Политическая история независимого Алжира достаточно четко разделяется на два, различных с институциональной точки зрения периода. Первый – с 1962 г. по 1988 год – характеризуется стабильностью, однопартийным режимом и относительным признанием населением страны прав правящей элиты на управление страной. Второй же – с конца 80-х годов и вплоть до настоящего времени – отличает наличие элементов демократического политического процесса, наглядным примером которых служат альтернативные президентские и парламентские выборы.
Падение мировых цен на углеводородное сырье (основную статью алжирского экспорта) в середине 80-х годов положило конец состоянию стабильности. Сокращение экспортных поступлений в страну привело к значительному уменьшению доходов, находящихся в распоряжении режима и распределяемых для обеспечения собственного долголетия. Ухудшение валютно-финансового положения вызвало социально-экономический кризис, апогеем которого явились масштабные народные выступления в октябре 1988 года.
После их подавления с использованием армейских соединений алжирский режим был вынужден пойти на реформирование политической и экономической систем. В 1989 г. было разрешено формирование независимых партий. Сокращение валютных доходов при быстром росте населения, отход от идеологии ортодоксального социализма вынудили алжирский режим предпринять попытку создания конкурентной прежним идеалам политической системы. Новая система получила легитимацию в конституции 1989 г. Уже в 1990 г. были проведены альтернативные выборы в местные органы власти, а в 1991 г. прошел первый тур парламентских выборов.
Политическая и идеологическая либерализация вызвали к жизни большое количество новых партий, ассоциаций и движений. Развитие алжирской партийной системы пошло по сценарию, знакомому многим странам, начавшим переход от монолитной однопартийной системы к демократии и политическому плюрализму: количество партий резко увеличилось при порой незначительных различиях в идеологии и программных установках. По состоянию на 14 декабря 1989 г. в стране насчитывалось 12 партий, а в 1991 г. в Алжире уже было зарегистрировано около 60 политических партий1.
На начальном этапе либерализации сформировалось три основных политических центра. Первый возник на базе уже существующей, а в прошлом единственной политической силы – Фронта национального освобождения (ФНО), который заявил о своем обновлении и превращении в демократическую партию. Однако ФНО продолжал основывать новую идеологию на утверждении своей решающей роли, которую эта партия сыграла в процессе деколонизации, а также в создании основ независимого Алжира. Позднее к ФНО присоединилась еще одна проправительственная партия – Национальное демократическое объединение (НДО). Новая политическая сила со схожими задачами была создана в преддверии первых после остановки избирательного процесса в январе 1992 года2 парламентских и муниципальных выборов, прошедших в 1997 г.
Кадровый состав созданного объединения формировался из чиновников администрации и функционеров ФНО. Многие члены ФНО переходили в НДО с целью карьерного роста. Учитывая приближенность этой партии к власти, ее административную, нежели буржуазную или региональную природу, НДО часто именуется клоном ФНО.
Второй центр объединил множество партий демократического толка, включив в себя как партии с многолетней историей, находившиеся в оппозиции режиму на протяжении почти 30 лет, так и новые партии, основывающие свою идеологию на стремлении к созданию демократического государства, признанию и уважению прав человека.
К первой категории демократических партий можно отнести Фронт социалистических сил (ФСС), Социал-демократическое движение (СДД), являющееся наследником бывшей Алжирской коммунистической партии (АКП). Эти партии после получения Алжиром независимости выступали против создания безальтернативной однопартийной системы. Ко второй категории демократических партий можно отнести Объединение за культуру и демократию (ОКД), Партию трудящихся (ПТ), Национальный республиканский альянс (НРА) и Партию алжирского обновления (ПАО).
Третий центр алжирского политического пейзажа составляют движения, основывающие свою идеологию на религиозном базисе, то есть политизирующие ислам. Наиболее авторитетной партией исламистского толка, созданной в соответствии с новыми правилами демократической многопартийной системы, был Исламский фронт спасения (ИФС), использовавший разветвленную сеть мечетей для работы с населением и для формирования своей организационной структуры. Третий центр также не был представлен лишь одной партией. В ряду исламистских движений 1990–2000-х годов присутствовали ХАМАС, ставший впоследствии Движением общества за мир (ДОМ), Нахда и Ислах. После запрета ИФС в 1992 г. другие исламистские партии продолжили свою легальную деятельность, подтвердив приверженность конституционным методам политической борьбы. В частности, ДОМ отличается лояльностью в отношении властей.
Надежды на скорую интеграцию различных политических партий вокруг трех перечисленных центров и на образование демократической трехпартийной системы не оправдались. Сложность интеграции политических сил вокруг базовых полюсов обуславливается наличием серьезных препятствий, связанных прежде всего с особенностями их формирования вокруг политиков, имеющих далеко идущие личные амбиции. Партии создавались вокруг таких лидеров, как Хосин Аит-Ахмед (ФСС), Саид Саади (ОКД), Эль-Хашеми Шериф (СДД), Реда Малек (НРА), Нурдин Букрух (ПАО), Луиза Ханун (ПТ), что в ряде случаев обусловило сложности их объединения в более крупные альянсы на основе общих политико-идеологических платформ.
В некоторых ситуациях личные амбиции приводили к патерналистской и частнособственнической концепции политической партии: партия создается и управляется, как частное предприятие3. Многие партии раздирает внутренняя клановая борьба, связанная с амбициями сразу нескольких претендентов на лидерство, а также с различиями в подходах разных внутрипартийных фракций к актуальным вопросам политической жизни Алжира. Безусловно, при таком подходе к пониманию роли политической партии отсутствуют условия для формирования прочных союзов и альянсов.
Слабость алжирской партийной системы проявляется и в неспособности партий адекватно представлять интересы различных категорий населения и решать вопросы управления страной путем политического диалога и выработки компромиссных решений. Лишь небольшое количество партий может похвастаться общенациональной репрезентативностью. К ним можно отнести ФНО и НДО, однако обе эти партии обладают серьезными недостатками. Фронт национального освобождения не предлагает жизнеспособного проекта развития Алжира, который мог бы обеспечить решение современных проблем, партия в сознании алжирского населения остается связанной лишь со славным прошлым страны. Национальное демократическое объединение с трудом можно считать полноценной партией, это, скорее, административно-политическое образование, появившееся на свет благодаря политической конъюнктуре второй половины 90-х годов.
По опросу общественного мнения, проведенному Институтом Абасса, 3 алжирца из 4 совершенно не доверяют политическим партиям4. По анкетированию, проведенному агентством ACOM, 58,4% населения считает, что оппозиция не играет своей роли5. Результаты опроса, представленного в алжирской газете «Эль-Ватан» в канун парламентских выборов 2002 г., свидетельствуют о следующей реакции алжирцев на вопрос: «Будут ли предстоящие выборы честными?» Утвердительно ответили всего 35,5% респондентов, тогда как отрицательно – 38,8%, и 25,7% опрошенных не имеют своего мнения по заданному вопросу6.
Кабильский кризис, разразившийся весной 2001 г., продемонстрировал слабую репрезентативность и недостаток доверия к таким партиям, как ФСС и ОКД, опирающимся главным образом на бербероязычное население. Требования манифестантов доводились до сведения властей не через эти две партии, а через деревенские комитеты (Координационный совет деревенских комитетов Кабилии), которые, как показала ситуация, обладали большим доверием населения, чем политические партии. Кабильский кризис сам по себе является также наглядным свидетельством слабости алжирской партийной системы.
Одной из главных задач политических партий является постоянный диалог с другими оппонентами власти и с ее исполнительными органами. Целью диалога является формирование курса развития страны и решение актуальных проблем. Отсутствие в Алжире сильных партий, пользующихся широкой поддержкой и доверием граждан, обладающих эффективными методами взаимодействия с исполнительной властью, приводит к ограничению каналов для выражения социально-экономических требований населения, его взглядов на общественное устройство и проблемы самоидентификации через легальные механизмы демократического процесса. Не находя организованных форм выражения общественной позиции через каналы партий, недовольство населения проявляется в уличных погромах, поджоге административных зданий, противостоянии с подразделениями полиции и жандармерии. На современном этапе развития алжирской политической системы институт партий не в состоянии заменить собой сложившуюся в течение десятилетий форму выражения недовольства через бунт. Практика диалога населения с властью «через улицу» очень распространена в Алжире: манифестации с требованиями, главным образом, социально-экономического характера (иногда и политического) проводятся во многих регионах страны. Среди регионов Алжира абсолютным чемпионом гражданского неповиновения властям, безусловно, является Кабилия (вилайи Тизи-Узу и Беджая).
После остановки в 1992 г. конституционного процесса в Алжире уже дважды состоялись выборы в парламент – в 1997 и 2002 гг. Их результаты, а также та роль, которую партии играют в общественно-политической жизни страны, свидетельствуют о сохранении тенденции к атомизации и фрагментации алжирского партийного поля и его зависимости от решений, навязываемых другими участниками политического процесса (президент, армия, различные кланы, опутавшие сетями государственный аппарат).
По официальным результатам выборов 1997 г. в Национальную народную ассамблею (нижняя палата парламента), электорат составил 16767309 избирателей, из которых приняли участие в выборах 10999139 избирателей (явка – 65,6%). Доля недействительных бюллетеней составила 4,6%. Победило на выборах Национальное демократическое объединение, получившее 156 мест, затем следуют Движение общества за мир (69), Фронт национального освобождения (62), Нахда (34), Фронт социалистических сил (20), Объединение за культуру и демократию (19), независимые (11), Республиканская прогрессистская партия (3), Союз за демократию и свободы (1), Социал-либеральная партия (1 место). Еще 12 партий, принявших участие в выборах, не получили ни одного места в нижней палате парламента7.
Необходимо отметить, что НДО и ФНО являются партийными столпами режима, а ДОМ (умеренная исламистская партия) к нему проявляет очевидную лояльность.
По официальным результатам выборов 2002 г. в Национальную народную ассамблею, электорат насчитывал 17981042 избирателя, из которых приняли участие в выборах 8287340 избирателей (явка – 46,09%). Доля недействительных бюллетеней составила 10,66%. Первое место занял Фронт национального освобождения, получивший 199 мест, затем следуют Национальное демократическое объединение (47), Ислах (43), Движение общества за мир (38), независимые (30), Партия трудящихся (21), Национальный алжирский фронт (8), Нахда (1), Партия алжирского обновления (1), Движение национального согласия (1 место). Еще 14 партий, принявших участие в выборах, не получили ни одного места в нижней палате парламента8.
Важно и то, что более 53% избирателей не приняли участие в выборах, а, по данным некоторых оппозиционных партий, реальная явка составила 26%9. Уровень участия населения в выборах 2002 г. свидетельствовал о том, что избранная Национальная народная ассамблея не может претендовать на репрезентативность в масштабе всей страны.
Анализируя результаты парламентских выборов 1997 и 2002 гг., можно отметить явное превосходство партий, приближенных к исполнительной власти (ФНО, НДО, ДОМ), что, безусловно, приводит к формированию управляемой режимом нижней палаты.
Одним из ярких примеров слабости партийного института в Алжире, помимо Кабильского кризиса 2001 г., было противостояние между действующим президентом А.Бутефликой и бывшим премьер-министром и бывшим генеральным секретарем ФНО А.Бенфлисом, конфликт разгорелся в связи с президентскими выборами, состоявшимися в 2004 г.
Президентские амбиции генерального секретаря ФНО и премьер-министра (август 2000 г. – май 2003 г.) А.Бенфлиса привели к серьезному расколу в ФНО, который по результатам парламентских выборов 2002 г. вернул себе статус главной политической силы страны. Пытаясь опираться на ФНО при формировании и претворении в жизнь предвыборной стратегии в рамках подготовки к президентским выборам апреля 2004 г., А.Бенфлис не пошел на компромисс с действующим президентом А.Бутефликой.
В мае 2003 г. А.Бенфлис был отправлен президентом в отставку с поста премьер-министра без объяснения причин, и на его пост назначен лидер партии НДО А.Уяхья, несмотря на то, что ФНО являлся главной политической силой в Национальной народной ассамблее и значительно превосходил по количеству мест НДО.
Соперничество между А.Бенфлисом и А.Бутефликой, являвшимися основными претендентами на пост президента страны на выборах 2004 г., привело к появлению в ФНО так называемого Движения возрождения, возглавляемого министром иностранных дел А.Бельхадемом и выступающего в поддержку А.Бутефлики. Основной целью этого движения было не допустить выдвижения А.Бенфлиса от ФНО и выступления этой партии как единой политической силы в предвыборной борьбе. Эта цель была достигнута, ибо партийные кадры разделились на две соперничающие группы. Причем в основе мотивации каждой из групп лежали ожидаемые дивиденды от прихода к власти «своего» кандидата.
Переизбранный с подавляющим преимуществом голосов в апреле 2004 г. президент страны А.Бутефлика10 не опирается в своей политической деятельности на какую-либо партию, а, наоборот, претендует на то, чтобы быть надпартийным лидером, неоднократно заявляя, что он является президентом всех алжирцев. Тем не менее в начале 2005 г. на съезде ФНО А.Бу-тефлика был избран его председателем.
После остановки конституционного процесса 11 января 1992 г. в связи с очевидной победой ИФС в первом туре парламентских выборов и ожидаемым приходом к власти исламистов режиму, основной опорой которого по-прежнему была армия, понадобилось пять с половиной лет для нормализации деятельности политических институтов. Последним этапом этого процесса стали выборы в Национальную народную ассамблею, прошедшие 5 июня 1997 г., и выборы в местные органы управления, состоявшиеся 23 октября того же года.
После формирования верхней палаты парламента (Совета нации) по результатам выборов в местные органы управления в Алжире был завершен процесс создания политических институтов. Основными этапами этого процесса стали следующие события: проведение Конференции национального согласия – январь 1994 г., назначение Ламина Зеруаля президентом страны – февраль 1994 г., всеобщие президентские выборы – ноябрь 1995 г. (первые альтернативные президентские выборы в истории АНДР)11, принятие на референдуме новой конституции – ноябрь 1996 г. и, наконец, выборы в Национальное народное собрание – июнь и выборы в местные органы управления – октябрь 1997 года.
Среди основных особенностей принятой в 1996 г. конституции необходимо выделить две, которые играют значительную роль в организации политической власти в Алжире. Во-первых, эта конституция подтвердила нежелание режима иметь сильный оппозиционный парламент, обладающий реальной властью. В отличие от конституции 1989 г. текст нового документа предусматривал создание двухпалатного парламента, то есть появление сената. Две трети нового органа – Совета нации – должны избираться из депутатов Народных собраний коммун и Народных собраний вилай депутатами этих органов местного управления на непрямых выборах путем тайного голосования. Одна треть сената назначается непосредственно президентом страны.
Учитывая конституционный механизм принятия решений Советом нации большинством в три четверти голосов, становится очевидным наличие у президентской трети права вето. Помимо этого, в случае разногласий между палатами парламента по тексту того или иного законопроекта, решающее слово не принадлежит нижней палате парламента – всенародно избранной Национальной народной ассамблее. Законопроект может быть отклонен, если согласительным комиссиям и правительству не удастся выработать компромиссный вариант, который был бы одобрен обеими палатами.
Второй важной особенностью конституции 1996 г. является предоставление чрезвычайно обширных полномочий президенту. Президент избирается всеобщим, прямым и тайным голосованием сроком на пять лет и может быть переизбран лишь один раз. Он является главнокомандующим всех вооруженных сил страны и занимает пост министра обороны. Президент председательствует в Совете министров, назначает и отправляет в отставку председателя правительства. Президент назначает также управляющего Банком Алжира, судей, вали (губернаторов), руководителей органов безопасности и ряд других должностных лиц. Президент утверждает на должности членов кабинета министров кандидатов, представленных главой правительства. Он обладает правом роспуска нижней палаты парламента. Избранный президент республики не может быть досрочно отстранен от своей должности, кроме случаев недееспособности, вызванной тяжелой и продолжительной болезнью.
Помимо этого, конституция предоставляет президенту исключительные полномочия в сфере нормотворчества – он обладает возможностью подписывать президентские указы, имеющие силу законов, в период парламентских каникул, перерывов между сессиями, во время осадного и чрезвычайного положения, вводимого также президентом. Необходимо добавить, что подписанные во время парламентских каникул и перерывов между сессиями президентские указы выносятся на обсуждение парламента на очередной сессии. Указы, не утвержденные парламентом, в действие не вступают.
Согласно конституции 1996 г. деятельность правительства полностью контролируется президентом республики. На практике премьер-министр в Алжире является одним из чиновников, полностью подотчетных в своей служебной деятельности президенту. Президент активно вмешивается в кадровую политику правительства (даже в отношении достаточно невысоких должностей в государственных учреждениях), в текущее управление, не говоря уже о разработке программы правительства.
Даже при наличии серьезной, казалось бы, поддержки в лице партийной фракции, доминирующей в Национальной народной ассамблее, ограниченность должности председателя правительства сохраняется. В 1998 и в 2003 годах главы правительств, являвшиеся лидерами доминирующих в парламенте партий, были отправлены в отставку без явных на то оснований. Таким образом, председатель правительства не правит, а поддерживает лишь иллюзию управления. Его судьба во многом зависит от клановых интриг и взаимоотношений на вершине государственного аппарата12. Глава правительства постоянно рискует стать жертвой обвинений за неудачу реализации президентской программы.
Рассмотрение основных положений конституции 1996 г., определивших правила и механизмы организации политической власти в АНДР, позволяет сделать вывод об установлении в стране авторитарного режима правления с демократическим фасадом. Подобный вывод основывается на непосредственном управлении президентом исполнительной и судебной властью, на контроле над законодательной властью через президентскую треть в сенате и возможность роспуска нижней палаты парламента, а также на прямом контроле над местными органами управления.
Избранный при сомнительных обстоятельствах13 в апреле 1999 г. А.Бутефлика14 (бывший министр иностранных дел эпохи Х.Бумедьена) еще больше усилил президентскую власть, начав в августе 2004 г. (после переизбрания на второй срок в апреле того же года) обновление руководящего состава в Национальной народной армии (ННА) АНДР. После ухода в отставку начальника Штаба ННА корпусного генерала М.Ламари (официальная причина – прошение об отставке по состоянию здоровья) начались многочисленные кадровые перестановки сначала среди высшего, а затем и среднего командного состава армии. Кадровые изменения произошли на уровне руководства видами вооруженных сил, военных округов, основных управлений Министерства национальной обороны.
Многие из отстраненных от должностей офицеров долго находились на своих постах (некоторые более 10 лет) и успели «обрасти» связями внутри и за пределами оборонного ведомства. Вовлеченность в систему клановых сетей, опутывающих, помимо военной иерархии, административный аппарат, обусловила формирование и повышение политического веса этих офицеров в алжирском истеблишменте. Влияние военных, традиционно сильное в независимом Алжире, выросло в 90-е годы в связи с обостренной внутриполитической обстановкой, когда основной опорой государства являлась именно армия.
Обновление руководящих кадров ННА обеспечило президенту усиление его роли в алжирском политическом процессе через ослабление альтернативного центра силы, распространявшего свое влияние далеко за пределы непосредственно военной сферы.
Краткий обзор особенностей политической системы Алжира в 1990–2000-е годы свидетельствует о сохранении тенденций и внутренних механизмов его структуры, сложившихся и функционировавших на предыдущем этапе истории страны (до 1988 г.). Этот вывод подтверждает сохранившаяся сильная авторитарная президентская власть (в центре системы), слабое развитие гражданского общества (негосударственных политических институтов и инициатив), не предусматривающее какой-либо жизнеспособной альтернативы на алжирской политической сцене.
Несмотря на проводимую с 1989 г. видимую либерализацию политической жизни страны, распределение реальной власти находится под пристальным контролем групп, связанных в большей или меньшей степени с армией, соперничающих между собой за влияние на процесс управления страной.
Главной задачей этих групп остается поддержка существующей системы власти, обеспечивающей распределение привилегий и всевозможных рент (помимо нефтегазовой ренты, распределение лицензий на импорт, прав на создание предприятий в доходных секторах экономики и т.д.) между узким кругом представителей своих альянсов и их клиентов. В свете существования и реального действия таких механизмов власти реформы, направленные на либерализацию политической жизни страны по западной модели, являются скорее попытками создания «демократического фасада», соответствующего тенденции общемирового развития и ожиданиям западных партнеров.
Сложившуюся систему по исторической аналогии можно охарактеризовать как систему власти мамлюков15. Французский исследователь Ж.-П.Шарней определяет современный «мамлюкский режим» как соперничество ненаследственных военных олигархий, не проверяющих непосредственно производственный аппарат, но контролирующих администрацию, которая им управляет, и использующих военную силу, иногда для устрашения, а иногда и прибегая к насилию (октябрь 1988 г., события 1990–2000-х годов), с целью сохранения власти16. Подобные механизмы разделения власти в алжирской политической системе, существующие за пределами видимых псевдодемократических и псевдо-либеральных процедур, отмечаются во многих исследованиях, изданных в Алжире и за рубежом17.
Демократический фасад алжирской политической системы выполняет двойную функцию формальной легитимации: внутри страны и за ее пределами. В первом случае режим демонстрирует свою законность в глазах внутренних субъектов (население страны, политические партии, общественные организации и т.д.), через созданные государственные институты с внешними атрибутами народного правления. Во втором случае режим показывает свою легитимность в глазах субъектов международной политики (суверенные государства, межгосударственные и надгосударственные организации, неправительственные организации, транснациональные корпорации и т.д.) копируя демократические инфраструктуры западного образца.
Сходство с «мамлюкским режимом» прошлого состоит в выдвижении на высшие посты в государстве людей, сделавших свою карьеру (фактически с нуля) в армии. Спорные и двусмысленные ситуации также решаются в большинстве случаев в пользу военных. Начав свою профессиональную деятельность с простых должностей в военной иерархии, современные «мамлюки» постепенно стали персонажами первого плана алжирской политики.
История независимого Алжира богата такими примерами. В 1962 г. в клановой борьбе за лидерство в только что освободившемся Алжире победил один из исторических вождей революции 1 ноября 1954 г. А.Бен Белла. Необходимо отметить, что в его поддержку выступила самая мощная на тот момент военная сила – так называемая «приграничная армия»18 во главе с полковником Х.Бумедьеном. По прошествии менее трех лет 19 июня 1965 г. именно армия во главе с тем же Х.Бу-медьеном осуществила государственный переворот и пришла к власти. Скоропостижная смерть Х.Бумедьена в результате болезни в декабре 1978 г. привела к ситуации, при которой в очередной раз армия решала проблему преемственности на высшем государственном посту. Два наиболее серьезных претендента на пост главы государства – министр иностранных дел А.Бутефлика и координатор ФНО М.С.Яхяуи проиграли соперничество полковнику Ш.Бенжедиду, который был выбран армией как «старший офицер в самом высоком звании»19. ФНО лишь утвердил выбор, сделанный армией. Немаловажен тот факт, что до избрания 7 февраля 1979 года на пост президента Алжира Ш.Бенжедид не являлся столь заметной политической фигурой, как А.Бутефлика или М.С.Яхяуи. В период с 1964 г. по 1979 г. он занимал должность командующего 2-м военным округом (регион г. Оран) и находился вдали от политической жизни.
Отказ от власти Ш.Бенжедида 11 января 1992 г. в пользу коллегиального органа Высшего Государственного Комитета (ВГК) также был сделан при непосредственном участии военных (министра национальной обороны Х.Незара). В политической элите начала 90-х годов появились новые имена, вышедшие из Национальной народной армии: Х.Незар, М.Туати, А.Генаизия, Л.Зеруаль, М.Ламари. До восхождения этих офицеров на высший уровень военной иерархии их имена не были известны специалистам, наблюдавшим за алжирской политикой. Движение по карьерной лестнице Министерства национальной обороны привело их в большую политику.
В январе 1994 г. при проведении Конференции национального согласия А.Бутефлика уже являлся кандидатом на пост президента страны. Однако он отказался от предложенной должности20. В ходе конференции президентом АНДР был назначен генерал в отставке Л.Зеруаль. Приход к власти А.Бу-тефлики в 1999 г. также связан с активностью групп поддержки в военно-политических кругах, для которых он стал компромиссным кандидатом.
Сохранение значительной роли армии в алжирской политике в конце 90-х и начале 2000-х годов связано с «мистическим» влиянием, которое оказывал начальник Штаба ННА корпусной генерал М.Ламари на политический процесс. Будучи кадровым военным, он превратился в сверхмедиатизированную фигуру политической жизни страны, которой приписывалось решающее слово в таких вопросах, как стабильность президентской власти или право на победу на очередных президентских выборах кандидатов от умеренных исламистских партий21.
В чем состоит объяснение устойчивости авторитарной политической системы в Алжире при отсутствии институциональной (демократической) легитимации? Несмотря на не оправдавшую себя политику социально-экономического развития и значительное количество проблем, с которыми сталкивается страна (терроризм, берберская проблема, безработица, острый жилищный кризис, коррупция), алжирский режим не лишен легитимности в глазах населения.
Тесное переплетение факторов политического, социального, экономического и культурно-психологического характера позволяет понять причины стабильности алжирской политической системы, которая, проходя через этапы кризисов (1988, 1992, 1990–2000-е годы), смогла восстанавливаться и воспроизводить свои основные внутренние черты.
Среди этих факторов стабильности можно выделить два, которые оказывают определяющее влияние на сохранение существующего порядка вещей. Первый фактор связан с характерной структурой алжирской экономики (специализация на производстве и экспорте нефтегазового сырья при распределении дохода по каналам государственного аппарата), тогда как второй фактор обусловлен социо-психологическими особенностями алжирского общества.
С точки зрения геосоциологии22, наличие на алжирской территории высокодоходного, невозобновляемого сырья (нефть и газ) создало благоприятные условия для формирования централизованной и авторитарной власти, которая осуществляла и продолжает осуществлять управление страной за счет контроля над этим ресурсом посредством административного аппарата. Легитимация этой власти осуществляется через распределение в стране доходов, получаемых от экспорта высокодоходного ресурса на мировой рынок. Эта модель обусловила формирование государства-распределителя (или рентного государства) вместо государства-организатора и регулятора (либеральный капитализм) или государства-производителя (плановый социализм без богатой ресурсной базы).
Государственная компания СОНАТРАК является основным инструментом использования алжирским режимом углеводородного сырья, находящегося на территории страны. СОНАТРАК является не просто компанией, а играет роль механизма, благодаря которому государство может позволить себе получить все, что не в состоянии произвести. В среднем 97% валютных доходов Алжир получает от экспорта углеводородного сырья. Импорт оборудования, вооружений, продуктов питания, создание инфраструктуры обеспечивается благодаря доходам от нефтегазового экспорта. Основные доходы бюджета поступают из нефтегазовой сферы (около 60%), государство способно выплачивать трансферты и зарплаты бюджетникам благодаря нефтегазовым доходам. В свете острой зависимости алжирского государства от конъюнктуры на мировом рынке углеводородного сырья значение компании СОНАТРАК для поддержания социального равновесия и, как следствие, внутриполитической стабильности сложно переоценить.
Значительное увеличение цен на мировом нефтегазовом рынке в 2000-е годы привело к улучшению валютно-финансового и социально-экономического положения Алжира. В 2000 г. Алжир получил от экспорта углеводородов 21,1 млрд. долл. США23. Этот год стал рекордным по указанному показателю с начала добычи и экспорта сырья. В 2001 году экспорт нефтегазового сырья составил 18,5 млрд. долларов США24 (второй по счету рекордный год). Этот показатель продолжил рост вслед за увеличением мировых цен на нефть: 24 млрд. долл. США в 2003 году и 31,5 млрд. долл. США в 2004 году25. Улучшение экономической ситуации находит подтверждение при рассмотрении положительной динамики алжирских золотовалютных резервов – 4,4 млрд. долл. США в 1999 г., 11,9 в 2000 г., 18 в 2001 г., 23 в 2002 г., 33 в 2003 г.26 и 42,3 млрд. долларов США в 2004 году27 (данные МВФ). Рост доходов алжирского государства приводит к росту доходов граждан вследствие распределения части экспортной выручки через государственные механизмы. Финансовые потоки распределяются не только по таким традиционным каналам, как зарплаты государственным служащим и трансферты, но и через финансирование дефицита нерентабельных государственных предприятий, строительство объектов инфраструктуры, что ведет к сохранению существующих и созданию новых рабочих мест.
Вследствие действия этой системы распределения растет благосостояние населения. По официальным данным, за период с 1999 г. по 2002 год располагаемый доход алжирцев увеличился с 1815 до 2322 млрд. динаров. Доход на душу населения в реальном выражении вырос на 5% с 1997 г. по 2002 год. С 1995 г. по 2004 год минимальная национальная гарантированная зарплата (МНГЗ) выросла с 4 тыс. динаров до 10 тыс. динаров, что составило в реальном выражении увеличение на 55%. Личные потребительские расходы выросли за период с 1999 г. по 2002 год с 1661 до 2020 млрд. динаров28.
Представленный основной механизм функционирования национальной экономики свидетельствует о зависимости алжирских хозяйствующих субъектов от государства, а не наоборот. Эта зависимость обуславливает легитимацию алжирской нерепрезентативной политической системы исходя из базового принципа, который состоит в контроле государства над добычей и продажей на мировом рынке высокодоходного сырья, а также в последующем распределении экспортного дохода внутри страны.
Ряд авторов29 справедливо отмечает своеобразные аспекты легитимации политической власти в арабских странах (в частности, в Алжире), вытекающие из традиционности арабского социума. Приверженность патриархальной традиции обуславливает строгое соблюдение принципов социальной иерархии, подразумевающее долг практически абсолютного послушания младшего – старшему, подчиненного – начальнику, женщины – мужчине.
В свою очередь авторитарная социальная структура обуславливает в качестве одного из факторов устойчивость авторитарной политической системы страны. Государственная власть неразрывно связана с личной властью, а не с властью закона, которая характеризует современное государство. Эта система черпает свою легитимность в незыблемости и преемственности патриархальной традиции, которая подразумевает покорность социальному порядку и смирение перед ним. Безусловно, это смирение имеет свои пределы. Традиционность и социальная инерция не дают режиму абсолютных гарантий от возникновения кризисных ситуаций (события октября 1988 г.), которые могут быть спровоцированы очевидной несправедливостью социального порядка и/или действием других факторов (например, резкое и существенное ухудшение материального положения). Однако, несмотря на это, сила традиции в обществе является одним из важных источников легитимности власти в Алжире.
В качестве примеров, подтверждающих традиционную легитимацию власти в Алжире, можно привести стремление групп, участвующих в управлении страной, придать законность формируемым институтам и этапам политического развития (создание ВГК, воссоздание поста президента в 1994 г., поддержка компромиссного кандидата на выборах в 1999 г.) за счет выдвижения на первый план исторических личностей, пользующихся традиционным авторитетом. Такие личности, как М.Будиаф (приглашен к управлению страной во главе ВГК в начале 1992 г.) и А.Бутефлика (вероятный кандидат на пост президента в 1994 г. и компромиссный кандидат на тот же пост в 1999 г.), пользуются уважением в народе и обладают особой властью ввиду героического прошлого в годы войны за независимость. Популярность А.Бутефлики подкрепляется также громкими успехами на международном поприще в 70-е годы. Этот харизматический руководитель автоматически снимает вопросы легитимности с возглавляемого им института, реальная суть которого остается в тени.
Проведенный анализ свидетельствует об условности демократических процедур, используемых для формирования представительных органов власти, ограничения президентских полномочий и создания гражданского общества в Алжире. Реальную власть по-прежнему делят за пределами конституционной системы. Кланы и группы, сформировавшиеся на основе родственных связей, землячества, отношений, сложившихся в ходе долгих лет совместной службы (в некоторых случаях еще с войны за независимость), находятся в постоянном соперничестве за власть и дивиденды, связанные с ее обладанием. По-прежнему институциональная нестабильность компенсируется значимой ролью армии в политическом процессе, которая выступает гарантом государства и его светского характера (при понимании всей условности светскости алжирского государства лучше говорить о его не-исламистском характере, защищаемом армией).
Политический мир современного Алжира в полной мере соответствует точной и емкой оценке ближневосточных режимов, данной Б.Льюисом: «Средневековая Европа взяла свою религию с Ближнего Востока, в то время как Ближний Восток взял из Европы свою политику. И так же как некоторые европейцы сумели создать христианство без сострадания, некоторые жители Ближнего Востока создают демократии без свободы»30.
политическая алжир демократический либерализация
Список литературы
1) Льюис Б. Что не так? Путь Запада и Ближнего Востока: прогресс и традиционализм. – М.: Олимп бизнес, 2003, с. 170.