В основе современной миграции за рубеж из стран Северной Африки лежит комплекс причин – экономических, социальных, политических. В разные периоды современной истории североафриканских государств во второй половине XX – начале XXI века роль отдельных факторов менялась. Однако многие исследователи проблем, связанных с миграцией арабов за рубеж, выделяют экономические причины как основные. Эта оценка находит свое подтверждение как в географическом распределении миграционных потоков, так и в социологических опросах. Наряду с этим следует отметить, что порой трудно отличить трудовую миграцию, т.е. по экономическим причинам, от политической. Между тем четкое разграничение трудовой и политической миграции на основе точных критериев имеет важное значение для объективного анализа проблемы. В этой связи представляется актуальным и значимым совершенствование методики опросов, проводимых среди мигрантов с целью выявления истинных причин и мотивов выезда за рубеж, т.к. значительное число респондентов в ходе опросов либо не знает, как правильно выразить свое отношение к соответствующему вопросу из-за того, что часто мотивы носят сложный характер (в случае, когда причины имеют комбинированный характер, т.е. среди них и политические, и экономические мотивы), либо пытается скрыть истинную причину. Последнее чаще всего проявляется в случаях, когда статус мигранта не определен к моменту опроса, когда мигрант сталкивается с юридическими и иными проблемами, а это – достаточно распространенное явление, особенно когда миграция носит нелегальный характер и т.д.
Особое место, в силу их комплексного характера (сочетания экономических, политических и социокультурных процессов), принадлежит таким факторам, как глобализация хозяйственной жизни, усиливающаяся в последние десятилетия, но в особенности начиная с 90-х годов XX в., а также воздействие на страны Северной Африки демонстрационного эффекта, взаимопроникновения культур.
Однако социальные причины миграции наряду с экономическими играют преобладающую роль в развертывании миграционных процессов из стран региона. Они, как и вышеназванные, имеют сложную структуру, определяемую как социокультурными или историко-цивилизационными особенностями, так и другими, в частности, демографическими процессами, главным образом высокой динамикой прироста населения, оказывающей сильное влияние на рынок трудовых ресурсов.
Анализ географического распределения миграционных потоков из стран Северной Африки свидетельствует о том, что на протяжении второй половины XX – начала XXI веков подавляющее большинство мигрантов – до 90–95% их общего числа – направлялось в промышленно развитые страны и богатые нефтедобывающие монархии Залива, а также в Ливию. Представление об этом дает распределение численности мигрантов по странам и регионам.
Данные указывают на стойкую тенденцию, сохраняющуюся вплоть до настоящего времени, в распределении мигрантов среди стран и регионов мира в пользу государств с высоким уровнем подушевого дохода. Последний в 2–3 раза, как это имеет место в случае с Ливией, или в 5–10 и более раз – в промышленно развитых государствах и странах Залива превосходит соответствующий показатель в странах Северной Африки.
Действительно, несмотря на определенный экономический прогресс, достигнутый североафриканскими государствами в условиях независимости, ключевой показатель, характеризующий уровень жизни населения в них – подушевой доход, все более отстает от соответствующего показателя в промышленно развитых странах и государствах Залива.
Разумеется, при столь значительном разрыве в уровнях дохода в расчете на душу населения, а также в условиях углубления этого разрыва, несмотря на рост подушевого дохода в странах Северной Африки, здесь не только сохраняются, но, и это надо признать, даже усиливаются стимулы к эмиграции в поисках высокого заработка. На это указывает значительная, если не сказать огромная, разница в уровнях заработков на родине и в эмиграции. Заработки мигрантов в промышленно развитых странах и государствах Залива по отдельным специальностям в 3–4 – 10 и более раз превышали заработки у себя на родине. Причем даже при низкой оплате труда арабских рабочих на неквалифицированных работах в промышленно развитых странах масштабы разрыва могут быть еще больше, т.к. на родине – от Марокко до Египта и Судана – оплата неквалифицированного труда, в особенности в провинциальной «глубинке», нередко носит чисто символический характер. Несколько иное положение у нелегальных мигрантов, заработки которых отличаются непостоянством выплат и крайне невысоким уровнем. Тем не менее огромный разрыв существует, и он служит мощным стимулом к миграции из Северной Африки. Большинство исследователей отмечает, что практически во всех странах региона сильнейшим фактором развертывания процессов массовой эмиграции за рубеж была возможность получения значительно более высокого заработка.
Что касается другой, не менее важной причины – высокого уровня безработицы, то она все же уступала первому фактору. Лишь в Алжире и Марокко его влияние было столь же сильным, а, возможно, даже несколько более сильным, чем высокий заработок. Его значение, на наш взгляд, несколько ослаблено с последней четверти XX в. в Египте и Тунисе в результате либеральных экономических реформ, открывших, в особенности в Тунисе, новые дополнительные возможности для роста доходов. Эта тенденция в данных странах постепенно нарастает по мере углубления либерализации экономической жизни к концу XX – началу XXI вв. и начинает проявляться и в большинстве других стран Северной Африки, но все же менее заметно, чем в Тунисе и Египте. В Судане, несмотря на то, что масштабы безработицы в этой стране также значительны, все же этот побудительный мотив не столь силен, как в Алжире и Марокко, из-за возможностей трудоустройства в аграрной сфере, где имеются огромные ресурсы, но слабы материальные стимулы вследствие низкого уровня экономического развития и ограниченных доходов.
Различия между странами региона по степени влияния прочих факторов нельзя рассматривать как значительные, хотя они и имеются. В частности, скажем, государственная политика поощрения трудовой миграции, играющая определенную и в отдельных странах – ощутимую роль, менее выражена в Судане и Тунисе. В Судане это объясняется в целом невысокой эффективностью и даже противоречивостью государственного регулирования социально-экономических процессов, в Тунисе – относительно меньшей заинтересованностью государства в проведении такой политики в сравнении, допустим, с Египтом.
Что касается роли демографического фактора, то, сыграв значительную и даже определяющую роль в 60–70-е годы, он затем в большинстве государств (исключение составляет Мавритания) заметно, хотя и в разной степени, ослабляется.
Возможность повышения профессионального образования более явно просматривается как мотив миграции в наиболее развитом из стран региона – Тунисе. Возрастающую роль в последнюю четверть XX в. он играет и в Египте и Марокко, где более чем в других странах региона проводится техническая модернизация экономики, продвинута и более европеизирована система образования и профессиональной подготовки, хотя еще и преждевременно говорить о значительном влиянии данного фактора.
Политическая нестабильность, как в отдельных странах, так и в целом в регионе (из-за ближневосточного конфликта и роста радикализма, выступающего под знаменем ислама) – заметная, но не столь значимая, как вышеуказанные, причина миграции, ее воздействие в основном ощутимо в Судане и Алжире в условиях гражданских конфликтов (гражданских войн). Однако в периоды обострения социальных (внутристрановых) и региональных конфликтов влияние этого фактора, несомненно, возрастает.
Следует подчеркнуть, что степень влияния этих стимулов и факторов – не статическая величина, и она менялась на различных этапах исторического развития той или иной страны. В частности, влияние отдельных факторов возрастает под воздействием, например, роста и постоянства высокого уровня безработицы практически во всех странах региона.
Данные таблицы свидетельствуют о значительных масштабах безработицы в странах Северной Африки. Естественно, что при столь высоком ее уровне происходит выталкивание значительных масс новых рабочих рук за пределы национального рынка труда. Даже в такой относительно благополучной в экономическом отношении стране, как Тунис, безработица столь значительна, что государство рассматривает ее как наиболее острую социально-экономическую и политическую проблему, решение которой является самой приоритетной задачей, стоящей перед правительством.
Впрочем, как невысокий уровень подушевого дохода, так и значительные масштабы безработицы являются производными от относительно низкого уровня развития национальных экономик рассматриваемых стран и низких или умеренных темпов экономического роста. В этой связи для понимания характера и перспектив развития миграционных процессов исключительное значение имеет анализ и оценка результатов рыночных реформ, посредством которых правящие режимы в странах Северной Африки стремятся достичь необходимых высоких и, что не менее важно, стабильных темпов экономического роста, причем главным образом или целиком за счет мобилизации и эффективного использования в хозяйственной жизни внутренних источников развития.
Начавшиеся в 80-е, главным образом в 90-е годы прошлого столетия рыночные реформы во всех без исключения странах Северной Африки одной из главных целей имеют преодоление определенного застоя в экономическом развитии, характерного для большинства из них в 60–70-е годы. Вызванный чрезмерным бременем, которое взвалило на себя государство в экономической сфере после вступления этих стран на путь независимого политического развития, экономический застой выразился в относительно низких или невысоких темпах роста ВВП, не способных обеспечить создание новых рабочих мест в том количестве, которое требует приток рабочих рук на рынок труда. Между тем, по подсчетам египетских экономистов, ежегодно страна нуждается примерно в 500 тыс. новых рабочих мест. По имеющимся оценкам, примерно 300–400 тыс. рабочих мест ежегодно необходимо создавать в таких странах региона, как Марокко, Судан и Алжир. В Тунисе этот показатель также высок – до 65–70 тыс.
Эти данные указывают на значительный потенциал миграции за рубеж по трудовым мотивам – многочисленное население региона, высокий уровень экономически активного населения, стабильно высокий уровень безработицы. К этому следует добавить относительно высокие темпы демографического роста, а также ограниченные природные, в том числе сельскохозяйственные ресурсы.
Показательно, например, что и в 90-е годы, когда темпы демографического роста в Египте заметно упали, а темпы экономического роста возросли, все еще сохранялся разрыв между темпами роста занятости и темпами прироста численности рабочих рук на рынке труда. По имеющимся оценкам, они составляли в 90-е годы соответственно 2,4 и 3,0%.
Понятно, что при столь значительных масштабах проблемы безработицы для ее решения необходимы крупные инвестиции в национальную экономику. Между тем, по данным Мирового банка, доля накоплений в странах региона в первой половине 90-х годов (как и в предыдущие десятилетия) была одной из самых низких среди регионов мира. Ее величина колебалась в пределах 13–16%, в то время, как в азиатских странах она превышала 22–26%, в среднем по развивающимся странам – 21–23%.
Пока рано делать окончательные выводы о влиянии рыночных реформ в странах североафриканского региона, т.к. целый ряд программ, реализуемых в их рамках, еще не завершен, а в полной мере эффект от их проведения следует ожидать, вероятно, лишь через одно-два десятилетия. Прежде всего и главным образом это относится к приватизационным программам. Согласно официальным данным, в Египте, а также в Марокко только во второй половине 90-х годов приступили к реализации решающей фазы приватизации государственных компаний. В Алжире к началу XXI в. была приватизирована только небольшая часть государственных предприятий. Медленными темпами идет приватизация и в Тунисе – одной из наиболее развитых в хозяйственном отношении стран региона. В Ливии государство также не спешит отказаться от целого ряда ключевых регулирующих функций и прав собственника в таких важных отраслях и сферах национального хозяйства, как нефтегазовая промышленность, энергетика, финансы, природные ресурсы и недра и т.д. В решающей стадии, но пока далеко не завершена либерализация внешнеэкономических связей, идет процесс либерализации инвестиционного законодательства.
Первые результаты реформ поэтому не следует переоценивать. В отдельных странах они пока позволили лишь предотвратить крах национальной экономики (Алжир, Судан), в других – несколько стабилизировать относительно быстрый экономический рост (Тунис, Египет), в третьих их влияние пока мало ощутимо (Ливия), в четвертых лишь обозначились ограниченные сдвиги к ускорению экономического развития (Марокко).
Тем не менее можно отметить, что начиная примерно с середины 90-х годов в целом ряде стран, где проводятся реформы, темпы роста ВВП повысились и несколько стабилизировались. Причем, и это следует подчеркнуть, они превысили темпы прироста населения, что внушает надежду на некоторое снижение уровня безработицы в ближайшем будущем. А это, в свою очередь, может повлиять на масштабы трудовой миграции.
Действительно, в большинстве стран региона произошел некоторый перелом ситуации к лучшему в соотношении между темпами экономического роста и прироста населения. Однако для достижения ощутимых результатов в снижении уровня безработицы необходимо, чтобы эта тенденция сохранялась на протяжении длительного периода. В этом случае будет происходить сокращение масштабов безработицы, постепенно возродится атмосфера уверенности у новых поколений, вступающих в категорию экономически активного, трудоспособного населения.
Вместе с тем намечающийся процесс формирования открытой рыночной экономики вследствие проводимых либеральных экономических реформ и предстоящего вступления североафриканских стран во Всемирную торговую организацию, а также углубления интеграционных связей с ЕС остро ставит вопрос не только о рационализации, но и о выживаемости значительной части компаний практически всех стран региона. По имеющимся оценкам, от половины до 2/3 компаний подвергнутся серьезной перестройке или будут ликвидированы, не выдержав конкуренции с иностранными компаниями, для товаров которых будут открыты рынки североафриканских государств. Это, вероятно, приведет к обострению проблемы безработицы, хотя в североафриканских странах уже с 90-х годов – начала интенсивной реализации экономических реформ и интеграционных соглашений с ЕС – реализуются программы социальной адаптации, направленные на предотвращение роста безработицы.
Помимо мощных экономических причин в самих странах Северной Африки, достаточно сильны стимулы к сохранению массовой трудовой миграции и в самих странах-реципиентах. В промышленно развитых государствах на протяжении последних десятилетий, примерно с 50-60-х годов, сложился острый дефицит рабочих рук, занятых на неквалифицированных и малоквалифицированных работах – в сфере услуг, в строительном бизнесе, в так называемых грязных отраслях промышленности – в металлургии, горной добыче, химическом производстве и некоторых других отраслях.
По имеющимся оценкам, объем годового спроса на новые дополнительные рабочие руки из среды эмигрантов только в Западной Европе составляет порядка нескольких десятков тысяч человек. Важно отметить, что спрос этот не уменьшается, а имеет тенденцию к росту, несмотря на усилия правительств промышленно развитых стран сократить, ограничить области использования неквалифицированного и малоквалифицированного труда, где в основном заняты мигранты.
В странах Залива и Ливии ситуация имеет немало общего с той, которая сложилась в промышленно развитых государствах. Здесь длительное время, главным образом с 1973–74 гг., существовал огромный спрос на иностранных рабочих и специалистов. Показателен пример Саудовской Аравии, Катара, Объединенных Арабских Эмиратов, да и других стран региона, где численность иностранных рабочих сравнима с численностью коренного населения. Существуют целые отрасли, где работают в основном рабочие-эмигранты, прежде всего из «бедных» арабских стран. Здесь правительства также прилагают усилия для регулирования масштабов притока иностранной рабочей силы в те или иные отрасли, однако можно сказать определенно, что при нынешнем высоком уровне доходов местного населения, занятого в наиболее престижных отраслях экономики, малоквалифицированный и неквалифицированный, «черновой» труд еще длительное время останется уделом мигрантов. Даже в странах Европы, куда устремлялась бóльшая часть мигрирующих за рубеж квалифицированных работников, примерно 2/3 всех эмигрантов были заняты неквалифицированным трудом1.
Вместе с тем в странах Залива в большей степени, чем в индустриальных государствах Запада, существует спрос на дипломированных специалистов из арабских государств, в том числе из Северной Африки. Здесь широким спросом пользуются такие специальности, как учитель, преподаватель вуза, инженер, строитель, нефтяник, химик и т.д. Между тем в странах Северной Африки, в особенности в Алжире, Марокко, Египте очень высока безработица среди дипломированных специалистов, прежде всего молодого поколения. Так, в Марокко, по официальным оценкам, уровень безработицы среди данной категории экономически активного населения достигал в конце 90-х годов 50–60%. Понятно, что в этих условиях эмиграция в страны Залива среди данной категории экономически активного населения представляется исключительным средством решения важнейших жизненных проблем – трудоустройства по специальности и получения высокого заработка.
Среди важнейших экономических факторов, стимулирующих трудовую миграцию за рубеж в странах Северной Африки, необходимо отметить высокую степень заинтересованности североафриканских государств в валютных поступлениях в виде переводов денежных средств от эмигрантов. О значении данного источника валютных поступлений свидетельствует целый ряд показателей. Переводы мигрантов уже длительное время являются одним из крупнейших источников инвалюты в Египте и одно время в 80-е годы они по своему объему потеснили с первого места такой важный вид валютных поступлений, как экспорт нефти. В отдельные годы валютные переводы египтян-мигрантов достигали 2–3 и даже 4–5 млрд. долл. Некоторые исследователи приводят даже более высокую цифру – 8 млрд. долл. в 1989/90 гг., которая, возможно, включает средства, поступавшие по нелегальным каналам2. Эти средства заметно превосходили поступления от эксплуатации Суэцкого канала (0,5–1 млрд. долл.), экспорта египетского длинноволокнистого хлопка (0,3–0,5 млрд.), от туризма (2–4 млрд.). Более того, в условиях либерализации кредитно-банковской системы в странах региона, включая Египет, перевод заработка в страну становится все более привлекательным для мигрантов. Данные египетской национальной статистики указывают на появление тенденции к росту переводов в Египет от эмигрантов, объем которых достиг в середине – второй половине 90-х годов огромной суммы в 5 млрд. долл. Естественно, правительство страны крайне заинтересовано в поддержании данной тенденции и, соответственно, в поощрении трудовой миграции.
Во многом схожая ситуация наблюдается и в Тунисе. Пример этой страны показателен еще и в том смысле, что Тунис – наиболее развитая в экономическом отношении страна региона и в некотором смысле представляет собой модель развития, олицетворяющую обозримое будущее североафриканских государств. К середине 90-х годов за границей, в основном в южной зоне стран Западной Европы, проживало более 600 тыс. тунисцев (около 7% граждан этой страны). Ежегодные переводы в первой половине 90-х годов от них составляли внушительную сумму порядка 500–600 млн. долл. (20 млн. в середине 70-х годов). К концу десятилетия она приблизилась уже к 900 млн. Причем 90% всей суммы переводов поступало от тунисцев, работающих в Западной Европе, до 60% – от осевших во Франции3.
Высокая степень такой заинтересованности определяется также и еще одним важным обстоятельством. За десятилетия трудовой миграции из Египта мигранты разместили на зарубежных валютных рынках огромные средства, которые, по некоторым оценкам, составляют порядка 180-250 млрд. долл. Эта сумма продолжает быстро расти и объективно представляет собой своеобразный резервный валютный фонд страны, приток в страну даже части которого может стать важным фактором экономического подъема (в этом отношении показателен пример Китая, где успешные экономические реформы стали возможны в условиях массированного вложения в экономику этой страны многомиллиардных капиталов хуацзяо – этнических китайцев из стран юго-восточной Азии, Гонконга и др.).
Схожая во многом ситуация и в других странах Северной Африки – в Марокко, Алжире, Судане.
Данные национальной статистики об объемах ежегодных переводов рабочих-мигрантов подтверждают оценку о высокой степени заинтересованности всех государств Северной Африки в притоке инвалютных средств от иммигрантов. Практически эти средства стали важнейшим источником погашения высокого и, несмотря на предпринимаемые правительствами стран региона меры, растущего дефицита внешнеторгового баланса. В частности, в Тунисе в 1995 г. из-за возросших расходов на оплату импорта дефицит текущего счета вырос более чем на 1/3, что соответствовало 4,3% ВВП страны. Однако благодаря высокому уровню переводов мигрантов, значительным доходам от иностранного туризма этот критически важный показатель удалось снизить до приемлемого для Туниса уровня в 2,9% .
Следует подчеркнуть, что из-за угрозы террористов в отдельных странах региона (в Египте, например) другой важный источник валютных поступлений – иностранный туризм, в периоды обострения ситуации (как это было после теракта в Луксоре в ноябре 1997 г.) характеризуется резким спадом. Отличительными чертами такого источника инвалюты последних десятилетий, как переводы мигрантов, являются не только стабильность, но тенденция к росту. Причем, рост валютных переводов в период прорыночных реформ и либерализации национальной банковской системы в отдельных странах носит стремительный характер, что делает данный источник еще более привлекательным для национальных правительств.
Демографический «взрыв» в странах Северной Африки, как и в целом в арабском мире, сыграл важную роль в развертывании миграционных процессов. Высокие среднегодовые темпы прироста, пришедшиеся на 50–70-е годы, а в отдельных странах региона сохраняющиеся и до 80–90-х годов, способствовали ежегодному притоку огромной массы новых рабочих рук, которые местная экономика не была в состоянии абсорбировать. Хотя в последней трети XX в. в большинстве этих стран предпринимались настойчивые усилия с целью снизить высокий уровень рождаемости, они дали ограниченный эффект лишь главным образом в последние полтора-два десятилетия, когда масштабы безработицы приняли угрожающий характер, в особенности в Алжире, Марокко, Мавритании. В других странах региона проблема частично решалась за счет расширения масштабов скрытых форм безработицы. Впрочем, последнее имело место и в первой группе стран. Выход из создавшейся ситуации уже в 70-е годы ряд правительств североафриканских государств, прежде всего Египта, где давление на рынок труда было особенно высоким, видел в поощрении трудовой миграции за рубеж.
Статистика, главным образом последнего десятилетия XX в., показывает некоторое снижение рождаемости в большинстве стран региона. Исключение составляет Мавритания и до некоторой степени Судан. Однако общий тренд для региона – сокращение темпов прироста численности населения дает основания считать, что снижение давления демографического пресса продолжится и в первом десятилетии XXI в., и это окажет заметное влияние на миграционные процессы. В то же время демографический фактор – лишь один из комплекса причин, и он не в состоянии переломить всю ситуацию.
Список литературы
миграция северная африка
1. Тунисская Республика. – М., 1993, с. 317.
2. Миграции в Африке. – М., 1993, с. 145.
Размещено на http://www.