшимсвоего служебного или общественного долга лицом, достигшим 14-летнего возраста,его действия квалифицируются по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Однако если такоелицо посягает на жизнь сотрудника правоохранительных органов в связи свыполнением им функций по охране общественного порядка и общественнойбезопасности, его действия нельзя квалифицировать по ст. 317 УК РФ, так каксубъектом этого преступления может быть лицо, достигшее 16 лет[83].«Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов — преступление сформальным составом, и считается оконченным с момента совершения действий,направленных на лишение жизни потерпевшего, независимо от наступленияпреступного результата. Убийство — преступление с материальным составом.Следовательно, если в результате посягательства наступит смерть сотрудникаправоохранительных органов, действия виновного должны быть квалифицированы поп. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ»[84].
Необходимо принять во внимание, что убийство (ст. 105 УК)считается оконченным лишь при наступлении смерти потерпевшего (материальныйсостав), тогда как посягательство на жизнь сотрудника правоохранительногооргана (ст. 317 УК) признается оконченным при совершении умышленных действий,непосредственно направлен на лишение жизни сотрудника правоохранительногооргана (усеченный состав), что усиливает ответственность за посягательство нажизнь представителя власти[85]. В отличие отматериальных составов в усеченных последствия находятся за пределами состава, ивиновный не стремится к совершению каких-либо действий, кроме действий,указанных в законе[86]. Так, преступление,предусмотренное ст. 317 УК РФ, будет окончено с момента начала посягательствана жизнь, вне зависимости от наступления последствий, и умышленные действия,направленные на убийство соответствующих лиц, квалифицируются по ст. 317 УК безссылки на ст. 30 УК[87]. Фактическое причинениелегкого, средней тяжести или тяжкого вреда здоровью при наличии умысла наубийство не требует самостоятельной юридической оценки, поскольку оно являетсяспособом совершения более тяжкого преступления — посягательства на жизнь сотрудникаправоохранительного органа. Вместе с тем в случае совершения приготовительныхдействий, например приобретения оружия к совершению преступления,предусмотренного ст. 317 УК, необходима квалификация по ст. 30 УК, так какприготовительные действия не охватываются понятием «посягательство»[88].
Возникают вопросы при применении ст. 317 УК РФ запосягательство на жизнь сотрудника милиции, пытавшегося пресечь противоправныедействия, в свободное от службы время. Практика однозначно признаёт сотрудникапредъявляющего законные требования потерпевшим.
Горячкин пришел в дом Д., где из хулиганских побуждений сцелью убийства нанес ему удары ножом в грудь и шею. На крики о помощи вышелнаходившийся в доме работник милиции — Х., который с целью пресеченияпреступных действий Горячкина, исполняя свои служебные обязанности по охранеобщественного порядка и обеспечения общественной безопасности, потребовалпрекратить насильственные действия. В ответ на законные требования Х. Горячкин,зная, что тот является работником милиции, нанес ему удар ножом со значительнойсилой в живот, пытался нанести еще удары, однако потерпевший оказал активноесопротивление.
Своими действиями Горячкин причинил потерпевшим тяжкий вредздоровью.
В надзорной жалобе осужденный Горячкин, в частности, просилизменить судебные решения в части осуждения его по ст. 317 УК РФ. Свои доводыосужденный обосновал тем, что в приговоре не приведено данных,свидетельствующих о том, что потерпевший Х., находясь в квартире потерпевшегоД., выполнял служебные обязанности, связанные с охраной общественного порядка.
Диспозиция ст. 317 УК РФ предусматривает ответственность запосягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего,а равно их близких в целях воспрепятствования законной деятельности указанныхлиц по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасностилибо из мести за такую деятельность.
При этом обязательными признаками субъективной стороныданного преступления являются цель преступления (воспрепятствование законнойдеятельности указанных лиц по охране общественного порядка и обеспечениюобщественной безопасности — стремление прекратить, изменить такую деятельностьв настоящее время или в будущем) либо мотив (месть за такую деятельность — зауже выполненные действия).
Судом установлено, что Х., исполняя свои служебные обязанностипо охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасностипотребовал от Горячкина прекратить насильственные действия. В ответ на законныетребования Х. Горячкин, зная, что тот является работником милиции, с цельюубийства нанес ему удар ножом.
При таких обстоятельствах суд правильно квалифицировалдействия Горячкина в отношении работника милиции по ст. 317 УК РФ какпосягательство на жизнь работника милиции в целях воспрепятствования егозаконной деятельности по охране общественного порядка[89].
Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органасовершенные с одной целью — воспрепятствования законной деятельностисотрудников милиции по охране общественного порядка и обеспечению общественнойбезопасности, в одном месте и по существу без разрыва во времени должны бытьквалифицированы по одной статье 317 УК РФ.
Так, 17 апреля 2005 г., действуя в соответствии с п. 1 и п. 2ст. 11 Закона РФ «О милиции», А. и Н. возле дома № 5 по ул. 1-я Линейная г.Воркуты подошли к М. и С.В., которым представились и, объяснив, что те, находясьв общественном месте в состоянии алкогольного опьянения, совершаютадминистративное правонарушение, попросили их предъявить свои документы.
В ответ на законные действия и требования С.В., сознавая, чтоперед ним находятся сотрудники правоохранительного органа в форменной одежде,желая воспрепятствовать их законной деятельности по охране общественногопорядка и обеспечению общественной безопасности, достал из-за пазухи курткипистолет «ТТ» калибра 7,62 мм, являющийся огнестрельным оружием, который незаконноносил с собой, и с целью причинения смерти произвел из него в упор выстрелы вживот Н., а затем и А.
В результате С.В. причинил Н. тяжкий вред здоровью в видесквозного огнестрельного пулевого ранения живота и грудной клетки сповреждением сальника, тонкого кишечника, ушиба толстого кишечника,оскольчатого перелома 10 ребра слева с кровоизлиянием в брюшную полость илегкий вред здоровью в виде ушибленных ран лба справа, затылочной областиволосистой части головы; А. — тяжкий вред здоровью в виде сквозногоогнестрельного пулевого ранения живота и грудной клетки с повреждением правойдоли печени, правого купола диафрагмы, с кровоизлиянием в брюшную и груднуюполости, нагнетанием в правую грудную полость воздуха.
Смерть потерпевших не наступила по не зависящим от С.В.обстоятельствам.
Дежурной частью УВД г. Воркуты был введен план «Вулкан-5» позадержанию лица, совершившего преступление. 17 апреля 2005 г., около 22 часов14 минут, младший лейтенант милиции З. в форменной одежде, являясь старшимавтопатруля, с водителем-милиционером С.С., получив из дежурной части УВД г.Воркуты приметы «С.В.», находясь у дома № 23 по ул. Лермонтова г. Воркуты,увидел С.В. и потребовал остановиться.
С.В. не подчинился его законным требованиям и стал уходить всторону крыльца магазина, расположенного в указанном доме, при этом досталимевшийся у него пистолет «ТТ» и направил его в сторону З., угрожая ему темсамым применением насилия, опасного для жизни и здоровья, в связи с исполнениемим своих должностных обязанностей, что З. воспринял реально и вынужден былскрыться за углом дома.
Суд квалифицировал действия С.В. по ст. 317 УК РФсамостоятельно в отношении каждого потерпевшего. Однако с таким решениемсогласиться нельзя.
Эти установленные судом обстоятельства свидетельствуют, чтодействия С.В., посягнувшего на жизнь сотрудников милиции Н. и А., былисовершены с одной целью — воспрепятствования законной деятельности сотрудниковмилиции по охране общественного порядка и обеспечению общественнойбезопасности, в одном месте и по существу без разрыва во времени.
Суждение о том, что умысел виновного на убийство былсамостоятельным в отношении каждого потерпевшего, является ошибочным, посколькуприведенные в приговоре доказательства оснований для такого вывода не давали[90].
Выводы по 2 главе:
Российскимзаконодателем в рассмотренной нами области может быть востребован следующийзаконодательный опыт других стран: расширение круга потерпевших, на охранужизни которых нацелена ст. 317 УК РФ, за счет включения в их число бывшихсотрудников правоохранительных органов (уволенных по возрасту, состояниюздоровья), сотрудники детективных и охранных служб, если посягательство на ихжизнь связано с осуществляемой ими в прошлом профессиональной деятельностью.
В целях устранения неоднозначного понимания круга потерпевшихот данного преступления предлагается в примечании к ст. 317 УК РФ — перечислитькатегории сотрудников правоохранительных органов, в том числе лиц, ранееосуществлявших свою служебную деятельность (до ухода на пенсию, отставки,увольнения по болезни), связанную с охраной общественного порядка иобеспечением общественной безопасности, если посягательство на их жизнь связанос такой их деятельностью в прошлом, а также военнослужащих, являющихсяпотерпевшими по ст. 317 УК РФ.
Целесообразно статью 317 Уголовного кодекса разделить на 2части. Например, часть первая – «Убийство сотрудника правоохранительногооргана», часть вторая – «Покушение на жизнь сотрудника правоохранительногооргана» либо «Причинение сотруднику вреда здоровью» с соответствующей градацией(делением) на части — по степени вреда здоровью, дифференцировав таким образомответственность и наказание, установив по второй части более мягкое наказание,то есть построив данные нормы аналогично статьям 105, 111 — 115 УК РФ.
На наш взгляд, устранение статьи 318 и включение в статью 317частей, предусматривающих ответственность за нанесение телесных поврежденийсотруднику правоохранительных органов, решило бы сразу две проблемы: слишкомширокого понимания понятий посягательства и насилия. Это исключило бысубъективный момент в принятии решений по делам данной категории, посколькусегодня трактовать как посягательство или насилие можно практически любыепротивоправные действия, направленные против сотрудников правоохранительныхорганов.
В ст. 317 целесообразно заменить понятие «в целяхвоспрепятствования» на понятие «в целях прекращения».
Заключение
Начинаяс Русской Правды (XI в.)криминализация посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органасопровождалась, главным образом, казуистическим описанием преступлений противжизни и здоровья в отношении подчиненных, то есть служилых, военных князя, и вотношении его самого. Более абстрактный способ конструирования соответствующихнорм стал практиковаться лишь в рамках кодифицированного законодательства нашейстраны. Прежде всего, законодатель стал выделять насильственные посягательствана жизнь и здоровье царя, бояр, служилых государя (окольничьи, думные и ближниелюди, воеводы и приказные люди) — Соборное Уложение 1649 г., полицейских или других стражей (Уложение 1845 г.), представителей власти (УК РСФСР 1922 и 1926 г.г.), работников милиции или народного дружинника (УК РСФСР 1960 г.). Наряду с этим в УК 1960 г. появляется норма об ответственности за угрозу или насилие вотношении должностного лица или гражданина, выполняющего общественный долг. ВУК РФ 1996 г. отмеченной тенденции придан завершенный вид за счет формулировкив ст. 317 данного кодекса нормы универсального характера — «Посягательство нажизнь сотрудника правоохранительного органа».
Общественный порядок и общественная безопасность составляютсодержательную ткань управления. Они характеризуются общими чертами, посколькуявляются частью порядка управления и в то же время различны, так как первый вбольшей мере статичен, вторая — более динамична.
Жизнь сотрудника правоохранительного органа выступает вкачестве необходимого, но дополнительного объекта преступного посягательства,предусмотренного ст. 317 УК РФ. Посягательство на жизнь сотрудникаправоохранительного органа может быть совершено только с прямым умыслом.Косвенный умысел в данном случае неприемлем.
1. Российским законодателем в рассмотренной нами областиможет быть востребован следующий законодательный опыт других стран: расширениекруга потерпевших, на охрану жизни которых нацелена ст. 317 УК РФ, за счетвключения в их число бывших сотрудников правоохранительных органов (уволенныхпо возрасту, состоянию здоровья), если посягательство на их жизнь связано сосуществляемой ими в прошлом профессиональной деятельностью; определение впримечании к ст. 317 УК обстоятельств, предусматривающих освобождение отответственности за посягательство на жизнь сотрудника правоохранительногооргана или смягчение назначаемого за это наказания; дифференциацияответственности за посягательство в зависимости от квалифицирующих содеянноеобстоятельств.
2. Полагаем целесообразным предложить новый вариант нормыстатьи 317 УК РФ: «Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительногооргана, частной охранной или детективной службы, военнослужащего, в целях прекращениязаконной, деятельности указанных лиц по охране общественного порядка илиобеспечению общественной безопасности, а равно посягательство на близкихуказанных в законе лиц с той же целью...».
3. В примечании — перечислить категории сотрудниковправоохранительных органов, в том числе лиц, ранее осуществлявших своюслужебную деятельность (до ухода на пенсию, отставки, увольнения по болезни),связанную с охраной общественного порядка и обеспечением общественнойбезопасности, если посягательство на их жизнь связано с такой их деятельностьюв прошлом, а также военнослужащих, являющихся потерпевшими по ст. 317 УК РФ.
4. В виду того, что момент отграничения покушения отоконченного преступления, на наш взгляд, сознательно опускается законодателем,давая возможность следствию и суду трактовать как посягательство на жизньсотрудника правоохранительного органа неоконченную преступную деятельность,целесообразно статью 317 Уголовного кодекса разделить на 2 части.
Например, часть первая – «Убийство сотрудникаправоохранительного органа», часть вторая – «Покушение на жизнь сотрудникаправоохранительного органа» либо «Причинение сотруднику вреда здоровью» ссоответствующей градацией (делением) на части — по степени вреда здоровьютелесных повреждений, дифференцировав таким образом ответственность инаказание, установив по второй части более мягкое наказание, то есть построивданные нормы аналогично статьям 105, 111 — 115 УК РФ. Это было бы справедливо,поскольку сегодня человек может быть осужден на большой срок по ст. 317 УК РФ,в итоге даже не причинив сотруднику правоохранительного органа никакого вреда.
Список источников илитературы
Нормативно-правовыеакты:
1. КонституцияРоссийской Федерации. М.: Кодекс. 1995 – 44 с.
2. Уголовныйкодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63 – ФЗ (ред. от 29.12.2009) // СПСКонсультант Плюс по состоянию на 14 апреля 2010 года.
3. Уголовно-процессуальныйкодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174 – ФЗ (ред. от 29.12.2009) //СПС Консультант Плюс по состоянию на 14 апреля 2010 года.
4. Уголовный кодексРСФСР от 27 октября 1960 г. М.: Кодекс. – 212 с.
5. УК РСФСР 1922 г.М.: НКЮ, 1922. -321 с.
Научнаяи учебная литература
6. Гришанин П.Ф.,Журавлев М.П. Преступления против порядка управления. М., ВШ МООП РСФСР, 1963. –89 с.
7. Бобраков И.А.Уголовная ответственность за посягательство на жизнь лица, осуществляющегоправосудие или предварительное расследование // Российский следователь. 2006. №3. — С. 17.
8. Вебер М.Избранные произведения. М.: Норма. 1990. – 565 с.
9. Ветров Н.И.Уголовное право. Особенная часть: Учебник для вузов. М., Юристъ, 2008. – 354 с.
10. Гаухман Л.Д.Уголовное законодательство об охране лиц, выполняющих служебный илиобщественный долг // Законность. 1995. № 11. — С. 2 — 8.
11. Греков Б.Д.Киевская Русь. М., Юридиздат, 1959. — 322 с.
12. Древнерусскоегосударство и его международное значение / Под ред. В.Т. Пашуто и Л.В.Черепнина. М.: Спарк, 2002. – 190 с.
13. Дубровин А.К. Оразграничении форм противодействия сотруднику милиции // Общество и право.2008. № 2. — С.23.
14. ЕсаковГ.А., Рарог А.И., Чучаев А.И. Настольная книга судьи по уголовным делам / Отв.ред. А.И. Рарог. М.: Велби, Проспект, 2007. – 564 с.
15. Загородников Н.И.Ответственность должна быть единой // Социалистическая законность. 1988. № 2. — С. 49 – 51.
16. Ибрагимов С.М. Квопросу о низменном мотиве преступления // Российский следователь. 2007. № 9. — С.23.
17. Исаев А.И.История государства к права России. М., Юридическая литература, 1994. 234 с.
18. Истомин А.Ф.,Лопаткин Д.А. Отвечают ли диспозиции статей 317 — 319 УК РФ целям и задачамправоохранительной деятельности? // Современное право. 2007. № 1. — С.13.
19. Историягосударства и права СССР / Под ред. О.И. Чистякова, И.Д. Мартысевича. Ч.1. М.:Юридическая литература. 1985. – 456 с.
20. Комментарийк Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. А.И.Чучаева. М.: КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2009. 982 с.
21. Комментарийк Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Отв. ред. В.И.Радченко, науч. ред. А.С. Михлин, В.А. Казакова, 2-е издание, переработанное идополненное. М.: Проспект, 2008. – 987 с.
22. Комментарийк Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) // Под ред. А.А.Чекалина, В.Т. Томина, В.В. Сверчкова. 4-е издание, переработанное идополненное. М.: Юрайт-Издат, 2007. – 896 с.
23. Комментарий кУголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В.М. Лебедев. — 9-е изд.,перераб. и доп. М.: Юрайт, 2010. — 919 с.
24. Комментарий кУголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.Т. Томина, В.В. Сверчкова.6-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт-Издат, 2010.- 890 с.
25. Красиков А.Я.Преступления против права человека на жизнь в аспектах de lege lata и de legeferenda. Саратов. 1999. -190 с.
26. Кругликов Л.Л.,Климцева О.Ю. О пробелах и аналогии в уголовном праве // Нормотворческая иправоприменительная техника в уголовном и уголовно-процессуальном праве: Сб.науч. ст. Ярославль, 2000. — С. 3 — 17.
27. Кудрявцев В.Н.Общая теория квалификации преступлений. М.: Юристъ, 2001. -344 с.
28. Кузнецова Н.Ф.Проблемы квалификации преступлений. М.: Издательский дом «Городец», 2007. -452с.
29. КузнецоваН.Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основыквалификации преступлений» / науч. ред. В.Н. Кудрявцев. М., Городец, 2007. -324с.
30. Курс российскогоуголовного права. Особенная часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. М.:Спарк, 2002. – 672 с.
31. Курс уголовногоправа. Том 5. Особенная часть / Под ред. доктора юридических наук, профессораГ.Н. Борзенкова, доктора юридических наук, профессора В.С. Комиссарова. М.: ИКДЗерцало-М, 2002. – 722 с.
32. Лунеев В.В.Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции. 2-е изд.,перераб. и доп. М., Норма, 2005. — 782 с.
33. Лупов Д.В.,Титушкина Е.Ю. Уголовно-правовая охрана жизни и здоровья лиц, выполняющихобщественные обязанности в сфере охраны общественного порядка // Российскийследователь. 2009. № 15. -С.27.
34. Лысенко А.В.Некоторые аспекты возрастных проблем при квалификации преступлений, совершенныхнесовершеннолетними // Общество и право. 2010. №2. — С.34.
35. Наумов А.В.Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарийсудебной практики и доктринальное толкование. М.: Волтерс Клувер, 2005. — 982с.
36. Ожегов С.И.Словарь русского языка. М.: Слово, 1968. -1090 с.
37. Павлов-СильванскийМ.П. Феодализм в России. М.: Наука, 1988. С. 507-512.
38. Памятникирусского права Вып. 1. М.: Юридиздат, 1952. – 562 с.
39. Пономарев А.Ю.Проблемы осуществления охранно-сыскными структурами правоохранительнойдеятельности // Административное право и процесс. 2008. № 5. — С.11.
40. Постатейныйкомментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Н.А. Громова.М.: ГроссМедиа, 2007. – 672 с.
41. Редин М.П. Ещераз о конструкции составов преступлений, предусмотренных статьями 277, 295, 317УК РФ //Современное право. 2007. № 8. — С.34.
42. Редин М.П. Опонятии посягательства на жизнь и конструкции составов преступлений,предусмотренных статьями 277, 295, 317 Уголовного кодекса Российской Федерации// Безопасность бизнеса. 2007. № 3. — С. 32.
43. Российскоезаконодательство Х-ХХ веков. Т. 1. / Под ред. О.И. Чистякова. М.: Юридическаялитература, 1986. – 523 с.
44. Российскоезаконодательство Х-ХХ веков. Т. 2. / Под ред. О.И. Чистякова. М.: Юридическаялитература, М. 1985. -872 с.
45. Российскоезаконодательство Х-ХХ веков. Т. 9. / Под ред. О.И. Чистякова. М.: Юридическаялитература, 1994. -654 с.
46. Рудый Н.К.Квалификация применения насилия в отношении представителя власти по уголовномузаконодательству России//Российский судья. 2008. № 7.- С. 14.
47. Рудый Н.К.Преступления, посягающие на служебную деятельность и личность представителейвласти в уголовном законодательстве стран СНГ // Международное публичное ичастное право. 2008. № 1. — С.22.
48. Рудый Н.К.Развитие уголовно-правовых норм об ответственности за посягательства наслужебную деятельность и личность представителей власти в России в XX в. //История государства и права. 2008. № 19. — С.25.
49. Рудый Н.К.Совершенствование уголовно-правовых норм об ответственности за преступления,посягающие на служебную деятельность, жизнь, здоровье, честь, достоинствопредставителей власти, и оптимизация практики их применения //Юридический мир.2008. № 10. — С.11.
50. Соловьев С. М.Сочинения Кн. 1. М.: Наследие, 1988. – 672 с.
51. Сопнева Е.В. Осистеме правоохранительных органов // Таможенное дело. 2007. № 3. — С.34.
52. Таганцев Н.С.Русское уголовное право. Тула.: Автограф. – 821 с.
53. Таможник Е.Система преступлений против лиц, осуществляющих порядок управления //Законность. 2006. №3. — С.22.
54. Таможник Е.Л.Объект посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа //Юридический мир. 2010. № 2. — С.31.
55. Тенчов Э.С.Актуальные проблемы законодательной техники в уголовном праве // Государство иправо на рубеже веков: Криминология, уголовное право, судебное право (МатериалыВсерос. конф., 2 — 4 февр. 2000 г.). М., 2001. — С. 147 — 150.
56. Уголовное право /Под ред. д.ю.н., проф. Н.И. Ветрова, д.ю.н., проф. Ю.И. Ляпунова. 3-е изд.,испр. и доп. М.: ИД «Юриспруденция», 2004. -815 с.
57. Уголовное право /Под ред. д.ю.н., проф. Н.И. Ветрова, д.ю.н., проф. Ю.И. Ляпунова. 4-е изд.,испр. и доп. М.: ИД «Юриспруденция» 2007. -912 с.
58. Уголовное правоРоссии. Общая часть: Учеб. / Под ред. Н.Ф Кузнецовой и И.М. Тяжковой. М.,Зерцало, 2005. -823 с.
59. Уголовное правоРоссии. Практический курс: Учеб.-практ. пособ.: Учеб. 3-е изд., перераб. и доп./ Под ред. А.В. Наумова. М.: Волтерс Клувер, 2007. — 982 с.
60. Уголовное правоРоссии. Часть Особенная / Ответственный редактор доктор юридических наук,профессор Б.В. Здравомыслов. М.: Юристъ, 1993. – 654 с.
61. Уголовноеправо России. Часть особенная: Учебник для вузов / Под ред. Л.Л. Кругликова,2-е издание, переработанное и дополненное. М.: Волтерс Клувер, 2004. – 762 с.
62. Уголовноеправо Российской Федерации. Особенная часть: Учебник / Под ред. Л.В.Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева, 2-е издание, исправленное идополненное. М.: КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2009. – 912 с.
63. Уголовное правоРоссийской Федерации. Особенная часть: Учебник / Под ред. А.И. Рарога, 2-еиздание, переработанное и дополненное. М.: Юристъ, 2004. -765 с.
64. Уголовное правоРоссийской Федерации. Особенная часть: Учебник// Под ред. Л.В.Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева, издание исправленное идополненное, М.: КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2006. -862 с.
65. Уголовное право.Практический курс: Учебное пособие / Под общей редакцией доктора юридическихнаук, профессора А.Г. Сапрунова. М., Норма, 2009. -789 с.
66. Уголовноеправо. Общая и Особенная части: Учебник для вузов / Под ред. Н.Г. Кадникова.М.: Городец, 2006. -732 с.
67. Уголовное право.Особенная часть. / Отв. ред. И.Я. Козаченко, З.Л, Незнамова, П.П. Новоселов.М.: 1998. — 672 с.
68. Чапурко Т.М.Энциклопедия уголовного права. Т. 11. Уголовная ответственностьнесовершеннолетних. СПб.: Изд. проф. Малинина. 2008. -435 с.
69. Шапиев Э.А.Факторы, влияющие на совершение посягательств на жизнь сотрудниковправоохранительных органов // Российский следователь. 2007. № 15. — С.20.
70. Шарапов Р.Д.Физическое насилие в уголовном праве. СПб. Юридический центр пресс, 2001. –231с.
71. Шарп А. Рост«беловоротничковой» преступности: необходимость привлечения дополнительныхресурсов // Вопросы борьбы с преступностью за рубежом. 2005. № 31. — С. 18 — 21.
Материалыюридической практики
72. ПостановлениеПленума Верховного Суда СССР от 22.09.1989 № 9 «О применении судамизаконодательства об ответственности за посягательства на жизнь, здоровье идостоинство работников милиции, народных дружинников, а также военнослужащих всвязи с выполнением ими обязанностей по охране общественного порядка»// СПСКонсультант Плюс по состоянию на14.04.2010 года
73. ПостановлениеПленума Верховного Суда СССР от 22 сентября 1989 г. № 9 «О применении судамизаконодательства об ответственности за посягательства на жизнь, здоровье идостоинство работников милиции и народных дружинников, а также военнослужащих всвязи с выполнением ими обязанностей по охране общественного порядка» //Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (РоссийскойФедерации) по уголовным делам. М.: Спарк, 1999. С. 296 — 301.
74. Обзоркассационной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного СудаРоссийской Федерации за 2004 год // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. № 8. С.26.
75. Обзор судебнойпрактики Верховного Суда РФ от 10.08.2005 «Обзор законодательства и судебнойпрактики Верховного Суда Российской Федерации за второй квартал 2005 года» //СПС Консультант Плюс от 14.04.2010 годаОпределение Верховного Суда РФ от20.04.2009 № 46-О09-21//СПС Гарант по состоянию на 20.04.2010 года
76. ПостановлениеПрезидиума Верховного Суда РФ от 18.06.2008 № 163п08//СПС Гарант от 20.04.2010года
77. ОпределениеВерховного Суда РФ от 18.01.2007 № 23-о06-68// СПС Гарант по состоянию на20.04.2010 года
78. ОпределениеВерховного Суда РФ от 10.08.2006 № 46-О06-62//СПС Гарант по стоянию на20.04.2010 года
Приложение
Количествозарегистрированных посягательств на жизнь сотрудников правоохранительныхорганов в 1997-2009 году на территории России
/>