Ягужинский Павел Иванович

Российская правовая академия

Северо-Западный филиал

Санкт-Петербургский юридический институт

Обер-прокурор сената

(очерк о П.И.Ягужинском)

Зачетная работа

студента заочного отделения

Васильева С.А.

2004 г.

Ягужинский Павел Иванович!
Что знает о нем человек, скажем, не очень интересующийся историей? Пожалуй, вспомнит, что это имя откуда-то из века восемнадцатого.

Краткие сведения о П.И.Ягужинском мы находим в Энциклопедическом словаре.

Ягужинский Павел Иванович (1683–1736), граф, русский государственный деятель и дипломат, один из ближайших помощников Петра I, генерал-прокурор Сената. Слишком коротко, не правда ли? Из справки знакомо лишь имя Петра I и наименование должности: генерал- прокурор Сената.

Что же это за сподвижник великого преобразователя России? Какой след оставил он в истории нашей страны и оставил ли?

На эти и другие вопросы мы постараемся ответить в кратком очерке, посвященном одному из «птенцов гнезда Петрова».

О происхождении П.И.Ягужинского имеются самые противоречивые сведения. По одним данным, он пас свиней в Литве (по В.О.Ключевскому), по другим – был сыном органиста лютеранской церкви. Петр набирал нужных ему людей всюду, не разбирая звания и происхождения. И они пришли к нему с разных сторон и из всевозможных состояний. Барон Шафиров, Волынский, Татищев, Неплюев, граф Ягужинский пришли в уже редевшие ряды на место выбывших князя Б.Голицына, Лефорта, Гордона. Замеченный царем, чрезвычайно даровитый Ягужинский начинал карьеру денщиком Петра, быстро выдвинулся, участвовал во многих сражениях, в том числе и в неудачном Прутском походе 1711 г., и вскоре мы видим его при европейских дворах в качестве посла. Он выполнял различные дипломатические поручения в Вене, Копенгагене и Берлине, участвовал в переговорах со Швецией на Аландском конгрессе.

Выполнял он и функции надзора задолго до своего назначения генерал-прокурором. В июне 1718 г. царь, не удовлетворенный ходом устройства коллегий, поручил Ягужинскому наблюдение за организацией новых учреждений: «…для которого побуждения приказали мы генерал-майору Ягужинскому в коллегиях часто сей наш указ напоминать, побуждать и смотреть».

Петр учредил Сенат, который облек большой властью: «… в управлении государством важнее всего хранение прав гражданских, понеже всуе законы писать, когда их не хранить, или ими играть в карты, прибирая масть к масти, чего нигде в свете нет, как у нас было, а отчасти и еще есть и зело тщатся всякие мины чинить под фортецию правды» (цит. из Указа об учреждении Сената от 2 марта 1722 года)[1]
.

Законотворческую деятельность Петра венчает указ о должности генерал-прокурора. В данной работе мы не ставим целью освещать становление института прокуратуры, хотя это – одна из интереснейших тем, которой, возможно, когда-нибудь придется заниматься.

Предшественником генерал-прокурора был генерал-ревизор, следов деятельности которого (Василия Никитича Зотова) сохранилось совсем немного. Суть его обязанностей – быть «надзирателем указов». Уже в конце1718 года эта должность исчезла так же незаметно, как и появилась. Известно, что при осуществлении административных реформ правительство тщательно изучало опыт государственного строительства в странах западной Европы, переводились на русский язык уставы и регламенты.

Нужен был особый институт, и 27 апреля 1722 года был обнародован указ о должности генерал-прокурора (наименование должностного лица заимствовано из Франции). Сохранилось шесть редакций этого знаменитого документа. В итоге была сконструирована система контроля, институт гласного надзора, во главе которого стоял генерал-прокурор Сената с его помощниками – обер-прокурорами, далее следовали прокуроры коллегий и надворных судов в губерниях. В Сенате, помимо сенатской канцелярии, генерал-прокурор руководил работой и экзекутора – должностного лица, отвечавшего за рассылку указов. Согласно указу «Должность генерал-прокурора» возникло единое руководство негласным контролем фискалов и гласным контролем прокуроров. Высокий престиж прокуратуры, ее исключительное положение в бюрократическом аппарате государства подчеркивал следующий постулат указа «Должность…»: генерал-прокурор и обер-прокуроры Сената «ничьему суду не подлежат, кроме нашего», т.е. царского. Лишь в случае измены Сенату предоставлялось право отстранить генерал-прокурора от должности и даже взять его под стражу. Прокуроры во главе с генерал-прокурором приобретали независимость от Сената и коллегий. Сохранились следы личного участия Петра в подборе прокуроров коллегий.

Указ «Должность…» очертил круг прав и обязанностей генерал-прокурора. В чем они состояли? В последней главе указа находим: «Сей чин – яко око наше и стряпчий о делах государственных».[2]
Метафора Петра предусматривала две ипостаси генерал-прокурора: он, с одной стороны, доверенное лицо царя («яко око наше»), а с другой – должностное лицо («стряпчий о делах государственных»).

Организация прокуратуры завершила процесс создания в России контролирующих органов. Совершенствование же указа продолжалось до самой смерти Петра.

Генерал-прокурором Сената царь и назначил Павла Ивановича Ягужинского, а его помощником, обер-прокурором, – Г.Г.Скорнякова-Писарева.

Помощник генерал-прокурора и его заместитель Скорняков-Писарев выглядит бледнее. Согласия между ним и генерал-прокурором не было с самого начала вступления их в должность. Писарев, к тому же, являлся креатурой Меншикова. А между светлейшим и Ягужинским с давних времен установились натянутые, если не враждебные отношения. В дневниковой записи посла Юста Юля, относящейся к 1710 году, значится: «Милость к нему (Ягужинскому) царя так велика, что сам князь Меншиков от души ненавидит его за это».

В 1722 г. Сенат расследовал дело о злоупотреблениях Меншикова, обер-прокурор, по словам Ягужинского, «так за князя режется, и, чаю, приговоров с десять переписываю от него».

Первое присутствие генерал-прокурора в Сенате документы зарегистрировали 5 февраля 1722 года.

Служба генерал-прокурора и обер-прокурора отличалась от службы сенаторов тем, что являться они должны были ежедневно, за исключением воскресных дней, в отличие от сенаторов, которые далеко не всегда являлись на заседания. Нередко оба прибывали на службу на час раньше приезда сенаторов и покидали Сенат спустя час после того, как все разъезжались.

Сенатские протоколы дают основание для вывода об активности Ягужинского и Писарева. Их голоса раздавались почти на каждом заседании Сената.

Каковы были формы участия в работе высшего учреждения государства? Их было несколько.

В одних случаях генерал-прокурор исполнял роль посредника между царем и Сенатом. Чаще всего, однако, Ягужинский получал царские распоряжения через кабинет-секретаря Макарова.

Из сенатских протоколов не видно, чтобы генерал-прокурор или его помощник вступали в конфликт с Сенатом, т.е. использовали право, предоставленное им главой второй указа «Должность…» на тот случай, когда Сенат будет действовать в нарушение закона.

Генерал-прокурору не удалось приобрести независимость от Сената. Да, Ягужинский пользовался доверием Петра, но и сенаторы, а среди них были такие соратники Петра, как Меншиков, Апраксин, Головкин, Толстой, Мусин-Пушкин, пользовались не меньшим доверием. Поэтому Ягужинский и не выступал наперекор сенаторам, стремился найти с ними общий язык, а иногда даже просил у них защиты. Так случилось, например, когда обер-фискал Нестеров, главный обличитель казнокрадов, сам был обвинен во взяточничестве и, находясь под следствием, дал отвод Ягужинскому как руководителю следственной комиссии, обвинив его в недружелюбии. Ягужинский обратился в Сенат с вопросом, как ему быть, и тот предложил ему продолжать следствие. Судя по донесениям Петру, генерал-прокурор главную свою задачу видел в том, чтобы предупредить разгул страстей сенаторов: «Я совестию своею и всеми сенаторами засвидетельствую, сколько в том верности моей и старания ни было, однако ж с превеликою трудностью при таких страстях дела в порядке содержать было можно».

В работе генерал-прокурора и его помощника известны случаи, когда они ставили перед Сенатом вопросы, требующие законодательного оформления или административного решения. Будучи в дровяном ряду в Москве, Ягужинский обратил внимание на продажу дубовых дров, а дубовый лес разрешалось использовать только в кораблестроении. Личные наблюдения генерал-прокурора стали предметом обсуждения Сената, который приговорил «таковых продавцов переловить». Случаи, когда генерал-прокурор обращался с вопросами государственной важности, встречаются крайне редко. Известно предложение, касавшееся катастрофического состояния бюджета, отсутствия в казне денег на содержание армии и флота, оставшееся, однако, без приговора. Ягужинский констатировал факт расстройства государственного хозяйства, вызванного недородами, крупными расходами на Каспийский поход, но конструктивных предложений не внес.

В соответствии с указом «Должность…» генерал-прокурор был обязан контролировать исполнение указов Сената, но следы этого рода деятельности встречаются тоже в порядке исключения.

Ознакомление с повседневной практикой работы генерал-прокурора дает основание считать, что объектом контроля являлась деятельность не столько Сената, сколько подчиненных Сенату учреждений.

Эффективность деятельности прокуратуры была невелика. В поле зрения даже такого энергичного генерал-прокурора, как Ягужинский, находились мелочи, т.е. соблюдение правил внутреннего распорядка в учреждениях. Способность «ока государева» все видеть была, таким образом, ограниченной.

Современники, наблюдавшие Ягужинского на службе, единодушны в оценках: «Видный мужчина, с лицом неправильным, но выразительным и живым, со свободным обхождением, капризный, самолюбивый, был умен и очень деятелен; он в один день делал столько, сколько другой не успевал в неделю» Автор этих строк – леди Рондо. Ей вторит другой современник, граф Бассевич[3]
: «Ягужинский был человек чрезвычайно талантливый и ловкий». Он был незаменим на ассамблеях, ибо имел репутацию короля балов. Еще одну важную черту подметили современники: он «мысли свои выражал без лести перед самыми высшими сановниками. Порицал их смело и свободно».

Может быть, кто-то вспомнит ставший хрестоматийным исторический анекдот. Петр, слушая в Сенате дела о казнокрадстве, сильно рассердился и, ценя прямоту генерал-прокурора, сказал ему: «Напиши указ, что если кто и настолько украдет, что можно купить веревку, то будет повешен». – «Государь, – отвечал Ягужинский, – неужели вы хотите остаться императором без служителей и подданных? Мы все воруем, с тем только различием, что один больше и приметнее, чем другой».[4]
Историк не поручится, что был такой разговор между означенными в анекдоте лицами, но сам анекдот важен для выражения сознания современников о величине зла.

Талантливый и ловкий Ягужинский имел один недостаток – он пил. Стоило ему выпить чуть больше меры, как уже ничто на свете не в силах было сдержать его запальчивости, он становился, как тогда говорили, «шумным», причем настолько, что не мог контролировать ни своих слов, ни поступков. При ясности ума и энергии Ягужинский отличался вспыльчивостью, доходившей после свидания с Ивашкой Хмельницким
до бешенства.

31 марта 1725 года в Петербургской крепости, в Петропавловском соборе, при гробе первого императора
, как обыкновенно в народе звали Петра Великого, шла всенощная. Среди службы вдруг вошел в церковь и стал подле правого клироса Ягужинский, один из птенцов Петра, тот, кого он вывел из ничтожества и сделал генерал-прокурором. Ягужинский был расстроен. В сильном волнении, при виде гроба своего благодетеля он не мог удержаться, позабыл, что стоял в церкви, и, указывая на гроб, стал говорить: «Мог бы я пожаловаться, да не услышит, что сегодня Меншиков показал обиду…».

После смерти Петра Сенат теряет свое первенствующее значение. Ягужинский сильно хлопочет о возведении на престол Екатерины, однако не будет назначен членом верховного тайного совета.

В 1726 году, будучи послом в Польше, он пишет герцогине курляндской, будущей императрице Анне, о делах, связанных с решением судьбы герцогства. Ловкий дипломат, преданный России, к отчаянию своему понимавший, что со стороны России нет никакого решительного действия, что он оставлен без дальнейших инструкций и должен ограничиваться одними словесными представлениями (позднее он предупредит Анну о готовящихся верховным тайным советом кондициях), в Петербурге (у гроба Петра) жаловался на личную обиду, в качестве посла в Польше – на обиду государству, на презрение государственных интересов все еще всесильным тогда Меншиковым.

Умер П.И.Ягужинский в 1736 году, по странному совпадению, прожив 53 года, как и Петр Великий, чьим доверенным лицом («яко око наше») и был первый обер-прокурор Сената.

Использованная литература

Иванова Г.А.
Риторика. Учебно-методическое пособие для студентов очной и заочной формы обучения.– СПб.: Северо-Западный филиал Российской правовой академии МЮ РФ, 2003.

Знаменский П.В.
История русской церкви: Учебное руководство. М.: 2000.

Ключевский В.О.
Исторические портреты. Деятели исторической мысли./ Сост., вступ. ст. и прим. В.А.Александрова. – М.: Правда, 1990.

Павленко Н.И.
Петр Великий.– М.: Мысль, 1990.

Соловьев С.М.
Чтения и рассказы по истории России./ Сост. и вступ. ст. С.С.Дмитриева.– М.: Правда, 1989.

[1]
Цит. по кн.: Павленко Н.И. Петр Великий.

[2]
Историк церкви Знаменский П.В. использует эту же цитату. Исследуя положение Синода в общем составе государственной администрации, он пишет о представителе государя в Синоде (обер-прокуроре).

[3]
Министр герцога Голштинского, имевший возможность несколько лет наблюдать жизнь двора.

[4]
Цит. По кн.: Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России. – С. 567.