М.Т. Дьячок
Последнеегоды оказались весьма продуктивными для понимания сущности русского просторечия- уникального явления в среде носителей русского языка. Несмотря на то, чтопервые серьезные попытки осмыслить феномен просторечия были предприняты еще всоветское время (см. работы Л.И. Баранниковой [1], Е.А. Земской [2] и Д.Н.Шмелева [3]), действительно научный подход к данному явлению стал преобладающимлишь в последнее время. Большой вклад в изучение проблемы просторечия внеслиработы российских лингвистов Л.П. Крысина [4], В.Б. Быкова [5], Т.В. Матвеевой[6], В.В. Химика [7] и т.д., а также немецкого исследователя З. Кестер-Томы[8].
То,что научное изучение просторечия началось лишь в последние годы, объясняется нестолько собственно лингвистическими, сколько политическими причинами. Конечноже, продолжала играть свою роль и старая филологическая традиция, согласнокоторой просторечие рассматривалось как явление стилистического характера. Вэтом отношении показательны однообразные определения просторечия, которыедавались в лингвистических работах советского времени. Ср., например,определение в словаре С.И. Ожегова: «Просторечие — слова и грамматическиеформы массовой городской разговорной речи, используемые в литературном языкекак стилистическое средство для придания речи шутливого, пренебрежительного,иронического, грубого и т.п. оттенка» [9].
Используясьв таком своеобразном значении, т.е. прежде всего как термин стилистики,просторечие обозначало стилистически сниженную речь. Известная триада«разговорное — просторечное — областное» открыто указывала на томесто, которое должна была занимать «просторечная» лексика — междулексикой разговорной (маршрутка, зачётка, разбазаривать и т. п.) и диалектной(азям, шабур и т. п.). Однако кажущаяся простота такой градуальности всегдавызывала немало вопросов.
Исследователирусской некодифицированной речи не раз обращали внимание на относительностьподобного противопоставления. Так, рассматривая особенности употребленияязыковых помет в словарях русского языка, Г.Н. Скляревская и И.Н. Шмелеваотмечали: «Пометы (разговорное и просторечное — М.Д.) означают разнуюстепень сниженности в пределах лексики, функционально связанной снекодифицированной формой литературного языка и входящей в словарный составкодифицированного литературного языка на правах специализировавшегосястилистического средства. Граница между „более“ и „менее“сниженным неотчетлива и текуча» [10]. И поскольку, действительно, границамежду тремя этими группами лексики оказывалась очень нечеткой и зачастуюопределялась лишь интуитивными методами и личным мнением составителей словарей,то в русистике советских времен получил распространение менее строгий термин — «разговорно-просторечная лексика».
Однаконамного более существенными в то время были не лингвистические, а политическиесоображения. Дело в том, что стремление рассматривать просторечие как целостную(под)систему, во многом противопоставленную русскому литературному языку,наталкивалось на одну из основополагающих идеологических догм — об единствесоциалистического общества. Поэтому лингвистам традиционного толка ничего неоставалось, как объявлять просторечие пережитком прошлого, а просторечнуюлексику рассматривать как остатки лексики необразованных слоев общества,сохранившихся в разговорной речи еще, видимо, с дореволюционных или нэповскихвремен. В этом отношении показательно высказывание В.В. Виноградова: «Тольков эпоху существования развитых национальных языков… литературный язык каквысший нормированный тип общенародного языка постепенно вытесняет диалекты иинтердиалекты и становится как в устном, так и в письменном общении выразителемподлинной национальной нормы» [11].
Вцелом система русского языка с точки зрения советской социолингвистикивыглядела примерно таким образом: существует единый русский язык, частоотождествляемый с русским литературным языком (фактически — с языком печатнойлитературы второй половины XIX — начала XX вв.), за его пределами находятсястилистически сниженные слова (разговорные и просторечные), а такжедиалектизмы, т.е. слова, распространенные в отдельных районах распространениярусского языка, причем две последние группы слов находятся в стадиипостепенного исчезновения. В действительности же эта, казалось бы, стройнаясхема, как выяснилось, не имела почти ничего общего с реальным положением дел.
Важнейшимследствием подобной схемы оказывался явно ошибочный вывод, что литературная,разговорная и просторечная лексика должны были использоваться в речи одних итех же людей. За пределами этого единого языкового континуума оставались лишьдиалектизмы. Этот вывод, конечно же, был абсолютно неверен, зато так жеабсолютно не противоречил догматическому утверждению об единстве советскогообщества.
** *
Внастоящее время просторечие обычно определяется как форма (разновидность)русского языка, на которой говорят необразованные и малообразованные слоиобщества. Однако несмотря на свою краткость (или вопреки ей) это определениекажется не вполне удовлетворительным. На наш взгляд, для того, чтобы датьадекватное определение термину просторечие, необходимо более четко очертитькруг людей, использующих данную форму языка в своей речи, т. е. определитьсостав его носителей.
Вконце 1980-х — начале 1990-х гг, в эпоху перестройки, в социологии получилрастространение термин «простой человек» [12], обозначавший людей, неполучивших достаточного образования и занятых, как правило, неинтеллектуальнымтрудом. Данная группа русскоязычного населения может быть выделена по тремосновным признакам: 1) сфера деятельности, 2) система ценностей и целей, 3)язык. Признаки расположены в порядке убывания их значимости при определениясоциальной принадлежности индивидуума. На наш взгляд, ведущим параметром,определяющим принадлежность конкретного человека к группе «простыхлюдей», является сфера деятельности.
Несмотряна то, что язык оказался отодвинутым лишь на третье место, он является важнымстратификационным признаком. Несколько упрощая ситуацию, можно сказать, чтосфера деятельности того или иного человека определяет его систему ценностей ицелей и «подсказывает» ему, на каком языке говорить. Важная рольязыка как «показателя социальной стратификации» подчеркивалась Дж.Гамперцом еще в начале 1960-х гг. [13].
Вданном случае таким языком является просторечие.
Разберемболее подробно первый и третий из этих признаков: сферу деятельности носителейпросторечия и их язык. Система ценностей и целей этой группы была подробнорассмотрена в другой работе [14].
1.Сфера деятельности.
«Простой»человек (resp. носитель просторечия) занят, как правило, неквалифицированнымтрудом. Основные профессии мужчин — носителей просторечия: охранник, шофер,строительный рабочий, порученец (менеджер), уличный торговец и т. п., женщин — продавец (в т.ч. занимающийся уличной торговлей), кондуктор,неквалифицированный рабочий и т. п. Очень много носителей просторечия средирядовых милиционеров и других сотрудников силовых ведомств. На просторечии восновном говорят и военнослужащие срочной службы. При этом, правда, следуетотметить, что в повседневном общении на темы солдатского быта они также активноиспользуют солдатское арго [15], однако в своей основе солдатское аргопредставляет собой типичное просторечие с вкраплениями арготической лексики.Число собственно арготических слов в солдатском арго вряд ли превышает трехсотен (это, например, такие слова, как котел 'военнослужащий третьего периодаслужбы (от года по полутора лет)' или хлеборез 'солдат, занимающийся нарезкойхлеба и распределением масла и сахара'.), что же касается многих других словсолдатского арго, то они явно находятся на границе между арго и просторечием(напрягаться 'много работать', разводяга 'большая ложка, которой различают супили накладывают кашу из общего котла; половник' и др.).
Необходимоподчеркнуть, что в настоящее время просторечие не является только фактомгородской жизни (такое утверждение иногда приходится встречать в некоторыхработах по русистике). Действительно, в первой половине XX века, до эпохиколлективизации, сталинских репрессий и принудительных миграций населения,такое утверждение было обоснованным, так как в тот период еще сохранялисьстарые территориальные диалекты. В своем докладе, прочитанном в 1926 г. Б.А.Ларин одним из первых употребил термин «городское просторечие»,которое он со свойственной ему парадоксальной точностью использовал дляобозначения «некоего „низкого“ общего разговорного языка»[16]. Однако по сравнению с 1920-х годами ситуация изменилась коренным образом.Решающий удар по русским территориальным диалектам был нанесен в сталинскоевремя [17]. С тех пор территориальные диалекты начали исчезать довольнобыстрыми темпами. Отдельные факты диалектной речи сохранялись только в речиженщин преклонного возраста. В настоящее время можно почти с полнойуверенностью сказать, что территориальные диалекты в русской деревне больше неупотребляются [18]. Собственно говоря, факт исчезновения территориальныхговоров нельзя было не замечать и в советское время, ср., например, сделанноееще в 1978 г. наблюдение А.И. Федорова: «В современных условиях нельзянайти такой периферийный говор, который был бы изолирован от влияниялитературного языка» [19]. Однако влияние литературного языка на жителейрусскоязычной деревни все же было минимальным. В результате на сменутерриториальным говорам пришло общерусское просторечие. В этой связи оченьпоказателен следующий факт: уже в 1970-х гг. жители глухих старообрядческихдеревень в Красноярском крае говорили на общерусском просторечии лишь снебольшой примесью диалектных слов и словоформ.
Такимобразом, использование термина «городское просторечие» в настоящеевремя представляется неправомерным, так как просторечие не в меньшей мерераспространено и в сельской местности.
Социальнымядром носителей просторечия являются лица, занимающиеся криминальной иполукриминальной деятельностью. По косвенным данным, число подобных лиц ичленов их семей может составлять до трети всего населения современной России.Это такие сферы деятельности, как воровство, грабежи, разбои, попрошайничество,вымогательство, торговля наркотиками и оружием, проституция, сутенерство,мошенничество, ростовщичество, сбыт краденого и т.п. Для нынешней ситуацииочень характерно то, что легальная и нелегальная (криминальная илиполукриминальная) деятельность тесно переплетены. Так, для ряда преподавателейвузов основным источником доходов является не их официальная зарплата (которая,к тому же, очень мала), а взятки со студентов: прямые или завуалированные подрепетиторство [20]. Широкое распространение полулегального криминала привело ктому, что сократилась сфера деятельности традиционного, полностью нелегального,криминала. Результатом этого процесса стало отмечаемое исследователями сокращениесферы функционирования уголовного жаргона, который активно заменяется именнопросторечием [21].
Необходимоотметить, что криминальными и полукриминальными промыслами в современной Россиизанимаются прежде всего мужчины молодого и среднего возраста. Это объясняетлюбопытный парадокс — то, что сейчас просторечие намного больше распространеносреди мужчин, чем среди женщин.
Наконец,в последнее время, в связи с общей криминализацией общественной жизни России,просторечие все активнее используется в речи предпринимателей, чиновниковразличного уровня, вплоть до самых высших. В этой связи приведем толькозамечание А.П. Чудинова, исследовавшего употребление метафоры в русскойполитической речи: «Известно, что сексуальная метафора издавна используетсяв русском национальном языке (показательно, что именно с сексуальной сферойсвязаны наиболее сильные русские инвективы), но областью ее использованиятрадиционно считались жаргоны и просторечие, тогда как в литературной речи, иособенно в средствах массовой информации, подобные образы практически невстречались» [22]. В политической же речи последних лет сексуальнаяматефора, просторечная по происхождению, встречается очень часто.
2.Язык.
Врамках одной статьи невозможно перечислить все лингвистические особенностисовременного просторечия. Поэтому остановимся лишь на наиболее существенных изних, тех, которые характеризуют просторечие как целостную подсистему и отличаютего как от русского литературного языка, так и от других подсистем русскогоязыка.
1)Фонетические особенности просторечия
Рольфонетических особенностей просторечия порой недооценивается. По умолчаниюпредполагается, что фонетические системы просторечия и литературного языка вцелом совпадают. В качестве единственного исключения называют лишьакцентуационные различия (свекл'а, д'оговор и т.п.). Действительно, системыфонем совпадают в обеих формах языка. Однако дело обстоит иначе, если мыобратимся к интонационным и акустическим особенностям просторечия. Не случайно,что именно эти черты рассматриваемой формы языка обычно имитируют артисты,изображающие типичного «простого» человека.
Кчислу характерных фонетических признаков просторечия можно отнести следующие:
1.Повышенная по сравнение с литературным языком громкость речи.
2.Общение на расстоянии (перекликивание).
3.Своеобразная интонация, воспринимаемая носителем литературного языка как«грубая», «агрессивная».
4.Фарингализация («осипший» голос) и назализация.
5.Отрывистость фонетических фраз с постановкой логического ударения к концуфразы.
6.Использование особых звукоизобразительных приемов (хихиканье в высокойтональности, звукоизобразительные слова — бах, бум, бац и т.п.).
7.Экспрессивная геминация начального согласного слова, например: [чч'о] 'что',[кказ'ол] 'козёл' и т.п.
8.Пониженный тембр голоса (у женщин).
9.Частое использование свиста в коммуникационных целях (особенно для привлечениявнимания, подзывания собеседника) [23].
Происхождениеэтих фонетических особенностей до сих пор не выяснено. Несомненно, что какая-тоих часть (например, свист) восходит к речевому поведению носителей уголовныхжаргонов. Фарингализация и назализация может быть объяснена как имитацияпрестижного «лагерного» произношения, поскольку большое числозаключенных страдают от туберкулёза [24]. Однако в целом фонетическое описаниепросторечия — задача будущего.
2)Лексические особенности просторечия
Вобласти лексики отличие просторечия от литературного языка проявляется наиболееобчетливо. Выделяется три основные группы лексики, отличающие просторечие отлитературного языка.
1.Маты и обсценная лексика — важнейший признак просторечия [25]. Использованиемата в литературном языке абсолютно недопустимо, он просто отсутствует в еголексической системе [26]. И хотя в разговорном стиле литературного языкаподобная лексика может использоваться в игровых целях, как имитация просторечияи т.п. однако эти случаи выходят за пределы употребления литературного языка исопоставимы, например, с использованием иноязычных выражений: французских в XIXв., английских — в наше время. В просторечии же маты не табуированы. Это неозначает, что они должны обязательно употребляться в речи, однаконормативно-стилистических ограничений на их использование в просторечии впринципе не существует.
Речьс использованием матов является своеобразным регистром, на который носительпросторечия переключается в том случае, когда он хочет подчеркнуть своевозбуждение, раздражение, агрессивность или просто готовность к активнымдействиям, в т.ч. инвективному поведению. Так, например, выражение Ну что,похуярили! в просторечии не просто имеет значение 'Ну что, пошли!', но такжесодержит целый комплекс коннотативных компонентов, в т.ч. призыв действоватьактивно, демонстрацию окружающим своего социального статуса и т.п., что Ю.А. Левинудачно описывал с позиций теории иллокутивных актов [27]. Семантика подобныхкомпонентов до сих пор остается описанной недостаточно полно [28].
Такойрегистр отсутствует у носителей литературного языка. Частота переключения наэтот регистр во многом зависит от конкретной группы внутри носителейпросторечия и даже от конкретного человека, но в целом это происходитдостаточно часто.
Необходимоучасть, что маты и обсценная лексика (ругательства) — не одно и то же. Самыеобидные ругательства в современном просторечии — лох и пидор — как раз не имеютникакого отношения к матам. То же относится и к другим ругательствам — козёл,сука и др.
2.Лексика, характерная именно для просторечия и отсутствующая в других языковыхсистемах… Сюда же относятся и слова, развившие в просторечии новое значение посравнению с другими разновидностями русского языка, например, с литературнымязыком. Лексика, принадлежащая к этому слою, может быть названа собственнопросторечной. В этом смысле она мало чем отличается от исконной лексики любогосамостоятельного языка. Слова, входящие в эту группу, часто входят в основнойлексический фонд языка (и даже в список М. Сводеша). Ср., например: пацан'мальчик, юноша' [29], батя, пахан 'отец', баба 'женщина', тёлка 'девушка',падать 'садиться, ложиться', прикинуться 'одеться', подшаманить'отремонтировать, привести в норму', дрыхнуть 'спать', лимон 'миллион', тачка'автомобиль', видак 'видеомагнитофон', манатки 'вещи', базар 'разговор', ложить'класть', мочить 'убивать', приспичить 'внезапно захотеться', припереться'прийти', вломить 'ударить', заехать 'ударить' лапать 'трогать', ржать'смеяться', выпендриваться 'вести себя нескромно, напоказ'; гулять 'пить,пьянствовать в компании', чурка, чучмек 'представитель восточных народов(обычно тюркских)', чех 'чеченец', афганец 'участник войны в Афганистане' ит.д.
Причины,по которым в просторечии сформировалась эта группа лексики, могут быть двоякогохарактера. Во-первых, она возникает как результат действия естественногопроцесса формирования лексической системы нового языкового образования.Во-вторых, подобная лексика призвана обозначать понятия, которые по ряду причинне актуальны для носителя литературного языка, ориентированного на ценностизападной цивилизации. По этой причине среди собственно просторечной лексикиимеются богатые синонимические ряды со значением 'пить, пьянствовать' (бухать,квасить, кирять и т.п.), 'обманывать' (гнать, заливать и др.), 'убить, убивать'(замочить, пришить и т.п.), 'бить, избивать', 'воровать', и т.п. Ср. такжетакие слова как стрелка 'встреча для выяснения отношений' и даже просто'встреча, свидание', лох 'человек, не разделяющий систему ценностей носителейпросторечия' (первоначально 'человек, которого можно обмануть или ограбить;жертва преступника'), отвалить 'отстать, перестать приставать, отказаться отограбления', разборка 'выяснение отношений (часто с применением силы илиоружия)', подстава 'провокация', крыша 'криминальное прикрытие, защита',заказать (кого-либо) 'указать в качестве жертвы для наемного убийцы' [30] ит.п. Все это слова, входящие в активный лексический фонд носителя просторечия;мало того, в результате интенсивной телевизионной пропаганды данные словазнакомы и носителям литературного языка. Значение этих и многих других словневозможно понять, не вникая в особенности быта и деятельности лиц,принадлежащих к рассматриваемому социальному слою. Очевидно, все дело тут всвоеобразии картины мира носителя просторечия, повседневная жизнь которого вомногом связана с криминальной или полукриминальной деятельностью.
3)Своеобразные вокативные формы. Их система существенно отличается от системывокативных форм русского литературного языка и является своеобразным маркером,позволяющим сразу же определить носителя просторечия. Прежде всего, это характерныеформы обращения: братан, земляк, зёма, пацан (к молодому мужчине — носителюпросторечия), отец, батя (к пожилому мужчине), мать (к пожилой женщине). Иначе,чем в литературном языке, образуются и формы имен собственных, например, припомощи суффиксов: -ок, -ян, -(ю)ха: Ленок (от Лена, Елена), Санёк, Саня (отСаша, Александр), Толян (от Толя, Анатолий), Костян (от Костя, Константин),Катюха (от Катя, Катерина), Лёха (от Лёша, Алексей) и др.; ср. также Серый,Серёга (от Серёжа, Сергей), Стас (от Станислав), Макс (от Максим) [31]. Кпожилым носителям просторечия обращаются, используя слова дядя и тётя: дядяКоля, тётя Люба. Наконец, типичным для носителя просторечия является обращениена ты, независимо от возраста и пола собеседника.
Чтокасается других уровней языка, то наиболее отчетливо особенности просторечияпроявляются на уровне фразеологии. В целом носители некодифицированных формыязыка (жаргонов, диалектов) более склонны использовать фразеологизмы(фактически речевые клише), чем носители литературного языка. Ср., например,такие клишированные словосочетания, как по ходу 'кажется; похоже'; без базара'все понятно; будет сделано'; бред сивой кобылы 'ерунда, чепуха'; нежностителячьи 'чрезмерное проявление чувств' и т.п.
Вто же время следует отметить, что отличия просторечия от литературного языка всфере морфологии и словообразования единичны. Из подобных отличий можноназвать, например, слова мужского рода, которые в просторечии перешли вкатегорию женского рода: тюль, толь, шампунь, иногда также туннель, или болееактивное, чем в литературном языке, использование деминутивов (в основном вречи женщин в эвфемистических целях и в т.н. «детской речи» [32]):яички, колбаска, книжка, мяско (в литературном языке — мясцо) и даже кушенькать(т.е. 'есть') [33].
** *
Итак,просторечие — термин русистики, обозначающий своеобразное явление, существующеев русскоязычной среде. Оно может быть определено как язык повседневного общения«простого» человека. Просторечие фактически не имеет паралллелей вдругих языковых общностях, на что в свое время обращали внимание многиеисследователи. Не случайно З. Кёстер-Тома с уважением назвала русскоепросторечие лингвистическим феноменом, «которому почти нет адекватногоявления в других языках» [34].
Список литературы
1.Баранникова Л.И. Просторечие как особый социальный компонент языка // Язык иобщество. Вып. 3. — Саратов, 1974.
2.Земская Е.А. Русский литературный разговорный язык и городское просторечие:сходства и различия // Problemi di Morfosintassi delle Lingue Slave. Bologna,1989, № 2.
3.Городское просторечие. Проблемы изучения / Отв. ред. Е.А. Земская и Д.Н.Шмелев. — М., 1984; Разновидности городской устной речи / Отв. ред. Д.Н. Шмелеви Е.А. Земская. — М., 1988.
4.Крысин Л.П. Просторечие // Крысин Л.П. Социолингвистические аспекты изучениясовременного русского языка. — М., 1989.
5.Быков В. Жаргоноиды и жаргонизмы в речи русскоязычного населения // Русистика,1994, № 1-2; Быков В. Русская феня. Словарь современного интержаргонаасоциальных элементов. Munchen, 1992.
6.Живая речь уральского города. Тексты. / Отв. ред. Т.В. Матвеева. — Екатеринбург, 1995.
7.Химик В.В. Поэтика низкого, или Просторечие как культурный феномен. — М., 2000;Химик В.В. Современное городское просторечие как феномен культуры // Преподаваниерусского языка как иностранного: Традиции и перспективы. — СПб., 1999.
8.См., например, Кестер-Тома З. Русское просторечие как объект лексикографии //Русистика, 1996, № 1-2 и др.
9.Ожегов С.И. Словарь русского языка. — М., 1973. — С. 573.
10.Скляревская Г.Н., Шмелева И.Н. Разговорно-просторечная и областная лексика всловарях и в современном русском языке (лексикографический аспект) // Вопросыисторической лексикологии и лексикографии восточнославянских языков. — М.,1974. — С. 91.
11.Виноградов В.В. Литературный язык // Виноградов В.В. Избранные труды. Историярусского литературного языка. — М., 1978. — С. 292.
12.См. Советский простой человек. Опыт социального портрета на рубеже 90-х / Подред. Ю. Левады. — М., 1993; Lewada J. Die Sowjetmenschen 1989-1991. Soziogramm einesZerfalls. — Argon, 1992.
13.Гамперц Дж. Об этнографическом аспекте языковых изменений // Новое влингвистике. Вып. VII. Социолингвистика. — М., 1975. — С. 300; из работпоследнего времени см.: Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попыткасистемного описания // Вопросы языкознания. 1995. № 1.
14.Дьячок М.Т., Моисеев С.В. Качественные методы в политической науке(социолингвистические и этнографические подходы) // Взаимодействие политическойнауки с органами государственной власти. — Екатеринбург, 2002. — С. 31-36.
15.См. об этом подробнее: Дьячок М.Т. Русское солдатское арго (материалы кописанию) // Russian Linguistics. V. 14. — Dordrecht, 1990. — С. 255-267;Дьячок М.Т. Солдатский быт и солдатское арго // Russistik. — Berlin, 1992, № 1.- С. 35-42.
16.Ларин Б.А. О лингвистическом изучении города // Ларин Б.А. История русскогоязыка и общее языкознание (Избранные работы). — М., 1977. — С. 188.
17.Проведенные автором данной статьи исследования судьбы локального говора натерритории Каргатского района Новосибирской области показывают, что он пересталпередаваться именно в 1930-е годы, когда значительно усилилась социалистическаяпропаганда, юноши стали проходить службу в армии и в отдаленную деревню былипереселены носители русского литературного языка из различных районом СССР.(Результаты исследования пока не опубликованы).
18.Это не значит, что территориальные диалектизмы полностью исчезли. Напротив, онисоставили один из важнейших лексических слоев просторечия (см. об этомподробнее: Дьячок М.Т. Русское арго и русские говоры: К соотношению лексическихсистем // Аборигены Сибири: Проблемы изучения исчезающих языков и культур. Т.1. Новосибирск, 1995; Дьячок М.Т. Диалектная лексика в современных русских арго// Наука. Университет. 2000. Материалы Первой научной конференции. — Новосибирск, 2000), однако это уже отдельный вопрос.
19.Федоров А.И. Слово и фразеология в современной сибирской диалектной речи //Восточнославянское и общее языкознание. — М., 1978. — С. 168.
20.О мотивах, заставляющих людей работать в вузах см. подробнее: Моисеев С.В.Преподаватели российских вузов: ценности и трудовая мотивация // Наука.Университет. 2002. Материалы Третьей научной конференции. — Новосибирск, 2002.- С. 168-171.
21.См. об этом: Крысин Л.П. О перспективах социолингвистических исследований врусистике // Русистика, 1992, № 2. — С. 99; Быков В. Жаргоноиды и жаргонизмы вречи русскоязычного населения. — С. 85 и сл.
22.Чудинов А.П. Росия в метафорическом зеркале: когнитивное исследованиеполитической метафоры (1991-2000). — Екатеринбург, 2001 (раздел 2.4.«Сексуальная метафора»).
23.Об этом см., в частности: Дьячок М.Т., Моисеев С.В. Качественные методы вполитической науке (социолингвистические и этнографические подходы). — С. 31;Дьячок М.Т., Моисеев С.В. Социолингвистический портрет носителя просторечия //Сибирский лингвистический семинар. — Новосибирск, 2003, № 5 (в печати).
24.Таким же образом некоторые характерные поведенческие черты носителейпросторечия (например, частое сплевывание, сидение на корточках) могут бытьобъяснены как имитация «лагерного» поведения.
25.Из многочисленных работ по русскому мату назовём лишь некоторые: Косцинский К.Словарь русской ненормативной лексики // Russian Linguistics. Vol.5, 1980. — P. 133-150; Dreizin F., Priestly F. A Systematic Approach to RussianObscene Language // Russian Linguistics. Vol. 6, 1981. — P. 233-249;Левин Ю.И. Об обсценных выражениях русского языка // Russian Linguistics. Vol.10, 1986. — P. 61-72 (перепечатано в кн.: Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. — М.,1998. — С. 809-819); Timroth W. Russian and SovietSociolinguistics and Taboo. Varieties of the Russian Language. — Munchen, 1986; Ильясов Ф.Н. Мат в три хода (опыт социологического исследованияфеномена нецензурной брани) // Человек, 1990, № 3. — С. 198-204; Мокиенко В.М.Русская бранная лексика: цензурное и нецензурное // Русистика, 1994, № 1/2. — С. 50-73 и многие другие.
/>26. О табу на мат см., например, классическую работу: УспенскийБ.А. Мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии (Статья первая) //Studia Slavica Academiae Scientiarum Hungaricae. T. 29, 1983. — С. 33-34.
/>27. Левин Ю.И. Указ. соч. — С. 61 и сл.
/>28. Так, почти не изучена фонетическая функция матов — как своеобразныхмаркеров границ фонетической фразы (или фонетического такта).
/>29. Ср. использование этого слова в предвыборной рекламе,ориентированной на носителей просторечия, например, в ролике Г. Райкова — одного из лидеров проправительственной Народной партии России: «С каждогопацаненка начинать надо» (речь идет о нравственном воспитании молодежи).
/>30. Ср. каламбурное использование этого слова в рекламекомпьютеров: А еще вы можете заказать своего друга. Каламбур был бы невозможен,если бы создатели рекламы не были уверены, что потенциальные потребители поймутих.
/>31. Факт принадлежности подобных форм к просторечию, к сожалению,никак не учтен в работе: Супрун А. О прагматической парадигме русского личногоимени собственного // Русистика, 1993, № 2. — С. 43-53.
/>32. В понимании Ч. Фергюсона, т.е. той формы языка, на которойвзрослые общаются с детьми, см.: Фергюсон Ч. Автономная детская речь в шестиязыках // Новое в лингвистике. Вып. 7. Социолингвистика. — М., 1975. — С.422-423.
/>33. См. о таких словах работу: Крысин Л.П. Эвфемизмы в современнойрусской речи // Русистика, 1994, № 1-2 — С. 48.
/>34. Кестер-Тома З. Стандарт, субстандарт, нонстандарт // Русистика,1993, № 2. — С. 23. Ср. также статью о просторечии в «Лингвистическомэнциклопедическом словаре» (Бельчиков Ю.А. Просторечие // Лингвистическийэнциклопедический словарь. — М., 1990. — С. 402).
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.philology.ru