Россия в середине XVIII века эпоха дворцовых переворотов 2

Санкт-Петербургский Государственный

Виноградова Ю. С.

Группа № 120

Псков

2003 г.

План.

I. Введение………………………………………………………………..стр. 3

II. Основная часть

1. Образ императрицы Екатерины II и начало её правления……...стр. 5

2. «Золотой век» дворянства и экономическое состояние

России во времена правления Екатерины II…………………………стр.

3. . Реформы последних лет царствования…………………………стр.

III. Заключение ………………………………………………………стр.

IV. Литература…………………………………………………………..стр.

Введение.

«Речь идёт о ещё одной Государственной Реформе в российской истории. Реформе крупной по значению и едва ли не единственной в истории новой России, реализовавшейся вполне исходя из собственных провозглашённых начал. Такой реформе, которая в отличии от Петровых преобразований… реализовавшись на принципах «просвещённого абсолютизма», не принесла обществу жертв, кроме разве что очередных исторических заблуждений и политического утопизма».[1]
Так характеризовал деятельность Екатерины II, Омельченко О. А., объединив все преобразования, которые ей удалось совершить в одну целую, новую, уникальную «Реформу». Уникальна эта «Реформа» потому, что она была основана не на русских, а на европейских идеях – на принципах «просвещённого абсолютизма».

Однако, не все историки согласны с тем, что понятие «просвещённый абсолютизм» применимо к екатерининской России. Нет единства мнений о том, что собственно такое абсолютизм, был ли он в России вообще и если был, то когда и как появился. Некоторые современные западные учёные вместо «просвещённого абсолютизма» предпочитают говорить о «просвещённом деспотизме». Но была ли Екатерина II просвещённым деспотом? Для многих авторов проблема, прежде всего в том, что провозглашённые Екатериной идеалы, невозможно совместить с крепостнической действительностью России второй половины XVIII в. Кажется, что разговоры о просвещении и либеральная фразеология, которой пользовалась императрица, были лишь своего рода дымовой завесой, за которой Екатерина скрывала своё тщеславие, властолюбие и реакционные в сущности взгляды. Не случайно А. С. Пушкин, сравнивая Екатерину с героем известной комедии Мольера, назвал её «Тартюфом в юбке».

С другой стороны сам термин «просвещённый абсолютизм» носит условный характер, что был заимствован русской исторической наукой у западноевропейских коллег. Временем «просвещённого абсолютизма» называют обычно несколько десятилетий европейской истории перед Французской революцией 1789 г., а к просвещённым монархам принято относить прежде всего Фридриха II Прусского, Иосифа II Австрийского, Карла III Испанского и Екатерину II. Считается, что эти монархи использовали абсолютную власть для осуществления преобразований, основанных на идеях Просвещения. XVIII век – это время, когда в европейской политической мысли меняется само представление о роли монарха и его взаимоотношениях с подданными. В монархе начинают видеть как бы первого слугу государства, главу общества, о котором он обязан заботится. Это век «союза монархов и философов». Оба участ­ника союза нуждались друг в друге: философы мечтали претво­рить свои иллюзорные социальные и политические планы руками просвещенных монархов, а монархи рассчитывали на просвещен­ные умы философов и их огромное влияние на европейское об­щественное мнение.

Раздумывая над тем, почему я выбрала именно эту тем, сейчас мне кажется, что меня привлекло именно название, а точнее сочетание слов «просвещённый абсолютизм». Мне стало интересно значение этого сочетания, в чём особенность «просвещённого абсолютизма» в России. Эпоха Екатерины ассоциируется у меня прежде всего, как время расцвета русской архитектуры, живописи, музыки, литературы, театра. Это был тот короткий период, в течение которого существовал своего рода союз государства и культуры, когда культура остро нуждалась в поддержке государства. Период, когда государь признавал свободу слова, мысли, самовыражения, не находя в них опасности. Екатерина возвела задачу культурного развития в ранг государственной политики.

1. Образ императрицы Екатерины
II и начало её правления.

28 июня 1762 г. произошёл государственный переворот, возведший на российский престол жену Петра Екатерину Алексеевну, провозглашённую императрицей Екатериной II. Растолковав россиянам мысль о возникшей угрозе целостности отечества, манифест от имени Екатерины заключал: «…убеждены будучи всех наших верноподданных таковою опасностью, принуждены были, приняв Бога и его правосудие себе в помощь, а особливо видев к тому желание всех наших верноподданных явное и нелицемерное, вступили на престол наш всероссийский и самодержавный, в чём и все наши верноподданные присягу нам торжественную учинили»[2]

29 июня 1762 г. Пётр III подписал манифест о своём отречении, а на следующий день Екатерина II торжественно вернулась в столицу, чтобы надолго стать хозяйкой Зимнего дворца. «Екатерина была последней случайностью на русском престоле», она всё время «твёрдым, хотя и неслышным, шагом шла по намеченному пути, подкрадываясь к престолу»[3]
. В итоге незаконно и при этом дважды захватила власть: отняла у мужа и не передала сыну. Этот переворот поставил на трон женщину не только умную и с тактом, но и чрезвычайно талантливую, на редкость образованную, развитую и деятельную. Поэтому правительство Екатерины не только возвращалось к хорошим старым образцам, но вело государство

вперёд по новой программе, которую приобрело мало- помалу по указаниям практики и отвлечённых теорий, усвоенных императрицей.

Екатерина II была довольно сложной и безусловно незаурядной личностью. Её характер, с одной стороны, приятной, сдержанной женщины, с другой – человека – крупнейшего государственного деятеля, начал складываться в семье губернатора немецкого приморского города Штеттина, где при рождении девочка была наречена Софией Августой Фредерикой. Позже Екатерина писала об этом времени, вспоминая свою первую наставницу-француженку Кардель: «…она очень заботилась о том, чтобы я, да и она также, являлась перед отцом и матерью такою, какой могла бы им нравиться. Следствием этого было то, что я стала слишком скрытной для своего возраста». [4]

Когда же императрица Елизавета Петровна выбрала её в невесты своему наследнику Петру Фёдоровичу, принцесса была крещена в православии под именем Екатерины. Характер Екатерины, её стремления, духовные запросы и потребности с самого начала были иными, чем у её мужа. С первых дней своего пребывания при русском дворе великая княгиня задала себе два важных урока: во-первых, в совершенстве овладеть русским языком, узнать страну, её историю, усвоить традиции и обычаи этого народа. Во-вторых, научиться нравиться. «Никогда без книги и никогда без горя, но всегда без развлечений» – так пишет сама Екатерина о том времени.

Довольно рано Екатерина пристрастилась к чтению и вскоре от французских романов перешла к трудам философов-просветителей – тех, кто были в то время властителями дум образованной Европы. Читала она и труды по истории Англии, Франции, Германии, сочинения известных юристов и экономистов. Работы серьёзных авторов стали для Екатерины необходимой духовной пищей. Впоследствии, уже став императрицей, она сама занялась сочинительством. Её перу принадлежат пьесы, статьи, сказки, мемуары, работы по истории, языкознанию. И это помимо разнообразной переписки, которую на протяжении многих лет она вела с многочисленными русскими и иностранными корреспондентами, а также работы над законопроектами, лишь часть которых ей удалось реализовать. Екатерине удалось пленить умы Вольтера, Гримма, Дидро и дру­гих просветителей, с которыми она вела оживленную переписку, создавшую ей в западной Европе славу представительницы просвещённого абсолютизма. И к хору домашних льстецов присоединились панегиристы из-за рубежа. Вольтер, признанный патриарх француз­ского Просвещения, писал Екатерине: «Теперь надобно, чтобы все глаза обращались к северной звезде. Ваше императорское величество нашли путь к славе, до вас неведомой всем прочим государям». Тот же Вольтер писал одному русскому корреспон­денту: «Я боготворю три предмета: свободу, терпимость и вашу императрицу». Вслед за Вольтером спешил выразить Екатерине «чувства удивления, признательности и неизменной привязанности» Да­ламбер, а Гримм уведомлял ее, что «все занимающиеся литерату­рой и мыслящие люди, в какой бы части Европы они ни жили, начали считать себя вашими подданными». «Ученица» просветителей хорошо усвоила их терминологию и не упускала случая, чтобы напомнить им, что «у короля одна обязанность – желать блага своим подданным», что «вся моя наука заключается именно в том, что все люди братья, и всю мою жизнь я проведу в изучении искусства поступать согласно этому правилу». Лесть сочеталась с материальной щедростью. У Дидро Екатерина купила библиотеку за 15 тыс. ливров, оставив ее у него.

Однако, не смотря на то, что она не была безразлична к лести, важные посты при ней получали, прежде всего, те, кто обладал необходимыми знаниями и способностями. С историей царствования Екатерины связаны имена целой плеяды блестящих государственных деятелей, таких, как А. Г. Орлов, А. А. Вяземский, Н. И. Панин, А. Р. Воронцов, Г. А. Потёмкин, А. А. Безбородко и другие. В то время прославились своим военным искусством А. В. Суворов, П. А. Румянцев, Ф. Ф. Ушаков, Г. А. Спиридов.

Среди русских самодержцев Екатерина II выделялась своей образованностью, умом, духовными и интеллектуальными запросами. Пример императрицы имел благотворное влияние на русское общество второй половины XVIII в., на развитие русской литературы, науки, журналистики. Увлекаясь «возвышенными» идеями, Екатерина никогда не пренебрегала реальностью, вполне земными интересами. Ради сохранения власти она готова была жертвовать любыми принципами и философскими идеями. Ключевский отмечал, что Екатерине наряду с трезвым умом были присуще острая наблюдательность, редкий дар бесподобного умения слушать и особый талант завоёвывать общие симпатии. Она была вежливой даже с прислугой, проявляла доброту, но имела холодное сердце. При жизни её ценили выше, чем стали ценить после смерти, и объясняется это тем, что сама она больше дорожила вниманием современников, чем мнением потомков.

Когда настал час переворота, Екатерина действовала смело и решительно. Новой императрице с готовностью присягнули не только полки гвардии, но и Сенат и Синод. Пётр III, напротив, растерялся и не знал, что ему делать. Выдающиеся способности Екатерины II позволили ей 34 года занимать престол могущественной Российской империи. При этом, будучи по происхождению немкой, она хорошо понимала главное – русская императрица должна иметь в виду прежде всего интересы России и старалась не отступать от этого основополагающего правила. Сильной стороной этой императрицы была огромная работоспособность, обусловленная неистовой силой воли и осознанной целеустремленностью. Вот как она сама описывает свой рабочий день в письме к одному из корреспондентов в 1774 г.: «Здоровье моё меня нисколько не тревожит, я встаю самое позднее в 6 часов и сижу до 11 в моём кабинете, куда ко мне приходит не тот, кто у меня в милости, но кому по его званию есть до меня дело, и часто приходят лица, которых я еле знаю по имени. Кто у меня в милости, тех я приучила, уходить, если дело до их не касается. После обеда нет ничего, а вечером я вижусь с [теми], кому охота придти, и отправляюсь спать самое позднее в половине одиннадцатого»[5]
. Для её повседневной деятельности и поведения в свете характерны были жёсткий самоконтроль и постоянное стремление ориентироваться на «общественное мнение».

Так, обстановка воцарения и личные качества Екатерины определяют заранее особенности её правления. Ко времени вступления на российский престол Екатерина была хорошо знакома с новейшими достижениями европейской философской, политической и экономической мысли. В соединении со знанием российской действительности эти представления повлияли на формирование политической программы императрицы. Некоторые частные положения этой программы, а также способы её реализации со временем корректировались, но основные цели и идеи оставались неизменными. Поскольку идейной эта программа, а следовательно и внутренняя политика Екатерины основывались на принципах Просвещения, то и сам этот период русской истории получил в литературе название «просвещённого абсолютизма».

Начало царствования не было для неё лёгким и безоблачным временем. Чтобы заставить всех признать законность своей власти, она решила как можно скорее короноваться в древней столице Руси. Коронация происходила 22 сентября 1762 г. в Успенском соборе Московского Кремля с уже установившимися церемониями. Екатерина была довольна тем приёмом, какой сделали ей московские жители. На третий день после коронации, 25 сентября, она писала графу Кейзерлингу, своему посланнику в Варшаве: «Невозможно описать вам радость, какую здесь бесчисленный народ оказывает при виде меня: стоит мне выйти или только показаться в окне – и клики возобновляются». [6]

Почувствовав себя более уверенной, Екатерина занялась внутренними делами государства. Для начала она решила освободиться от вельмож, занимавших высокие должности при дворах Елизаветы и Петра III. Отставку получили генерал-фельдмаршал А. Шувалов, генерал-фельдмаршал Н. Трубецкой и генерал-адмирал М. Голицын. Уличённый в денежных махинациях, лишился своего высокого поста генерала-прокурора А. Глебова; его место занял Я. П. Шаховской. Делами Иностранной коллегии в полной мере начал руководить Панин, а куратором Московского университета был назначен В. Ададуров.

Для характеристики личности Екатерины этого периода очень показателен эпизод с просьбой об отставке генерал-поручика П. Румянцева – выдающегося военачальника, снискавшего славу в годы Семилетний войны. Румянцев, которого особо отличал Пётр III, не рассчитывал на благосклонность его преемницы и сам подал прошение об увольнении со службы. Екатерина ему ответила: «Вы судите меня по старинным поведениям, когда персоналитет всегда превосходит качества и заслуги всякого человека… Вы приняты будете с тою отменностью, которую ваши отечеству заслуги и чин ваш требуют»[7]
.

Вступив на престол Екатерина не тотчас начала исполнять свои замыслы, а постаралась сперва поближе познакомиться с состоянием государственных дел. Для решения ряда насущных проблем она создала несколько комиссий, состоявших из высших сановников, которым было поручено, изучив положение дел, представить императрицы свои предположения. Этим Екатерина как бы давала возможность подданным самим выразить свои пожелания. Однако решение некоторых проблем откладывать было нельзя, и уже в первые годы царствования Екатерины II, которые в целом прошли в подготовке реформ, было осуществлено несколько важных преобразований. Первое из них коснулось центральных органов управления страной. Эта была сенатская реформа, которой предшествовал проект Панина.

В первые дни после переворота Н. И. Панин, ставший вскоре ближайшим советником Екатерины II, подал императрицы проект учреждения Императорского совета. Доказывая с едкой иронией несовершенства прежнего управления, допускавшего широкое влияние фаворитизма на дела, Панин настаивал на учреждении «верховного места», совета из немногих лиц с законодательным характером деятельности. По его проекту, совет, состоящий из четырёх статских секретарей (иностранных дел, внутренних дел, военного департамента и морского) и двух советников в присутствии императрицы, обсуждает дела, после чего Екатерина «определяет последнюю резолюцию». Под видом защиты монархии Панин «тонким образом» пытался склонить Екатерину к «более аристократическому правлению», которое «с течением времени могло подняться до значения соправительства». В конце проекта автор предлагал разделить Сенат на шесть департаментов. Но Екатерина, подписывая поданный ей проект, собрала мнения государственных людей о проекте и не увидела большого сочувствия к нему. Современники заметили недостатки и даже неискренность проекта Панина. Опираясь на враждебное проекту Панина среднее дворянство, Екатерина не осуществила его проект.

Однако, для облегчения тяжести восходящих к ней дел нужно было разделить её частный кабинет на департаменты, или, иначе говоря, заменить государственных советников домашними секретарями. С другой стороны, понимая что, указы Сената исполнялись плохо, дела решались медленно, а сами сенаторы были мало компетентны и даже, как выяснила Екатерина, не знали, сколько городов существует в Российской империи, она реализовала заключительную часть панинского проекта. Сенат, созданный Петром I как учреждение с законодательными, судебными и контролирующими функциями, ко времени правления Екатерины утратил своё значение в системе органов управления. И 15 декабря 1763 г. Екатерина подписала декрет о разделении Сената на шесть департаментов со строго определёнными функциями каждого в конкретной сфере государственного управления. Четыре из них, ведавшие внутренними и политическими делами, судными, делами Малороссии, Финляндии, Остзейских провинций, Академии художеств, университета и полиции, а также военными и морскими делами, находились в Петербурге. Пятый, московский, департамент принял дела бывшей Сенатской конторы, а шестой – дублировал деятельность второго петербургского, т. е. занимался судными делами.

Так Екатерина раздробила сплочённый дворянский Сенат, свела его на степень центрального административно-судебного учреждения, воспретив ему законодательную деятельность. Сенат лишился своей законодательной власти, но по-прежнему сохранял функции контроля и высшего судебного органа. Сочетание этих функций в одном учреждении стало главным недостатком реформы, но на некоторое время центральный аппарат управления заработал чётче и эффективнее. Результатом стало существенная перемена в центральном управлении: умаление Сената и усиление единоличных властей, стоявших во главе отдельных ведомств. И всё это было достигнуто крайне осторожно. В дальнейшем императрица единолично возглавляла центральный правительственный аппарат, только в отдельных случаях созывая в качестве совещательного органа Совет при высочайшем дворе, составленный из крупных сановников по её выбору.

«Она хотела вести чисто личную политику, не прикрываемою никаким рядом стоящим хотя бы только совещательным учреждением. В ближайшей к себе сфере управления она не допускала и тени права, могущей омрачить блеск её самовластия … Власть, не только неограниченная, но и неопределённая, лишённая всякого юридического облика, –это основной факт нашей государственной истории, сложившейся ко времени Екатерины»[8]
, – писал В. О. Ключевсий.

Наиболее ярким проявлением политики просвещённого абсолютизма явились комиссия по составлению проекта нового уложения и «Наказ» написанный Екатериной II специально для депутатов этой комиссии. Действовавшее Соборное Уложение 1694 г., принятое ещё при Алексее Михайловиче безнадежно устарело. Во время восшествия Екатерины на престол Россия не имела надлежащих законов. Императрица не только хотела упорядочить законодательный материал, но стремилась создать новые законодательные нормы, которые содействовали бы установлению порядка и законности в государстве. Она желала создать новое законодательство, а не приводить старое в систему. О старых русских законах, действовавших при ней, она отзывалась резко, считала их вредными, а по сему систематизировать их не желала. Причём саму организацию составления законодательства Екатерина провела на новых началах: вместо назначенных правительством чиновников над составлением нового уложения должны были работать избранные от сословий депутаты, которым надлежало руководствоваться написанным императрицей «Наказом», своего рода программой действий.

Используя идеи французских энциклопедистов, в самом начале 1765 года она преступила к написанию «Наказа» Комиссии по составлению Уложения. В половине 1766 г. Екатерина завершила свою работу, показав её на первых порах только Никите Панину и Григорию Орлову. Екатерина должна была представить его лицам из своего ближайшего окружения, ибо от них во многом зависела устойчивость её трона. Позже, когда депутаты комиссии прибыли в Москву, Екатерина созвала в село Коломенского «разных персон, вельми разномыслящих» и предложила им не только внимательно ознакомится с содержанием проекта «Наказа», но и вычеркнуть из него всё то, что они находят неподходящим к русским условиям. При всём разномыслии позванных лиц, они, однако, «более половины из того, что писано было ею, помарали – и остался Наказ, яко оный напечатан». По сохранившимся рукописям императрицы можно заметить, что возражения избранных ею цензоров были направлены против того, что либерально, и против того, что не соответствовало русским нравам, из него были выхолощены некоторые наиболее смелые суждения.

Материалом для «Наказа» послужили «Дух законов» Монтескье и вышедшее в 1764 г. сочинение итальянца Беккариа «О преступлениях и наказаниях», а также сочинения Юста, Бильфельда и статьи «Энциклопедии». Все заимствования делались либо буквально, либо в виде компиляций. По этому поводу сама Екатерина писала Даламберу, что из сочинения рукописи «увидите, как в нём для пользы моего государства я ограбила Монтескье, не называя его: но надеюсь, что если он с того света увидит мою работу, то простит мне этот плагиат во имя блага двадцати миллионов людей, которое должно от этого произойти. Он слишком любил человечество, чтобы обидится на меня. Его книга для меня молитвенник»[9]
. Таким образом, свои принципы нового русского законодательства Екатерина установила на почве философско-публицистических умствований современной ей европейской литературы. Ясно, что эти принципы, с одной стороны, были в высшей степени либеральны, потому что взяты из либерального источника, а с другой стороны – совершенно чужды русской жизни, потому что слишком либеральны и выросли из условий нерусской общественной жизни. Они должны были удивить русское общество и либерализмом, и несоответствием национальному быту.

«Наказ» имел 22 главы и введение, а также 655 статей. Содержание этих статей касается всех главнейших вопросов законодательства. В них Екатерина излагала свои взгляды на такие важные вопросы, как монархическая власть, судопроизводство, предметы гражданского права, законы, народное хозяйство, наследие и кодификация и целый ряд вопросов государственной жизни и политики (есть даже рассуждение о признаках, по которым можно узнать падение и разрушение государства). Начинался «Наказ» рассуждениями о необходимом характере законов, который должен был соответствовать историческим особенностям народа, для которого они создаются. Особенностью русского народа, утверждала Екатерина, является его принадлежность к числу европейских народов. При этом единственно возможной для России формой власти является самодержавие как по обширности страны, так и потому, что одной власти лучше повиноваться, чем многим господам, всякий другой образ правления был бы губителен. «Государь есть самодержавный; ибо никакая другая, как только соединённая в его особе власть не может действовать сходно с пространством столь великого государства»[10]
. Цель самодержавия – благо всех подданных. Самодержавный государь правит в соответствии с законами, за соблюдением которых следит Сенат. Все граждане равны перед законом и свобода граждан состоит в том, что они могут делать всё, что разрешено законом. Законы должны охватывать все сферы жизни государства, и поэтому специальные главы «Наказа» посвящены торговле, народонаселению, воспитанию детей. Торговля и производство, основанные на частной собственности, – это непременное условие благосостояния государства, которое зависит от воспитания граждан в духе законов и нравственных идеалов христианства.

В качестве одной из важнейших задач Уложенной комиссии выдвигалась разработка законов об отдельных сословиях. Поэтому специальные главы «Наказа» посвящены дворянству и «среднему роду людей» (так Екатерина называла третье сословие). При этом императрица сознавала, что дворянство в России уже существует и ему лишь остаётся дать необходимые законы, в то время как третье сословие этими законами и нужно создавать. Глава о крестьянстве в «Наказе» отсутствовала, и неизвестно, была ли она изначально.

Своим содержанием «Наказ» действительно довольно полно охватывает сферу тех вопросов, какие представляются законодателю, но он только намечает эти вопросы, трактует их отвлечённо и не может служить практическим руководством для законодателя. «Наказ», как того хотела Екатерина, есть только изложение принципов, какими должен руководствоваться государственный человек, пишущий законы.

Большой раздел документа был посвящён понятиям преступления, следствия суда и наказания. Законы создаются не для устрашения, а для воспитания граждан. И наказание, каким бы оно ни было, не должно быть направлено на то, чтобы мучить преступника, но должно вызывать у него стыд и раскаяние, ибо наказание – это прежде всего бесчестие. «Последуем природе, давшей человеку стыд вместо бича, и пускай самая большая часть наказания будет бесчестие, в преступлении наказания заключающееся», – писал автор «Наказа».

Наказание должно быть строго соразмерено с преступлением, ибо иначе теряется его смысл. Прежде чем судить человека, необходимо тщательно расследовать преступление, причём обвиняемый обязательно должен иметь право на защиту. Только суд может признать человека виновным и только с момента вынесения приговора его можно считать преступником. Екатерина стремилась ограничить пытку как способ укоренившегося судебного доказательства: «Употребление пытки противно здравому естественному рассуждению…обвиняемый, терпящий пытку, не властен над собою в том, чтоб он мог говорить правду. Чувствование боли может возрасти до такой степени, что он виноват, лишь бы только мучить его перестали… посему пытка есть надёжное средство осудить невиновного, имеющего слабое сложение, и оправдать беззаконного, на силы и крепость свою уповающего»[11]
. Государство же, живущее в условиях внутренней и внешний стабильности, может защитить себя и не лишая своих граждан жизни. Демонстрируя свои передовые взгляды, в статьях «Наказа», посвящённых наказанием по делам оскорбления величества, Екатерина писала: «Слова не вменяются никогда во преступление, разве оные приуготовляют, или соединяются, или последуют действию беззаконному…»[12]

14 декабря 1766 г. императрица объявила Манифест о созыве Комиссии по составлению нового Уложения. Манифест имел приложение, в котором устанавливался порядок выборов депутатов – членов Комиссии. Последние избирались в следующем количестве: дворянам было разрешено избирать одного депутата от каждого уезда; от жителей каждого города – по одному депутату; от однодворцев каждой провинции – по одному депутату; от пахотных солдат и разных служилых людей каждой провинции – по одному депутату; от государственных крестьян каждой провинции – по одному депутату; от инородцев каждой провинции – по одному депутату; от чиновников каждого центрального учреждения – по одному депутату; число депутатов от Войска Запорожского и от казацких войск определяли их высшие командиры. Духовенство было представлено одним депутатом от Синода. Большая же часть населения страны – крепостные крестьяне – была лишена права посылать в Комиссию своих представителей, считалось, что их интересы представят дворяне. Возраст депутатов устанавливался не моложе 25 лет. Избранные ото всех сословий члены Комиссии с наказами своих избирателей должны были собраться в Москве в конце июля 1767 г. Всего в Комиссию вошло: городских депутатов – 208, дворянских – 161, от свободных крестьян – 79, от казаков – 54, от иноверцев – 34 и от центральных учреждений – 28.

30 июля депутаты были представлены императрице, а 31 июля в Грановитой палате Московского Кремля состоялось первое заседание Комиссии, на котором генерал А. И. Бибиков по рекомендации Екатерины был избран председателем. Ему принадлежала руководящая роль в Комиссии – он назначал заседания, вносил предложения, ставил их на голосования. По всем вопросам работы Комиссии Бибиков совещался с генералом-прокуром А. А. Вяземским. Дела решались большинством голосов. Согласно принятому порядку, перед началом каждого заседания читался «Наказ» императрицы по его отдельным главам.

Существует свидетельство, что сама императрица секретно присутствовала в зале заседания и лично выслушивала происходившие там прения. Для этого часть была отгорожена большими ширмами, за ними и было поставлено кресло для Екатерины.

В соответствии с манифестом от 14 декабря депутаты прибыли в Москву с наказами от своих избирателей. Интересно отметить, что этих наказов было значительно больше, чем самих депутатов. Особенно это было характерно для представителей более низких сословий. Так, 167 депутатов от крестьян, казаков и иноверцев привезли в Комиссию 1066 наказов. Весьма знаменательным является и тот факт, что наказы, Комиссией полученные от населения, находились по своему содержанию в вопиющем несоответствии с «Наказом» императрицы. Это красноречиво говорит о том, что Екатерина, с таким усердием переписавшая Монтескье и Беккариа, была очень далека от реальной жизни огромного большинства русского народа, от его нужд и чаяний.

Как уже упоминалось, крепостные крестьяне не были представлены в Комиссии. Однако в депутатских наказах от правительственных мест была одна статья, относящаяся к облегчению участи крепостных, – статья «о ученении закона, как поступать в случае того, когда от побой помещиков случится людям смерть». Депутат Коробьин, выступая по вопросу о беглых, сказал, что причины бегства, как правило, жестокое обхождение помещиков с крестьянами, слишком большие оброки, указал случаи, когда помещики отнимали у крестьян добытое трудом имуществ. и выражал мнение о предоставлении крепостным крестьянам права собственности на землю. Депутат А. Маслов предлагал передать помещичьих крестьян в управление особой коллегии, которая бы взимала с них подати и оброк в пользу помещика. А Козельский говорил об установлении фиксированной законом феодальной ренты. «Комиссия уложения, – говорит Екатерина в своих записках, – быв в собрании, подала мне свет и сведения о всей империи, с кем дело имеем и о ком пещись должно»[13]
.

Через полгода после открытия, в последних числах декабря Комиссия из Москвы переехала в Петербург. Там она продолжала работать с 18 февраля до 18 декабря 1768 года, после чего последовал указ о её временном роспуске в связи с началом русско-турецкой войны. «Временный роспуск», как потом выяснилось, оказался постоянным – больше депутаты уже не собирались.

Комиссия не выполнила своей прямой и непосредственной задачи – она не только не выработала новой кодекс законов устаревшего Уложения 1694 г., но даже не закончила рассмотрение всех вопросов, подлежавших её обсуждению. Ее работа оказалась бесплодной, и обширное делопроизводство сохранило лишь значение памятника общественно-политической мысли. Поэтому и причина её роспуска, приведённая в указе, выглядела малообоснованной. Во-первых, стало очевидным, что Комиссия не способна выработать новый кодекс законов. Во-вторых, императрица уже получила от многочисленных заседаний то, что хотела: она выяснила положение и настроения различных классов русского общества, убедилась в том, что дворянство полностью её поддерживает и является её главной социальной опорой, а олигархические устремления некоторой части аристократов не имеют поддержки со стороны широких слоёв дворянства. В-третьих, созыв Комиссии помог ей решить и другую важную политическую задачу – укрепить в значительной мере авторитет правительства и самой просвещённой императрицы. Наконец, на заседаниях депутатов выявились острые классовые противоречия. Екатерина не хотела, чтобы официальная правительственная Комиссия превратилась в арену открытых социальных столкновений. По сути дела это было первой попыткой внедрить в государственную сферу России учреждение парламентского типа. Но изначально их функции были значительно уже, чем у европейских парламентариев. Однако поскольку требовалось разработать законы практически для всех сфер жизни общества, то депутаты при этом получили возможность открыто высказаться по самым актуальным вопросам. В результате на заседаниях комиссии развернулись острые дискуссии о правах дворянства и купечества и их взаимоотношениях, о положении крестьянства, о торговле, о заведении фабрик, о судопроизводстве. Для непосредственной разработки законопроектов по отдельным проблемам были образованы так называемые частные комиссии. Впечатления и суждения о деятельности депутатов были самыми разнообразными. Вот, например, что сообщал об этом своему правительству английский дипломат Ширлей: «Русские не говорят и не думают ни о чём другом, как о собрании депутатов, и заключают, что теперь они составляют мудрейшую, счастливейшую и могущественнейшую нацию во всей вселенной, и было бы совершенно бесполезным доказывать им, что это собрание имеет ровно никакого значения… это не что иное, как известное число людей, служащих в некотором робе советниками… при определении законов…и что людям этим предоставлены лишь такие привилегии, которыми бы не захотел воспользоваться ни один гражданин благоустроенного государства»[14]
.Существовала и ещё одна причина, мешавшая Комиссии выполнить своё назначение: большинство её членов не имели никакого представления о том, для чего они созданы, и так и не поняли этого до конца.

2. «Золотой век» дворянства и экономическое состояние России во времена правления Екатерины
II

Внутреннее положение страны к началу царствования Екатерины II было далеко не блестящим. Государственная казна практически опустела, а кредит России настолько пал на европейской бирже, что голландские банкиры не хотели больше давать ссуду. Участились выступления крестьян. Волновались 49 тыс. крестьян, приписанных к заводам. Волновались монастырские крестьяне, в числе недовольных насчитывалось более 150 тыс. человек. Помещичьи крестьяне тоже не могли выносить гнёта своих господ – их восстания были отмечены в Воронежской губернии и во многих других местах империи. Принимало массовый характер бегство крестьян и раскольников за рубеж. В органах областного и местного управления процветали злоупотребления и взяточничество. Взятки брали губернаторы, воеводы и более мелкие чиновники. Екатерина в своих «Записках» пишет: «В 1762 году при вступлении моем на престол я нашла сухопутную армию в Пруссии за две трети жалования не получавшею… Внутри империи заводские и монастырские крестьяне почти все были в явном непослушании властей, и к ним начали присоединяться местами и помещичьи»[15]
.

Изучая положение дел, Екатерина желала познакомится и с самой Россией. Она предприняла ряд поездок по государству: в 1763 г. ездила из Москвы в Ростов и Ярославль, в 1764 г. – в Остзейский край, в 1767 г. проехала по Волге до Симбирска. «После Петра Великого, – говорит Соловьёв, – Екатерина была первая государыня, которая предпринимала путешествия по России с правительственными целями». Но существует и другая точка зрения. Так описывает путешествие Екатерины II на юг в 1788 г. граф Сегюр: «бедные поселяне с заиндевевшими бородами, не смотря на холод, толпами собирались и окружали маленькие дворцы, как бы волшебною силою воздвигнутые посреди их хижин, дворцы, в которых весёлая свита императрицы» пировала, сидя за «роскошными столами». Действительно положение крестьян было крайне сложным. Каждая новая хозяйственная потребность помещика, направленная на поддержание высокого уровня жизни, обычно удовлетворялась путём установления нового налога на крепостные души, повышения крестьянских повинностей.

В своих мемуарах Екатерина писала о крепостном праве: «предрасположение к деспотизму… прививается с самого раннего возраста к детям, которые видят, с какой жестокостью их родители обращаются со своими слугами, ведь нет дома, в котором не было бы… инструментов для пытки тех, кого природа поместила в этот несчастный класс… И даже когда я сама это говорю, я рискую тем, что в меня станут бросать камнями …»[16]

Отдавая отчёт в трудности своего положения, избегая столкновения с дворянами, давшими ей трон и корону, желая сгладить впечатление захвата власти и стать популярной в чужом отечестве, императрица посвятила себя и свою политику служению интересам этого класса. Екатерина не могла бороться с крепостничеством открыто, хотя определённые планы в отношении изменения положения крестьянства у неё были. Между тем само явление крепостничества, как всякое явление общественно-политической жизни, не могло, естественно оставаться неизменным, но менялось оно в сторону усиления эксплуатации крестьян и ухудшения их положения. Екатерина II, как никто другой из правителей, укрепила крепостное право в России.

Образ жизни русского дворянства в это время требовал всё больше денег, получить которые можно было только от крестьян, и в результате объём их повинностей в течении XVIII в. вырос в 12 раз. Источником роста дворянского землевладения и душевладения являлись пожалования. Щедроты императрицы превзошли всё, с чем была знакома русская история предшествующего времени. Участникам переворота, обеспечившим ей трон, она пожаловала 18 тыс. крепостных и 86 тыс. руб. наградных. За время своего царствования она раздала дворянам 800 тыс. крестьян обоего пола.

Целям укрепления монопольных прав дворян на землю был подчинён указ о запрещении промышленникам покупать к своим предприятиям крепостных крестьян. Указ 1782 г. способствовал расширению владельческих прав дворян, отменял горную свободу, т. е. право на использование рудных месторождений всякого, их обнаружившего. Теперь дворянин был объявлен собственником не только земли, но и её недр, и никому без его разрешения не позволялось добывать полезные ископаемые.

Екатерина, возведённая на престол дворянской гвардией, знала, что дворянство не довольствовалось законом о вольности дворянской, а требовало расширения и укрепления своих прав как господствующего сословия. Новый манифест «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству» (о нём будет рассказано ниже) разрешал дворянину уволиться в отставку в любое время, он мог вообще нигде не служить.

Предполагалось, что дворяне, освободившись от службы в казармах и канцеляриях, ринутся в деревню, чтобы самим лично управлять вотчинами, а не через приказчиков и внедрять хозяйственные улучшения. Так как в руках дворянства сосредотачивалось громадное количество земли, самой производительной силы в тогдашнем народном хозяйстве, то ему и предстояло стать руководителем всего народного хозяйства, освободившись от службы.

Этой же цели подчинялось учреждение в 1765 г. в Петербурге Вольного экономического общества под покровительством Екатерины. Оно стремилось рационализировать сельское хозяйство и повысить производительность крепостного труда. В печатном органе общества («Трудах») публиковались рекомендации по организации хозяйства, помещики-рационализаторы делились опытом, печатались образцовые инструкции приказчикам. Однако, призывы Вольного экономического общества к внедрению новшеств в крепостное хозяйство не находили ожидаемого отклика. Наличие крепостных крестьян в дворянском хозяйстве – возможность всё получить даром, посредством приказа – объясняет отсутствие предприимчивости, равнодушие к техническим знаниям и усовершенствования приёмов хозяйствования многих дворян в своих имениях. Кроме того, введение многопольного севооборота, применение более современных орудий производства требовали от помещиков затрат, в то время как они привыкли тратить ренту на удовольствия и роскошь.

Примером паразитического ведения хозяйства являлись вотчины, принадлежавшие императорской фамилии. Свыше миллиона крестьян обоего пола приносили в середине столетия более 480 тыс. руб. чистого дохода, из которого лишь ничтожная часть вкладывалась в производство, а остальное растрачивалось на торжественные приемы и царский стол, на содержание дворцов и конюшен. Царскому двору подражали крупные помещики. На богатейшего из них графа Петра Шереметева в поте лица трудилось свыше 160 тыс. крестьян обоего пола, чтобы барин, утопавший в роскоши, мог удовлетворять малейшую прихоть.

Указы 60-х годов венчают крепостническое законодательство, превратившее крепостных в людей, совершенно беззащитных от произвола помещиков, обязанных безропотно подчиняться их воле. Указ, изданный на шестой день по воцарению Екатерины, обнадёживал помещиков в их «ненарушимом обладании» имениями и крестьянами. Указ от 17 января 1765 г. разрешал помещикам отдавать «вредных обществу людей», под которыми подразумевались крестьяне, выражавшие непослушание барину, на каторжные работы. В этом указе было заинтересовано Адмиралтейство, которое предложило даже платить помещикам за каждого сосланного крестьянина по рублю в месяц. Интерес Адмиралтейства объясняется тем, что использование каторжников для работы на галерах было чрезвычайно выгодно государству. Поэтому ссылка крестьян не наносила ущерба помещикам: каждый из них за сосланную семью получал денежную компенсацию, а крестьяне, годные к военной службе, засчитывались помещику как сданные в рекруты. Другой указ, опубликованный в 1763г., возлагал содержание воинских команд, присланных на подавление крестьянских выступлений, на самих крестьян. Указ преследовал назидательные цели – «дыбу другие, боясь его, к тем ослушникам не приставали». Согласно указу 17 января 1765 г., помещик мог отправить крестьян не только в ссылку, но и на каторгу, причём срок каторжных работ устанавливался им самим; ему же предоставлялось право в любое время вернуть сосланного с каторги. Очередной указ от 22 августа1767 г. запрещал крестьянам жаловаться на своего барина. Всякая челобитная крепостного приравнивалась к ложному доносу на помещика; была определена и мера наказания ослушникам – ссылка в Нерчинск.

Юридически помещики были лишены лишь одного права – отнимать у своих крепостных жизнь, что, однако, не исключало смерти крестьян после «отеческих внушений» барина. Некоторые помещики заводили свои тюрьмы и широко пользовались орудиями пыток. Известная своими изуверствами помещица Дарья Салтыкова засекла до смерти около ста человек. Европейски образованный историк и публицист второй половины XVIII в. М. М. Щербатов предписывал приказчикам бить крестьян палками, «а лучше сечь батогами по спине и ниже, ибо наказание чувствительнее будет, а крестьянин не изувечится». А. Т. Болотов считал себя снисходительным и человеколюбивым барином на том основании, что в его имении наказанные не умирали от истязаний,– он по собственному признанию «сек очень умеренно и отнюдь не тираническим образом, как другие». Но этот же помещик стал одним из основателей русской агрономической науки, автором многих статей по агрономии, ботанике, организации помещичьего хозяйства. В «просвещенный век» Екатерины широких размеров достигла торговля крестьянами.
Крепостных, подобно невольникам, продавали на рынках, газеты пестрели объявлениями об обмене и продаже «крещеной собственности», их проигрывали в карты, разлучали детей с родителями.

Грубый нажим на крестьян чередовался с мерами, облегчавшими их положение. Стремление увеличить государственный земельный фонд, который затем можно будет раздавать в качестве пожалований дворянству, была секуляризация земель. Указ о ее проведении был издан еще Петром III и вызвал у духовенства бурю негодования. Вступив на престол и чувствуя непрочность положения, Екатерина отменила указ Петра III, в 1762 г., боясь, что проведение его в жизнь вызовет противодействие со стороны духовенства. Более того, рассчитывая на поддержку духовенства, она обвинила бывшего супруга в том, что тот «начал помышлять о разорении церквей», объявила секуляризацию мерой «непорядочной и бесполезной» и заверила духовных феодалов в том, что она не имеет «намерения и желания присвоить себе церковные имения». Но, убедившись, что авторитет духовенства совсем не велик и что дворяне видят в церковных имениях источник будущих пожалований, она восстановила указ Петра III. Облегчили императрице решение этой задачи и волнения монастырских крестьян: возможное сопротивление секуляризации представляло для неё куда меньшую угрозу, чем волнения 100 тыс. монастырских крестьян. В 1762 г. была учреждена специальная комиссия, которая в течение полутора лет готовила новый вариант этой реформы. И в феврале 1764 г. Екатерина подписала соответствующий указ о секуляризации вотчин церквей, монастырей и архиереев. Согласно этому указу около 2 млн. крестьян обоего пола изъятых из ведения духовенства, а также все монастырские земли передавались в ведение специально учреждённой Коллегии экономии. Бывшие монастырские крестьяне были названы поэтому экономическими, а их правовое положение стало примерно таким же, как положение черносошных или государственных крестьян. Для содержания «штатных» монастырей был установлен особый рублёвый сбор.

Секуляризация духовных владений имела два следствия. Она окончательно решила спор о церковных вотчинах в пользу светской власти. Это обеспечило поступление в казну почти 1,4 млн. руб., из которых менее половины отпускалось на содержание монастырей, церквей, госпиталей и богаделен, а остальные деньги поступали в бюджет государства. Изменилось положение русской православной церкви в системе государственной власти. С этого времени государство само определяло необходимое стране число монастырей и монахов, ибо содержало и на средства государственной казны. Духовенство фактически превращалось в одну из групп чиновничества, а правительство получало неограниченную возможность вмешиваться в духовную жизнь подданных.

Другим важным результатом секуляризации явилось улучшение положения бывших монастырских крестьян. Теперь работа на монастырской барщине была заменена денежным оброком и, все подати крестьяне должны были платить непосредственно государству, что было значительно легче и, в меньшей мере регламентировало хозяйственную деятельность крестьян. Крестьяне получили в своё пользование и часть монастырских земель, им стало легче заниматься ремеслом и торговлей. Церковные иерархи послушно смирились с секуляризацией. Протестовал против нее только ростовский митрополит Арсений Мацеевич, но императрица без труда расправилась с выступлением одиночки – он был лишен сана и отправлен в ссылку.

Историк В. Ю. Ключевский в записках, сделанных им для себя, откровенно заметил: «При Екатерине II когти правительства остались те же волчьи когти, но они стали гладить по народной коже тыльной стороной, и добродушный народ подумал, что его гладить чадолюбивая мать»[17]
.

В другом документе, написанной рукой императрицы, сама Екатерина говорила: «Великий двигатель земледелия – свобода и собственность. Когда каждый крестьянин будет уверен, что то, что принадлежит ему, не принадлежит другому, он будет улучшать это. Государственные налоги ему не тяжелы, в виду того, что они очень умерены, и если государство вовсе не нуждается в увеличении доходов, земледельцы могут располагаться, как им удобно, лишь бы они имели свободу и собственность». [18]
Екатерина не кривила душой, когда писала о незначительности собираемых с населения налогов: размер подушной подати оставался неизменным на протяжении всего XVIII в. – с момента введения её Петром I и до 1795 г. в целом за весь век объём государственных податей увеличился в 1,5 раза, что с учётом падения денежного курса означало их уменьшение. Однако не следует думать, что взгляды императрицы носили однозначно антикрепостнический характер и сравнимы в этом отношении со взглядами, например, революционных демократов XIX в. отрицание императрицей крепостного права как явления антигуманного, противоречащего основным принципам Просвещения и вредного с экономической точки зрения, соединилось с представлением, с одной стороны, о духовной неразвитости народа и необходимости его просвещать, а с другой – о довольно благостных в целом взаимоотношениях крестьян и хозяев. Подобный взгляд был характерен не только для императрицы, но и для многих просвещённых людей этого времени. Так, например, Е. Р. Дашкова в беседе с Дени Дидро объясняла ему, что народ напоминает ей слепца, живущего на вершине скалы и не ведающего об этом. Внезапно прозрев, он станет глубоко несчастен: «Просвещение ведёт к свободе, свобода же без просвещения породила бы только анархию и беспорядок. Когда низшие классы моих соотечественников будут просвещены, тогда они будут достойны свободы, так как они тогда только сумеют воспользоваться ею без ущерба для своих сограждан и не разрушая порядка и отношений, неизбежных при всяком образе правления»[19]
.

Важное значение имело развитие капитализма в России во второй половине XVIII в. Именно в это время, как считают историки, Россия становится европейским поставщиком сырья. Всё сильнее проявлялось стремление государства передать промышленное строительство и производство в руки частных лиц – купцов и дворян-предпринимателей. Императрица отлично сознавала, что мощная индустрия и процветающая торговля – непременное условие успешного осуществления любого замысла и внутри страны и вне её. В основе развития промышленности и торговли, считала она, должен лежать принцип свободного предпринимательства, базирующегося на частной собственности. Развитие и внедрение этого принципа в российскую жизнь проводилось постепенно. Уже в 1760-е годы были ликвидированы монополии в некоторых отраслях, упростился порядок организации новых предприятий, их регистраций. В 1775 г. были введены льготы для купцов первой, второй и третий гильдий, а одновременно увеличен имущественный ценз для записи в них. По мысли законодательницы, это должно было стимулировать предпринимателей к более активной деятельности. В том же годы было введено право открывать промышленные предприятия без какого-либо государственного разрешения правительственного органов. В 1780 г. специальным указом была закреплена частная собственность на владение фабриками и заводами. Интересно отметить, что создателями капиталистической мануфактуры были не только купцы и дворяне-предприниматели, но и «капиталисты-крестьяне», сами бывшее пока ещё крепостными. Так на заработки шли своего рода «середняки и даже «богатые» (мещанство и купечество), чтобы овладеть мастерством и самим стать предпринимателями. Причинами поступления на предприятие указывали два обстоятельства – «для прокормления и обучение». Все эти меры благотворно сказались на развитие промышленности, в особенности лёгкой – шёлкоткацкой, суконной кожевенной галантерейной и др.

Иначе обстояло дело в тяжёлой промышленности. Темпы развития этой отрасли были слишком низкими, оборот капиталов слишком медленным, и отставание России от ведущих стран становился всё больше, хотя в 40 – 60-х годах началось промышленное освоение Южного Урала, где строились новые металлургические заводы. Важнейшая причина отставания была связана с тем, что поставщиком вольнонаёмных рабочих для металлургических заводов служило разоряющееся крестьянство (безлошадные, обездоленные крестьяне, обнищавшие горожане, дети солдат и «разных мелких чиновников»), которые не были заинтересованы в продуктивной работе.

Развитие капитализма в России во второй половине XVIII в. сопровождалось дальнейшим развитием всероссийского национального рынка. Рост численности населения, рождение многих новых городов, отрыв от земледелия большого числа крестьян, превращение целого ряда сёл в промышленные центры – все эти объективные факторы создавали условия для развёртывания торговли хлебом и другими продуктами сельскохозяйственного производства. Расширение всероссийского рынка способствовало развитию путей сообщения. Знаменитый Сибирский тракт проходил от Петербурга и Москвы через всю Сибирь до Байкала. Многоводные сибирские реки – Обь, Енисей, Лена – использовались для грузовых перевозок.

Внешняя торговля России была достаточно активной – вывоз товаров существенно превышал их ввоз. Характер вывоза тоже менялся – всё больше значение приобретал вывоз промышленных товаров – чугуна, сукна, парусного полотна. Наряду с этим экспортировались и традиционные для России лес, меха, пенька. В 1763 г. был отменён запрет на продажу хлеба. И объём экспортируемого хлеба менялся в зависимости от правительственных запретов на вывоз зерна, связанных с неурожаями и высокими ценами на него на внутреннем рынке. Всё это было или просто сырьём или полуфабрикатом. Ввозили в Россию преимущественно предметы потребления, непосредственно используемые человеком, спрос на которые предъявляли в основном дворяне. Среди этих потребительских товаров были сахар, сукно, хлопчатобумажные ткани, шелка, вина, фрукты, пряности, краски, металлические изделия, парфюмерия, а также мебель, ювелирные изделия, посуда, предметы искусства. Возрастало число торговых партёров России. Среди них первое место неизменно оставалось за Англией. Крепли торговые связи России с Китаем. Вывозились в Китай кожи, меха и промышленные изделия; ввозились – шёлковые и хлопчатобумажные ткани, чай и фарфор. Торговля с Китаем имело для жизни Сибири важное значение. Внешняя торговля по Каспийскому морю укрепила связи с народами Северного Кавказа и Закавказья. Усилился привоз из Ирана шёлка и для внутреннего потребления, и для транзита в Европу. Были отменены монополии отдельных торговых компаний, заключались отдельные международные конвенции об охране торгового мореходства, в зарубежных морских портах открывались российские консульства.

Существенные изменения произошли в финансовой политики страны. Государству постоянно не хватало денег, и оно вынуждено было искать различные способы их добывания. Сперва стали переплавлять серебряные и медные деньги, чеканя из них монеты с более низким содержанием драгоценных металлов. В 1769 г. в России впервые стали печатать бумажные деньги – ассигнации, но распространение их на первых парах было нелёгким: население с трудом соглашалось принимать бумажные деньги вместо «настоящих», а государство печатало так много ассигнаций, что и стоимость падала и излишние деньги приходилось сжигать.

В 60-е годы XVIII в. довольно быстро начало развиваться банковское дело, хотя оно полностью находилось в руках государств. В 1769 г. были открыты дворянские и коммерческие банки (последние выдавали ссуды купечеству). С 1770 г. банки стали принимать деньги на хранение. В 1772 г. в стране открылись и первые ссудные и сохранные кассы краткосрочного кредита. Наконец в 1786 г. на базе ранее существующих банков был создан единый Государственный заёмный банк. Возможность получения благотворно сказалось на развитии торговли и предпринимательской деятельности. Первые кредиты получило в царствование Екатерины II и само государство: в 1769 г. заём в Амстердаме, а на следующий год ещё один в Генуе. На погашение внешних займов шло до 5% государственного бюджета, что было в то время обычным явлением. Таким же обычным явлением был и дефицит бюджета, т. е. превышение расходов над доходами, причём, не смотря на все нововведения, дефицит был постоянным и всё время увеличивался.

В меньшей мере изменения коснулись сельского хозяйства, развитие которого носило в основном экстенсивный характер, т. е. шло главным образом за счёт освоения новых территорий, а сельскохозяйственная техника методы хозяйствования и, следовательно, производительность труда оставались практически неизменными. Пока в основе сельскохозяйственного производства лежал труд крепостных, в сельском хозяйстве не могло быть каких-либо серьёзных сдвигов.

В целом, несмотря на все сложности и недостатки, российская экономика второй половины XVIII в. развивалось вполне успешно. Правительственные указы, направленные на стимулирование производства, как бы открыли последние шлюзы, дав возможность до конца использовать потенциал феодально-крепостнического государства. Однако этого потенциально могло хватить лишь ненадолго, так как на пути нормального развития страны непреодолимой преградой стояло крепостничество.

3. Реформы последних лет царствования.

Характеристика экономического положения страны и проблем крепостного права даёт возможность лучше понять сущность законодательной деятельности Екатерины II во второй половине 70-х – 80-х годов XVIII в. Восстание Емельяна Пугачёва, повергшее в ужас дворянскую Россию, имело важные последствия для определения внутренней политики Екатерины II. Прежде всего императрица убедилась в глубоком консерватизме и низших слоёв населения империи. Во-вторых, стало ясно, что при всех издержках лишь дворянство могло быть истинной опорой трона. Наконец, восстание наглядно продемонстрировало глубокий кризис общества и невозможность далее откладывать реформы, которые следовало проводить постепенно, шаг за шагом, путём медленной каждодневной работы. Уже в 1775 г. был издан один из наиболее значительных законодательных актов екатерининского царствования – «Учреждения для управления губерний Всероссийской империи».

Содержание «Учреждений» в основном было связано с реорганизацией системы местного управления и ознаменовало начало губернской реформы. Необходимость подобной реформы диктовалась самой логикой развития самодержавного государства, требующей создания строго централизованной и унифицированной системы, при которой всё находилось бы под неусыпным контролем правительства. Эти требования нужно было увязать с сословными интересами, проявившимися в деятельности Уложенной комиссии, и прежде всего с интересами дворянства. При этом Екатерина не забывала и о своих планах образования в государстве третьего сословия.

В ходе этой реформы было введено новое административно-территориальное устройство. Из прежних трёх степеней областного управления остались губерния и уезд, а из существовавших прежде 20 губерний было образовано 50, каждая из которых делилась на уезды. Никакие национально-исторические особенности при этом не учитывались. Екатерина лично выбирала на высшие административные должности известных ей людей, уже проявивших свои выдающиеся способности (Г. А. Потёмкин, П. А. Румянцев, З. Г. Чернышев, Я. Е. Сиверс и другие).

Губернская реформа отделила судебные органы от исполнительной власти, уголовное судопроизводство было отделено от гражданского. Вместе с тем организация суда сохраняла сословный принцип и, разделение властей было не полным, так как за губернатором сохранялось право вмешательства в деятельность суда. Совершенно новым для России был так называемый совестный суд – всесословный орган, сочетавший функции суда по малозначительным гражданским делам и прокуратуры и призванный примирять спорящих. Недостатки реформы 1775 г. объяснялись отсутствием в России того времени юристов, невыразительностью права и правовой мысли.

Через 7 лет после осуществления губернской реформы, в 1782 г. императрица издала «Устав благочиния, или полицейский указ», развивавший идею петровского регулярного государства. Основное содержание документа связано с организацией внутригородского управления по типу губернского. Город делился на части из 200 – 700 дворов, а части – на кварталы из 50 – 10 дворов. В каждой городской части имелся частный пристав, а в квартале – квартальный надзиратель. Всеми ими руководила городская управа благочиния, осуществлявшая контроль за торговлей, поимку беглых, строительство в городе бань, разгон не разрешённых законом обществ и сборищ и другие административные и полицейские функции. Особое внимание Устав уделял вопросам вероисповедания, и специально оговаривались правила поведения в церкви. В этот Устав было включено «зерцало управы благочиния», своего рода моральный кодекс как рядового гражданина, так и следящего за соблюдением закона полицейского.

Покончив с организацией системы управления, Екатерина приступила к реализации главнейшего своего замысла – созданию законодательства о сословиях. 21 апреля 1785 г. она издал сразу два обширных документа, которые в исторической литературе принято именовать жалованными грамотами дворянству и городам. Первый из этих документов законодательно оформлял все права и привилегии дворянства, которых оно добивалось на протяжении столетия. Отныне «на вечные времена и неколебимо» устанавливалось, что дворянин может быть лишён дворянского достоинства только по решению суда и за такие преступления, как измена, разбой, воровство, нарушение клятвы и т. д. Специальная статья грамоты разрешала дворянам заводить в своих имениях фабрики и заводы.

Утверждённые грамотой сословные привилегии 1785 г. окончательно отделили дворянство от всех прочих слоёв русского общества, упрочив господствующее положение этого сословия. Это способствовало ускорению процесса формирования самосознания дворян, представлений о дворянской чести, и в их памяти Екатерина осталась истинной благодетельницей и защитницей. Всё это создало представление о екатерининской эпохе как о «золотом веке» русского дворянства. В целом грамота не вводила для дворянства каких-то новых привилегий, а лишь юридически закрепляла те, что существовали прежде. Более того, в грамоте ничего не говорилось о праве дворян владеть крепостными душами, тем сам вопрос этот как бы оставался императрицей открытым.

Совершенно иной характер носила Жалованная грамота городам. Она не была адресована какому-то определённому сословию и рассматривала не только личные права городского населения, но и вопросы организации и деятельности купеческой гильдии, ремесленных цехов и органов городского самоуправления. Это объясняется тем, что третье сословие ещё не полностью сложилось в русском обществе. Структура прав и привилегий «городовых обывателей» – жителей, которыми они наделялись, близка к дворянской. Грамота подтверждала право каждого горожанина заниматься предпринимательской деятельностью и создаёт особые привилегии для гильдейского купечества. Все жители участвовали в формировании нового органа городского самоуправления – городской думы. Помимо купеческих гильдий грамота предусматривала создание ремесленных цехов, сходных со средневековыми западноевропейскими цехами.

Документы свидетельствуют, что был разработан проект жалованной грамоты и государственным крестьянам, которые именовались в этом проекте «свободными сельскими жителями» и наделялись правами сходными с правами горожан. Как и другие сословия, крестьяне делились на шесть категорий, причём первые две освобождались от телесных наказаний. Однако, эта грамота не была издана, по причине сопротивления дворянства, которому Екатерина была не в состоянии противостоять.

Заключение.

В заключении, я бы хотела отметить, что в целом это была эпоха внутриполитической стабильности, но не застоя; время осуществления важных государственных реформ, активного законотворчества, затронувшего едва ли не все стороны жизни государства и общества и имевшего по большей части долговременное значение. И не смотря на то, что чаще можно встретить отрицательную оценку царствования Екатерине II, всё же её правление прежде всего сопряжено с достоинствами и достижениями, позволяющими назвать Екатерину одним из выдающихся государственных деятелей России и поставить её имя рядом с именем Петра Великого. Пётр стоял у истоков превращения России в великую державу, Екатерина утвердила за России репутацию великой державы. Пётр Великий создал Балтийский флот, Екатерина утвердилась на берегах Чёрного моря, присоединила Крым. Пётр древнюю Русь, задворки Восточной Европы превратил в Российскую империю; Екатерина предала этой империей европейский блеск, расширила её границы и укрепила её могущество. Екатерина не смогла осуществить намеченную программу в полной мере, но реформы её носили созидательный характер. История екатериненских реформ служит положительным примером постепенного реформирования российского общества без резких потрясений.

Эпоха Екатерины бала и временем духовного расцвета, формирования национального самосознания, период, когда поощрялось развитие свободной мысли, литературы и искусств. И всё же неверно было бы называть это время «золотым веком» русской истории. Это период усиления крепостничества, процветавшего взяточничества и фаворитизм. Негативные тенденции в особенности усилились в последние годы царствования Екатерины, когда ей изменил трезвый взгляд на положение дел в стране. Как писал В. О. Ключевский, «империя последних лет царствования представляла по закону, по общему впечатлению стройное и величественное здание, а вблизи – хаос, неурядицу, картину с размашистыми и небрежными мазками, рассчитанными на дальнего зрителя», «но общее настроение к слаживало эти неровности»[20]
.

Использованная литература.

1. И. А. Заичкин, И. Н. Почкаев «Русская история от Екатерины Великой до Александра II» М.:«Мысль». 1994 г. – 768 c.

2. Записки императрицы Екатерины Второй. СПб., 1907 г.

3. Под ред. Ив. Блинов по изд. «Лекции по русской истории» С. Ф. Платонова. СПб.: издат. «Кристалл». 1997 г., пересмотрен. и исправлен. – 838 c.

4. Россия XVIII в. глазами иностранцев. Л.: Ленинздат,. 1989 г. –544 c.

5. Е. В. Анисимов, А. Б. Каменский «Россия в XVIII – первой половине XIX века» М.: МИРОС, АО «Московский учебник». 1996 г. – 336 с.

6. Соловьёв С. М. «История России с древнейших времён» в 15 книгах. Кн. XIV. М., 1956.

7. Глинский Б. Б. «Царские дети и их наследники». Ростов-на-Дону: Феникс». 1997 г. – 320 с.

[1]
Омельченко О. А.
«Законная монархия» Екатерина II. М., 1993. С. 4.

[2]
Полное собрание законов Российской империи. Т.XVI СПб., 1830. С. 1.

[3]Ключевский В. О.
сочинение в девяти томах. Т. V. М., 1988. С. 6, 24.

[4]
Записки императрицы Екатерины Второй. М., 1989. С. 2.

[5]
Русский архив. 1907. №9. С. 7.

[6]
Полное собрание законов Российской империи Т. XXII. С. 347.

[7]
Сборник императорского Русского исторического общества. Т. 7. СПб.,1871. С. 102.

[8]
Ключевский В. О.
Сочинения в девяти томах. Т. V. С. 65.

[9]
Сборник императорского Русского исторического общества. Т. 10. С. 31.

[10]
Полное собрание законов Российской империи. Т. XVIII. СПб., 1830. С. 193 – 194.

[11]
Полное собрание законов Российской империи. Т. XVIII. СПб., 1830. С. 210.

[12]
Полное собрание законов Российской империи. Т. XVIII. СПб., 1830. С. 230.

[13]
Соловьёв С. М.
История России с древнейших времён. В 15 книгах. Кн. XIV. М., 1956. С.119.

[14]
Брикнер А.Г. История Екатерины Второй. СПб., 1885. С. 598.

[15]
Записки императрицы Екатерине Второй. СПб., 1907. С. 537, 538.

[16]
Записки императрицы Екатерины Второй СПб., 1907. С. 174.

[17]
Ключевский В. О.
письма. Дневники. Афоризмы и мысли об истории. М., 1968. С. 396 – 397.

[18]
Записки Екатерины Великой СПб., 1907. С.174.

[19]
Дашкова Е.Р.
Записки Л., 1985. С. 80-81.

[20]
Ключевский В. О.
Исторические проекты. М., 1991. С. 340.