ВНИМАНИЕ: ИНОСТРАНЦЫ!Эти странныеПОЛЯКИЕва ЛипняцкаяЭГМОНТ «Польский характер ковался в горниле геополитики». Население Польши составляет 38 миллионов (для сравнения: немцев - 81 миллион, чехов - 10 миллионов, словаков - 5 миллионов, венгров - 10 миллионов, литовцев - 3,75 миллиона, украинцев - 52 миллиона и русских - 149 миллионов).НАЦИОНАЛИЗМ И САМОСОЗНАНИЕВместо предисловия Легенда гласит, что трое братьев-славян — Чех, Лех и Рус отправились искать по белу свету счастье. Чех на первой же подходящей полянке основал Чехию, а два других брата шли да шли, пока Лех не увидел гнездо орла; приняв его за доброе предзнаменование, он основал Гнезно — первую столицу Польши. А Рус пошел дальше. Даже человек, не знакомый с этой легендой, без труда догадается, что имена двух братьев дали названия двум народам. Что касается третьего — Леха, — то его имя превратилось в прозвище «лях». Очевидно, что выбор Леха достоин войти в десятку самых неудачных решений в мировой истории. Изрядная часть страны попала на плоскую как блин, открытую всем ветрам равнину; специалисты по военному делу называют ее идеальным театром военных действий (эту географическую особенность сегодня эксплуатируют без всякой агрессии посредством аренды — помимо прочего, для учений НАТО). В свое время на Польшу покушались чуть ли не все державы Европы (да и не только Европы), в том числе Швеция, как ни странно это звучит в наши дни. За два с лишним столетия Польша знала лишь два коротких периода независимости. Первый выпал на два десятилетия между мировыми войнами. Второй начался совсем недавно. До 1991 года, несмотря на повальное желание поляков хоть куда-нибудь эмигрировать, граница стояла на замке. Отсюда и анекдот про польского президента и его любовницу — актрису. Президент ей говорит: — ^ Проси у меня все, что пожелаешь. —Дай паспорта всем, кто хочет уехать. — Ах ты, проказница! Хочешь остаться со мной наедине?! Но стоило дверце распахнуться, как поляки выпорхнули из клетки и разлетелись кто куда. Они жаждали и алкали свободы так долго, что теперь согласны только на идеал, и никак не меньше. Но в то же время они достаточно реалистичны, чтобы понять: идеала не существует. И у них достаточно трезвые головы для осознания того, что окружающие их силы только и дожидаются возможности снова захлопнуть дверцу.^ Какими они видят себя Поляки самокритичны: уж кто-кто, а они-то знают себя как облупленных. Более того, они просто-таки упиваются своими изъянами и пороками. Они совершенно спокойно относятся к тому, что их социальная, политическая и экономическая жизнь постоянно подвергается детальнейшей разборке и последующей сборке в любом мыслимом порядке, не говоря уж о бесконечном обсуждении. Нет ни одной национальной черты характера — ни реальной, ни воображаемой, — по поводу которой они бы не сетовали и не перечисляли ее прискорбные последствия. Когда же надо от слов переходить к делу, вот тут-то с поляками совсем беда: они лезут в спор по любому поводу, не соблюдают дисциплину, не могут быть последовательными, а также вспыхивают как порох, о чем вам неустанно будет твердить всякий поляк. Однако упаси Боже, если чужеземец хотя бы заикнется на ту же тему! Они не потерпят, чтобы посторонние тыкали пальцем на их недостатки. Подвергшись нападкам, они будут яростно отстаивать все свои минусы до последнего, как правило, начиная с фразы: «Вам, пожалуй, не понять, проблема слишком польская». Если же вы будете настаивать на своей точке зрения, то обидите собеседника, а для поляков обижаться — самое привычное и милое дело. Как ни прискорбно, но наиболее здравые решения всех проблем зачастую приходят им в головы далеко за полночь, в подогретой алкогольными парами атмосфере, а поутру забываются в чаду похмелья.^ Какими они видят других Поляки считают русских унылыми типами, рожденными затем, чтобы подчиняться, и утверждают, что в бою те берут не умением, а числом. И хотя поляки боятся русской мафии, они хватаются обеими руками за финансовые возможности, которые сулит торговля с Россией и бывшими советскими республиками. Глядя на русских свысока, поляки жалеют их и рассказывают про них анекдоты. Например, такой: во время обострения взаимного недоверия поляки вскрыли нефтепровод «Дружба», идущий из России в Польшу, чтобы проверить, в какую сторону нефть течет на самом деле. Поляки также считают унылыми типами и немцев, каковые в одиночку и носа за порог не кажут, а все вкупе превращаются в захватчиков, стремящихся к господству (либо военным, либо торговым путем) и рожденных повелевать. Анекдотов о немцах почему-то почти нет. При этом полякам настолько не повезло, что они оказались втиснутыми как раз посередке между этими двумя нациями, но время от времени им удается обращать это обстоятельство себе на пользу, играя роль посредника. Объекты для восторгов они ищут подальше на стороне. Век за веком поляки, особенно аристократия, преклонялись перед французами. Подражали им во всем: от языка до мод — и всякий, кто мог позволить себе роскошь жить во Франции, в Польше почти не показывался. Поляки, яростно противившиеся превращению их в русских или немцев, добровольно разыгрывали из себя французов. Перед Наполеоном благоговели, хотя тот видел в поляках лишь пушечное мясо, а в основу польского законодательства и многих гражданских институтов положили кодекс Наполеона. Покончить с этой односторонней влюбленностью удалось лишь во время Второй мировой войны благодаря самоотверженным усилиям маршала Петена и его коллаборационистскому режиму. С падением Франции в 1940 году поляки, не видя иной альтернативы, переметнулись к англичанам. Они пересекали Ла-Манш всеми доступными способами и при каждом удобном случае вступали в английскую армию. После войны польское правительство в изгнании в комплекте с оппозиционными партиями обосновалось в Англии. Те же, кто остался в Польше, пытались во всем подражать английскому стилю и употреблять английскую речь. Более всего поляки восторгаются легендарным английским хладнокровием, поэтому они были ошеломлены визитом английских футбольных хулиганов — ведь джентльменам не пристало вести себя подобным образом. Однако они быстро оправились от шока. В американцах поляков восхищает целеустремленность при погоне за богатством, за нее же «штатников» и презирают, полагая, что они пге kulturalni (то есть попросту считают их бескультурьем), что в глазах поляков равноценно анафеме. Ничуть не удивительно, что анекдоты про поляков, завезенные из Америки, в Польше популярностью не пользуются. Зато сами поляки вовсю насмехаются над своими американскими родственниками, считая их довольно наивными, но сей недостаток списывают на тепличные условия заокеанской жизни. Что касается более мелких соседей, чем Россия и Германия, то из соображений политической целесообразности давние свары между Польшей и Украиной (как тут не вспомнить Тараса Бульбу!) будут забыты. Литовцев поляки терпят и — если уж совсем честно — даже любят, хотя, увы, это чувство не всегда взаимно: слишком уж долго у этих двух народов было общее государство, и верховодили в этом семейном союзе именно поляки. Чехов считают слишком онемечившимися и бездушными для настоящих славян. Впрочем, те немного выиграли в глазах польской молодежи, когда избрали на президентский пост драматурга Гавела. Братьями же поляки считают венгров, хотя те даже не славяне. Пусть они не могут похвастаться ни схожим языком, ни общей границей, но может быть, именно благодаря этому поляки считают венгров духовными братьями, разделяющими их устремления, настроения и любовь к крепким напиткам.^ Какими их видят другие Великие политики — от Наполеона до Черчилля — видели в поляках сумасбродных романтиков. Поэтому определение: «горячие головы, которыми легко управлять» — оправдывает себя слишком часто. Американский президент Картер однажды заявил, что желает поляков всем сердцем, но поскольку он вряд ли страдал манией сексуального величия, то тут уж все вопросы к его переводчику. А вот английский писатель Квентин Крисп заявил, что поляки — это «не нация, а умопомешательство». До войны поляков считали жителями Центральной Европы. После войны их называли «восточноевропейцами». А после падения Берлинской стены и возвращения независимости странам Балтии Польша, не сдвинувшись ни на дюйм, снова стала центральноевропейской страной. Поэтому не стоит удивляться, что многие народы даже не представляют, где находится Польша. Одни путают ее с Голландией. Другие воображают, что на ее просторах никогда не тает снег, по-видимому, принимая ее за Северный полюс.ХАРАКТЕР Польский характер ковался в горниле геополитики. Поляки, заслужившие репутацию лихих рубак, на самом деле — скаредные защитники собственной территории. Будь у них такая возможность, они предпочли бы воздержаться от войн. Даже в краткий период экспансии в пятнадцатом столетии Польша, объединившись с Литвой для обороны от тевтонских рыцарей (иначе говоря, пруссаков), покорила чужую территорию путем заключения договоров, а не в сражении. Ксенофобия поляков — защитный механизм: они не выжили бы, если бы не лелеяли с неистовой одержимостью свой язык, культуру и традиции, вполне пригодные для распространения «в подполье». Польские границы настолько гибки и изменчивы, что ходит слух, будто учителям географии приплачивают за дополнительные часы, потраченные ими на изучение вопроса, сколько же все-таки стран граничит с Польшей в данный момент и сколько рек находится на ее территории и за ее пределами. Этим же легко объясняется факт, почему за рубежами Польши поляков больше, чем в ее пределах. Многих попросту забыли и бросили, передвигая границы; к примеру, одна старушка, услыхав, что ее родина теперь в России, а не в Польше, сказала: «Слава Богу! Еще одну лютую польскую зиму я просто не переживу». Часть поляков стала туристами поневоле, выиграв путевку в тур по излюбленному маршруту «В Сибирь теплушкой». Других смыли за борт вздымающиеся волны мятежей и войн и выбросили на чужие берега где попало. Например, поляки во Франции — реликты восстаний девятнадцатого столетия, а в Британии поляки застряли после Второй мировой войны, дав начало и бэлхемским, и манчестерским полякам. Теперь, когда Советского Союза больше нет, поляков можно встретить на всех его бывших территориях, вплоть до Казахстана, и уж конечно в бывших польских городах, вроде Львова на Украине или Вильнюса в Литве. Некоторые стали экономическими эмигрантами и вслед за представителями многих других наций рванули без оглядки на поклон к статуе Свободы. В наши дни на втором месте после Варшавы по плотности поляков на квадратный километр стоит Чикаго. Путешествуя по планете, натыкаешься на поляка буквально на каждом шагу. Это, несомненно, означает, что нынешние граждане Польши — неисправимые путешественники, но они не совершают шоп-туры, а навещают родственников. В то же время дети и внуки изгнанников со всего света стаями слетаются на историческую родину в роли советников или предпринимателей, ликуя от того, что все воскресные часы, потраченные на изучение польского языка, наконец-то окупятся сторицей. Это также свидетельствует о том, что основными чертами польского национального характера является приспособляемость, дар импровизации и способность выжать максимум из имеющегося под рукой. Добрый польский повар способен сварить суп даже из ржавого гвоздя. Старинные польские поваренные книги приводят целый арсенал рецептов, где знакомые советы типа: «Возьмите дюжину яиц...» — бок о бок соседствуют с такими уловками, как: «Чем воспользоваться, если у вас нет...». Вот например: «Миндальный пирог. Если у вас нет миндаля, используйте молотую фасоль и ароматизатор с миндальным запахом». Региональные различия зачастую определяются историческими поворотами в XVII-XIX веках и, как следствие, особыми чертами национального характера обитателей того или иного региона. Поэтому Познань, которой некогда правили пруссаки, считается родиной законопослушных трудолюбивых людей, фанатически опрятных и чрезвычайно педантичных, имеющих возмутительную черту всегда и везде поспевать вовремя. Краков и его окрестности полны докучливых бюрократов, как две капли воды напоминающих своих прежних австрийских хозяев. А в Варшаве и прилегающих областях хватает расхлябанных разгильдяев — правду говоря, в точности как и среди русских. Из региональных меньшинств самой пылкой любовью всей нации пользуются гурали (горцы), обитатели Татр — они же служат излюбленными персонажами анекдотов про неотесанную деревенщину. Один из анекдотов рассказывает, как однажды гураль застал возле туристской палатки горожанку за утренней зарядкой. Она отжималась в упоре лежа, и изумленный гураль воскликнул: «Надо же! Оказывается, бывает ветер такой силы, что способен выдуть мужчину из-под женщины!»^ Поляки поодиночке Поляк настроен либо позитивно, либо негативно. Он либо работает, либо играет. Он совершенно не умеет играть в работу, хотя эта игра во многих западноевропейских конторах сходит за трудолюбие. Он либо искрится жизнелюбием, либо впадает в ступор; или любит, или ненавидит. Именно безоглядная преданность поляков тому занятию, которым они заняты в данный момент, принесла им репутацию деятельных людей. Как написал для одной из песенок польский поэт Мариан Хемар: «Вот если бы поляки систематично и экономично делали все то, что делают спонтанно, то им бы просто не было цены!»^ Поляки на людях Поляки — великие коллективисты. Они считают, что моральный долг повелевает громогласно высказывать во всеуслышание не только одобрение, но и порицание. Так, если вы в общественном учреждении схлестнулись с бюрократом (чего вам не миновать, поскольку в Польше бюрократизм — норма жизни), вся очередь хором поддержит вас. Если вы замешкались у прилавка, то рискуете услышать комментарии по поводу вашей глупости, недомыслия, аморальности, безвкусия и так далее от людей, стоящих позади вас. Продавец или чиновник присоединится к общей дискуссии и выступит или на вашей стороне, или на стороне очереди — в зависимости от собственного настроения. Любая ваша оплошность, любая нелепая случайность, произошедшая на глазах у публики, станет развлечением для общественности, которая в ту же минуту соберется вокруг. Эксгибиционисты, эта страна прямо-таки создана для вас! Толстыми шторами поляки украшают окна тоже не без причины — так они пытаются добиться некой иллюзии уединения. Но эти усилия тщетны. Против вторжения нет никакой защиты. Во время долгих зимних вечеров нужно же чем-то занять себя, так что вы тоже можете спасовать и присоединиться к кругу сплетников. Это единственный шанс, позволяющий вам изложить правильную версию событий в ответ на самые безумные домыслы по поводу вашей невинной жизни. Там же для вас всегда найдется жилетка, в которую можно поплакаться всласть, не вдаваясь в разъяснения и подробности — ведь люди заранее знают, из-за чего вы плачете.Стиль Все поляки, или уж во всяком случае большинство, наделены врожденным чувством стиля. Даже когда средств кот наплакал, а то и вовсе шаром покати, поляки умудряются выглядеть стильно. Особенно это бросалось в глаза в 60-х годах, когда в варшавских магазинах прилавки ломились от затрапезных ширпотребовских одеяний, а на улицах шел парад мод, перед которым блекло великолепие авангардной лондонской Карнаби-стрит или парижского Монмартра. Не хватало только этикеток, потому что все вещи шились дома, на швейных машинах с ножным приводом. Известно, что во время войны польские офицеры, бежавшие из оккупированной Польши в Палестину, поступили там в британскую армию. Так вот, не прошло и недели, как они переделали стандартные мешковатые шорты в элегантные вещицы. Горстка польских кавалеристов, бросившихся с саблями наголо на танковые дивизии, может, и были самоубийцами, но зато какой шикарный способ отправиться на тот свет! Этот эпизод в свое время потряс общественное мнение, хотя подлинность его весьма сомнительна. Стремление к шику является основной чертой всех сторон польской жизни: пусть стол качается, как пьяный, зато он покрыт белоснежной скатертью и украшен вазой с букетом. Ярчайшим примером всего вышеописанного является шикарный жест. Ну кто еще начнет революцию с лозунга? «Солидарность» — лозунг лаконичный, словно торговая марка, и столь удачный, что не уступает по популярности «Кока-коле» и хлопьям «Келлогс» — мгновенно добился всемирной известности, и даже госпожа Тэтчер, лютая ненавистница своих родных британских тред-юнионов, поддерживала это объединение польских профсоюзов. А ведь на его рекламу не было потрачено ни гроша! Да и в личном общении, в тот самый момент, когда поляк рассердил вас до крайности невыполненным обещанием, не сданной в срок работой, опозданием или совершеннейшим недомыслием, он обезоружит вас неожиданным, но очень удачным подарком и целым букетом невиннейшего обаяния. Ну как тут не простить?!^ ЖИЗНЕННЫЕ ЦЕННОСТИБогатство и положение Очень немногие поляки наделены жаждой власти, охватывающей всех новоиспеченных богачей. Деньгам и имуществу не придают особого значения, а преходящий характер мирских ценностей слишком хорошо известен полякам по их прошлому. Более того, при коммунистическом режиме зарабатывать деньги считалось преступлением. Впрочем, теперь поляки отважно пробуют силы в коммерции. Очевидно, отсутствие практической сметки — отнюдь не национальная черта, а дурная привычка. Несмотря на то, что полякам последние полвека промывали мозги, рисуя прелести бесклассового общества, они сохранили преклонение перед аристократами, и книги по геральдике расходятся за один день. Исторически поляки были либо шляхтичами, по большей части разорившимися, либо крестьянами. Официально никакой другой прослойки не существовало. Во многих случаях единственным различием между этими двумя разновидностями были облагораживающие человека доспехи. Но когда речь заходит о реальной культуре, поляки бережно лелеют крестьянские традиции, танцы и декоративно-прикладное искусство и поддерживают их. Некоторые все еще в состоянии вдохновенно отплясывать мазурку или полонез, и большинство располагает весьма впечатляющим репертуаром народных песен. Польша никогда не даровала своим гражданам почетные титулы. Всех виконтов, графов и лордов чествовали прочие нации, хотя и поляки не прочь попользоваться подобными титулами. Вместо этого вовсю используются академические или профессиональные звания в сочетании со словом «пан» или «пани», обойтись без которых просто-таки нельзя, пока вы официально не перейдете на фамильярное «ты». К примеру, если вы признаете свою принадлежность к медицине, к вам будут обращаться «пан доктор», а «паном профессором» будут звать, если вы преподаете. «Пан профессор доктор» тоже не столь уж неслыханное обращение наряду с прочими, даже более абсурдными сочетаниями. Вас могут даже называть «паном инженером», если вы случайно приписали после своего имени «бакалавр». («Инженер» всего-навсего означает, что у вас есть университетский диплом, а вовсе не то, что вы разбираетесь в механике.) Учитывая тот факт, что большинство агрессоров имеют привычку выстраивать интеллектуалов у стенки и расстреливать их, просто удивительно, что у нации сохранилась тяга к знаниям. Поляки стремятся к образованию толпами. Так что если вы в чем-то разбираетесь, афишируйте это. Поляки обожают всезнаек и носят специалистов на руках, независимо от рода их занятий. Чтобы навсегда отделаться от чопорного обращения на «вы» и перейти на «ты», нужно выпить с поляком на брудершафт, но к сей процедуре можно подойти, лишь опорожнив хотя бы полбутылки с тем индивидуумом, с которым собираетесь почеломкаться. Сядьте друг напротив друга, держа в правой руке стакан, скрестите руки, а затем попытайтесь вылить содержимое стакана в себя, а не на рубашку. Насколько страстным будет последующий поцелуй, обычно зависит от вкуса по крайней мере одного из участников.Гостеприимность Старая польская поговорка «Гость в доме — что Бог в доме» все еще не сдает позиции, и большинство поляков считает гостеприимство священной обязанностью. Пожалуй, обычай недурной, учитывая необозримые пространства незаселенных земель и погодные условия. Однако более современные и циничные версии наподобие: «Гость в доме — что беременная жена» или «Гость в доме — что Бог знает что» — свидетельствуют о том, что обычай малость истрепался. Еще одна поговорка, до сих пор соблюдаемая: «Влезь в долги, но будь добрым хозяином» — может повергнуть гостя в полнейшее недоумение. Даже во время любых дефицитов и продовольственных трудностей поляки накрывают стол так, что иноземные гости просто не верят репортажам об экономических кризисах. Польское гостеприимство требует, чтобы гость был повергнут хлебосольством в изумление и смущение, а хозяева потом подъедают остатки угощения еще неделю. Когда поляк накрывает на стол, он накрывает на целый батальон.^ Ухаживание и брак Польские мужчины и мальчики (включая самых маленьких) все еще целуют женщинам руки. Поцелуй может использоваться в ухаживании, но вовсе не обязательно. То, что франтоватый юнец чмокнул ваши костяшки, может свидетельствовать лишь о том, что он считает вас пожилой и респектабельной, а отнюдь не привлекательной. Кроме того, поляки распахивают двери перед дамами, дают им прикурить, подносят сумки и вообще ведут себя так, как якобы вели себя английские джентльмены до тех пор, пока феминистки не достали их до печенок. Конечно, забота о том, чтобы польские мужчины оставались джентльменами, лежит целиком на плечах польских женщин, чего они, если понадобится, добиваются тычками и затрещинами. Новый Польский Мужчина должен мыть тарелки и прогуливаться с ребенком. Мужчины порой пускаются в безоглядный флирт, но не на пылкий поэтический манер, а уныло-неубедительно, на лад латинян. Ваши глаза не будут сравнивать с бриллиантами, если вам известно, что они смахивают на свиные глазки. Вместо этого будут обращать внимание на ваше новое платье, прическу или похудание, восхищаться вашим новым костюмом. Только поверьте поляку, и все у вас будет чудесно, однако будьте осторожны: поутру он, может, и не потеряет к вам уважения, но будет всем сердцем рваться домой, к жене или матери. Женщины флиртуют так же изощренно; правду говоря, оба пола, и юные, и старики, считают это искусством. Подавляющее большинство поляков кончают тем, что женятся на полячках и остаются моногамными до конца жизни. Большинство поляков умеет танцевать щека к щеке даже на дискотеках, причем выделывая четкие па, а не просто невразумительно шаркая ногами и покачиваясь; а еще они умеют танцевать танго, фокстроты и польки. В кафе и ресторанах по каким-то неведомым причинам пары предпочитают сидеть бок о бок, а не напротив друг друга. Иностранки, не пугайтесь, если вас назовут «рыбкой» или «лягушонком». Эти общепринятые ласковые обращения означают, что партнер вас безумно любит, но не может произнести или временно забыл ваше имя. Если же поляк пригласит вас домой, в свою крохотную двухкомнатную квартирку, чтобы познакомить с матерью или отцом, тщательно изучите состав семьи. Если вы надумаете поселиться в Польше при нынешней нехватке жилья, то рискуете прожить вместе с чадами и домочадцами очень долго. Та же участь ожидает ваших деток и их отпрысков. Конечно, к тому времени мужнины старшие братья и сестры и их семейства могут получить собственные квартиры, а кто-то из них может даже забрать с собой бабушку, — но не слишком-то на это рассчитывайте. Процент разводов в Польше — один из самых низких в Европе. Возможно, потому, что многие разведенные супруги еще долго вынуждены проживать вместе.ПОВЕДЕНИЕСемья Поляки растягивают свои семьи до невообразимых размеров. Двоюродных братьев и сестер зачастую называют просто братьями и сестрами, а понятие «кузен» может означать весьма широкий спектр родственных взаимоотношений. Подобное родство играет роль не только за столом; в случае нужды оно означает и обязательства, причем обоюдные, то есть право получать одолжения и любезности и необходимость их оказывать. Каждый внимательно следит за благосостоянием остальных членов семьи, чтобы при случае их подоить. Если при встрече вам говорят: «Хорошо выглядишь!» — особенно человек одного пола с вами, — непременно проверьте свой вес. Это кодовая фраза означает: «Ты потолстел». И наоборот, замечание «Что-то ты скверно выглядишь» означает: «ты похудел» — и обычно употребляется одним из представителей многочисленного племени завистников и матерями. Польские матери взирают на всех представителей человечества точно так же, как обитатели Страсбурга, славящегося паштетом из гусиной печенки, на своих гусей: их надо откармливать. Если польская мамаша скажет вам, что у нее трудный ребенок, то не подумайте, будто ее Томек сжег школу или разыскивается полицией пяти материков. Просто он не доел свой обед.Дети Считается, что именно тещи и свекрови (но, как ни странно, ни в коем случае не матери) должны воспитывать малышей, а зачастую и вести хозяйство своих работающих зятьев или невесток. Поляки любят детей, особенно младенцев, цацкаются с ними даже на людях, берут их с собой повсюду и балуют настолько, что просто удивительно, насколько большинство детишек хорошо воспитано. Им не понять потребность англичан в зонах, свободных от детей. В интернаты детей отсылают очень редко, хотя почти всех отправляют на лето в лагеря бойскаутов и прочих юношеских организаций или же к родственникам в деревню, чтобы дать им возможность побегать на воле во время летних каникул. В Польше, даже в городах, детям без надзора бояться совершенно нечего. Убийство ребенка — вещь неслыханная. Даже в самых унылых жилых районах о детях заботятся — там есть площадки, недоступные для машин, оборудованные песочницами, качелями и турниками, которые одновременно служат приспособлением для выбивания ковров. Площадки функциональны, и хотя они не сверкают всеми цветами радуги, что считается необходимым в других странах, зато родители могут преспокойно присматривать за разношерстной оравой детворы со своих балконов. Приемы — события семейные, охватывающие всех: от двоюродной бабушки Жозефины до самого последнего младенца. Дети вертятся под ногами у взрослых настолько часто, что даже бездетные умеют управляться с ними, а малыши быстро узнают, до какого предела можно накалять взрослых, чтобы шалости сходили им с рук^ Четвероногие питомцы Учитывая невероятно стесненные условия жизни, просто невозможно понять, почему польские горожане отдают предпочтение восточноевропейским овчаркам и доберманам, а не крошечным чихуахуа, и почему они вообще заводят животных. Судя по всему, везде действует следующее правило: чем меньше квартира, тем крупней собака — за исключением Кракова, где горожане держат миниатюрных собачек, но это относят к их легендарной убогости. Зато в сельской местности животным приходится зарабатывать себе на жизнь, изгоняя из дома грызунов или не подпуская к нему чужаков (в зависимости от биологического вида), иначе они лишаются работы, дома и пропитания. Остальным животным в Польше ничего не грозит. Несмотря на изобилие диких зверей (вплоть до зубров и вепрей), охотятся поляки в основном с фотоаппаратами.Пожилые Если вы хрупкая старушка или старичок, Польша для вас — самое подходящее место. Вы можете в автобусе ткнуть пальцем или зонтиком грозного с виду здоровенного громилу, и он уступит вам место, даже не пикнув. Беременные женщины и женщины, увешанные детьми, смело могут поступать точно так же. Если же вы чересчур стеснительны, чтобы тыкать кого-либо пальцем, вам достаточно выглядеть старым и беспомощным или инвалидом, или беременной, — и остальные пассажиры ткнут громилу от вашего имени под всеобщий хор сочувственных возгласов. В очередях стариков тоже без звука пропускают вперед. Однако пенсии (по английским меркам) настолько малы, что постоянно жить в Польше не рекомендуется, если у вас нет гарантированных доходов из-за рубежа.МАНЕРЫ Шикарные манеры в Польше считаются чем-то само собой разумеющимся. Вам предлагают сесть, распахивают перед вами двери и да все это делается с шиком; однако по большому счету за ним стоит доведенная до искусства необходимость, ибо горе тому поляку, который не дотягивает до стандартов поведения, провозглашаемых наиболее почитаемыми глашатаями морали на свете — польскими бабушками. Польские бабушки взвалили на себя тяжкое бремя: они должны заботиться о том, чтобы их внуки, дети соседей, а, фактически, дети всей нации — любого возраста — сидели прямо и передавали соль. И при всем при том они же и балуют этих самых детей до безобразия. Когда же дети нации собираются преступить черту, отделяющую мораль от аморальности, они держатся от бабушек подальше. К счастью, бабушки тоже некогда были молоды, и на эту тему есть анекдот. Ксендз, выслушивая вереницу мужских имен, перечисляемых дрожащим голосом в исповедальне, не выдержав, спрашивает:-— Сколько ж лет тебе, бабуся?Восемьдесят три.И ты все еще этим грешишь?Нет. Но как приятно вспомнить!Зимой, прежде чем войти в дом, вы должны снять облепленную снегом обувь. У двери обычно стоит шеренга тапочек, но поскольку они редко приходятся гостю впору, сами поляки не забывают перед походом в гости надеть чистые носки без прорех. В большинстве домов паркетные полы, будто для того, чтобы люди не отвыкали от зимнего гололеда. В музеях и галереях у вас также есть возможность попрактиковаться в фигурном катании — там вас попросят надеть поверх обуви скользкие войлочные тапочки. Разумный турист перед поездкой в Польшу непременно проведет несколько часов на местном катке.Приветствия Поляки — народ темпераментный, и потому обнимаются и целуются при всяком удобном случае. Типовое приветствие более-менее знакомых людей любого пола — медвежьи объятья и соприкосновения щек с одновременным поцелуем, как это делали в аэропортах советские лидеры, прежде чем кануть в Лету. Для шапочных же знакомых достаточно и рукопожатия, но уж без этого никак. Все пожимают руки всем подряд, и продвижение по улице сильно сдерживается толпами здоровающихся. Праздношатающиеся подростки в интернациональной спецодежде — джинсах — при рукопожатии как-то странно выставляют локоть вбок и подают руку с замахом: «Я тут застрял, ты же понимаешь». Угрюмые малолетние мальчики превращают рукопожатие в нечто подобное ритуалу посвящения в члены банды «Черная рука». Организовывая какую-либо встречу, всегда отводите «ефрейторский зазор» на рукопожатия. Группа из десяти новоприбывших, встречаясь с десятью прибывшими ранее, порождает такую уйму рукопожатий, что не успеешь оглянуться, как пора домой.^ ДОСУГ И РАЗВЛЕЧЕНИЯВыход в свет Поляки — завзятые театралы, а цены на билеты в Польше весьма разумны. Не все постановки — угрюмый авангард, хотя представления экспериментальных театров зачастую кажутся материализованным сюрреализмом музыки Пендерецкого. Лодзинская киношкола привлекает студентов со всего света и штампует выпускников в таком множестве, что практически в каждом фильме, сделанном в любом уголке света, обязательно отыщется хотя бы одно польское имя. Поляки также любят ходить на концерты, где предпочитают появляться в вечерних туалетах, сидеть прямо и шикать при малейшем шелесте, если вдруг какой-нибудь бесстыдник осмелится развернуть конфету. Поляки сидят прямо и шикают даже на неофициальных концертах в летних театрах под открытым небом. Польские кабаре, пользующиеся неизменной популярностью, зародились в то же самое время, что и кабаре германские — в двадцатых-тридцатых годах двадцатого века, но их программа более утонченная и интеллектуальная, и никогда не доходит до вульгарности. Неудивительно, что цензоры всегда их недолюбливали, и многие артисты «отдыхали» между выступлениями за решеткой. Польская сатира при капитализме не стала менее едкой и по-прежнему отличается высоким качеством. Сегодня одни артисты пребывают в замешательстве, не зная, в кого целить, другие выживают на ностальгии, третьи ушли на пенсию, но горстка профессионалов нашла новые мишени. Один сатирик даже участвовал в президентских выборах, собрав скромный, но впечатляющий процент голосов. В стране по-прежнему хватает объектов для сатиры.^ Вечер дома Польша, имевшая самое политически подавленное и заунывное телевидение в мире, дошла до того, что теперь имеет самое либеральное и заунывное телевидение в мире. До либерализации в новостях непременно появлялся польский аналог секретаря обкома, дабы скучно и статистически обоснованно отдолдонить про урожай сахарной свеклы. Главным развлечением зрителей были попытки угадать настоящие цифры, а если таковые были известны, то прикинуть, передадут ли эту галиматью еще где-нибудь. В наши дни тот же оратор, ныне возглавляющий органы местного самоуправления, сообщит вам реальные цифры и растолкует, почему они столь кошмарны, какими они должны быть, как следовало бы исправить положение и что этому препятствует. Взять хотя бы свежий пример: излишки картофеля в Жешуве. Обозреватель теленовостей тут же предложил продать излишки на ближайший винокуренный завод, чтобы превратить его в жидкое золото и получить дополнительный доход от освободившейся тары. Польские информационные программы радуют иностранных комментаторов своими «хорошими новостями». Их проговаривают такой головоломной скороговоркой, что возникает подозрение, будто дикторам платят за количество произнесенных слов. Логика следования новостей друг за другом, время, выделяемое на каждую из них, да и вообще, причина включения новости в информационный блок просто непостижимы и регулируются скорее интуицией, нежели каким-то четким планом. Заседания парламента транслируют по телевидению, и, как и следовало ожидать, в результате польских законотворцев уважают еще меньше, чем прежде. Самый дешевый способ заполнить эфир — уличные интервью. Поляки, восхищенные возможностью наконец-то высказаться, с радостью выступают перед камерой. Еще одним нововведением являются опросы общественного мнения. Они проводятся практически по всем аспектам жизни. Маркетинговые исследования поставлены на широкую ногу, и хотя их масштабы восхищают, никто толком не знает, какова цель этих исследований, да и нужны ли они вообще. Редакции детских программ пока не открыли так называемую «молодежную культуру», так что передачи все еще хороши. Ведущие говорят нормальными голосами, сидят в нормальных позах и не окунают гостей в. зеленую слизь. Сохраняется давняя традиция передач типа «Спокойной ночи, малыши!»; они идут в 19:30 и по-прежнему сигнализируют родителям о том, что пора загонять отпрысков на боковую. В отличие от западных ток-шоу, блистающих знаменитостями всякого роду-племени, в Польше, где специалист — король, и в ток-шоу участвует масса экспертов, вещающих на темы, связанные с их специализацией. Тем не менее игровые программы все множатся; и пусть состязающиеся скованны и неуклюжи, зато фортуна в Польше так же слепа, а поля чудес процветают точь-в-точь, как и во всех странах мира. Тут уж никуда не денешься. Церковь, ранее находившаяся под информационным запретом, теперь заполняет весь свободный эфир; мессы и прочие религиозные церемонии не ограничиваются воскресными утренними часами. Изрядная часть остальной эфирной сетки представляет собой обычную жвачку из зарубежных мыльных опер и сер