www.koob.ru Кон И. С. Дружба: Этико-психологический очеркВВЕДЕНИЕ. ИСТИНУ НАЗОВИ МНЕ. 1 1. ПО СТРАНАМ И КОНТИНЕНТАМ 4 2. АНТИЧНАЯ ДРУЖБА: ИДЕАЛ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ 14 3. ОТ РЫЦАРСКОЙ ДРУЖБЫ К РОМАНТИЧЕСКОЙ 20 4. ОСКУДЕНИЕ ИЛИ УСЛОЖНЕНИЕ? 32 5. ПСИХОЛОГИЯ ДРУЖБЫ 39 6. У ИСТОКОВ ДЕТСКИХ ПРИВЯЗАННОСТЕЙ 51 7. ЮНОСТЬ В ПОИСКАХ ДРУГА 57 8. ДРУЖБА ВЗРОСЛЫХ 66 9. ДРУЖБА ИЛИ ЛЮБОВЬ? 71 10. СКАЖИ МНЕ, КТО ТВОЙ ДРУГ... 82 ЗАКЛЮЧЕНИЕ 89ВВЕДЕНИЕ. ИСТИНУ НАЗОВИ МНЕ.Истинное государство, истинный брак, истинная дружба нерушимы, но ни-какое государство, никакой брак, никакая дружба не соответствуют пол-ностью своему понятию. К. МарксВряд ли найдется человек, который не задумывался бы о сущности друж-бы. Впервые это обычно случается в ранней юности, когда от школьных дис-путов о дружбе, товариществе и любви ждут не только абсолютной ясности,но и практического решения жизненных проблем. Умудренные опытом взрослыеулыбаются такой наивности. Однако их живо волнуют проблемы психологииобщения, социальные и психологические причины некоммуникабельности, спо-собы укрепления соседских и дружеских связей и т. д. Трудно назвать классика философии, который не писал бы о дружбе: Пла-тон и Аристотель, Феофраст и Эпикур, Цицерон и Сенека, Августин и ДунсСкотт, М. Монтень и Ф. Бэкон, К. Томазий и X. Вольф, А. Шефтсбери и Д.Юм, П. Гольбах и К. Гельвеций, И. Кант и Г. В. Гегель, С. Кьеркегор и Л.Фейербах, А. Шопенгауэр и Ф. Ницше, В. Г. Белинский и Н. Г. Чернышевс-кий. Но дружба как предмет серьезного научного исследования сразу же вы-зывает скептическое отношение. После моего доклада на первом Всесоюзномсимпозиуме по проблемам общения (1970 г.), в котором предлагалась прог-рамма междисциплинарного изучения дружбы, кто-то прислал мне записку:"Жалею, что Вы так рано отходите от настоящей науки". Несколько летспустя аналогичное отношение к проблеме выявилось в другой ситуации.Студентам физического факультета Ленинградского университета сказали,что они могут прослушать факультативный курс по психологии общения."О!"-обрадовались физики. "Речь пойдет о психологии дружбы",-уточнилпреподаватель. "А..."-разочарованно протянули студенты. В чем же дело? Видимо, в том, что разговор о дружбе невольно ассоции-руется в обыденном сознании с назидательными беседами, сдобренными дву-мя-тремя хрестоматийными примерами и предназначенными главным образомдля подростков. Но предмет и содержание науки изменяются в ходе истории.Еще немецкий просветитель XVIII в. Георг Кристоф Лихтенберг заметил:"Там, где прежде были границы науки, там теперь ее центр". Это какнельзя более верно и относительно дружбы. Сегодня одно из центральных мест в науке о человеке заняла проблемаобщения. О ней пишут философы, социологи, психологи, этнографы, педаго-ги, психиатры и представители других научных дисциплин. Однако, каксправедливо подметил В. Л. Леви, "общение", о котором так много спорят,не строгая аналитическая категория, а "слово-пакет, в которое можно за-вернуть радиопередачу... театр, младенческое "уа-уа", застолье, книгу,случайный взгляд, анонимку, музыку, дипломатию, матерщину... Я не знаю,что такое НЕ-общение". Одни авторы имеют в виду макросоциальные общест-венные отношения, другие - внутриколлективные взаимосвязи, третьи - вза-имодействие индивидов вообще, четвертые - коммуникативные процессы, пя-тые - личные (или, как теперь принято называть, межличностные) отношенияи привязанности и т. д. Чтобы преодолеть эту многозначность, некоторые ученые предлагают су-зить объем категории "общение", выделив его субъектно-субъектную, инди-видуально-личностную, "диалогическую" сущность, в отличие от более общихи элементарных процессов взаимодействия, коммуникации, обмена информаци-ей и т. п. Но если принять такое, на мой взгляд, обоснованное ограниче-ние, то самой "чистой", идеальной формой общения окажется именно дружба,которая вызывает к себе возвышенно-трепетное и одновременно скептическоеотношение как раз вследствие несовпадения должного и сущего. Люди всех времен и пародов почитают дружбу величайшей социальной инравственной ценностью. "Если найдешь разумного друга, готового идтивместе, праведно живущего, мудрого, превозмогающего все невзгоды,- иди сним, радостный и вдумчивый. Если не найдешь разумного друга, готовогоидти вместе, праведно живущего, мудрого,- иди один, как царь, отказав-шийся от завоеванного царства, или как слон в слоновом лесу",- учитДхаммапада, собрание религиозно-этических изречений раннего буддизма(III-1 вв. до н. э.). Вместе с тем люди неизменно считают подлинную дружбу редкой и расцветее, как правило, относят к прошлому. То и дело приходится слышать жалобына то, что интимная, глубокая дружба часто подменяется у современной мо-лодежи поверхностными и экстенсивными приятельскими отношениями, что те-лефон заменяет личные контакты, а телевизор - живой обмен мнениями. Этирассуждения, подкрепленные ссылками на научно-техническую революцию, ур-банизацию и рационализм современной жизни, кажутся довольно убедительны-ми. Юрий Нагибин на страницах "Недели" пишет: "Меня недавно познакомилис результатами социологического исследования, там обсуждались мои расс-казы о детстве и юности, по принципу "книги читают нас". Так вот, стар-шеклассники завидуют нашей более чем полувековой дружбе и прямо призна-ются, сетуют, что у многих из них нет настоящей потребности друг в дру-ге, поэтому бестрепетно одних спутников меняют на других. А после школы- институт, там будет своя компания, на службе - своя. То неглубокое об-щение, которое связывает тебя с сегодняшними приятелями, легко завяжетсяс любыми другими - зачем за кого-то держаться? Такие молодые, а уже оди-ноки..." Б Но если современные ребята завидуют прочной дружбе своих дедов, зна-чит, потребность в такой дружбе у них есть. Да и сетования на оскудениедружеских отношений раздавались задолго до нашего времени, когда не былоеще ни телефона, ни телевизора, ни научно-технической революции, ни час-тых переездов с места на место. Перелистаем страницы истории. Западногерманский социолог Ф. Тенбрукотносит расцвет высокоиндивидуализированной дружбы к периоду между 1750и 1850 гг. Ныне, считает он, подобные отношения "теряют свою силу ираспространенность. В сегодняшнем мире дружба играет сравнительно не-большую роль и уж, во всяком случае, персонализированные дружеские отно-шения составляют исключение". Однако романтики начала XIX в. тоже счита-ли глубокую дружбу большой редкостью. По словам немецкого поэта Л. Тика,все люди любят или, по крайней мере, думают, что любят, "по лишь оченьнемногим дано быть друзьями в подлинном смысле слова" . Склонность проецировать царство дружбы в прошлое наблюдалась ираньше. В середине XVIII в. К. Гельвеций писал, что "во времена ры-царства, когда выбирали себе товарища по оружию, когда два рыцаря делилиславу и опасность, когда трусость одного могла стоить жизни и потеричести другому", дружба, несомненно, была более избирательной и прочной.Напротив, при "настоящей форме правления" (имелся в виду французский аб-солютизм) "частные лица не связаны никаким общим интересом... И нетбольше дружбы; со словом "друг" уже не связывают тех представлений, ко-торые связывали раньше..." В XVII в. о расчетливости и своекорыстиидружбы писал Ф. Бэкон, в XVI в.- М. Монтень, по словам которого для воз-никновения настоящей дружбы "требуется совпадение стольких обстоя-тельств, что и то много, если судьба ниспосылает ее один раз в три сто-летия" . Гуманисты эпохи Возрождения апеллировали к античным образцам дружбы.Античные авторы в свою очередь ссылались на более древних героев. Древ-негреческий поэт Феогнид (VI в. до н. э.), воспевая достоинства дружбы,считал ее весьма несвойственной своим согражданам:...Милых товарищей много найдешь за питьем и едою. Важное дело начнешь-где они? Нет никого!..Уже древнеегипетский автор "Спора разочарованного со своей душой"(XXIII-XXII вв. до и. э.) горько сетует на оскудение человеческого обще-ния:Кому мне открыться сегодня? Братья бесчестны, Друзья охладели... Нет закадычных друзей, С незнакомцами душу отводят!Спрашивается, когда же было время "настоящей дружбы" и было ли оновообще? Как иронически замечает А. Шопенгауэр, "истинная дружба - однаиз тех вещей, о которых, как о гигантских морских змеях, неизвестно, яв-ляются ли они вымышленными или где-то существуют" . Трудности начинаются уже с определения самого понятия дружбы. Совре-менные толковые словари и учебники этики определяют дружбу как близкиеотношения, основанные на взаимном доверии, привязанности, общности инте-ресов и т. д. Какие же признаки отличают дружбу от прочих межличностных отношений ипривязанностей? В отличие от деловых отношений, где один человек использует другогокак средство для достижения какой-то своей цели, дружба - отношение са-моценное, само по себе являющееся благом; друзья помогают друг другубескорыстно: "не в службу, а в дружбу". В отличие от близости, обусловленной кровным родством, или от товари-щества, где люди связаны принадлежностью к одному и тому же коллективу,узами групповой солидарности, дружба индивидуально-избирательна и осно-вана на взаимной симпатии. Наконец, в отличие от поверхностного приятельства, дружба - отношениеглубокое и интимное, предполагающее не только взаимопомощь, но и внут-реннюю близость, откровенность, доверие, любовь. Недаром мы называемдруга своим alter ego ("другим Я"). Но обязателен ли этот канон для всех времен, народов и индивидов?Чтобы ответить на этот вопрос, нужно рассмотреть дружбу сначала вкультурно-историческом плане - как менялись ее образцы и образы в исто-рии человечества, а затем в психологическом - как варьируют дружескиечувства и отношения у разных людей, в зависимости от их возраста, пола идругих особенностей. Именно так и построена данная книга. Первое ее издание (1980 г.), которому предшествовал ряд специальныхпубликаций, было с интересом встречено читателями и вышло также на ла-тышском, венгерском, немецком, болгарском, словацком, итальянском, ис-панском, польском и молдавском языках. Настоящее издание существенно пе-реработано и расширено. Наиболее радикальной переработке в свете новыхнаучных данных подверглась глава, посвященная особенностям дружбы в сов-ременную эпоху, и вторая, психологическая, часть книги. По своей проблематике и задачам книга "Дружба" тесно связана с книгой"В поисках себя. Личность и ее самосознание", изданной Политиздатом в1984 г. Не повторяя друг друга, обе книги освещают одни и те же соци-ально-психологические и нравственные проблемы человеческого бытия. В од-ном случае отправной точкой является индивидуальное Я, а в другом - лич-ные взаимоотношения. Но анализ объективных закономерностей и историчес-ких тенденций развития человеческих взаимоотношений и индивидуальный ми-ровоззренческий и нравственный поиск - вещи разные. Попытка совместитьэти два круга вопросов, из коих первый предполагает взгляд снаружи, авторой - изнутри, создает определенные теоретические и стилевые труднос-ти, которых не может не заметить вдумчивый читатель. Однако автор задал-ся целью не поучать, как нужно или не нужно дружить, а ввести читателя вкурс того, что мы на самом деле знаем о природе, генезисе и функцияхдружбы, дать тем самым ему пищу для самостоятельных размышлений. Эта книга не для подростков, хотя надеюсь, что и они, любимые мои чи-татели, тоже найдут в ней нечто существенное о себе и для себя; она длявзрослых. Насколько удалось осуществить этот замысел - пусть судит чита-тель.^ 1. ПО СТРАНАМ И КОНТИНЕНТАМДружба на время - рабство навечно. Шумерская пословицаЭтикет надо соблюдать даже в дружбе. Японская пословицаПоскольку жалобы на оскудение дружбы апеллируют прежде всего к исто-рии - раньше было хорошо, а теперь стало плохо,- мы тоже начнем разговорс истории. Из каких звеньев складывается сеть личных отношений у народовмира, стоящих на разных стадиях социально-экономического развития? Покаким признакам, ожиданиям и ценностям разные народы отличают дружбу отпрочих отношений? Каковы специфические функции и эмоциональные свойстваих дружбы - круг участников, степень исключительности, близости, устой-чивости? Прежде всего, какое значение вкладывают разные народы в само понятие"дружба" - одно и то же или разное? Как показывает сравнительное языкоз-нание, значения слов "друг" и "дружба" в большинстве языков тесно связа-ны с понятиями родства, товарищества (особенно воинского) и любви. Единое этимологически праславянское слово drugъ значит "приятель, то-варищ" и "иной, другой, второй, следующий". Древнеславянское "дроужьба"означало близость, товарищество, общество. Обращение "друзья и братья",имеющее сегодня метафорический смысл, некогда звучало буквально. Русскийглагол "дружить" этимологически близок к сербохорватскому "дружите се" -"присоединяться", словенскому "druziti" - "соединять" и т. д. Обращаетпа себя внимание близость корней "семейных" и "воинских" понятий. Слово"дружина", в русском языке означающее воинский отряд, в словенском иболгарском языках означает семью, домочадцев. Лингвисты предполагают,что в основе всего этого гнезда слов находился глагол со значением "сле-довать"; это согласуется с реально засвидетельствованными значениями"спутник", "следующий", "идти походом", "отряд", "свита" и др. во многихгерманских, балтийских и славянских языках. Немецкое существительное Freund-"друг" - с его готским прообразомfrijonds этимологически восходит к глаголам freien ("свататься") иfreuen ("радоваться"). Староанглийское freond, старонорвежское fraend,старосаксонское friund, староверхненемецкое friunt ("кровный родствен-ник") восходят к староанглийским глаголам freogan, freon ("любить");готское frijonds - причастие от глагола fryon ("любить"); тот же смыслимеет староисландское fria. В основе всех этих слов лежит германский ко-рень fri - "оберегать, заботиться". Готские и древнегерманские корни, всвою очередь, связаны со староиндийским priyah - "собственный", "доро-гой", "любимый", индоевропейским prija и авестийским frya - "дорогой","любимый". Отсюда же происходит украинское слово "прияти" ("помочь") ирусское "приятель". "Любовно-семейные" корни тесно переплетены с корня-ми, обозначающими "свободу": староанглийское freo значит "свободный",средневерхненомецкое vrien означает одновременно "любить" и "освобож-дать". Это не случайные созвучия: определения "любимый", "свободный" бы-ли применимы только к свободным членам клана, в отличие от рабов. За этимологической общностью прослеживается первоначальная нерасчле-ненность общественных и личных отношений и сопутствующих им эмоций. Ког-да же, па какой стадии исторического развития начинается их смысловая ифункциональная дифференциация? Если видеть в дружбе только непосредственную, нерефлексированную эмо-циональную привязанность отдельных индивидов, человечество отнюдь не об-ладает в этом вопросе монополией. Этология, изучающая поведение животныхв естественных условиях, располагает огромным материалом об индивиду-альных эмоциональных привязанностях и союзах между животными, иногда да-же разных видов. Что и как переживают животные, мы, конечно, не знаем. Однако сила ихпривязанностей проявляется в степени интенсивности и характере их взаи-модействия (физический, телесный контакт, прикосновения друг к другу,совместные перемещения, координация еды, питья и прочих действий, добро-вольный дележ дефицитных средств существования, жесты доверия и расслаб-ления, координированный стиль общения, продолжительность зри тельногоконтакта, отсутствие актов агрессии или избегания, наличие особых "игро-вых" ритуалов общевия). Такое "кооперативное" поведение, не сводимое ни к половому, ни к ма-теринскому инстинкту, побуждает ученых говорить о своеобразной "дружбе"животных, выделяя несколько ее типов. 1. Тесная парная "дружба" детенышей и подростков, складывающаяся впроцессе совместного развития и игровой активности. Она отличается высо-кой эмоциональной интенсивностью: животные тоскуют друг без друга, пос-тоянно находятся вместе. Большей частью эта "дружба" однополая, новстречаются и смешанные пары. 2. Групповая дружба молодых самцов, существующая, например, у павиа-нов и шимпанзе, менее индивидуальна и избирательна, нежели парная, ноона выполняет важные функции. 3. Устойчивая парная "дружба" однополых взрослых особей, формы кото-рой достаточно разнообразны, встречается у многих животных, хотя одниисследователи (Н. А. Тих, В. Рейнолдс) считают ее более характерной длясамок, а другие (Д. Лавик-Гудолл) - для самцов, с 4. Реже наблюдается "дружба" разнополых животных, не связанных сексу-альными отношениями. 5. Индивидуальная привязанность, напоминающая родительские отношения,между старшим и младшим членами стада (семьи) наблюдается как среди са-мок, так и среди самцов, которые проявляют при этом несвойственную имобычно нежность, прямо-таки материнскую заботливость по отношению к сво-им любимцам. Теоретическая интерпретация "дружеских взаимоотношений" в мире живот-ных неоднозначна и спорна. Ученые склонны считать разные виды "дружбы"между животными проявлением врожденной и всеобщей потребности в эмоцио-нальном контакте, или средством обуздания агрессивных побуждений, илиследствием переноса первоначальной привязанности к матери на других чле-нов стада, или продуктом приспособления к условиям групповой жизни. Как бы ни оценивать эти концепции, они имеют в виду только предысто-рию человеческой дружбы, которая, в отличие от спонтанных привязанностейживотных, представляет собой социальный институт. Его история неразрывносвязана с такими фундаментальными макросоциальными процессами, как диф-ференциация социальной структуры и индивидуализация (персонализация) че-ловека. Как писал К. Маркс, человек "не только животное, которомусвойственно общение, но животное, которое только в обществе и может обо-собляться" . Однако диалектика общения и обособления многомерна и мно-гозначна. Некоторые социологи конца XIX - начала XX в. пытались вывестисвойства человеческого общения непосредственно из процессов социальнойдифференциации. Так, немецкий социолог Ф. Теннис, которого иногда назы-вают первым социологом дружбы, теоретически разграничил и противопоста-вил два типа социальных отношений: "общину" (Gemein schaft), основаннуюна непосредственной эмоциональной близости людей, и "общество"(Gesellschaft), основанное на холодном рациональном расчете и разделениитруда. Классическим примером "общественных" отношении Теннис считал ка-питалистический товарообмен, пренебрегающий всеми индивидуальными разли-чиями, а воплощением "общинности" - родство, соседство и дружбу. А пос-кольку родство и соседство часто обозначают лишь "внешнюю", принуди-тельно заданную близость, он полагал, что принцип "общинности" достигаетсвоего высшего воплощения именно в дружбе. По мнению Тенниса, "община" и "общество" присутствуют на всех этапах исторического развития, но в разной пропорции. На ранних стадиях разви-тия, пока люди живут сравнительно небольшими группами и в патриархальныхусловиях, преобладает "общинность". По мере того как общественные связистановятся все более универсальными, значение "общинных" отношений, втом числе и дружбы, снижается. Они становятся всего лишь островками "че-ловеческого" в мире безличной расчетливости. В отличие от Тенниса, другой немецкий социолог - Г. Зиммель при опре-делении исторических судеб дружбы выдвигает на первый план дифференциа-цию самих личностей. Человеческая индивидуальность, по Зиммелю, создает-ся прежде всего наличием некой тайны, составляющей исключительное досто-яние личности. На ранних стадиях социального развития индивид имел оченьмало своего и поэтому не испытывал потребности в самораскрытии. Потреб-ность в интимной дружбе возникает лишь в античности. Но "по мере расту-щей дифференциации людей такое полное самораскрытие должно было стано-виться все труднее. Современный человек, возможно, должен слишком многоескрывать, и это не позволяет ему поддерживать дружбу в античном смысле".Индивид с более сложным внутренним миром не может полностью раскрытьсякому-либо одному. Отсюда - дифференциация его дружеских отношений, вкаждом из которых раскрывается какая-то отдельная сторона его Я. Позиции Тенниса и Зиммеля одновременно сходны и различны. По Теннису,в городской, индустриальной среде ("общество") дружеские отношения оску-девают, оттесняясь на периферию социального бытия; по Зиммелю же, "зак-рытость" личности - результат ее собственного усложнения. Но не слишкомли прямолинейна сама постановка вопроса? Установить однозначную зависи-мость между дифференциацией социальной структуры и характером межлич-ностных отношений невозможно. В. И. Ленин писал: "Абстрактное рассужде-ние о том, в какой зависимости стоит развитие (и благосостояние) индиви-дуальности от дифференциации общества,- совершенно ненаучно, потому чтонельзя установить никакого соотношения, годного для всякой формы уст-ройства общества. Самое понятие "дифференциации", "разнородности" и т.п. получает совершенно различное значение, смотря по тому, к какой имен-но социальной обстановке применить его" . Этнографические описания дру-жеских отношений у народов мира, начавшиеся еще в XIX в. в связи с изу-чением возрастных групп, мужских союзов, обрядов перехода и т. п., мно-гообразны. Однако они свидетельствуют, что у многих народов заключениедружбы совпадало с обрядом инициации. Так, у дагомейцев каждый мужчинаобязан иметь трех друзей, которые называются "братьями по ножу" и распо-лагаются по степени близости. Их дружба, предусматривающая прежде всеговзаимную помощь, особенно материальную, считается священной и принципи-ально нерасторжима. Каждый мужчина племени квома (Новая Гвинея) также должен был иметьтрех друзей, которые не могли быть кровными родственниками, но с которы-ми, будучи подростком, он "породнен" актом инициации. Отношения дружбыстроятся на взаимной поддержке во всем: по просьбе друга человек можетдаже украсть фетиши собственного рода; он называет отца своего другасвоим отцом. У полинезийцев тикопия (Соломоновы острова) дружба связывает толькомужчин и выполняет преимущественно экономические функции; в случае необ-ходимости друзья обязаны предоставлять убежище друг другу. У индейцев навахо ритуализованная дружба возможна не только междумужчинами, но и между мужчиной и женщиной, однако женитьба на женщине, скоторой заключен дружеский союз, равносильна кровосмешению. У индейцев квакьютль лучший друг служит посредником между молодым че-ловеком и девушкой, к которой он сватается. У индейцев команчей друг-побратим значительно ближе родного брата; вслучае нужды сначала обращаются к другу и только потом к родственникам.Отказать в помощи побратиму или бросить его на поле битвы - значит пок-рыть себя несмываемым позором. Причем дружба может быть как между равны-ми по рангу, так и между неравными людьми, из которых один оказываетпокровительство Другому, пользуясь в обмен его услугами. В то же время уарапешей (Новая Гвинея) другом (или братом) называется просто нас-ледственный партнер по торговле, живущий в другой деревне. Вряд ли можно, однако, понимать буквально вытекающие из этих описанийформулы дружбы. Скажем, формула, что друзья относятся друг к другу "какбратья", вовсе не означает, что их действительно считают братьями. У од-них народов (например, у команчей) побратим вступает в символическиеродственные связи со всем кланом своего друга. У других же народов связьмежду друзьями остается исключительно индивидуальной, не распространяясьна их родственников. Чтобы осмыслить и организовать эти пестрые данные, социологи и этног-рафы выработали несколько типологических моделей, которые можно условноразделить на два вида: ценностно-мотивационные и структурно-функцио-нальные. Ценностно-мотивационный подход классифицирует дружеские отношенияпрежде всего по их мотивам и по той ценности, которую они представляютдля участников. Уже Аристотель различал три вида дружбы: 1) утилитарную,основанную на соображениях взаимной выгоды; 2) гедонистическую, основан-ную на эмоциональной привязанности к человеку, общение с которым достав-ляет удовольствие; 3) нравственную, когда друга любят бескорыстно, радинего самого. В этнографической и социологической литературе широкоераспространение приобрело разграничение экспрессивной (эмоциональной,аффективной) и инструментальной (деловой, основанной на взаимной выгоде)дружбы. Нравственный тип дружбы, который Аристотель считал единственноподлинным, выпадает из этого деления либо молчаливо отождествляется сэкспрессивными отношениями, где полнее выражено индивидуально-личностноеначало. Противопоставление деловых, функциональных и эмоционально-лич-ностных отношений, безусловно, правомерно, и не только в социологиидружбы. Однако глубинные субъективные мотивы человеческих отношений час-то неосознаваемы, их трудно объективно разграничить, а попытка иерархи-зировать их, разделив на "высшие" и "низшие", уже предполагает наличиекакой-то универсальной, транскультурной системы ценностей. Структурно-функциональный подход, тесно связанный с одноименной соци-ологической теорией, старается быть безоценочным и безличным, классифи-цируя формы дружбы по ее объективным функциям в рамках определенной со-циальной системы и по ее месту в ряде других социальных институтов. Напервый план выступают при этом социальные функции дружбы, ее соотношениес другими общественными институтами, а также собственная ролевая струк-тура дружеских отношений (являются они добровольными или обязательными,равными или неравными и т. д.). Сегодня дружба понимается как нечто принципиально неформальное, чуж-дое какой бы то ни было регламентации. Но реальное соотношение дружбы идругих социальных институтов подвижно и многообразно. Это могут быть от-ношения слияния, замещения, дополнения или конкуренции. В первом случаедружба сливается с какой-то другой, более значимой социальной ролью,выступая как ее частный аспект. Известно, что во многих обществахродство автоматически предполагает дружбу, последняя мыслится как аспектродства. Во втором случае дружба заменяет, компенсирует какие-то недос-тающие роли. К примеру, человек, не имеющий или потерявший родственни-ков, активизирует общение с друзьями. В третьем случае дружба дополняетдругие социальные роли, не сливаясь с ними. Так, даже самые идеальныесемейные отношения не заменяют подростку дружбы со сверстниками, семей-ные и дружеские отношения выполняют здесь принципиально разные функции.В четвертом случае дружба выступает как антитеза другим социальным ро-лям, конкурирует с ними (дружеские обязанности могут, скажем, сталки-ваться с семейными или служебными). Хотя ценностно-мотивационный и структурно-функциональный подходы визвестном смысле противоположны (первый исходит из подразумеваемых внут-ренних потребностей индивида, а второй - из нужд социальной системы),они вместе с тем взаимодополнительны. Поэтому в крупнейших этносоциоло-гических классификациях дружбы (у С. Айзенштадта, И. Коэна и К. Дюбуа)эти принципы обычно пересекаются. Концепция С. Айзенштадта в наибольшей степени последовательно функци-оналистская. С его точки зрения, древнейшие формы дружбы - разновидностьритуалиаованных личных отношений, с помощью которых архаическое обществоможет интегрировать индивидов, не связанных друг с другом кровнымродством, и осуществлять над ними социальный контроль. Такие отношения -"искусственное родство" или "псевдородство", "кумовство", "названное"или "кровное братство", "соотцовство" или "институционализированнаядружба"-обладают четырьмя общими признаками . Это отношения: во-первых,партикуляристские: взаимные обязательства их участников всегда подразу-мевают конкретного другого (в отличие, допустим, от торговых отношений,регулируемых общими правилами и в которых партнер персонифицирует некуюсоциальную категорию, а потому легко может быть заменен другим челове-ком), что сближает ритуализованные личные отношения с родством; во-вторых, личные: в отличие от кровного родства или "заданной" при-надлежности к возрастной группе, они связывают людей личными, индивиду-альными узами; в-третьих, добровольные: создаются путем свободного индивидуальногосоглашения, что также отличает их от родственных отношений; в-четвертых, полностью институционализированные: права и обязанностидрузей по отношению друг к другу и к общине в целом жестко фиксированы иохраняются традицией. И это решительно отличает их от современной друж-бы. С точки зрения привычного нам противопоставления деловых, "инструмен-тальных" отношений ("службы") и эмоционально-личностной близости ("друж-бы") древняя ритуализовапная дружба внутренне противоречива, посколькуличное начало и добровольность сочетаются в ней с жесткой регламентациейповедения. Однако инструментальность этих отношений не безлично универ-салистская (типа рыночных отношений, в которых партнеры практическиобезличены), а партикуляристская, связывающая индивида только с опреде-ленным, конкретным партнером и ни с ком иным. Ритуализованная дружба позволяет включить в состав общины человека изчужого рода или племени, покончить с былой враждой. Она особого рода ме-ханизм социальной интеграции, разрядки внутригрупповой и межгрупповойнапряженности. Ритуализованные личные отношения представляют собой,по-видимому, своеобразное звено, форму перехода от отношений, основанныхна родстве или символизирующихся в качестве таковых, к индивидуально-из-бирательным отношениям, которые, однако, еще остаются институционализи-рованными, занимая вполне определенное место в социальной структуре об-щины. Яркий пример ритуализованной дружбы-побратимства дают скифские обы-чаи, описанные Лукианом в диалоге "Токсарид, пли Дружба". Участники это-го диалога, грек Мнесипп и скиф Токсарид, спорят, у какого народа - эл-линов или скифов - больше развита дружба. Каждый рассказывает по пятьсамых ярких подлинных историй о дружбе. Мнесипп рассказывает, что Ага-фокл отдает другу все свое состояние и даже следует за ним в изгнание;Эвтидик, спасая друга, кидается в бурное море; Деметрий ради друга идетв тюрьму и т. п. Токсарид но видит в этом ничего особенно примечательного. У скифовдружба проверяется кровью и служит прежде всего воинским делам; друзьяприобретаются у них "не на попойках" и "не потому, что росли вместе илибыли соседями". Дружбы доблестных воинов ищут, заключение дружбы оформ-ляется специальным договором с великой клятвой: надрезав пальцы, побра-тимы сливают свою кровь в чашу и, омочив в ней концы мечей, отведываютэту кровь. После этого ничто уже не может их разлучить. "Дозволяется жезаключать дружбу, самое большее, с тремя; если же у кого-нибудь окажетсямного друзей, то он для нас - все равно что доступная для всех разврат-ная женщина..." Подвиги дружбы у скифов исключительно кровавые, а сама она становитсявыше всех прочих отношений. Абавх, который, спасая при пожаре раненогодруга, бросил в огне собственную жену и детей, объясняет: "Детей мнелегко вновь прижить, еще неизвестно, будут ли они хорошими, а такогодруга, как Гиндан, мне не найти и после долгих поисков; он дал мне многосвидетельств своего расположения" н. Но является ли данный тип отношений универсальной фазой историческогоразвития института дружбы или только одним из возможных ее вариантов?Позднее С. Айзенштадт вынужден был признать, что даже в разных сегментаходного и того же общества могут существовать разные модели, "образцы"дружеских отношений, причем их вариации зависят не только от соци-ально-структурных, но и от культурно-идеологических факторов . То же самое можно сказать ц о классификации дружеских отношений попринципу их тесноты и устойчивости. Осуществить такую классификацию по-пытался, в частности, И. Коэн на основе изучения данных об отношенияхдружбы, сложившихся в 65 различных докапиталистических обществах. Постепени прочности (тесноты) дружеских связей Коэн различает четыре типадружбы: "неотчуждаемую", "тесную", "случайную" и "дружбу по расчету", апо характеру общинных отношений - также четыре типа социальной структу-ры: "максимально солидарную" общину, в которой родственные связи, терри-ториальная близость и хозяйство составляют единое целое; "солидарнорасслоенную", где привязанности индивида разделяются между общиной какцелым и собственной семьей; "безъядерное общество", представляющее собойконгломерат автономных семейных групп, и, наконец, "индивидуализирован-ную социальную структуру", главной социальной ячейкой которой являетсяиндивид. Оказалось, что тип общества и тип дружбы взаимосвязаны. В "макси-мально солидарных" общинах преобладает "неотчуждаемая" дружба, символи-зируемая как родство, оформляемая специальным ритуалом и пронизывающаяедва ли не все сферы жизнедеятельности. В "солидарно расслоенных" общи-нах преобладает "тесная" дружба, неритуализованная, основанная на сво-бодном индивидуальном выборе, принципиально расторжимая, но характеризу-ющаяся высокой личной, в том числе эмоциональной, близостью друзей. В"безъядерных обществах" прео