Сент-Илер, Кювье и бальзак

Научное познание мира в «Человеческой комедии» Бальзака 1 глава. Наука в Париже начала 19 века и замысел “Человеческой комедии» Бальзака Расцвет универсальных научных теорий в Париже эпохи Бальзака. Спор Кювье и Сент-Илера. Научная обоснованность в предисловии к «Человеческой комедии» 2 глава. «Шагреневая кожа» Бальзака и ограниченность научного познания мира 3 глава.

Сент-Илер, Кювье и ограниченность научного познания мира в последующих произведениях «Человеческой комедии» Тщетность научного познания («Луи Ламбер», «Поиски абсолюта») и образы деятелей науки (Сент-Илер, Кювье) 1 глава. Наука в Париже начала 19 века и замысел “Человеческой комедии» Бальзака Бальзак занимает особое место в истории европейского романа. Его считают первым реалистом и пр. [[развить мысль, в подтверждение – найти цитаты из критической литературы]]

Без сомнения, на становление Бальзака как писателя-реалиста в большой степени повлияли социально-политические события Франции той эпохи. [[развить мысль, в подтверждение – краткое описание бурных событий во Франции этого периода, найти цитаты из критической литературы]] Однако, на наш взгляд, свой вклад в становлении реализма Бальзака внесла и особая интеллектуальная атмосфера, сложившаяся в

Париже к этому времени. В начале 19 века Париж становится центром научной мысли, в котором создаются новые отрасли современной науки (палеонтология, сравнительная анатомия, биология, электродинамика и пр.) [[Краткий обзор знаменитых парижских ученых этого периода: Ампер, Мажанди, Карно, Френель, Кориолис, Ламарк, Сент-Илер, Кювье]] Например, в 1820 году в Париже Андре-

Мари Ампер открывает магнитное взаимодействие токов, устанавливает закон этого взаимодействия (позднее названный законом Ампера) и делает вывод, что "все магнитные явления сводятся к чисто электрическим эффектам". Проходит еще два года, и Ампер открывает магнитный эффект катушки с током - "соленоида". Именно Амперу принадлежит заслуга введения в науку терминов "электростатика", "электродинамика", "электродвижущая сила", "напряжение", "гальванометр", "электрический

ток" и даже… "кибернетика". Классический труд Ампера "Теория электродинамических явлений, выведенная исключительно из опыта" выходит в Париже в1826 году, и Ампера впоследствии начинают называть "Ньютоном электричества". [[Кратко о Сент-Илере]] В 1812 году в Париже были изданы четыре тома работы

Жоржа Кювье: «Исследования об ископаемых костях». Этот труд заложил основы палеонтологии. А первой его части суждена была самостоятельная жизнь в виде знаменитой книги «Рассуждение о переворотах на поверхности земного шара и об изменениях, какие они произвели в животном царстве»… Кювье стоял у истоков трех научных дисциплин: сравнительной анатомии животных, палеонтологии и исторической геологии. Но самой знаменитой его работой стало «Рассуждение о переворотах» (в буквальном переводе —

о революциях), с восторгом принятой биологами и геологами Англии, Германии и Франции. Затем он ее несколько раз перерабатывал, до конца внося коррективы. Кювье разработал и применил системный анализ в палеонтологии: «Всякое организованное существо образует целое, единую замкнутую систему, части которой соответствуют друг другу и содействуют путем взаимного влияния одной конечной цели. Ни одна из этих частей не может измениться без того, чтобы не изменились

другие, и, следовательно, каждая из них, взятая отдельно, указывает и определяет все другие». Более того — он перешел к широким обобщениям: «Мир подобен индивидууму: все его части действуют друг на друга». Подобное универсальное объяснение было близко Бальзаку, который в равной степени был увлечен и идеями Сент-Илера, и идеями Кювье. Вот что пишет Андре Моруа в книге «Прометей, или

Жизнь Бальзака»: Необыкновенно любознательный, Оноре часто ходил в Музей естественной истории. Там читал лекции Жоффруа Сент-Илер, зоолог и анатом, считавший себя философом. Этот ученый полагал, что наука не может ограничиться наблюдением и классификацией явлений; цель ее - рассуждать и делать выводы. Он основал так называемую "школу идей" в противоположность "

школе фактов", созданной его коллегой Кювье. Бальзак восхищался главным образом Кювье, но Жоффруа Сент-Илер (вслед за Шарлем Бонне) выдвинул научную теорию "единства строения организмов"; доктрина эта способна была прельстить ум, склонный к широким умозрительным построениям. "Представляется, что природа ограничила себя определенными рамками и, создавая все живые существа, следовала единому плану; сохраняя верность главному принципу, она варьировала его на тысячу ладов"

. Короче говоря, каждый орган присутствует в зародыше во всех животных видах, но вследствие различных потребностей то, что в одном случае развивалось, в другом отмирало. Так, например, в своем знаменитом "Мемуаре о рыбах" Жоффруа Сент-Илер указывает на сходство, существующее между плавниками рыб и конечностями позвоночных. Принцип аналогии, принцип некоего равновесия органов живых существ (ресурсы природы незыблемы, и если

в одном случае она расходует слишком много, то в другом непременно экономит) - вот основа, на которой покоится теория "единства строения организмов". ссылка, номер страницы Несмотря на все различие, есть нечто общее, что объединяет работы парижских ученых этого периода: на основании собранных фактов они, каждый в своей области, выдвигают теорию, которая объясняет разрозненные данные и сводит их в единое целое. Это убеждение разделял и сам

Бальзак: “Природа < > едина и целостна. Все существа, как самые ничтожные, так и самые величественные, повинуются одному и тому же закону» говорит бальзаковский Данте в повести «Изганники» (1831). нужна точная ссылка из книги: Бальзак Оноре де. СЛУЧАЙ ИЗ ВРЕМЕН ТЕРРОРА. ИЗГНАННИКИ. ИЗНАНКА СОВРЕМЕННОЙ ИСТОРИИ. МОНОГРАФИЯ О ПАРИЖСКОЙ

ПРЕССЕ / Пер. с фр сост. и примеч. В.А. Мильчиной. — М.: Изд-во “Независимая газета”, 2000 Это время универсальных объяснений и рождения современных отраслей наук, и эти события привлекают пристальное внимание к науке со стороны широкой публики и отдаются эхом в литературе разных стран Европы. Одной из самых обсуждаемых становится теория Кювье: в Англии Байрон включил в мистерию «Каин» слова о переворотах на

Земле, погубивших былых гигантов животного мира: найти цитату из Байрона и вставить В Германии Гёте ввел во вторую часть «Фауста» геологические споры, скептически отозвавшись о гипотезе переворотов… найти цитату из Гете и вставить Во Франции Бальзак в «Шагреневой коже» идет еще дальше и спрашивает: не является ли Кювье величайшим поэтом своего века? И примерно в тоже время по

Парижу разносится слух, что Жорж Санд пишет роман, чтобы объяснить идеи Жоффруа Сент-Илера. Интерес к работам Кювье достигает своей кульминации в 1830 году, когда в Париже устраиваются публичные дебаты между Кювье и Жоффруа Сент-Илером найти книгу Канаев И. И. Избранные труды по истории науки. Сборник статей СПб. Алетейя 2000г. 494 с в ней статья о споре

Кювье и Сент-Илера Французский зоолог Жоффруа Сент-Илер пропагандировал единство животного мира на основе общности происхождения всех известных видов. Его затянувшийся конфликт с Ж. Кювье был вызван попыткой Жоффруа Сент-Илера защитить собственное учение об едином плане строения всех животных от эмпирического направления в европейской зоологии. В 1830 году в течение одиннадцати заседаний французской

Академии наук проходила публичная дискуссия между Жоффруа Сент-Илером и Кювье. По ее результатам с осени 1830 года научная общественность Европы в целом поддержала позицию Кювье. Суть полемики заключалась в разнице взглядов на критерий общности живых форм. Кювье выдвинул идею о четырёх основных планах строения животных. Соответственно всех животных он разделил на четыре типа.

Зверей, птиц, амфибий, рептилий и рыб он впервые объединил в общий тип — позвоночные. Животных, состоящих из многих члеников, — насекомых, раков, многоножек, кольчатых червей и др. — он отнёс к типу членистых. У беспозвоночных животных третьего типа тело не делится на членики. Их Кювье назвал мягкотелыми, или моллюсками. Наконец, у животных четвёртого типа, названных лучистыми, тело имеет лучевую симметрию, как, например, у морских звёзд.

Эти четыре группы, по мнению Кювье, резко друг от друга отделены. Никаких переходных форм между ними быть не может. В противоположность Кювье его соотечественник и коллега Жоффруа Сент-Илер считал, что все животные созданы не по четырём различным, а по единому общему плану строения. Коренное различие взглядов Сент-Илера и Кювье было, однако, глубже вопроса «один или четыре».

Кювье, как мы уже сказали, был убеждённым креационистом. Сент-Илер склонялся к эволюционным идеям. Кювье и Сент-Илер были близкими друзьями, несмотря на противоположность научных воззрений. До тех пор пока Сент-Илер доказывал единство плана строения всех позвоночных животных, оппоненты соглашались. Но вот Сент-Илер перешёл к изучению членистых и стал доказывать, что их хитиновый покров — по существу

тот же позвоночный столб. Просто членистые поселились внутри своего позвоночника, а позвоночные — снаружи. Такое утверждение показалось Кювье уже явным насилием над фактами. В 1830 г. состоялся знаменитый публичный диспут Кювье и Сент-Илера, причём великий немецкий поэт и натуралист Иоганн Вольфганг Гёте назвал его более важным событием, чем происшедшее тогда же свержение династии

Бурбонов во Франции. Когда в 1830 г. к Гёте пришел гость с возгласом: Великое событие в Париже Гёте нетерпеливо прервал пришедшего: Кто же одержал верх — Кювье или Жоффруа? Гость же принес весть о революции в Париже, об уличных боях Сочувствие Гёте было на стороне Сент-Илера. Сент-Илер пытался доказать единство плана строения головоногих моллюсков и позвоночных.

Победителем из спора, по общему мнению, вышел Жорж Кювье, наголову разбив доводы своего оппонента о едином плане строения всех животных. Публичные дебаты между двумя видными учеными вызвали огромный интерес. Журнал Revue Encyclopedique писал в июне 1830 года о дискуссии между Жоффруа Сент-Илером и Кювье: «Разбираемый вопрос — есть вопрос европейский, выходящий за круг естествоведения».

И с этим можно согласиться. Даже великий Гете незадолго до своей смерти опубликовал две статьи, посвященные разбору дебатов Жоффруа Сент-Илером и Кювье. [[посмотреть книгу Амлинский И. Е. Жоффруа Сент-Илер и его борьба против Кювье. М (1955), взять оттуда сведения о реакции публики на спор Кювье и Сент-Илера.]]. Известный эволюционист-зоолог

Н.Н.Воронцов приводит в своей книге (Н.Н.Воронцов, Эволюционизм: через века к современности, с. 229) отрывок из воспоминаний Эккермана о Гете, когда 79-летний ученый в разгар июльской революции 1830 г. с жаром обсуждает новости из Парижа, но не пламя революции, а “пламя, вырвавшееся из стен академии”, спор о том, можно ли свести все многообразие форм животных к одному типу (Сент

Илер) или есть несколько несводимых друг к другу типов (четыре, как тогда утверждал Кювье). “Вы себе представить не можете, какие чувства я испытал, узнав о заседании девятнадцатого июля”, – признается Гете. Бальзак тоже не остается в стороне от дебатов. «Внимательно следит молодой писатель за научным спором двух знаменитых физиологов – Кювье и Сент Илера. Он на стороне Сент Илера, отстаивающего идею единства организмов, связи между различными

видами. Эти принципы близки Бальзаку, будущему исследователю тайн социального организма». (Муравьева Н. Предисловие к книге «Бальзак» Стефана Цвейга, М 1962). Сент-Илер, кстати, впоследствии станет другом Бальзака. Однако и к работам Кювье Бальзак относился с огромным уважением. Не случайно, что именно публичные дебаты двух великих парижских ученых стали для

Бальзака отправной точки для замысла «Человеческой комедии». «Идея написать „Человеческую комедию“, – говорит он, – пришла мне в голову, когда я сравнил человечество с миром животных. Животные, по мнению Жоффруа Сент-Илера, созданы по однообразному типу и развиваются различно в зависимости от той среды, в какую попадают. Вся разница родов и видов зависит от условий этой среды. Я вполне разделяю эту мысль, и еще раньше спора между

Жоффруа С Илером и Кювье я открыл, что человеческое общество подчиняется тому же закону. То, что верно для мира материального, одинаково верно и для мира социального; в нравственном отношении люди изменяются вследствие причин, аналогичных с теми, которые вызывают физические изменения, и образуют резко различающиеся между собою общественные разновидности, создаваемые воспитанием, семьей и данным направлением. Кошка, волк и лев не более различны между собой, чем ремесленник, дворянин, священник.

Бюффон пытался представить в одной книге все животное царство; разве нельзя сделать того же для человеческого общества? Но природа положила между видами животных грани, в которых не могут удержаться виды социальные. Во-первых, в обществе рядом с мужчиной стоит женщина, и потому социальных видов получается вдвое больше, чем животных. Наконец, среди животных нет тех скрещиваний и смещений, которые существуют среди людей. Жизнь животных проста, у них нет ни домашней обстановки, ни искусств, ни наук, между тем как человек

выражает свой нрав, свою мысль, свою жизнь во всем, чем пользуется для удовлетворения своих потребностей. Кроме того, обычаи, одежда, язык отдельных социальных видов меняются сообразно с требованиями времени и ходом цивилизации. Итак, мне предстоит тройная задача: изобразить, во-первых, мужчину с его интеллектом, его страстями и тенденциями; во-вторых, – женщину, которая вследствие присущих ей интересов образует особый класс; наконец, – вещи, материальное выражение мысли, жизни.

Мне предстоит найти смысл разных социальных явлений, выяснить тайное значение всего этого сплетения лиц, страстей и событий. Я должен определить, в чем социальные группы отдалялись, в чем они приближались к вечному закону, к истине и красоте». Задачи, которые ставит перед собой Бальзак, это уже задачи не столько литератора, сколько ученого. Но если «Человеческую комедию» и можно назвать научным исследованием, то это будет исследование особого

типа – исследование, которое ставит под сомнение возможность универсальной научной теории, объясняющей все происходящее, но С одной стороны, Бальзак описывает современное общество и делает это прежде всего с позиции ученого-исследователя. Я, говорит Бальзак, всего лишь «секретарь французского общества», и это подразумевает выбор особой точки зрения для повествователя: он действительно становится «секретарем», наблюдателем, бесстрастно фиксирующим происходящие в обществе события.

Чтобы снять условность художественной прозы (belle lettres), базирующейся на вымысле, Бальзак стремится ввести в мир романа максимум реалистичных деталей, которые должны придать достоверность изображаемой картине мира. (««Я не сочиняю человеческую природу, я ее наблюдаю в ее прошлом и настоящем. Я изображаю людей не такими, какими они должны быть, а такими, какими они на самом деле бывают»). Еще один прием для придания достоверности: «Ради иллюзии достоверности всеведущий автор то и дело напоминает

нам о событиях, случившихся в его книгах, как о чем-то несомненном, само собой разумеющемся, придавая всему ту естественность, которая невольно побуждает не замечать вымысла, не принимать во внимание условность, нарочитую выстроенность мира «Человеческой комедии»» (Д. В. Затонский. Бальзак // (История всемирной литературы Т. 6 М 1989 С. 195-206). О научности (и присущей ей универсальности) подхода

Бальзака свидетельствует сам замысел «Человеческой комедии», соединяющей в единое целое разные повествования и разных героев, а также попытка Бальзака дать в рамках «Человеческой комедии» таксономию (классификацию) художественного материала, разделив свою прозу на разные категории «этюдов» и «сцен». Как известно, «Человеческая комедия» подразделяется на «Этюды о нравах» («Этюды нравов»), «Философские этюды», «Аналитические этюды». К последним писатель относит «Физиологию брака» и намеревается написать

еще два-три произведения («Патология социальной жизни», «Анатомия педагогической корпорации», «Монография о добродетели»). «Философские этюды» дает выражение «социального двигателя всех событий», причем таким «двигателем» Бальзак считает «разрушительное» кипение человеческих мыслей и страстей. Наконец, в «Этюдах о нравах» прослеживаются многочисленные и разнообразные сцепления конкретных причин и побудительных начал, определяющих частные судьбы людей.

Эта группа произведений оказывается самой многочисленной, в ней выделяется 6 аспектов: «Сцены частной жизни» («Гобсек», «Отец Горио», «Брачный контракт» и др.); «Сцены провинциальной жизни» («Евгения Гранде», «Утраченные иллюзии», «Музей древностей»); «Сцены парижской жизни» («Блеск и нищета куртизанок», «история величия и падения Цезаря Биротто»); «Сцены военной жизни» («Шуаны», «Страсть в пустыне»); «Сцены политической жизни» («Темное дело», «Изнанка современной истории»), «Сцены деревенской жизни»

(«Сельский священник», «Крестьяне» В Предисловии автор объясняет смысл названия цикла. «Огромный размах плана, охватывающего одновременно историю и критику общества, анализ его язв и обсуждение его основ позволяет мне, думается, дать ему то название, под которым оно появляется теперь - «Человеческая комедия». Притязательно ли оно? Или только правильно? Это решать читатели, когда труд будет окончен». Не случайно, что Бальзак называет части своей эпопеи «этюдами».

В те годы термин «этюд» имел два значения: школьные упражнения или научные исследования. Нет сомнений в том, что автор имел в виду именно второе значение. Себя как исследователя современной жизни он имел все основания именовать «доктором социальных наук» и «историком». Таким образом, Бальзак утверждает, что труд писателя сродни труду ученого, тщательно исследующего живой организм современного общества от его многослойной, находящейся в постоянном движении

экономической структуры до высоких сфер интеллектуальной, научной и политической мысли. «Историю нравов», которую хочет написать Бальзак, он может создать только посредством отбора и обобщения, «составляя опись пороков и добродетелей, собирая наиболее яркие случаи проявления страстей, изображая характеры, выбирая главнейшие события из жизни общества», создавая типы, путем соединения отдельных черт многочисленных однородных характеров. «Мне нужно было изучить основы или одну общую основу социальных явлений, уловить

скрытый смысл огромного скопища типов, страстей и событий». С другой стороны, Бальзак считает, что единственным универсальным повествованием, объединяющим в себе и снимающем противоречия всех научных теорий, является как раз литература. И напротив, попытки науки свести все частные теории в общую теорию, объясняющую все, обречены на провал. Как можно говорить об единственно верном универсальном объяснении одних и тех же фактов, если два крупнейших

специалиста в одной области (Кювье и Сент-Илер) не согласны между собой? В этой связи особое значение приобретает образ ученого Луи Ламбера из одноименного романа Бальзака, который говорит о том, что все науки, по сути дела, представляют собой единое целое, однако стремление ученого синтезировать их в одно целое терпят крах – Луи Ламбер в итоге сходит с ума и умирает. По сути дела, здесь можно увидеть и крах самой идеи

Просвещения с ее универсализмом (вспомним знаменитую «Энциклопедию» просветителей, которая должна была объединять все если не в одно, то, по крайней мере, под одной обложкой). В 1832 году в письме к своей сестре Бальзак подчеркивает важность романа именно по сравнению с наукой: «Луи Ламбер откроет новые пути для науки. Если бы я сделал из него чисто научное сочинение, оно привлекло бы внимание мыслителей, которые теперь не посмотрят на него.

Но если случайно «Луи Ламбер» попадет им в руки, они, может быть, заговорят о нем! Мне кажется, что «Луи Ламбер» - прекрасная книга!» (Цит.по Александра Анненская. Оноре де Бальзак. Его жизнь и литературная деятельность // Биографическая библиотека Ф. Павленкова: Жизнь замечательных людей, т.3. Стр.75) 2 глава. «Шагреневая кожа» Бальзака и ограниченность научного познания мира [[дать подробный

анализ произведения с точки зрения тщетности науки и медицины объяснить шагреневую кожу и «болезнь» Рафаэля]] «Шагреневая кожа» (1831) – работает над ней сразу после дебатов Кювье и Сент-Илера, что не случайно. Отголоском дебатов стенах Французской Академии наук служит и посвящение романа: «Господину Савари, члену Академии наук». Первый отрывок из романа напечатан в декабре 1830 года, два других – в

мае 1831 года. Полностью "Шагреневая кожа" опубликована в августе 1831 года. Самая ранняя запись о "Шагреневой коже" такова: "Изобретение кожи, олицетворяющей собой жизнь. Восточная сказка". Вторая запись, при всем ее лаконизме, несколько яснее: "Для философских сказок. Простое и чистое выражение человеческой жизни"

В письме к де Кастри Бальзак уточнил основу этой философской сказки так: "Она должна была стать формулой нынешнего века, нашей жизни, нашего эгоизма". Когда много позднее возник ясный план задуманного творения, Бальзак определил значение и место романа "Шагреневая кожа" в ряду философских этюдов и в "Человеческой комедии" в целом. Образ Кювье прямо возникает на страницах романа:

Пускались ли вы когда-нибудь в бесконечность пространства и времени, читая геологические сочинения Кювье? Уносимые его гением, парили ли вы над бездонной пропастью минувшего, точно поддерживаемые рукой волшебника? Когда в различных разрезах и различных слоях, в монмартрских каменоломнях и в уральском сланце обнаруживаются ископаемые, чьи останки относятся ко временам допотопным, душа испытывает страх, ибо перед ней приоткрываются миллиарды лет, миллионы народов, не только исчезнувших из слабой памяти

человечества, но забытых даже нерушимым божественным преданием, и лишь прах минувшего, скопившийся на поверхности земного шара, образует почву в два фута глубиною, дающую нам цветы и хлеб. Разве Кювье не величайший поэт нашего века? Лорд Байрон словами воспроизвел волнения души, но бессмертный наш естествоиспытатель воссоздал миры при помощи выбеленных временем костей; подобно Кадму, он отстроил города при помощи зубов, он вновь населил тысячи лесов всеми чудищами зоологии благодаря

нескольким кускам каменного угля; восстановил поколения гигантов по одной лишь ноге мамонта. Образы встают, растут и в соответствии с исполинским своим ростом меняют вид целых областей. В своих цифрах он поэт; он великолепен, когда к семи приставляет нуль. Не произнося искусственных магических слов, он воскрешает небытие; он откапывает частицу гипса, замечает на ней отпечаток и восклицает: «Смотрите! „ Мрамор становится вдруг животным, смерть — жизнью, открывается

целый мир! После неисчислимых династий гигантских созданий, после рыбьих племен и моллюсковых кланов появляется наконец род человеческий, выродок грандиозного типа, сраженного, быть может, создателем. Воодушевленные мыслью ученого, перед которым воскресает прошлое, эти жалкие люди, рожденные вчера, могут проникнуть в хаос, запеть бесконечный гимн и начертать себе былые судьбы вселенной в виде вспять обращенного Апокалипсиса. Созерцая это жуткое воскрешение, совершаемое голосом одного единственного

человека, мы проникаемся жалостью к той крохе, которая нам предоставлена в безыменной бесконечности, общей всем сферам, проникаемся жалостью к этой минуте жизни, которую мы именуем время. Как бы погребенные под обломками стольких вселенных, мы вопрошаем себя: к чему наша слава, наша ненависть, наша любовь? Если нам суждено стать в будущем неосязаемой точкой, стоит ли принимать на себя бремя бытия? И вот, вырванные из почвы нашего времени, мы перестаем жить, пока не войдет лакей и не скажет:

«Графиня приказала передать, что она ждет вас“. О главном герое: наш незнакомец оставался в состоянии философского сомнения, предписываемого Декартом, и помимо воли подпал под власть неизъяснимых галлюцинаций, тайны которых либо отвергает наша гордыня, либо тщетно изучает беспомощная наша наука. Сходство со зверями, физиологами начертанное на человеческих лицах и столь любопытно объясняемое, начинало проглядывать и в движениях и в позах. Ты один, милый мой

Эмиль, уврачевал глубокую рану, которую другие нанесли моему сердцу! Ты один пришел в восторг от моей «Теории воли“, обширного произведения, для которого я изучил восточные языки, анатомию, физиологию, которому я посвятил столько времени. Думаю, что оно дополнит работы Месмера, Лафатера, Галля, Биша и откроет новый путь науке о человеке.

На этом кончается моя прекрасная жизнь, каждодневное жертвоприношение, невидимая миру работа шелковичного червя, в себе самой заключающая, быть может, и единственную награду. С начала моего сознательного существования вплоть до того дня, когда я окончил мою «Теорию», я наблюдал, изучал, писал, читал без конца, и жизнь моя была сплошным выполнением повинности. Ироническая критика претензий науки на обладание универсальным знанием.

Рафаэль чужд сверхъестественному, он верит только в науку: проверяет печать на шагреневой коже и пр. Отчего шагреневая кожа уменьшается? Различные научные объяснения, которые по сути не могут объяснить взаимосвязь между желаниями и шагреневой кожей. Таким образом Бальзак показывает ограниченность науки и невозможность единственно верного универсального объяснения (опять-таки можно напомнить дебаты Кювье и Сент-Илера)

Ближе к концу романа Рафаэль приносит кожу к разным специалистам, и все современные знания терпят фиаско при столкновении с ней. Также и медики не могут найти причину угасания Рафаэля [цитаты из текста] Роман "Шагреневая кожа" открывает период творческой зрелости Бальзака. Книга, написанная с великолепной щедростью мысли и таланта, поражающая универсальностью охвата жизни, широтой философского замысла, разнообразием наблюдений – "

Шагреневая кожа" образует истинный исходный пункт "Человеческой комедии". [Корсаков В. С. Особенности французских романов 19 в М Посткриптум, 2001 стр. 79.] После публикации романа Бальзак писал о нем: "Это произведение не должно ограничиться одной книгой, в нем заключены лишь первые опыты задуманного мною творения, и я буду гордиться тем, что начал его, даже если паду под его

бременем ". [Бальзак. Собр. соч Москва, Посткриптум, 1997, т. 15, стр. 553.] Роман "Шагреневая кожа" реализовала богатейший запас накопленных наблюдений, ввела писателя в круг множества тем, конфликтов, ситуаций, характеров, за которыми проступают гигантские очертания "Человеческой комедии". [Французские реалисты: Стендаль, Бальзак, Мериме. – М 1993 стр. 65.] 3 глава.

Сент-Илер, Кювье и ограниченность научного познания мира в последующих произведениях «Человеческой комедии» [[отражение в произведениях «Человеческой комедии» уважения и даже восхищения Бальзака перед самыми знаменитыми парижскими деятелями науки того времени (Сент-Илер, Кювье) и одновременно изображение тщетности попыток объяснить мир в его целостности с помощью науки]] «Луи Ламбер» (первая редакция 1832) главный герой желает создать новую всеобъемлющую науку,

трагический финал «Поиски абсолюта» (первая редакция 1834) В какой-нибудь мозаике обнаруживается все общество так же, как в скелете ихтиозавра даны все живые существа. С какого бы конца ни начинать, все связано, все сплетено одно с другим. Причина позволяет угадывать следствие, и всякое следствие позволяет восходить к причине. Ученый воскрешает таким образом давнишние облики, вплоть до какой-нибудь бородавки. «Отец

Горио» - посвящение Сент-Илеру Образ Кювье (найти, вставить номера страниц): Блеск и нищета куртизанок: Итак, этот удивительный человек прозревал истину в преступлении, как Кювье прозрел закон строения существ, бесследно исчезнувших. Гений в любой области – это интуиция. Все другие замечательные деяния, обязанные таланту, стоят ниже этого чуда. В том и состоит различие, отделяющее людей высшего порядка от прочих людей.

Дело об опеке: Жизнь и опыт научили его вскрывать при исследовании фактов сокровеннейшие помыслы. Он докапывался до самой сущности судебных тяжб, как Кювье — до древнейших пластов почвы. Подобно этому великому мыслителю, переходя от вывода к выводу, выносил он заключение и восстанавливал прошлое человеческой совести, как Кювье воссоздавал строение аноплотерия. Дочь Евы: Бедные создания до самого замужества не прочитали

ни одного романа, а рисовали только такие фигуры, анатомия которых показалась бы Кювье верхом несуразности, и в манере, способной сделать женоподобным даже Геркулеса Фарнезского. Обедня безбожника: Пользовался ли он той мощной силой дедукции и аналогии, которой был обязан своим гением Кювье? Отец Горио: Посвящение: Великому и знаменитому Жоффруа де Сент-Илеру в знак восхищения его работами и гением. —

Слушай, — продолжал студент-медик, — сейчас я был на лекции Кювье… В эту минуту мимо проходил Бьяншон, возвращаясь с лекции Кювье Первые шаги в жизни: Если бы в наши дни на складе старых экипажей случайно была обнаружена «кукушка», то внешний вид и устройство этой тяжелой на подъем птицы привлекли бы внимание ученых, подобно тому как остовы животных, найденные в каменоломнях на Монмартре, заинтересовали

Кювье. Провинциальная муза: Люди избранные всегда поддерживают свой мозг в деятельном состоянии, как рыцари былых времен держали наготове свое оружие. Они укрощают лень, отказываются от волнующих наслаждений; если же уступают потребности в них, то только в меру своих сил. Таковы были Скриб, Россини, Вальтер Скотт, Кювье, Вольтер, Ньютон, Бюффон, Бейль, Боссюэ, Лейбниц, Лопе де

Вега, Кальдерон, Боккаччо, Аретино, Аристотель — словом, все люди, развлекающие, поучающие или ведущие за собой свою эпоху. Воля может и должна быть предметом гордости гораздо больше, нежели талант. Если талант — это развитая природная склонность, то твердая воля — это ежеминутно одерживаемая победа над инстинктами, над влечениями, которые воля обуздывает и подавляет, над прихотями и преградами, которые она осиливает, над всяческими трудностями, которые она героически преодолевает.

Утраченные иллюзии: Они читали великие произведения, появившиеся на литературном и научном горизонте после восстановления мира: творения Шиллера, Гете, лорда Байрона, Вальтер Скотта, Жан-Поля, Берцелиуса, Дэви, Кювье, Ламартина и других. Они загорались от этих очагов мысли, они упражнялись в незрелых и заимствованных сочинениях, то отбрасывая работу, то сызнова принимаясь за нее с горячностью.

Он изобразил ангелом свою милую сестру, Давида - будущим Кювье, великим человеком, другом, заменившим ему отца, брата; он был бы недостоин любви Луизы, своей первой славы, ежели бы не попросил ее отнестись к Давиду так, как она отнеслась к нему самому. раньше всех умер Мэро, который вызвал знаменитый спор между Кювье и

Жоффруа Сент-Илером, двумя равными гениями, и этой важной проблеме суждено было разделить ученый мир на два лагеря незадолго до смерти первого из них, аналитика, того, кто отстаивал ограниченное знание против пантеиста и поныне здравствующего и высокочтимого в Германии. Ева! В двух шагах отсюда, в Сенте, в шестнадцатом веке жил один из величайших людей Франции; он был не только изобретателем эмали, но и славным предтечей

Бюффона, Кювье, ибо этот простодушный человек еще до них положил начало геологии! Сельский врач: (найти) Обедня безбожника: (найти) ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ ЦИТАТЫ ИЗ РАЗНЫХ КНИГ: Георг Лукач. К истории реализма: Глубоким реализмом Бальзака определяются, вплоть до самых мелких деталей, его творческие приемы. разработка специфических проявлений общих классовых признаков у различных индивидуумов представляет

собой основной закон формы в реализме Бальзака. Прометей, или Жизнь Бальзака - Андрэ Моруа: Необыкновенно любознательный, Оноре часто ходил в Музей естественной истории. Там читал лекции Жоффруа Сент-Илер, зоолог и анатом, считавший себя философом. Этот ученый полагал, что наука не может ограничиться наблюдением и классификацией явлений; цель ее

- рассуждать и делать выводы. Он основал так называемую "школу идей" в противоположность "школе фактов", созданной его коллегой Кювье. Бальзак восхищался главным образом Кювье, но Жоффруа Сент-Илер (вслед за Шарлем Бонне) выдвинул научную теорию "единства строения организмов"; доктрина эта способна была прельстить ум, склонный к широким умозрительным построениям. "Представляется, что природа ограничила себя определенными рамками и, создавая все живые существа,

следовала единому плану; сохраняя верность главному принципу, она варьировала его на тысячу ладов". Короче говоря, каждый орган присутствует в зародыше во всех животных видах, но вследствие различных потребностей то, что в одном случае развивалось, в другом отмирало. Так, например, в своем знаменитом "Мемуаре о рыбах" Жоффруа Сент-Илер указывает на сходство, существующее между плавниками рыб и конечностями позвоночных.

Принцип аналогии, принцип некоего равновесия органов живых существ (ресурсы природы незыблемы, и если в одном случае она расходует слишком много, то в другом непременно экономит) - вот основа, на которой покоится теория "единства строения организмов". "Мистическая лестница Иакова, зоологическая лестница и лестница социальная; небесные сферы, животные виды и классы общества; постепенное развитие всего сущего, эволюция видов и честолюбие людей - вот три

различных аспекта единой реальности". Таковы, по словам Гийона, философские взгляды, опираясь на которые Бальзак намерен был создавать свои произведения. Но самый процесс творчества несравненно сложнее, чем философская система. Кювье по одной кости восстанавливал облик животного; Бальзак по одному предмету или дому воссоздает облик людей, городов и целых народов.

В общем, в той игре, какую я веду, три человека играют огромную роль: Наполеон, Кювье, О'Коннель, а я стану четвертым. Первый жизнью своей перевернул Европу, он сросся с армиями! Второй своими трудами объял весь шар земной! Третий олицетворял собою народ. А мне придется нести в своих мыслях целое общество. (письмо Бальзака от 6 февраля 1844 г.) Анри Труайя Оноре де

Бальзак: Что до «великих идей», он предпочитает черпать их в аудиториях Сорбонны и Коллеж де Франс, в залах Музея естественной истории – его любознательность не знает границ: раз мир существует, надо знать о нем все, от тайн души до секретов морей и небес. Слушая, как излагают свои убеждения выдающиеся современные философы, Бальзак колеблется между скептицизмом материалистов, столь милым его отцу, и универсальной концепцией

творения, объединяющей научный и интуитивный подход. Переходя от Гизо к Кювье и Сент-Илеру, пьянеет от возможности объяснить тайны жизни, будь то царство животных или растений. Голова кружится от обилия философских систем, которые он успешно защищает и перед товарищами, и перед родными. В том же 1831 году появляется повесть «Изгнанники». “Изгнанники” помимо сведенборговских отголосков, важнейших для понимания

Бальзака, представляют первостепенный интерес как эпизод принципиальной полемики с Гюго, творцом “чудесных, но совсем неправдоподобных сказок”, а конкретно — “Собора Парижской Богоматери”, появившегося ровно за месяц до бальзаковского экскурса в Средневековье. Полемика касалась принципа достоверности, который трактуется Бальзаком как необходимое условие художественной правды.

Для Бальзака произведения Гюго представляли собой в лучшем случае образцы “поэзии”, которая невозможна “в такое время, как наше, когда все изучается и анализируется”. (Алексей Зверев. Неведомый Бальзак // «НЛО» 2001, №52). НЕКОТОРАЯ КРИТИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА (НЕ ВСЯ ): Бальзак в воспоминаниях современников / сост. И. Лилеевой ; коммент. и указатели Л. Лилеевой и В.

Мильчиной М.: Худож. лит 1986 559 с. : портр ( Лит. мемуары). Бахмутский, В. «Отец Горио» Бальзака / В.Бахмутский М.:Худож. Лит-ра, 1970 110 с. Вюрмер, А. Бесчеловечная комедия : пер. с фр./А. Вюрмер - М.: Прогресс, 1967- 646 с. Гербстман, А.И. Оноре Бальзак : биография писателя / А.И. Гербстман

Л.: Просвещение, 1972 118 с. Грицов, В.А. Как работал Бальзак / В.А. Грифцов М.: Худож. лит-ра, 1958 299 с. Елизарова, М. Очерк творчества/ М. Елизарова М.: Худож.лит-ра. 1951 94 с. Ионкис, Г.Э. Оноре Бальзак : кн.для уч-ся ст. классов сред. школы / Г.Э. Ионкис М.: Просвещение, 1988 175 с (Биогр. Писателя)

Кирий, Г. Роман Бальзака «Шагреневая кожа» Тюмень: Ишимский гос. пед. ин-т , 1960 30 с. Кучборская, Е.П. Творчество Бальзака/ Е.П. Кучборская М.: Высшая школа. 1970 250 с. Моруа, А. Прометей, или жизнь Бальзака / А. Моруа - Кишинёв.1980 558 с. Муравьёва, Н.И. Оноре

Бальзак / Н.И. Муравьёва. -М.: Гос.уч.пед.изд-во мин-ва просвещения РСФСР,1958 202 с. Пузиков. А. Оноре Бальзак : критико-биографический очерк./ А. Пузиков. -М.:Гос. изд-во худож.лит-ры , 1950 64 с. Реизов, В.Г. Бальзак : сборник статей / В.Г. Реизов Л.: изд-во ленингр. ун-та, 1960 328 с. Цвейг, С. Бальзак : пер. с нем.

А. Голембы / С. Цвейг - Минск, 1984 397 с. Чичерин, А.В. Произведения О.Бальзака «Гобсек» и «утраченные иллюзии» / А.В. Чичерин - М.: Высшая школа,1982 95 с. Бальзак Оноре де. СЛУЧАЙ ИЗ ВРЕМЕН ТЕРРОРА. ИЗГНАННИКИ. ИЗНАНКА СОВРЕМЕННОЙ ИСТОРИИ. МОНОГРАФИЯ О ПАРИЖСКОЙ ПРЕССЕ /

Пер. с фр сост. и примеч. В.А. Мильчиной. — М.: Изд-во “Независимая газета”, 2000. — 542 с. — Тираж не указан.