Медведева И. Я., Шишова Т. Л.
Сколькомы писали о ювенальной юстиции, а все не покидало чувство недосказанности, вернее- недопонятости чего-то очень важного. Мы чувствовали, что в этой системе естьнекая странность, но описать ее сразу не могли. Так нередко бывает: чувстваопережают мысль. А поскольку в наш рациональный век считается несерьезным опиратьсяна чувства, мы не спешили, — ждали, пока они улягутся, обретут некийсловесно-логический каркас. И вот, похоже, дождались.
Вювенальной системе координат у родителей нет презумпции невиновности.
Неу каких-то отдельных, не у тех, которые уже были замечены в зверствах поотношению к своим детям, а у всех! У родителей как класса.
Юридический ликбез
Дляначала разберемся с понятиями. Что такое презумпция невиновности и презумпциявины?
«Понятиепрезумпции, — читаем в учебном пособии по теории государства и праваВ.В.Диаконова (Allpravo, Ru, 2004) присутствует в различных правовыхинститутах. Данное понятие связано с процессуальным возложением бременидоказывания на какую-либо сторону правоотношений, регулируемых тем или иныминститутом». Попросту говоря, весь вопрос в том, кто должен доказыватьвину, ведь «презумпция» означает «предположение». Принциппрезумпции невиновности гласит, что бремя доказательства лежит на сторонеобвинения. Это означает, что обвиняемый не должен доказывать свою невиновность,а напротив, обвинение должно предоставить веские и юридически безупречныедоказательства вины подсудимого (обвиняемого). Мало того, любое обоснованноесомнение в доказательствах трактуется в пользу обвиняемого! Пока вина не будетдоказана, человек считается невиновным.
Презумпцияневиновности один из основополагающих принципов уголовного судопроизводства.Она закреплена в ст.49 Конституции РФ и КОАП РФ (Кодексеадминистративно-правовых нарушений). Эта презумпция призвана защищать людей отгосударства, потому что государство неизмеримо сильнее его обитателя. И чтобыхоть как-то сгладить, уменьшить это неравенство, чтобы защитить человека от«наезда» государственной машины, которая по причине своей мощностиможет раздавить его, как букашку, в демократических государствах гражданеобладают аналогом охранной грамоты — презумпцией невиновности.
Встранах же с тоталитарным или авторитарным режимом этот принцип может слегкостью попираться, а презумпцией невиновности обладает как раз государство.Оно всегда право, а человек же должен доказывать, что он не верблюд. Впрочем, этидоказательства довольно редко достигают желаемого результата.
Скажем,в демократическом государстве, чтобы посадить кого-нибудь за шпионаж, государствунедостаточно опереться на чей-то донос (в том числе анонимный). И, схвативчеловека, выбивать из него показания. Придется хорошенько потрудиться, незаметнособирая улики, чтобы подтвердить такое серьезное обвинение неопровержимымидоказательствами. А потом еще и в суде постараться, чтобы доказательства нерассыпались и чтобы ловким адвокатам не удалось выгородить обвиняемого.
Притоталитаризме же государству в подобных случаях действовать гораздо проще.Во-первых, потому что оно заведомо право. Попробуй только усомниться в егоправоте — и тебя тут же обвинят в нелояльности. А граждане фактически всенаходятся под подозрением, поскольку каждый может в любой момент превратитьсяиз потенциального врага режима в реального. Поэтому поощряется доносительство, и«сигнал» считается вполне достаточным основанием для ареста. Сосбором улик тоже особо не заморачиваются: вломились в дом, все там распотрошили,прицепились к какой-нибудь ерунде, объявив ее «вещдоком», велели собираться — иувезли. А дальше добиваются признания вины, используя самые разные приемы. Но ине добившись, все равно могут посадить. В таких условиях говорить о презумпцииневиновности, даже если она существует на бумаге, просто смешно.
Презумпцияневиновности вкупе с другой — презумпцией разумности действий идобросовестности участников гражданских правоотношений (которая у насзакреплена в п.3 ст.10 ГК РФ) образуют презумпцию добропорядочности участниковправоотношений. Иными словами, изначально предполагается, что гражданесвободной страны разумные и хорошие. А то, что кто-то из них «плохой»,необходимо серьезно доказывать. Огульные обвинения народа не допускаются.
Впрочем,существует и противоположное понятие — «презумпция вины». Но не вуголовном праве, а в гражданском, где все не так серьезно. Там речь идет не опреступлениях, а о разрешении бытовых споров и конфликтов между гражданами.Презумпций вины не так уж много. Это:
— презумпция вины причинителя вреда;
— презумпция вины должника, нарушившего обязательство;
— презумпция вины нанимателя при допущении им ухудшения нанятого имущества;
— презумпция вины перевозчика в утрате, недостаче и повреждении принятого кперевозке груза и багажа;
— презумпция вины комиссионера за утрату, недостачу или повреждение имуществакомитента;
— презумпция возможности продажи имущества комиссионером не по цене, назначеннойкомитентом;
— презумпция несоответствия действительности сведений, порочащих честь идостоинство физических и юридических лиц.
Кнашему «детскому» вопросу тут мало что приложимо. Разве что«презумпция вины причинителя вреда». В роли причинителя, как легкодогадаться, тогда выступают отец с матерью. Вместе или поодиночке.
Уголовники нового типа
Но,во-первых, когда обычно говорят о презумпции причинителя вреда, речь идет онеких разовых действиях. О поступках, ограниченных, как в классической драме, временем,местом и обстоятельствами. К примеру, ваш автомобиль превысил скорость. Этобыло зафиксировано специальной камерой, и потом вам присылают квитанцию наштраф. А на самом деле скорость превысил ваш друг, которому вы на это времядали поводить свою машину. Но поскольку машина записана на вас, то презумпциявины тоже относится к вам. И если вы не хотите платить штраф, то вам придетсядоказывать, что за рулем были не вы. Или, допустим, ваша семья решила на летнеевремя сдать городскую квартиру. А квартиранты — веселые ребята — устроили тампогром: поломали мебель, побили фарфор, испачкали стены. В этом случае, естественно,к лихим квартирантам применима презумпция вины. Если же они хотят избежатьответственности, им придется доказывать, что в данное время в данном месте ихне было, поэтому к данным обстоятельствам (т.е. к погрому в квартире) причастенкто-то другой.
Номы применяем понятие «презумпция вины причинителя вреда» по отношению кродителям, классическое триединство времени, места и обстоятельств не работает.Ибо родитель — не временная роль, а постоянная величина, статус. Родитель — онвсегда родитель. При этом он может снимать квартиру, сидеть за рулем и ещемного чем заниматься, но ни на мгновение, нигде и ни при каких обстоятельствахне перестанет быть родителем. И если применять к нему презумпцию вины, то онастанет как бы его неотъемлемым признаком. Что бы где и когда ни случилось сребенком (до 18 лет включительно), вина возлагается на родителей. Они, можносказать, «причинители вреда на постоянной основе». Ребенок ушибся, получилсиняк — в лучшем случае недосмотр, а в худшем — будешь отбиваться от обвиненийв жестоком обращении. В Америке у ребенка образовались трещины в костях из-занеправильного лечения, которое назначил врач. И все равно обвинили родителей, аребенка отняли!
ВРостове-на-Дону, где проводится отработка ювенальных технологий, школьницу, которуюмама послала в 8 часов вечера за хлебом, сбила машина. Слава Богу, девочкасерьезно не пострадала. Но маме вменили в обязанность заплатить штраф. Неводитель виноват, а родитель. Нечего было 11-летнюю дочь в магазин посылать, пустьдома сидит. А если на улицу выходит — только за руку с мамой. Хотя вподавляющем большинстве российских городов, в отличие от Москвы, дети среднегошкольного возраста ходят по улицам без сопровождения взрослых. И никакогозакона, запрещающего это передвижение (по крайней мере, утром, днем и непозднимвечером) нет. В чем же тогда криминал?..
Мытак давно написали «во-первых», что читатель наверняка забыл про«во-вторых». Авторы и сами чуть не забыли, но вовремя спохватились.Итак, во-вторых. Как уже было сказано, понятие презумпции вины существует вгражданском праве, которое не предусматривает суровых наказаний для виновного.Штраф, та или иная материальная компенсация не сопоставимы с тюрьмой, ссылкой, принудительнымиработами. И уж тем более, с отнятием детей, которое для многих родителей дажехуже тюрьмы. Получается, что ювенальные законы создают некую новую реальность, этакуюжуткую химеру: наказывают родителей сильней, чем матерых уголовников и при этомлишают презумпции невиновности?! Какие там «веские, юридически безупречныедоказательства вины обвиняемого»! Слова ребенка, в том числе (как вистории с Агеевыми) и 3-х-летнего с задержкой психического развития, вбуквальном смысле детского лепета достаточно для заведения дела, итогомкоторого может стать изъятие ребенка и даже уголовное наказание родителей. Аесли они, родители, к своей величайшей радости отделаются на первый раз штрафом,то все равно попадут под пристальное, неусыпное наблюдение ювенальных служб.Они будут на особом учете, как преступники, получившие условный срок. И еслипопадутся во второй раз на «ненадлежащем обращении» с ребенком, ихбудут судить, как рецидивистов. С соответствующими мерами наказания.
«План счастливой жизни»
Оченьнаглядно это было продемонстрировано на истории ребенка по фамилии Рантала, изрусско-финской семьи. Восьмилетний мальчик, повздорив с ребятами, заявил, чтоесли его будут и дальше обижать, он уедет в Россию. Такая непатриотичная поотношению к Финляндии реплика моментально была сочтена плодом ненадлежащеговоспитания. Мальчика поместили в приют. Потом, когда поднялся шум, русскойматери вменили в вину, что она, по словам ребенка, однажды его шлепнула, ипригрозили судом. А отцу-финну припомнили, что он несколько лет назад обращалсяк специалистам, желая избавиться от вредных привычек — табакокурения ипристрастия к пиву. Чтобы вернуть мальчика, понадобилось вмешательство нашегоМИДа и срочный вылет в Финляндию уполномоченного по правам ребенка приПрезиденте Павла Астахова. Но мать и отец Рантала так просто не отвертелись.Семью, которая совсем недавно жила тихо-мирно, никого не трогала, теперь будут«реабилитировать» и контролировать в хвост и гриву, в любое время дняи ночи. И программа именуется — где ты, провидец Орвелл? — «планомсчастливой жизни». Во всяком случае, так ее окрестил без всякогоиронического подтекста наш верховный детозащитник Павел Астахов.
Мынаблюдаем новую реальность, в которой родители должны постоянно оправдываться, доказывать,что они не виноваты, что не надо к ним применять карательные санкции. Ведь этоне только в Финляндии, а везде, где существует ЮЮ. Даже в Америке, котораясчитает себя эталоном демократии и не устает этим гордиться, родители де фактолишены презумпции невиновности, этой правовой основы демократическогогосударства. Уже одно то, что при малейшем подозрении на «плохое обращениес ребенком» его сперва изымают, а потом разбираются, требуя от родителейдоказательств их невиновности, в корне противоречит принципам демократии.«Чаще всего семьи сталкиваются с этой системой после того, как на них подают жалобы, — пишет живущая в США психологА.Липкина. — Поводом для обращения в „органы“ может быть каксерьезный проступок, так и досадная оплошность родителей. Например, соседимогут позвонить в полицию и сообщить, что малолетний ребенок оставлен дома один,без присмотра. Либо учительница расскажет о том, что родители одной из ее ученицне обеспечивают девочке достойных условий проживания. Скажем, не выделяют»учебный кабинет". Или воспитательница пожалуется на отца своеговоспитанника, заметив на теле малыша синяки или царапины. Все эти действияродителей именуются в Америке «плохим обращением с ребенком».Формально…- это любое действие или бездействие взрослого, которое приводит криску для жизни и здоровья ребенка. Сюда же можно отнести и«эксплуатацию» детей, например, принуждение к работе по дому. И дажепричинение эмоционального ущерба при выговоре за плохую отметку. Словом, вАмерике можно найти массу поводов для вторжения государства в семейныеотношения. И каждый родитель знает: любой его неосторожный, «непедагогичный»шаг может навлечь на его голову массу неприятностей… Многих родителейоскорбляет, что их обязывают постоянно доказывать государству: «Мыхорошие. Мы все делаем правильно»(«Дети против родителей», ж.«Женскоездоровье»№ за 2010 г.)
Да…Нам довольно большой отрезок жизни довелось прожить в государстве, которое таже Америка клеймила как безусловно тоталитарное. Впрочем, мы и сами не считалиСоветский Союз свободной страной. Но не можем припомнить, чтобы родители бегалии кому-то что-то доказывали. Даже у диссидентов, которое не скрывали своейвраждебности режиму, детей в позднесоветский период не отнимали! Самихдиссидентов могли упрятать в психушку, отправить на поселение или в лагерь, нородительские права оставались при них. Более того (сейчас это кажетсяфантастичным) — им не навязывали никакую «программу социальнойреабилитации», не лезли в семью и не заставляли воспитывать детей в духемарксизма-ленинизма. Конечно, все получали такое воспитание в школе, и этоочень волновало родителей из диссидентских и околодиссидентских кругов. «Ане разовьется ли у ребенка шизофрения при такой раздвоенности? Ведь дома онслышит одно, а в школе — прямо противоположное!» – это был стандартныйповод для волнений антисоветски настроенных родителей. Но никому не приходило вголову волноваться из-за того, что детей могут избавить от такой«шизофрении» при помощи детдома, где будет гарантировано полноеидеологическое единообразие.
Зона нового типа
Такчто же все-таки создается на наших глазах в самых разных странах? Вопрос этот впоследнее время волнует не только нас. Вот что пишет священник Максим Обухов, руководительизвестного на всю Россию медико-просветительского центра «Жизнь»:«С ужасом читаю новости как с фронта о волне похищений детей, о том, как умногодетных и приемных семей, под разными предлогами — бедность, нищета, плохиежилищные условия, — забирают детей… Я не знаю, что делать и в потрясениипытаюсь найти аналогию в истории, в какой-нибудь стране и в какое-нибудь время.Бывало ли такое? Живут в доме в аварийном состоянии. Бедность, нищета. Каксвидетельствуют очевидцы, когда отбирали ребенка, он плакал, хватался за мать.Ребенку в детском доме запрещают видеться с родителями, терроризируют угрозамизабрать оставшихся… К семьям применяется чудовищная форма насилия: похищенныедети воспитываются на иных принципах и ценностях, чем хотят родители, да и окаком воспитании может идти речь, если детей лишают даже возможности видеться ссемьей?.. Причем на содержание аппарата по контролю уходит немало денег, которыеможно было бы потратить с большей пользой. Какой статус у этих отобранныхдетей? Временно в изоляции? Дети в госсобственности? Арестованные? Заложники?Военнопленные? Когда было подобное? Во времена гонений на христиан в РимскойИмперии? Я об этом не слышал. В советское время? Не было даже в самые лютыевремена. Дети попадали в детские дома, но после того, как погибли или былирепрессирнованы их родители. Нет, в советское время не было, хотя в раннийпериод воцарения самой экстремистской формы коммунизма, сразу после революции, былаидея о том, что семья должна быть разрушена, а дети являются собственностьюгосударства… Что-то похожее, но не совсем, и быстро закончилось. Во временаосманской империи воины ислама похищали христианских мальчиков, воспитывали ихв антихристианском духе в специально отведенных „интернатах“ и делалииз них борцов против христианства, кажется, было именно так. Но Османскаяимперия потерпела историческое поражение и преобразилась в светскоегосударство. Да, еще фашисты. Похищали детей и использовали их как доноровкрови и тех, кто постарше, — как рабов, но они были своего рода военнопленные.Да, это было… Но фашисты терроризировали чужой народ. Славян, которых онисчитали врагом и воевали против нас. Мне почему-то вспомнилась моя семья вовремя войны. По обрывкам воспоминаний, услышанных в течение жизни, явосстановил картину периода оккупации. Жили в старом, бедном доме, а моя мама(ей было три года) находилась в гораздо худшем состоянии, чем нынешние жертвыгиперопеки государства. Нищета, лохмотья, голод и вши. Простой деревенский домнаходился на линии фронта. Прятались от бомбежек в какой-то яме. Потом былаоккупация… Фашистов моя нищая семья в их бедной хате не интересовала. Никтоне интересовался тем, что им нечего (или есть чего) поесть, не было дела дотого, ходят ли они в школу или нет — и тем более, нацисты не интересовалисьсанитарным состоянием нашего дома. И спасибо им за это! Потому что будь тогда уфашистов соответствующая структура по защите прав ребенка, мою маму забрали быиз семьи, и она никогда бы не стала таким успешным человеком, каким сталавпоследствии, после войны. Спасибо и советской власти, что советским чиновникамне пришло в голову отнимать детей за бедность, в которой они не виновны.Благодаря этому я и существую».
ОтецМаксим прав: ювенальное изъятие детей ближе всего к фашизму. Но гитлеровцы, какон справедливо отмечает, отбирали детей не у своего народа, а у тех, когопытались завоевать. У врагов. Естественно, в контексте войны какая может бытьпрезумпция невиновности у врага? Народ враждебной страны автоматическинаходится под подозрением. Он виновен уже тем, что он жив.
Хотя,война, концлагерь (такая аналогия тоже напрашивается) ущемляют не толькосвободы, но и так называемые витальные потребности человека: в еде, тепле, отдыхеи т.п. А тут — пожалуйста, никто тебя не стесняет. Ходи куда хочешь, покупайчто по карману, работай, отдыхай, развлекайся. Вроде бы ты свободен и в то жевремя всегда под подозрением. Ведь что такое камеры слежения на каждом углу илидосмотр всех пассажиров в аэропорту, когда женщины и мужчины торопливораздеваются и разуваются, а потом, покорно подняв руки вверх, позволяют себяобыскивать? Это отношение ко всем людям как к потенциальным преступникам.Снятие отпечатков пальцев еще недавно считалось в демократических государствахунизительной процедурой, которой имели право подвергнуть только подозреваемых всовершении уголовного преступления. Теперь во многих странах с «развитойдемократией» это стандартная процедура для всех.
Когдак нам попадали в руки программы профилактики наркомании или СПИДа, мы, восновном, фиксировались на скрытой пропаганде того, против чего якобы былинаправлены эти программы, или на грубых непристойностях под видом санитарногопросвещения. Но помнится, уже тогда настораживал старательно вдалбливаемыйпостулат: «Наркоманом может стать каждый», «СПИДом можетзаболеть любой». Мы не сразу смогли понять, что в этом так смущало. Ведьтеоретически действительно, от тюрьмы да от сумы не зарекайся, с каждым можетслучиться, судьба — индейка… И вот теперь все наконец прояснилось. Подобныепостулаты невозможны в обществе, где реально сохраняется презумпцияневиновности и добропорядочности граждан. Невозможны потому, что оскорбительны.
— Как вы смеете меня обыскивать? — сей возмущенный возглас не выглядит смешным вмире, где не утрачено понятие чести и достоинства (презумпция добропорядочностикак раз и есть юридическое выражение этого понятия), а напротив, вызывает живойотклик и сочувствие. А вот в зоне подобный возглас будет встречен гомерическимхохотом. Трудно объяснить (по крайней мере, нам), как, когда и почему западныймир, так дороживший всегда личной свободой и так яростно ее завоевывавший, отдрейфовалк обитанию в зоне. В зоне нового типа: комфортной и даже с возможностьюразвлечений, но все-таки — зоне. Быть может, сыграла роль пропагандавседозволенности, т.е. ненаказуемости греха. Большинство людей в таких условияхподдается пропаганде и становится соучастниками. А значит, в глубине души — там,где таится совесть, — уже не чувствует за собой морального права считатьсядобропорядочным гражданином. Государство своим мелким попустительством, своимиподачками заманило человека в ловушку. И люди сдали личную свободу без боя.Даже, кажется, без сожаления:
«Какни сложно это представить в России, — читаем мы в статье Николая Зубкова иАлександра Куколевского «Бронзовый мальчик», опубликованной в журнале«Коммерсант-Власть» № 11 за 2010 г., — финские власти действительно оченьтрепетно относятся к правам детей. Всех, вне зависимости от национальности игражданства. В Финляндии запрещено любое физическое или психологическое насилиенад ребенком. Психологическим насилием органы опеки могут счесть, например, воспитаниеребенка путем игнорирования, то есть, попросту говоря, если родители покаким-то причинам перестали с ним разговаривать.
Чтоже до насилия физического, то даже однократный шлепок – уголовное преступление.В школах учителя обязаны проявлять особое внимание к любым синякам, царапинам, которыемогут быть обнаружены у детей. И если есть основания считать, что ребенка домабьют, он немедленно изымается из семьи и помещается в приют. Дальше органыопеки решают, вернуть ребенка в семью, если родители готовы пересмотреть своивзгляды на воспитание, или лишить их родительских прав по суду.
Впрошлом году органы опеки Финляндии приняли меры по защите 70 тыс. детей» .
Всев финской детозащитной системе мило сердцу наших журналистов: «Кроме того, финскиезаконы довольно строги к тем, кто распространяет информацию о делах, в которыхзамешаны несовершеннолетние, тем более, если эти дела не завершены». То есть, людилишены возможности поднять шум и тем самым попытаться повлиять на ситуацию.
Нискольконе смущают, и даже напротив – вызывают позитивный отклик у авторов даже такие, казалосьбы, вопиющие факты: «А в декабре прошлого года, когда супруги Рантала подализаявление о разводе ,ребенка впервые забрали из дома. Через месяц, после того как родителипередумали разводиться, мальчика вернули. …Вели-Пекка , будучи не совсемтрезв, позвонил то ли в службу опеки, то ли в полицию, и заявил, что его женаИнга плохая мать и занимается рукоприкладством по отношению к сыну. Каксообщили со слов Инги Рантала российские дипломаты, потом Вели-Пекка пришел всебя и забрал свое заявление, однако представители городских властей на тотмомент уже, похоже, составили мнение о семье Роберта и решили его родителям неотдавать .
Нукак тут не вспомнить унтер-офицерскую вдову из «Ревизора», которая сама себявысекла? Да, настоящая классика – она на все времена! Журналисты либеральногоиздания, стремясь отвести от Финляндии обвинения в русофобии (дескать, нетолько у русских отнимают детей! В статье даже есть такая, свидетельствующая обистинном «интернационализме» авторов, фраза: «Для финнов проблема Рантала малочем отличается от проблем с детьми цыган и девочками из семей беженцев изАфрики»), рисуют картину, которая гораздо больше подошла бы для описания ужасовмахрового тоталитаризма. Еще лет пятнадцать назад невозможно было себепредставить, что авторы подобного журнала будут восхищаться такими порядками, установленнымина Западе. Даже если б они знали о них, то сделали бы вид, что не имеют понятия,рыцарски защищая от поругания свою даму сердца – западную демократию. А скорее,с негодованием отвергли бы малейшие намеки на то, что там могут попиратьсвободу. Запад, как жена цезаря, был вне подозрений.
Загадочный феномен
Теперьже вопиющее попрание свободы личности и частной жизни преподносится как нечтосовершенно нормальное и даже эталонное. Поистине слепа любовь. Ведь не нужнобыть выдающимся интеллектуалом, чтобы понять: когда госорганы под страхомизъятия ребенка диктуют матери, как готовить с ним уроки и в каком бытьнастроении, а при подаче заявления о разводе тут же помещают сына в приют, этожизнь уже не в демократической стране, а в зоне. Разве что еще под одеяло незаглядывают и не диктуют, как вести себя в туалете при «оправке».
Некотороевремя назад в интернете появились инструкции юриста — как следует поступать, еслик вам нагрянули с проверкой органы опеки и попечительства. Преподносилось это вкачестве весомого аргумента в пользу того, что у родителей все-таки есть права,только надо уметь их защищать. Мы же, ознакомившись, пришли в ужас, посколькуне подозревали, что наше законодательство успело до такой степени «оювеналиться».Знаете, что нам больше всего напомнили эти инструкции? В 70-е гг. (придетсяснова вспомнить времена нашей юности!) московские интеллигенты из определенногокруга передавали друг другу инструкции на папиросной бумаге (ее использовали, чтобыможно было побольше экземпляров отпечатать под копирку). Там рассказывалось, каквести себя на допросе, какие права полезно выучить наизусть. Например, можнобыло взять с собой в КГБ блокнот и ручку и записывать вопросы, которые задаетследователь. Помнится, на что-то допрашиваемый имел право не отвечать, сославшисьна соответствующую статью Конституции СССР. Трудно сейчас припомнить на чтоименно, но такое право имело место. А основная «фишка», кажется, былав том, что дозволялось (если сразу не знал, как ответить и хотел выигратьвремя) попросить у следователя, чтобы он повторил вопрос. Не каждый, конечно, могрешиться на такую дерзость, но возможность была: инструкцию составляли опытныеадвокаты.
Всеочень похоже, за исключением одного: нынешние либералы, родители которых вполнемогли принадлежать к тем самым диссидентским кругам, современные формытоталитаризма за таковые не признают. А если даже признают, относятся к ним какк некоей данности, которой противостоять бесполезно. И главное — мы не устаемэтому поражаться! — впадают в ярость, когда кто-то все-таки смеетсопротивляться. Казалось бы, более естественное чувство в таких случаях — чувствоблагодарности. Дескать, я не решаюсь, но как хорошо, что есть люди решительнееменя… В общем, загадочный феномен, он еще ждет своего исследователя. Уж невиктимный ли комплекс — изобретение современного психоанализа – дает о себезнать? Это когда жертва испытывает патологическую любовь к своему мучителю.
Узаконенный произвол
Ладно,оставим изучение данного феномена более искушенным, нежели мы, психологам. Вконце концов, статья о другом: о том, каково жить в мире, отменяющем презумпциюневиновности.
Вотчто еще мы нашли в справочно-юридической литературе. Оказывается, «презумпциядобропорядочности участников правоотношений закреплена в законодательстве ввиде двух презумпций: презумпции невиновности (ст.49 Конституции РФ и рядстатей УПК и КОАП РФ) и презумпции разумности действий и добропорядочностиучастников гражданских правоотношений (п.3 ст.10 ГК РФ). Роль этих презумпцийвесьма велика. Можно сказать, что они являются одной из общеправовых гарантийвынесения законных и справедливых правоприменительных решений».
Нотогда (делаем уже свой логический вывод) отмена этих презумпций гарантируетпрямо противоположное — неправедный суд, узаконенный произвол!
Когдамы вплотную стали интересоваться практикой ЮЮ в странах Запада, среди прочихнам была рассказана и такая печальная история. Вкратце она сводится к тому, чтов семье, где было трое детей, жена зарабатывала намного больше мужа. Вернеесказать, муж вовсе не работал, а жил на средства жены. Она много раз просилаего устроиться хоть куда-нибудь и, так и не дождавшись, подала наконец наразвод. Муж, хоть и ленивый, но шустрый, когда дело касалось подсчета денег, решил,что если оставить себе детей, то на алименты вполне можно будет прожить и безтрудоустройства. Суд поддержал эту инициативу — ювенальная система нередкоподдерживает людей сомнительных моральных качеств. А чтобы дети не сталипроситься к маме, расчетливый папаша обратился к компетентным психологам иначал с их помощью настраивать детей против матери. Уж эта-то технология вювенальной системе отработана блестяще! Тем более, что маму (тоже стандартнаятехнология) к детям особенно не подпускали: свидания давались редко, на малоевремя, в специальном центре, под неусыпным наблюдением сотрудников ювенальныхслужб. Отец вкупе с психологами достиг желаемых результатов. При современныхметодиках психологического воздействия это не составляет большого труда. Вспомнитехотя бы, что творится с психикой жертв тоталитарных сект. Какое отчуждение, ато и ненависть к близким формируют у них сектантские гуру! Если даже навзрослых удается так повлиять, что же говорить о детях, которые гораздо болеевнушаемы и наивны?
Детинашей героини, которые до всего случившегося любили ее и были очень к нейпривязаны, вскоре стали вести себя с матерью так, что редкие свиданияпревратились для нее в сущую муку. Мальчики демонстративно поворачивались к нейспиной и утыкались в журналы. А 9-летняя дочь, проявив недюжинную эрудицию ввопросах сексопатологии, и вовсе написала заявление с просьбой избавить ее отвстреч с матерью, т.к. она (мать) лесбиянка и педофилка. Доказательством служилтот факт, что когда заявительнице было три года, мама мыла ее в ванной и терлаей спину мочалкой.
— Погодите! — прервали мы на этом месте рассказчика. — Но ведь нетрадиционнаяориентация не считается на Западе чем-то зазорным! Скорее наоборот...
Рассказчикусмехнулся:
— В том-то и смысл, что сотрудники ювенальных служб все что угодно истолковываюттак, как им выгодно. Они вполне официально передают детей на усыновлениегомосексуалистам, да еще говорят, что лучших родителей ребенку и сыскатьневозможно. А когда надо оторвать дочь от родной матери, нормальную женщинуобвинят во всех смертных грехах и будут ханжески возмущаться ее несуществующимипороками.
(Сущаяправда! Когда у нашей знакомой отняли 8-летнего сына и отдали отцу-иностранцу, которыйбросил ее и завел другую семью, ювенальные службы дали ей такое объяснение:«Мальчику вредно жить с матерью-одиночкой, у него может развитьсягомосексуализм».)
Этои есть произвол в действии, вытекающий из того порядка вещей, который мы такпространно пытались описать в нашей статье.
Диссидентынового типа и «социально близкие»
Итак,в стремительно создающейся новой реальности под подозрением оказываются все заисключением избранного круга создателей этой самой реальности. Но особо опасныепотенциальные преступники — конечно, родители. Не наркоманы — им в новой реальностидают режим наибольшего попустительства: в тюрьму не сажают, принудительно нелечат, а напротив, бесплатно обеспечивают одноразовыми шприцами инаркотиком-метадоном, лукаво называя это «заместительной терапией».Практически выводятся из-под ответственности несовершеннолетние преступники. Ав последние годы — и более взрослый контингент. Во Франции, например, как былорассказано одним из выступающих на франко-российском круглом столе, посвященномпенитенциарной системе (Французское посольство в Москве, 15 апреля 2010 г.) преступникам, которые сидят в тюрьме, предоставляют меблированные квартиры и позволяютпринимать до пяти человек гостей в день.
Дажепедофилов, хотя это довольно трудно, стараются выгородить. В Голландии ужезарегестрирована их политическая партия. А по последним данным, такая же партияпоявилась и в США. Зато родители притесняются все активнее. «Как понятьрешение суда, обязавшее мать четырехлетней дочери предоставить совместную опекудвум няням ее ребенка? — пишет уже цитировавшаяся нами А.Липкина. — Посленесогласия женщину вообще заключили под стражу. И лишь когда ее дело дошло доВерховного апелляционного суда, матери вернули единоличную опеку наддочерью».
Чтож, все логично. Богоборцы, пытающиеся утвердить в мире новый порядок, враждебныйзаконам Творца, уже не скрывают, что одна из важнейших задач на современномэтапе — это радикальное сокращение населения. Чем меньше будет людей на планете,тем больше достанется главным потребителям ее богатств. Соответственно, родители,посмевшие проявить дерзкое своеволие и преумножить население, это преступники, нежелающие следовать «генеральной линии партии». Особенно опаснырецидивисты — многодетные. Отсюда и презумпция родительской виновности, иусиленный контроль над семьей, и широко используемая мера наказания ввидеотнятия детей. Ясно же, что если действительно захотели бы повысить рождаемость,все делали бы ровно наоборот: поднимали бы престиж родительства, всеми силамистарались бы сохранить для ребенка кровную семью, максимально затруднили бы иливовсе запретили разводы, аборты, разврат, уважали бы неприкосновенность частнойжизни и право родителей воспитывать детей по своему разумению. И уж, конечно, неспускали бы на них всех собак, чуть что обвиняя в ненадлежащем воспитании ижестоком обращении. А то ведь никаких материальных пособий не захочешь, лишь быне жить под колпаком ювенальных служб, не дрожать, как «заяц» в троллейбусе, ожидающий,что в любую минуту может войти контролер.
Ну,а как же сами-то контролеры? У них ведь тоже могут быть семьи, дети. Выходит, онитоже неблагонадежны? Если провести параллель с зоной — сегодняшние охранники идаже лагерное начальство завтра могут стать зэками? Конечно, могут! В историисоветского ГУЛАГа все именно так и было. И ювенальный ГУЛАГ уже являет подобныепримеры. По свидетельству актрисы Натальи Захаровой, на одном из собранийфранцузских родителей, насильственно разлученных с детьми, выступила женщина, работающаяв ювенальной системе. Оказалось, что у нее недавно тоже отняли ребенка.
— Представляете, как далеко все зашло, — сказала она, — если и до нас ужедобрались!
Впрочем,в ювенальных структурах работает большой процент бездетных людей. Причем, многие- лица «нетрадиционной ориентации». И это неслучайно. Такие люди для«нового мирового порядка» наиболее благонадежны, потому что они исами не склонны к деторождению, и родителям не сочувствуют, изымают детей безовсяких внутренних борений, «без страха и упрека».
Естьи еще одна группа благонадежных. Это педофилы. Извращенцы, которыезаинтересованы в том, чтобы как можно больше детей не находилось под охранойродителей. Для них родители — злейшие враги.
Таких«социально близких» элементов ювенальная система всячески покрывает ипоощряет. Ведь развращенные ими дети с очень большой долей вероятности несоздадут в будущем семью. То есть, в полной мере будут соответствовать политике«демографического сдерживания».
Презумпция любви
Вконце зададимся вопросом: почему «презумпция виновности родителей» нетолько ни в какие существующие юридические рамки не вписывается (мы постаралисьпоказать, что она противоречит принципам уголовного и гражданского права), но ина эмоциональном уровне воспринимается как нечто абсолютно противоестественное?Ведь ни в одном традиционном обществе, ни в одной традиционной религии мыпрезумпцию виновности родителей не найдем. Неужели правозащитники, сотрудникиорганов опеки и тем паче педофилы (по-русски «детолюбцы»), которыетак обласканы ЮЮ, в действительности любят детей больше, чем мама и папа?
Посуществу вопрос этот религиозный. И неслучайно та ЮЮ, о которой мы столькопишем, стала насаждаться в мире одновременно с активным строительством новогомирового порядка, либерального по отношению к половым извращениям, агрессивно-богоборческого,сатанинского.
Господьвложил в родителей любовь к своим детям. В каждого человека, независимо от егонациональности, вероисповедания, социального статуса и уровня культуры. Этосовершенно необходимо для продолжения жизни, для продления человеческого рода, потомучто больше всего неприятностей, переживаний и мук люди терпят именно от своихдетей. С самого начала, с тягот беременности и родов. А ведь людям свойственноизбегать боли и, наоборот, стремиться к получению удовольствия. Кто бы сталтерпеть столько страданий, если бы их не покрывала родительская любовь?
Поэтомувсегда предполагалось, что уж кто-кто, а родители плохого своим детям непожелают. И тем более не будут причинять им вреда. Если что-то с ребенком истряслось (а без этого период детства не обходится), сильнее всех переживаютименно родители. Мать готова сама сунуть руку в огонь, лишь бы обжегшийсяребенок не страдал от боли. И никому не приходило в голову ее наказывать за то,что ребенок ушибся или что-то себе сломал, ибо предполагалось, что она большевсего наказана самим фактом случившегося. «До сих пор не могу себепростить...» — вот с чего как правило начинают матери целый списоксамообвинений.
Ауж подозрения в умышленном причинении вреда выдвигалось против родителей всамую последнюю очередь и только при наличии неоспоримых доказательств. Слишкомчудовищной была мысль, что мать с отцом могут быть врагами своему ребенку.По-настоящему враждебное отношение к родным детям свидетельствует об оченьсерьезной психической патологии, о глубочайшем душевном и духовном повреждении.Да и то, поскольку любовь к своим детям вложена в человека Богом, она можетсовершенно неожиданно пробудиться в тех, кто казались самыми безнадежными.Пробудиться, быть может, независимо от их сознания. Вдруг что-то мелькнет, шевельнется- и от враждебности не останется ни следа. Она исчезнет, как наваждение. Да, собственно,это и есть наваждение, морок.
Увы,такого юридического термина нет, но в каком-то высшем смысле в основе семейногозаконодательства всех нормальных обществ лежит презумпция родительской любви. Изадача государства, которое не хочет выродиться в большую фашистскую зону, этупрезумпцию неукоснительно соблюдать.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.portal-slovo.ru