Франк С. Л. О смысле жизни

Содержание 1. Введение 2. Часть I 3. Часть II и Заключение 4. Список использованной литературы
Введение.
Не думаю, что введение у меня получится длинным. Основная заповедь журналиста гласит: «Никогда не говори в начале материала о том, что хочешь сказать в конце», поэтому выведу лишь несколько пунктов, объясняющих мой выбор. Философский трактат С. Л. Франка «О смысле жизни» привлек мое внимание тем, что он затрагивает особенно актуальные в наше время вопросы – вопросы религии. «Плодящиеся» по всей стране секты и церкви говорят о беспрестанном интересе людей, стремящихся в своем поиске к познанию истины, стремящихся ответить на извечный вопрос русских «Что делать?». Поэтому особенный интерес может вызвать этот трактат как у верующих людей, лишний раз удостоверившихся в правильности своего религиозного выбора, так и у атеистов, почерпнувших пищу для ума и доводы для антирелигиозных споров. Лично для меня вопрос веры и религии до сих пор остается весьма размытым и спорным, потому я и использую возможность не только высказать свою личную точку зрения, но и попытаться переосмыслить религиозные рамки и догмы, а также найти в них что-то новое.
Часть I. Семен Людвигович Франк может быть признан одним из самых глубоких мыслителей недалекого прошлого нашей страны. Как отмечал Ф. А. Степун, это «быть может, наиболее значительный русский мыслитель рубежа двух столетий и первых десятилетий ХХ века»[1]. С. Л. Франк продолжил традицию фундаментального исследования мировоззренческих проблем, уже сложившуюся в российской философии и представленной трудами В. С. Соловьева, Л. М. Лопатина и др. Идея Всеединства, широко развитая В. С. Соловьевым, нашла в лице С. Л. Франка своего достойного последователя. Рассматриваемая работа «О смысле жизни» была написана автором в 1925 году; по словам самого С. Л. Франка, она выросла в связи с беседами и спорами, которые пришлось вести в кругу русского студенческого христианского движения, поэтому в первую очередь она предлагается вниманию молодежи. Этим определен и стиль работы: автор попытался свои религиозно-философские идеи выразить в возможно простой и общедоступной форме. Рискну предположить, что данная работа является философским трактатом, где автор самым непосредственным образом выражает свои личные верования, свою точку зрения на поставленную им проблему. Основная тема работы: «Имеет ли жизнь вообще смысл, и если да – то какой именно?» Автор излагает свое мнение, приводя довольно убедительные аргументы, однако не призывая при этом разделить его точку зрения. Он лишь высказывает свое мнение, вовлекая читателя в решение вопроса, который мучает в глубине души каждого человека. Нет смысла говорить, насколько важен этот вопрос в жизни любого человека, по словам Франка, «этот вопрос есть вопрос самой жизни, он еще более страшен, чем при тяжкой нужде вопрос о куске хлеба для утоления голода, поэтому, полагаю, необходимо приступить непосредственно к изложению мнения автора, в чем он видит смысл жизни. Издавна русский интеллигент привык вопрос о «смысле жизни» ставить в форме «что делать?» Жизнь, так как она непосредственно течет, определяемая стихийными силами, бессмысленна; что нужно сделать, как наладить жизнь, чтобы она стала осмысленной, каково то единственное, общее для всех людей дело, которым осмысляется жизнь и через участие в котором впервые она может приобрести смысл? Автор отмечает, что на самом деле вера в смысл жизни, обретаемый через соучастие в великом общем деле для спасения мира, необоснованна. Если жизнь так, как она непосредственно есть, насквозь бессмысленна, то откуда в ней могут взяться силы для внутреннего самоисправления, для уничтожения этой бессмысленности? Очевидно, что в осуществление мирового спасения вторгается нечто новое, иное, постороннее эмпирической природе жизни начало, которое вторгается в нее и ее исправляет. Это начало – осознанно или бессознательно – человек, его стремление к совершенству, к идеалу. Допустим, что мечта о всеобщем спасении, об установлении в мире царства добра, разума и правды осуществима человеческими силами и что мы можем уже теперь участвовать в его подготовлении. Тогда возникает вопрос: освобождает ли нас от бессмысленности жизни, дарует ли нашей жизни смысле грядущее наступление этого идеала и наше участие в его осуществлении? Некогда в будущем все люди будут счастливы, добры и разумны, ну а весь неисчислимый ряд людских поколений, уже сошедших в могилу и мы сами, для чего живет? Для подготовки этого грядущего блаженства? Но ведь они сами уже не будут его участниками, их жизнь прошла или проходит без соучастия в нем – или же она оправданна и осмысленна? Если мы верим в смысл жизни и хотим его обрести, это означает, что мы предполагаем найти в нашей жизни какую-то ей самой присущей ценность или цель, а не только средство для чего-то другого. Жизнь подъяремного раба, конечно, осмысленна для рабовладельца, который употребляет его как рабочий скот, как орудие своего обогащения; но как жизнь для самого раба, носителя и субъекта живого самосознания, она, очевидно, абсолютно бессмысленна, ибо целиком отдана служению цели, которая сама в состав этой жизни не входит и в ней не участвует. Думая о жизни и ее смысле, мы должны сознавать жизнь как единое целое. Вся мировая жизнь в целом и наша собственная краткая жизнь – не как случайный отрывок, а как нечто слитое в единство со всей мировой жизнью. «Смысл жизни» - есть ли он в действительности, или его нет – должен мыслиться как некое вечное начало; все, что совершается во времени, все, что возникает и исчезает, будучи частью ее смысла. Всякое дело, которое делает человек, есть нечто производное от человека, его жизни, его духовной природы: смысл же человеческой жизни должен быть чем-то, на что человек опирается, что служит единой, неизменной, прочной основой его бытия. Все дела человека и человечества – и те, которые он сам считает великими, и то, в котором он усматривает единственное и величайшее свое дело, - ничтожны и суетны, если он сам ничтожен, если его жизнь, по существу, не имеет смысла, если он не укоренен в некой превышающей его и не чем сотворенной радушной почве. И потому, хотя смысл жизни и осмысливает человеческие дела, но наоборот, никакое дело не может осмыслить само по себе человеческой жизни. Единственная религиозно оправданная и неиллюзорная постановка вопроса «что делать?» сводится не к вопросу, как мне спасти мир, а к вопросу, как мне приобщиться к началу, в котором залог спасения жизни. В Евангелии ответы, даваемые не этот вопрос, подчеркивают, что «дело», которое может привести к цели, не имеет ничего общего с какими-либо внешними человеческими делами, а сводятся всецело к делу «внутреннего перерождения человека через самоотречение, покаяние и веру». Итак, автор говорит, что вопрос «что делать?» значит: «Как жить, чтобы осмыслить и через то незыблемо утвердить свою жизнь?» Другими словами, не через какое-либо особое человеческое дело преодолевается бессмысленность жизни и вносится в нее жизнь, а единственное человеческое дело только в том и состоит, чтобы вне всяких частных, земных дел искать и найти смысл жизни.
Чтобы быть осмысленной, наша жизнь – вопреки поклонников «жизни для жизни», и в согласии с требованием нашей души – должна быть служением абсолютному и высшему благу, есть вместе с тем не потеря, а утверждение и обогащение самой себя, когда она есть служение абсолютному благу, которое есть благо и для меня самого. Или, иначе говоря, абсолютным, в смысле совершенной бесспорности мы можем признать только такое благо, которое есть одновременно и самодавлеющее, превышающее все мои личные интересы благо, и благо для меня.
Жизнь наша осмысляется, поскольку она есть разумный путь к цели или путь к разумной высшей цели, иначе она есть бессмысленное блуждание. Но таким истинным путем для нашей жизни может быть лишь то, что вместе с тем само есть и жизнь и Истина. «Аз есмь путь, истина и жизнь». Итак, для того чтобы жизнь имела смысл, необходимы 2 условия: существование Бога и наша собственная причастность ему, достижимость для нас жизни в Боге или божественной жизни. И необходимо, во-вторых, чтобы мы сами, несмотря на все наше бессилие, на слепоту и губительность наших страстей, на случайность и краткосрочность нашей жизни, были не только творениями Бога, не только его «рабами», исполняющими Его волю только для него, подневольно, но и свободными участниками и причастниками самой божественной жизни, так, чтобы служа ему, мы в этом служении не угашали и не изнуряли своей собственной жизни, а, напротив, ее утверждали, обогащали и просветляли. Это служение должно быть истинным хлебом насущным и истинной водой, утоляющей нас. Более того: только в этом случае мы для себя самих обретаем смысл жизни, если, служа Ему, мы, как сыновья и наследники домохозяина, служим в нашем собственном деле, если его жизнь, свет, вечность и блаженство может стать и нашим, если наша жизнь может стать божественной и мы сами можем стать «богами», «обожиться». Мы должны иметь возможность преодолеть всеобессмысливающую смерть, слепоту и раздражающее волнение наших слепых страстей, все слепые и злые силы бессмысленной мировой жизни, подавляющие нас или захватывающие в плен, для того, чтобы найти этот истинный жизненный путь, который есть для нас и истинная Жизнь и подлинная живая истина. Искание смысла жизни есть, считает автор, собственно «осмысление» жизни, раскрытие и внесение в нее смысла, который вне нашей духовной действительности не только не мог бы быть найден, но в эмпирической жизни не существовал бы. Точнее говоря, в вере, как искании и усмотрении смысла жизни, есть две стороны, неразрывно связанные между собою, - сторона теоретическая и практическая; искомое «осмысление» жизни есть, с одной стороны, усмотрение, нахождение смысла жизни, и с другой стороны, его действенное созидание, волевое усилие, которым оно «восхищается». Теоретическая сторона осмысления жизни заключается в том, что, усмотрев истинное бытие и его глубочайшее, подлинное средоточие, мы тем самым имеем жизнь как подлинное целое, как осмысленное единство и потому понимаем осмысленность того, что раньше было бессмысленным, будучи лишь клочком и обрывком. Рядом с этим теоретическим осмыслением жизни идет другая сторона нашего духовного перевоспитания и углубления, которую можно назвать практическим осмыслением жизни, действенным утверждением в ней смысла и уничтожением ее бессмыслия. Что попытка осмыслить мир и жизнь осуществима лишь через отрешение от мира в смысле превозмогания его притязания иметь самодавлеющее и абсолютное значение, через утверждение себя в сверхмирной, вечной и истинно всеобъемлющей основе бытия – есть просто самоочевидная истина, имеющая в области духовного знания значение элементарной аксиомы, без знания которой человек просто безграмотен. Истинная жизнь есть жизнь во всеобъемлющем единстве, неустанное служение абсолютному целому; мы все подлинно обретаем себя и свою жизнь, когда жертвуем собой и своей эмпирической отъединенностью и замкнутостью и укрепляем все свое существо в ином – в Боге, как первоисточнике всяческой жизни. Но тем самым мы глубочайшим онтологическим образом связываем себя со всем живущим на земле, и прежде всего – с нашими ближними и их судьбой. Человеческая личность как бы снаружи замкнута и отделена от других существ; изнутри же, в своих глубинах, она сообщается со всеми ними, слита с ними в первичном единстве. Поэтому чем глубже человек уходит во внутрь, тем более он расширяется и обретает естественную и необходимую связь со всеми остальными людьми, со всей мировой жизнью в целом. Мы рвемся воевать со злом, организовывать нашу жизнь, делать настоящее «практическое» дело: и мы забываем, что для этого нужны прежде всего силы добра, которые нужно уметь взрастить и накопить в себе. Религиозное, внутреннее делание, молитва, аскетическая борьба с самим собой есть такой неприметный труд человеческой жизни, закладывающий самый ее фундамент. Это есть основное, первичное, единственное подлинно производительное человеческое дело. Все человечески стремления в конечном счете, в последнем своем существе суть стремления к жизни, к полноте удовлетворенности, к обретению света и подлинности бытия. Но именно поэтому все внешние человеческие дела, все способы внешнего устроения и упорядочения жизни опираются на внутреннее дело – на осмысление жизни через духовное делание, через взращивание в себе сил добра и правды, через действенное вживание человека в первоисточник жизни – Бога. Таково то единственное, великое дело, с помощью которого мы действенно осуществляем смысл жизни и в силу которого в мире действительно совершается нечто существенное – именно возрождение самой внутренней его ткани, рассеяние сил зла и наполнение мира силами добра. Это дело – подлинно метафизическое дело – возможно вообще только потому, что оно совсем не есть просто человеческое дело. Человеку здесь принадлежит только работа по уготовлению почвы, произрастание же совершается самим Богом. Это есть метафизический, Богочеловеческий процесс, в котором только соучаствует человек и именно потому в нем может осуществиться утверждение человеческой жизни в ее подлинном смысле. Смысл жизни – в ее утвержденности в вечном, он осуществляется, когда в нас и вокруг нас проступает вечное начало, он требует погружения жизни в это вечное начало. Лишь поскольку наша жизнь и труд соприкасается с вечным, живет в нем, проникается им, мы можем рассчитывать вообще на достижение смысла жизни. Единственное дело, осмысляющее жизнь и потому имеющее для человека абсолютный смысл, есть ничто иное, как действенное соучастие в Богочеловеческой жизни. И мы понимаем слова спасителя на вопрос «что нам делать?», отвечающего: «Вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, кого Он послал». Возвращаясь назад нашей постановке вопроса о смысле жизни, мы должны вспомнить то, что уже достигнуто. Когда человек отдает свою жизнь как средство для чего-либо частного, в чем бы оно не заключалось, когда он служит какой-либо предполагаемой абсолютной цели, которая сама не имеет отношения к его собственной жизни, к интимному и основному запросу его духа, к его потребности найти самого себя в последнем удовлетворении, в вечном свете и покое совершенной полноты, тогда он неминуемо становится рабом и теряет смысл своей жизни. И лишь когда он отдает себя служению тому, что есть вечная основа и источник его собственной жизни, он обретает смысл жизни. Поэтому всякое иное служение оправдано в той мере, в которой оно само косвенно соучаствует в этом единственном подлинном служении Истине, истинной жизни.
Таким образом, внешнее, мирское делание, будучи производным от основного, духовного делания и им только и осмысляясь, должно стоять в нашей общей духовной жизни на надлежащем ему месте, чтобы не было опрокинуто нормальное духовное равновесие. Силы духа, укрепленные и питаемые изнутри, должны свободно изливаться наружу, ибо вера без дел мертва, свет, идущий из глубины, должен озарять тьму вовне. Но силы духа не должны идти в услужение силам мира, и тьма не должна заглушать вечного Света.
Это и есть ведь тот живой Свет, который просвещает всякого человека, приходящего в мир - это сам Богочеловек Христос, который есть для нас «путь, истина и жизнь» и который именно потому есть вечный и нерушимый смысл нашей жизни.
Часть II. Итак, по мнению С. Л. Франка, общественная жизнь имеет своим единственным, конечным назначением осуществление своей истинной онтологической природы во всей ее конкретной полноте, т. е. «обожение человека, возможно более полное воплощение в совместной человеческой жизни всей полноты Божественной правды. Цель человеческой жизни, вообще, одна – осуществление самой жизни во всей всеобъемлющей полноте, глубине и гармонии и свободе ее Божественной первоосновы. С. Л. Франк – знаменитый философ, мыслитель, гуманист, но я позволю себе немного усомниться в верности данной им оценки смысла человеческой жизни. Сам автор говорил, что он не богослов, а свободный философ, однако некоторые части его работы больше похожи на проповедь, произносимую священником с целью увеличения своей паствы. Эта работа, на мой взгляд, философский трактат, но основывающийся на мощной религиозной базе. П. Алексеев, оценивая работы Франка, утверждает, что за его «религиозной философией» однозначно стоит философия. Не думаю, что студент-второкурсник (т.е. я) смог бы поспорить с маститыми критиками, но все-таки я допускаю возможность того, что данная работа может быть исключением из правил и все же основывается больше на религии, иначе чем объяснить утверждение автора, что смысл моей жизни – это Богочеловек Христос, который еще к тому же еще должен быть для меня «путем, истиной и жизнью»? Было несколько моментов в работе, которые я не воспринял как «истину». Так Франк говорит, что для того чтобы жизнь имела смысл, необходимы 2 условия: существование Бога и наша собственная причастность ему; и наше участие в самой божественной жизни. Этим утверждением он напрочь отрицает наличие небольшой в наше время (когда можно обращаться к вере) группы людей, называемой атеистами. А если он все же допускает, что таковые существуют, то значит его утверждение можно расценивать как то, что жизнь атеистов полностью лишена смысла, целей, ведь они отрицают существование Бога, следовательно, они не причастны никоим образом к Богу, не принимают участия в Божественной жизни, не посвящают свою жизнь служению Богу. Следуя определению смысла жизни, данного Франком, жизнь атеиста однозначно бессмысленна, но я позволю себе не согласиться с этим. Для меня смысл жизни заключается в том, чтобы прожить отведенный мне срок так, чтобы не было потом мучительно больно за бесцельно растраченное время, прожить жизнь так, чтобы осталось после меня на земле что-то полезное. Нет, я не стремлюсь к тому, чтобы обо мне помнили миллионы человек (хотя это было бы тоже неплохо), вполне достаточно остаться жить в памяти детей, пусть кто-то вспомнит даже не меня, а само мое существование, восхищаясь посаженной мною рябиной. Все это я веду к тому, что среди атеистов, например, много врачей, хирургов, т.е. людей, знающих физиологию, анатомию человека, для них в человеке не существует Бога, они знают, что физически он нигде присутствовать в человеке не может, но сколько человеческих жизней было спасено руками тех самых врачей-атеистов! Разве можно назвать бессмысленной жизнь человека, спасшего 1000 жизней или даже одну?! Есть еще один момент, с которым я позволю себе не согласиться. Автор утверждает, что жизнь человека, строящего «светлое будущее» для людей, но самого этого будущего не увидящего, - также лишена всякого смысла. Он говорит, что людей, принимавших участие в приближении блаженства, мира добра и разума, но уже не способных (по времени) стать его участниками, можно сравнить с навозом, служащим для удобрения и тем содействующим будущему урожаю. Возможно, в наши дни приведенное ниже сравнение будет неуместным, но… В 1917 году, когда голодный народ, усталые, измотанные войной солдаты поднимали мятеж, я не думаю, что они не видели смысла своей жизни. Он был – смысл заключался в уничтожении существующего строя в надежде на лучшую жизнь. Ошибкой было бы считать, что все, идущие на штурм Зимнего дворца, были молоды, полны сил и здоровья и смогли бы жить в новом государстве, где нет монархии. Много было и таких, которые знали, что семена, ими посеянные, пожнут дети, внуки, ради них они и шли к воротам Зимнего. Так разве можно называть их жизни бессмысленными, если главным для них было создание новых страны и общества во имя будущего своих детей? Рассматривая затронутый вопрос о событиях 1917 года, хочу провести, может быть не совсем уместную, аналогию: вера в Бога, о которой говорит Семен Людвигович, сродни вере, которую испытывали по отношению к большевикам рабочие. Я понимаю, что моя речь не лишена доли гражданского пафоса, хотя, собственно, как и С. Л. Франк, я не принимаю революцию и ее последствий. Но, с другой стороны, не могу не восхищаться людьми, отказавшимися от всего во имя своей великой цели. Я согласен с автором, что все внешние человеческие дела опираются на дела внутренние – на осмысление жизни через духовное делание, через взращивание в себе сил добра и правды, но я не совсем уверен, что для познания истины и добра нужно постоянно молиться, как утверждает автор, и быть аскетом. Возможно, мое немного скептическое отношение к данной работе С. Л. Франка можно объяснить разницей в возрасте с автором, а, следовательно, и разницей во взглядах и оценке мира. Возможно, достигнув возраста того возраста, в коем Франк написал трактат «О смысле жизни», я приду к иному пониманию смысла жизни. Но сейчас со всей самоуверенностью молодости я не позволю себе согласиться со всеми утверждениями знаменитого философа.
Список использованной литературы: 1. Франк С. Л. «О смысле жизни» – М., 2. Философский энциклопедический словарь. М., 1988. 3. Из истории мировой гуманистической мысли (хрестоматия). - М.: Просвещение, 1995. [1] Франк С. Л. «Духовные основы общества», - М.: Республика, 1992. – с.5.