4 ноября – День народного единстваГОРЬКИЕ УРОКИ СМУТЫ Впервые после долгого перерыва под новым названием – День народного единства – отметим мы нынче окончание на Руси Смутного времени. Аналогия с сегодняшними днями тех жутких для нашей Родины лет неслучайна. Постараюсь напомнить читателю о тех противоречивых и страшных днях, согласно официальной исторической версии. Герои тех событий, как и всё то, что произошло в те далёкие от нас времена, весьма неоднозначны. Историки до сих пор спорят, что же на самом деле случилось тогда, кем были действующие лица. И это не случайно. Уж мы-то с вами знаем, как переписывается набело история, как вчерашние герои становятся предателями. А уж тут и подавно: целая династия царей поменялась, ей нужна была «своя» история. И, к прискорбию нашему, в этом нимало потрудились немецкие, как сказали бы теперь, пи-ар специалисты, которые ни говорить, ни читать по-русски не умели вовсе, зато взялись писать наново историю целого народа.^ КОНЕЦ ДИНАСТИИ РЮРИКОВИЧЕЙ Неслучайно начало смутного времени связывают с кончиной Грозного царя, хотя это и не совсем точно. По смерти Ивана IV в 1584 году на трон сел его двадцатисемилетний сын Фёдор Иванович. О нём мало вспоминают, но 14 лет его спокойного правления стали для Руси благом, солидной передышкой перед тяжёлыми испытаниями. Хотя царь не был склонен к государственным делам и государством от его имени в основном правил брат жены, «его царского величества шурин» Борис Фёдорович Годунов, считающийся потомком татарского мурзы Чета, внешним врагам нашим было не до Руси. Был даже интересный момент, когда Русь официально чуть было не объединилась с Польшей по обоюдному согласию под рукой царя Фёдора, но не достаточно настойчив был наш царь. Прояви он большую расторопность, глядишь, никакой Смуты и не было бы… Зато внутри государства жизнь кипела вовсю. Подняли головы бояре, власть которых весьма ограничил Грозный, возобновилась борьба за власть, начались интриги. А тут ещё беда приключилась: маленький брат царя, царевич Дмитрий, в первые же дни правления Фёдора Ивановича сосланный в Углич со всеми родственниками, был кем-то убит. Царевич мешал многим, но народ был уверен, что поднял руку на царского отпрыска наймит Годунова. Это событие и стало отправной точкой великой Смуты, в которой ярко проявились все лучшие и худшие черты нашего народа. Дочь Фёдора Феодосия, родившаяся через год после смерти Дмитрия, довольно быстро умерла. Народная молва и эту смерть записала в копилку будущего царя Бориса. 7 января (старый стиль) 1598 года царь Фёдор умер. О том, кому он оставил трон, ходили легенды. Говорили, что последний из рода Рюриковичей передал скипетр своему двоюродному брату Фёдору Никитичу Романову, тот отказался и передал младшему брату, а тот другому. В итоге скипетр обошёл боярский круг и вернулся в руки умирающего царя, который, испустив дух, выронил его. Символ царской власти подхватил Годунов. Так или иначе, но по смерти царя на трон взошла его супруга Ирина Фёдоровна, но не долго усидела на нём: на девятый день после смерти мужа она решительно отказалась от царства и удалилась в Новодевичий монастырь. Через сорок дней в кремль собрался народ. Дьяк Василий Щелкалов потребовал присяги боярской думе. Кто-то из толпы крикнул: «Не знаем ни князей, ни бояр… Да здравствует Борис Фёдорович!» Трижды Борис отказывался от царства и уступил только молитве своей царственной сестры. 1 сентября (старый стиль) этого же года состоялось пышное венчание на царство нового государя. В его царствование смута стремительно набирала обороты, чему нимало способствовал он сам. Романовы подверглись опале, а самый старший из них – Фёдор Никитич – насильно пострижен в монахи и под именем Филарета сослан в Антониев Сивский монастырь. Отметилось царствование Годунова и страшным голодом. ^ ЯВЛЕНИЕ ЛЖЕДМИТРИЯ А в 1604 году в народе поползли слухи, что царевич Дмитрий жив и собирается искать престола своего отца. На Москве князь Василий Иванович Шуйский убеждал людей, что никакой это не Дмитрий, а вор-расстрига Гришка Отрепьев из Чудова монастыря. Кем он был на самом деле, историки спорят до сих пор. Не мог инок обладать дворцовыми манерами и великолепным образованием, не могли поляки быть настолько слепы, чтобы не заметить подмены, не могли они, католики, так запросто желать московского трона для православного вместо своего единоверного королевича Владислава, не мог воевода Сандомирский Юрий Мнишек выдать свою дочь Марину за безродного проходимца. Тайна сия велика есть. И разберётся ли в ней кто-нибудь, столько столетий спустя? Так или иначе, ободрённый и снабжённый поляками, признанный и поддержанный казаками Лжедмитрий I в августе 1604 года уже ступил на русскую землю. Всё войско самозванца насчитывало немногим больше 3 тысяч человек, но его внезапно поддержали донцы и запорожцы. К Москве он продвигался не спеша, не встречая особого сопротивления, засыпая царя грозными письмами. Задачу самозванца облегчила внезапная смерть Годунова. 13 апреля (старый стиль) 1605 года у него внезапно пошла кровь изо рта, ушей и носа, спустя два часа царь, постриженный в монахи, скончался под именем Боголепа. Семь лет царствования отпустила ему судьба. По смерти царя Бориса Москва присягнула его шестнадцатилетнему сыну Фёдору. Но многие служилые люди уже переметнулись на сторону Лжедмитрия и он, встречаемый хлебом-солью, сопровождаемый зеваками, сбежавшимися посмотреть на чудом спасшегося царевича, торжественно двинулся на Москву через Орёл и Тулу. 1 июня (старый стиль) 1605 года гонцы Лжедмитрия Наум Плещеев и Гаврила Пушкин возмутили московский народ. Толпа ворвалась в кремль, стащила с трона молодого Фёдора. Его с матерью и сестрой на водовозных клячах отвезли в прежний дом Годуновых и взяли под стражу, а чуть позже зверски убили. К Лжедмитрию же отправились бить челом известные московские люди. О, народ русский, низвергающий и избивающий вчерашних кумиров! 20 июня (старый стиль) самозванец вступил в Первопрестольную. Бывшая царица, инокиня Марфа, публично признала в нём своего сына Дмитрия. Лжедмитрий удивлял окружающих, свободно изъяснялся на латыни, по первости всеми мерами искоренял взяточничество, неправосудие, ежедневно присутствовал в боярской думе, где, по свидетельству очевидцев, с необыкновенной быстротой и мудростью решал самые сложные дела. Но сгубило его чрезмерное самомнение и головокружение от успеха. Самозванец требовал от иностранных государей называть себя не иначе как императором и при том непобедимейшим, видел себя главой христианского мира в будущей борьбе с неверными, беззастенчиво тратил государственную казну на украшения и подарки. Полякам дал слишком много воли и держал при дворе двух иезуитов. По Москве поползли слухи об измене царём Православию. Для того времени это было очень серьёзно. Кульминацией стала свадьба с Мариной Мнишек, дочерью польского воеводы. Она наотрез отказалась принимать Православную веру, нарочито щеголяла в польском платье. Весь кремль, святыня русского народа, был забит польскими поварами, музыкантами. В день свадьбы Самозванец потребовал коронации своей жены, чего не делал до него ни один правитель Руси. Всю ночь в древней резиденции русских царей звучала польская музыка. Точно также, но уже в наши дни новые победители русского народа беззастенчиво отмечали в Кремле хануку. Но в то время долго такое издевательство над чувствами русских людей продолжаться не могло. Мятеж возглавили бояре. В субботу, 17 мая 1606 года (старый стиль), в четвёртом часу утра ударил большой колокол храма Ильи Пророка на Ильинке – это был сигнал к восстанию. Руководил всем потомок Александра Невского князь Василий Иванович Шуйский. В эту ночь в Москву вошёл 18-тысячный отряд сторонников Шуйского. Но организованности не получилось. Толпа, стрельцы принялись избивать поляков, ненавистных музыкантов. Ближайшего помощника Лжедмитрия Петра Басманова ударом ножа в сердце свалил думный дворянин Михаил Татищев. Самозванец выпрыгнул в окно своего нового дворца, разбил грудь, голову и вывихнул ногу. Мать настоящего Дмитрия, а теперь инокиня Марфа отказалась от него, показав портрет своего маленького сына, совершенно непохожий на ещё живой его суррогат. Это означало смертный приговор. Дворянин Григорий Волуев вытащил из-под полы короткое ружьё и застрелил Расстригу. Толпа бросилась на бездыханный труп, терзала его, топтала, рубила. Мёртвому ему в рот воткнули дудку, в руки сунули волынку, на грудь бросили маску. Таким и лежал недавний царь на Красной площади три дня. После чего его тело было предано земле на кладбище для бездомных и убогих за Серпуховскими воротами. Но тут по Москве прошёл слух, что Самозванец ожил и ходит по столице, это списывали на то, что при жизни Лжедмитрий занимался магией. Его тело выкопали, сожгли, пепел зарядили в пушку и выстрелили в ту сторону, откуда он пришёл в столицу. Так закончилась жизнь первого Лжедмитрия. Чуть меньше года правил он страной, но оставил о себе громкую геростратову славу.^ БОЯРСКИЙ ЦАРЬ Уже 19 мая (старый стиль) толпа на Красной площади крикнула в цари Шуйского. Толи обстановка требовала решительных действий, толи Василию Ивановичу уж очень хотелось поцарствовать, но воцарился он как-то слишком быстро и просто, без должной для того времени процедуры, без созыва Земского собора. Второй его ошибкой стало решение разослать всех тех, кто поддерживал Самозванца на хорошие должности по окраинам государства. И если до тех пор в Смуте участвовала почти только одна Москва, теперь метастазы её расползлись по всей России. Получилось так: провинция, не видевшая всех проделок Лжедмитрия, присягнувшая ему, продолжала считать его настоящим царём, а самозванцем, не спросившим народа, преподносился Шуйский. Искры Смуты, разнесённые по всей стране, не замедлили вспыхнуть с ужасающей силой. В народе креп слух, что Дмитрий спасся, что человек, лежавший на Красной площади не был им. Этот слух всячески поддерживали сторонники Лжедмитрия. Бежавшего из турецкого плена Болотникова выдали за воеводу возвращающегося на Русь спасшегося бегством царевича. К нему стали собираться все обиженные, голодные, разоренные недавним голодом крестьяне, казаки, воры и разбойники. К нему пристали и некоторые стрелецкие части. Главный лозунг болотниковцев был один: бей бояр и воевод, грабь их имущество, бери их жён и дочерей. Весь русский юг был охвачен пожаром бунта. Под Кромами Болотников разбил 5-тысячное войско царя, имея всего около 1700 человек. Войско царя было деморализовано, многие разбегались по домам. Зато силы и слава Болотникова росли день ото дня. Все жали возвращения Дмитрия. В Рязани крупный дворянин Прокофий Ляпунов объявил себя царевичем и взбаламутил всю рязанскую землю. Поволжье тоже возмутилось. Мятежи вспыхнули и в орловской, калужской и смоленской землях. Пылала уже вся Русь. Болотников, значительно усиленный выходцами из мятежных областей, некоторыми боярами и дворянами двинулся на Москву, уже взял и разграбил Коломну, но был разбит молодым князем М.В. Скопиным-Шуйским и накрепко засел в Калуге. В это время на Дону активизировался новый самозванец – царевич Пётр, некий казак Илейка, заявивший о себе ещё в момент появления Лжедмитрия. Его сторонники уверяли, что у царя Фёдора родилась не дочь Феодосия, а сын Пётр, которого подменил Годунов. Собрав 100-тысячное войско осенью 1607 года Шуйскому удалось разбить главные силы мятежников и казнить в Туле Болотникова и Лжепетра. Из всего этого царь сделал ещё один ошибочный вывод и крепче закрепостил русских крестьян. 7 января 1608 года Шуйский отметил подавление мятежа браком с княжной Марией Петровной Буйносовой. А тем временем смутная ситуация стремительно развивалась. У покойного царя Фёдора на юге России вдруг, откуда ни возьмись, появилась масса родственников: брат казнённого Лжепетра Федька, в Астрахани – царевич Август, ещё один сын Грозного царевич Иван, царевич Лаврентий, в казачьих землях объявились сыновья Фёдора Ивановича царевичи Фёдор, Клементий, Савелий, Семён, Василий, Ерошка, Гаврилка, Мартынка. Сама ситуация была готова разродиться новым «Димитрием». И он не замедлил появиться.^ ТУШИНСКИЙ ВОР Пока Шуйские расправлялись с Болотниковым и Лжепетром в Туле, в августе 1607 года в городе со звучным символичным названием Пропойск в Северской «прежепогибшей Украине» объявился чудом спасшийся царь Дмитрий. Кем был на самом деле этот человек, историки определённо не знают до сих пор. Некоторые считают его поповским сыном Матвеем Верёвкиным, другие – сыном недруга Ивана Грозного князя Андрея Курбского, третьи - школьным учителем из города Сокола, а Михаил Романов позже в письме к принцу Оранскому писал: «Сигизмунд (король Польши – прим. авт.) послал жида…» Во всяком случае, даже внешне на Лжедмитрия Первого он не был похож. Народ дал ему своё меткое прозвище – Вор (озн. «изменник», «предатель» - прим. авт.), к которому вскорости прикрепился полунасмешливый титул «Тушинский». Даже поляки, активно поддержавшие Вора, в отличие от Лжедмитрия, прекрасно понимали, с кем имеют дело и особо не церемонились. Царь же явно недооценил опасности. Его жестокость при подавлении болотниковцев и закрепощение крестьян привлекли в ряды сторонников нового Лжедмитрия множество народа, активно поддержали очередной мятеж и казаки, обиженные на Годунова и Шуйского. Продвижение Вора к Москве не было таким лёгким и стремительным, как у его предшественника. Царь сделал-таки для себя кое-какие выводы, и его поданные, окрылённые первой победой, получили некую моральную устойчивость. Тем не менее, 17 июня (старый стиль) 1608 года Вор подошёл вплотную к Москве и разместился в Тушине, в 13 верстах от столицы. Первое боевое столкновение с правительственными войсками на Ходынском поле не принесло успеха никому, и боевые действия на время затихли. Каждый из царей стал царствовать, как мог и умел. В Тушине собрались около 50 тысяч человек войска – поляков, запорожцев и донцов, а также бесчисленное множество неучтённых «повстанцев», в их руках оказались главные дороги, по которым в Москву поставлялось продовольствие. Москва погрузилась в голод, москвичи взроптали и самые слабые потянулись прочь от «боярского царя». Положение Василия Ивановича было безотрадным, угасшее было пламя Смуты с новой силой распространялось по Московии, не оставляя ему шансов. Царь разослал приказы ещё верным ему воеводам, чтобы со своими ратями шли к Москве, попросил помощи у шведов и немцев. Удалось ему заключить мир и с Польшей на 3 года и 11 месяцев, тамошний король Сигизмунд был занят подавлением мятежа-рокоша в собственном королевстве и ему было не до нас. Король обещал не поддерживать Вора. Но подданные польской короны, особенно мятежные, не слушали своего короля и, чувствуя безнаказанность и силу, распоряжались в русских землях хуже, чем у себя дома. Это не могло не возмутить русских людей, даже противников Шуйского. Стыдно об этом вспоминать, но русские «тушинцы» зверствовали даже больше поляков, чем крайне смущали последних, которые «дивляхуся окаянной вражии жесточи и сердцы своими содрагахуся и, зверски взирающее, отбегаху…» Каламбур положения заключался в том, что начались мятежи местного населения против мятежников – «тушинцев», уже осенью 1608 года ими была охвачена северная часть Московии. В ополчения, «мужицкие рати», стали собираться простые русские люди, чтобы избавить себя и государство от воров и того, кто называется князем Дмитрием. Руководил этим племянник царя князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский. Поляки сделали ещё одну роковую для себя ошибку - они осадили и принялись брать приступом один из символов русской Православной веры – Троице-Сергиеву лавру с гробом преподобного Сергия Радонежского, но, несмотря на жестокие попытки, взять её штурмом не смогли. Это стало очередным жестоким ударом по религиозным и патриотическим чувствам русских людей. К весне 1609 года оба лагеря раздирали распри. В Москве дважды пытались свергнуть Шуйского, в Тушино за влияние боролись несколько политических лагерей. В Троицу 1609 года на Ходынском же поле состоялась новая попытка склонить удачу на ту или иную сторону. Сначала «тушинцы» имели явный успех, но были опрокинуты царскими войсками, которые чуть было не овладели Тушиным, не помешай им казаки атамана Заруцкого. К этому времени Скопин-Шуйский с севера с 15 тысячами европейских наёмников и «мужицкой ратью» успешно освободил от воровских польских отрядов северные русские земли и вплотную подошёл к Москве. С юга, с нижней Волги, подходил воевода Ф.И. Шереметев. К исходу 1609 года южная и северная рати соединились. И совсем уже близка была победа, но судьба распорядилась иначе.^ ПРЕСТОЛ ДЛЯ ВЛАДИСЛАВА? Польский король Сигизмунд, разделавшись с внутренним бунтом, решил, что он свободен от договора с Москвой, поскольку та заключила союз с лютыми врагами Польши шведами, и решил добыть московский престол для своего сына Владислава, решив добить ослабевшую в Смуте Московскую власть. В сентябре 1609 года король уже стоял под стенами Смоленска. Конец Московского государства многим тогда казался столь близким и неизбежным. Но распри поляков буквально спасли Русь. Поначалу ляхи (так тогда на Руси звали поляков – прим авт.), бывшие с Вором, были обижены на своего короля, который, де, решил с лёгкостью присвоить то, чего они добивались долгие два года, но потом польщённые большими деньгами заколебались. Военные поражения от Скопина, подогревали сомнения. И тут не выдержал Тушинский Вор, с четырьмя сотнями донцов он буквально сбежал из Тушина, бросив всё. Поляки его догнали и вернули. Но в начале января 1610 года Самозванец, переодевшись мужиком, всё-таки бежал. Это окончательно подтолкнуло «тушинских» поляков перейти на сторону своего короля. Так Смута из формы гражданской войны постепенно стала превращаться в войну освободительную против польских захватчиков. Вор, объявившийся в Калуге, тоже объявил войну полякам, клянясь положить свою голову за Православие и Отечество. Вчерашние союзники уже открыто воевали друг с другом. Но не все поляки оставили Самозванца. Оставшиеся без лжецаря «тушинские» бояре послали послов к Сигизмунду просить на московское царство его сына Владислава при условии сохранения на Руси Православной веры и традиций. Король «милостиво» согласился, но переговоры с посольством о деталях затянулись весьма надолго. Тем временем, весной 1610 года столица и её окрестности Скопиным-Шуйским были освобождены от мятежников и поляков. Князь стал народным героем-освободителем. Естественно, что его дядя царь сразу усмотрел в нём опасного соперника и, забыв о благодарности и проблемах страны, начал интриговать против племянника. Всё кончилось внезапной смертью Скопина от кровотечения. Естественно, что народная молва приписала смерть молодого, здорового героя проискам царя. Противники Шуйского, несмотря на смертельную опасность, грозившую Руси, снова подняли головы.СЕМИБОЯРЩИНА Событие это сказалось и на моральном духе русских воинов. Высланная на помощь осаждённому Смоленску рать была разбита поляками, которые, не упуская момента, двинулись на Москву. К нему присоединились и рати русских городов, поспешивших присягнуть Владиславу. Рассчитывая на лёгкую победу двинулся к столице и Самозванец. Москвичи взроптали на царя. Они ставили ему в вину всё, что злоключилось с ними в последние годы. В Москве вспыхнул мятеж. Толпа потребовала царя оставить престол. Шуйский пошёл на поводу толпы и в самый решающий момент отказался от царства. Боясь, что царь передумает, заговорщики насильно постригли его в монахи. Эти события повергли и столицу, и провинцию в состояние замешательства: более или менее законного царя не стало, на престол сразу несколько претендентов, под Москвой с войском стоят двое из них… Кому отдать власть? Времени и возможности созвать Земский собор нет. Власть, хоть и формальная, временно перешла в руки бояр. Настал новый период Смуты, прозванный в народе Семибоярщиной. Москвичи же, обеспокоенные началом штурма столицы войсками Самозванца, склонялись к решению передать власть королевичу Владиславу, предварительно крещённому по Православному обряду. За это поляки помогли боярам отбить от города войска мятежников. В конце концов, бояре перестали настаивать на крещении Владислава и присягнули ему. Более того, они сами попросили поляков занять Москву, что те с превеликим удовольствием и сделали, обосновавшись прямо в Кремле в ночь с 20 на 21 сентября (старый стиль). Видя уступчивость московитян и предвкушая лёгкую победу, король Сигизмунд возгордился, он сам решил править Московией, присоединив её земли к своему королевству. Но объявить об этом открыто было небезопасно. Начались крупные государственные интриги. Боярское посольство к королю было расколото надвое, часть бояр обласкал король, другая, более патриотичная половина посольства терпела нужду и голодала. Таким образом, часть московской знати признала Сигизмунда правителем Московского государства. Королю оставался один шаг к тому, чтобы объявить себя законным правителем Руси – созвать покорный ему Земский Совет, который избрал бы его на русское царство. К счастью для русских людей, этого ему не удалось. Народ уже начал роптать на наглое поведение поляков на русской земле. Народ оказался расколотым на четыре части: одни поддержали королевича Владислава, другие – его отца Сигизмунда, третьи – самозванца, четвёртые же никого из них не признавали. Русь снова висела на волоске от пропасти. Долго такое положение продолжаться не могло. Как часто бывало в истории Руси, в дело вмешалось само Провидение: не было бы счастья, да несчастье помогло. В конце 1610 года Самозванец приказал умертвить Касимовского хана Урмамета. Крещёный татарский князь Пётр Урусов решился на месть: он пригласил Лжедмитрия на охоту, где убил его, а сам бежал в Крым. Противники польского владычества на Руси начали приходить в себя. Всё активнее призывали к изгнанию поляков отцы Русской Православной церкви. Патриарх Гермоген начал рассылать по русским городам грамоты, в которых открыто призывал к изгнанию ляхов. Патриарха взяли под стражу по доносу одного из русских бояр.^ ЛИХОЛЕТЬЕ. В ПРЕДЧУВСТВИИ РАССВЕТА Героически обороняющие родной город смоляне послали по Руси письма с просьбой объединиться и изгнать врага с родной земли. Письма были настолько искренними, что русский народ стал просыпаться от «пропойского угара». Города русские обменивались письмами, договариваясь о единой борьбе, о сборе народного ополчения. Особую активность проявили нижегородцы. Весной 1611 года ополченцы со всех русских городов начали стекаться к Москве. Москвичи почувствовали поддержку и подняли мятеж. Он начался с того, что немецкие наёмники вдруг стали избивать москвичей, вскоре к ним присоединились поляки. Русские военачальники Пожарский, Бутурлин и Колотовский воспользовались этим замешательством и с боями вошли в Первопрестольную. Москва запылала и выгорела почти полностью. Казаки в большинстве своём перешли в русский стан, примкнули к нему и недавние сторонники самозванца Трубецкой и Заруцкий. Таким образом ополчение русских насчитывало около 100 тысяч человек. Небольшой гарнизон поляков вместе с боярским правительством оказались запертыми в Кремле. В начале апреля 1611 года после двадцатимесячной осады пал измождённый Смоленск. Это событие болью отозвалось в русских сердцах и возбудило против захватчиков праведный гнев. Поляки, напротив, взятие Смоленска отмечали как национальный праздник. Ополченцы от разных городов по старинному русскому вечевому праву избрали своё правительство – Совет всея Земли, куда вошли лучшие ратные люди ото всех пределов государства Российского. Совет для оперативного управления избрал триумвират – бояр Д.Т. Трубецкого, И.М. Заруцкого и П.П. Ляпунова. Но он оказался непрочным. Снова начались интриги, в результате которых погиб П.П. Ляпунов, первый откликнувшийся на призывы патриарха Гермогена. Единое русское ополчение распалось. Весной 1611 года в Ивангороде объявился новый «Дмитрий», некий Сидорка. К нему примкнули почти все казаки. В сентябре поляки снова подступили к Москве и заняли её часть, освободив кремлёвских пленников. Остальную часть столицы удерживали казаки, стоявшие за «Димитрия». Поживиться лёгкой добычей решили шведы. Они довольно легко взяли большинство приморских северорусских городов. В Новгороде была образована новая республика во главе со шведским королевичем. Русь агонизировала, у Смуты начался период, названный Лихолетьем. И снова вмешалось Провидение. Активной патриотической работе русского духовенства помогло внезапное и частое явление святых. Новгородский инок Валаам увидел во сне Божью Матерь, окружённую новгородскими святителями, умолявшими её вступиться за родной город и всю Русь. Нижегородскому обывателю Григорию явились во сне два мужа, один из которых обращался к другому, называя его Господом, и спрашивал о судьбах русского государства, на что получил ответ: «Аще человецы во всей Русской земле покаются и постятся три дня и три ночи, в понедельник, вторник и среду, не только старые и юные, но и младенцы, Московское государство очистится». Жена владимирского мясника увидела «во свете несотворённом пречудную жену», которая возвестила ей, чтобы люди постились и со слезами молились Спасителю и Царице небесной. Патриарх Гермоген из заточения пишет новое и последнее своё воззвание к русским людям. В Нижнем Новгороде жил торговец мясом, «говядарь», находившийся на должности земского старосты Козьма Минин Сухорук. Он проникся словами Патриарха и в это же время к нему во сне явился сам Сергий Радонежский и повелел разбудить спящих – собирать казну, ратных людей и идти на очищение русского государства. Минин начал действовать. И люди откликнулись. Так было положено начало окончательному освобождению Руси. Над многострадальной Родиной нашей забрезжил рассвет, а Смута склонилась к закату. Воеводой нового ополчения нижегородцы выбрали молодого, но опытного в боях с поляками князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Пожарский прибыл в Нижний для сбора и устройства ополчения в октябре 1611 года и тут же взялся за дело. Русские города тоже поверили Минину и стали присылать свои ополчения в Нижний к Пожарскому. В марте 1612 года передовые части ополчения Пожарского двинулись на Москву и заняли Ярославль. Вслед за ними вышли основные силы ополченцев, Минин был здесь главным казначеем. Биться нужно было сразу с двумя противниками – казаками «Димитрия» и поляками. Ополченцы заняли многие поволжские города и пополнились людьми. Весть о первых удачах Пожарского ускорила приток в его войско люда со всей Руси. В Ярославле составился новый «Совет всея Земли». Вскоре многие казаки, потерпев поражение от ополченцев, присоединились к ним. После неудачного покушения на Пожарского ополчение выступило на Москву 27 июля (старый стиль) 1612 года. Вечером 19 августа (старый стиль) Земская рать была уже под Москвой. В эти дни и поляки, обеспокоенные движением русских прибыли сюда же. Пожарского предал вчерашний союзник Вора князь Дмитрий Трубецкой с казаками и тоже вступил в бой с ополченцами непонятно на чьей стороне. Земские воины рубились на два фронта. Но в полку Трубецкого нашлись противники его предательского поведения, они возмутились и перешли на сторону Пожарского. Не спали и осаждённые в Кремле ляхи. Всё перемешалось. Но поляки были отбиты. Скоро поляки повторили попытку взять Москву и освободить кремлёвских пленников и с такой силой, что опрокинули воинов Пожарского в Москва-реку. Удар с тыла нанесли осаждённые в Кремле. Казаки на этот раз в бой не вмешивались и остались в стороне. Но тут проявил инициативу старец Авраамий Палицын, он явился к казакам и произнёс пламенную речь. После слов монаха казаки бросились на поляков и вырвали у них победу. Вечером этого же дня к уставшему после боя Пожарскому подошёл Минин и попросил войска, чтобы внезапно ударить по полякам. Удар оказался настолько неожиданным, что успех Минина был блистательным: враг отступил, а часть поляков и бояре снова заперлись в Кремле. Было это в коне августа 1612 года. Пришлось предпринять для объединения сил ряд политических мер. Пожарский уступил почёт и первенство победы Трубецкому, а священники проповедью замиряли единоверных казаков и призывали к совместной борьбе с иноверцами. 22 октября казаки взяли приступом Китай-город и осадили Кремль. К слову, именно эту победу - взятие московского Китай-города мы и празднуем сегодня, как день освобождения столицы от поляков и предательских бояр, названный Днём народного единства. Почему для праздника был выбран именно этот день, лично мне не до конца ясно. Полное освобождение случилось позже. До второй половины ноября держались осаждённые пока не сдались на милость победившего ополчения. Так была полностью очищена от иноземцев Москва. Кончилась и Семибоярщина. Логичнее было бы праздновать этот день. Узнав о поражении своих подданных, на Москву двинулся сам король Сигизмунд. К этому времени многие ополченцы разъехались, а Москва к длительной осаде готова не была. Но когда передовой отряд поляков подошёл к столице, оставшиеся ополченцы решили либо умереть, либо победить и победили. Проигравшие вернулись к своему королю. Взятый в плен Иван Философов рассказал, что «Москва людна и хлебна, и на то все обещались, что всем помереть за православную веру, а королевича на царство не брать». Помог русским и «генерал Мороз» - терпевшие военные неудачи поляки и наёмники гибли от голода и холода. Король спешно покинул пределы Московского государства. Последний союзник мёртвого Лжедмитрия атаман Заруцкий взял с собой Марину Мнишек с её недавно родившимся сыном и удалился под Астрахань. Позже Заруцкий был разбит царскими войсками, «ворёнка», сына Марины и Лжедмитрия, за ребро подвесили на кремлёвской стене, его мать умерла в заточении в 1614 году. Основную задачу ополчение выполнило – большая часть Земли Русской была очищена от врага. Остался лишь последний аккорд в какофонии Смуты – нужно было избрать нового царя. 12 января (старый стиль) 1613 года в Москве собрался большой Земский Собор, призванный избрать царя. Сначала было отказано всем иноземным претендентам голубой крови, затем и татарским царевичам. Решено было выбрать русского по крови человека. И тут началось. Каждая Земля хотела посадить на трон своего. Герои смутных событий тоже рвались в цари. Дмитрий Пожарский был в народе очень популярен, и многие с радостью отдали бы за него свои голоса, но тот скромно ответил: «Недостоин я такой почести от вас». Решающий день настал 7 февраля (старый стиль). При всём Соборе какой-то дворянин из Галича представил письменное мнение, что государю из рода Ивана Калиты Фёдору Ивановичу ближе всех приходится Михаил Фёдорович Романов, сын постриженного в монахи Филарета (Фёдора Никитича Романова-Юрьева). Поднялся большой шум. И тут перед председательствующим на Соборе Пожарским появился донской атаман Филат Межаков. Он положил на стол грамоту и накрыл её обнажённой шашкой. «Что это ты подаёшь, атаман?» - спросил его Пожарский. «О прирождённом царе Михаиле Фёдоровиче» - ответил Межаков. На том и порешили. Правда, пришлось ехать за новым молодым царём в Кострому и упрашивать его. Думается, что на царство формально избирали не молодого и неопытного Михаила, а его отца, но тот, как монах не мог сесть на трон. Такого тогда допустить не могли. На том и закончилась мучительная, чуть было не кончившаяся развалом государства Российского Смута. Читатель вправе недоумённо спросить: а где же народный герой Смуты знаменитый Иван Сусанин? В советское время о нём рассказывали как-то неопределённо. Весь секрет в том, что своим подвигом он спасал не всю Россию, а всего лишь будущего царя Михаила Фёдоровича. За что и стал героем. Дело было примерно так. Одна из польских шаек рыскала в конце 1612 года в костромском уезде близ села Домнина. Толи поляки прослышали о Михаиле, как о главном кандидате в цари, толи слава его отца посулила богатой наживы, иноземцы решили захватить молодого Романова. Иноки Железноборовского монастыря предупредили Михаила о погоне, и он решил укрыться в имении Романовых – Домнине. Но староста села Деревеньки, у которого накануне сгорел овин, Сусанин отговорил будущего царя, заехавшего по пути, убедив его в том, что поляки как раз будут его искать там, зная, что село – его вотчина. Староста спрятал Михаила у себя в сарае, зарыв в сено. Сам же Сусанин надел михайловы сапожки, которые пришлось разрезать, потому что они не полазили ему на ногу. Смелый человек побежал в лес по течению замёрзшей речки Кобры. Отбежав несколько вёрст, Сусанин влез на дерево, снял сапожки и, заметая свои следы, вернулся домой. Вскоре нагрянули поляки и стали допрашивать старосту о Михаиле. Сусанин ответил, что боярин ушёл на охоту и показал на следы. Поляки потребовали, чтобы он вёл их в лес. Сусанин согласился и завёл их в самую чащу. Долго шли они по лесу и только когда стемнело, поняли, что их обманывают. Они потребовали своего проводника вывести их на большую дорогу, но Иван отказался и даже сознался в том, что завёл их в чащу нарочно. Поляки насилу вышли из леса самостоятельно к деревне Исупово, где пытали героя «неимоверными пытками и, посадя на столб, изрубили в мелкие части».К сожалению, мы не хотим знать собственного прошлого, не умеем извлекать из него уроков. Сколько уж раз мы вставали на одни и те же грабли, повторяя ошибки предков, подвергая Отечество своё смертельной опасности, не пытаясь измениться. Только чудо спасало Родину нашу от позора и окончательной погибели. И хотя чудеса рождают надежду на новое возрождение России, это совсем не значит, что мы должны забыть всё то, чему учат нас смутные времена.Сергей РУСИНОВ