Министерство образования
НовгородскийГосударственный
Университет им. Ярослава Мудрого
Контрольная работа
пометодологическим
основампсихологии.
Тема:“Методологический
смысл психологического схизиса”
Выполнила
студентка
2 курса п/ф 1564-зу
Хатилова
Елена
Александровна
Преподаватель
Дергач Т.А.
Великий Новгород
2003 г.
ПЛАН
1. Введение
2. Практика как принцип познания
3. Философия практики какметодология психологии
4. Психотехника
5. Сознание
6. Практика
7. Заключение
8. Список литературы
Введение
Карта отечественной психологии за последние 10 лет изменилась, пожалуй, более радикально, чем картаВосточной Европы. Тогда, в 1985г., над пустынными психологическимипространствами возвышались несколько академических крепостей (то были главным образом столичные психологические институты и факультеты психологии), кое-где виднелись ведомственные бастионы (психологические лаборатории в «ящиках», больницах, МВД, образовательныхучреждениях, и самый многочисленный их вид - кафедры психологии провинциальных педвузов), большей частью находившиеся в вассальномтеоретическом положении у одной из крепостей, а ручейки вольной психологической практики с высоты птичьего полета почти не были видны.
Бурное пятилетие ( с 1986 по 1991г ) подняло волну энтузиазма психологов – практиков. Волна окатила крепостныестены, кое-где перехлестнула через них и отхлынула, разлившись
по обширным неакадемическим просторам. Она стала заполнятьвсе ложбины и низменности – всюду появились психологические службы, ТОО, ООО,да и просто лихие молодые люди с очень
ограниченной ответственностью, но с безграничнойготовностью
на любую психологическую услугу от подготовки кандидатав
президенты страны до снятия порчи.
Недавняя пустыня между академическимикрепостями и
ведомственными бастионами превратилась в неспокойное море
психологической практики. Есть в нем уже и глубокиечистые течения, хотя, разумеется, преобладают пока мутноватые воды
самоуверенного дилетантизма.
Но нравятся нам последствия наводнения илинет, факт
остается фактом: все это вместе и есть «отечественнаяпсихоло-
гия», хотя ее рельеф, климат, флора и фауна неузнаваемоизме-
нились. Раньше судьба нашей психологии ковалась за академическими стенами, отныне она определяется тем, как бу-
дут складываться отношения между образовавшимся «морем» и
«сушей», между «психологической практикой» и «научной пси-
хологией».
В упомянутое выше пятилетие «энтузиазма», когдабольшин-
ство психологов-практиков составляли специалисты суниверси-
тетским академическим образованием, порой казалось, чтопро-
дуктивное соединение науки и практики произойдет самособою.
Казалось, что началась уже новая историческая эпоха, чтопозади
старые естественнонаучные идеалы, высокомерное отношение кпрактике как косной сфере, куда «внедряются» научные достиже-
ния, что сбывается пророчество Л.С.Выготского – «практика входит в глубочайшие основы научной операции», «становитсяконструктивным принципом науки» [4; 387-388], что психология действительновбирает в свой состав практику и вот-вот начнет изнутри преображаться.
Однако, в науке не совершается ничего автоматически.Когда начался отлив, обнаружилось, что перехлестнувшая волна оста-
вила после себя несколько психотехнически — ориентированных лабораторий, но никакого внутреннего оплодотворения психоло-
гической науки «философией практики» не произошло. Напро-
тив, отлив продолжался, разрыв между психологической наукойи практикой стал увеличиваться и достиг угрожающих размеров.
Самое тревожное, что это расщепление, проходящее по телупси-
хологии, никого особенно не волнует – ни практиков, ни иссле-
дователей. Если бы ситуация определялась острым противобор-
ством сторон, попыткой сломить сопротивление другдруга и
перекроить всю психологию по-своему, это было бы болеепло-
дотворно. Тогда можно было бы говорить об очередномкризисе психологии. К сожалению, приходится диагностировать не кри-зис, носхизис нашей психологии, ее расщепление. Психологичес-
кая наука и психологическая практика живутпараллельной
жизнью как две субличности диссоциированной личности: у
них нет взаимного интереса, разные авторитеты (думаю, что
больше половины психологов - практиков затруднилисьбы назвать фамилии директоров академических институтов, а директоравряд ли информированы о «звездах» психологической
практики), разные системы образования и экономического существования в социуме,непересекающиеся круги общения с западными коллегами. Опасно, что ниисследователи, ни прак-тики не видят научного, теоретического,методологического значения практики. А для психологии сейчас нет ничеготеоре-тичнее хорошей практики.
Наиболее актуальными для нашей психологииявляются психотехнические исследования, их значение не сводится только кразработке эффективных приемов и методов влияния на челове-
ческое сознание, но состоит прежде всего в выработкеобщепси-
хологической методологии. Методологическая миссияпсихотех-ники определяется не только внешними факторами – массовым
распространением психологических практик, социальнымзака-
зом, но и внутренними тенденциями самойпсихологической
науки. Последнее кажется особенно важным – убедиться, чтопси-
хотехника не просто частная прикладная дисциплина, нообще-
психологическая методология, «генетически» заложенная воте-
чественной психологии. Наступило время, когда этапрограмма
начала реализовываться.
Практика как принцип познания
В современной методологии познания стало общим местом
утверждениео нереализуемости классических научных канонов при изучении человека.Парадигма классической науки при изу-
чении человека дает трещину в решающем пункте, гласящем:
объектне зависим от познания. В тех дисциплинах, которые изу-
чаютконкретных людей, особенно очевидно, что названная акси-
омане оправдывает себя. Причем в двух с мыслах: во-первых,
самознание о человеке реально изменяет его. Явный пример то-
му– психоанализ, изменяющий человека как в каждом конкрет-ном клиническомслучае, так и в смысле того культурного челове-
ческоготипа, который сформировался на Западе: психоаналити-ческая символика,психоаналитическое искусство, менеджмент,
лечение,воспитание и пр.- все это сегодня неотъемлемые элемен-
ты реальной жизни обычного западного человека. Во-вторых,
сампроцесс познания вовсе не безразличен для человека: и пото-му, что он, являясьобъектом исследования, реализует лишь один из многих модусов своегосуществования с особыми культурны-ми нормами, ритуалами, ожиданиями, вовсене совпадающими
сдругими модусами ( Я как испытуемый, исследуемый вовсе не равен «себе» играющему, работающему, любящему и т.д.); и потому, что формы, процессы иметоды познания влияют не толь-ко на характер получаемого знания ( небезразлично, будет ли это знание об условных рефлексах или о жизненном стиле),но и на самого исследуемого человека.
Здесь для нашей психологии нет никакой гностической новиз-ны. Из этихконстатаций вытекает методологическое задание, ко-торое отечественная психологиятак еще до конца и не выполни-ла. Суть этого задания в том, что психологиядеятельности долж-на стать деятельной психологией (А.Н.Леонтьев), или«психотех-нической» (Л.С.Выготский).Еще в знаменитых тезисах К.Марк-са[7]этометодологическое задание было сформулировано ясно и четко. В одном изтезисов речь шла о том, что философы лишь
различным образом объясняли мир, но дело заключается втом, чтобы изменить его, а в другом — о том, что изучаемую действи-тельностьследует брать не в форме объекта и не в форме созер-цания, а как человеческуючувственную деятельность, как прак-тику.
Эта мысль систематически воспроизводилась . В.С.Степин формулирует ее в следующем виде: «Как в любой познавате-льной деятельности, в эмпирическом слое науки проявляется фундаментальный принцип теории отражения, согласнокото-рому объект познания определен лишь относительно некоторой системыпрактики. Познающему субъекту предмет исследова-ния всегда дан не в формесозерцания, а в форме практики…» [10;88].
Но признание идеи и ее реализация – разные вещи. В нашей
психологии она истолковывалась таким образом: исходный предмет психологическогоисследования- человеческая практика, деятельность. Центральный, решающийпункт состоит в том,
в какой позиции находится сам исследователь по отношению к
исследуемой действительности. Одно дело- позицияАбсолютно-
го Наблюдателя, созерцающего деятельность « либо в форме
объекта либо в форме созерцания». Здесь он саму деятельно-
сть берет«объективно». Другое– если он занимает участную позицию в бытии,становится в практическое отношение к познаваемой действительности и своючеловеческую деятельность делает исходным пунктом познания. В этом случаедеятельность берется «субъективно».
Эти две методологические схемы резко отличаются. Впервой исследователь полагает себя вне и над бытием, бытие мыслитнезависимым от своих исследований. В пределах второй схемы исследовательвключает себя именно как исследователя внутрь изучаемой действительности, входит в поля чувственно-практической деятельности,которые и являются первоначальной и единственной действительностью, в которой затем уже проступают объективный и субъективный полюса. Образ первойсхемы - зрительное восприятие, образом второй является тактильно-кинетическое. Если первую схему можно условно назвать «философией гносеологизма », то вторую - философией практики. Философия практики – это не философское познание прак-
тики, это и не познание, ориентированное прагматичекина то, чтобы служить исключительно практическим целям; философия практики неявляется вообще методологией одного лишь познания, так, чтобы научная истинамыслилась как высшая ценность. Но поскольку познание осуществляется в недрах философиипрактики, оно должно непрерывно удерживать в своих процедурах факт собственнойжизненно-практической укорененности в познаваемом бытии. Познание, реализующеефилософию практики, не смотрит на практику извне, а изнутри смотрит наоткрываемый ею мир.
Каким образом можно эти общефилософскиеположения превратить в конкретную методологию психологии?
Философия практики
как методология психологии
Л.С.Выготский, анализируя кризис впсихологии, пришел к выводу, что его глубинной причиной была оторванностьпсихологии от практики. Связи, сложившиеся между теоретической и прикладнойпсихологией, напоминали, по словам Л.С.Выготского, взаимоотношения междуметрополией и колонией: «…теория от практики не зависела нисколько; практикабыла выходом, приложением, вообще выходом за пределы науки, операциейзанаучной, посленаучной, начинавшейся там, где научная операция казаласьзаконченной»[4;387]. Выход психологии из кризиса Л.С.Выготский связывал с тем,чтобы практические дисциплины заняли принципиально иное положение во всем строенауки. Практика должна стать краеугольным камнем новой науки, т.е. таким, накоторый опирается все возводимое здание, по которому выверяются все его стены.В новой психологии « практика входит в глубочайшие основы научной операции иперестраивает ее с начала до конца; практика выдвигает постановку задач ислужит верховным судьей теории, критерием истины; она диктует, какконструировать понятия и как формулировать законы» [4; 387-388].
Л.С.Выготский надеялся, что столкновениепсихологии с высокоорганизованной практикой приведет к тому, что промышленностьи армия, политика и образование реформируют нашу науку.
Эти надежды не сбылись. Прежде всего, из-за техгонений, которым подверглись практически ориентированные психологическиедисциплины – педология и психотехника. Во вторых, из-за уродливых форм самойсоциальной практики, насквозь идеологизированной, ориентированной не наэффективность, а на плановые показатели.
Однако непосредственной причиной задержкиметодологического развития нашей психологии явилось то, что она, взаимодействуявсе же (особенно в 60-е годы) с различными видами социальной практики — медициной, промышленностью, педагогикой, участвовала только в «чужой» практике,не имела своей психологической практики, не была самостоятельной практическойдисциплиной.
Только в последние 10-15 лет ситуация сталаменяться. Буквально за несколько лет психологов – практиков стало на порядокбольше, чем психологов-исследователей и преподавателей. Можно с уверенностьюутверждать, что пропорция «практики/исследователи» будет неуклонно расти,учитывая опыт развитых стран, стремление студентов-психологов к обучениюпрактической психологической работе.
Появление психолога-практика как массовойпрофессии создает новую ситуацию для всей нашей психологии. Возникаетпотребность в новых теоретических подходах, новых формах обучения и новыхтипах психологических организаций.
Чтобы отвечать этим ожиданиям, исследовательская,теоретическая психология должна реализовывать такой методологический подход,который позволил бы научно изучать не психику испытуемых, а опыт работы спсихикой. Чтобы продуктивно развиваться, психологическая теория должнавключиться в контекст психологической практики и сама включить эту практику всвой контекст. Т.е., психологическая теория должна реализовыватьпсихотехнический подход.
В отечественной психологии есть прекрасныйобразец реализованного психотехнического подхода. Это теория поэтапногоформирования умственных действий П.Я.Гальперина. Суть этой теории: не теориямышления, не теория умственных действий, но теория формирования, т.е. теорияработы с психикой, а не самой психики. Здесь реализуется надежда Л.С.Выготскогона то, что практика войдет в основу научной операции.
Если проследить важнейшую линию развитияотечественной психологии, линию Выготский – Леонтьев, то психотехническаязакваска обнаруживается в ней в явном виде. Учение Л.С.Выготского обинтериоризации как возникновении психических образований в ходе процесса«сворачивания» межличностного взаимодействия, о высших психических функциях,реализующие эти идеи, эксперименты А.Н.Леонтьева[5;6] по изучениюопосредствованной памяти –
все это психотехнические, в широком смысле слова,представления. Ведь что изучается в знаменитом эксперименте А.Н.Леонтьева?Память, взятая не как независимый от исследования натуральный объект, а какнекое искусственное новообразование сознания, сформированное вместе сэкспериментатором и испытуемым с помощью предложенных средств ( картинок ) и вмотивирующем контексте социальной ситуации проверки памяти. Изучается, значит,не память вообще, а, по сути, социальная мнемотехника, т.е… измеряютсярезультаты взаимодействия двух людей – экспериментатора и испытуемого,свернутые в способности воспроизвести ряд слов в данной специальной ситуации.
Идея философии практики в приложении кпсихологической науке предстает как психотехническая методология. Психотехника– это философия практики для психологии. Отечественная психологическая традицияв лице культурно-исторической школы Выготского является психотехнической посвоему изначальному замыслу, по своему методологическому «генотипу».
Психотехника
Сейчас понятие «психотехника» употребляется всамых разных смыслах: и как набор приемов психического воздействия на человека,и как совокупность методов саморегуляции, и как новейшая методологияпсихологии, предполагающая новый тип рациональности [9], и как культурапсихической деятельности в той или иной философско-религиозной традиции, аиногда это понятие осмысляют как «психология — технике», т.е. какпсихофизиологическое исследование человека как субъекта труда с целью научной организациипрофотбора, профориентации, вообще рационализации труда. Сейчас важно вернутьсяк истокам понятия. Автор термина – Г.Мюнстерберг. Он считал психотехнику прикладной дисциплиной. В ней можно выделить три части: предмет, способ иобласть приложения.
Область приложения психотехники Г.Мюнстербергкатегорально осмысливает как культуру: « Во всех сферах человеческой культурывозникают психотехнические проблемы»[8;7]. Учитель воздействует на ученика,продавец- на покупателя, врач – на пациента. В качестве примеров сфер культурыГ.Мюнстерберг использует социальные сферы, имеющие отчетливо выраженныйпрактический характер. Психотехника здесь предстает как дисциплина, встроеннаявнутрь социальной практики как ее необходимый элемент, позволяющий и познаватьпсихику, и влиять на нее.
Предметом приложения в теоретической рефлексииГ.Мюнстерберга остается классическая психология сознания. В одной из ключевыхдефиниций он говорит, что психотехника – это использование учения о явленияхсознания для того, чтобы решить, что мы должны делать.
По мнению Л.С.Выготского [4[ методологическоезначение мюнстерберговой психотехники огромно, и оно определяется тем, что ссамого начала каркас понятия «психотехника», состоящий из трех блоков: предметприложения – способ приложения – область приложения, был наполнен связкой трехкатегорий: сознание – практика – культура, т.е. теми самыми категориями,которыми конституируется целостный человек.
Но если так, то, может быть, — назад кГ.Мюнстербергу? Может ли идея психотехники, сформулированная Г.Мюнстербергом,стать главной методологической доктриной новейшей психологии? И да, и нет. Да,поскольку она выдвинула важнейшую задачу научно-практического освоения проблемы«сознание-культура», т.е. такого освоения, где теория сознания могла бы черпатьжизненный материал не из интроспекции психолога или философа, а из процессоввзаимодействия в той или другой сфере культуры, и в то же время вноситьдейственный вклад в оптимизацию, развитие и понимание интимных механизмовфункционирования этой сферы ( будь то школа, наука, искусство, медицина илименеджмент). Нет, прежде всего потому, что созданная в недрах классическойпсихологии теория сознания, на которую рассчитывал Г.Мюнстерберг, не быласпособна по-настоящему
участвовать в решении этой проблемы. Классическаяпсихология сознания была неадекватна самой идее психотехники. Чтобыдействительно, конкретно связать в рамках одной дисциплины под названием«психотехника» сознание с практикой и культурой, нужно было сделать радикальныйшаг в теории сознания.
Сознание
Такой шаг был сделан в культурно-историческойконцепции Л.С.Выготского. Он состоял в том, что само сознание было понято как «культурное» и «практическое» по своему генетическому происхождению ифункционированию.
Это утверждение лучше всего пояснить на примеретакой психической функции, как память. В классической психологии ( уГ.Эббингауза) память исследовалась как отдельная функция, как натуральныйобъект, вещь, внутри себя содержащая законы, по которым она живет. У З.Фрейдапамять ( в его объяснениях процесса забывания) стала рассматриваться вконтексте личной судьбы, как личное действие, разворачивающееся вовнутрипсихическом пространстве и решающее какие-то смысловые проблемы жизни. УП.Жанэ, в его теории памяти как рассказа, как «реакции на отсутствие», памятьтакже понималась как действие, но разворачивающееся в социальном контексте имотивированное этим контекстом (необходимостью воспроизвести в рассказе некоесоциально-значимое событие). П. Жанэ и З.Фрейд как бы извлекли память иззамкнутого мирка внутрипсихических функций классической психологии и вывели еев виде человеческого действия в реальные жизненные контексты – социальный ибиографический.
Однако радикальные преобразования понятия памятисовершились в культурно-исторической теории Л.С.Выготского, который добавил к предшествующим еще
один контекст рассмотрения – контекст культуры – исумел произвести в понятии «высшей психической функции», относящемся и кпамяти, синтез всех этих контекстов. Можно вспомнить еще раз вдохновленныеЛ.С.Выготским опыты А.Н.Леонтьева по изучению опосредствованной памяти [5],[6]. Во-первых, им предшествовал культурологический экскурс в историю, который быланализом функционирования культурных средств памяти. Использование средствзапоминания стало центральным пунктом проводимых экспериментов. Во-вторых,социальный контекст (взаимодействие экспериментатора и испытуемого) былинтимным внутренним механизмом, порождающим исследуемый предмет –опосредствованное запоминание, а не просто внешним условием «включсния» опытаи контроля результатов. В-третьих, память здесь изучалась в генетическомаспекте, но не в смысле естественного созревания, а в смысле искусственногопостроения. И последнее: память, понимаемая так же, как в теориях З.Фрейда иП.Жанэ, как действие, в отличие от этих теорий одновременно возвращала себедостоинство и облик психической функции, т.е. вновь «возвращалась» сознанию.Таким образом, в школе Л.С.Выготского память была понята как искусственноеобразование, порождаемое в социальном контексте совместной деятельностью двухлюдей с помощью культурных средств (знаков) и интериоризуемое, натурализуемое вбиографическом контексте в новую «высшую» психическую функцию. Л.С.Выготскийдобавил к контекстам рассмотрения памяти – функциональному, биографическому исоциальному – идею культурной опосредствованности, генезиса и интериоризации исумел осуществить синтез всех этих представлений в понятии «высшая психическаяфункция».
На этом примере отчетливо видно, чтоЛ.С.Выготский создал теорию сознания, где оно было понято как феномен, которомувнутренне присуще культура и практика. Ее можно было бы назвать не простокультурно-исторической, но и культурно-практической, т.к. один из основныхсмыслов слова «историческая» в принятом названии отражает идею генезисасознания, но не естественного ( поэтому это не « генетическая
психология», как у Ж.Пиаже), а искусственного,производимого совместной деятельностью, опосредованной культурными средствами,т.е. практикой.
Такое понимание сознания в отличие отклассической психологии сознания адекватно общей идее психотехники, посколькуизначально включает в свернутом виде всю молекулярную структуру этой идеи –«сознание – практика – культура».
Но почему Л.С.Выготский не назвал свою теориюкультурно-практической, хотя считал практику краеугольным камнем новойпсихологии, и почему не создал психотехнического подхода, хотя признавал запсихотехникой величайшее методологическое значение?
Ответ на этот вопрос кроется в понимании второгоузла категоральной структуры психотехники - узла практики.
Практика
У Л.С.Выготского было понятие «практическойпсихологии», но не было еще понятия «психологическая практика». На первыйвзгляд, это синонимы, но по существу между ними – пропасть, радикальный сдвиг,разделяющий две исторические эпохи в развитии психологии (ср.[9]).
Практическая психология – это приложение иразвитие психологических знаний в какой -либо сфере общественной практики –педагогике, медицине, обороне и т.д. Виды практической психологии получаютсоответствующие ведомственные имена: педагогическая психология, медицинская,военная и т.д. Каждая разновидность практической психологии включает в себячастную прикладную психологическую теорию, реализующую общепсихологическиепринципы в материале данной сферы социальной практики и для решения ее задач.Психологическая практика – это самостоятелная практическая деятельностьпсихолога, где он выступает “ответственным производителем работ”,непосредственно удовлетворяющим и обслуживающим
социально оформленные жизненные потребности заказчика.Психологическая практика обслуживает “потребителя”, а не “производителя”. Однодело – консультирование пациента, обратившегося за психологической помощью,другое - консультирование того же пациента по заказу его лечащего врача. Хотяпроцессы могут быть очень похожи, но их внутренний смысл, форма осмысления результатов,сам способ мышления и тип складывающихся в этих деятельностях отношенийразительно отличаются друг от друга. Наиболее “чистыми” видами психологическойпрактики являются индивидуальное и семейное консультирование и различного родапсихологические тренинги [3].
Но почему все-таки Л.С.Выготский при ясномпонимании, что психотехника является краеугольным камнем новой психологии, чтотолько она может вывести психологию из кризиса, не создал психотехническогоподхода? Причина в том, что у него не только не было, но и не могло бытьпонятия «психологической практики», потому что психологической практики прижизни Л.С.Выготского вообще не существовало как сложившейся социальнойреальности, она еще только зарождалась из недр практической психологии, котораясама еще в ту пору не достигла совершеннолетия.
Первой, отчасти переходной, формой был раннийпсихоанализ. Психоанализ осуществлялся уже как самостоятельная психологическаяпрактика, но осознавал себя в начале как своего рода лечебную, медицинскуюдеятельность, оправдывающуюся ценностью здоровья. Однако это была уже не вполнемедицина: слишком большой вес для психоаналитика имело раскрытие истины посравнению с обычным медицинским прагматизмом; и это была не практическая,именно – не медицинская психология, поскольку психоаналитик, хоть ипреследовал не собственно психологические, а медицинские цели, но обслуживалне врача, а непосредственно самого обратившегося за помощью человека; и этобыла уже не прикладная психология: психологические знания черпались не изнаучных психологических систем, чтобы потом быть использованными в
психоаналитической работе, а формировались опытомсамой этой работы.
Событие произошло, психоанализ дал еще небывалыйв истории психологии и даже в истории культуры феномен собственнопсихологической практики, самостоятельной социальной сферы, живущей по своимзаконам, а не обслуживающей какую-либо иную сферу социальной жизни. Правда,этот феномен не был явлен еще в чистом виде, это был еще «неандерталец» будущейпсихологической практики, несущий на себе отпечаток своего происхождения измедицинской практики и естественнонаучного мышления. Возможно, поэтомуЛ.С.Выготский не успел полностью оценить масштаба события, произошедшего свыходом психоанализа на сцену культурной жизни.
Начало века изобиловало грандиозными научнымиоткрытиями, философскими прозрениями, художественными свершениями. Но даже наэтом фоне психоанализ по своему влиянию на европейскую, а через нее и мировуюкультуру предстает одной из первых вершин. Уже к 60-м гг. нашего века чуть лине в каждом втором литературном произведении, фильме или спектакле, философскойдоктрине, а то и в сновидении образованного европейца можно было обнаружитьследы, влияния, отголоски образов, схем и понятий психоанализа. Он в тех илидругих вариантах буквально пронизал и изнутри реформировал культуру.
Разве мог кто-нибудь в конце ХIХ, да и в началеХХ в., предположить, что психология, только-только появившаяся на свет каксамостоятельная наука и находившаяся на периферии как научной, так и культурнойжизни, вдруг так быстро и громко заявит о себе?
Но чему психоанализ обязан своейголовокружительной карьерой? Были и другие научные психологические теориитакого же ранга – гештальтпсихология, генетическая эпистемология Ж.Пиаже иликультурно-историческая психология Л.С.Выготского. Волшебная сила психоанализасостояла в том, что он не был в строгом смысле слова научной психологическойтеорией. Ни научной, ни психологической, ни
теорией. Он был первой психотехнической системой,поставившей «камень, который презрели строители» психологическую практику — воглаву угла.
Именно это обстоятельство – что ставка быласделана на свою, психологическую практику, определило как внутренниетеоретические достижения психоанализа – развитие принципиально нового стиля итипа мышления, так и его внешние социальные продвижения.
И Г.Мюнстерберг, и Л.С.Выготский мечтали о новой,сильной, жизненной, реальной психологии, оказывающей влияние на человеческуюжизнь, на культуру. Они предполагали, что психология войдет в город современнойцивилизации через ворота существующих социальных практик педагогики,промышленности, медицины, юриспруденции и т.д. как надежный и дельныйоруженосец этих практик, а оказалось, она сама въехала сюда, открыв свойсобственный, именно ей принадлежащий вход. Начался небывалый процесспсихологизации культуры.
Ключ к достижениям психоанализа в том, что онсоздал самостоятельную психологическую практику. Главная же его заслуга переднаукой психологией – разработка принципиально новой методологии: в психоанализепрактика стала методом научного познания, в то же время психологическоепознание стало методом практики. Возможно это стало потому, что психоанализдал особую идею психотехнической практики, которой внутренне присущи категориисознания и культуры. Психоаналитическая практика была прежде всего практикойработы с сознанием, где сознание рааматривалось как элемент системы«работа-с-сознанием». Что касается категории культуры, впервые культурные символыстали объяснительным принципом психологических явлений. Впервые возникла такаясистема, которая сделала психологические интерпретации культурных явленийдостаточно вескими и серьезными. Психоаналитические построения легко включалисьв культурную жизнь и, наоборот, свми впитывали в себя разного рода культурныевлияния.
Заключение
Расщепление, грозящее расколоть психологию надве дисциплины, может быть преодолено развитием психотехнического подхода,вводящего психологическую практику внутрь психологической науки, а науку –внутрь практики. Принципиальная категоральная схема психотехническогоподхода – сознание – практика – культура. Культурно-историческая теорияразработала категорию сознания, адекватную этому подходу, психоанализ развилдругой категоральный блок – практику – и за счет этого дал первый образецдействующей психотехнической системы. В соответствии с этой логикой наиболееактуальной задачей, замыкающей становление психотехнического подхода, являетсяформирование категории культуры с психотехнической точки зрения.
Контуры рождающейся на наших глазах новойпсихологии уже проступают. Имея дело с сознанием человека, она вовсе неоткажется от объяснения его механизмов, но в то же время станетфеноменологической и диалогической, т.е. понимающей психологией, способнойпрофессионально относиться не только к «третьему лицу», но и к живому Ты. Неотрекаясь от того, чтобы быть деятельностной психологией, она станет еще идеятельной психологией, ставящей психологическую практику во главу угла своейметодологии. Не отбрасывая своих естественно-научных традиций, она станет,наконец, и полноценной гуманитарной дисциплиной, способной понимать человека вкультуре и культуру в человеке и взаимодействовать с ним с учетом этогопонимания.
Перед психологией в связи с психотехническойразработкой категории культуры встает много проблем, и одна из них — проблемакультурной ответственности. Чем больше развивается психология как особаясоциальная практика, тем более психологизируется культура. В то же время идет встречный
процесс «культуризации психологии»: у психологиинет самостоятельного культурного содержания ( философского, эти-
ческого, религиозного), и она становится агентом,проводником, даже «сверхпроводником» различных содержаний из культуры всознание. Страшно бывает наблюдать, как через канал психологии в человеческуюдушу под профессионально благовидными предлогами эмоциональной поддержки,расширения сознания, устранения невротических симптомов и т.д. вводятсячудовищные смеси образов, мотивов, идей из совершенно несовместимых культур икультов от шаманизма до бахаизма. Спасение от «идеологии»
не в идеологической всеядности ( это замена рабствана худшее — быть слугой многих господ), а в свободе. В свободе совести, вчастности. Но у нас теперь такая профессия, что мы в ответе за то, будет личеловек в своей душе искать Эдипа или Христа. Это и значит, что психологиястановится культурно – исторической.
Список литературы
1. Бахтин М.М. Эстетика словесноготворчества
М.: Искусство, 1979
2. Василюк Ф.Е. К проблеме единства общей психологии//
Вопр.филос. 1986. №10 с.76-86
3. Василюк Ф.Е.От психологической практики к психотех — нической теории // Моск.психотерапевтический журн. 1992№1. С.15-32.
4. Выготский Л.С. Исторический смыслпсихологического кризиса// Собр.соч.: В 6 т. Т.1.М.: Педагогика,1982
5. Леонтьев А.Н. Опосредованноезапоминание у детей с недостаточным или болезненно измененным интеллектом//Вопр.дефектол.1928.№4. С.15-277.
6. Леонтьев А.Н. Развитие памяти. М.:Учпедгиз, 1931.
7. Маркс К. Тезисы оФейербахе//Маркс.К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд.Т.3. С.3-4
8. Мюнстерберг Г. Основыпсихотехники. М.: Рус.книжник,1924.
9. Пузырей А.А. Культурно-историческаятеория Л.С.Выготского и современная психология.М.: Изд-во МГУ,1986.
10. Степин В.С. Становление научнойтеории. Минск,1976.