АЛЕКСАНДР РОМАНОВИЧ ВОРОНЦОВ М.А.Приходько, В.А.УдовикИзвестный государственный деятель России Александр Романович Воронцов происходил из древнего боярского рода Воронцовых. По семейному преданию1 этот род брал свое начало от варяжского князя (ярла) Шимона (Симона) Африкановича (Афрек-Шимона) (? – после 1073), выехавшего из Германии и перешедшего вместе с дружиной (около 300 воинов) на службу к великому князю Киевскому Ярославу Мудрому в 1027 г.2 Приняв православие, он стал именоваться Симоном Африкановичем (т.е. как сын Афрека (Афрена) африканца). Симон Африканович вместе со своим сыном Георгием Симоновичем (? – после 1157) пользовался особенными милостями великих князей Киевских Ярослава Владимировича и Всеволода Ярославовича3. Один из потомков Симона Африкановича Федор Васильевич по прозвищу Воронец4 (? – до 1371), стал в XIV в. родоначальником русской фамилии Воронцовых. Тем самым, род Воронцовых принадлежал к числу одних из древнейших русских родов, состоя в тесном родстве по общему родоначальнику Симону Африкановичу с другими известными родами: Аксаковых, Башмаковых, Вельяминовых, Воронцовых-Вельяминовых, Исленевых, Исленьевых, Шадриных. А.Р.Воронцов родился 4 сентября 1741 г.5 в Санкт-Петербурге в семье Романа Илларионовича (Ларионовича) Воронцова (1717-1783) и Марфы Ивановны Сурминой (в первом браке Долгорукой) (1718-1745). Александр стал третьим ребенком в семье, после сестер Марии (1738 – ? 1779) и Елизаветы (1739-1792) и долгожданным первенцем мужского пола. В 1743 г. в семье родилась третья дочь Екатерина (1743-1810) и в 1744 г. второй сын Семен (1741-1832). Рождение Александра Воронцова пришлось на год дворцового переворота возведшего на престол императрицу Елизавету I Петровну и обеспечившего взлет служебной карьеры его дяди М.И.Воронцова (1714-1767) и отца. Роман Илларионович Воронцов будучи в 1741 г. только подпоручиком лейб-гвардии Измайловского полка, в 1742 г. получает придворный чин камер-юнкера и уже через четыре года становится действительным камергером императорского двора. В дальнейшем, успешное развитие карьеры Романа Илларионовича будет отмечено множеством чинов и наград, в том числе производством в генерал-аншефы (полные генералы) в 1761 г., итогом ее стала должность наместника, генерал-губернатора Владимирской, Тамбовской, Пензенской и (с 1782 г.) Костромской губерний, которую Р.И.Воронцов занимал в 1778-1783 гг. Семейное счастье родителей А.Р.Воронцова продлилось недолго – 19 апреля 1745 г. его мать Марфа Ивановна скончалась. В 28 лет Роман Илларионович остался вдовцом с пятью детьми на руках. В связи с душевным потрясением Р.И.Воронцова до сентября 1745 г. все дети были взяты в дом его знаменитого старшего брата, Михаила Илларионовича Воронцова – активного участника дворцового переворота 1741 г., лица особо приближенного к императрице Елизавете I и вице-канцлера. Далее, при содействии М.И.Воронцова, дочери Р.И.Воронцова, Мария и Елизавета были определены ко двору. Мария стала фрейлиной императрицы Елизаветы I, а Елизавета – фрейлиной великой княгини Екатерины Алексеевны, супруги великого князя Петра Федоровича. Младшая дочь Екатерина стала жить в семье бабушки по материнской линии Федосьи Ивановны Сурминой (? – после 1747) и по достижении 4-х лет была взята М.И.Воронцовым на воспитание в свою семью. Младший сын Семен первые годы жизни прожил у деда Иллариона (Лариона) Гавриловича Воронцова (1674-1750) и только потом вернулся в отчий дом. С отцом остался старший сын Александр. Несмотря на молодость, ставшего вдовцом Романа Илларионовича, его рассеянную жизнь при дворе и в высшем столичном обществе, он позаботился о хорошем воспитании своих сыновей. Первым учителями-гувернерами Александра Романовича стали – присланная из Берлина дядей француженка Рюина (Ruinau), потом госпожа Берже (Berger) и далее несколько гувернеров-французов6. Быстро освоив французский язык Александр Воронцов уже к 5-6 годам обнаружил наклонность к учению, и особенно к чтению книг, чему во многом способствовала выписанная его отцом из Голландии хорошо составленная библиотека из книг лучших французских писателей и поэтов, а также книг исторического содержания. Наряду с этим, Александр имел доступ к домашней библиотеке дяди М.И.Воронцова и к библиотеке фаворита императрицы Елизаветы I И.И.Шувалова, выписывавшего из Франции основные книжные новинки. К 12-летнему возрасту Александр уже был хорошо знаком с произведениями Ф.Вольтера, драматургов Ж.Расина и П.Корнеля, поэта Н.Буало и других представителей французской литературы. Кроме того, особенно внимательно А.Р.Воронцов занимался изучением 100-томной коллекции номеров журнала «Clef des Cabinets des Princes de l’Europe» («Ключ к знакомству с кабинетами европейских государей»), издававшегося с 1700 г. «Это издание, – писал позднее А.Р.Воронцов в своих воспоминаниях, – имело великое влияние на мою наклонность к истории и политике; оно возбудило во мне желание знать все, что касается этих предметов и в особенности по отношению их к России.»7. Домашнее образование включало в себя изучение русского языка и всех элементарных познаний, обучение правилам этикета, а также участие в специальных «детских» балах при дворе Елизаветы I и в лучших домах петербургской знати, просмотр спектаклей французской комедии, дававшихся два раза в неделю в придворном театре. Вследствие чего, уже с юных лет у А.Р.Воронцова выработалась привычка находиться в придворном обществе и быть в постоянном общении со своими сверстниками, детьми наиболее знатных русских семейств. Как и его сестра, Екатерина, Александр Воронцов с ранних лет начал заниматься литературной деятельностью. Благодаря хорошему знанию французского языка, он оказался первым в России переводчиком нескольких произведений Ф.Вольтера (повесть «Микромегас», рассказ «Мемнон, желающий быть совершенно разумным»), которые позднее были опубликованы в журнале «Ежемесячные сочинения, к пользе и уважению служащие»8. Нужно отметить, что в детские годы Александр был особенно близок со своей младшей сестрой Екатериной, будущей княгиней Дашковой. С раннего возраста между ними возникла привязанность, которая с годами превратилась в неослабное взаимное доверие и верную дружбу9 на всю оставшуюся жизнь. Тесное общение брата и сестры объяснялось еще и тем, что Александр практически каждый день бывал в доме своего дяди М.И.Воронцова, в котором воспитывалась Екатерина. Посещение этого дома также способствовало воспитанию А.В.Воронцова и его близкому знакомству со всем цветом столичной знати – политиками, военными, дипломатами, учеными, художниками. Бывали в этом доме и императрица Елизавета I и великая княгиня Екатерина Алексеевна, будущая императрица Екатерина II, с которыми юный Александр Воронцов имел счастливую возможность пообщаться в частном порядке. В этом доме и в других великосветских домах, как вспоминал А.Р.Воронцов: «Я не только свыкся с обычаями и правилами общества, но также привык слушать разговоры о государственных делах и, признаюсь, что уже тогда я чувствовал пылкое влечение к деловым занятиям»10. По обычаю того времени, Александр Воронцов с малых лет (с 1745 г.) был записан на военную службу капралом в лейб-гвардии Измайловский полк и вскоре был произведен в сержанты11. В 1754 г. Александр и его брат Семен были отданы отцом на обучение в состоявший под ведением графа П.И.Шувалова пансион профессора юриспруденции Г.Штрубе в Санкт-Петербурге. Обучение Александра в этом учебном заведении не было продолжительным. В 1755 г. он производится в прапорщики лейб-гвардии Измайловского полка и с 1756 г. приступает к отправлению своих служебных обязанностей12. Юный гвардейский офицер Александр Воронцов вновь окунулся в самую гущу высшего света Санкт-Петербурга, но уже не как ребенок, а как взрослый человек. Как и прежде, родственный дом дяди М.И.Воронцова, а также гостеприимные для него семейства князей Трубецких, графов Бутурлиных, Нарышкиных, Разумовских, Чернышевых, Шереметьевых, Шуваловых и многих других дали возможность А.Р.Воронцову упрочить свое положение в придворном обществе и укрепить связи с представителями этих знатнейших семейств, которые в большинстве своем любезно относились к взрослеющему племяннику М.И.Воронцова. Следующий 1757 г. ознаменовался событием, во многом изменившим судьбу А.Р.Воронцова. В июле этого года в Санкт-Петербург прибыло французское посольство во главе с маркизом Лопиталем (L’Hopital). Благожелательно принятый императрицей Елизаветой I, Лопиталь дружески сошелся с вице-канцлером М.И.Воронцовым. Свое дружелюбие он перенес и на его племянника, с которым он часто виделся. Молодой гвардеец, хорошо говоривший на французском языке, импонировал французскому послу. Лопиталь сообщил Александру о недавнем открытии в Версале военного учебного заведения, состоявшего под особым покровительством короля Людовика XV, Школы легких кавалеристов – «Ecole des Chevaux-Légers»13. В которой воспитывались дети самых знатных французских вельмож и высшего дворянства. Посол взялся исходатайствовать разрешение короля на вступление в нее А.Р.Воронцова. Лопиталь выполнил обещание, спустя несколько месяцев было получено уведомление французского министра иностранных дел, аббата де Берни (de Bernis) о данном королем Людовиком XV повелении принять в школу «Ecole des Chevaux-Legers» племянника русского вице-канцлера. С согласия отца Р.И.Воронцова и при содействии дяди М.И.Воронцова в том же году состоялось повеление императрицы Елизаветы I об отправлении во Францию для продолжения обучения прапорщика лейб-гвардии Измайловского полка А.Р.Воронцова. Однако отъезд Александра пришлось отложить из-за назначенных на середину февраля 1758 г. свадеб его сестры Марии, старшей дочери Р.И.Воронцова и единственной дочери М.И.Воронцова Анны. Кроме того, 14 февраля 1758, впав в опалу, получил отставку государственный канцлер А.П.Бестужев-Рюмин, его заменил в управлении иностранными делами М.И.Воронцов, но и на него легла тень подозрения императрицы14. Наконец, Александр Воронцов дождался аудиенции у Елизаветы I, чтобы проститься с нею. При этом, императрица распорядилась выдать А.Р.Воронцову особый рескрипт к русскому послу в Париже графу М.П.Бестужеву-Рюмину (брату государственного канцлера А.П.Бестужева-Рюмина), которому поручалось обеспечить устройство А.Р.Воронцова в школу «Ecole des Chevaux-Legers» и попечение над ним во время учебы. 28 февраля 1758 г. Александр Воронцов выехал из Санкт-Петербурга, снабженный дядей множеством рекомендательных писем ко всем русским дипломатическим представителям на путь его следования в Париж. Александру шел 17-й год, его переполняли мечты о предстоящем длительном путешествии, чувство ответственности в связи с возложенным на него выбором, желание оправдать этот выбор и в том числе гордость за то, что отец отпускает его в далекий путь без гувернера, хотя и в сопровождении двух слуг – крепостного Тимофея Орлова и вольного человека Ягана Рейха15. По всей видимости, в этом Роман Илларионович руководствовался не только экономическими, но и педагогическими соображениями, надеясь, что без гувернера Александр быстро станет самостоятельным и ответственным человеком. Дорога от Санкт-Петербурга до Парижа заняла около 5 месяцев. Проехав Пруссию, Польшу (Речь Посполитую), Австрию, Баварское курфюршество, Вюртембергское герцогство и Мангеймское курфюршество, Александр Воронцов везде представлялся царственным особам (королям, герцогам, курфюстам и т.д.) и посещал дома местной знати. На 3-м месяце путешествия Александр оказался в Мангейме, небольшом немецком курфюршестве. На обеде у мангеймского курфюрста он случайно столкнулся с обожаемым им Вольтером. «Я, – писал Александр отцу, – с крайним удовольствием увидел … за столом знатного господина Вольтера, который весьма ко мне ласкался. После обеда … я имел удовольствие один с ним долго сидеть. Говорил мне, что он весьма жалеет, что я не могу с ним долго быть и что он надеется, что я сие время не потерял»16. Александр на несколько дней задержался в Мангейме, проводя по несколько часов в день в беседах с Вольтером и смотря в местном театре его трагедии17. Помимо официальных и светских мероприятий, А.Р.Воронцов не упускал случая посещать музеи, библиотеки и книжные магазины. Уже во Франции на пути от Страсбурга до Парижа Александр останавливался во всех сколько-нибудь интересных городах. Прибыв в июле 1758 г. в Париж, он поселился в доме русского посла М.П.Бестужева-Рюмина. Спустя две недели Александр был официально представлен французскому королю Людовику XV. До зачисления в школу он активно посещал театры, где прежде всего посмотрел трагедию Вольтера «Заира». В прогулках по городу он не пропускал ни одной из многочисленных книжных лавок, с упоением удовлетворяя свою ученую страсть, покупая и читая философские, политические, исторические и иные сочинения. Его удивил Париж: «Меня натурально очень поразили и громадность Парижа, и многочисленность его населения, и предприимчивая деятельность жителей. В нем есть очень красивые кварталы или, по меньшей мере, целые улицы, где нет других зданий кроме больших отелей»18. Наконец, в посольстве было получено от аббата Берни уведомление о том, что «г-жа Помпадур (Pompadour) писала по приказанию короля директору школы … герцогу Шольнесу [de Chaulnes], что все готово для моего поступления туда и что я смогу поступить когда захочу»19. Отец Роман Илларионович предоставил сыну возможность учиться во Франции там, где он пожелает: «Я, писал он ему, – даю тебе волю: в Версалии будешь учиться или в другом месте, только б не в Париже, а то тут одно гулянье и мотовство; а я ожидаю и дядя твой от твоей езды в чужие края пользы и надеюсь, что ты слово свое сдержишь»20. Роман Илларионович опасался, что легкомысленный Париж испортит сына. Александр ответил отцу, что он хочет осведомиться о школе «Ecole des Chevaux-Legers» – «учат ли там по-латыни и читают ли философию и натуральное право. Естли ети все науки учат, то не только в едакую строгость, но хотя бы еще строже было, с охотою отдамся, зная, что мне из этого польза будет»21. В конечном итоге он остановил выбор на этой школе. Через 8-9 дней сам М.П.Бестужев-Рюмин отвез Александра в Версаль. За год обучения необходимо было заплатить 4000 ливров. За эту плату Александр имел две комнаты, небольшую прихожую и антресоли для прислуги, освещение, новый мундир, сюртук и стирку белья. Питание, по его словам, было приличным, по пятницам и субботам ели постное. Общительный россиянин быстро освоился в школе. «Нетрудно себе представить, – пишет он, – как мне было неловко, когда я очутился в среде почти 120 молодых людей и многих офицеров генерального штаба и инспекторов, совершенно мне незнакомых. Но я должен отдать справедливость любезности всей этой французской знатной молодежи, которая была так предупредительна ко мне, что через два дня, я уже был там как дома, точно будто я прожил там несколько месяцев». И продолжает: «По прошествии одной недели моего пребывания в этой школе, я уже понял, что она хороша и может быть полезна для меня, а потому стал заниматься очень усердно. Я сошелся с некоторыми из моих товарищей, общество которых мне всего более нравилось, и нисколько не тяготился моим пребыванием в школе»22. Во время жизни в Версале он сблизился со многими придворными, стал известен королевской семье. Король Людовик XV не раз и подолгу беседовал с ним. В ноябре 1758 г. он получил радостную весть о назначении дяди государственным канцлером23. Александр не ограничился теми дисциплинами, какие изучались в школе (математика, фортификация, инженерное искусство, рисование и др.). У него была своя программа обучения. Он, например, договорился о дополнительных занятиях с господином Арну (Arnould), преподававшим в школе словесность. К радости Александра беседы о словесности и литературе нередко прерывались рассказами Арну о Вольтере, секретарем которого он был в недавнем прошлом. Занимались с ним дополнительно и другие преподаватели – истории, каллиграфии, фехтования и танцев. Военные и физические упражнения Александр посчитал лишними для себя. «Я, – замечает он, – никогда не имел большой склонности к экзерцициям тела, а больше старался к экзерцициям ума, рассуждая, что разум всегда должен повелевать телом»24. Лишним он посчитал и обучение верховой езде. «Хотя, – пишет он отцу, – и польза, что верхом научусь ездить, но опять вредительно, что время может пропасть»25. Он хотел тратить время только на приобретение научных знаний. Впрочем, обучаясь в кавалерийской школе, вряд ли можно было избежать верховой езды и военных упражнений. С началом нового 1759 г. А.Воронцов был произведен в подпоручики. Учеба в военной школе не изменила планов юноши – он не хотел быть военным. «Вы знаете, – делится он своими мыслями с отцом, – к чему я имею склонность, и думаю, что могу быть и свободен, то есть к министерству. Я перед поездом26 имел честь с вами в том открыться, и мне показалось, что вам мое желание не противно было»27. «Отчего, – спрашивает он, – в Англии и в других местах столько находится людей полезных. Все делает вольность, то есть – употреблену быть в том, к чему склонность28. Он также хотел быть вольным в выборе будущей профессии. Роман Илларионович продолжал опасаться, что жизнь во Франции повлияет на нравственный облик сына. «Теперь, – пишет он ему, – осталось мне видеть, что ты доказал о своем поведении. Живешь в Версали с молодыми людьми, по своей воле, деньги имеешь; употреблять можешь порядочно и непорядочно, только та разница, что невоздержаньем понудишь меня вскоре отозвать тебя, да в отечестве своим фигуры не сделаешь, для того, что все будут знать, что за мотовство возвратился. Берегися, мой сын, дурных людей и не имей с мотами знакомства, а паче всего советую: никому не будь должен и чтоб и тебе должны не были господа, с которыми ты в товариществе. На те оригиналы, с которых копии сюда к нам выезжают, надежды мало. Что можно получить с ними в обращении, как не одно о театрах знание и героинях театральных»29. Михаил Илларионович также просил племянника «содержать себя разумно и честно», чтобы он и его брат, слыша о нем, могли только радоваться. «Надобно вам, – пишет он, – сохранять честь российского дворянства и фамилии вашей, которая того от вас требовать право имеет»30. Александр, отвечая на советы отца и дяди, пишет: «Шлюсь на всех бескорыстных людей, кои меня знали в этом городе, что знание девок, балов и прочих публичных мест, что столь других веселило, мне ни мало удовольствия не делало, и без пристрастия скажу, хотя ето покажется и странно, что мало находится людей в мои лета, кто б толь мало в дебошах наслаждался, как я»31. С завершением учебы32 в школе легкой кавалерии Александр хотел задержаться в Париже. «Вот план, – пишет он отцу, – который я себе сделал о моей жизни в чужих краях, ежели его опробуете… Я надеюсь, оконча прежде писанные науки, поехать жить в Париж, где буду прележаться к физике экспериментальной, механике; утро, понеже при сем всегда в 6 часов вставать, – чтобы ездить смотреть, что есть куриозного в Париже, также во всех мануфактурах, и делать знакомства с знатными артистами, что впредь мне будет к пользе служить, а вечер – чтобы видеть как те дома, которые уже знаю, и новые знакомства делать»33. Он отмечает, что для выполнения плана ему потребуется 24285 ливров. Сумма, говорит он, немалая, «только, ей-ей, лишнего нету». Однако Роман Илларионович не одобрил намерение сына задержаться в Париже. Он по-прежнему опасался соблазнов парижской жизни. Он посчитал, что лучшим продолжением образования Александра станет путешествие по европейским странам (Испании, Португалии, Италии и Швейцарии). Александр вынужден был подчиниться воле отца. Роман Илларионович пишет сыну накануне его путешествия: «Старайся, чтоб твое пребывание в чужих краях принесло пользу и, чтоб ты годен был для услуги своего отечества. Знать должно силы и правление тех государств, в которых был, в чем они изобильны и чего не достает, откуда недостаточное получают, а излишнее куда отпускают, нравы и склонности народов. А прежде всего себя исправить наукою и сделаться способным понимать и рассуждать правильно». «Все, что случится достопамятного, записывай, чтобы вояж твой служил тебе в пользу»34. Михаил Илларионович также постарался быть полезным племяннику в его вояже. Он снабжает Александра рекомендательным письмом к испанскому королю, чтобы пребывание в Испании было для него «не токмо приятным, но и полезным». Дядя верил, что племянник оправдает его рекомендацию «похвальными поступками при таком дворе, где уже чрез толь долгое время ни одного нашего земляка не видали»35. В новую поездку Александр Воронцов отправился уже в сопровождении целой свиты – француза Фавье и троих слуг: Тимофея Орлова, французов повара36 и парикмахера. Ехал Александр в собственной карете, купленной в Париже37. Во время путешествия по Испании Александр убедился, что и на земле есть места, подобные раю. Таким земным раем, посчитал он, была испанская провинция Валенсия. «О здешней земле, то есть государстве Валенсии, – пишет он, – не могу оной идеи дать вам: естли рай где-нибудь назначен быть, то уповательно, что тут, ибо более нежели 200 верст земли ничего иного не видишь, как аллеи апельсинных и ситронных (лимонных) деревьев, гранады (гранаты) и деревья, из коих листьев червей для делания шелку кормят»38. Знакомство с Испанией и Португалией Александр завершил подробным описанием дворов этих государств. Он послал свое сочинение Михаилу Илларионовичу. Дядя преподнес труд племянника Елизавете Петровне, и императрица удостоила его «апробации», то есть одобрения. Далее, путь лежал в Италию. Александр был в восхищении от Рима. «Чем более мое бытие в Риме продолжается, – пишет он, – тем менее насытиться могу виденным оново, особливо церковью святого Петра, которую, видев всякий день с тех пор как в Риме, все новое что-нибудь нахожу»39. Денег у него оставалось все меньше и меньше, но он не удерживается и покупает в Италии восемь картин, в том числе одну из школы Рафаэля, а также «ящик» рисунков лучших зданий и статуй Италии. В Швейцарии его поразили не красоты природы, а местные обычаи. «Здесь нравы, – отмечает он, – для умеренности роскоши весьма похвальны. Народ трудолюбив. Веселие, написанное на лице, что всегда видно на гражданах республики: не завися ни от кого, как только от прав, следовательно, ляжет спокойно и встанет спокойно»40. В Женеве он снова увиделся с Вольтером. Они встречались и беседовали во все дни его пребывания в Женеве. После этой встречи Александр отправляет Вольтеру письмо, которое стало первым в их длительной переписке. Вольтер не замедлил с ответом. И с этих пор между прославленным мыслителем, возраст которое приближался к семидесяти годам, и Александром, которому не было и двадцати, завязывается дружеская переписка, продолжавшаяся более десяти лет41. Путешествие по Европе расширило кругозор Александра. «Как не выезжал еще из отечества, – пишет он, – то думал, что мы уже во всем можем иметь преимущество перед другими. Только я весьма обманулся и через вояжи увидел, что еще много не достает». Он замечает, что «много покупаем на стороне, а русского купца почти не увидишь»42. В Испании, пишет он Михаилу Илларионовичу, большой спрос на русский хлеб и другие товары, но прибыль от продажи их попадает в карман англичан. «Все то, что англичане у нас берут и привозят в Гишпанию и отдают им с великим барышом, в оборот берут золото и серебро, из которого некоторую часть с великой прибылью нам привозят». А поэтому «аглицкая нация, которая лучше всех на свете знает силу и порядок коммерции, старалась во все время нас в слепоте об оном держать»43. Интерес к коммерции, к торговле возрастал у Александра с каждым днем. Он убедился, что процветание государства невозможно без развития торговли. Теперь большая часть покупаемых им книг посвящалась торговле. Наиболее интересные из них он посылает Михаилу Илларионовичу. Знакомство с разными странами показало Александру какое большое значение имеет в жизни людей просвещение. «Государство, – замечает он, – какое б ни было, будучи один раз просвещено, само собою пойдет, только бы помешать больше не делали». В этом отношении России пока далеко до развитых европейских стран. «Дай Бог, чтобы мы когда-нибудь могли сие увидеть»44. Путешествие Александра обходилось Роману Илларионовичу в копеечку, и он пишет ему: «Вояж твой мне уж скучен становится как для долговременного твоего отсутствия, так и для того, что ты чрезмерную сумму издерживаешь»45. После упреков сына в расточительстве и угроз возвратить его домой, Роман Илларионович поспешил объясниться с ним. Желание, чтобы Александр получил наилучшее образование, победило в нем расчетливость. «В то самое время, – пишет он сыну, – когда я от много расточения желал суровым письмом удержать тебя, едва мог стерпеть, чтобы утаить от тебя то, что происходило в моем сердце. Но когда я тем письмом нанес тебе беспокойство, то, по крайней мере, ты примирись со мной, хотя за то, что я ни одной из моих угроз не привел в действие. Я писал к тебе, что запрещу банкиру давать тебе деньги, но вместо того писал к нему с просьбою, чтобы он давал тебе, сколько потребует твои нужды и обстоятельства»46. Еще во время пребывания сына в Париже Роман Илларионович написал ему: «Знай, что по приезде твоем я во всем потребую отчета, а для этого должен иметь верную книгу для записи своих расходов»47. «Верную книгу» Александр завел и мог отчитаться перед отцом за каждый истраченный рубль. К тому же он и сам был довольно расчетлив в тратах. Нет, транжирить деньги Александр не собирался. У него, «благодаря Бога, такой склонности нет», и он надеялся, «что впредь ее не будет»48. Действительно, до конца жизни Александр Романович жил по средствам и в трате денег был весьма разборчив. В январе 1760 г. Александр получает очередной чин поручика, а в феврале узнает о пожаловании его отца Романа Илларионовича и его младшего брата Ивана Илларионовича Воронцова (1719-1789) в графское достоинство Священной Римской империи, которое исходотайствовал М.И.Воронцов у германского императора Франца I, по случаю отсутствия у него потомства мужского пола. Тем самым и Александр Воронцов с этого времени стал именоваться графом Священной Римской империи. Переезжая из одной страны в другую, восхищаясь достигнутыми там успехами в развитии экономики и культуры, любуясь красотами природы, Александр ни на минуту не забывал о родной стороне. Он с нетерпением ожидал возвращения на родину, чтобы, используя накопленные знания, начать службу на общее благо. В январе 1761 г., спустя почти 3 года, А.Воронцов возвратился в Санкт-Петербург49. А уже в мае в 19 лет от роду Александр начал дипломатическую службу. По воле императрицы он был назначен поверенным в делах (т.е. министром 2-го класса) при Венском дворе и руководил делами российского посольства до приезда нового посла князя Д.М.Голицына. В октябре того же года Воронцов был пожалован в канцелярии советники, а в декабре назначен чрезвычайным посланником в Голландию, о чем и было объявлено письмом государственного канцлера, так как указы и грамоты императрица Елизавета I подписать не успела из-за своей болезни и кончины, последовавшей 25 декабря 1761 г. При новом императоре Петре III положение Воронцовых еще более упрочилось. М.И.Воронцов остался государственным канцлером и продолжал руководить внешней политикой страны. Роман Илларионович был осыпан милостями: произведен в генерал-аншефы, пожалован в кавалеры высшего российского ордена св. Андрея Первозванного и получил в подарок несколько имений. Александр Воронцов получил придворное звание действительного камергера, кроме того, было подтверждено его назначение чрезвычайным посланником в Голландию. Причины щедрот государя для многих были совершенно очевидны: средняя дочь Романа Илларионовича Елизавета уже несколько лет был фавориткой великого князя Петра Федоровича, ставшего императором Петром III. Оказавшись после смерти матери фрейлиной при дворе великой княгини Екатерины Алексеевны (будущей императрицы Екатерины II), Елизавета Воронцова, не будучи красавицей, настолько пленила наследника престола, что великий князь всерьез намеревался развестись с супругой и жениться на «Романовне», как он любовно называл Елизавету. Эти отношения были известны при дворе и даже вызвали просьбу великой княгини Екатерины Алексеевны к императрице Елизавете I отпустить ее домой. После того, как великий князь Петр Федорович стал императором Петром III его отношения с супругой сократились до минимума. Чаще всего император вместе с фрейлиной Е.Р.Воронцовой и свитой покидал Санкт-Петербург и уединялся в своей загородной резиденции Ораниенбауме, где и проводил свой досуг в окружении преданных ему солдат-голштинцев и придворных, в числе которых нередко присутствовали государственный канцлер М.И.Воронцов с семейством и Р.И.Воронцов. Начало царствования императора Петра III внесло коррективы в служебную карьеру А.Воронцова – вместо Голландии ему пришлось ехать в Англию. 3 февраля 1762 г. он был уволен от должности чрезвычайного посланника в Голландии и 8 марта назначен полномочным министром в Англию. Александр Романович в двадцать с небольшим лет получил назначение на важнейшую дипломатическую должность. Случай редчайший, так как ни в России, ни в других странах не направлялись на важные дипломатические посты люди без солидного жизненного опыта. Конечно, в этом назначении немалую роль сыграло то, что Александр был племянником канцлера, но, без сомнения, учитывались и его личные качества. Перед отъездом в Лондон Александр Романович побывал у дяди. Михаил Илларионович не преминул дать племяннику несколько советов. В его напутственном письме говорилось, чтобы при проезде через Пруссию Александр Романович засвидетельствовал прусскому королю глубочайшее почтение и обо всем увиденном и услышанном его, Михаила Илларионовича, обстоятельно уведомил. В Голландии Александру Романовичу необходимо будет познакомиться с тамошним министром иностранных дел и дипломатическим корпусом, а в особенности с английским посланником, «стараясь притом поведением своим приобрести их любовь, и чтобы они могли к своим дворам хорошее мнение отписать». В Англии он должен позаботиться, чтобы приобрести у короля и его семьи милость и доверие, а у английских министров любовь и откровенность. Необходимо также избегать лишних расходов, не делать долгов, а своих и канцелярских служителей содержать «в почтении и страхе, не имея с ними никакой фамилите, но чтобы всякой из них в должности своей был исправен, а вы им также всякую справедливость отдать имеете». Михаил Илларионович посоветовал также Александру Романовичу с прилежанием прочесть находившиеся в архиве дела, а в особенности реляции князя А.Д.Кантемира, которые «к руководству дел много способствовать будут»50. Император Петр III считал, что во внешней политике важнейшим для России является упрочение дружеских отношений с Англией. Он собственноручно пишет инструкцию для Александра Романовича, в которой предложил сделать упор при переговорах с английским правительством на выгоде, которую получит Англия от дальнейшего развития торговли с Россией51. Живость характера, широкая образованность и неподдельный интерес ко всему новому, прекрасные манеры и отзывчивость способствовали быстрому росту популярности Александра Романовича в высших кругах Лондона. Он был представлен английскому королю Георгу III52. С ним по-дружески общались Уильям Питт (Pitt) Старший лорд Чаттам (Chatham), лорд А.Сидней (Sidney), граф В.Шельберн (Shelburne) – будущий маркиз Лансдаун (Lansdowne) и другие видные политические деятели. Александр Романович первым из россиян был удостоен Оксфордским университетом звания почетного доктора классической литературы. Между тем, в Российской империи царствование императора Петра III было прервано дворцовым переворотом, подготовленным группой гвардейских офицеров, с целью возведения на трон супруги императора. В день переворота 28 июня 1742 г. Петр III находился в Ораниенбауме. Михаил и Роман Илларионовичи также были здесь. Император и его свита готовились отметить в Петергофе 29 июня День святых апостолов Петра и Павла. Михаил Илларионович, услышав о перевороте, решил незамедлительно отправиться в столицу. Он надеялся, что сумеет уговорить Екатерину Алексеевну подчиниться законному главе государства, то есть ее супругу. Уговорить ее не удалось. Однако и присягнуть новой самодержице Михаил Илларионович отказался. Присягу он и другие Воронцовы принесли позже – после смерти Петра III. А молодой Семен Воронцов в день переворота даже обнажил шпагу в защиту законного императора, то тут же был обезоружен и посажен под арест на 11 суток53. Во время переворота из всего семейства Воронцовых на стороне заговорщиков оказалась только княгиня Е.Р.Дашкова54, младшая сестра А.Р.Воронцова, которая приняла самое активное участие в нем. В первые месяцы царствования Екатерина II, чувствуя шаткость своего положения на российском престоле, была заинтересована в поддержке Воронцовых, поэтому она постаралась «забыть» об их отказе присягнуть ей до смерти Петра III. И в ее коронации в Москве 22 сентября 1762 г. участвовали и Михаил Илларионович, и Роман Илларионович и другие Воронцовы. Правда, вскоре у Романа Илларионовича было отобрано несколько имений, а Михаил Илларионович оставаясь государственным канцлером, должен был уступить первенствующую роль в Коллегии иностранных дел Н.И.Панину. Императрица Екатерина II помнила о своих встречах с юным Воронцовым. Вскоре после своего воцарения она ставит перед Александром Романовичем новую ответственную задачу, добиться того, чтобы подготавливаемый оборонительный союз с Англией обеспечил России британскую поддержку в ее отношениях с Польшей, Швецией и Турцией55. С этим непростым заданием Александр Романович не справился, так как интересы Российской империи и Англии объективно противоречили друг другу. Англия не была заинтересована в усилении позиций Российской империи и в оказании серьезной поддержки ей. Чтобы оправдаться, А.Р.Воронцову даже пришлось сослаться на нежелание Англии вообще вмешиваться в европейские дела. На русских послах и посланниках лежала обязанность заботиться о коммерческих интересах России в странах, где они были аккредитованы. С развитием торговых отношений исполнение этой обязанности становилось все более затруднительным. Александр Романович стал добиваться и добился назначения в Англию особого торгового агента. В дальнейшем такие агенты появились и в других государствах, с которыми Российская империя имела торговые и дипломатические отношения. Другое предложение Александра Романовича по улучшению деятельности послов касалось их осведомленности о намерениях российского правительства. Необходимо, пишет он в Петербург; чтобы «каждый из русских министров при европейских дворах заблаговременно уведомлен был о намерениях или об ответе, который предполагалось сообщить тому двору, при котором он состоял, ибо министерства размеряют доверенность свою по той, какая оказывается от своего двора»56. Он также попросил разрешения в случае необходимости адресовать свои донесения прямо на имя императрицы. Английские моряки считались в то время лучшими в мире, Александр Романович оказывал всяческую поддержку русским офицерам, приезжавшим в Англию поучиться у своих британских коллег. В дальнейшем Екатерина II решила пополнить русский флот самими английскими моряками. Для приглашения в Россию опытных моряков в Англию был послан генерал-поручик Фуллертон. Александр Романович обязан был содействовать его миссии. Исполняя свои обязанности, Александр Романович был возмущен тем, что в Коллегии иностранных дел не торопились рассматривать его депеши и подолгу не отвечали на них. О конфликте Александра Романовича с Коллегией стало известно Екатерине II. В связи с этим Михаил Илларионович пишет племяннику: «От надежных персон известие имею, что ее императорское величество по поводу писем и жалоб ваших соизволила в Коллегию записку прислала с выговором, для чего на ваши реляции ответами умедлено, что ее величеству в оправдание надлежащие изъяснения представлены. Я знаю ревность вашу и