--PAGE_BREAK--Связанная многими обязательствами с союзниками по блокам, Турция часто проводила «несолидарную» политику по отношению к мусульманским странам, что в последствии отразилось на ее имидже и было препятствием для нормального сотрудничества, в частности с арабскими странами. Помимо объективных причин такого курса были и субъективные причины, а именно неприязнь к арабским государствам, которая была наследием османской империи и отражена в идеологии «пантюркизма». Турция «забыла», что она ближневосточная страна, группа развивающихся стран в ООН не считала ее «своей»[13]. Так было, прежде всего, во время вооруженной англо-франко-израильской агрессии против Египта в 1956 г. Формальное осуждение Турцией тройственной агрессии на Чрезвычайной сессии Генеральной Ассамблеи ООН не помешало в то же время турецкому министру иностранных дел Фатин Рюштю Зорлу на сессии Парламентского Совета в Карачи оправдывать агрессоров и обвинять во всем Египет. Он говорил, что своим решением о национализации Суэцкого канала и своей внешней политикой Египет вызвал агрессию[14]. Кроме этого, Турция проводила политику на сближение с Израилем, с которым с 1949 г. были установлены дипломатические отношения. С середины 50-х годов, Турция, накопив военный потенциал часто проводила маневры у границ Сирии и Ирака, показывая свою откровенную недружелюбность.
Американский сенат в 1957 г. одобрил, предложенную президентом США доктрину Даллеса-Эйзенхауера. Эта доктрина уполномачивала американского президента использовать вооруженные силы США «для предоставления помощи любой стране или группе стран, которые пригласили помощь для защиты от вооруженной агрессии со стороны любой страны, которая контролируется международным коммунизмом». Турецкий премьер-министр Аднан Мендерес, выступая на пресс-конференции в 1957 г., так охарактеризовал этот документ: «Багдадский пакт, а отсюда и Турция, есть элементами, которые составляют ось «доктрины Эйзенхауэра», которая должна обеспечить стабильность на Среднем Востоке и укрепить Багдадский пакт». В тот период американские политические деятели утверждали, что «Турция и Израиль являются единственными странами на Ближнем Востоке, на которые Соединенные Штаты могут положиться». Однако, во время сессии Совета Багдадского блока в январе 1958 г. была заявлена что политика США в отношении Ближнего Востока не оправдала надежд тех кругов в Турции, Иране и Пакистане, которые надеялись что, в конце концов будет уделено внимание на вопрос экономического развития в этих странах[15].
Однако, несмотря на очевидную непопулярность внешнеполитического курса правительства Баяра-Мендереса и на тот факт, который против него в стране назревала довольно влиятельная оппозиция, правители Турции продолжали придерживаться односторонней ориентации на западные государства и, прежде всего, на Соединенные Штаты Америки.
В октябре 1959 г. было подписано дополнительное турецко-американское соглашение о размещение на территории Турции баз НАТО для ракет среднего радиуса действия, а также о строительстве близ Стамбула атомного реактора. В связи с этим американская газета «Нью-Йорк таймс» писала: «Турция, которая имеет на своей территории большие авиационные и военно-воздушные базы НАТО и радарные установки, с введением в действие ракетных баз превращаются в важнейший военный арсенал НАТО»[16].
Большая оппозиция в Турции новому договору принудила президента и премьер-министра на протяжении довольно продолжительного времени не ставить соглашение на ратификацию меджлисом. Это было сделано лишь в мае 1960 г., когда по всей стране проходили массовые антиправительственные выступления, а оппозиционные партии не брали участия в заседаниях парламента.
Под угрозу была поставлена безопасность Турции, правительство которой, отдавая свою территорию Соединенным Штатам Америки для устройства военных баз и для осуществления агрессивных актов американской авиации против Советского Союза, выступил как соучастник подобных актов и ту самим принял на себя тяжелую ответственность за возможные опасные последствия таких действий – говорилось в Ноте протеста правительства СССР правительству Турции.
Так называемая «союзническая опека» со стороны Соединенных Штатов Америки Турции набрала такого характера, которая последняя была по сути лишенной возможности поддерживать любые нормальные отношения с другими странами, в том числе и с западными. Ведь неопровержимым есть факт, который за время правления Баяра-Мендереса турецкий внешнеполитический курс определялся чаще не в Анкаре, а в Вашингтоне. В связи с этим представляет интерес заявление тогдашнего министра иностранных дел Турции Фуада Кепрюлю: «Нельзя ждать от нас,— заявил он еще 27 февраля 1955 г.,— чтобы мы действовали, не принимая во внимание в первую очередь, безопасность «свободного мира» и наших союзников»[17].
Придя к власти, демократическая партия начала проводить реформы во внутренней политике. Эти реформы особенно затронули сельское хозяйство, в котором начал наблюдаться подъем. Это помогло Демократической партии на выборах 1954 г. в меджлис получить еще больше голосов, чем на предыдущих выборах. Однако уже с 1955 г. ДП начала терять голоса своих избирателей, как указывают турецкие авторы, это произошло в следствие невыгодной коньюктуры на мировых рынках и замедление экономического роста.
Руководство ДП преуспело в получении западных займов и кредитов. В результате резко возросла внешняя задолженность страны. По опубликованным в июне 1960 г. данным, она составила 4 миллиарда турецких лир. Трудности с выплатой долгов и процентов по ним достигли критической точки в 1958 г., когда правительство ДП фактически признало себя банкротом и было взято на поруки Международным валютным фондом — главным партнером предоставленного Западом займа в размере 359 млн. долл. В обмен А. Мендерес обязался выполнить условия так называемой программы стабилизации МВФ, включавшей «эффективную» девальвацию лиры, сокращение внутренних кредитов, отмену контроля над ценами и тарифами. Западная помощь и кредиты в 50-е годы обернулись для Турции экономическим рабством и системой контроля[18].
Продолжительное участие Турции в военных группировках чрезвычайно пагубно сказалась на общем состоянии турецкой экономики. Непосредственным следствием односторонней ориентации Турции на западные государства и, прежде всего, США была милитаризация экономики страны, что было абсолютно не оправдано в условиях мирного времени. Только прямые военные ассигнования министерства национальной обороны за период 1947 –
1957 гг. составляли цифру – свыше 7 млрд. турецких лир. Турецкая армия по своей численности (около полмиллиона) занимала третье место после американской и французской среди государств — членов НАТО[19].
Под давлением США на протяжении 1951-1954 гг. в Турции были принятые законы о поощрение иностранных (главным образом, американских) капиталовложений. Эти законы отстраняли любые ограничения в деятельности на территории Турции иностранного капитала, допуская его в разные области турецкой экономики.
Особых нападок со стороны американских монополий испытала турецкая экономическая политика, известная под названием «этатизм», которая в свое время дала возможность правительству Кемаля Ататюрка широко развернуть строительство за счет государства новых промышленный предприятий, железных дорог и т.п.
Многочисленные американские миссии экономических экспертов, которые посещали Турцию в 50-е года, в своих выводах единодушно настаивали на том, что последняя «должна перейти от этатизма к экономике, которая дает все более широкое пространство частной инициативе… более удобной для США, с тем, чтобы обеспечить лучше всего взаимопонимание и оправдать экономическую помощь». В апреле 1956 г. специальный Комитет комиссии иностранных дел Конгресса США на основании докладов американских советников в Турции «рекомендовал турецкому правительству уменьшить капиталовложения в национальную промышленность».
Общая сумма дефицита внешней торговли за 10 лет (1950—1960) составляла 3095,9 млн. турецких лир. В значительной мере это было вызвано нарушением традиционных торгово-экономических связей Турции с Советским Союзом и другими соседними странами. Невероятно возрос государственный долг Турции; на конец мая 1960 г. он составлял 12 млрд. лир. При чрезвычайной напряженности бюджета государственный долг может быть выплачен лишь в 2008 г[20].
Кроме обязательств по военным союзам, еще одно, довольно серьезное обстоятельство влияло на турецкий внешнеполитический курс, в особенности в 50-ые годы. Это – идеологическая экспансия американского империализма в Турции, которая осуществлялась довольно интенсивно, разными путями имея своей целью, прежде всего, пропагандировать «традиционную прозападную» ориентацию Турции, всячески рекламировать американский «образ жизни» и обосновывать так называемую «историческую общность» США и Турции. Только в 1956 г. на распространение американских кинофильмов и печатных изданий информационное агентство США в Турции ассигновало близко 1 млн. долларов.
В Турции все громче звучали голоса протеста в адрес США, особенно среди студенчества, возрастали антиамериканские настроения. Американский посол делал даже демарши турецкому министру внутренних дел и обращал внимание последнего на то, что возрастания антиамериканских расположений духа находит неприятное впечатление в Вашингтоне.
Эти настроения, вместе с острым экономическим и политическим кризисом вылились в широкие демонстрации и были началом конца правительства Баяра-Мендереса. «Зачем вы на нашей земле?», «Мы не хотим американских пактов!», «Мы хотим свободы» — такими лозунгами встретила демонстрация турецких студентов в Стамбуле государственного секретаря США Кристиана Гертера, который прибыл тогда в Турцию на сессию Совета НАТО[21]. Антиамериканские выступления стали одной из основных причин свержения правительства демократической партии.
27 мая 1960 г. власть в стране была взята группой офицеров, которые распустили парламент, свергли правительство и организовали Комитет национального единства (КНЕ).
Причины, вызывавшие недовольство в офицерском корпусе в середине 50-х годов, можно разделить на две группы. К первой группе следует отнести все те отрицательные стороны в деятельности правительства ДП. Озабоченность многих офицеров вызывало обострение экономических и социальных проблем страны, ухудшение положения трудящихсяи самих офицеров, особенно младшего состава.
Ко второй группе можно отнести причины специфического, военного характера. Офицеры ждали от ДП реорганизации армии, мер по преодолению статичности, застоя в продвижении по службе, омоложения командного состава. Вместо этого ДП стала относиться к армии пренебрежительно, абсолютно игнорируя ее интересы. Сюда же можно отнести реакцию офицеров на американскую военную помощь, которая в 50-е годы в связи с вступлением Турции в НАТО приобрела внушительные размеры. Повсюду в армии открывались курсы английского языка с целью подготовки офицеров к поездке в США. для обучения. Взамен допотопного вооружения армия получала уже в начале 50-х годов огромное количество американской боевой техники, транспортных средств и т. д. Обучение во всех родах войск было перестроено в соответствии с американской системой. Это было бы неплохо, но «американцам были предоставлены полномочия сверх всякой меры, турецкая армия оказалась в полном подчинении у американцев, ибо они получили монопольное право на ее снабжение и обеспечение»[22]. Турция не стояла в стороне революционных процессов в соседних арабских странах. Они отражались в сознании турецких офицеров, влияли на политизацию турецкой армии. Революции 1952 г. в Египте и 1958 г. в Ираке, несомненно, произвели сильное впечатление на турецких офицеров, хотя автор далек от намерения утверждать, что тайные группы в турецкой армии в 50-е годы аналогичны движению офицеров в Египте или Ираке. В Турции такое движение было выражено гораздо слабее, но в принципе оно имело аналогичную социальную сущность. Судя по мемуарам турецких офицеров, никто из них не говорил о «некапиталистическом пути» или «социализме»; в турецких условиях для офицеров эго было «ересью» в 50-е годы, да и в 60-70-е годы. Но влияние событий в Египте, Ираке, да и в других странах как бы витало в воздухе, само собой подразумевалось[23].
27 мая по всей стране передавались приказы и распоряжения от имени КНЕ. Люди спрашивали, что это за организация, кто входит в ее состав. Однако этого никто не знал, в том числе и сами заговорщики. Аморфность тайных групп предопределила большей элемент стихийности в формировании КНЕ. Из его членов в первые дни переворота был известен только армейский генерал Гюрсель, которого 27 мая утром М. Оздаг доставил самолетом из Измира в Анкару.
Еще на рассвете 27 мая в штаб переворота, находившийся в помещении командования военным положением в Анкаре, был доставлен генеральный секретарь МИД Селим Сарпер. Его встретили генерал М. Кызыл-оглу и С. Кючюк и спросили, есть ли в подписанном в марте 1960 г. с США двустороннем соглашении, которое предусматривало американское вооруженное вмешательство в случае возникновения для Турции угрозы «прямойили косвеннойагрессии», какие-либо секретные статьи. Сарпер ответил на этот вопрос отрицательно. Дело в том, что организаторов переворота беспокоило, не предпримут ли США, опираясь на это соглашение, какие-либо действия против них. Поэтому, хотя уже в самых первых сообщениях о перевороте по радио была подчеркнута верность Турции НАТО, СЕНТО и другим международным обязательствам, они обязали С. Сарпера принять дополнительные меры по разъяснению на Западе характера переворота и обеспечению признания нового режима. Дж. Гюрсель и другие консервативные офицеры стремились обеспечить преемственностьвнешней политики, предупредить какие-либо сюрпризы со сторонымолодых офицеров[24].
Небходимо отметить, что в группе, которая осуществляла государственный переворот существовала группа радикальных офицеров, цель которых в области внутренней политики была установление военного режима в стране на продолжительный срок, в продолжение которого предусматривалось осуществление всех поставленных задач. Во внешней политике радикальное крыло хотело придерживаться более независимого курса в отношении западного блока. Внешнеполитические тенденции молодых офицеров — членов КНЕ были одной из причин отстранения 14 его членов, назначенных на дипломатическую работу за рубеж. Сыграло роль и то, что эти офицеры, принимавшие активное участие в свержении режима Демократической партии, не поддерживали стремящуюся к власти НРП и расходились с ней во взглядах по внутриполитическим и экономическим вопросам. Чистка КНЕ была с удовлетворением встречена на Западе, особенно в США, где опасались угрозы проявления в Турции крайнего национализма и его последствий, в частности тенденций к нейтралитету.
11 июля 1960 г. на рассмотрение КНЕ была представлена программа правительства. Программа выделяла главную цель внешней политики — повышение международного авторитета Турции и развитие дружественных отношений со всеми странами на основе взаимного уважения и независимости. Провозглашалось, что в усилиях по укреплению мира Турция опирается на ООН, НАТО и СЕНТО. Одним из основных внешнеполитических принципов называлось развитие отношений с союзниками по НАТО «на базе равенства и суверенитета». При этом особо подчеркивались дружеские отношения с США, а также приверженность СЕНТО. Программа выделяла дружественные отношения с Грецией и взаимовыгодные связи с Югославией как важный элемент на Балканах. Вне рамок существующих союзов программаподчеркиваласимпатииТурциикстранамБлижнего и Среднего Востока, особенно ее желание «еще более укрепить традиционные дружественные отношения с ОАР и Ираком». Указывалось на стремление Турции развивать в рамках добрососедства отношения с СССР. Указывалось также, что «Турция выше всего ставит идеалы мирного достижения независимости всеми нациями», и подчеркивались в связи с этим особые симпатии к странам Африки. Также выделялось стремление развивать дружественные отношения со странами Латинской Америки[25].
Программа была составлена в основном в неконкретных, расплывчатых выражениях. Хотя программа носила на себе следы влияния радикальных воззрений молодых офицеров. Это было заметно в разделах о внешней политики. Здесь хоть и робко, но звучали мотивы большей независимости в рамках союза с Западом, поддержки национально-освободительных движений, укрепления связей с развивающимися странами, особенно соседними арабскими и другими соседними государствами, в том числе с СССР. Ничего подобного не было в программах правительств ДП, например в программе последнего кабинета А. Мендереса, представленной Меджлису 4 декабря 1957 г[26].
продолжение
--PAGE_BREAK--Однако после устранения радикальных офицеров из состава КНЕ, консервативное крыло, как и было ими изначально задумано, решила передать власть политикам. Необходимо отметить, что офицеры, осуществившие переворот, в большинстве своем обучались в американских учебных заведениях в Турции и стажировались в США, это отразилось на их «демократичности», что касается их понимания государственного устройства. Они не раз заявляли, что «военным нужно вернуться в казармы»[27]. Начались переговоры офицеров с народной демократической партией и ее лидером И.Иненю. Поэтому после военного переворота внешняя политика не претерпела изменений и практически была продолжена линия 50-х годов, разница состояла только в том, что новая власть не была насколько нарочито открытой в своей поддержке Запада. Многопартийная система страны на деле – по-прежнему оставалась двухпартийной, основными действующими «лицами», формировавшими правительство в этот период, были Народно-республиканская партия и Партия справедливости (ПС), созданная в 1961 г. и ставшая политической наследницей запрещенной после переворота ДП. В плане модернизации страны у ПС никаких разногласий с НРП не было.
В 1961 г. были проведены выборы в меджлис и победившая НРП сформировала правительство. В программе НРП подтверждались основные принципы и направления внешней политики свергнутого режима, хотя и вносила в нее некоторые новые положения. Она подчеркивала, что, будучи в оппозиции в 50-е годы, поддерживала политику участия в НАТО и СЕНТО. Важен для понимания политики Турции тезис НРП о том, что НАТО не только преследует оборонительные цели, но и считает важным «распространять принципы западной цивилизации… свободы мысли, охранять и поощрять демократические институты[28]. Народно-республиканская партия ратовала за вступление Турции в Европейское экономическое сообщество (ЕЭС) в качестве полноправного члена. В 1963 г. Турция была принята в ЕЭС в качестве ассоциированного члена.
Развитие отношений с СССР, по мнению деятелей НРП, могло осуществляться только с учетом особенностей внешней политики Турции. Например, в публикации программы указывается, что по убеждению НРП „развитие отношений между Турцией и северным соседом — Советским Союзом может быть особенно облегчено в том случае, если он встанет на путь решения главных международных вопросов, подобных вопросам разоружения, германскому и берлинскому“, что было безусловно нереально в условиях холодной войны. Позиция Турции в данном случае полностью совпадала с позицией ее союзников[29].
Правительство Турции всячески доказывало необходимость сохранения в стране американских ракетных баз. Когда после афинской сессии НАТО в 1962 г. появилось сообщение, что будут ликвидированы американские ракетные базы в Англии, Италии и Турции, то в Турции это сообщение было воспринято нервозно. Установки для 45 ракет „Юпитер“, нацеленных на Советский Союз, просуществовали в Турции немногим более девяти месяцев. В июле 1962 г. они были приведены в боевую готовность, а в апреле следующего года уже демонтированы. Турецкое правительство было против демонтажа установок и предприняло демарши перед правительством США. Решение вопроса о ракетах „Юпитер“ в Турции ускорило карибский кризис 1962 г.
Выводы:
После второй мировой войны в Турции сформировалась многопартийная система, таким образом в период 1945-1960 гг. страна управлялась сперва народно-республиканской партией, а с 1950 г. демократической партией.
Турция хотела безусловно стать лидером в регионе, это были отголоски имперского мышления времен Османской империи. Несмотря на некоторые различия во внутренней политике, какая бы партия не находилась у власти незыблемо было отношение к западному курсу. Основные соперники в борьбе за власть всегда старались доказать свою приверженность американо-турецкому союзу. Так, до переворота 1960 г. лидеры правящей ДП и оппозиционной НРП тратили немало усилий, чтобы обратить внимание на свою роль в установлении и развитии союза Турции с Соединенными Штатами. В межпартийной борьбе с целью скомпрометировать противника, они использовали обвинения в недостаточно преданной политике укрепления сотрудничества с Соединенными Штатами, представляя эту политика как гарантию независимости и территориальной целостности своей страны. Такой внешнеполитический курс объяснялся необходимостью защищаться от коммунистической угрозы. Антиамериканские настроение считались происками «левых» и подавлялись. Кроме этого, турецкий обыватель верил в коммунистическую угрозу и надеялся на помощь США. После военного переворота 27 мая 1960 г. В целом внешняя политика Турции не изменилась, т.к. ни офицеры, ни позже пришедшая к власти НРП по ряду причин не хотели изменять внешнеполитический курс. Для этого не было объективных причин, т.к. в условиях продолжавшейся холодной войны, Турция оставалась в области безопасности связана с Северо-атлантическим альянсом, а экономического ресурса хватало для того, чтобы проводить прозападный курс.
Глава 2. Влияние внутренних факторов на многовекторность внешней политики Турции. (1965-1980 гг.)
Со второй половины 60-х годов Турецкая республика начала переход к новому внешнеполитическому курсу. Это был новый этап в ее внешней политике, несмотря на то что сохранялся приоритет отношений с союзниками по НАТО, особенно с США и ФРГ.
Наиболее значительной особенностью этого периода было развитие отношений с СССР, хотя и ограниченных определенными рамками, главным образом экономических связей. Важным изменением в политике Турции было сближение с соседними странами.
Односторонняя ориентация на западных союзников, осуществлявшаяся в 40-50-е годы, нанесла большой ущерб национальной экономике, способствовала ухудшению отношений со многими странами, особенно соседними.
С середины 60-х годов начали проявляться тенденции к проведению более независимой внешней политики, главным образом к расширению торговых и экономических связей со многими странами, с которыми ранее эти связи были незначительными или отсутствовали. Этот новый курс получил название многосторонней внешней политики. Главными предпосылками перехода к этому курсу были следующие:
— общая разрядка напряженности в международных отношениях
— международная изоляция, особенно со стороны соседних стран, которые были против Турции в решении кипрского и других вопросов при проведении форумов и в международных организациях
— поиск турецким бизнесом дополнительных источников финансирования и особенно рынков сбыта
Переход к многосторонней политике (по крайней мере в области экономики) был необходим для тех торгово-промышленных кругов, которые несли потери от односторонней внешне-экономической ориентации на США и другие страны НАТО. Эти круги испытывали трудности со сбытом многих товаров, особенно сельскохозяйственных, и с ввозом машин и оборудования, необходимых для развития промышленности. Политика США и европейских стран, на которых ориентировалась Турция, приводила к замораживанию больших партий экспортных товаров, к ограничению ввоза оборудования из-за валютных трудностей. А кредиты западных союзов были, как правило, обусловленными.
В Турции появилось мнение, что страну «следует подальше держать от международных конфликтов и спорных ситуаций», которые могли бы помешать развитию необходимых новых международных связей. Турция осознавала необходимость развивать экономическое сотрудничество в другими странами, с теми, с которыми она успела изрядно подпортить отношения в 50-е годы. Большое внимание в Турции стало уделяться развитию отношений с арабскими странами – экспортерами нефти[30].
Воздействие указанных факторов на внешнюю политику Турции было ускорено событиями на Кипре в 1964 г. В связи с обострением обстановки на Кипре. Турции стало ясно, что позиция Советского Союза по кипрскому вопросу более приемлема, чем позиция ее союзников по НАТО. СССР выступал за целостность и независимость Республики Кипр, что противоречило эносису (присоединение острова к Греции), против которого резко выступала Турция, учитывая в первую очередь стратегические позиции острова, находящегося в близи Турции. В вооруженных столкновениях между киприотами-греками и киприотами-турками в 1963-1964 гг. Турция видела угрозу нормальному существованию турецкой общины, а также угрозу осуществлению эносиса, что нанесло бы существенный ущерб ее стратегическим позициям.
В связи с кипрским вопросом президент США Л. Джонсон направил турецкому правительству письмо, смысл которого составлял следующее: война между двумя членами НАТО считается немыслимой, это может нарушить Юго-Восточный фланг альянса. В соответствии с американо-турецким соглашением 1947 г. об оказании помощи Турции, она должна иметь согласие США на использование предоставленной ей военной помощи в целях иных, нежели локальные войны, да еще и с членом союза. Американское оружие было предоставлено для использования в общих союзнических целях для борьбы против «внешней и внутренней агрессии». Политика США была расценена в Турции как нежелание понять ее позицию в «национальной проблеме» — кипрском вопросе. Письмо Л. Джонсона расценивалось в Турции, как нарушение принципов сотрудничества с США, оно било по принципам послевоенной традиционной ориентации внешней политики страны на США[31].
Критика политики США была связана в Турции и с другим фактором, также приведшим к новым тенденциям в турецком внешнеполитическом курсе, — с выдвижением Соединенными Штатами стратегии «гибкого реагирования», которое предполагало для Турции более уязвимое положение, т.к. США предусматривало более дифференцированный подход к конфликтам.
Осуществление многосторонней внешней политики в значительной степени связано с Партией справедливости, во главе которой был генеральный секретарь партии С. Демирель. Хотя в идеологической программе он продолжал говорить об антикоммунизме, как основе политики Турции, прагматические интересы в области экономики способствовали развитию отношений, в первую очередь экономических с различными странами. В этот период народно-республиканская партия заявила о своем переходе на социал-демократические позиции, вернее «левее центра».
Со второй половины 60-х годов Турция стала налаживать отношения с арабскими странами. Анкара послала в арабские страны «миссии доброй воли», которые имели целью показать, что Турция собирается пересмотреть свои тесные отношения с Израилем, т.к. эти связи в течении многих лет были одной из основных причин напряженности турецко-арабских отношений, в ответ турки ожидали поддержки в кипрском вопросе. В разразившемся арабо-израильском кризисе 1967 г. арабские страны решили проверить на прочность заверения Турции о дружеских намерениях и потребовали поддержать требования арабов, это безусловно поставило Анкару в деликатное положение. После долгих совещаний турецкое правительство в нечетких форма выразила свое мнение в декларации 28 мая 1967 г. Позиция заключалась в намерении установления дружеских отношений с арабскими странами, поддержки усилий по поддержанию мира, однако не определялся виновник конфликта. В целом, в последующие годы Турция придерживалась нейтральной позиции в отношении арабо-израильского конфликта[32].
В СЕНТО Турция начала осторожную критику позиции Великобритании не только в недостаточной экономической помощи стран-членов, но и в неоказании поддержки в спорных межгосударственных и международных вопросах.
Ряд турецких акций, в частности при правительствах С. Демиреля (1965-1971), связанных с многосторонней политикой, расходился с политикой США, вызывал их недовольство, а именно: позитивные изменения в турецко-арабских отношениях, позиции Турции по арабо-израильскому конфликту после войны 1967 г., расходящаяся с позицией США; поддержка Турцией требования о выводе израильских войск с арабской территории; запрещение полетов с территории Турции разведывательных самолетов «У-2».
В тоже время внутри страны на базе демократической конституции произошел своего рода „взрыв“ в развитии левого движения и левой печати. Получившие возможность для легальной деятельности турецкие левые с энтузиазмом стали „примерять“ опыт мирового коммунистического движения и мелкобуржуазного социализма к турецкой действительности. В 1961 г. была создана Рабочая партия Турции (РПТ), что стало наиболее значительным явлением в левом движении 60-х годов. Программа РПТ отвергла путь „копирования модели развитых капиталистических стран“ и заявила о необходимости перехода на некапиталистический путь развития. Наконец, политическая либерализация поощрила анархистов и террористов, особенно среди молодежи. Политический экстремизм, вооруженные акции террористов приобрели в конце 60-х годов массовый характер.
Правящая элита пришла к осознанию того, что столь демократическая конституция оказалась преждевременной для турецкого общества с его уровнем правосознания, организации политического самоуправления, что необходимо внести коррективы в законодательную базу, чтобы обуздать политический экстремизм, направленный на разрушение режима. Однако созданное в 1965 г. однопартийное правительство ПС во главе с С. Демирелем оказалось не в состоянии это сделать, ибо перестало контролировать ситуацию в стране. Правящая партия едва сохраняла большинство в меджлисе. Изнутри ее силы ослаблялись расколом, а снаружи — оппозицией социал-демократов, которые даже перед лицом общей опасности не желали „поступиться демократией“.
В целом положение в стране на рубеже 60-70-х годов можно было расценить как второй системный кризис. Острый кризис политической системы, осложнявшийся тем, что в офицерском корпусе возникли тайные группы, установившие связи с гражданскими деятелями на базе идей мелкобуржуазного социализма (и те, и другие считали необходимым в интересах страны ликвидировать вестернизированную политическую систему и установить военный режим), назрел одновременно с обострением экономических проблем и ростом социальной напряженности[33].
В роли спасителя демократии выступило армейское командование, совершившее 12 марта 1971 г. «мягкий» военный переворот. Последний преследовал две цели: предупредить совместное выступление военных и гражданских радикалов и обеспечить изменение законодательной базы турецкой демократии. Военная хунта изолировала „опасных“ офицеров, отправила в отставку правительство С. Демиреля, создала надпартийный кабинет и заставила потерявший самостоятельность парламент принять большую серию поправок и дополнений к конституции 1961 г. Суть их сводилась к существенному ограничению прав и свобод, определенных конституцией 1961 г. Были расширены полномочия исполнительной власти, сокращен контроль судебных органов над нею. Ограничивалось самоуправление университетов, усиливался контроль государства над средствами массовой информации. Были введены более жесткие меры против участников массовых беспорядков, учреждены суды государственной безопасности для рассмотрения дел, „связанных с безопасностью государства и направленных против республики“.
После парламентских выборов 1973 г. страна вернулась к „нормальному демократическому порядку“. Однако опыт политической жизни в 70-е годы показал, что складывавшаяся теперь картина как бы повторяла в основных чертах ситуацию предыдущего десятилетия. Основными партнерами в политической борьбе оставались две партии — Народно-республиканская, которая, приняв в 1976 г. новую программу, окончательно определилась как социал-демократическая, и Партия справедливости.
Однако в отличие от 60-х годов на политической арене активно проявили себя еще две партии — Партия националистического движения (ПНД) и Партия национального спасения (ПНС). ПНД возникла в 60-е годы, ее принципиальными установками стали турецкий национализм и исламизм как „источники силы турецкой нации“. Партия выступила за создание „нового государственного порядка“ — президентской системы и однопалатного меджлиса на корпоративной основе, за усиление националистического воспитания молодежи и роли государства во всех сферах жизни. Лидер партии, полковник в отставке и один из организаторов переворота 27 мая — Альпарслан Тюркеш полагал, что сильная единоличная власть — путь лечения „больной“ турецкой демократии и вывода нации из морального кризиса. ПНС была создана в 1972 г., она объявила своей целью „духовный и материальный подъем нации“ путем сплочения вокруг исторических и моральных ценностей и отказа от „подражательства“. Программа партии содержала требования ликвидировать „принудительное ограничение свободы совести“ и отказаться от интерпретации лаицизма как атеизма. Лидер ПНС, инженер по образованию, профессор Неджметтин Эрбакан и другие руководители партии критиковали и НРП, и ПС за то, что они превратили Турцию в „слепое орудие Запада“ и игнорируют развитие отношений с „братскими мусульманскими странами“[34].
продолжение
--PAGE_BREAK--Важно отметить, что обе эти партии приобрели в 70-е годы прочную социальную базу, поддержку не только рядовых избирателей, но и той части элиты, которая разочаровалась и в социал-демократах, и в правоцентристах. Таким образом, выбор для электората расширился с двух альтернатив до четырех. В результате в течение 70-х годов не было создано ни одного однопартийного правительства. Две главные партии — НРП и ПС — вынуждены были попеременно идти на различные политические комбинации и ухищрения для создания с участием ПНД и ПНС коалиционных кабинетов, которые, однако, раздирались внутренними противоречиями и оказывались не в состоянии эффективно управлять страной. На левом фланге многопартийной системы находилось несколько партий разных социалистических направлений, которые практически не имели влияния и больше походили на дискуссионные клубы[35].
Особенностью политической жизни 70-х годов был приход к власти в январе 1974 г. правительства во главе с лидером НРП Б. Эджевитом. Его первое правительство находилось у власти всего 14 месяцев, однако и за такой короткий срок оно подтвердило тезис о том, что внешняя политика Турции «национальна». Если лидер НРП, занимавшей на политической арене страны позиции «левее центра», пытался внести новые нюансы в сфере ее экономического развитии, то во внешней политике его партия была во многих случаях солидарна с Партией справедливости.
По моим наблюдениям, первые шаги правительства показывали, что оно поставило перед собой в качестве ближайшей цели две основные задачи. Во внутренней политике подготовить в стране благоприятную для партий правительственной коалиции предвыборную обстановку, а на международной арене — урегулировать отношения с США и Грецией и покончить с тем положением, которое создалось на юго-восточном фланге НАТО из-за кипрского конфликта и турецко-греческих противоречий, связанных с Эгейским морем, воздушным пространством над ним и континентальным шельфом.
Пик обострения отношений между Турцией и США пришелся на 1974 г. Тогда, после принятия конгрессом США 18 октября 1974 г. решения о прекращении военной помощи Турции из-за того, что турки провели в середине августа 1974 г. военную операцию на Кипре, оккупировав 38% территории острова. Целью этого решения было оказать давление на Турцию, заставить ее пойти на компромисс на Кипре. Конгрессмены аргументировали свое решение тем, что вооруженные силы Турции «незаконно использовали оружие», поставленное Соединенными Штатами, нарушили законодательство США, по которому американское оружие может быть использовано «только в целях самообороны», внутренней безопасности и для участия в «коллективных действиях» против «внешней и внутренней» агрессии в общих союзнических целях.
Турецкие государственные деятели заявили, что приостановка американской помощи не заставит Турцию отступить ни на шаг, что осуществление решений конгресса явится нарушением отношений, установившихся в военно-политическом сотрудничестве двух стран, и даст ей право рассмотреть некоторые вопросы, связанные с их сотрудничеством, в том числе вопрос об американских базах на ее территории. Одновременно Турция предприняла шаги по обеспечению поставок оружия по линии НАТО, из ФРГ.
При обсуждении в меджлисе летом 1974 г вопроса о высадке турецких войск на Кипре Демирель предлагал предварительно проконсультироваться с союзниками по НАТО. В дальнейшем руководители ПС и те, кто поддерживал эту партию, когда речь заходила о положении на Кипре, воздавая должное действиям турецких вооруженных сил, непременно подчеркивали, что главное заключается в достижении политического урегулирования проблемы за столом. Но это из зависти, что лавры достались Народно-республиканской партии, а не ПС, Лидер Партии национального благоденствия Эрбакан, который во время коалиции НРП-ПНБ почти каждый день выступал с заявлениями, требуя захвата всего Кипра или, по крайней мере, раздела острова между Турцией и Грецией, теперь, когда его партия входила в коалиционное правительство националистического фронта, молчал и не напоминал о своих прежних требованиях. Так же вел себя и генеральный председатель Партии националистического движения А. Тюркеш[36].
Можно было предполагать, что с представителями правительства уже достигнуто какое-то взаимопонимание в решении кипрской проблемы, и дело осталось за оппозицией, которая, руководствуясь интересами своей партии и предвыборными соображениями, может все испортить, если выступит против согласия правительства на ту или иную уступку Правительству Демиреля было трудно сделать свой шаг в сторону урегулирования кипрской проблемы путем взаимных уступок без поддержки со стороны оппозиции, ибо это могло дорого обойтись ему на выборах, поскольку настроения среди населения сводились к тому, что Кипр является турецким и должен принадлежать Турции.
В специальном докладе, подготовленном в то время организацией «Рэнд корпорейшн» для госдепартамента США, Министерства обороны и Совета национальной безопасности, говорилось, что в ближайшие годы отношения Турции с СССР получат важное развитие и подчеркивалось, что Советский Союз, начиная с 1974 г., осуществляет по отношению к Турции политическую «кампанию по сближению и созданию союза». В этом документе, который был «строго засекречен», утверждалось, что русские уже в течение ряда лет прилагают усилия для того, чтобы превратить Турцию в неприсоединившуюся страну и впоследствии сблизить ее с социалистическим блоком, но их деятельность особенно усилилась после кипрских событий 1974 г. Эмбарго США способствовало замыслам СССР, и его руководители в Кремле подготовили новые планы, направленные на отрыв Турции от США и западных союзников. В короткое время советское посольство в Анкаре — как с точки зрения количества, так и качества кадров — было выведено на уровень посольств в Вашингтоне, Лондоне и Париже. В докладе отмечалось, что советский посол, назначенный в Турцию, является одним из самых квалифицированных дипломатов в кадрах МИД СССР[37].
«За девять лет моего пребывания в Турции там часто менялись правительства. Власть переходила от Демиреля к Эджевиту и наоборот. Посольство при этом отмечало, что при правительстве Эджевита советско-турецкие отношения заметно оживлялись становились активнее.» — пишет советский посол в Турции А.А. Родионов в своих воспоминаниях[38].
При всех правительствах Турции отношения между Анкарой и Вашингтоном, Анкарой и НАТО оставались краеугольным камнем турецкой внешней политики. Премьер-министр Б. Эджевит пытался внести в эти отношения некоторые коррективы. В ходе вашингтонской сессии НАТО 30-31 мая 1978 г. явным диссонансом утверждениям Дж. Картера «о росте советской угрозы» и необходимости дальнейшего наращивания военной мощи НАТО прозвучали призывы премьер-министра Турции Б. Эджевита к установлению вместо отчуждения постоянного диалога между двумя системами совместной безопасности — к дальновидной политике, которая позволила бы прекратить соперничество и усилила взаимопонимание, а также к отказу от насильственного навязывания своих моральных ценностей и режимов странам, находящимся вне блока. В своих заявлениях в Вашингтоне Эджевит неоднократно подчеркивал, что Советский Союз не представляет угрозы или опасности для Турции и что Турция, «отставшая от союзников в том, что касается хороших отношений с СССР, старается догнать их и сократить имеющийся разрыв». Эджевит подчеркивал, что в ближайшем времени он осуществит официальный визит в СССР, чтобы «выразить дружбу и добрые намерения, которые обе страны питают друг к другу», и подпишет политический документ. Начиная с 1965 г. между Советским Союзом и Анкарой произошли взаимные визиты высоких должностных лиц, в том числе Турцию посетил А.Н. Косыгин, А.А. Громыко что, безусловно вело к потеплению двусторонних отношений[39].
Главная характерная черта внешней политики Турции конца 70х-начала 80х годов — усиление прозападного курса. Об этом свидетельствовало особое внимание правящих кругов страны, уделяемое расширению военно-политического сотрудничества с США и участия в НАТО. Вместе с тем поддерживались на прежнем уровне и в прежних рамках отношения с Советским Союзом, со странами социалистического содружества, расширялись связи со многими государствами Ближнего и Среднего Востока.
Турецкие правящие круги, в свою очередь, пошли на усиление союза с США, преследуя при этом цели обеспечить укрепление боевой мощи вооруженных сил страны, расширение совместного американо-турецкого потенциала и военного потенциала НАТО в целом, что отмечается в американо-турецком соглашении от 29 марта 1980 г.[40], в котором нашли отражение принципы сотрудничества двух стран, развивавшиеся в предыдущие годы.
Вместе с тем в 70-е годы в Турции еще не было окончательно преодолено разочарование, вызванное политикой США и НАТО в 60-70-х годах, в частности, их отношением к политике Турции на Кипре, несоответствием состояния вооружения турецкой армии натовской стратегии «гибкого реагирования», отношением союзников к проблемам экономического развития страны, к другим проблемам. О «несбалансированности между вкладом Турции в НАТО и НАТО в Турции» заявил командующий турецкими сухопутными войсками генерал Эрсин в августе 1980 г. Он сказал, что вторая по численности в НАТО 700-тысячная турецкая армия лежит тяжелым бременем на экономике Турции[41]. Не была преодолена из-за Стратегии «гибкого реагирования» неуверенность относительно военной поддержки со стороны союзников при любом конфликте, который может возникнуть между Турцией и какой-либо страной, и относительно быстроты, эффективности помощи, когда она будет оказана.
По этим причинам Турция требовала от союзников значительной помощи в усилении и модернизация армии и наряду с приоритетом союза с США и участия в НАТО сохраняла курс на создание «пояса мира» вокруг страны, считая, что это является одним из элементов ее безопасности. Но особое внимание уделялось экономическим связям со странами региона. Важный фактор этого «курса — дружественное отношение СССР, продолжавшего оказывать ей экономическую помощь и настойчиво стремившегося к дальнейшему развитию и улучшению отношений между двумя странами. Однако, как отмечали генеральный секретарь препятствием в отношениях с СССР являются антикоммунизм и антисоветизм. Это сохранялось и в 60-е, 70-е, и в начале 80-х годов, несмотря на улучшение официальных отношений между Советским Союзом и Турцией. По вопросу об отношениях с СССР по-прежнему были разные мнения, но только КПТ, Рабочая партия Турции и некоторые другие левые партии были сторонниками решительных перемен.
Для конца 70-х — начала 80-х годов характерно, что у власти были правительства, во главе которых были как лидер находившейся на левом фланге среди буржуазных партий НРП Б. Эджевит, так и лидер правой ПС С. Демирель, а также правительство Б. Улусу, назначенное Советом национальной
безопасности, пришедшим к власти в результате военного переворота 12 сентября 1980 г., запретившим деятельность всех политических партий и распустившим их. Все эти правительства продемонстрировали не только преемственность основы внешнеполитического курса страны (военно-политическое сотрудничество с США и участие в НАТО), но и стремление к его усилению.
В Турции буржуазные политики неоднократно подчеркивали, что основные факторы, влияющие на внешнюю политику страны, сохраняются, что внешняя политика „национальна“, „традиционна“, что, несмотря на межпартийные разногласия, по основам внешней политики в стране существует единство. Естественно, при этом в расчет не принимаются прогрессивные круги Турции, которые не имеют возможности создать свои партии.
Политика правительства Б. Эджевита (январь 1978 — октябрь 1979 г.) подтвердила тезис правящих кругов Турции, что основы внешней политики страны „национальны“. Менее чем двухгодичное пребывание Б. Эджевита у власти подтвердило, что внешнеполитические концепции НРП немногим отличаются от взглядов ПС и других, менее влиятельных буржуазных партий, хотя во внешней политике НРП и наблюдались некоторые реалистические тенденции, уходящие корнями во времена появления новых нюансов в политике Турции в середине 60-х годов.
В связи с этим представляют интерес внешнеполитические концепции НРП, которая 29 ноября 1976 г., за год до образования правительства Б. Эджевита, приняла новую программу. В ней были отражены принципы „национальной политики“ и ее основы — ориентация на США, НАТО, ЕЭС[42]. В программе НРП обосновывалось существование союзов (военно-политических) тем, что они якобы способствуют „делу мира и международного равновесия, которое является опорой мира“. В ней говорилось, что отношения с великими державами должны развиваться таким образом, чтобы „обеспечить национальные права“ Турции. В программе подчеркивалось, что оборона страны должна опираться на национальную военную мощь и оборонную промышленность, которые должны быть созданы (эта проблема особенно болезненно воспринималась в Турции после эмбарго на поставки оружия из США, введенного с февраля 1975 г.). В программе указывалось, что концепция и стратегия национальной безопасности должны „согласовываться с экономическим и географическим положением страны“. В программе НРП также говорилось, что Турция должна расширять дружественные отношения со всеми государствами, „невзирая на внутреннее устройство“, что это необходимо „для обеспечения национальной безопасности страны“.
Эти принципы нашли отражение и в программе правительства Б. Эджевита, представленной парламенту 12 января 1978 г., в которой отмечалось значение для Турции участия в НАТО и отношений с ЕЭС, а также говорилось, что отношения с этими организациями должны обеспечить интересы Турции, быть полезными для ее экономики, чтобы избавить ее от кризиса[43].
Из этой программы следовало, что Турция, принимая участие в НАТО, должна проводить более независимую политику, что должно выразиться в расширении отношений со многими странами, в создании специальных вооруженных сил, независимых от НАТО, новой военной промышленности.
Во второй половине 70-х годов Б. Эджевит декларировал принципы „новой концепции национальной безопасности“, в которой на первый план были вынесены „интересы страны“. В этой концепции были объединены упоминавшиеся ранее, выдвигавшиеся в Турции с 60-х годов принципы проведения многосторонней политики, в основе которой были традиционное участие в НАТО и союз с США, укрепление вооруженных сил страны. О необходимости осуществления новой политики национальной обороны в Турции писали часто после введения эмбарго США на поставки вооружения. При этом указывали, что не следует ограничиваться сотрудничеством только с НАТО и США. Осуществление этой концепции связывалось также с выполнением следующих мероприятий, которые способствовали бы усилению независимой политики при сохранении участия в НАТО как гарантии безопасности страны: наряду с формированием отдельных вооруженных сил, независимых от командования НАТО, обеспечение поставок вооружения без каких-либо условий относительно его использования (вне контроля США, например); с этим были связаны требования усиления технической оснащенности армии, создания собственной военной промышленности для производства новой военной техники (главным образом при помощи стран НАТО). Важными были требования сбалансирования этих мероприятий таким образом, чтобы они не противоречили, а способствовали бы развитию экономики страны, а также развитию отношений со всеми странами „на более здоровой основе“. В заявлениях Б. Эджевита в отличие от С. Демиреля делался больший упор на расширение курса на многостороннюю внешнюю политику, который уже развивался с середины 60-х годов. Но основы внешней политики (военно-политическое сотрудничество и экономическая ориентация на Запад) при этом не затрагивались. Перед парламентскими выборами 1977 г. Б. Эджевит утверждал, что Турция не может идти на риск со слишком радикальными изменениями во внешней политике. Он говорил, что Турция „не намеревается выйти из НАТО“, и считал необходимым сохранять ассоциацию с ЕЭС. Естественно, западная печать отмечала, что в предвыборной борьбе внешняя политика „не является важной проблемой“[44].
Вообще среди политических партий только КПТ, находящаяся на нелегальном положении, РПТ и некоторые другие левые партии занимали позиции, противоположные позициям НРП, ПС и других буржуазных партий. Однако они не оказывали сколько-нибудь определяющего влияния на политику страны.
продолжение
--PAGE_BREAK--Для воззрений НРП, являвшейся членом Социнтерна, характерны были присущие европейским социал-демократическим партиям концепции по кардинальным проблемам международных отношений. Б. Эджевит, будучи генеральным председателем НРП, проявил себя как социал-демократ правого крыла, как сторонник развития Турции по «западному образцу». Это относилось и к внешней политике. Для НРП и ее лидера характерно было то, что они настойчиво высказывались за учет во внешней политике Турции «исторических и географических реальностей», геополитического положения страны. Однако большинство отдельных элементов упомянутой стратегии национальной безопасности были такими, какими они определялись турецкими правительствами еще с 60-х годов, в том числе правительствами С. Демиреля. Ими также провозглашалась необходимость учитывать «исторические и географические реальности» при определении внешнеполитического курса. Но понимание этих реальностей соответствовало интересам западных союзников Турции по военно-политическому сотрудничеству. Это означало, что и НРП и ПС относили к наиболее важным факторам внешней политики соседство с СССР, что определяет место Турции в военно-политической стратегии Запада.
Одним из важных элементов новой стратегии было развитие отношений со всеми странами («открытие Турции миру»), особенно с соседними, с целью создания «мирного пояса» вокруг нее, с государствами Средиземноморья, Ближнего и Среднего Востока, Балкан и др. В числе основных причин такого курса была необходимость развития экспорта, экономического сотрудничества с другими государствами и улучшения позиций Турции среди азиатских стран.
В рамках концепции национальной безопасности Б. Эджевит выступал с заявлениями против взятой на себя Турцией после войны роли представителя Запада в регионе, против того, что она была «острием копья» или «острой гранью» НАТО. И в то же время он видел «обеспечение ее безопасности» в развитии сотрудничества с Западом, в участии в НАТО, в военно-политическом союзе с США в не меньшей степени, чем другие влиятельные турецкие политические и государственные деятели, занимавшие более правые позиции, в том числе С. Демирель. И закономерно, что Б. Эджевит заявлял, что он противник «слишком радикальных» изменений в международных отношениях, «нарушения баланса сил» в мире, в частности, противник изменения позиции Турции в вопросе об участии в НАТО, в связях с ЕЭС. Он рассматривал НАТО как «жизненно важный элемент разрядки», как «оплот демократии» в мире. Будучи сторонником военно-политического сотрудничества с США, Б. Эджевит выступал против «разжигания антиамериканских настроений» в Турции, за урегулирование разногласий между двумя странами на «хорошей основе»[45]. Эти взгляды осуществлялись в годы его нахождения у власти. Народно-республиканская партия и ее лидер сохраняли курс на «европеизацию» Турции, выступали за ее полноправное членство в Европейском экономическом сообществе. Необходимость этого традиционно обосновывалась ими как с экономической, так и с политической точки зрения. И во время нахождения Б. Эджевита у власти и пребывания его в оппозиции перед страной ставилась цель «занять место в движении интеграции Западной Европы», причем Турция по-прежнему поддерживала тезис о необходимости превращения ЕЭС в политическую и военную организацию. Правительство Б. Эджевита стремилось к сотрудничеству Турции со странами еврогруппы НАТО в области производства вооружения (в некоторых предприятиях она уже участвовала), к получению от них широкой помощи для создания и развития отраслей современной военной промышленности в Турции.
Б. Эджевит высказывался за развитие отношений с Советским Союзом и другими странами социалистического содружества, что являлось важным элементом идеи создания «пояса мира» вокруг страны. Однако возглавляемое им правительство (как и предыдущие) осторожно относилось к развитию отношений с этими странами в политической области, отдавало предпочтение экономическому сотрудничеству. Как и многие другие политические деятели, Б. Эджевит отмечал, что экономическое сотрудничество может привести к улучшению политических отношений. Он считал, как признавалось и ранее, что в экономическом сотрудничестве с СССР Турция отстает от ее союзников. И как бы объясняя свою политику, хотя она и представляла собой развитие начатого ранее процесса, Б. Эджевит заявлял, что мир переживает период разрядки, что большинство союзников Турции раньше нее перестроили свои отношения с СССР, и указывал в качестве примера на «восточную политику» ФРГ[46].
В политике Б. Эджевита отражались сильные националистические тенденции, особенно развившиеся в Турции с начала 60-х годов. Однако его правительство не только сохраняло прежний курс, но и направляло свои усилия в первую очередь на дальнейшее развитие сотрудничества с США, с другими странами НАТО, особенно с ФРГ, видя в этом обеспечение «национальных интересов». Остальные проблемы, даже такие, как «национальная» кипрская и урегулирование разногласий с Грецией, были на втором плане, несмотря на заявления об их первостепенной и чрезвычайной важности.
Во внешней политике правительства С. Демиреля (ноябрь 1979 — сентябрь 1980 г.) не было каких-либо новых тенденций по сравнению с политикой предыдущего правительства или прежних его правительств. Еще более убежденный сторонник НАТО и союза с США С. Демирель говорил о необходимости усиления такого курса, о возрастании значения НАТО в связи с событиями в Иране и Афганистане. Его правительство усиливало военно-политическое сотрудничество с Западом, стремление вступить в «Общий рынок»[47].
Главные причины этого давно надвигавшегося вмешательства военных заключалась в сложном комплексе крайне обострившихся внутриполитических и экономических проблем, которые не решались политическими партиями. Как подчеркивали турецкая и зарубежная печать, политические и государственные деятели, официальная статистика, Турция в 1978-1980 гг. переживала серьезнейший экономический кризис, значительно упали темпы роста в промышленности и в сельском хозяйстве. Инфляция в эти годы составляла 80-90%. Розничные цены выросли за это время на 60-80%. Число безработных достигло 3 млн. человек[48].
Выводы:
Начиная с 1965 г. Турецкая республика начала проводить многовекторную политику, при незыблемом сотрудничестве с Соединнеными Штатами и НАТО. Для этого этапа характены отход от непримиримого одностороннего курса, нормализация и определенное развитие отношений со многими странми в том числе с СССР, с рядом арабских стран и другими государствами. Такая многосторонняя политика была обусловлена рядом факторов: смягчением напряженности в международной обстановке; экономическими трудностями; стремлением выйти из определенной международной изоляции на международной арене; недовольство позицией США и других союзников по кипрской проблеме, по проблемам экономики и пр. В политике разрядки она следовала за своими союзниками по НАТО и СЕНТО, при этом отставая от них. Кроме этого Турция на данном этапе стремиться приобщить мусульманские страны к стратегическим интересам США в регионе. Влияние же внутреннего фактора остается довольно слабым, главенствующие партии Партия справедливости и Народно-республиканская партия, которая становится социал-демократической в отличии от внутренней политики, во внешней – проводят одинаковый политический курс, сменяя друг друга от выборов к выборам. Другие же партии, Партия националистического движения (ПНД) и Партия национального спасения (ПНС) входили часто в коалиционные правительства, но не имели достаточного влияния на внешнюю политику страны.
Заключение:
После второй мировой войны в Турции сформировалась многопартийная система, таким образом в период 1945-1960 гг. страна управлялась сперва народно-республиканской партией, а с 1950 г. демократической партией.
Турция хотела безусловно стать лидером в регионе, это были отголоски имперского мышления времен Османской империи. Несмотря на некоторые различия во внутренней политике, какая бы партия не находилась у власти незыблемо было отношение к западному курсу. Основные соперники в борьбе за власть всегда старались доказать свою приверженность американо-турецкому союзу. Так, до переворота 1960 г. лидеры правящей ДП и оппозиционной НРП тратили немало усилий, чтобы обратить внимание на свою роль в установлении и развитии союза Турции с Соединенными Штатами. В межпартийной борьбе с целью скомпрометировать противника, они использовали обвинения в недостаточно преданной политике укрепления сотрудничества с Соединенными Штатами, представляя эту политика как гарантию независимости и территориальной целостности своей страны. Такой внешнеполитический курс объяснялся необходимостью защищаться от коммунистической угрозы. Антиамериканские настроение считались происками «левых» и подавлялись. Кроме этого, турецкий обыватель верил в коммунистическую угрозу и надеялся на помощь США. После военного переворота 27 мая 1960 г. В целом внешняя политика Турции не изменилась, т.к. ни офицеры, ни позже пришедшая к власти НРП по ряду причин не хотели изменять внешнеполитический курс. Для этого не было объективных причин, т.к. в условиях продолжавшейся холодной войны, Турция оставалась в области безопасности связана с Северо-атлантическим альянсом, а экономического ресурса хватало для того, чтобы проводить прозападный курс.
Начиная с 1965 г. Турецкая республика начала проводить многовекторную политику, при незыблемом сотрудничестве с Соединнеными Штатами и НАТО. Для этого этапа характены отход от непримиримого одностороннего курса, нормализация и определенное развитие отношений со многими странми в том числе с СССР, с рядом арабских стран и другими государствами. Такая многосторонняя политика была обусловлена рядом факторов: смягчением напряженности в международной обстановке; экономическими трудностями; стремлением выйти из определенной международной изоляции на международной арене; недовольство позицией США и других союзников по кипрской проблеме, по проблемам экономики и пр. В политике разрядки она следовала за своими союзниками по НАТО и СЕНТО, при этом отставая от них. Кроме этого Турция на данном этапе стремиться приобщить мусульманские страны к стратегическим интересам США в регионе. Влияние же внутреннего фактора остается довольно слабым, главенствующие партии Партия справедливости и Народно-республиканская партия, которая становится социал-демократической в отличии от внутренней политики, во внешней – проводят одинаковый политический курс, сменяя друг друга от выборов к выборам. Другие же партии, Партия националистического движения (ПНД) и Партия национального спасения (ПНС) входили часто в коалиционные правительства, но не имели достаточного влияния на внешнюю политику страны.
СПИСОК ИЗУЧЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Аксененко А.Г. Борьба политических партий Турции за влияние на молодежь (1920-1980). — М.: Наука, 1986 г. — 195 с.
2. Ахундов И.А. Неоколониализм и Турция (40-е — 80-е гг.) — Баку: Азернехир, 1990. — 399 с.
3. Вдовиченко Д.И. Национальная буржуазия Турции. — Москва: ИМО. — 1962. — 266 с.
4. Великий октябрь и Турция (сб. статей) / отв. ред. А.М. Шамсутдинов. — Тбилиси: Мецниереба., 1982. — 240 с.
5. Гасратян М. А. Очерки истории Турции. - М.: Наука, 1983. — 164 с.
6. Гасратян М.А. Турция в 1960-1963 годах. Очерк внутренней политики. — М.: Наука, 1965 г. — 177 c.
7. Гасунець О.І. Державний устрій Туреччини в період республіки. — К.: Вид-во акад. наук УССР, 1961. — 115 с.
8. Георгиян Э.А. Турецкая республика: Основные институты государственного строя. — М.: Наука, 1975. — 222 с.
9. Данилов В.И. Новый курс народно-республиканской партии Турции // Народы Азии и Африки. — М., 1979. — №4.- С. 30-42.
10. Данилов В.И. Политическая борьба в Турции, 50-е — нач. 80х гг. XX в. — М.: Наука, 1985. — 324 с.
11. Данилов В.И. Турция после Второй мировой войны: демократический эксперимент продолжается // Восток. — 1998. — № 4. — с. 52-67.
12. Двоюров Ю. Турция — активный участник агрессивных блоков. М.: Наука, 1958. — 120 с.
13. Джуманазаров Б.С. К вопросу о принципе лаицизма в Турецкой республике // Актуальные проблемы стран Ближнего и Среднего Востока. — М., 1988. — Ч.1. — С. 10-24.
14. Емельянов В.В. О социально-экономических предпосылках военного перерворота 12 сент. 1980 г. в Турции // Вест. Моск. ун-та. Сер. 13. Востоковедение, 1985., № 2. — с. 19-30.
15. Караосманоглу Я.К. Дипломат поневоле. Воспоминания и наблюдения.- М.: Межд. отнош., 1978. — 301 с.
16. Киреев Н.Г. История этатизма в Турции. — М.: Наука, 1991. — 340 с.
17. Кондокчан Р.П. Турция: внутренняя политика и ислам. — Ереван, 1983. — 238 с.
18. Кочкин Н.В. СССР, АНГЛИЯ, США И «ТУРЕЦКИЙ КРИЗИС» 1945-1947 гг. // НИНИ. — 2002. — №3. — с. 58-77
продолжение
--PAGE_BREAK--