Карпов А. Ю.
1. Печерская обитель
Имяпреподобного Кукши (или Купши), инока Киевского Печерского монастыря,проповедовавшего христианскую веру среди язычников-вятичей и принявшего от нихмученическую смерть в начале XII века, едва ли говорит что-то современномучитателю. Это кажется особенно странным, потому что вятичи, как известно, — самое восточное из всех восточнославянских племен и именно их обычно считаютсвоими ближайшими предками жители многих областей Центральной России. А значит,преподобномученик Кукша, «апостол вятичей» (как иногда именуется он вцерковной литературе), должен был бы почитаться одним из главных просветителейи крестителей нашего Отечества.
Амежду тем в древней Руси, не в пример нам, о его подвиге знали и помнили.Спустя много лет после его мученической гибели епископ Владимиро-СуздальскийСимон (1214-1226), один из авторов Патерика Киевского Печерского монастыря(сборника рассказов о житии и подвигах печерских монахов), так писал о нем всвоем послании к печерскому же постриженнику Поликарпу: «Как добровольноможно умолчать об этом блаженном черноризце… о котором всем известно, как онбесов прогнал, и вятичей крестил, и дождь с неба свел, и озеро иссушил, и многодругих чудес сотворил, и после многих мучений убит был с ученикомсвоим»(1). Рассказывая о других печерских старцах, епископ Симон ссылалсяобычно на какие-то литературные источники: например, на Житие основателя Киево-Печерскогомонастыря преподобного Антония или на так называемую Печерскую летопись (обапамятника, к сожалению, не дошли до нашего времени). В рассказе же о Кукшеограничился словами: "… его же вси сведають" — то есть ясно далпонять, что известность преподобного выходила далеко за рамки Печерской обителии достигала пределов его епархии — Владимиро-Суздальской Руси.
КиевскийПечерский монастырь, с которым, очевидно, была связана большая часть жизнипреподобного Кукши, ведет свою историю с 40-х годов XI века, когда русский инокАнтоний, постриженник одного из греческих афонских монастырей, вернувшись наРусь, обосновался на крутом, поросшем лесом берегу Днепра, в окрестностяхстольного града Киева, близ княжеского села Берестовое. По преданию, пещерку, вкоторой поселился Антоний, «ископал» будущий киевский митрополитИларион, ближайший сподвижник князя Ярослава Мудрого, тогда еще священникберестовской церкви Святых Апостолов. Со временем к Антонию начали приходитьбратия, и так возник монастырь, получивший название Печерского. При первыхигуменах — Варлааме, великом подвижнике Феодосии и его преемнике Стефане — монастырь постепенно вышел на поверхность; киевский князь Изяслав Ярославичдаровал ему землю на берестовской горе, а затем была построена церковь во имяУспения Пресвятой Богородицы, получившая название «Великой».
Ссамого своего возникновения монастырь сильно отличался от других тогдашнихрусских монастырей — и более строгими порядками, и исключительными подвигамибратии. Рассказы о первых печерских подвижниках наполнены описаниями их борьбыс искушениями плоти. Монахи годами жили в пещерах, на хлебе с водой, облачалисьво власяницы, сносили лютую стужу, живыми закапывали себя в землю… В этот,начальный период развития русского христианства нащупывались различные пути кпониманию истинной сущности нового учения. Путь обретения спасения и вечнойжизни, предложенный Антонием, — через физическое страдание и внешнеесамоотречение — был тяжек, почти неосуществим, но он поразил воображение русскихлюдей и поднял авторитет монастыря на недосягаемую высоту. Уже при игуменеФеодосии в монастырь из Константинополя был привезен Студийский монастырскийустав, который стал соблюдаться здесь очень строго и затем постепеннораспространился на другие русские обители. «Оттого почтен монастырьПечерский старше прочих», — писал по этому поводу киевский летописец(2).Важно отметить и другое. Печерский монастырь возник совершенно независимо откняжеской власти, что было совсем не обычно для того времени, когда большинстворусских обителей основывалось князьями. «Многие ведь монастыри от князей,и от бояр, и от богатства поставлены, — процитируем вновь летописца, — но несуть таковы, какие поставлены слезами, пощением, молитвой, бдением. Антонийведь не имел ни злата, ни сребра, но добился всего слезами и пощением»(3).Все это очень скоро позволило печерским игуменам претендовать на нравственноеруководство русским обществом и принесло монастырю славу первого истинноправославного на Руси.
Ужесо второй половины XI века монастырь становится настоящим рассадником святостии поставщиком епископских кадров для молодой Русской Церкви. Так,постриженниками Печерского монастыря были святой Леонтий, епископ Ростовский,принявший мученическую смерть от язычников, вероятно, в 70-е годы XI века; егопреемник на ростовской кафедре святитель Исаия; епископы Переяславские Николайи Ефрем; святые Никита и Нифонт Новгородские и многие другие. ЕпископВладимиро-Суздальский Симон (также постриженник Печерского монастыря) полагал,что к 20-м годам XIII века таковых иерархов-печерян насчитывалось уже околопятидесяти человек.
Исключительнуюроль сыграл Печерский монастырь и в развитии русской культуры, особеннокнижной. Здесь создавались первые редакции древнейшей из дошедших до нашеговремени русских летописей — «Повести временных лет», один из авторовкоторой прямо называл себя «худым и недостойным рабом» (то естьучеником) преподобного Феодосия. Творил здесь и знаменитый Нестор, считающийся(может быть, и не вполне справедливо) автором русской летописи, но достоверноизвестный как автор двух других выдающихся произведений древнерусскойлитературы — «Чтения о житии и о погублении блаженных страстотерпцевБориса и Глеба» и «Жития преподобного отца нашего Феодосия, игуменаПечерского». В Печерском монастыре жил и первый известный нам по именирусский иконописец — преподобный Алипий (Алимпий), ученик греческих мастеров,приехавших в Киев из Константинополя для росписи «Великой» Печерскойцеркви; и «безмездный лечец» Агапит, прославившийся своим искусствомврачевателя и излечивший от тяжелой болезни, среди прочих, князя ВладимираВсеволодовича Мономаха; и книжник Григорий, владелец хорошо известной в Киевебиблиотеки; и не менее знаменитый князь-инок Святослав-Никола Давыдович,прозванный Святошей, который первым из русских князей отрекся от мира,предпочтя земной власти вечную молитву в стенах обители; и многие другиеподвижники, прославившиеся в Киеве и по всей Русской земле своим даромчудотворения…
«Иконник»Алипий и Нестор-Летописец, Агапит-«лечец» и Никола-Святоша, а такжемногие другие знаменитые печерские старцы были, по-видимому, современниками и,более того, собеседниками и сподвижниками преподобного Кукши. Одни и те жемолитвы возносились ими к Богу в «Великой» Печерской церкви; одни ите же идеи, витавшие в русском христианском обществе, давали им пищу дляразмышления и духовного подвига. Едва ли не самой актуальной для образованныхрусских людей в XI -XII веках становилась идея особой избранности Руси, «впоследние времена» пришедшей к Богу. Лишь недавно крестившаяся Русь,подобно «работникам одиннадцатого часа» из знаменитой евангельскойпритчи о виноградаре, нанимавшем работников в свой виноградник и расплатившемсяс ними поровну, «начав с последних до первых» (Мф. 20: 1-16), претендовалана то же воздаяние, что и народы, ранее пришедшие к христианству. Более того,буквально принимая евангельскую заповедь: «Будут последние первыми, ипервые последними» (Мф. 20: 16), русские книжники не сомневались в том,что Господь, вспомнив о них и приблизив их к Себе именно «в последниевремена» (а о приближении конца света в то время говорили и думали во всемхристианском мире), проявил тем самым особую заботу о Своей русской пастве."… Но вот благоволил небесный Владыка… в последние дни милость проявитьк ним и не дал им до конца погибнуть в прелести идольской", — восклицал,имея в виду всех русских людей, диакон Нестор в своем «Чтении о Борисе иГлебе»(4). Распространение христианской веры «от края и до края»Русской земли казалось подлинным торжеством воплощения Божественного замысла,достойным завершением всей мировой истории, последним значимым событием,которое должно было — в соответствие с христианским учением о конце света — непосредственно предшествовать Второму пришествию Спасителя и СтрашномуСуду(5). И можно полагать, что именно эта идея, а вместе с ней и глубокоеосознание своей личной ответственности перед Богом за судьбы мира влеклиправославных миссионеров в области, населенные язычниками, в самые отдаленныеуголки Русской земли.
Кначалу XII века язычество еще оставалось религией значительного числа жителейдревней Руси, особенно сельского населения. Не только в глухих уголкахРостовской или Муромской земель, но и в южной, более развитой экономически иполитически части Русского государства сохранялись настоящие заповедники почтинетронутого язычества. Археологи обнаруживают следы языческих святилищ,просуществовавших до самого монголо-татарского нашествия: на них совершалисьязыческие обряды и приносились жертвоприношения, и княжеская власть, кажется,не предпринимала никаких усилий для того, чтобы их уничтожить(6). Из показанийписьменных источников мы также знаем о том, что и в XI, и в XII веках, ипозднее жители сел и даже городов Руси, наряду с посещением храмов, совершалиязыческие тризны и молились старым божествам. В течение долгого временикняжеская власть, что называется, сквозь пальцы смотрела на сохранениеязыческих пережитков, особенно если речь шла о неславянском, финно-угорскомнаселении — чуди, мери, муроме и других обитателях окраин Древнерусскогогосударства. Как раз в конце XI — XII веке в «Чудском конце» Ростова(населенном мерянами) проповедовал преподобный Авраамий, будущий основательРостовского Богоявленского монастыря; именно ему, а не представителям княжескойадминистрации, пришлось уничтожать изваяние языческого бога Велеса, которомуоткрыто поклонялись местные жители. Приблизительно в то же время с язычеством вМуроме столкнулся князь Константин Муромский, причтенный впоследствии к ликусвятых. В 70-е годы XI века среди мерян (финно-угорского населенияСеверо-Востока Руси) проповедовал святитель Леонтий, епископ Ростовский, апосле его смерти — святитель Исаия. Во второй половине XII столетия или, можетбыть, несколько позже в глухие вологодские леса ушел из Киева постриженникодной из киевских обителей преподобный Герасим, основатель вологодскогоТроицкого монастыря. Русские иноки достигали с проповедью Слова Божия иПоловецкой Степи, и мусульманской Волжской Болгарии. Но, пожалуй, наиболеевыдающимся из русских проповедников-миссионеров домонгольской поры следуетпризнать преподобного Кукшу — просветителя вятичей.
2. Кукша или Купша?
Ксожалению, краткое Слово епископа Симона из Киево-Печерского патерика являетсяпо существу единственным источником наших сведений о святом: более никакимиданными о нем мы не располагаем. А потому даже самые общие, самыеприблизительные контуры его биографии могут быть очерчены лишь сугубогипотетически.
Так,нам неизвестно точное время жизни преподобного Кукши. В старой справочной ицерковной литературе его смерть, как правило, датируется временем около 1215или 1217 года(7). Но это, по-видимому, тот редкий случай, когда церковнаятрадиция не удревняла, а омолаживала то или иное событие своей истории(значительно чаще случалось наоборот). Автор Слова о Кукше и ряда другихсказаний Печерского патерика епископ Симон покинул монастырь прежде 1206 года,когда стал игуменом Рождественского монастыря во Владимире, — но он нигде недает знать, что повествует о своем современнике, жившем в обители одновременнос ним; напротив, в его сказаниях речь идет о «прежде просиявших»иноках; по его собственным словам, он рассказал Поликарпу «малое из тогомногого», что сам слышал, еще пребывая «в том божественном и святоммонастыре Печерском». Слово о Кукше и скончавшемся одновременно с ниминоке Пимене Постнике расположено между другими рассказами Симона, которые,похоже, выстроены в хронологическом порядке: так, перед Словом о Кукше и Пименечитаются Слова о преподобном Евстратии Постнике (принявшем мученическую смертьот иудея-работорговца в городе Херсонесе в Крыму в 1097 году) и Никоне Сухом(попавшем в плен к половцам одновременно с Евстратием, но скончавшемсязначительно позднее); за Словом о Кукше следуют Слова об Афанасии Затворнике(время его жизни неизвестно) и преподобном Святоше, князе Черниговском,принявшем пострижение в Печерском монастыре в 1107 году и скончавшемся после1141 года. Следовательно, жизнь и подвиги инока Кукши должны прийтись, покрайней мере, на первую половину XII века.
ВКиево-Печерском патерике можно найти и другие датирующие признаки, позволяющиенесколько уточнить время жизни преподобного. Из сочинения Симона нам известно,что в тот самый день, в который погибли преподобный Кукша и его ученик, вПечерском монастыре скончался еще один старец, блаженный Пимен, прозванныйПостником: перед самой своей смертью, стоя посреди церкви, он во всеуслышаниевоскликнул: «Брат наш Кукша ныне на рассвете убит!». «И сказавшиэто, умер в одно время с теми двумя святыми», — рассказывает Симон. Пименже Постник — лицо более известное, нежели Кукша; он был современником многихпечерских подвижников, о которых также рассказывается в Киево-Печерскомпатерике. В конце 70-х годов XI века Пимен, очевидно, уже пользовался значительнымавторитетом в обители и был далеко не молодым человеком: его имя упоминается врассказе об изгнании бесов из знаменитого печерского затворника Никиты,будущего епископа Новгородского и чтимого русского святого, причем следуетздесь сразу же за именами тогдашнего игумена Печерского монастыря НиконаВеликого и его преемника Иоанна и ранее имен других знаменитых подвижников — будущего ростовского епископа Исаии, Григория Чудотворца, будущего печерскогоигумена, а затем епископа Черниговского Феоктиста и других(8). Даже если Пименпрожил долгую жизнь и преставился в глубокой старости, едва ли его кончина, азначит, и кончина Кукши могла случиться позднее первой половины, а скорее дажепервой четверти XII века(9).
(Внашем распоряжении имеется еще один источник, на основании которого с некоторойдолей вероятности можно предположить, что преподобный Кукша жил в Киеве в самомначале XII века и был современником киевского князя Владимира ВсеволодовичаМономаха; но об этом ниже.)
Разумеется,ничего не знаем мы и о том, откуда пришел Кукша в Печерский монастырь, кем былдо пострижения и сколько времени провел в обители до того, как отправился всвой последний, крестный путь. Историки высказывают предположение, согласнокоторому преподобный сам был родом из вятичей, чем якобы и может быть объясненоего горячее желание просветить светом христианской веры своихединоплеменников(10). В принципе это не исключено. Мы знаем, что в Печерскоммонастыре принимали пострижение выходцы из разных городов и областей Руси, в томчисле и отдаленных от Киева, таких, например, как Курск (откуда пришел в Киевпреподобный Феодосий) или Торопец (его уроженцем был преподобный ИсаакийЗатворник). Известно также, что еще в конце X века значительное число«лучших мужей» из Вятичской земли были переселены с семьями княземВладимиром Святославичем в города-крепости, построенные им по рекам Десне,Остру, Суле, Стугне и другим для защиты южных рубежей Руси от ее злейших враговпеченегов. Преподобный Кукша вполне мог принадлежать к потомкам одного из такихсемейств, а если так, то это обстоятельство, несомненно, должно былоспособствовать успеху его проповеди среди вятичей(11). Но это, повторимся, неболее чем предположение, увы, ничем не подтверждаемое.
Некоторыйсвет на происхождение Кукши могло бы, наверное, пролить его имя — оченьнеобычное для инока. Однако с именем преподобного все обстоит также оченьнепросто.
Преждевсего, надо сказать, что имя Кукша — явно языческое, а не христианское.Употребление языческих имен — явление довольно распространенное в древней Руси.В первые столетия после Крещения и вплоть до XIV-XV веков, а то и позднее,здесь были в ходу, как правило, два имени, причем крестильное (то есть даваемоепри крещении) употреблялось в быту значительно реже, чем исконно славянское,языческое. Даже лица духовного звания нередко называли себя языческими именамиили прозвищами — таковы, например, новгородский «поп Упырь Лихой»,переписавший в 1047 году книгу Толковых пророчеств для новгородского князяВладимира Ярославича, «поп пономарь» Кохан или «поп, глаголемыйЛотыш, с Городища» (оба жили в XIII веке и известны по припискам крукописям) или тверской диакон Дудко, упоминаемый в летописном рассказе овосстании в Твери в 1327 году (число примеров можно значительно умножить). Носреди иноков Печерского монастыря языческое имя Кукши следует признатьисключением. (Во всяком случае, в Печерском патерике мы встречаем еще толькоодного подвижника, именуемого славянским, а не христианским именем, — этознаменитый князь-инок Святоша-Никола. Прозвище Святоша — очевидно, сокращениеот княжеского имени Святослав, приобретшее к тому же дополнительный и вполнеопределенный смысл. Но и Святошу автор Патерика именует не одним толькославянским именем, как Кукшу, но и христианским — хотя, кажется, крестильным, ане монашеским, — Николай.) Полагают, что имя Кукша происходит от названияптицы: кукша, или ронжа (Cractes infaustus), представитель семейства вороновых,распространена по всему северу Евразии; по крайней мере, до конца XIX века онаобитала и в тех областях Центральной России, в которых жили вятичи и где,следовательно, проповедовал святой(12). Но все дело в том, что, как выясняется,имя вятичского миссионера нам в точности не известно. Большинство списковКиево-Печерского патерика, а также церковная традиция с уверенностью называютего Кукшей. Но в Арсеньевской, наиболее ранней редакции памятника, в том числеи в древнейшем Берсеневском списке, датируемом 1406 годом, имя преподобногоназвано иначе — Купша (причем трижды в одном и том же написании, что исключаетвозможность случайной описки)(13). А имя Купша может быть и сокращениемцерковного имени Киприан (в русском произношении Куприян).
Вопрособ имени святого приобретает особое значение в свете вот какого обстоятельства.Как явствует из одного древнерусского памятника, а именно Проложного слова оперенесении в Киев перста святого Иоанна Крестителя, в Киеве в начале XII века,при князе Владимире Мономахе (1113-1125), существовал некий Купшин монастырь;он был расположен на речке Сетомль и хорошо известен киевлянам — в данномтексте он упоминается как ориентир для обозначения местоположения киевскойцеркви святого Иоанна Крестителя(14). Никакими другими сведениями об этоммонастыре — помимо его упоминания в Проложном сказании — мы не располагаем,точное его местонахождение, время основания, равно как и дальнейшая судьбаостаются неизвестными. Упоминаемая же в памятнике церковь святого ИоаннаКрестителя — скорее всего, известная из летописи церковь святого Иоанна (безуточнения, какого именно) «в Копыреве конце», близ Щекавицы (то естькак раз на Сетомли); она была заложена в 1121 году, при князе ВладимиреМономахе(15), и можно думать, что именно в связи с перенесением в Киев изКонстантинополя частицы мощей святого Иоанна Крестителя. Если так, то Купшинмонастырь получил свое название ранее 1121 года.
Совпадениеимени Купша и названия Купшина монастыря позволило исследователям предположить,что судьба просветителя вятичей была каким-то образом связана с этойобителью(16). Возможно, Купшин монастырь был основан преподобным или же онкакое-то время был в нем игуменом. Именно таким образом монастыри древней Русичаще всего получали свои неофициальные названия, употреблявшиеся в повседневнойжизни. Так, Печерский монастырь нередко именовали Феодосьевым; известны были вКиеве также Стефанов, или Стефанечь (Богородицкий Кловский), и Германечь(Спасский на Берестовом) монастыри. Преподобный мог перейти из Купшинамонастыря в Печерский или же, наоборот, по какой-то причине покинуть Печерскуюобитель и основать свой собственный, новый монастырь. Последнее было нередкостью для древнего Киева. Так, около 1078 года из-за ссоры с братией былвынужден покинуть Печерский монастырь преемник святого Феодосия игумен Стефан,будущий епископ Владимиро-Волынский; он и стал основателем Стефанова Кловскогомонастыря(17).
Ноесли преподобный Кукша (будем все же называть его привычным именем, освященнымцерковной традицией) действительно стал основателем монастыря, то это говорит омногом. Для того, чтобы создать новую обитель в стольном Киеве, необходимо былообладать и высоким духовным авторитетом, и соответствующим положением вобществе, и, главное, немалым богатством. Как правило, основателями монастырейв древней Руси становились представители привилегированных слоев общества — чаще всего, князья или бояре, но в любом случае состоятельные люди. Впрочем,принадлежал ли к их числу преподобный Кукша, мы не знаем, поскольку,повторимся, предположение о том, что именно его имя отразилось в названиикиевского Купшина монастыря, остается не более чем догадкой. Но вот о егодуховном опыте и достаточно большом авторитете в монастыре (по крайней мере, вКиево-Печерском) можно говорить вполне определенно и на основании имеющихся унас бесспорных данных. Напомним, что у преподобного имелся ученик, вместе скоторым он и отправился в Вятичскую землю(18); следовательно, он был человекомопытным в иночестве, способным передать свой опыт другому, более молодомумонаху. Таких людей называют старцами — независимо от их возраста. Знаем мы и отом, что инок Кукша получил священнический сан, то есть был иеромонахом(епископ Симон называет его священномучеником) — это тоже определенная ступеньв духовном становлении инока.
3. Вятичи
Вятичскаяземля, в которую направился вместе со своим учеником преподобный Кукша,занимала совершенно особое место на политической карте Руси XI-XII веков.Согласно записанному в «Повести временных лет» преданию, вятичи(равно как и радимичи) пришли на свои земли откуда-то с запада, «от ляхов»,- то есть иным путем, нежели остальные восточные славяне. Жившие в верхнем исреднем течении Оки и ее притоков (на территории нынешних Калужской, Брянской,Орловской, Тульской и Московской областей), вятичи позднее остальныхвосточнославянских племен вошли в состав Древнерусского государства и дольшесопротивлялись власти киевских и иных князей. Пожалуй, ни одно другоевосточнославянское племя не причиняло столько хлопот правителям Руси. Напомним,что еще князю Святославу Игоревичу в 60-е годы X века дважды пришлось совершатьпоходы в Вятичскую землю. В первый раз, в 964 году, дело, кажется, не дошло довойны: вятичи отказались платить дань киевскому князю, сославшись на то, чтоявляются данниками хазар. Святославу пришлось воевать с хазарами, и лишь наследующий год после разгрома Хазарского каганата, в 966 году, вятичи былинаконец побеждены и покорены. После смерти Святослава (972) вятичи отпали отКиевского государства. В 981-982 годах князь Владимир Святославич вновь дваждывоевал с ними: после первого, вполне успешного похода «заратишася вятичи,и иде на ня Володимир, и победи я (их. — А.К.) второе»(19). Но смертьВладимира Святого (1015) опять привела к отпадению вятичей. По-видимому, доконца XI века они оставались независимыми от Киева и других политических центровРуси. Во всяком случае, судя по свидетельству анонимного «Сказания освятых мучениках Борисе и Глебе», вскоре после смерти Владимира его сынуГлебу пришлось добираться в Киев из Мурома (или, может быть, из Ростова) поВолге, а потом, мимо Смоленска, по Днепру — то есть непрямым, кружным путем, вобход в очередной раз «заратившейся» Вятичской земли. А половиной слишним столетия спустя князь Владимир Мономах по поручению отца, князяВсеволода Ярославича, ходил к Ростову «сквозь вятичи» — позднее онособо ставил себе в заслугу этот поход, приравнивая его к своим военнымподвигам. Именно Мономаху, по-видимому, и принадлежит главная заслуга впокорении Вятичской земли. В своем знаменитом «Поучении детям» князьВладимир Всеволодович, помимо прочего, вспоминал о том, как он две зимы подряд«в вятичи» ходил: «на Ходоту и на сына его», «и кКорьдну ходил первую зиму»(20). Летопись не упоминает этих походов, апотому их точные даты остаются неизвестными; скорее всего, Мономах воевал«в вятичах» во время своего княжения в Чернигове, между 1078 и 1094годами. Не упоминается в источниках и вятичский город Кордно (или Корьдна),равно как и вятичский князь (или старейшина) Ходота. Судя по тому, что Мономахупришлось воевать также и с его сыном, власть вятичских вождей в конце XI веканосила наследственный характер.
Всередине XII века название Вятичи вновь начинает мелькать в летописи — но ужене столько в этническом, сколько в географическом или даже политическом смысле.К этому времени единое Киевское государство окончательно распалось на множествосамостоятельных княжеств. Большая часть земли вятичей вошла в составЧерниговского (а затем Новгород-Северского) княжества, а ее северные исеверо-восточные окраины стали предметом притязаний со стороны не толькочерниговских и новгород-северских, но и ростово-суздальских, муромо-рязанских исмоленских князей. Во второй половине 40-х годов XII века именно здесьразворачиваются события междоусобной войны между суздальским князем ЮриемВладимировичем Долгоруким и его союзником, новгород-северским княземСвятославом Ольговичем, с одной стороны, и черниговскими князьями Давыдовичами,Владимиром и Изяславом, а также князем Изяславом Мстиславичем Киевским, сдругой. Этим временем датируются и первые упоминания в летописи большинствавятичских городов, таких как Козельск, Дедославль, Брянск, Мценск, Карачев,Серенск, Мосальск, Воротынск, а также Москва, возникшая на самом крайнемсеверо-востоке Вятичской земли. К тому времени процесс«огосударствления» Вятичской земли, очевидно, уже в основномзавершился. Надо думать, что миссия Кукши пришлась на период постепенноговхождения вятичей в политическую и государственную систему Древнерусскогогосударства — то есть хронологически имела место между походами ВладимираМономаха и войнами Юрия Долгорукого. Это выглядит вполне закономерным. Как мыхорошо знаем из истории, проповедь христианства всегда в той или иной степениидет рука об руку с распространением и утверждением государственной власти, незнающей «ни вятича, ни древлянина» (перефразируя слова апостолаПавла), но лишь христианина, поклоняющегося единому Богу и признающего властьединого князя.
Надосказать, что вятичи дольше, чем другие восточные славяне оставалисьприверженцами языческой религии. В 70-80-е годы XI века киевский летописец, описываяпрежние языческие обряды восточнославянских племен, специально подчеркивал, чтоныне (то есть в то время, когда он писал свой труд) эти обычаи сохранялисьименно у вятичей. "… Радимичи, и вятичи, и север (северяне. — А. К.) одинобычай имели: жили в лесу, подобно всякому зверю, ели всё нечистое исрамословили пред отцами и пред снохами; и браков у них не бывало, но игрищамежду селами устраивали, и сходились на игрища: на плясанье и на всякиебесовские игрища, и тут умыкали жен себе, с какой кто сговорится; имели же подве и по три жены. И если кто умирал, творили тризну над ним, и затем делалибольшую колоду, и клали на колоду мертвеца, и сжигали, и затем, собрав кости,клали их в небольшой сосуд и ставили на столпе на дорогах, что творят вятичи и ныне.Этого же обычая держались кривичи и прочие поганые (то есть язычники. — А. К.),не ведущие закона Божия, но сами себе творящие закон"(21). (В такназываемом Летописце Переяславля Суздальского, памятнике, в своей основе XIIIвека, но сохранившегося в рукописи 60-70-х годов XV века, погребальные обычаивятичей описаны несколько иначе: "… И когда кто умирал среди них, творилитризну великую, и затем складывали громаду дров великую, клали мертвеца исжигали и затем, собрав кости, складывали в сосуд, и ставили на распутии настолпе, и в курганы ссыпали..."(22).)
Археологиподтверждают слова летописца. Обряд кремации (трупосожжения) просуществовал увятичей значительно дольше, чем у других восточнославянских племен — по крайнеймере, до конца XI — начала XII века, и в течение еще примерно полувекасосуществовал с обрядом ингумации (трупоположения). Однако и позднее вятичисовершали захоронения, в основном, по-язычески: переход к христианскому обрядупогребения (в вырытых в земле могилах, а не просто на горизонте, и без обычногодля языческих курганов инвентаря) произошел у них столетие спустя,приблизительно на рубеже XII-XIII веков. О медленных темпах проникновениихристианства в эти земли свидетельствует и ничтожно малое количествохристианских символов — нательных крестиков и иконок, обнаруженных в вятичскихпогребениях; причем чаще их находят в женских погребениях. Иначе говоря,первоначально, в пору знакомства вятичей с христианством, крестики и другиепредметы христианского культа использовались лишь в качестве украшений(23).
Сложностьхристианского просвещения вятичей усугублялась еще и тем, что их земли были восновном покрыты густыми, трудно проходимыми лесами. Названия многих вятичскихгородов так или иначе связаны с ними. Так, название нынешнего Брянскапервоначально звучало как Дебрянск, то есть происходило от слова дебрь — обрыв,склон, поросший густым лесом(24) (в современном значении: просто густой,дремучий лес). Известны были в Вятичской земле Шеренский лес, часто упоминаемыйв летописи (его название отразилось в имени вятичского города Серенска, илиШеренска) и знаменитые Брынские леса, о которых рассказывается в русскихбылинах: именно через них «старый казак» Илья Муромец, будущийвеликий богатырь князя Владимира «Красного Солнышка», ехал из градаМурома к стольному Киеву. Именно здесь, в сердце древней Вятичской земли, имнились позднейшим сказителям былин те «дороги нехожалые», средикоторых свивали свои гнезда страшные «Соловьи-разбойники»…
4. Мученическая кончина
ИнокКукша и его безымянный ученик, очевидно, двигались из Киева именно этимзловещим путем — тем самым путем «сквозь вятичи», который вел кРостову и Мурому и которым в свое время (едва ли не первым) прошел князьВладимир Мономах, о чем, как мы помним, он вспоминал в конце жизни как о своемвыдающемся воинском подвиге. Этот путь проходил через Чернигов, где княжилипотомки Святослава Ярославича, «Святославле племя». В начале XII векапечерские иноки поддерживали с ними традиционно добрые отношения, помня о том,что некогда именно князь Святослав своими собственными руками положил началовозведению «Великой» Печерской церкви. Черниговский епископ Феоктист(1113-1123) до возведения на кафедру был игуменом Киевского Печерскогомонастыря и одновременно духовником супруги черниговского князя ДавыдаСвятославича, отличавшегося, по свидетельству русских книжников, особеннымблагочестием; сын Давыда, князь Никола-Святослав (Святоша) в 1107 году принялпострижение в Печерской обители. После смерти князя Давыда в Чернигове сталикняжить его сыновья, братья Святоши, Владимир и Изяслав. Надо полагать, чтомиссионеры-печеряне нашли горячее сочувствие в своих намерениях и учерниговских князей, и, особенно, у черниговского епископа, поскольку те земли,в которых они собирались вести проповедь, в церковном отношении подчинялисьименно черниговской кафедре(25).
Дальнейшийпуть к Ростову, как он восстанавливается по данным археологических исследованийи свидетельствам письменных источников, пролегал через Путивль, Севск (городаСеверской, то есть населенной северянами, земли) и далее Карачев, Серенск,Лобынск и Москву — уже вятичские города. Эта дорога, которой пользовалисьрусские князья с конца XI века, пережила время княжеских междоусобиц итатарского ига и просуществовала до XVII-XVIII веков, о чем свидетельствуютКнига Большому Чертежу (1627 год), описание путешествия по России архидиаконаПавла Алеппского (середина XVII века) и Атлас Калужского наместничества (XVIIIвек) (26). Поднявшись вверх по Десне или по одному из ее притоков (по-видимому,Сейму), проповедники вступили непосредственно в страну вятичей. Верховья Оки иее притоков (Жиздры, Угры), а также верховья Десны можно назвать самым развитымрайоном Вятичской земли, пожалуй, наиболее подготовленным к проповедихристианства. Не случайно именно здесь, как свидетельствуют археологи, раньшевсего исчезают языческие курганы и возникают княжеские города(27). Вероятно,христианство еще прежде Кукши проникало в эти области, однако если и удержалосьздесь, то лишь в некоторых отдельных городах. В сельской же местности, а взначительной степени и в тех же городах, как мы уже отмечали, безраздельногосподствовало язычество, а потому проповедники неизбежно должны былистолкнуться с большими трудностями и открытым сопротивлением со стороны местногонаселения.
Рассказепископа Симона о событиях в Вятичской земле слишком краток и, пожалуй, слишкомтрафаретен для того, чтобы на его основании можно было делать какие-то выводы опродолжительности и характере вятичской миссии преподобного Кукши. Ясно, чтопротекала она летом, причем это было, по-видимому, какое-то особенно засушливоелето: чудо святого, сумевшего «свести» дождь с небес, могло бытьвоспринято должным образом лишь в условиях жестокой засухи, от которой страдалиместные жители. Епископ Симон изображает преподобного великим чудотворцем.Действительно, он не только вызвал спасительный для вятичских посевов дождь, нои иссушил некое озеро (также свидетельство засухи?), а еще «прогналбесов» (то есть исцелил бесноватых? или же ниспроверг какие-то изваянияязыческих богов — «бесов» в понимании христианского книжника?) и«много других чудес сотворил». Известно, что язычники непременно ждутот проповедников новой для себя религии неких поражающих воображение чудес — и,как правило, эти ожидания сбываются.
Житиясвятых и рассказы о распространении христианства в языческих землях обычнонаполнены описаниями подобных чудес. Так, например, преподобный АвраамийРостовский чудесным образом сокрушает изваяние языческого бога Велеса с помощьютрости, врученной ему самим Иоанном Богословом(28); святой Леонтий поражаетвосставших против него язычников оцепенением, после чего чудесным образомисцеляет их(29); некий греческий иерарх, отправленный к язычникам-руссам,бросает в огонь Евангелие, и священная книга остается не тронутой пламенем(этот рассказ греческих хроник о «первом» крещении руссов,произошедшем еще в IX веке, попал позднее и в русские летописи) (30). Согласнопозднейшему книжному Сказанию о построении града Ярославля (составленному, вероятно,не ранее XVIII века), некий священник ярославской церкви святого Ильи вызывает,подобно Кукше, дождь во время небывалой засухи, и это также заставляеткреститься местных язычников(31). Другие чудеса, аналогичные тем, что совершилпреподобный Кукша, встречаем, например, в Житии святого Григория Чудотворца,знаменитого епископа Неокесарийского, жившего еще в III веке: он также изгоняетбесов из языческого храма и иссушает озеро, так что земля становится настольковысохшей, будто здесь никогда не было воды(32). Читатели Киево-Печерскогопатерика, несомненно, должны были вспомнить и о самом, пожалуй, знаменитомчудотворце, которому уподоблялся своими подвигами преподобный Кукша, — библейском пророке Илии, некогда посрамившем жрецов Вааловых — этихисторических предшественников вятичских и всех прочих языческих жрецов. Болеетого, не исключено, что именно история Илии делала понятными для современниковепископа Симона его краткие указания на совершенные Кукшей и внешне не вполнесогласующиеся между собой чудеса — иссушение озера и сведение дождя с небес.Ведь когда-то, во время трехлетней засухи в Израиле, именно пророк ИлияФесвитянин, чтобы доказать торжество истинного Бога и ложность Ваала, вызвал насоревнование жрецов, предложив им свести с небес благодатный огонь: жрецыВааловы трудились тщетно; Илия же сумел сделать так, что на жертвенник, обильнополитый водой, сошел с небес огонь, не только попаливший дрова и возложенную наних жертву, но и совершенно иссушивший вырытый вокруг ров: «и ниспал огоньГосподень… и поглотил воду...»; затем, взойдя на вершину горы ипомолившись, Илия вызвал и спасительный дождь: и «небо сделалось мрачно оттуч и от ветра, и пошел большой дождь» (3 Цар. 18: 30-45).
Влитературе высказывалось предположение о существовании отдельного Житияпреподобного Кукши, из которого епископ Симон якобы и позаимствовал сведения освятом(33). Наверное, в развитие этой мысли можно было бы предположить, что этогипотетическое Житие создавалось не без влияния библейской Третьей Книги Царствили Жития святого Григория Неокесарийского. Но это, конечно, не обязательно.Слова Симона о всеобщей известности подвига преподобного («его же всесведают») скорее могут иметь в виду устную легенду, чем какое-токонкретное литературное произведение; во всяком случае, никаких следовсуществования последнего не обнаружено. В своих сказаниях Симон ссылался такжена «поминание наше» — то есть помянник, или синодик КиевскогоПечерского монастыря, в котором содержались не только имена преставившихсяиноков, но и какие-то их краткие характеристики(34). Вполне возможно, чтократкие сведения о Кукше восходят к монастырским записям в этом помяннике.
Согласнорассказу Патерика, Кукше и его ученику удалось, по крайней мере отчасти,выполнить свою миссию: «вятичи крести», — пишет о них епископ Симон.Однако в конечном итоге их проповедь закончилась трагически: и сам Кукша, и егоученик были убиты. О том, как такое могло случиться, мы можем судить по Житиюсвятителя Леонтия Ростовского: он также проповедовал среди язычников — вероятно,мерян, живших в пределах Ростовской епархии. «Старики, закоснев в своемневерии, не внимали его поучениям, — рассказывает Житие. — Тогда блаженныйоставил стариков и стал учить молодых». Но именно успехи его в проповеди ивызвали гнев местных жителей, прежде всего, «стариков», точнее,старейшин (не обязательно по возрасту, но по социальному статусу): «Иустремились язычники на святую его главу, помышляя его изгнать иубить»(35). Наверное, нечто подобное произошло и с проповедниками-печерянами.
Незнаем мы и того, где именно трагически оборвался их жизненный путь.По-видимому, это произошло где-то в междуречье верхней Десны и притоков Оки, тоесть в том наиболее развитом районе Вятичской земли, о котором мы говориливыше, близ одного из расположенных там вятичских городков. Точнее сказатьтрудно, поскольку никаких преданий на этот счет, кажется, не сохранилось. В XIXвеке жители Брянска, например, полагали, что проповедь Кукши началась именно сих города(36), а значит, и смерть могла произойти где-то поблизости.Современные исследователи предположительно называют местом гибели Кукши и егоученика город Серенск на реке Серене, притоке Жиздры (нынешний Мещовский районКалужской области), — но, скорее всего потому, что этот город, несомненно,находился на пути проповедников и к тому же хорошо исследован археологами;обнаружены на Серенском городище и явные следы христианской проповеди — вчастности, уже упомянутые выше нательные крестики, и в их числе крестик свыемчатой эмалью XI-XII веков, имеющий, вероятно, киевское происхождение(37).Еще одним местом кончины преподобного называют Мценский район нынешнейОрловской области: здесь у деревни Карандаково находится так называемый«Страдальческий» колодец, который молва связывает с именем Кукши(38).
Смертьпечерских проповедников оказалась поистине ужасной. "… По многих мукахусечен бысть с учеником своим", — рассказывает о Кукше епископ Симон. Вдревней Руси слово «усечен» употреблялось в самом буквальном смыслеслова — когда речь шла об усечении головы. «Кукша, крестя неверных, подвенец дасть главу» — так гласит подпись XVII века под гравюрой,изображающей обезглавленное тело печерского страдальца. Перед смертьюпроповедников долго мучили, вероятно, призывая отречься от Христа.
Но,несмотря на гибель миссионеров, миссия их, несомненно, принесла своирезультаты. Пройдет всего несколько десятилетий — и семена христианскогопросвещения дадут всходы на неблагодатной вятичской почве. Уже в 40-е годы XIIвека вятичи — и именно их правящая верхушка, старейшины, — будут изображаться висточниках вполне искренними радетелями христианства. По крайней мере, в«Истории Российской» историка XVIII века В. Н. Татищева(располагавшего, помимо прочего, не дошедшими до нашего времени летописнымиматериалами) под 1146 годом приведен такой «умный» (по выражениюсамого историка) ответ «вятичских старейшин» на предложениечерниговских князей Давыдовичей убить или выдать им их князя СвятославаОльговича Новгород-Северского: "… Кто нами владеет, тому мы верны ипокорны… разсуждая, что Бог вас над нами определяет. И не без ума, поАпостолу, меч в наказание винным, а отмсчение злым носите...". Впрочем,последующие слова вятичей явно расходятся с тем, что мы знаем из истории ихвзаимоотношений с киевскими князьями: "… И никогда того (чтобы подниматьруку на «господина своего». — А.К.) в нас и в праотцех наших небывало"(39). И хотя вятичские старейшины явно лукавили, все же, наверное,можно предположить, что их ссылка на «Апостол» (книгу, содержащуюДеяния Апостолов и апостольские послания), а также на нормы христианской моралиявилась результатом их знакомства с проповедью вятичского «апостола»Кукши и его более удачливых последователей.
5. Посмертное прославление
Остаетсясказать несколько слов о посмертной судьбе преподобного Кукши и о почитании егов древней Руси и России нового времени. Скорее всего, уже вскоре послемученической кончины (о которой, как мы помним, в Печерском монастыре сталоизвестно очень скоро — со слов прозорливцы Пимена) останки преподобного былиперенесены в Киево-Печерский монастырь и положены в так называемых Ближних, илиАнтониевых пещерах, где покоятся и поныне(40). Возможно, они были выкупленыпечерянами за деньги; возможно, сами вятичи поспешили выдать их представителямкняжеской администрации или черниговской епископской кафедры с тем, чтобы хотьв какой-то мере сгладить впечатление от совершенного ими преступления вотношении киевских миссионеров. Что же касается ученика преподобного Кукши, тоо судьбе его мощей никаких сведений нет; кажется, они так и остались где-то вВятичской земле.
Мыне знаем, когда именно был установлен в Печерском монастыре день памятипреподобного Кукши и умершего одновременно с ним преподобного Пимена Постника — 27 августа(41). Едва ли это дата смерти трех иноков-печерян или, тем более,перенесения мощей преподобного Кукши «из Вятичей» в Киев, как можнобыло бы подумать. Дело в том, что 27 августа Церковь празднует памятьпреподобного Пимена Великого — знаменитого египетского подвижника, жившего в Vвеке, и, вероятно, день памяти Пимена Печерского (а заодно и Кукши) был выбранпо соименности печерского старца великому египетскому святому — именно такобстоит дело в отношении дней памяти многих других печерских подвижников.Впоследствии (но едва ли ранее XVII века) сложился иконописный обликпреподобного Кукши, каким изображался он на нечастых иконах. «Кукшаподобием: власы с ушей мало кудреват, брада долее Сергия Радонежскаго, ризыпреподобнические и епитрахиль, в руках четки», — читаем под 27 августа в«Иконописном подлиннике», которым должны были руководствоватьсяиконописцы(42). Но насколько это описание имеет отношение к реальному обликукрестителя вятичей, сказать сейчас, конечно, невозможно.
Вплотьдо конца XVIII-XIX века церковное почитание преподобного Кукши ограничивалосьКиевом и даже, еще уже, Киевским Печерским монастырем. В первую очередь, этообъясняется трагическими событиями, коренным образом изменившими течение всейрусской истории вскоре после смерти святого. Монголо-татарское нашествие иполное разорение Киева и киевских святынь в XIII веке, а затем и обособлениеЮго-Западной Руси от Северо-Восточной и разделение надвое единой преждеКиевской митрополии привели к тому, что большинство киево-печерских святыхпочитались лишь в пределах своей епархии. Только после подчинения Киевскоймитрополии Московской патриархии (1685 год) почитание киевских святых должнобыло распространиться и на Россию. Но официальное признание их со стороныцерковных властей последовало только в 1762 году, когда был издан особый указСвященного Синода, которым дозволялось вносить киевских святых в общие(московские) месяцесловы и печатать службы им в минеях; этот указ былподтвержден затем еще дважды: в 1775 и 1784 годах(43).
Какого-тоособого культа преподобного Кукши в тех областях Центральной России, в которыхпредположительно развернулась его проповедь, так и не сложилось. Очевидно,этому помешало отсутствие каких-то зримых свидетельств его подвига — например,открытия мощей (что обычно становилось поводом к прославлению того или иного святого)или существующего монастыря, в котором могло бы удержаться устное предание освятом; неизвестны и какие-то местные названия, связанные с его именем. Лишь вовторой половине XIX столетия значимость подвига преподобного стала осознаватьсяв полной мере, прежде всего, в Орловской епархии. Церковные историки тоговремени все чаще стали говорить о преподобном Кукше как об «апостолевятичей» и «равноапостольном просветителе нашего (то есть Орловского)края»(44). На какое-то время центром почитания святого стал город Брянск,в то время уездный центр Орловской губернии. В 1903 году жители Брянскаобратились к духовному собору Киево-Печерской лавры с ходатайством о вложениичастицы мощей священномученика Кукши в икону его имени, изготовленную в лаврена средства брянского купца и благотворителя А.Н. Комарова. Просьба эта былаудовлетворена, и 23 августа 1903 года депутация брянчан, в которую входилипротоиерей брянского Покровского собора В. Попов, исполняющий обязанностигородского головы М. Г. Добычин (родственник писателя Л. И. Добычина?) и А. Н.Комаров, а также присоединившийся к ним в Киеве профессор Киевской Духовнойакадемии уроженец Брянского уезда А. И. Булгаков (отец знаменитого писателя М.А. Булгакова) приняла драгоценную святыню и вместе с ней отправилась железнойдорогой из Киева в Брянск. Как сообщается в официальном отчете о перенесениииконы, по пути ее следования, на железнодорожных станциях, к иконе являлосьмножество желавших поклониться ей; правда, о каких-либо произошедших при этомчудесах или исцелениях ничего не сообщается. Вечером 25 августа депутация сиконой прибыла в Брянск, где была встречена крестным ходом при огромномстечении народа, собравшегося из соседних городов и селений (всего до 20 тысяччеловек). 27 августа, в день памяти святого Кукши, в Покровском соборе былосовершено торжественное богослужение с крестным ходом(45). Икона святого Кукшис частицей его мощей стала одной из святынь города Брянска(46), наряду с мощамипреподобного Поликарпа, основателя брянского Поликарпова монастыря(упраздненного в XVIII веке), и святого Олега Романовича, князя Брянского иЧерниговского.
Последующиетрагические события нашей истории, варварское разрушение храмов и массовоеосквернение святынь по всей России в 20-30-е годы XX века, разумеется, не моглине сказаться на почитании святого; имя его оказалось вскоре совершенно забытым.Будем надеяться, что не навсегда. Ибо подвижническая жизнь и мученическаякончина преподобного Кукши — несомненно, часть нашей истории. В конечном итоге,именно его проповедь, равно как и проповедь других, большей частью не известныхнам православных проповедников и миссионеров, на века определила все содержаниенашей истории, превратив Русь из языческой в православную страну.
Список литературы
1.Издания текста: Патерик Киевского Печерского монастыря. СПб., 1911. С. 81;Абрамович Д. И. Киево-Печерський патерик. Киев, 1931. С. 110-111; Библиотекалитературы Древней Руси. Т. 4. XII век. СПб., 1997. С. 372-373 (перевод насовременный русский язык Л. А. Дмитриева). В Кассиановской 2-й редакциипамятника «Слово 18». См. также Приложения в конце книги.
2.Полное собрание русских летописей. Т. 1: Лаврентьевская летопись. М., 1997.Стб. 159-160 (ст. 1051 г., Сказание «что ради прозвася Печерскиймонастырь»). См. также: Повесть временных лет. Изд. 2-е. СПб., 1996. С.207 (перевод Д. С. Лихачева).
3.Там же.
4.Абрамович Д. И. Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им. Пг., 1916.С. 4; Бугославський С. А. Украiно-руськi пам'ятки про князiв Бориса та Глiба(Розвiдка й тексти). У Киiвi, 1928. С. 182.
5.См.: Данилевский И. Н. Замысел и название Повести временных лет //Отечественная история. 1994. № 5. С. 102; он же. Эсхатологические мотивы вПовести временных лет // У источника. Сборник статей в честь С. М. Каштанова.М., 1997. Ч. 1. С. 210.
6.Русанова И. П., Тимощук Б. А. Языческие святилища древних славян. М., 1993; ср.Карпов А. Ю. Владимир Святой. М., 1997. С. 273-277.
7.См.: Евгений (Болховитинов), митр. Описание Киевопечерской лавры. Киев, 1831.С. 105; Словарь исторический о святых, прославленных в Российской Церкви, и онекоторых подвижниках благочестия, местно чтимых. М., 1990 (репринт издания1862 г.). С. 142; Русский биографический словарь. т. 9. Кнаппе-Кюхельбекер.СПб., 1903. С. 538; Сементовский Н. Киев, его святыни, древности,достопамятности. СПб., 1900. С. 193 и др. По мнению митр. Евгения (принятомудругими авторами), преп. Кукша жил в монастыре во время пребывания там епископаСимона, т. е. до 1215 г. Но эта дата в любом случае неточна. Во-первых, Симонстал епископом Владимиро-Суздальским не в 1215-м, а в 1214 г., а, во-вторых, онбыл возведен на епископию не из иноков Печерского монастыря, а из игуменовмонастыря Рождества Пресвятой Богородицы во Владимире (см.: Полное собраниерусских летописей. Т. 1. Стб. 438); в качестве рождественского игумена Симонупоминается в летописи под 1206 г. (там же. Стб. 424), а занял этот пост,вероятно, еще раньше, едва ли не при основании монастыря в 1197 г. Кроме того,на мой взгляд, из Послания епископа Симона отнюдь не вытекает, что преп. Кукшажил во время его пребывания в монастыре; скорее напротив (см. далее).
8.Патерик Киевского Печерского монастыря. С. 91, 201.
9.См.: Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Кн. 2. М., 1995. С.140-141; Филарет (Гумилевский), архиеп. История Русской Церкви. Ч. 1. М., 1848.С. 33-34.
Впрочем,здесь также необходимо сделать несколько замечаний. В Киево-Печерском патерикеупоминаются несколько иноков с именем Пимен. Помимо названного Пимена Постника,это Пимен Многострадальный, которому посвящено отдельное сказание Поликарпа(«Слово 35»), и игумен Пимен, также именовавшийся Постником (так онназван в Слове о преподобном Спиридоне Проскурнике и Алимпии Иконнике того жеПоликарпа: см. Патерик Киевского Печерского монастыря. С. 120, 219). ИгуменПимен, как полагают, умер в 1141 г. или около этого времени (ср. Евгений(Болховитинов), митр. Описание Киевопечерской Лавры. С. 133; Приселков М. Д.Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X-XII вв. СПб., 1913. С.351-353; Абрамович Д. И. Указ. соч. С. 211). Иногда полагают, что это одно и тоже лицо с Пименом Постником, упомянутым в Слове о Кукше Симона и Слове о НикитеЗатворнике Поликарпа и, следовательно, преподобный Кукша умер в 1141 г. (см.:Материалы для истории Орловского края // Орловские епархиальные ведомости. 1866. № 2. С. 155-156; Goetz L. K. DasKiever Hohlenkloster als Kulturzentrum des vormongolischen Russlands. Passau,1904. S. 79-80). Но это возможно лишь при допущении, что игумену Пимену ко временисмерти было не менее ста лет: судя по упоминанию его имени в рассказе о НикитеЗатворнике, к 1078 г. Пимен был уже старше большинства печерских иноков. А этокажется слишком маловероятным.
Другаяпредлагаемая дата смерти преподобного Кукши — 1110 г. Она была предложена ещеархиеп. Филаретом (Гумилевским) и нашла обоснование в ряде работ крупнейшегоисследователя русского летописания начала XX в. А. А. Шахматова, которыйназывал точную дату — 11 февраля 1110 г. (См. Шахматов А. А. Житие Антония и Печерскаялетопись // Журнал Министерства народного просвещения. Ч. 316. 1898. Март.СПб., 1898. С. 123, 118. Эту датировку принимают и последующие исследователи;см.: Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской РусиX-XII вв. С. 245; Флоря Б. Н. К генезису легенды о «дарах Мономаха»// Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1987.М., 1989. С. 186.) Но расчеты Шахматова основываются на двух далеко неочевидных допущениях. Во-первых, исследователь отождествлял Пимена Постника сПименом Многострадальным, а во-вторых, полагал, что три столпа, явившиеся,согласно патериковому рассказу, во время его кончины над Печерским монастырем("… явишася три столпы над трапезницею и оттуду на верх церквиприидоша"), идентичны тому столпу огненному, о котором сообщает летописецв статье 1110 г.: "… се же столп первее ста на трпезници… и, постоявмало, съступи на церковь… и потом ступи на верх..." (Полное собраниерусских летописей. Т. 1. Стб. 284). Но если второе допущение и может бытьпринято (несмотря на то, что в Патерике речь идет о трех столпах, а в летописи- лишь об одном), то второе исключено полностью. Согласно рассказу о ПименеМногострадальном, он был принесен в монастырь уже после обретения и перенесенияв монастырь мощей преподобного Феодосия Печерского (т. е. после 1091 г.),причем совершенно больным, и не вставал с постели в течение двадцати лет(Патерик Киевского Печерского монастыря. С. 125-127). Следовательно, он никакне мог участвовать в изгнании бесов из Никиты Затворника вскоре после 1078 г.
Влитературе встречаются и другие датировки кончины преподобных Кукши и ПименаПостника — вторая половина XI в. (Соловьев С. М. Сочинения. Кн. 2. М., 1988. С.51); 1113 г. (Барсуков Н. П. Источники русской агиографии. СПб., 1882. Стб.320; Полный православный богословский энциклопедический словарь. М., 1992(репринт). Т. 2. Стб. 1499 (дата памяти указана ошибочно — 27 января);«около половины XII в.» (Голубинский Е. Е. История Русской Церкви. Т.1. Ч. 1. М., 1997. С. 208); вторая половина XII в. (Сергий (Спасский), архиеп.Полный месяцеслов Востока. Т. 3. М., 1997. С. 341).
10.См. Леонид (Кавелин), архим. Церковно-историческое исследование о древнейобласти вятичей // Чтения в Имп. Обществе истории и древностей российских.1862. Кн. 2. М., 1862. С. 8; Русский биографический словарь. Т. 9. С. 538.
11.Леонид (Кавелин), архим. Церковно-историческое исследование о древней областивятичей. С. 11-12.
12.Россия. Полное географическое описание нашего отечества / Под ред. В. П.Семенова. Т. 2. СПб., 1902. С. 106. Полагают, что название этой птицызаимствовано из карельского языка (Фасмер М. Этимологический словарь русскогоязыка. Т. 2. М., 1986. С. 408). Из этого, казалось бы, можно было сделать выводо том, что преподобный Кукша был родом откуда-то из северных, соседних скарелами, областей древней Руси. Однако остается неясным, когда именно этозаимствование проникло в русский язык; широкое распространение птицы по всейтерритории севера России также мешает принять подобное предположение.
13.Патерик Киевского Печерского монастыря. С. 182 (Арсеньевская редакция). См.также Абрамович Д. И. Исследования о Киево-Печерском патерике какисторико-литературном памятнике. СПб., 1902. С. 33, 35, 38, 41, 43, 45, 52(описания отдельных списков Арсеньевской редакции). См. также Приложения вконце книги.
14.В Проложном сказании о принесении перста святого Иоанна Крестителя из Царьградав Киев сообщается, что перст сей «пренесен бысть в град великий Киев прикнязи Владимере Мономасе в лето 6000 шестьсотное и положен бысть в церквисвятаго Иоана на Сетомли, у Купшина монастыря» (Никольский Н. К. Материалыдля истории древнерусской духовной письменности. СПб., 1907 (Сборник Отделениярусского языка и словесности Имп. Академии наук. Т. 82. № 4). С. 56-57). Текстсодержит определенное противоречие, ибо приведенная в нем дата (6600 год отСотворения мира, или 1092-й от Рождества Христова) не соответствует временикиевского княжения Владимира Мономаха (1113-1125). Однако можно предполагать, чтодата записана дефектно: в ней оказались пропущены буквы, обозначающие десятки иединицы (см. Флоря Б. Н. К генезису легенды о «дарах Мономаха». С.186). Как отмечает А. А. Турилов, в одном из списков Проложного сказания(второй половины XVI в.) монастырь назван Кукшиным (Письменные памятникиистории Древней Руси. Летописи. Повести. Хождения. Поучения. Жития. Послания:Аннотированный каталог-справочник / Под ред. Я. Н. Щапова. СПб., 2003. С. 220).
15.Полное собрание русских летописей. Т. 2: Ипатьевская летопись. М., 1998. Стб.286. О расположении этой церкви в районе урочища Ольгова могила (на Щековице)см. там же. Стб. 428. См. также: Закревский Н. В. Описание Киева. Т. 2. М.,1868. С. 880 (об Ивановской церкви), 560-561 (о реке Сетомль).
16.Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси. С. 245;Флоря Б. Н. К генезису легенды о «дарах Мономаха». С. 186.
17.Б. Н. Флоря (К генезису легенды о «дарах Мономаха». С. 186)допускает, что монастырь мог получить свое название и из-за того, что в немхранились выкупленные у язычников мощи святого. Но это едва ли: известно, чтомощи священномученика Кукши хранятся в Ближних, Антониевых пещерахКиево-Печерского монастыря. В истории Печерской обители, кстати, известныслучаи, когда печерские постриженники, оставившие монастырь, завещали погрестисебя именно в Печерской обители — так, например, первый игумен печерскийВарлаам, поставленный впоследствии князем Изяславом Ярославичем игуменомоснованного им Дмитровского монастыря, похоронен, согласно его завещанию, вБлижних, Антониевых пещерах Киево-Печерского монастыря. В отличие от Б. Н.Флори, я не думаю, что монастырь мог получить свое название лишь после смертипреподобного, хотя последнее, разумеется, не исключено.
18.В историографии, в том числе церковной, нередко приводится имя ученикапреподобного Кукши — Никон (см., напр.: Макарий (Булгаков), митр. ИсторияРусской Церкви. Кн. 2. С. 140; ср. там же. С. 168 (здесь ученик Кукши,вероятно, по ошибке, назван Иоанном), 656 (справочно-библиографическиематериалы); Шахматов А. А. Житие Антония и Печерская летопись. С. 123; Рапов О.М. Русская церковь в IX — первой трети XII в. Принятие христианства. М., 1988.С. 344). Однако появление этого имени, по-видимому, основано на недоразумении.Дело в том, что в упомянутом выше Берсеневском списке, а также в ряде другихсписков Арсеньевской редакции Киево-Печерского патерика Слово епископа Симонаозаглавлено иначе, чем в других: «О Купши и о Никоне», хотя текстсамого памятника в основном совпадает с тем, что имеется в других редакциях, тоесть рассказывает о Кукше (Купше) и Пимене. Имя же Никона стоит в заглавиипредыдущего Слова епископа Симона — «О Никоне черноризце» (НиконеСухом). Очевидно, в заголовок Слова о Кукше имя Никон попало случайно, из-заописки писца.
19.Полное собрание русских летописей. Т. 1. Стб. 65, 81-82.
20.Там же. Стб. 247, 248; Библиотека литературы Древней Руси. Т. 1. СПб., 1997. С.465, 467 (перевод «Поучения» Владимира Мономаха на современныйрусский язык Д. С. Лихачева).
21.Полное собрание русских летописей. Т. 1. Стб. 13-14.
22.Полное собрание русских летописей. Т. 41: Летописец Переславля Суздальского(Летописец русских царей). М., 1995. С. 6.
23.См.: Недошивина Н. Г. О религиозных представлениях вятичей в XI-XIII вв. //Средневековая Русь. М., 1976. С. 49-52; Никольская Т. Н. Земля вятичей. Кистории населения бассейна верхней и средней Оки в IX-XIII вв. М., 1981. С.104-106.
24.Словарь древнерусского языка (XI-XIV вв.). Т. 3. М., 1990. С. 131.
25.Щапов Я. Н. Государство и церковь Древней Руси X-XIII вв. М., 1989. С. 38.
26.Никольская Т. В. Земля вятичей. С. 281.
27.Седов В. В. Восточные славяне в VI-XIII вв. М., 1982. С. 151.
28.Повесть о водворении христианства в Ростове (Подг. текста и перевод В. В. Кускова)// Древнерусские предания (XI-XVI вв.). М., 1982. С. 130-134.
29.Сказание о Леонтии Ростовском (Подг. текста и перевод Г. Ю. Филипповского) //Там же. С. 125-127.
30.Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей / Изд. подг. Я. Н. Любарский.СПб., 1992. С. 142-143; ср.: Полное собрание русских летописей. Т. 9:Никоновская летопись. М., 1965. С. 12.
31.Лебедев А. Храмы Власьевского прихода г. Ярославля. Ярославль, 1877. С. 9-10.
32.Избранные жития святых (III-IX вв.). М., 1992. С. 13-14, 17-18.
33.Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Руси. С. 245.
34.Патерик Киевского Печерского монастыря. С. 81. («Сий же убо Никон Сухыйименуется в поминании нашем»).
35.Сказание о Леонтии Ростовском. С. 125-127.
36.См.: Материалы для истории Орловского края // Орловские епархиальные ведомости.1866. № 2. С. 153-158; О церковно-иерархической зависимости Орловского края современи первоначального распространения в его пределах христианства… // Тамже. 1866. № 19. С. 1089. Ср. также: Добычин Л. И. Полное собрание сочинений иписем. СПб., 1999. С. 460 (коммент. В. С. Бахтина).
37.О том, что Кукша погиб именно близ вятичского города Серенска, писали многиеисследователи. См.: Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территорииДревнерусского государства. М., 1951. С. 65; Недошивина Н. Г. О религиозныхпредставлениях вятичей… С. 49-52; Никольская Т. Н. Земля вятичей. С. 106,прим. 53; Седов В. В. Восточные славяне в VI-XIII вв. С. 151; Рапов О. М.Русская церковь в IX — первой трети XII в. С. 344. А. Н. Насонов (указ. соч.)упоминает некое предание, сообщающее о гибели Кукши «в районеСеренска», однако без какой-либо ссылки на источник. О. М. Рапов, говоря отом же, ссылается на статью «Л. И.» (правильнее, «I. Л.»)«Церковно-историческое исследование о древней области вятичей», тоесть на работу архимандрита Леонида (Кавелина) (см. прим. 10), но в ней ничегоподобного не сообщается.
38.См.: www.adm.oriol.ru.
39.Татищев В. Н. История Российская. Ч. 2. (Собр. соч. Т. 2 и 3). М., 1995. С.170.
40.Евгений (Болховитинов), митр. Описание Киевопечерской лавры. С. 105, 317(описание Киево-Печерской Лавры Афанасия Кальнофойского, XVIII в.). В описании(схеме) Ближних пещер Иннокентия Гизеля (XVII век) имя преподобного Кукшиотсутствует; вместо него, вероятно, из-за ошибки немецкого гравера, обозначеннекий sanktus Kakus (Закревский Н. В. Описание Киева. Т. 2. С. 629).
41.Ныне память преподобного Кукши празднуется 27 августа (по новому стилю 9сентября) — вместе с памятью преп. Пимена Постника, а также 28 сентября (11октября) — в Соборе преподобных отцов, в Ближних пещерах почивающих, и во 2-юнеделю Великого поста — в Соборе всех преподобных отцов Киево-Печерскогомонастыря и всех святых, в Малой России просиявших.
42.Барсуков Н. П. Источники русской агиографии. Стб. 320.
43См.: Голубинский Е. Е. История канонизации святых в Русской Церкви. М., 1903(репринт: М., 1998). С. 202, 209.
44.Леонид (Кавелин), архим. Церковно-историческое исследование о древней области вятичей.С. 9; Орловские епархиальные ведомости. 1903. № 35. С. 742 (речь священника В.Попова).
45.Орловские епархиальные ведомости. 1903. № 35. С. 741-743. (См. также Приложенияв конце книги.
46.Л. И. Добычин описывает в рассказе «Козлова» (1925 год) крестный ходс иконой святого Кукши в городе Брянске. Упоминается здесь и монастырь святогоКукши (Добычин Л. И. Полное собрание сочинений. С. 52, 55) — но какой именнобрянский монастырь имел в виду писатель, неясно. Стоит отметить, что трактовкасвятого в этом рассказе, по словам самого писателя, вызвала явноенеудовольствие некоей благочестивой читательницы (там же. С. 257; письмо К. И.Чуковскому). Рассказ Л. И. Добычина мне указал И. А. Тихонюк, которому яприношу благодарность.