Анализ стихотворения Бальмонта "В
безбрежности"
Землю
целую и неустанно,
ненасытно
люби, всех
люби,
ищи восторга
и
исступления сего.
Ф.М.
Достоевский.
Этот
эпиграф к своему стихотворению «В безбрежности» поэт взял далеко не случайно.
Значит, разговор пойдёт о сверхлюбви, в понимании житейской и настоящей любви,
восторженного поэта:
Я
мечтою ловил уходящие тени,
Уходящие
тени погасавшего дня,
Я
на башню всходил, и дрожали ступени,
И
дрожали ступени под ногой у меня.
Как
истинный символист, Бальмонт строит форму на символах, создавая гиперболический
образ героя. «Тени» - это прошлое, которое выступает по воле поэта в роле
будущего. В поэзии, оказывается, это возможно.
И
чем выше я шёл, тем сильнее рисовались,
Тем
ясней рисовались очертанья вдали,
И
какие-то звуки вдали раздавались,
Вокруг
меня раздавались от Небес и Земли.
Рефреном
идущие слова – «рисовались», «вдали», «раздавались» - создают двойной эффект
действия: музыку и ритм движения. Это подтверждает пристрастное отношение
Бальмонта – символиста к звуку и музыкальности стиха. Есть третья особенность,
достигаемая рефреном: близкое становится далёким, а далёкое близки, и в
постоянном чередовании пространств – гармония. Поэтому не страшно отдаляться от
чего-то дорогого сердцу, потому что впереди – мир ещё прекраснее высвечивает
это же самое, оставшееся вовсе не в прошлом пространстве…
Чем
я выше всходил, тем светлее сверкали,
Тем
светлее сверкали выси дремлющих гор,
И
сияньем прощальным как будто ласкали,
Словно
нежно ласкали отуманенный взор.
Повинуясь
новым ощущениям и принимая их как откровение, поэт, а вернее – лирический герой
делает ещё одно открытие: всё встречное и вызывающее в его душе восторг
одновременно и прощается с ним. Восторг встречи и грусть прощанья сливаются в
божественное чувство блаженства со слезами на глазах. Это высшее состояние
человеческого духа, но до следующего шага ввысь…
И
внизу подо мною уже ночь наступила,
Уже
ночь наступила для уснувшей Земли,
Для
меня же блистало дневное светило,
Огневое
светило догорало вдали.
Лирический
герой переводит дух и в этот момент оценивает реальное своё положение в мире.
Куда он зашёл? Первое сомнение вкралось в душу, потеснив восторг новизны. А
зашёл он туда, где уже нет его Оберега – Земли, нет рядом Бога – Нового, нет
вечного приюта душе человека. Замешательство усиливает момент догорания солнца,
исчезает и последних между Богом и Землёй.
Я
узнал, как ловить уходящие тени,
Уходящие
тени потускневшего дня,
И
всё выше я шёл, и дрожали ступени,
И
дрожали ступени под ногой у меня.
Лирический
герой начинает оправдывать целесообразность восхождения. Как бы ни было, он
узнал, прикоснулся к тайне высшей любви, ко всему сущему, но он опередил
события. Тени уже обгоняют его, те самые, которые несколько мгновений назад он
научился «ловить».
Но
лирическому герою не хочется возвращаться в исходную точку, хотя он уже в этом
не волен. Ему осталось только сохранять позу, что он и делает: имитирует
движение вверх. Но это – самообман. Это уже – память о чудных мгновениях. И
снова, чтобы войти в состояние блаженства, надо, как советует Достоевский,
целовать землю, всех любить.
Таков
лирический герой Бальмонта в им же созданном мире. Он не может смириться с тем,
что восторг зависит от необъятности мирового пространства, и этим приближает
новые и новые открытия для человеческой души.
Бальмонту
суждено было стать одним из значительных представителей нового символического
искусства в России. Однако у него была своя позиция понимания символизма как поэзии,
которая, помимо конкретного смысла, имеет содержание скрытое, выражаемое с
помощью намёков, настроения, музыкального звучания. Из всех символистов
Бальмонт наиболее последовательно разрабатывал импрессионизм – поэзию
впечатлений.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.coolsoch.ru/