Налоговое регулирование нефтяной отрасли в политических процессах России в 2003-2006 гг

Содержание
Введение
1. Нефтяная отрасль и ее влияние на развитие страны
1.1 Нефтяная отрасль в России 2003-2006 гг.
1.2 Правовые основы деятельности нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих компаний
1.3 Налогообложение нефтяной отрасли
2. Воздействие нефтяной отрасли на политические процессы в России
2.1 Нефтяная отрасль как фактор политической жизни
2.2 Изменения налогообложения нефтяной отрасли и их воздействия на политические процессы России
3. Проблемы стабилизации политических процессов в России на основе изменения налогообложения
3.1 Проблемы в политической жизни России
3.2 Основные направления стабилизации политических процессов на основе регулирования налогообложения нефтяной отрасли
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Нефть на сегодняшний день является самым широко распространенным и востребованным энергоносителем. Данное обстоятельство предопределяет первую и главную особенность нефтедобывающей отрасли. Независимо от того, экспортируется нефть или импортируется, она играет важную роль в экономике любой страны.
Принципиальной особенностью отрасли является её правовой статус и связанный с ним режим взаимоотношений государства и добывающих компаний. Режим налогообложения добычи нефти должен увязываться со статусом и значением отрасли для экономики страны. Нельзя принимать философию тех, кто пытается поставить добычу нефти в один ряд с другими отраслями экономики. Нефть, как и любое другое полезное ископаемое, — общественное благо, в связи с чем и должен устанавливаться режим налогообложения добывающих компаний.
Необходимо учитывать и особенности современного этапа развития экономики России. Проблема состоит в том, чтобы установить такой налогообложения, который удовлетворил бы интересы государства и общества, с одной стороны, и способствовал бы развитию отрасли — с другой. Должна быть создана система налогообложения как природопользования в целом, так и нефтяной отрасли, которая сможет на практике осуществить баланс интересов по поводу распределения природной и ценовой ренты.
Анализ современных тенденций развития законодательного обеспечения ТЭК РФ позволяет сделать вывод о том, что в Российской Федерации формируется новый энергетический правопорядок.
С этой точки зрения представляется научно обоснованным и практически оправданным изучение (анализ) комплекса теоретических правовых проблем, возникающих в данной сфере человеческой жизнедеятельности1. Являясь составной и наиболее важной частью национального хозяйства страны, энергетика занимает в нем ведущее положение в силу выше обозначенных факторов.
В Российской Федерации, а ранее в Советском Союзе, эти вопросы рассматривались в научном и учебном плане. Однако в последнее время, несмотря на то, что энергетика является локомотивом экономики, особенно в перестроечный период, она была в определенной степени обойдена вниманием юристов (за исключением вопросов электроэнергетики, в связи с реформированием которой был принят целый ряд законов и подзаконных нормативных актов) 2. Хотя отдельные публикации и появлялись на страницах не только специальных изданий, но и в правовой литературе, однако они были посвящены отдельным, хотя, несомненно, ключевым и важным проблемам. Среди последних отметим работы М.И. Клеандрова3; Р.Н. Салиевой4; Р.А. Курбанова5; Ю.Ю. Захарова6 и других.
Мы же предлагаем взглянуть на правовые процессы, происходящие в энергетике, в целом с точки зрения формирования относительно самостоятельного, отличающегося существенными правовыми особенностями, несомненно, связанного со всей системой современного российского законодательства, правового массива, имеющего своей целью правовое обеспечение организации и функционирования топливно-энергетического комплекса Российской Федерации во всех его взаимосвязях и проявлениях. Иными словами, рассмотреть правовой энергетический порядок Российской Федерации.
При этом мы исходим из того, что, являясь одним из устойчиво работающих производственных комплексов российской национальной экономики, топливно-энергетический комплекс страны, как объект правового регулирования энергетического законодательства, представляет собой систему связанных энергетических отраслей, предприятий и организаций, имеющих в своей основе единство выполняемых ими функций по поиску, разведке, добыче (производству), переработке, преобразованию, хранению, транспортированию, распределению и потреблению энергоносителей и энергетических ресурсов, включая сооружение и эксплуатацию объектов энергетики, с целью обеспечения потребностей населения и экономики страны энергетическими ресурсами и охраны окружающей природной среды.
Представляется, что это собирательное обобщающее понятие, отличающееся не такой степенью организационной формализации, как, к примеру, организационно-правовые формы предпринимательской деятельности — юридические лица. На сегодняшний день это более организационно-экономическое, нежели правовое понятие. Тем не менее о топливно-энергетическом комплексе можно говорить как об определенной организационной структуре, закрепляемой, но юридически четко не определяемой в законодательстве, структуре, существенно влияющей на организацию и осуществление предпринимательской деятельности в данной сфере. Это прежде всего предприятия и организации электроэнергетики, угольной, нефте- и газодобывающей, нефте- и газоперерабатывающей промышленности, системы нефтепродуктообеспечения, трубопроводотранспортной инфраструктуры и др.
Перечисленными выше факторами обусловлена актуальность темы данного исследования, целью которого является анализ влияния изменений в налоговом регулировании нефтяной отрасли в политических процессах России. Для достижения поставленной цели в работе решены следующие задачи:
охарактеризовано развитие нефтяной промышленности России;
рассмотрены правовые и налоговые аспекты деятельности предприятий нефтяного сектора;
дан анализ воздействия нефтяной отрасли на политические процессы и влияния изменений в налогообложении предприятий нефтегазового комплекса на политическую жизнь России;
рассмотрены основные проблемы политической жизни России;
разработан оптимальный механизм налогообложения предприятий нефтяного сектора российской экономики.
Таким образом, объектом данного исследования является нефтяная отрасль России, предметом — воздействие изменений в налогообложении нефтяной отрасли на политические процессы в современной России.
Дипломная работа написана на 80 листах и состоит из введения, трех глав, разбитых на параграфы, заключения и списка использованной литературы.
1. Нефтяная отрасль и ее влияние на развитие страны
1.1 Нефтяная отрасль в России 2003-2006 гг.
Начиная с 1999-2000 гг. добыча нефти в России быстро росла и обеспечила самый высокий прирост добычи нефти в мире (прирост был в три раза выше, чем у ОПЕК). К 2005 г. добыча нефти достигла 470 млн. тонн по сравнению с 323,5 млн. тонн в 2000 г. (табл.1.1), и, по прогнозу Минпромэнерго, может возрасти к 2015 г. до 530 млн. тонн в год, в первую очередь за счет ввода в разработку новых месторождений.
Таблица 1.1
Краткие итоги работы нефтяной отрасли в 2004-2006 гг.


2004 г.
2005 г.
2006 г.
Объем добычи нефти и газового конденсата
458,8
470
480,5
Первичная переработка нефти
194,1
207,8
219,6
Производство основных нефтепродуктов:
— автомобильных бензинов
30,5
32
34,4
— дизельного топлива
55,4
60
64,2
— мазута
53,3
56,7
59,3
Внутреннее потребление:
— автомобильных бензинов
25,6
27
28,6
— дизельного топлива
24,6
30,3
32,4
— мазута
18,3
21,6
24,5
Для транспортировки добываемой нефти в основном используется уникальная, крупнейшая в мире российская система нефтепроводного транспорта. Государственная нефтепроводная компания «Транснефть» эксплуатирует около 50 тыс. км магистральных нефтепроводов, более 19 тыс. км магистральных нефтепродуктопроводов с отводами, 856 резервуаров суммарной емкостью 13,439 млн. куб. м, 360 нефтеперекачивающих станции. Единство системы магистральных нефтепроводов страны, проходящих по 53 регионам страны, позволяет обеспечить единство финансово-экономической и производственно-технической политики и концентрировать усилия на реализации наиболее эффективных проектов, внедрении прогрессивных технологий.
В настоящее время Россия является вторым в мире после Саудовской Аравии экспортером нефти (а в отдельные периоды — и первым). Главным рынком российской нефти остается Европа (93% всего экспорта нефти из России). Постепенно растут поставки нефти на рынок Азиатско-Тихоокеанского региона. На этом рынке преобладают поставки нефти в Китай, они же обеспечивают и основной прирост. В будущем планируется укрепление позиций России на нефтяном рынке США.--PAGE_BREAK--
Предусматривается дальнейшее развитие системы магистральных нефтепроводов и морских терминалов для поставки нефти на внешние рынки. Для расширения поставок в Европу — Балтийская трубопроводная система (БТС) и порт Приморск мощностью до 62 млн. тонн в год. Для выхода на рынок Азиатско-Тихоокеанского региона будет создана система нефтепроводов «Восточная Сибирь — Тихий океан» и терминала для налива танкеров в бухте Перевозная. Общая мощность системы достигнет 80 млн. тонн в год. Сейчас идет активная фаза экспертизы технико-экономического обоснования этого проекта. Для выхода на рынок США в долгосрочной перспективе планируется строительство системы нефтепроводов Западная Сибирь — побережье Баренцева моря. Мощность этой системы к 2020 г. может также составить до 80 млн. тонн в год. Кроме того, ожидается рост транзита нефти из Казахстана через Каспийский трубопроводный консорциум (КТК) до 67 млн. тонн в год. В результате реализации всех проектов пропускная способность экспортных магистральных нефтепроводов и морских терминалов России к 2010 г. должна вырасти до 303 млн. тонн в год. Помимо нефтепроводных систем, все большие объемы экспорта нефти осуществляются за счет железнодорожных перевозок.
В России действует 28 НПЗ суммарной мощностью 295 млн. тонн в год. В последнее время наблюдается тенденция роста первичной переработка нефтяного сырья на нефтеперерабатывающих заводах России, по итогам 2005 г. она выросла на 6,5%. Быстрыми темпами растет и производство автомобильного бензина, дизельного топлива и топочного мазута (рис.1.1, 1.2).
/>
Рис.1.1 — Добыча и переработка нефти в 2001-2006 гг.
/>
Рис.1.2 — Внутреннее потребление и экспорт дизельного топлива в 2001 — 2006 гг.
Российская нефтяная отрасль близка к потере своей инвестиционной привлекательности. Затраты отечественных нефтекомпаний растут быстрее доходов из-за высокой инфляции, укрепления рубля и увеличения налоговых изъятий.
Признаки кризиса в «нефтянке» налицо: рост добычи нефти в России в 2007 году составил 2,3 процента, а в этом году может впервые за девять лет упасть до 2 процентов, если не прекратится вовсе. Важное уточнение: основной вклад в прирост добычи нефти в прошлом году внесли сахалинские проекты, без учета которых производство «черного золота» увеличилось всего на 0,4 процента. В чем же причины неприглядной картины в отрасли, которая еще несколько лет назад росла в разы быстрее?
Основная проблема — в негибкости нынешней налоговой политики в отношении нефтяной отрасли, считают аналитики «Тройки Диалог». А также в росте капитальных затрат нефтяников, добавляют опрошенные агентством Рейтер эксперты ведущих банков.
Затраты на разработку нефтяных месторождений растут во всем мире. Но затраты российских нефтекомпаний выше из-за более высокого уровня отраслевой и потребительской инфляции и укрепления курса рубля по отношению к доллару. Затраты будут расти и дальше, вслед за тарифами естественных монополий (например, услуги «Транснефти» в 2008 году повышены на 20 процентов), ростом стоимости материалов и сервисных услуг, которые не зависят от нефтяников. Уже сегодня, чтобы поддержать уровень добычи нефти в России, нужно увеличивать бурение как на старых, так и на новых месторождениях, а это — огромные расходы.
Цифры говорят сами за себя: в 2002-2007 годах цены на российскую нефть выросли на 191 процент. А капитальные затраты нефтяников увеличились с 5,5 миллиарда долларов в 2002 году до 24,4 миллиарда в 2007 году, то есть на 341 процент.
Но действующая налоговая система, привязанная к мировым ценам на нефть, не учитывает роста этих затрат. Налоговые изъятия у нефтяников росли последние годы как на дрожжах. Так, с 2002 по 2007 год налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ) вырос на 353 процента, а экспортные пошлины — на 982 процента. Сегодня 61 процент доходной части российского бюджета формирует «нефтянка», а уровень налоговых изъятий из доходов нефтяных компаний достиг астрономических 89 процентов.
Уже в 2009 году, прогнозируют эксперты, нефтяникам не хватит собственных ресурсов для инвестиций. Возврат на капиталовложения падает ниже критического уровня, и инвесторы вынуждены присматривать проекты в других — более привлекательных отраслях.
«Индикатор здоровья» отрасли — цены на акции нефтегазовых компаний на фондовом рынке — также в минувшем году зафиксировал печальное положение дел в «нефтянке». Несмотря на рост цен на нефть на 60 процентов, в прошлом году «нефтяные» акции практически не подорожали. И это более серьезная проблема, чем кажется на первый взгляд. Рост стоимости российских нефтекомпаний — не только повышение конкурентоспособности и возможностей по привлечению инвестиций. Этот рост — прямое увеличение стоимости нефтяных активов государства и повышение благосостояния все большего числа российских граждан — акционеров нефтегазовых компаний.
Но прогнозы по развитию нефтяной отрасли России пока пессимистичны. Минэкономразвития и минпромэнерго, по сообщению Рейтер, прогнозируют в этом году рост добычи нефти в России всего на 1,7 процента, а аналитики «Ренессанс Капитала» и того меньше — всего 0,5 процента7.
Таким образом, нефтедобывающая промышленность России, являющаяся одним из главных источников экспортных доходов, выступает для других отраслей экономики крупнейшим заказчиком товаров и услуг. Вокруг «нефтянки» сформировалась структура, обеспечивающая занятость и прибыль большему количеству обслуживающих компаний. При экономической «непотопляемости» нефтяной отрасли фирмы-смежники получают естественный выигрыш от участия в ее успехе.
Собственно нефтяным бизнесом считаются добыча, переработка и продажа нефти. Однако и обслуживающий рынок оборудования и услуг для нефтегазовой отрасли весьма значим по размерам. В России он имеет объем порядка 20 млрд. долл., а ежегодный прирост составляет 25%8. Половина этой суммы приходится на машиностроение, половина — на сервис. В частности, рынок нефтесервисных услуг оценивается в сумму от 6 до 10 млрд. долл. в год. Он включает в себя разведку, бурение, геофизические работы (исследование пробуренных скважин), текущий и капитальный ремонт скважин, интенсификацию добычи нефти, услуги оценивает в $6-10 млрд (долю иностранных компаний — в 25%), а “Интегра", один из крупнейших игроков рынка, — в $10 млрд (по ее оценке, за иностранцами 15%). Гиганты нефтесервиса Shlumberger и Halliburton в 2005 г., по данным “Интегры", оказали в России услуг на $700 млн и $250 млн соответственно9.
Потребность страны в нефтесервисных услугах исключительно высока. Дело в том, что основные запасы углеводородов, разрабатываемые сегодня в России, были разведаны в период с 1960 по 1987 гг. советскими геофизиками. На сегодняшний день большинство российских нефтяных месторождений имеют высокую степень выработки запасов и тенденцию к уменьшению объемов добываемой нефти. В этой связи на ближайшие годы приоритетными задачами является наращивание объемов поисково-разведочного бурения, геофизических работ, повышения нефтегазоотдачи пластов.
Соответствует эта задача и общемировым тенденциям.
Конкурентоспособность нефтегазовой промышленности на мировом рынке все в большей степени определяется эффективностью применяемых в ней технологий, методов разведки, разработки и эксплуатации месторождений, уровнем технического обслуживания. Именно развитие нефтесервиса в России может стать механизмом превращения сырьевого развития экономики в технологическое. Определенные институциональные предпосылки для этого существуют: если сама российская нефтяная промышленность — классический пример олигархического и политизированного развития, то применительно к нефтегазовому сервису «абсолютно все эксперты отмечают высококонкурентную ситуацию10».
1.2 Правовые основы деятельности нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих компаний
Энергия относится в своей основе к естественной сфере — она изучается, открывается, преобразуется, используется (потребляется) на основе законов природы, естественных наук. В то же время энергетика как система, реализующая имеющийся потенциал, преобразующая его в энергию, в действие, направленное на достижение желаемого результата, является неотъемлемой составной частью жизнедеятельности общества. Энергоснабжение является одним из основных условий существования современной цивилизации и поэтому должно обеспечиваться государством.
Во всех странах отношения в сфере энергетики в той или иной степени регулируются государством. Это наглядно продемонстрировала вся история энергетического развития общества, развития человечества, особенно после энергетического кризиса и «арабского нефтяного эмбарго» 1973 г., да и в последующее время, когда в разных странах, прежде всего в США, было принято значительное количество законов, регулирующих энергетические отношения.
Надо сказать, что в индустриально развитых странах — странах-потребителях, да и в странах — производителях энергоресурсов проблемы правового регулирования энергетических отношений получили значительное научное исследование и обоснование, имеют солидную правовую базу. Достаточно констатировать, что в ведущих странах (США, ФРГ, Франция, Япония, Норвегия и др.), международных организациях (Европейский Союз) как в нормотворческом11, так и в научном и, что особенно важно, учебном плане имеются фундаментальные достижения.
В Российской Федерации в последние годы, с момента принятия Конституции Российской Федерации 1993 г., правовому регулированию отношений в области организации и функционирования топливно-энергетического комплекса также уделялось и уделяется значительное внимание. В развитие положений п. «и» ст.71 Конституции Российской Федерации, относящей «федеральные энергетические системы» к ведению Российской Федерации, был принят целый ряд законов, регулирующих различные отношения в топливно-энергетическом комплексе страны. В настоящее время на различных этапах подготовки находятся проекты Федеральных законов: «О федеральной энергетической политике», «О федеральных энергетических системах», «Об основах государственного регулирования балансов топлива и энергетики в Российской Федерации», «О теплоснабжении», «О магистральном трубопроводном транспорте12», «О поддержке использования возобновляемых источников энергии» и др.28 августа 2003 г. распоряжением №1234-р Правительство Российской Федерации утвердило «Энергетическую стратегию России на период до 2020 года13». В этом программном документе зафиксированы основные направления энергетической политики на федеральном и региональном уровнях на основе Конституции Российской Федерации, законодательных и иных нормативных актов. Примечательно, что в числе основных инструментов, способствующих ее реализации, называется правовое обеспечение отношений в сфере топливно-энергетического комплекса, создание развитого стабильного законодательства, учитывающего в полной мере специфику функционирования предприятий ТЭК.
В Доктрине Энергетической безопасности Российской Федерации, рассмотренной и одобренной Межведомственной комиссией по экономической безопасности Совета Безопасности Российской Федерации 27 февраля 1998 г. закреплено, что обеспечение энергетической безопасности России является прерогативой государства и достигается проведением единой государственной политики на федеральном и региональном уровнях, системой мер законодательного, нормативного и иного характера, адекватных выявленным угрозам и дестабилизирующим факторам.
На заседании Совета Безопасности Российской Федерации 22 декабря 2005 г. Президент РФ В. Путин подчеркнул, что Россия должна претендовать на мировое лидерство в энергетической области в среднесрочной перспективе, и именно развитие ТЭКа… и его научный потенциал должны стать локомотивом национальной экономики. Главный момент выступления — смена внутренних приоритетов государства в развитии отраслей. «Заявка на мировое лидерство в области энергетики — это амбициозная задача», — заявил Президент РФ… По словам главы государства, ростов темпа производства и экспорта энергоресурсов для этого явно недостаточно. Однако, в случае если Россия станет «мировым законодателем мод» в области инноваций в ТЭКе, в энерго — и ресурсосбережении (и соответственно обеспечит рост вложений в научные исследования в этой области — в геологоразведке, машиностроении, атомной отрасли), будет решена задача и устойчивого экономического роста. Это «станет катализатором модернизации и качественного подъема» всей национальной экономики14. На заседании Совета Безопасности Президент РФ отметил, что это нужно сделать «за счет грамотного законодательного регулирования, оптимизации налогообложения15».
Примечательно, что в ежегодном докладе «О положении в стране» Президент США Дж. Буш значительное внимание уделил вопросам энергетики. США, по его мнению, зависимы от нефти, которая зачастую импортируется из нестабильных регионов. Поскольку это ограничивает действия американских политиков, экономика страны должна быть направлена на развитие новых технологий, в том числе атомную энергетику и производство электричества с помощью солнечной и ветровой энергии16.
Важное значение имеет Энергетический диалог Россия — ЕС. Россия была и остается традиционным, надежным и важным поставщиком энергоносителей в Европейский Союз. В ЕС поступает 53% российского экспорта нефти, что составляет 16% всего потребления нефти в ЕС, и 62% российского экспорта природного газа, что составляет 20% общего потребления природного газа в ЕС.
По словам Президента России В.В. Путина, «энергетический диалог является важным аспектом сотрудничества, включая в себя поставки российских энергоносителей странам Центральной и Западной Европы, с параллельным привлечением инвестиций европейского капитала в развитие энергетического сектора России17».
Итоги и перспективы этого сотрудничества отражены в Шестом обобщающем докладе по Энергетическому диалогу Россия — ЕС18.
Являясь относительно самостоятельным комплексом национального хозяйства страны, ТЭК требует при разработке нормативных правовых актов различного уровня, регулирующих отношения в этой сфере, учитывать объективно существующие особенности и закономерности ее функционирования и развития. Это наглядно подтверждается действующим законодательством. Например, Федеральным законом РФ от 24 июня 1999 г. №122-ФЗ «Об особенностях несостоятельности (банкротства) субъектов естественных монополий топливно-энергетического комплекса19».
Предмет правового регулирования энергетического законодательства — энергетические отношения — служит причиной своеобразия норм, которые составляют эту отрасль. Поэтому для надлежащего и эффективного правового регулирования отношений в области энергетики большое значение имеют технические и технологические условия, базирующиеся на выводах естественных наук. Без знания и учета этих качеств энергетических отношений разработка и применение правовых норм будет не полной, а во многих случаях, может быть, ошибочной.    продолжение
--PAGE_BREAK--
В этом плане регулирование отношений в области энергетики сопоставимо с регулированием отношений в сфере телекоммуникаций, электронной коммерции, использования возможностей Интернета в сфере бизнеса, где также важное значение имеют технические и технологические условия. В связи с принятием 27 декабря 2002 г. Федерального закона №184-ФЗ «О техническом регулировании20» ведется большая работа по установлению обязательных требований (технических регламентов) к продукции и видам деятельности, в том числе и в энергетической сфере.
В энергетическом законодательстве помимо арсенала общеправовых методов и средств задействованы также специфические методы и инструменты: техника, технология и тому подобное. Это практика индустриально развитых стран, и ее надо принять.
В энергетическом законодательстве наблюдается особое сближение правового регулирования отношений в области использования первичных невозобновляемых минеральных энергетических ресурсов, в первую очередь нефти и газа, ибо они, как предметы правового регулирования (в отношении которых установлены правовые нормы), в своей основе имеют простые химические формулы нефтяной смеси и варьируются от простого газообразного метана, состоящего из стандартного набора молекул — один атом углерода и четыре атома водорода — CH4, до более сложного октана C8H18, компонента сырой нефти. Определенными особенностями отличается уголь, хотя, при определенном производственном воздействии (гидрогенизации), и его можно превратить в жидкое топливо, в основе которого те же химические элементы. Особое место занимает электроэнергетика, которая является вторичным видом энергии и наиболее распространена и привлекательна в использовании. Электроэнергетика является единственной суботраслью ТЭК (правда, электроэнергия вырабатывается и на атомных электростанциях, деятельность которых просто не может безопасно функционировать без правовой, технической, технологической и иной регламентации), которая в связи с реформированием получила солидное правовое обеспечение. В 2003 г. был принят пакет законодательных актов и постановлений Правительства Российской Федерации, а также иных актов, регламентирующих электроэнергетическую сферу21.
В соответствии с Законом РФ «Об электроэнергетике22» принят ряд подзаконных нормативных актов, регламентирующих правила оптового рынка; технические регламенты в сфере функционирования Единой энергетической системы России (передачи электроэнергии, надежного энергоснабжения и т.д.) и др.
И конечно, научная мысль, а по некоторым параметрам — и практические действия заставляют обратить внимание и на альтернативные, возобновляемые источники энергии — солнце, ветер, вода, геотермальные источники, энергия приливов и отливов и др. Надо сказать, что в зарубежных странах принят целый ряд нормативных актов, регулирующих отношения в этой сфере.
Как отметил Президент РФ В.В. Путин: «Россия призывает страны „большой восьмерки“ и мировое сообщество сосредоточить усилия на развитие инновационных технологий. Это может послужить первым шагом в создании технологической базы для обеспечения человечества энергией в будущем, когда энергетический потенциал в его нынешнем виде будет исчерпан. Глобальная энергетическая безопасность также выиграет от комплексного подхода к увеличению эффективности использования энергии в социально-экономическом развитии. „Группа восьми“ достигла в этом направлении важных успехов в прошлом году в Глениглсе, включая, в частности, принятие плана действий, направленного на развитие инноваций, энергосбережения на защиту окружающей среды».
В то же время целостная концепция энергетического законодательства Российской Федерации предполагает учет специфики, особенностей и различий правового регулирования нефтяной, газовой, угольной, атомной и других суботраслей российского ТЭКа. Это нашло отражение в нормативных правовых актах, регламентирующих отношения в названных сферах: Федеральный закон РФ от 31 марта 1999 г. №69-ФЗ «О газоснабжении в Российской Федерации»; Федеральный закон Российской Федерации от 20 июня 1996 г. №81-ФЗ «О государственном регулировании в области добычи и использования угля, об особенностях социальной защиты работников организаций угольной промышленности».
Анализ нормативных актов, регулирующих отношения в области организации и функционирования энергетического комплекса страны, дает основание для вывода о том, что в системе законодательства Российской Федерации сформировался и продолжает динамично развиваться относительно самостоятельный и отличающийся существенными правовыми особенностями законодательный массив — энергетическое законодательство.
Энергетическое законодательство — это крупный интегрированный комплекс, один из элементов системы законодательства Российской Федерации, совокупность нормативных правовых актов различного уровня, регулирующих предпринимательские и иные отношения, возникающие в области организации и функционирования энергетического комплекса страны. В нормах энергетического законодательства закрепляются существенные особенности правовых отношений, которыми закон устанавливает правовой порядок в ТЭК, в том числе ведение предпринимательской деятельности, регулирование отношений, связанных с осуществлением этой деятельности в условиях рыночной экономики23.
С этим связана, по нашему мнению, потребность в структурно единой системе правового регулирования энергетики с естественной разбивкой по отдельным отраслям, а именно: правовое регулирование электроэнергетики, газовой промышленности, в том числе газоснабжения, нефтяной промышленности и промышленности нефтепродуктообеспечения, угольной промышленности, ядерной энергетики, гидроэнергетики. В систему энергетического комплекса страны входят и так называемые альтернативные, возобновляемые источники энергии, отношения в сфере использования которых также требуют надлежащего правового регулирования. Речь идет о солнечной энергии, ветряной энергии, геотермальной энергии, океанской термальной энергии и энергии приливов и отливов, энергии биомассы, синтетическом топливе, а также малой энергетике. В совокупности это и составляет предмет энергетического законодательства Российской Федерации.
Структурно единая система правового регулирования топливно-энергетического комплекса обусловливается не единым методом регулирования отношений как в первичных, базовых, фундаментальных, основных отраслях, а только общей сферой регулирования — отношениями, связанными с организацией и функционированием энергетического комплекса России. Отсюда энергетическое законодательство Российской Федерации необходимо рассматривать в качестве интегрированный комплексной отрасли законодательства, где предмет регулирования разнороден и включает в себя элементы других отраслей, не говоря уже о юридических режимах, методах и механизме правового регулирования.
Главная задача энергетического законодательства — правовое регулирование отношений в сфере энергетики в целях обеспечения потребностей населения и экономики страны в энергетических ресурсах, их рациональном использовании, а также в создании условий для осуществления предпринимательской деятельности субъектов всех форм собственности в энергетическом комплексе и охраны окружающей среды. Энергетическое законодательство призвано создать правовую базу регулирования поиска, разведки, добычи, транспортировки, переработки, распределения и потребления энергетических ресурсов. По мнению многих специалистов, формой основополагающего юридического акта, регулирующего отношения в этой сфере, мог бы стать Энергетический кодекс Российской Федерации24, о необходимости научной разработки концепции которого, его формировании, создании и реализации речь шла еще на Международной конференции «Энергетика и право», проходившей в Москве 14 — 18 ноября 1994 г., основными организаторами которой были Министерство топлива и энергетики РФ — российский сопредседатель и Министерство энергетики США — американский сопредседатель, при участии Международного Энергетического Агентства.
Энергетическое законодательство является уникальным примером взаимодействия экономики, политики и права на фоне рыночных отношений. В нем в высшей степени проявляется взаимодействие публично-правового и частноправового методов регулирования общественных отношений25.
1.3 Налогообложение нефтяной отрасли
Действующая налоговая система РФ для изъятия доходов, полученных вследствие благоприятной ценовой конъюнктуры, имеет следующие налоги: налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ), заменивший налог на воспроизводство минерально-сырьевой базы (ВМСБ) и акцизы на нефть, а также экспортная пошлина, которую вновь ввели в 1999 г. после отмены в 1996 г., и налог на прибыль.
Налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ) по нефти имел плоскую шкалу исчисления, т.е. не учитывал географические и геологические характеристики месторождений. Данная система взимания НДПИ должна была действовать временно, до 1 января 2005 г., после этого ставка НДПИ должна была быть заменена на адвалорную, составляющую 16,5%. Однако в 2004 г. было принято решение продлить действие этой ставки до 31 декабря 2006 г.
Налог на добычу природного газа исчисляется с использованием фиксированной ставки. Текущая ставка составляет 147 руб. за 1000 куб. м природного газа и действует с 1 января 2006 г.
В настоящее время Россия — единственная страна в мире среди добывающих стран, которая не учитывает в своей налоговой политике нефтегазового комплекса специфические показатели, характеризующие особенности месторождений полезных ископаемых при их добыче. Из этого можно сделать вывод, что налоговая политика не стимулирует рациональное и эффективное пользование недрами.
Сейчас налог на добычу полезных ископаемых по нефти взимается с добычи по специфическим ставкам, зависящим от экспортных цен на нефть. Получается, что ранее существовавшие платежи, которые учитывали рентную составляющую, были заменены на налог на сверхприбыль от реализации, исходя из этого НДПИ можно отнести к экспортным налогам, который платят все нефтедобывающие компании, независимо от количества экспортируемого сырья. Недифференцируемый рост изъятия ренты может привести к ухудшению финансового состояния предприятий, работающих в неблагоприятных природных условиях.
Экспортным налогом в НГК является экспортная пошлина, которая во многом дублирует НДПИ, но их принципиальное различие заключается в том, что экспортная пошлина взимается с объема экспорта, а НДПИ — со всей добычи, т.е. имеет место двойное налогообложение.
Данные обстоятельства вступают в противоречие с действующим в Российской Федерации налоговым законодательством, где согласно п.3 ст.3 НК РФ26 «налоги и сборы должны иметь экономическое обоснование» и п.1 ст.3 «при установлении налогов учитывается фактическая способность налогоплательщика к уплате налога».
Применение единой недифференцируемой ставки НДПИ приводит к тому, что компании отказываются от эксплуатации низкодебетных скважин и добывают только легкодоступную или «легкую» нефть, а низкодебетные скважины консервируются, и их расконсервация требует больших финансовых и трудовых вложений. Такая налоговая политика в конечном счете негативно сказывается на НГК в целом. Она должна мотивировать нефтедобывающие компании выделять больше средств на максимальную добычу углеводородов.
Дифференциацию ставок вводят для того, чтобы учесть различные горно-геологические и географические факторы, влияющие на экономику проектов. В случае нефтяных месторождений это прежде всего:
качественные характеристики нефти: плотность, содержание серы, парафинов и т.п.;
характеристики коллектора: глубина залегания, структура, проницаемость и т.п.;
стадия разработки: выработанность, обводненность, истощенность;
уровень добычи;
географические: удаленность от существующей инфраструктуры, суша — шельф, удаленность от рынка сбыта.
Дифференциация ставок позволяет разрабатывать нерентабельные месторождения при единой ставке налога. Кроме того, дифференциацию вводят для того, чтобы изымать сверхдоходы с пользователей более качественных запасов, которые содержат легкую малосернистую нефть, имеют низкую себестоимость добычи, скважины которых характеризуются высоким дебитом, имеют малую выработанность и обводненность, близки к рынкам сбыта и т.п. Таким образом, дифференциация увеличивает конкурентоспособность компаний, работающих на «плохих» месторождениях в сравнении с компаниями, у которых «хорошие» месторождения.
Федеральный закон от 27.07.2006 N 151-ФЗ27 предполагает создание налоговых стимулов для освоения новых нефтяных месторождений, расположенных в Восточной Сибири, месторождений сверхвязкой нефти, разработки месторождений со степенью выработанности свыше 80% при использовании прямого метода учета количества добытой нефти на каждом конкретном участке недр. Закон предусматривает введение следующих изменений в действующее законодательство:
закрепляет на постоянной основе механизм начисления НДПИ по специфической ставке 419 руб. за 1 тонну добытой нефти. При этом указанная налоговая ставка умножается на коэффициент, характеризующий динамику мировых цен на нефть, и на коэффициент, характеризующий степень выработанности конкретного участка недр;
вводит понижающий коэффициент, характеризующий выработанность запасов для участков недр с выработанностью извлекаемых запасов более 80%, позволяющий уменьшать ставку налога до 30%;
устанавливает нулевую ставку НДПИ при добыче нефти на участках недр, расположенных в Восточной Сибири, а также для сверхвязкой нефти, добываемой из участков недр, содержащих нефть вязкостью более 200 МПа x с (в пластовых условиях).
Данная норма распространяется на правоотношения, возникшие с 1 января 2006 г.
Например, нефтяная компания ОАО «ЛУКОЙЛ», которая является лидером отечественного нефтегазового комплекса, уплатила в бюджет в первом полугодии 2006 г.5341 млн долл. США, из которых на долю НДПИ приходится до 65% уплаченных налоговых отчислений.
На сегодняшний день экспортные пошлины играют роль налога на сверхдоходы, возникающие преимущественно из-за разницы внутренних цен с экспортными. Экспортные пошлины являются вторым по значимости нефтяным налогом и удобным способом изъятия сверхдоходов. Средние экспортные пошлины на нефть в 2006 г. составили 197 долл/т, что на 50% больше, чем в 2005 г.
Налог на прибыль нефтяных компаний играет гораздо меньшее значение, чем НДПИ и экспортные пошлины, и ставка этого налога в настоящее время составляет 24%. За первое полугодие 2006 г. налог на прибыль ОАО «ЛУКОЙЛ» составил 1508 млн долл. США, что на 46% больше аналогичного периода в 2005 г.
В конечном счете сложившаяся налоговая система в большей или меньшей степени не удовлетворяет субъектов налоговых правоотношений. Введенная с 1 января 2007 г. дифференцируемая ставка НДПИ не решает всех проблем с эффективным изъятием сверхдоходов в НГК. При этом она не распространяется на все месторождения РФ, как, например, на месторождения Тимано-Печорского бассейна, континентального шельфа и на новые месторождения.
В будущем Министерство природных ресурсов РФ планирует широкое рассмотрение дифференциации ставки НДПИ по месторождениям, не вошедшим в ранее принятый Закон.
Можно говорить об эффективности или неэффективности применяемого налога в отдельности, но сложнее говорить об эффективности налоговой политики в целом, т.к. налоговая политика имеет многогранный характер.    продолжение
--PAGE_BREAK--
Характеристики налоговой системы НГК зависят от целей, которые государство хочет достичь от использования своих природных ресурсов. Как правило, такими целями являются: повышение благосостояния общества, максимизация ожидаемой ренты и ее изъятие, эффективность недропользования, обеспечение энергетической безопасности и т.п. Свойства налоговой системы сильно зависят от того, какая цель для государства является приоритетной. Например, в России основной целью налоговой политики в отношении нефтедобычи становится изъятие максимальной части ренты28.
2. Воздействие нефтяной отрасли на политические процессы в России
2.1 Нефтяная отрасль как фактор политической жизни
Земная цивилизация вступила в новую эру — не просто дорогой, а очень дорогой энергии. Ее производство происходит почти с нулевым резервом свободных мощностей. Ежедневно человечество потребляет около 85 млн барр. нефти; добывается за сутки на всей планете немногим больше. В год ведущие страны мира потребляют около 14 млрд т условного топлива. Эта цифра почти в 15 раз больше показателей начала XX века. В начале 70-х годов прошлого столетия тонна нефти марки Brent стоила 15-20 долл. США, сегодня один баррель обходится в несколько раз дороже. За период с 1970 года по настоящее время земляне потребили ресурсов больше, чем за всю предшествующую историю. В этих условиях источники углеводородов становятся объектом пристального внимания не только промышленников и бизнесменов, но и правительств мировых держав, борьба за них уже выходит за рамки привычной экономической плоскости и сдвигается в сферу политическую.
В дискуссии конца 1980-х о предстоявших реформах экономисты сходились во мнении, что структурные особенности советской экономики станут серьёзным препятствием для перехода к рынку. Имелось в виду прежде всего доминирование в ней отраслей военно-промышленного комплекса и сопряжённого с ним сектора тяжёлой промышленности. Отрасли же топливно-энергетического комплекса, как считали, наоборот, будут благоприятствовать преобразованиям, поскольку природная рента позволит смягчить вызванные ими социальные последствия.
Однако всё сложилось иначе. Конверсия ВПК, начатая ещё при Горбачёве, прошла относительно безболезненно, хотя и не так эффективно, как ожидали. Поэтому в оборонных отраслях проявления социального недовольства были минимальны, а на выборах тяжёлопромышленные регионы не проявили склонности голосовать за коммунистов.
Гораздо более противоречивой оказалась роль нефтегазового комплекса. С одной стороны, именно этот сектор поддерживал идею либерализации цен и внешней торговли. Такая позиция была для него естественна: либерализация внутреннего рынка и внешней торговли позволяла приватизировать значительную часть природной ренты и реализовать её через повышенные зарплаты, закупку импортного оборудования или полулегально вывезти на Запад.
С другой стороны, фактическая приватизация здесь произошла на очень раннем этапе, и новые хозяева отнюдь не горели желанием делиться новоприобретённым богатством с зарубежными инвесторами. А именно такая перспектива ожидала этот сектор при допуске к приватизации иностранных участников и продаже крупных пакетов на инвестиционных торгах и конкурсах. Поэтому нефтегазовый и — шире — ресурсный комплекс выступил противником транспарентной приватизации при широком участии западного капитала. Конечно, зарубежные инвесторы всё равно пришли, но позже и на условиях, продиктованных русскими хозяевами. В результате в России сформировался довольно прохладный инвестиционный климат для иностранцев.
Ещё сильнее негативное влияние нефтегазового и ресурсного сектора проявилось в курсовой политике, в тенденции формировать курс доллара по эффективности экспорта природных ресурсов, что делало обширный сектор обрабатывающей промышленности неконкурентоспособным. Эта так называемая «голландская болезнь» сказалась и на человеческом факторе: лучшие профессионалы перетекли в ресурсный сектор, что способствовало (вкупе с незавершённостью приватизации) длительной депрессии в обрабатывающей промышленности.
Анализируя структуру российского хозяйства, известный российский экономист Леонид Григорьев предложил концепцию «треугольной» экономики, представленной соответственно ресурсным комплексом, ВПК и, наконец, всеми прочими отраслями. Но при глубокой конверсии ВПК и резко понизившемся уровне государственного заказа военно-промышленное производство теряет свою специфику и сливается с другими отраслями вторичного сектора.
Тем самым «треугольная» экономика редуцируется в двухсекторную, причём один сектор выступает как «ядро», а другой как «периферия».
К «ядру» следует отнести ресурсные отрасли, генерирующие высокие экспортные доходы, — нефтяную, газовую, металлургическую, а также обслуживающие их естественные монополии (энергетика и железные дороги). Энергетика оказалась тесно связанной с экспортными отраслями через потребляемые ресурсы (газ и нефтепродукты), а также из-за высокой энергоёмкости отраслей «ядра». Что касается железных дорог, то экспортные перевозки стали главным фактором их прибыльной работы в ситуации, когда внутренние тарифы занижены. Говоря о «ядре» и «периферии», я вовсе не хочу сказать, что первое важнее второй, — просто отрасли «ядра» связаны между собой неизмеримо теснее отраслей «периферии».
Отрасли «ядра» выделяются высокой степенью концентрации, что связано с наследием советских времён. Так, металлургические предприятия обычно были крупными и сверхкрупными, месторождения нефти и газа сосредоточены в немногих регионах, а сети в отраслях естественной монополии создавались практически без резервов.
Концентрация производства дополнена в «ядре» централизацией собственности в рамках финансово-промышленных групп. Значительные средства, накопленные российскими финансовыми группами в период высокой инфляции и бесплатных бюджетных потоков, были затем использованы для приватизации наиболее прибыльных предприятий. Что касается естественных монополий, то их корпоратизировали фактически в том виде, в каком они существовали в дореформенные годы.
Для отраслей «ядра» характерна зависимость результатов их хозяйственной деятельности от государственного регулирования. Для нефтяной промышленности это ставки акцизов (индивидуальные для каждого добывающего предприятия), экспортные пошлины, правила доступа к нефтепроводам. В газовой отрасли — тарифы, акцизы и пошлины, условия приоритетного снабжения групп потребителей. То же самое, но без акцизов и пошлин, свойственно и энергетике. Для металлургии значимыми регуляторами служили схемы толлинга, транспортные и энергетические тарифы.
Чем больше возможности государства регулировать условия деятельности отраслей «ядра», тем сильнее заинтересованность последних в «захвате» регулирующих органов. В предельном случае речь идёт, по сути, о сращивании органов государственного управления и предприятий «ядра». Так, в премьерство Черномырдина бюджет «Газпрома» и правительства был фактически неразделённым.
Следствия такого сращивания видны в растущей непрозрачности отраслей «ядра» для регулирующих органов и хозяйствующих субъектов. Например, в вертикально-интегрированных нефтяных компаниях, чтобы оптимизировать налогообложение, широко применяют заниженные трансфертные цены. Другой пример: несмотря на законодательство, требующее, чтобы квоты доступа к нефтепроводам были пропорциональны объемам добываемой нефти, значительная часть мощностей до сих пор распределяется произвольно.
Любопытны последствия доминирования отраслей «ядра» с пространственной и социальной точек зрения. Поскольку крупных предприятий «ядра» немного и все они имеют чёткую географическую привязку, развивается заметная межрегиональная дифференциация уровня жизни и других социальных показателей. Нарастание разрывов парадоксальным образом смягчается лишь тем, что значительная часть природной ренты попросту уходит за границу, не поступая во внутренние фонды потребления и накопления.
Ориентированный на внутренний рынок сегмент «ядра» генерирует основную часть неплатежей. При этом роль неплатежей многообразна. Они представляют собой
форму (наряду с низкими внутренними тарифами) перераспределения экспортной ренты, прежде всего в регионы. Так «Газпром» в последние годы жил за счёт экспортной выручки, в то время как величина внутренних тарифов и масштабы неплатежей были для него фактором второстепенным. Соответственно низкие внутренние цены на газ поддерживали относительное финансовое благополучие в электроэнергетике (где тарифы также были занижены). Одновременно региональные администрации, фактически контролирующие местные распределительные сети, присваивали через систему неплатежей и зачётов значительные ресурсы;
дополнительный фактор непрозрачности для регулирующих органов, поскольку неплатежи позволяют естественным монополиям произвольно манипулировать показателями своей деятельности;
инструмент региональных властей в области промышленной политики, к примеру, деление потребителей электроэнергии на группы с различным режимом платежей. Практика показывает, что масштабы дискриминации по условиям оплаты услуг инфраструктуры существенно превосходят дискриминацию по налогообложению и бюджетным субсидиям. Это легко объяснить: бюджетный процесс подлежит хотя бы формальному контролю представительных органов.
В период высокой инфляции автоматическая индексация тарифов позволяла отраслям естественной монополии накапливать крупные инвестиционные ресурсы. В 1996 году инвестиционные фонды отраслей естественных монополий — каждой отрасли в отдельности (!) — превосходили всю федеральную инвестиционную программу. Тем не менее реальные объёмы инвестиций в «ядре» оказались крайне невелики, мощности не развивались и к концу столетия здесь нарастали кризисные явления. На фоне некоторого общего оживления экономики в конце 90-х годов в этих отраслях с 1996-го наблюдался полный застой. Исключение составила лишь металлургия — наименее монополизированная и наименее регулируемая отрасль «ядра».
Отрасли «периферии» в 90-х годах пережили более сильный упадок, чем отрасли «ядра» (объёмы производства в первых составили в 1998 году от 13 до 40 проц. к 1990-му, а во вторых — от 52 до75 процентов). Правительство практически не проявляло внимания к отраслям «периферии»: ценообразование здесь было свободным, приватизация почти что сплошной (за исключением оборонного машиностроения). Эти отрасли могли опираться только на собственные силы. Но именно они и дали неожиданный прирост производства и инвестиций после кризиса 1998 года; произошло это в значительной мере благодаря снижению валютного курса.
В долгосрочной перспективе только отрасли «периферии» могут обеспечить устойчивый сбалансированный рост российской экономики. При продолжении же ресурсной направленности экономика России сохранит зависимость от конъюнктуры мировых рынков, будучи подвержена не только перепадам экономического роста, но и опустошительным финансовым кризисам.
С точки зрения социальной ситуации сохранение доминирующего положения отраслей «ядра» будет означать прежнюю высокую степень социальной дифференциации населения, узость среднего класса, крупномасштабное перераспределение доходов, массированное присутствие в этой сфере государства. В таких условиях останется притягателен экономический популизм.
В настоящее время достигнут компромисс между «ядром» и «периферией» по курсу рубля. Действительно, оба сектора заинтересованы в поддержании низкого курса российской валюты, когда для «периферии» сохраняется возможность развития экспорта и замещения импорта, а для «ядра» — получения конъюнктурной ренты и её полулегального вывоза из страны. Угрозу этому компромиссу таит в себе изменение знака движения капитала: приход иностранных инвесторов, увеличение масштабов реинвестирования ренты внутри страны и, как следствие, рост реального курса рубля, что означало бы конец благополучию в отраслях «периферии».
Существуют, однако, и факторы, способные смягчить такую угрозу. Во-первых, весь убегающий сейчас капитал не может быть продуктивно использован в России, так что инвестирование российских денег за рубежом сохранится при любых обстоятельствах. Во-вторых, те средства, которые придут из-за рубежа, отчасти удовлетворят растущий спрос на деньги, а отчасти могут быть стерилизованы путем поддержания профицита федерального бюджета.
Гораздо большую проблему для «периферии» представляют заниженные тарифы в отраслях естественных монополий. Начиная с 1996 года индексации тарифов в этих отраслях были приостановлены, и в дальнейшем тарифы изменялись медленнее, чем цены. Дефолт августа 1998-го усилил эту тенденцию.
В условиях глубокого инвестиционного кризиса и сохранения существующей системы управления в ближайшие несколько лет неизбежно произойдет существенное повышение тарифов в отраслях естественной монополии. А это — наряду с некоторым повышением реального курса рубля — может привести к резкому падению рентабельности обрабатывающей промышленности и к её неконкурентоспособности на мировом рынке.
В этом смысле реформа естественных монополий вместе с налоговой реформой — ключевой фактор, способный обеспечить долгосрочный рост отраслей «периферии».
Специфическая структура российской экономики с её чётко обозначенным «ядром» сформировала любопытную политическую конфигурацию — так называемую олигархию, то есть доминирование в экономической и политической жизни нескольких финансово-промышленных групп, опирающихся на сконцентрированные в их руках ресурсы, и фактическое сращивание высшего руководства бизнеса и политического руководства страны.
Высокая концентрация базовых отраслей экономики и их близость к государственной машине — характерная черта российской истории. Принципиальное отличие нынешней политической конфигурации от традиционной лишь в том, что в имперский и коммунистический периоды власть доминировала над крупным бизнесом, а в 90-е годы, наоборот.
Сейчас власть пытается освободиться от влияния финансово-промышленных групп. Но, добившись успеха, вряд ли на этом остановится. Всегда найдутся весомые аргументы в пользу ужесточения административного контроля над отраслями «ядра». Например, поддержание значительных устойчивых профицитов государственного бюджета потребует изъятия природной ренты из энергетического сектора в масштабах, трудносовместимых с чисто рыночными механизмами.
Подобное развитие легко может привести к становлению экономической структуры, в рамках которой государство активно вмешивается в деятельность отраслей «ядра», участвует в формировании инвестиционных приоритетов и финансовых потоков, сохраняя крайне неэффективную структуру этого комплекса. Надо сказать, что такая опасность была, по-видимому, осознана руководителями естественных монополий.
Сохранение монополий в нынешней организационной форме делает их крайне уязвимыми для административных атак. В наибольшей степени это относится к «Газпрому» с его высокой степенью концентрации производства и финансовых потоков. Неслучайно именно руководство «Газпрома» в 1998-1999 годах стало инициатором реструктуризации отрасли, разделения видов деятельности, чему оно так упорно сопротивлялось в 1994-1996-м.    продолжение
--PAGE_BREAK--
Для РАО ЕЭС ситуация отчасти смягчается, отчасти осложняется региональной децентрализацией, проведённой ещё в начале 90-х годов. А сами идеи реструктуризации в значительной степени возникли из необходимости привлечь частные инвестиции. В то же время ясно, что создание генерирующих компаний и формирование рынка электроэнергии резко ограничивают возможности вмешательства в отрасль как региональных, так и федеральных властей.
Преобладание высокомонополизированных отраслей «ядра» в экономической жизни страны предопределяет их огромное влияние на политическую жизнь. Отношение этих отраслей к демократическим институтам амбивалентно. С одной стороны они достаточно хорошо к ним приспосабливаются, покупая (в широком смысле) чиновников, депутатов, средства массовой информации и политтехнологов с целью организации «правильных» выборов.
С другой стороны, для наших монополистов вполне приемлемо и авторитарное правление. Свои проблемы в этом случае они могут решать напрямую с бюрократией, не затрачивая массу усилий на работу с парламентом, СМИ, избирателями. Но и при демократическом режиме характерными чертами политики в условиях олигархии остаются слабость политических партий, маргинализация независимых средств массовой информации, преобладание в избирательном процессе политических технологий в ущерб открытой политической конкуренции.
Самоорганизация «периферии» из-за низкой концентрации производства и качественного разнообразия производителей занимает гораздо больше времени, чем самоорганизация «ядра». Признаки такой самоорганизации проявились в послекризисный период 1998-1999 годов, а её первой и весьма заметной формой стало возникновение клуба «Россия-2015». Политическая активизация «периферии» выразилась также в усилении позиций правых партий на выборах и в некотором обновлении их идеологии.
Именно политические организации «периферии», ориентированные на средний класс, стали фактором резкого ускорения структурных реформ и, в частности, налоговой реформы. Эти организации и в будущем будут основным двигателем реформы естественных монополий, дальнейшего дерегулирования экономики, реформ в социальном секторе.
В то же время отрасли «ядра», которым в ближайшие годы суждено находиться под мощным государственным давлением, останутся по-прежнему ориентированы на получение помощи от государства, причём, чем дальше зайдёт огосударствление этих отраслей, тем больше у них будет моральных оснований для подобного поведения. Эту тенденцию подкрепят создание Банка развития и усиление государственного влияния на Сбербанк, ВЭБ и Внешторгбанк. Отрасли «ядра» и оборонной промышленности будут получать льготные кредиты, в то время как доступ «периферии» к инвестициям останется ограничен из-за неразвитости частных финансовых институтов.
Таким образом, можно предположить, что экономический курс России в долгосрочной перспективе будет формироваться под влиянием двух противоречивых тенденций:
политики либерализации, поддерживаемой отраслями «периферии» через открытые политические институты и независимые средства массовой информации;
политики усиления государственного регулирования, поддерживаемой отраслями «ядра» через неформальные механизмы лоббирования и политические технологии29.
2.2 Изменения налогообложения нефтяной отрасли и их воздействия на политические процессы России
Государство выполняет двойственную фискальную роль в отношении нефтегазового сектора: оно является высшей налоговой властью и собственником природных ресурсов. Налоговая система, конструируемая так, чтобы отразить эту двойственность, должна сочетать получение государством соответствующих доходов и адекватные стимулы для потенциальных инвесторов, обеспечивающие экономическую эффективность нефтегазовых проектов. Главная фундаментальная цель налоговой системы для нефтегазового сектора состоит в обеспечении того, чтобы государство получало соответствующую плату за свои природные ресурсы и распределяло доходы от их эксплуатации так, чтобы содействовать устойчивому экономическому росту и получению долгосрочной прибыли. Для достижения этой цели налоговая система и налоговое администрирование должны быть простыми и прозрачными, основанными на легко доступных данных и легко контролируемыми. Для государства важно не подвергать бюджет чрезмерной изменчивости доходов в течение процесса реформирования и обеспечить стабильность налоговых поступлений. Соответствующее распределение доходов между федеральным и региональным уровнями власти и гармонизация с другими налогами должны сделать такую систему политически приемлемой. Наконец, налоговая реформа должна создавать режим, конкурентоспособный на международном уровне30.
Очевидно, не может быть одной налоговой системы или одного набора налогов, которые доминировали бы над всеми остальными, т.е. были бы предпочтительнее всех остальных, для всех инвесторов и всех государств, обладающих природными ресурсами. Поэтому необходим систематический анализ существующих средств налогообложения производства углеводородов, который должен вести к учету интересов всех сторон и созданию более эффективных фискальных структур31.
Необходимость применения специальных налоговых инструментов при налогообложении нефтегазового сектора обусловлена ограниченностью и невозобновляемостью этих ресурсов. В той степени, в какой ресурс является ограниченным и незаменимым, его цена может включать некоторую сумму сверх минимальной цены, по которой этот ресурс будет произведен; эта минимальная цена включает в себя производственные затраты плюс некоторый уровень прибыли, который является достаточным, чтобы сделать инвестиции привлекательными. Дополнительная стоимость ресурса сверх этой минимальной цены известна как экономическая, или ресурсная, рента. Эта рента может рассматриваться как стоимость самого ресурса, которая целиком принадлежит обществу. Если компания получила прибыль, которая достаточна, чтобы побудить ее инвестировать, то для государства является возможным изъять полученную производителем сверхприбыль, или ренту, без ограничения инвестиций. Такое изъятие обеспечит нации ее долю прибыли, получаемой от разработки принадлежащих ей природных ресурсов. Средства, которые использует государство для изъятия ренты, представлены на рис.2.1.
/>
Рис.2.1 — Ресурсная рента32
Основными видами платежей в мировой нефтегазовой промышленности являются бонусы, ренталс, роялти и налоги. Бонусы, являясь разовым платежом, не служат значительным (по сравнению с налогами и роялти) источником финансовых поступлений для государства и поэтому могут рассматриваться лишь в качестве дополнительной статьи увеличения государственных доходов. В то же время они являются хронологически первым, хотя и несистематическим, видом платежа. Поэтому, оговаривая в соглашении систему бонусов, государство может изымать денежные средства у производителя не только до начала получения им чистого дохода (после чего поступления в бюджет начинают обеспечивать налоги) или до начала добычи (после чего начинает действовать система роялти), но даже и до начала его инвестиционной деятельности. Бонусы могут быть приурочены к различным этапам реализации проекта. В ряде стран выплата бонусов закреплена в законодательном порядке, но чаще и количество, и размер разовых платежей являются предметом переговоров.
Ренталс (арендная плата) является вторым видом платежей производителя, не зависящим от наличия добычи или прибыльности производства, т.е. дающим государству возможность получать систематический (в отличие от бонусов) доход с момента заключения соглашения. Размер арендной платы, как правило, невелик и может быть установлен как за всю законтрактованную территорию, так и за единицу ее площади. В целях побуждения производителя к скорейшему освоению законтрактованной территории государство может устанавливать прогрессивные ставки арендной платы, увеличивающиеся с течением времени, с размером этой территории, или же смешанного типа. В целях стимулирования быстрейшего начала добычи или экспорта нефти арендная плата может быть установлена в соглашении на ограниченный период (например, до начала добычи).
Роялти, рассчитываемые как процент валового дохода производителя, являются достаточно популярной формой выплат государству из-за ее административной простоты. Фиксированная доля стоимости произведенной продукции взимается государством-собственником природных ресурсов за право разработки запасов. Этот платеж легко администрируется и обеспечивает ранний и гарантированный доход государству. Величина роялти колеблется от 0 до 40%, но в большинстве стран равна 12,5-20% стоимости добытой нефти. По расчетам А. Конопляника, основанным на данных по 130 капиталистическим и развивающимся государствам, в середине восьмидесятых годов макcимальная ставка роялти составляла: средневзвешенная по числу стран — 12,2%, средневзвешенная по объему добычи — 17,2%. Несмотря на то что большую часть доходов государства, как правило, обеспечивают налоги, роялти может рассматриваться как базисный вид систематического платежа, обеспечивающий более ранние по времени и более стабильные финансовые поступления государству, чем платежи с доходов. Роялти фактически гарантируют государству определенный минимум доходов от эксплуатации месторождения, что не всегда обеспечивает система налогообложения: если минимальная величина роялти всегда больше нуля, то налоговые отчисления в течение нескольких первых лет эксплуатации месторождения могут вообще не поступать.
Налоговый режим, который основывается не только на подоходном налогообложении, но и на роялти, генерирует относительно более стабильные и более равномерно распределенные во времени налоговые поступления. Рис.2.2 иллюстрирует результаты применения двух различных налоговых режимов на примере гипотетического проекта разработки месторождения минеральных ресурсов. Режим А основан на применении налога на доход, взимаемого по ставке 35%, при обеспечении ускоренного возмещения капитальных затрат. Режим В включает налог на доход и роялти. Налог на доход взимается по ставке 20% и не предусматривает ускоренного возмещения капитальных затрат. Ставка роялти составляет 7,5% стоимости реализованной продукции. Доходы государства по каждому налоговому режиму рассчитаны при трех сценариях: базовом и при высоких и низких ценах на минеральные ресурсы.
/>
/>
Рис.2.2 — Альтернативные налоговые режимы33
В восьмидесятые-девяностые годы наметилась тенденция к установлению прогрессивных ставок роялти, т.е. к их исчислению по скользящей шкале в зависимости от определенных факторов (например, уровня добычи или глубины воды над морскими месторождениями). Расчет роялти по скользящей шкале фактически служит целям изъятия у производителя части сверхприбыли. С другой стороны, изменением ставки роялти государство создает для компаний финансовые стимулы для работы в нужном для страны направлении. Так, зависимость ставки роялти от уровня добычи в определенной степени может удержать компании от форсирования разработки запасов, зависимость ставки от глубины воды над морскими месторождениями побуждает компании к освоению глубоководных месторождений, зависимость ставки от плотности нефти стимулирует освоение месторождений тяжелой нефти и т.д.
В налогообложении добычи углеводородов применяются как обычный налог на прибыль корпораций, так и специальные виды налогов, такие как рентный налог на природные ресурсы. Ставки обычного налога на прибыль корпораций колеблются от 0 до почти 70%, ставки налога на прибыль нефтяных компаний, как правило, от 50% до 85% (в большинстве стран ОПЕК). Более высокие налоги на прибыль в нефтяном секторе фактически служат инструментом изъятия получаемой здесь сверхприбыли. Так, чрезвычайно высокий уровень налогообложения нефтяных компаний в странах ОПЕК, очевидно, объясняется крайне низкими затратами на добычу нефти, и, соответственно, высоким уровнем экономической ренты.
Предлагаемый для России налог на дополнительный доход от добычи углеводородов, ставка которого определяется соотношением накопленного дохода и накопленных затрат, то есть значением Р-фактора, является одним из группы платежей, известных как рентные налоги на природные ресурсы. Рентный налог на природные ресурсы был первоначально разработан в Австралии. Исчисление налога предусматривало весьма значительное увеличение произведенных затрат, невозмещенных в текущем году.
Ряд других стран имеет сходные подходы, даже если они не называются ресурсными рентными налогами. Например, индонезийские контракты с разделом продукции (модель, используемая многими странами) предусматривают полное возмещение затрат без какой-либо индексации. Доля государства, свыше 87%, поступает только после полного возмещения производителю всех издержек. Фактически это эквивалентно ресурсному рентному налогу с постоянной ставкой. Аналогичные утверждения могут быть сделаны относительно налога на доход нефтяных компаний в Великобритании и налога на добычу углеводородов в Норвегии.
Достаточно широкое распространение получили контракты на добычу нефти с разделом произведенной продукции, первый из которых был заключен в Индонезии в 1966 г. Произведенные затраты в таких контрактах компенсируются компании частью добытой на данном месторождении нефти, так называемой компенсационной нефтью. Доля компенсационной нефти в добыче оговаривается в контракте. В первых индонезийских контрактах с разделом продукции максимальная доля компенсационной нефти в добыче не должна была превышать 40%. В настоящее время в большинстве стран, применяющих данный тип соглашений, эта доля обычно колеблется в пределах 20-50%, хотя в некоторых из них может выходить за эти пределы. При этом доля компенсационной нефти, как правило, выше в районах с более сложными природно-геологическими условиями и может быть поставлена в зависимость от уровня добычи.
Оставшаяся часть продукции, так называемая распределяемая нефть, подлежит разделу между государством и компанией-подрядчиком. Раздел производится в сугубо индивидуальных пропорциях в каждой стране. При этом в большинстве нефтедобывающих стран, практикующих заключение таких контрактов, пропорции раздела с ростом добычи изменяются в пользу государства. Принадлежащая компании-подрядчику доля распределяемой нефти является объектом налогообложения. В ряде стран в соглашения о разделе продукции также включаются обязательства по уплате роялти.
Описанный механизм раздела продукции относится к наиболее часто встречаемой разновидности контрактов этого рода — с разделом добычи после вычета (компенсации) издержек компании-производителя. В данном случае раздел продукции является трехступенчатым (см. рис.2.3). При другой разновидности этих контрактов — с прямым разделом добычи, — последняя делится непосредственно на долю государства и долю производителя, т.е. минуя стадию выделения компенсационной нефти.
При традиционном разделе принадлежащая компании доля распределяемой нефти облагается, как правило, обычным налогом на прибыль. Изъятие же сверхприбыли осуществляется самой процедурой раздела добычи. При втором варианте осуществляется прямой одноступенчатый раздел всей добычи без налогообложения доли, выделенной контрактору. Такая система действует, например, в Ливии, где доля добычи, принадлежащая государству, установлена в 81%, а доля компании-подрядчика — в 19% при условии освобождения ее от налогов. В этом случае раздел добычи заменяет собой все виды налогов на производителя.    продолжение
--PAGE_BREAK--
В мировой практике существует значительный разброс в отношении того, какие параметры могут быть предметом переговоров при заключении контрактов. Большие политически стабильные экономики, такие как экономика США, Великобритании и Авcтралии, вообще не имеют контрактов с разделом продукции. Все охватывается законодательством, и ничто не подлежит переговорам. Меньшие, более бедные и менее стабильные экономики склонны иметь больше условий, подлежащих переговорам. Иногда утверждается, что такая свобода действий необходима для того, чтобы учесть специфические характеристики месторождения. С другой точки зрения свобода действий необходима, поскольку политическая система нестабильна. В этом случае инвесторы могут рассчитывать на соблюдение в основном условий контракта, даже если правительство меняет общий налоговый режим или правительство само меняется. Существует еще более скептическая точка зрения, согласно которой свобода действий рассматривается как путь для коррумпированных чиновников вести переговоры с инвесторами.
Вследствие принятых в России ограничений, соглашения о разделе продукции в ближайшей и среднесрочной перспективе, очевидно, будут охватывать достаточно узкий сектор российской нефтяной промышленности, прежде всего крупные капиталоемкие проекты с участием иностранного капитала. В настоящее время в России фактически действует лишь два соглашения о разделе продукции (Сахалин-1 и Сахалин-2). В этих условиях именно налоговая система играет и будет играть решающую роль в изъятии рентных доходов нефтегазового сектора.
/>
Рис.2.3 — Распределение нефти по соглашению о разделе продукции34
Для централизованной советской экономики проблемы изъятия ренты практически не существовало, поскольку в безналоговой системе государство устанавливало правила оплаты хозяйственной деятельности нефтегазодобывающих предприятий. В рыночной экономике рента изымается через налоговую систему. В мировой практике применяются различные налоговые схемы изъятия ренты:
устанавливаются специальные налоги на добычу нефти с плавающей налоговой ставкой, которая варьируется в заданных пределах — минимальном и максимальном — в зависимости от текущей рентабельности разработки месторождения;
устанавливается дополнительная или увеличенная ставка налога на доходы (прибыль) предприятия;
применяется специальный налоговый режим раздела продукции, при котором государство получает свою, установленную в концессионном соглашении долю продукции в виде товарной нефти, либо ее стоимостном выражении. Доля государства зависит, как правило, от потока наличности предприятия-концессионера.
Каждая из этих налоговых схем дополняется системой штрафов и налоговых льгот, стимулирующих инвестиции в геологоразведку и добычу и обеспечивающих соблюдение природоохранного законодательства. Также устанавливаются различные скидки при добыче трудно извлекаемых запасов, на истощенных месторождениях и т.п.
После перехода на рыночные условия в России действовали две налоговые схемы в недропользовании (и соответственно в нефтедобыче), кардинально отличавшиеся друг от друга. В дальнейших рассуждениях не рассматриваются общие налоги, установленные для всех юридических лиц (налоги на прибыль, на имущество, социальные налоги, НДС и др.). Налоговая система определяет, какую долю ренты государство, как собственник недр, решило изъять в бюджет.
Первая схема налогообложения недропользователей в России была введена в 1992 г. федеральным законом «О недрах» и просуществовала до 2001 г. Основными платежами в этой схеме были:
разовые и регулярные платежи за право добычи полезных ископаемых. Регулярные платежи устанавливались при выдаче лицензии в виде процентной налоговой ставки (в заданных минимальном и максимальном пределах) от стоимости первых товарных продуктов, получаемых из добываемого минерального сырья. Для нефти это была сама товарная нефть, предельные ставки платежа от 6 до 16%;
отчисления на воспроизводство минерально-сырьевой базы, которые устанавливались в виде твердой процентной ставки. Для нефти она равнялась 10%.
Казалось бы, нефтедобывающие предприятия должны были тогда платить налогов до четверти (от 16 до 26%) от стоимости товарной нефти. Однако платили они в лучшем случае 2-3%, поскольку законодательство позволяло вводить трансфертные внутрифирменные цены на добытую нефть на устье скважины, которые были на порядок и более ниже фактических цен реализации. Было множество и других легальных механизмов так называемой «оптимизации» налогообложения. Правительство об этом знало, но «оптимизация» сохранялась.
Представляется, что целью первой схемы налогообложения недропользователей (1992-2001 гг.) было не изъятие ренты в бюджет, а ее передача узкому кругу лиц — владельцам добывающих компаний с тем, чтобы в переходный к рынку период за короткое время создать в России финансовую олигархию.
Вторая схема налогообложения готовилась долго. Почти целый год ее обсуждали на всевозможных совещаниях, парламентских слушаниях и т.п., где она, как правило, подвергалась обструкции. Но Правительство РФ настаивало на ее введении, и она была принята и введена с 1 января 2002 г. Началась, по существу, новая эра в нефтегазовой экономике России. В чем её новизна?
Во-первых, были отменены отчисления на воспроизводство минерально-сырьевой базы (МСБ), что еще более осложнило проблему финансирования геолого-разведочных работ из федерального бюджета. Был отменен целевой фонд воспроизводства МСБ, что сразу же снизило финансирование геологоразведки из федерального бюджета с 18 млрд. до 6 млрд. рублей в год.
Во-вторых, исключили из закона «О недрах» платежи за право добычи. Вместо них ввели налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ). Тем самым Правительство РФ решило, что горную ренту оно может не собирать в бюджет. Поэтому вместо горной ренты в виде дифференцированных платежей за добычу была принята плоская шкала НДПИ, что противоречит мировой практике.
В-третьих, особые правила формирования НДПИ были установлены для нефти. Потонную ставку накрепко «привязали» к мировым ценам на нефть. При цене 1 барреля нефти в 17 долларов коэффициент «привязки» равен единице. Но он стремительно растет при росте мировой цены. Так, при цене 1 барреля, равной 55$, коэффициент равняется 5,0. При действующей ставке 419 руб. с 1 тонны добытой нефти НДПИ составляет 419 х 5,0 = 2095 руб. /т.
В-четвертых, были резко увеличены вывозные таможенные пошлины на нефть. Россия является первенцем по введению таможенных пошлин на нефть. До этого никто в мире ещё не додумался. Пошлины начали вводить в 1999 г., но до 2002 г. их размер был небольшим — от 2 до 30 евро за одну тонну. С 2002 г. механизм расчета пошлин прочно привязали к мировым ценам на нефть. С 1 апреля 2006 г. размер вывозной пошлины на нефть составляет 186,5$ за тонну, или 5222 руб. (при курсе 1$ = 28 руб).
За период с 2003-го по 2005 год доля платежей и налогов за недропользование в сумме доходов, поступивших в федеральный бюджет, возросла с 21,6% до 44,5%. Из этой динамики можно сделать вывод, что целью нового налогообложения является изъятие у нефтяников как можно больше средств в федеральный бюджет. Поэтому денежные потоки нефтяников существенно сократились. Это позволило в какой-то мере уменьшить ставки других налогов (НДС, налога на прибыль и т.п.). Кстати, именно замещение рентой налогов на труд и капитал предлагалось в статье «Механизм налогозамещения, как главное условие экономического роста. Обеспечение ускоренного экономического роста России на основе эффективного использования ресурсной ренты», авторы Д.С. Львов, А.А. Гусев, С.А. Кимельман и др. («Экономика природопользования», выпуск № 2, 2003, ВИНИТИ).
И это налогозамещение Правительство РФ успешно реализовало. Однако в этой же статье предлагались также и социально ориентированные направления использования рентных доходов. Но Правительство РФ пошло своим путем.
Использование рентных доходов. В Советском Союзе сумма ренты распределялась на следующие основные цели: обеспечение бесплатного образования и медицинского обслуживания, усиление обороноспособности, капитальные вложения как в нефтегазодобычу и воспроизводство МСБ, так и во все обслуживающие и инфраструктурные отрасли, в том числе в тяжелую промышленность, машиностроение, и пр.
В рыночной России сумма нефтяных рентных доходов и ценовой ренты изымается, главным образом, в Стабилизационный фонд, то есть направляется на поддержание экономики развитых капиталистических стран.
В этой связи заметим, что федеральный бюджет — это баланс доходов и расходов государства. Однако в России горная и ценовая рента поступает в федеральный бюджет в виде доходов, но не направляется на расходы, а отчисляется в Стабилизационный фонд. Какой же это баланс? Но если рента не расходуется, то это не есть доходы бюджета государства, а доходы общества, которое и должно ими распоряжаться.
Чтобы оправдать изъятие ренты из бюджетных расходов и складирование ее в Стабилизационном фонде, придуманы красивые аргументы. Говорят, что доходы от высоких мировых цен на нефть — незаработанные доходы, а значит, их нельзя расходовать, что приведет к высокой инфляции, а это, якобы, очень плохо; что лишние валютные средства, поступающие в страну, могут привести к «голландской болезни» и подорвать стабильность национальной валюты; что это дарованные природой доходы, получаемые на дармовщину, а посему нельзя приучать народ к дармовым деньгам; что это необходимая для российской экономики «заначка» на черный день и даже установлен её минимальный размер.
Вышеприведенные доводы — не что иное, как политические декларации, направленные на отвлечение общества от истинных причин и целей изменения потоков горной и ценовой ренты. Главной нам видится следующая причина. Нефтегазовые олигархи «переполнились» рентой и начали вызывающе тратить ее за рубежом на дворцы, яхты, драгоценные яйца, спортклубы и т.п. Этим были недовольны и российские власти, и мировые финансовые круги, которые совместно решили использовать российскую горную и ценовую ренту в зарубежной экономике.
Итогом этих недовольств и явилась новая схема налогообложения, разработанная по рекомендациям американских и западных консультантов Правительства РФ, экономическая сущность и фискальная направленность которой наглядно видна из таблицы, отражающей затраты нефтяной отрасти в расчете на 1 тонну при экспорте нефти за рубеж.
Таблица 2.1
Структура затрат нефтедобывающих предприятий при экспорте нефти за рубеж


Цена и затраты на 1 т
Значение, $
Удельный вес затрат,%
Примечание
1.
Мировая цена: 1 баррель
55
-
Установленная Минэкономразвития котировка сорта нефти “Urals” на мировых рынках за февраль 2006 г. — 56,37 $/баррель.
С 1 апреля 2006 г. установлена в размере 186,5 $/т.
2.
1 тонна
404
100,0


3.
Вывозная таможенная пошлина
186
46,0


4.
Налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ)
75
18,6
Действующая ставка — 419 руб. /т.
Расчетный коэффициент от динамики мировых цен Кц = 5,0.
Для перевода в доллары принят курс 1$ = 28 руб.
5.
Транспортировка нефти
25
6,2
6.
Другие налоги
30
7,4
Оценка автора
7.
Себестоимость
(текущие издержки)
25
6,2
Оценка автора
8
Итого затраты на 1 тонну,
341
84,4
9.
в том числе налоги
72,0
10.
Чистая прибыль
63
15,6

    продолжение
--PAGE_BREAK--
Из анализа этой таблицы напрашиваются следующие выводы:
таможенная пошлина приближается к половине мировой цены, что заставляет нефтяные компании искать добывающие объекты за рубежом, где пошлины не уплачиваются, то есть российская налоговая система выталкивает денежные активы нефтяных компаний за рубеж;
чистая прибыль компаний очень низкая, что обусловливает отсутствие у нефтяных компаний инвестиционных средств. В свою очередь, государство не вкладывает инвестиции в нефтедобычу и в итоге отрасль остановлена в своем развитии;
налоги в нефтяной отрасли при цене барреля свыше 50$ составляют 72%, что побуждает компании разрабатывать только лучшие месторождения и лучшие объекты, то есть налоговая система вынуждает компании заниматься выборочной добычей нефти.
Итак, действующая налоговая система в нефтегазовом секторе экономики России таит реальную и очень серьезную угрозу национальной безопасности страны. Федеральный бюджет поставлен в зависимость от мировых цен на нефть и газ. Никакая «заначка» (Стабилизационный фонд и золотовалютные резервы) не сможет обеспечить устойчивое развитие России при падении мировых цен на нефть.
Поэтому надо обезопасить бюджет от влияния возможных колебаний мировой конъюнктуры на энергоносители, для чего необходимо снизить таможенные пошлины и НДПИ. Выпадающие при этом доходы федерального бюджета необходимо получать из перерабатывающих отраслей и других секторов экономики, на развитие которых должны направляться накапливаемые средства.
3. Проблемы стабилизации политических процессов в России на основе изменения налогообложения
3.1 Проблемы в политической жизни России
Власть — ключевой вопрос политики, занимающий центральное место в политической науке. Поэтому для ориентации в современных политических реалиях необходимо понимание смысла данной категории, причин необходимости политической власти для общества, ее легитимности, ресурсов, выполняемых функций. Изучение механизмов реализации власти необходимо для осмысления современного состояния России.
Под политической властью понимается особая разновидность социального взаимодействия политических субъектов, а также специфическая форма социальной коммуникации между субъектами и объектами политической деятельности по поводу получения, хранения, воспроизводства и трансформации политической информации с целью выработки адекватных или неадекватных политическим ценностям общества решений.
Одним из видов политической власти является государственная власть, которая «реализует наиболее общие интересы определенного территориального сообщества (общества страны) и служит цели развития данного политического сообщества (государства) как единой системы35». Государственная власть обладает всеми характерными для политической власти признаками, но имеет свои особенности: она суверенна, т.к является «высшей» властью на территории государства, самостоятельна и независима от чьего-либо вмешательства, и универсальна, т.к регулирует все сферы жизнедеятельности общества.
Современная власть в России повторяет свои традиционные черты, что позволяет говорить о ее воспроизводстве в новых условиях. Власть в России всегда была персонифицированной и ассоциировалась с определенным носителем — царем, императором, генсеком, президентом. Народное представительство в России возникало для укрепления власти, а не для ее ограничения, что свидетельствует об отсутствии в российской исторической традиции народного представительства в классическом смысле. Так, земские соборы для российской самодержавной власти являлись, по выражению В. Ключевского, их собственными орудиями", от которых власть ожидала готовности «поступать так и или иначе», а не искало полномочий или совета как поступить36. Эту же точку зрения поддерживал Б. Чичерин, который сравнивал стиль общения царя и подданных с тем, как помещик общается со своими крепостными37. Еще ранее П. Чаадаев утверждал, что российские государи «почти всегда тащили страну на буксире, без всякого участия самой страны38».
Исследуя природу власти в России, Ю. Пивоваров отмечает несколько особенных качеств:
несмотря на персонифицированность, власть может отделяться от одного лица и сливаться с множеством лиц, что произошло при переходе от царского самодержавия к советской системе власти;
несмотря на внешнюю примитивность, она сложна по своему составу Так, в царское время власть по происхождению была наследственно-избирательной, а по составу — ограниченно-самодержавной; в советское время — публично власть была общенародной, а негласно была связана договором с высшим правительственным классом, который правил через Центральный комитет; в постсоветское время через управляемое всенародное избрание власть также связана негласным договором с высшим правительственным классом;
власть очень гибка и адаптивна идейно, идеологически. При Алексее Михайловиче происходила «византинизация» царской власти, при Петре Первом — «европеизация», в ХХ веке стала носителем «единственно-научно-верного мировоззрения39».
Исторически характерными чертами политической власти в России являлись этатизм и патернализм, которые сама власть воспроизводила в российском менталитете, пытаясь создать соответствующие структуры, оправдывающие ее деятельность. Эти черты являются в известной степени универсальными в массовом сознании российского народа.
Под этатизмом понимается:
1) термин, употребляемый для характеристики государства как высшего результата и цели общественного развития;
2) процесс усиления роли государства во всех сферах жизни общества.
Патернализм — это отеческая забота со стороны государства по отношению к своим гражданам.
Отношение к государственной власти в России обусловливается этатистским представлением о необходимости сохранения политического единства и социального порядка. Как отмечает А.В. Лубский40, этот этатистско-патерналистский порядок является реальным основанием соединения разнородных национальных традиций и культур. Дуализм общественного бытия в России выражается в первую очередь в таких конфликтных тенденциях, где одной из сторон всегда выступает универсальная и автономная государственность. Это — конфликт между государственностью и регионализмом, государственностью и национальными культурными традициями, государственностью и социальными общностями.
Поэтому характер российского общества в отличие от западноевропейского определяется не столько соглашением подданных и государственной власти об обоюдном соблюдении законов, сколько молчаливым сговором об обоюдной безнаказанности при их нарушении. Вследствие этого в России государство выступало не примиряющим, а усмиряющим началом, а подданные — безмолвствующим большинством или бунтарями.
Патернализм берет начало со времен Петра I, когда в России складывается особый тип государства, символом которого стало «отеческое», бюрократическое попечительство «вождя-государя» и государственной власти о благе народа, общественной и личной пользе своих подданных.
Характерной особенностью, сложившейся еще в эпоху Московского царства, стало формирование «вотчинного государства». Московские князья, русские цари, а впоследствии советские вожди, обладавшие огромной властью, были убеждены в том, что вся страна является их собственностью, так как создавалась, строилась и перестраивалась по их повелению. Исторически сложилось представление о том, что все живущие в России являются государевыми слугами, находящимися в прямой зависимости от царя и не имеющими возможности претендовать ни на собственность, ни на какие-либо неотъемлемые личные права. Это представление, пронизанное через все институты государственной власти, придало им характер «вотчинного государства», аналоги которого можно было найти на Востоке, но подобия его не было в Европе.
Со времен Московского государства стало работать универсальное правило: если сами люди не могут остановить падение уровня и качества жизни, то общество передает государству право на проведение радикальных реформ. При этом предполагается «пересмотр» если не всей системы культурных ценностей, то, по крайней мере, некоторых базовых ее элементов, что позволило московским князьям присвоить неограниченные права по отношению к обществу и предопределило перевод его в мобилизационное состояние. Его основу составили внеэкономические факторы государственного хозяйствования, экстенсивное использование природных ресурсов, ставка на принудительный труд, внешнеполитическая экспансия и народная колонизация.
Российская цивилизации перешла на иной, чем Западная Европа, генотип социального развития. Если западноевропейская цивилизация в это время сменила эволюционный путь развития на инновационный, то Россия перешла от эволюционного к мобилизационному, который осуществлялся за счет сознательного и насильственного вмешательства государственной власти в механизмы функционирования общества.
Мобилизационный тип развития представляет собой один из способов адаптации социально-экономической системы к реальностям изменяющегося мира и заключается в систематическом обращении в условиях стагнации или кризиса к чрезвычайным мерам для достижения экстраординарных целей, представляющих собой выраженные в крайних формах условия выживания общества и его институтов.
Для России, постоянно испытывавшей давление, как с Запада, так и с Востока, была непрерывная потребность в обороне, поэтому Московское государство с самого начала формировалось как «военно-национальное», что привело к усилению политики внутренней централизации и внешней экспансии. Такая политика обеспечивала территориально-государственную целостность российского общества и блокировала тенденции к дезинтеграции. Осуществлялось это в первую очередь с помощью насилия со стороны государственной власти, принуждавшей население принимать любые лишения при решении задач мобилизационного развития. Отсюда проистекали деспотические черты государственной власти, опиравшейся в основном на военную силу и военные методы управления.
Особая роль внешних факторов вынуждала правительство выбирать такие цели развития, которые постоянно опережали социально-экономические возможности страны. Т.к. эти цели не являлись органическим продолжением внутренних тенденций развития, то государство, действуя в рамках старых общественно-экономических укладов, для достижения «прогрессивных» результатов прибегало в институциональной сфере к политике «насаждения нового сверху» и к методам форсированного развития экономического и военного потенциала.
Государственная власть в России играла в истории России двойственную роль. С одной стороны, она превратила Россию в великую державу, при этом перманентно прибегая к антигуманным средствам управления, зачастую от имени народа уничтожая многие тысячи и даже миллионы людей.
С другой стороны, в России сама государственная власть становилась непосредственной причиной кризиса государственности и даже развала государства. За четыре столетия российская цивилизация пережила три национально-государственные катастрофы: в ходе первой смуты 1605-1613 гг. прекратили существование и династия Рюриковичей, и российская государственность; вторая смута 1917-1921 гг. покончила с монархическим государством и династией Романовых; результатом третьей смуты 1990-х гг. стал развал СССР.
Отчужденность общества и государственной власти, достигающая своего предела накануне кризиса российской государственности, во многом объясняет и то равнодушие, с которым российское общество воспринимает падение политических режимов, и ту способность русских людей отвернуться от власти в трудную для нее минуту, и ту их готовность проявить себя самым неожиданным и радикальным образом на крутых поворотах истории. Так было и в начале XVII века, и во время свержения самодержавия в России, и в период крушения коммунистического режима в СССР.
Еще одна особенность государственной власти связана с проведением в России реформ «сверху». Реформаторская элита с инновационным типом культуры, в основе которого — критический целерациональный, технократический стиль мышления, была больше озабочена целями развития и его организационными формами, чем ценностными ориентациями людей. Ей казалось, что посредством административного воздействия на сложившуюся ситуацию достаточно человека поставить в особые организационные условия, чтобы он вынужденно или с сознанием необходимости, изменив свои жизненные установки, стал решать новые задачи.
Однако попытки трансформировать основы экономической, социальной и политической жизни России без изменения культуры как духовного кода жизнедеятельности людей приводили к социокультурному отторжению реформ, по мере того как они создавали ситуацию фрустрации. Это сопровождалось кризисом государственной власти и заканчивалось контрреформами «сверху» или революциями «снизу».
Проблема эффективности и динамизма демократических институтов является весьма актуальной для многих стран, включая Россию. Как известно из истории, демократии не раз вырождались в различного рода автократии с прежними по форме, но не по содержанию политическими институтами, которые постепенно утрачивали свое демократическую сущность и приобретали совершенно иной характер. Учитывая, что в процессе демократического транзита 1970-х — 1990-х гг. в целом ряде стран демократические институты насаждались сверху, не опираясь на прочное соглашение (пакт) основных политических сил, велика вероятность того, что в кризисной ситуации эти институты могут оказаться малоэффективными. При этом возникает своего рода замкнутый круг: новые демократические политические институты не могут стать достаточно эффективными, поскольку не пользуются необходимой поддержкой со сторонны массовых и элитных групп общества, а получить поддержку и легитимность эти институты не могут, поскольку в глазах большинства населения не являются эффективными, способными помочь в решении возникающих перед обществом проблем. Разорвать этот круг достаточно сложно, особенно при слабости гражданского общества и неизбежно наступающем после первого периода эйфории разочаровании широких слоев населения в демократии. Как ни парадоксально, постоянные указания на несовершенство и недостаточную демократичность существующих политических институтов, перерастающие в панические возгласы об уже якобы свершившемся крахе демократии, об утвердившейся диктатуре и т.п., способны лишь еще больше снизить доверие к демократическим или полудемократическим институтам, сделав их полностью неэффективными и недееспособными. В свою очередь, такая атмосфера в обществе, создаваемая крайними демократами с их заявлениями, что демократии уже нет и крайними авторитаристами с их заявлениями, что демократия вообще не нужна, лишь облегчает для антидемократически настроенных группировок правящей элиты более быстрое и более легкое выхолащивание демократического содержания основных политических институтов, ведущее к постепенному их превращению в нечто иное, в орудие возникающего авторитарного режима. Это относится прежде всего к институту выборов, к институту политических партий, к парламенту и т.п.    продолжение
--PAGE_BREAK--
Таким образом, главным вопросом в переходной и тем более кризисной ситуации является не столько чистота принципов и полная демократичность или сверхдемократичность основных политических институтов, сколько их демократичность в сочетании с эффективностью. Главным аргументом сторонников авторитаризма всегда было и будет утверждение о принципиальной неэффективности демократических институтов, якобы, не соответствующих национальным традициям и особенностям развития данного государства, данной цивилизации и т.п. Противопоставить этому аргументу можно не столько утверждение о том, что демократия важна и ценна сама по себе (этот тезис может быть воспринят лишь частью интеллектуалов, но не большинством населения), сколько реальное подтверждение эффективности демократических институтов и неэффективности авторитарных или тоталитарных режимов.
Однако именно подтверждение действительной эффективности основных демократических институтов является наиболее трудной проблемой как в теоретическом, так и в практическом плане. Это относится прежде всего к России с ее малым опытом функционирования институтов демократии, но, разумеется не только к ней: не менее остро эта проблема стоит в странах Латинской Америки, Южной и Юго-Восточной Азии, Ближнего Востока, включая такие крупные государства, как Китай, Пакистан, Индонезия, Иран. Следует отметить, что в научной и особенно публицистической литературе эффективность демократических институтов часто считается самоочевидной, не требующей доказательств и обоснований. Между тем проблема эффективности и действенности демократических институтов в применении к странам, относящимся не к западной, а к другим цивилизациям, как представляется, разработана недостаточно. Так, с точки зрения теории модернизации, современное общество и современная политическая система (которая, как обычно подразумевается, является демократической) предстает как наиболее эффективная, динамичная, приспособленная к быстро меняющимся условиям современного развития. Но, в отличие от ранних исследований модернизации, в более поздних работах было установлено, что эффективная модернизация может совершаться лишь при опоре на существующие в данном обществе традиции и традиционные институты, — в противном случае модернизация ведет к расколу общества, к росту социальной и внутриполитической напряженности, т.е. к нестабильности политической и экономической системы, к сильным откатам назад41. Более того, традиционность и современность образуют два неустранимых полярных начала, которые в ходе модернизации сложным образом взаимодействуют, взаимопроникая и обуславливая друг друга. Вместе с тем ключевой вопрос, состоящий в том, как сочетается при последовательно проведимой модернизации опора на традиции с эффективностью демократических политических институтов, в теории модернизации чаще всего остается в тени. В значительной мере этот вопрос остается непроясненным и в большинстве теорий демократического транзита.
Анализ закономерностей утверждения и развития демократических режимов позволяет утверждать, что демократические политические институты в том или ином обществе становятся действительно эффективными лишь в результате длительного процесса развития и адаптации к условиям и традициям данного общества. В этой связи необхрдимо отметить, что эффективность демократических институтов, характерная для стран Запада, вопреки устоявшемуся мнению, возникла отнюдь не сразу, и для ее достижения понадобился чрезвычайно длительный и сложный исторический процесс адаптации этих институтов к традициям, ценностям и нормам западного общества. Фактически, если не брать США и какой-то мере Великобританию, по-настоящему эффективными демократические институты в странах Запада стали только после второй мировой войны. Даже во Франции с ее длительной историей попыток утверждения демократии эффективность и стабильность демократических политических институтов была достигнута лишь в конце 1960-х гг., после утверждения Пятой республики и правления де Голля. В таких странах, как Италия, Испания, Португалия, Греция, это произошло еще позже — в 1970-е — 1980-е гг. Отсюда было бы совершенно неправомерно рассчитывать на то, что в странах Латинской Америки, Юго-Восточной Азии, на постсоветском пространстве, где демократические институты утвердились лишь в 1980-е — 1990-е гг., они сразу стали бы стабильными и эффективными, органично сочетающимися с ценностями и нормами этих обществ.
С этой точки зрения, часто звучащие в отечественной и зарубежной прессе утверждения о принципиальной несовместимости демократии и демократических институтов с традициями и нормами российского общества являются по меньшей мере некорректными. Тот факт, что демократические институты лишь постепенно могут стать адаптированными и эффективными объясняет все зигзаги и повороты в утверждении и функционировании российских политических институтов. Было бы странно ожидать, что в течение десяти лет в такой огромной стране, как Россия, демократия и демократические институты, по сути впервые начавшие утверждаться, вскоре станут столь же укорененными и столь же эффективными, как в развитых странах Запада. Более того, продиктованные сравнением российской и западной политических систем утверждения о том, что основные политические институты в России не являются демократическими и всегда были лишены демократического содержания, являются весьма опасными, поскольку вольно или невольно оправдывают ликвидацию этих институтов под предлогом их недемократичности.
Между тем российскую демократию очень часто судят именно с позиций современной демократии развитых стран, неявно подразумевая, что Россия должна копировать институты этих стран и во всем руководствоваться их опытом. При таком подходе, присутствующем у многих исследователей, публицистов и особенно журналистов, игнорируется то важное обстоятельство, что утверждение и развитие данного института в любом обществе проходит по крайней мере три основные фазы. Первая фаза — формирование и становление данного института; вторая фаза — его легитимизация, укоренение в обществе и общественном сознании, адаптация к традициям и нормам, и лишь третья фаза означает рост его эффективности, своего рода оптимизацию. Эти фазы могут переплетаться, но, как правило, они разделены во времени и по сути, причем критической и часто наиболее продолжительной является именно вторая фаза. Более того, вторая фаза утверждения демократических институтов может сопровождаться (и чаще всего сопровождается) перерывами, откатами к авторитаризму, за которыми следуют новые попытки утверждения демократических институтов в обновленном виде. Такого рода процессы были характерны для утверждения демократии, например, во Франции, Германии, Италии, Испании, Греции и ряде других стран. Не исключено, что подобные процессы может пережить и Россия, где демократические институты находятся именно во второй, наиболее длительной и сложной фазе своего развития.
Из сказанного, разумеется, не следует, что проблема повышения эффективности демократических (как, впрочем, и рыночных) институтов не стоит в современной России. Напротив, эта проблема стоит чрезвычайно остро, поскольку из-за невписанности многих новых институтов в систему государственного управления, неадаптированности их к условиям и традициям российского общества, недостаточной поддержки демократических институтов политической элитой и массовыми слоями наблюдаются многочисленные сбои в функционировании этих институтов, а то и прямая их дискредитация. Поддержка со стороны общества требуется тем или иным группам политической элиты лишь спорадически, пока они борются за власть и пока они вынуждены апеллировать к массовым слоям. Как только эти элитные группы получают власть, внимание к поддержке со стороны общества тут же резко ослабевает. В таком же спорадически-циклическом режиме функционируют и многие политические институты, например, институт выборов, политические партии и даже парламент42. Все это безусловно сказывается на эффективности функционирования политических институтов.
Представляется, что ключевой проблемой, от решения которой во многом зависит эффективность демократических политических институтов, является придание этим институтам социальной направленности, возможность с их помощью осуществлять социальную политику в интересах достаточно широких слоев населения. В тех странах, где удавалось обеспечить подобное сочетание демократических институтов с сильной социальной политикой, эти институты обретали необходимую легитимность и устойчивость, что делало их в итоге эффективными Так, в постфранкистской Испании сильная социальная политика в условиях перехода к демократии обеспечила в период правления социалистов устойчивость и эффективность новых демократических институтов43. Там же, где демократические институты оказывались изолированными от решения наиболее важных социальных проблем и были не в состоянии реализовать сильную социальную политику, они становились слабыми и неустойчивыми.
Очевидно, что сказанное прямо относится к современному российскому обществу и его политической системе, которая развивается во многом автономно от социальной политики, от потребностей и нужд массовых групп. В связи с этим некоторые авторы уже предрекают скорую и неизбежную ликвидацию демократических политических институтов или приветствуют поворот к весьма нелиберальному авторитаризму, диктатуре, переход от реформ к контрреформам. Однако, помимо тупиковости подобного радикального поворота, он еще и не располагает достаточной массовой базой. Несмотря на общую усталость от не слишком успешного проведения реформ, большинство российских граждан, как можно судить по данным массовых опросов, которые будут приведены ниже, не хотят резких колебаний экономической и политической ситуации, слома политических институтов, изоляции России на международной арене. В то же время российская политическая система в целом переживает очередную бифуркацию, когда возможны различные (хотя и не равновероятные) варианты дальнейшего развития и когда траектория движения политической системы еще не вполне предопределена.
3.2 Основные направления стабилизации политических процессов на основе регулирования налогообложения нефтяной отрасли
Среди перспективных направлений налоговой реформы в России важное место занимает совершенствование налогообложения нефтедобычи путем дифференциации налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) в зависимости от объективных геологических, экономических и географических факторов.
Нефть в недрах — это высоколиквидный ресурс, цена на которую быстро растет, в то время как накапливаемая в Стабилизационном фонде выручка от ее продажи обесценивается. При оценке запасов нефти важны не виртуально оцененные и учтенные в государственном балансе запасов полезных ископаемых, а детально разведанные бурением и «подключенные» к сбытовой инфраструктуре.
Основная проблема действующего НДПИ — единая ставка для всех месторождений, не позволяющая изымать часть ренты (природную, или дифференцированную ренту), которая связана с неоднородностью факторов производства (добыча нефти на освоенных месторождениях более прибыльна, чем на истощающихся или удаленных).
В результате наблюдается необоснованное увеличение налоговой нагрузки на компании, работающие на истощенных месторождениях, находящихся на более поздних стадиях разработки. Так, в настоящее время около 60% всех отечественных запасов углеводородов относятся к трудноизвлекаемым и более 80% учтенных месторождений классифицируются как малые. В результате в стране простаивает каждая четвертая нефтяная скважина.
На развитие нефтедобычи ключевое влияние оказывают такие факторы, как конъюнктура мировых цен на углеводороды и обеспеченность разведанными запасами, т.е. состояние минерально-сырьевой базы.
Поэтому при ограниченных возможностях влияния на рост мировых цен на энергоресурсы государство обязано не только контролировать, но и стимулировать рациональное недропользование, по сути создавать экономические и административно-технические механизмы, которые способствовали бы повышению степени извлечения полезного ископаемого из недр. В настоящее время система налогообложения нефтедобычи направлена на реализацию только фискальной функции налогов. С помощью НДПИ и экспортных таможенных пошлин рентабельность разработки месторождения регулируется на «устье» скважины. Образующаяся за счет высоких цен сверхприбыль компаний в большей части изымается в пользу государства (практика, распространенная во многих нефтедобывающих странах мира). Однако с ростом мировых цен на энергоресурсы увеличиваются и текущие эксплуатационные расходы недропользователей, что подвигает компании к исключению из добычного потенциала низкорентабельных, трудноизвлекаемых запасов нефти, переводу эксплуатационных скважин в бездействующий фонд. В итоге наступает объективное снижение темпов добычи в связи с естественным старением месторождения и усредненным размером налоговых изъятий, не учитывающим стадийность разработки месторождения, глубину залегания продуктивных пластов, удаленность промыслов от рынков сбыта внутри страны и при экспорте.
По мнению О.А. Пястолова, проблема выравнивания системного снижения темпов добычи в России с учетом прогнозируемого дальнейшего роста мировых цен на нефть должна решаться на федеральном уровне.
Главная цель — сглаживание отрицательного воздействия высоких цен, увеличивающих затраты на добычу, и стимулирование вовлечения в разработку новых запасов углеводородов. Для скорейшего вывода месторождений на стадию технологической схемы разработки целесообразно предоставлять налоговые льготы в период их пробной и, возможно, опытно-промышленной эксплуатации как наиболее эффективного этапа с позиции рационального недропользования. Кроме того, значительный рост эксплуатационных расходов независимо от географического местоположения месторождения приходится на завершающий этап его разработки, когда степень выработанности извлекаемых запасов составляет 80% и более. Это также является обоснованием необходимости введения льготной ставки по НДПИ. Как показывают расчеты, эксплуатационные затраты на добычу растут в зависимости от выработанности месторождения и при достижении его уровня 80% затраты на добычу многократно возрастают.
Целесообразно полностью отменить НДПИ при выработанности запасов более 80% при условии применения недропользователем методов интенсификации нефтеотдачи пластов и бурения дополнительных эксплуатационных скважин.
Данная мера позволит повысить коэффициент извлечения полезного ископаемого из недр, а также сохранить рабочие места в районах с «падающей» нефтедобычей.
Известно, что чем выше цена на нефть на мировом рынке, тем меньше доходность российских нефтяных компаний.
То есть при высокой конъюнктуре цен на нефть у компаний не хватает инвестиционных ресурсов для разработки собственных месторождений.
В результате можно отметить необходимость корректировки действующей формулы расчета НДПИ в целях сохранения инвестиционного ресурса отрасли при повышении мировых цен на нефть, а также распространения нулевой ставки на мелкие месторождения, расположенные во всех нефтедобывающих регионах России.
Нами доказано, что налоговое воздействие на нефтегазовый комплекс, приводящее к падению отпускных цен на продукцию и повышению эффективности функционирования предприятий приводит к снижению инфляции и социальной дифференциации.
В этой связи предлагается следующее.
1. Изменить систему расчета налога на добычу полезных ископаемых. Сумму налога рассчитывать как:
НДПИ = Vдн* К * (Pнвнутр * Rнвнутр + Pнэксп * Rнэксп), где    продолжение
--PAGE_BREAK--
НДПИ — сумма налога на добычу полезных ископаемых,
Vдн — объем добытой нефти в баррелях, К — корректирующий коэффициент,
Pнвнутр — средняя цена барреля нефти на внутреннем рынке независимых нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих компаний в рублях;
Rнвнутр — доля объема продаж нефти на внутреннем рынке независимых нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих компаний в общем объеме продаж;
Pнэксп — средняя цена барреля нефти сорта «Юралс» на европейском рынке в рублях;
Rнэксп — доля объема экспортированной нефти в общем объеме продаж.
Это позволит уменьшить налоговую нагрузку на нефтяной сектор, «отвязать» расчет налога от экспортных цен и сделать его более справедливым.
В 2006 году налог на добычу полезных ископаемых в нефтяном комплексе рассчитывался как произведение объемов добычи, средней цены нефти сорта «Юралс» на европейском рынке, обменного курса рубля к доллару и корректирующего коэффициента. Средняя цена нефти на мировом рынке в 2006 году составила 10,5 тысяч рублей за тонну, в то время как внутрироссийские цены на бензин не превышали 8,1 тысяч рублей за тонну, а в середине года были ниже 6,0 тысяч рублей за тонну44.
При существующей системе расчета рассматриваемого налога добыча нефти облагалась на основе экспортных цен вне зависимости от специфики производственных подразделений. Получалось, что добыча нефти, продаваемой на внутреннем рынке, облагалась по повышенной ставке, и происходил перенос относительных издержек с экспортирующих подразделений компаний на внутрироссийские. Поэтому предлагается производить налогообложение в соответствии с долями экспортированной и проданной в России нефти в общем объеме продаж.
2. Дифференцировать налог на добычу полезных ископаемых по степени «выработанности» месторождений, что увеличит эффективность нефтегазовых предприятий.
Нефтяные компании находятся в разных экономических условиях. Например, ОАО «Татнефть» имеет 66% месторождений с уровнем выработанности более 80%, в то время как у ООО «ТНК-BP Холдинг» таких скважин лишь 2%45. Получается, что предприятия, имеющие больше трудных для извлечения сырья месторождений, несут более высокую налоговую нагрузку.
Дифференциация налога на добычу полезных ископаемых позволит высвободить денежные средства тех компаний, в структуре которых преобладают старые скважины, так как они будут облагаться меньшим налогом, а также подтолкнуть компании к более полной выработке месторождений.
3. Усилить налогообложение экспортного сектора. При увеличении налоговой нагрузки на экспортирующий сегмент, производители направляют больше нефти для продажи внутри России, что приводит к увеличению ее предложения и падению цен на нефть и нефтепродукты.
Заключение
Существующий механизм государственно-правового регулирования развития нефтегазового комплекса, как показывает его организационно-структурный и экономико-сравнительный анализ, построен, исходя преимущественно из общефедеральных интересов, с игнорированием интересов крупных нефтегазодобывающих территорий. Данный интерес строится, исходя не только из долгосрочных общенациональных экономических интересов Российского государства, сколько из краткосрочных текущих интересов пополнения федерального бюджета и стремлением сохранить в руках федерального правительства основные рычаги управления нефтегазовым комплексом страны. При этом характерной чертой современного механизма государственного регулирования нефтегазового сектора экономики является произвольное, спонтанное соединение методов регулирования, характерных для западноевропейских стран-импортеров нефти (на внутреннем рынке), с методами, направленными на защиту интересов России как нефтеэкспортирующей страны (на внешнем рынке). По образцу, скопированному у стран-импортеров нефти, в РФ построена драконовская система налогообложения, при которой доля прямых и косвенных налогов в цене конечной продукции нефтяного сектора достигает 80%. Для стран-производителей нефти, как правило, характерны иные соотношения. Так, в США доля налогов в цене нефтепродуктов составляет около 30%, а дифференциация цен сырой нефти и нефтепродуктов существенно меньше, чем в странах Западной Европы, то есть при сравнении подходов России и США, а также западноевропейских государств к регулированию ВЭД очевидно стремление к максимальному изъятию в пользу государства ценовой разницы между внутренней и внешнеторговой ценой сырой нефти и нефтепродуктов.
С учетом разнообразия условий добывающих (сырьевых) перерабатывающих и потребляющих территорий возникает закономерный вопрос: в какой мере действующий механизм государственного регулирования и распределения финансовых потоков выгоден соответствующим видам территорий? Очевидно, что все преимущества имеют территории, где развита нефтеперерабатывающая промышленность и соседние с ними территории-потребители нефтепродуктов, в силу незначительных транспортных расходов. И в проигрышном положении оказываются крупные добывающие нефтегазовые территории (например, Тюменская область) и те потребители нефтепродуктов, которые находятся на значительном удалении от поставщиков (например, Карелия, Мурманская область, Забайкалье, Дальний Восток).
Эта обусловлено высокой долей косвенных налогов в ценах на нефтепродукты и пропорциями распределения налоговых поступлений между бюджетами разных уровней. По нашим подсчетам, с учетом только налога на реализацию нефтепродуктов, потенциальный бюджетный доход перерабатывающей территории от производства одной тонны бензина марки ЛИ — 80 в 4-5 раз превышает рентный доход добывающей территории от добычи одной тонны сырой нефти. В целом переработка одной тонны сырой нефти приносит территории чистый доход только в виде налога на реализацию нефтепродуктов, в 3-4 раза превышающий рентный доход, (поступающий в виде платежей за право пользования недрами) от добычи одной тонны сырой нефти.
И все же, реформа управления в нефтегазовом секторе экономики (хотя и не доведенная до логического конца), по мнению руководства Минэкономразвития РФ и Минтопэнерго РФ, позволила стабилизировать добычу нефти, значительно замедлить и сделать прогнозируемыми темпы падения добычи. С созданием нефтяных и газовых компаний удалось преодолеть кризис неплатежей в нефтегазовом комплексе. Полученные результаты организационно-структурных изменений объективно соответствуют сегодняшним интересам добывающих территорий.
В то же время, несмотря на полученные положительные результаты проводимой реформы нефтегазового комплекса, есть основания опасаться серьезного ущемления интересов отдельных территорий и целых регионов. Дело в том, что при разгосударствлении и приватизации нефтегазодобывающих объединений в основу был положен принцип сохранения «единого производственно-технологического комплекса» и формирования российских «вертикально-интегрированных компаний», в целях создания «конкурентной среды в отрасли». Однако названные в нормативных правовых актах два ключевых понятия — «единый производственно-технологический комплекс» и «вертикально-интегрированная нефтяная компания» — далеко не равнозначные по своему реальному содержанию и наполнению. Единый производственно-технологический комплекс в нефтяной отрасли бывших СССР и РСФСР традиционно был представлен отдельными производственными объединениями (ПО), организованными по территориальному принципу. В их состав, по мнению добывающих организаций, входили практически все смежные и вспомогательные подразделения численностью 80-100 и более структурных единиц. В настоящее время, изменив лишь «внешний вид» (то есть став АО — акционерными обществами) и сохранив свою внутреннюю сущность, эти структуры вышли из интегрированных компаний.
Поэтому в реальной действительности НК являются монополистами на подконтрольных им нефтегазовых территориях, где власть принадлежит не федеральному правительству, и не органам государственного управления, выдающим лицензии на разведку и разработку месторождений, а собственно этим компаниям или их дочерним структурам. Они контролируют всю отраслевую инфраструктуру в нефтегазодобывающих регионах Западной Сибири и посредством этого регулируют возможность доступа в нефтедобычу для конкурентных производителей. В настоящее время Тюменская область поделена между российскими НК. Открытыми для конкуренции остались в основном только слабоосвоенные, хотя и перспективные участки недр, где развитие поиска и последующая их эксплуатация связаны с крупными затратами и высоким финансовым риском. Прямо скажем, неподъемными для небольших фирм и компаний (как российских, так и иностранных). Таким образом, в настоящее время в Западно-Сибирском регионе сложились реальные предпосылки ограничения конкуренции в нефтегазодобыче со стороны НК, что объективно противоречит интересам территорий. При этом речь идет не только об ограничении возможностей конкуренции для независимых производителей, не входящих в состав российских НК и ГП «Роснефть», но и между самими интегрированными компаниями.
Ход проводимой в нефтегазовом комплексе структурной реформы показал, что отчетливо прослеживается стремление нефтяных компаний (кстати, поддержанное Минтопэнерго РФ), к получению серьезных налоговых и финансовых льгот, главными из которых являются такие, как освобождение внутреннего оборота НК от уплаты налога на добавленную стоимость и возможность использования внутренних расчетных (трансфертных) цен на промежуточную продукцию и услуги. Данные льготы наносят серьезный урон экономическим интересам региона в силу резкого сокращения поступлений в бюджеты областей от налогов на добавленную стоимость и на прибыль, а также от регулярных платежей на право пользования недрами. Основные нефтяные компании, осуществляющие добычу сырой нефти, являются компаниями экстерриториальными («ЛУКойл», «ЮКОС», «Сиданко», «Сургутнефтегаз», «Славнефть»), стремятся к переносу основных центров прибыли из сферы добычи (обремененной не только налогами, но и рентными платежами) в сферу переработки нефти и реализации нефтепродуктов. Действующее налоговое законодательство это позволяет, так как не содержит достаточно эффективных правовых норм, которые могли бы защитить интересы добывающих территорий. И это несмотря на то, что трансфертное ценообразование официально неразрешено (хотя и не запрещено), многие нефтяные компании на практике уже давно и широко применяют внутренние расчетные цены. Так, например НК «ЛУКойл» в процессе заканчивающейся перестройки своей финансово-организационной структуры взяла за основу схему внутренних взаиморасчетов, централизующих товарные и денежные потоки посредством специально созданной финансовой компании. В функции последней входит поставка всей конечной продукции внешним потребителям и проведение расчетов с ними. Получается, при этом выручка распределяется между дочерними компаниями НК «ЛУКойл». Именно такие схемы традиционно используются и другими интегрированными компаниями для внутренних расчетов в трансфертных ценах и при централизации финансовых ресурсов. Сюда же можно отнести получившие широкое распространение в Западной Сибири схемы, ущемляющие права территорий, основанные на так называемом давальческом сырье, то есть сохранении за нефтедобывающими предприятиями права собственности на переданную (то есть еще непроданную) на переработку нефть и полученных из нее нефтепродуктов. При этом расчеты с территориальным бюджетом осуществляются на основе оптовых цен предприятий на сырую нефть, а вся разница между ценами реализации нефтепродуктов и ценами на нефть оседает на счетах многочисленных «сателлитных» фирм и структур в других регионах страны и за рубежом.
Прошедшая в России в конце ХХ в. крупная организационно-структурная реформа управления в нефтегазовом комплексе привела к консолидации нефтяных компаний, изменению организационного и правового статуса входящих в их структуру предприятий. Большинство из них превратилось из юридически самостоятельных акционерных обществ (АО) в подразделения и филиалы. В рамках названных выше консолидированных компаний изменился объем и порядок внутренних товарно-денежных потоков и режим их налогообложения (например, по уплате налога на добавленную стоимость).
Выводы и предложения:
1. Необходимо сохранить регулирующие функции со стороны государства, а не проявление властных полномочий в экономической сфере не только в нефтегазодобывающем секторе экономики страны в целом, но и на уровне регионов, нефтегазодобывающих территорий.
2. Провести демонополизацию нефтяной промышленности, но не путем насильственного разукрепления сформированных НК, а посредством постепенного вывода из состава нефтяных АО специализированных и обслуживающих подразделений и структурных единиц, не занятых непосредственно в сфере добычи нефти. Это можно сделать путем акционирования таких структурных единиц и подразделений; провести принудительную продажу акций сторонним инвесторам, а вырученную сумму передать нефтяным АО либо иным образом компенсировать их потери, например, посредством передачи таким АО в собственность иных активов.
3. Создавать в нефтегазовых регионах свои НК (по примеру ТНК), но при условии развития своей нефтепереработки, что позволит найти разумный баланс между интересами НК, добывающими территориями и населением: передать «ключ» от нефти и газа в руки одного губернатора (т.е. государства).
4. Избегать повсеместного поглощения НК геологоразведочных организаций и организаций нефтегазового строительства, создавать компании сервисного профиля. Предоставление всех подрядов на выполнение работ осуществлять на тендерной основе, при обязательном участии в тендерных комиссиях не только представителей заказчика, но представителей территориальных органов власти. Это позволит создать цивилизованный и конкурентный рынок услуг и подрядных работ, без чего невозможно развитие конкуренции в самой нефте- и газодобыче.
5. Существенно ограничить число лицензий на право поиска, разведки месторождений углеводородного сырья и добычу нефти в пределах одного нефтяного района (с учетом имеющегося районирования и картографирования) для тех компаний, которые уже имеют необходимые лицензии и по каким-то причинам еще не приступили к выполнению работ. Одновременно формировать конкурентную среду за право доступа к месторождениям и перспективным поисковым объектам. Внести такое предложение в соответствующие законодательные органы РФ и нефтегазодобывающих субъектов РФ.
6. Усилить нормы действующего налогового законодательства в отношении доходов от реализации продукции во внутрикорпоративном обороте с тем, чтобы исключить возможность резкого отклонения внутрикорпоративных цен от уровня рыночных цен на соответствующую продукцию. Для этого внести в соответствующее отраслевое законодательство нормы, запрещающие, во-первых, применение трансфертных цен во внутрикорпоративном обороте НК (такая норма присутствует в законодательных актах многих стран-экспортеров нефти); во-вторых, полную централизацию финансовых ресурсов НК до уплаты налогов.
Список использованной литературы
Налоговый кодекс Российской Федерации (часть первая) от 31.07.1998 №146-ФЗ (в ред. Федерального закона от 17.05.2007 №84-ФЗ) // Российская газета, №148 — 149, 06.08.1998.
Федеральный закон Российской Федерации «Об особенностях несостоятельности (банкротства) субъектов естественных монополий топливно-энергетического комплекса» от 24.06.1999 №122-ФЗ (в ред. Федерального закона от 18.07.2005 №88-ФЗ) // Собрание законодательства РФ, 28.06.1999, №26, ст.3179.    продолжение
--PAGE_BREAK--
Федеральный закон Российской Федерации «О техническом регулировании» от 27.12.2002 №184-ФЗ (в ред. Федерального закона от 09.05.2005 №45-ФЗ) // Парламентская газета, №1 — 2, 05.01.2003.
Федеральный закон Российской Федерации от 26.03.2003 №35-ФЗ «Об электроэнергетике» (в ред. Федерального закона от 18.12.2006 №232-ФЗ) // Собрание законодательства РФ, 31.03.2003, №13, ст.1177.
Федеральный закон Российской Федерации от 27.07.2006 №151-ФЗ «О внесении изменений в главу 26 части второй Налогового кодекса Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации» // Российская газета, №165, 29.07.2006.
Беккер А., Петрачкова А. За свободу бурения // Ведомости. — №40. — 09.03.2006
Белоусов Д.Р. О возможностях налогообложения дополнительных доходов в нефтяной и газовой отраслях. Данные официального сайта Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования. 2005. С.9.
Бляхер Л.Е., Огурцова Т.Л. Приключения легитимности власти в России, или воссоздание презумпции виновности // Полис. 2006. №3.
Быков А.Г., Шалманов Г.Г., Толченков Н.И. Нормативно-правовое обеспечение энергетической стратегии России // Энергетическая политика. 1995. Вып.1. С.5 — 12 и др.
Васильев С. Экономические предпосылки олигархии и авторитаризма в современной России. М., 2001.
Волков Ю., Лубский А., Макаренко В., Харитонов Е. Легитимность политической власти: Методологические проблемы и российские реалии. М., 1996.
Герасимчук И. Мастера горизонтального бурения // Коммерсантъ. — №97. — 31.05.2005. — с. 20
Губин Е.П., Лахно П.Г. Правовое регулирование предпринимательской деятельности — сфера взаимодействия частноправовых и публично-правовых средств // Предпринимательское право Российской Федерации. С.56 — 64.
Захаров Ю.Ю. Правовые аспекты реформирования электроэнергетики. М.: Изд. дом «Арбитражная практика», 2005
Звягин В. Правовой лабиринт Чубайса. О проблемах законодательного обеспечения реформы электроэнергетики // Мировая энергетическая политика. 2003. №6. С.66 — 69.
Катренко В. Российскому ТЭКу нужна энергия добротных законов // Планета Энергия. 2002. №1
Клеандров М.И. Нефтегазовое законодательство в системе российского права. Новосибирск: Наука, 1999
Клеандров М.И. Энергетика и право: что улучшать на базе научных исследований // Энергетическое право. 2004. №1.
Курбанов Р.А. Правовое регулирование иностранных инвестиций в нефтяной и газовой промышленности. М.: Юриспруденция, 2005
Лапкин В.В., Пантин В.И. Политические ориентации и политические институты в современной России: проблемы коэволюции // Полис, 6, 1999.
Лахно П.Г. Становление и развитие энергетического законодательства Российской Федерации // Государство и право на рубеже веков: Материалы Всероссийской конференции. М., 2001.
Лахно П.Г. Энергетическое законодательство Российской Федерации // Нефтегаз, энергетика и законодательство. 2001 — 2002. С.23 — 24
Лубский А.В. Государственная власть в России // Российская историческая политология. Курс лекций: Учебное пособие. / Отв. ред. С.А. Кислицын. Ростов н/Д., 1998. С.47-93.
Модернизация: зарубежный опыт и Россия. М., 1994, с. 19.
Нестеров Е.В. Налоги нефтегазового комплекса // Финансы, 2007, №5.
Нефть в обмен на удовольствие // Бизнес. 2006. №17 (282). С.8.
Осипова О. Реализация нефти на внутреннем рынке. Экономическая политика от 19 июля 2006 года. Данные сайта Экспертного канала открытой экономики. С1.
Перчик А.И. Правовые проблемы развития трубопроводного транспорта в России // Нефть, Газ и Право. 2005. №5.
Пивоваров Ю.С. Русская власть и публичная политика // Полис. 2006. №1. С.14.
Пивоваров Ю.С. Русская власть и публичная политика // Полис. 2006. №1. С.18-24.
Предпринимательское право Российской Федерации: Учебник для вузов / Отв. ред. Е.П. Губин, П.Г. Лахно. М.: Юрист, 2005.
Проблемы налоговой системы России: теория, опыт, реформа. М., 2000.
Салиева Р.Н. Правовое обеспечение развития предпринимательской деятельности в нефтегазовом секторе экономики. Новосибирск: Наука, 2001
Салиева Р.Н. Правовое обеспечение развития предпринимательства в нефтегазовом секторе экономики: Автореф. дис… докт. юрид. наук. Тюмень, 2003
Сердюкова О. Кто ответит на «нефтяной» вопрос // Российская газета, 23.01.2008.
Стубберут Й.А., Аскхейм Л.О., Кокин В.Н. ТЭК Норвегии: состояние и правовое регулирование // Энергетическое право. 2005. №1. С.20 — 30 и др.
Татаринов Д. Оборонную мощь сменит энергетическая // Коммерсант. 2005.23 декабря.
Тимакова Н. Услужили! Отечественный нефтесервис отчаянно борется с зарубежным «подкреплением» // Мировая энергетика. — 2006. — №2.
Хрилев Л.С., Давыдов Б.А., Орлов Р.В. Актуальность создания системы энергетического законодательства в России // Энергетическая политика. 1999. Вып.4 — 5. С.74 — 80
Чаадаев П.Я. Апология сумасшедшего // Чаадаев П.Я. Избранные сочинения и письма.М., 1991. С.144.
Шестой обобщающий доклад по Энергетическому диалогу Россия — ЕС. Москва — Брюссель, октябрь 2005.
Электроны в свободной продаже. Интервью с Олегом Баракиным // Мировая энергетика. 2004. №2.С. 19 — 22.
Bresser L., Maravall J., Przeworski A. Economic Reforms in New Democracies: A Social-Democratic Approach // Latin American Political Economy in the Age of Neoliberal Reform (Smith W., Acuma C., Gamara E., eds). New Brunswick and L., 1994, pp. 193-202.
Conrad R., Shalizi Z., Syme J. Risk Sharing and Rankings of Alternative Contract Instruments. 1991
ENERGY POLICY ACT OF 2005. Conference report. Juli 27, 2005. Ordered to be printed. США
Johnston D. International Petroleum Fiscal Systems and Production Sharing Contracts. Tulsa, 1994, р.7.
Nellor D., Sunley E. Fiscal Regimes for Natural Recource Producing Developing Countries. IMF Paper on Policy Analysis and Assessment, 1994 Ссылки (links):
www.forecast.ru/