Будьте не мертвые, а живые души. О названии поэмы
Гоголя
Воропаев В. А.
Гоголь
любил повторять, что не будут живы его образы, если каждый читатель не
почувствует, что они взяты "из того же тела, из которого и мы". Это
свойство гоголевских образов - некую узнаваемость, близость душе каждого из нас
- отмечали уже современники писателя. "Не все ли мы после юности, так или
иначе, ведем одну из жизней гоголевских героев? - записал в своем дневнике
Герцен в июле 1842 года. -Один остается при маниловской тупой мечтательности,
другой - буйствует a la Nosdreff, третий - Плюшкин..." "Каждый из
нас, - говорил Белинский, - какой бы он ни был хороший человек, если вникнет в
себя с тем беспристрастием, с каким вникает в других, - то непременно найдет в
себе, в большей или меньшей степени, многие из элементов многих героев
Гоголя".
Как
ни странно, у Герцена и Белинского духовный подход к проблеме: в православной
аскетике есть понятие присутствия любого греха в человеке; если он обратится к
своей душе, то увидит все... и среди всего - нечто преобладающее. Общепризнано,
что определяющей чертой гоголевских ти-пов является пошлость. Но что такое
пошлость? В старом, первоначальном значении, ныне уже утраченном, пошлый - обыкновенный,
заурядный, ничем не примечательный. В начале шестой главы "Мертвых
душ" Гоголь употребляет это слово именно в таком значении. Автор говорит,
что прежде, в лета его юности, ему случалось подъезжать к какому-нибудь новому
месту и оно представало перед ним своею "не пошлою наружностью".
По
словам Гоголя, главное свойство его таланта определил Пушкин: "Он мне
говорил всегда, что еще ни у одного писателя не было этого дара выставлять так
ярко пошлость жизни, уметь очертить в такой силе пошлость пошлого человека,
чтобы вся та мелочь которая ускользает от глаз, мелькнула бы крупно в глаза
всем". Белинский оспорил пушкинское определение "дара" Гоголя.
Особенность таланта Гоголя, утверждал критик, "состоит не в исключительном
только даре живописать ярко пошлость жизни, а проникать в полноту и реальность
явлений жизни... Ему дался не пошлый человек, а человек вообще, как он есть, не
украшенный и не идеализированный".
Однако
чем же тогда пошлый человек отличается от не пошлого? Тот же Белинский писал,
что "порядочный человек не тем отличается от пошлого, чтобы он был вовсе
чужд всякой пошлости, а тем, что видит и знает, что в нем есть пошлого, тогда
как пошлый человек и не подозревает этого в отношении к себе; напротив, ему-то
и кажется больше всех, что он истинное совершенство". Пошлость у Гоголя -
это печать духовного убожества, которое можно найти в каждом человеке. Герои
Гоголя пошлы, так как они мертвы духовно. Поэтому своеобразным ключом к смыслу
поэмы является ее название.
Прежде
всего оно имеет буквальное значение, связанное с сюжетом. Мертвые души - это
"товар", который покупает Чичиков, а именно души умерших крестьян,
которые по ревизским сказкам числятся живыми. Недаром Коробочка жалуется
Чичикову: "Народ мертвый, а плати, как за живого". Гоголь вкладывает
в уста Чичикова и других героев поэмы по отношению к приобретенным душам слово
"мертвые" вместо принятого в официальных документах
"убылые". В этой связи Погодин писал ему 6 мая 1847 года:
""Мертвых душ" в русском языке нет. Есть души ревизские, приписные,
убылые, прибылые". Гоголь хотел придать этими словами особенный смысл не
только афере Чичикова, но и всему произведению.
Гораздо
важнее буквального - иносказательный, метафорический смысл названия поэмы.
Мертвые души - это помещики и чиновники, сам Чичиков. Этот смысл был очевиден
уже для первых читателей Гоголя. Так, Герцен записал в дневнике в 1842 году:
"...не ревизские - мертвые души, а все эти Ноздревы, Маниловы и tutti
quanti - вот мертвые души, и мы их встречаем на каждом шагу".
Но
есть в названии книги и глубокий духовный смысл. Он раскрыт Гоголем в
предсмертной записи: "Будьте не мертвые, а живые души. Нет другой двери,
кроме указанной Иисусом Христом, и всяк, прелазай иначе, есть тать и
разбойник". По Гоголю, души его героев не вовсе умерли. В них, как и в
каждом человеке, таится подлинная жизнь - образ Божий, а вместе с тем и надежда
на возрождение. О том, что такое жизнь и смерть души, говорит один из великих
учителей Церкви, преподобный Симеон Новый Богослов: "Христос приходит, и пришествием
Своим воскрешает мертвую душу, и дает ей жизнь, и дарует благодать видеть, как
Он Сам воскресает в ней и ее воскрешает. Таков закон новой жизни о Христе
Иисусе, что Христос Господь благодатию Святаго Духа приходит к нам и воскрешает
умерщвленные души наши, и дает им жизнь, и дарует очи видеть Его Самого,
бессмертного и нетленного, живущим в нас. Прежде же чем душа соединится с
Богом, прежде чем узрит, познает и восчувствует, что воистину соединена с Ним,
- она бывает совсем мертва, слепа, бесчувственна; но при всем том, что мертва,
все же по естеству своему бессмертна".
В
Толковом словаре Владимира Даля одно из значений слова "мертвый" -
"человек невозрожденный, недуховный, плотской или чувственный". Это
значение близко к тому, в котором употребляет данное слово и Гоголь. Например,
Манилов ведет жизнь исключительно материальную (плотскую, чувственную), поэтому
настоящей жизни (то есть духовной) в нем нет: он мертв, как и другие помещики,
как и сам Чичиков.
Выражению
"мертвые души" именно Гоголь придал тот специфический смысл, в
котором мы употребляем его и сегодня. Однако писатель шел здесь от евангельской
традиции, к которой и восходит понимание "мертвой" души как духовно
умершей. Гоголевский замысел созвучен христианскому нравственному закону,
сформулированному святым апостолом Павлом: "Как в Адаме все умирают, так
во Христе все оживут" (1 Кор. 15, 22). С этим связана и главная идея
"Мертвых душ" - идея духовного воскресения падшего человека. Ее
должен был воплотить в первую очередь главный герой поэмы. "И, может быть,
в сем же самом Чичикове... заключено то, что потом повергнет в прах и на колени
человека пред мудростью небес", - предсказывает автор грядущее возрождение
своего героя, то есть оживление его души.
Есть
основания полагать, что намек на предстоящее нравственное перерождение Павла
Ивановича Чичикова содержится уже в самом его имени. В мировоззренческих
представлениях Гоголя послания святого апостола Павла, который "всех
наставляет и выводит на прямую дорогу" (из письма Гоголя к сестре от 20
января (н. ст.) 1847 года), занимают исключительно важное место. Как известно,
апостол Павел был одним из гонителей Христа, а потом стал распространителем
христианства по всему миру.
Было
бы, однако, неверным думать, что в последующих томах Гоголь намеревался сделать
Чичикова "добродетельным человеком". Гоголевские высказывания на этот
счет, как и уцелевшие главы второго тома, не дают оснований для такого
заключения. Александр Матвеевич Бухарев (в монашестве архимандрит Феодор), не
раз беседовавший с Гоголем о его сочинении, в позднейшем примечании к своей
книге "Три письма к Н.В.Гоголю, писанные в 1848 году" рассказывает:
"Помнится, когда кое-что прочитал я Гоголю из моего разбора "Мертвых
душ", желая только познакомить его с моим способом рассмотрения этой поэмы,
то и его прямо спросил, чем именно должна кончиться эта поэма. Он, задумавшись,
выразил свое затруднение высказать это с обстоятельностию. Я возразил, что мне
только нужно знать, оживет ли, как следует, Павел Иванович? Гоголь как будто с
радостию подтвердил, что это непременно будет и оживлению его послужит прямым
участием сам царь, и первым вздохом Чичикова для истинной прочной жизни должна
кончиться поэма".
По
всей вероятности, Гоголь хотел провести своего героя через горнило испытаний и
страданий, в результате которых он должен был бы осознать неправедность своего
пути. Этим внутренним переворотом, из которого Чичиков вышел бы другим
человеком, по-видимому, и должны были завершиться "Мертвые души".
Знаменательно, что как в "Ревизоре" настоящий ревизор появляется по
повелению царя, так и в поэме в воскрешении героя должен был принять участие
сам Государь.
Возродиться
душой должен был не только Чичиков, но и другие герои, - даже Плюшкин , может
быть, наиболее "мертвый" из всех. На вопрос архимандрита Феодора,
воскреснут ли прочие персонажи первого тома, Гоголь отвечал с улыбкой:
"Если захотят". Духовное возрождение - одна из высших способностей,
дарованных человеку, и, по Гоголю, этот путь открыт всем. И это возрождение
должно было совершиться на основе "коренной природы нашей, нами
позабытой", и послужить примером не только для соотечественников, но и для
всего человечества. В этом и заключалась одна из "сверхзадач" поэмы
Гоголя "Мертвые души".
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/