Оглавление
Введение
Глава 1. Теоретические основы формирования семантического компонента у детей дошкольного возраста с общим недоразвитием речи
1.1 Семантический компонент как часть общей теории языка
1.2 Семантический этап порождения высказывания
1.3 Семантические нарушения у дошкольников с общим недоразвитием речи
Выводы
Глава 2. Изучение особенностей семантического компонента у детей дошкольного возраста с общим недоразвитием речи
2.1 Диагностика семантического компонента дошкольников
2.2 Анализ особенностей семантического компонента у детей дошкольного возраста с общим недоразвитием речи
Выводы
Глава 3. Формирование семантического компонента у детей дошкольного возраста с общим недоразвитием речи
3.1 Экспериментальная серия занятий по формированию семантического компонента у детей дошкольного возраста с общим недоразвитием речи
3.2 Диагностика сформированности семантического компонента у детей дошкольного возраста с общим недоразвитием речи
Выводы
Заключение
Список изученной литературы
Приложения
Введение
Актуальность исследования. Исследования последних десятилетий в области детской речи ориентируются на общие языковые категории, ведущее место среди которых занимает анализ семантико-синтаксических конструкций.
Отечественные и зарубежные лингвисты отводят семантическому компоненту главную роль в организации синтаксических единиц, составляющих основу речевой коммуникации (Ю.Д. Апресян, К. Бюлер, В.В. Виноградов, С.Д. Канцельсон, и др.).
Психолингвистические исследования свидетельствуют о том, что центральной категорией развития синтаксиса детской речи является соотнесение содержания высказывания с действительностью (Л.С. Выготский, А.А. Леонтьев, Л.В. Сахарный, А.М. Шахнарович и др.).
Анализ речевой продукции дошкольников с общим недоразвитием речи (ОНР) различного генеза свидетельствует о значительных трудностях в использовании семантических единиц, что выражается в стереотипных ответах, неадекватных семантических заменах, стойком аграмматизме. Специфика нарушений лексики определяется структурой речевого дефекта, возрастом, социально-культурными факторами и др.
По признанию многих специалистов (Н.С. Жукова, Т.Б. Филичева, С.Н. Шаховская и др.), основополагающим направлением коррекционной работы с детьми с ОНР является развитие лексико-грамматической стороны речи. Следует отметить, что в логопедии разработана и широко применяется методическая система коррекционной работы с детьми, имеющими ОНР (III уровень). Вместе с тем, специфические приёмы, направленные на формирование семантического компонента лексики у дошкольников с ОНР представлены в научно-методических источниках недостаточно. Недостаточность данных о состоянии и особенностях семантического компонента у детей с ОНР побуждает к поиску новых, теоретически обоснованных сведений о его формировании. Методика формирования семантического компонента должна осуществляться дифференцированно для детей с ОНР (II уровень) различного генеза в соответствии с программными требованиями, предъявляемыми к коррекционной работе в специальных дошкольных учреждениях, что является актуальной проблемой для теории и практики логопедии.
Объект исследования: семантический компонент у детей дошкольного возраста с общим недоразвитием речи.
Предмет исследования: уровни сформированности семантического компонента у детей дошкольного возраста с общим недоразвитием речи (II уровень).
Цель исследования: определить уровни развития семантического компонента у детей дошкольного возраста с общим недоразвитием речи и на основе полученных экспериментальных данных разработать и апробировать экспериментальную серию занятий, направленную на формирование семантического компонента у дошкольников с ОНР (II уровень).
Гипотеза исследования: у детей дошкольного возраста с ОНР (II уровень) становление и развитие семантического компонента речи значительно затруднено вследствие несформированности процессов выбора слов (номинации) и грамматического структурирования речевого высказывания (предикации).
Использование дифференцированной методической системы, направленной на адекватное понимание и употребление семантического компонента в самостоятельных высказываниях различной длины будет способствовать формированию предикации, совершенствованию коммуникативных умений и навыков, развитию когнитивных процессов.
В соответствии с целью определялись задачи исследования:
1. Проанализировать научную литературу по проблеме усвоения семантического компонента детьми с ОНР.
2. Выявить особенности понимания и употребления семантического компонента у дошкольников с ОНР.
3. Разработать и апробировать экспериментальную серию занятий, направленную на формирование семантического компонента у дошкольников с ОНР (II уровень).
4. Оценить эффективность предложенной экспериментальной модели обучения формирования семантического компонента у детей дошкольного возраста с ОНР (II уровень).
Для решения поставленных задач и проверки выдвинутой гипотезы были использованы следующие методы исследования:
изучение литературы по теме исследования;
эмпирические методы: анализ медицинской и педагогической документации;
беседа, наблюдение;
констатирующий, обучающий и контрольный эксперименты;
количественный и качественный анализ данных констатирующего и контрольного экспериментов,
статистический анализ результатов экспериментального обучения.
Методологической основой исследования являются:
положение о взаимовлиянии и единстве законов нормального и аномального развития (Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев);
концепция комплексного подхода к обучению и воспитанию детей с речевыми нарушениями (Р.Е. Левина, Т.Б. Филичева, Г.В. Чиркина);
психолингвистический подход к изучению механизмов формирования предикативной лексики (Н.И. Жинкин, А.Р. Лурия, А.М. Шахнарович);
лингводидактический подход, учитывающий смысловую сторону языка и определяющий предикат как центральную синтаксическую единицу (Ю.Д. Апресян, В.В. Виноградов, Г.А. Золотова, С.Д. Канцельсон, Л.В. Щерба).
Научная новизна и теоретическая значимость. Теоретически обоснована, разработана и апробирована экспериментальная серия занятий по формированию семантического компонента у детей с ОНР (II уровень) с учётом онтогенетического хода развития, структуры первичного дефекта и индивидуальных возможностей детей.
В исследовании дана характеристика состояния семантического компонента дошкольников с ОНР (I-III уровень). Доказана эффективность применения экспериментальных занятий по формированию семантического компонента у детей с ОНР с использованием дополнительных визуальных опор, реализуемой в логопедической работе с детьми с ОНР (II уровень).
Практическая значимость состоит в том, что предлагаемая экспериментальная серия занятий может быть рекомендована к применению в логопедической практике на подгрупповых и индивидуальных логопедических занятиях с детьми, имеющими выраженные нарушения семантического компонента. Апробация и внедрение результатов исследования. Экспериментальная серия занятий по формированию семантического компонента у детей дошкольного возраста с ОНР (II уровень) была реализована на базе работы ГСДЯС № 6 (V вида) г. Орши.
Положения, выносимые на защиту.
1. Логопедическая работа, направленная на формирование многословных высказываний с опорой на пиктографический код, способствует адекватному пониманию и употреблению семантического компонента дошкольниками с речевой патологией.
2. Систематическое коррекционно-развивающее воздействие, направленное на формирование семантического компонента, осуществляемое на основе применения разработанной экспериментальной серии занятий, обеспечивает механизм перехода на более высокий уровень развития фразовой речи, оказывает положительное влияние на преодоление общего недоразвития речи у детей.
Структура работы. Дипломная работа состоит из введения, трёх глав, заключения, списка изученной литературы и приложения. Работа содержит рисунки и диаграммы. Объем работы — 86 страниц компьютерного набора без приложения.
Глава 1. Теоретические основы формирования семантического компонента у детей дошкольного возраста с общим недоразвитием речи
1.1 Семантический компонент как часть общей теории языка
Современная лексическая семантика уходит своими корнями в ряд лингвистических и смежных с ними дисциплин, из которых важнейшими являются следующие:
1. Лексикография, чьи практические потребности постоянно ставили теоретическую семантику перед необходимостью создать аппарат для исчерпывающего и неизбыточного толкования лексических значений, характеристики лексической и синтаксической сочетаемости слов, описания их семантических связей с другими словами и т.п.
Лексикография требует прежде всего ответа на вопрос, чтó слова значат. Между тем теоретическая семантика предшествующей эпохи занималась почти исключительно вопросом о том, кáк слова значат. Именно этому посвящено учение о способах развития значений — сужении и расширении, дифференциации и аттракции, метафоре и метонимии и т.п., а также более тонкие наблюдения над направлением переносов — от пространственных значений — к временным, но не наоборот; от nomina anatomica — к именам физических предметов, но не наоборот; от названий свойств, воспринимаемых осязанием, обонянием и вкусом, — к названиям свойств, воспринимаемых зрением или слухом, но не наоборот; и ряд других.
По указанной причине семантика и лексикография долгое время развивались независимо друг от друга. Как свидетельствует Л.В. Щерба, «лингвистика 19 в., увлеченная открытиями Боппа, Гримма, Раска и др., как правило, вовсе не интересовалась вопросами теории лексикографии» [34,c.78].
Это положение вещей в значительной мере сохранялось и в первой половине нашего столетия и дало У. Вейнрейху основание писать о «роковой бездне между теоретической и описательной семантикой, бездне, которая обрекает первую на бесплодие, а последнюю — на атомизм» [34,c.115].
Однако в целом для лингвистики 20 века характерно встречное развитие семантики и лексикографии, отразившееся в работах таких замечательных языковедов, какими были Л.В. Щерба, Ш. Балли, Э. Сэпир, К. Эрдман, Дж. Фирт, В.В. Виноградов. Современная семантика, так или иначе, усвоила следующие сформулированные этими учеными принципы:
а) сущность, называемая (лексическим) значением слова, — это не научное, а «наивное» (по Л.В. Щербе — («обывательское») понятие о соответствующей вещи, иногда отягощенное смысловыми и эмоциональными ассоциациями, не соответствующими каким-либо существенным признакам обозначаемого словом предмета или факта;
б) эта сущность должна раскрываться в толковании слова, выполняемом на особом «интеллектуальном языке-идентификаторе»…, который строится в основном на базе обычного языка, но может содержать и такие слова…, которые не имеют прямых семантических соответствий в естественном языке;
в) слова в языке соединяются друг с другом не вполне свободно, т.е. не только на основе информации об их значениях; процессы построения словосочетаний и предложений подчиняются особым сочетаемостным ограничениям — лексическим и конструктивным…;
г) даже в относительно свободных словосочетаниях значение целого словосочетания далеко не всегда складывается из значений образующих его слов по простому закону суммирования; существуют и более интересные правила взаимодействия значений, дающие не «сумму значений», а некий более сложный продукт [34,c.117].
2. Лингвистическая семантика 40-х и 50-х годов, из которой было заимствовано представление о компонентной структуре лексических значений (в свою очередь перенесенное в лингвистическую семантику из фонологии и грамматики, где анализ по дифференциальным признакам — фонологическим и грамматико-семантическим — практиковался в течение десятилетий); ср. жеребец = «лошадь + самец», кобыла = «лошадь + самка», кобель = «собака + самец», сука = «собака + самка», мужчина = «человек + самец + взрослый», женщина = «человек + самка + взрослая», мальчик = «человек + самец + невзрослый», девочка = «человек + самка + невзрослая» и т.д.
Первоначально анализировались относительно простые и замкнутые системы типа терминов родства, названий животных, военных и иных номенклатур и даже высказывалась мысль, что исчерпывающее разложение значений на дифференциальные признаки возможно только в рамках таких систем. Однако в обстоятельной книге М. Матьо (Матьо 1968) принципы анализа по дифференциальным признакам были распространены на гораздо более широкие слои лексики.
Традиционная теория дифференциальных семантических признаков была существенно дополнена в 60-х годах концепцией интегральных признаков, в силу которой в значение слова могут входить такие семантические компоненты, по которым оно не противопоставляется никаким другим значениям в пределах определенного тематического круга слов. Для словсын и дочь признак степени родства является дифференциальным, поскольку именно он лежит в основе противопоставления сын — племянник, дочь — племянница, а для слова дети тот же признак оказывается интегральным, так как противопоставленногодетям родового названия для племянников и племянниц в русском языке нет. В связи с этим было сделано наблюдение, что в лексике преобладают эквиполентные, а не привативные оппозиции (ср. бор = «большой густой хвойный лес» — роща = "небольшой, обычно лиственный лес" при отсутствии однословного выражения для значений «небольшой густой хвойными лес», «большой лиственный лес» и т.п.) [40,c.29].--PAGE_BREAK--
Наряду с существенными семантическими признаками значений (дифференциальными и интегральными) было признано необходимым рассматривать в ряде случаев несущественные признаки, называемые «ассоциативными» или «потенциальными». Для слова молния, например, таким признаком является быстрота, для слов дед и бабка — старый возраст, для слов дядя и тетя — тот факт, что они обычно старше eгo, и т.д. Учет ассоциативных признаков важен потому, что во многих случаях они служат основой различных метафорических переносов, ср. телеграмма-молния; дяденъка и тетенька в обращении и т.п. [40,c.38].
Одновременно высказывались ценные мысли об отношениях между признаками в составе толкования. Хотя разложение лексического значения на дифференциальные семантические признаки в принципе обходится без синтаксиса (жеребец = «лошадь + самец» = «самец + лошадь», т.е. лексическое значение представляется как неупорядоченное множество юнктивно связанных компонентов), многие авторы не удовлетворялись этим представлением. Так, У. Гуденаф и Ф. Лаунсбери постулировали отношение притяжательности между именами признаков по крайней мере при записи значения на денотативном уровне (племянник = "сын брата или сестры") [40,c.39].
Таким образом, для теории и практики «компонентного анализа значений» характерно признание иерархической организации значения на основе его дифференциальных признаков, имеющее общие черты с представлением о том, что всякое лексическое значение обладает определенной синтаксической структурой.
3. Философская и логическая традиция толкования значений слов, восходящая к временам античности (Аристотель), богато представленная в 17-18 веках (Локк, Лейбниц, Спиноза) и возрождающаяся в наше время. В типичных для этого направления работах выражаемое словом понятие анализируется в составе целого высказывания и в связи с той ситуацией, которая им описывается, причем делается попытка свести большое число сложных понятий к небольшому числу простых и эффективно различить любые два понятия.
4. Исчисление высказываний математической логики, давшее метаязыку семантики основы рекурсивного синтаксиса с правилами образования и преобразования; существенными чертами этого синтаксиса являются:
а) различение имен отношений, или предикатов, и имен предметов, по отношению к которым предикаты играют роль синтаксически господствующих элементов, использованное лингвистической семантикой для определения и записи лексических значений;
б) представление о предикатах более высокого и более низкого порядка, в силу которого предикат более низкого порядка может занимать место предметной переменной в предикате более высокого порядка;
в) преобразования со связками и кванторами, с помощью которых одни правильно построенные формулы переводятся в другие равносильные им и тоже правильно построенные формулы (Рейхенбах 1947).
Внутренняя логика развития лингвистической семантики и те импульсы, которые она получала от смежных с нею наук, действовали в одном направлении, и к концу 60-х годов идейный разнобой предшествующей эпохи стал в значительной мере достоянием истории. Тенденция к интеграции в современной семантике бесспорна и отчетливо проявляется в развитии самых различных направлений, хотя многие из них до сих пор сохраняют принципиальные особенности.
Для многих современных лингвистических школ характерно понимание семантики как особого компонента полного описания языка, которое в свою очередь мыслится как формальное устройство, моделирующее языковое поведение людей. Чтобы составить себе представление о модели языка в целом и о ее семантическом компоненте в особенности, необходимо уяснить, из каких умений складывается тот феномен, который называется «языковое поведение», «владение языком» и т.п.
Люди, знающие тот или иной естественный язык, могут выполнять с его помощью следующие операции:
1) Строить на этом языке текст, выражающий нужное значение (способность говорения), а также извлекать значение из воспринимаемого текста (способность понимания). Неумение выбрать слова и конструкции, выражающие требуемое значение, приводит к семантической ошибке (Например, Преступники угнали несколько государственных и собственных машин).
2) Соединять слова друг с другом идиоматично, т.е. в соответствии со сложившимися в данном языке и подчас трудно мотивируемыми нормами синтаксической, семантической и лексической сочетаемости. По-русски нельзя сказать транжирить или мотать деньгами (надо: транжирить или мотать деньги), хотя никакой семантической ошибки тут нет: форма творительного падежа деньгами может иметь требуемое по смыслу объектное значение (ср. сорить или бросаться деньгами), а глагол приходить — требуемое по смыслу значение «начинать находиться в состоянии, обозначенном зависимым существительным» (ср. приходить в ярость).
3) Устанавливать различные семантические отношения между высказываниями, в частности: а) отношения синонимии; б) отношения логического следования. При говорении эта способность проявляется в умении перифразировать построенный текст многими различными способами, оставляя неизменным его содержание или меняя последнее строго определенным способом, а при понимании — в умении увидеть полное или частичное семантическое тождество внешне различных текстов.
4) Устанавливать различные семантические свойства предложений, в частности: а) отличать семантически правильные предложения от семантически неправильных, б) отличать семантически связные тексты от семантически несвязных [12, с.14].
Итак, речь идет лишь о моделировании знания языка, а не знания действительности. В указанных рамках носители языка выполняют все перечисленные операции интуитивно и не отдают себе отчета в том, на каком основании они выбирают то или иное решение, Рассмотрим, например, предложение Хороший кондитер не жарит хворост на газовой плите. Его значение непосредственно очевидно всякому человеку, владеющему русским языком, хотя можно сомневаться в том, что рядовой носитель языка сумеет теоретически удовлетворительно объяснить существо закона, который он интуитивно использует при понимании данного предложения. Однако модель не может апеллировать к интуиции, которой у нее нет, и если мы хотим, чтобы она выполняла доступные человеку операции с текстами, мы должны заложить в нее необходимую информацию в явном виде. Эта информация складывается, прежде всего, из знания фонетических, морфологических и синтаксических единиц и правил и знания словаря, но, конечно, не исчерпывается этим. Существуют еще некие семантические правила интерпретации текстов; ниже мы эксплицируем одно из них, допустив, что синтаксическая структура предложения и значения входящих в него слов уже известны.
Вопрос о языке для записи значений слов и — шире — целых высказываний оказался в центре внимания многих современных школ и направлений семантики, которой теперь отводится очень важная роль: она не просто «изучает значения слов», но отвечает за разработку языка для записи семантической информации и (отчасти) правил перехода от предложений этого языка к предложениям естественного языка. В связи с этим выделяется, по крайней мере, два уровня представления высказываний: семантический (у некоторых авторов — глубинно-синтаксический) и поверхностно-синтаксический. В работах последних лет число уровней возрастает до пяти-шести: семантический, глубинно-синтаксический, поверхностно-синтаксический, глубинно-морфологический, поверхностно-морфологический, фонологический. Однако такая концепция уровней и соответствующая ей терминология сложилась не сразу. В конце 60-х годов многие исследователи еще не различали семантической и синтаксической информации.
Более заметным было воздействие на современную семантику идей трансформационной грамматики Н. Хомского, которая в самых первых вариантах мыслилась как устройство, порождающее все грамматически правильные предложения данного языка и не порождающее ни одного неправильного. По предположению, такая грамматика моделирует ту сторону владения языком, которая проявляется в умении отличать правильное от неправильного в языке. Впоследствии понятие правильности стало рассматриваться не на одном, а на двух уровнях: competence — знание языка и performance — использование языка, т.е. фактическая речевая практика. То, что одобряется языковой компетенцией, необязательно встречается в речевой практике, и наоборот.
Первоначально работа в области трансформационной грамматики велась без учета того очевидного факта, что грамматическая правильность предложений существенно зависит от их лексического наполнения. К середине 60-х годов теоретики-трансформационалисты освободились от иллюзий на этот счет, но сделать правильные выводы из нового понимания отношений между грамматикой и лексикой удалось не сразу [23,c.81].
1.2 Семантический этап порождения высказывания
Модели порождения речевого высказывания, разрабатываемые в современной психолингвистике, базируются на положениях Л.С. Выготского об опосредствованном знаками характере человеческой деятельности; о порождении речи, берущей начало от мотива и идущей к внутреннему слову, к значениям внешних слов и, наконец, к внешним словам [4,c.42].
Разрабатывались различные модели порождения речи (А.А. Леонтьев, И.А. Зимняя, А.Р. Лурия, Т.В. Ахутина), включающие, однако, общие для них этапы:
1) формирования замысла высказывания, связанного с доминирующей мотивацией, планирования высказывания;
2) реализации программы высказывания;
3) сопоставления реализованного высказывания с исходным.
Проблемы формирования программы высказывания у детей рассматриваются в работах, выполненных под руководством А.М. Шахнаровича.
Речевую деятельность ребенка, который не владеет достаточным набором языковых средств и речевых действий, А.М. Шахнарович считает допрограммной, например, на этапе однословных высказываний. В этот период ребенок осуществляет предицирование (соотнесение высказываемого в предложении с объективной действительностью). Предицирование зависит от понимания ребенком деятельностного смысла ситуации. Отношение однословного предложения к действительности основано на образной связи ситуации и высказывания. Автор выдвигает этапы развития предикативности в высказываниях ребенка:
1) нерасчленение слова-предложения и ситуации при использовании указательных и других жестов;
2) этап смыслового синтаксирования (по Л.С. Выготскому) — соединение в предложении отдельных элементов ситуации без выражения связи между ними ("папа тпру") — начало формирования программы высказывания;
3) соединение отдельных названий элементов ситуации с помощью интонации ("баба гулять") — более четко выраженная программа высказывания;
4) развернутое грамматически структурированное высказывание — достаточно сложная программа высказывания [40,c.30].
В работе Крыловой Н.Л. экспериментально исследовался семантический компонент программы речевого высказывания (по данным синхронного перевода и детской речи). Автор приходит к выводу, что основная функция семантического компонента программы состоит в членении ситуации речевого общения на элементы, значимые для выражения. Внутри семантического компонента были выделены уровни:
1) замысла, на котором осуществляется переход от задач неречевой деятельности к речевой;
2) смыслообразования — членение ситуации говорения на семантические опорные пункты, т.е. отделение того, что войдет в высказывание, от того, что останется в виде пресуппозитивной семантики;
3) означивание — приписывание смыслам программы лексических значений.
Таким образом, автор усматривают в первых словах и предложениях ребенка появление смысла «замысел» и следующего этапа «членения на семантические опорные пункты» [16, с.14].
Работа Андриевской В.В. также посвящена проблеме дословесного синтаксиса — смысловому и семантическому синтаксису детской речи. Автор опирается на положение Л.С. Выготского о внутренней речи, которая характеризуется редуцированностью фонетики, особым смысловым семантическим строением, чисто предикативным синтаксисом. Ведущим компонентом в семантическом строе внутренней речи является смысл (значение, зависящее от контекста). Предикаты-смыслы взаимодействуют друг с другом, так что предшествующие смыслы содержатся в последующих и их изменяют. Авторы полагают, что смысловой синтаксис на ранних этапах развития речи ребенка организует и глубинную (семантическую), и поверхностную (физическую) структуры высказывания, которые в этом периоде не расчленены. «Уход смыслового синтаксиса вглубь», появление нового поверхностного вида синтаксиса происходит, когда ребенок получает возможность внутренней репрезентации и оперирования более чем одним «смысловым куском» [1, с.21].
Психологическая реальность смыслового синтаксирования была подтверждена в исследованиях Т.В. Ахутиной, А.А. Леонтьева, А.Р. Лурии, Л.С. Цветковой. Операция смыслового синтаксирования у детей заключается в том, что ребенок выделяет самый значимый для него компонент целостной ситуации — предикат (рему высказывания), выражая его словом, а психологическое подлежащее (тема) остается подразумеваемым, ясным из ситуации.
В настоящее время исследователи детской речи считают, что овладение семантически мотивированными понятиями агента действия, действия или состояния, объекта действия, локатива и др., соотносящимися с категориями грамматики Дж. Филмора, предшествует овладению формально-логическим синтаксисом.
Андриевская В.В. доказывает, что этап смыслового синтаксиса предшествует этапу семантического синтаксиса. Каждый из синтаксисов (смысловой, семантический, формально-грамматический) создает основу для последующего, а затем вступает с ним в противоречие и наконец «снимается», оставаясь в структуре высказывания в трансформированном виде [1, с.24].
Очень важным является доказанный этими исследователями вывод о том, что этапы языковой способности ребенка соотносятся с уровнями порождения речевого высказывания у взрослого. Возникает вопрос, когда появляется смысловой и семантический синтаксис? Только ли на этапе первых слов? Не можем ли мы обнаружить его на более ранней стадии коммуникации ребенка?
Некоторые исследователи предполагают, что смысловое и семантическое синтаксирование возникает в дословесной коммуникации. Первичный знак, входящий в синкретическую структуру, включающую и знак, и объект, предполагает нерасчлененные смысловые образования, смыслы, связанные с этой структурой. Вероятно, в ролевых играх с матерью (Дж. Брунер) и в совместной деятельности с предметами у ребенка выделяются и обобщаются когнитивные значения (семантические), такие, как «объект», «действие», «субъект» и др., которые обозначаются с помощью первичных средств коммуникации. Как они развиваются? Как они связаны с действиями с предметами? Вероятно, когнитивные значения, как значения, отражающие отношения между предметами, образуются на основе значений других видов.
В отечественной психологии значение определяется как идеальная духовная форма обобщения социального опыта, общественной практики человечества. Общетеоретические положения отечественных психологов дают основание предполагать, что психологическое значение несводимо к лингвистическому. Оно, по А.Н. Леонтьеву, представляет собой «обобщенное отражение действительности, выработанное человечеством и зафиксированное в форме языкового значения, понятия, знания или даже в форме фиксированного умения, как обобщенного „образа действия“, технической нормы и т.п.» продолжение
--PAGE_BREAK--
Таким образом, психологическое значение может быть выражено с помощью и словесных, и несловесных средств. Оно субъективно и в то же время общественно — исторически обусловлено [23, с.276-277].
А.Н. Леонтьев выделяет значение как идеальную форму существования предметного мира и личностный смысл, выражающий отношение субъекта к осознаваемым объективным явлениям. Личностный смысл имеет две стороны:
1) объективно-общественную предметную соотнесенность;
2) субъективно-личностную мотивацию. Личностный смысл является психологическим значением в отличие от языковых значений, имеющих свою историю в развитии языка и движении науки [23, с.115].
В последнее время проблема значения получила дальнейшее развитие в работах, изучающих его с помощью специальных психолингвистических методов с позиций деятельностного подхода: как системное значение знака, как денотативное значение знака, как смысл текста, как отражение предметных отношений.
А.А. Леонтьев выделяет широкое и узкое понятие значения. Узкое понятие значения — знаковое, языковое, вербальное. Широкое понятие значения включает предметное значение, существующее на чувственной базе перцептивного образа, ролевые и, возможно, другие формы существования значений [23, с.116].
А.А. Леонтьев определил функции значения в деятельности. Предметное значение может выступать в мотивообразующей и целеобразующей функциях, т.е. соотноситься с этапом ориентировки и планирования деятельности. На операциональном этапе деятельности образ предмета с его значением выступает как звено контроля и определяет систему конкретных операций, учитывающих свойства данного предмета [23, с.119].
В работах Е.Ю. Артемьевой, В.Ф. Петренко, А.Г. Шмелева показывается существование единой системы значений, выражаемых как словесными, так и несловесными средствами и отражающими денотативное, операциональное и аффективно-мотивационное содержание деятельности.
Роль различного вида значений в речевой деятельности не может быть понята вне проблемы генезиса значения. Проблема развития психологического значения слова в онтогенезе была поставлена и экспериментально исследована Л.С. Выготским. Им изучалась роль слова как психологического орудия, опосредствующего процесс обобщения и формирования понятий у детей. Опыты Л.С. Выготского и Л.С. Сахарова показали, что понятия (и значения слов) не являются неизменными, а проходят в своем развитии ступени синкретических образов, комплексов, изолирующей абстракции, потенциальных понятий, истинных понятий.
Л.С. Выготский приходит к выводу о двойном корне в образовании понятия, состоящем в функции комплексирования или связывания ряда отдельных предметов с помощью общих для целой группы предметов фамильного имени; в развитии потенциальных понятий, в основе которых лежит выделение некоторых общих признаков.
Таким образом, Л.С. Выготским было выявлено развитие типов психологических значений слов, показана психологическая природа признаков, используемых в структуре значения; виды связей, их соединяющих, способ опосредствования.
Развитие значений первых слов ребенка было исследовано также Н. X. Швачкиным, Н.Г. Салминой, М.М. Кольцовой. Наиболее ранними являются значения, базирующиеся на наглядных обобщениях по наиболее ярким внешним индивидуально-существенным признакам. Этот тип развития обобщений соответствует этапу развития «синкретов» у Л.С. Выготского. Второй тип значения базируется на сходных и различных индивидуально-существенных признаках предмета, объединенных в представлении о данном предмете. Это значение можно отнести к ассоциативному комплексу Л.С. Выготского. Следующий вид значения характеризуется наиболее общими и постоянными признаками, отвлеченными от индивидуальных меняющихся признаков (третья ступень в развитии понятий у Л.С. Выготского) [4, с.136].
Таким образом, в психологии исследовался генезис вербальных значений. Однако в раннем онтогенезе формируются и другие виды значений. В работе А.П. Стеценко на основе теоретического анализа литературы по онтогенезу действий ребенка с предметами выдвинута концепция развития психологической структуры значения. Используя теоретические положения А.Н. Леонтьева и А.А. Леонтьева, А.П. Стеценко отстаивает идею о целостной структуре значения и единства в ней вербальных и авербальных компонентов [14, с.21].
Автор рассматривает общепсихологические принципы (деятельностная и социально-историческая детерминация психики), с позиций которых должно изучаться развитие значения в онтогенезе. Дословесный этап развития значений включает в себя становление субъективной системы операциональных и предметных значений [14, с.23].
С конца первого года жизни у ребенка в структуру внешних практических действий входит когнитивный компонент — операциональное значение, обладающее обобщенностью, схематизированностью, опосредствованностью, обусловленное общением со взрослым в процессе совместного разделенного действия. Операциональное значение неотделимо от структуры действия, является единством обобщения и общения, репрезентирует действительность в сознании ребенка. Субъективная система операциональных значений складывается в процессе усвоения исторически сформировавшихся схем предметных действий, операциональных эталонов. О появлении операциональных значений можно судить по способности ребенка осуществлять моторные обобщения [14, с.25].
Предметное значение — продукт усвоения ребенком социального опыта, воплощенного в сенсорных эталонах. Это — промежуточное звено между отражением на уровне сенсорного образа и на уровне вербального понятия. Предметные значения обобщают связи, свойства и отношения между предметами. Критерием наличия предметных значений является овладение навыками действия с предметами в соответствии с закрепленными за ними функциями.
В работе А.П. Стеценко анализировались когнитивные компоненты дословесных действий ребенка. Возникает вопрос о том, какие формы принимают операциональные и предметные значения в дословесных средствах коммуникации, как они развиваются, какие другие формы значений наблюдаются в дословесной коммуникации? Психологические значения слов не появляются без предшествующих форм. Им, вероятно, предшествует длительный процесс функционирования дословесных психологических значений предметных, чувственных, эмоционально-экспрессивных, когнитивных, коммуникативных. Какие формы имеют эти значения в дословесном периоде?
Многочисленные исследования отечественных и зарубежных психологов показывают решающую роль речи в формировании психики. Каково соотношение речи и мышления на начальном этапе развития ребенка? На основе опытов В. Келера и данных о развитии речи у детей Л.С. Выготский сформулировал выводы относительно связи генетических линий развития мышления и речи. Согласно опытам В. Келера, у детей 9-12 месяцев появляется простейшее употребление орудий. Оно возникает тогда, когда речь ребенка еще не оформлена. В то же время первая фаза в развитии детской речи — крик, лепет, «первые» слова — не связана с развитием мышления [4, с.166].
Выготский писал, что «в развитии речи ребенка мы с несомненностью можем констатировать „до-интеллектуальную стадию“, так же как в развитии мышления — »доречевую стадию". До известного момента обе линии развития идут не пересекаясь. Затем «обе линии пересекаются, после чего мышление становится речевым, а речь интеллектуальной» [4, с.105].
В современной психолингвистике также доказывается отсутствие связи между сопоставительными данными развития интеллектуальной и языковой способности в онтогенезе.
Имеется и другая гипотеза, утверждающая «единый (деятельностный) генезис мышления и языка (речи) ребенка». Опровержение утверждения о несвязанности генетических корней мышления и речи может вестись, с двух позиций. Если считать речь, лишь проявлением языка, можно предположить, что появление первых слов связано с развитием дословесных средств коммуникации, которые являются предшественниками речевых средств общения. Исследования сенсомоторного интеллекта (по Ж. Пиаже), а также связи между развитием сенсомоторного интеллекта и развитием речи свидетельствуют в пользу гипотезы о единых деятельностных корнях мышления и речи у детей [30, с.10].
Есть другое более широкое и более правомерное понимание речи. В отечественной психологии оно было высказано Н.И. Жинкиным. Речь не только — проявление языка, а имеет собственные функциональные и структурные особенности, она — объект изучения многих дисциплин, связанных с языком [10, с.13].
Понимание языка как речевой активности говорящих индивидов высказывалось В. Гумбольдтом. В деятельностной трактовке А.Н. Леонтьева и А.А. Леонтьева речь как речевая деятельность берется «с учетом всех объективных и субъективных факторов, определяющих поведение носителя языка, во всей полноте обусловливающих ее связей и отношений субъекта деятельности к действительности» [10, с.18].
В речевой деятельности, как показали современные психолингвистические исследования, используются различные значения. Они «привязаны» не только к словесным, но и к паралингвистическим средствам осуществления речевой деятельности. Вероятно, и словесные, и паралингвистические средства речевой деятельности имеют предпосылки в средствах дословесной коммуникации. Дж. Брунер исследовал вопрос о том, как универсальные структуры человеческого совместного действия в раннем возрасте соответствуют и подготавливают структуры универсальных падежных категорий («агент», «объект», «локатив» и др.). Вероятно, структура универсальных падежных категорий и другие когнитивные значения могут определяться не только структурами совместных действий ребенка и матери, но и структурами орудийных действий, в которые также входят такие когнитивные значения, как «агент», «объект», «действие», «локатив». Можно предположить, что мышление и речь (в широком смысле слова) имеют общие генетические корни в действиях ребенка с предметами, сначала манипулятивных, потом предметно-орудийных, развивающихся в общении со взрослым, так как этими действиями обусловлены смыслы и семантические категории, служащие основой значений протознаков, первых слов и операций наглядно-действенного мышления. Гипотеза о единых деятельностных корнях мышления и речи требует более детального изучения связи между развитием средств дословесной коммуникации и развитием деятельности детей с предметами в общении со взрослыми. Изучение этой проблемы может показать роль усвоения детьми социально обусловленного опыта практической деятельности для формирования речи в противовес концепции Н. Хомского о врожденных атрибутах языковой способности человека [18, с.11].
Понятие знака, как любое понятие, работающее во многих областях знаний, является неоднозначным. Многие советские психологи и философы соглашаются с тем, что знак — это материальный чувственно воспринимаемый предмет (явление, событие, действие), выступающий в познании и общении людей в качестве представителя некоторого предмета или предметов, свойства или отношения предметов и используемый для приобретения, хранения, преобразования и передачи сообщений (информации, знаний) [12, с.9].
Имеется более широкое понимание знака, которое не разделяется многими лингвистами и психологами. Оно связано с признанием различных степеней знаковости, например, знаковая система понимается как «материальный посредник, служащий обмену информацией между двумя другими материальными системами», а знак — как «состояние знаковой системы в данный момент времени, если оно отлично от предшествующего и последующего» [13, с.31].
Широкое понятие знака должно быть принято во внимание при рассмотрении генезиса знаковых систем. Психологи в широком понятии знака выделяют «незнаки»: симптомы и сигналы, используемые в животном мире, и «знаки» как социально обусловленные образования, которым свойственны в отличие от симптомов и сигналов такие свойства, как намеренность, коммуникативность, информативность [2, с.27].
В лингвистике, как указывает А.А. Леонтьев, вначале понятие знака было выходом из чисто лингвистической ориентации на предмет исследования к психолого-лингвистическому, дающему возможность установить соотношение между языком и другими явлениями действительности, создать единую систему понятий. В дальнейшем под влиянием логической семантики, идеализма и бихевиоризма в психологии семиотика встала на бихевиористские, позитивистские или идеалистические позиции [22, с.22].
Бихевиористские и идеалистические понятия знака, значения и речи как системы знаков критиковались С.Л. Рубинштейном: «Лишь в очень относительном и условном смысле можно признать чувственный носитель значения знаком этого значения, потому что под знаком в буквальном, точном смысле разумеют нечто, что не имеет своего внутреннего значения, — некоторую внешнюю чувственную данность, которая превращается в условного заместителя или же в метку чего-то другого. Но в слове между его чувственной и смысловой стороной существует обычно значительно более тесная, внутренняя связь». Острие критики С.Л. Рубинштейна было направлено против понимания знака и языка как системы знаков в том смысле, который они имели в современной ему зарубежной психологии и логике. В отечественной философии в дальнейшем был восполнен пробел в исследовании когнитивной функции знака как средства познания [41, с.410].
В психолингвистике, как указывает Е.Ф. Тарасов, понятие знака связано с анализом функционирования знака в обществе, в общении людей, совершающих совместную деятельность. Помещение знака в процесс общения позволяет рассматривать знак не как одностороннее (монолатеральное) образование, а как двустороннее (билатеральное) образование: тело знака становится знаком только в единстве со значением. Для реального функционирования знака необходим слушающий, обладающий общими с транслятором знака значениями о мире. Все прежние содержательные характеристики предмета (тела знака) снимаются в его новой функции и заменяются новыми, приобретаемыми телом знака в процессе его функционирования в новой системе. Тело знака становится квазипредметом. Эти новые свойства знакового тела являются превращенной формой тех отношений в реальной действительности, в которые вступает человек в ходе воздействия на нее. Добываемые в процессе воздействия знания в форме значений проецируются на тело знака, который является в общении и познавательной деятельности представителем реальных объектов. Именно такое понимание знака заставляет нас искать его корни в предметной деятельности ребенка, совершаемой вместе со взрослым [37, с.28].
Л.С. Выготский показал, что идея знаковой природы человеческой психики является определяющим для понятия знака. Человеческое поведение — это знаковое поведение. Система орудийных и культурно-знаковых средств, усваиваемых ребенком, обеспечивает превращение его натуральных простейших функций в высшие, культурно-исторические. Под натуральными, естественными, элементарными процессами Л.С. Выготский понимал психические процессы, протекающие без знакового опосредствования. Эти процессы, считал Выготский, не являются продуктом исторического развития поведения. Дальнейшие исследования отечественных и зарубежных психологов-материалистов показали, что все, даже врожденные формы поведения ребенка для своего появления и развития должны быть социально опосредствованы. Это следует и из работ Л.С. Выготского, когда он показывает, что в младенчестве ребенок является «максимально социальным существом».
Под руководством Л.С. Выготского А.Н. Леонтьевым были проведены опыты с использованием внешнего знака при запоминании. Опыты на опосредствованное запоминание показали, что для первой, примитивной стадии развития знака характерна неотделенность знака от стимула: он входит вместе со стимулом в общую синкретическую структуру, охватывающую и объект, и знак. Знак еще не служит средством для запоминания, он — часть общей синкретической ситуации, «импульс к дальнейшему развитию всей синкретической структуры» [24, с.67]. продолжение
--PAGE_BREAK--
Не любой знак на этой стадии может соединиться с любым значением (нельзя назвать «стол» — «лампой», «стол» не может гореть"): «Ограниченное пользование знаком связано с обязательным вхождением его в уже готовый определенный комплекс, включающий и основное значение, и связываемый с ним знак». Во вспомогательной картине ребенок пытался увидеть тот предмет, который ему надо было запомнить. Эксперименты показали, что и в игре — основном пути развития знаковой деятельности, и в речи ребенок далек от сознания произвольно устанавливаемой связи между знаком и значением. Какие средства дословесной коммуникации являются знаками этого вида? Как происходит процесс отделения означающего от означаемого, знака от объекта? Какие виды знаков и значений появляются в процессе дифференциации? [35]
Развитию символического поведения у ребенка посвящены также исследования Ж. Пиаже и его последователей. Для символической функции, включающей кроме речи отсроченную имитацию, воображение, символическую игру, рисование и сновидения, характерно развитие репрезентации, а также дифференциации означающего и означаемого знака («принцип дистантности»). В соответствии с этими свойствами Ж. Пиаже намечает схему развития знака: сигналы-индикаторы — индексы — символы — истинные знаки [18, с.39].
Как развиваются дословесные и первые словесные средства коммуникации с точки зрения развития репрезентации и отделения означающего от означаемого? Можно предположить, что на «примитивном» дословесном этапе и этапе «первых» слов развитие протознаков происходит в процессе изменения «означающего» и «означаемого» типа связи между ними, отделения «означающего» от «означаемого» и протознака от объекта, образования малоиерархических систем протознаков. Для ответа на вопросы необходимо выявить все типы дословесных протознаков и проследить их развитие.
Начальный период речевого онтогенеза — это этап формирования внутреннего опыта ребенка, значения как явления формирующегося сознания и в этом своем качестве предшествующего и подготавливающего речь, это этап формирования протознаков. Для решения поставленных проблем было необходимо исследовать новую большую область начального онтогенеза речи.
Развитие словаря ребёнка тесно связано, с одной стороны, с развитием мышления и других психических процессов, а с другой стороны, с развитием всех компонентов речи: фонетико-фонематического и грамматического строя речи.
В словаре ребёнка рано появляются слова конкретного значения, позднее — слова обобщающего характера. Развитие лексики в онтогенезе обусловлено развитием представлений ребёнка об окружающей действительности. Важным фактором развития речи, в том числе и обогащения словаря, выступает речевая деятельность взрослых и их общение с ребёнком.
В конце первого и начале второго года жизни ребёнка постепенно всё большую силу начинает приобретать словесный раздражитель. На начальной стадии реакция на словесный раздражитель проявляется в виде ориентировочного рефлекса (поворот головы, фиксация взгляда). В дальнейшем на основе ориентировочного рефлекса формируется рефлекс второго порядка на словесный раздражитель. В этот период развития речи ребёнка появляются первые нерасчленённые слова, так называемые лепетные слова, представляющие собой фрагмент услышанного ребёнком слова, состоящие в основном из ударных слогов (молоко — «мокко», собака — «бака»). На этом этапе слово не обладает ещё грамматическим значением. Слова-представления на этом этапе выражают либо повеление (дай, на). Либо указание (там), либо называют предмет (киса), или действие (бай).
В дальнейшем, в возрасте от 1,5 до 2 лет, у ребёнка происходит расчленение комплексов на части, которые вступают между собой в различные комбинации (Катя бай). В этот период у ребёнка быстро начинает расти запас слов, который к концу 2 года жизни составляет около 300 слов различных частей речи [7,c.45].
Первая стадия развития детских слов протекает по типу условных рефлексов. В возрасте от 1,5 до 2 лет ребёнок переходит от пассивного приобретения слов к активному расширению своего словаря.
«В процессе формирования лексики происходит уточнение значения слова. Вначале значение слова полисемантично, его значение расплывчато. Одно и то же слово может означать и предмет, и признак, и действие. Параллельно с этим происходит развитие структуры значения слова. Слово приобретает различное значение и в зависимости от интонации.
В качестве основных выделяются следующие компоненты значения слова:
1. денотативный компонент, т.е. отражение в значении слова особенностей денотата (стол — это конкретный предмет);
2. понятийный, или концептуальный, или лексико-семантический, компонент, отражающий формирование понятий, отражение связей слов по семантике;
3. коннотативный компонент — отражение эмоционального отношения говорящего к слову;
4. контекстуальный компонент значения слова (холодный зимний день, холодный летний день)».
В процессе онтогенеза значение слова не остаётся неизменным, оно развивается. «В тот момент, когда ребёнок впервые усвоил новое слово…развитие слова не закончилось, оно только началось; оно вначале является обобщением самого элементарного типа и только по мере своего развития переходит от обобщения элементарного типа к все высшим типам обобщения, завершая этот процесс образованием подлинных и настоящих понятий» [4,c.52]
Исследования показывают, что ребёнок, прежде всего, овладевает денотативным компонентом значения слова, т.е. устанавливает связь между конкретным предметом (денотатом) и его обозначением. Понятийный концептуальный компонент значения слова усваивается ребёнком позднее по мере развития операций анализа, синтеза, сравнения, обобщения.
Постепенно ребёнок овладевает и контекстуальным значением слова.
По мнению А.Р. Лурии, первоначально при формировании предметной соотнесённости слова оказывают большое влияние побочные, ситуационные факторы, которые в дальнейшем перестают играть роль в этом процессе.
Развитие связи между языковыми знаками и действительностью является центральным процессом при формировании речевой деятельности в онтогенезе.
На первых стадиях знакомства ребёнка со словом ребёнок ещё не может усвоить слово в его «взрослом» значении. Отмечается при этом феномен неполного овладения значением слова. Так как первоначально ребёнок воспринимает слово как название конкретного предмета, а не как название класса предметов. На раннем этапе развития речи на предметную отнесённость слова оказывают влияние ситуация, жест, мимика, интонация, слово имеет диффузное, расширенное значение. Например, словом мишка ребёнок может назвать и плюшевую перчатку, так как по внешнему виду она напоминает мишку («растяжение» значения слова).
По мере развития словаря «растяжение» значения слова постепенно сужается, так как при общении со взрослыми дети усваивают новые слова, уточняя их значения и корректируя употребление старых [9,c.36].
Л.П. Федоренко выделяет несколько степеней обобщения слов по смыслу.
0 степень — собственные имена и названия единичного предмета. В возрасте от 1 года до 2 лет дети усваивают слова, соотнося их только с конкретным предметом. Названия предметов, таким образом, являются для них такими же именами собственными, как и имена людей.
1 степень — к концу 2-ого года жизни ребёнок начинает понимать обобщающее наименование однородных предметов, действий, качеств — имён нарицательных.
2 степень — в возрасте 3 лет дети начинают усваивать слова, обозначающие родовые понятия (одежда, посуда…), передающие обобщённо названия предметов, признаков, действий в форме имени существительного (полёт, краснота).
3 степень — к 5-6 годам дети усваивают слова, обозначающие родовые понятия (растения: деревья, травы, цветы), которые являются более высоким уровнем обобщения для слов второй степени обобщения.
4 степень — к подростковому возрасту, дети усваивают и осмысливают такие слова, как предметность, признак, состояние и т.д. [38,c.41].
В литературе отмечаются значительные расхождения в отношении объёма словаря и его прироста, так как существуют индивидуальные особенности развития словаря у детей в зависимости от условий жизни и воспитания.
По мере развития мышления ребёнка, его речи, лексика ребёнка не только обогащается, но и систематизируется, то есть упорядочивается. Слова как бы группируются в семантические поля. Семантическое поле — это функциональное образование, группировка слов на основе общности семантических признаков. При этом происходит не только объединение слов в семантические поля, но и распределение лексики внутри семантического поля: выделяются ядро и периферия. Ядро семантического поля составляют наиболее частотные слова, обладающие выраженными семантическими признаками.
Формирование лексики у ребёнка тесно связано с процессами словообразования. Лексический уровень языка представляет собой совокупность лексических единиц, которые являются результатом действия и механизмов словообразования. Механизм детского словотворчества связывается с формированием языковых обобщений, явлением генерализации, становлением системы словообразования. Если ребёнок не владеет готовым словом, он «изобретает» его по определённым, уже усвоенным ранее правилам, что и проявляется в детском словотворчестве. Суть «генерализации» состоит в том, что аналогичные явления могут быть названы аналогичным образом (заячий — лисячий, слонячий, белячий). Это явление оказывается возможным в связи с тем, что ребёнок, анализируя речь окружающих, вычленяет из слов определённые морфемы и соотносит их с определённым значением. Так, выделив морфему — ниц-, из слова мыльница, сахарница, конфетница, ребёнок соотносит эту морфему со значением посуды, вместилища чего-либо. И в соответствии с этим значением ребёнок образует слова типа сольница.
Другой механизм словообразования лежит в основе неологизмов по типу «народной этимологии» (копать — лопать, лопатка — копатка, вазелин — мазелин). Это свидетельствует о функционировании в сознании ребёнка системы межсловесных связей, о начале установления словообразовательной парадигмы [1,c. 19].
Каше Г.А. (1962) отмечает, что у детей с ОНР наблюдается несформированность звукопроизношения. Мастюкова Е.М. (1985) освещает вопросы состояния внутренней речи школьников с недоразвитием речи. Автор делает вывод, что нарушение внутренней речи при недоразвитии речи зависит не только от тяжести локального речевого нарушения, но и определяется общими особенностями корковой деятельности и, в первую очередь, развитием регулирующей функции лобной коры. Воробьева В.К. (1985) пишет об особенностях смыслового восприятия и воспроизведения речевого сообщения детей с недоразвитием речи и раскрывает существующие у таких детей трудности понимания художественного текста [21,c.12].
Таким образом, в литературе достаточно подробно представлены особенности речевого развития детей с ОНР, а проблема формирования лексики детей с ОНР недостаточно широко освещена.
На современном этапе лингвистических исследований предикативная лексика в системе языка занимает ведущее положение, обусловленное непосредственным участием её единиц в формировании высказываний различной длины. Так, в лингвистике предикативная лексика с синтаксической позиции представлена предикатами, употреблёнными в виде различных частей речи (Ю.Д. Апресян, Л.М. Васильев, В.В. Виноградов, Г.А. Золотова, Ю.А. Левицкий, А.А. Потебня, А.А. Шахматов и др.).
На основе изучения теории о предикативном характере внутренней речи проанализирован механизм речепорождения. Во всех предложенных психолингвистических моделях (Л.С. Выготский, Н.И. Жинкин, А.А. Леонтьев, А.Р. Лурия, Л.С. Цветкова и др.) лексико-грамматическая организация речевого высказывания рассматривается как сложное структурное образование, основанное на слиянии актов номинации и предикации и связанное с когнитивным развитием ребёнка.
Проблема онтогенетического становления речевых процессов представлена в работах А.Е. Аркина, А.Н. Гвоздева, Я.Л. Коломинского, Ф.А. Сохина, В. Штерна, В.И. Ядэшко, и др. По наблюдениям учёных (К. Бюлер, А.П. Клименко, А.Р. Лурия и др.), расширение словаря, как в количественном, так и в качественном аспектах, напрямую связано с формированием двух типов связей — парадигматических (ассоциативных) и синтагматических (предикативных), которые поступательно проходят ряд этапов, прослеживающихся, как в норме, так и в патологии (А.А. Леонтьев, Т.Н. Ушакова, Л.С. Цветкова, М.А. Шахнарович, и др.).
В семантическом аспекте парадигматические и синтагматические связи обозначены как структура знаковых систем (Л. Ельмслев, А.А. Зализняк, Г.Е. Крейдлин, М.А. Кронгауз, Ч. Пирс, Н.А. Слюсарева, Ю.С. Степанов, И.П. Сусов, Р.О. Якобсон и др.). С точки зрения авторов, парадигматические связи объединяют однородные знаки, незначительно различающиеся между собой. На основе синтагматических отношений из словосочетаний образуются предложения, а они в свою очередь преобразуются в текст. При вербальном общении подобные высказывания могут быть выражены не только словами, но и знаками универсально-предметного кода (УПК), который является языком интеллекта, базовым компонентом мышления и имеет невербальную природу (Н.И. Жинкин). УПК может быть выражен знаками пиктографического кода (пиктограммы и идеограммы).
На современном этапе развития логопедии пиктографический код применяется в работе с детьми, имеющими патологию устной и письменной речи, как приём опосредованного запоминания зрительного образа слова, посредством которого осуществляется коммуникативная сторона общения (Т.Г. Визель, В.К. Воробьёва, О.Е. Громова, Ф. Дюкен, Р. Леб, Л.В. Лопатина, И.Н. Садовникова, Т.Б. Филичева и др.).
Определённое место в исследовании отведено анализу качественного своеобразия овладения детьми актом предицирования, который обнаруживается в так называемом «структурном» и «морфологическом» аграмматизме, что приводит к ограниченному уровню сформированности парадигматических и синтагматических связей, несовершенству поиска номинативных и предикативных единиц, нарушению структурной организации высказывания (Т.В. Ахутина, Т.Г. Визель, К.М. Глозман, А.Р. Лурия, Л.С. Цветкова, В.М. Шкловский и др.) [3].
В ходе анализа логопедической литературы отмечается, что на специфику аграмматичного построения высказывания и несформированность предикативных связей в конструкциях различной структуры влияет не только уровень речевого развития детей, но и форма речевой патологии (Т.Д. Барменкова, В.К. Воробьёва, В.П. Глухов, В.А. Ковшиков, Р.Е. Левина, Л.В. Лопатина, З.А. Репина, Н.В. Серебрякова, Л.Ф. Спирова, Т.Б. Филичева, Г.В. Чиркина и др.).
1.3 Семантические нарушения у дошкольников с общим недоразвитием речи
Под общим недоразвитием речи (ОНР) понимают нарушенное формирование всех компонентов речевой системы в их единстве (звуковой структуры, фонематических процессов, лексики, грамматического строя, смысловой стороны речи) у детей с нормальным слухом и первично сохранным интеллектом. При ОНР наблюдаются позднее появление речи, скудный запас слов, аграмматизмы, дефекты произношения и фонемообразования.
Впервые теоретическое обоснование общего недоразвития речи было сформулировано в результате многоаспектных исследований различных форм речевой патологии у детей дошкольного и школьного возраста, проведенных Р.Е. Левиной, Н.А. Никашиной, Г.А. Каше, Л.Ф. Спировой и др. в 50-60 годах 20 века. Отклонения в формировании речи стали рассматриваться как нарушения развития, протекающие по законам иерархического строения высших психических функций. продолжение
--PAGE_BREAK--
Левиной Р.Е. (1969) разработана периодизация проявлений общего недоразвития речи: от полного отсутствия речевых средств общения до развернутых форм связной речи с элементами фонетико-фонематического и лексико-грамматического недоразвития. В последние годы Т.Б. Филичевой описан 4 уровень ОНР — остаточные явления речевого недоразвития.
Жаренкова Г.И. (1961), рассматривая вопрос понимания грамматических отношений детьми с общим недоразвитием речи, выделяет три уровня их понимания:
Первый уровень характеризуется тем, что грамматические элементы слов не несут никакой функции при понимании фразы.
Второй уровень характеризуется тем, что наряду с опорой на несущественные для правильного понимания речи признаки при соответствующих условиях начинает приобретать значение и грамматическое изменение слова как носитель определенного смысла.
Третий уровень характеризуется тем, что имеется четкое и хорошо осознанное различение некоторых грамматических форм.
Причины общего недоразвития речи.
Общее недоразвитие речи — дефект полиэтиологический. Он может выступать и как самостоятельная патология, и как следствие других, более сложных дефектов, таких как алалия, дизартрия, ринолалия и т.д.
Самостоятельным, или чистым (единственным), дефект речи считается, если несформированными в соответствии с возрастной нормой оказываются звукопроизношение и фонематическое восприятие, а также словарный запас и грамматический строй языка. Причинами такого общего недоразвития речи могут быть:
1. Неправильные условия формирования речи ребенка в семье (дефицит общения со взрослыми и с другими детьми, наличие няни, говорящей на другом языке, проживание с глухими родителями и т.д.).
2. Недостаточность речевого общения детей, воспитывающихся в условиях домов ребенка, детских домов.
3. Билингвизм, например, в детском саду с ребенком говорят на русском языке, а в семье — на другом.
4. Неблагоприятные социальные условия, в которых воспитывается ребенок [39,c.31].
В этиологии общего недоразвития речи выделяют разнообразные факторы как биологического, так и социального характера. К биологическим факторам относят: инфекции или интоксикации матери во время беременности, несовместимость крови матери и плода по резус-фактору или групповой принадлежности, патология натального периода, постнатальные заболевания ЦНС и травмы мозга в первые годы жизни ребёнка и др.
Вместе с тем ОНР может быть обусловлено неблагоприятными условиями воспитания и обучения, может быть связано с психической депривацией в сензитивные периоды развития речи. Во многих случаях ОНР является следствием комплексного воздействия различных факторов, например, наследственной предрасположенности, органической недостаточности ЦНС (иногда легко выраженной), неблагоприятного социального окружения.
Наиболее сложным и стойким вариантом является ОНР, обусловленное ранним органическим поражением мозга.
Е.М. Мастюкова придаёт особое значение в этиологии ОНР перинатальной энцефалопатии, которая может быть гипоксической (вследствие внутриутробной гипоксии и асфиксии в родах), травматической (вследствие механической родовой травмы), билирубиновой (вследствие несовместимости крови матери и плода по резус-фактору или групповой принадлежности).
Также причинами ОНР могут быть асфиксия, повышенное внутричерепное давление и т.д.
Речевое недоразвитие у детей может быть выражено в разной степени: от полного отсутствия речи или лепетного ее состояния до развернутой речи, но с элементами фонетического и лексико-грамматического недоразвития. Условно могут быть выделены три уровня ОНР, причем первые два характеризуют более глубокие степени нарушения, а на третьем, более высоком уровне у детей остаются лишь отдельные пробелы в развитии звуковой стороны речи, словарного запаса и грамматического строя. По Р.Е. Левиной (1968) три уровни речевого недоразвития обозначаются как 1 — отсутствие общеупотребительной речи, 2 — начатки общеупотребительной речи и 3 — развернутая речь с элементами недоразвития во всей речевой системе. С возрастом и интеллектуальными показателями ребенка указанные уровни прямо не соотносятся: дети более старшего возраста могут иметь худшую речь.
1-й уровень речевого развития (так называемые «безречевые дети») характеризуется полным или почти полным отсутствием речи в возрасте, когда у нормально развивающихся детей речь в основном сформирована. Дети 5-6 лет, а иногда и старше, имеют скудный активный словарь, пользуются лепетными словами, звукоподражаниями и звуковыми комплексами. Эти звуковые комплексы, образованные самими детьми и непонятные для окружающих, подкрепляются мимикой и жестами. Вместо «машина поехала» ребенок говорит «биби», вместо «пол» и «потолок» — «ли», сопровождая речь указательным жестом, вместо «дедушка» — «де» и т.д.
По своему звучанию лепетная речь состоит как из сходных со словами элементов («уту» — петух, «ель» — киска), так и из совершенно непохожих на правильное слово звуковых сочетаний («е» — воробей).
Одновременно с лепетными словами и жестами дети могут пользоваться и отдельными общеупотребительными словами, но, как правило, эти слова недостаточно сформированы по структуре и звуковому составу, а также употребляются в неточных значениях. Дифференцированное обозначение предметов и действий почти отсутствует. Часто встречается многозначность, когда одним и тем же лепетным словом или звукосочетанием ребенок обозначает разные понятия («биби» — самолет, самосвал, пароход; «бобо» — болит, смазывать, делать укол) [5,c.62].
Названия действий часто заменяются названиями предметов: открывать — «древ» (дверь), играть в мяч — просто «мяч»; названия же предметов заменяются названиями действий: кровать — «пать», самолет — «летай».
Фразой дети почти не владеют. Стремясь рассказать о каком-то событии, дети способны сказать только отдельные слова или одно-два искаженных предложения. Характерно использование однословных предложений. Период использования однословного предложения может наблюдаться и при нормальном речевом развитии, однако по продолжительности он не превышает 5-6 месяцев и включает небольшое количество слов. При тяжелом недоразвитии речи этот период задерживается надолго.
В самостоятельной речи детей с ОНР преобладают одно — и двусложные образования, в отраженной речи (при просьбе повторить слово) также заметна тенденция к сокращению повторяемого слова до одного-двух слогов (кубики — «ку», карандаш — «дас»). Из-за отсутствия постоянной артикуляции отмечается непостоянный характер произношения одного и того же слова: дверь — «теф», «вефь», «веть».
Дети не в состоянии использовать морфологические элементы для выражения грамматических значений. В речи преобладают «корневые» слова, лишенные флексий. Чаще всего это неизменяемые звуковые комплексы, и лишь у некоторых детей встречаются попытки выделить названия предметов, действий, качеств. Пассивный словарь детей значительно шире активного. Это создает впечатление, что дети почти все понимают, но сами ничего не могут сказать. Но в действительности неговорящие дети часто понимают обращенную к ним речь только на основании подсказывающей ситуации, а многих слов не понимают совсем. Часто обнаруживается отсутствие понимания значений грамматических изменений слов. Так, дети одинаково реагируют на просьбу «Дай карандаш» и «Дай карандаши», не понимают предлогов, не соотносят с различными ситуациями формы числа глаголов и прилагательных. Наряду с этим можно наблюдать смешение значений слов, имеющих общее звучание (рамка — марка, деревня — деревья).
В школьном возрасте дети, не говорящие совсем или находящиеся на уровне лепетной речи, встречаются сравнительно редко.
2-й уровень речевого развития (начатки общеупотребительной речи) характеризуется тем, что речевые возможности детей возрастают. Кроме жестов и лепетных слов появляются, хотя и очень искаженные, но достаточно постоянные общеупотребительные слова.
Высказывания детей бедны, ребенок обычно ограничивается перечислением непосредственно воспринимаемых предметов и действий. Тем не менее, активный словарь расширяется, становится довольно разнообразным, в нем различаются слова, обозначающие предметы, действия, а нередко и качества. Дети начинают пользоваться личными местоимениями, иногда предлогами и союзами в элементарных значениях. Появляется возможность более или менее развернуто рассказать о хорошо знакомых событиях, о семье, о себе. Но недоразвитие речи продолжает отчетливо проявляться в незнании многих слов, неправильном произношении звуков, нарушении структуры слова, аграмматизмах, хотя смысл рассказанного удается понять вне наглядной ситуации [5, с.63].
Словоизменение носит случайный характер, при его использовании допускается много разнообразных ошибок («Игаю мятику» — играю мячиком).
Слова нередко употребляются в узком значении, уровень словесного обобщения очень низкий. Одним и тем же словом могут быть названы многие предметы, имеющие сходство по форме, назначению или другим внешним признакам (муравей, муха, паук, жук — в одной ситуации обозначаются одним из этих слов, а в другой — другим; чашка, стакан — одним из этих слов). Ограниченность словарного запаса сопровождается незнанием многих слов, обозначающих части предмета (ветки, ствол, корни дерева), посуду (блюдо, поднос, кружка), транспортные средства (самолет, вертолет, катер). Отмечается отставание в использовании слов-признаков предметов, обозначающих форму, цвет, материал.
Иногда дети прибегают к пояснениям неправильно названного слова жестами: чулок — «нога» и жест надевания чулка. То же самое происходит при неумении назвать действие; название действия заменяется обозначением предмета, на который это действие направлено или которым оно совершается, слово сопровождается соответствующим жестом: подметает — «пол» и показ действия; режет хлеб — «хлеб» или «ножик» и жест резания. Нередко дети заменяют нужное слово названием другого сходного предмета, но при этом добавляют отрицание «не»: помидор — «яблоко не» [3,c.56].
Дети начинают пользоваться фразой. В них существительные употребляются главным образом в именительном падеже, а глаголы в инфинитиве или в форме единственного и множественного числа настоящего времени; при этом глаголы не согласуются с существительными ни в числе, ни в роде («Я умываца»). Изменение существительных по падежам встречается, но носит случайный характер, и фраза, как правило, бывает аграмматичной («играет с мячику», «пошли по горке»). Также аграмматичным бывает изменение существительных по числам: «две уши», «два печка».
Форма прошедшего времени глагола нередко заменяется формой настоящего времени и наоборот («Витя елку иду» — вместо «пойдет», «Витя дом рисовал» — вместо «рисует»). Аграмматизмы наблюдаются и в употреблении числа и рода глаголов («кончилась уроки», «девочка сидат»), смешении глаголов прошедшего времени мужского и женского рода («мама купил», «девочка пошел»).
Прилагательные употребляются редко и не согласуются с другими словами в предложении («асинь ета» — красная лента, «асинь адас» — красный карандаш, «тиня пато» — синее пальто, «тиня кубика» — синий кубик).
Предлоги используются редко и неправильно, чаще опускаются: «Я была елька» (я был на елке), «Сопака живет на будке» (собака живет в будке). Союзами и частицами дети пользуются мало.
У детей на данной стадии речевого развития может наблюдаться стремление к поиску необходимой грамматической формы и нужной структуры слова, но эти попытки часто бывают безуспешными: «На… на… стала лето… лета… лето», «У дома делеве… дереве».
Понимание речи улучшается, расширяется пассивный словарь. Постепенно появляется различение некоторых грамматических форм, но оно носит неустойчивый характер. Становится возможным различение на слух единственного и множественного числа существительных и глаголов, форм мужского и женского рода глаголов прошедшего времени. Понимание форм числа и рода прилагательных отсутствует, значения предлогов различаются только в хорошо знакомой ситуации. Произношение звуков и слов остается значительно нарушенным. Но можно выделить правильно и неправильно произносимые звуки, причем число последних часто достигает 16-20.
Наибольшие затруднения вызывает произношение одно — и двусложных слов со стечением согласных в слоге. Произношение еще больше нарушается в развернутой речи. Нередко слова, которые в отдельности произносились правильно или с небольшими искажениями, во фразе теряют сходство с исходным словом (В клетке лев — «Клеки вефь», «Кретки реф») [5,c.64].
3-й уровень речевого развития характеризуется наличием фразовой речи с элементами лексико-грамматического и фонетико-фонематического недоразвития. Активный словарь детей еще очень ограничен, в нем преобладают существительные и глаголы. Улучшаются произносительные возможности, воспроизведение слов разной слоговой структуры, но у большинства детей продолжают встречаться недостатки произношения отдельных звуков и нарушения структуры слова.
Обиходная речь становится более или менее развернутой, но в ней часто наблюдается неточное знание и употребление многих слов. Свободное общение сильно затруднено, и в контакт с окружающими дети обычно вступают в присутствии родителей или воспитателей, дающих пояснения к высказываниям ребенка. Между тем дети во многих случаях уже не затрудняются в назывании предметов, действий, признаков, качеств и состояний, хорошо знакомых им из жизненного опыта. Они могут достаточно свободно рассказать о своей семье, о себе и своих друзьях, событиях окружающей жизни, составить короткий рассказ.
Не зная того или иного слова, дети употребляют другое слово, обозначающее сходный объект (кондуктор — «кассир», кресло — «диван»). Иногда нужное слово заменяется другим, близким по звуковому составу (смола — «зола»). То же самое происходит с названиями малознакомых ребенку действий: вместо «строгать» он говорит «чистить», вместо «резать» — «рвать», вместо «вязать» — «плести». Время от времени дети прибегают к пространным объяснениям для того, чтобы назвать предмет или действие. Такие глаголы, как «поить» и «кормить», у многих детей недостаточно дифференцируются по значению.
Дети используют в речи различные местоимения. Из прилагательных употребляются лишь те, что обозначают непосредственно воспринимаемые признаки предметов — величину, цвет, форму, некоторые свойства (сладкий, теплый, твердый, легкий). Речь обеднена из-за редкого употребления наречий, хотя многие из них детям знакомы. Довольно часто используются предлоги, особенно для выражения пространственных отношений (в, к, на, под, за, из), но при этом допускается большое количество ошибок, предлоги могут опускаться, заменяться. Это свидетельствует о недостаточном понимании значений даже наиболее простых предлогов. Между тем, дети часто предпринимают поиски правильного применения предлогов в речи: «Я взял книжку у… в… из шкафа» [5,c.65]. продолжение
--PAGE_BREAK--
Остаются недостаточно сформированными грамматические формы языка. Наиболее типичны следующие ошибки: неправильное согласование прилагательных с существительными в роде, числе, падеже («Книги лежат на большими (большие) столах» — книги лежат на больших столах), неправильное согласование числительных с существительными («три медведем» — три медведя, «пять пальцем» — пять пальцев, «двух карандаши» — двух карандашей), ошибки в употреблении падежных форм множественного числа («Летом я был в деревне у бабушки. Там речка, много деревов, гуси»), ошибки в использовании предлогов.
Обычно дети используют только самые простые фразы. При необходимости построить сложные предложения, например, для описания своих последовательных действий с разными предметами или при рассказе о цепи взаимосвязанных событий по картинке, дети испытывают большие затруднения. При составлении предложений по картинке дети, правильно называя действующее лицо и само действие, нередко не включают в предложение названий предметов, которыми пользуется действующее лицо. В самостоятельных высказываниях часто отсутствует правильная связь слов в предложениях, выражающих временные, пространственные и другие отношения. Так, желая рассказать о весне, ребенок говорит: «Сегодня уже весь снег растаял, как прошел месяц». Он понимает, что сначала растаял снег, а потом прошел месяц, но выразить эти причинно-следственные отношения в предложении ему не удалось [2,c.22].
Понимание обиходной речи в основном хорошее, но иногда обнаруживается незнание отдельных слов и выражений, смешение смысловых значений слов, близких по звучанию.
Фонетическое оформление речи значительно отстает от нормы, продолжают отмечаться различные нарушения звукопроизношения. Характерно недифференцированное произнесение некоторых звуков, когда один звук заменяет одновременно 2-3 других звука. Например, ребенок заменяет звуком С", еще недостаточно четко произносимым, звуки С («сяпоги» вместо «сапоги», Ш («сюба» вместо «шуба»), Ц («сяпля» вместо «цапля).
Недостаточное развитие фонематического слуха и восприятия приводит к тому, что у детей страдает формирование звукового анализа и синтеза слов, что впоследствии не позволяет им успешно овладевать чтением и письмом.
В исследованиях многих авторов (Г.С. Гуменная, Р.Е. Левина, Н.А. Никашина, Л.Ф. Спирова, Т.Б. Филичева, Н.А. Чевелева, Г.В. Чиркина, С.Н. Шаховская и др.) отмечается, что у детей с общим недоразвитием речи наблюдаются трудности усвоения лексических закономерностей родного языка.
Разработка психолингвистического аспекта формирования словаря, позволяющего проанализировать особенности семантической структуры слова, обусловлена необходимостью поиска оптимальных путей повышения эффективности методов коррекционного воздействия при общем недоразвитии речи. Согласно современным представлениям, развиваемым в лингвистике, психологии, психолингвистике, слово рассматривается как одна из основных единиц языка, имеющая сложное строение, где выделяются следующие составные части: предметная отнесённость, или денотативное значение, сигнификативное значение, коннотативный компонент. Слова связаны друг с другом смысловыми связями, которые организуют семантические поля. По мере развития словаря слово включается в сложную систему парадигматических и синтагматических связей.
В процессах развития ребёнка слово развивается в двух аспектах — смысловом и системном. Смысловое развитие слова представляет собой изменение отнесённости слова к предмету, к системе категорий, включающих данный предмет. Системное развитие значения слова связано с изменением системы психических процессов, которая стоит за данным словом. Слово постепенно приобретает функцию обобщения и начинает выступать в качестве средства формирования понятий.
Слово как элемент системы кодов языка, обозначающих любые явления и отношения, занимает центральное место в процессе формирования сознания.
Для изучения словаря используются в адаптированном варианте все методы, применяемые в логопедии. Словарь исследуется вне текста, в связной речи, в игровой ситуации [7,c.44].
Психолингвистический подход позволяет выявить особенности овладения лексикой детей с общим недоразвитием речи. Исследование пассивного словаря и особенностей актуализации конкретного лексического минимума показывает ограниченность объёма словаря дошкольников с общим недоразвитием речи по сравнению с нормой. В словаре таких детей отсутствуют многие общеупотребительные слова. Это объясняется ограниченным запасом представлений, малой активизацией словаря в различных видах деятельности, недостаточной дифференциацией сходных объектов. При употреблении прилагательных и глаголов отмечены замены на основе сближения ситуативной семантики слов. В сознании дошкольников с недоразвитием речи понятия о предмете, действии, признаке ещё не выделены в самостоятельные понятия, что свидетельствует о несформированности семантических полей, о недостаточности выделения дифференциальных признаков значений слов. Для дошкольников с недоразвитием речи характерны специфические замены: подбор слова из области значений, близких к значению слова-стимула (тёмный — чёрный); изменение формы слова-стимула (говорю — говорят); подбор слова на основе синтагматических ассоциаций (плохой — мальчик).
Наличие специфических ошибок обусловлено ограниченностью словарного запаса, недостаточным пониманием значения слова, трудностями актуализации слова, недостаточной заторможенностью звуковых ассоциативных связей слова, неумением выделить существенные семантические признаки в структуре значения слова, недостаточным осознанием поставленной задачи. Характер ошибок указывает на неполную сформированность синтагматических связей у детей с общим недоразвитием речи.
В ходе исследований установлено, что в ответах детей с общим недоразвитием речи преобладает денотативный компонент над лексико-семантическим. Эти дети в большинстве случаев указывают денотативные признаки — локализация, функция, внешний вид денотата (барабан — в него стучат; ботинки — из кожи сделаны).
Основным способом определения значения обобщающих существительных является перечисление слов, входящих в семантическое поле данной гипердоминанты. Объяснение значения слова с указанием семантического поля и дифференциальных признаков слова, которое и является истинной дефиницией, детьми с речевым и нарушениями используется значительно реже, чем детьми с нормальным речевым развитием (1,3% и 5,5% соответственно).
Анализ составления рассказов по сюжетной картинке показывает, что лексическая недостаточность детей с ОНР проявляется не только на уровне изолированных слов и словосочетаний, но и в связной речи. Затруднения при подборе лексических единиц, замены, ошибочное употребление отдельных слов говорят о недостаточной сформированности денотативного и сигнификативного компонентов значений слов.
В игровой ситуации у дошкольников с ОНР лексическая недостаточность проявляется в бедности и недифференцированности словарного запаса, недостаточности глагольного словаря, заменах слов по сходству объектов, неправильном употреблении или незнании отдельных слов [15,c.41].
Несформированность словаря (наряду с несформированностью грамматических представлений) являются наиболее значимыми, ведущими симптомами общего недоразвития речи, от устранения которых напрямую зависит успешность коррекционной работы по преодолению этой речевой патологии. Без освоения лексической системы языка невозможно овладеть речью как средством общения. Развитие словаря является необходимым условием для формирования у ребенка полноценных представлений о речеязыковой системе в целом.
В логопедии при коррекции общего недоразвития речи традиционно уделяется очень большое внимание работе над лексико-грамматическими средствами языка. Безусловно, это оправдано. Лексико-грамматические средства в совокупности составляют структуру, каркас языка. Однако за этой неразрывность порой теряется четкое представление о собственно лексической работе как самостоятельном и очень важном разделе логопедической работы с детьми, имеющими общее недоразвитие речи.
Анализ методической литературы и результаты логопедической практики показывают, что существующая в настоящее время система работы над словарем оказывается недостаточно эффективной.
Применительно к словарной работе методические рекомендации, в основном, носят общий характер: словарь ребенка необходимо пополнять и расширять. Уделяя большое внимание пополнению словаря у детей, такая организация логопедической работы, к сожалению, выполняет только часть необходимой работы — накопительную. Задача же упорядочивания слов в языковом сознании ребенка остается нерешенной. В результате ребенок не получает полноценных представлений о слове как одном из наиболее важных компонентов сложно организованной системы. Вследствие этого лексические представления ребенка носят фрагментарный характер, слова в сознании системно не организуются, устанавливаются случайные связи, затрудняющие запоминание, хранение, поиск нужного слова и приводящие к семантическим ошибкам в речи [2,c.18].
Все это заставляет специалистов в области патологии речи искать новые подходы к решению проблемы формирования словаря у детей с общим недоразвитием речи, привлекая в логопедию важнейшие достижения смежных с ней научных дисциплин: психолингвистики, онтолингвистики, когнитивной психологии, нейропсихологии, системологии и др.
Психолингвистические исследования лексикона человека показывают, что в языковом сознании человека все языковые единицы строго упорядочены и системно организованы как синтагматически, так и парадигматически (т.е. линейно и иерархически). Объединяясь в единую обширную систему взаимосвязанных структур (»вербальную сеть", «семантическое поле»), они образуют динамическую функциональную систему с устойчивыми связями. Слова одной темы, расположенные по степени возрастания смысла, характеру родовидовых отношений объединяются в логические ряды. В этой сложной и многообразной системе как прямым, так и опосредованным образом связаны все ее части. Наиболее тесное взаимодействие наблюдается среди функциональных структур, соответствующих словам, близким по звучанию и значению (почка-точка-кочка, экскаватор-эскалатор; врач-доктор, конура-будка; шуба-пальто-плащ, стакан-чашка-кружка, лось-олень-газель-лань)
/>
Рис.1. Модель организации семантических полей.
Механизм выбора слов, необходимых для выражения своего смыслового намерения осуществляется при помощи поиска семантических и звуковых признаков слова с обязательным учетом их вероятностной характеристики. При этом в языковом сознании активизируется т. н. «система фильтров» необходимая для выбора из «вербальной сети» («семантического поля») только тех слов, которые соответствуют поставленной вербальной задаче. Отбрасывание (торможение) при выборе слов, не соответствующих ситуации, является необходимым условием для успешного превращения исходной мысли в развернутое высказывание.
Психолингвистические исследования лексикона человека очень тесно переплетаются с данными когнитивной психологии, изучающей и разрабатывающей модели организации, приема, переработки, хранения и извлечения информации, в том числе семантической [7].
Так, модель долговременной (семантической, препозитивной) памяти, широко распространенная в когнитивной психологии, очень близка психолингвистической модели организации семантических полей.
/>
Рис.2. Модель семантической памяти.
Экспериментально доказано, что информация в постоянном (долговременном) хранилище строго упорядочена и распределена по категориям. Поиск нужной информации осуществляется по линиям связи между понятиями, которые находятся как в линейных, так и в иерархических отношениях. Чем выше по иерархии хранится информация, тем больше она обобщена. В этой связи очень важным является вопрос, каким образом информация оседает в долговременной памяти.
Большинство когнитивных психологов придерживаются мнения, что первоначально информация поступает в т. н. сенсорное хранилище, где помимо всех органов чувств, зрение и слух имеют наибольшее значение.
/>
Рис.3 Модель множественных хранилищ.
Информация сюда поступает непроизвольно и воспринимается на подсознательном уровне. Для того чтобы информация смогла продвинуться дальше в кратковременное хранилище, (или его называют промежуточным хранилищем) необходимо фокусированное внимание (т.е. сосредоточение внимания на каком-либо объекте). Таким образом, далеко не вся информация попадает в зону оперативной (кратковременной) памяти. Промежуточное хранилище обладает свойствами хрупкости и ограниченной емкости по сравнению с долговременным, постоянным хранилищем. В 1956г. Дж. Миллер доказал, что емкость этого хранилища равна 7 ± 2 единицам. Именно в промежуточном хранилище начинается организация (упорядочивание) информации. Именно на этом этапе принимается решение о дальнейшей обработке информации и отбрасывании ненужной. В промежуточном хранилище информация удерживается при помощи повторения и кодирования, т.е. в нем происходит первичная сознательная обработка информации с целью увеличения ее объема. Чем глубже обработка информации, тем лучше ее запоминание. Под обработкой вербальной информации подразумевается ее кодирование, т.е. преобразование элементов из одной формы в другую (из зрительной в акустическую, из акустической в семантическую и т.п.). Таким образом, в промежуточном хранилище информация группируется по взаимосвязанным единицам.
В постоянное хранилище (долговременную память) — место более стабильного хранения информации — поступает только та ее часть, которая смогла быть закодирована, т.е. приведена в некоторую систему, элементы которой связаны определенными отношениями (категоризованы). Причем на процесс категоризации огромное влияние оказывают фоновые знания (представления о мире) человека. Действительно, мы навряд ли сможем надолго запомнить какую-либо информацию, если с ней абсолютно не связаны события нашей прошлой жизни. Другими словами, мы не можем надолго сохранить ее, так как не можем ее закодировать (категоризовать, установить смысловую связь). То, как сохранена (закодирована) информация очень сильно влияет на процесс ее извлечения. Легче всего извлекается информация, закодированная в семантической форме. Именно такая систематизация материала оказывается наиболее эффективной при воспоминании, т.к отличается когнитивной экономией [7].
Слово как центральная языковая единица имеет сложное по своей структуре значение, оно включает в себя множество неравнозначных компонентов: денотативный, понятийный, коннотативный, контекстуальный. Онтолингвистические исследования развития словаря у ребенка свидетельствуют, что ребенок не может сразу овладеть всеми компонентами значения слова. Прежде всего, он овладевает денотативным компонентом значения, понятийный и контекстуальный компонент усваивается позднее по мере развития операций анализа, синтеза, сравнения, обобщения. Изменения значений слов усваиваемых ребенком отражают развитие его представлений об окружающем мире и очень тесно связаны с когнитивной сферой. В процессе развития ребенка слово изменяет свою смысловую структуру, обогащается системой разнообразных связей и становится обобщением более высокого порядка. Формирование словаря идет постоянно, что обеспечивается различными видами деятельности. Обогащение словарного запаса идет как за счет усвоения новых слов, так и за счет установления различных смысловых отношений между ними: родовидовых, синонимических, антонимических, омонимических, отношений между родственными словами и мн. др. продолжение
--PAGE_BREAK--
Изучение особенностей процесса формирования лексики у детей с общим недоразвитием речи с позиций психолингвистики и когнитивной психологии позволило сделать ряд важных наблюдений, имеющих методическую ценность для разработки системы работы по формированию словаря у детей с общим недоразвитием речи.
Дети названной категории затрудняются в установлении адекватных связей между звуковым, зрительным образом слова и его денотативным, понятийным или контекстуальным содержанием. В речи это проявляется обилием стойких ошибок, связанных с неоправданным расширением или сужением значений слов, смешением слов по звуковому или зрительному сходству: дерево вм. береза, яблоко вм. фрукт, фартук вм. сарафан, комар вм. кальмар и т.п. По мнению большинства исследователей, это связано в первую очередь с бедностью слуховых, зрительных представлений ребенка, неполноценностью взаимодействия зрительного, слухового и двигательного анализаторов. То есть тех сенсорных систем, которые принимают активное участие в обработке информации, осуществляемой в промежуточном хранилище (оперативной, рабочей памяти). Именно недостаточность этих систем не позволяет правильно осуществить первичную кодировку слов и установить нужные связи между зрительным, акустическим и семантическим образом слова. Так, глядя на картинку с изображением чайника, ребенок произносит слово лейка, или рисунок зебры актуализирует в сознании слово верблюд.
У детей с ОНР наблюдаются трудности, связанные со спонтанным выбором языковых знаков для кодирования своего смыслового намерения. У них нарушен процесс выбора слов, как по формальным, так и по семантическим признакам. В речевой продукции это проявляется в том, что ребенок не может быстро подобрать нужное для реализации высказывания слово, часто в учебной ситуации ему вообще не удается извлечь из памяти адекватное ситуации слово или в его речи реализуется ошибочная единица, связанная с искомой акустически, зрительно или ситуационно: пальто вм. вешалка, душ вм. лейка, мыльница вм. мельница. Глядя на рисунок стола, ребенок произносит слово дерево, на рисунок скворечника — птица.
Использование данных, полученных когнитивной психологией, позволяют с достаточной долей вероятности предположить, что трудности извлечения нужной языковой единицы из долговременной памяти связаны с тем, что кодирование этой информации было осуществлено не должным образом. Т. е. ребенок не смог установить необходимые смысловые связи между словами, позволяющие быстро осуществить поиск нужной языковой единицы. Таким детям очень часто с первой попытки не удается осуществить подбор нужной языковой единицы, так как в их сознании первой актуализируется наиболее частотная и привычная представительница данного смысла в языковом коде: стул вм. табурет, шапка вм. шляпа, или единица с более общим, а не более конкретным значением: еда вм. колбаса, животное вм. курица. Ослабленный контроль не позволяет убрать исходный вариант «приблизительной» первичной номинации, и в речи реализуется не самое подходящее для этой ситуации слово. Слабость контролирующей функции у детей с общим недоразвитием речи способствует появлению в речи ошибок, связанных с выбором слов, обладающих звуковым сходством. Как уже упоминалось, в семантическом поле такие слова находятся рядом. Сходство языковых единиц по таким инвариантным параметрам как: место ударного слога, число слогов, звуковое совпадение части слова создает объективную предпосылку для интерференции и контаминации как одного из ее проявлений. Все это приводит к одновременной активации в памяти сразу нескольких единиц, соответствующих одному актуальному значению. Так, требуемое актуальное значение, соответствующее понятию бочка может одновременно активировать в памяти слова кочка, кучка, бочка, дочка, точка, бабочка. А рассогласованность различных форм контроля (контроля формы и контроля содержания) или отключение одного из них не позволяет вовремя отсечь ненужные ассоциации.
Среди факторов, ослабляющих контрольную функцию у детей с ОНР, большинством исследователей признаются: дисфункция процессов возбуждения и торможения в коре головного мозга, повышенная истощаемость ЦНС, состояние эмоциональной напряженности ребенка, отсутствие интереса [37].
Выводы
Основная функция семантического компонента состоит в членении ситуации речевого общения на элементы, значимые для выражения. Внутри семантического компонента были выделены уровни:
1) замысла, на котором осуществляется переход от задач неречевой деятельности к речевой;
2) смыслообразования — членение ситуации говорения на семантические опорные пункты, т.е. отделение того, что войдет в высказывание, от того, что останется в виде пресуппозитивной семантики;
3) означивание — приписывание смыслам программы лексических значений.
Ведущим компонентом в семантическом строе речи является смысл (значение, зависящее от контекста). Предикаты-смыслы взаимодействуют друг с другом, так что предшествующие смыслы содержатся в последующих и их изменяют [32].
В настоящее время исследователи детской речи считают, что овладение семантически мотивированными понятиями агента действия, действия или состояния, объекта действия, локатива и др., соотносящимися с категориями грамматики Дж. Филмора, предшествует овладению формально-логическим синтаксисом. Т.В. Ахутина и Т.Н. Наумова доказывают, что этап смыслового синтаксиса предшествует этапу семантического синтаксиса [17].
Обобщение полученных данных позволяет сформулировать основные причины нарушений формирования лексической системности у детей с ОНР, которые возникают на различных этапах восприятия, обработки, хранения и извлечения семантической информации.
Трудности формирования полноценных лексических представлений у детей с ОНР связаны с кодовыми переходами (зрительный-акустический-семантический), осуществляемыми оперативной памятью.
В свою очередь недостатки обработки вербальной информации на этапе промежуточного хранилища (оперативной памяти) приводят к неправильному группированию на основе определенных признаков слов в семантической памяти, неточному или искаженному установлению смысловых связей между ними. Другими словами, качественное несовершенство семантических полей объясняется, прежде всего, ошибками категоризации при усвоении лексических единиц.
К ошибкам реализационного (внешнего) уровня приводит и ослабленный контроль, который не выполняет функцию фильтрования (отбрасывания) неадекватных или случайных ассоциаций [37].
Вышеперечисленные факторы позволяют определить основные задачи, конкретное содержание коррекционно-развивающей работы по формированию системных лексических представлений у детей дошкольного возраста с общим недоразвитием речи, выбрать наиболее оптимальные методы и способы логопедического воздействия.
Основной задачей работы над словарем следует считать формирование в языковом сознании ребенка полноценных семантических полей. Это в настоящий момент провозглашается многими специалистами в области патологии речи, с успехом применяющими психолингвистический подход в своей работе: Р.И. Лалаевой, Н.Ю. Серебряковой, Т.В. Тумановой, Л.Б. Халиловой, С.Н. Шаховской и др. Именно их серьезные наработки, имеющие глубокое научное обоснование, позволили выделить в логопедической работе по формированию лексической системности два основных направления:
Накопление лексических единиц.
Целенаправленное формирование у ребенка системы семантических значений (упорядочивание языковых единиц).
Совместно реализуемая по этим двум направлениям работа опирается на ряд ключевых положений:
Развитие лексики должно быть неразрывно связано с расширением представлений ребенка об окружающей действительности;
Работа над лексикой неотделима от работы над другими компонентами речеязыковой системы;
При формировании словаря особое внимание должно быть обращено на взаимосвязь лексического и грамматического значений слова;
Словарь ребенка должен развиваться параллельно с развитием мыслительных операций. Именно аналитико-синтетическая работа со словом формирует его как языковой знак [29].
Глава 2. Изучение особенностей семантического компонента у детей дошкольного возраста с общим недоразвитием речи
2.1 Диагностика семантического компонента дошкольников
Констатирующий эксперимент проводился на базе государственного специального детского ясли-сада № 6 и на базе детского сада №7 г. Орши. Экспериментальную группу (ЭГ) составили 10 детей в возрасте от 4-х до 7-ми лет, имеющие заключение психолого-медико-педагогической комиссии (ПМПК) о наличии у них общего недоразвития речи (II — III уровень).
Для сравнительного анализа состояния предикативной лексики мы сформировали контрольную группу (КГ), в которую вошли 10 детей с нормальным речевым развитием того же возраста. Эксперимент проводился в течение 2007-2008 учебного года.
Цельюконстатирующего эксперимента было изучение особенностей предикативной лексики детьми с ОНР на основе полученных данных выделение основных направлений коррекционной работы, направленной на формирование семантического компонента речевой системы у детей с данной речевой патологией.
Обследование включало анализ состояния импрессивной и экспрессивной сторон предикативной лексики, сопоставительное исследование предикативных связей и предикативной структуры в высказываниях различной длины.
При разработке методики констатирующего эксперимента были использованы задания, разработанные Т.В. Ахутиной, В.К. Воробьёвой, В.П. Глуховым, В.А. Гончаровой, А.А. Залевской, Р.И. Лалаевой, Т.А. Фотековой, Г.В. Чиркиной и др. [7; 13; 37; 38; 46; 41; 51; 70; 78].
Речевая продукция детей оценивалась по 4-х балльной системе. Стимульным материалом исследования послужили 56 изображений слов (21 глагол, 18 существительных, 18 прилагательных, 6 наречий).
Процедура эксперимента предусматривала исследование понимания и употребления глагольных, именных, адъективных и наречных предикативных лексем. В процессе обследования детям предлагалось показать и назвать изображённые на картинном материале предметы, действия и признаки предметов. Например:
Задание 1. «Рассмотри картинки. Покажи и назови: Кто это? Что это? Что делает?» (см.: Приложение 1).
Задание 2. «Рассмотри картинки, сравни. Назови: Кто это? Что делает? Что делают?» (см.: Приложение 2).
В соответствии со сложностью задания, продукция детей оценивалась по 4-х балльной системе:
1 балл — дошкольники устанавливали соответствие между рисунком и обозначаемой лексемой. Рисунки содержали дополнительные символы. При соотнесении лексического значения слова с визуальной опорой использовался следующий алгоритм: логопед задавал вопрос к существительному, глаголу, прилагательному или наречию; дети отражённо и сопряжённо воспроизводили актуализируемую лексему; слово соотносилось с предметом или картинкой и вновь произносилось детьми.
2 балла — необходимо усвоение детьми парадигматических и синтагматических связей в структуре двухсловного высказывания с опорой на вспомогательные визуальные опоры (рисунок). Продуцирование детьми указанных конструкций происходило с помощью вопросно-ответной формы, определяющей в высказывании субъект и предикат.д.ошкольники учились подбирать близкие и далёкие по значению предикативные лексемы, таким образом, формировались парадигматические связи. Работа над организацией синтагматических связей шла через включение предиката в контекст двухсловной конструкции.
3 балла — предусматривалосьумение образовывать именные и глагольные предикаты с помощью приставок и суффиксов (с уменьшительным значением); изменять наиболее частотные именные, глагольные и адъективные предикативные единицы по родам, числам и падежам.
4 балла — необходимо было включение двухсловных конструкций в речь. Дошкольники осваивали простейшие типы диалогов, постепенно овладевали парностью реплик, умением понимать их смысл и правильно реагировать на вопрос двухсловным высказыванием. Все реплики, продуцируемые детьми, сопровождались рисунками.
Проведённые в рамках первого этапа приёмы и упражнения: использование рисунков, пиктограмм для воспроизведения двухсловных высказываний; работа над составлением высказываний в парах; разыгрывание диалога по ролям способствовали развитию предикативных процессов, созданию у детей с речевой патологией нового уровня обобщений и абстрагирования, что содействовало увеличению длины высказывания.
На основе полученных баллов были определены уровни сформированности семантического компонента на основе исследования предикативной лексики.
Низкий уровень — умение понимать и адекватно использовать предикативные лексемы в структуре высказывания.
Средний уровень — умение понимать и адекватно использовать предикативные лексемы в структуре высказывания и владеть парадигматическими и синтагматическими связями в структуре высказывания.
Высокий уровень — умение понимать и адекватно использовать предикативные лексемы в структуре высказывания и владеть парадигматическими и синтагматическими связями в структуре высказывания, а также включать высказывания различной длины в связную монологическую речь.
2.2 Анализ особенностей семантического компонента у детей дошкольного возраста с общим недоразвитием речи
На первом этапе анализировалась импрессивная сторона лексики у дошкольников с общим недоразвитием речи (ЭГ) и с нормальным речевым развитием (КГ).
Результаты исследования у дошкольников с речевой патологией позволили построить диаграмму, которой уровни развития импрессивной стороны предикативной лексики показаны в процентном соотношении (см. диаграмму 1).
Диаграмма 1. Особенности импрессивной стороны предикативной лексики детей дошкольного возраста с общим недоразвитием речи с нормальным речевым развитием
/>/>
/> — высокий уровень
/>— средний уровень
/>— низкий уровень
Результаты исследования импрессивной стороны предикативной лексики показали, что у дошкольников с нормальным речевым развитием наименьшее количество правильных ответов было зафиксировано при выполнении заданий на понимание глагольных предикатов. Дети с ОНР в большей степени испытывали затруднения при понимании наречий, прилагательных и глаголов. Разница правильных ответов в сравнении с нормой, в среднем составила от 27% (существительные) до 57% (наречия). продолжение
--PAGE_BREAK--
Данные полученные в результате исследования экспрессивной стороны предикативной лексики, также позволили выявить уровни развития дошкольников и на этом основании построить диаграмму (см. диаграмму 2).
Диаграмма 2. Особенности экспрессивной стороны предикативной лексики детей дошкольного возраста с общим недоразвитием речи с нормальным речевым развитием
/>/>
/> — высокий уровень
/>— средний уровень
/>— низкий уровень
Результаты исследования экспрессивной стороны предикативной лексики позволили выявить, что испытуемые с нормальным и нарушенным речевым развитием чаще всего затруднялись при назывании наречных и адъективных предикатов. У детей с ОНРразница в количестве названных глагольных предикатов по сравнению с нормой в среднем составила — 21%. Количество адъективных и наречных предикатов, при назывании которых дети допустили ошибки, было различным. В среднем дошкольники с нормальным речевым развитием затруднялись в 12% -13% случаев, а дети с речевой патологией — в 31% -33% случаев.
Качественный анализ предикативной лексики предполагал толкование детьми значения глагольных, именных, адъективных и наречных предикатов. В процессе обследования дошкольников были выявлены следующие типы объяснения глагольных, адъективных и наречных предикатов: парадигматические связи (объяснение слова путём подбора лексемы, близкой или далёкой по значению, синонимизация), синтагматические связи (толкование лексемы путём включения её в контекст), лексико-семантический компонент (объяснение значения слова через указание на место слова в семантическом поле) и неадекватные реакции (описание ситуации, подбор однокоренных слов, жесты, случайные ответы, повторы слов-стимулов, отказы). При толковании именных предикатов дети использовали: денотативный (объяснение значения слова через указание на признаки, характеризующие денотат), референтный (объяснение значения слова через указания на признаки, характеризующие референт знака), денотативно-референтный (толкование слова через указание на признаки, характеризующие как денотат знака, так и референт), лексико-семантический компоненты и неадекватные реакции.
Толкование лексического значения глагольных предикатов было достаточно трудной задачей для всех категорий испытуемых.
Дети с нормальным речевым развитием, актуализируя значение глаголов, реже применяли синтагматические связи (на 0,3%), чем парадигматические, например, «слушать — это петь песни» (объяснение предиката посредством подбора лексемы этой же части речи). У дошкольников с ОНРсинтагматические связи превалировали над парадигматическими (на 15% -17%). У испытуемых с нормальным речевым развитием при толковании значения глаголов наблюдалось доминирование лексико-семантического компонента, например, «прыгать — это как лететь, только невысоко, но на землю возвращаться» (актуализация двух глаголов). Для детей с ОНР при толковании значения глаголов наиболее употребляемыми были синтагматические связи, например, «прыгать — на скакалке» (называние предмета, с которым связано действие). Далее типы объяснения глагольных предикатов по числу ответов у дошкольников этих групп распределились следующим образом: лексико-семантический компонент — неадекватные ответы — парадигматические связи.
Дети с ОНР при толковании лексического значения глаголов в большинстве случаев применяли синтагматические связи; второе место занимали неадекватные реакции. У испытуемых при актуализации глагольных предикатов наблюдалась следующая последовательность употребления различных типов ответов: синтагматические связи — неадекватные реакции — лексико-семантический компонент — парадигматические связи. Последние два типа ответов применялись детьми в единичных случаях.
Результаты исследования толкования лексического значения именных предикатов позволил выявить ряд особенностей у испытуемых двух групп.
Дошкольники с нормальным речевым развитием при ответах наиболее часто использовали лексико-семантический компонент, например, «домашние животные — это такие люди, которые не говорят» (объяснение значения предиката без указания на дифференциальные признаки). У детей с ОНРв ответах доминировал денотативный компонент, например, «одежда — чтоб носить» (определение значения предиката через описание функции).
Денотативно-референтный компонент, например, «ложка — это вещь, которую мы моем, бывает разная, из дерева, из железа» (объяснение значения предиката через описание функциональных и внешних признаков денотата) актуализировался испытуемыми всех групп почти в 2 раза реже референтного, например, «фрукты — они сладкие» (при описании внешних признаков денотата отмечается расширение значения слова).
Результаты исследования толкования лексического значения адъективных предикатов позволяют сделать вывод, что у всех обследуемых детей прослеживалась сходная картина соотношения различных типов ответов. Дошкольники обеих групп при толковании значения прилагательных в большей степени применяли синтагматические связи, например, «пустой — стакан» (название предмета, которому присущ данный признак). Следует подчеркнуть, что у испытуемых с речевой патологией подобные тенденции в ответах прослеживаются в течение всего дошкольного возраста. У детей с нормальным речевым развитием и дошкольников с ОНР доминировали в ответах парадигматические связи, например, «длинный — эта дорога большая» (толкование предиката с помощью семантически близкой лексемы этой же части речи). Однако испытуемые с ОНР, выполняя данное задание, преимущественно использовали жесты, повторы, случайные реакции, отказывались от ответа.
В среднем, испытуемые с ОНР не могли объяснить значения прилагательных в 18% случаев.
Результаты исследования толкования лексического значения наречных предикатов позволяют отметить, что дети с нормальным речевым развитием, и ОНР при объяснении наречий в большей степени применяли парадигматические связи, чем синтагматические.
У всех детей наблюдалось увеличение ответов с использованием парадигматических связей, например, «близко — это недалеко» (толкование предиката посредством синонимизации), лексико-семантического компонента, например, «поздно — это не рано, значит уже ночь» (толкование значения предиката через выделение некоторых дифференциальных признаков) и уменьшение синтагматических связей, например, «радостно — это когда тебе делают подарки и когда мама разрешает играть в компьютер» (толкование значения предиката через ситуацию). Следует отметить, что дети ЭГ, объясняя значение наречия, чаще всего применяли неадекватные реакции и синтагматические связи. В среднем испытуемые с ОНРне могли объяснить значения наречий в 17% случаев.
Результаты сопоставительного исследования предикативных связей и предикативной структуры в высказываниях различной длины при нормальном и нарушенном речевом развитии. Исследование было направлено на определение взаимосвязи между расширением длины высказываний и трансформацией в них предикативных связей (было рассмотрено 6 речевых высказываний). Для анализа предикативной структуры семантически целого высказывания детям предлагалось воспроизвести авторский текст, соответствующий их возрастным возможностям. В структуре текста были предварительно выделены: предикативные звенья первого порядка, несущие основную мысль высказывания; звенья второго порядка, отвечающие за разворачивание сюжета; предикативные звенья третьего порядка, уточняющие события, отражённые во втором звене.
Так, дошкольники с нормальным речевым развитием использовали фразы, состоящие из 4-5 (33%) и 6-7 (29%) слов. При передаче доступного текстового сообщения, дети самостоятельно могли сформулировать основную мысль, дополняя её предикативными звеньями второго порядка. Их сверстники, составляющие экспериментальную группу, в основном продуцировали однословные и двухсловные конструкции. Дети с ОНРвоспроизводили небольшой по объёму рассказ, при этом наблюдались пропуски предикативных звеньев первого, второго и третьего порядка, что приводило к смысловой незавершённости высказывания.
У детей с нормальным речевым развитием значительное количество ответов приходилось на фразы, превышающие 8 лексем (37%). Дошкольники могли воспроизвести законченное связное сообщение, сформулировать основную идею текста. Анализируя высказывания, составленные детьми с ОНР, можно отметить, что на первом месте по распространённости находились двух-, трёхсловные конструкции (58%), а количество однословных ответов составило 25%. Некоторые фразы, состоящие из 4-5 лексем (17%), содержали ошибки в структуре, наблюдались пропуски главных и второстепенных членов, необоснованные инверсии.
При пересказе дошкольники с ОНР верно передавали предикативные звенья первого порядка. В основном страдали предикативные звенья второго порядка, дети пропускали или замещали их на предикативные звенья третьего порядка.
Испытуемые с нормальным речевым развитием при продуцировании многословных конструкций использовали различные типы предикативных связей. Всем детям было доступно самостоятельное формулирование главной мысли рассказа, программирование монолога как речевого целого. Несмотря на выраженную тенденцию к расширению длины фразы, дети с ОНР всё же не достигают того объёма речевой продукции, который соответствует дошкольникам с нормальным речевым развитием.
Выводы
Подводя итоги констатирующего эксперимента можно сделать следующие выводы:
1. У испытуемых с ОНР наблюдается отставание в объёме предикативной лексики в сравнении с возрастной нормой на один год;
2. Все обследованные дети при объяснении лексического значения глагольных, адъективных и наречных предикативных единиц чаще использовали ответы с применением лексико-семантического компонента, парадигматических связей и реже ответы с использованием синтагматических связей и неадекватных реакций;
3. У дошкольников с нормальным и патологическим речевым развитием при актуализации именных предикатов чаще наблюдаются ответы с применением лексико-семантического компонента, чем с использованием денотативного компонента.
4. У большинства обследованных детей с ОНР высказывания различной длины не всегда соответствуют общепринятым нормам: наблюдаются неадекватные семантические замены, пропуски предикатов, аграмматизмы.
5. Текстовые сообщения всех обследованных детей с патологией речиотличаются пропусками большого количества предикативных звеньев различного порядка, нарушением логической последовательности изложения, искажением смысла, что свидетельствует о несформированности предикативной структуры семантически целого высказывания.
6. Анализ состояния семантического компонента предикативной лексики у дошкольников 4-7 лет с нормальным и нарушенным речевым развитием позволил соотнести полученные результаты с типологической характеристикой трёх уровней речевого развития, более точно определить верхнюю и нижнюю границы уровней общего недоразвития речи и на этой основе обосновать методическую систему приёмов, направленную на формирование данного пласта лексики у дошкольников с ОНР.
Глава 3. Формирование семантического компонента у детей дошкольного возраста с общим недоразвитием речи
3.1 Экспериментальная серия занятий по формированию семантического компонента у детей дошкольного возраста с общим недоразвитием речи
В 2007-2008 гг. (сентябрь-май) для определения результативности обучающего эксперимента испытуемые дошкольники с ОНР (II уровень) были разделены на две подгруппы: подгруппа-1 — экспериментальная, подгруппа-2 — контрольная. В каждую подгруппу вошли 10 детей одного и того же возраста и года обучения. Дети обеих подгрупп не отличались друг от друга по уровню общего и речевого развития.
Основная цель экспериментального обучения заключалась в апробации экспериментальной серии занятий, направленной на формирование семантического компонента у дошкольников с ОНР (II уровень).
В основу разработки экспериментальной серии занятий были положены: деятельностный и системный подходы к коррекции нарушений речи, принципы учёта этиологии, механизмов, структуры речевого дефекта; взаимосвязи формирования лексики с развитием мыслительных операций, памяти, внимания; системности; наглядности и доступности материала. Логопедическое воздействие осуществлялось поэтапно. Этапы были тесно связаны между собой и взаимообусловлены.
Первый (подготовительный) этап.
Цельэтого этапа состояла в закреплении у дошкольников с ОНР (II уровень) умения понимать и адекватно использовать однословные и двухсловные высказывания в самостоятельной речи. Первый этап включал в себя четыре комплекса упражнений.
В соответствии с задачей первого комплекса упражнений дошкольники устанавливали соответствие между пиктограммой или идеограммой и обозначаемой лексемой. Пиктографический код включал пиктограммы и идеограммы, которые представляли символическое, реальное или абстрактное обозначение предметов, действий и признаков предмета. Пиктограммы содержали дополнительные символы (именная — символ подлежащего, глагольная — символ сказуемого, адъективная пиктограмма сопровождалась волнистой линией). При соотнесении лексического значения слова с визуальной опорой использовался следующий алгоритм: логопед задавал вопрос к существительному, глаголу, прилагательному или наречию; дети отражённо и сопряжённо воспроизводили актуализируемую лексему; слово соотносилось с предметом или картинкой, а затем с пиктограммой и вновь произносилось детьми.
Задача второго комплекса упражнений состояла в усвоении детьми парадигматических и синтагматических связей в структуре двухсловного высказывания с опорой на вспомогательные визуальные опоры. Продуцирование детьми указанных конструкций происходило с помощью вопросно-ответной формы, определяющей в высказывании субъект и предикат. Дошкольники учились подбирать близкие и далёкие по значению предикативные лексемы, таким образом формировались парадигматические связи. Работа над организацией синтагматических связей шла через включение предиката в контекст двухсловной конструкции.
Задача третьего комплекса упражнений предусматривалаизучение деривационных отношений и грамматических категорий в структуре двухсловного высказывания. Овладевая алгоритмом двухсловных фраз, дети учились образовывать именные и глагольные предикаты с помощью приставок и суффиксов (с уменьшительным значением); изменять наиболее частотные именные, глагольные и адъективные предикативные единицы по родам, числам и падежам. При изучении элементарных форм изменения и образования слов дошкольникам предлагались пиктограммы, которые содержали дополнительные символы множественного числа существительного, глагола, прилагательного (+) или суффиксального образования существительного (^). продолжение
--PAGE_BREAK--
Задачей четвёртого комплекса упражнений было включение двухсловных конструкций в диалогическую речь. Дошкольники осваивали простейшие типы диалогов, постепенно овладевали парностью реплик, умением понимать их смысл и правильно реагировать на вопрос двухсловным высказыванием. Все реплики, продуцируемые детьми, сопровождались пиктограммами и идеограммами.
Проведённые в рамках первого этапа приёмы и упражнения: использование пиктограмм и идеограмм для воспроизведения двухсловных высказываний; составление конструкций по «рассыпанным» пиктограммам; работа над составлением высказываний в парах; разыгрывание диалога по ролям способствовали развитию предикативных процессов, созданию у детей с речевой патологией нового уровня обобщений и абстрагирования, что содействовало увеличению длины высказывания.
Второй (основной) этап.
Цель данного этапа работы заключалась в формировании у дошкольников с ОНР (II уровень) умения понимать и адекватно использовать предикативные лексемы в структуре многословного высказывания.
В начале обучающего эксперимента детям предлагались упражнения, направленные на усвоение предикативных связей в высказываниях различной длины (от 3 слов до 8 и более): субъект — действие (предикат) — объект (Девочка рисует цветок). Далее отрабатывались следующие модели высказываний: субъект — действие (предикат) — объект — орудие действия (Мальчики пилили дрова пилой); с «двойной предикативностью» (Бабушка сидит в кресле и смотрит телевизор); с двумя антонимическими предикативными лексемами (Тане грустно, а Олегу весело); сложносочинённые конструкции, состоящие из двух симметричных частей, где вторая часть по структуре дублирует первую (Лена ушла в школу, а Коля пришёл из школы). Предикативные связи усваивались дошкольниками посредством пиктографического кода и стимулирующих вопросов логопеда. Высказывания, включающие сложные предикативные связи, изучались дошкольниками в более поздние сроки (при переходе со второго уровня речевого развития на третий). Логопедическая коррекция на этом этапе предполагала ввод пиктограмм и идеограмм как вспомогательного средства, постепенно количество визуальных опор сокращалось. Усвоенные дошкольниками фразы с различными типами предикативных связей включались в небольшие по объему тексты.
Второй основной этап включал четыре комплекса упражнений.
Задачей первого комплекса упражнений было овладение детьми парадигматическими и синтагматическими связями в структуре многословного высказывания. Актуализированные антонимы и синонимы вводились в многословные конструкции. Упражнения на подбор антонимов и синонимов применялись как средство уточнения предиката и формирования парадигматических связей. При работе над синонимами внимание детей акцентировалось на том, что близкие по смыслу лексемы обозначались одной и той же пиктограммой (идеограммой). Работа над синтагматическими связями происходила за счёт расширения высказывания.
Задача второго комплекса упражнений предусматривала усвоение деривационных отношений и грамматических категорий в структуре высказываний различной длины. Отработанные на предыдущем этапе грамматические модели включались в многословные высказывания с опорой на пиктографический код.
Задача третьего комплекса упражнений предполагала включение высказываний различной длины в диалог, что способствовало созданию мотивации к расширению многословного высказывания. На данной стадии формирования предикативной лексики дошкольников знакомили с различными типами диалогов и структурой реплик в диалоге, обучали варьированию их в зависимости от ситуации и реакции собеседника. Развитие диалога происходило по восходящей линии — от небольших диалогов, состоящих из 3-4 парных реплик, к более сложным по содержанию и объёму.
Задачей четвёртого комплекса упражнений было включение высказываний различной длины в связную монологическую речь.
Дошкольники учились воспроизводить небольшие рассказы, определять предикаты и устанавливать их последовательность в тексте. В работе над текстом пиктографическая запись помогала дошкольникам избегать пропусков лексем, строить свой рассказ в соответствии с предложенной программой. Если дети справлялись с заданием, то пиктограммы и идеограммы не применялись или использовались частично. Постепенно дети ориентировались только на символы подлежащего, сказуемого и второстепенных членов и самостоятельно составляли фразу.
Согласно цели основного этапа использование приёмов и упражнений: применение пиктографического кода с постепенным сворачиванием количества зрительных опор и выходом на самостоятельную речь; разыгрывание диалога по ролям; дополнение реплик диалога; составление многословных высказываний по «рассыпанным» пиктограммам и идеограммам, графической схеме; составление высказываний по ситуации позволило детям адекватно и точно употреблять предикативные лексемы в самостоятельных высказываниях различной длины.
Предложенная последовательность работы прослеживалась при изучении всех лексико-тематических циклов. В рамках каждого цикла дошкольники знакомились с 10-15 пиктограммами и идеограммами (в процессе обучения детям было предложено 60 символов).
Специальные приёмы, внедрённые на занятиях с дошкольниками с ОНР, были направлены на обеспечение прочной связи между значением слова, его моторным воспроизведением и кинестетическим образом, формирование речевых кинестезий. Особое внимание в работе с детьми с ОНРуделялось осмыслению связи между значением слова и звуковой формой знака; чёткому проговариванию лексем с опорой на пиктографическую запись.
3.2 Диагностика сформированности семантического компонента у детей дошкольного возраста с общим недоразвитием речи
На контрольном этапе эксперимента эффективность коррекционного воздействия устанавливалась в ходе исследования глагольных, именных, адъективных, наречных предикатов; сопоставительного изучения предикативных связей и предикативной структуры в высказываниях различной длины.
Для сопоставления результатов и выявления эффективности экспериментального обучения была сформирована подгруппа-2, в которую вошли дети с ОНР (II уровень). Так, подгруппа-1 и подгруппа-2 по возрастным показателям были однородными.
В начале учебного года стартовые показатели у дошкольников обеих групп были одинаковыми. В конце обучающего эксперимента результаты испытуемых подгруппы-1 оказались значительно выше, в отличие от детей подгруппы-2. У всех детей обеих подгрупп после обучающего эксперимента отмечалась позитивная динамика в формировании предикативной лексики (см. диаграмму 3 и 4).
Диаграмма 3
Сравнительная характеристика особенностей импрессивной стороны предикативной лексики дошкольников на констатирующем и контрольном этапах эксперимента
Результаты 1-го констатирующего Результаты 2-го среза после
среза формирующего эксперимента
Подгруппа-1
/>/>
Подгруппа-2
/>/>
/> — высокий уровень
/>— средний уровень
/>— низкий уровень
Диаграмма 4
Сравнительная характеристика особенностей экспрессивной стороны предикативной лексики дошкольников на констатирующем и контрольном этапах эксперимента
Результаты 1-го констатирующего Результаты 2-го среза после среза формирующего эксперимента
Подгруппа-1
/>/>
Подгруппа-2
/>/>
/> — высокий уровень
/>— средний уровень
/>— низкий уровень
В конце учебного года дети обеих групп достигли верхней границы второго уровня речевого развития.
Следует отметить, что более высокие показатели уровня сформированности семантического компонента предикативной лексики в подгруппе-1 объясняются систематической работой с использованием занятий, направленных на активизацию именных, глагольных, адъективных и наречных предикатов, усвоение парадигматических, синтагматических связей и деривационных отношений между ними в высказываниях различной длины.
Сравнительный анализ данных в начале и в конце экспериментального обучения с достаточной степенью достоверности позволил сделать общий вывод об эффективности предлагаемых занятий по формированию семантического компонента предикативной лексики у детей с ОНР (II уровень).
Выводы
Полученные данные в ходе исследования позволили нам сделать следующие выводы:
1. Выраженные нарушения в организации семантического компонента лексики у дошкольников с ОНР различного генеза объясняются трудностями процесса выбора слов, реализации операций номинации и предикации, общей незрелостью парадигматических, синтагматических связей и деривационных отношений. У дошкольников с ОНР формирование изучаемой лексики осуществляется в значительно более поздние сроки и имеет качественные отличия по сравнению с нормой.
2. Разработанная экспериментальная серия занятий с применением специфических визуальных опор, направленная на адекватное понимание и употребление предикативных единиц в самостоятельных высказываниях различной длины способствовала формированию предикации, совершенствованию коммуникативных умений и навыков у детей с ОНР.
3. В процессе коррекционно-логопедического обучения у всех дошкольников прослеживались значительные количественные и качественные изменения состояния семантического компонента предикативной лексики, что выражалось в следующем: тенденции усвоения парадигматических (ассоциативных), синтагматических (предикативных) связей и деривационных отношений; положительной динамике развития семантического компонента в структуре значения предикатов; сокращении числа ответов с использованием жестов, случайных реакций, однокоренных замен, отказов; расширении длины высказывания; воспроизведении текстового сообщения.
4. Анализ высказываний различной длины, проведённый в рамках контрольного эксперимента и направленный на выявление эффективности предложенной нами экспериментальной методики, подтвердил, что в результате коррекционно-логопедического обучения у детей с ОНР (II уровень) отмечалось значительное расширение объёма предикативной лексики, что сокращало сроки перехода на более высокий уровень речевого развития.
В результате проведённого коррекционного обучения детей с ОНР (II уровень) произошло усвоение предикативных единиц, осуществлено их введение в структуру высказываний различной длины. Таким образом, систематическая, поэтапная, специально организованная логопедическая работа по формированию семантического компонента предикативной лексики у детей с ОНР (II уровень) различного генеза позволила качественно и количественно изменить их словарный запас.
Заключение
Исследования последних десятилетий в области детской речи ориентируются на общие языковые категории, ведущее место среди которых занимает анализ семантико-синтаксических конструкций.
Проведенное в дипломной работе исследование позволило достичь поставленной цели, реализовать задачи и сформулировать следующие выводы:
1. Ведущим компонентом в семантическом строе речи является смысл (значение, зависящее от контекста). Предикаты-смыслы взаимодействуют друг с другом, так что предшествующие смыслы содержатся в последующих и их изменяют.
В настоящее время исследователи детской речи считают, что овладение семантически мотивированными понятиями агента действия, действия или состояния, объекта действия и др., соотносящимися с категориями грамматики Дж. Филмора, предшествует овладению формально-логическим синтаксисом. Исследователями доказано, что этап смыслового синтаксиса предшествует этапу семантического синтаксиса.
Обобщение полученных данных позволяет сформулировать основные причины нарушений формирования лексической системности у детей с ОНР, которые возникают на различных этапах восприятия, обработки, хранения и извлечения семантической информации. Трудности формирования полноценного семантического компонента у детей с ОНР связаны с кодовыми переходами (зрительный-акустический-семантический), осуществляемыми оперативной памятью. В свою очередь недостатки обработки вербальной информации на этапе промежуточного хранилища (оперативной памяти) приводят к неправильному группированию на основе определенных признаков слов в семантической памяти, неточному или искаженному установлению смысловых связей между ними. Другими словами, качественное несовершенство семантических полей объясняется, прежде всего, ошибками категоризации при усвоении лексических единиц. К ошибкам реализационного (внешнего) уровня приводит и ослабленный контроль, который не выполняет функцию фильтрования (отбрасывания) неадекватных или случайных ассоциаций.
Основной задачей работы над семантическим компонентом следует считать формирование в языковом сознании ребенка полноценных семантических полей. Это в настоящий момент провозглашается многими специалистами в области патологии речи, с успехом применяющими психолингвистический подход в своей работе: Р.И. Лалаевой, Н.Ю. Серебряковой, Т.В. Тумановой, Л.Б. Халиловой, С.Н. Шаховской и мн. др. Именно их серьезные наработки, имеющие глубокое научное обоснование, позволили выделить в логопедической работе по формированию лексической системности два основных направления: накопление лексических единиц; целенаправленное формирование у ребенка системы семантических значений (упорядочивание языковых единиц).
Развитие семантического компонента лексики должно быть неразрывно связано с расширением представлений ребенка об окружающей действительности. Работа над семантическим компонентом неотделима от работы над другими компонентами речеязыковой системы. При формировании словаря особое внимание должно быть обращено на взаимосвязь лексического и грамматического значений слова. Словарь ребенка должен развиваться параллельно с развитием мыслительных операций. Именно аналитико-синтетическая работа со словом формирует его как языковой знак. продолжение
--PAGE_BREAK--
2. Использование психолингвистического подхода при сравнительном исследовании семантического компонента у детей с нормальным и нарушенным речевым развитием позволило выявить у них как общие, так и специфические особенности формирования предикативной лексики.
Были выявлены выраженные нарушения в организации семантического компонента лексики у дошкольников с ОНР. Это объясняется трудностями процесса выбора слов, реализации операций номинации и предикации, общей незрелостью парадигматических, синтагматических связей и деривационных отношений. У дошкольников с ОНР формирование изучаемой лексики осуществляется в значительно более поздние сроки и имеет качественные отличия по сравнению с нормой.
На основании вышеперечисленного были определены основные задачи, конкретное содержание коррекционно-развивающей работы по формированию семантического компонента у детей дошкольного возраста с общим недоразвитием речи, выбраны наиболее оптимальные методы и способы логопедического воздействия.
Была разработана экспериментальная серия занятий с применением специфических визуальных опор, направленная на адекватное понимание и употребление предикативных единиц в самостоятельных высказываниях различной длины способствовала формированию предикации, совершенствованию коммуникативных умений и навыков у детей с ОНР.
В процессе коррекционно-логопедического обучения у всех дошкольников были выявлены значительные количественные и качественные изменения состояния предикативной лексики, что выражалось в следующем: тенденции усвоения парадигматических (ассоциативных), синтагматических (предикативных) связей и деривационных отношений; положительной динамике развития лексико-семантического компонента в структуре значения предикатов; сокращении числа ответов с использованием жестов, случайных реакций, однокоренных замен, отказов; расширении длины высказывания; воспроизведении текстового сообщения.
В результате контрольного эксперимента, направленного на выявление эффективности предложенной нами экспериментальной методики, было выявлено, что в результате коррекционно-логопедического обучения у детей с ОНР (II уровень) отмечалось значительное расширение объёма предикативной лексики, что сокращало сроки перехода на более высокий уровень речевого развития.
3. В результате проведённого коррекционного обучения детей с ОНР (II уровень) произошло усвоение предикативных единиц, осуществлено их введение в структуру высказываний различной длины. Таким образом, систематическая, поэтапная, специально организованная логопедическая работа по формированию предикативной лексики у детей с ОНР (II уровень) различного генеза позволила качественно и количественно изменить их словарный запас.
Проведённое исследование имеет перспективы развития в плане продолжения изучения семантического компонента предикативной лексики у дошкольников с ОНР (II уровень), а также дальнейшей разработки и совершенствования методики, направленной на формирование семантического компонента у дошкольников с общим недоразвитием речи.
Список изученной литературы
Андриевская В.В. Особенности словесных ассоциаций как фактор построения предложений // Исследования языка и речи: Уч. записки МГПИИЯ, 1971.
Бородич А.М. Методика развития речи детей: Учебное пособие для студентов пед институтов. — М.: Просвещение, 1981.
Воробьева В.К., Даскалова Е.С. Структура семантических полей в речевой продукции учащихся с нормальной и нарушенной речевой деятельностью // Коррекционное обучение детей с нарушениями речевой деятельности: Межвузовский сборник научных трудов. — М.: МГПИ имени В.И. Ленина, 1983.
Выготский Л.С. Мышление и речь: собрание сочинений. — М., 2001.
Гвоздев А.Н., Фомичева Г.А., Ушакова О.С. Вопросы изучения детской речи. — М., 1961.
Глухов В.П. Из опыта логопедической работы по формированию связной речи детей с ОНР дошкольного возраста на занятиях по обучению рассказыванию // Дефектология. — № 4. — 1994.
Глухов В.П. Методика формирования связной речи дошкольников с ОНР. — М.: АРКТИ, 2004.
Грибова О.Е. Реализация принципа деятельного подхода в процессе логопедического исследования // Дефектология. — 2004. — № 2.
Ефименкова Л.Н. Формирование речи у дошкольников. — М., Педагогика, 1985.
Жинкин Н.И. Интеллект, язык, речь // Нарушения речи у дошкольников. — М. Педагогика, 1971.
Жукова Н.С., Мастюкова Е.М., Филичева Т.Б. Логопедия. Преодоление ОНР у дошкольников. — М.: Наука, 2003.
Залевская А.А. Психолингвистические исследования. Слово. Текст: Избранные труды. М.: Гнозис, 2005.
Капинос В.И. и др. Развитие речи: теория и практика обучения. — М.: Линка-Пресс, 1994.
Карпова С.П., Колобова И.Н. Особенности ориентировки на слово у детей. — М.: Издательство московского университета, 1978.
Короткова Э.П. Обучение детей дошкольного возраста рассказыванию. — М.: Просвещение, 1982.
Крылова Н.Л. Общее и специфическое в работе логопеда и воспитателя логопедического детского сада по развитию речи детей // Дефектология. — 1985. — № 2.
Кубрякова Е.С., Шахнарович А.М., Сахарный Л.В. Человеческий фактор в языке: Язык и порождение речи. М.: Наука, 1991.
Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка. — М., Наука, 1982.
Лалаева Р.И., Серебрякова Н.В. Коррекция ОНР у дошкольников. — СПб., 1999.
Лалаева Р.И., Серебрякова Н.В. Формирование лексики и грамматического строя у дошкольников с общим недоразвитием речи. — Спб.: Изд-во «СОЮЗ», 2001.
Левина Р.Е. Основы теории и практики логопедии. — М., Педагогика, 1968.
Леонтьев А.А. Основы психолингвистики: Учебник для студ. высш. учеб. заведений.4-е изд., испр. М.: Смысл; Издательский центр «Академия», 2005.
Леонтьев А.А. Исследования детской речи // Основы теории речевой деятельности. — М., 1974.
Леонтьев А.А. Язык, речь, речевая деятельность. — М. Наука,, 1969.
Лингвистический энциклопедический словарь /Гл. ред.В.Н. Ярцева, — М.: Сов. энциклопедия, 1990.
Логопедия: учебник для студентов дефектол. фак. пед. ин — тов/Л. с. Волкова, Р.И. Лалаева, Е.М. Мастюкова и др.; Под ред.Л.С. Волковой — книга 1. — М.: ВЛАДОС, 2003.
Лопатина Л.В., Серебрякова Н.В. Преодоление речевых нарушений у дошкольников. — СПб., 2003.
Лурия А.Р. Речь и мышление. — М., Наука, 1975.
Методика развития речи детей дошкольного возраста. — М.: Просвещение, 1984.
Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка. — М. Педагогика, 2001.
Поваляева М.А. Справочник логопеда. — Ростов — на — Дону: «Феникс», 2002.
Психолингвистика и современная логопедия / Под ред.Л.Б. Халиловой. — М.: Экономика, 1997.
Развитие речи дошкольника / Под ред.О.С. Ушаковой. — М.: АПН СССР, 1990.
Ребенок. Раннее выявление отклонений в развитии речи и их преодоление / Под ред.О.С. Ушаковой. — М.: Издательство Московского психолого-социального института; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2003.
Сохин Ф.А. Осознание речи дошкольниками // Подготовка детей к школе в детском саду. — М.: Педагогика, 1976.
Спирова Л.Ф., Ястребова А.В. Обследование лексического запаса и грамматического строя речи // Методы обследования Нарушения речи у детей/ Под ред. Власовой Т.А. и др. — М., 1982.
Ушакова Т.Н. Принципы развития ранней детской речи // Дефектология. — 2004. — № 5.
Федоренко Л.П. и др. Методика развития речи детей дошкольного возраста. Пособие для учащихся дошкольных пед. училищ. — М.: «Просвещение», 1977.
Филичева Т.Б., Чевелева Н.А., Чиркина Г.В. Основы логопедии. — М., 1989.
Шахнарович А.М. Детская речь в зеркале психолингвистики. — Институт языкознания РАН, 1999.
Приложения
Приложение 1
/>
/>
/>
Приложение 2
/>