Алтайский государственный институт искусств и культуры
Контрольная работа
пофилософии
тема
Понятие олюбви в учении Владимира Соловьева
Работу выполнила:
студентка II курса
КДД заочного отделения
Дубовецкая Л.И.
Барнаул 2003
Владимира СергеевичаСоловьева можно считать классиком русской идеалистической философии. Он родился16 января 1853 года в городе Москве. Его отцом был известный русский историкСергей Михайлович Соловьев. Мать Владимира Соловьева Поликсена Владимировнаимела своим предком самобытного русского мыслителя XVIII века Григория Сковороду. Владимир Соловьев поучилвеликолепное образование, чему способствовала домашняя атмосфера.
Уже в раннем детстверелигиозная вера Соловьева была очень сильной. В десять лет он испытал видение,которое было вызвано волнениями, связанными с первой любовью. Это неземноевидение он описывает в стихотворении «Три свидания» — это был женский образ.
Пронизана лазурьюзолотистой,
В руке держа цветокнездешних стран
Стояла ты с улыбкоюлучистой,
Кивнула мне и скрыласяв туман.
Это видение имелоогромное воздействие на всю последующую жизнь Соловьева. По общему мнениюмногих, его философию можно назвать философией вечной женственности.
В 13 лет он испыталдуховный кризис и отошел от веры в Бога. По убеждениям своим он был нигилистом– склонялся к позитивизму и к материализму. Соловьев поступает нафизико-математический факультет МГУ, но затем переходит на историко-философскийфакультет, энергично изучая философию. Это было связано с новым духовнымпереворотом в душе Соловьева. Он вновь вернулся к Богу и поставил своей задачейсоединить веру и разум.
После окончанияуниверситета Владимир Соловьев защитил магистерскую диссертацию и некотороевремя работал преподавателем. Но вскоре он оставил преподавательскуюдеятельность и стал жить как свободный литератор и публицист. Соловьев былчеловек весьма впечатлительный, экспансивный, жадный до новых жизненныхощущений. Он часто менял свое место жительства, никогда не имел собственнойсемьи и собственного угла. Часто жил у своих знакомых и даже смерть свою встретилна даче у своих друзей.
В молодости Соловьев освоилмногие философские системы Запада – Гегеля, Шелменга, Шопегауэра, Гартмана идругих. В 1875 году Владимир Соловьев совершает путешествие в Англию. Здесь егоснова посетило видение Софии Премудрости Божьей. Примечательно, что женщину, которуюон любил, тоже звали Софьей. Но брак между ними так и не состоялся.
Среди друзей ВладимираСоловьева следует назвать Н.Н. Страхова, А.А. Фета, К. Монтьева. Однако все этидружбы, как правило, кончались размолвками, нередко по причине идейных разногласий.
Что касается внешностиСоловьева. То люди, видевшие его, отмечают следующие черты: черные длинныеволосы, лицо круглое, бледное с красивыми сине-серыми глазами, большой бородой,с необычайно одухотворенным выражением, как бы не от мира сего. Он был оченьхуд и хрупок с виду, но во всем облике Соловьева сквозило выражение большойдоброты. Это проявлялось и в его отношениях с друзьями и знакомыми. Когда,например, у него просили денег, он вынимал бумажник и давал, не глядя, сколькозахватила рука, а когда не было денег, то снимал с себя верхнюю одежду.
Среди его привычек ипристрастий можно отметить игру в шахматы. Владимир Соловьев очень любил поэзию,и сам писал стихи. Современники особенно отмечали смех Владимира и любовь костроумным анекдотам.
Как примечательноесобытие в жизни Соловьева, следует отметить его публичную лекцию 28 марта 1881года в Петербургском университете, в которой он призвал царя помиловать убийцАлександра II. После этой лекции преподавательскаяработа Соловьева закончилась раз и навсегда.
В 80-е годы ВладимирСоловьев уделяет особое внимание написанию работ чисто религиозного характера.
В последние годы жизниСоловьев опять вернулся к философии. Он пишет работы: «Красота в природе»,«Смысл любви», «Теоретическая философия», «Оправдание добра» и другие. Дляэтого периода его жизни характерно ухудшение здоровья и усиление плохихпредчувствий.
Умер Владимир СергеевичСоловьев 31 июля 1900 года в имении Трубецких. Похоронен он был на Новодевичьемкладбище рядом с могилой отца.
Статьяпервая
Обыкновенно смысл половойлюбви полагается в размножении рода, которому она служит средством.Значительная часть организмов как растительного, так и животного царстваразмножается бесполым образом: делением, почкованием, спорами, прививкой.Правда, высшие формы обоих органических царств размножаются половым способом.
В пределах живых,размножающихся исключительно половым образом (отдел позвоночных), чем вышеподнимаемся мы по лестнице организмов, тем сила размножения становится меньше,а сила полового влечения, напротив, больше. Наконец, у человека сравнительно совсем животным царством размножение совершается в наименьших размерах, а половаялюбовь достигает наибольшего значения и высочайшей силы, соединяя впревосходной степени постоянство отношения (как у птиц) и напряженность страсти(как у млекопитающих). «Итак, считает философ, половая любовь и размножениерода находится между собою в обратном отношении: чем сильнее одно, темслабее другая». (с.494)
Если рассматриватьполовую любовь исключительно в мире человеческом, где она несравненно более чемв мире животном, принимает тот индивидуальный характер, в силу которого именноэто лицо другого пола имеет для любящего безусловное значение как единственноеи незаменимое, как цель сама в себе. В мире человеческом, где индивидуальныеособенности получают гораздо больше значения, нежели в животном и растительномцарстве, природа (иначе мировая воля, воля в жизни, иначе – бессознательный илисверхсознательный мировой дух) имеет в виду не только сохранение рода, но иосуществления в его пределах множества возможных частных или видовых типов ииндивидуальных характеров. Но кроме этой общей цели – проявления возможнополного разнообразия форм – жизнь человечества, понимаемая как историческийпроцесс, имеет задачей возвышение и усовершенствование человеческой природы.
Владимир Соловьев пишет:«Мы не находим ничего подобного – никакого соотношения между силою любовнойстрасти и значением потомства. Прежде всего мы встречаем совершеннонеобъяснимый для этой теории факт, что самая сильная любовь весьма часто бываетнеразделенною и не только великого, но и вовсе никакого потомства непроизводит». (с.497)
Особенно сильная любовь большеючастью бывает несчастна, а несчастная любовь весьма обыкновенно ведет ксамоубийству в той или другой форме, и каждое из этих многочисленныхсамоубийств от несчастной любви явно опровергает ту теорию, по которой сильнаялюбовь только затем и возбуждается, чтобы, во что бы то ни стало произвеститребуемое потомство, которого важность знаменуется силою этой любви, тогда какна самом деле во всех этих случаях сила любви именно исключает самуювозможность не только важного, но и какого бы то ни было потомства.
«Видеть смысл половойлюбви в целесообразном деторождении – значит признавать этот смысл только там,где самой любви вовсе нет, а где она есть, отнимать у нее всякий смысл и всякоеоправдание. Эта мнимая теория любви, сопоставляемая с действительностью,оказывается не объяснением, а отказом от всякого объяснения». (с.499)
Когда субъективноечувство говорит нам, что любовь есть самостоятельное благо, что она имеетсобственную безотносительную ценность для нашей личной жизни, то этому чувствусоответствует и в объективной действительности тот факт, что сильнаяиндивидуальная любовь никогда не бывает служебным орудием родовых целей,которые достигаются помимо нее.
Статьявторая
соловьевфилософия идеалистическая человеческая любовь
В пределах своей даннойдействительности человек есть только часть природы, но он постоянно ипоследовательно нарушает эти пределы; в своих духовных порождениях – религии инауке, нравственности и художестве – он обнаруживается как центр всеобщегосознания природы, как душа мира, как осуществляющаяся потенция абсолютноговсеединства, и, следовательно, выше его может быть только это самое абсолютноев своем совершенном акте, или вечном бытии, то есть Бог.
Преимущество человекаперед прочими существами природы – способность познавать и осуществлять истину– не есть только родовая, но и индивидуальная:каждый человек способенпознавать и осуществлять истину, каждый может стать живым отражениемабсолютного целого, сознательным и самостоятельным органом всемирной жизни.
Истина, как живая сила,овладевающая внутренним существом человека и действительно выводящая его из ложногосамоутверждения, называется любовью. Любовь, как действительное упразднениеэгоизма, есть действительное оправдание и спасение индивидуальности. Любовьбольше, чем разумное сознание, но без него она не могла бы действовать каквнутренняя спасительная сила, возвышающая, а не упраздняющая индивидуальность.В мире животных вследствие отсутствия у них собственного разумного сознанияистина, реализующаяся в любви, не находя в них внутренней точки опоры длясвоего действия, может действовать лишь прямо, как внешняя для них роковаясила, завладевающая ими как слепыми орудиями для чуждых им мировых целей; здесьлюбовь является как одностороннее торжество общего, родового надиндивидуальным, поскольку у животных их индивидуальность совпадает с эгоизмом внепосредственности частичного бытия, а потому и гибнет вместе с ним.
Владимир Соловьев считает«Смысл человеческой любви вообще есть оправдание и спасение индивидуальностичрез жертву эгоизма. На этом общем основании мы можем разрешить испециальную нашу задачу: объяснить смысл половой любви. Недаром же половыеотношения не только называются любовью, но и представляют, по общему признанию,любовь по преимуществу, являясь типом и идеалом всякой другой любви». (с.505)
Метафизические ифизические, исторические и социальные условия человеческого существованиявсячески видоизменяют и смягчают наш эгоизм, полагая сильные и разнообразныепреграды для обнаружения его в чистом виде и во всех ужасных его последствиях.Есть только одна сила, которая может изнутри, в корне, подорвать эгоизм, идействительно его подрывает, именно любовь, и главным образом любовь половая.
Всякая любовь естьпроявление этой способности, но не всякая осуществляет ее в одинаковой степени,не всякая одинаково радикально подрывает эгоизм. Эгоизм есть сила не толькореальная, но и основная, укоренившаяся в самом глубоком центре нашего бытия иоттуда проникающая и обнимающая всю нашу действительность, — сила непрерывнодействующая во всех частностях и подробностях нашего существования.
Любовь родительская – вособенности материнская – и по силе чувства, и по конкретности предметаприближается к любви половой, но и по другим причинам не может иметь равного снею значения для человеческой индивидуальности. Материнская любовь вчеловечестве, достигающая иногда до высокой степени самопожертвования, какую мыне находим в любви куриной, есть остаток, несомненно пока необходимый, этогопорядка вещей. Во всяком случае, несомненно, что в материнской любви не можетбыть полной взаимности и жизненного общения уже потому, что любящая и любимыепринадлежат у разным поколениям. Еще менее могут иметь притязания заменитьполовую любовь остальные роды симпатических чувств. Дружбе между лицами одногои того же пола недостает всестороннего формального различия восполняющих другдруга качеств, и если, тем не менее, эта дружба достигает особеннойинтенсивности, то она превращается в противоестественный суррогат половойлюбви. Что касается до патриотизма и любви к человечеству, то эти чувства, привсей своей важности, сами по себе жизненно и конкретно упразднить эгоизм немогут, по несоизмеримости любящего с любимым: ни человечество, ни даже народ немогут быть для отдельного человека таким же конкретным предметом, как он сам.
статьятретья
Смысл и достоинство любвикак чувства состоит в том, что она заставляет нас действительно всем нашим существомпризнать за другим то безусловное центральное значение, которое, в силуэгоизма, мы ощущаем только в самих себе. Любовь важна не как одно из нашихчувств, а как перенесение всего нашего жизненного интереса из в другое, какперестановка самого центра нашей личной жизни. Это свойственно всякой любви, нополовой любви по преимуществу.
Задача любви состоит втом, чтобы оправдать на деле тот смысл любви, который сначала дан только вчувстве; требуется такое сочетание двух данных ограниченных существ, котороесоздало бы из них одну абсолютную идеальную личность. Истинный человек вполноте своей идеальной личности, очевидно, не может быть только мужчиной илитолько женщиной, а должен быть высшим единством обоих. «Осуществить этоединство, или создать истинного человека, как свободное единство мужского иженского начала, сохраняющих свою формальную обособленность, но преодолевшихсвою существенную рознь и распадение, — это и есть собственная ближайшая задачалюбви» — пишет философ. (с.513)
Первый шаг к успешномурешению всякой задачи есть сознательная и верная ее постановка, но задача любвиникогда сознательно не ставилась, а потому никогда и не решалась как следует.На любовь смотрели и смотрят только как на данный факт, как на состояниенормальное для одних, болезненное для других, которое переживается человеком,но ни к чему его не обязывает; правда сюда привязываются две задачи:физиологического обладания любимым лицом и житейского с ним союза, — из нихпоследняя налагает некоторые обязанности, — но тут уже дело подчиняется законамживотной природы, с одной стороны, и законам гражданского общежития – с другой,а любовь, с начала и до конца предоставленная самой себе, исчезает, как мираж.Конечно, прежде всего, любовь есть факт природы (или дар Божий), независимо отнас возникающий естественный процесс: но отсюда не следует, чтобы мы не могли ине должны были сознательно к нему относиться и самодеятельно направлять этотестественный процесс к высшим целям.
Всем известно, что прилюбви непременно бывает особенная идеализация любимого предмета, которыйпредставляется любящему совершенно в другом свете, нежели в каком его видятпосторонние люди.
Любовная идеализация,переставши быть источником подвигов безумных, не вдохновляет ни к каким. Онаоказывается только приманкой, заставляющей нас желать физического и житейскогообладания, и исчезает, как только эта совсем не идеальная цель достигнута. Светлюбви ни для какого не служит путеводным лучом к потерянному раю; на негосмотрят как на фантастическое освещение краткого любовного «пролога на небе»,которое затем природа весьма своевременно гасит как совершенно ненужное дляпоследующего земного представления. «На самом деле этот свет гасит слабость и бессознательностьнашей любви, извращающей истинный порядок дела» — считает Владимир Соловьев.(с.513)
Внешнее соединение,житейское и в особенности физиологическое, не имеет определенного отношения клюбви. Оно бывает без любви, и любовь бывает без него. Оно необходимо для любвине как ее непременное условие и самостоятельная цель, а только как ееокончательная реализация. Если эта реализация становится как цель сама по себепрежде всего идеального дела любви, она губит любовь.
Чувство любви само посебе есть только побуждение, внушающее нам, что мы можем и должны воссоздатьцелость человеческого существа. Каждый раз, когда в человеческом сердцезажигается эта священная искра, вся стенающая и мучащаяся тварь ждет первогооткровения славы сынов Божьих. «Но без действия сознательного человеческогодуха Божья искра гаснет, и обманутая природа создает новые поколения сыновчеловеческих для новых надежд» — пишет Владимир Соловьев. (с.519)
Истинная любовь есть та,которая не только утверждает в субъективном чувстве безусловное значениечеловеческой индивидуальности в другом и в себе, но и оправдывает этобезусловное значение в действительности, действительно избавляет нас отнеизбежности смерти и наполняет абсолютным содержанием нашу жизнь.
Статьячетвертая
«Бог жизни и Бог смерти –один и тот же Бог. Эта истина, бесспорная для мира природных организмов.Закипающая в индивидуальном существе полнота жизненных сил не есть егособственная жизнь, эта жизнь чужая, жизнь равнодушного и беспощадного к немурода, которая для него есть смерть. В низших отделах животного царства этовполне ясно; здесь особи существуют только для того, чтобы произвести потомствои затем умереть; у многих видов они не переживают акта размножения, умирают тутже на месте, у других переживают лишь на очень короткое время». (с.521) Но еслиэта связь между рождением и смертью, между сохранением рода и гибелью особиесть закон природы, то, с другой стороны, сама природа в своем поступательномразвитии все более и более ограничивает и ослабляет этот свой закон;необходимость для особи служить средством к поддержанию рода и умирать поисполнении этой службы остается, но действие этой необходимости обнаруживаетсявсе менее и менее прямо и исполнительно по мере совершенствования органическихформ, по мере возрастающей самостоятельности и сознательности индивидуальныхсуществ.
Владимир Соловьев пишет,что: «В последнее время в психиатрической литературе Германии и Франциипоявилось несколько специальных книг, посвященных тому, что автор одной из нихназвал psychopathiasexualis, то есть разнообразным уклонениям отнормы в половых отношениях». (с.523) Эти сочинения помимо своего специальногоинтереса для юристов, медиков и самих больных интересны еще с такой стороны, о которой,наверное, не думали ни авторы, ни большинство читателей, а именно в этихтрактатах, написанных почтенными учеными, вероятно, безукоризненнойнравственности, поражает отсутствие всякого ясного и определенного понятия онорме половых отношений, о том, что и почему есть должное в этой области,вследствие чего и определение уклонений от норм, то есть самый предмет этихисследований, оказывается взятым случайно и произвольно. Единственным критериемоказывается обычность или необычность явлений: те влечения и действия в половойобласти, которые сравнительно редки, признаются патологическими уклонениями,требующими лечения, а те, которые обыкновенны и общеприняты, предполагаются какнорма.
Вообще говоря оестественности или противоестественности, не следует забывать, что человек естьсущество сложное и что естественно для одного из составляющих его начал илиэлементов, может быть противоестественным для другого и, следовательно,ненормальным для целого человека.
Для человека как животногосовершенно естественно неограниченное удовлетворение своей половой потребностипосредством известного физиологического действия, но человек, как существонравственное, находит это действие противным своей высшей природе и стыдитсяего… Как животному общественному человеку естественно ограничиватьфизиологическую функцию, относящуюся к другим лицам, требованиямсоциально-нравственного закона. Этот закон извне ограничивает изакрывает животное отправление, делает его средством для социальной цели –образования семейного союза.
В области половой любвипротивоестественно для человека не только всякое беспорядочное, лишенноевысшего, духовного освящения удовлетворения чувственных потребностей наподобиеживотных (помимо разных чудовищных явлений половой психопатии), но так женедостойны человека и противоестественны и те союзы между лицами разного пола,которые заключаются и поддерживаются только на основании гражданского закона,исключительно для целей морально-общественных, с устранением или прибездействии собственного духовного, мистического начала в человеке. «Но именнотакая противоестественная, с точки зрения цельного человеческого существа,перестановка этих отношений и господствует в нашей жизни и признаетсянормальной, и все осуждение переносится на несчастных психопатов любви, которыетолько доводят до смешных, безобразных, иногда отвратительных, но большей частибезвредных сравнительно крайностей это самое общепризнанное и господствующееизвращение». (с.527)
Те многообразныеизвращения полового инстинкта, которыми занимаются психиатры, суть лишьдиковинные разновидности общего и всепроникающего извращения этих отношений вчеловечестве, — того извращения, которым поддерживается и увековечиваетсяцарство греха и смерти. «Хотя все три естественные для человека в его целомотношении или связи между полами, именно связь в животной жизни, или по низшейприроде, затем связь морально-житейская, или под законом, и, наконец, связь вжизни духовной, или соединение в Боге, — хотя все эти три отношения существуютв человечестве, но осуществляются противоестественно, именно в отдельности одноот другого, в обратной их истинному смыслу и порядку последовательности и внеравной мере», — считает философ (с.528)
Исключительно духовнаялюбовь есть, очевидно, такая же аномалия, как и любовь исключительно физическаяи исключительно житейский союз. Абсолютная норма есть восстановление целостичеловеческого существа, и, нарушается ли эта норма в ту или другую сторону, врезультате во всяком случае происходит явление ненормальное,противоестественное. Мнимо духовная любовь есть явление не только ненормальное,но и совершенно бесцельное, ибо то отделение духовного от чувственного, ккоторому она стремится, и без того наилучшим образом совершается смертью.Истинная же духовная любовь не есть слабое подражание и предварение смерти, аторжество над смертью, не отделение бессмертного от смертного, вечного отвременного, а превращение смертного в бессмертного, восприятие временного ввечное. Ложная духовность есть отрицание плоти, истинная духовность есть ееперерождение, спасение, воскресение.
«В день, когда Богсотворил человека, по образу Божию сотворил его, мужа и жену сотворил их».
«Тайна сия есть, аз жеглаголю во Христа и во Церковь». (с.529)
Не к какой-нибудьотдельной части человеческого существа, а к истинному единству двух основныхсторон его, мужской и женской, относится первоначально таинственный образБожий, по которому создан человек. Как Бог относится к своему творению, какХристос относится к своей Церкви, так муж должен относится к жене. Насколькообщеизвестны эти слова, настолько же смысл их мало разумеется. «Как Бог творитвселенную, как Христос созидает Церковь, так человек должен творить и созидатьсвое женское дополнение». (с.529)
Дело истинной любвипрежде всего основывается на вере. Коренной смысл любви, как было ужепоказано, состоит в признании за другим существом безусловного значения. Но всвоем эмпирическом, подлежащим реальному чувственному восприятию, бытии этосущество безусловно значения не имеет: оно несовершенно по своему достоинству ипреходяще по своему существованию.
«Первый, основной закон:если в нашем мире раздельное и изолированное существование есть факт иактуальность, а единство – только понятие и идея, то там, наоборот,действительность принадлежит единству или, точнее, всеединству, а раздельностьи обособленность существуют только потенциально и субъективно». (с.533)
А отсюда следует, чтобытие этого лица в трансцендентной сфере не есть индивидуальное в смыслездешнего реального бытия. Там, то есть в истине, индивидуальное лицо естьтолько луч, живой и действительный, но нераздельный луч одного идеальногосветила – всеединой сущности. Это идеальное лицо, или олицетворенная идея, естьтолько индивидуализация всеединства, которое неделимо присутствует в каждой изэтих своих индивидуализаций. Итак, когда мы воображаем идеальную форму любимогопредмета, то под этою формой нам сообщается сама всеединая сущность. Как же мыдолжны ее мыслить?
Предмет истинной любви непрост, а двойствен: мы любим, во-первых, то идеальное (не в смысле отвлеченном,а в смысле принадлежности к другой, высшей сфере бытия) существо, которое мыдолжны ввести в наш реальный мир, и, во-вторых, мы любим то природное человеческоесущество, которое дает живой личный материал для этой реализации и которойчерез это идеализуется не в смысле нашего субъективного воображения, а в смыслесвоей действительной перемены или перерождения. «Таким образом, истинная любовьесть нераздельно и восходящая и нисходящая или те две Афродиты, которыхПлатон хорошо различал, но дурно разделял. Для Бога Его другое (то естьвселенная) имеет от века образ совершенной Женственности, но Он хочет, чтобыэтот образ был не только для Него, но чтобы он реализовался и воплотился длякаждого индивидуального существа, способного с ним соединиться. К такой жереализации и воплощению стремится и сама вечная Женственность, которая не естьтолько бездейственный образ в уме Божием, а живое духовное существо, обладающеевсею полнотою сил и действий. «Весь мировой и исторический процесс есть процессее реализации и воплощения в великом многообразии форм и степеней» — пишетВладимир Соловьев. (с.534)
Статьяпятая
«Невольное инепосредственное чувство открывает нам смысл любви как высшего проявленияиндивидуальной жизни, находящей в соединении с другим существом своюсобственную бесконечность. Не довольно ли этого мгновенного откровения? Развемало хоть раз в жизни действительно почувствовать свое безусловное значение?
И я знаю, взглянувшина звезды порой,
Что взирали на них мы,как боги, с тобой.
Едва ли этого довольнодаже для одного поэтического чувства, а сознание истины и воля жизни решительнона этом помириться не могут. Бесконечность только мгновенная естьпротиворечие нестерпимое для ума, блаженство только в прошедшем есть страданиедля воли. Есть те проблески иного света, после которых
Еще темнее мрак жизнивседневной,
Как после яркойосенней зарницы».(с.535)
Прямое личноепротиводействие такому порядку труднее для исполнения, нежели для понимания:его можно указать в нескольких словах. «Чтоб упразднить этот дурной порядок жизненныхявлений, нужно прежде всего признать его ненормальным, утверждая тем самым, чтоесть другой, нормальный, в котором все внешнее и случайное подчиненовнутреннему смыслу жизни». (с.537) Такое утверждение не должно быть голословно;опыту внешних чувств должен быть противопоставлен не отвлеченный принцип, адругой опыт – опыт веры. Этот последний несравненно труднее первого, ибоон обусловлен более внутренним действием, нежели восприятием извне. Толькопоследовательными актами сознательной веры входим мы в действительноесоотношение с областью истинно-сущего, а чрез это – в истинное соотношение снашим «другим»; только на этом основании может быть удержана и укреплена в сознаниита безусловность для нас другого лица (а, следовательно, и безусловность нашегосоединения с ним), которая непосредственно и безотчетно открывается в пафоселюбви, ибо этот любовный пафос приходит и проходит, а вера любви остается.
«Но чтобы не оставатьсямертвою верой, ей нужно непрерывно себя отстаивать против той действительнойсреды, где бессмысленный случай созидает свое господство на игре животныхстрастей человеческих». (с.537) Против этих враждебных сил у верующей любвиесть только оборонительное оружие – терпение до конца. Чтобы заслужить своеблаженство, она должна взять крест свой. В нашей материальной среде нельзясохранить истинную любовь, если не понять и не принять ее как нравственныйподвиг. Недаром православная церковь в своем чине брака поминает святых мученикови к их венцам приравнивает венцы супружеские.
«Таким образом всякаяпопытка уединить и обособить индивидуальный процесс возрождения в истиннойлюбви встречается с тройным неодолимым препятствием, поскольку нашаиндивидуальная жизнь со своей любовью, отделенная от процесса жизни всемирной,неизбежно оказывается, во-первых, физически несостоятельной, бессильной противвремени и смерти, затем, умственно пустой, бессодержательной и, наконец,нравственно — не достойной. Если фантазия перескакивает чрез физическое илогическое препятствие, то и она должна остановиться перед нравственнойневозможностью». (с.538)
Всеединая идея можетокончательно реализоваться или воплотиться только в полноте совершенныхиндивидуальностей, значит, последняя цель всего дела есть высшее развитиекаждой индивидуальности в полнейшем единстве всех, а это необходимо включает всебя и нашу жизненную цель, которую нам, следовательно, нет ни побуждения, нивозможности отделять или обособлять от цели всеобщей. «Мы нужны миру столькоже, сколько и он нам; вселенная от века заинтересована в сохранении, развитии иувековечении всего того, что действительно для нас нужно и желательно, всегоположительного и достойного в нашей индивидуальности, и нам остается толькопринимать возможно более сознательное и деятельное участие в общем историческомпроцессе – для самих себя и для всех других нераздельно» — пишетВладимир Соловьев. (с.540)
Истинному бытию, иливсеединой идее, противополагается в нашем мире вещественное бытие – то сааме,что подавляет своим бессмысленным упорством и нашу любовь и не дает осуществлятьсяее смыслу. Главное свойство этого вещественного бытия есть двойнаянепроницаемость: 1) непроницаемость во времени, в силу которойвсякий последующий момент бытия не сохраняет в себе предыдущего, а исключаетили вытесняет его собою из существования, так что все новое в среде веществапроисходит на счет прежнего или в ущерб ему, и 2) непроницаемость впространстве, в силу которой две части вещества (два тела) не могутзанимать зараз одного и того же места, то есть одной и той же части пространства,а необходимо вытесняют друг друга. Таким образом, то, что лежит в основе нашегомира, есть бытие в состоянии распадения, бытие раздробленное наисключающие друг друга части и моменты. Вот какую глубокую почву и какуюширокую основу должны мы принять для того рокового разделения существ, вкотором все бедствия и нашей личной жизни. Победить эту двойную непроницаемостьтел и явлений, сделать внешнюю реальную среду сообразно внутреннему всеединствуидеи – вот задача мирового процесса, столь же простая в общем понятии, сколькосложная и трудная в конкретном осуществлении.
Уже и в природном миреидее принадлежит все, но истинная ее сущность требует, чтобы не только ейпринадлежало все, все в нее включалось или ею обнималось, но чтобы и онасама принадлежала всему, чтобы все, то есть все частные ииндивидуальные существа, а, следовательно, и каждое из них,действительно обладали идеальным всеединством, включали его в себя. Совершенноевсеединство, по самому понятию своему, требует полного равновесия, равноценностии равноправности между единым и всем, между целым и частями, между общим иединичным. Полнота идеи требует, чтобы наибольшее единство целогоосуществлялось в наибольшей самостоятельности и свободе частных и единичныхэлементов – в них самих, через них и для них.
Несмотря напродолжающуюся и в человечестве смену поколений, есть уже начатки увековечиванияиндивидуальности в религии предков – этой основе всякой культуры, в предании –памяти общества, в искусстве, наконец, в исторической науке. Несовершенный,зачаточный характер такого увековечения соответствует несовершенству самойчеловеческой индивидуальности и самого общества. Но прогресс несомненен, иокончательная задача становится яснее и ближе.
«Если корень ложногосуществования состоит в непроницаемости, то есть во взаимном исключении существдруг другом, то истинная жизнь есть то, чтобы жить в другом, как в себе, илинаходить в другом положительное и безусловное восполнение своего существа.Основанием и типом этой истинной жизни остается и всегда останется любовьполовая или супружеская» — считает философ (с.544).
Если отношенияиндивидуальных членов общества друг к другу должны быть братские (и сыновние –по отношению к прошедшим поколениям и их социальным представителям), то связьих с целыми общественными сферами – местными, национальными и, наконец, совселенскою – должна быть еще более внутреннею, всестороннею и значительною. Этасвязь активного человеческого начала (личного) с воплощенного в социальномдуховно-телесном организме всеединою идеей должна быть живым сизигическимотношением. Не подчиняться своей общественной сфере и не господствовать наднею, а быть с нею в любовном взаимодействии, служить для нее деятельным,оплодотворяющим началом движения и находить в ней полноту жизненных условий ивозможностей – таково отношение истинной человеческой индивидуальности нетолько к своей ближайшей социальной среде, к своему народу, но и ко всемучеловечеству.
По мере того каквсеединая идея действительно осуществляется чрез укрепление и усовершенствованиесвоих индивидуально-человеческих элементов, необходимо ослабевают исглаживаются формы ложного разделения, или непроницаемости существ впространстве и времени. Но для полного их упразднения и для окончательногоувековечения всех индивидуальностей, не только настоящих, но и прошедших,нужно, чтобы процесс интеграции перешел за пределы жизни социальной илисобственно-человеческой, и включил в себя сферу космическую, из которой онвышел. «В устроении физического мира (космический процесс) божественная идеятолько снаружи облекла царство материи и смерти покровом природной красоты:чрез человечество, чрез действие его универсально-разумного сознания она должнавойти в это царство извнутри, чтобы оживотворить природу и увековечитьее красоту. В этом смысле необходимо изменить отношение человека к природе. И снею он должен установить то сизигическое единство, которым определяется егоистинная жизнь в личной и общественной сферах». (с.546)
Природа до сих пор былаили всевластною, деспотическою матерью младенчествующего человечества, или чужоюему рабою, вещью. В эту вторую эпоху одни только поэты сохраняли еще иподдерживали хотя безотчетное и робкое чувство любви к природе как кравноправному существу, имеющему или могущему иметь жизнь в себе.«Истинные поэты всегда оставались пророками всемирного восстановления жизни икрасоты, как хорошо сказал один из них своим собратьям:
Только у васмимолетные грезы
Старыми в душуглядятся друзьями,
Только у васблаговонные розы
Вечно восторгаблистают слезами
С торжиц житейских,бесцветных и душных,
Видеть как радостнотонкие краски,
В радугах вашихпрозрачно-воздушных
Неба родного мнечудятся ласки». (с.547)
«Установление истинноголюбовного или сизигического, отношения человека не только к его социальной, нои к его природной и всемирной среде – эта цель сама по себе ясна. Сила жедуховно-телесного творчества в человеке есть только превращение или обращениевнутрь той самой творческой силы, которая в природе, будучи обращенанаружу, производит дурную бесконечность физического размножения организмов» — пришел к выводу Владимир Соловьев. (с.547)
Списокиспользованной литературы
1. Соловьев В.С.Смысл любви // Соловьев Вл. Избр. произведения: В 2-х т. – М., 1990. – Т.2. –С.493 – 547.
2. Учебно-методическоепособие для студентов. Русская философия в лицах. Барнаул, 1993.
Размещено на www.