Зимин Сергей МихайловичЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ, ПОЗНАНИЕ, ОБУЧЕНИЕГлава 2 ОПЕРАЦИИ ПОЗНАНИЯ: КОГНИТИВНО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ § 1. Познание и сознание«Так что же такое сознание? «не знаю, не знаю, не знаю…»»447 (М. К. Мамардашвили)Исследуем природу сознания и его связь и соотношение с познанием и мышлением. Проблема сознания является сложной междисциплинарной проблемой и разрабатывается многими науками (философией, теорией познания, психологией, социологией, физиологией высшей нервной деятельности, психиатрией, языкознанием, психосемантикой, кибернетикой и т.д.)448 с разных сторон, например: «…выяснение вопроса, что такое сознание, включает в себя, по крайней мере, три момента: причина, носитель, сущность. Можно добавить и четвёртый – функция»449. Такой интерес к сознанию не случаен, ибо «научное мировоззрение, которое не учитывает проблему сознания, не может претендовать на полноту»450. «Философия сознания сейчас является одной из наиболее интенсивно развивающихся областей философии»451 – пишет доктор философских наук В.П. Филатов. О сознании, в том числе за последние годы, написано очень много452, и определений понятия «сознание», соответственно, – множество.И всё же сознание по-прежнему остаётся проблемой: «Сознание – это нечто нам непосредственно присущее и в то же время нечто загадочное. Сознание кажется чем-то само собою разумеющимся, самопонятным и в то же время – неуловимым и непостижимым. Мы непосредственно оперируем нашим сознанием: воспринимаем, судим, радуемся или огорчаемся и т.п. Однако стоит задать вопрос о сущности сознания, и то, что было операционально доступным, превращается в нечто неопределённое и почти недоступное»453. «… Сознание – это весьма странное явление, которое есть и которое в то же время нельзя ухватить, представить как вещь. То есть о нём в принципе нельзя построить теорию… Любая попытка в этом направлении неминуемо кончается неудачей. По мере приближения к нему сознание, как тень, ускользает от исследователя. Поэтому в философии остаётся лишь один способ рассуждения о подобного рода явлениях. О них можно говорить или рассуждать, только используя опосредованный, косвенный язык описания», который в свою очередь «подвергается процессу мифологизации и натурализации»454. «Современная когнитивная наука в сотрудничестве с философией в последнее время пытается изучать именно природу сознания… Особый интерес представляет выдвинутая в рамках такого изучения концепция Д. Деннета о том, что сознание – это … особого рода деятельность психики, связанная с интерпретацией информации, поступающей в мозг из внешнего мира и от самого организма. … Согласно Д. Деннету граница между сознаваемыми и несознаваемыми явлениями весьма размыта»455. Дж. Серль считает, что «несмотря на интересные факты, добытые в науках об искусственном интеллекте и нейрофизиологии, настоящего прорыва в понимании сознания не произошло. Сущность сознания всё ещё окутана тайной»456.В наиболее развёрнутом виде определение сознания представлено, пожалуй, у А. Г. Спиркина: «Сознание – это высшая, свойственная только человеку и связанная с речью функция мозга, заключающаяся в обобщённом, оценочном и целенаправленном отражении и конструктивно-творческом преобразовании действительности, в предварительном, мысленном построении действий и предвидении их результатов, в разумном регулировании и самоконтролировании поведения человека»457. Исследователь проблемы сознания профессор философии Эдинбургского университета Стивен Прист в книге «Теории сознания»458 выделяет семь главных подходов к сознанию и психофизической проблеме: «1) Дуализм (Платон, Декарт, современные «интеракционисты» К. Поппер и Д. Экклз). 2) «Логический бихевиоризм» (К. Гемпель, Г. Рацл, поздний Л. Витгенштейн). 3) «Идеализм» (Беркли, Гегель). 4) «Материализм» (Ю.Т. Плас, Д. Дэвидсон, Т. Хондерих). 5) Функционализм на основе «компьютерной метафоры» (ранний Х. Патнэм, Д. Льюис). 6) Двухаспектная теория (Спиноза, Б. Рассел, П. Стросон). 7)Феноменологические теории сознания (Ф. Брентано, Э. Гуссерль)»459. А. Грязнов выделяет также460 появившиеся позднее (книга С. Приста вышла в 1991 г.) теории интенциональности сознания, представленные в конкурирующих программах американских исследователей Д. Деннета и Д. Сёрла461. «Существуют философский, психологический и нейробиологический подходы к проблеме сознания, – пишут учёные из Московского госуниверситета И.А. Измайлов, Е.Д. Шехтер и М.М. Зимачев. – Философский подход в первую очередь связан с установлением отношения сознания (как психической категории) к мозгу (как категории физической). [Выделяются следующие основные варианты решения проблемы “мозг-сознание”:] Первый: мозговые процессы и сознание рассматриваются как два аспекта (атрибута) единой целостной системы462, не имеющие причинно-следственных отношений; это «не две разные, порознь существующие и потому могущие взаимодействовать вещи, а одна и та же вещь, только выраженная двумя разными способами»463. Эта точка зрения отвечает философской концепции «нейтрального монизма», согласно которой нет вещей чисто физических или чисто психических – все они выступают как те или другие в зависимости от аспекта, в котором мы их рассматриваем. Второй: вместе с признанием существования психической причинности постулируется наличие первичной духовной субстанции, которая воздействует на материальные мозговые процессы и наделяет субъекта сознанием. Эта точка зрения наиболее отчётливо представлена в концепции дуалистического интеракционизма464. Третий: категория идеального не отрицается, но сознание (как идеальная сущность) считается вторичным продуктом деятельности высокоразвитого мозга465»466.Многие исследователи этой проблемы фактически сводят сознание к мышлению: «Сознание – это процесс и результат вербализованного или знакового мышления как продукта развития общественно-производственной деятельности людей»467. Основы концепции сознания как рефлексии, как чисто интеллектуальной деятельности субъекта заложил Декарт. Сознание при этом практически не отличается от познания, в нём торжествуют правила логического мышления, а всё остальное – «бессознательное» – должно безусловно подчиняться этому сознанию-мышлению. И определяется сознание в этом случае как высшая, свойственная только человеку и связанная с речью функция мозга, заключающаяся в обобщённом, оценочном и целенаправленном отражении и конструктивно-творческом преобразовании действительности, в предварительном мысленном построении действий и предварении их результатов, в разумном регулировании и самоконтролировании поведения человека. Отождествление сознания с мышлением фактически не изжито и сегодня. Так, С. Прист пишет: «Сказать, что нечто является сознанием, значит сказать, что оно обладает способностью мыслить. Обладание способностью к мышлению в равной мере логически необходимо и логически достаточно для того, чтобы быть сознанием…»468. Однако уже Гельвеций пытался разделить мышление и сознание, более того, подчинить мышление сознанию и даже таким подсознательным силам как страсти: «Разум … дан нам, чтобы служить страстям, а не бороться с ними, это их советник, а не тиран»469. Поскольку у детей сознание ещё не развито в полной мере, нетождественность мышления и сознания у них проявляется особенно ярко. Так, Л.С. Выготский считал, что «в мышлении ребёнок охватывает гораздо более широкий пласт действительности по сравнению с тем, что он реально осознаёт»470.Сознание для нас выступает прежде всего как индивидуальное сознание отдельного человека. В индивидуальном сознании можно выделить следующие сферы: 1) сфера телесно-перцептивных способностей и получаемое на их основе знание. Сюда относятся ощущения, восприятия и конкретные представления, с помощью которых человек получает первичную информацию о действительности; 2) сфера логико-понятийных компонентов сознания, сфера мышления. Это сфера общих понятий, аналитико-синтетических мыслительных операций и логических доказательств. С помощью мышления человек выходит за пределы непосредственно чувственно данного в сущностные уровни объектов; 3) сфера эмоциональной компоненты сознания: переживаний, воспоминаний, ожиданий; инстинктивно-аффектных состояний, эмоций и чувств; 4) сфера ценностно-мотивационной компоненты сознания. Сюда относятся мотивы деятельности и духовные идеалы личности, а также способности к их формированию и творческому пониманию в виде фантазии, продуктивного воображения, интуиции. Регулятором бытия этой сферы сознания выступает не истина как форма согласования мысли с предметной действительностью, а любовь, красота, справедливость и другие ценности как формы согласования предметной действительности с нашими духовными целями и смыслами. Сюда же может входить и истина, – но уже как ценность.Наряду с сознанием в психике человека существует ещё сфера неосознанного, не-сознательного (бес-, под-, над-, сверх-, вне- и т.д. –сознательного) – совокупности психических явлений, состояний и действий, лежащих вне сферы человеческого разума, безотчётных и не поддающихся, по крайней мере, в данный момент, контролю со стороны сознания: «… мышление как процесс … формируется в основном на уровне бессознательного…»471. «Мозг человека аккумулирует и обрабатывает не только осознанную, но и неосознанную информацию. Получая из внешнего мира колоссальный поток информации, он доводит до уровня сознания примерно тысячную часть объёма этого потока. Остальная же уходит в подсознание. Считается, что на бессознательном уровне в секунду перерабатывается 109 битов информации, а на сознательном – только 102»472.Интересный способ экспериментального исследования неосознаваемых компонентов мыслительной деятельности применил В.Н. Пушкин473. Он предлагал испытуемым такие наглядные задачи, решение которых могло быть прослежено глазами. Эти движения глаз регистрировались с помощью электроокулографической методики. Путь движения глаз соотносился с особенностями решения задачи и со словесными отчётами о нём. Исследование показало, что человек, решая проблему, собирает на основе анализа наглядной ситуации гораздо больше информации, чем осознаёт сам»474.Современные исследования свидетельствуют о существенной роли этой сферы: «При разработке программ «искусственного интеллекта» экспериментально подтвердилась … огромная роль скрытых, неявных знаний, не выраженных в языке, но хранящих в себе жизненный опыт»475.Собственно говоря, бессознательное было открыто человечеством давно. З. Фрейд на праздновании своего семидесятилетия сказал: «Поэты и философы открыли подсознание задолго до меня. Я лишь нашёл научный метод изучения бессознательного»476. Именно с Фрейда началось систематическое научное изучение сферы неосознаваемого.Л. Витгенштейн писал, что аспекты вещей, наиболее важные для нас, спрятаны благодаря их простоте и повседневности. Самые важные мыслительные ходы, знания и представления, наиболее часто нами применяемые, уходят в подсознание, становятся неосознаваемыми мыслительными автоматизмами. Человеку даже не приходят в голову настоящие основы его исследования. Нам не приходит в голову то, что будучи однажды увиденным, является самым ошеломляющим и самым сильным477.Не-сознательными являются сновидения, гипнотические состояния, явления сомнамбулизма, состояния невменяемости и т.д. К сфере не-сознательного относятся также инстинкты, которые порождают у человека подсознательные желания и эмоции. Структуры не-сознательного различаются по степени своей близости к сознанию. В частности, выделяется особый слой или уровень не-сознательного, называемый подсознательным, – в него включаются психические явления, связанные с переходом с уровня сознания на уровень автоматизма478: «Переход в неосознаваемое сопровождается появлением … нового умения, новой способности в операциональном плане»479. Автоматизмы могут зарождаться с помощью сознания, но потом погружаться в сферу бессознательного, но могут образовываться и без участия сознания. Автоматизмы – достаточно сложные действия человека, которые в результате длительной тренировки и многократного повторения приобретают бессознательный характер и не требуют контроля со стороны сознания. Это ходьба, бег, езда на велосипеде или автомобиле, речь, письмо, многие операции мышления480 и т.д.: «… интуитивная подсознательная деятельность является основой повседневной жизни человека. В … подсознательном режиме реализуются хорошо отлаженные, изо дня в день и из года в год бессознательно повторяющиеся двигательные, речевые и мыслительные автоматизмы, из которых складывается поведение, профессиональная и иная деятельность «механического» человека»481. Впрочем, бывает и иной порядок формирования автоматизмов. Так, некоторые изначально не требующие участия сознания, инстинктивные действия могут быть выведены на уровень сознания, а затем, по мере овладения ими на сознательном уровне, вновь переходить на уровень подсознательных автоматизмов. Рассмотрим, например, ситуацию с обучением плаванию. Целый ряд признаков (вытянутая, приспособленная для плавания и ныряния, но не самая оптимальная для передвижения по суше482 форма тела, широкие ластообразные нежные ладони и ступни ног, вполне подходящие для водной среды, но не очень удобные для передвижения по земле и деревьям, слаборазвитый волосяной покров, компенсирующий его отсутствие термоизолирующий подкожный слой жира и др.) указывает на то, что человек если и произошёл от обезьяны, то от обезьяны водной, экологической нишей которой было прибрежное мелководье. Этим обусловлены некоторые врождённые способности – генетически передающиеся врождённые инстинкты или предрасположенности к тем или иным операциям. Так, если роды происходят в воде, то ребёнок рождается сразу с умением плавать: задерживает на необходимое время дыхание, не боится воды, великолепно ориентируется в водной среде и т.д. Если же сразу после рождения попрактиковаться в плавании ребёнку не удалось, то спустя некоторое время умение плавать утрачивается. И хотя человек легче воды, но страх перед водой, неумение регулировать дыхание, приводят к тому, что изначально врождёнными плавательными автоматизмами приходится овладевать уже сознательно, что гораздо сложнее (вспомним хотя бы притчу про сороконожку, которая вдруг задумалась, с какой ноги ей пойти – и разучилась ходить).Известно, что в результате занятий йогой и некоторыми другими психотехническими практиками человек может научиться управлять даже такими психическими, физическими, физиологическими проявлениями, которые обычно нами даже не ощущаются. Так, в исследовании М.И. Лисиной в результате того, что испытуемым была обеспечена дополнительная сигнализация об их сосудистых реакциях, они научились ощущать свои сосудистые реакции и управлять ими. На основе полученных результатов А.В. Запорожец сделал вывод о том, что «ощущаемость движений является не только обязательным спутником их произвольности, но и необходимой их предпосылкой»483. В экспериментах Лисиной произошло «ощущение изнутри», осознание и на этом основании овладение неуправляемыми в обычных условиях сосудистыми реакциями. Движение, видимое снаружи и ощущаемое изнутри, – это уже не только движение, а и его динамический осмысленный образ – образ движения, биодинамическая и чувственная ткани которого стали ощущаемыми, контролируемыми, доступными для произвольного управления484. Н.А. Бернштейн также писал, что обучающийся движению устанавливает, «как будут выглядеть (снаружи) те движения, из которых слагается изучаемый им навык». В процессе обучения Бернштейн выделяет фазу, на которой обучающийся доходит до того, как должны ощущаться изнутри и сами эти движения, и управляющие ими сенсорные коррекции»485. По мере же овладения навыком эти ощущения уходят в подсознание, и в дальнейшем (если овладение навыком дойдёт до уровня автоматизма) не будет требоваться ни детально представлять последовательность движений, составляющих навык, ни ощущать эти движения. Достаточно лишь представить общую схему навыка, либо достигаемую в результате его выполнения цель – и сформировавшийся алгоритм запускается и протекает как бы «сам собой», без контроля его сознанием: «Пусть я совершаю рукой какое-нибудь определённое движение, например, достаю с полки эту книгу; я не слежу за внешним движением моей руки, видимым, проходимым ею путём, за теми положениями, которые она принимает во время движения по отношению к различным предметам этой комнаты: всё это только в виде случайных обрывков, мало нужных для действия, входит в моё сознание; я управляю своей рукой изнутри»486.Процесс «автоматизации» имеет многоступенчатый характер. Сначала на уровень автоматизмов уходят простейшие операции: человек методом проб и ошибок овладевает набором элементарных движений, затем наиболее частыми их сочетаниями и т.д. После «автоматизации» этих операций сознанию достаточно представить операцию в общих чертах, либо вообразить получаемый в результате её выполнения результат, само же выполнение операции будет происходить практически без контроля сознанием. Далее «автоматизироваться» начинают целые последовательности операций, наиболее часто использующиеся их сочетания, и сознание освобождается от необходимости контролировать порядок чередования и сочетания операций, необходимых для получения нужного результата. Примерно по такой же схеме может строиться научение овладению эмоциями, чувствами и даже некоторыми физиологическими проявлениями. Первый шаг здесь состоит в том, чтобы почувствовать, осознать происходящий обычно на подсознательном уровне процесс. Ощущения, связанные с нужной эмоцией или иным проявлением, запоминаются. В дальнейшем, стоит вспомнить соответствующее ощущение, – и по установившейся ассоциативной цепочке к реальности вызывается соответствующая эмоция или иное проявление. Зачастую такие ассоциации устанавливаются непроизвольно, и порой требуется вмешательство психоаналитика, чтобы разрушить некоторые нежелательные ассоциативные связи.Овладение сложными навыками заключается в расчленении навыка на простейшие движения, которыми человек, как правило, уже владеет. Затем эти движения объединяются в некоторые более или менее целостные последовательности, после чего из этих блоков строится алгоритм нужного навыка. Если навык действительно становится навыком, т.е. повторяется достаточно часто, то весь комплекс действий, входящих в данный алгоритм, прочно связывается в нашей памяти с получаемым в итоге этих действий результатом. И в дальнейшем достаточно представить этот нужный нам результат – и по ассоциативной цепочке «запускается» соответствующий данному результату алгоритм. С течением времени алгоритмизируется и автоматизируется всё большее количество бытовых и рабочих навыков, и всё реже возникает необходимость сознательного контроля за действиями, ведущими к тем или иным нужным нам результатам.В итоге человек со временем нарабатывает целый набор «автоматизированных» сценариев поведения в тех или иных ситуациях для достижения тех или иных результатов. Эти «сценарии» получили название «фреймы». Фрейм является одной из разновидностей автоматизмов, а точнее, – сложным комплексом мыслительных и поведенческих автоматизмов, своего рода автоматизировавшимся алгоритмом. Ю.М. Шилков определяет фреймы как «структурные матрицы знаний с их образно-языковыми значениями»487. Понятие «фрейм» (frame – рамка) было введено в лингвистику М. Минским. Фреймы предстают как способ представления стереотипной ситуации, например, пребывание в комнате, посещение магазина, театра и т.д. В целом теория фреймов, как отмечал М. Минский, была разработана с целью объяснить скорость человеческого восприятия и мышления, а также понять фактическое отсутствие поддающихся наблюдению ментальных явлений, сопровождающих эти процессы488. Формирование фреймов осуществляется в течение всей жизни человека и определяется приобретением им соответствующего опыта. Фреймы обозначают «набор объединённых временными и причинными связями понятий низшего уровня, описывающий упорядоченную последовательность стереотипных событий»489. Фреймы различны по происхождению: одни из них являются как бы «врождёнными», в том смысле, что они естественно и неизбежно возникают в процессе когнитивного развития каждого человека (например, знание характерных черт человеческого лица); другие фреймы усваиваются из опыта или обучения; существование третьих полностью зависит от связанных с ними языковых выражений…490 Исследователи отмечают, что фреймы имеют конвенциональную природу, каждый из них содержит набор характеристик, известных сообществу и принятых им. Восприятие части из этих характеристик активирует фрейм в целом, а не воспринимаемые непосредственно свойства восстанавливаются «по умолчанию». Так, если часть стула (фреймом – или, в данном случае, – представлением, обобщённым образом, схематической моделью которого вы владеете) не видна, вы всё равно «видите», воспринимаете его в целом и даже не замечаете фактическое отсутствие частей стула в поле зрения. Из этого следует, что осуществляемые в восприятии выход за пределы показаний анализаторов и включение в содержание перцепции того, что отсутствует в воздействии непосредственных раздражителей, возможны лишь в том случае, если субъект располагает системой устоявшихся, социально апробированых когнитивных структур типа схемы, плана, фрейма491. И. Ю. Алексеевой представлена концепция понятия, разработанная с учётом традиционных учений и на основе ограниченного эссенциализма. Эта концепция выявляет те особенности понятия, которые позволяют обнаружить основания для соотнесения понятия и фрейма. Прежде всего обнаруживается, что фрейм как текст в общем случае существенно отличается от текстов как вербальных фрагментов содержания понятий. Текст-понятие строится из предложений, имеет характер речи; текст-фрейм выглядит как некоторая последовательность знаков искусственного и естественного языка (слов), возможности перевода и трансформации в речевой текст достаточно неопределённы. Например, фрейм «деловая поездка» может выглядеть следующим образом: (Деловая поездка, , , , , , ). Неопределённость фрейма не даёт оснований утверждать, что фрейм раскрывает содержание понятия и системы фреймов представляют собой строгие определения понятий (с такими утверждениями можно встретиться в работах Е.Т. Семёновой, А.С. Клещева, М.Ю. Черняховской, О.Б. Бондалетовой)492. В целом природа различия фрейма и понятия (речи, выражающей понятие) определяется различиями экзистенциального и технологического подходов к знанию. Неречевой характер фреймов оказывается во многих случаях технически удобным, так как позволяет дать наглядное описание в отличие от логического, сократить время поиска информации. Фрейм фиксирует некоторые фрагменты понятия как когнитивного образа, в том числе фрагменты неречевого характера, явно не выраженные. Он выполняет операции со всей информацией, не сводимые, как известно, к операциям с информацией на речевом уровне. Понятие и фрейм могут совпадать, если фрейм имеет соответствующий речевой фрагмент. Но в целом фрейм как знаковая структура служит не для представления понятия, но для представления фрейма как когнитивной структуры493.Родоначальник психоанализа Зигмунд Фрейд «поставил под вопрос тезис о единстве Я, тот тезис, который был бесспорным для всей классической мысли. Я, как показал Фрейд, сложно внутри себя, многослойно, не в ладах с собою»494. Фрейд разделил психику человека на три сферы: «Оно», «Я» и «Сверх-Я». «Оно» – это глубокий слой бессознательных влечений. «Я» – сфера сознательного, и «Сверх-Я» – внутриличностная совесть, то, что мы можем назвать духовностью. Эти три сферы психики постоянно борются между собой за контроль над поведением, мыслями и чувствами человека, которые и определяются, в конечном счёте, соотношением этих трёх сфер психики, их относительной силой и слабостью.Тем не менее, проблема сознания до сих пор не имеет удовлетворительного общепринятого разрешения. Сложности с разрешением этой проблемы носят в основном методологический характер. Важнейшим свойством категорий является их парность. Поэтому многие категории определяются через соотношение с противоположными парными категориями, поскольку по определению категории как предельные понятия не могут быть определены через родовое понятие и видовые отличия. Для сознания же парное понятие подобрать никак не удавалось. И лишь после исследований Фрейда и его последователей стало ясно, что сознательная деятельность нашего мозга составляет лишь малую часть всей его деятельности, которая протекает в основном без осознавания нами этой деятельности. Осознаём же мы лишь то, на что направлено наше внимание, – как во внешнем мире, так и во внутреннем. На тесную связь сознания и внимания указал ещё В. Джемс, что дало основание ему и некоторым его последователям даже отождествить эти два феномена психической жизни495. М. Познер496 считает, что «…сознание функционирует в едином блоке с вниманием…»497. В настоящем исследовании при интерпретации феномена сознания мы придерживаемся позиции, довольно близкой к вышеуказанной.Если сравнить внимание с лучом света498, то под сознанием можно понимать освещённые вниманием процессы чувствования, эмоционального переживания и мышления, т.е. всю осознаваемую (освещённую вниманием) психическую жизнь человека. Неразрывность сознания и интенции (направленности, или, в нашей интерпретации, – «луча внимания») обосновал Брентано и развил Гуссерль499: «Чистое сознание – это то, что является сознанием лишь постольку, поскольку оно есть сознание «о чём-либо» Любое сознание направлено «к чему-то». И эта направленность с незапамятных времён была названа интенциональностью. … «Направленность на объект» принадлежит сознанию как таковому, а не является добавляемым к сознанию моментом»500. Эту концепцию, ведущую своё начало от Декарта, Н.С. Юлина описывает следующим образом: «…находящаяся в его [сознания] центре самость наблюдает … проходящий перед ней поток ментальных объектов…»501.Сходного, «энергетического» подхода придерживается доцент кафедры философии Петрозаводского государственного университета А.М. Сергеев: «… энергия сознания «переходит» на время в «места» его пребывания, но первоначально она должна быть сосредоточена в одном месте и быть неактуализированной»502. Близко к нашему также следующее описание: «Осознание как таковое может состоять из внутренней генерации и восприятия ощущаемого излучения – если выразить словами – это свет»503. Процесс осознавания можно также сравнить с работой компьютера, который одновременно может производить несколько операций, но на экране монитора может быть показан ход только одной из этих операций. В поле нашего сознания находится лишь та операция, на которую в данный момент «направлен луч нашего внимания», все же прочие происходящие в мозге процессы остаются вне поля нашего сознания, т.е. осуществляются «автоматически», «в подсознании». Здесь следует сделать небольшое методологическое отступление. Данная работа базируется на материалистической эмпирической парадигме познания. Паранормальные способы познания (мистическая интуиция, инсайд, вдохновение, медитативные техники и т.д.) не отрицаются, но в данной работе не рассматриваются, хотя, как пишет действительный член Академии гуманитарных наук профессор Н.С. Рыбаков, «человек не просто организм, он не только социален, он есть личность, обладающая, по выражению М. Шелера, духовным центром»504. В связи с этим материалистическое решение проблемы сознания нельзя признать удовлетворительным. В материалистических концепциях сознание либо практически отождествляется с мышлением, сводится к нему, либо прибегают к функциональному определению: стремятся перечислить наиболее важные функции и проявления сознания, сводя их, в конечном итоге, к деятельности мозга, т.е. к тому же мышлению. Но, как мы уже рассмотрели, после исследований, проведённых Фрейдом и его последователями, стало ясно, что сознательная деятельность мозга составляет лишь малую часть его деятельности, большая же часть психической активности протекает без участия сознания. «О невозможности существования бессознательной психики писали многие психологи и философы до недавних пор. Сейчас, однако, поток такого рода критики почти иссяк, ибо метафора бессознательной психической деятельности оказалась исключительно плодотворной в связи с развитием современной когнитивной науки»505. Узкоматериальная трактовка сознания критикуется и в исследованиях С. Грофа: «…Наличие трансперсональных переживаний и их динамика требуют неотложного коренного пересмотра модели мира, созданной классической наукой. Уже невозможно считать сознание эпифеноменом материи и побочным продуктом физиологических процессов мозга. С учётом последних данных, сознание оказывается «первичным атрибутом бытия…»»506. Обнаружение феномена бессознательного и подсознательного вынудило отказаться от отождествления сознания с мышлением507. Для прояснения этого вопроса оказалось необходимым выйти за рамки чисто материалистического подхода. Пришлось прибегнуть к допущению активного присутствия в человеческой деятельности вообще и мышлении в частности некоторой субстанции, которая за два с половиной тысячелетия существования философии получила целый ряд наименований: дух, монада, «Сверх-Я» человека и т.д. Академик РАЕН, профессор Э.А. Азроянц пишет: «Для науки дух и душа и всё, что с ними связано, не более как слова, образы, метафоры, но только не предмет изучения, потому что они не измеряются и не фиксируются приборами, а значит их нет. Но тогда нет и сознания, поскольку оно не может быть понято и описано физической наукой. Ещё один шаг, и мы приходим к абсурду. Если нет сознания как реальности, то что такое сама наука?»508Не вдаваясь далее в природу этой духовной субстанции, отметим лишь, что она имеет возможность «наблюдать» за мышлением и поведением человека и отчасти – контролировать его деятельность, управлять ею. «Наблюдательная» функция этой субстанции – это и есть сознание, контролирующая же и управляющая функция – это воля: «Ещё Платон понимал волю как энергию духа...»509. Согласно Н. А. Бердяеву, личность есть целостный образ человека, в котором духовное начало овладевает всеми душевными и телесными силами человека510. Примерно так же подходил к этому вопросу и Л. С. Выготский: «Личность охватывает единство поведения, которое отличается признаком овладения»511. Функция овладения, контроля и управления – это и есть составляющая, называемая обычно волей.Для организма сознание – нечто инородное, «стоящее вне естественного порядка вещей и не вписывающееся в общепринятую схему эволюции»512. Сознание и мышление, а тем более сознание и обычная деятельность – процессы в общем случае параллельные, хотя и зависящие друг от друга, и их пересечение и взаимодействие между собой – явление достаточно сложное, не всегда однозначное и обязательное513. Сознание, таким образом, – это нечто более высокое, нежели просто мышление, которое, вообще говоря, является всего лишь одним из орудий сознания. Исходя из вышеизложенного, можно сформулировать следующее определение: сознание – это «луч внимания» «сверх-Я» человека (его монады, духа), направленный на те или иные проявления его психической деятельности: чувства, представления, мысли и т.д. Сознательная же деятельность (поведение) – это деятельность, контролируемая и управляемая «сверх-Я» человека (его монадой, духом), его волевыми импульсами.Сделаем ещё одно методологическое отступление. Нас могут упрекнуть за применение в одном исследовании двух противоположных парадигм – материалистической и идеалистической. Здесь можно отшутиться, что это – проявление диалектического принципа единства и борьбы противоположностей и их диалектического синтеза. Если же подойти к этому вопросу более серьёзно, следует сказать, что материалистическую парадигму автор считает частным случаем более широкой парадигмы, – назовём её «гипер-материалистической». Под «гипер-материализмом» здесь подразумевается совокупность концепций, постулирующих многоплановость, многоуровневость, многомерность мира. Согласно некоторым из этих концепций, существуют уровни материи более тонкие, нежели материальность нашего мира: «… в основе Мироздания лежит материя, понимаемая в самом широком смысле. Она включает как те формы материи, которые изучаются современной наукой, так и более тонкие формы, которые науке пока не известны»514. Количество измерений в этих «иноматериальных мирах (слоях)» также может отличаться от нашего трёхмерного мира. В.М. Розин пишет: «Современным выглядит подход, когда человек, не отказываясь от своего мира и видения, признаёт другие реальности и учится жить и мыслить в сложном пространстве многих разных реальностей»515. «Сознание Человека, – пишет академик РАЕН, профессор Э.А. Азроянц, – готово открыть разуму не менее обширный мир духовного опыта, чем физический мир является для опыта внешнего. В результате Человек может одновременно развиваться в двух мирах: эмпирическом – доступном органам чувств и идеальном – доступном сознанию. … Человек, обладая сознанием, является продуктом и физической природы, и духа»516. Наши органы чувств, естественно, приспособлены для ориентации именно в нашем материальном мире. Более тонкие же уровни материи для человеческого восприятия, как правило, недоступны. Поэтому для нас они – область предположений и фантазий. Отношение между материалистической и «гипер-материалистической» парадигмами примерно такое же, как меж^ Однако вернёмся к сознанию и подсознанию. Одна из наиболее древних ментальных операций – это операция соотнесения поступающих сигналов с определённым набором некоторых типовых особо значимых ощущений и их комплексов. Если какой-то сигнал соответствует некоему типовому ощущению из этого врождённого набора, – возникает эмоциональная реакция. Эмоция518 – не просто оценка ситуации, но и импульс к действию в определённом (в зависимости от характера ситуации) направлении. Если ситуация особенно важна – возникает состояние аффекта, при котором эмоция страха, ярости и т.д. непосредственно реализуется в определённых действиях. Эмоции – это способ оценки не только для себя, но и для других. Доказаны врождённый характер основных эмоций и их экспрессии (выражения) на лице, а также генотипически обусловленная способность к их пониманию не только человеком, но и целым рядом других живых существ. Таким образом, язык эмоций – исторически первый, причём язык, генетически закрепившийся и передающийся по наследству. Эмоции – это простейший, первичный с точки зрения эволюции способ оценки ситуации, протекающий преимущественно на подсознательном уровне. Когда же нашему подсознанию такую оценку произвести не удаётся, в дело вступает рассудок, использующий для оценки ситуации логику, построение схематизированных моделей и т. д. Если таких «безразличных», слишком тонких для нашего подсознания ситуаций становится слишком много, возникает явление «эмоционального голода». Явление это ощущается человеком как негативное, поскольку с позиции эмоционально оценивающего врождённого «рефлексивно-подсознательного разума» такая ситуация представляет ничто иное, как потерю ориентации в мире, утрату представления о том, что для данного индивид